Форум

                                                        Глава пятая.

                            Разговоры о любви. Горестные воспоминания.

    После Рождества в Молдавию пришла настоящая зима с морозами и обильными снегопадами. Радоваться долгожданному явлению природы мешал пронизывающий холод в квартирах. Промёрзшие стены в не- отапливаемых жилищах не могли прогреться от электронагревателей, буржуек и других сооружений по излучению тепла.  Именно в это время  Катя с Оксаной собрались  поехать  в Польшу за товаром. До этого Оксана регулярно ездила одна. У неё последнее время неплохо пошли дела, может потому, что появился опыт. Она уже  знала, чего и сколько нужно брать из продуктов на реализацию. У Кати, наоборот, всё «застряло» в вещах. Несмотря на это, Оксана уговорила  Катю поехать с ней в «кредит».

- Ну, чего зря сидеть без дела? Поедем вместе, сама увидишь, как выгодно работать с продуктами. А деньги отдашь, когда сможешь.

 И Катя согласилась, видя такое доброжелательство со стороны Оксаны. Их отношения, недавно начавшиеся после той первой совместной поездки в Польшу, всё больше и больше теплели. Им было интересно общаться друг с другом. Теперь они почти каждый день созванивались по телефону, и каждый раз им было о чём поговорить, а говорили, в основном, о текущих делах. Катя в душе не переставала удивляться Оксане, что та оказалась совсем не глупой,  практичной, а главное, доброй девушкой. Особенно, это почувствовалось после их  совместного посещения церковного богослужения. Если и был до этого между ними  «лёд» недопонимания, то и он незаметно растаял. Но, несмотря на всё это, девушки оставались очень разными людьми, с разными взглядами на жизнь. Тем ни менее,  это их  не отталкивало, а наоборот, интерес друг к другу только возрастал. Их неоконченный разговор по душам, начатый Катей, ждал своего продолжения!

    Народ в автобусе был сборный, как всегда состоял из женщин всех возрастов, национальностей и образований. Всех гнала всеобщая нужда и стремление выжить.  Одевались очень тепло, без  всяких скидок на красоту и кокетство. Впереди их ждали до костей промозглые ночи в автобусе, туда и обратно. Когда едешь, вроде не так чувствуется, но стоит остановиться, как сразу леденящий холод пронизывает насквозь все одежды. Никакая  печка, включаемая водителем, не спасает, а только душит выхлопными газами сгоревшей солярки.

   Поздно вечером доехали до первой таможни и встали в хвосте длинной очереди из машин и автобусов.  Какое-то время все ещё продолжали спать, убаюканные дорогой, водитель,  кажется, тоже задремал со всеми. Но вскоре холод всё сильнее и сильнее стал подбираться  снизу, проникая через всю одежду. Быстрее всего промерзали ноги, ступни, никакие  тёплые носки, меховые  обувки  не спасали. Посидев ещё немного в темноте, все стали просыпаться. Водитель включил печку и свет в салоне.

-Кому на выход, просыпайтесь – громко сказал  он, чтобы  разом выпустить народ по нужде на улицу.

- Ноги замёрзли так, что я даже пальцев  не чувствую. Попрыгать что ли, чтоб согреться!?- чуть ни плача говорила Катя, выходя из автобуса. С улицы все  вернулись ещё более замёрзшие, в автобусе уже показалось теплее.

 Как по команде все зашуршали, зашелестели пакетами, доставая дорожную провизию. Катя первым делом достала термос с горячим чаем, чтобы  согреть руки  о кружку, но её остановила Оксана.

- Этим не согреешься, только чай зря остудишь, а он нам утром, как воздух понадобиться. Лучше и не открывай зря, пока….  Греться будем другим способом, здесь только «градусы»  не дадут простудиться.

  И она достала из  своей сумки красивую бутылку  «виски» с золотой наклейкой.

 - Будем греться нашей горилкой, за границей она «Виски» называется, а всё один хрен, только кто из чего гонит, – деловито рассуждала Оксана, раскладывая еду на расстеленное полотенце на коленях обеих девушек. Катя, увидев, что ей предлагают пить самогон,  начала отказываться.

