Маленькая, маленькая сказка

НЕ ЛЕТАЮТ СТАЯМИ ДРАКОНЫ 

39. НА ОЛИМПЕ

На Олимпе бушевали страсти.
Впрочем, как на это посмотреть.
Зевс, не выходя за рамки власти,
Дионису приказал терпеть.

- Ты, мой сын, всегда любимец женщин,
Ими, большей частью, окружён.
У менад жестокости не меньше,
Чем... Не будем называть имён.

- Амазонки...
                          - К ним ещё вернёмся.
Ты не подготовился к войне!

- Я?
        - С тобой богами остаёмся,
Потому что люди не вполне
Могут объяснить свою природу.
Мы воображение своё
Подарить не прочь людскому роду.
Им и объяснения даём.
Но... своим над ними превосходством!
И над ними мы имеем власть!
Но о двух концах сие господство -
Вознесёт или поможет пасть.
Мы в войне Титанов победили,
Мной низвергнут был отец мой - Крон.
С братьями же Землю поделили -
И достался мне верховный трон.
Люди своей участи достойны.
Власть! Что у людей, что у богов...
Войны, войны, войны, войны, войны!
Властью поделиться кто готов? 
Слышал я, что с Форкием ты дружен,
И он стал союзником твоим.
Ты подумай - а не он ли нужен?

- Прав, отец, мы с ним поговорим.

- Не завидую я ионийцам,
Если не успеешь, Дионис!
Варвары безжалостны!
                                             - Убийцы!

Всплеск эмоций в воздухе повис -
Зевс уже под флейту Аполлона
Пил нектар и что-то напевал.
Дионис, подняв морские волны,
Форкия усердно призывал.

Отошла чуть в сторону Афина:
- Может быть, Кронид, я не права, -
Прошептала, - но ясна картина.

В путь была ей послана сова.

- Да, Афине нравятся герои.
Им уже однажды помогла.
Планы Диониса им открою -
Не люблю удар из-за угла.
Бога дочь пускай сама решает -
Выбор будет для неё непрост.
Если же вдруг Посейдон узнает...
Форкию опять растить свой хвост!

- Выпить предлагаю за героев! -
Кубок подняла с нектаром свой. -
Правило Афины золотое -
Помогать тому лишь, кто герой!

НЕ ЛЕТАЮТ СТАЯМИ ДРАКОНЫ 

40. ОТСТУПЛЕНИЕ 

"Не богам играть людской судьбою.
Или, может, всё-таки богам?
Слишком были заняты собою,
Души бренные отдав смертям.
И снуют по полю битвы Керы,
Тащат трупы, раненых несут...
Люди потеряли чувство меры.
Боги только этого и ждут.
Недоступен нам сосуд Пандоры,
Где Элпида спряталась на дне.
Стали войны, битвы и раздоры
Людям ближе.
                              Только на коне
И с рукой, готовой для удара,
Представал всё больше человек...
На Олимпе слушали кифару
И звучал там беззаботный смех.

В этой жизни всё преодолимо,
Если ты себе поставил цель.
Лишь сильнее станем на пути мы,
Если цель достойна жизни всей".

Едет Море вслед за Евриалой,
Размышляет рядом с ней Мико.
Постепенно солнце озаряло
Белые барашки облаков.
Но опять приспело время крови -
Слышен скифский вой на берегу.
И тревожно ухо звуки ловит.
Царь Скилур не хочет дать врагу
Погрузиться на триремы снова
И штурмует лагерь греков он,
И сжимают скифские оковы
Лагерь, что был ими окружён.
Скифский флот подходит тоже ближе
И спешит с погрузкой Диомед.
Был вчера на суше он унижен,
Но сильней его на море нет!

Крыльев шум раздался рядом с Море,
И ей села на плечо сова.

- Что, Афина в греческом позоре
Не участник? Что ж, она права.

- Помолчи!
                      И птица, ей на ухо
Заурчав, глазищами хлоп-хлоп.
"Форкий" моего коснулось слуха:
"Без хвоста опять остаться чтоб!".

- Мудрость тянет к мудрости, дочь бога? -
Показал я Море на сову.

- Может быть. Её же так немного
В нашем мире бренном наяву.

- Что такого сообщила птица?

- Что пошла не честная игра.
Нам с тобой придётся возвратиться
На поляну, встретиться там с Дра.

