Пробили часы половину второго.
Пробили четыре...
Шестого начало.
Сижу и ищу небывалое слово,
Которое в жизни ещё не звучало.

Рисую задумчиво девичьи косы,
И строю из слов неуклюжие звенья.
Но снова и снова терзаюсь вопросом,
И снова в душе возникают сомненья:

Фальшиво,
Не жизненно,
Тема чужая,
А этому слышал подобное что-то
И всё,что написано,уничтожаю.
И снова и снова берусь за работу.
Ищу!
И избитые,бледные фразы
Гоню от себя,как дурное пристрастие.
Я знаю:Своё создаётся не сразу,
Но именно в поисках нового-счастье.

Мне кукушка куковала,
На опушке у реки.
Посчитал, подумал: "Мало!
Ну ещё, хоть раз, кукни"

Но она не захотела
Приукрасить жребий мой,
Поднялась и улетела,
По своим делам, домой.

Вот они судьбины тучи,
Бьющие желаньям в лёт:
То что хочешь- не получишь!
Что не ждёшь- само придёт.

Кизяки вы мои кизяки
Я пишу о вас с красной строки
Помню детство
Деревню наш дом
Печку русскую жаркую в нем
Я смотрю в нее из-под руки
На горящие в ней кизяки
На чугун закипающих щей
И шепчу:- ну варитесь скорей
Уже вечер на ходиках шесть
Сводит брюхо, так хочется есть
Мать печально поправит платок:
- Подождите родные чуток.
И подсыпав в чугун горсть муки
Расшурует клюкой кизяки
Вспыхнет пламя горячим винтом
И чугун забурлит торжеством
А за окнами стонет пурга
Где то наши штурмуют врага
Мерзнет в поле сто тысяч солдат
Среди них наш отец, старший брат
Их спасает от холода бой
И снарядов, пугающий, вой
А ночами окоп и шинель
Вот и вся у солдата постель
Нам вольготней:
Пусть скромный,но ужин
Печка тёплая, сон как елей
И над нами заботливо кружит
Белый ангел, хранитель детей
Он хранит наш отеческий кров
И тепло от сухих кизяков.

Как забытый лучик света,
Где-то виденный давно.
Накануне бабье лето,
Заглянуло,вдруг, в окно.

Заглянула,постучала,
С клёна,сброшенной листвой,
Соблазнительно сказала:
-Вот что,друг,ступай за мной!

Я пошёл,куда деваться,
Ведь зовёт ОНА меня?
Будет лето раздеваться,
Это ль не интрига дня?

В рыжей кепке клён знакомый
Машет,дружески,рукой:
-Не стесняйся,будь как дома,
Нынче праздник-выходной!

Солнце светит словно в мае,
Но прохладен всё-же бриз.
И летит на землю стаей,
Отслуживший лето лист.

Он ложится на дороги,
На газоны и кусты,
На притворы,синагоги,
На могильные кресты.

Утепляет он пространство,
Как ковром земную стать,
Чтобы дать ей всё-же шанса,
В холода не зачихать.

Посветлело будто в храме
От молитвы,и сама,
Притворившись за лесами,
Под морозными парами,
Ждёт свой срок уже зима.

Осень.Я у парапета,
Завороженный стою.
И играет бабье лето
Мне рапсодию свою.

Я не старик.Я-пожилой.
И этим горд,пожалуй,
Хожу с седою головой,
Для всех друзей я в доску свой,
Как человек бывалый.

Пусть я лукавлю.Ну и что ж,
Мне это нравится,поверьте.
На хвастуна я не похож,
Любая ложь мне острый нож-
Пусть будет так до смерти.

Я жизнь протопал без затей,
Мои года мне в пору.
Я не надеюсь на врачей,
На обещание властей-
В себе ищу опору!

Во мне адамово ребро
Звенит крутым напевом,
Под лёгкий танец "болеро"
Несу под кепкой серебро
Своей законной Еве.

