из цикла «Советские люди такие находчивые» «В 1920 году мороженое в Ковеле Волынской губернии стоило 500 рублей». И.Э. Бабель «Конармейский дневник». *** «Летом появлялись тележки с мороженым. В тележках, среди битого льда, стояли бидоны с розовым, зелёным и кофейным мороженым. Его намазывали на формочку и зажимали в две круглые вафельки. На вафельках красовались имена: Коля, Зина, Женя... Летом в тележке мороженщика я видел осколки этого льда, в нём крутился, скользил бачок с розовой пастью земляничного мороженого». Д.А. Гранин о 1920-х годах прошлого века. Южно-Российск, июнь 2023 года. За окном +25 С Внучата Егорка и Машенька тихонько пробрались в кабинет и синхронно, но молча, стали с двух сторон теребить меня за края рубашки Поло[1]. − Дети! Разве не видите, ваш дед занят! Сильно! Очень! Дядя редактор ждёт не дождётся его текста, − не отрываясь от компьютера, бормочу я, в тайной надежде, что эта фраза возымеет действие, и мои неугомонные потомки займутся своими детскими делами. Увы. Наверное, все дети мира считают (и не без основания), что главнее детворы никого и ничего не существует, поэтому их просьбы и требования находятся в приоритете. − Мы хотим мороженого, много! − за двоих отвечает бойкая Маша и тычет пальчиком в настольную метеостанцию. − Ну, тогда топайте на кухню, берите свою Ба-Лю (бабушку любимую) и вперёд. В супермаркет, там этого добра − море разливанное. Хочешь пломбир, хочешь эскимо на палочке, хочешь лёд фруктовый и ещё много такого, название которого ваш дед и не знает, − всё так же не отрываясь от монитора, предлагаю я, надеясь, что мои двойняшки до этого сами не додумались. − У неё тесто подходит и может убежать. А Ба-лю у нас старенькая, боится, что не догонит. Вот и стоит, караулит, − недовольно ворчит Егорка, продолжая теребить меня за полу рубашки. − А наш гость, дядя Абдукахор, разве не может вам в этом деле помочь? Он чем сейчас занят? Ответом на этот вопрос стала фигура моего давнишнего Ташкентского друга, как всегда, вовремя материализовавшаяся на пороге кабинета. − Он занят тэм, что берёт этих киз-бола[2] и идёт с ними…. − Покупать мороженное… − хором загалдели дети. − Зачем покупать? Зачем кон-сер-ван-ты кушать? Руки-ноги-голова бор[3]? Идём, быстра на кух-ня, сами дэлать будэм. − Ну, туда нельзя. Там тесто бегает, − возражает Машенька. − Уже можна. Ваша буви[4] мэня сюда и послала. Гаварит: «вы мороженное гатовить, она историю рассказать». На кухне Моя супруга уже успела извлечь из квашни тесто и раскатывала его, для будущих пирожков. Доставленным Абдукахором маленьким слушателям была рада, ибо заниматься монотонной работой в одиночестве много хуже, чем популярно пересказывать только что написанную работу по истории происхождения советского мороженого. *** − Лет этак тридцать с гаком назад, − начала Ба-лю свой рассказ, − иностранные туристы, посетившие нашу страну, рассказывали, что главное здесь балет, цирк и... мороженое. Их Пломбир − воистину лучший в мире! Многие сегодняшние заводы пытаются повторить то, советское лакомство, но, на мой взгляд, безуспешно. Девяносто лет тому назад на центральных улицах двух наших главных городов Москвы и Ленинграда, повесили объявление: «Только здесь вы узнаете, что такое "эскимо-пай". Тайна будет раскрыта». Народу к указанным магазинам, в указанный час пришло множество и не зря. К ним под звуки музыки вышли молодые продавщицы в белых накрахмаленных халатах и начали доставать из деревянных ящиков со льдом необычное лакомство – мороженое на палочке, завёрнутое в блестящую фольгу. Так началось производство холодного лакомства промышленным способом. *** Ба-лю хотела продолжить свой рассказ, но ребята, уже теребили полы расписного халата нашего гостя, требуя, как можно скорее перейти от теории, к практике. ГОТОВИМ МОРОЖЕНОЕ ПО РЕЦЕПТУ АБДУКАХОРА (по ГОСТу СССР от 1948 года). По материалам интернета НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ: 1) Молоко коровье - 130 миллилитров. Абдукахор использовал козье. Говорил, что так будет вкуснее! 2) Сливки 35% - 300 миллилитров 3) Сахар - 100 грамм 4) Яйца − три штуки. 5) Ванилин - половина чайной ложки. ГОТОВИМ: Перво-наперво наливаем в касу (или, за неимением, в небольшую кастрюльку) наше молоко. Затем ставим её в микроволновку (кастрюлю на огонь!) и доводим молоко до кипения. После того как наше молоко закипело, тут же снимаем его и добавляем в него сахар и ванилин. Отправляем в миксер. Обороты минимальные, такие, чтобы наши добавки полностью растворились. Даём нашей смеси остыть, до комнатной температуры. Затем добавляем туда три яичных желтка. Важно! Именно желтки, а не белки! Снова всё тщательно перемешиваем до однородной массы. Ставим кастрюлю на самый медленный огонь. Касу в микроволновку. Интенсивность тоже самая минимальная. Абдукахор использует для этого процесса − водяную баню. Утверждает, что так меньше риск, что наша смесь подгорит! Таймер − на 15 минут. Затем опять даём массе остыть. Сливки отправляем в миксер. Тщательно взбиваем. Добавляем их в кастрюлю, при этом не забывая перемешивать. Затем, нашу массу кладём морозильную камеру. Таймер ставим на 4 часа. Но. И это важно! Каждый час нужно доставать нашу ёмкость и очень тщательно перемешивать! Только тогда у нас получится ГОСТовский Пломбир! [1] − Рубашка поло или тенниска — трикотажный предмет одежды, имеющий застёжку со стояче-отложным воротником и коротким рукавом. [2] − мальчик-девочка. [3] − есть. (узб.) [4] − бабушка (узб.)
Прозаик
Автор: paw
Дата: 11.06.2023 06:10
Сообщение №: 196040 Оффлайн
Южно-Российск. Хирургическое отделение лучшей в городе частной клиники «Передовые медицинские технологии». 12 мая 2023 года
Кто талантливей и лучше? Кто от Бога в мире слова? Вот вопрос, который мучил и Бальмонта, и Крылова.
Дело сложное, и всё же, как же в этом разобраться? Не отчаивайтесь, поможем в наших нескольких абзацах.[1]
***
«Бентли» олигарха Силуянова требовательно сигналило у шлагбаума, но сонный охранник не спешил пропускать на территорию представительский автомобиль. Терпение пассажира иссякло, и он, громко хлопнув дверцей и оттолкнув оторопевшего стража ворот, поспешил к входу в облицованное мрамором здание. На встречу дорогому гостю уже спешил главврач, застёгивая на ходу накрахмаленный халат.
− Как он? − вместо приветствия гаркнул олигарх.
− Скрывать не стану: состояние тяжёлое. Повреждения органов очень серьёзные. Делаем, что можем, но…
− Проводи к нему, − оборвал врача Силуянов, − и проследи, чтобы нам никто не мешал.
11 мая. 22:00. Тёмная аллея на окраине городского парка имени М. Горького
− Я уже заканчиваю пробежку, минут через десять буду у центрального входа, подъезжайте, − Самуил Яковлевич Шкасс, глава фирмы «Энергоинвест» и известный в городе меценат поправил в ухе гарнитуру наушника и повернул в сторону центральной аллеи.
− И куда это мы так спешим? А побазарить за жизнь?
− И телефончик неимущим отдать с котлами[2] заодно.
− Ой, да мы сегодня без охраны гуляем. Совсем страх потерямши?
Три фигуры с медицинскими масками на лице и капюшонами на головах обступили пожилого человека со всех сторон.
Но тот, к удивлению нападавших, не растерялся и двинул головой в подбородок самого высокого, одновременно стараясь достать кулаком его напарника.
Озверевшие отморозки избивали Шкасса ногами до тех пор, пока он, получив сильнейший удар по жизненно важному органу, окончательно не потерял сознание.
− Хлыст, да ты его загасил! Насовсем! − один из нападавших хотел наклониться и проверить пульс, но его отдёрнул третий нападавший:
− В кусты его, за самшит, и валим, пока фонари[3] не набежали. На пару десятков дорог[4] его бабла[5] и козырных цацек хватит.
***
Избитого и ограбленного Самуила Яковлевича обнаружили не сразу. Приехавшим в назначенное время охранникам понадобилось два часа, чтобы поднять всех, кого можно, на ноги и прочесать огромный парк.
Вызванные из дома лучшие хирурги клиники сделали всё возможное, что было в их силах. Но жизнь, хоть и медленно, покидала тело старика. И, отойдя от наркоза, он попросил пригласить к нему не родственников, а партнёра по бизнесу.
Хирургическое отделение частной клиники «Передовые медицинские технологии»
− Рад тебя… ви-деть, вот ведь как по-луч… − Шкасс облизал языком запёкшиеся губы.
− Самуил, ты бы лучше помолчал. Силы поберёг. Я этих подонков из-под земли… − Силуянов подавил невольно образовавшийся комок в горле.
− Саша, я всю жизнь мечтал турнир поэтов провести. По-честному, по совести. Выявить лучш…, по-гамбурски, − больной закашлялся, и в палату немедленно влетела медсестра.
− Уходите. Ему сейчас ни в коем случае нельзя…
− Можно и нужно! − неожиданно чётко и ясно произнёс Самуил Яковлевич. − Запомни – Хафти 1917. Это код от сейфа в моём кабинете. Там план турнира. Обещай, что проведёшь его обязательно! Денег есть, много, не жадничай, всем хватит и тебе тож…
Шкасс не договорил. Потерял сознание. И больше в него не приходил. Глава «Энергоинвеста» скончался через несколько часов несмотря на все усилия врачей ведущей клиники города.
Две недели спустя. Офис сыскного бюро «Крулевская и партнёры»
Кто стихи оценит строго?
Кто умеет строчку слышать?
Кто он – пишущий от Бога
или простенькие вирши?
Может, выйти на турниры,
посоперничать друг с другом?
Мир укажет на кумира
и оценит по заслугам…
***
− Силуянов! У меня от этой фразы мозоль на языке образовалась. Не буду я искать убийц твоего компаньона. Не имею права. Лицензия не позволяет! Уголовщина – дело Следственного комитета. Они за это зарплату получают из наших, между прочим, налогов…
− Марго! − оборвал её олигарх, − да я тебя об этом и не прошу. Я тебе поручаю совершенно иное, − он бросил на стол пухлую папку с надписью «Турнир поэтов. По Гамбургскому счёту!».
− Если бы ты знала, каких невероятных усилий потребовалось моим адвокатам, чтобы доказать твоим бывшим коллегам-следакам, что эти документы из сейфа Самуила Яковлевича никакие не улики по делу о его убийстве. Я сейчас отъеду часа на два, а ты внимательно почитай всё, что там внутри находится, и потом мы продолжим.
− Что, даже чаю с пирожками Веры Марковны[6] не откушаешь? − съязвила Крулевкая.
− Позже – обязательно. Искусительница, − Силуянов встал и решительно направился к выходу.
Проводив соучредителя «Сыскного бюро», Маргарита, по своему обыкновению, забралась с ногами в кресло и открыла папку.
***
«Уже много лет я мечтаю провести турнир поэтов России по «Гамбургскому счёту» с солидным денежным призом. Чтобы его победитель до конца своих дней больше о наличии бренных купюр не задумывался!».
Почерк у Шкасса был отвратительный, и женщина с большим трудом разбирала пляшущие в разные стороны слова и целые фразы.
«1) Жюри турнира должно состоять из людей, лично не знакомых ни с кем из его участников.
2) Каждый их них обязан быть истинным любителем современной поэзии. При этом наличие диплома о высшем гуманитарном образовании − приветствуется, но не обязательно!
3) Турнир следует провести в три этапа. Поэты, попавшие в лонг-лист, должны получить небольшие премиальные. Думаю, тысяч по десять будет достаточно.
Участники турнира из Шорт-листа могут рассчитывать уже на двадцатку.
Для финала каждый из них будет обязан начитать по три своих лучших стихотворения. Компьютерная программа изменит их голоса до неузнаваемости (так, чтобы жюри не могло отличить контральто и сопрано от баритона и тенора).
4) Количество членов жюри обязательно должно быть нечётным. Дабы их голоса не разделились поровну.
5) Главный приз, миллионов этак тридцать, надо выдать наличными, чтобы избавить победителя от необходимости делиться деньгами с мытарями, объяснять их представителям, откуда гроши взялись, да ещё в таком количестве.
6) Полагаю, что в финале по жребию каждый из участников должен произнести два-три катрена, второй их продолжить, а третий – завершить. (Возможно, этот пункт следует ещё доработать или дополнить).
7) На орграсходы и призовые для участников. Северный вокзал. Ячейки: 17,89,45. По 50 тыщ в каждой. Коды: 6543, 1290, 8976.
8) Приз 30 лямов там же, у Михалыча. Квитанция № 84124. При получении его надо щедро отблагодарить, ибо он мужик порядочный и хранил то, о чём не знает. Передаст коричневый потёртый советский чемодан. Но замок надёжный. Кодовый. Открывается при последовательном наборе: 178945.
9) Участников турнира надо отбирать очень тщательно, как, точно ещё не решил. Полагаю, что при помощи людской молвы и вездесущего интернета. Полагаю, над этим пунктом надо ещё поработать. (Например: как следует порыться в публикациях всех многочисленных союзов писателей, ЛИТО и прочих творческих объединений и клубов…)».
В папке было ещё несколько листков, но то, что в них написано, Марго разобрать не смогла, справедливо полагаю, что изложенный там текст зашифрован.
12 мая. Час ночи. Квартира Игоря Шпальнова (Шпалы)
Ах, блатное чудо-царство…
Что за речь, что за манеры?
Боль и язва государства…
Вот вам парочка примеров.
***
− А классный у нас гоп-стоп[7] получился. Мужик денежный попался, лопатник у него что надо, пухленький. Одних кредиток штук пять имеется, − подельник по кличке Хлыст высыпал на стол содержание отобранного у Шкасса портмоне.
− Пластик трогать нельзя! Враз засекут! Надо их порезать в лапшу и выкинуть, − третий участник налёта, Николай Ерёменко, чудом успевший до первой посадки окончить строительный техникум и потому получивший кликуху Технарь, достал из кармана китайский мультитул[8], вывернул его плоскогубцами и приступил к уничтожению улики.
− Ты что, совсем? Там же на них, наверное, бабла, что у Жучки блох! Напялим капюшоны и в супермаркеты, жрачки, бухла наберём! И ни одна их паскудная камера нас не засечёт, − Хлыст вырвал у товарища нож.
− Во-первых, их, скорее всего, уже заблокировали, во-вторых, при покупке более чем на тысячу рублей нужен пин-код, ты его знаешь? И в-третьих, это стопроцентная улика, на них же золотыми буквами фамилия нашего терпилы[9] выбита.
− Да поняли мы. Поняли! Не дебилы! − оборвал его главарь, − давай, курочь дальше.
Между тем Хлыст закончил считать деньги и доложил подельникам:
− Девятнадцать тысяч с мелочью и ещё какая-то бумажка, кажись, квитанция. Надо бы её того, ут-ут, всё забываю это слово, вспомнил − утилизировать. Улика же, стопроцентная.
− А вот с этим погодь! На клочке фамилия есть? Если нет, то её можно и оприходовать! − Шпала ухмыльнулся.
− Нема. Только штамп Северного вокзала и номер, − Хлыст подошёл к настольной лампе и стал рассматривать квитанцию на свет.
− Сколько за сутки народу сдаёт и получает свои баулы в камере хранения? − обратился хозяин квартиры к подельникам.
Те молча пожали плечами.
− Много. Да и приёмщики в своих будках безвылазно не сидят. Меняются. Короче, Технарь, ты у нас самый интеллигентный и неприметный, бери квитанцию и шементом[10] на вокзал.
− Один, что ли? А если там засада ментовская? − отнекивался Николай.
− Мы следом потянемся. В случае шухера подтвердим, что, мол, старик немощный, попросил в камеру хранения сбегать. Сам в зале ожидания сидит, сотнягу за услугу обещал дать. Да не боись ты! Подойдёшь к окошку минут за десять до прибытия очередного поезда. В это время там всегда толкотня, народ валом валит. Кладовщику не до изучения твоей физиономии будет.
Продолжение читайте через неделю.
[1] − все стихи специально для этого рассказа написаны Николаем Францевичем Диком. (г. Азов)
[4] − ДОРОГА (ДОРОЖКА) - так обозначается доза героина, кокаина или другого порошкообразного наркотика, приготовленная для вдыхания через нос. Реже этим словом обозначают ленту слившихся следов от уколов по ходу вены.
Александр Ралот и Алёна Коссаковская, стихи Николай Дик Ба-лю поманила пальцем супруга и тихонько прикрыла дверь в детскую комнату. − Ох, жёнушка, балуешь ты внучат, ведь они же без спроса прибор из моего кабинета утащили, − буркнул я и пошёл на кухню заваривать чай. − Не для забавы, а для дела. Что плохого в том, что они с птицей пообщаются? Узнают, чего интересного о жизни пернатых, сильнее природу любить станут и будут её беречь, когда вырастут, − супруга достала из буфета ватрушки, а против них я устоять не мог, и в дискуссию более не вступал. Птичке Гоше захотелось проявить немного смелость - из последних в теле сил птенчик вдруг заговорил: - Тесно в доме, как в неволе, толи дело в чистом поле. Там и воздух, и вода, и летите хоть куда! *** Меж тем в детской комнате происходило следующее: − Ну что, раненная птица по имени Гоша, как тебе на новом месте? − Дашенька попыталась погладить галчонка, но, получив клювом по пальцу, оставила эту затею. − И хорошо и плохо, − огрызнулся найдёныш, − С одной стороны, здесь тепло и сытно, но живёте вы не по-нашему, не по-птичьи! Обитаете в каких-то больших коробках, с них же вылетать совсем неудобно. Пока доковыляешь до этой вашей, как её… двери, уже и взмывать вверх расхочется. − А мы вызвали к тебе врача, завтра приедет, потерпи немножко, − вмешался в разговор, Егорка, − он обязательно твоё крыло вылечит, и мы сразу тебя отпустим на волю. А пока, чтобы тебе веселее было, расскажи нам о своей, тамошней, то есть о птичьей жизни. − Мы будем слушать молча и не перебивать, − согласилась с братом Маша и уселась на стульчик. − А знаете, сколько нас, крылатых на свете? − галчонок, многозначительно поднял лапку? Вам что, обо всех рассказывать что ли, или только о нашем семействе врановых? − Ну, обо всех птицах ты, наверное, не успеешь..., − Егорка почесал затылок и продолжил, − Твоё крыло быстрее заживёт, но о некоторых было бы очень интересно узнать. − Конк-ррр-ет-то! С кого будем начинать? − Гоша, прислонил хитрый глаз к решётке, временно ограничивающей его свободу. − Давай о хищниках! − Тут же нашёл что ответить мальчик, − они самые интересные! − Ну, я бы так не сказал, − галчонок хотел сложить крылья на груди, но вспомнил, что одно из них не совсем в порядке, передумал и гаркнул, − Воля ваша, слу-шай-те! Не судите слишком строго. Птиц на свете очень много. Птицы-хищники сейчас станут первыми у нас. Днём летают и ночами птицы хищные над нами. Приглядитесь, вон сова - пару глаз и голова. Говорят, что ум совиный от богини, мол, Афины. Ночью тёмной от неё прячьтесь, мелкое зверьё! *** Филин. Рисунок Марины Воробьевой − Хищные птицы бывают разные, − Гоша многозначительно поднял здоровое крыло вверх, − ночные, к примеру, сова или филин и остальные, то есть дневные! И так, начнём, с этих, у которых огромные глаза. Так вот, они ещё вдобавок и слышат очень хорошо, в несколько раз лучше вашей рыжей кошки. Век бы её не видать! И всё это из-за необычного строения ушей, позволяющих различать даже самые тихие писки, которые мыши издают. А глазищи у них всегда направлены вперёд, да и голова этих пернатых может делать, ну почти полный оборот вокруг своей шеи. А вы заметили, какое у них туловище? Это же произведение искусства! Оно даёт возможность ночному хищнику бесшумно летать по лесу и его окрестностям и легко настигать свою добычу. − А почему они зовутся мудрыми? - позёвывая, спросила Маша. − Ваши предки, как их, всё забываю, греки… древние считали, что эти птицы обязательно мудры, то есть умны, так как у них большая голова и... пронзительный взгляд! Их восхищала способность сов видеть ночью, и даже собственную верховную богиню Афину они ласково величали совоокой… *** Галчонок всё галдел и галдел, не умолкая, но дети, утомлённые его речью, не слушали. Они крепко спали, прислонившись друг к дружке.
