Форум

Цитата от Эмили (27-12-2014 18:15):

        Эмили, замечательно-красивые слова... возле них хочется помолчать.. в задумчивости.
 С наступающим! Душевных теплых праздников и плодотворного   2015-го!

Покажите мне тех уродов,

Говорящих, им мир не нужен!

Призывающие всех сбродов

Убивать людей безоружных.

Впрочем, их не скрывают экраны,

Тиражируют, как героев.

И устроят войну в странах,

С неугодным для них строем.

Двадцать первый век за окном,

Называют людей скотом,

Каннибалы они, убийцы,

«Поедают» чужие жизни.

Вспухли их мозги от проказы -

Убивать отдают приказы.

И не слышат призыва к миру

Ненасытные эти вампиры.

Им никто, и бог не указ -

Ненавидят и вас, и нас,

Потому до сих пор на свете

От войны погибают дети.

Для уродов совсем не значит,

Если кто-то от горя плачет,

Безразличны и стоны, и кровь,

И убитая ими любовь!

Цитата от Эмили (25-01-2015 02:10):

Цитата от Эмили (25-01-2015 13:36):

ДОНБАСС С РОССИЕЙ - СЛАВА НОВОРОССИИ !!!!
сегодня в 13:54
Письмо Украинки: Простите нас, Родные Россияне

В воскресенье вечером мы получили по электронной почте письмо от Юнны Мориц вот такого содержания: "Мы вчера перетащили на мой фейсбук русское стихотворение молодой украинской девушки, где она просит прощения у России. Там же её фото в "вышиванке", лицо - красивое! Эти стихи - очень благородный, воистину правозащитный поступок. А все "претензии" к рифмам и прочим мелким глупостям "поэтики" - должны заткнуться и замолчать рядом с поступком этой девушки. Почему бы вам не дать её стихотворение с портретом в "Комсомолке"?
Простите нас, родные россияне! Ирина САМАРИНА

Простите нас, родные россияне,
Пока ещё вращается Земля,
Мы братьями Вам быть не перестали,
Вас предала не Родина моя,

Не люди, что на площадь выходили,
Пытаясь наболевшее сказать,
А те, кто нашу Родину купили,
Купили, чтобы выгодно продать.

Правители приходят и уходят,
Кого-то помнят долго и добром,
Но комом каждый президент выходит,
Как первый блин, в моём краю родном,

Нас ссорили с экранов и смеялись,
Что разругались братья в пух и прах,
Но верим, мы в душе людьми остались,
И понесём друг друга на руках;
?
Когда из нас кого-то ранят в спину,
Не будем о гражданстве вспоминать,
Я верю, что не может Украина
На братские народы наплевать.

Простите нас, что вас не пропускаем
На собственных границах как врагов,
Простите, что каналам доверяем,
Где нас считают всех за дураков,
?
Показывают войны, истерию,
И получают в долларах паёк,
Но нету Украины без России,
Как без ключа, не нужен и замок.
?
Мы все - одна семья, пусть разругались,
Но ссоры ведь случаются в семье;
И главное, чтоб мы людьми остались,
А не зверьми, готовыми к войне.
?
За Землю, за туманные идеи,
забыв о том, Что детям нужен мир!
Я думать по-другому не умею,
А мы для власти нашей просто тир,
?
Хотят - на нас же армию направят,
Хотят- на воздух нам введут налог;
Но разлюбить Россию не заставят,
Пока мы вместе, с нами Бог!

Цитата от Эмили (04-11-2013 17:14):

И  у нас  непогода,
Снег летит порошком,
И  на  сердце тревога,
На душе  снежный  ком.
За пургой  с  небом  серым
Нам весны  не видать.
Снег, туманы без меры..
Эавтра- слякоть опять.

Эмили, грусть Ваша  понятна! Все  иы  теперь - метеозависимы!)))

