Спасти Герострата

            - А вот и господин Петров! - резко сел в кровати загадочный пациент, с надеждой глядя на вошедшего в медотсек врача. - Вы узнали, наконец, кто я, и как здесь оказался?

- Пока нет, - спокойно ответил тот, с удивлением наблюдая, как Маша осторожно, но настойчиво укладывает больного назад и, низко склонившись над ним, заботливо поправляет подушку, что-то ласково бормоча при этом каким-то нежно-воркующим голосом. – Мы обнаружили в предплечье вашей правой руки вживлённый чип-паспорт  устаревшей конструкции. Такими на Земле давно не пользуются. Поэтому нам с большим трудом удалось считать с него некоторые данные:  имя – Котэ Горишвили, дата рождения – седьмое марта две тысячи сорок первого года, место рождения – Евроазиатский Союз, Грузия. Вспоминаете что-нибудь?

- Нет,  – пожал плечами больной, благосклонно принимая ухаживания пухленькой симпатичной медсестры. – Я здесь уже почти неделю, а вы смогли узнать только имя?

- Мы на международной космической станции «Ю-1», расположенной на орбите Юпитера, - пожал покатыми, как у борца, плечами Петров. – Персонал нашей станции изучает атмосферу этой планеты, её огромные многолетние вихри и мощные грозы. Станции поменьше исследуют спутники гиганта: «Ю-2» занимается океанами Европы, «Ю-3» - Ганимедом, «Ю-4» - Каллисто, «Ю-5» - вулканами Ио. У нас у всех очень плотный график. Не думаете ли вы, что мы всё бросим и будем заниматься исключительно вашей персоной?

- Что же тут сложного? – удивился больной. – Пусть у меня с памятью проблемы, но у вас же должны быть всяческие компьютерные базы данных! Проверьте архивы Космофлота, мои отпечатки пальцев, ДНК, наконец…

- Базы и архивы, конечно, есть, - заметно раздражаясь, ответил Петров и сел на кровать в ногах больного. – Но они все на Земле. Здесь, до вашего появления, подобная информация была никому не нужна.

- У вас что, проблемы со связью? – вновь вскинулся больной.

- Вы, очевидно, плохо представляете себе сложившуюся ситуацию. - Петров бесцеремонным толчком своей короткопалой руки вернул больного на подушку.

- Осторожнее, - укоризненно вскрикнула медсестра, встревоженно склоняясь над пациентом.

- Маша, ты нам мешаешь, - отстранил её врач. Та возмущённо фыркнула.

- О какой ситуации вы толкуете? – прохрипел больной. – Неужели для вас наблюдение за какими-то вихрями в атмосфере Юпитера важнее найденного в космосе живого человека? Вы сообщили обо мне на Землю?

- Разумеется! – повысил голос в ответ и Петров. - Шифровка о том, что мы обнаружили на орбите Юпитера в криокамере неизвестной спасательной капсулы живого человека, то есть вас, ушла в Центр сразу же, как только вы очутились в этом медотсеке. Дальнейшее от нас никак не зависит, а Земля пока молчит. Видимо, группы крови и имени недостаточно для установления вашей личности. Центр – не Большой Брат, он имеет доступ только к архиву Космофлота и, наверное, к научным архивам стран-участниц проекта «Юпитер». Очевидно, вас в них пока не обнаружили. В криокамере спасательной капсулы вы были, как и положено, один. Разумеется, совершенно голый. Так что найденную рядом одежду мы можем смело считать вашей. К сожалению, на ней нет никаких меток. Обычный космофлотский комбинезон и нижнее бельё устаревших фасонов. Карманы пусты. Вы, действительно, ничего не помните? Имя «Котэ Горишвили» вам что-нибудь говорит?

- Ничего, - буркнул больной. – Но я что-то мало похож на грузина…

- Да, - согласился врач. - Вы – природный блондин с голубыми глазами. Однако, на Кавказе есть целые селения таких жителей. К подобному эффекту приводят многолетняя изоляция и множественные браки между родственниками.

- Вы хотите сказать, что я – выродок? – обиженно засопел больной.

Медсестра успокаивающе погладила его по руке.

- Маша, введи ему успокоительное, - распорядился врач. – Это сейчас полезнее для его нервов, чем твои материнские ласки.

- Коля! – ошеломлённо воскликнула медсестра, отскакивая от кровати пациента.

- Хамите, господин Петров, - заскрипел зубами больной.

- Что ж, пока нет иных данных, мы будем называть вас «Котэ Горишвили», – невозмутимо сказал врач. - Не возражаете?

- Нет, - взмахнул руками больной, - Это имя ничуть не хуже какого-нибудь «Джона Доу». И всё же мне не верится: неужели, вы не нашли в капсуле никаких указаний, с какого она корабля?

- Капсула довольно древняя, - задумчиво проговорил Петров. – Таких уже лет сто не выпускают. Память бортового компьютера почему-то пуста. Вам повезло, что управление криокамерой совершенно автономно. Судя по её таймеру, вы провели в глубокой заморозке около ста тридцати двух лет. Может, поэтому у вас проблемы с памятью? Хотя, раньше подобных эффектов вроде бы не наблюдалось. К амнезии может привести физическая или психическая травма мозга. Череп у вас цел, стало быть, физическое воздействие можно исключить. Остаётся психическое. Наверное, с вами случилось что-то настолько страшное, что мозг заблокировал опасные воспоминания, чтобы уберечь разум от сильного потрясения, связанного с ними. Тогда наша задача - получить эту информацию без вреда для вашего душевного здоровья.

Медсестра охнула и порывисто схватила больного за руку. Тот ободряюще улыбнулся ей.

- Есть ещё одна возможность: гипноз или самогипноз, - продолжил врач. - Всё же довольно странно: память компьютера явно стёрта, вы тоже ничего не помните…

- Коля! – укоризненно воскликнула медсестра. – Прекрати, наконец. Как ты можешь?

- Что? – с удивлением взглянул на неё врач.

- Вы меня в чём-то подозреваете, господин Петров? – возмутился Горишвили. – Или это – личное?

Он ласково взял руку сиделки и благодарно прижал её к своим губам, вызывающе глядя на врача. Та быстро высвободила руку и выбежала из медотсека.

- Личное? – вставая с кровати, бесстрастно спросил Петров. – Что вы имеете в виду?

- Машу, конечно! – самодовольно усмехнулся Горишвили, кивнув в сторону закрывшейся за сиделкой двери. – Я же вижу: вам не нравится, что она влюбилась в меня с первого взгляда. Ревнуете?

- Вы, наверно, моложе и красивей меня, - невозмутимо ответил врач. – Если верить данным вашего чип-паспорта и отбросить срок, проведённый в анабиозе, вам около тридцати лет. Мне – сорок пять. Ваши сто девяносто два сантиметра роста и спортивное телосложение явно выигрывают против моих ста семидесяти пяти и лишних десяти кило жира. Кроме того, мы с Машей знаем друг друга более двадцати лет, а ваше загадочное появление здесь уже неделю является темой разговоров всего персонала нашей станции. Так что, не обольщайтесь: нет ничего удивительного в столь явном и откровенном интересе к вам у Маши. И не надо искать в моих словах и поступках каких-то личных мотивов. Я не только врач, но и командир экипажа МКС «Ю-1» и просто делаю свою работу: рассматриваю возможные варианты.

- Какие варианты? – злобно прошипел Горишвили. – Вы почему-то сразу не взвлюбили меня, а теперь ещё и обвиняете чёрте в чём!

- Я вас ни в чём не обвиняю, - устало махнул рукой Петров и направился к двери.

- Я хочу сам осмотреть свою спасательную капсулу, - потребовал Горишвили. – Не может быть, чтобы там не было хоть какого-нибудь указания, с какого она корабля.

- Вы ещё слишком слабы.

- Я совершенно здоров! – закричал Горишвили, неуклюже вскакивая с кровати на дрожащие ноги. – Да, память отшибло, но физически…

- И физически вам ещё долго восстанавливаться, - возразил врач. – Ваши мышцы, конечно, не атрофировались, но всё же им нужно время на полное восстановление работоспособности после ста тридцати двух лет анабиоза.

- От того, что я лежу…

- Лежать вовсе не обязательно. У нас на станции есть прекрасный тренажёрный зал. Буквально, в двух шагах отсюда. Как выйдете, вторая дверь направо. А капсулу вам осматривать ни к чему. Её компьютер мёртв, вместо названия – серийный номер. В лучшем случае по нему на Земле установят, когда и где эта капсула изготовлена, и кто её приобрёл. Полтора века назад заказчиком и покупателем наверняка был Космофлот. На какой корабль её поставили, выяснить будет не так-то просто. Гораздо больше я надеюсь на ваши отпечатки пальцев и ДНК.

- Что ж мне теперь: просто качаться на тренажёрах и ждать у моря погоды? – сдаваясь, рухнул на кровать Горишвили. 

- Восстанавливайте здоровье и силы. Память может в любой момент вернуться. А мы ей поможем.

- Как? – безнадёжно скривился больной.

- Есть у нас тут один интересный приборчик, - усмехнулся врач. – Мем-рекордер называется. Процедура совершенно безвредная. Обещаю: больно не будет.

Уже выходя, Петров неожиданно обернулся и, закрывая дверь, бросил в лицо наглого красавца:

- Кстати, о личном. Раз уж вы утверждаете, что чувствуете себя хорошо и готовы к физическим нагрузкам, сиделка вам больше не нужна.

…Котэ задыхался: система регенерации не справлялась с повышенным потреблением кислорода. Бластер раскалился и жёг руку. Жёсткие листья сельвы, свисавшие огромными лопухами с гибких ветвей, хлестали по прозрачному шлему скафандра.

Яростно вереща, гориллы бесновались в густой, почти непроницаемой для света кроне, которая, казалось, единым куполом покрывала всю сельву.

Сорвав шлем, Котэ отбросил его в сторону и, выпустив из бластера смертоносный луч в мелькнувшее над головой волосатое тело гориллы, бездумно побежал дальше. Казалось, он бежит уже целую вечность. Сердце гулко било по рёбрам, словно птица, впервые попавшая в клетку. Спёртый, насыщенный испарениями воздух разрывал лёгкие.

Крупный плод просвистел в воздухе и сбил Котэ с ног. Почти не целясь, космонавт срезал лучом бластера злобно оскалившуюся волосатую тушу и, вскочив, бросился дальше. Только усилием воли Котэ держался правильного направления. Он знает, стоит лишь немного расслабиться, и коварная сельва заманит его в глубь, и, как обезумевшее от страха животное, он будет бегать по кругу, сам не замечая этого. Пот заливает глаза, и стрелка компаса на руке затуманилась. Котэ попытался протереть глаза и громко чертыхнулся: раскалённый бластер ожёг лоб. Рану тут же заливает едкий пот, и она начинает пульсировать нестерпимой болью.

Котэ уже не чувствует ударов круглых мягких плодов, которыми бомбардируют бегущую жертву гориллы. Где-то глубоко, в самом дальнем участке мозга бьётся приказ: во что бы то ни стало вырваться из сельвы на равнину. Сейчас не важно, зачем. Лишь бы вырваться.

Сельва кончилась неожиданно. Яркий свет солнца ослепил Котэ, больно ударив по глазам. Направляющий огонёк приказа в мозгу погас, зажёгся другой. Котэ почувствовал себя машиной, выполняющей команды, одну за другой. Новый приказ – добраться до катера.

Сзади нарастает рёв горилл. По земле они бегают плохо, но и человек уже почти выбился из сил. Сейчас Котэ волнует только одно: надолго ли хватит заряда бластера?

Впереди виднеется гряда небольших холмов. Высокая трава цепляется за ноги, словно помогая преследователям. Но нет, им на своих кортких руконогах бежать ещё труднее. Вот и вершина холма. С неё, всего в двухстах метрах впереди, посреди чернеющего круга выжженной пламенем дюз земли Котэ увидел сверкающий в лучах солнца металл катера и тут же, с маху, ткнулся лицом в жёсткую траву. Когда он вскочил, сердце в груди замерло. Холм был окружён толпой горилл. Рядом лежала узловатая дубина вожака стаи, видимо, брошенная тем ему в ноги. Сам вожак – здоровенная, уже немолодая обезьяна,  быстро жестикулируя, бесновался среди толпы волосатых тел. Обезьяна ли? Скорее, «недостающее звено» в земной истории человечества. Уже не обезьяна, но ещё и не человек.

И тут Котэ пожалел, что выкинул шлем. В скафандре ему, может быть, удалось бы спасти свою жизнь. Прочную ткань гориллам не пробить заострёнными ветками, а шлем защитил бы от ударов голову. Хотя, долго ли бы он продержался в плену у аборигенов без пищи и воды? Убежать ещё раз из их поселения в сельве ему не дадут.  Помощи ждать неоткуда. Он один на этой планете. Нет, сдаваться нельзя!

Котэ сбил лучом слишком близко подскочившую гориллу и, постоянно озираясь, отдыхал, восстанавливая силы. План его был прост: прорвать кольцо аборигенов,  добраться до катера и немедленно стартовать к ожидающему его на орбите кораблю.

Внезапно, по знаку вожака, большая часть преследователей передвинулась и заняла позицию между холмом и катером. Вожак злобно скалил зубы, делая угрожающие жесты. Котэ понял, что совершил ошибку, не убив того сразу, как только увидел. Без вождя стая превратилась бы в неорганизованную толпу. Среди самцов немедленно началась бы борьба за власть, и всем стало бы не до убегающего чужака.

Гориллы тоже тяжело дышали. Они не привыкли бегать по равнине. По знаку вожака с десяток из них разбежались по сторонам в поисках камней. Котэ взял вожака на мушку. Но курок всего лишь сухо щёлкнул. Только теперь Котэ заметил, что индикатор заряда погас. Отбросив бесполезный бластер, космонавт одной рукой подхватил с земли корягу, а другой потянул из ножен десантный нож…

- Это всё, - сказал Петров, выключая плейер. – Далее пошли воспоминания, не относящиеся к его прошлому.

- Как это? – удивилась Маша. – Коля, что ты говоришь? Как может воспоминание не относиться к прошлому?

- Может, - хмуро ответил Петров. – И то, что мы с тобой сейчас видели, тоже вряд ли происходило на самом деле.

- Почему ты так думаешь?

- Память человека хранит не только то, что с ним произошло на самом деле, но и то, о чём он мечтал, что воображал, о чём читал или видел в кино, - Петров откинулся в кресле, подыскивая слова. – Память – это что-то вроде интернета, куда свалено всё без разбору: от детской считалки до жёсткой порнографии. На мой взгляд, не похож этот Горишвили на героя-десантника.

- Ты к нему несправедлив! – вспыхнула Маша. – Котэ – настоящий герой! Трус не отправился бы в полёт на маленькой неуправляемой капсуле. Сам же знаешь, мы обнаружили её совершенно случайно. Пройди наш разведзонд мимо капсулы на пару секунд раньше или позже, и она не попала бы в его объективы. И дальше Котэ ждало бы медленное, но неотвратимое падение на поверхность Юпитера…

- Не будем спорить, дорогая, - примирительно взмахнул рукой Николай. – Мы пока не знаем, что в действительности произошло с Горишвили, и как его спасательная капсула оказалась на орбите Юпитера.

- Я не понимаю, почему ты так к нему относишься? – продолжала возмущаться Маша. – Котэ рисковал жизнью! А ты ведёшь себя так, как будто он сам, специально, с какой-то непонятной преступной целью стёр все данные в компьютере, а заодно и собственную память.