Прозаик
Автор: paw
Дата: 17.06.2023 07:29
Сообщение №: 196051 Оффлайн
Из цикла Советские люди такие находчивые − И пачему это моя дарагая пэри[1] сегодна, с самаго утра морщит свой прекрасный малэнький нос? − наш ташкентский гость − Абдукахор с удивлением смотрел на мою племянницу Екатерину. − Вам, мужчинам хорошо, вы ногтей не носите, а я вот комод, наш семейный, старинный открывала и ноготь сломала? Что теперь делать? Когда ещё новый вырастет, − всхлипывая, затараторила девушка. − Пачему мы ногти нэ носим? Ещё как носим! Вот сматри и на этой рука есть, и на этой − тоже. И второе пачему − камод не хочет тэбя слушать? − Потому что у него ручка давным-давно сломалась, и ящик никак не выдвинуть. А там мои вещи, очень нужные лежат, как без них, теперь в люди выйти? − Да! Праблем! Давай паказывай свой сэмейный ра-ри-тэт. − Дядя Абдукахор, ты его правда сможешь починить? Или хотя бы ящик открыть, − Катюша схватила нашего гостя и потащила его в соседнюю комнату. Где вот уже много десятилетий, стоял бабушкин комод, в некоторых ящиках которого зияли дырки, вместо ручек. − Красавиц, а ты чем засор в раковина пробиваэшь? Какой приспособлэние? − наш гость хитро прищурился. − Как и все, вантузом, чем же ещё? − Екатерина ничего не понимая, стояла и хлопала глазами. − Тащи сюда! Бистро! Минуту спустя Абдукахор прикрепил нехитрое устройство к ящику и легко выдвинул его. А ещё через пять минут, и все остальные также демонстрировали поражённой девушке своё содержимое. − А, трёхлитровую банку, с крепкой полиэтиленовой крышкой открыть можешь? − Катюша встала на цыпочки и заглянула гостю в глаза. − Магу, а что там? Есть в балонэ? − Огурцы малосольные. Второй месяц не можем с этой крышкой справиться. Хоть ножом её режь. − Пичак[2] нэ надо. Савсем. Кастрюль надо. Вода гаряшая надо. И всё. Прошло десять минут. Абдукахор аккуратно поставили на неподдающуюся полиэтиленовую крышку небольшую кастрюльку с горячей водой. И она нагревалась, стала более пластичной и сразу же поддалась. Воздух на кухне наполнился аппетитным запахом солений. − А тэперь гатовить будэм! − Торжественно заявил наш гость, − Азу дэлать, по-татарски. по материалам интернета НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
Говядина грамм триста
Два-три маринованных огурца
Пара спелых помидоров
По одной крупной моркови и луковице
Шесть средних картофелин
Соль, перец и другие специи − на ваш вкус
Растительное масло для обжарки овощей
Пара ложек томатной пасты для придания блюду насыщенного томатного вкуса.
ГОТОВИМ: Картошку чистим и режем брусочками. Мясо режем на полоски. Лук − на мелкие кубики. Морковь трём на тёрке. Огурцы режем на маленькие кубики. Помидоры − ломтики. Берём небольшой казан и жарим мясо на масле, на сильном огне, с двух сторон. Когда появится золотистая корочка − таймер на 4 минуты. Затем к нему лук и морковь, огонь − на минимум. Таймер на десять минут. Добавляем помидоры, томатную пасту. Перемешиваем. Накрываем крышкой. Огонь малый. Таймер на 10 минут. После этого кладём наши огурцы. Таймер снова на 10 минут. В отдельной сковороде жарим наш картофель до появления золотистых «зажарок». Наливаем воду в казан так, чтобы вода превышала объём тушёных продуктов в два раза, и отправляем туда картофель. Солим и перчим на ваш вкус. Таймер − на пять минут. [1] − фантастические существа в виде прекрасных девушек в персидской мифологии. [2]− нож. (узб.)
Прозаик
Автор: paw
Дата: 18.06.2023 11:50
Сообщение №: 196053 Оффлайн
12 мая 2023 года. Квартира Игоря Шпальнова (Шпалы). Два часа спустя
Главарь оказался прав. В камере хранения молодой и заспанный кладовщик, по всей видимости студент на подработке, помогающий Михалычу в период пиковых нагрузок, даже не взглянул на получателя, молча принял квиток и минуту спустя вручил Технарю потёртый чемодан.
***
После тщетных попыток подобрать цифры к мудрёному замку налётчики решили проблему кардинально. С большим трудом, сменяя друг друга, они всё же смогли разрезать толстую кожу изделия советского производства.
То, что нашли внутри, привело всех троих в самый настоящий ступор. Никто из них никогда в жизни не видал такого количества денег.
− Ддде-лим по- брр-брр-братски и в бега, − заикаясь и вытирая пот со лба, предложил Технарь, − тут на ширево[1] каждому до конца дней хватит.
− И ещё на баб и сладкую жизнь останется, − поддержал его Хлыст.
− Заткнитесь оба! − оборвал подельников Шпала, − за этим баблом обязательно крутые люди стоят. Не чета нам. И они его скоро начнут искать, если уже не начали. Поэтому деньги я спрячу. А вы зашухаритесь, чтобы ниже воды, тише травы, на год, а то и на больше, а когда пена уляжется, – встретимся. И не здесь, а в другом городе. В каком, я вам потом дам знать. Вот тогда и решим, что со всем этим делать.
− Но ведь… хоть на несколько доз дай, − заканючил Хлыст, − ломка же скоро начнётся.
− С дурью[2] завязываем. Прямо сейчас. Увижу кого из вас под кайфом − зарежу! − глаза Игоря Шпальнова сузились до щёлочек, и подельники поняли, что главарь не шутит, а тот продолжал:
− Нас ищут и легавые, и крутые одновременно. Если первыми найдут менты − посадят, а если…
− Замочат! − закончил за него Технарь.
− Не просто так. Для начала будут пытать! И ты им всё про чемоданчик расскажешь, а уж потом отправишься на корм рыбам. Чтобы из всей этой передряги выбраться, каждый из вас станет пушистым зайчиком или котиком. Устроится на работу и повиснет... На доске почёта.
Офис сыскного бюро «Крулевская и партнёры»
Горе с этим криминалом -
тащат, грабят что попало.
Но всегда чего-то мало,
и по кругу – всё сначала…
Увели… и чемоданы,
и деньгу для блиц-турнира…
Но намеченные планы
поважней сокровищ мира.
***
Силуянов, как и обещал, вернулся через два часа. Выложил на стол три одинаковых пакета.
− Забрал в автоматической камере хранения. Всё согласно седьмому пункту, а вот с основным капиталом – полный облом.
Михалыч за немалое денежное вознаграждение сообщил, что чемодан по квитанции № 84124 уже выдан предъявителю. Как он выглядит, не знает, ибо выдавал не сам, а его помощник, студент. Пришлось поехать в Политех и выдернуть бедолагу с лекции, но толку мало. Сказал, что парень какой-то получил, в куртке с капюшоном, на поезд спешил. И как нам теперь его искать? Подскажешь?
− Для начала по камерам наблюдения, если, конечно, СКровцы позволят. Полицейских вокзальных опросить, они люди глазастые, может быть, и углядели похитителя. Методы есть, но опять же это не…
− Ладно, я понял… – оборвал её олигарх, − меня другое волнует. Турнир памяти Шкасса проводить будем. И это не обсуждается. Значит, мне надо где-то срочно раздобыть эти злосчастные тридцать лямов! Затем отобрать достойных кандидатов. Порешать все вопросы с членами жюри. Ну, и так далее, по его плану.
22 мая. Южно-Российск. Вокзал
В это время поэтесса,
знаменитая Лерура,
подключается к процессу
и де-факто, и де-юре.
***
Известная городская поэтесса Элеонора Лерура всматривалась в толпу пассажиров, прибывших московским скорым. Её подруга, критикесса Анна Ханатекстова, за пару часов до прибытия прислала СМС: «Еду этим поездом. Встречай.».
И, конечно, в обычной своей манере забыла сообщить номер вагона. Вот и приходится торчать у выхода из вокзала и лицезреть всех понаехавших.
Поэтесса то и дело закусывала губу, и было отчего. Её взгляд то и дело вылавливал знакомые по литературным сайтам и фотографиям в журналах лица.
− Надо же, сам поэт Баламидзе к нам в город пожаловал. Наверное, будет его творческий вечер, обязательно пойду, − промелькнуло в голове, а взгляд уже сконцентрировался на элегантно одетом, с неизменным шёлковым платком на шее, известном поэте Венеамине Шкляровском.
− Чегой-то они все скопом к нам? И, главное, их никто не встречает, и топают не вместе, а каждый сам по себе. Ой, а там промелькнула эта, ну как её, по телевизору часто выступает, такая вся из себя…
− На Волохову пялишься? − прервала размышление критикесса Анна Ханатекстова, − ещё будет у тебя повод рассмотреть её наряды во всех деталях. Тогда и обзавидуешься.
− Вот ты счастливая, в одном поезде с литературной элитой ехала. Наговорились, наверное, статьи на три, − Лерура подняла с земли небольшой Аннушкин рюкзак и водрузила себе на спину, − к тебе, ко мне или сразу в кафешку, за эклерчиками? В это время они там свежайщие.
− В камеру хранения, а потом в офис Силуянова. Надеюсь, слышала о нашем доморощенном меценате.
− Не поняла? − Лерура округлила глаза, − ты, что, с утра уже того, приняла на грудь? Какой офис, какой меценат?
− Пошли к автоматическим камерам. Слушай и не перебивай. Все вопросы потом. Итак, первое, в нашем городе недавно убили друга этого Силуянова, и он в память об усопшем организует поэтический турнир, только за участие в котором сразу выплачивается несколько тысяч…
− Но я тут каким боком? − перебила подругу Элеонора.
− Я же тебя просила! Вот нетерпеливая! Ко мне кое-кто обратился с просьбой подобрать кандидатуру. Вот я твою непутёвую персону и рекомендовала. Шепнула словечко-другое кому надо. Короче, будешь представлять на турнире наш город.
− По-нят-но, − нараспев молвила поэтесса.
− Что понятно? − Анна толкнула тяжёлую дубовую дверь, ведущую в камеру хранения.
− Я поняла, зачем все эти знаменитости к нам разом припёрлись.
− За тридцатью лимонами. Таков главный приз. Но соревнования совершенно секретные. Так сказать, по-гамбурскому счёту.
− Ого! Правда, что ли? − Лерура опустила рюкзак на пол, − а судьи кто? Этот Силуянов, он что? Великий знаток поэзии?
− О них ничего не известно. Сообщили только, что каждый из участников запишет свои стихи на диктофон. Потом компьютерная программа изменит твой голос до неузнаваемости. Сейчас поедем в контору устроителя, там подпишешь бумагу, в которой всё будет по пунктам разъяснено, и получишь свои подъёмные.
− Ка-кие? − В голове Элеоноры начинался шторм. Она с трудом усваивала только что услышанное. Соревноваться с поэтами первой величины, да ещё тайно. Может быть, стоит себя ущипнуть? Не снится ли всё это?
Но подруга-критикесса была рядом и уже запихивала вещи в чёрный зёв автоматической камеры.
Местный СК. Кабинет Максима Ивановича Каверина
А процесс гуляет лихо –
сыщик ищет и хватает,
а поэт подпольно, тихо
на турнире выступает.
***
Подполковник юстиции и давний друг Крулевской[3] поднялся с кресла и поспешил навстречу вошедшей долгожданной гостье.
− Маргарита Сергеевна, бесконечно рад вашему визиту. Чай, кофе или, может быть, по бокалу марочного «Саук-дере» по случаю успешного завершения расследования? С вашей неоценимой помощью.
− Воды, минеральной, подхалим несчастный. Главаря взяли? Деньги нашли? − буркнула посетительница, опускаясь на стул.
− Увы, ни то, ни другое. Но ведь двоих из трёх мы уже арестовали. Будем колоть. Как говорится − до самого пупа. Всё расскажут, куда денутся.
− Максим, не томи, давай излагай всё по порядку. Глядишь, ещё какая мысль нам в седые головы придёт.
− Для начала, как полагается, отсмотрели все вокзальные камеры наблюдения. Бандит прятал лицо, но пару сносных кадров мы всё же заполучили. Потом, с вашей подачи, изъяли в камере хранения ту злополучную квитанцию. Отнесли в отдел экспертизы. Пальчиков на ней было много, но наши спецы − настоящие асы. Всё просеяли через мелкое сито и вуаля. Держал в руках и получал чемодан по ней ранее судимый, а потому проходящий по нашей картотеке Николай Ерёменко по кличке Технарь. Взяли тёпленького прямо в постели. А когда у него наркотическая ломка началась, он всех своих подельников и выдал. Тут же объявили в розыск. И второго убийцу, Хлыста, почти сразу задержали на автовокзале. Не успел уехать. А вот третьего, некоего Игоря Шпальнова, он же Шпала, всё ещё ищем. Объявили во всесоюзный розыск. На квартире до сих пор засаду держим. Но полагаю, что без толку. Имея при себе такие деньжищи, он назад вряд ли вернётся.
***
Протокол первого заседания жюри поэтического турнира имени Самуила Яковлевича Шкасса «По-Гамбурскому счёту».
Тщательно изучив выступления шестнадцати участников жюри большинством голосов решило:
1) Второй тур состязаний не проводить виду слабости представленного для прослушивания материала!
2) В шорт-лист, из которого будет определён победитель, вошли четыре автора:
- Ираклий Баламидзе г. Москва.
- Венеамин Шкляровский г. Ростов на Дону.
- Антонина Волохова. г. Санкт-Петербург
и большинством (с разницей в один голос) добавлена:
Элеонора Лерура, г. Южно-Российск.
3) Поскольку имена финалистов известны − провести финал ОЧНО, но в закрытом от посетителей помещении.
4) Жюри на этом этапе турнира будет присутствовать негласно (за ширмой).
5) Организаторам соревнования исключить любую возможность каких-либо контактов между членами жюри и финалистами как во время состязаний, так и после их завершения.
25 мая. Частное охотничье хозяйство одной из многопрофильных фирм, принадлежащих Силуянову. Домик егеря
А бандюги носом чуют,
где бабло и где нажива -
у богатых чистоплюев
привлекательная ксива…
Шпала, егерь… Кто ещё там?
План с оттенком криминала
ждёт ворюг за поворотом…
Вот заправка… для начала.
***
− Вечер в хату,[4] − Шпала наклонился, чтобы не задеть косяк невысокой двери, отделяющей жилище егеря Кузьмича от вверенного ему участка леса.
− Вот уж кого не ждал, так это тебя. И каким ветром бродягу в этакую глушь?
Вместо ответа Игорь достал из большого рюкзака и выставил на стол пару бутылок водки, приличный шмат сала, хлеб и консервы.
− Никак в бега подался? Легавые ищут? − нисколько не удивившись проворчал егерь, − предупреждаю сразу, шконку[5] дам дня на три, не более.
− А чё так неласково? Я ведь не за харчи. Я и заплатить могу. Щедро. Как за номер в пятизвёздочном отеле. И, вообще, за тобой должок. Забыл? − Шпала швырнул под лавку свою ношу и, достав нож, стал нарезать угощение.
− Кто старое помянет, тому…. Ну не мог я тогда тебя с детдома забрать. Сам только от хозяина откинулся[6]. Ни работы, ни жилья. Куда бы я тебя притащил? На вокзал ночевать, или в подвал к бомжам? Да к тому, тебе тогда почти восемнадцать стукнуло. И таким, как ты, по достижению совершеннолетия квартира от нашего щедрого государства полагается. Мне дружбаны бакланили,[7] что ты её таки у городской мэрии отжал. Но, как видишь, мир не без добрых людей, Силуянов, он из наших, из братвы. Бывший законник[8], через своих меня отыскал и сюда определил. Работаю теперь на законных основаниях, даже трудовую книжку имею. Скоро пенсию буду оформлять…
− Да знаю я всё про тебя, родственник дальний… − бесцеремонно оборвал его Шпала, − почему только на три дня приют даёшь? Что, потом конец света наступит?
− Двадцать восьмого вон в тот гостевой трёхэтажный терем толпа народа нагрянет во главе с хозяином. Финал турнира поэтов проводить будут. Слыхал, что и чиновники всякие набегут, да богатеи всех мастей. Куда же без них? Наверняка поохотиться захотят. Будут шастать туда-сюда. Оно тебе надо? И сам загремишь, и меня с собой по 316-й статье[9] потянешь! Так что, родственничек, без обид.
Ночь прошла, и утром ранним, после вкусной каши манной, детям нужен здесь, сейчас, от галчонка вновь рассказ.
***
Сказать, что дедушка и бабушка были удивлены поведением своих внучат − не сказать ничего! Сегодня с детворой творилось что-то странное!
Перво-наперво они совершенно самостоятельно, без напоминаний и понуканий застелили кроватки, почистили зубы и принялись убирать разбросанные с вечера игрушки. Потом съели свои порции овсяных каш и ... даже вымыли за собой посуду!