- Нет, нет! Оксана, я водку и самогон, вообще, пить не могу, меня может сразу вырвать. Если бы вино, то ещё можно было бы….-  

- Какое вино в мороз!  Я тебе не ради удовольствия предлагаю эту гадость пить,  а как лекарство от простуды. Вспомни, как на войне  наши солдаты грелись, только одним спиртом и спасались. Думаешь, мне эти «виски» нравятся, но другого выхода просто нет. Посмотри, весь  автобус так греется и спасается от воспаления легких…

  Катя посмотрела на соседей напротив, потом кругом и поняла, что Оксана не врёт. Все, кто тайком, а кто открыто прикладывались к стаканчикам, потом, морщась, быстро заедали, чем Бог послал. Перекрестившись в душе, Катя с закрытыми глазами быстро проглотила жгучую жидкость и  запила сладкой водой, которую ей подала Оксана. Закусывая  бутербродом,   напряжённо к себе прислушивалась, ожидая, что же будет дальше, она боялась, что  слишком много выпила.

- Очень  м..но..го ..налила –   заплетающимся языком проговорила она.

- Ешь, ешь, ничего не много, зато сейчас сразу согреешься, - заверила её опытная в таких делах подруга. И действительно, Катя с удивлением, очень скоро почувствовала прихлынувшее тепло к ступням. Ей стало тепло, а главное, никакой тошноты она не почувствовала. Наоборот,   захотелось есть. Оксана радостно воскликнула.

- А я тебе что говорила, правда же, ноги сразу согрелись, будто батарейки подключили к сапогам. Теперь шевели, шевели  пальцами, чтобы подольше тепло сохранить в ногах.

После согревающих напитков, у женщин разыгрался зверский  аппетит. Все  наперебой угощали соседей своими закусками.

- Девочки,  а сала моего с чесноком, ни хотите? А у нас фаршированные  перцы и  синие, а кто хочет грибочков маринованных?  – неслось отовсюду по автобусу.  Водителя просто завалили угощениями, а он брал всё, ни от чего не отказывался. Он знал, что на обратной дороге все сгодится, такого изобилия уже ни у кого не будет. Кто-кто, а он  хорошо   знал об этом. После обильной еды   все раскраснелись, сразу разговорились, и начали понемногу   раздеваться. Первым делом поснимали  головные уборы. После  чая  кого-то сразу  потянуло в сон, а кто-то,  наоборот, только взбодрился…   Были и такие, кто, вообще,  пил всю дорогу туда и обратно, с перерывами на сон.

- И вот так каждый раз – сказала Оксана, глядя на не утихающую толпу.   - А я ведь не зря  войну  вспомнила, потому  что у нас  жизнь тоже, как на войне, только что  не стреляют. А давно ли стреляли в Приднестровье? -

Убрав всё съестное по сумкам, девчонки уселись, тесно прижавшись  друг к другу, чтобы было теплее.

   Слова  Оксаны  о войне сразу напомнили  о Сергее:

  - Где он, что с ним, может, и он в эти минуты  где-то замерзает, зима она ведь везде зима?

  Знакомая боль  пронзила грудь, и  непрошеные слёзы  навернулись на  глаза.  Катя до боли прикусила губы, чтобы они не выкатились из глаз. И хотя было темно, а Катя сидела молча, Оксана почувствовала перемену настроения подруги и догадалась о причине. Немного погодя,  осторожно начала:-

- Катя, Кать, прости за любопытство,  что слышно про него?

- В том - то и дело, что ничего не слышно… -  борясь с плачем, ответила Катя. Оксана решила больше не трогать подругу, но Катя, немного успокоившись, сама заговорила.

-Знаешь,   мне  кажется, что его родители, что-то узнали про него, но не хотят мне об этом говорить.

- А почему ты так решила?

- Раньше у них голоса, верней,  интонации были другие. А сейчас его мама будто  меня уговаривает:

- Ничего Катюша,  не переживай, не убивайся так, на всё воля Божья. –  успокаивает  меня.  -  А раньше у них был другой тон, и я их   уговаривала, -  

- Ну, это же хорошо, значит, они поняли.

- Хорошо то, хорошо, но зачем от меня что-то скрывать, будто я чужая ему, и меня его беда не касается. А может с ним что-то случилось, и они не хотят меня расстраивать, дескать, молодая, быстро успокоиться, забудет.  Мне так кажется, понимаешь.