Хочу взглянуть в её глаза
Под цвет плакучей ивы,
И что-то важное сказать,
Она должна об этом знать,
Пока ещё мы живы!

  Лёска шла,понуро опустив голову,и поминутно отмахиваясь хвостом от надоедливых
оводов и комаров.Она была запряжена в металлические грабли с двумя большими
колёсами.На высоком сидении,как на троне,восседал я,деревенский паренёк двенадцати
лет от роду,оглядывая скошенное накануне поле.По мере наполнения душистым подсохшем за ночь сеном полости граблей я правой ногой,немного сползая с сиденья-
не хватало роста,-нажимал на педаль,и система сброса,сработав,оставляла за собой
высокий валок.
  Июльская жара и монотонная работа утомляла.Хотелось оставить нагретое солнцем сидение,соскочить с граблей и спрятаться в спасательной тени.Но долг обязывал оставаться на месте,тем более что в ушах ещё звучали напутственные слова бригадира
Новичкова:"Я на тебя очень надеюсь,ты парень грамотный,понятливый.Не подведи"
  Была пора заготовки кормов.В колхозе было несколько десятков лошадей,около
пятисот голов крупного рогатого скота и две отары овец,в каждой из которых было
до двухсот голов.Чтобы обеспечить зимовку скота,необходимо было заготовить не одну
сотню центнеров сена,которые,как правило,складировали у озера,там,где располагались овчарни.О комбикормах и добавках в то время,и речи не было.Всё зерно сдавалось государству.Его отвозили,по мере молотьбы,в город Петропавловск на элеватор.
  К сенокосу готовились тщательно.А поскольку взрослого работоспособного люда
в первые послевоенные годы не хватало,то приходилось привлекать к работе и подростков,способных выполнять несложную,посильную для них работу:управлять лошадьми,подвозить продукты,воду для бригад.А уж на прополке хлебов мы были,пожалуй,главной ударной силой.Впрочем,наиболее крепких двенадцати-пятнадцати-
летних пареньков привлекали и на заготовку сена. Сенокосных бригад в колхозе было
три,они соревновались между собой.Подростки работали на граблях,на движках,при
скирдования сена,а бывало,и на сенокосилках,на которых в качестве тягловой силы
использовались лошади.На сенокосилках,конечно,было сложнее и тяжелее,поэтому туда
попадали более взрослые парни.
  Мне в это лето доверили сгребать сено на одноконных граблях.А вот мой старший брат,на двух бычках,запряженных в двухколёсный шаробан,собирал по деревне продукты и привозил в бригаду.Его друг Володька Солдатов,заводила и вожак всех пацанов нашей улицы,управлял сенокосилкой.Мне нравилась эта работа.И хотя
приходилось очень рано вставать,зато было ощущение самостоятельности,свободы.
  Спали мы в вагончике,на двухъярусных нарах.Наверху располагались взрослые,
внизу- мелюзга.Постелью служило сено застланное толстой дерюгой.В сене,как правило,водилось много клещей (они были не так опасны как сейчас).Спали тесно,
Если кому-то хотелось повернуться на другой бок-приходилось поворачиваться всем.
  Питались из общего котла,в котором чаще всего варилась затируха.Но бывали и
праздники.В эти дни по всему полю разносился запах бараньего мяса,значит,повариха
варила картошку с бараниной.В этот день у всех блестели глаза и лица расцветали
улыбками.Но такие дни были редкими.Питались,в основном ,тем что присылали из дома. Продуктовоза, каждый раз, ждали с нетерпением. В его шаробане,заполненном сеном,для каждого члена бригады,была отведена ячейка,где каждый находил:крынку с молоком,чашку с варёной картошкой или кастрюлю с домашним супом.Родные и близкие
отрывали от себя последнее стараясь чтоб их кормильцы,зарабатывающие трудодни,
были сыты.К этому времени на колхозном складе заканчивались прошлогодняя картошка и мука-основные продукты питания,посылки из дома стали ещё желаннее.Да и домашняя
пища была более разнообразней и вкуснее.Несколько молодых картофелин с малосольными огурчиками,ломоть ржаного хлеба и кружка молока,присланные матерью,
съеденные на свежем воздухе создавали ощущение блаженства.После обеда,с новыми силами,Надо было помочь матери:нас было у неё четверо не считая старшего брата 
Василия,который ещё служил в армии.А отец пропал без вести под Керчью и больше
от него не было вестей.Поэтому я старался добросовестно выполнять все задания бригадира и внести свой посильный вклад в семейный бюджет.
  Лёска мне нравилась своей понятливостью.Когда я надевал на неё хомут,она покорно наклоняла голову и,казалось,сочувственно смотрела на меня большими
влажными глазами.Нажимая на педаль сброса,я подбадривал Лёску разными ласковыми словами:"Потерпи чуток,скоро закончим и ты отдохнёшь".Но она шевеля ушами и чутко
вслушиваясь в слова утешения,не верила им,потому что хорошо знала,что работать придётся до вечера,и только тогда она освободится от своей повинности.