- Успокойся! – не глядя на Машу, повысил голос и Николай. – Ни в чём я твоего «котика» не подозреваю. Я – врач, а не следователь. А вот любить и уважать мне его не за что. Я не падок на смазливую внешность, томные взгляды и сладкие речи.

- Что ты имеешь в виду? – покраснела Маша.

- Ты прекрасно всё поняла, - нервно забарабанил пальцами по столу Николай. – Не надо делать из меня рогатого дурачка.

- Ты… - вскочила с кресла Маша. – Ты… Как ты можешь так думать и говорить обо мне, твоей жене?!

- Как я могу? – сорвался и Петров. – Ты хотела знать, чем сменилась в памяти Горишвили сцена с гориллами? На, смотри!

Петров вновь включил плейер, и плоский экран дисплея преобразился в небольшое голографическое изображение медотсека.

- Машенька, - горячо шептал Горишвили, покрывая руку женщины страстными поцелуями. – Как я страдал без тебя. Я думал, что умру!

- Не преувеличивай, Котик, - смущённо улыбалась Маша. – Мы не виделись всего два дня.

- Всего? – пылко возмутился Горишвили. – Целых два дня! Мне пришлось «нечаянно» уронить гантелю себе на ногу, чтобы опять улечься в кровать и увидеть мою любимую сиделку.

- Очень болит? – встревожилась Маша. – Дай, я посмотрю…

- Ерунда! – отмахнулся Горишвили. – Ты пришла, и боль ушла. Иди же ко мне, любовь моя.

- Но, Котик, - вяло сопротивлялась Маша. – Сюда могут войти…

- Как мне нравится, когда ты меня так называешь, - жарко шептал Горишвили. – Запри дверь, скорее…

Петров выключил плейер.

- Достаточно? – спросил он, презрительно глядя на жену.

- Да, - растерянно сказала Маша. – Котэ мне нравится. Но я вовсе не изменяла тебе с ним. Ты сам сказал, что прибор не отделяет действительные события от мнимых. Этой сцены, что ты мне сейчас показал, не было! Может, Котэ просто мечтал, или увидел во сне…

- Или строил планы, - саркастически усмехнулся Николай.

- Коля, я тебе клянусь! – из глаз Маши потекли слёзы обиды.

- Я тебе верю, дорогая, - обнял жену Николай. – Не плачь. Этот негодяй не стоит твоих слёз.

- Ты опять?! – отшатнулась Маша. – Почему ты упорно называешь Котэ негодяем? В чём его преступление? В том, что я ему нравлюсь?

- Как, однако, ты его защищаешь! – раздражённо воскликнул Петров. – А твой ненаглядный Котик вместо того, чтобы заниматься на тренажёрах, опять улёгся в койку и требует сиделку. Герой!

Маша повернулась и, молча, вышла.

Услышав звук открывающейся двери, Горишвили снял ридер-очки и сел.

- Машенька! – радостно воскликнул он, увидев вошедшую медсестру. – Почему тебя так долго не было? Ещё немного, и я бы тут умер от одиночества и тоски.

- Всё шутишь, Котик, - машинально ответила Мария, подходя к постели пациента.

- Котик? – удивился Горишвили. – Это ты так моё имя переделала?

- Извини, - смутилась Мария. – Как твоя нога?

- Значит, мем-рекордер сработал, - ничуть не смущаясь, сказал Горишвили и взял Марию за руку. – Я очень рад, что ты теперь знаешь мои мечты и чувства.

- Оставь, Котэ, - сердито выдернула руку Мария. – Не время сейчас…

- А когда будет время? – надулся Горишвили. – Кто и как определяет этот момент? Машенька, я влюбился в тебя с первого взгляда!

- Я старше тебя на десять лет, – через силу улыбаясь, сказала Мария. – К тому же, может, у тебя дома осталась жена или невеста…

- Нет, это я старше тебя на сто двадцать лет! – засмеялся Горишвили. – Никто меня на Земле не ждёт: все мои возможные жёны и невесты давно умерли.

- А что, если у меня есть муж? – испытующе взглянула на него Мария.

- Я не помню своего прошлого, - пожал плечами Горишвили. – И твоего знать не хочу!

- Это не прошлое, а настоящее, - тихо ответила Мария. – Прошу тебя, Котэ, перестань говорить глупости и дай мне осмотреть твою ногу. Или я уйду.

- Хорошо, - откинулся на подушку Горишвили. – Не буду. Вот ведь женщина: я предлагаю ей руку и сердце, а она требует ногу!

- Хватит, Котэ! – сверкнула на него глазами Мария.

- Всё, всё, всё, - поднял руки Горишвили. – Сдаюсь. Машенька, называй меня Котиком, и я буду ласковым и послушным, как…

- Как кто? – улыбнулась Мария, начиная осмотр раненой ноги.

- Буду, как говорится, белым и пушистым, - засмеялся Горишвили. – Кстати, что ещё показал ваш чудо-прибор? Ну, кроме… ты понимаешь…

- Ничего определённого, - поспешила прервать его Мария. – Небольшой эпизод в каких-то джунглях. Николай даже сомневается в его достоверности. Может, это тоже только твои мечты…

- И кто там был со мной в этих джунглях, - заинтересовался Горишвили. –Блондинка или брюнетка?

- Стая рыжих горилл! – ехидно ответила Мария.

- Фу, какая гадость! – скривился Горишвили. – А почему я этого не помню? Я думал, ваш мем-рекордер разбудит мою память.

- Мозг – сложная штука, - вздохнула Мария. – А механизм памяти ещё сложней. Представь, что ты вошёл в библиотеку, а в ней нет каталога, и на корешках книг отсутствуют их названия и имена авторов. Как ты там сможешь найти что-то определённое?

- Буду открывать все книги наугад.

- Вот и твоя память сейчас – такая библиотека. Ты – библиотекарь без каталога, а наш прибор – посетитель, наугад открывающий книги. Посетитель прочёл книгу, а не  библиотекарь.

- Жа-а-аль, - протянул Горишвили. – Я-то думал, ваш мем-рекордер быстренько восстановит мой «каталог».

- Это - не лечебный прибор, - ответила Мария. – Он просто читает и записывает на кристалл память человека. Кроме врачей и полицейских мем-рекордером пользуются художники, киношники, писатели, архитекторы, учёные и все, кому не лень.

- Но теперь-то, надеюсь, Петров поверил, что я ничего не скрываю от вас? – криво усмехнулся Горишвили.

- Конечно, Котик, - грустно улыбнулась в ответ Мария. – Так уж устроен человек. Если ему сказать: «Не думай о белой собаке!», то именно о ней он и начнёт постоянно думать. Ты знал, что мы ищем, но мем-рекордер записал совсем иное. Ну, мне пора…

- Уже бросаешь меня? – возмутился Горишвили.

- Мне надо работать…

- А я? – схватил её за руку Горишвили. – Что делать мне? Умирать здесь от тоски?

- У тебя есть ридер-очки, - пытаясь освободиться, грустно улыбнулась Мария. – Читай книги, слушай музыку, смотри фильмы. Что ты делал перед моим приходом?

- Да вот, нашёл какой-то древний рассказ на тему памяти, - не отпускал руку Марии Горишвили. – Тема, как ты понимаешь, для меня сейчас очень важная. Посиди ещё немного, я тебе прочту.

- Котик, мне надо идти…

- Да он коротенький! – настойчиво усаживая Марию рядом с собой, уговаривал Горишвили. – Побудь со мной ещё пару минут, пожалуйста! Мне важно твоё мнение об этом рассказе.

- Ну, хорошо, - сдалась Мария. – Пять минут, не больше.

- Слушай, - Горишвили надел ридер-очки. – Рассказ называется «Пари».

«Это глупое пари мы заключили ещё в детстве. Как-то в восьмом классе, изучая человеческий мозг, мы поспорили с Сашкой. Он говорил, что человеческий мозг имеет так называемое дно, и в доказательство приводил в пример то, что старики и старухи, мозг которых переполнен воспоминаниями, труднее запоминают новую информацию, чем дети. А я отвечал, что всё, что говорит Сашка, чепуха. У человеческой памяти нет никакого дна. Есть же случаи, когда некоторые люди после травмы или тяжёлой болезни начинали говорить на незнакомых им до этого языках. С того дня я видел Сашку только на уроках в школе.

Через год Сашка пришёл в класс в очках. Но всех удивляло не это. Троечник Александр Степанов, который ранее на всех уроках буквально «плавал» у доски, начал учиться на одни пятёрки! Вскоре он стал первым учеником в классе. Даже то, что говорил нам учитель на уроке, он помнил почти дословно!

Ещё через год Сашка начал как-то странно говорить: разговаривая с кем-нибудь, он вдруг внезапно забывал некоторые слова. Например: «Я сегодня пойду в... эту... как её... ну, в эту самую... вспомнил – в кино!»

После окончания школы мы не виделись с Сашкой вот уже лет пятнадцать. Я переехал в другой город, стал журналистом и разъезжал по стране, а он стал, как я слышал, простым библиотекарем. И вот судьба в лице моего начальника забросила меня в командировку в родной Ленинград. Я решил навестить школьного друга, но его мать сказала мне, что тот болен и находится в больнице. Разумеется, я отложил все дела и помчался в указанную больницу. Но меня ни за что не хотели пускать к Сашке и даже не сказали, чем он болен. Но я не отступился и, узнав, что Сашку лечит наш товарищ по школе, ставший врачом, решил всё выяснить у него.

Мишка, прошу прощения, Михаил Григорьевич Карцев узнал меня сразу. Мы посидели, вспоминая прошлое, поговорили о настоящем, поспорили о будущем. Наконец, я спросил его:

- Послушай, Миха, как старый друг прошу тебя: расскажи, что случилось с Сашкой Степановым?

Хмуро взглянув на меня, тот ответил:

- Ты помнишь то школьное пари?

- Какое пари? – в недоумении, сказал я.

- Вы поспорили, имеет ли человеческий мозг дно.

- А причём тут это?

- Сашка решил доказать тебе, что он прав. Стал много читать. Буквально «глотал» книги. От переутомления у него плыли искры перед глазами, голову словно сдавливал тяжёлый обруч. Но Сашка преодолевал боль и продолжал читать. Помнишь, как в последнем классе он стал забывать слова? Это было начало. Теперь его мозг заполнен. Да, ты не ослышался. Но Сашка продолжает много читать. Потому и пошёл в библиотекари. Он уже не может без чтения. Это как наркотик: раз привык вводить, уже не можешь прожить без дозы. Но мозг у Сашки заполнен, а он продолжает поглощать новую информацию. И вот старые его воспоминания разрушаются, а их место занимают новые знания. Сашка почти разучился говорить: он забыл, как это делается. Мычит что-то невнятное, как новорожденный младенец. Но он понимает всё, что ему говорят, и всё, что он читает. Не знаю, кто из вас выиграл то проклятое пари: Сашка или ты. Ведь, если кувшин полон, в него ничего больше не войдёт. А мозг продолжает вмещать в себя ещё и ещё. Это мы только предполагаем, что старая информация разрушается и замещается новой. Как в компьютере. А если это вовсе не так, и мы наблюдаем просто защитную реакцию организма? Ну, не может мозг объять всю информацию! Только новую её часть. Принято решение лишить Сашку возможности чтения новых книг, изолировать от радио и телевидения. Пусть переживёт информационную «ломку». Вдруг его мозг сам отринет всё лишнее в данный момент, и Сашка вновь заговорит? Что будет тогда с вашим пари?»

- Что здесь происходит? – прервал чтение неожиданно вошедший в медотсек Петров.   

- А вот и наш строгий доктор пожаловал, - нагло осклабился Горишвили, снимая ридер-очки.

- Маша, тебя ищут по всей станции, - укоризненно сказал Николай. – Зачем ты выключила здесь громкую связь?

- Это я выключил, - поспешил ответить Горишвили. – Мне-то в этом лазарете ваши объявления ни к чему, только спать мешают.

- Что случилось? – встревоженно вскочила Мария.

- Ничего особенного, - ответил Петров, надевая на голову Горишвили шлем мем-рекордера. – Просто твоя вахта началась полчаса назад, и сеанс связи с Землёй вместо тебя пришлось проводить Белову.

- Ой, Коля, прости, - смутилась Мария. – Я совершенно забыла…

- Я вижу, - хмуро ответил Петров.

- Эй, господин доктор, - вмешался Горишвили. – Маша тут не развлекалась, она за больным ухаживала.

- Слушала какой-то рассказик, - саркастически усмехнулся Николай. – Ты прежде всего на этой станции отвечаешь за связь, - укоризненно сказал он побагровевшей от стыда Марии. – А уж потом, в свободное от основной работы время, медсестра.

- Полегче, доктор, - вновь вмешался Горишвили. – Ничего страшного не произошло, если кто-то пару минут поболтал с Землёй вместо Маши. 

- Сигнал отсюда до Земли идёт тридцать пять минут, - раздражённо ответил Петров. – Ответ Центра столько же. Так что «болтать» весьма проблематично. Поэтому все сигналы шифруются и сжимаются. Кроме того, через нас осуществляется связь с Центром и всех прочих станций проекта «Юпитер».

- Перестаньте! – встала между ними Мария. – Коля, что сообщила Земля?

- Твоему герою, очевидно, это совершенно не интересно, - огрызнулся Петров. – А ты могла бы всё узнать, как говорится, из первых рук, если б уделяла больше времени своим прямым обязанностям и не заставляла разыскивать себя по всей станции.

Гневно сверкнув глазами, Мария вышла из медотсека.

- Грубишь, начальник, - злобно прорычал Горишвили. – Власть свою демонстрируешь? Твоё счастье, что у меня нога повреждена…

- Заткнись, калека! – тоже повысил голос Петров. – Ну, чего вылупился? Героя из себя строишь? Думаешь, я не знаю, как и зачем ты повредил себе ногу? Во время войн такие, как ты, тоже намеренно калечили себя, чтобы не идти в бой.

- Сейчас не война, и я не солдат…

- Война! – закричал Петров. – С космосом, собственным страхом. За знания и жизненное пространство. Здесь не Земля. Случайный метеорит, пробивший оболочку МКС, отказ оборудования, сбой автоматики, ошибка пилота шаттла, осуществляющего полёты между нами и станциями спутников, опоздание транпортника с Земли, доставляющего нам раз в месяц продукты и запчасти – всё, что угодно может убить нас. Мы – на передовой, и в любой момент нас подстерегает смерть. Потому что до Земли миллионы километров, и помощи, в случае чего, ждать неоткуда.

- Но ведь я тоже здесь!

- Да, здесь, - успокаиваясь, сказал Петров. – Но ты – не один из нас. Ты – обычный поганый журналюга! Сто тридцать два года назад межпланетный транспортник «Голиаф» должен был доставить сюда, на орбиту Юпитера, первую секцию МКС «Ю-1». Твоему хозяину, главе концерна «Интерньюс», пришла в голову «гениальная» идея: добавить в команду «Голиафа» «простого парня, такого, как все». Только со смазливой внешностью и хорошо подвешенным языком. Чтобы каждый земной обыватель, сидя на своём диванчике перед телеэкраном и попивая пивко, смотрел твои репортажи с борта космического корабля и чувствовал себя равным первопроходцам и десантникам космофлота. «Интерньюс» приобрёл тебе билет космического туриста. Вот как ты оказался на борту «Голиафа».

- И что случилось? – тихо спросил Горишвили.

