Форум

Словно в сказке, восток истекает...

Словно в сказке, восток истекает

Турмалиновым светом зари.

На колосья нога наступает.

Красный коршун над полем парит.

Ветер с запада ветви колышет,

Пробегает волной по реке.

Растревожились сонные крыши,

Град ударил по нежной щеке.

Отозвались былинные звоны

Голосами ушедших веков.

Поседели зеленые склоны

От холодных колючих ветров.

В полумраке старинного храма

Одинокие свечи горят.

Град стучит в потемневшие рамы,

Пальцы четки быстрей теребят.

Злобно мечется молнии пламя,

Нарушает душевный уют.

Крест над куполом реет, как знамя;

На молитву святые встают.

И свинцовые тучи бледнеют,

Шепчет берегу что-то волна,

Дождик капельки редкие сеет -

Усмирила грозу тишина.

     Угольная пыль

    Густой белый снег игриво подкрасил брови на памятнике легендарному Суворову, укутал искрящимся покрывалом главный лозунг страны - «Слава КПСС». Легкий ветерок занес во двор знакомый с детства аромат сосен и мандаринов, которыми всегда торговали в канун Нового года на одной из самых старых улиц города.

     Федор надел потертую дерматиновую куртку, сапоги и шапку и, прихватив ведро для угля, по скрипучей деревянной лестнице спустился вниз. Его квартира была на втором этаже, а на первом размещался просторный промтоварный магазин.

    В новых домах давно уже было водяное отопление, но в старых, как двести лет назад, по-прежнему топили печи. Уголь и дрова хранились в подвале под домом, и мужчина, осторожно ступая по заснеженным ступеням, пошел туда.

     Привезенный антрацит горел хорошо и давал много тепла, но только куски его были большими, и, прежде чем засыпать в плиту, их нужно было расколоть. Федор решил потрудиться, чтобы на Новый год сделать запас.

    На деревянной колоде он долго разбивал обухом топора черные глыбы, пока не устал, и, наконец, решил выйти покурить. Окинув взором горку раздробленного угля, направился к выходу и стал медленно подниматься по высоким каменным ступеням из подвала. На полпути остановился, достал губами из пачки сигарету и закурил, любуясь метелью, которая тут же взялась украшать снегом его густую, присыпанную пылью бороду.

    Пока Федор боролся с углем, во двор заехала грузовая машина с товаром для магазина, и работницы стали дружно ее разгружать. Они весело таскали коробки, радуясь приближающемуся празднику.

    Труженику стало интересно, что же они там носят, и он решил посмотреть поближе. Опираясь испачканной углем рукой на топор, выбрался из подвала. Слегка покачивая им, сделал несколько шагов, как вдруг раздался истошный крик, и женщины с ужасом побежали в распахнутую железную дверь магазина, которая тут же с грохотом захлопнулась.

    Удивленный Федор остановился, немного постоял,докурил сигарету и вернулся в подвал. Набрал в ведро угля и по безлюдному двору спокойно зашагал домой.

    Войдя в квартиру, он стал рассказыватьсвоей Татьяне о происшедшем, недоумевая, почему продавщицы неожиданно все бросили и разбежались. Жена, едва сдерживая смех, подвела мужа к большому зеркалу и сказала: «А как бы ты поступил, увидев такого?»

    В отражении Федор увидел крепкого бородатого мужика с черным, густо присыпанным угольной пылью лицом, в грязной поношенной куртке и меховой шапке неопределенного цвета с торчащими в разные стороны ушами. Немного помолчав, он задумчиво ответил: «Да уж. Если к этому одеянию еще топор добавить, так и сам бы убежал». И они весело засмеялись.

    После этого случая из подвала с топором он больше не выходил.

Снова вечер укутал туманом...

Снова вечер укутал туманом

Задремавшие рощи осин.

Пред Царицей Небесной предстану,

У иконы колени склонив.

«Приими две последние лепты –

Покаяние падшей души».

Тороплюсь, беспокоюсь, успеть бы,

Отведенное время бежит.