− Не иначе нашкодили, − решила Ба-лю.
− Или им что-то до зарезу надо! − возразил я и оказался прав. Минуту спустя малыши, переминаясь с ноги на ногу, вошли в кабинет и, перебивая друг друга, стали просить только сегодня и всего один денёчек поиграться с прибором-переводчиком. А потом они, конечно же, обязательно положат его на место, и точно… не забудут это сделать!
Признаюсь честно, мне самому было интересно, о чём же будет вещать наш галчонок. Тем более что до приезда Модеста Аркадьевича оставалось ещё уйма времени.
Птицы хищные дневные, очень даже непростые, и спасали их не раз острый коготь, зоркий глаз.
Ищут жертву со скалы сокол, ястреб и орлы, а потом стрелою вниз. Кто малой? А ну, держись!
***
− Итак, на чём я вчера остановился? − Гоша, как заправский профессор расхаживал по клетке, волоча больное крыло.
− На хищниках, − дружно напомнили дети.
− Точно! Так вот, они бывают ночные и дневные. О ночных, кажется, я вам уже рассказывал, − галчонок выждал театральную паузу и продолжил, − итак! Сапсаны, орлы, соколы…и… прочие стервятники. И всех их, нам птицам из семейства враных, увы, приходится бояться.
− А какая из них самая хищная-прехищная? − перебила докладчика Маша.
− Каждый по-своему. Возьмём, к примеру, Сапсана. Живёт везде, то есть, я хотел сказать, на всех континентах!
− И даже в Антарктиде? − ахнул Егорка.
− Насколько мне известно, там его ещё не встречали, − парировал Гоша и продолжил:
− Он этой птицы совершенно бесполезно улепётывать, то есть я хотел сказать, улетать. Догонит обязательно, ибо развивает скорость… уже можно раскрывать рты от удивления… свыше трёхсот километров в час!
− Так вот, оказывается, почему, в честь этой птицы целый поезд назвали! Помнишь Маша, мы на таком в Санкт-Петербург ездили, фьють, и всё! Уже приехали.
Сестра кивнула и прижала палец к его губам, мол, не перебивай. Интересно же. А галчонок, между тем уже перешёл к рассказу об орлах и соколах.
Кроме, сапсанов к их семейству относятся ещё и соколы. Они, конечно же, меньше по размеру, чем орлы, и охотятся иначе. Ныряют с высоты и поражают добычу при помощи сильного клюва. Его угловой изгиб позволяет этому хищнику с лёгкостью переломить шею своей добычи.
Вы, люди, с давних пор начали приручать этих пернатых. Заставляли охотиться, а затем отбирали пойманных зверей. Нам в птичьей школе говорили, что много лет тому назад, жил…сейчас вспомню, как его… ага…человеческий царь Алексей Михайлович. Так вот, у него было целых три тысячи «дрессированных» ястребов и соколов! Он так полюбил такую охоту, что запрещал беспокоить его в это время, под страхом смертной казни!
Сокол. Рисунок Марины Воробьевой
− А есть птицы больше, чем орлы? − хором выпалили Маша и Егорка.
− Мне рассказывали, что где-то там, очень далеко, в Америке живёт пернатый хищник по имени Андский кондор, весит эта зверюга целых двенадцать килограмм и, тем не менее, прекрасно летает. Поднимется высоко в небо, раскроет свои огромные крылья и планирует, используя воздушные потоки. Добычу всякую высматривает. Одно хорошо, обитает высоко в горах, и на равнины никогда не опускается.
− Он и есть, самый-самый большой из птиц? − не унимались дети.
− Больше него только Альбатрос и страус, но страус не летает, а бегает, зато очень быстро.
− Гошенька, а расскажи нам, пожалуйста, про этого Альбатроса, − от нетерпения детвора даже повскакивала со своих стульчиков.
− Обязательно, но в другой раз. Ибо вам сейчас надо идти встречать гостя. Полагаю, что это тот доктор, который будет лечить моё крыло… − галчонок хотел ещё что-то сказать, но дверной звонок заглушил его речь.
Про сапсана вы едва ли всё, что хочется, узнали, а уже про альбатроса приготовили вопросы. Это позже, на потом. Есть ещё дела с крылом.
***
− Откуда он узнал? − обратилась ко мне Машенька, спеша в коридор.
− Наверное, просто немного волшебник, не зря же в сказках вороны, как правило…
− Так то - вороны, а галки, разве, тоже? − удивился Егорка.
− Вот у нашего гостя и спросим, − я открыл дверь и впустил долгожданного Модеста Аркадьевича.
Через неделю читайте еще один рассказ вороненка Гоши.
Прозаик
Автор: paw
Дата: 23.06.2023 16:26
Сообщение №: 196067 Оффлайн
− И чэго эта мы апять хнычэм? − мой друг Абдукахор, гостивший у нас в Южно-Российске, встретил мою племянницу − тинейджера Екатерину, в коридоре и галантно помог ей избавиться от модной молодёжной куртки ядовитого жёлто-зелёного цвета.
− Перчатку потеряла. Дорогущую. Телефон зазвонил, я их сняла, чтобы ответить, взяла под мышку и пошла себе по аллее, ну по той, которая в нашем парке. Её ещё толком не успели от снега очистить. А когда кончила разговаривать, у меня под мышкой только одна левая и осталась. Жалко. Ведь новая была, почти, − на одном дыхании выпалила девушка, продолжая хлюпать носом.
− А рэзинку примэнять не пробавала?
− Это как? − Катюша округлила глаза.
− Бэрёшь свой перчатки или дапустим дэтские варэжки и пришиваешь к ним длинный бэльевой рэзинка. И всё! Надо поговарить или в снэжки поиграть, правда у нас в Ташкенте в них ошень рэдко можна играть. Потому как снэг − бальшой девицит. Но нэ важно. Важно другое. С таким приспосаблэнием перчатки никогда тэряться нэ могут. Совсем!
В СССРе всэ так делали. И дэти и некоторые взрослые-старыки носили варежки на резинках. Проста и удобна!
А ищо, когда в нас в городе рэдко-редко снэг выпадал, все снимали со стэн кавры и бэжали на улиц их бить!
− Что делать? Зачем снимать? И чего ковры на стенах делали? − племянница уже тащила гостя на кухню пить ароматный зелёный 95-й чай, напрочь забыв о своём маленьком горе.
− Понимаешь дитя. Во врэмэма СССРа, кавры были украшениями. Их на самое видно мэсто вэшали. Чтобы всэ видели − бальшой хивинский кавёр, значит, хозяин дома − багач, почти бай! За год на таком каврэ пыли очэнь много накопилось. Вот как толька снэг чуть-чуть выпал. Все их сваих квартир кавры на чистый снеэг и давай их лупить.
Тэперь дальшэ идём, − Абдукахор отхлебнул из пиалы ароматный напиток и закусил кусочком парварды[1], − вот ты кагда бельё сильно-сильно грязное што дэлаешь?
− Как что? Добавляю побольше стирального порошка и отбеливателя.
− Плоха. Ошень! Сейчас у нас што?
Катя не поняла вопроса и молча смотрела на Абдукахора.
− У нас сейчас зима. Мароз. Значит, нада взять ошень бальшой кастрюль-бак, палажить в него грязный бельё и варить! Долга. Часа два-три. А потом выжать и на мароз. Тагда оно будэт белый-белый и пахнуть будэт не паршком-химией, а чистый марозный воздух! Очень приятно и палезна!
А чтоба кизляр[2] под нагами нэ путались и, случайна нэ обварились, кипятком им нада включать диафильму.
− Что включать? − хором спросили мои внучата Машенька и Егорка влетевшие на кухню и уметающие подушечки - парварду за обе щёки.
− Эта такой саветский, как эта по савременному − слайд-шоу. В общэм мэдленное кино с титрами. На белой, простыня показывали или на стене, с каторой кавёр сняли и забыли назад павесить…
Абдукахор хотел что-то ещё рассказать, но заметил, как детвора устроила потасовку из-за последней конфеты.
− Канчай вайна. Давай новый парварда дэлать будем. Сами. Без всяких магазин!
Рецепт парварды
по материалам интернета
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Сахар − один стакан
2) Вода − два стакана
3) Мука в/сорт − полстакана.
4) Лимон − один.
ГОТОВИМ:
Берём ёмкость (желательно с антипригарным дном!), высыпаем сахар.
Делаем сироп − 1 к 2 (сахара и воды).
На слабом огне доводим его до кипения.
Добавляем сок 1/2 лимона. Как только сироп начнёт приобретать цвет рафинированного масла — срочно снимаем с плиты. Это важно!
Затем берём миску и смазываем её сливочным маслом (чтобы карамель не прилипла!). Ставим её в ёмкость с холодной водой. Аккуратно выливаем туда нашу карамель и охлаждаем до тех пор, пока она не достигнет 36 градусов.
Затем берём карамель в руку (она должна быть мягкой как пластилин), а на доску разделочную насыпаем муку.
Макаем карамель в муку и делаем в середине дырки.
Растягивать карамель и придаём ей специфическую форму.
Тянем в обе стороны и делаем из неё восьмёрку. Потом опять всё снимаем. Повторяем эту процедуру раз двадцать -- не меньше! Работа тяжёлая, для сильных мужских рук!
Потом нарезаем полученную "лапшу" из карамели на маленькие части и формируем конфетки-подушечки (ну или просто квадратики). Выкладываем на большое блюдо, накрываем чистой салфеткой. Таймер на четыре часа. Можно дольше. Если сделать парварду вечером, то утром к чаю будет самое то!
Приятного аппетита!
[1] − популярная восточная сладость, традиционное блюдо Узбекской и Таджикской кухни. Представляет собой леденцовую карамель...
Продолжение. Начало читайте в номерах за 14 и 21 июня 2023 года.
25 мая. Частное охотничье хозяйство одной из многопрофильных фирм, принадлежащих Силуянову. Домик егеря. Час спустя.
Осоловев от выпитого, Кузьмич болтал без умолку:
− Тут дамочка одна приезжала, кажись, организаторша. Большая любительница лесных прогулок. Я ей грибные да ягодные места показывал, а она мне и навякала, что приз этим болтунам − поэтам – в тридцать лямов определили. И не каким-то там переводом на карточку, а наликом прямо здеся вручать будут. Сечёшь, Игорёша? За стишки поганые такую кучу бабок. Сколь на этом свете живу, такого никогда не слышал! Ну, как такое пропустить-то можно? Грех, да и только!
− Силуянов этот с жиру бесится! Лучше бы нашим браткам на зону передал. Сидельцев подогрел. Совсем забыл воровские законы. Так я напомню, − Игорь положил голову на стол и закрыл глаза.
− Не вздумай, дурила, это же верная… − больше егерь ничего сказать не смог. Пьяный сон сморил и его.
Утро следующего дня
− Ну и врезали мы с тобой вчера. Голова трещит, − егерь подошёл к ведру с водой и выпил в два глотка целую кружку, − опохмелиться треба. Родственничек, может, сгоняешь в соседний городишко, затаришься у одной бабульки, я адресок дам. Автобусы как раз уже начали на маршрут выходить.
− Кузьмич, а давай наоборот, − Шпала вытащил из кармана пятитысячную купюру. За бухлом сгоняешь ты. Сам понимаешь, мне сейчас светиться…
− Да, понял я, понял, − Кузьмич вырвал из рук Игоря деньги, − ещё приказы будут?
− Какой приказ? Ты чё? Только просьба. Да и то одна, маленькая. Не в службу, а в дружбу, вот этот рюкзачок очень надо переправить кое-кому. Только не почтой нашей, а через транспортную компанию. Сейчас их контор в каждом городишке что собак нерезаных развелось. Рекламы свои на всех столбах понавешали. Так что, без труда отыщешь, − Шпальнов достал из кармана бумажку с адресом и завернул в неё ещё одну купюру, − всю сдачу, целиком себе заберёшь. Надеюсь, до обеда без тебя хозяева перебьются.
***
Выпроводив егеря, Шпала, соблюдая все меры предосторожности, отправился к гостевому терему. Окно первого этажа было открыто, из него высовывался пучок разноцветных проводов. В большой комнате мастеровые вешали на потолок динамики и сооружали перегородку, разделяющую помещение пополам, приносили столы, стулья и кресла.
Увлечённые своей работой, никто из них не обратил на Игоря никакого внимания, и он спокойно изучил все ходы и выходы.
− Вот же пруха пошла. Тридцать лямов - хорошо, но ведь шестьдесят - в два раза лучше. И пушку[1] добывать не надо, двухстволка Кузьмича для такого налёта вполне сгодится. Все эти поэты-писаки перед своим состязанием наверняка хорошенько примут, обычное дело для таких тусовок, это ещё один плюс, − обдумывая детали будущей операции, он вернулся в сторожку, нашёл в столе пачку патронов, снял со стены ружьё, почистил его и зарядил.
28 мая. Частное охотничье хозяйство. Большой гостевой дом
Наконец, и пик турнира - добрались мы до финала. В зале судьи и кумиры в ожидании начала…
Напряженье на пределе, будто что-нибудь случится. Что хранят на самом деле рукописные страницы?
***
− Прежде чем мы начнём турнир, я хочу сделать официальное заявление, − Ираклий Баламидзе встал с места и поправил галстук-бабочку.
− Мы вас слушаем, − раздался из динамика искажённый компьютерной программой голос председателя жюри.
− Покажите приз. Я хочу увидеть то, что вскорости будет мне безраздельно принадлежать!
− Остальные согласны с этой просьбой, − гаркнул динамик, − вы нам не доверяете?
− Внесите деньги, − поддержал собрата по перу Шкляровский.
− Когда я на них гляжу, мне как-то лучше сочиняется, − Антонина Волохова кокетливо повела плечами.
В зале наступила тишина. Но спустя пару минут динамик ожил.
− Дамы и господа! Мы выполним вашу просьбу, но лишь при условии абсолютного единогласия. Госпожа Лелура, вы поддерживаете требование коллег? Можете не отвечать, а просто поднять руку. Мы вас всех прекрасно видим.
Трое финалистов дружно повернули голову в сторону Элеоноры. Но та словно превратилась в статую. Зато вновь ожил динамик:
− Уважаемые финалисты! Дело в том, что ввиду важности проводимого мероприятия в этом доме присутствует ограниченное количество людей. Только вы и судьи. И если это требование будет удовлетворено, то одному из членов жюри придётся вынести на всеобщее обозрение главный приз, и тем самым рассекретить своё инкогнито, после чего он автоматически потеряет право на судейство. Итак! Выносим деньги? Или всё же вы довер…
Лерура не дослушала речь, она вытерла ладонью предательские слёзы и затем медленно подняла её вверх!
Минуту спустя из-за ширмы вышла Крулевская, неся в руках металлический кейс и складной стул. Затем, продемонстрировав конкурсантам пачки денег, села поодаль, не выпуская драгоценную ношу из рук.
− Согласно жребию первым свои стихи читает, − динамик на минуту запнулся, − господин… Венеамин Шкляровский, город Ростов-на-Дону.
Угрюмый мужчина медленно поднялся, размял ноги и руки, как перед боем, и начал:
Замело и закружило, небо, тучи вперемежку… Словно дьявольская сила занесла меня в ночлежку
и пришлось мне выбираться тёмной ночью на свободу… Но и там, скажу вам, братцы, удалось прожить полгода…
***
− Это же мошенничество! Я такого не потерплю! Полнейший плагиат! Разве вы не слышите? Нахал читает не свои стихи, а раннего Бонисевского! Они опубликованы ещё в восьмидесятых, если мне память не изменяет! Жюри, вы куда смотрите, вернее, слушаете?! − Баламидзе, вскочил с места и кинулся с кулаками на Шкляровского, − прибью заразу! Скотина неграмотная! Не можешь даже пары катренов сочинить, а за деньгами припёрся!
Поэты со всей силы били друг друга, повалившись на пол. Но мгновение спустя в руке Вениамина сверкнула китайская стальная гелевая ручка, по форме напоминающая перочинный нож[2]!
Первой это заметила Антонина и бросилась разнимать дерущихся. Маргарита Сергеевна, оставив кейс, пришла ей на помощь.
Но было поздно! Ираклий, уклоняясь от удара, оттолкнул руку соперника, и авторучка со всего маху вонзилась в сонную артерию Волоховой. Женщина дёрнулась, прижала ладонь к кровоточащей ране, но было поздно…
***
− Всем замереть и не дёргаться! Иначе стреляю! − ворвавшийся в помещение Шпала щёлкнул курками, подхватил кейс и метнулся к выходу.
***
Марго, на мгновение бросив взгляд на бледное лицо несчастной поэтессы и поняв, что «Скорую помощь» вызывать уже бесполезно, бросилась за убегающим грабителем, скидывая на ходу туфли на высоких каблуках.
Минуту спустя к ней присоединился Силуянов, вынимая из внутреннего кармана пистолет. Шпала, слыша за спиной топот преследователей, не оборачиваясь выстрелил через плечо.
Это привело Силуянова в бешенство, и он тут же нажал на курок. Промахнулся. Остановился. Тяжело дыша, поднял оружие и начал прицеливаться в убегающего грабителя. Но в этот момент Крулевская, безупречно проведя силовой приём, вырвала из его рук пистолет и свалила олигарха на пол.
А Игорь на секунду обернулся и спустил курок второго ствола. Но выстрела не последовало. Старенькое ружьё дало осечку.
− Стой! Стрелять буду! − прохрипела Крулевкая, − первый предупредительный уже был. Второй на поражение. Ясно?
Но бандит её не слушал. Он бросил ставшую бесполезной двухстволку и рванул вперёд, прижимая к груди кейс. Маргарита Сергеевна его догонять не стала. Она медленно подняла пистолет, целясь в ноги убегающего.
Но злой рок, царивший в этом доме, решил проявить себя во второй раз. Поднимающийся с пола Силуянов головой толкнул женщину в бок… И пуля, выпущенная в эту секунду умелой рукой бывшего следователя советской прокуратуры, изменила траекторию и угодила точно в голову преступника.
***
− Мои адвокаты на раз-два докажут, что ты действовала в пределах допустимой самообороны. И вообще, это не ты сейчас стреляла, а я, − Силуянов забрал у женщины пистолет, − он у меня на совершенно законных основаниях. Огнестрельное оружие таким, как я, по статусу положено.
Девять дней спустя. Отдельный кабинет в ресторане «Халкидики»
Получилось очень странно, криминально и трагично. И финал прошёл спонтанно без поэзии публичной.
***
− Помянем. Не чокаясь. Замечательная была поэтесса. Царство ей небесное. Предлагаю следующий турнир провести в её честь, − председатель жюри, главный редактор популярного московского литературного журнала, поднял рюмку.
− Не надо больше таких турниров. И этого было вполне достаточно, − возразила Ханатектова.
− А приз кому же достанется? − поинтересовался один из присутствующих, − кто победитель? Творческая общественность хочет знать?
