Вечер розово-сиреневый,
Бухты мятый лоскуток.
Месяц тоненький, серебряный,
Что арабский завиток,
На капроне шарфа нежного,
Где-то очень далеко.
Воздух моря полон свежести.
Как же дышится легко!

18.12.2016г.



Навеяно фотографией из Интернета.  

(Из цикла «Тепло воспоминаний»)



Струится дымок над заснеженной крышей,
Желтеют окошки в преддверие ночи,
Сугробы стеною вдоль сонных обочин,
И кажется улочки тайнами дышат.

Слободка не спит, наряжаются ёлки,
В печурках поленья трещат то и дело,
Хозяйки стряпню сочиняют умело
И весело машут на кухнях метёлкой.

Конфеты, печенье, бисквиты и хворост,
Капустный пирог с потайною монеткой,
Желе и варенье в ажурных розетках
И праздничной ночи волнующий шорох.

Витки серпантина от стенки до стенки,
Флажки из бумаги опутали ёлки,
Утюжатся платья и блузы из шёлка
С цветами, узорами разных оттенков.

Морозно, светло, если выйти наружу,
Где месяц висит золочёной скобою
Так близко, что кажется рядом с тобою,
И блеск от неё, что фонарик не нужен.

18.12.2016г.




Иллюстрация - фото старой Новогодней открытки
из Интернета.

Памяти Расула Гамзатова


«Я спросил в Ширазе розу красную:
– Почему не первый век подряд,
Называя самою прекрасною,
О тебе повсюду говорят?» Р. Гамзатов
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Не было прекрасней персиянок 
И персидских с розами садов. 
В локонах застенчивых смуглянок
Был заколкой сорванный цветок.
– Что тебе, красавица, милее,
Орхидея, лилия, тюльпан? 
– Девушке из Персии роднее
Красной розы бархатный тюрбан.
По полу рассыпаны бутоны,
Роз букеты – в вышивке ковра,
Розовые ветви на балконах
И внутри тенистого двора.
В спальне, на атласе балдахина,
Тоже розы… Как же здесь без них!
Розы персиянками любимы,
Потому о розах этот стих.

28.12.2016г.



Иллюстрация - живопись из Интернета.

(Из цикла «Воспоминания о Грузии»)


Помнишь день наш один в Кутаиси?
Мы с тобой на мосту целовались,
А кругом пожелтевшие листья
И густой у восхода румянец.

Белый мостик над старой Риони –
Место встреч, обещаний, разлуки.
Ты губами касался ладоней,
И теплели от них мои руки.

По «канатке» до парка культуры
Поднимались беспечно с тобою,
Ветерок ворошил шевелюру
Твоих чёрных кудрей с сединою.

Смаковали с корицею кофе
На открытом тенистом балконе
И бросали от выпечки крохи
Частой гостье кафешки – вороне.

Покружили у храма Баграта
И внутри, где старинные фрески.
Мы бродили весь день до заката,
И казалось нам всё  интересным.

Вольный ветер, чужой Кутаиси
И дома – визави вдоль Риони.
Я купила билет до Тбилиси
И простилась с тобой на перроне.

05.01.2017г




Иллюстрация - фото осеннего Кутаиси из Интернета. 

Ода


Как много видело ты, море,
За жизнь огромную свою!
И детский смех, и плач, и горе,
И смерть, настигшую в бою.
Жестокость бомб, что не взорвались,
А затаились под водой,
Рассветов золото и алость,
Туманность, схожую с фатой.

Улов богатый в новой шхуне,
И в старой лодке – поскромней,
И в волнах путь жемчужный лунный,
И солнце в россыпи камней
На мшистом дне в июльский полдень,
В ракушках днища кораблей,
Клинки серебряные молний
И клинья белых журавлей.

Купальщиц радостные лица,
Веснушки, бронзовый загар
И соль блестящую в ресницах,
И брызг искусственных азарт.                   
Ты всё увидело на свете,
Так есть и будет так всегда,
А мы за жизнь твою в ответе,
Морская чистая вода.

07.01.2017г.



Иллюстрация - масляная живопись Игоря Сахарова. Море.
Взято из Интернета. 

(Из цикла «Крымские этюды»)


Крымские домики, тихие дворики,
Вишня, орех и миндаль.
В доме – буфет, пожелтевшие слоники –
Прошлому времени дань.
Ослик навьюченный тропкою узкою
С горки спустился в село.
Что-то щемящее, близкое, грустное…
Что-то… Но очень тепло.