- А что такого  могло с ним  случиться, чтобы от тебя скрывать? –

- Возможно,  не дай Бог, его сильно ранило, и он стал инвалидом, а то и, вообще, лежит прикованный к постели. А их просит, чтобы мне ничего не сообщали, - вслух размышляла Катя.

   Наступила   долгая  пауза.

 Оксана больше ничего не спрашивала, она думала:

- А что бы она, на месте Кати,  стала делать с инвалидом?

  Катя будто прочитала её мысли.

-  Знаешь, Оксана, я так сильно его люблю, что мне ничего не страшно, лишь бы он был жив, а в остальном, Господь поможет. Живут же инвалиды и на колясках, и на протезах, я об этом уже много думала. Ещё лучше здоровых людей  живут, когда любимый друг рядом-.

- А как бы он к тебе отнёсся, если бы с тобой такое случилось? Ведь всем парням  красивые,  да здоровые нужны, зачем им жена-калека?

Катя немного помолчала,  раздумывая,  потом ответила.

- Если честно, Оксана, то не знаю, как бы он поступил, но мне кажется, он меня тоже по - настоящему любит.

-  Но вы же постоянно из-за чего-то  ссорились, значит, были тому причины –  поинтересовалась Оксана.

- Были причины… - усмехнулась Катя, -  сначала одна, а потом другая…. Но перед самым расставанием мы помирились и обо всём  поговорили. Поняли друг друга. Как говориться, расставили все точки над «и».

Оксане нестерпимо  захотелось узнать, из-за чего же они могли ссориться, так любя друг друга. И она, чтобы не обидеть Катю своим любопытством, осторожно начала: -

- А может, он тебе изменял с Лариской? Ведь она так настойчиво продолжала  за ним  бегать?

- Может, и изменял, вполне возможно, но только не с Лариской. Об этом  я  бы  первая узнала.

- От кого?

- От неё самой.

И Катя рассказала Оксане про начало их отношений с Сергеем, и про происки Лариски. Оксана с интересом  выслушала и ждала, когда же ей расскажут о главных причинах ссор, о которых  все знали.  

 - Первый раз мы поссорились из-за моего отказа в интимной близости…- начала, было,  Катя, но Оксана не дала ей договорить.

- Так у вас не сразу… было? –  она не поверила  своим ушам. Она и раньше слышала от Борьки  язвительные намёки, что, дескать, Катька Серёжке не даёт, но не верила, что такое возможно.

- Ну, а когда у вас «это» случилось?  Через какое время? – не унималась Оксана.

-  А у нас «этого»,  вообще,  ещё  не было,… ни разу! -

- Как, не было?  И он тебя до сих пор не бросил, то есть не ушёл от тебя? – Оксана даже привстала с кресла,

   - Так что же это за любовь у вас  такая была, если тебе себя для любимого было жалко?  -  возмутилась она.

- Я думаю –  не обидевшись, отвечала Катя, - что  не бросил он меня потому, что у меня, вообще, ещё ни с кем не было…

- Как???  - Ты, что ли … до сих пор ещё…  девочка? Да быть такого не может! Ведь Лёлька со своим женихом, да и Анжелка,  наверное, тоже.. -  

- А что тут такого страшного?- увидев сильное изумление Оксаны, в свою очередь,   удивилась Катя.

- Да нет, ничего страшного нет. Просто я была уверенна, что так уже давно ни у кого не бывает. По крайней мере, у таких, как ты!

 - Каких таких? 

Нормальных, молодых, красивых -  с горячностью начала Оксана - Я бы ещё поняла, если бы так рассуждали…-  и она перечислила  имена школьных зубрилок с невзрачной внешностью. Стараясь не показывать  до конца своего сильного изумления, Оксана продолжала.

- Ну, почему Катя? Это же такая   МАЛОСТЬ,  если вы любите друг друга? Неужели тебе было жалко отдать себя всю любимому парню? Какая же может быть любовь без близости? Даже  дети  в детстве  идут на ЭТО ради любви… - и тут Оксана,  осеклась.  

 Наступила  небольшая пауза. Первая начала снова Оксана

  - А о Сергее ты подумала?   Ведь  он со школы жил с Лариской.  Как   только  он мог  терпеть твою холодность, не понятно?  Все ребята требуют от девчонок близости, а если нет, то  интерес пропадает, насколько я знаю…

- Почему терпел,  а потому,  наверное, и терпел, что любил, то есть любит! –  тут же поправившись, просто ответила Катя.