Опять среди весны зима,
Свой хоровод, нежданный, кружит:
Природа спятила с ума,
И как сварливая кума,
Несёт в дома мороз и стужу.

Всё тонет в яркой белизне,
Сугробов на дорогах груды.
И этой странной новизне,
Пришедшей, кажется, из вне,
Как фокусам дивятся люди.

На трассах полный кавардак-
Машины лезут друг на друга-
И гололёд- дорожный враг,
Предоставляет словно маг
Свою коварную услугу.

Движенье просто на нуле.
А пробок на дороге, тучи!
Машины вязнут в колее,
И замирают в тихом сне,
Как будто мухи на липучке...

И всё-таки весна придёт!
Зальёт нектаром повсеместно
Дороги, сад и огород,
И, как не зыблемый оплот,
Займёт,ей подобающее, место.

Жил ты смело,легко и открыто,
Отдаваясь шумливой судьбе.
И гремели стихи как копыта,
Резвой тройки,служившей тебе.

И огонь,раздуваемый ветром,
Клокотал в твоих песнях звеня.
До обрыва уж несколько метров,
Где прервётся твоя колея.

И ничто: Ни французкое диво,
Ни друзья,ни волшебный Орфей,
Не сумеют,схватившись за гривы,
Удержать у обрыва коней.

И уйдёт Бард всемирно известный,
Расплескав боль и горечь свою.
Нам оставит прекрасные песни
И прямую как луч колею.

В бликах солнечного света,
За окном в разгаре лето.
Плавится июль.
"На недельку до второго"
Кто-то едет в Комарово,
Мы же в Чебаркуль.

Там в лесах на горных кручах,
Пусть немножко и колючих,
Есть места:
На нехоженых полянах,
От грибов и ягод пьяных,
Зреет красота.

Небо всё в зелёных перьях,
Окружают нас деревья,
Как солдатский строй.
Здесь и нега и приволье,
И застолье и здоровье,
Всё одной строкой.

После солнечного душа,
Нет полезнее и лучше,
Чем пофлиртовать.
Рядом взгляд заворожённый,
На две трети обнажённый.
Как тут устоять.

День проходит как мгновенье,
В суете и наслаждениях.
Хочется запеть.
А потом в воде озёрной,
Охладить свой пыл природный,
И помолодеть.

Вечерком мы уже дома,
Где нам всё давно знакомо,
За окном июль.
Мы готовы вновь к работе,
Чтоб в грядущую субботу,
Ехать в Чебаркуль.

