У мачтовых сосен,
Глоток воздуха,
С привкусом хвои.
Изумрудного
Мха переливы,
За семью
Засовами спрячу.
И не с кем
Делиться не стану.

Пусть во мне
Мелькая по кругу,
Вспыхнут
Алые капли брусники.
И ковёр
Из иголок сосновых,
Поглотит
Все ненужные звуки.
Моих краж
Шелестит киноплёнка.

Всё пространство
Заполнено силой,
От корней
До взошедшего солнца.
Напитаюсь
Энергией жизни,
Заперев её
В собственном сердце.
И за это,
Не может быть стыдно.

Растревожится
Сонная память,
Красотою
Соснового бора.
Извлекая
Услужливо фото,
Прежних, глупых
И прожитых жизней.
Но богатства,
В том нет никакого.

Всё что цену имеет,
Всё рядом,
На ковре
Прошлогодних иголок.
Эти сосны,
И мха изумруды,
Эти алые
Капли брусники.
Что смогу,
Унести я с собою.

Может я
Навыдумывал это?
Может я
Никакой не воришка?
Отпусти и прости
Бор сосновый,
Если вдруг,
Ненароком обидел.

Почему то, пригрезилось мне,
Это тёплое, летнее счастье…


Москва, июнь 2016

Ты спишь у раскрытого настежь окна.
В наряде цветущем, разлив свою грусть,
Парит, как виденье, жасминовый куст.
Роняя цветы, шелестит невпопад,
И белые хлопья на землю летят.

Жасминовым снегом наш сад занесён,
Дурманящий запах волнует твой сон.
Серебряной змейкой скользнула печаль.

Ночные тревоги, дремотная хмарь
Растаяв с рассветом, уносятся прочь,
Цветеньем жасмина в июньскую ночь.


Москва, июнь 2015

                                                                  Лилии Вахитовой
Иешуа,
Страдает тело,
Дух не сломлен,
Лик прекрасен!
Прокуратор
Сделав дело,
Бесполезен,
Не опасен…
На кресте,
В венце терновом,
Долго ждать
До воскресенья.
Ложь опять
В одеждах новых,
Тихо шепчет
О спасении...

Сквозь
Просверленное время,
Тленный прах
На пепелище.
Поцелуй смертельный
В темя,
Одинокий путник
Ищет…

А в Москве,
Под взмахи трости,
Свита Воланда
В ударе.
Только
Избранные гости,
Сатанинский
Бал в разгаре.
Берлиозам,
По трамваю,
Бедным Аннушкам,
Бидоны.
Иешуа,
Как мало Рая,
Как глаза
Твои бездонны…

-----------------

Пусть хранит
Отец небесный,
Нас с тобой,
От все напастей.
Если скажешь:
-Маргарита,
Я тебе отвечу:
-Мастер.


Москва, июнь 2016

Ещё внутри, ещё неясно.
Теперь всего одна забота,
Чтобы не сгинула напрасно.
Она всего лишь образ звука,
Ещё не музыка, не песня.
Она лишь творческая мука
И озаренье - сразу вместе.

А за окном промозглый Город,
Бредущий ночью на закланье.
В душе таящий только холод,
И семь грехов без покаянья.
Он обречён на вырождение,
Приговорён на вымиранье,
Его убийственным презреньем,
Растет и множится молчанье.

Но вдруг, под круг от лампы старой,
Настырно входит образ звука.
И дрожью чувственной гитары,
Сквозь сердце переходит в руку.
Со струн уже вспорхнули ноты,
Звучанью музыки подвластны.
Их фееричные полёты,
Так восхитительно прекрасны.

От неожиданности Город
Нырнул за круг от лампы света.
Исчез промозглый чёрный холод,
Презрения в помине нету.
Рассвета луч меж двух гардин,
Скользнул и в зеркало уткнулся.
В просторной комнате один,
Я вдруг, открыв глаза, очнулся.


Москва, июль 2015

Снегом скрыты, под запретом.
Подо льдом её ответы,
Просто так – не разгадать.
По следам сплетая точки,
Наколдовывает строчки,
Белый стих напишет ночью,
Что бы утром прочитать.

Как позёмкой снег стелился,
Как кленовый лист кружился,
Тот, который не ужился,
В куче, чтоб под снегом сгнить.
Как плясал над белой строчкой,
Как в конце поставил точку.
Нет! Скорее многоточье,
Продолжая вальсом жить.
Как рябина красной кистью,
Разукрашивала мысли,
Из какой-то прошлой жизни,
Вальсу в такт, на раз-два-три.
Не сиделось мыслям в клетках,
Их блестящие монетки,
Будто ягодки на ветках,
Обклевали снегири.
Как искрился в солнце иней,
Сквозь него небесный, синий
Над заснеженной пустыней,
Свет на землю исходил.
Было в мире ощущенье,
Что за всё дано прощенье,
И была душа в томленьи,
Набираясь новых сил.

У Зимы свои секреты,
Лист кленовый знает это.
Он один из тех немногих,
Кто Зимою посвящён.
Посвящён в её секреты,
Во все тайны и запреты.
Он её благословением,
Как знаменьем осенён.

Москва, декабрь 2016г.