Потянуло ночною прохладой

Чрез едва приоткрытую дверь.

Освещает огонь от лампады

Путь душе на небесную твердь.

Восхождение мысленным взором

Я в Удел Пресвятой совершу

И, пропущенный строгим дозором,

Деве песню к стопам положу.

В мелкий дождик туман превратился,

Зашуршал по макушкам осин.

Я Царице Небесной молился,

У иконы колени склонив.

Солнце готовит ночную обитель...

Солнце готовит ночную обитель,

С вестью благою уходит народ,

В горы молиться уставший Учитель

С Ликом сияющим тихо грядет.

Блики на гребнях невидимо тают,

Темной становится неба лазурь.

В лодке апостолы путь совершают,

Ветер беседует голосом бурь.

В стражу четвертую Петр заметил:

Кто-то неслышно идет по волнам,

Ужас сковал храбрецов, но ответил

Им Иисус: «Это Я иду к вам».

Славный апостол к Христу обратился:

«Господи, можно к Тебе подойти?» -

«Можно. Дерзай». И он за борт спустился,

Робко пройдя по воде полпути.

Ветер над водной стихией кружился,

Страхом объятый, апостол тонул.

«Эх, маловерный, зачем усомнился?» -

Руку Петру Иисус протянул.

В лодку вошли. Тишина воцарилась.

С паруса падали капли росы.

Братия низко Христу поклонилась:

«Истинно, Господи, Ты – Божий Сын».

Над Галилеей восход засветился.

Начал Учитель с людьми говорить –

Замерли все. Там душой находился,

Жаждущий, я, Иисусу служить.

Блаженная Матрона помогла

     Великий пост завершился. Началась Страстная неделя.

  В лучах яркого весеннего солнца полыхали тюльпаны, сверкали белизной нарциссы, дружно гудели пчелы в кроне цветущей вишни. Господь щедро украшал землю к приближающемуся празднику Пасхи Христовой.

     Отец Петр, невольно любуясь этой неповторимой красотой, возвратился со службы домой.

  Вдруг благостную тишину нарушил телефон. Какая-то женщина с дрожью в голосе стала сбивчиво говорить, что у нее в больнице умирает мама. Она очень просила батюшку чем-нибудь помочь.

     Священник тут же собрался и отправился в храм. Там его уже ждала Анна, звонившая ему. Отец Петр успокоил расстроенную женщину и начал расспрашивать, что случилось. Оказалось, у мамы обширный инсульт. Она изредка приходит в сознание, но говорить почти не может. Состояние критическое, а доктора не решаются на хирургическую операцию, потому что она ее не перенесет. По их мнению, несчастная Лилия сможет прожить еще не больше двух дней.

   Дочь со слезами на глазах с надеждой посмотрела на батюшку. Отец Петр мягко прервал беседу, задумался, подошел к иконе блаженной Матроны и стал усердно молиться. Через некоторое время, обратившись к Анне, негромко произнес, что состояние больной не позволяет совершать Церковные Таинства, поэтому он попробует помочь по-другому.

   Священник быстро облачился и приступил к служению молебна о здравии Лилии. После его завершения взял бутылочку со святой водой и пузырек с елеем, освященным на мощах блаженной Матроны, и протянул их женщине. Он посоветовал передать все это в отделение и попросить медсестер давать больной по глоточку воды и мазать маслом голову и грудь.

     На Литургии батюшка вместе со своими духовными чадами горячо просил Господа помиловать и исцелить немощную.

     Через два дня ему вновь позвонили. Это был Димитрий, зять Лилии. Радостным голосом мужчина стал громко благодарить священника. Он сказал, что, как только теще стали давать пить святую воду и мазать святым маслом, ей стало заметно лучше. Изумленные доктора использовали представившуюся возможность и сделали операцию, которая прошла успешно.

     Самочувствие Лилии настолько улучшилось, что появился аппетит и она попросила принести ей что-нибудь поесть.