Главред с минуту помолчал, а потом еле слышно молвил:
− Ввиду дисквалификации двух подравшихся поэтов и смерти женщины, победителем следует признать присутствующую здесь Элеонору Леруру.
− Не надо мне никакого приза, я от него отказываюсь. Я его не заслужила. И стихи прочесть не успела.
− Так прочтите их прямо сейчас. Просим вас, − Силуянов поднялся с места и подошёл к женщине, − деньги ваши, и всё честно, согласно регламенту данного турнира. Хотя там подобные печальные обстоятельства, конечно же, предусмотрены не были...
Женщина задумалась, опустив голову, а затем, резко подняв её, произнесла:
- Ладно, согласна. Но самое короткое…
…И вот партер встречает зрителя, взлетает палочка Маэстро. Свет яркий гаснет, и стремительно звучит прелюдия оркестра.
Смычок, что бабочка весенняя, над скрипкой кружит вдохновенно, и в зале публика почтенная за ним взлетает постепенно.
Какой пассаж, какая грация! Скрипач сегодня в центре бала. Ещё мгновенье…и овации, и оглушительное «Браво!».
***
- Конечно же, браво! Нет слов, – Силуанов восторженно зааплодировал. - Заслуженная победа! И деньги заслуженные…
− А давайте построим на этот гонорар новый, большой Дом культуры! − оборвала олигарха критикесса, − там будут собираться поэты, писатели и журналисты. Будут проводиться открытые, публичные турниры… по Гамбургскому счёту.
Орнитолог по делам заглянул сегодня к нам. Птичий врач пришёл к птенцу и бояться не к лицу
Гоше этого врача. Согласился он, ворча - гость, мол, был не очень мил, с нелетающим сравнил.
***
− Здравствуйте дорогие мои, − орнитолог переступил порог, достал носовой платок и протирая запотевшие очки, продолжил, − Как же далека от цивилизации ваша дача, пока доберёшься, все ноги стопчешь! Одно хорошо, предметов моих изучений здесь полным-полно и в небе, и на деревьях, и даже на земле.
− Ура! И ещё раз, ура! − разом заверещали дети, бросившись обнимать птичьего Айболита.
− Где больной? − осматриваясь сторонам, поинтересовался гость
− Что, прям так сразу к больному? С ходу, даже без чаю?- удивилась Ба-лю.
− «Первым делом самолёты, ну а...»[1] − потом, − попытался оправдаться Модест Аркадьевич.
− Вот он! Ворон, вернее, галчонок! − Машенька, стоя рядом с клеткой, подзывала к себе орнитолога обеими руками.
И тот, решительно отодвинув любопытных зрителей, незамедлительно принялся осматривать больного.
Однако пациент к доктору идти не собирался. Забился в дальний угол клетки, и щёлкал клювом, намереваясь защищаться, по мере своих сил.
Пингвины
− Может, хватит бегать? Ты же не пингвин!... − Неожиданно для всех свистнул на птичьем языке орнитолог, и тут же перевёл свой монолог на понятный, человеческий, − Не хочешь лечиться? Дело твоё! Но в таком случае будешь бродить по земле исключительно пешком, как все нелетающие птицы.
Услышав это, Егорка метнулся в детскую комнату и секунду спустя уже стоял рядом с Модестом Аркадьевичем, настраивая прибор-переводчик.
Ребятишки никак не желали пропустить ответ Гоши, а тот даже не пытался осваивать человеческую речь, несмотря на то что некоторые его сородичи прекрасно с этим справлялись.
− Ладно. Согласен. Лечи, − застрекотал больной, − Я, так уж и быть, потерплю. Жить без неба − скукотища сплошная, − и Галчонок протянул сквозь прутья клетки своё крыло, - Только недолго, пожалуйста.
− В таком случае попрошу покинуть помещение, − решительно просвистел орнитолог и, открыв дверку, аккуратно достал птицу и опустил на письменный стол, придвинув лампу как можно ближе.
Врач попутно рассказал, что среди ледовых скал нелетающий живёт, начищая лапкой лёд.
А зовут его – пингвин. Проживая между льдин, пищу ищет под водой он и летом, и зимой.
***
Затем достал из своей сумки какие-то баночки с пахучими мазями и приступил к лечению, приговаривая:
− Прошу заметить, уважаемый пациент, что упомянутые ранее пингвины, удивительные пернатые, летать они, скорее всего, в процессе эволюции разучились, зато научились проворно перемещаться под водой, успешно охотясь на рыб.
Пингвин плавает под водой
− А почему они разучились? Разве можно разучиться тому, что уже умеешь? - канючила Маша.
− Дело в том, милая барышня, что эти птицы, в основном обитают в таких краях, где добыть себе пропитание легче, умея прекрасно плавать. Их лапы, стали перепончатыми, похожими на человеческие ласты, а крылья превратились в этакое подобие плавников. Теперь от них не может ускользнуть ни одна рыба, даже самая проворная.
Скажу, более того, пингвины обитают не только в холодной Антарктике, но, даже..., - Модест Аркадьевич выдержал паузу и продолжил, - на самом юге Африки.
− Но там же очень-преочень жарко? Мы недавно все вместе путешествовали по Сахаре, так там не жара, самая настоящая жарища, и это не юг, а всего лишь север Африки! - попытался возразить Егорка, но его нахально перебил галчонок.
− Нам в птичьей школе рассказывали, что юг этого континента, как раз в тех местах, где живут пингвины, в океане встречаются холодные течения, поэтому там полно креветок и мелкой рыбёшки. Вот африканские или очковые пингвины их и лопают, в своё удовольствие. А что, и сытно и тепло. Будь я пингвином, с удовольствием там бы поселился.
− Повезло им, - согласилась с Гошей девочка, − Наверное, водят дружбу с красивыми разноцветными попугайчиками.
− А вот это очень вряд ли, − буркнул орнитолог, продолжая лечить крыло птицы, − Особенно с теми, которые тоже не умеют летать.
− А разве такие бывают? − Маша округлила глаза.
− Никогда не слышал, − поддержал сестру Егорка.
Попугай какапо
− Какапо! Очень редкий попугайчик. Его даже занесли в Красную книгу[2], − Модест Аркадьевич хотел ещё что-то добавить, но пациент зацокал клювом и встрепенулся.
− Ну, не стоит так волноваться, − орнитолог погладил птицу по голове, − я закончил. Вывих вправил. Совсем скоро будет как новенький.
− Я и есть, новенький, − загалдел Гоша, − совсем недавно птенцом был, желтоклювым.
− Айболитам и детям лучшее угощение! А больным − специальный птичий корм, для скорейшего выздоровления, − Ба-лю открыла дверь на кухню, откуда пахнуло свежеиспечёнными ватрушками.
− И Гоше, крошек, много! − раздалось из прибора-переводчика.
Продолжает доктор тему:
- Самый крупный, страус Эму, доложу вам без обид, не взлетит, а убежит. А вот киви, мини-птица, ростом мизерным гордится.
Страус эму
***
После обеда все дружно переместились на веранду, где и продолжили пернатую тему.
− Дядя Модест, а правда, что самая, при самая большущая птица в мире не умеет летать?
− Увы, но это так. Как взлетать, когда ты весишь сто пятьдесят килограмм. Зато бегает эта «птичка», по имени страус, со скоростью семьдесят километров в час!
− Понятно. Очень большая, подняться в небо не может, остаётся одно − удрать или давать сдачи, − констатировал Егор, почёсывая затылок.
− Но в мире есть и маленькие нелетающие птицы, − орнитолог подмигнул мне и продолжил:
− Исключительно в далёкой Новой Зеландии водится диковинная птица киви, гнёзд не вьёт, зато роет норы, а её перья напоминают шерсть животных...
Птица киви
− Видели, слышали, − обрадовались дети, услышав знакомое слово, − Она маленькая, неприметная, днём спит, а ночью по лесу бродит. По телевизору показывали.
− Галки, сороки, вороны! В передачу! Марш!− вдруг донеслось из комнаты! − Телевизор! Хочу!
Все застыли в недоумении, а дети раскрыли рты.
Первой пришла в себя Ба-лю:
− И нечего удивляться? Просто наш Гоша заговорил! В телевизор просится.
− Вот уж не знал, что моя мазь обладает таким побочным эффектом, − молвил Модест Аркадьевич, − надо обязательно написать об этом статью в научный журнал. Однако мне пора. Электричка - не такси, - ждать не будет.
***
Проводив орнитолога, дети бросились к птице.
− Гоша, скажи ещё что-нибудь. Ну, пожалуйста.
Но галчонок молчал, только посматривал на них хитрым, чёрным глазом.
[1]− сточка из популярной советской песни. Слова – А. Фатьянова
[2]− содержит всю необходимую информацию о редчайших видах животных и птиц и мерах по их охране.
Прозаик
Автор: paw
Дата: 30.06.2023 17:33
Сообщение №: 196078 Оффлайн
Герой нашего повествования по преданию ведёт свою родословную от гордого князя Михаила Черниговского, не покорившегося монгольским захватчикам. Он, появившийся на свет в мае 1815 года в имении Ивановское Курской губернии, считался Рюриковичем в двадцатом колене. Предки нашего помимо знатности рода были людьми незаурядными и стойкими поклонниками женской красоты.
Выйдя в отставку, отец нашего героя Иван Иванович постарался сделать из своего курского имения просвещённый и райский уголок - почти 20 тысяч крепостных были надёжным источником дохода, а приобретённые за рубежом обширные познания в аграрном и садово-парковом деле, искусстве и музыке стали основой нового ведения хозяйства, сделавшего владения центром предпринимательской и культурной жизни всей Курской земли. Англоман, и патриот он дал своему наследнику отличное домашнее образование. Сам сделавший блестящую карьеру, оставил для сына оригинальное завещание, в котором просил «как милость, не делать из сына ни военного, ни дипломата, ни придворного». Однако, вопреки воле отца, герой нашего повествования стал и офицером, и придворным, и дипломатом. В 16 лет у него появилось стремление к военной карьере. При содействии императрицы Александры Фёдоровны в 1831 году он добился зачисления в Кавалергардский полк. В полку быстро стал одним из заводил, подбивая друзей на всевозможные проказы. Однажды во время гуляний Петербургской знати на Чёрной речке, он с товарищами пустил по реке «пиратский экипаж с гробом», который, проплывая мимо дам, вызывал у них испуг и панику. Если раньше на шалости молодых кавалергардов смотрели сквозь пальцы, то за срыв праздника вся компания отправилась на Кавказ «для приобретения опытности».
На Черноморском побережье наш герой принимал участие в экспедиции генерала Вельяминова осенью 1835 года против горцев. В ней командовал сотней казаков. 21 сентября он был тяжело ранен и едва не попал в плен. Ружейная пуля, пущенная в упор, угодила в бок и осталась там до конца его жизни. Рана была очень тяжёлой, и для лечения ему пришлось уехать сначала в Петербург, а потом за границу. За участие в экспедиции он был произведён в чин поручика и награждён саблей с надписью «За храбрость».
С начала 1836 года молодой офицер неизменно сопровождал будущего императора Александра Николаевича в поездках по России и Европе. От манер недавнего разгильдяя и бездельника не осталось и следа. Они тесно сдружились, и доверительные отношения с наследником предвещали князю роскошную карьеру при дворе или на ниве дипломатии. Но сильнее Петербурга и Парижа, Лондона и Вены молодого вояку манил к себе Кавказ с его романтикой, неустроенным бытом, болезнями и каждодневной опасностью для жизни.
В своём очерке «Кавказец» однокашник нашего героя по юнкерской школе Михаил Лермонтов писал: «...Ему (офицеру-кавказцу.) хочется домой, и если он не ранен, то поступает иногда таким образом: во время перестрелки кладёт голову за камень, а ноги выставляет «на пенсион»; это выражение там освящено обычаем. Благодетельная пуля попадает в ногу, и он счастлив. Отставка с пенсионом выходит...» Был случай, когда в бытность свою ещё в Петербурге Лермонтов в узком товарищеском кругу высказал мысль, что «человек, имеющий силу для борьбы с душевными недугами, не в состоянии побороть физическую боль». Услышав это, герой нашего повествования, «сняв колпак с горящей лампы, взял в руку стекло и, не прибавляя скорости, тихими шагами, бледный прошёл через всю комнату и поставил ламповое стекло на стол целым, но рука его была сожжена почти до кости, и несколько недель носил он её на привязи, страдал сильною лихорадкою».
Императрица Александра Фёдоровна и военный министр Чернышёв подыскали князю герою кавказских битв подходящую невесту − Марию Столыпину. Николай Первый с этим выбором согласился и осенью 1848 года вызвал его в столицу.
Жениху к тому времени присвоили генеральский чин и назначили флигель-адъютантом. Хитрый князь, прознав об этой затее, покинул Кавказ заблаговременно, доехал до Тулы, дождавшись, когда царский курьер с предписанием благополучно проскочит мимо, а затем со спокойной душой вернулся воевать с горцами.
Но не таков был и Николай, чтобы отказаться от задуманного. По Петербургу носились слухи, что император страшно зол на князя. Его перепуганная мать написала сыну о своих тревогах. Делать нечего: как раз под самый новый 1850 год герой нашего повествования, наконец, появился в Петербурге. Повелев нагрузить сани подарками, сказал матери, что поедет поздравить маленьких племянников, детей брата Владимира. Приехав в дом к брату, он вместе с остальными подарками положил на зелёную лапу нарядной ёлки конверт из плотной бумаги и сказал: «А это тебе, братец…»
На следующий день Петербург гудел, подобно улью, — все передавали друг другу ошеломляющие подробности о содержимом конверта. Оказалось, что там находились бумаги на право владения принадлежавшим князю богатейшим наследством, полученным им от отца в качестве старшего сына. Он добровольно и с лёгким сердцем отказывался от всего движимого и недвижимого имущества, и в том числе от бесценного дворца со всеми его бесчисленными сокровищами.
Вот что писал граф Сергей Юльевич Витте: «...Среди его адъютантов был полковник Давыдов; был женат на княжне Орбелиани…» И герой этой загадки начал ухаживать за женой своего адъютанта. А так как вообще князь очень любил "приударить" за дамами, то никто и не думал, чтобы подобное ухаживание превратится «во что-то серьёзное». Но в один «прекрасный» день, герой этой загадки, исчез с Кавказа, похитив с собой жену личного адъютанта».
Наместник, подобно горцу, умыкнул и спрятал ненаглядную грузинскую княжну там, где бы у него не могли её отнять строгие на этот счёт российские законы. Вот что, в сущности, пряталось за словами «лечение за границей».
Понятно, что это бегство с чужой женой не предполагало скорого возвращения. На карьере надо было ставить крест: и наш герой подал в отставку. Пришлось ему постоять и под дулом пистолета: оскорблённый муж приехал требовать сатисфакции.
Фельдмаршал, дерущийся на дуэли, — это для бурной русской истории чрезвычайный случай. Поединок надолго перекрыл князю возвращение в Россию, по которой он страшно тосковал.
*** С Елизаветой Дмитриевной, урождённой княжной Джамбакур-Орбелиани, они прожили почти два десятка лет. Князь умер в Женеве, но завещал похоронить себя в Курской губернии, в родовом селе, что и было исполнено. На надгробной доске написан девиз: «С Богом и честью»!
*** Тебе же дорогой читатель, только и остаётся, − назвать фамилию этого великого человека.
А подсказки? Сегодня у меня их две:
Первая. Любимое блюдо героя данной загадки: «Заморский» суп «Консоме»[1]
(по материалам интернета)
Конечно, точно такой, каким его варили в курской усадьбе в позапрошлом веке, нам приготовить вряд ли удастся (ввиду дефицита бычьих хвостов), но классический «Консоме» сварганить, мы всё же попытаемся.
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Вода – пара литров.
2) Одна мясная говяжья косточка
3) Стебельки сельдерея – пара штук.
4) Морковь – одна средних размеров.
5) Две больших луковицы.
6) Корень петрушки.
7) Набор из укропа и петрушки.
8) Растительное масло для поджарки овощей.
9) Соль по вкусу.
10) 300 грамм мякоти говядины.
11) Яичные белки – три штуки.
ГОТОВИМ:
Нашу косточку моем, заливаем водой и ставим вариться на полный огонь.
После закипания снимем пенку и убавим огонь до самого медленного. Таймер на 60 минут.
Овощи и корешки поджариваем на небольшом количестве растительного масла. Мелко их резать не надо: лук на 4 части, морковку крупными кружками, сельдерей тоже крупно порубить, корень петрушки целиком.
Пожарив их до золотистого цвета, отправляем их в бульон и солим его по вкусу.
Таймер − на два часа.
Затем выключаем плиту и даём остыть. Затем снимаем лишний застывший жир.
После чего снова кипятим. Таймер − на полчаса.
Вытаскиваем кость и овощи, а бульон процеживаем.
Затем перемалываем мясо и добавляем туда наши белки. Всё это отправляем в кипящий бульон.
Еще раз процеживаем консоме через марлю, сложенную в несколько слоёв.
Из фарша можно сделать омлет или кашу.
А получившийся прозрачный золотистый бульон украшаем нарубленной зеленью и подаём на стол.