Грудь вдохнула - звуки литься стали
Более похожие на писк.
А закончив, Море к Евриале
Подскакала, девы обнялись.
Знак царицы - амазонки рысью
Припустили к берегу коней.
Море же, опережая мысли,
Ринулась назад... и я за ней.

Диомед заканчивал погрузку,
Выставив из кораблей заслон.

"Только скифам не давайте спуска" -
Передал всем триерархам он.

Исидор кидался вдруг на скифов.
Но, к себе приблизиться не дав,
Отступали те толпой крикливой,
Ливень стрел назад в ответ послав.
Он всё ждал, что Диомед поможет,
Но потом вдруг понял - всё не так!
Диомеда лишь одно тревожит -
Самому сейчас спастись бы как.

(продолжение следует ) 

Оглянулся, знак дал музыкантам
К отступлению играть сигнал,
Чуть не заглушённый скифским гвалтом.

- Диомед! - в отчаянии вскричал.

То ли тот, услышав, оглянулся,
То ли просто отдавал приказ -
Исидор не понял и... запнулся:
"Боги ныне явно против нас".

И он вышел впереди шеренги -
Снова их осталась только треть.
"Диомед лишь обещал нам деньги,
А получим в результате - смерть".

На дороге появились девы,
Рысью стали с фланга заходить...
Скифы впереди и скифы слева -
Жизнь лишь пленом можно здесь купить.
Диомед... забыл об Исидоре?
Им дана команда "отплывать"!

"Чем он оправдает на Агоре
То, что бросил нас здесь умирать?"   

Скифы на него уже летели.
Он стоял к земле меч опустив
И гоплон отбросив: "Неужели
Жизнь мою сейчас окончит скиф?"
Скифы не стреляют, мчатся кони.
Ропот сзади слышит Исидор.
Но и ропот в шуме лавы тонет...
"Что же не стреляете в упор?"

Он стоит, а перед ним гарцуют
Кони. Вот он рядом скифский царь -
Ждал он встречу... только не такую.
Эллин бой довёл свой до конца!
За стратегом гоплиты стояли,
Но уже в полнейшей тишине,
Древка руки сильные сжимали -
Разум их ещё был на войне.
А стратег как-будто безразличен,
Лишь играет желваками скул,
Красный глаз один... он словно бычий.
На Скилура Исидор взглянул.

- Вы достигли края Ойкумены, -
Бросил горсть монет Скилур в песок. -
Не к нему ли и стремимся все мы?
Главное, усвоить вам урок.

(продолжение следует ) 

Зеркало. сказка по Геродоту

Парафраз на тему фильма Белая ночь

НЕ ЛЕТАЮТ СТАЯМИ ДРАКОНЫ 

40. ОТСТУПЛЕНИЕ  (продолжение ) 

Не в восторге Исидор, но всё же
Он не опускает гордый взгляд:
- Жертвой нас оставили, похоже, -
Указал мечом своим назад.

- Если Зевсом нам стратег клянётся, -
И с коня царь спрыгнул перед ним, -
Что на поле боя не вернётся,
Мы отпустим вас и наградим.
Вы сражались храбро, афиняне.
В Пантикапей вас сопроводят
И окажут помощь тем, кто ранен.

Изменился у стратега взгляд:
Варвар им оружие оставил -
К жизни присовокупил и честь!
Это исключение из правил
Ждал он где угодно, но не здесь.
*
Зевс, за этой сценой наблюдая,
Подозвал Афину:
                                  - Погляди!
В людях я, конечно, понимаю.
Кто здесь варвар?
                                   - Сам и рассуди! -
В тон ему ответила Паллада.
Тут сова ей села на плечо:
- Вмешиваться, может, нам не надо?

- И без нас там будет горячо.  
Что-то я гляжу и Аполлону
Нет особых до Боспора дел, -
Снова приложился Зевс к ритону. -
Он играл бы только всё и пел.
* 
- Зевсом я клянусь, на поле битвы
Больше против вас не выходить!
Громовержец в том свидетель, скифы!
Я готов оружие сложить.

За спиною подтвердили дружно
Общим криком гоплиты слова.

- Ваше нам оружие не нужно.
Соберите раненых сперва.

(продолжение следует ) 

Скифы на конях заголосили
И вскочил царь тоже на коня -
Странные дела происходили
Там, на море в самом пекле дня.