    Отец Петр очень обрадовался такой новости и тут же поблагодарил святую угодницу Божиюза чудо исцеления Лилии, а мужчине посоветовал на ближайшую Литургию подать благодарственную записку.

     Так, по молитвам блаженной Матроны, Господь явил Свое неизреченное милосердие к тяжело больной женщине на Страстной седмице, когда мы воспоминаем Его страдания и Крестную смерть ради нашего спасения.

Листьями белыми тихо кружится...

Листьями белыми тихо кружится

В небе ночном неожиданный снег.

Пишет зима,и на стекла ложится

Льдом нарисованный автопортрет.

Холодом дышит январская вьюга.

Льют фонари неприветливый свет.

Клен обнимает береза-подруга.

Листьями белыми падает снег.

Наши следы растворились в метели.

Зимняя сказка сошла с облаков.

Долго в глаза мы друг другу смотрели

И о любви говорили без слов.

Если бы заново можно родиться

Было дано мне на ранней заре,

Я отказался бы: не повторится

Этот ночной снегопад в январе.

Листьями белыми тихо кружится

В небе ночном неожиданный снег.

Пишет зима, и на стекла ложится

Льдом нарисованный автопортрет.

Успел

   В открытое окно храма затекал прохладный воздух, напоенный ароматами цветущих роз. Из больничного парка доносилось многоголосое радостное пение птиц. Летнее солнце еще не поднялось высоко в безоблачном небе, не начало поливать землю своими горячими лучами. И все наслаждались утренней свежестью.

  Дежурная Пелагея терпеливо ждала, пока отец Петр приложится к святыням, которых в храме было немало. Как только батюшка закончил молиться, помощница сообщила ему, что приходила взволнованная мама тяжело больного парня, который, по утверждению докторов, постепенно умирает. Женщина знает, что это может случиться в любую минуту, поэтому очень хочет, чтобы ее сын Давид исповедовался и причастился Святых Христовых Таинств. Родители пытались объяснить ему, насколько это важно, но он с раздражением заявил, что подумает над их словами, когда поправится.

     По просьбе мамы Пелагея, имевшая немалый опыт общения с больными, навестила Давида и рассказала о главных церковных таинствах, но парень слушал невнимательно и не захотел видеть священника.

    В то время как дежурная сокрушалась и жаловалась батюшке, в храм быстро вошли мама больного и медсестра отделения и, увидев отца Петра, стали настойчиво просить его исповедовать и причастить Давида. Священник с сочувствием ответил, что насильно делать это нельзя, потому что принуждение не принесет пользы, но поговорить с юношей он попробует.

    Батюшка быстро облачился, подошел к иконе Спасителя и стал сосредоточенно молиться. Несколько минут горячо просил Господа просветить его ум, чтобы понять, как помочь умирающему парню. Затем взял с собой все необходимое и отправился к больному.

     С бледным отекшим лицом Давид лежал под капельницей, время от времени вздрагивая от мучившей его боли. Он молча скользнул взглядом по вошедшему в палату священнику и отвернулся.

     Батюшка ласково поприветствовал парня, присел возле него на табурет и поинтересовался, как его зовут. Тот не сразу с неохотой ответил. Отец Петр ни о чем не спросил, а начал неторопливо повествовать, как сам уверовал в Бога и познал настоящую радость, почему принял духовный сан. Поделился своим опытом познания неописуемо красивого духовного мира. Рассказал о горячем желании быть со Христом.

    Постепенно завязалась беседа. Давид стал проявлять интерес к словам священника. Его уставшее лицо слегка порозовело, он оживился и вдруг, словно бутон цветка, раскрылся. Стал откровенно говорить о своей жизни. Потом замолчал, ясными глазами посмотрел на батюшку и попросил его об исповеди и причастии.

     Отец Петр помолился, покрыл главу Давида епитрахилью, и тот по-детски просто, с сокрушенным сердцем раскаялся в своих грехах и с просветленным лицом причастился Святых Христовых Таинств.