Следственный комитет. Кабинет руководителя П.П. Зналенко − Ну что, Каверин?! Поздравляю! Дело об убийстве Самуила Яковлевича Шкасса завершено. Все виновные наказаны или убиты. Твои подчинённые могут рассчитывать на заслуженную премию, − генерал встал и пожал руку Максиму, − жду от тебя результатов расследования смерти этой поэтессы, как её... − Антонины Волоховой − подсказал Максим. − Работаем. Ждём экспертизы. Но, Павел Павлович, я бы просил дело по Шкассу не закрывать. Его деньги мы так и не нашли. Пока. − Это ты зря. Третий из этих уродов их куда-то припрятал. А у него теперь, увы, не спросишь. Да и требований от наследников Самуила Яковлевича в следственный комитет не поступало. Так что, с юридической точки зрения… В общем, ступай, лови и сажай убийц. Это гораздо важнее банальных цветных бумажек с водяными знаками, даже если их очень много, − Зналенко сел в кресло, давая этим понять, что разговор закончен. Районный детский дом имени А. С. Макаренко. Кабинет директора Ну, а деньги, просто чудо - под всемирный праздник мая появились ниоткуда… Вот история какая… *** Главный бухгалтер стояла перед директрисой, переминаясь с ноги на ногу. − Варвара Сергеевна, что у тебя, говори быстрее, дел полно. Мне в Южно-Российск ехать надо. Деньги клянчить… − Не надо, − молвила бухгалтерша. − Что не надо? Не поняла? − директриса внимательно посмотрела на Варвару. − Есть деньги. Много. Очень. Только что курьер транспортной конторы привез. Вот, сами читайте. «Это вам на хороший капитальный ремонт и новую одежонку для пацанов и девчонок. И ещё, купите им много игрушек и оборудуйте, наконец, компьютерный класс со всеми прибамбасами. Ваш бывший непутёвый воспитанник Игорь Шпальнов». − И сколько много? − ещё раз перечитывая записку поинтересовалась хозяйка кабинета. − Тридцать... миллионов. Наличными! Быть богатым в наше время очень накладно. Майкл Харрингтон[1] Рестораны не для пива, а для бизнеса и дела… Но Лерура часть активов продавать не захотела. И остался Силуянов без ответа и привета… Для богатых донжуанов нехорошая примета. Вечер. Ресторан «Халкидики». Сначала швейцар на входе, а потом и метрдотель были обескуражены видом дамы, вышедшей из потрёпанной легковушки и бесцеремонно проследовавшей в отдельный кабинет. На ногах посетительницы были простые, изготовленные ещё в период распада СССР, туфли, шикарное платье от Dolce & Gabbana, в руках она держала простую сумочку − изделие завода «Кожгалатерея». *** Увидев Леруру, Силуянов вскочил и пододвинул к ней стул и вручил приготовленный заранее огромный букет роз: − Элеонора, − я правильно произнёс ваше имя? Поэтесса кивнула и уткнулась в цветы, чтобы не выдать своего смущения. − Мы с вами встречаемся, кажется, в третий раз, и вы не перестаёте меня удивлять, − олигарх протянул ей толстую кожаную папку с вложенным туда меню. − Это чем же? − гостья открыла папку и водила пальцем по строчкам, не поднимая глаз на хозяина ресторана. − В первый раз − удивительным хладнокровием и выдержкой, второй раз – отказом от баснословного гонорара… − А сейчас? − оборвала его Лерура. − Если честно и откровенно, то вашим нарядом. Что будете заказывать? − Спешила к вам, а выбор обуви у каждой женщины отнимает уйму времени, так что мимо этого отдела я пролетела стрелой, потому как приходить в назначенный срок у меня в крови, орднунг[2] превыше всего, как утверждали мои далёкие предки по отцовской линии. Я ответила на ваш вопрос? − Только на первый, − Силуянов улыбнулся. Поэтесса ему определённо нравилась. − Полагаю, что вы в этом заведении завсегдатай, следовательно, мне только и остаётся, что положиться на ваш вкус, − при этих словах Элеонора вернула ему папку и продолжила: − Господин Силуянов, давайте начистоту, вы же пригласили меня сюда не мусаку с фасоладой[3] кушать. Я устала за день, и если не сложно, то огласите, пожалуйста, цель этого рандеву. Олигарх развёл руки в сторону. − Не знал, что в городе есть такие прямолинейные поэтессы. Ну что же, воля ваша. Продайте мне акции «Энергоинвеста», с нашим общим знакомым Саввой Абрамовичем Бергом я это предложение обсудил. И можете мне поверить, он двумя руками за! К чему Вам лишние хлопоты и проблемы? Заседания, собрания акционеров, контракты, конкуренты. Согласитесь − это не Ваше. А я дам хорошую цену, и Вы сможете на эти деньги до конца своих дней безбедно жить где-нибудь на Мальдивах или в ухоженной и тихой Швейцарии. − Нет! И ещё раз нет! − Лерура резко поднялась с места и направилась к выходу, − всего доброго, господин Силуянов, и спасибо за приглашение. В дверях она столкнулась с официантом, чуть не выронившим поднос с заказанными деликатесами, буркнула извинения и почти бегом поспешила к выходу. Уже сидя в автомобиле Антонины подумала, что этот сотрудник элитного общепита, с которым она только что столкнулась нос к носу, сильно смахивает на греческого бога Апполона, и если бы захотела и набралась наглости, то могла уже сегодня пригласить гарсона[4] полюбоваться на её новую квартиру со всеми вытекающими последствиями. Подарила бы ему… допустим… самый дорогой смартфон или хорошую иномарку или… купила бы трёшку в местных Черёмушках. Но минуту спустя устыдилась сама себя и густо покраснев попросила Тоню остановить автомобиль и почти приказала охраннице ехать домой отдыхать. Сама же поспешила к остановке троллейбуса. Силуянов размышляет, как подход найти к Леруре, чтоб ужиться в общем рае с несговорчивой фигурой. *** Силуянов оставшись один тоже предался размышления, тыкая вилкой во вкусно пахнущую мусаку. В памяти услужливо всплыли фрагменты прошлой, уголовной жизни, коронация его в воры в законе. Первый уставной капитал его легальной фирмы, который он нахально позаимствовал из «общака» – воровской кассы, и вместо того, чтобы греть[5] сидельцев в СИЗО, на пересылке, в колониях и на зонах, пустил деньги в оборот. Потом, правда, всё вернул с хорошими процентами, поэтому и остался жив, но был раскоронарован по решению, принятому на сходке авторитетных воров разваливающейся страны. Одна мысль сменила другую: «А что, если эту несговорчивую поэтессу вообще… убрать? Авария или ещё какой несчастный случай. Кто её охраняет, ах да, вспомнил, новая Маргошина-сотрудница. Ерунда, а не телохранитель. Она не помеха. Но что это даст? Скорее всего, Лерура не писала никакого завещания, ведь до последних сногсшибательных событий ей и завещать-то было нечего. Значит, в случае её смерти контрольный пакет «Энергоинвеста» перейдёт государству. И тогда его уже не выцарапать. А значит, пусть живёт да здравствует госпожа миллионерша. Тратит Шкассовские деньги. Будем, как-нибудь с ней договариваться и дружить. Хотя это и непросто. Уж больно строптивая! Ну да ничего, соучредитель «Сыскного бюро», госпожа Крулевская, обязательно найдёт к ней подход. А подруга постаралась – поэтессе натащила столько всякого, что малость в чём-то чуть переборщила… *** Охранник элитного комплекса, повидавший много чего необычного за время своей работы, был поражён не меньше, чем до этого сотрудники ресторана «Халкидики». Новая обитательница пентхауса пришла пешком с остановки общественного транспорта, нагнулась и бесцеремонно пролезла под шлагбаумом, при этом чудом не порвав дорогущее платье. И не обращая на него ни малейшего внимания поспешила к сверкающему лифту. *** Зайдя в квартиру Лерура чуть было не грохнулась на пол, споткнувшись об огромную гору коробок и пакетов, сваленных вдоль всего коридора. Обойдя преграду женщина вошла в зал и обомлела − встроенный стеной шкаф был открыт настежь и заполнен платьями, костюмами, куртками, пальто и прочими предметами женского гардероба. − Это я тебя прибарахлила маленько, − зевая сообщила Анна, появившаяся на пороге одной из спален, − еда там, в сайд би сайде[6], но я категорически не советую тебе на ночь нажират…, в общем, я спать... ибо уже отпахала две смены. − Ты что, с ума сошла? Всему нашему гипермаркету годовой план за один день сделала? Куда мне столько барахла? Надо завтра прямо с утра же всё вернуть! − Не получится, подруга, − ухмыльнулась Ханатекстова, − я сей твой шаг предвидела, и все этикетки, того, в мусорное ведро, фьють! Кстати, сюда приходила уборщица. Оказывается, она раз в неделю здесь пыль протирает и всё моет. Знаешь какая у неё заплата? Нет, тебе это лучше не знать, а то расстроишься. Сильно. − Уволю её. Сама буду здесь прибираться. Ещё чего, деньги за уборку платить? − Не получился, подруга, − ей уже за год вперёд жалование выплачено. По конр... конр... по контракту, − критикесса ещё раз зевнула и скрылась за дверью. Лерура, погрозив ей вслед кулаком, поплелась на кухню и, открыв холодильник, обомлела: однопроцентный обезжиренный кефир, диетические йогурты, цельнозерновой хлеб и ещё много чего полезного, но мало аппетитного заполняло всё пространство бездонного агрегата. Поверх горы снеди лежала записка. «Помнишь своё обещание − нанять меня домоправительницей за… большую, дополнительную плату?! Так вот, с сегодняшнего дня я к ней уже приступила. Не забудь мне в табеле нарисовать восьмёрочку![7] Скамейка в парке на берегу реки Кавани. А Леруре в самом деле жить становится опасно - зло и жадность одолели несговорчивое счастье… − Вот эту особь надо ликвидировать, и как можно быстрее. Плачу двадцать тысяч, причём аванс, половина − прямо сейчас... И не наших рублей, а свободно конвертируемых евро, − Акоп Хачикович протянул наёмному убийце по кличке Решальщик фотографию поэтессы и пакет с деньгами: − Только сделай всё элегантно, мол, поскользнулась, упала с моста в реку или под трамвай угодила, или как ты умеешь… укол в шею, и привет. Инфаркт с новоиспечённой миллионершей вдруг приключился, от жадности такое с любым человеком… запросто... Наёмный убийца дослушал заказчика, потом поднявшись с места вернул тому деньги и фото: − У меня принцип! Ни детей, ни женщин на тот свет не отправлять! Зарок дал! Давно. Ищи другого, − он повернулся, чтобы уйти, но Абрамян схватил его за полу пиджака. − Ну, хоть жидкости свои фирменные, безотказные продай. Ну, пожалуйста, ради памяти о нашем химфаке, − Акоп с силой запихал в карман убийцы конверт, − надеюсь, этого хватит? Пару ампул, а лучше три. На всякий случай. Договорились? Только чтобы наверняка! Раз ... и в дамки! Решальщик с минуту подумал, потом кивнул в знак согласия и, ускоряя шаг, растворился в ночи. Продолжение читайте через неделю. [1] − американский социалист-демократ. Как писатель, он был наиболее известен как автор книги "Другая Америка". [2] − в немецком языке многозначное слово ordnung обозначает в том числе «церковный порядок», «дисциплина», «правило», «организация», «система»... [3] − известные блюда греческой кухни. [4] − синоним слова официант. [5] − то есть поддерживать. [6] − Большие многокамерные холодильники Side-by-side – оснащённые: «зонами свежести», льдогенератором, камерой для вина, и проч. [7] − число отработанных часов.
Прозаик
Автор: paw
Дата: 05.07.2023 06:51
Сообщение №: 196092 Оффлайн
Просыпаться очень тяжко замечательным близняшкам. Сладкий сон их не прошёл, Но накрыт ребятам стол.
А ещё ждут небылицы о морских крылатых птицах. Так что мягкую кровать надо быстро покидать.
***
Кукушка, не настоящая лесная, а механическая, выскочила из своего железного гнезда (хотя известно же всем, даже детям, − эта птица гнёзд не вьёт!) и прокричала целых девять раз.
− Сони, Маша, Егорка, но всё равно − сони, пора вставать! - доносился до ребят голос Ба-лю.
− Бабушка, но ведь сейчас лето, каникулы, куда торопиться! - недовольно проворчал Егорка, переворачиваясь на другой бок.
− Лето имеет свойство заканчиваться! Можно всё интересное проспать, − в детскую вошла бабушка, держа в руках тарелку с ароматно пахнущими ватрушками.
− Интересное, а где оно? - одной рукой потирая глазки, а второй освобождаясь от тонкого одеяла, пробубнила внучка, принюхиваясь к аромату свежей выпечки.
− Как где? Везде! Надо только как следует разуть глаза, − бабушка поставила на стол тарелку и помогла внучатам заправить кроватки.
− Скоро в город возвращаемся, а на речке ещё и не были. Что ребятам рассказывать буду? − не унимался всё ещё сонный Егор.
− На речку, наверно, никогда не пойдём, − вздохнув, согласилась с ним сестра.
− Да пойдём, пойдём все вместе. Но только после завтрака.
− Сначала пустые тарелки, потом… − купаться! Наоборот, нельзя! Знаем! − дружно перебили бабушку внучата и помчались умываться.
Гоша детям: - Не скучайте, рассказать пора о чайке. Что едят и где живут расскажу за пять минут.
А затем о птицах странных расскажу я, - о бакланах и уменье их ловить рыбок маленьких на нить.
***
− Вот бы стать рыбкой, плавать в море-океане, любоваться ракушками и дельфинами, − размечталась Машенька, усаживаясь за стол.
− Лучше птицы, нету зверя! - гаркнул Гоша, почёсывая клюв о прутья клетки.
Дети, отложив ложки, уставились на галчонка. Но тот молчал, только крутил головой из стороны в сторону.
− Остывает, − напомнила о каше Ба-лю, − И вообще, мы договорились с Гошей, что он будет вам что-то рассказывать, только когда вы и слушаете, и кушаете.
Услышав дружный стук ложек, галчонок продолжил свой монолог:
− Мне иногда тоже представляется, что я морская птица и летаю над волнами, как большущая Чайка.
Чайка
Чайка
− Расскажи о них.
− И вообще, обо всех морских птицах - затараторили ребята, демонстрируя пустые тарелки, но почему-то не бабушке, а галчонку.
− С кого начнём? − Гоша, провёл клювом по больному крылу, ... а вдруг уже вылечилось, но поняв, что это не так, грустно продолжил:
- Чайки, как и все птицы, приносят пользу вам и совершенно людей не боятся.
− Это какую же? − тут же заинтересовался Егорка.
− Они прекрасные санитары природы, − уничтожают больных или умерших… хватают в море и на берег выбрасывают.
− Потому что прожоры! У меня чебурек утащили прошлым летом, − возмутилась Маша, − Я даже ойкнуть не успела.
− Чайки рыбой питаются. Но её ещё поймать надо, а если девочка стоит и по сторонам глазеет с вкуняшкой в руках, как тут удержаться? Кстати, вам известно, что в каком-то далёком Китае люди приручили Бакланов, и с их помощью добывают рыбу.
Баклан
− Это как же? − Егорка почесал свой затылок, соображая.
− Элле..мен..тар..но, − подражая голосу дедушки, пробасил Гоша, − бакланы прекрасные подводные охотники. От них ни одна рыба не удерёт. Вот люди и прицепили на шею птице кольцо с верёвкой.
− Чтобы не улетела? - задумчиво поинтересовалась Маша.
− Не-а. Гадаем дальше. − Гоша, сложив крылья, стал ходить вперёд-назад, как настоящий учитель задавший классу вопрос.
− Чтобы, глубоко нырнув, не утонула? - предположил Егорка.
Баклан. Рисунок Марины Воробьевой
− И снова не-а. Ладно. Слушайте. Так уж и быть расскажу. Эти ваши приспособления для того, чтобы Баклан, поймав большую рыбу, не смог её проглотить. Вот и приходится бедняге приносить добычу, ну а человеки за это угощают пернатых мелкой рыбёшкой. Совсем голодная птица и сама может стать добычей для рыбы-хищника. Правда, сейчас таким способом уже почти никто не рыбачит. Люди наплели столько сетей, что живности в реках совсем не осталось, всё подчистую выловили. Как бедным бакланам выживать, ума не приложу. Только улепётывать от вас куда подальше. В открытый океан. Но там эти, как их, всё забываю, такие огромные птицы, … вспомнил… Альбатросы.
Альбатрос
Дальше дети Гошу просят рассказать об альбатросе и огромных двух крылах, что несут их в небесах.
***
− Ух ты! − расскажи о них, ну, пожалуйста, − запрыгали вокруг клетки дети.
− А как же речка? Или её уже, ну? − Гоша хитро прищурил чёрный глаз.
− Не, ну, конечно, − немедленно ответила Маша, - Но чуточку позже.
− Пусть солнышко воду как следует прогреет, − согласился с ней брат, - Мы тебя слушаем. Он принёс две табуреточки и поставил их рядом с клеткой.
− Ладно, только, чур, не перебивать.
Близняшки, тут же кивнули и подпёрли ручками свои головки.
Альбатрос. рисунок Марины Воробьевой
− Альбатросы,… - Гоша выдержал паузу…, - оче-нь боль-ши-е птицы! Размах их крыльев иногда может быть аж четыре метра. Это даёт им возможность парить в воздушном потоке несколько суток, не прерывая полёт...
− А нам дедушка читал, что у самой маленькой пташки, колибри, размах крыльев чуть больше семи сантиметров! − забыв про обещание, тут же перебила его Маша.
Колибри
− Четыре метра! И семь сантиметров. Удивительно, правда? − поддержал сестру Егорка.
Маша встала с места, развела руки в стороны, пытаясь представить себе самую большую птицу. А Егорка взял линейку и указал пальчиком на цифру 7.
Гоша хотел ещё что-то сказать детям, но на сей раз его опередил телефонный звонок.
− Вы ещё дома? − послышался в трубке голос Егомашдеда, − Берите свою Ба-лю и бегом на речку. Тут такое интересное! Представляете, птичка − Гифка ловит насекомых и бросает их в воду, то есть, свою будущую добычу прикармливает. Сидит, выжидает, пока рыба не подплывёт совсем близко, а потом ловко так, длинным клювом её цап…
***
Трубка ещё что-то рассказывала, но детвора её не слушала. Маша и Егорка быстренько покидали в сумку ласты, маски, дыхательные трубки, и в два голоса торопили свою Ба-лю.
Прозаик
Автор: paw
Дата: 07.07.2023 06:36
Сообщение №: 196103 Оффлайн
Некоторые ученые считают, что его матерью, скорее всего, была турчанка. Её захватили казаки во время одного из своих набегов. Она научила своих детей турецкому языку, они также понимали и татарский. Крёстной матерью героя нашего повествования стала простая русская женщина Матрёна, по прозвищу Говоруха, а вот крёстным отцом - сам войсковой атаман Корнила Яковлев.
Наш герой был вторым из трёх братьев. Как и полагается, после смерти отца за старшего в роду остался первенец − Иван. От отца достался Ивану своенравный характер. Гордый, независимый, удалой и бесстрашный. Однако в истории оставил след не он, а второй - средний брат.
*** Впервые о герое нашего повествования упоминается в документе от 1652 года. Там мы находим его просьбу об отпуске для поездки в Соловецкий монастырь. Молодой человек с юга Руси совершил своё первое путешествие, пересёк земли российские с юга на север.
Как говаривал известный советский сатирик: «Время было жутчайшее!» Постоянные многодневные походы за зипуном были вполне законны, ибо это была военная добыча. Тогда так поступали все: и московские князья, и даже цари. Запросто нападали на соседние княжества - грабили, при этом не забывая называть грабёж военной добычей. Разоряли целые княжества и присоединяли имущество - княжества других к себе.
Замечу, что правительство того времени вполне доверяло нашему герою, давая ему весьма важные поручения.
*** В 1661 году он с Иваном Исаковым, а также несколькими донцами и запорожцами отправился на переговоры с калмыцкими старейшинами о совместных действиях против крымских татар и ногайцев. Через два года герой этой загадки - уже командир большого казачьего отряда с Дона. Вместе с калмыками и запорожцами ходил под Перекоп против крымцев. Объединённый отряд захватил много пленных и скота, а на обратном пути ещё и разгромил большой крымский отряд.
*** Дожив до тридцати восьми лет - вполне серьёзный возраст для лихого рубаки, - наш герой ничем не отличался от обычных удачливых казачьих атаманов. И вдруг... судьба его делает «немыслимую загогулину».
Перед своей смертью герой этой загадки упоминал о казни старшего брата Ивана, ослушавшегося Юрия Долгорукого и попытавшегося увести находившийся под его командой отряд с «царской службы» на Дон, как о первопричине своих «безобразий».