- Марсагет, веди эллинов в город.
Таргитаю передай - пусть ждёт.
И его черёд наступит скоро.
Все на берег! Там наш гибнет флот!
*
Вылетели на поляну боя
Мы стремглав, свой оборвав галоп -
Здесь и смерть, и небо голубое...
Море вдруг ладонь упёрла в лоб -
Смотрит вдаль, чтоб солнце не мешало.
Сквозь прищур заметил я пятно.

- Да, Мико, давно я не летала,
Не пускала корабли на дно.

С каждым махом к нам дракон всё ближе,
В цель направлен, как полёт стрелы.
Воздуха поток и вот всё ниже
Тень над нами и его "курлы".
Приземлился, голову на землю
Положил он у хозяйки ног.
"Твоему любому слову внемлю" -
Ей сказал бы, если бы он мог.

- У тебя есть стрелы от Афины?

- Несколько ещё осталось штук.
Ждёт сюрприз хвостатого мужчины?

- От отцовых он отбился рук.      

С Море оседлали мы дракона,
Вверх поднял нас первый крыльев взмах.
То ли после крика, то ли стона
К морю полетел наш верный "птах".
Там, внизу, открылась панорама -
Не поймёшь так сразу кто здесь где.
Но на море назревала драма -
Тоже там дракон, но он в воде.
Да к тому же был не одиноким.

- Вижу тень ещё я одного.
Здесь богам присущие пороки,
В монстров воплощаются, Мико.
Мрак глубин... а может, Бездна мрака!
Хаос - порождение войны.
Ненасытность Хаоса двояка,
Безгранична в обе стороны.
Тёмен Хаос и непознаваем,
Сущее всё поглощает он.
Бездну мрака с ним мы ожидаем...
А сейчас держись! Вперёд, дракон! 

В волнах тело длинное змеилось,
С морем кольцами переплетясь.
Голова на шее появилась.
Между ней и Дра мелькнула связь -
Еле видной молнией сверкнула
И по нашим разлилась телам.
Голову к нам Гидра повернула,
И не по себе тут стало нам.
Нескольких трирем уже обломки
Плавали и мёртвые тела.
Разразилась Гидра воем громким,
Тело ещё выше подняла.
В памяти возникла "Пропонтида"!
Впрочем, и не только у меня -
К скифам Дра метнулся лишь для вида,
Сел он на любимого коня.

Диомед две линии построил
И хотел уже атаковать.
Дра вмешаться тут себе позволил -
Между кораблями стал летать.
Паника была неимоверной -
Иногда он пламя изрыгал,
Щекотал натянутые нервы,
Грекам он подумать не давал.
Эллинские скучились триремы,
Дра как раз над ними и завис.
Тут дыхание затаили все мы,
Только крылья ходят вверх и вниз.
Видно было - примерялась Гидра.
Пасть разинув, ринулась вперёд...
Помощь Диониса, что обидно...
Греки ринулись в пучины вод.
Корабли ломая, как скорлупки,
Волнами другие потопив
(Впечатление получилось жутким),
Так добычу и не получив,
Монстр снова выплыл, рыщет взглядом,
Топит он случайно корабли,
На беду что оказались рядом.

Мы на Гидру луки навели.
Две стрелы: и в голову, и в шею.
Чмокнул правый глаз, по сторонам
Разлетелась головой своею,
Гром небесный был лишь слышен нам.
Повторился снова гром небесный -
Шея разлетелась на куски,
И упало грудой полновесной
Тело на поверхность вод морских.
Тень мелькнула чудища второго,
Но был предсказуем поворот -
Закусило Гидрою немного,
Утащило тело в бездну вод.

(продолжение следует ) 

Как и подобаемо злодеям,
Жив опять остался Диомед.
Снова треть! от флота мы имеем.
А у скифов - только трети нет.
Только вот ещё пиратов стаи,
Лишь кого завидев в стороне,
Тут же на корабль нападают -
Хороши все доводы в войне.
Вот тебе и помощь Диониса!
И откуда взялся тот дракон?