А утро звенело,а утро кричало:
Звала за собой и вернуть обещала
Далёкое детство,ушедшую юность,
Душевные песни,гитарную струнность.
И очень хотелось быстрее проснуться,
В распахнутость дня с головой окунуться,
Из сердца убрать всё что вяжет и гложет
И стать на минутку стройней и моложе.
Казалось, что всё это вот оно, рядом:
За форточкой где-то, на стенке фасада,
Стоит в изголовье, звенит у порога,
Её можно, просто, рукою потрогать.
Стремлюсь к ней всем сердцем, хочу дотянуться,
Но стоило, только, рукою коснуться,
Живительной сказки, тепла и уюта,
И разом пропали блаженства минуты....

У форточки ветер осенний гуляет,
Мой верный Полкан на прохожего лает,
Трамваи звенят, где-то плещется море.
И жизнь продолжается в прежнем миноре.

Держит вирус в цепких лапах,
Население многих стран,
И как хищник тихой сапой,
Крушит лёгкие землян.

Коронован на распятие,
Что ему? обут, одет.
Много душ в его объятьях
Улетело на тот свет.

Ростом мал. Не видим глазом,
Но зато коварней змей.
Охватил планету разом,
Он агрессией своей.

Нет, пока, такой вакцины,
Чтоб его пустить на слом.
Корифеи медицины,
И их верные дружины,
Бьются насмерть с этим злом.

И осилят. Я уверен.
Метод есть пока один:
Он уже сто раз проверен,
Пересчитан, перемерен-
Это общий карантин.

Скоро лето сдует маски,
С лиц живущих на земле:
Расцветут другие краски,
Вспыхнут песни, грянут пляски,
Обновившись в этом зле.

       Евстигнеевой Н.В.
    Поэту. Составителю многих альманахов "О добре",
    в издательстве: "Серебро Слов".


Добро всегда было в цене,
На этом белом свете,
В любом краю, в любой стране,
На всей большой планете.

Оно для нас как Божий крест,
И не приходит даром.
Его нельзя купить на вес
И получить в подарок.

Добро иль есть иль его нет,
В любой душе открытой,
Оно как пропускной билет,
На важные события.

Добро не знает лет и зим,
Живёт всегда как надо.
И как особый эксклюзив
Является наградой.

Мы для него- простой народ,
Оно должно быть с нами,
Чтоб защищать нас от невзгод,
Своими кулаками.

И мы готовы честь отдать,
Её делам, и грудью,
Его, взаимно, защищать
От зла и словоблудия.

Добро всегда было в цене:
И без войны и на войне.
При свадьбах и при тризнах-
На всех этапах жизни.

Есть за лесом гора,
А за этой горой,
Перевалы, довольно, крутые.
Там когда-то, у речки,весенней порой,
Встретил я своё счастье впервые.

А вокруг тишина,
Хвойный лес и покой,
И гора "Уреньга" смотрит в небо,
И черёмухи запах плывёт над рекой,
Нашим юным сердцам на потребу.

Всё случилось как в сказке,
Как в радужном сне:
Мы писали судьбы своей строчку.
Был свидетель тому,
Он сидел на сосне
И выстукивал точку за точкой.

Годы минули.
В окнах осенний туман,
Белой краской нам головы метит:
Неужели тот день-это просто обман,
Нет и не было прошлого лета.

Почему же тогда возбуждается кровь,
Давит палец, приятно, колечко.
Значит были, однажды, и страсть и любовь,
И черёмухи запах над речкой.

Всё что было - прошло,
Всё что будет- пройдёт,
Как весною на реках торосы.
Каждый,ищущий,что-то своё не найдёт,
Неизбывны людские запросы.

Тонем мы в океане житейских проблем,
Часто трудно живётся и сложно,
И мы ищем и ждём не измен- перемен,
В этой жизни, пронизанной ложью.

Мы у зависти прочно застряли в плену,
Позабыв к совершенству дорогу,
И стремимся свою, как проказа, вину,
Не "заметно" свалить на другого.

В этом кроется, видимо, наша беда,
Проходной, отрицательной пробы,
И течёт наша жизнь как дурная вода,
Заражённая вирусом злобы.

А всего-то и нужно,
Встряхнуть свою суть,
И понять что мы сёстры и братья.
Встать на нужный,проверенный предками, путь
Жить по совести не по понятиям.

Я туда, непременно, вернусь,
В то святое, для памяти, место,
Где живёт моя малая Русь,
У казахской степи по-соседству.

Отыщу в сельской заводи дом,
Вросший в землю по самую крышу,
Где когда-то, за ветхим плетнём,
Мы-подростки и мать- вчетвером,
Жили в нём по велению свыше.

Далеко, за саманной стеной,
Шла война, умирали солдаты.
Нам несла она горький настрой,
За отца и за старшего брата.

Мы старались облегчить удел
Нашей матери доброй и чистой:
Каждый делал что делать умел,
Подвергаясь оправданным рискам.

Нас спасал от напастей ковчег-
Дом у озера, тёплая печка.
И порой, экономно, на всех,
Когда день уходил на ночлег
Зажигали мы тонкую свечку.

И под шелест жульверновских книг,
Все морские глубины изведав,
Мы старались причалить свой бриг,
У лагуны с названием: "Победа"

Нам увидеть тогда довелось,
Всю изнанку военного блюда:
Как вбивали заслуженный гвоздь,
В гроб фашизма Советские люди....

Я туда непременно вернусь,
Как бывало,с большим наслаждением,
Там, как прежде, живёт моя Русь,
В казахстанском степном окружении.

Вот осень пришла, как богиня из сказки.
Расставила знаки свои вдоль дорог,
Раскрасила зелень в волшебные краски,
Чтоб каждый её не заметить не мог.

И даль стала ближе, а небо прохладней,
И солнце, сегодня, по- раньше взошло,
И клён молодой появился нарядным,
Как будто бы праздник пришёл на село.

Но где-то, подспудно, ударили гонги,
С призывом успеть сделать правильный шаг:
Ведь всё проходяще и всё не надолго,
И нужно спешить закруглится в делах.

Скорее убрать всё, что в поле осталось,
Прибраться на улице и во дворе,
Чтоб лучше спалось и свободней дышалось
В холодном и снежном, глухом декабре.

И враз заиграли тревожные нотки,
Что дни эти просто предзимний прорыв-
Он будет последним,
Как песня коротким,
Для сердца желанным, как клён молодым.

Хорошо сидим втроём,
Жарим рыбу, чачу пьём,
Понемножку, по чуть- чуть,
Чтоб потом нащупать путь,
И не сбиться бы в пути,
А домой живым дойти.

Говорим о том о сём:
О грядущем, о былом,
О возвышенной любви,
Когда чёрт сидит в крови,
И о том что жизнь одна,
Значит нужно пить до дна.

И мы пьём уже по всей:
За себя и за друзей,
Что ушли в расцвете лет,
На другой, не зримый, свет,
И кончаем монолог:
-Чтоб ковид, проклятый, сдох.

Сгинул этот гений зла,
Как смертельная игра,
Как носитель бед людских,
Стариков и молодых.
И подводим свой итог:
- Чтобы он навеки сдох!.

Сегодня праздник- банный день,
Ну как не похвалится.
Звенит по улицам капель,
Идём- береты набекрень,
В одну из бань помыться.

Мы- молодой ещё народ,
Привыкли улыбаться:
Ведь наш шестой десантный взвод,
Сегодня праздновать идёт,
С помывом пообщаться.

Мы пока учимся летать
И прыгать с парашютом,
Умеем, чётко, строй держать
И, непременно, побеждать,
Врагу не дав минуты.

Ну, а сегодня мы стрелки,
В другие цели, рядом,
Где девушки из-под руки,
Нам дарят вешние цветки-
Заманчивые взгляды.

А ночью будет вещий сон,
Приятные страдания,
Когда девичий эскадрон,
Нас пригласят на вальс- Бостон,
А мы их на свидание.