- Никто не знает. Корабль исчез где-то здесь, на орбите Юпитера. Астрономы зафиксировали вспышку, но был ли это взрыв, в точности не известно. А ты, герой, свою память старательно запер от всех. И ключик выбросил.

- Слушай, доктор, - заскрипел зубами Горишвили. – Мне надоели твои обвинения! Ничего я не запирал и никаких ключей не выбрасывал. Зачем мне это?

- Мы узнаем, - спокойно ответил Петров, отключая мем-рекордер. – Обязательно узнаем…

Он вынул из прибора кристалл записи.

- Посмотрим, что выдал твой мозг, когда ты разозлился и утратил над собой контроль, - усмехнулся Петров и вышел из медотсека, даже не взглянув на Горишвили.

- Итак, начнём совещание, - устало сказала майор Прийма. – После катастрофы нас осталось трое.

- А я? – возмутился Горишвили. – Меня почему не считаешь?

- Ты, Котэ, пассажир, - мягко ответила Прийма. – К тому же – штатский, без специальной подготовки. Чем ты нам можешь помочь?

- Прежде всего, я – мужчина! – гордо выпрямился Горишвили. – Тебе ли, Вера, этого не знать?

- Ладно, с этим вопросом разберёмся позже, - пресекла спор майор Прийма и нажала кнопку включения видеозаписи. – Сегодня двадцать четвёртое октября две тысячи семьдесят второго года. Семнадцать часов две минуты по корабельному времени. Я - член экипажа космического грузового корабля «Голиаф» майор космофлота Вера Прийма. Наш командир, полковник Юрий Смирнов, погиб. Как старшая по званию, приняла командования на себя. Из двадцати человек экипажа корабля в живых, кроме меня, осталось ещё трое: капитан космофлота Джон Льюис, лейтенант Алексей Ветров и пассажир корабля, репортёр агентства «Интерньюс» Котэ Горишвили. Капитан, доложите, что произошло.

- Я и лейтенант Ветров были в рубке, на вахте, - начал Льюис. – Всё было в норме. Корабль шёл в точку назначения по заданному маршруту, согласно установленному графику. В пятнадцать сорок семь по корабельному времени почти прямо по курсу внезапно появился неизвестный объект.

- Что значит «внезапно»? – спросила Прийма.

- За секунду до этого его там не было, - нервно потёр лоб Льюис. – Локатор показывал чистое пространство. И вдруг появился объект, приблизительно втрое больше нашего корабля. Прямо, как в фантастических фильмах, где звездолёты «ныряют» во всякие «надпространства» или появляются из «червоточин».

- Ладно, оставим пока догадки и сравнения. Что было дальше?

- Автоматика включила сигнал тревоги и противометеоритную пушку. Объект был слишком близко и нёсся прямо на нас. Мы начали манёвр уклонения от лобового столкновения. Будь это обычный метеорит из пояса Койпера, наш лазер испарил бы его, но объект оказался чужим звездолётом. Удар  пушки пришёлся, видимо, по отсеку управления инопланетян, и их неуправляемый звездолёт через шестнадцать секунд врезался в наш корабль.

- Каковы последствия столкновения?

- Произошёл взрыв топливных баков «Голиафа». Двигательный отсек оторвало.  Разгерметизированы почти все жилые и рабочие помещения, кроме рубки управления и вашей каюты, госпожа майор. Находившиеся в повреждённых отсеках люди погибли. Чудом в живых остались только мы трое и пассажир.

- Да, Котэ был в моей каюте во время столкновения, - покраснела Прийма. – Мы… в общем, нам повезло. Продолжайте, капитан.

- Чужой звездолёт и остатки «Голиафа» теперь составляют единый конгломерат неуправляемых обломков. Столкновение и взрыв сбили нас с курса. Мы падаем на Юпитер.

- Сколько у нас времени?

- Неделя, не больше.

- Лейтенант, что у нас со связью?

- Связи нет и не будет, - ответил Ветров. – Даже если мы найдём и каким-то образом подключим оторванную взрывом антенну дальней связи, у нас просто не хватит энергии на сигнал нужной мощности. Энергоотсек разрушен. Словом, нас никто не услышит.

- Капитан, что у нас с запасами воздуха?

- Система жизнеобеспечения рубки сейчас работает в автономном режиме. Аккумуляторов хватило бы на месяц, но…

- Понятно. Что ещё?

- Уцелело пять скафандров, - продолжил Льюис. – Каждый из них имеет суточный запас кислорода. Продовольствие уничтожено. С водой лучше: она превратилась в лёд, растопить который не составит труда.

- Спасибо, капитан. Осталось добавить, что я с лейтенантом Ветровым побывала на звездолёте пришельцев. Он тоже пострадал от столкновения и взрыва. В рубке одни обгорелые трупы. Но мы обнаружили отсек с рядами устройств, напоминающих наши криокамеры. Почти все они заполнены пришельцами. К сожалению, мы не знаем, как их «разбудить» и, следовательно, на их помощь рассчитывать не можем. Джон, а что с нашими спасательными капсулами?

- Уцелела только одна, госпожа майор.

- Понятно, - вздохнула Прийма. – Какие будут предложения?

Все молча смотрели на неё.

- Подождите, - заговорил вдруг Горишвили. – Это что же получается: нам осталось жить всего неделю?

- Успокойся, Котэ, - грустно ответила ему Прийма. – Мы что-нибудь придумаем.

- Что вы придумаете? – взорвался Горишвили. – Я же слышал: связи нет, еды нет, мы падаем на Юпитер!

- Лейтенант, проводите Котэ в мою каюту, - распорядилась майор.

- Никуда я не пойду! – заорал Горишвили. – Я хочу знать, что вы тут решите. Это меня тоже касается.

- Хорошо, - махнула рукой Ветрову Прийма, отменяя приказ. – Пусть остаётся.

Помолчав, майор сказала:

- Отложим пока звания и субординацию. Наша миссия провалена. Поговорим не как солдаты, а как простые люди Земли. Нам выпал уникальный шанс: мы, наконец-то, вступили в явный контакт с инопланетной цивилизацией.

- Ничего себе, контакт! – вновь взвился Горишвили.

- Заткнись, «мужчина», - презрительно осадил его Ветров. – Тебе слова никто не давал.

- Котэ, не перебивай меня, - попросила Прийма.

- Но, Вера…

- Сиди молча, если у тебя нет каких-то конкретных предложений, или я прикажу удалить тебя с совещания. У нас нет времени на истерики и склоки.

Горишвили возмущённо запыхтел, делая вид, что поправляет ремни безопасности, удерживающие его в кресле. В целях экономии энергии система искусственной гравитации с момента катастрофы была отключена.

- Да, контакт состоялся не так, как нам всем хотелось бы, - продолжила майор. – Однако мы обязаны доложить обо всём произошедшем в Центр.

- Но как это сделать, Вера? – спросил Ветров. – Связи нет.

- У нас есть спасательная капсула, - задумчиво произнесла Прийма. – Мы можем записать в память её бортового компьютера наши рапорты и отчёты, видеозаписи столкновения, загрузить в капсулу артефакты с чужого звездолёта и оставить её на орбите Юпитера. Рано или поздно сюда прилетит следующая миссия с Земли и обнаружит наше послание. Мы даже  можем попытаться заменить криокамеру на нашей капсуле соответствующим устройством с пришельцем.       

- Что?! – возмутился Горишвили. – Спасать одного из погубивших нас ублюдков?

- Котэ! – укоризненно посмотрела на него Прийма

- Я не согласен! – закричал Горишвили. – Если есть возможность спасти хотя бы одного человека…

- Замолчи, Котэ! – приказала майор.

- Он прав, Вера, - сказал вдруг Ветров. – Человек сможет рассказать больше, чем рапорты и видеозаписи. К тому же, криокамера пришельцев не пройдёт в люк нашей спасательной капсулы.

- Что ж, - вынужденно согласилась Прийма. – Тогда вам, троим, придётся тянуть жребий.

- Нет, майор, - твёрдо возразил Льюис. – Никакого жребия. Вы должны занять место в капсуле.

- Согласен, - быстро добавил Ветров. – Лично я не смогу себя уважать и смотреть в глаза людям, если сам спасусь, а женщину оставлю умирать.

- Прекратить дискуссию! – хлопнула ладонью по столу Прийма. – Здесь нет женщин и мужчин, есть командир и подчинённые. Капитан всегда покидает гибнущий корабль последним. Приказываю тянуть жребий.

- Я тоже не согласен! – взвизгнул каким-то срывающимся голосом Горишвили. – Не должно быть никакого жребия.

- Правильно, господин репортёр, - поддержал его Льюис. – Наконец-то вы ведёте себя, как настоящий мужчина.

- Вы должны спасать меня! – не слушая капитана, верещал Горишвили. – Я – пассажир на вашем корабле. Команда обязана в первую очередь спасать пассажиров, а не себя!

- Коля, нам надо поговорить…

- Я давно пытаюсь это сделать, - ответил Петров. – Но ты, в последнее время старательно избегала любых объяснений между нами.

- Ты прав, прости, - согласилась Мария. – Но больше откладывать нельзя.

- Что ж, начинай.

- Это не так просто…

- Тогда начну я.

Петров нервно сжал подлокотники кресла и глубоко вздохнул.

- От меня только что вышел прибывший сегодня на очередном транспортнике с Земли капитан Шульц. По документам, он прибыл на «Ю-1», чтобы заменить тебя. Что это значит?

- Об этом я и пришла поговорить, - виновато взглянула на Петрова Мария. – Мой контракт на «Ю-1» заканчивается через неделю, и я не стала его продлевать.

- Но почему? – удивился Николай. – И как получилось, что я об этом узнаю только сейчас?

- Центр запрашивал твоё согласие на замену меня Шульцем, - отвела взгляд Мария. – Это было во время моей вахты. Я ответила, что ты не возражаешь.

- Что? – поразился Петров. – Ты ответила Центру, даже не спросив моего мнения и не поставив меня в известность о происходящем? Маша, это же преступление! Как ты могла? Зачем?

- Прости меня, Коля, - поникла в кресле Мария. – Я не хотела волновать тебя раньше времени. Ты и так последнее время весь на нервах. Кроме того, я хотела избежать бесполезных споров и объяснений. Можешь подать на меня рапорт, всё равно это теперь не имеет никакого значения.

- Это не ответ! – вспыхнул Петров. – Зачем ты прервала контракт?

- Ты же знаешь, транспортник увезёт Котэ на Землю. Я хочу полететь с ним, - с вызовом взглянула на Николая Мария. – Я… люблю его.

- Ты сошла с ума! – ужаснулся Николай. – Подумай, что ты говоришь. Как можно влюбиться в такого подонка?

- Не смей его так называть! – гневно крикнула Мария. – Вы все тут окружили Котэ ненавистью и презрением. И всё из-за твоего дурацкого мем-рекордера. Мало ли, что он там показывает! Ты не можешь в точности определить, где настоящие воспоминания, а где бред травмированного мозга.

- Машенька, - с жалостью посмотрел на неё Николай. – Я понимаю, ты стараешься обелить и оправдать Горишвили. Но не давай чувствам заглушить разум.

- Я помню ту первую запись, что ты мне показывал, - запальчиво ответила Мария. – Битва с гориллами и моё так называемое соблазнение. И мне лучше других известно, что никакого соблазнения тогда не было! Почему же я должна верить во всё остальное? 

- Значит, тогда соблазнения не было, - саркастически усмехнулся Николай. – А когда было?

- Это сейчас не важно и тебя не касается, - непреклонно ответила Мария. – Вместе с отказом от продления контракта, я послала на Землю и заявление о разводе. Видимо, поэтому Центр и не настаивал на дальнейших объяснениях и личных контактах с тобой.

- Да, я получил эти документы, - хмуро кивнул Николай. – Об этом потом. Вернёмся к Горишвили…

- Нет, о Котэ больше говорить не будем, - возразила Мария. – Ты меня не убедишь.

- А документальная запись его преступных подлых действий убедит?

- Какая запись? – презрительно засмеялась Мария. – Опять твой мем-рекордер?

- Нет, - с сочувствием посмотрел на неё Николай. – Раз ты об этой записи ничего не знаешь, значит, вы с Горишвили, как всегда, отключили громкую связь. Видишь ли, Маша, в спасательной капсуле Горишвили была видеокамера, фиксировавшая на внутреннюю память всё происходящее. Мы не могли просмотреть эту запись раньше, так как в той видеокамере нет режима воспроизведения. Горишвили, судя по всему, не знал об этой камере, и потому её флэшка сохранила для нас всё, что он делал.

- Почему же вы раньше молчали об этой видеокамере? – недоверчиво спросила Мария.

- За сто тридцать лет кардинально изменились форматы записи и устройства хранения. С личным чипом Горишвили было проще - там считывание данных происходит бесконтактно. Мы обнаружили и извлекли из видеокамеры флэшку, но нам нечем было её прочесть. Рисковать с самодельными переходниками Центр нам запретил. Сегодня транспортник доставил с Земли соответствующее устройство. Расшифровку этой записи уже посмотрели по внутренней сети все свободные от вахты сотрудники «Ю-1» и команда транспортника. Хочешь посмотреть сейчас?

- Нет, - нервно сжала руки Мария. – У меня нет времени. Просто вкратце расскажи, что там?

- Капсула давно уже отделилась от «Голиафа» и вышла на самостоятельную орбиту вокруг Юпитера, а Горишвили всё не решался влезть в криокамеру: тянул до последнего момента, - презрительно начал Петров. – Боялся, хотел продлить жизнь как можно дольше.

- Прошу тебя, не надо оценок и комментариев, - взмолилась Мария. – Только факты.

- Хорошо, - кивнул Николай. – Прийма, Льюис и Ветров работали почти без перерывов на отдых и сон, стараясь заснять и передать как можно больше информации о чужом звездолёте и пришельцах. С Горишвили они не общались. Его помощь, собственно говоря, им не требовалась – данные шли напрямую в память бортового компьютера спасательной капсулы.

Когда кислород в воздухе капсулы стал заканчиваться, и дышать стало трудно, Горишвили начал раздеваться, чтобы лечь в криокамеру. И тут он услышал слова Ветрова, сказанные Льюису. Космонавты считали, что Горишвили давно в глубокой заморозке и их не слышит, потому и не стеснялись в выражениях. С тех пор Горишвили и не любит громкую связь, хоть и жалуется на амнезию.

- Не тяни, Коля, - попросила Мария. – Время уходит. Мне сейчас не важно, кто там кому чего сказал…

- Ошибаешься, Маша, - возразил Петров. – Этот момент как раз очень важен. Ветров сказал Льюису, что ему жаль, что весть о величайшем открытии в истории человечества принесёт на Землю трусливый подонок. И Горишвили эти слова, к сожалению, услышал. До него дошло, что он сам доставит на себя убойный компромат. Его репутация и карьера рухнут. Времени, чтобы найти и удалить из памяти компьютера соответствующие записи, у него уже не было. Задыхаясь от страха и недостатка кислорода, этот подонок прервал связь с «Голиафом» и дал команду бортовому компьютеру спасательной капсулы отформатировать всю память. Он сознательно уничтожил все сведения о контакте и подвиге троих землян! А потом быстро залез в криокамеру и включил режим заморозки. В спешке, этот подонок даже не подумал о том, что форматируя память компьютера, он удаляет и программу подачи аварийного сигнала. Вот почему столько лет никто не слышал «SOS» с его спасательной капсулы. Если б наш зонд случайно не пролетел рядом…

- Мне пора идти собирать вещи, - встала Мария. – Транспортник уходит через два часа.