Куры и утки, телёнок накормленный,
Скрипнет калитка слегка,
Кошка, собака, пушистые кролики,
Крынки полны молока.
Лошади бродят в лугах зеленеющих,
Лозы рождаются вновь.
Тёплые чувства, с грустинкой, к селениям…
Тёплые – значит любовь.

10.01.2017г.



Иллюстрация - крымская живопись Николая Гудина.
Взято из Интернета.

(Из цикла «Крымские этюды»)


Атласной ленточкой блестело
Под солнцем влажное шоссе.
Через него бежала смело
Ватага шумная гусей.
А вдоль обочин – деревушки,
Калитки, домики, базар,
Сады, луга, лесов опушки,
Кафе дорожные татар.

И обнажённый торс Мангупа,
Открытый тысячам ветров,
Стоял, как страж. Его не спутать
С похожей россыпью даров.
Дорога – лента серпантина,
То прямо, то зашла в кольцо,
То озеро с плакучей ивой,
То поле маков с чабрецом.

Петляет узкая дорога,
Байдарский будет перевал.
Вот и ворота. Понемногу
Мотора сбавился накал.
Минуя церковь над обрывом,
Дорога вниз скользит ужом.
А спуск крутой, не торопливый.
Адреналин невольно хлынул.
И всё же очень хорошо!

09.12.2017г.


Иллюстрация - Крым. Зона отдыха с озером в районе Мангуп-Кале
из Интернета.

(Из цикла «В краю легенд, олив и солнца»)


Греческих амфор загадочный лик,
В солнечных бликах солёные капли.
Сколько им лет, догадаешься вряд ли.
Острова берег безлюден и дик.

Глина хранит и умение рук,
И самобытность не хитрой затеи.
Многих тела за работой потели.
Крутится глиной обласканный круг.

Гонит волну разыгравшийся бриз,
Солнце струится на камень аллеи.
Крутится круг и рождается шея,
Плечи покатые, конусом низ.

Будет ли чрево залито вином,
Сладким, душистым, как спелые грозди?
Может, потомкам достанутся кости*
Тех, что уснули не сказочным сном.

Печки гончарной неистовый жар
Юную амфору жаждет в объятья.
Вазы, кувшины – сестрёнки и братья,
Море их нам преподносит, как дар.

Греческих амфор диковинный лик,
Трещинок нити – керамики старость.
Сколько им жить, бедолагам, осталось?
Может, века, а, возможно, и миг.

24.02.2018г.



Иллюстрация – фото из Интернета.

*Амфоры символизируют собой как жизнь, так и смерть. Однажды, при раскопках Херсонеса - древнегреческого города в Крыму, археологи обнаружили странные амфоры, в которых были останки погребенных детей. Таким образом, эти сосуды в древности исполняли роль гробов. Кроме этого, на могилах взрослых людей, также часто находили установленные сверху амфоры. С другой стороны, греческая амфора символизирует собой женскую утробу. Более того, её преднамеренно наделяли женскими чертами. Так, даже элементы амфоры были названы следующим образом: горло, туловище, ножка и ручки. (Сайт "Гончарство Древней Греции". Интернет).

Это сладкое слово — халява...


Из «Рассказов про Софу»



     Раннее утро. Солнце, пробиваясь через занавеску, гладит небритую щёку Фёдора. Тот морщится и переворачивается на другой бок, натягивая повыше махровую простыню. На рассвете спится сладко.
     — Федь, вставай! — Голос жены нарушает тишину полусонной квартиры.
     — Софа, пощади, — слышится в ответ, — выходной же.
Но она не унимается:
     — Ты что забыл, что мы сегодня едем на базар за помидорами?   
     — Какие помидоры, Софа?
     — А такие, со скидкой в пятьдесят процентов, и ещё может быть чего-нибудь прихватим подешевле. Ну, поднимайся же!
Она откинула простыню, под которой лежало согнутое в коленях тело супруга.
     — Чпок! — шутя сказала Софа, оттянув, а затем отпустив резинку мужниных семейных трусов. Она ожидала увидеть улыбку на лице своего благоверного, но тот не прореагировал. Через полчаса супруги уже завтракали в своей уютной кухоньке, обсуждая предстоящую поездку.