Тут вдруг тень над кораблём зависла -
Был стратег не очень удивлён.
Женщину увидел молодую
Он на нём, за нею виден скиф.
Натянул тот тетиву тугую -
Отлучит от дел сейчас мирских.
Крылья у дракона ходят плавно.
Он стратегу странно подмигнул,
Улыбнулся вдруг ему забавно
И... огонь из пасти изрыгнул.
Но стрела Мико была быстрее,
Вынырнув из пламени, она
Смерть стратегу принести успеет
Перед тем, как вырастет стена
Жара и огня. Для Диомеда
От стрелы почётней даже смерть.
А богиня с именем Победа
Будет его участь лицезреть.

Смерть стратега тут черту подводит
Планам, что он строил наперёд.
Он не думал о таком походе -
Должен был победным стать поход.
И в мечтах маячила статуя,
Коей Диомеда наградят,
И встречает Аттика, ликуя,
Все о Диомеде говорят.
Но огня стеною стать успела
Вся трирема, где лежит стратег.
Сыновья его не встретят тело -
В пепел обратится человек.
В пепел, жаром брошенный на ветер;
Ветром разнесённый по волнам -
Диомеда больше нет на свете.
Может быть, он лишь приснился нам?

Флот Афин кильватерной колонной
Мимо скифов в море курс держал.
Не летают стаями драконы -
И его один лишь провожал.
Но ещё пиратские камары
Ждали, что отстанет кто-то вдруг.
Вёсел их ритмичные удары
Совпадут с движениями рук.

Греков, тех, что выбрались на берег,
Скифы в их же лагерь отвели.
Разве будут здесь считать потери?
Здесь, почти что на краю земли.

А дракон круги всё расширяет,
И его "курлы" так близко нам.
Косит глазом... он-то понимает,
Что настало время и словам.

- Дра, уже пора нам возвращаться -
Афиняне в море далеко.
Эй, негодник, хватит издеваться!
Погляди-ка на него, Мико!

И через плечо ты обернулась.
Может быть, тебя обжёг мой взгляд?
Только вдруг ты дёрнулась, запнулась
И вернула голову назад.

- Таргитай, наверное, заждался, -
Для чего-то выплеснул я вдруг,
Сам не ожидая... и замялся:
- Он не самый... но мой старый друг...
А с тобой мы, Море, побратимы.
Побратим для скифа - это жизнь...
Жизнь! Простор наш невообразимый! -
Крикнул я и поднял руки ввысь:
- Мы свободны! Может ненадолго.
Дра, неси-ка нас к себе домой.

Море на меня взглянула колко:
- Что бы это значило, друг мой? 

(продолжение следует ) 

- Я пока ещё и сам не знаю.

Дра, летя, вдруг заложил вираж
И, ещё нас выше поднимая,
Прямо полетел питомец наш.  

Мы прервём на этом цепь событий,
Раз уж вышли здесь на путь прямой.
Сколько ждёт нас впереди открытий?
Сколько жизней?
                                  Ах ты ж, боже ж мой!

Так хочется порой уйти в запой...
Уже я вижу маску удивления...
Не бойся так! Нырнуть лишь с головой
Я в новое хочу стихотворение.
А там ещё, ещё, ещё одно...
Я по натуре человек запойный.
Но заменяя чтением вино,
Считаю это участью достойной...
Читать, писать, любить... уйти в запой!
Отдаться, наслаждаясь тем порывом.
В душе терять от этого покой
И... пьяным быть... и бешено счастливым!
******

Я с широко открытыми глазами
Иду, мои герои, вслед за вами!

Снова вижу я любимый профиль,
Царственный твой полуоборот,
В разговоре приоткрытый рот,
И уже я слышу запах кофе.

В турке поднимается вверх пена,
Аромат ещё сильней пошёл.
Чашечки поставлены на стол,
Сахар и пирожные из Вены.

С детства я предпочитал эклеры,
Потому что не было других.
Здесь - из Вены! Вид один лишь их
Разбудил мне аппетит сверх меры.

Наблюдала ты и улыбалась,
Видя, как меняется лицо.
Вот и села ты в конце концов...
А из Вены... этих... не осталось!

На тебя гляжу собачьим взглядом,
А язык облизывает рот...
Царственный твой полуоборот,
Чашечка в руке - пьёшь кофе рядом. 
******

ТРИПТИХ XVIII ВЕКА

                                                     Картины из жизни фельдмаршала
                                                     российского Б. П. Шереметева.

ПАРСУНА ПЕРВАЯ:
"НА АССАМБЛЕЕ".

Зал полон был и было говорливо,
Шуршали платья, шпорами звеня,
Все кавалеры, глядя горделиво,
Пред дамами кружились, семеня.