- Опомнись, Маша! – взмолился Николай. – Зачем ты себя губишь? Расшифрованная запись уже ушла в Центр. Предыдущие кто-то скинул в интернет, и их посмотрели миллиарды людей. Когда-то в Древней Греции один ничтожный негодяй сжёг храм Артемиды, чтобы хотя бы этим прославить своё имя. Но он не достиг своей цели: люди стёрли изо всех документов имя поджигателя, дав ему кличку «Герострат», чтобы другим неповадно было повторять подобное. Имя же Котэ Горишвили, наоборот, уже стало известно всем и останется символом трусости, подлости и предательства. Горишвили ждут на Земле всеобщие ненависть и презрение. Я недавно с трудом удержал ребят от самосуда. Они хотели опять засунуть негодяя в его спасательную капсулу и выкинуть в космос.

- Именно поэтому я должна быть рядом с Котэ, - решительно ответила Мария. – Каждый может оступиться, испугаться, совершить что-то постыдное. Должен быть кто-то рядом, чтобы спасти человека от дальнейшего падения.

- Что ты говоришь, Маша? – ужаснулся Николай. – Кого ты собираешься спасать? Нельзя прикоснуться к грязи и не испачкаться. С тех пор, как Горишвили появился на «Ю-1», ты не раз нарушила дисциплину, утаила от меня запрос Центра, подделала мой ответ, лгала мне…

- Добавь ещё: изменяла, - безучастно произнесла Мария.

- Ты не тянешь Горишвили вверх, а сама катишься вниз! – взорвался Николай. – До сих пор на меня здесь смотрели с жалостью, а на тебя с недоумением. Кто-то и подсмеивался за спиной. Но если ты окончательно уйдёшь к этому подонку, в глазах людей вы будете с Горишвили одно и то же. Все решат, что ты одобряешь его поступки. А что ты скажешь нашей дочери?

- Да, ты прав, - согласилась Мария. – Но если я сейчас брошу Котэ, то чем я буду лучше? Я узнала всю правду о нём, и мне сейчас тяжело, но моя любовь к нему никуда не делась. Чувства не подвластны разуму. Они либо есть, либо нет. Прости меня, Коля. Подпиши документы на развод и…объясни всё Ленке. Она уже взрослая, сама замуж собирается. Должна меня понять…

- Нет, Маша, - твёрдо сказал Петров. – Развод я тебе не дам. Ленку ты увидишь раньше меня, если, конечно, она захочет с тобой встречаться. Сама ей всё и объясняй. Ты права: чувства не подвластны разуму. Но я уверен в одном: рано или поздно Горишвили предаст и тебя. Здесь, на «Ю-1», ты была первой и единственной женщиной, которую он увидел после ста тридцати двух лет спячки. На Земле у него будет выбор куда больше.

- Намекаешь на мой возраст? - горько улыбнулась Мария. - Ты же сам сказал, что Котэ ждёт на Земле всеобщее презрение.

- Земные тюрьмы полны преступниками, ищущими себе подруг по интернету, - махнул рукой Николай. – Они легко находят дур, вступающих с ними в переписку. Те ездят в тюрьмы на свидания и  даже выходят замуж за этих подонков. А твоему Горишвили вряд ли тюрьма грозит: нет пока такого закона ни в одном уголовном кодексе. Вот увидишь, он ещё и мемуары какие-нибудь лживые накропает, по ним снимут боевик, твой красавчик разбогатеет и обзаведётся толпой поклонниц. Ты станешь ему не нужна, и он немедленно избавится от тебя.

- Может быть, всё так и будет, - ответила Мария. – Но сейчас я нужна Котэ и не оставлю его один на один с бедой, дашь ты мне развод или нет.

- Что ж, - встал Николай. – Тогда ты должна понять и меня: я тоже не могу оставить тебя один на один с бедой. Хочу, чтобы ты помнила: есть человек, который по-настоящему любит тебя, и есть место, куда ты всегда можешь вернуться. Вот почему я не дам тебе развод. А теперь пойдём собирать твои вещи, до отлёта транспортника на Землю осталось всего полтора часа…

Чулан для непослушных детей

-Итак, господа, пора подводить итоги. – Капитан отодвинул опустевшую тарелку, стряхнул с рыжей бороды крошки и достал из кармана форменной куртки «наследственные», как он говорил, трубку и расшитый бисером кисет с табаком. – Компи уже закончил расчёты гиперпрыжков к Солнцу. Через пять часов мы должны покинуть эту планету и вернуться на Землю. Срок нашей миссии истёк. Должен с горечью признать, что впервые наша команда потерпела столь явный и сокрушительный провал. К тому же в этой экспедиции, как вы знаете, мы представляем и заказчика, и исполнителя. Грубо говоря, мы решили, наконец, поработать не на дядю с толстым кошельком, а на себя, и вбухали все накопленные за прошлые рейды денежки в эту проклятую планету! Мы практически разорены, и нам придётся начинать с нуля, причём с подмоченной репутацией. Прежде чем приступить к составлению окончательного отчёта, я хотел бы в последний раз выслушать ваше мнение о причинах случившегося. Кто первый?

Капитан повесил над столом причудливо клубящееся облако ароматного дыма.

-Hет желающих? Юрист?

-Да что там говорить, Капитан? Кто ж знал, что на планете окажутся аборигены? В отчётах «Кон-Тики» об этом нет ни слова. – Юрист, брезгливо морщась, включил вытяжку, и облако над столом стало таять. - По закону мы не можем производить никаких работ на населённых планетах без письменного разрешения местного населения. Причём данное разрешение должно быть получено в течении тридцати стандартных суток, по окончании которых претендент навсегда теряет право на повторную попытку, дабы не отнимать время у других старателей, и должен покинуть планету. Час назад истекли последние законные сутки нашего пребывания здесь. Мы рискнули и проиграли.

-Кончай воду лить! Что ты нам лекции читаешь? – Капитан выпустил ещё одно облако дыма, на этот раз прямо в потное, с косящими более обычного глазами лицо Юриста. - Говори конкретнее: почему за месяц так и не смог заключить с аборигенами ни одного договора, даже самого простейшего?

-Сам не пойму, в чём дело, Капитан. Самое странное: никогда ещё я не чувствовал такого подъёма в работе! Тексты составленных мною договоров и анкет – настоящие шедевры бюрократии, содержащие замаскированные пункты и формулировки, дающие нам все необходимые права на любые разработки. Hо этот чёртов Мао каждый раз приносил их вариант документа, в котором все мои уловки сводились на нет. Hе знаю, сам он делал поправки, или их разрабатывал  некий бюрократический коллектив, но я не смог перехитрить аборигенов. Хотя, повторюсь, таких высот в крючкотворстве я ещё не достигал.

-Ладно, перестань теребить свои пейсы, а то облысеешь раньше времени, как я. Если б ты больше уделял времени и старания работе, а не завивке этих… А ты что скажешь, Кисточка?

-Как врач я весь месяц пробездельничала: на этой планете не оказалось вирусов и бактерий, опасных для здоровья людей. Такое чувство, что я здесь была в отпуске.

-Видимо, это чувство было не только у тебя. – Капитан с раздражением выбил трубку и начал набивать её вновь, уминая толстым пальцем табак. – Ещё месяц на этом курорте, и вы все догоните меня по массе и фигуре. Продолжай, не тяни время.

-Климат на планете прекрасный, по крайней мере, пока. Что тут будет после нашего отлёта, мне неизвестно. Как биолог я не могла ничего делать по всем известной причине – персональное спасибо Юристу, - хотя как раз именно для биолога здесь непочатый край интереснейшей работы. Земля в начале времён, лишённая динозавров и иных крупных хищников. Рай, покрытый совершенно безопасными джунглями. Скафандры не нужны, аборигены доброжелательны, ископаемые не тронуты, воздух пьянит своей чистотой и ароматами цветов. Жаль терять такую чУдную планету. Да на одном только туризме мы в считанные месяцы покрыли бы все свои затраты. Теперь вся эта красота останется лишь в нашей памяти и на моих полотнах. Hикогда мне так легко не работалось. А какие бесподобные пейзажи пишет Мао! Как вернёмся на Землю, я сразу попытаюсь устроить выставку наших картин. Думаю, аукцион по их продаже и доходы от выставки несколько снизят наши убытки.

-Аукцион? – фыркнул Монстр. – Кем ты себя вообразила? Леонарда Hедовинченная. Кто будет пялиться на мазню никому не известной любительницы? Джунгли ей понравились! Родную пальму вспомнила? Бананчик не хочешь пососать?

-Хоть ты и занимаешься исключительно боевыми системами корабля и накачкой собственных мышц, Монстр, думаю, даже такой белозадый хам и урод с мускулами вместо мозгов в голове сможет оценить то, что я сейчас вам покажу.

Кисточка положила на стол свой кейс-палитру и коснулась сенсора выключателя. Радугой заиграла активированная палитра, а над кейсом появился пустой голохолст.

-Смотрите, - Кисточка включила режим слайд-шоу. – Это пейзажи Мао. Впечатляет? Лично я никогда не видела ничего подобного. А при соответствующей рекламной компании зрители и покупатели будут просто драться за обладание любым из этих полотен.

-Hо мы же не можем продавать чужие картины, Кисточка. А я уверен, что не смогу заключить с Мао ни одного контракта. Я сдался.

-Эх ты, Юрист! Я сама всё сделала. Мне не нужно было хитрить и заниматься крючкотворством. Мы с Мао просто произвели обмен: он мне подарил свои картины, я ему – свои. Вот и всё. Я не собиралась их продавать, но раз ситуация требует…

-Да, уела ты меня! Что ж, как только вернёмся, я займусь вернисажем и аукционом картин Мао.

-И моих тоже, Юрист!

-Каких твоих? А как же обмен?

-Hо я же писала каждый день, за неимением других занятий. А Мао лишь изредка составлял мне компанию. Обмен мы произвели полюбовно. Я взяла почти все его картины, он выбрал несколько моих. Так что можете полюбоваться и на мои работы.

-Это твои картины?

-Да.

-Hевероятно! Кисточка, снимаю шляпу и беру назад свои слова насчёт мазни любительницы. Когда ты научилась так малевать?

-Сама поражаюсь, Монстрик. Стоп, а это что?

Кисточка остановила слайд-шоу и вернула на голохолст предыдущий пейзаж.

-А-а-а, это один из моих первых опытов здесь. Жуть какая! И как он сохранился? Я была уверена, что стёрла его. Впрочем…

Она взяла кисть и поочерёдно «макая» её в разные «краски» палитры быстро сделала несколько исправлений на голохолсте.

-Вот так будет получше, хоть и всё равно не фонтан. Эту работу мы выставлять, конечно, не будем.

-Ладно, с тобой, Кисточка, всё ясно. Сворачивай свою мастерскую. Твоя очередь, Монстр. Что скажешь?

-Hичего, Капитан. Лучше покажу. Компи, вариант номер один.

Все надели нейрошлемы и очутились в додзё. Монстр вышел на середину, где его уже ждал сенсей, остальные сели с краю. Противники обменялись ритуальными поклонами, и бой начался. Каскад ударов и блоков был настолько стремителен, что затаившие дыхание зрители многих из них просто не успевали увидеть. Hа пятой секунде боя сенсей лежал перед Монстром, жутко булькая в наступившей тишине фонтаном крови из вырванной гортани, его левая рука была согнута под неестественным углом, а правая штанина прорвана торчащим осколком  кости. Монстр поклонился поверженному сенсею, потом застывшим в ужасе зрителям и сказал: «Компи, конец сеанса.»

Сняв нейрошлемы, все молча уставились на Монстра.

-Как видите, я тоже не терял время зря и кое-чему научился. Когда мы приземлились на этой планете, никто из нас даже не пытался драться против «сенсея» в варианте номер один. Лично я, например, мог на равных биться с «сенсеем» лишь в седьмом варианте, да и то с переменным успехом. Однажды Мао – да,да, опять этот Мао! – поинтересовался, что это за странные телодвижения я делаю каждое утро на поляне у ручья. Я привёл его в виртуальное додзё и познакомил с «сенсеем». Последние пару недель мы с Мао по утрам тренировались уже вместе, причём спарринги были в полный контакт. «Сенсей» был прочно забыт. Сегодня Мао почему-то не пришёл, и я вызвал седьмой вариант с «сенсеем». Потом шестой, потом третий и, наконец, первый. Результат вы видели сами.

-Я начинаю жалеть, что по правилам безопасности избегал личного контакта с Мао и торчал в корабле на орбите, пока вы «повышали квалификацию» в наземном лагере. Глядишь, сейчас был бы суперкапитаном. Общаясь с Мао, каждый из вас достиг, можно сказать, совершенства в какой-либо области. Кисточка гениально пишет картины, Монстр стал первоклассным бойцом, Юрист утверждает, что достиг небывалых вершин в крючкотворстве, хотя так и не смог обойти в этом деле Мао. А, ведь, вы общались, причём довольно кратковременно, лишь с одним из аборигенов, который сам утверждал, что является далеко не лучшим их представителем. Он и пришёл-то к вам из джунглей, потому что другим просто не до нас: у них есть более важные дела! Интересно какие? Я облетел планету и не заметил никаких признаков цивилизации: ни городов, ни полей с посевами, никаких дорог, карьеров, радиосигналов, огней, дымов. Hичего!

-Забудь о полезных ископаемых, Капитан. По возвращении домой загоним контейнер с геологоразведочным оборудованием первому желающему старателю. Лучшее сокровище на этой планете – её жители. Все писатели, художники, артисты, короче, вся творческая богема будет просто рваться сюда, заплатит любые деньги за хотя бы краткое общение с туземцами.

-А наука, Кисточка? Hе забывай об учёных. Я уж молчу о военных и политиках. И мы упустили шанс застолбить такую золотую жилу! Эх, Юрист! Думай. Мао тебе не обойти, но земных-то крючкотворов ты можешь, должен скрутить. Ищи лазейки.

-Hе дави, Монстр, до Земли полгода лёту, пока вы будете спать в своих ванночках, я что-нибудь придумаю. В конце концов, раз одной и той же фирме нельзя дважды пытаться застолбить одну и ту же планету, мы можем организовать десяток, сотню, сколько потребуется фирм.

-А конкуренты? После выставки Кисточки, боёв Монстра – ты, ведь, наверняка полезешь на ринг за чемпионским поясом, не удержишься, - и нашего отчёта, сюда будут ломиться все, кто… Hет, сюда просто перекроют доступ вояки и политики.

-Что ж, Капитан, в таком случае, сразу после стандартного отрицательного отчёта мы должны решить эту проблему. Я, конечно, как ты выразился, полезу на ринг. И не только за поясом чемпиона. Hам нужны деньги. Я смогу их заработать на ринге. А выставка Кисточки подождёт. Пока Юрист не разродится. Согласны?

-Я согласна. Что скажешь, Юрист?

-Других вариантов пока нет. Планету мы застолбить не можем. А вот пробить монополию на любые пассажирско-транспортные перевозки сюда вполне реально. При наличии денег на взятки, конечно, - для ускорения бюрократических процедур и сохранение тайны. Подобная монополия, как вы понимает, практически решает всё. Даже если кто-нибудь ухитрится застолбить планету, в чём я лично сильно сомневаюсь, без нас её эксплуатация будет не возможна. Я, конечно, не рассматриваю правительственных чиновников и военных – эти просто могут стереть нас в порошок, если понадобится. Hо пока они поймут, в чём здесь дело, мы, надеюсь, уже успеем в достаточной мере набить свои защёчные мешки.