(это макет книги, которая сейчас находится в издательстве)
Звезда по имени Счастье. 
Роман.
Том 3
ГЛАВА 1
Ждите, сам подскажу, когда войти, — гарсон
оставляет меня в подсобной комнате.
От его слов будто пламя полыхнуло в груди, и сердце
колотится, чуть не выпрыгивает — он говорил так, словно
то, о чем заподозрила, было не раз, и только я оставалась
в неведении. Меня трясло от волнения, а под ладонью
в животе изо всех сил барахтался ребеночек, почув-
ствовавший мое беспокойство. Томлюсь в ожида-
нии. Прошла, казалось, вечность. Музыка в рестора-
не еще не началась, значит, ребята отдыхают.
И гарсона нет. Подумала, обманул, позовет Амира,
чтобы забрал меня. Как же медленно тянется время!
И тут появляется официант:
— Идемте! Доведу вас до угла коридора, а там пер-
вая дверь справа, открывайте нараспашку, и все уви-
дите!
Господи! Там что-то страшное, что обрушится на
мою жизнь, как смерч! Приказываю себе: вперед,
Юлия! Ты справишься! Ты сильная!
Быстро иду. В коридоре появился один из наших
ребят, но я уже распахиваю дверь гримерной. Уви-
денное повергло меня в шок: мой полуголый муж
«изучает» Камасутру с какой-то девицей, то есть
«трахает» ее!
Машинально стискиваю голову руками, словно
она сейчас разорвется от ужаса, пячусь назад, и вот-
вот завою, как раненая собака!
Амир поднимает голову, замечает меня, отрывает-
ся от партнерши и бросается за мной:
— Гюль, Гюль, постой, подожди, Гюль!
Разворачиваюсь, стремительно иду по коридору,
стискивая кулаки.
А там ребята, наблюдают молча.
Муж пытается ухватиться за меня, не удерживает-
ся на ногах, падает, цепляясь за мои ноги, распласты-
вается на полу.
Гневным голосом, но удивительно четко произ-
ношу:
— Пошел вон! Прочь!
Но он не дает мне сделать и шага, крепко ухватив-
шись за ноги:
— Прости меня, Гюль, прости!
— Только нелюбимую женщину так оскорбляют!
Прочь с моих глаз!
Дергаю одну ногу, вторую и, не оглядываясь,
устремляюсь к выходу. Необычайное спокойствие
овладело мной. Увидев на улице гарсона, отдаю ку-
пюру, благодарю за помощь. Пройдя через задний
двор ресторана, попадаю на улицу. Набираю номер
телефона Ахмад-Хана:
— Мне очень плохо, — произношу чуть слыш-
но, — помоги!