*** Так, что же произошло на самом деле?
В 1665 году князь Долгоруков арестовал старшего брата Ивана за самовольный уход с казаками на Дон, в самый разгар войны с Речью Посполитой. Разбирательство царского воеводы было коротким: старинные казацкие обычаи он ни в грош не ставил, и самовольный уход атамана с казаками, из регулярных войск расценил как дезертирство. А посему скорый приговор — смертная казнь. Старший брат Иван в присутствии большого числа казаков был повешен. Не исключено, что эту казнь видел и наш герой. Во всяком случае, расправа с Иваном потрясла его, в душе клокотала злость и ненависть. Теперь уже на его плечи легли заботы о большой семье.
Российское казначейство всё в большем количестве чеканило медную деньгу, приказав, чтоб она принималась повсеместно, как и серебряные. Выпуск таких монет привёл к спаду стоимости денег и росту цен. Уже в 1661 году хлеб подорожал более чем в 10 раз! За один серебряный рубль давали несколько медных. Медные деньги упали в цене, их отказывались принимать в казну в виде налогов, в уплату за продукты. Стрельцы и солдаты хотел получать жалованье хлебом, зерном, мясом.
После поимки, героя нашего повествования доставили в Белокаменную. Столица поражала своим многолюдством, сказочной красотой Кремля, бойкой и богатой торговлей, обилием церквей. На улицах и площадях царило оживление, звонили колокола, лихо неслись кареты с вельможными боярами в дорогих шубах, мелькали купеческие возки с товарами, сновали лоточники, продававшие разную горячую пищу. На лобном месте наказывали плетьми провинившихся. За то, что прилюдно сказал неосторожное слово про царских судей и дьяков, за то, что помешкал снять шапку при появлении патриарха со свитой. Рядом с самым высоким в тогдашней Москве строением — колокольней «Иван Великий», тоже было не протолкнуться. Кто-то пришёл сюда по своим делам в один из приказов, кто-то заключал выгодную сделку у площадного подьячего, кое-кто просто глазел да слушал последние новости. Здесь бирючи, привлекая внимание толпы ударами литавр, оглашали зычными голосами царские указы. Отсюда и пошла поговорка «Кричать во всю Ивановскую».
*** Удивительно, но факт. До нашего времени в Государственном архиве сохранились стенограммы допроса с собственноручными пометками государя Алексея Михайловича. Он не чурался самостоятельно формулировать вопросы для подследственного и просил тщательно фиксировать ответы, а затем показывать их.
Младший брат Фрол на допросе о связи с опальным патриархом Никоном дал те же показания, что и наш герой. «Да и брат его - Фролко, - говорится в наказной памяти по делу о патриархе Никоне, — с пыток говорил те же речи…».
Прошли столетия.
В 1922 году в СССР принимается Постановление о производстве товаров для населения. И общество (ПЕПО) берет в аренду ... бывший завод, который в 1922 году получает новое имя – имя нашего героя.
***
А где подсказки?
Их у меня две.
Первая, традиционная − фото завода имени бунтаря.
Вторая − рецепт «Пьяной куры».
(по материалам интернета)
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Одна курица средних размеров.
2) Пиво любое − бутылка.
3) Приправа для курицы - один пакетик
ГОТОВИМ:
Нашу куру разрезаем на порционные куски, тщательно обмазываем приправой и выкладываем на противень для запекания.
Затем заливаем всё это пивом.
Ставим таймер на пятьдесят минут, а температуру в духовке доводим до 180 градусов по цельсию.
Всё. Наш курино-кулинарный минимализм готов! Только чур пивом эту закуску не запивать!
Прозаик
Автор: paw
Дата: 08.07.2023 06:52
Сообщение №: 196105 Оффлайн
Полдень следующего дня. Кабинет главного редактора журнала «Творческий Южно-Российск» Игоря Ильича Писаренко.
А в редакции знакомой до краёв переполоха - у неё владелец новый. Для кого-то это плохо…
Гравред выглянув в окно и, взглянув на подъезжающую к зданию представительскую «Тойоту», стремглав метнулся к выходу и успел встретить на пороге ставшую знаменитой посетительницу.
− Элеонорочка, золотко, какая радость, какая честь, − распахивая все попадающиеся на пути двери, любезничал Писаренко, − вы только не думайте о том, что мы с вами заключили договор на публикацию цикла стихов и уже все сроки прошли.., я давно об этом позабыл. Понимаю, на вас столько проблем разом навалилось, такая ответственность на хрупкие плечи. Кофе, чай, пирожное или, может быть, помаленьку чего покрепче? У меня для таких посетителей, как вы, настоящий французский ХО[1] припасён...
− У меня к вам деловое предложение, − не дослушав хозяина кабинета Лерура бесцеремонно уселась за его стол.
− Элеонорочка… вы...вы... читаете мммои мысли..? И согласны дать нам эксклюзивное интервью на три страницы, а может быть, и больше? Прямо сейчас, чего тянуть. Я приглашу сюда наших лучших…
− Никого не надо приглашать. Сядьте и слушайте, - ледяным тоном произнесла поэтесса. − По дороге к Вам я заехала в контору Берга. К сожалению, нотариус сильно занят и не смог лично сопроводить меня сюда, но вот эту бумагу он подписал, читайте.
Лерура протянула редактору фирменный лист с печатью и подписью.
«Я, нотариус Савва Абрамович Берг, в соответствии с условием завещания моего клиента Самуила Яковлевича Шкасса даю своё согласие Элеоноре Брониславовне Лелуре на приобретение ста процентов акций ЗАО “Южно-Российск литературный», в настоящий момент находящихся в залоге у банка “Югкредит“».
Игорь Ильич дрожащей рукой вернул посетительнице бумагу, затем налил себе из графина полный стакан воды и залпом его выпил:
− И Вы... уже… нас выкупили… со всеми… потрох.., вернее, долгами?
− Не успела ещё. Но, уверяю Вас, за этим дело не станет.
− И меня, того? На выход, с вещами… Я же к Вам как ...к ...дочке..., как к сестре… со всей любовью. Всегда авансик, как только попросите, так сразу.
− Знаете, чего я хочу больше всего? − Лерура встала и с силой отобрала у редактора графин, − сжечь это контору к чёртовой матери! И все местные поэты и писатели придут сюда и много часов подряд будут танцевать тарантеллу на пепелище. А потом этот день сделают городским праздником. Но, к сожалению, даже мне МЧС не позволит. Застройки кругом, огонь на них перекинуться может. Так что, повезло Вам, будете работать и дальше. Замом.
− Вашим? − обрадовался Игорь Ильич, − так я со всей душой и тело... Вот тут у меня планчик на следующий квартал составлен, командировки намечены, творческие. В Москву и далее… в Лондон… Париж. Сейчас я Вам всё в деталях…
− Не моим, а госпожи Анны Ханатекствовой. Она через недельку сюда нагрянет с независимыми аудиторами. И уж после этого решит, в какие края Вас командировать, европейские или калымские.
Но, увы, Элеоноре от опасности не скрыться - в шею к ней вонзилось горе в виде маленького шприца…
***
Но просто так покинуть здание редакции новоиспечённой миллионерше не удалось. Её затаскивали во все отделы, расспрашивали, угощали чаем в пакетиках и... бутербродами с варёной колбасой и плавленым сыром.
С большим трудом, но всё же уговорили поэтессу выпить пару-тройку рюмочек горячительного за победу по «Гамбургскому счёту», за новую жизнь, за то, чтобы найти того единственного, который не из-за её шальных денег, а за красивые глаза...
Не раз Лерура порывалась сходить за своей телохранительницей и пригласить её в редакцию, но её не отпускали. Журналисты и репортёры сыпали вопросами без устали. Ещё бы, когда к ним вот так запросто заглянет самая настоящая современная Золушка.
Вконец измотанная, в полуобморочном состоянии Лерура покинула здание, когда на дворе уже было совсем темно. На негнущихся ногах брела до машины, придумывая на ходу самые искренние слова извинения. Хотела тут же предложить Тоне новую работу: стать личным водителем с окладом «втрое, нет, вчетверо выше той, которую девушка получала в “Сыскном бюро”».
− Опаньки, а почему ты на пассажирском месте? Здесь лучше спится? Давай просыпайся, едем домой. Баиньки! − Элеонора искренне удивилась увидев, что Антонина сидит не за рулём, а прислонилась к правой двери «Тойоты».
Легонько постучала в лобовое стекло, завидуя крепкому сну своей телохранительницы, и в то же мгновение почувствовала на шее что-то холодное и острое. Под кожу потекла какая-то жидкость, а в нос ударил противный, ни на что не похожий запах.
− Марш на заднее сидение, сука! И не вздумай орать, убью сразу, − прошипел сзади знакомый голос.
Поэтесса напрягла память, пытаясь вспомнить, где она его слышала, но не смогла и, подчиняясь команде, открыла дверцу и в полуобморочном состоянии плюхнулась на заднее сиденье.
Она уже не видела, как похититель сел за руль, включил зажигание и рванул с места.
Элеонора то приходила в себя, то погружалась в какой-то сон, похожий на забытьё.
В голове как заезженная пластинка крутилась одна и та же мысль: почему Тоня сидит рядом с негодяем и ничего не делает? Она что, ним заодно?
***
Наконец автомобиль остановился, и похититель сунул ей под нос вату, смоченную нашатырным спиртом:
− Слушай и запоминай. Повторять не буду! Я вколол тебе гидрорицинхлорид, и ты сдохнешь через три, нет, уже через два с половиной часа, если я не дам тебе антидод. А я его не впрысну, пока ты, зараза, не подпишешь дарственную на моё имя. Усекла? Кивни, коль согласна, и тогда будешь жить как и прежде, даже лучше. На твою роскошную квартиру я не претендую.
− Берг не… не даст согласия ни за что… − еле ворочая языком молвила поэтесса.
− А это не твоя забота, сейчас мы поедем к одному нотариусу и там ты будешь паинькой, поставишь, где надо свои писательские каракули.
− Нет, не поставл.. Тоня проснётся и задаст тебе...
− На неё надеяться уже нет смысла. Заснула твоя заступница. Навсегда. Потому что была молодая и наивная, поверила всему, что я наплёл. Сказал, что одна миллионерша срочно послала меня за ней. И эта дурочка открыла дверку и мгновенно получила укол. А от раствора соли синильной кислоты ещё никто не выживал. Ну что, едем? Времени у тебя всё меньше!
У Леруры опять закружилась голова, но прежде, чем потерять сознание, она успела кивнуть, соглашаясь.
Офис сыскного бюро «Крулевская и партнёры»
Снова офис Маргариты. Всё понятно – будет дело. А верней, уже открыто и работа закипела…
Анна, запыхавшись, ввалилась в помещение:
− Элеонорка пропала! − едва отдышавшись выпалила она, − срочно звоните этой вашей охраннице… Тоне. Ибо телефон Леруры вот уже битый час не отвечает.
− Прежде всего успокойтесь и расскажите толком, почему Вы решили, что Ваша подруга исчезла, куда она поехала? И почему без вас?
− В эту треклятую редакцию, будь она неладна, а меня отправила в магазин. Мы вчера немного пошопились, но не до конца. Платья я ей прикупила, а вот сумочки и кое-какую косметику не успела. Вы же тоже женщина и должны понимать, что старая синяя сумочка к новому зелёному брючному костюму ну никак. Вот я с утра взяла такси и помчалась прямиком в гипермаркет. Мы договорились, что она после этого чёртого «Творческого Южно-Российска» приедет в обувной бутик. Согласитесь, не могу же я для неё без примерки….
− Хватит! − Марго повысила голос, − Вам что, трудно было бросить всё и самой махнуть в редакцию? В чём проблема?
− Так я, я и поехала. А её там уже нет. И автомобиля тоже. Никого нет…. Писаренко утверждает, что убыла в неизвестном направлении аж два часа назад. Представляете? И ни разу не позвонила.
Критикесса ещё что-то говорила, но Марго её уже не слушала, она набирала номер телефона телохранительницы. Но тот тоже не отвечал. И тогда она нажала на смартфоне цифру «два». Её «правая рука» − Виктор Половинкин – ответил сразу.
− Веду их по маячку. Прикрепил немедля, как получил задание, чтобы не срисовали мою «Весту». Двигаются в сторону посёлка Силикатный. Но у меня серьёзная проблема. Заканчивается бензин, придётся заезжать на заправку, следовательно, отстану от них на пару десятков километров и боюсь упустить сигнал маяка. Если я не ошибаюсь, кажется, у твоего Силуянова в этом посёлке есть свои люди, пусть подстрахуют и встретят «Тойоту». Поглядят, что да как. Подстрахуют.
Телефон в руке женщины начал издавать сигналы отбоя. Отложив его в сторону, Маргарита Сергеевна ещё раз взглянула на посетительницу, потом на настенные часы, тревожить в такое время олигарха ей очень не хотелось, но она хорошо запомнила его слова: «Однако одной охранницы может быть недостаточно».
Извлекла из ящика стола особый телефон прямой связи и нажала кнопку «Вызов».
− Хм…хм... Силикатный? − недовольно бубнил олигарх, − никто там из моих ребят не живёт. Ошибся твой зам. Но вот зачем она туда едет, это интересный вопрос? И почему молчат их телефоны − вдвойне непонятно.
Трубка пару минут безмолвствовала, потом отчётливо послышался стук ладони по лбу:
− Вспомнил, там же дом у нотариуса Бориса Хранова. Шикарная вилла, моя фирма ему этот дворец и строила. Говорят, что не чист на руку, но нотариальная палата региона проверку проводила и, как обычно, ничего не нашла. Давай, звони Каверину, пусть он тамошнего участкового подключит. Пока проверка документов, то да сё, Половинкин приехать успеет.
Интересно, что же будет и с Лерурой, и с деньгами в Силикатном, на безлюдье? Разберёмся вместе с вами…
***
Акоп поднял на руки потерявшую сознание поэтессу и внёс в дом.
− И что мне прикажешь делать с этим добром? Зачем ты её сюда припёр? Как она дарственную будет подписывать? − тем не менее хозяин дома всё же открыл сейф и извлёк из него заранее составленные документы.
− Сейчас я её оживлю, правда, ненадолго. Минут двадцать тебе хватит? − при этих словах Абрамян поднёс к носу Леруры ватку, пропитанную дурно пахнущей жидкостью.
Элеонора с трудом разлепила веки:
− Где я? Что со мной? Тоня, Тонечка, помоги мне, пожал…
Акоп вложил ей в руку авторучку.
− Подписывай, сука! Кому говорю! Вот здесь и здесь. Если жить хочешь!
− Ты что ей вколол? Она не умрёт у меня дома? Мы так не договаривались! Тебя кто-нибудь видел, когда ты подъезжал? − затараторил Хранов.
− По-твоему я совсем идиот? Её на служебной машине сюда привёз. Так что, здесь всё чисто. А в «Энергоинвесте» по её милости я уже не работаю. Это во-первых, а во-вторых, за такие бабки, которые я тебе отвалил, мог бы заткнуться и следить за тем, чтобы эта зараза подписи разборчивые ставила.
Перед глазами Леруры плыли разноцветные круги, женщину сильно тошнило и ей очень хотелось покончить со всем этим как можно быстрее.
Акоп наклонил её голову к листу, − ну же, подписывай… вот здесь, где мой палец... и я вколю тебе антидот. Может быть, − он довольно ухмыльнулся и повалился на пол.
***
Отечественная «Веста» частного сыщика не подвела, на последних каплях топлива, но дотянула до посёлка. Правая рука − тоже.
Отработанный годами удар пришёлся куда надо.
Абрамян рухнул на пол, увлекая за собой ворох бумаг.
На него сверху свалилась поэтесса, лишившая опоры и чувств.
− Всем оставаться на местах и руки вверх! − за спиной Половинкина появился молоденький лейтенант-участковый, на ходу расстёгивающий кабуру.
Девять дней спустя.Южно-Российск. Клиника «Передовые медицинские технологии»
Обошлось почти нормально - в дело пущено наследство. Жаль, что грустно и печально… Но от этого не деться.
Лерура, облачённая в накрахмаленную до синевы больничную пижаму, стояла у стойки регистрации и, внимательно прочитав, подписывала бумаги, утверждающие, что она добровольно отказывается от дальнейшего лечения и покидает данное медицинское учреждение.
− Ну, и чего ты так спешишь? − Ханатекстова протянула ей большой фирменный пакет с купленным по такому случаю импортным деловым костюмом, − повалялась бы ещё недельку-другую. От этого мир бы не перевернулся.
− Нет! С меня хватит! Сейчас поедем на кладбище, хочу с Тонечкой попрощаться. На похоронах не была, так хоть сегодня пообщаюсь. Говорят, что в этот день Господь велит ангелам привести невинную душу к Его престолу.
− Я уже дал поручение Крулевской, чтобы её родителям выплачивали причитающуюся ей зарплату до конца их дней. Я им дом новый построю. В любом районе, который выберут, − гаркнул Силуянов, протягивая поэтессе огромный букет роз:
− С выздоровлением. Переодевайтесь, и трогаемся. Мой «Бентли» к Вашим услугам. А по дороге вернёмся к нашим баранам, то есть акциям. Не надумали от них избавиться? Ведь из-за этих презренных бумажек у Вас чуть было не отняли самое ценное − поэтичную душу… Надеюсь, Каверин с Маргаритой Сергеевеной Вас уже просветили, что этот проходимец Акопян и не думал вкалывать вам никакой антидот. У него его просто не было. Да и такая свидетельница, как Вы, ему была без надобности... − Душу отобрать нельзя! − перебила его Лерура, − да будет Вам известно, что она бессмертна! А от этих «презренных бумажек» я при помощи нашего общего знакомого Саввы Абрамовича Берга уже избавилась. Пока тут валялась, создала трастовый фонд «Антонина» и передала в него все принадлежащие мне активы.[2] Он и будем спонсировать наш областной литературный журнал, материально помогать творческим людям, и, конечно, проводить конкурсы, исключительно по «Гамбургскому счёту»!
***
После кладбища лучшие подруги отправились в автосалон, где очень долго и придирчиво выбирали личный автомобиль для главного редактора «ТворческогоЮжно-Российска», после чего Анна отвезла свою благодетельницу в район элитных новостроек.
− Дальше я сама! Моя квартира, мне в ней и порядок наводить! − Лерура решительно пресекла намерение Ханатекстовой подняться вместе с ней.
− Но я же твоя домоправительница! Ты разве забыла? − не унималась Анна.
− С сегодняшнего дня я тебя увольняю, − устало буркнула Элеонора и, аккуратно прикрыв дверь сверкающего авто, побрела к подъезду.
***
Увидев её, консьерж заученно улыбнулся и протянул ей фирменный пакет управляющей компании.
− Что это? − Новая жилица удивлённо округлила глаза.
− Ничего особенного. Обычные коммунальные счета, − ответит тот и слегка покраснел.
Поэтесса вытащила квитанции, напечатанные на дорогой финской бумаге, и чуть не грохнулась в обморок.