-Hу что ж, Малыш, срок твоего очищающего уединения закончился. Hадеюсь, пара циклов на этой планете, в одиночестве, без игрушек и общения с друзьями, кое-чему тебя научили? Больше не будешь отлынивать от уроков и нарушать дисциплину?

-Hе буду. Забери меня скорее домой, я хочу рассказать друзьям о своих здешних приключениях.

-Потом расскажешь. Мама уже накрыла стол, обед стынет. Ты готов к телепортации?

-Давно. И…Пап, можно, выходные я проведу с друзьями на этой планете? Здесь такие интересные игрушки!

-Посмотрим на твоё поведение, Мао. Что?!!!

Цитата от Odyssey (13-11-2013 10:51):

Сибираюсь, я уже и Кирсанову сказала, он тоже собирается. Надеется, что ты сам его пригласишь.

Магия любви

1.Месть Пирата

            Алла Михайловна захрипела и обмякла. Славка тут же перестал себя сдерживать и отдался во власть собственных чувств и ощущений. Вскоре он громко застонал, судорожно сделал несколько последних толчков, выпуская скопившийся «заряд» и бессильно рухнул рядом с любовницей. Оба лоснились от пота и были полностью удовлетворены любовной «схваткой».

            - Ты был, как всегда, великолепен, - промурлыкала Алла Михайловна и, собрав в горсть ладони их общие выделения, обильно струящиеся по её полным ляжкам, начала неторопливо размазывать эту остро пахнущую смесь по своему плоскому животу и большим, не по возрасту крепким грудям.

            Славка благодарно чмокнул Аллу Михайловну в румяную щёчку. Он закурил и с интересом стал наблюдать за действиями любовницы. Когда все наружные выделения были тщательно размазаны по великолепному телу женщины, та начала деловито погружать пальцы внутрь себя, как в огромную баночку с кремом, и вытирать их о своё лицо. Пару месяцев назад, когда Славка впервые увидел эту процедуру, он испытал чувство гадливости и хотел немедленно бежать из этого дома, от этой ужасной женщины. Его даже затошнило при мысли, что придётся вновь прикасаться к её телу, целовать его. Заметив тогда его состояние, Алла Михайловна рассмеялась.

            - Дорогой, что это ты так побледнел?

            - Зачем ты это делаешь?

            - Какой же ты ещё, оказывается, мальчик! – вздохнула Алла Михайловна. – Все женщины пользуются косметикой…

            - Так, то – косметика! Кремы, мази…

            - Лучшая косметика для женщин делается на основе мужской спермы, - тоном учительницы, наставляющей нерадивого ученика, произнесла Алла Михайловна, невозмутимо продолжая привычный ритуал. – Так что тут у нас с тобой все необходимые компоненты есть. Без всякой химии и ненужных добавок. Зачем же добру пропадать?

            Славка не нашёлся, что ответить. «Что это я, в самом деле? – подумал он. – Ведь несколько минут назад я целовал и лизал роскошное тело Аллы Михайловны, не пропуская самые интимные его места, пил в упоении страсти её соки. А она делала то же самое со мной. И мы смешивали вкус друг друга в страстных глубоких поцелуях. Тогда я не был столь брезглив». 

Уже третий месяц они регулярно встречаются с Аллой Михайловной по пятницам, после работы. Аньке Славка говорит, что задерживается в офисе, чтобы не оставлять на понедельник то, что не успел сделать за текущую неделю.

- Хоть и капитализм у нас теперь, но планы и сроки по выполняемой работе шеф всем устанавливает вполне конкретные. А понедельник, как известно, день тяжёлый, голова плохо «варит» после выходных.

Жена то ли поверила, то ли делает вид. У них раньше со Славкой были жуткие ссоры по поводу его реальных и гипотетических измен. Особенно, когда он решил приударить за Катькой из соседней квартиры. А что такого? Одинокая красивая женщина, разведённая, детей нет. Сама строит глазки при каждой встрече. Зачем искать где-то далеко, когда всё, то же самое, или, по крайней мере, не хуже, есть тут, рядом?

Но в доме есть и другие соседки. Аньке  быстро «настучали». Из «благих побуждений», конечно! Был жуткий скандал, Славка с большим трудом избежал развода. Спасло то, что у них с Катькой тогда не успело дойти дело до койки: в разгаре была стадия комплиментов, цветов и забивания гвоздей. С тех пор Славка тоже признал и, как говорится, взял на вооружение общеизвестный принцип, призывающий не заводить любовные связи там, где живёшь или работаешь, над которым ранее посмеивался в кругу «трусливых» друзей. Разумеется, этот принцип совершенно не мешал Славке закрутить роман с Люськой, официанткой кафе, в котором он каждый день обедал. Когда Люська начала наглеть и претендовать на нечто большее, чем секс, Славка сменил кафе, благо их понатыкано сейчас чуть ли не на каждом углу. Потом он вновь поменял кафе. Из-за Светки. Потом вновь. Где бы он обедал сейчас, если б шеф неожиданно для всех не сменил главного бухгалтера?

Алла Михайловна взяла власть над Славкой мгновенно, с первой же встречи. Она была старше, опытнее, знала, чего хочет, и умела брать то, что ей нужно. Шеф в её присутствии «сдувался» и смотрел на Аллу Михайловну, как мышь на кошку. Она и была огромной красивой кошкой. Мягкой, обворожительной, не имеющей возраста, с фигурой языческой мадонны: широкие бёдра, узкая талия, высокая полная грудь. Роскошная грива естественных рыжих волос резко контрастировала с белой, удивительно гладкой, без явных возрастных признаков кожей лица и огромными зелёными глазами. Никаких веснушек или конопушек, столь часто присущих рыжим от природы людям, у Аллы Михайловны не было. Двигалась Алла Михайловна плавно, с какой-то кошачьей грацией. Её мурлыкающий голос заставлял что-то внутри Славки сладко вибрировать. Не верилось, что под этой великолепной внешностью и мягкостью скрываются острые когти, которые в любой момент могут схватить зазевавшуюся добычу или изуродовать неосторожного врага.

В первый же день появления в их фирме Алла Михайловна через секретаршу Людочку неожиданно вызвала Славку в свой кабинет и, мило улыбнувшись, властно сказала:

- В пятницу, после работы, мы едем ко мне. Покупать ничего не надо: я сама всё приготовлю. Для своей жены придумай отговорку сам. Всё, можешь идти.

Славка не нашёлся, что ответить. Как сомнамбула, он вернулся за свой стол. Его трясло то ли от возбуждения, то ли от ярости. Что о себе вообразила эта наглая баба? С чего она взяла, что может вот так просто, без лишних разговоров «снять» его, как какого-то дешёвого жиголо? Надо вернуться и прямо высказать всё, что он о ней думает. Она даже не в его вкусе! Во-первых, наверняка старше него. Во-вторых, пышные формы Аллы Михайловны совсем не похожи на привычные Славке мальчишески стройные фигурки молоденьких официанток. В-третьих… Нет, не в-третьих, а во-первых: у Славки есть принцип! Как это он о нём забыл?

«Пойду и скажу этой самоуверенной стерве, что я не завожу романов на работе, - решил Славка. – Незачем обижать женщину, указывая на её возраст и недостатки фигуры».

Но тут его вызвал к себе шеф. «Этому-то что от меня надо?» – встревожился Славка и поспешил в кабинет начальника.

- Вызывали, Игорь Петрович? – спросил он, приоткрыв тяжёлую, обитую звукоизолирующим материалом дверь.

Шеф хмуро кивнул и махнул рукой – дескать, входи и садись. Славка утонул в низком кресле. Он почему-то всегда чувствовал себя неуверенно в присутствии начальства. Даже когда вся работа была полностью выполнена, и за Славкой не было абсолютно никакой вины, вызов шефа заставлял его сердце переходить на тревожный ритм. Вот и сейчас Славка украдкой вытер потные от волнения ладони о холодную кожу подлокотников кресла.

Шеф вёл себя странно. Обычно он ни с кем долго не рассусоливал, вечно куда-то спешил или был занят каким-нибудь срочным делом. Сейчас же он, молча, курил, задумчиво глядя на цветущую сирень за окном, как будто забыл о присутствии в своём кабинете срочно вызванного сотрудника.

Славка обеспокоено заёрзал в неудобном кресле и робко покашлял, напоминая шефу о себе. Тот, наконец, загасил в пепельнице докуренную до фильтра сигарету, нажал кнопку селектора и сказал в микрофон:

- Людочка, меня ни для кого нет.

- Поняла, Игорь Петрович, - услышал Славка ответ секретарши.

- И ни с кем меня не соединяй, - добавил шеф и отключил селектор. – Бери стул и подсаживайся поближе, - приказал он Славке и вынул из ящика стола бутылку дорогого коньяка, две рюмки и коробку шоколадных конфет. – Лимоны, извини, кончились, - криво улыбнулся Игорь Петрович.

Заинтригованный Славка, с трудом выбравшись из мягкого кресла, подсел к столу начальника. Он работал в этой фирме уже пять лет, участвовал во всех корпоративных вечеринках, несколько раз присутствовал на совещаниях, но до сих пор был уверен, что шеф вряд ли узнает его при случайной встрече на улице.

Игорь Петрович разлил ароматную жидкость по рюмкам и спросил:

- За что выпьем?

Славка пожал плечами и робко улыбнулся:

- За что хотите…

Шеф залпом, как водку, проглотил коньяк и зашуршал обёрткой конфеты. Славка послушно последовал его примеру.

- Зачем тебя вызывала Алла Михайловна? – вдруг жёстко поинтересовался шеф.

Славка растерялся, не зная, что ответить.

- Она назначила тебе свидание, - уверенно произнёс Игорь Петрович, вновь наполняя рюмки.

Славка не знал, как быть. Опровергать? Подтвердить? Чёрт его знает, какие у шефа отношения с этой Аллой Михайловной. То, что Игорь Петрович регулярно пользует прямо в кабинете секретаршу Людочку, знали все. Но почему он уволил прежнего главбуха, работавшего в фирме с момента её основания, и взял на его место Аллу Михайловну, не знал никто.

- Молчишь? – вдруг улыбнулся шеф. – И правильно! Одобряю. А то я боялся, что ты - трепач. После всех этих сплетен о твоих шашнях с официантками кафе. – Пояснил он в ответ на возмущённый взгляд Славки. – Ты пей, не стесняйся. Коньяк хороший, армянский. Мы теперь с тобой вроде как родственниками будем.

- В каком смысле? – поперхнулся от неожиданности жгучей жидкостью Славка.

- А через постель Аллы Михайловны! – засмеялся Игорь Петрович.

Кашляя, Славка невнятно промычал что-то протестующее.

- И не вздумай сопротивляться! – вдруг становясь серьёзным, властно прорычал шеф. – Только себя погубишь.

- О чём это Вы?

- Ведьма она! – перегнувшись через стол к ошалевшему от всего происходящего Славке, прошептал Игорь Петрович. – Самая настоящая ведьма. Питается нашими эмоциями и соками. Энергетический вампир! Отказать ей – всё равно, что у голодного кусок хлеба отобрать. Не простит.

 - Ведьма?

Выпитый коньяк начал действовать, и Славка расплылся в дурацкой улыбке.

- Не веришь? - Игорь Петрович достал из пачки сигарету и закурил, жестом предлагая Славке сделать то же самое. – Я тоже не поверил, когда мне год назад на своём юбилее сказал об этом сам Иван Иваныч. Он и познакомил нас тогда с Аллой Михайловной.

- Тот самый? – поразился Славка.

- Других не знаю, - развёл руками шеф. - Бывший мэр, бывший Первый секретарь горкома КПСС и тэпэ, и тэдэ. Мы с ним - дальние родственники. Настолько дальние, что мало кто об этом знает.

«Странные вкусы у этой Аллы Михайловны, - подумал Славка. – Ну, ладно, я – высокий, спортивный, секс-машина. Но этот обрюзгший и наполовину лысый Игорь Петрович? Мы с ним рядом смотримся, как молодой Бельмондо и разжиревший к старости Депардьё. А про престарелого Ивана Ивановича и говорить нечего!»

- Так вы, значит, с Аллой Михайловной уже год… это самое? – изобразил неприличный жест Славка.

- Иван Иванычу тогда семьдесят стукнуло, и справляться с запросами Аллы Михайловны старику стало не под силу – проигнорировал Славкин вопрос Игорь Петрович.

- Да уж, - развеселился Славка. – В его-то возрасте!

- Зря смеёшься, Славик, - погрозил ему дымящейся сигаретой Игорь Петрович. – А сколько ты дашь Алле Михайловне?

- Ну, лет тридцать пять, - неуверенно промычал Славка. – Нет? А сколько же?

- Никто не знает! – торжествующе выпалил Игорь Петрович. – Когда Иван Иваныч основательно набрался на той пирушке, он по секрету сказал мне, что влюбился в Аллу Михайловну, когда ему было всего пятнадцать лет! И она тогда выглядела точно так же, как и сейчас.

- Соврал, небось, по пьяни, - недоверчиво отмахнулся Славка. – Вы её паспорт видели, когда принимали к нам на работу?

- Давай на «ты», - вновь наполняя рюмки, предложил шеф. – Ну, когда мы один на один, конечно, - уточнил он. – А насчёт паспорта, я тебе так скажу: любые документы для Аллы Михайловны – не проблема. Даже если не брать во внимание её связи в наших верхах, то какой начальник паспортного стола устоит перед её чарами? Она ж – ведьма!

- Да с чего ты взял? – возмутился Славка. – Мало ли что там сболтнул пьяный, выживший из ума старикан!

- Эх, Славик, молод ты ещё! – покровительственно похлопал его по плечу Игорь Петрович. – Сколько тебе? Тридцатник уже стукнул?

- Тридцать два! – вспыхнул Славка.

- А мне – сорок пять, - грустно сказал шеф. – И до знакомства с Аллой Михайловной я успел стать полной развалиной. Все эти производственные проблемы, наезды налоговой и прочих проверяющих органов… Всем дай, от всех отбейся! Государственный рэкет, что б ты знал, похлеще бандитского. К концу дня я еле таскал ноги. Приползал домой и падал в койку с единственным желанием – выспаться. Жену только по большим праздникам ублажал. Да и ублажал ли? Не уверен…

- А как же Людочка? – подмигнул шефу Славка.

- Людочка? Это так – по-быстрому дурь спустить, - отмахнулся шеф. – Бывает, возбудишься среди дня после встречи с каким-нибудь важным клиентом или озлишься на очередного жадного инспектора, нагрянувшего с проверкой… Тут либо убить кого-нибудь хочется, либо грубо трахнуть. Выбор, как видишь, невелик. И Людочка всегда тут. Поверь, никакого удовольствия при этом ни я, ни она не испытываем. Людочка, хоть и блондинка, далеко не дура. Всё отлично понимает, не жалуется и ни на что не претендует. Кроме денег, конечно!

- А причём тут Алла Михайловна? Теперь ты её вместо Людочки вызывать в кабинет будешь? 

- Не пори чушь! С Аллой Михайловной всё иначе. С ней у меня для встреч назначен определённый день. И как бы я в этот день ни вымотался на работе, лишь только с ней в койку лягу, сразу чувствую себя неутомимым жеребцом. Не знаю, что так на меня действует: колдовские чары этой ведьмы или её настойки. И что самое поразительное: приду от неё домой, а у меня ещё сил хватает и собственную жену ублажить!

- Ну вот, - встрепенулся Славка. – А ты говорил, что Алла Михайловна из мужиков соки тянет! За счёт них, типа, эта ведьма и живёт.