     Батюшка тепло попрощался с Давидом и отправился в храм. Незримая, но ощутимая тяжесть обрушилась на него. Он медленно шел, с трудом переставляя ноги.

     Лукавый враг уже предвкушал победу и не ожидал, что душа больного парня перед своим исходом успеет очиститься покаянием, соединится со Христом в Причастии и ускользнет из его страшных ручищ.

     Разъяренный постигшей неудачей, он обрушил свою лютую ненависть на священника, но батюшку это не испугало. Сердце его было наполнено тихой неземной радостью и словами благодарности Милосердному Богу.

      На следующий день Давид мирно отошел ко Господу.

Солнце румяное яблоком спелым

Катится медленно за горизонт.

Небо меняет дневной сине-белый

На фиолетово-розовый зонт.

Скатертью новой я стол накрываю,

Книгу кладу, неумело молюсь,

Неторопливо свечу зажигаю.

С воском сгорает пришедшая грусть.

Образ сверкающий белого храма

Вечер рисует на тихой воде.

Птицы привычно со старого крана

Капли срывают в соседнем дворе.

Мягким крылом прикасается радость,

Время застыло над Книгой Святой.

Божьей любви несравнимая сладость

Дарит уставшему сердцу покой.

В памяти детство на миг оживает.

Вижу, как молча сижу на полу,

Бабушка новый рушник вышивает.

Лик Богородицы в красном углу.

Ночь обнимает, смыкает ресницы.

Сон отгоняю, поклоны творю.

Светлые мысли идут вереницей,

С Господом я о любви говорю.

Стекают молча ручейки моих грехов...

Стекают молча ручейки моих грехов

В реку дарованных для покаянья лет.

На небесах сияет красками рассвет,

А на душе лежит еще ночной покров.

Ромашки кланяются солнцу на лугу,

И на опушке леса иволга поет,

Да шалью белой над водой туман плывет.

Душа в смятенье созерцает красоту.

Шумят колосьями пшеничные поля,

И небо каплями течет по василькам.

Весь мир – таинственный величественный храм,

С восторгом слушаю, как молится земля.

Природа кротости невиданной полна

И признаёт одну Божественную власть,

А мне б под тяжестью гордыни не упасть.

О берег плещется задумчиво волна.

Стекают молча ручейки моих грехов

В реку дарованных для покаянья лет.

Я так хочу увидеть, Господи, рассвет,

Сними с молящейся души ночной покров.

Тени на тропинке рисовали...

Тени на тропинке рисовали

Вечера прохладные следы,

Тихо по листве лучи стекали

Первой загоревшейся звезды.

Весело хрустел костер дровами,

Сон касался кончиков ресниц.

Дни роняли слезы за плечами,

Повергая душу мою ниц.

Пять талантов серебра, от Бога

В дар полученные, расточил.

Не заметил, как своей свободой

В узы смерти жизнь я заключил.

Невечерний свет ласкал вершины,

А в душе холодный мрак царил.

В бой готовы Ангелов дружины

Против легионов темных сил.

Поле битвы оценил Архангел,

Но приказ начать не отдавал;

Слушал все, что говорил мой Ангел,

С ликом строгим на меня взирал.

Слезы первые в огонь упали,

Покаянья потекли слова,

Трубы ангельские заиграли,

И бежала демонов орда.

Утро капли янтаря роняло

На ночную темную лазурь.

Милость Божью сердце прославляло,

Тишину вкушая после бурь.

Тихое майское утро...

Тихое майское утро

Запах реки разливает,

Россыпи трав изумрудных

Ветер незримо ласкает.

Солнечный шар золотой

В небе лазурном сияет.

В сердце струится покой:

С радостью я вспоминаю

Первое наше свиданье,

Птиц и безлюдный причал,

Молний далеких сверканье,

Шепот воды среди скал.

Самая в мире красивая,

Прямо из сказочных снов,

Спутница жизни любимая,

Самая в мире… нет слов.

Туманом легким тихий вечер...