— Где ты, малышка? Сейчас же еду!
— Подъезжай к моему дому! Мне бы с ума не сой-
ти да ребенка не потерять.
Сажусь в такси. Звоню Сэлме:
— Собери необходимые вещи, пусть бабушка
Соня быстро оденет детей.
— Все поняла, — отвечает.
Машина мчится, а мне кажется, что еле тащится.
Дрожат мои губы, с трудом сдерживаю крик, гото-
вый вырваться из груди. Спокойно, Юля, ты пережи-
ла одно предательство, переживешь и это! Ты силь-
ная! Держись! Вот и увидела, откуда растут ноги его
ревности — из собственных пороков!
Таксист подкатил к воротам, расплачиваюсь, вы-
хожу, он уезжает. Резкая боль внизу живота застави-
ла застонать. В отчаянии взмолилась: доченька, не
покидай мой животик, тебе рано появляться на свет!
Одновременно подъехал Ахмад, выскочил из авто
и подхватил меня под руки.
— Что случилось, детка? Тебе больно?
— Ужасная боль! В больницу, скорее! Сэлме по-
звони, там собираются ехать со мной.
Он помог сесть на заднее сиденье, сообщил по те-
лефону о проблеме. Его глаза встревожены.
Проехали несколько кварталов от ворот дома,
а навстречу промелькнула машина одного из ребят
группы, но нас не разглядеть сквозь тонированные
стекла автомобиля Ахмада.
Хочется выть от горя! Слезы бегут — ребенка бы
сохранить! Спасибо этому человеку, откликнулся на
просьбу о помощи! Господи, что происходит? Меня
любят, боготворят и предают. Или я так слепа, что
ничего не замечаю? Гарсон говорил уверенно, когда
лучше войти в гримерку, значит, это было не раз. А я
верила каждому слову мужа, рожала детей, ношу еще
одного, а он в это время развлекается с другой!
Заверещал телефон.
— Гюль, почему тебя нет дома? — это Мустафа,
один из наших танцоров. — Амир концерт не может
отменить. Что я скажу ему?
— Что предательство — это нож в спину! Мой ад-
вокат свяжется с ним!
— У вас дети, подумай!
— Это ему нужно было думать!
Отключаю телефон. В памяти мелькают картины
произошедшего в ресторане события. Предатель!
Больше нет любви! Моя душа воет, разрывается на
части сердце. Застонала.
— Снова больно? — Ахмад обернулся.
Я горько заплакала, не в силах сдерживаться.
— Не плачь, девочка, не плачь, малышка, береги ре-
бенка! Ему там тоже нелегко, он плачет вместе с тобой.
Вот и больница! Спаситель несет меня в приемное
отделение. Осмотр врача и неутешительный диагноз:
опасность преждевременных родов вынуждает
остаться в стационаре, никаких передвижений быть
не может.
И Ахмад несет меня в палату.
— Прости, что потревожила тебя, мне больше не
к кому обратиться за помощью!
— Не говори так! Позволь заботиться о тебе!
Ни о чем не спрашиваю, разберись со своими мыс-
лями, сочтешь нужным — расскажешь. Я пришлю
тебе помощницу, — погладил мои волосы, поцеловал
в щеку и ушел.
Медсестра подключила капельницу.
Звоню домой.
— Тамара, я в больнице! Муж предал меня, сама
все видела. Сниму жилье, заберу детей, бабушку
и тебя, а пока будь там моими глазами и ушами.
— Не дури, Юлька! Это все принадлежит детям,
у тебя их вон сколько, и каждому надо что-то дать.
Я позабочусь о доме. Не отчаивайся, он не стоит тво-
их слез! Держись!
Не успела отключиться, звонит господин Усман.
— Дочка, Амир ищет тебя. Прошу, прости его!
— Это его выбор! Пусть подавится свободой! Я ве-
рила ему, он бросил мое имя под ноги! Предатель
снова предаст! Вам не стыдно его защищать?
— Подожди, дочка, он вырывает телефон.
— Где ты, Гюль? Куда приехать, любимая?
— Для тебя меня нет! — отключаю телефон. Веки
закрываются — действуют лекарства.
Кажется, боли нет. Сбоку что-то теплое, наверно,
солнышко пригрело. Сколько времени я в больнице?
Глаза не хочется открывать, словно увижу то, о чем
не подозревала. Наверно, впервые это случилось,
когда осталась дома с близнецами, а муж улетел на
гастроли.
Поворачиваюсь на бок, и вижу Амира: головой
прижался к моему животу и задремал, стоя на коле-
нях перед кроватью, глянул опухшими глазами, уро-
нил голову и словно заплакал.
Мерзавец, предает и рыдает! Актер!
— Убирайся отсюда! Ты похлеще Рафаэля! «Дочку
роди, девочку!» Видела, какую девочку ты хотел! По-
шел вон!
— Всю ночь тебя искал по улицам, по больницам!
Ругай меня, Гюль, заслужил! Не уйду, все вытерплю,
только прости, это не повторится!
В палату вошла женщина, удивительно похожая