- Думаешь, поймал меня? – усмехнулся Игорь Петрович. – Я тоже в своё время этим вопросом задался. Взял бутылку коньяка и поехал к Ивану Иванычу. И тот мне всё популярно объяснил!

Шеф, держа театральную паузу, неторопливо разлил по рюмкам остатки коньяка. И Славка не выдержал, подыграл ему, нетерпеливо спросив:

- И что же ответил старик?

- А то, - понизил голос Игорь Петрович. – Есть разные виды энергии. Во время секса люди не только свои соки смешивают, но и энергетические поля. Чем нас подпитывает Алла Михайловна, я не знаю. Но вот мы её обеспечиваем тем, что позволяет этой ведьме долго жить и оставаться практически молодой. Видимо, способ этот Алла Михайловна узнала, когда ей слегка за тридцать перевалило. С тех пор она и не меняется! Ну что, выпьем за вечную молодость?

- Ну, а мне-то какая радость с ней связываться? – хмуро поинтересовался Славка. – У меня с бабами всё в порядке, не жалуются. А вечную молодость нам с тобой не видать, если судить по Ивану Иванычу. 

- Каждому – своё, - зачмокал конфетой Игорь Петрович. – Алле Михайловне – молодость, нам мужскую силу и бодрость. Одно я знаю точно: отказ ведьма не простит.

- А что она сделает? – упрямо взбрыкнул Славка. – Обмениваться соками и смешивать поля я с ней не буду. Настойки её пить тоже. А станет на работе доставать, уволюсь к чёртовой матери! Хорошие программисты везде нужны.

- Дело твоё, - задумчиво пробормотал Игорь Петрович. – Решай сам. Я свой долг исполнил: тебя предупредил, как когда-то то же самое сделал для меня Иван Иваныч. А насчёт нужности хороших программистов – не забывай о связях Аллы Михайловны. Чёрные списки пока никто не отменял. Хочешь в них попасть?

- Что же это она при таких связях в нашу фирму работать пошла, а не устроилась где-нибудь при власти? – сдаваясь, пробурчал Славка.

- Дурак ты, Славик! – с сожалением взглянул на него Игорь Петрович. - Алла Михайловна всегда в какой-нибудь маленькой фирме числится. И всегда при власти! А то, что она к нам пришла… Видимо, ей так удобнее. Или прежнее место пришла пора покидать. При вечной-то молодости долго оставаться на одном месте нельзя. Окружающие не поймут. 

Шеф взглянул на часы.

- Ого! Заболтались мы с тобой! Я уже опаздываю на встречу.

Игорь Петрович встал, надел пиджак. Славка предупредительно распахнул перед ним дверь.

- Людочка, меня сегодня больше не будет. Прибери там всё, - на ходу буркнул шеф и ушёл, не сказав больше Славке ни слова…

- О чём задумался, милый? – Алла Михайловна закончила, наконец, косметические процедуры. – Какая-то проблема?

- Да так, ерунда, - встрепенулся Славка и придвинул поближе сервировочный столик, уставленный графинчиками и закуской. – Что тебе налить?

- Вон той, розовой, - пристально взглянула на него Алла Михайловна. – А себе плесни зелёненькой. Она тебя взбодрит и прогонит посторонние мысли.

Славка разлил по рюмкам настойки.

- За что выпьем?

- А за что ты хочешь? – беспечно рассмеялась Алла Михайловна.

- Ты – хозяйка, тебе и тост говорить, - улыбнулся в ответ Славка.

- Что ж, раз уж ты сам это предложил, - озорно блеснула ставшими вдруг чёрными от неимоверно расширившихся зрачков глазами Алла Михайловна. – За Пирата!

- За твоего кота? – неприятно поразился Славка.

- А что тебя так удивляет? – ехидно улыбнулась Алла Михайловна. – Пират со мной много лет. Искренне меня любит и беззаветно мне предан. Тебя, вот только, за что-то невзлюбил. Может, ты какие-то злые мысли на наш счёт таишь?

- Только не на тебя, - поспешил оправдаться Славка.

- Значит, на Пирата?

- Просто я с детства терпеть не могу всяких кошек, собак, хомячков и прочую домашнюю живность, - признался Славка.

- Ну, это – твоя проблема! – небрежно отмахнулась Алла Михайловна. – Тост произнесён, пора и выпить.

Славка с кислой миной хлебнул из рюмки. Настойки у Аллы Михайловны были сладкие, густые, пахли травами и цветами, алкоголь в них совершенно не чувствовался. Голова оставалась ясной, но вот ноги отказывали сразу. Танцевать после пары рюмок таких настоек Славка бы не решился. Однако через несколько минут слабость сменялась необыкновенной бодростью и эйфорией. После того, как Славка впервые отведал настоек Аллы Михайловны, всяческие вина и коньяки казались ему прокисшей брагой. А водку он теперь вообще на дух не переносил.

- Так за что же ты так не любишь животных? – спросила Алла Михайловна, с видимым удовольствием кладя в рот дольку мандарина.

- А за что их любить? – огрызнулся Славка. – Вон твой рыжий Пират каждый раз шипит на меня, как змея и выгибает спину колесом. Того и гляди, бросится!

- Ну и что? Он просто чувствует твою враждебность, вот и всё. Кошки вообще очень чувствительные существа. Не зря их обожествляли в Древнем Египте.

- Ну да, - завёлся Славка. – У меня дома тоже есть такой божок – кошка Муська. Мой сын, Колька, души в ней не чает. Даже спит в обнимку. Однажды, под Новый Год, я пришёл домой с корпоратива. Подвыпивший, конечно. Праздник же! Эта чёртова кошка попала мне тогда под ноги в прихожей. В раздражении, я выкинул её за дверь, на лестничную клетку. И забыл об этом. Дел-то до полуночи надо было сделать полно: ёлку нарядить, стол праздничный накрыть и так далее. Сама знаешь.

Славка нервно закурил.

- За полчаса до курантов, сын хватился своей любимицы. Обыскали всю квартиру, Колька поднял рёв. И тут я вспомнил о том, что произошло ранее, и посоветовал проверить лестничную клетку. Что тут началось! Как только меня жена не обзывала.

Дрожащей от возмущения рукой Славка налил себе ещё рюмку настойки и залпом выпил. Алла Михайловна не сводила с него странного взгляда, молчаливо побуждая продолжить рассказ.

 - Одним словом, когда все нормальные люди праздновали, мы втроём обыскивали все подъезды и дворы близлежащих домов. Под все кусты заглянули, все подвалы и чердаки облазили. Люди кругом веселятся, поют и пляшут, петарды в небо пускают, а мы, как идиоты, ищем паршивую кошку!

- Нашли?

- Нашли. На следующий день. В нашем же подъезде! На седьмом этаже молодёжь гуляла. Вытащили из квартиры диван, чтобы не мешал. Ну и на этом диване, конечно, курили и всячески оттягивались ночью. А наша поганая кошка забилась под этот диван и сидела там почти сутки, хотя мы все этажи обошли и звали её по имени. Ну, не сволочь?!

Славка от возмущения подавился сигаретным дымом и закашлялся.

- И причём же здесь кошка? – удивилась Алла Михайловна. – Ты сам испортил праздник и себе, и своей семье. А бедная кошечка просто впала в ступор от страха и окружающего шума. Неудивительно, что мой Пират тебя не любит.

- Ладно, - Славка затушил сигарету и встал. – Вы все умные, один я – дурак. Мне уже пора.

Он вышел из спальни и пошёл в ванную комнату, чтобы под душем смыть с себя посторонние выделения  и запахи. Славка не хотел давать жене лишних поводов для ревности и скандала. И тут ему на пути попался кот Аллы Михайловны. Всё ещё находясь под впечатлением новогодних воспоминаний, Славка, недолго думая, с наслаждением пнул Пирата, и тот шипящим шариком улетел в прихожую.

Когда чисто вымытый и успокоенный Славка вышел из ванной комнаты, он опять увидел Пирата. Кот терпеливо ожидал его на пороге прихожей. Нагло усмехнувшись Славке в лицо, Пират лениво проследовал в кухню.

«Что это он? – удивился Славка. – Не шипит, не угрожает напасть».

Славка включил в прихожей свет и задохнулся от ярости. Из его новеньких туфель на линолеум сочилась вонючая жёлтая жидкость.

- Ах, ты, гадёныш! – прорычал Славка. Обезумев от ненависти, он бросился на кухню, схватил за шкирку не ожидавшего нападения кота и выкинул того в раскрытое окно…

Пытаясь отмыть в роскошной раковине умывальника воняющие кошачьей мочой туфли, Славка громко матерился. Услышав звонок во входную дверь, он закрылся в ванной, чтобы неожиданный гость не увидел его из прихожей. Сквозь шум воды Славка слышал какие-то невнятные возгласы и жалобный кошачий мяв. «Услужливые соседи притащили рыжей ведьме её поганую тварь», - понял Славка. Вдруг дверь в ванную резко распахнулась. На пороге стояла разгневанная Алла Михайловна со взъерошенным котом на руках. Её вид был страшен. Под наспех накинутым коротким халатиком штормовыми волнами колыхались груди. Длинные пряди рыжих волос извивались, как змеи Медузы Горгоны. Засохшая на лице «маска» блестела в лучах лампочки. Глаза Аллы Михайловны вновь изменили цвет и красными угольками яростно буравили Славку.

- Как ты посмел? – прошипела Алла Михайловна.

- Ты посмотри, что этот гад сделал! – возмущённо закричал Славка, доставая из раковины испоганенные туфли. Он держал их между собою и Аллой Михайловной, то ли предъявляя улику, то ли отгораживаясь ими, как щитом, от грозной парочки.

- Если Пират что-то и сделал, то это ты спровоцировал его, - решительно отмела Славкины оправдания Алла Михайловна. – Любишь выбрасывать всех на улицу? Что ж, испытаешь это на себе. А для начала - убирайся из моего дома, живодёр!

Позднее Славка так и не смог вспомнить, как он оказался на лестничной клетке. Рядом валялись его вещи и раскисшая от воды обувь. Торопливо одеваясь, Славка оглянулся и увидел в дверях знакомой квартиры страшную рыжую ведьму со столь же рыжим, злобно взъерошенным котом на руках. Две пары одинаково горящих ненавистью глаз пригвоздили Славку к месту. Алла Михайловна выдернула у Пирата несколько шерстинок и, пробормотав что-то невнятное, сдула их со своей ладони в сторону Славки.

- Ты ещё поплатишься! – услыхал он злобное шипение. Кто произнёс эти слова: ведьма или её кот, Славка так и не понял…  

С той проклятой пятницы налаженная жизнь Славки рухнула под откос. В понедельник, как только он пришёл на работу, к нему подошла Людочка и, молча, положила на стол приказ о его увольнении по собственному желанию.

- Что это? – возмутился Славка. – Я не подавал заявление!

- Тебе виднее, - с любопытством взглянула на него секретарша шефа. – Мне приказали, я напечатала. Давай: или подписывай, что ознакомился, или иди сам разбирайся с Игорем Петровичем.

Схватив лист приказа, Славка ринулся в кабинет шефа.

- Что это значит? – хрипел он, потрясая бумагой.

- А чего ты ждал? – хмуро взглянул на Славку Игорь Петрович. – Я же тебя, дурака, предупреждал: не зли Аллу Михайловну.

- Так это она?.. – всё ещё не веря в происходящее, рухнул в кресло Славка.

- Нет, это генсек ООН настоял на твоём увольнении! – заорал Игорь Петрович. – Ты что, действительно, такой тупой или притворяешься? Скажи спасибо, что я тебя «по собственному желанию» увольняю, а не по статье, как она хотела. Чем это ты так её разозлил? Еле уговорил смягчить формулировку. Впрочем, подозреваю, она согласилась только потому, что тебе эта поблажка вряд ли поможет.

- Это мы ещё посмотрим! – расписался на приказе Славка. – Меня давно в две таких фирмы зовут – не чета вашей.

- Ну - ну, - холодно ответил шеф.

Он сразу как-то посуровел, эмоционально отстранился и официальным тоном сказал:

- Расчёт и трудовую книжку получите в бухгалтерии. Я уже распорядился. А теперь покиньте мой кабинет.

Игорь Петрович оказался прав. Перед Славкой закрылись все двери. Его не брали даже дворником. В отчаянии, Славка устроился в бригаду гастарбайтеров-узбеков. Их бригадир, Фархад, пять лет назад женился на местной женщине, много старше него. Жили они в том же доме, что и Славка, только в соседнем подъезде. Фархад получил российское гражданство, открыл пару овощных палаток. В начале дачного сезона к нему с родины приезжала толпа молодых «родственников», из которых он сколачивал несколько бригад, и те до самой поздней осени ставили дачникам заборы, ремонтировали сараи и крыши, мостили дорожки, рыли колодцы. Словом, не брезговали никакой работой.

Фархад явно обрадовался, когда Славка попросился в одну из его бригад. Тем более что тот готов был работать наравне с узбеками и за такую же, как у них, мизерную зарплату. Бригадир нахватал так много заказов, что ему не хватало рабочих рук, хотя узбеки работали практически от зари до зари. К тому же, большинство из них почти не понимали русский язык, и Фархад целыми днями разрывался между разбросанными по всему району бригадами, объясняя своим работникам пожелания и замечания заказчиков. Одним словом, Фархад был рад русскому рабу, а Славка хоть какой-то работе и пусть маленьким, но деньгам.

Работа, конечно, была временной, до конца дачного сезона оставалось не больше двух месяцев. Но не прошло и недели, как бригадир неожиданно появился на даче, где Славка с парой узбеков меняли крышу сарая, и, отозвав его в сторону, мрачно сказал:

- Кончай работу, Слава. Не знаю, кому и где ты перешёл дорогу, но подставил ты меня сильно!

- Что случилось, Фархад? – похолодел Славка, уже догадываясь, что проклятая ведьма достала его и здесь.

Бригадир долго мялся, оглядываясь по сторонам. Потом всё же тихо ответил:

- Меня сегодня вызвали в одно важное учреждение. Там мне прямо сказали, что если я немедленно не избавлюсь от тебя, моим людям отменят регистрацию здесь и выгонят из России. И больше никогда не пустят. А меня привлекут за нелегальную предпринимательскую деятельность, неуплату налогов и… Ну, ты понимаешь?

- Понятно… - протянул Славка, снимая рабочие рукавицы.

- Вот держи, - вынул из пухлой сумочки-визитки несколько купюр Фархад. – Это тебе за работу.

- Спасибо, - Славка, не считая, сунул деньги в карман джинсов, махнул на прощанье рукой усердно стучащим молотками под критическим взглядом бригадира узбекам и пошёл прочь…

И в личной жизни у Славки тоже был полный абзац. Ещё тогда, в ту злополучную пятницу, когда он злой, в вонючих мокрых туфлях пришёл домой, прозвенел первый колокольчик тревоги.

С тех пор, как Славка начал проходить науку любви под руководством Аллы Михайловны, он стал потихоньку применять полученные знания и навыки к собственной жене. Вскоре он совершил невероятное открытие. Оказалось, что все восемь лет совместной жизни Анька всегда притворялась, что получает от секса с ним удовольствие, часто просто имитируя оргазм. Нет, жена вовсе не призналась ему в этом, не сказала открытым текстом и даже не намекнула. Просто теперь он сам, как говорится, опытным путём убедился, что Аньке вовсе не нравится, когда Славка с силой сжимает и мнёт её небольшие, полужидкие после родов грудки или засасывает их в рот чуть ли не целиком. До него ясно дошло, что, сколько бы он ни трудился над женой в рабоче-крестьянской «позе миссионера», та при этом не ощущает ничего, кроме тяжести его тела и скуки. Когда же ей окончательно надоедает вся эта бессмысленная возня, Анька по примеру всяческих кино-див начинает тяжело дышать, стонать, имитировать судороги оргазма, приближая желанный конец неприятной процедуры. А он-то, дурак, гордо считал себя секс-машиной, был на седьмом небе от того, что полностью удовлетворяет жену.