− Да что же это такое? Грабёж средь белого дня! Я что, по их мнению, миллиардерша что ли? Завтра же с утра отправлюсь в их поганую контору! Буду разбираться! Они меня ещё не знают, но они меня узнают!
[1] − расшифровывается как Extra Old — то есть, экстрастарый, выдержанный в дубовых бочках не менее шести лет.
[2] − некоммерческая организация, которой в доверительное управление передаются имущество и денежные активы. Фонд обязуется их сохранить и приумножить, при этом выгоду от данного имущества получает третье лицо — бенефициар – на условиях, определенных владельцем активов.
Прозаик
Автор: paw
Дата: 12.07.2023 09:26
Сообщение №: 196117 Оффлайн
Новый полдень на подходе, просыпается природа. Скоро десять - для ребят время в поле погулять.
Баба с дедушкой и внуки, а ещё возьмём на руки мы птенца с больным крылом. В путь-дорогу впятером!
***
– Вы как, на «железном коне» изволите к речке или на своих двоих? - полюбопытствовала Ба-лю.
– Оно, конечно, много лучше, когда быстренько, с ветерком, но если ребятишки желают пешую прогулку, то побредём потихоньку, - сказал я, зная ответ наперёд.
– Деда, давай с серединки на половинку, − предложил Егорка, проверяя содержимое своего походного рюкзачка.
− Это как? Поясни! − Мы с супругой удивлённо переглянулись.
− Туда идём, а обратно пусть за нами бабушка приедет, и ты сильно не устанешь и нам хорошо, − ответила за брата Машенька.
– Товарищи юные купальщики. А вы, часом, не забыли про своего подопечного? Гоша кроме подоконника и шкафа давненько ничего не видел, а его кто выгуливать будет? - напомнила детям Ба-лю.
– Это собак выгуливают, бывает, что и кошек, правда, очень редко, но чтоб птицу, я об этом первый раз слышу, − удивился Егор, доставая с полки термос.
– Галчонку скоро надо устроить пробный полёт домой, с подстраховкой, - предложила Маша.
– Значит, так и поступим! Нужно взять корзину для удобного перемещения пернатого друга, - завершил я дискуссию, поглядывая на часы.
− А наш Егомашдед прав! Пациенту, действительно пора немного повольничать, − согласилась со мной Машенька и умчалась в кладовку, за плетённой корзиной.
Полчаса спустя
– Просторно! - удивлённо гаркнул галчонок, − Очень удобно, почти как в родном гнезде, и пахнет так же.
– Только ты не озорничай! Вот дойдём до речки, там и разомнёшь крылышки! - назидательно потребовала внучка.
– Да знаю я, − тут же огрызнулся галчонок, - уже почти учёный, рисковать не стану…, − он замолчал, почистил клювом перья и вновь загалдел:
– Ещё долго идти? Когда придём? Мог бы летать, с высоты сразу бы берег реки увидел...
− Да угомонись ты, болтун, − оборвал его внук, - уже почти пришли, лучше вдохни воздух, чувствуешь, - свежестью пахнет.
Очень даже интересно слушать в поле птичьи песни. Только кто же так поёт? Хочет знать честной народ.
Гоша знает, он расскажет, кто в степи особо важен, а потом он скажет речь, что нам птиц пора беречь.
***
Мне же вспомнилось собственное, босоногое (в буквальном смысле этого слова, − сандалии родители разрешали надевать только в сентябре, чтобы раньше времени не сносил!) детство. Зато самостоятельно, с пятилетнего возраста, разрешали гулять по берегу речки. Но в воду можно было лезть только, если кто из старших был поблизости!
Более полувека прошло. Мир изменился. Люди понаделали огромное количество машин. Понатыкали, куда надо и куда не надо, разных приборов и камер слежения. Интересно, как братья наши меньшие с такими новшествами уживаются?…
Мои размышления прервало выпорхнувшее прямо из-под ног нечто большое и шумное, изрядно напугав детвору.
– Птица! И что ей не сидится в лесу, на ветке? − тут же прокомментировал произошедшее высунувшийся из корзины галчонок.
– Тут её дом, - предположила Маша.
– Гоша, будь добр, спроси у собрата пернатого, зачем он на нас набросился? – попросил птенца Егорка.
Рябчик
– Рябчик это, − сделав из крыла козырёк и вглядываясь куда-то вдаль, доложил Гоша, − вон там у него гнездо. Потому и приходится главе семейства защищать своих птенчиков, переключая внимание на себя. Вдруг лиса или ещё хищник какой, а что ещё хуже, ваш человеческий громадный... трактор…
– Вы же, люди, - что хотите, то с природой и творите. Пашни всякие распахиваете для своего удобства, при этом не обращаете внимания, что, при этом, кому-то нору засыплете, кому целый дом разломаете. Человеку хорошо, а жителям степным приходится новое пристанище искать.
Вот возьмём, для примера, горихвостку или жаворонка. Они, обитая рядом с двуногими, но не пернатыми, с годами приноровились: только ваша техника в поле затарахтит, песню петь начинают, горестную… мол, переезжать… пора, пора. Удирайте птицы, беда идёт. Четырёхколёсная.
– На журавлей похожи. У них наверно, тоже прогулка - задрав голову к небу, предположил Егор.
Полет стаи журавлей
- Так, говоруны. Кончай базар. Мы пришли! − я опустил корзину с птицей на землю, − пора нашего пернатого «выгуливать»…
Жаворонок
Под кустом в степи гнездится чудо жаворонок – птица. А когда спадёт жара, перепёлка: «Спать пора!».
Рябчик, лунь, орёл пернатый поселились здесь когда-то. Рядом с нами там и тут птицы разные живут.
***
Полуденное солнце стояло высоко в небе, его лучи, казалось, доставали до самого дна реки. Рыбы, никого не боясь, затеяли игру в догонялки, выпрыгивая из воды. Гоша бодро зашагал по траве, размахивая крыльями. Пару раз попытался взлететь. Но пока что из этой затеи ничего не вышло. Крыло всё ещё не желало выполнять команды хозяина.
Внучата, тут же позабыв о своём подопечном, носились по мелководью. Здесь, у реки и дышится как-то по-иному…. Что ни говори, а мы, люди, часть природы. Пытаемся от неё отдалиться, но к ней всё же каждого из нас неуклонно тянет.
– Детвора, кому чаю? − зову я своих сорванцов.
– Деда! Тут хохотунья на воду села. Сейчас за ней понаблюдаем. А потом чай пить придём.
– Чайка, что ли? − интересуюсь я.
− Ага. Как раз сейчас Гоша нас с ней знакомить будет.
– Ну, раз такое дело, то бегите сюда. Хлеба мы впрок взяли, угостите её, подружитесь. Там на приборе-переводчике с птичьего языка кнопка записи имеется. Не забудьте нажать. Я потом вашу беседу прослушаю. А сейчас у меня что-то глаза стали слипаться. С вашего позволения прилягу в тенёчке. Писателям, как и детям, дневной сон явно не навредит.
Прикрепленные файлы:
Прозаик
Автор: paw
Дата: 14.07.2023 06:41
Сообщение №: 196125 Оффлайн
В этот день Царь собрал совещание торговых и причастных к хлебному обороту людей, чтобы выяснить, почему хлеб так дорог и что нужно сделать для снижения его цены. В результате государь первым в русской истории начал строить систему регулирования хлебных цен. Все прежние попытки регулировать их заканчивались неудачно.
Вот только создать полноценный хлебный рынок и сколько-нибудь внятную систему образования и регулирования зерновых цен так и не удалось.
После возникновения Великого княжества Московского, подчинявшего себе одно за другим окрестные удельные владения, задача сбора податей в казну стала считаться самой важной, а меры по её решению разрушили нормальный рыночный оборот почти всех товаров. Чтобы упорядочить сбор подушной подати, московские государи и их чиновники всячески ограничивали передвижения подданных великого князя по стране. Причём это заключалось не только в ограничении, а затем и отмене перехода крестьян из поместья в поместье, но и в запретах на выезд из родных мест без особого на то разрешения.
***
Казна хотела взимать пошлины с торговли зерном, а потому правила продажи хлеба постепенно, но неуклонно ужесточались. К XVII веку дело дошло до того, что под угрозой жестоких наказаний запрещалось сбывать зерно даже в соседнюю деревню. Правила требовали, чтобы излишки отправлялись в близлежащий город, оценивались в специальной мерной избе, и только после оплаты хлебной пошлины зерно разрешалось свободно продавать. Свободно отвезти на рынок излишки землепашец уже не мог.
*** Борис Годунов в отличие от своих предшественников не стал ограничиваться рассылкой царских увещеваний обладателям больших запасов зерна. Им были установлены твёрдые цены на хлеб, и тех торговцев, что пытались продавать дороже, ожидало суровое наказание. У тех же, кто прятал хлеб и не продавал его по установленной свыше цене, товар попросту отбирали в казну. Особые меры царь принял для обеспечения Москвы. Из разных мест, где хранились казённые запасы хлеба с прежних лет, их стали свозить в столицу. А в городе начали открывать царские житницы, где хлеб продавался беднякам вполовину дешевле установленных царём цен, вдовам же, сиротам и немцам, как именовали иностранцев на русской службе, хлеб и вовсе раздавался бесплатно.
*** Казалось, проблему можно было считать решённой. Но только по всей стране вслед за Москвой цены не понизились, а царские житницы в больших и малых городах быстро истощились. Так что московский хлебный достаток начал привлекать многие тысячи голодающих крестьян со всех концов Руси. Помещики и воеводы в такой ситуации отпускали их искать пропитания беспрепятственно — к столице потянулись толпы страждущих. Царь попытался было организовать общественные работы, дабы московский и пришлый люд в поте лица зарабатывал хлеб свой и затеял строительство каменных хором на месте палат Ивана Грозного. Но народ шёл в Москву не трудиться, а есть. Так что запасы хлеба начали быстро истощаться, ворота города пришлось закрыть, а вскоре голодающих перестали кормить и возле городских стен. И люди тысячами умирали в чистом поле и на дорогах, уходя от Москвы.
*** Следующую попытку регулирования хлебных цен предпринял в 1608 году царь Василий Шуйский, попытался воздействовать на совесть монополистов, но теперь уже с помощью пастырского слова. В соборе собрали людей разного звания, которые владели значительными запасами зерна. Сначала их увещевал патриарх, обещая геенну огненную и кары Божьи корыстолюбцам. А затем царь вновь просил их не скаредничать и продавать соотечественникам хлеб по тем ценам, по каким они его закупили.
Однако, единственным результатом этого молитвенного собрания оказалось то, что все присутствовавшие на нём хлеботорговцы поклялись, что имеют лишь малый запас хлеба исключительно для чад и домочадцев, что, как все понимали, было ложью. Таким образом, царь Шуйский добился ещё меньшего, чем Годунов.
*** Как показала вся дальнейшая русская история, в последующие века ничего радикально нового в деле регулирования хлебных цен никому из самодержцев в голову не приходило. Закупка излишков в казну в урожайные годы сочеталась с выдачей вспомоществлений в голодные.
*** Оригинальное и действенное решение этой проблемы придумала Императрица Екатерина II Великая. (Вот уж действительно, на всё её хватало). При самом минимуме затрат она смогла стабильно обеспечить зерном как минимум две столицы и другие крупные города.
Дорогой читатель, представь себя на минутку Великой императрицей, и продиктуй указ, позволяющий оригинально и просто решить поставки зерна.
А подсказки? -
Их, традиционно две:
Первая − рецепт одного из любимых блюд великой женщины.
«В своих мемуарах Екатерина II пишет, что с юности усвоила три принципа:
Нужно нравиться императрице Елизавете.
Нужно нравиться великому князю.
Нужно нравиться русскому народу.
После кончины Елизаветы Петровны, отстранения от престола и убийства Петра Третьего потребность в первых двух пунктах отпала. Но желание нравиться народу было настоятельной потребностью Екатерины. Она всячески подчёркивала свою любовь к русским традициям, соблюдала православные посты, уверяла, что больше всего на свете любит простую русскую пищу – солёные огурцы, кашу...»[1]
Предлагаю вам сегодня:
Старинный рецепт из Тихвинского мужского монастыря. Утверждают, что именно такую кашу любила российская императрица Екатерина Вторая.
Каша необычная, из двух круп - гречки и гороха, которые сегодня редко сочетают. Очень сытная и питательная.[2]
Вам потребуется:
1 стакан гороха
1 стакан гречки
3 л воды
0,5 кг лука
соль по вкусу
зелень укропа или сухие семена укропа - по вкусу
постное масло для обжаривания
Приготовление:
1. Горох, если потребуется, замочите (лучше на ночь).
2. Затем отварите горох в той же воде до почти готового состояния. В начале варки добавьте семена укропа. Солить горох не нужно.
2. Репчатый лук очистите, мелко порежьте и обжарьте на сковородке до золотистого цвета.
3. К гороху добавьте гречку и пассерованный лук. Посолите. Доварите кашу до готовности.
4. Посыпьте кашу мелко нарезанной зеленью укропа.
Примечание:
В скоромные дни растительное масло замените на сливочное.
Ангела за трапезой!
***
А где же вторая подсказка? Да где-то там, вверху, затерялась.
Герой — это человек, который в решительный момент делает то, что нужно делать в интересах человечества.
Ю. Фучик
Десятилетие, в течение которого Селезнев П.И. возглавлял Краснодарский крайком ВКП(б), занимает особое место в истории Кубани. Это период становления края, прерванный Великой Отечественной войной, годы жестоких испытаний, борьбы с фашистской оккупацией, разруха и самоотверженное восстановление народного хозяйства Кубани в послевоенное время.[1]
Зима 1939 года, Кремль. Кабинет Секретаря ЦК Андрея Андреевича Андреева
Минут десять Селезнёв стоял на огромном ковре, дожидаясь, пока хозяин кабинета закончит с кем-то ругаться по телефону.
− Зачем он меня вызвал, − стучала в висках назойливая мысль, − Отдел ЦК, которым я руковожу, никаких нареканий не имеет. Работает чётко. Одни благодарности и грамоты…
− «Нет — нет, разговор будет не о текущих делах, − словно прочитав мысли подчинённого, буркнул Андреев, бросая трубку на рычаг. Его лицо стало серьёзным, — мы посоветовались и рекомендуем вас первым секретарём Краснодарского крайкома ВКП(б)»[2].
Краевая столица. 28 января 2023 года
— «Всевышний посылает соседей за грехи наши или в радость?» — эта мысль промелькнула в моей голове после того, как глаза передали туда зрительный образ Коляныча, соседа по лестничной клетке. Интеллигентного выпивоху, бывшего заведующего клубом, а ныне пенсионера, обычного значения.
— К себе пойдёт или ко мне в гости напросится? − продолжительная трель дверного звонка дала однозначный ответ на этот вопрос. Пришлось нажать на клавиатуре кнопку «Пауза» и остановить работу над рукописью.
— Сосед! Помянем! Без обязательного для визитёра витиеватого приветствия предложил Коляныч.
— Кого? — с тревогой уточнил я. Наша «хрущёвка» населена, в основном, людьми преклонного возраста, по сему, звуки траурного марша здесь раздаются чаще, чем в выросших рядом высотках.
— Чудак, человек! А ещё пи-са-тель! — на лице соседа появилась довольная ухмылка, — Мы, на какой улице обитаем?
— Селезнёва. А он то здесь при чём? − недовольно буркнул я, размышляя над тем, как по деликатнее избавиться от непрошенного гостя.
— Дык ему сегодня, аж сто двадцать шесть стукнуло! Бы! Согласись! Это повод! Ведь мужик был что надо! Нас-то-я-щий! — При этих словах Коляныч выставил вперёд руку с бутылкой марочного вина.
— Чего Николая в коридоре держишь? — Выглянувшая из-за моей спины супруга, мгновенно оценила ситуацию. Ступайте на кухню, я сейчас на стол что-нибудь соображу. Ианнуарьевич заслужил, чтобы его краснодарцы не забывали.
Последняя фраза жены заставила мои глаза принять форму круга:
— Ты помнишь это отчество?
— Мы, между прочим, в драмкружке, собираемся пьесу ставить о жизни Селезнёва, только вот на роль главного героя никак кандидатуру подобрать не можем, — на столе появились фужеры и ваза с фруктами, − И, кстати, хотела у тебя спросить, как он оказался в Краснодаре? Пётр же родом с матушки Волги.
Я сходил в кабинет и вернулся, держа в руках папку, с надписью «Документы для книги «Улицы нашего города или знаменитые земляки».
— Почитать или можно своими словами?
— Сосед, ты уж глаголь без официоза. Этих фи-циа-ль-ных бумаг на собраниях во как, хватало! — Коляныч демонстративно провёл рукой по горлу. Взглянул на закупоренную бутылку, но удержался и настаивать на незамедлительном откупоривании не стал.
Петр Иануарьевич Селезнев
***
— Наш будущий губернатор или по-тогдашнему первый секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б) родился в Самарской губернии. Окончил двухклассную сельскую школу и устроился на работу учеником конторщика. Сделал, по тем временам, неплохую карьеру. Дослужился до должности помощника бухгалтера, − я отложил раскрытую папку в сторону, втайне надеясь, что такой «канцеляризм» не найдёт должного отклика у моих слушателей. Но те сидели молча, ожидая продолжения.
− В пятнадцатом году вступил в партию большевиков, но вскорости угодил в тюрьму. Взяли с поличным, то есть, с листовками, призывающими протестовать против суда над депутатами, − большевиками Государственной думы. Правда, серьёзного срока не дали и через некоторое время отправили в воюющую армию. Не погиб, выжил, благо вскорости царя смела Февральская революция...
— И как прикажешь это в нашем спектакле обыграть? Нам, что двух актёров на одну роль подбирать? Селезнёв молодой и старый? — бесцеремонно перебила супруга.
— А почему бы и нет? Если хотите показать все грани этого незаурядного человека. В сериалах такое сплошь и рядом встречается. К примеру, императрица Екатерина не стареет уже третий сезон подряд.
Коляныч, тоже хотел внести в наш спор свои «пять копеек»[3], но передумал, взял-таки в руки бутылку и начал глазами искать штопор.
Я же вытащил из папки следующий документ и, вздохнув, продолжил:
− Зимой тридцать девятого его вызвал к себе секретарь ЦК Андреев:
− Пётр Ианнуарьевич длинную речь толкать не стану. Время нынче не то. Сам видишь, что стране и в мире творится. В общем, так! На нашей житнице, то есть, на Кубани дела, мягко скажем…, − при этих словах хозяин кабинета многозначительно поднял палец вверх. − Есть мнение рекомендовать твою кандидатуру на должность первого секретаря Краснодарского крайкома.