     На перекрёстках, где не было светофора, собиралось много машин. Это нервировало Софу. Фёдор же был, как всегда, невозмутим, и на реплики жены не обращал внимания. «Ланос» пыхтя, поднялся на горку и въехал на площадь, к которой примыкал базар.
     Пока муж искал место для парковки, его рыжеволосая жёнушка, припудрив носик, поправляла взъерошенную причёску.
Каждое лето расчётливая хозяйка закатывала помидоры, дожидаясь самой низкой цены, а когда наступал этот желанный момент, неслась за покупкой. Трёхлитровые бутыли с ярко-красными мясистыми томатами успокаивали душу и радовали глаз: будет, чем закусить и украсить стол на праздник.
     — Софа, приехали!
     Фёдор открыл дверцу машины и помог жене выбраться. Базары во все времена одинаковы: лотки, продавцы, покупатели и воры. Бдительность, прежде всего. Софа никогда об этом не забывала. Вот и сегодня, она ринулась к воротам, зажав в руке свёрнутый пакет с кошельком. Стайки людей толпились у входа, заходили и выходили. Каменный забор старого базара был полностью заклеен всевозможной рекламой и объявлениями, поэтому приезжие не могли сразу догадаться, что находится за ним. Но жителей это, видимо, не смущало, потому что количество наклеек на нём не уменьшалось. Мысли Софы были заняты только помидорами, как вдруг перед её глазами, прямо у входа, возник небольшой щиток с рекламой бесплатных услуг московских медиков. Она проскочила бы мимо, потому что такого добра хватает в каждом городе. Но выделенная крупным жирным шрифтом строка «бесплатно: консультация кардиолога и ЭКГ» парализовала её на какое-то мгновение. Софа даже сняла зачем-то солнцезащитные очки, наверное, надпись через них казалась ей не реальной. А приписанная в нижнем уголке фраза «сегодня — последний день» вывела её из транса. Федя остановился рядом, держа большую хозяйственную сумку, набитую использованными, но чистыми, полиэтиленовыми пакетами.
     — Ну что опять, неужели кошелёк потеряла? — хмыкнул он и полез в карман за сигаретой.
     — Кошелёк… Читай лучше! Бесплатно. И самое главное вот здесь, — сказала она, ткнув своим пухленьким пальчиком в нижний угол рекламного щитка.
     — Ну и что?
     — А то, что платить не надо и врачи из Москвы. Разворачивайся, здесь недалеко. Заодно ЭКГ сделаем.
     Слово «бесплатно» было определяющим и обладало магнетическим действием. Сознание Софы напоминало забор их базара с постоянно меняющимися рекламными наклейками: на мясистые томаты наклеили плакат с приветливым лицом столичного кардиолога. Она почувствовала приятное волнение от предстоящей «халявы» и от встречи с незнакомым мужчиной тоже. Это вдохновило и придало ускорение.
     — Софа, ты же утром к врачам не собиралась.
     К тактическим манёврам жены он привык давно, но сегодняшнее казалось перебором.
     — А как же помидоры? Ты меня запрессовала ими, а теперь — не надо?
     Фёдор насупился.