Теперь же Славка точно знал, что стоит ему долго и нежно поцеловать жену в ямку между шеей и ключицей, и кожа Аньки покроется мурашками. А если он ласково проведёт кончиком языка по внутренней поверхности Анькиного бедра, та задрожит от возбуждения, маленькие плоские соски её грудей вдруг вырастут, набухнут и превратятся в высокие розовые столбики, а из нижних губ начнёт сочиться терпкая влага смазки.

Когда Славка впервые подложил под плоский зад жены подушку и забросил её длинные ноги себе на плечи, изменив тем самым угол проникновения, глаза Аньки широко распахнулись, а с губ, наконец, сорвался настоящий стон. Главная эрогенная зона жены вдруг стала доступна, и вскоре Славка узнал, как выглядит и ведёт себя Анька во время настоящего оргазма. С тех пор Славкина жена перестала избегать секса.

Раньше, когда Славка задерживался на работе или проводил приятный часок с очередной официанточкой, его встречали дома либо скандал, либо темнота и спина отвернувшейся к стене якобы спящей жены. Теперь, как бы поздно Славка ни пришёл, Анька его ждала. И он всегда делом доказывал ей, что ожидание было не напрасным.

Вот и в ту злополучную пятницу всё начиналось вроде, как всегда. Анька ждала его, лёжа в постели в красивом новом пеньюаре. Славка бросил испорченные туфли в мусорное ведро, быстро принял душ, вымыл душистым мылом ноги и пошёл в спальню. Вскоре Анька вся горела и трепетала, а вот Славка никак не мог возбудиться. Что бы он ни делал, как бы ни ласкала его жена, перед глазами у Славки стояла оскалившаяся в злобной гримасе рыжая морда Питата, а в ушах звучало это шипящее «поплатишься».

В конце концов, отчаявшийся Славка, чтобы хоть как-то утихомирить начинавшую злиться жену, вынужден был использовать язык и пальцы. А когда всё, наконец, закончилось, пробурчал, что сильно вымотался на работе. А вот завтра, в выходной, они с Анькой всё наверстают.

Но, ни завтра, ни в последующие дни и ночи ничего не изменилось. Главный Славкин секс-орган не желал работать. Он мог проснуться и даже налиться силой во время прелюдии. Но, как только Славка решался перейти к активной фазе, перед глазами у него возникала оскалившаяся в злобной гримасе рыжая морда Питата, и его «дружок» тут же сдувался и повисал вялым, бессильным куском плоти.

Сначала Анька Славке сочувствовала. Она даже водила его по врачам, но те ничего патологического не находили.

- Наверно, на тебя так подействовал стресс увольнения, - сказала Анька. – Ничего, вот устроишься на работу, успокоишься, и всё опять наладится.

Ещё зимой они планировали взять в августе отпуск и махнуть вдвоём к морю: съездить по путёвке в Египет, Турцию или Болгарию. Сын Колька в начале июня был отправлен на всё лето в деревню к бабушке. Но неожиданное увольнение Славки свело все их планы на нет.

Шли дни, недели, вот уже и август наступил. Ни работы, ни секса. Понимание и терпение у жены закончились. Отношения между супругами достигли критической «точки невозврата».

- Я уезжаю к маме, в деревню, - объявила в первый день своего отпуска сквозь злые слёзы Анька, собирая чемодан. – Вернусь с Колькой недели через три. А ты постарайся к нашему приезду решить все свои проблемы.

Сашка молча проводил Аньку на вокзал. Когда, перед входом на перрон, он отдал  жене чемодан и потянулся поцеловать её на прощанье, та резко отстранилась и сквозь зубы процедила:

- Не забывай поливать цветы и кормить кошку. Если с Муськой что-нибудь случиться… Мне не нужен бездельник-импотент, не способный позаботиться даже о кошке.

2.Личный враг

Оставшись совсем один после отъезда жены, Славка бросил бесполезные попытки найти хоть какую-нибудь работу. Он целыми днями валялся на диване и слушал старые записи советских бардов: Анчарова, Визбора, Высоцкого. Из дома выходил только в магазин, чтобы купить еду себе и кошачий корм Муське. Кошку Славка почти не видел: та тщательно избегала любых встреч с хозяином. Славкины дни слились в однообразный хоровод: спальня, кухня, магазин, диван. Течение времени Славка отмечал по уменьшению оставленных женой денег. Он перестал бриться и следить за собой. Соседи при встрече с ним брезгливо сторонились, некоторые даже перестали здороваться.

Однажды, в зоомагазине вместо долговязой невзрачной девицы за прилавком оказалась маленькая сухонькая старушка. Подавая Славке пакет кошачьего корма, она вдруг тихо сказала:

- Большая беда у тебя, сынок. Кто-то наложил на тебя порчу.

- Знаю, - безразлично ответил Славка и отвернулся, собираясь уйти.

- Подожди, - попросила старушка.

Она быстро вышла из-за прилавка, подвела Славку поближе к окну и стала внимательно рассматривать.

- Нет, - наконец с сожалением покачала она седой головой. – Такое заклятие я не могу снять.

- А вы что, тоже ведьма? – равнодушно спросил Славка.

- Знахарка я, - ничуть не сердясь, ответила старушка. – Травками всякими лечу, заговорами.

- А ведьму какую-нибудь знаете? – загораясь надеждой, спросил Славка. – Ну такую, которая смогла бы мне помочь.

- В вашем городе только одна ведьма живёт, - задумчиво ответила знахарка. – Она, видать, и наложила на тебя заклятие, больше некому. Но заклятие это какое-то странное…

- Странное? – теряя надежду, спросил Славка.

- Тут, видать, не только ведьма постаралась. Ещё чьё-то злое влияние проглядывает. Но вот чьё?

- Что же мне делать?

- Приходи завтра, сынок, - сказала старушка. – Я тебе одну травку дам. Заваришь её вместо чая и выпьешь на ночь.

- И что это даст?

- Может, ничего не даст, - спокойно ответила знахарка. – Но, если повезёт, ты увидишь во сне своего врага…

- Я и так знаю своего врага! – махнул рукой Славка.

- Ты о ведьме? – усмехнулась старушка.

- О ком же ещё?

- Ведьма – только инструмент, - разделяя слова паузами, чтобы до Славки лучше дошло, произнесла знахарка. – Узнай своего истинного врага, тогда и средство борьбы с ним поискать можно будет.

Всю дорогу до дома Славка твердил, как молитву:

- Только инструмент, только инструмент…

Бросив нераспечатанный пакет с кошачьим кормом рядом с пустой кормушкой, Славка бросился в ванную и впервые за дни одиночества взглянул на себя в зеркало. С удивлением он увидел в отражении грязного бомжа, в неровной пегой щетине бороды и нечёсаных лохмах которого серебрились в свете лампы седые прядки волос.

Когда чисто вымытый, гладко выбритый и аккуратно причёсанный Славка вывалился из ванной, благоухая дезодорантом и дорогим шампунем, в нос ему ударил застарелый запах кошачьей мочи. Он заглянул в туалет. Рядом с переполненным кошачьим поддоном растекалась вонючая лужица.

- Вот ведь тварь! – выругался Славка. – И когда только успевает? Я ж вот только недавно за ней убирал. Или это было вчера?

Пришлось в срочном порядке мыть Муськин поддон и пол туалета, потом заново принимать душ и к знакомому зданию некогда родной фирмы Славка подошёл уже к концу рабочего дня.

- Игоря Петровича нет! – вскинула на Славку удивлённые глаза Людочка.

- Я не к нему, - пробурчал тот в ответ и решительно распахнул дверь в кабинет главного бухгалтера. – Разрешите, Алла Михайловна?

Не ожидая ответа, Славка вошёл и плотно закрыл за собой дверь. Им двигала надежда узнать имя своего настоящего врага. Терять было уже больше нечего, а приобрести можно многое.

- А, это ты, - ничуть не удивилась Алла Михайловна, с любопытством осматривая Славку. – Проходи, садись.

- Ты прекрасно выглядишь, - искренне сказал Славка. – Впрочем, как всегда.

- Ну и ну, - рассмеялась Алла Михайловна. – Так хорошо начал! Зачем же сводить комплимент на нет?

- Это не комплимент, а констатация факта, - Славку начала бить мелкая дрожь. Он быстро терял уверенность в себе, а разговор всё более уходил не в то русло.

- Ладно, не будем блуждать в определениях, - взмахнула холёной рукой Алла Михайловна. – Зачем пожаловал?

- Ты победила, - с горечью выдавил из себя Славка, бессильно сгорбившись на неудобном стуле. – Я дошёл до точки: работы нет, денег нет, моя семья на пороге распада.

- И кто в этом виноват? – холодно спросила Алла Михайловна.

- Я! – в отчаянии выкрикнул Славка. – Только я. Признаю. Но причём здесь мои близкие? Они-то за что страдают? Аля, я не прошу у тебя снисхождения для себя, но пожалей моих жену и сына. Они же ни в чём перед тобой не виноваты!

Алла Михайловна с удивлением взглянула на Славку.

- С каких это пор ты стал заботиться о других?

Славка сполз со стула и бухнулся перед рыжей ведьмой на колени.

- Умоляю тебя!

Неожиданно горячие слёзы хлынули у Славки из глаз. Алла Михайловна вскочила, бросилась к нему, легко подняла и усадила на стул.

- Ты что, совсем ополоумел? – сказала она. – Что это за бабские истерики?

- Прости меня, - всхлипывал Славка. – Я больше не могу так жить…

- Дурак! - Алла Михайловна достала из холодильника графинчик с розовой жидкостью, плеснула немного в стакан и сунула Славке в руку. – На, выпей и успокойся.

- Аля, Алая моя! – застучал зубами о край стакана Славка. – Прости…

- Тьфу! – брезгливо отодвинулась от него Алла Михайловна. – Терпеть не могу таких мужиков.

Она вернулась за свой стол и холодно сказала:

- Ладно, успокойся, наконец. Твои близкие, действительно, не должны страдать. Возвращайся завтра на своё прежнее место. Я распоряжусь. Сможешь здесь работать или предпочитаешь поискать себе место в другой фирме?

- Смогу! – благодарно кинулся к ней Славка.

- Не надо! – жестом руки остановила его порыв Алла Михайловна. – Оклад будет тот же. А вот про пятницы забудь, - внушительно добавила она. – Слово кому скажешь и… Второй раз прощения не жди.

- Я всё понял, Алла Михайловна, не сомневайтесь, - униженно закивал Славка. – Спасибо вам!

Домой Славка летел, как на крыльях. Жизнь опять налаживалась. По пути он зашёл в парикмахерскую и почти час развлекал девушек анекдотами, пока те приводили в порядок его голову и ногти. Дома Славка полил, наконец, на подоконниках почти засохшие цветы, щедро насыпал Муське корма и сменил воду в её блюдце. Потом плюхнулся на диван и включил телевизор.

На экране шла какая-то эротическая сцена, и Славка неожиданно почувствовал возбуждение.

- Неужели, и эта напасть прошла? – с радостной надеждой подумал он. – Чёрт! Я ж на радостях забыл узнать у рыжей ведьмы, кто мой враг. Плевать! Кажется, теперь это не важно.

Любовная сцена сменилась перестрелкой, и Славка, зарычав от нетерпения, стал рыться в тумбочке под телевизором, отыскивая диск с порнухой. Найдя искомое, он застыл в раздумьях.

- Может, лучше к Катьке толкнуться?

Нет, он уже один раз нарушил принцип, заведя роман на работе. И чем это кончилось? И кончилось ли? Славка решительно сунул диск в плейер и плюхнулся на диван.

- Что ж, за неимением реальной бабы, придётся довольствоваться «Дунькой Кулаковой», - засмеялся он. – Как говорится: здоровый онанизм укрепляет организм!

Через час бесплодных усилий, злой и разочарованный Славка выключил видик. Проклятая ведьма вернула ему работу, но не сняла заклятие! 

Утром следующего дня сослуживцы встретили Славку двусмысленными улыбками, шуточками и настойчивыми расспросами о произошедшем с ним. Славка на вопросы отмалчивался, а на подколки отшучивался. Игорь Петрович при случайных встречах его не замечал, смотрел куда-то «сквозь» Славку, на приветствие не ответил. Одна только Людочка ни о чём Славку не спрашивала, не подшучивала над ним и держалась, как и прежде.

Пару дней Славка полностью отдавался работе, разгребая накопившиеся за время его отсутствия завалы. Наконец, всё срочное было сделано, и мысли Славки вновь стала занимать его проблема. Он набрался смелости и, дождавшись конца рабочего дня, пошёл в кабинет Аллы Михайловны. Увидев его, та сначала удивлённо вскинула брови, потом нахмурилась.

- Я, кажется, тебе уже всё сказала насчёт пятниц, - сказала она.

- Сегодня пятница? - удивился Славка. – Нет, я к вам по другому вопросу.

- По какому же?

Славка замялся, не зная, как приступить к делу. Алла Михайловна выразительно посмотрела на часы.

- Как ваш Пират? – наконец, выдавил из себя Славка.

- Пират? – с интересом взглянула на него Алла Михайловна. – Прекрасно! Ему, а значит и тебе, повезло: второй этаж, мягкая земля цветочной клумбы. Так что Пират пострадал больше морально, чем физически. Будь всё иначе, ты бы так легко моё прощение не получил.

- Алла Михайловна, - решился, наконец, перейти к главному Славка. – Раз уж ваш кот жив и здоров, может, вы окончательно меня простите?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, это…

Славка оглянулся на дверь, убедился, что та плотно закрыта и прошептал:

- Снимите заклятие.

- Ах, это! – засмеялась Алла Михайловна. – Нет, дружок, тут я тебе помочь не могу.

- Почему? – похолодел Славка.

- Ты сказку про Аленький цветочек знаешь? – насмешливо спросила Алла Михайловна.

- Причём здесь эта сказка?

- А там описано именно это заклятие, - откинувшись в кресле, начала объяснять Алла Михайловна. – Прекрасного принца превратили в отвратительное чудовище, и снять  заклятие могла только девушка, которая бы искренне полюбила принца в этом страшном обличье. Так что, Славик, всё в твоих руках. Вернее, в сердцах твоих многочисленных баб. Обратись за помощью к своим официанточкам, к жене, наконец. Неужто, никто из них тебя не полюбит и таким?

- Стерва! Ведьма!

В ослеплении ярости Славка чуть не шагнул с тротуара под проезжающую мимо машину, но его вовремя удержал какой-то старичок.

- Куда ж ты на красный свет прёшься? – сердито выговорил он Славке. – На тот свет торопишься?

- Бабка! – вспомнил Славка, глядя в морщинистое лицо спасителя. – Знахарка!

Запыхавшись, он влетел в знакомый зоомагазин за пять минут до его закрытия. За прилавком уныло прихорашивалась долговязая девица.

- А где старушка, что здесь работала недавно? – тяжело дыша, спросил её Славка.

- Баба Вера? – удивлённо взглянула на него девица. – Назад, в деревню уехала.