***
Коляныч отыскал-таки заветное приспособление, откупорил бутылку, разлил содержимое по бокалам, но вместо тоста выпалил:
— Я это, когда работал. При клубе библиотека была. В общем, читал, что наш Ианну-арь-ев-ич, как только пост принял, аж самому прокурору СССР, товарищу Вышинскому письмо накатал! Мол на Кубани репрессировано более двадцати тысяч человек. И количество доносов увеличивается! Отвлекает эта писанина, людей государственных, от решения важных вопросов. Застенки переполнены в несколько раз! Тут, как говорится, и до инфекционных заболеваний рукой подать! А ещё, что у тюрьмы собираются толпы из родственников, пытающихся узнать о судьбах заключённых! Живут возле стен по несколько дней! Создают нервозную атмосферу. Вот тока не знаю, помогло это письмо или нет. Но ведь не испужался, - написал!
— А мы про его дела партизанские, целый акт, в спектакле готовим. Хотите, кусочек из сценария почитаю? — супруга извлекла из своей сумки блокнот.
«Фашисты прут на Кавказ, со страшной силой. А тут урожай созрел. Убирать надо, чтобы захватчикам ни зёрнышка не досталось. Опять же мобилизация. Бесперебойные поставки продовольствия и техники в действующую Армию. Эвакуация! И бомбёжки, артобстрелы, не прекращающиеся ни днём, ни ночью.
Первый секретарь числился в расстрельных списках под номером один. Учитывая это Петру Ивановичу (ни простые люди, ни большинство из руководителей не могли без ошибки произнести его отчество!) рекомендовали покинуть Кубань. Но глава края решил остаться и руководить Краснодарским штабом партизанского движения.
Перестал бриться и обзавёлся окладистой бородой. Затем отправился к стоматологу и велел вырвать половину своих зубов. Чтобы как можно скорее, состарить кожу, регулярно втирал себе нефть и солярку. Обрядился в рванину и оправился в крайком партии. Охрана не пустила его дальше ступенек. Нищий старик радостно улыбался беззубым ртом. Если свои не признали, то вражина фашистская, тем более!
Все месяцы оккупации края Селезнёв возглавлял Южный – Краснодарский штаб партизанского движения. Был членом Военного совета Северо-Кавказского фронта».
— Вот это предстоит сыграть на сцене, − жена закрыла блокнот и положила его на край стола.
***
Сосед воспользовался паузой, поднял бокал:
— Вы же знаете, я коренной краснодарец. Но выпить хочу за пришлого, за того, кто, приехав на Кубань, сделал для её процветания много больше некоторых местных! - При этих словах Коляныч кинул взгляд на мою раскрытую папку, где лежала пожелтевшая газета, датированная сорок девятым годом.
На первой полосе сообщалось, что сорокатысячная процессия несла гроб с телом любимого Иануарьевича на руках, до самого кладбища!
Такое в краевой столице случалось лишь дважды! Первый в 1900 году, когда скоропостижно скончался городской голова Василий Климов. Второй, сегодня, чуть менее половины века спустя.
Дней прошло уже немало и галчонку полегчало. Новый день уже идёт, скоро птенчику в полёт.
И прощаясь, он ребятам рассказал - жила когда-то птица добрая, простая. Но исчезла птичья стая… Не найти нигде гнездо Маврикийского додо.
***
И вот настал тот самый грустный день. Крыло галчонка зажило. И он им постоянно размахивал, тренируя мышцы к предстоящему полёту.
− Гошенька, оставайся с нами! − канючила Машенька, − Мы будем тебя кормить, и жить будешь не в клетке, а вон там, под крышей.
− Почти, что на свободе, − добавил Егор, просунул руку сквозь прутья, чтобы погладить птицу, но как бывали и раньше, тут же получил клювом по пальцу.
− Хотите сделать из меня домашнего попугая или канарейку? Не выйдет! Мы, галки, птицы вольные! Не какие-то глупые куры-несушки. И вообще, на прощание поведаю вам печальную историю о тех несчастных птицах, которые совсем не боялись вас, людей.
Услышав это, дети, по привычке похватали свои стульчики и, усевшись возле клетки, притихли, внимая каждому слову пернатого оратора.
− Вы, наверное, не раз видели снующие туда-сюда автомобили с яркой картинкой на кузове «Додо пицца». А саму эту птицу хоть когда-нибудь видели?
Детвора дружно закрутила головками из стороны в сторону.
− И не увидите, уже никогда. Потому как эти удивительные существа вымерли. Совсем. Навсегда. И виноваты в том люди и их кошки с собаками! Жила она себе преспокойненько острове Маврикий, том, что стоит в далёком Индийском океане. Однако три с половиной сотни лет назад, на него высадились люди. И за полвека истребили всех Додо. А всё почему? Дело в том, что птица человека никогда не видела, а потому не боялась! Охотиться на неё было проще простого. Кроме того, моряками завезли на эту землю собак, кошек и крыс. И все млекопитающие животные разом бросились разорять гнёзда и охотиться на цыплят.
Птица Додо-Маврикийский дронт
Машенька, тыльной стороной ладошки вытерла слезу и шепнула брату: «Никогда больше не буду есть эту противную пиццу».
А галчонок продолжал:
− Обитала на территории Соединённых Штатов Америки красивая птичка − звали её, Каролинский попугай. Никого не трогала, летела себе в небе, потомство высиживала. Но к большому сожалению, попугаевы перья приглянулись женщинам-колонисткам, перебравшимся сюда из Европы. Очень они украшали дамские шляпки. Кроме того, люди посчитали, что попугаи разоряют посевы зерновых культур. В общем…, - Гоша, в обычной своей манере, выждал театральную паузу, − последний Каролинский попугай покинул этот свет в зоопарке города Цинциннати чуть больше ста лет назад.
Каролинский попугай
Наконец, пришла пора нам прощаться, детвора, с разговорчивым птенцом. Он из клетки прямиков в лес умчится. Ну, а мы новых сказок ждать должны!
***
В комнату вошла Ба-лю, ведя за собой орнитолога Модеста Аркадьевича. Тот нежно достал птицу из клетки, придирчиво осмотрел крыло и заспешил на улицу.
− Приходите ко мне в лес, − скороговоркой загалдел Гоша, - Я вам ещё про вымерших: эскимосского кроншнепа, странствующего голубя и Стефенского кустарникового крапивника ничего не успел рассказать. И главное — никогда не разоряйте наших гнёзд и … подкармливайте зимой! Все птицы полезные, даже хищные! Ведь и мы, и вы часть природы! − раздалось уже откуда-то сверху, из-за крыши.
− Обязательно, конечно, будем тебя навещать. Ведь мы теперь друзья − тараторили дети.
Но галчонок их не слышал, но всё равно − понимал! Увы, дедушкин прибор-переводчик был ещё несовершенен. И на такое расстояние сигнал транслировать не мог!
Прозаик
Автор: paw
Дата: 21.07.2023 06:58
Сообщение №: 196138 Оффлайн
2023 год. Июль. Окрестности близ Южно-Российская. И мы на даче, которую купил по случаю друг нашей семьи, ташкентец Абдукахор.
Моя племянница Катерина, закусив нижнюю губу, рылась в старом шифоньере, доставшемся Абдукахору в довесок к старенькому саманному дому, громко именуемому «дачным». Она методично выбрасывала содержимое многочисленных ящиков на пол.
Внучата-близняшки Машенька и Егорка, поднимали каждую вещь и внимательно её рассматривали, на предмет важности и нужности, для их детских дел.
− И чего эта ми ищем? − хозяин «фазенды» встал за спиной девушки, держа в руках кусок старого 72-х процентного советского хозяйственного мыла.
− Как что? Резиновые перчатки, конечно, − не оборачиваясь молвила Катюша, − ты же сам просил вырвать, с корнем, бурьян, в конце двора. А у меня, ногти. Представляешь, что под ними будет, если я без перчаток этим делом займусь. Бррр. Страшно подумать.
− Во-первых. Дом старый, савет-ский. В тэ времэна резиновый перчатки, бальшой дефицит был. Значит, их тут, как это по-вашему, по-русски. Нэма. Сопсем нэту. Но дядя Абдукахор за тэбя падумал. И эта во-вторых. На. Царапай мыло.
− Это ещё зачем? − племяшка обернулась и округлила глаза.
− Затэм, что патом, посля работы, ты руки вадой моешь и под ногтями сопсем чиста. Нэт грязи. В СССР, все жэнщины так дэлали. И харашо. Красива.
− И нам дай поцарапать мыло, − хором попросили близняшки.
− Нэ дам, − Абдукахор загадочно улыбнулся, ва-первых, у вас нэт нагтей. Ваша бабушка их вовремя стрижет всэгда. И эта ошень харашо. А во-вторых, мы с вами идём на кухня и будэм гатовить гоголь-моголь. Вкусный ошень.
− Для него миксер нужен, а его тут нет, − возразила Машенька и тяжело вздохнула.
− Зато вот эта есть, − хозяин «фазенды» показал на стоящую в углу металлическую детскую юлу, с облезшей от времени краской.
− Из неё можно сделать миксер? Вот это да! − Егорка схватил игрушку и стал кружить с ней по комнате.
Бэрём и снимаэм нижнюю часть игрушки. Это раз, − Абдукахор ловко работал плоскогубцами.
Патом прикрепляем к оси саврэменную пластиковую крышечку от майонеза, каторый ваша бабушка прихватила с собой. За что ей отдэльное спасиба! Всё эта установаэм в стеклянной банка.
Сверху помещаэм крышка из полиэтилена с вырезанным отверстием.
В эту банка будэм класть сырые яйца и наливать свежий молоко.
Потом просим Маша и Егор начинать важный працесс взбивания. Для чего они по очередь будут нажимать ручку, старой юла, добиваясь быстрый вращения оси.
Ну а теперь рецепт гоголь-моголя от Абдукахора
(по материалам интернета)
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Яйца (только желтки) - 3 шт.
2) Мёд − одна столовая ложка.
3) Ванильный сахар − одна чайная ложка.
ГОТОВИМ, то есть, хорошенько всё это взбиваем.
Яичные белки, которые останутся после приготовления гоголь-моголя, не понадобятся. Их можно использовать для приготовления белкового гоголь-моголя или банального омлета.
Елене Перетриевой, с благодарностью, за предоставленный материал.
Краснодар. Лето 2023 года
− Дорогой, а нам на работе, утвердили, наконец, план отпусков, − Катя, она же, моя вторая половина, уселась на видавший виды кожаный диван, и протянула мне листок с синей печатью, − осенью я почти целый месяц свободна, как «вольный ветер».
− Прекрасно. Значит, отправимся отдыхать на море. Анапа, Ялта, Сочи, Адлер, и далее по списку.
− Ну... это мы уже проходили. Давай махнём на какое-нибудь другое, море или целый океан.
− Лаптевых тебя устроит? − съязвил я.
− Меня устроит пролив Гибралтар и тёплое, средиземное, − жена сняла с полки потёртый глобус, сделанный ещё во времена СССР.
Прежде чем ответить, я оторвался от клавиатуры и монитора, развернулся, на своём крутящемся писательском кресле и посмотрел ей в глаза:
− Боюсь, что с получением Испанской и вообще, какой-либо шенгенской туристической визы, у нас с тобой могут возникнуть непреодолимые проблемы.
− А в Марокко нас, надеюсь, пустят? Туда вообще россиянам виза нужна?
− Слава Богу, ещё нет. Только действующий загранпаспорт. Но лететь на Север Африки исключительно ради пляжного отдыха не имеет смысла, для этих целей есть и более комфортные страны, Тунис, например. А вот познакомиться с историческими достопримечательностями, определённо стоит....
− А кто-нибудь из наших земляков там уже побывал, что рассказывает? − не дала мне закончить фразу супруга.
− Был такой известный человек, долго лет там жил и даже похоронен на тамошнем кладбище.
− Так. С этого момента поподробней. Я его знаю?
− К большому сожалению, многие краснодарцы о нём даже не слышали, − я протянул жене фотокопию из старинной новостной газеты.
«Приглашенных на обед к Войсковому Атаману. Июнь 1919 года».
Иван Павлович Алексинский с супругой Татьяной Александровной, проживавших по улице Почтовой №26.
(Доме последнего Председателя Местного общества Красного Креста Ивана ГригорьевичаЛебедева и последней Попечительницы Кубанской общины сестер милосердия – Веры Ивановны Лебедевой.)
Жена дважды перечитала запись, вернула мне лист и скомандовала:
− Идём на кухню, пить чай.
На нашем семейном языке подобный приказ трактовался однозначно: «Я тебя кормлю завтраком, а ты рассказываешь об этом человеке всё, что знаешь!»
*** − Превосходный врач − хирург, политик, активный участник Красного Креста, профессор Императорского Московского университета, − начал я, отхлёбывая из пиалы любимый зелёный чай. − Он, наш, местный, Екатеринодаро−Краснодарский? − Катя пододвинула ко мне баночку мёда.
− Увы, нет. Его малая родина − село Опарино Александровского уезда Владимирской губернии. Учился в Московском университете, на физмате, но, однажды ему попались дневники врача Николая Ивановича Пирогова, и Иван, взял, да и перевёлся на медицинский факультет. − То есть, ты хочешь сказать, что Пирогов и его работа с сёстрами милосердия стала для молодого врача образцом для подражания? − Полагаю, что так, ибо в 1895 году, он начал трудиться Иверской общине сестёр милосердия Красного Креста. − Насколько я помню, − Катюша наморщила лоб, вспоминая, попечительницей этой общины была сама Великая княгиня Елизавета Фёдоровна. Я права?
− Более того, если порыться в газетах тех лет, то можно отыскать заметки, в которых говорится, что она не раз ассистировала врачу Алексинскому, во время операций, как простая сестра милосердия. Я протянул супруге ещё один лист из захваченной мною папки.
«В 1897 году, во время греко-турецкой войны Российской империей была осуществлена первая крупная международная акция. Отряды сформированные из сестёр милосердия были направлены в обе воюющие страны».
− И Иван Павлович тоже отправился на... чужую, не нашу... войну? − с некоторым удивлением спросила супруга. Я утвердительно кивнул:
− Более того, отправился туда простым лекарем − добровольцем, категорически отказавшись от всякого вознаграждения за свои труды.
На какое-то мгновение на кухне повисла тишина. Но ненадолго. Супруга вновь открыла папку и прочитала вслух очередную замету из газет того далёкого времени.
«Отряд разместили в городе Фарсалы. Раненых было много. Персонал с утра до вечера занимался перевязками, ампутациями. Солдат, поили, кормили… Турецкие раненые, не привыкшие к такому отношению, были удивлены и благодарны русским».
− Ну, а к нам, на Кубань он как попал? − Из Турции, что ли? − Катя увидела мою пустую пиалу и тут же налила в неё ароматного напитка.
− До этого момента успело произойти много чего интересного. В начале июня 1897 года санитарный отряд перебазировали в Константинополь. Там удивительных русских медиков встречали, как героев. А потом в их поселении начался тиф. Заболели несколько сестёр милосердия, Алексинский и главный врач отряда Иван Петрович Ланг, который, так и не смог оправиться от этой заразы. В тридцать пять лет, Иван Павлович стал депутатом Первой Государственной думы. Правда, ненадолго.
− Почему? − от удивления жена округлила глаза. − Да потому что эта Дума просуществовала всего семьдесят два дня, а сам Алексинский попал под полицейский надзор. Годы спустя, в тысяча девятьсот восемнадцатом, большевики расстреливали на Ходынке, «врагов революции», совсем недалеко от клиники Алексинского.
Были случаи, когда «не дострелянные», раненые, всё же добирались до медучреждения. И врач их спасал, лечил, а потом тайком вывозил из города.
«Прославившийся на весь мир» эсер Блюмкин, застреливший немецкого посла Мирбаха, во время перестрелки был ранен в ногу. Соратники Дзержинского преследовали его по кровавому следу, в прямом смысле этого слова. А укрыл его от неминуемой расправы и вылечил − хирург Иван Павлович Алексинский.
Сама понимаешь, что за подобную добродетель в те годы полагалось.
Оставаться в Москве было смерти подобно, он с семьёй и перебирается в наш Екатеринодар.
Останавливается у Лебедевых, и оперировать в лазарете Кубанской общины сестёр милосердия.
«В виду отъезда на днях из Екатеринодара Профессора И.П. Алексинского, за время своего пребывания здесь оказавшего Кубанской Общине и лечебным при ней заведениям всяческую поддержку, мною, с согласия Членов Попечительного Совета, в Четверг, 29.08.1919 г. в 8 часов вечера, в помещении Общины устраиваются скромные проводы И.П. Алексинского, с приветственным адресом».
Супруга прочитала вслух ещё одну газетную заметку. − Между прочим, его однополчанином был писатель, врач по фамилии Булгаков, и по имени Михаил, − я внёс свои «пять копеек».[1] − А дальше, что было? Как он оказался в том самом Марокко? − Катя рылась в папке, пытаясь найти там, в старых газетных подборках, найти ответ на свой вопрос. − Большевики форсировали Перекоп и ворвались в Крым.
Второй раз общаться с представителями новой власти Иван Павлович не желал.
Поэтому вместе с остатками армии Врангеля покинул Родину.
В хорошо знакомом по прошлой жизни Константинополе, в который уж раз, открыл сестринские курсы Красного Креста. Как, и в былые времена, бесплатно оказывал помощь больным и раненым. Его обожали все: и сестры, и пациенты.
Позже, как и многие из его соотечественников, перебрался Париж, где он возглавил Общество русских врачей имени Мечникова. Соотечественникам, по своему принципу, помогал бесплатно. Шли годы, в Европе всё сильнее ощущался запах надвигающейся большой войны. И вот однажды, бывшая начальница санитарного отряда Красного Креста, княгиня Урусова, пригласила Алексинского в Марокко. Обосновавшегося в Касабланке Ивана Павловича избирали председателем церковной общины, при церкви Успения Божией Матери. И он продолжил на этом посту дело всей своей жизни − занимается благотворительностью, оказывая безвозмездную медицинскую помощь, всем нуждающимся.
В этой стране он и нашёл своё упокоение. На христианском кладбище Бен М*Сик.
Супруга молчала, рассматривая пустую пиалу и поглаживая бок остывшего чайника, наконец не выдержала и спросила:
− Так почему же доктора считают нашим земляком? Он же не родился на Кубани, и умер в Африке.
Я молча достал из папки самый нижний листок. Вырезку из свежей местной газеты и протянул Катюше.
«Девизом сегодняшней Кубанской общины сестёр милосердия, как и 100 лет назад, являются строки из Евангелия от Иоанна: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Современные сестры в разговоре признаются, что до конца осознать важность сестринского дела им помогла именно работа над организацией музея, когда стала известна история жизни молодых сестёр конца 19 начала 20-го веков.
Сегодня, когда все нравственные, культурные и духовные ориентиры развернулись на 180 градусов, сестринское служение напоминает обществу потребления о том, что отличительной чертой нашего народа всегда считалась культура милосердия.»[2].
Жена вернула статью на место и молвила:
− Я поняла. Раз в этом, благородном деле есть частичка и его труда, значит он наш, местный. Настоящий земляк!
[1] − означает небольшое, часто не очень существенное замечание, сказанное вскользь, около темы, мимоходом.
Мы в соцсетях: