Форум

                                       О, Париж!

В осеннем парке, на лавочке сидят двое. Столько лет вместе, что они уже читают мысли
друг друга. Послушаем?
— Как ты думаешь, придут или нет?
—Должны, мы же расстались друзьями. Вот если бы твои ноги так не воняли, то получилось бы нормальное свидание. А так не знаю, что получится. Это же кошмар, какая вонь. Фу…
— Это крем для обуви, я просто почистил ботинки. Бестолочь!
—Если бы я подошел к своей даме с такими вонючими ногами, то знаешь, куда бы она меня послала. Да что с тобой разговаривать.
— Нет, я должен подойти к даме как ты. Высунуть язык и обнюхать ее сзади, ниже пояса, а потом она должна сделать тоже самое. Так что ли?
— Ладно, замнем. Она сегодня будет ночевать у нас? Или ты опять будешь весь вечер мямлить, что любишь осень, а потом дома натирать коленки кремом и проклинать эту дождливою пору?
— Я не кобель, как ты. Это всего лишь второе свидание и не могу, вот так сразу тащить женщину домой и предлагать ей всякие непристойности!
— Эти непристойности называются зов природы. А та вертихвостка, которая жила у нас две недели и от которой мы едва избавились, появилась у нас после получаса вашего разговора.
— Это было пять лет назад, и я был пьяным. Ты долго будешь вспоминать? И какая тебе разница, придет она к нам или нет?
—У меня миска с трещиной. Тебе все равно, а мне стыдно.
—Все, хватит болтать, они уже появились.
В конце аллеи появилась женщина средних лет. Она вела на поводке небольшую, аккуратно подстриженную болонку. Кавалеры вскочили с лавочки и направились навстречу дамам. Через несколько шагов они встретились. Завязался неторопливый разговор.
— Какой сегодня теплый осенний день. Не правда ли?
—Я вчера своего водил на выставку японской посуды, так мы там купили миску 12 века. Правда с трещинкой, но такая прелесть.  Если Вы заглянете к нам, я покажу. Такая прелесть и столько веков.

На вечернюю «зорьку» мы опоздали. Пробки уже перебрались за город, и пришлось, два часа простоять при выезде на трассу. Так что к озеру добрались уже затемно. Яшка взял удочку и пошел по берегу, забрасывая поплавок, то в одном, то в другом месте. Вчера он прикупил какие-то светящиеся поплавки, и ему хотелось испытать их. Мы, с Сергеичем, развели костер, повесили на треногу котелок для чая. Это для Яшки. Себе достали огурчики с помидорчиками и «булькнули» по кружкам. Первая «булька», за утренний клёв. Вторая — за «щоб у нас усё было». И полилась беседа. Как страну обустроить, что футболистам оторвать за такую игру и когда добрались до вопроса: «На кого Россию оставляем?» появился Яшка. Конечно немного продрог, и горячий чай был для него спасением. Алкоголь он почти не употреблял, особенно крепкий. Когда мы уже, еще «булькнув», начали вспоминать, что «были когда-то и мы рысаками», Яша предложил нам послушать одну историю. Кстати, сам он заканчивал академию МВД.

— В прошлом году у нас была практика. Весь курс распределили по отделениям полиции, так сказать чтобы «землю понюхали». Мой друг Витька Мотовников попал в Центральное отделение города. Его прикрепили к капитану, которому он был нужен — как зайцу стоп-сигнал. Заваленный кучей дел, замотанный беготней по городу, капитан усадил его за стол, принес два десятка папок и приказал привести в порядок дела, подготовленные для архива. Когда на следующий день Витька выложил папки на стол капитана и доложил о выполнении, капитан опешил. Он надеялся, что этого хватит стажеру до конца практики. — А что за цветные закладки?— поинтересовался капитан. — Закладки показывают, где допущены ошибки ведения дела. Красные — отсутствуют справки, синие — неправильно оформленные протоколы, процессуальные и грамматические ошибки, желтые… — Хватит. Отличник, УПК наизусть знаешь? — капитан прошелся по кабинету. — Я думаю, ты же сюда пришел не бумажки перекладывать? Есть у меня одно дельце, — он покопался на столе и достал тонкую папку. — Случай вроде простой, но как-то не сходятся концы с концами. Попробуй, может что-то пропустили? Докладывать не спеши, все проверь получше.
Виктор сел за стол, начал читать, делая пометки на листочке.
«Я, Кравченко Дмитрий Иванович находился в своей квартире. Около полудня я услышал стук в дверь (почему стук, а не звонок? приличный район, а звонок не работает?), взял бейсбольную биту и открыл дверь (с битой встречает гостей? Или кого-то опасается?). В дверях стоял сосед, Ухов Николай Семенович. Он молча ударил меня кулаком в солнечное сплетение (слишком хорошо знает анатомию. Спортсмен? А почему не среагировал?) и я потерял сознание. Потом, он битой нанес мне несколько ударов по ягодицам, издевательски приговаривая: «Папа с мамой не научили, я научу» (был без сознания и знает, что говорил сосед?). В результате нападения, я получил тяжкие телесные повреждения и глубокий моральный ущерб. В седьмой городской больнице мне наложили двенадцать швов на ягодицы, и я на месяц потерял работоспособность.

Яшка потянулся к сумке, достал батон и начал строить бутерброд. Именно строить, по-другому это нельзя было назвать. Разрезал батон вдоль, первым слоем уложил грудинку, потом порезанные соленые огурчики, следом сыр и полил все это кетчупом. Сергеич наблюдал за процессом молча. Наконец не выдержал: «Ну, и как ты теперь это в рот запихнешь? Он же, вон какой широкий». Яшка улыбнулся и молодыми крепкими зубами прошелся по одной стороне бутерброда, запил чайком, и потом по другой.
—А теперь — абордаж, — улыбнулся Яшка и начал кусать бутерброд с передней части. — Попробуйте, — подмигнул он Сергеичу, — вкусно жуть.
— Хватит, не томи, — прикрикнул я на парня. — Мы уже поняли, парень достал деда. Но по закону-то вина пенсионера налицо? —
Яшка хитро улыбнулся. — А вот теперь и начинается самое интересное.

Виктор, еще раз перечитал дело, и у него сложилась картина преступления. Но стройную версию напрочь разбивала справка врача. За полчаса до происшествия пенсионер вызвал неотложку. Дежурный, принимающий вызов, утверждал, что голос был очень тихий, и больной жаловался на сильное головокружение и слабость. Явные признаки повышенного давления. Это подтвердил и врач. На момент прибытия «Скорой помощи» у больного было 180 на 100, и он не мог самостоятельно передвигаться. Попытку симуляции он отрицал полностью, и подтвердил, что за пять-десять минут давление так не поднимается. Врач был уверен, что когда пенсионер звонил, он уже был в таком состоянии, что никаких ударов нанести не мог. Простое вроде бы дело заходило в тупик. «Надо ехать на место происшествия и разговаривать с соседями», — решил Виктор.

Яшка налил себе чай и потянулся за остатками батона.
— Зарэжу, а потом утоплю, — процедил Сергеич, — самолично. Пока не закончишь, кроме чая — ничего. Что ты из нас жилы тянешь? Продолжай.
— Вот вы и показали свои истинные лица. А чем вы господа занимались в девяностых? Если покопаться, то может быть и криминальчиком потянет? А угроза убийства, работнику МВД, это как?
— В девяностые, — я хлопнул ладошкой племянника по затылку, — возились мы с Сергеичем с воспитанием одного балбеса, родители которого в это время мотались челноками по всей Европе. Таскали по спортивным секциям, ходили на родительские собрания, учили плавать и стрелять. Так, что давай, уважь стариков, не тяни с рассказом. Наживку мы уже заглотили.

— Тетя Маша, пирожки просто прелесть, как у бабушки, в деревне, побывал. Я же тут в общежитии живу, все сухомятка, да столовки. Так, когда Вы вызывали себе неотложку? Что случилось?
— Да давление у меня подпрыгнуло, ну на погоду как всегда, а тут сосед заглянул Николай Семенович. Он уговорил скорую вызвать, так то я таблетками обходилась. Ну, сам и позвонил. Он после того случая, почти каждый день заходит, узнать как я, жива ли?— улыбнулась старушка.
— А что за случай-то? Тетя Маша, Расскажите, пожалуйста.
—Недавно у нас появился новый сосед. И каждый день у него гости, ну дело вроде молодое, но как соберутся, музыка, шум, крики до глубокой ночи. Николай Семенович ему замечание сделал, он его послал. Я позвонила в полицию, они приехали, поговорили, а ему все равно. Тогда я написала заявление участковому. А ночью у меня дверь загорелась. Я чуть не задохнулась, кот разбудил. Участковый приходил, посмотрел: «Свидетелей нет, подозреваемых тоже, так, что искать бесполезно». Николай Семенович мне дверь починил и успокоил, что такого больше не будет. Да вот обвиняют его, в том, что избил он этого парня, а зря. Он утром ко мне в тот день заходил, на сердце жаловался. Забрал у меня аптечку мою и ушел, сказал, что сам дома выберет лекарство.
— А он раньше на здоровье жаловался?
— Да нет никогда, но возраст свое берет сынок, все мы старики до поры бегаем, а потом возраст свое берет. Он же раньше спортом занимался, медали у него, кубки. За границу ездил много. У него перчатки эти, боксерские, до сих пор висят на стене. Но старые травмы наверно напомнили о себе. Ты же за этим пришел, я вижу. Не на пирожки ведь, правда? Не смущайся, мы старые, плохо видим иногда, чувствуем острее.
— Простите теть Маша, я действительно веду дело вашего соседа. Но поверьте, я постараюсь сделать все, что в моих силах. А пирожки, прелесть. До свидания. Мне теперь в отдел надо, с начальником поговорить. Вы не волнуйтесь, он кажется человек хороший, поможет.
— Итак, стажер, давай разложим все по полочкам, соберем картинку. Я кое-что насобирал, между делом. Начну, а ты поправишь.
— Ухов Николай Семенович, серебряный призер Олимпиады, дважды чемпион мира, четырежды чемпион СССР по боксу обиделся на соседа. Причины пока рассматривать не будем, сам процесс собираем в кучу. Ухов понял, что участковый ничего делать не будет, и надо решать проблему своими силами. Первый раз он вызвал «скорую» для соседки, хотя она и не собиралась, Ухов ее уговорил. И засёк время, за которое приезжают врачи.
На следующий день, зашел к соседу алкашу с бутылкой, выпили и когда сосед отрубился, он пил уже третий день, вызвал «неотложку» от него, оставил открытой входную дверь и опять заметил время прибытия. Я узнавал про вызовы в этот дом в диспетчерской. После этого забирает у соседки аптечку, вызывает врачей и выпивает лошадиную дозу таблеток повышающих давление. У него было три-четыри минуты. И он успел врубить этому подонку, а тут еще, и бита подвернулась, вернулся к себе и рухнул. Его же на полу нашли. Сильный мужик, что тут скажешь? Что будем делать, стажер? Как Робин Гуда выручать? Может, уговорим деда пройти экспертизу на «дурку»? У меня там есть кое-какие связи. Попрошу, помогут. Подержат его там пару недель и отпустят, а мы тут поколдуем. Возраст, болячки, то-сё и отмажем деда. Что молчишь?
— Не согласится он, не тот человек. А с «психушкой» это правильно. Но сделать надо по-другому. Если этот боров слышал, что говорил дед, когда он лупил его по заднице, значит, он не потерял сознание, а испугался.
Он трус и поэтому, если я сейчас поеду к нему в больницу, и скажу, что деда не будут арестовывать. Что у него как у боксера травма головы и медики давно выдали ему справку. Если его не злить, то он нормальный человек, а если он начинает волноваться, то может быть еще один припадок и кто знает, что он выкинет. Я думаю, он заберет свое заявление. Он хоть и трус, но не дурак. Попробуем капитан?
— А как же УПК, стажер. То, что ты предлагаешь — статья?
— Товарищ капитан, я же стажер и могу ошибаться, а при Вашей загруженности, Вы не заметили вовремя мою ошибку. А если мой план сработает, то и дела никакого не будет. Я пошел?
— Я тебя сегодня не видел и где ты болтаешься весь день, я не знаю.

Яшка протянул руку, взял батон и начал строить очередное кулинарное творение. Мы с Сергеичем «булькнули» по кружкам, похрустели огурцами и каждый задумался о своем. Или мы думали о том, кто в любом возрасте остается человеком и настоящим мужиком?

А почему не Петербург? Такая история может призойти  в любом городе. Спасибо за добрый и душевный рассказ. Удачи ЛГ,

Цитата от АНТ (19-10-2014 12:23):

Ой, какой вкусный бутерброд! И рассказы интересные.
Доброй осени и творческого вдохновения.

Цитата от АНТ (19-10-2014 12:09):

Добрый юмор)) любовь и немного философии... Хорошо!

Мишка лежал в палате один. Он уже немножко  порисовал.  Мариванна принесла ему альбом и карандаши, и теперь скучал. Зимой вечер наступает быстро, за окном уже было темно. Окно палаты выходило во двор, а там был только один фонарь, который едва светил, скрытый за деревьями парка. Мишка завернулся в одеяло, подставил табуретку к окну, выглянул в парк. Внизу он увидел снеговика, которого еще утром они лепили с Наташкой. Слабенький фонарь качался на ветру и казалось, что снеговик корчит рожицы Мишке. Он вспомнил, когда они уже заканчивали снеговика и решали, что приделать ему вместо носа, прибежал Колька и позвал его в беседку. В беседке на скамейке стояли несколько куличиков из снега, политых сверху сгущенным молоком.

-Вот пробуй, почти как настоящая мороженка - похвалился Колька и протянул один Мишке.

Мишка осторожно лизнул, раз, другой,ему понравилось. Хотя это было и не настоящее мороженное, но все равно было вкусно и они с Колькой быстренько съели все снежные куличи.

После Мишка начал кашлять, у него поднялась температура и Мариванна отправила его в изолятор, где медсестра напичкала его таблетками и уложила в кровать.

Ветер раскачивал ветки деревьев, в свете слабенького фонаря Мишка казалось, что по парку гуляют разные звери. То заяц пробежит, то неторопливо пройдет медведь, то мелькнет быстрая лисица. И вдруг, Мишка прилип к стеклу, он увидел своего любимого мультяшного героя – Ежика. Он потихоньку, чтобы не спугнуть, помахал ему рукой и Ежик ему ответил.

-Иди сюда не бойся - шепотом сказал Мишка и забрался на подоконник.

Ежик подошел поближе, внимательно посмотрел на Мишку и улыбнулся. Мишка увидел у Ежика на иголках красивое красное яблоко. Им такие давали в подарках на Новый Год, но это было давно, Мишка уже забыл вкус, но помнил запах, и сейчас ему показалось, что он чувствует тот же запах новогоднего яблока и видит новогодние гирлянды на деревьях в парке.

-Это ты мне принес?-робко спросил Мишка и обрадовался, когда Ежик закивал головой.

Вдруг Мишка услышал шаги в коридоре, махнув Ежику рукой юркнул в кровать. В палату вошла Мариванна, Убрала табуретку от окна, поправила одеяло и вышла, задумчиво улыбаясь.

Утром Мишка, едва открыв глаза, кинулся к окну. За окно светило солнце, а на подоконнике лежало большое красное яблоко. Он осторожно взял его и понюхал, оно пахло Новым Годом. Он радостно запрыгал по палате, но зашла медсестра и уложила его в кровать, заставила выпить лекарство и поставила градусник. Как только она вышла, в палату проскользнул Колька. Они о чем-то долго шептались. Колька недоверчиво крутил головой, Мишка показывал яблоко и убеждал его в том, что он говорит правду.

Мариванна работала в детском доме недавно, поэтому не обратила внимания, что на утренней прогулке вся группа собралась возле Кольки и внимательно его слушала. Она тоже подошла к ним и услышала, как Колька рассказывает про яблоки и ежика. Мариванна улыбнулась, села на лавочку и достала книгу. Через пять минут в парк вышла директриса Антонина Васильевна. Она подозрительно посмотрела на детей и направилась к воспитателю.

-У вас все нормально?- спросила она.

-Да все хорошо, а что, что-то не так? – удивилась воспитательница.

-Коля у нас третий год, я его хорошо знаю. Если он собрал всех вокруг себя, а не носится по всему парку и не шкодничает, я бы была повнимательнее.

- Он им мультфильм рассказывает про ежика в тумане.

Вечером Антонина Васильевна, у себя в кабинете, успокаивала ревущую в три ручья Мариванну.

- Ну, ну, ну что вы так убиваетесь, ничего страшного не случилось - говорила она.

-Ну, я.… Ну я… - ревела Мариванна. – Хотела как лучше, я слышала, как Миша просил яблоко у ежика, и когда он уснул, я принесла и положила на подоконник это проклятое яблоко. Если б я знала - опять заревела воспитательница.

- Он рассказал об этом Коле - продолжила Антонина Васильевна. – А тот рассказал на прогулке всем остальным, и они тоже захотели яблоки. Они дружно наелись снега и строем отправились в изолятор, а теперь сидят на подоконниках и ждут ежика, который приснился Мише.

Мариванна обреченно кивнула головой, потом встала и решительно шагнула к двери.

-Нет, - остановила ее директриса.- Вы сейчас посидите у меня в кабинете, а я пойду ждать ежика с яблоками, а завтра будем думать, как выкручиваться. Нельзя чтобы ежик обманывал.

Цитата от АНТ (20-10-2014 11:35):

Отлично!  Мир детских фантазий непредсказуем, хотя часто и мы взрослые фантазии выдаем за реальность.

«Быть иль не быть? Убить иль не убить? Взорвать иль утопить? Вот в чем вопрос». Этот вопрос крутился в голове Сергея уже несколько часов. С той минуты как он покинул гримерку, в голове крутились мысли о страшной расплате, о мести этому самонадеянному хаму. Этому мелкому и похотливому актеришке Горскому. Когда Горский два месяца назад пьяный сломал ногу, главреж сказал Сергею: «Твой выход». И Сергей с головой ушел в роль.

Текст он выучил уже на третий день, но этого ему было мало, и он, засел в читальном зале библиотеки, глотая книги по истории и психологии. Рассматривал старые гравюры, пытаясь угадать, как носили костюмы, как раскланивались при встрече, как смотрели на дам. Сергей не замечал времени, приставал к костюмерам, спал по три-четыре часа в сутки и чувствовал себя бодрым и полным сил.

И вот сегодня утром, в день премьеры, когда он радостный влетел в гримерку, все пропало. Там сидел Горский и рассказывал главрежу о том, как они когда-то с Кешей и Славиком обсуждали эту роль. Кеша это конечно был Смоктуновский, а Славик - это Тихонов. В дни своей юности Горский снялся в фильме про Штирлица, и хотя он там был восьмым солдатом в пятой роте, его участие в создании этого фильма становилась все значительнее. В театре все поговаривали о том, что лет через десять выяснится, что Юлиан Семенов писал свой роман, советуясь с Горским. Но теперь это уже было неважно.

Горский встал, подошел к Сергею и снисходительно похлопал его по плечу.
— А вы юноша не переживайте. Дальше я уже сам. Спасибо что выручили на репетициях. Тут мне на днях Никита звонил, собирается что-то там эпохальное снимать, может быть, и соглашусь. Тогда на подмене и покажете себя. Мы все так начинали. Да Игореша?
Главреж не поднимая глаза на Сергея, молча, кивнул.

«Быть иль не быть? Бить иль не бить? Бить иль не быть?» - крутилось в голове у Сергея.
Он сидел в парке и пил из бутылки пиво. Мимо проходили люди, смеялись, кого-то искали, звонили по сотовому телефону, но Сергей не воспринимал этот мир. Все вокруг ему казалось спектаклем, который он смотрел со стороны. Он встал, опустил недопитую бутылку в урну и пошел к выходу.

Возле выхода стояла небольшая группа молодежи и слушала гитариста, который наигрывал что-то испанское. Сергей узнал гитариста. Это был Эд. Так его звали в училище, где они вместе проучились два года, а потом Эда отчислили за прогулы. Пару раз они пересекались в компаниях, Эд уже тогда был классным гитаристом. Но ходили слухи, что его отчислили за шуры-муры с дочерью декана. Они кивнули друг другу. Эд, опустил гитару и вдруг спросил: « Хреново?» Сергей машинально кивнул головой. Эд повернулся к парню, который сидел рядом на раскладном стуле и держал в руках старую ковбойскую шляпу.
—Родя! Человеку хреново.
Родя сунул руку в боковой карман, достал небольшую фляжку и молча, протянул Сергею. Он взял и сделал глоток. Огненная жидкость обожгла горло.
—Спирт? — Просипел Сергей и закашлялся.
—Ром, настоящий гавайский. — с обидой в голосе сказал Родя.
— Кого будем убивать? — спросил с улыбкой Эд.
—Почему убивать?— удивился Сергей.
—У тебя сейчас лицо киллера из плохого американского боевика.
По телу Сергея потихонечку разливалось тепло, куда-то пропадала злость и появлялась детская обида. Ему вдруг захотелось все рассказать Эду, и Сергей был уверен, что он поймет и скажет что-то такое, что разрешит все его проблемы.
—Ты посиди пока, а мы тут с Родей на пивко насобираем и пойдем к нам. Хорошо?
Сергей, молча, кивнул и присел на лавочку рядом с Родей. Ром потихоньку растворил комок в душе и начал затуманивать голову. Сергей почти успокоился, и лишь одна мысль назойливо крутилась в голове. «Все впереди, все впереди, все впереди».

Эд спел несколько популярных песен, пару песен Цоя и, перебирая струны, объявил: «Последняя, любимая». Родя встал, выгреб деньги из шляпы и повернулся к Сергею.
—Все. Сейчас к нам, там и поговорим.
Эд запел, и Сергей вдруг встал и подошел к нему. Эд пел Высоцкого.
—Вдоль обрыва, по- над пропасть, по самому по краю
Я коней своих нагайкой стегаю,_погоняю…
Сергей сделал шаг вперед и начал читать монолог.
—Быть иль не быть? Вот в чем вопрос. Что глубже:
Сносить безропотно удары стрел
Безжалостной судьбы иль стать лицом
Пред морем бедствий и окончить их борьбою?
—Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,
Чую с гибельным восторгом-пропадаю, пропадаю—подхватил Эд.
—Умереть - уснуть, не больше,
И знать, что с этим сном исчезнут все
Волненья сердца, тысячи страданий — Сергей опустил голову.
—Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые,
И дожить не успел, мне допеть не успеть! — продолжил Эд.
—Наследье праха. О, такой конец
Желанный! Умереть –уснуть. Уснуть?
А сновиденья? Вот она - преграда:
Какие грезы скрыты в смертном сне,
Когда освободимся мы от плоти? —Сергей вопросительно посмотрел на толпу.
—Сгину я, меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром— вел свою партию Эд.

Толпа ошеломленно молчала. Сергей и Эд продолжали свой или монолог или диалог, сейчас это было неважно. Накал их выступления становился все сильнее и передавался зрителям. Их становилось все больше. Те, кто подходил, спрашивали что-то потихоньку у впереди стоявших, те в большинстве своем недоуменно пожимали плечами или отмахивались, и новые зрители замолкали и слушали с удивленными лицами.

—Кто б, обливаясь потом и стеная,
Бродил под бременем земных невзгод,
Когда б не страх чего-то после смерти,
—Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони!
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!
—Перед таинственной страной, откуда
Не возвращался ни единый путник?
— Я коней напою,
Я куплет допою,-
Хоть немного еще постою на краю!...

Когда монолог закончился и отзвучал последний аккорд, наступила тишина. Эд аккуратно укладывал гитару в футляр. Родя встал и протянул фляжку Сергею, тот отрицательно покачал головой. Где-то на окраине толпы раздались робкие хлопки. Аплодисменты, набирая силу, приближались к ребятам. И толпа взорвалась. Крики, свист, аплодисменты — все перемешалось и, нарастая, поглотило парней. Кто-то хлопал по плечу и орал что-то матом, но в этом мате было столько восхищения и радости, что было ясно, у человека просто не хватает слов. Кто оглушительно свистел, размахивая руками. Сергей обернулся. Родя аккуратно вытаскивал деньги из шляпы и раскладывал по карманам. Эд улыбнулся и сказал: «Есть многое на свете друг, Серега, что и не снилось нашим мудрецам».

Куда уходят умирать коты?
Тайком, неслышно,
Нас не беспокоя,
Когда твой друг,
С повадками плейбоя,
В последний день,
Взглянув в твои глаза,
Лизнет протянутую руку,
И хвост трубою из последних сил,
Уйдет, он это заслужил.
Смешно, Вы скажете: «Дурак!»,
Но я хотел бы тоже так.
Уйти с достоинством и гордо.
Пусть за порогом упаду,
Но будет миг красивого аккорда,
Смешно, но я завидую коту.

Мгла. Черно-серая пелена перед глазами. Если в полной темноте в глазах еще бегают какие-то белые или красные точки, то во мгле нет ничего. Слух. Ты оставил мне слух. Звуки. Искаженные и прерывистые, разные и только один звук постоянный. Писк, скрип, хлюпанье и бульканье. Это мои «ошметки». Так врач называет мое сердце. Иногда оно, на секунду, другую, останавливается. И тогда я начинаю падать вниз, не вверх, по светлому тоннелю, а вниз, в темноту. Резкий удар и появляется слух.
—Доктор, ну неужели ничего нельзя сделать?
—Я же Вам уже говорил, только трансплантация. Непонятно почему он еще жив. Его поставили на учет, как только подойдет очередь ему сделают пересадку. Надо подождать. Понятно?
— Но Вы же сказали, что он может умереть в любой момент. Надо же что-то делать. Я могу продать квартиру и переехать к дочери. Есть же платные операции?
«Что молчишь? Я знаю, что ты рядом. Никогда не верил в тебя. Извини, но сейчас мне нужна твоя помощь. Забери к себе. Мне это очень нужно. Дочь живет в однокомнатной квартире с двумя детьми и мужем. Куда они меня сунут после операции. И еще, сколько денег понадобится на восстановление. А если останусь инвалидом? Я же не могу сам ничего сделать. Так лучше будет, для всех. Поревут, повздыхают и закопают. Ну как тебя уговорить?»
Перед глазами появляется красный пульсирующий клубок. Я протягиваю руку и слегка сжимаю клубок. Резкая боль ударяет в левую половину груди. Мгла перед глазами рассеивается, и я вижу лицо жены. Она наклоняется надо мной. Что-то спрашивает, гладит по щеке. И вновь появляется маленький красный клубок. Еще раз, теперь уже двумя руками я резко сжимаю его. Дикая боль пронзает все тело. Клубок лопается и выскальзывает из ослабевших пальцев. Я становлюсь невесомым и медленно поднимаюсь вверх к свету. Последнее, что слышу, голос жены: «Ты опять все решил сам».

Май в этом году выдался теплым. Мы с отцом сидим в беседке, он сильно изменился за последний год, теперь все больше напоминает мне деда. Бабушка принесла графинчик домашнего вина, и постепенно наш разговор переходит на воспоминания.
Однажды я упал с забора, ногу расцарапал, штаны порвал. Сижу в сарае и реву. Обидно мне, да и нога болит. Дед нашел меня, сел рядом, помолчал и вдруг начал рассказывать.
— День Победы я встретил в Польше. Мы стояли в небольшом городишке на берегу Вислы. И тут сообщение из штаба: «Победа!» Что тут началось! Все обнимаются, пальба стоит, как будто дивизия в атаку пошла. Ну конечно выпили на радостях. Я к командиру. Так, мол, и так, в соседнем городке госпиталь наш, а там у меня невеста Мария служит. Ну, это бабка твоя. Отпустите, к утру как штык буду. Командир ради такого праздника и отпустил. Я быстренько собрался и бегом по дороге побежал. До городка километров десять, по дороге. Но я решил сократить и через лес махнуть. Не заметил как пролетел лес, и городок уже видно. Осталось поле перебежать. Проскочил половину поля и встал как вкопанный. Вспомнил, что когда проезжали мы здесь вчера, саперы таблички ставили: « Мины». Стою я на минном поле и не знаю, что делать.
И так мне обидно стало! Война закончилась, я живой, до Машеньки моей, любимой, метров триста осталось, а я шагнуть не могу. Всю войну прошел, столько друзей потерял, и ни разу слезинки не проронил. А тут стою и слезы ручьем. Реву и не могу остановиться. Рванул с плеча автомат и с криком: «Ура», поливая очередями небо, рванул вперед. Ну, возле госпиталя меня дозор перехватил, автомат отобрали, пару тумаков по шее отвесили. Тут и Мария прибежала с подругами, уговорили дежурного отпустить меня. Так что иногда поплакать можно. Ничего тут постыдного нет,— дед потрепал меня по голове.
Неожиданно отец встает и уходит в дом. Через несколько минут он возвращается и ставит на стол старый бобинный магнитофон. Тихо шуршит лента, моргает зеленый глазок индикатора, и наконец звучит известный на всю страну, хрипловатый голос.

От границы мы Землю вертели назад —
Было дело сначала,—
Но обратно ее закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.

Мой дед, Егор Семенович, когда услышал первый раз Высоцкого уверенно заявил:
— Наш брат, фронтовик. Интересно где он воевал? На каком фронте?
Все мои попытки объяснить, что он во время войны был еще ребенком, отметались сразу.
— Ты пойми, человек, который сам не испытал, не напишет так, это надо самому пройти. На своей шкуре все попробовать. Вот только не пойму, в пехоте он был или летчиком? Сколько раз я видел падающий самолет, а вот не услышал. А он услышал.

Досадно, что сам я немного успел, —
Но пусть повезет другому!
Выходит, и я напоследок спел:
«Мир вашему дому!»

— Как ты не поймешь, почему первые песни появились через пятнадцать лет после войны? В то время за такие песни могли и к стенке поставить, а его посадили, и только когда он вышел- его услышали. Да и сейчас жизни не дают. Ты его по телеку видел? То-то.

Как-то в наш клуб привезли «Вертикаль». Дед ходил смотреть фильм четыре раза. Долго молчал, переживал, потом, атеист по жизни, выдал: "Этому человеку Бог при рождении искру подарил. Таких мало у нас, два-три человека на всю страну". Когда дед заболел, и уже почти не ходил, он как-то протянул мне деньги и попросил выполнить его просьбу:
— Я уже не смогу, будешь в Москве, выбери время и от меня на его могилу положи пару гвоздик. От фронтовика — фронтовику. Я думаю, он поймет.
На поминках деда выпили по-одной, по-второй, и начались уже разговоры за огороды, да за погоду. И я не выдержал. Может водка мне в голову ударила, молодой еще был, может обида за деда, но выставил магнитофон на окно и врубил на полную громкость.

На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,—
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.

Все замолчали, а два старика, с медалями на груди, встали и дослушали песню молча.

Недавно был проездом в Москве. С группой туристов я приехал на кладбище и положил цветы с ленточкой «От фронтовика — фронтовику». Гид заметил мне, что Высоцкий не был на фронте.
— Это для нас не был, а для них он всегда был и будет фронтовиком.

Самое противное , это утренние, телефонные звонки. Особенно в выходной день, да еще в шесть утра. Я дотягиваюсь до телефона и беру трубку.
- Ну, я слушаю.
- Ты спишь? Мы же на дачу сегодня собирались.
-Дед! Ты на часы смотрел? Шесть утра! Все спят еще.
-Кто спит? Я уже давно проснулся, ты тоже не спишь.
-Ладно, через полчасика, буду.
Из-под одеяла показалась взлахмоченная голова жены. Она посмотрела на меня, потом на часы.
-Кто звонил? Куда собрался? – спросила зевая.
-Ну, ты знаешь, я обещал деду сегодня отвезти его на дачу.
-Там вчера Пашка папку принес. Сказал, что ты просил срочно сделать. Там в прихожей, на тумбочке, рядом с телефоном лежит, - пробормотала жена.
Я забегаю в ванну, открываю холодную воду и резко выдохнув, становлюсь под душ. Сон исчезает мгновенно. Двадцать секунд, как учил дед, и я выскакиваю из ванны, растираюсь, на ходу натягиваю джинсы, футболку, хватаю в коридоре Пашкину папку и бегу к машине. Пока прогревается двигатель, открываю папку. Пашка молодец. Сделал все как просил. Месяц назад я заказал на одном сайте, посвященном войне, копии наградных листов на деда. Они довольно быстро нашли несколько наградных листов, выслали электронные копии и сообщили, что остальные листы находятся в других архивах. Я попросил Пашку, он работает в какой-то арт-студии, сделать мне с этих копий, бумажные. И был поражен, мне казалось, что держу в руках настоящие наградные листы. Пожелтевшие бумага, бледные чернила, один даже был написан химическим карандашом. Это был мой подарок деду к празднику.

- Воздух, воздух-то какой Игореша – дед стоял возле дачного домика и улыбался. Погода была солнечной, и я все припасы, что приготовила нам бабушка, поставил в беседку. Дед топтался возле своих любимых яблонь и слив. Солнышко припекало, и я уже начал дремать на крылечке домика. Ветерок шелестел листвой, неизвестные мне птицы заливались на все голоса, солнышко грело все сильнее, и я все больше погружался сладостную дрему.
- Игорек! Да ты уснул что ли? Иди сюда, посмотри-ка, что тут.
Я встаю и, зевая, иду к деду. Он наклонился около дерева и что-то рассматривал.
- Осенью, ты деревья от зайцев рубероидом обматывал?- спрашивает дед.
- Ну мы, с отцом, ты же в больнице лежал тогда, мы и обматывали.
- Черти безрукие – бурчит беззлобно дед. – Смотри сюда.
- Проволоку мимо намотали и кожицу содрали на стволе.
- Давай сюда банку с известкой, замажем, чтобы дрань всякая не попадала.
- Еще прихвати там секатор. Надо малину подрезать, а то она смородину совсем задушит.
Минут двадцать мы работаем. Дед снимает с деревьев рубероид, который мы намотали от зайцев, я обрезаю побеги малины, которая добралась уже и до крыжовника. Побеги малины хоть и молодые, но колючие. Я уже исцарапал все руки, да и спину что-то начало ломить. Дед тоже вроде-бы начал уставать и я закидываю удочку.
- Деда! А может кваску холодного. Там бабуля расстаралась. В сумке, в беседке стоит.
Дед выпрямляется, смотрит на меня и машет рукой.
- Пошли! Квас это – дело. Успеем сегодня все сделать. Пошли.
Мы выпиваем по кружке холодного кваса, и дед замечает Пашкину папку.
- Ты почему молчал, что у тебя работы полно? Вон, даже сюда взял.
Я улыбаюсь и протягиваю папку.
- Это тебе к празднику. Ты их никогда не видел, а я вот в интернете нашел. Посмотри.
Дед открывает папку, одевает очки и начинает вполголоса читать.
-…во время отступления занял с двумя бойцами высоту перед мостом… удерживали противника, и дали возможность полку... рядовой Кудрявцев проявил героизм…
Дед выпрямился, снял очки и посмотрел на меня.
- Витька Корнев и Сашка Астахов тогда со мной были. Витьку через месяц снайпер подловил. Сашка был ранен, отправлен в тыл, а там уже закончил ускоренные курсы и дошел до Белоруссии капитаном. Там и сложил голову.

Я видел состояние деда и эта затея с наградными листами, зная о его больном сердце, не казалась мне уже такой удачной. Но дед помолчал, перевернул лист и начал читать дальше.
- …диверсионная группа из 12 бойцов в составе… сержанта Кудрявцева… под командованием ст. лейтенанта Фролова… выполнив основное задание, при возвращении… было уничтожено 4 единицы бронетехники и около полуроты… потери группы составили 8 бойцов…
- Старший лейтенант наш тогда до госпиталя не дотянул. Отчаянный был мужик. Мы без него и не вышли бы тогда. Меня тоже зацепило сильно. Сомов был у нас в группе. Здоровый мужик с Байкала. Он нас двоих и выволок на себе. Потом через год раненный попал в плен, бежал, воевал в партизанах, а война закончилась, его как бывшего в плену, в наши лагеря кинули. Где-то там и сгинул. Спасибо тебе Игореша за подарок, но я их всех и без этих бумаг помню. В последнее время они мне все чаще снится стали. Зовут наверно. Думаю скоро встретимся.

Дальше мы работали молча. Собрали мусор, подвязали смородину, подмели дорожки между грядок и поехали домой. Дед всю дорогу о чем-то думал. Около дома, повернулся и сказал: «Игореша, ты не расстраивайся, все нормально. Папку эту возьми, она вам молодым больше нужна. Мы это прожили, а вы хоть будете знать, как прожили».

Через год дед умер.

Где-то, на берегу океана, в глубоких шезлонгах, сидят два старика.

Один, маленькими глотками, из небольшого бокала, потягивает виски. Другой, через трубочку, пьет козье молоко. Они мирно беседуют.

— Знаете Штирлиц, почему я так долго живу?

—Да, Вы рассказывали, как поклялись не умирать, пока не докажете что я русский разведчик. Так что, Вам группенфюрер еще жить, да жить.

— Нет, Штирлиц. Сегодня Вы допустили ошибку. Не спрятали свой компьютер, и я подобрал пароль. И вся ваша сеть теперь раскрыта. Кстати, пароль могли бы поприличнее поставить. А то «Мюллердурак», столько лет вместе, нехорошо получается, да и по званию старше вас буду. Некрасиво.

— Ага! «Штирлицлох» пароль на вашем компьютере – это нормально.

—Ну, ну Штирлиц. Давайте без обид. Кстати, как поживает радистка Кэт? Её больше не мучают колени на погоду? Мне так жаль бедняжку.

— Спасибо группенфюрер, рецепт вашей матушки ей помог. Она передавала вам слова благодарности.

— Я рад за неё. В следующей радиограмме передайте от меня привет. Ну, а теперь к нашим делам. На вашем стакане Штирлиц, обнаружены ваши отпечатки пальцев. Что Вы на это скажете? Думайте Штирлиц, думайте.

На втором этаже, в кабинете, старшая медсестра докладывает главврачу:

« День вчера был относительно тихий. Джина Лобриджида поругалась с Машей Распутиной из-за Джигурды. Обошлось без драки. Санитары вмешались. Мюллер, санитару Сашке, присвоил звание полковника. Штирлиц, через повариху, передал радиограмму в центр. Сообщил, что согласно его наблюдениям, связи с американцами пытается наладить врач Кугельбан. Он приезжает на работу на импортной машине. Стаканы стеклянные у них отобрали, и сейчас они у фонтана сидят с одноразовыми стаканчиками. Компьютеры, которые они себе нарисовали на картонках, мы не трогали. Они так и лежат у каждого под матрасом. Ну, вот и все».

Главврач встал из-за стола и подошел к окну. У неработающего фонтана сидели два старичка и мило беседовали. Он подумал: «А ведь Мюллера после войны, так и не нашли. Да и Штирлица никто мертвым не видел. Тьфу ты, что это я, в отпуск пора, в отпуск!»

— Проходи дорогой, не бойся. Ты к Манане пришел. Здесь злых духов нет. У меня только добрые духи живут. Они людям в беде помогают. Что болит у тебя? Что волнует? Какие проблемы спать не дают. Садись, рассказывай. Все как на духу. Манана ложь сразу видит.
— Темновато у Вас тут что-то, да и дымок какой-то странный.
—Духи яркого света не любят, а дымок это травки заговоренные. Нечистую силу отгоняют. Клади руку на кристалл волшебный, да рассказывай, зачем пришел. Да я и сама вижу. Любовь ты ищешь большую. Видишь, кристалл ярче засветился? Будет тебе любовь большая. Близко уже твоя суженная, но не знаете вы друг друга. Рядом ходите, да никак не встретитесь.
—Да я женат уже пять лет. И жену люблю очень и она меня.
—Я про то и говорю, что близко твоя любовь, да никак не раскроется. А как она оценит тебя по-настоящему, так и вспыхнет у вас любовь всепоглощающая и детки пойдут чередой, один другого краше и счастливей.
—Да у меня трое, жена четвертого ждет. Дома развернуться негде.
—Я тебе, про что и говорю. Появится у тебя родственник дальний, о котором ты и не ведаешь, и наследство оставит богатое. Квартиру купишь.
—Я на работе первый на очереди стою на жилье. К Новому году дом сдадут, так сразу и переедем в четырехкомнатную. Я уже мебель прикупаю.
—Ты зачем пришел? Что тебе надо? К Манане счастливые не ходят.
—А пришел я к тебе, потому что дух УПКа на тебя глаз положил.
—Я колдунья в шестом поколении и никаких духов не боюсь.
—А пятое твое поколение, маманька, на базарчике сидит укроп с петрушкой продает, да баб горемычных одиноких на разговор откровенный наводит, да потом к тебе посылает. Приходят они, руку на кристалл кладут, и ты им все про них рассказываешь. Они и млеют, думают что ты и вправду колдунья. А кристалл этот ты в школе, в геологическом кружке умыкнула, когда там вахтером работала. Хотела продать, да маманька тебя надоумила, что на нем можно деньги делать. Вот и появилась колдунья Манана.
—Ты кто? Если от Мишки Лося, так я ему в конце месяца плачу, а за травку он обещал подождать. Я рассчитаюсь так и скажи. Договаривались же.
—Травка, это которую ты Семенычу с восьмого дома продаешь?
—Ну, так доволен мужик, радикулит не мучает, женится собрался.
—А то, что когда ты в Турцию умотала, он тут выл белугой от боли, ломка у него была, это как? А за эту квартиру, которую ты сняла и полгода не платишь, пугаешь Степановну, что наведешь порчу на ее внука?, Это что? Короче бог УПКа сказал, что заслужила ты себе отдых, лет так на двенадцать. У него в Мордовии есть несколько домов, где как в Турции, «Все включено». Тебя там оденут, утром разбудят, накормят, на прогулку в лес выведут. Что бы в лесу не скучала и нагуливала аппетит, дадут тебе пилу и будешь ты валить лес. Свежий воздух, чистая экология. Когда вернёшься, тебя не узнают, как помолодела. Завидую я тебе.
—Короче, сколько? Только не задирай цену. Да и с Лосем я переговорю. Откуда ты такой выискался. Не боишься? Там пацаны серьезные. Они с тобой быстро разберутся. Подумай.
—Не боюсь. Меня дух УПКа оберегает. И Лось тебе не поможет.
—Да кто он твой дух, я в городе про такого и не слышала? Московский?
—Российский. А я ваш новый участковый. УПКа — это Уголовно – процессуальный кодекс. И шутить с ним не советую. Мне тебе «закрыть», раз плюнуть. Но не буду трогать. С травкой завязывай. Кристалл отнеси в школу. Район у нас тяжёлый. Много женщин, матерей одиночек, вдов, при живом муже-алкаше. Так что гадай им на картах, да хорошее говори. Они же, как дети. Если почуешь, что в семье назревает беда, сразу мне звони. Поняла?
—Стукачку хочешь из меня сделать? Сдохну, а стучать не буду.
—Дуреха. Ну, какую стукачку? Мне то они все говорят, что дома все хорошо и терпят до последнего. А тебе они душу открывают, если увидишь, что не может уже баба терпеть, что жизнь ей не в радость, звякни. Я с мужиком ее поговорю, где припугну, где помогу. Ну какое это стукачество?
—Ты откуда такой взялся? До капитана даже не дорастёшь, свои сожрут.
Возьми вот шнурок, повяжи на руку, не бойся, это моей бабки. Она действительно была колдунья. Глядишь и поможет тебе малахольному.