Туманом легким тихий вечер

Поплыл над гладью сонной речки.

Рука руки едва коснулась –

И сердце в нежность окунулось.

Художник Вышний брызнул краской

На потемневший небосвод,

И закружился в вечной пляске,

Сверкая, звездный хоровод.

Любовь пришла не бурей сильной,

А трепетным листом осины,

И не огнем пожара страстным,

А огоньком свечи прекрасным.

Слова лились потоком чистым

Из сокровенной глубины,

Рябины чуть качались кисти

В лучах услужливой луны.

Свершилась тайна единенья

Для бесконечного паренья

Искавших долго и нашедших,

Просивших Бога и обретших.

По силуэтам трав стекали

Росы прохладной ручейки.

Слова ушли, уста молчали –

Касалась лишь рука руки.

Лунный свет стекает с крыши...

Лунный свет стекает с крыши,

Ночь прохладой сонно дышит,

Сонно дышит на ресницы,

Дремлет мир - двоим не спится.

Слышен птиц неясный щебет,

Ветер листья клена треплет,

В небе чуть заря зарделась,

Душам двум тихонько пелось.

Радостно уста открылись,

И на свет слова явились,

Словно из святого Рая:

„Я люблю тебя, родная”.

Ночь таинственно молчала

В миг, когда в ответ звучало:

„Для меня ты всех дороже,

Сохрани любовь нам, Боже”.

Свет зари стекает с крыши,

Луг туманом легким дышит,

Верба в реку засмотрелась.

Душам двум тихонько пелось.

Уснул уставший мир.

Уснул уставший мир. Ночная тишина

Зовет к молитве, словно звон колоколов.

Вокруг лампады растворилась темнота,

И воздух пахнет лесом от смолистых дров.

За окнами метель, а в доме так тепло,

И на душе какой-то неземной покой.

Соленой пеленой глаза заволокло.

Услыши, Господи, негромкий голос мой.

Пока заснеженный рассвет не вышел в путь

И не подкралась незаметно суета,

Прошу, не дай без покаяния уснуть.

Помилуй, Господи, отверзтые уста.

Слова пустые, и печаль не о грехах,

И гнев неправедный на ближнего прости.

Теплеют взоры всех святых на образах,

Помощников в молитве кротких и простых.

Открою тихо дверь и выйду на крыльцо,

Метель оденет незаметно в белый цвет.

Умою снегом я горячее лицо,

И среди ночи засияет в сердце свет.

На миг Господь Святое Небо распахнет,

И тонкой струйкой благодать вольется в кровь.

Душа продолжит нескончаемый полет

В страну желанную с названием Любовь.

Седая память дни свои листает.

Седая память дни свои листает.
Туман клубится. Осень. Школьный сад.
Звонок охрипший игры прерывает,
Спешим допить холодный лимонад.

Тетрадь на парте. Скрип железных перьев.
Чернил следы на пальцах и щеках.
Негромкий стук часов за белой дверью.
Цветущая герань в простых горшках.

Девчонка к уху близко наклонилась
И попросила красный карандаш.
Я повернулся - сердце вдруг забилось
Так необычно. - На, потом отдашь.

Конец уроков. Длинная дорога.
Портфеля два в натянутой руке.
Беседа. Смех до самого порога
С девчонкой лучшей в нашем городке.

На желтых листьях капельки тумана
Застыли драгоценным серебром.
Дарила осень главы из романа
О чем-то бесконечно дорогом.

Деревья тоже умеют благодарить

     Июльское утро. Легкая ночная прохлада быстро тает под лучами розового солнца. Воздух сухой и пыльный. Хочется дождя.

    Спешат, спешат куда-то люди. Мимо деревьев и кустов, желтеющей травы и увядающих цветов.

     Отец Петр вышел из дома. Суета наступающего дня горячей волной обдала его лицо. Он остановился и ощутил смутное желание добраться в храм не привычной дорогой, а другим путем.