Вот – новшество. Да, вот вам ассамблея*.
В разгаре самом, сотнею свечей
Зал освещён, и гости, уже млея,
Но привыкали к царству ассамблей.
Оркестр, разместившись на балконе,
Вдруг заиграл, всем ублажая слух.
И первыми на круг же вышли ОНЕ –
С царицей царь. Царь крикнул: «Всем на круг!»

Круг парами стал быстро наполняться –
Никто не смел ослушаться царя.
Шли танцевать, шагать и спотыкаться.
Шарашились, улыбкой всех даря.
Но – «танцевали». Только Шереметев**
Один стоять остался у окна.
И, мимо проносясь, его заметив,
Царь крикнул, что прилежность не видна.
Тот улыбнулся и пожал плечами:
Мол, не умею, не с кем. Вот – стоим.
Но царь, не успокоившись речами
Минут чрез пять явился перед ним,
Ведя с собой особу молодую
В шелках зелёных, глаз не отвести:

-Борис Петрович, вот, рекомендую –
Аннет Петровна***. Всё, танцуй, иди!

-Но не умею я!

-Чтоб я на ассамблее
Не слышал этого. Всё, Аннушка, учи!
А ты, Борис Петрович, посмелее.
Но ножек тётушке моей не оттопчи!

Царь улетел к оставленной супруге.
Стоять остался истуканом граф.

-Борис Петрович, нас же ждут на круге!

Шагнул фельдмаршал, чуть ли не упав.

-Не будем огорчать мы государя.

-Да, да, -сказал, пытаясь даму ухватить.-
Я ж не могу в грязь здесь лицом ударить...

-Не так. На талию мне руку положить...
Вы ж кавалер... Вот так... Теперь ведите...
Вот так, вот... Ногу правую вперёд.

-Ох, виноват,- бормочет,- ох, простите,
Ах, извините,- вытирая пот.

Но Аннушка-то и не обижалась,-
«Так он забавен, так на всё готов»-
Открыв свой ротик, радостно смеялась,
Сверкая ярким жемчугом зубов.

Закончили с игрою музыканты.
Борис Петрович облегчённо: «Фу-ух!»

-Я вижу в Вас сокрытые таланты,-
Смеясь, она,- переведите дух!
Под руку взяв:- Идёмте к государю.
Он поручил – в ответе я за Вас.

-Ну, как?- вопрос царя.- В грязь не ударил?

-Всё получается,- Она царю тот час.

-Что ж, Анница, к концу чтоб ассамблеи
Борис Петрович у меня всё мог.

-Да, уж стараюсь, государь,- проблеял.

Царь:- Русскую! – Как подводя итог.

Как женщинам одним лишь и присуще,
Подпрыгнув грациозно и легко:
-Ну!..- поощрила ласково-зовуще.

А тут и царь плясал недалеко.
Пришлось фельдмаршалу, – топ-топ, -
куда деваться,
На круг, гремя ботфортами, сходить.
А Аннушка учила его танцам –
Сам царь дал поручение – учить!

Аннет Петровна много и смеялась,
Невольно заражая и его
Своим весельем. Пляскам отдавалась
В руках у кавалера своего.
Уже и хохотушка начинала
Нам нравиться: «Эх, сбросить бы так лет...».
Она же порученье выполняла –
И всё-таки с ней был, как тет-а-тет.

Царь Пётр его, в одну из передышек,
В одну из комнат за собой увлёк.
Сидит, покуривает, трубкой своей пышет.
А, выпив рейнского, он, как-то вдруг изрёк:
-Как ассамблея? Нравится?

-Конечно!-
Желая угодить.

-А Аннушка моя?

-Чудесная. Вот прямо – друг сердечный!

-Что ж, хорошо! Назавтре у меня!
Пожалуй в кабинет, там потолкуем.

Уж после рейнского фигуры и все ПА...
Да, что там – ПА. Ботфортами рисуем.
Не будем уж на ножки наступать.
-Вы молодец!- она его хвалила.
И, слушая её, он молодел
И чувствовал – подкатывает сила
Комком под горло, аж слегка зардел...
*
За смех её прозвал он – Колокольчик.
Да, мысленно её так и назвал.
«Ах, сбросить бы годочков, ну, хоть сколько...
Ну, сколько там?..»- Борис Петрович спал.
------------------
*Ассамблея - прообраз дворянского бала. Введены Петром I в
культурную жизнь русского общества.
**Шереметев Борис Петрович – граф, фельдмаршал русской армии,
сподвижник Петра I.
***Анна Петровна Нарышкина – была замужем за дядей Петра I
Львом Кирилловичем Нарышкиным.
******
******

ПАРСУНА ВТОРАЯ:
"СГОВОР".