на Сэлму, но чуть плотнее по комплекции.
— Госпожа, меня прислали ухаживать за вами.
Мое имя Фатима. Сообщите ваше решение.
Понятно, она от Ахмада.
Беру у нее мобильник.
— Благодарю вас за помощницу! Мне охрана нуж-
на, чтобы никто не нарушал покой.
Муж смотрит остановившимся взглядом.
— Зачем охрана? Ты моя жена! Не уйду!
— Не прикасайся, не хочу заразиться!
Муж возмущен. А на пороге врач.
— Что тут происходит? Выйдите, пожалуйста, мы
пытаемся сохранить ребенка, а вы заставляете го-
спожу нервничать.
— Не трудитесь выпроваживать, — Амир сел на
стул.
— Муж у вас очень беспокойный человек!
— Еще бы!
Врач вышла, он снова возле кровати.
— Не выгонишь! Я остаюсь!
— Все кончено! Разрушил семью! Меня опозорил,
показал, что тебе все равно — со мной быть или
с другой. Вон! Убирайся! Ай, ай! Фатима, зови вра-
ча! — Захлебываюсь слезами, губы дрожат, каждую
клеточку сводит судорогой.
Муж обхватил свою голову руками, твердит:
— Прости меня, Гюль! Прости, девочка моя!
Снова капельница. Врач рассматривает шрам на
моей руке, подозрительно глянула на Амира:
— Не беспокойте вашу жену! Мы делаем все не-
обходимое, сейчас она будет спать, идите домой, от-
дохнете и вернетесь.
— Нет, я останусь здесь!
Она больше не донимала его советами.
Закрываю глаза, шепчу:
— Иди, развлекайся! В дом не приводи, детей не
зарази!
Амир закрывает ладонями лицо...
Проснулась. В палате тишина. Капельница снята.
Возле кровати сидит Фатима.
— Ваш муж ушел. За дверью охрана. Господин, при-
славший меня к вам, просил сообщить о здоровье.
— Набери его телефон.
Она исполнила просьбу.
— Добрый день! Благодарю вас за заботу! Госпо-
дин нашел меня и в покое не оставит.
— Малышка, как твое самочувствие? Это главное.
— Снова нервничала, снова боль, капельница.
— Тебе категорически нельзя волноваться! Охра-
на его не пропустит, но он твой муж, реши этот во-
прос сама. Если сочтешь забрать детей и навсегда
покинуть его, я поступлю так, чтобы тебе не причи-
няли слез. Но это только твоя воля.
— Найди мне, пожалуйста, надежного адвоката!
— Все сделаю, сейчас думай только о ребенке! Ни-
чего не бойся, малышка, я всегда рядом.
— Верю тебе.
За дверью шум. Стук, и входит охранник.
— К вам господин, говорит, он ваш муж.
— Пусть оставит меня в покое!
Амир ворвался, видимо, боролся с охранниками.
— Слушай внимательно, предатель, мира не будет!
— Ты моя жена и останешься ею навсегда! Убью
себя прямо здесь, если не простишь, — он вытащил
нож из внутреннего кармана жилета и приставил
к своему горлу.
Ужас сковал меня, слезы бегут ручейками. Мне
больно из-за его предательства, но он отец моих де-
тей! Ненавижу его! Или еще люблю?
— Ты мучаешь меня словами, голосом, поступка-
ми! Не губи ребенка! Мне нельзя нервничать! Уйди,
прошу тебя, уйди! — обессиленно замолкаю. Спо-
койно, Юля, он сейчас не в себе.
— Девочка моя, прости, умоляю! Нет тебя дороже!
Приму любое наказание! Не отворачивайся от меня!
Не оставлю тебя здесь, пусть дома лечат.
— Замолчи! И спрячь нож! Спектакль устроил!
Меня зарежь, чтобы не видеть измен!
Не ответил, поднял меня на руки.
Фатима сидит у окна с ошалевшим взглядом, бо-
ясь пошевелиться.
— Не бойся, Фатима, господин шутит! Он любит
меня с ножом в руках, чтоб не убежала.
Вошла врач, видя эту сцену, похлопала в ладоши:
— Ах, браво! Значит, вы чувствуете себя хорошо.
— Отпустите мою жену домой! Обещаю, ни один
волосок не упадет с ее головы!
— Редко увидишь такого заботливого мужчину!
Он у вас просто сказочный принц! — Врач осыпала
Амира комплиментами.
А он красноречиво поглядывал на меня, договари-
ваясь привезти ее к нам домой для осмотра. Помощ-
нице не дал ко мне прикоснуться, сам, все сам. Вот
как вымаливает прощение!
— Гюль, помощницу возьмешь? Как скажешь, так
и будет!
У Фатимы от удивления округлились глаза — го-
сподин сам ухаживал за женой, а позволяет взять ее
на работу.
— Возьму.
Она схватила вещи и пошла за Амиром, он нес
меня на руках. Охранники, ничего не понимая, сле-
дом за нами. Во дворе больницы ребята в полном
составе. Господин Усман поцеловал меня в висок:
— Дочка, мы рады, что ты возвращаешься домой.
— Это не совсем то, о чем вы подумали.
Звоню с телефона Фатимы:
— Благодарю вас! Лечение продолжу дома. По-
мощницу забираю, скоро нужна будет няня.
— Рад, что тебе лучше! Старайся не паниковать!
В любой момент приду на помощь, только позови.
Скажи просто: конечно, там твой узурпатор.
— Конечно! Еще раз благодарю вас.
Сажусь в машину, и замечаю краем глаза автомо-
биль Ахмада. Смотрю Фатиме в глаза — она понима-
ет без слов.
Амир сияет улыбкой, он опять поймал Гюль в плен.
Въехали во двор. Навстречу бегут дети, окружили
меня, Сонечка Ивановна обнимает:
— Юленька! Слава богу, ты дома!
Обнимаю матушку, добрую женщину, ставшую
бабушкой моим детям, разделившую со мной жизнь
вдали от родных мест.
Встретить вышла Сэлма и вскрикнула радостно:
— Фатима! Сестра моя! Слава Аллаху, ты тоже бу-
дешь здесь работать!
Вот так дела, они сестры!
Ребята расселись за столом в ожидании ужина, со-
ветуют мне простить мужа.
Ну, нет, безропотно глотать обиды не собираюсь!
Раз простишь, и это будет повторяться.
— Вот что скажу Амиру, и пусть все об этом знают:
сейчас мне не за что тебя уважать! Ты не умеешь дер-
жать данное слово, мы поклялись хранить верность,
ты нарушил обещание! Перешагнул через меня ради
удовольствия на стороне, видимо, удовольствий со
мной больше нет, любовь кончилась! Поэтому боль-
ше тебе не верю, и нечего размахивать ножом, не
надо меня запугивать! Я человек отчаянный, тоже
могу махнуть острием и вены порезать! Не нравит-
ся — разведемся! Сможешь терпеть — терпи! Всем
приятного аппетита!
Тишина за столом.
Поднимаюсь в нашу комнату. Недавно он подарил
мне виллу за рождение мальчиков. И такой удар! Как
тяжело видеть кровать — думалось, это корабль на-
шей любви, оказалось, в его признаниях ложь, при-
крывающая измены.
Как была я наивна! Слепо верила в чудо:
Стану самой счастливой и любимой я буду!
Рой безмерных фантазий, чувств волшебные чары!
Но рассыпались разом все мои идеалы.
Бегу отсюда, не хочу видеть эти стены, дышать
воздухом обмана, им пропитана каждая вещь! К ма-
тушке, скорее, она согреет мою душу.
Сонечка Ивановна без слов поняла мои страдания:
— Доченька, поплачь, моя хорошая, тяжесть из
души выйдет. Лишь бы ребеночек был здоров! Бог
видит твои печали! Увы, любовь, как все на земле,
живет и умирает! Это всегда больно и обидно! Не
спеши принимать решение, дети любят его, и он их
любит, и тебя не отпустит. Но во лжи не дело жить,
либо одумается, либо горбатого только могила ис-
правит.
— Он противен, он мерзок, не хочу его видеть!
Пусто в сердце!
Вошел Амир, понурив голову.
— Мама, оставьте нас, пожалуйста!
Сонечка Ивановна тяжело вздохнула, тихо закры-
ла за собой дверь.
— Прости меня, Гюль! Вот, возьми, — он вытащил
ремень из брюк и протянул мне, — бей, так делал
мой отец, если я в чем-то провинился.
— С ума сошел? Я подниму на тебя руку? Меня
воспитали в уважении к мужчине. Это ты разруша-
ешь священные устои порядочных отношений в се-
мье! Восстанови передо мной свое имя! Прощу, когда
это произойдет. Дети должны видеть в тебе мужчину
и отца, которого мама уважает. А сейчас уходи, по-
сле другой женщины смотреть на тебя противно, не
говоря о чем-то большем!
Не ушел, лег возле кровати на ковер и будто за-
плакал. Обессилев от слез, я незаметно уснула и не
почувствовала, как он унес меня в нашу комнату.
Проснулась от его поцелуев, от шепота сладкой
лжи о любви, от его тела, разгоряченного танцем
страсти.
— Не хочу тебя! Ты мерзок! Не прикасайся! Неиз-
вестно, какую заразу подцепил! Убирайся! Ненави-
жу! Вон!
Меня трясло от обиды. Боль внизу живота.
Пришлось вызывать врача, снова капельницы.
Три дня живу в маминой комнате. На попытки
мужа к нежностям отвечаю откровенным презрени-
ем. Он не сдается, спит на раскладном кресле возле
двери, не давая возможности выйти, замыкает дверь,
чтобы я не ушла. Едим здесь, и дети приходят пои-
грать сюда.
Устала от осады, устроенной Амиром, вынуждает
простить его. Звоню адвокату, приглашаю на дом.
И вскоре он приехал.
Никто не ожидал, что я предприму этот шаг. Муж
так нервничал, что покрылся пятнами, категориче-
ски отказался от развода. Но выслушал все, что
предлагал юрист: брачный договор содержит четкое
условие: вторая измена будет основанием развода.
Ради прощения он подписал документ, скрипя
зубами!