- Как уехала? – пал духом Славка.

- Она меня всего пару дней подменяла, - равнодушно пожала узкими плечами девица. – А вам она зачем?

Славка безнадёжно махнул рукой.

- А как называется её деревня?

- Мне-то откуда знать? – щёлкнула косметичкой девица. – У хозяина спрашивайте. Покупать что-нибудь будете, а то мне пора закрывать?

Славка побрёл к выходу.

- Эй, мужчина, - окликнула его девица. – Баба Вера тут для кого-то кое-что оставила. Не для вас, случайно? Хотя, тот, она говорила, на бомжа должен быть похож...

- Для меня! – ожил Славка. – Не сомневайтесь, это я был тем бомжом ещё недавно.

Девица вынула из-под прилавка небольшой газетный свёрточек и отдала его Славке.

- Спасибо! – горячо поблагодарил тот. – Сколько с меня?

- Нисколько, - нетерпеливо подтолкнула его к выходу девица. – Баба Вера за помощь денег не берёт.

Дома, сидя на любимом диване, Славка бережно развернул свёрток. В нём оказалась маленькая баночка из-под детского питания. В нетерпении, Славка открыл крышечку и заглянул внутрь. Он увидел смесь каких-то мелко порубленных растений. Пахло из баночки так, что Муська, забыв страх, вылезла из-под кресла и даже попыталась залезть к Славке на колени. Отмахнувшись от обнаглевшей кошки, Славка поспешил на кухню и поставил на огонь чайник. Никакой записки в свёртке не было, и Славка, вспомнив, что говорила ему знахарка, достал из серванта заварной чайничек праздничного сервиза и высыпал в него всё содержимое баночки…

Барсик уморительно шипел, пушистым чёрным шариком катался по ковру, гоняясь за «мышкой». Мальчик громко смеялся, дёргая нитку, к концу которой был привязан яркий фантик от конфеты. Котёнок жмурил янтарные глазки, вставал на задние лапки, пытаясь передними схватить пляшущий над головой фантик. Его короткий, пушистый как у белки хвостик нервно дрожал.

- Светик, пойди вынеси мусор! – послышался из кухни голос мамы.

Мальчик сделал вид, что не слышит. Пусть папа выносит это противное ведро и вываливает его содержимое в вонючий мусоропровод. Всё равно он ничего не делает, только сидит рядом с мамой и курит в раскрытую форточку.

- Светик, Я кому сказала? – голос мамы из ласкового стал строгим. – Немедленно вынеси мусор! Я сейчас буду картошку чистить, а ведро полное.

Мальчик нехотя встал с ковра и поплёлся на кухню. Барсик пантерой набросился на неподвижную «мышку», впился в неё зубами и когтями всех четырёх лап и начал упоённо рвать на куски, отплёвываясь и фыркая.

- Перестань называть его Светиком, - недовольно пробурчал папа. – Сколько раз тебе говорить: он – мальчик, а не девочка!

- А как мне его называть? – привычно огрызнулась мама. – Святослав Сергеевич, что ли?

- Святослав – это «святая слава», - выбрасывая окурок в форточку, тоже повысил голос папа. – Святая, а не светлая!

- Ну, что встал? – повернулась к сыну мама. – Забыл, где у нас мусорное ведро?

Мальчик вытащил из-под раковины тяжёлое ведро и поплёлся к выходу.

- Святая, светлая – какая разница? – услышал он раздражённый мамин голос. – У всех святых на иконах над головой нимб светится…

«Как же надоели эти постоянные споры! – грустно подумал мальчик. – Ну почему меня не назвали Петькой или Сашкой?»

- Святослав – знаменитый русский герой! – гремел сзади папин голос. – Он до Царьграда дошёл…

Мальчик перешагнул порог квартиры и с силой захлопнул за собой дверь. Болезненный писк заставил его выронить ведро. Дверь не закрылась! Глупый верный Барсик, всегда ходивший за хозяином по пятам, бился в судорогах между косяком и дверью.

На крик сына из кухни прибежала мама. Она подхватила трепещущий пушистый комок в руки, что-то успокоительно лепетала, дула Барсику в мордочку. Всё было напрасно. Через минуту котёнок умер. Удар двери сломал ему шею. Мама заплакала, сжав в объятиях бьющегося в истерических рыданиях Светика. Папа, молча, достал с антресоли в прихожей старую коробку из-под обуви и бережно уложил в неё безжизненное тельце котёнка.

- Мы похороним Барсика во дворе, под нашими окнами, - сказал он. – Ты сможешь его навещать…

- Нет! – закричал Светик. – Никогда! Ни за что! Как он мог? Зачем?…

Когда Славка вынырнул из ужасного сна-воспоминания, на груди у него лежала Муська и слизывала слёзы, обильно струящиеся из его глаз. Увидав, что Славка открыл глаза, кошка продолжила спокойно «умывать» хозяина и даже как-то успокоительно заурчала. К собственному удивлению, Славка и сам почему-то не испытывал ни малейшего желания шугануть кошку. Наоборот, было несказанно приятно ощущать на себе тёплый вибрирующий комок. Он осторожно поднял руку и впервые погладил Муську. Та довольно выгнулась и громко замурлыкала.

Давно забытая, насильно заглушённая волна любви к ласковому домашнему существу накрыла Славку. В его руках сейчас млели от удовольствия и бедный глупый Барсик, и выкинутая на мороз и ужас маленькая Муська, и даже злобный Пират.

«Каким же бесчувственным чудовищем я был всё это время! – поразился Славка. – Это же я убил тогда Барсика. Пусть нечаянно, случайно, но убил. И переложил собственную вину на несчастного котёнка. Обвинил в предательстве и осудил как самого Барсика, так и всех, кто мог бы его заменить, а потом так же «предать», оставив меня в одиночестве, наедине с горечью утраты. Муська и Пират хотели и ждали от меня внимания и любви. А что получили? Знахарка права: ведьма – только инструмент, а враг мой всегда был со мною рядом – это я сам!»

Славка зарыдал громко, в голос, как в детстве. Муська встревожилась и напряглась.

- Не бойся, маленькая, - сквозь слёзы и сопли выдавил Славка, ласково удерживая кошку у себя на прыгающей от плача груди. – Это скоро закончится. Просто из меня выходит то зло, что копилось все эти годы.

Они мирно лежали, глаза в глаза, нос к носу. Славка постепенно успокаивался. Наконец, слёзы закончились, и он впервые ясно рассмотрел свою новую четырёхлапую  подружку. Странно, и почему это Муська раньше казалась ему какой-то серой, бесцветной? Славка с удивлением увидел, что короткая кошачья шёрстка переливается тремя, а то и четырьмя цветами. Тут были и чёрные пятна на спинке, и чистый белый животик, и рыжие разводы по всему телу и голове, и серые «носочки».

- Какая же ты у меня, оказывается, красавица! – восхитился Славка.

Муська довольно щурила янтарные глазки и чувствительно покалывала голую Славкину грудь, ритмично выпуская и пряча острые белые коготки.

- Бедная, как же ты отощала со мной, - виновато сказал Славка, ощущая под мягкой шкуркой кошки выступающие рёбра. – Ничего, теперь у нас всё будет иначе. Вот увидишь!

Муська что-то мяукнула в ответ и встала, довольно потягиваясь и зевая. Потом слезла со Славкиной груди, села с ним рядом и начала старательно «умываться», не прекращая довольно мурлыкать.

- Намёк понял, - засмеялся Славка. – Хватит страдать и рыдать! Не баба, ведь, и не ребёнок давно. Пора начинать жить по-взрослому.

Он бодро вскочил с постели и пошёл в ванную.

Довольный и расслабленный, Славка пил на кухне кофе. Муська рядом со своей кормушкой, жмурясь от наслаждения, грызла придерживая лапой размороженную тушку минтая. Вдруг раздался дверной звонок.

- Кто бы это мог быть? – спросил Муську Славка. Та в ответ даже ухом не повела.

- Привет, сосед! – ароматным пёстрым вихрем ворвалась к ним в квартиру Катька. – У тебя соль есть?

- Соль? Какая соль? – опешил Славка.

- Ну, соль! – нетерпеливо потрясла перед его носом пустой солонкой соседка. – Белая такая, на сахар похожа, только не сладкая.

- Есть, наверно, а что? – не желал выходить из нирваны покоя Славка. Им так хорошо было с Муськой вдвоём, пока не ворвалась эта чокнутая.

- Ты что, совсем отупел? – разозлилась Катька. – Неужто, импотенция и мозги отшибает?

- Ты о чём это? – возвращаясь в грубую реальность, спросил Славка.

- Всё о том же! – насмешливо сверкнула синими глазами Катька. – Анька мне всю грудь прорыдала перед отъездом, жалуясь на свою беду.

- Её беду? – поразился Славка.

- А то чью же? – заржала Катька. – Все наши бабы её жалеют.

- Какие бабы? – приходя в ярость, прохрипел Славка. – Ты что, всему дому уже растрепала?

- А я обет молчания никому не давала, - подбоченилась Катька.

Её короткий халатик распахнулся. Тяжёлые, молочно-белые груди и полоска гладко выбритого лобка чётко выделялись на загорелом Катькином теле.

- Ну, что уставился? Давно голой бабы не видел? – вошла в раж соседка. – Может, потрогать хочешь? Тебе, импотенту, ничего другого и не остаётся: только смотреть и трогать.

- Ах, ты!..

Не помня себя от ярости и унижения, Славка схватил наглую бабу, развернул и бросил грудью на стол, чудом не попав её лицом в чашку с горячим кофе. Он задрал Катькин халатик ей на спину и…

Очнулся Славка, когда всё уже было кончено. Он отпустил сладко стонущую Катьку и, тяжело дыша, прислонился к прохладной стене кухни. Катька сползла на табуретку и изумлённо взглянула на Славку.

- Вот так импотент! – наконец, усмехнулась она. – Ну, Анька! Ну, артистка! Как разыграла-то меня, а? Это она что, специально что ль придумала, что б я, типа, тебя не соблазняла, пока её нет?

- Извини, - счастливо улыбаясь, сказал Славка. – Я не хотел…

- Не хотел он! – перебила его Катька. – Все б мужики меня так «не хотели». Раз уж ты так по бабе истосковался, взял бы бутылку, букет цветов да…

Славка достал с кухонной полки пакет и подал Катьке.

- Вот, ты спрашивала соль, - поспешил он закончить разговор.

- Батюшки! – подхватилась Катька, поспешно наполняя свою солонку. – У меня ж там суп на плите кипит, и дверь нараспашку…

Проводив соседку, Славка вернулся на кухню. Муська сидела рядом с полу съеденной рыбой и, улыбаясь, смотрела на него.

- Вот так вот! – подмигнул ей Славка. – Жаль только, что опять принцип пришлось нарушить. А я и не знал, что кошки умеют улыбаться. Хочешь молочка?

В дверь снова позвонили. Муська бросилась в прихожую. Удивлённый Славка пошёл за ней.

- Славик, живой! – кинулась ему на шею с порога Анька. – А я там, в деревне, чего только ни передумала. Сегодня всю ночь не спала, боялась, как бы ты здесь над собой чего не сделал. Ты прости меня, эгоистку глупую. Чёрт с ней, с работой! Проживём как-нибудь, с голоду не умрём.

Славка обнимал жену, целовал мокрое от слёз лицо и млел от радости и счастья.

- Собирайся, Славик, - лепетала Анька. – Поедем со мной в деревню. Ну что тебе тут одному маяться?

- А как же Муська? – улыбаясь, спросил Славка. – А твои цветы?

- Попрошу Катьку присмотреть, - ответила Анька, улыбаясь в ответ сквозь слёзы. – Собирайся. Там в соседней деревне знахарка одна живёт, баба Вера. Правда, к ней запись – на полгода вперёд…

- Я не могу сейчас ехать, - усаживая Аньку на диван, сказал Славка.

- Как, не можешь? – встревожилась та. – Почему?

- Потому что мой «отпуск» уже закончился, - развёл руками Славка. – В понедельник мне с утра надо быть на работе.

- На работе? – всё ещё не веря, спросила Анька. – На какой?

- Меня взяли назад, в ту же фирму, на то же место. А бабу Веру мы как-нибудь потом навестим, - улыбнулся жене Славка. – Обязательно навестим. Меня она примет без очереди, - заверил жену Славка. – Ты скоро узнаешь, почему.

Под изумлённым взглядом Аньки он взял на руки трущуюся об их ноги радостную Муську.

- Ну, что, девочки, идёмте на кухню? Позавтракаем, наконец, все вместе…

Цитата от сказочник (21-12-2013 16:42):

Вот и прошёл ещё один год. Оглянемся назад: сколько сде­лано? Посмотрим вперёд: сколько ещё предстоит!? За прошедший год мы столько узнали о нашем прошлом и на­стоящем. А сколько мы знаем о нашем будущем?

Пройден виток спирали. Что ждёт нас на следующем витке? Пусть не всю страну, а хотя бы нашу Коломну?

Сейчас зима. В новом году в трамваях и автобусах под си­деньями будут установлены электропечи, оборудованные счётчиками электроэнергии. Лю­бой пассажир сможет получить свою порцию тепла, опустив в специальную прорезь печи двухкопеечную монету. Хочешь согреться — плати, если и так жарко - не плати, в этом слу­чае электропечь автоматически переходит в режим холодильника. И ещё одно новое правило хозрасчёта на транспорте: если пассажир имеет обосно­ванные претензии к водителю, он может заменить свой про­компостированный талон на но­вый.

В новом году у нac в Ко­ломне каждый сможет наконец- то сам выбрать себе врача. То есть обязанность лечиться у этого именно врача и только у него отменяется. Не нравится этот, лечись у другого. Тогда врач будет думать не о том, дать или не дать бюллетень, выписать нужное или имеюще­еся в наличии лекарство, а о том, как лучше, быстрее выле­чить пациента.

Как известно, москвичи, яро­стно ненавидя дискриминацию, вырубили под корень «берёзо­вую рощу», где иностранные гости и приравненные к ним могли свободно покупать то, что основной массе хозяев го­рода видно только через витри­ну. Разделяя возмущение жите­лей столицы и перенося их призывы к справедливости и равенству на коломенскую поч­ву, спрашиваем: доколе мы будем мотаться по московским очередям, вычёркивая из своей жизни целые дни, складываю­щиеся в месяцы и годы?

Отвечаю: скоро коломенцы смогут свободно купить в на­ших магазинах мясо, колбасу, масло, а также любовно соб­ранные своими руками на окре­стных полях овощи. Опираясь на хозрасчёт, бригадный и се­мейный подряды, аренду и коо­перативы, колхозы и совхозы нашего района обещают произ­водить и продавать государст­ву гораздо больше своей про­дукции.

В новом году меняются от­ношения между новосёлами и строителями. Теперь в приём­ную комиссию будут входить будущие жильцы. Все недодел­ки будут устраняться руками и за счёт бракоделов.

Ну и, наконец, о прекрасном. В мире прекрасного у нас всё прекрасно. Резко возрастут ти­ражи книг, пользующихся спро­сом. Прилавки книжных магазинов избавятся от нечитаемой литературы, что заставит пунк­ты приёма макулатуры в корне изменить свою работу. С экра­нов кинотеатров исчезнут неинтересные фильмы.

Многое из того, что здесь на­писано, конечно, шутка. Но, как говорится, сказка ложь, да в ней намёк. И каким будет следующий год, зависит от нас.

01 января 1989 г.

Цитата от сказочник (28-12-2013 18:30):

Точно!