     В здании гостиницы, где разместились заезжие медики, было так же многолюдно, как и на базаре. Правда, меньше шума, но, зато, больше суеты. Оказалось, что таких, креативных, как Софа, было предостаточно. Очереди к администратору и в кабинеты меняли свои очертания, каждая из них напоминала тело питона: то — с полным желудком, то — натощак. Софа со своей деловой хваткой, заняла сразу все четыре очереди. Её нервное напряжение усиливалось, так как пришлось не сидеть и отдыхать, а почти бегать от одной толпы к другой. Федя, чтобы занять себя, крутил в руках старую газету, случайно оказавшуюся в хозяйственной сумке.
     — Я лично здесь стояла, — шипела Софа, когда кто-либо из очереди смотрел на неё вопросительно. Она чувствовала, как испарина холодит её разгорячённые лицо и шею. Люди что-то спрашивали, обсуждали и двигались беспорядочно по большому квадратному холлу, который на время превратился в походную амбулаторию. Кабинеты были условными, с лёгкими модульными стенками и матерчатыми дверьми в виде штор. Пациенты быстро «ныряли» в них и также быстро «выныривали». Это однообразие напоминало заводской конвейер.
     — Терпите, матушка, зато — халява. Она, как искусство, требует жертв, — произнёс сухенький старичок интеллигентной внешности, заметив муки на лице Софы.
     Комбинаторша не поняла, при чём здесь искусство. Оно ассоциировалось у неё с лебедями на ушедших в прошлое гобеленах и с глиняными копилками в виде кота или поросёнка. Ни то, ни другое у Софы интереса не вызывало. Она ничего не ответила старику, потому что почувствовала сильную усталость и нехватку воздуха. Такого ажиотажа Софа не ожидала. Она надеялась, что столичный доктор выпишет какой-нибудь новый препарат или увидит в кардиограмме то, что местному специалисту не дано.
     — Может сходишь к нашему терапевту? — не выдержал Фёдор.
     — Федя, не зли меня. Ты забыл, что у меня гипертония?
     Она и сама уже ощущала досаду, но проклятая халява вцепилась в неё, как бультерьер в ногу прохожего: терпеть невозможно и вырваться нельзя. В полуобморочном состоянии измученная толстушка достала таблетку Валидола из маленького карманчика широкой блузы, чувствуя, как колотится сердце и пульсируют виски. Фёдор, привыкший не перечить жене, тупо смотрел по сторонам.
     Доктора вели приём довольно динамично, но очередь нашей парочки приблизилась только к середине, так много было желающих отыскать хоть какой-нибудь диагноз, пусть даже самый лёгкий. Ведь следующий заезд бесплатных врачей обещали только через год. После Валидола Софа уже никуда не бегала и ни за чем не следила, а сидела в сторонке и, обмахиваясь веером, глубоко дышала. Видимо пульс зашкаливал. Это продолжилось недолго, потому что голова закружилась и в глазах потемнело. Если бы не стоящий рядом муж, она рухнула бы на пол.
     Внимание толпы вмиг переключилось от кабинетов на теряющую сознание пациентку. Добровольцы перенесли Софу в ближайший кабинет, где был произведён осмотр тела. Зашкаливал не только пульс, но и давление, сбить которые не получилось и пострадавшую увезли в городскую больницу.
     — Гипертонический криз, — сказал больничный кардиолог Фёдору и посмотрел так строго, что бедняга почувствовал себя виноватым за всё происходящее в холле пресловутой гостиницы.
     — Она пришла в себя?
     — Пришла, но нужен абсолютный покой. Слава богу, обошлось без инсульта.
     — А к ней можно?
     — Можно, голубчик. Только никаких разговоров про болезни. Старайтесь улыбаться, это хорошее лекарство.
     Фёдор, накинув больничный халат, вошёл в палату жены. Софа была бледной и растерянной. Федя даже испугался, но виду не подал. На минуту он засомневался в словах доктора, что мол, «обошлось без…», такой неприглядной была картина.
     Придвинув поближе стул, Фёдор взял руку жены и поцеловал её. Со стороны это могло показаться прощанием. У него на душе действительно было хуже некуда. Глаза Софы слегка заблестели, и слеза ручейком скатилась на подушку. Минор был очень трогательным, но не долгим.
     — Как ты себя чувствуешь, рыбка моя? — сказал почти шёпотом Фёдор.
     — Кошмар, Федюша. Называется, сходили на консультацию. А доктор мой — такая душка!
     И она улыбнулась сквозь слёзы.
     — Говорит, что неделя здесь мне обеспечена точно. В отделении кормят, поэтому ничего не приноси. Хоть что-то приятное.
     — У тебя одна халява в голове. Жаль, что от неё противоядия нет! — наконец подытожил Фёдор и тут же вспомнил фразу старичка из очереди про то, что искусство требует жертв. Вот и жертва, а ведь могли бы сейчас закаткой заниматься.
     — Жаль, что дешёвых помидоров не купили. Просто невезуха! — выпалила Софа и погрустнела.
     По голосу жены Федя понял, что у неё не так всё плохо.
     — Ничего, купим по новой цене.
     — Ты с ума сошёл! Если купишь без скидки, сам закатывай и ешь!
     Привычные нотки в интонации Софы убедили его, что выписка возможна и через дня три. Это успокоило его окончательно.   
     После больницы Федя поставил машину в гараж, зашёл в первую попавшуюся забегаловку, выпил стопку за здоровье жены и закусил хот-догом с сосиской и помидорами. После чего закурил и в отличном настроении направился домой.
     — Нет худа без добра, — подумал он, радуясь внезапно подвернувшейся возможности пропустить рюмку-другую в выходной день.

14.03.2018 г.




Иллюстрация — живопись из Интернета.