Прохладно утром, но на солнце парит.
Борис Петрович, помня уговор,
Как велено, явился к государю –
В приёмной люди. Поднимает взор,
Но адъютант, фельдмаршала увидев,
Сказал ему, от солнца щуря глаз:
- Борис Петрович, право, проходите,
Давно справлялся государь о вас.

Царь с корабельным мастером склонился
Над чертежом, лежавшим на столе.
И Меншиков ещё здесь находился
С загадочною маской на челе.

Царь: - Так, форштевень делаем мы круче…
Вот тут уже я угол указал…
Так более надёжности получим…
Шпангоуты согласно сих лекал…

Увидел Шереметева: - Садитесь,
Борис Петрович, я освобожусь,
Ну, что вы, право слово, так рядитесь,
Тогда уже и вами я займусь.

Он мастеру ещё дал указаний,
Как показалось, даже второпях,
Чертёж свернул, отдал: - Итог деяний.
Ступай, через часок на стапелях.

Он трубку закурил, и дым пуская,
Что запах табака вокруг пошёл.

- Как ассамблея-то вчера? – царь улыбаясь.

- Пётр Алексеевич, вроде хорошо!

- Ну вот, знать, распрощалися со скукой.
Фельдмаршал, ты обманывал меня.
Вчера-то, помнишь? – Пётр просюсюкал:
- Как там: «Едва лишь влажу на коня».
А сам на ассамблее отчубучил,
Что конь твой. А, Данилыч, ты ж видал?

- А то, мин херц! Скажу я даже лучше:
Дивился, как фельдмаршал наш скакал.

- Борис Петрович, надо бы жениться!

У Шереметева глаза на лоб. Он: - Мне?

- Не нам же, - рот ухмылкою кривится,
- Имеем мы с светлейшим по жене.
Борис Петрович, за тобою дело.

- Но мне же шестьдесят, - и поутих.
Чуть-чуть подумал, продолжал несмело:
- Пётр Алексеич, ну какой жених?

- Ну вот чего, скажи ты мне, боишься?
Не бойся, не испортишь борозды.
Надеюсь, что не очень удивишься,
Когда узнаешь про невесту ты?
Сосватали…

- Кого?

- Анну Петровну!

- Анну Петровну? Но она дитя!

-Борис Петрович, вы дышите ровно, -
И не поймёшь, как сказано – шутя?
- Скажу тебе – она, во-первых, баба!
К тому же распочатая давно.
Вдова! Немного нравится хотя бы?
Ужель, Борис Петрович всё равно?
Вдова она – по мужику тоскует.

- Но у меня же сын старшей ея!

- При чём тут сын? Меня не он волнует.
Кого мы женим? – не его – тебя!
Короче так: раз на коня ты «влазишь»,
То взлезешь без труда и на неё.

Тут Меншиков заржал: - Мин херц, не сглазишь?

Царь криво усмехнулся: - Он смогёт!

А Шереметев попросту растерян.
Конечно же, чего греха таить,
Аннет Петровна – он скорей уверен –
Понравилась. Но сможет ли любить?
И весела она, и добродушна.
Что скажешь тут? Красива, наконец.
Наверняка же будет и послушна.
А долг супружеский? Ведь он же не юнец!

- Гляжу, со мной не хочешь породниться,
Борис Петрович?

- Это… То есть как?

- На ней мой дядя восхотел жениться,
Нарышкин Лев – сейчас на небесах.
Сие что значит? Что она мне тётка.
Ты дядей станешь. Женишься на ней?
У баб ведь только наших ум короткий,
А ты – фельдмаршал! Будь же посмелей.
Не хочется?

- Ах, государь, да что ты, –
Забормотал, - конечно, это честь…
Но как она?

- Коль не было б охоты…
Не стала бы на ассамблее лезть.
Ты думаешь, случайно я подсунул
Тебе её?

Граф обречённо: - Что ж…
Пылинку он невидимую сдунул:
«Ужели я на жениха похож?».