   Батюшка осмотрелся. Затем направился к извилистой тропинке и быстро зашагал по твердой утоптанной земле. Вокруг было людно. Прохожие, обгоняя друг друга, словно ветром гонимые, неслись к центральной улице. Вдруг взгляд священника упал на деревце, которое кто-то посадил весной. Оно принялось, но долгая жара так иссушила почву, что маленькие корешки уже не могли дотянуться до воды, и деревце стало пропадать. Его листочки беспомощно повисли на тоненьком хрупком стволе, и этот день мог стать последним в их недолгой жизни.

  Батюшка развернулся и поспешил домой. Вскоре он возвратился с большой бутылкой воды, вылил ее в лунку и отправился в церковь. На следующие утро снова принес деревцу попить. И так каждый день, пока оно не ожило. Тогда, успокоенный, отец Петр перестал посещать своего подопечного.

    Больше года он не ходил по этой дорожке. Но однажды поздней осенью ему захотелось снова пройтись по ней. Незаметно добрался до места, где когда-то поливал засыхающее деревце, которое за это время заметно подросло. Листьев уже не было, и в глаза сразу же бросился его необычный вид. На стволе выросло всего две ветки, которые образовали правильной формы крест.

     Так дерево поблагодарило батюшку за свое спасение.

Февраль на трубах водосточных исполняет...

Февраль на трубах водосточных исполняет

Концерт органный модерато си-мажор,

Грачей, пронзительно кричащих, заглушает

Холодной вьюги бесконечный снежный хор.

Сей бесконечный снежный хор скрывает звезды,

Февраль о вечности грядущей говорит.

В перчатках руки стынут на ветру морозном –

В душе, молящейся Христу, огонь горит.

Огонь горит, восторг и трепет вызывая,

Февраль орган меняет на виолончель,

Душа, грехи перед Христом осознавая,

Для покаянья отверзает сердца дверь.

И в сердца дверь Христос тихонько входит,

В светильник гаснущий вливает благодать;

Весна березовым душистым соком бродит,

На небе радуется ангельская рать.

Вся ангельская рать и Божии угодники

Поют «осанна» милосердному Христу,

С толпой уверовавших вместе с римским сотником

Из Галилеи в мир благую весть несу.

Я не строю храмов каменных...

Я не строю храмов каменных,
Куполов не возвожу
И распевов древних знаменных
Не пою. Но все ж служу.

Я стремлюсь к познанью Истины
И хочу благих вестей.
Ложью мира мы насыщены
До самых костей.

Я не строю храмов каменных:
Труд такой не по плечу,
Но заблудшим, неприкаянным
Я в ночи зажгу свечу.

Я молюсь, хотя и слабо,
Неумело, но молюсь,
Чтобы радостнее стало
И забылась грусть.

Я не строю храмов каменных,
Не умею созидать,
Но стремлюсь лечить израненных
И упавших поднимать.

Только б мне не уронить
Богом данного креста.
Как же хочется испить
Благодать Христа.

Я пишу – не могу не писать;
Говорю – не могу я молчать;
Я пою – не могу я не петь;
Весь горю – не могу не гореть.

Господи Боже Владыка Христос,
Ты меня всем одарил,
Я ж согрешаю и каюсь без слез
И не достоин любви.

Но люблю – не могу не любить.
Я хочу свое сердце открыть
И принять негасимый огонь,
Протяни, Иисусе, ладонь.

Господи Боже Владыка Христос,
Ты меня всем одарил,
Я ж согрешаю и каюсь без слез
И не достоин любви.

Ты управи мой жизненный путь
И не дай с него, Боже, свернуть.
Со смирением дай принимать
Твою волю и все исполнять.

Господи Боже Владыка Христос,
Ты меня всем одарил,
Я ж согрешаю и каюсь без слез
И не достоин любви.

Я пишу, чтоб успеть написать;
Говорю, чтоб успеть рассказать;
Я пою, чтоб успеть все пропеть;
Весь горю, чтоб успеть отгореть.

Цитата от archpriestVasiliy (2022-02-18 21:03):