Но царь не дал фельдмаршалу докончить
Ни мысленный, ни просто разговор.
Стал голос государя как-то звонче,
И графу он, как вынес приговор:
- Всё, братцы, через месяц обвенчаем,
И за столы. А мне пора вперёд.
Четыреста рублей, чай, получаю,
Как мастер я судостроитель, в год.
Отрабатывать надо!
******
******

ПАРСУНА ТРЕТЬЯ:
"ДЯДЯ И ПЛЕМЯШ".

Брак совершён и первой брачной ночи
Объятия раскрыты. Сладкий грех
Восполнит всё, когда жена захочет.
И графа ночью полный ждал успех.
Он, отдышавшись, удовлетворённый,
Решился неожиданно спросить
(Семь лет без мужа – срок, увы, огромный,
И не могла она не согрешить):

- Скажи мне, Аннушка, ведь у тебя же были
Поклонники?

- Да! Не уродка, чай!

- Кто, например? – глаза на ней застыли.

- Какой вы любопытный! – невзначай
Грудь оголила: - А зачем вам это?

- Простите, просто интересно… так…

- Сейчас поклонников у Анны нету.
Ужель хотите вы попасть впросак?
Поклонник главный – вы, Борис Петрович!
И боле никого знать не хочу.
Вы – главное из всех моих сокровищ.
Об остальном же просто промолчу.

Как было мудро это предложенье,
Его Борис Петрович оценил.
Зачем искать чужие прегрешенья,
Когда тебе сейчас сей образ мил?

Не стал касаться боле скользкой темы,
С женою разговора затевать.
Но – любопытство! Им страдаем все мы –
Стал стороной фельдмаршал выяснять.
Довыяснялся. Аннушка грешила…
Не с кем-нибудь – с племянником самим.
Борис Петрович понял…. Вражья сила,
Вот почему царь в разговоре с ним,
Едва лишь словом он её коснётся,
Так начинает шутки отпускать.
Всё ждал, когда семьёй обзаведётся,
Но сможет ли себя он обуздать?

«Нажил двух дочерей с Екатериной,
А ныне обвенчался, наконец.
Свою метрессу взял и мне подвинул.
Ай Пётр Алексеич! Ай хитрец!
Царю всё можно – кто об этом спорит?
Всё, боле ничего знать не хочу!».

Не стал скабрезных он искать историй –
Где, кто, кому, когда держал свечу.

А с Анной будущее строить нужно,
Уходят в тень все прошлые дела.
Тем более жена призналась мужу:
- Борис Петрович, вроде понесла.
Не радость разве это, вот скажите,
Для мужа, да таких преклонных лет.

- Ах, милая моя, прошу, простите
Мне эти слёзы. Вот спасибо. Нет,
Не высказать…. Уважила…

Кто знает
Пути своей извилистой судьбы?
Родится кто-то, кто-то умирает,
Всё меньше сил с годами для борьбы.
Годами нам чиниться не престало,
Когда царю потребен своему.
Хоть государь расщедрился немало –
Два месяца «медовых» одному.

Встречает его Пётр, усмехаясь:
- Ну что, сам управляешься, жених?
Помощников не надо?

- Сам справляюсь, –
Аж побледнел от грубых слов таких.

- Ты не серчай, - и взгляд Петра мягчает, –
Что вызвал-то: ведь тут явился слух –
В Курляндии швед транспорт собирает.
Нуждается в нём очень Карлус-друг.
Чтоб не было у Карлуса прибытку,
Вам выехать туда и надлежит,
Чтоб на корню пресечь сию попытку.
На сборы сколь потратить предстоит?

- Я полагаю, что три дня достанет.

- Ты постарайся уложиться в два,
И в путь. Чай, засиделся. Своей Анне
Петровне только кланяйся сперва.

- Спасибо, государь, - ответил сухо.

- Борис Петрович, ты уж поспешай, –
И ближе подойдя, почти что в ухо:
- А сердце не держи на племяша.

- Какого племяша? – Он, как споткнулся.

- Так ты ж мне дядя ныне. Так сужу.

- А-а, - Шереметев даже улыбнулся. –
Я, Пётр Алексеич, не держу.
Ей-ей. Не смею.

Голова камергера

А вот и ложе, где почил он в бозе... Петру I

Питерские навеивания 3