- А зачем, вообще, нужно терпеть?  Это до меня  не доходит?  Ты посмотри в кино, все любовные отношения с постели  начинаются.  Ты что из другого теста сделана и тебе  не хочется настоящих ласк с любимым парнем?

 Оксана, говоря эти слова шёпотом, близко придвинулась  к Кате, чтобы не было слышно соседям.

- Что тебе рядом с ним самой  этого ни хотелось? – шепотом повторила она  вопрос, в полумраке вглядываясь в лицо подруги.

- Конечно, хотелось – так же шёпотом отвечала Катя – только меня к нему больше  «верхом»  тянуло, а не «низом», я не знаю, как тебе это объяснить.

- А я понимаю, это потому, что ты ещё никогда «этого» не пробовала – сделала вывод Оксана, а сама подумала – неужели так бывает, и она не притворяется?

Увидев неподдельное удивление и непонимание  новой подруги к её несостоявшимся интимным отношениям с любимым парнем, Катя задумалась. Краткого ответа  не находилось, но  захотелось  объяснить своё поведение:-

-  Знаешь,   сначала  я  об « этом»,   как и ты думала.  И сама не представляла, что   так  буду относиться к этому вопросу, когда  время придёт. Мои взгляды изменились   сами   собой и даже не от меня!  А себя  я  не  жалела!  Я  наши неокрепшие чувства  берегла!   Мы с ним тогда только – только  начали встречаться. Дело в том, что  преждевременная  телесная сладость убивает духовную радость -  ответила  Катя, вспоминая  их первую   тёмную - тёплую ночь и мокрый песок под ногами.  

 - Катя, откуда у тебя такие предрассудки?

   - Это не предрассудки, это религиозная мораль, и я с ней согласна.

-   Про твоё религиозное воспитание в классе знали, только  не верилось. Ты ничем от всех не отличалась – подумала Оксана, а вслух спросила:

-А скажи честно Катя, тебя сейчас ни тяготит такое воспитание?

- Тебе ни хотелось бунтовать?  Мне моя мать с детства  тоже всё запрещала, а я,  наоборот, делала ей назло. Сейчас, когда она от меня отстала, я сама  не хочу заниматься тем, что её всегда злило.

- Бунтовать не хотелось, потому  что мне никто никогда ничего не запрещал, мне только советовали. А я уже сама понимала, что мне надо, а что нет. А чаще мной «кто-то» руководил, особенно,  в критические моменты, как бы уберегал от скороспешных поступков.

- А тебе ни хотелось поступать так, как ты хочешь, а не так, как надо?!  - продолжала допытываться до истины Оксана.

 Она ещё что-то говорила, но Катя, прикрыв глаза, уже не слушала её… -             -  Бессмысленный разговор, - подумала она – надо кончать.

- Оксана, на сегодня хватит. Уже все спят и мы устали. Давай лучше тоже поспим, в другой раз поговорим.

   Оксана вместо ответа,  посмотрела на Катю, и хотя в салоне автобуса было  темно, ей стало ясно, что подруга больше  не хочет говорить  с ней на эту тему.

   Их автобус продолжал медленно двигаться по своей полосе, приближаясь к таможне.  Народ в автобусе постепенно успокаивался, кто-то уже спал, а кто-то тихо беседовал с соседом, как Катя с Оксаной. Дорожное «застолье» продолжалось только на задней площадке автобуса. Там, на продольном сидении – диване, прикрывшись водительской шторкой, не спеша, выпивала компания из постоянных челноков. Они придерживались девиза – «Пьяное состояние сокращает расстояние».

  Подруги замолчали,  делали вид, что задремали. Конечно, было бы лучше всего уснуть, чтобы скорее прошло время, но как назло, сон приходил только урывками.

- Она меня просто считает дурой и шлюхой, потому   не хочет обо всём говорить откровенно, - закрыв глаза, думала Оксана.

  Ей не верилось, что Катя действительно так религиозна, какой  стала её  мать. Её мать из-за веры,   махнула на себя рукой и сразу превратилась в пожилую женщину. Лилькина мать, подруга её юности, выглядела намного моложе,  Оксану это задевало. Разве можно выглядеть,  как Катя, жить общественной жизнью и при всём при этом,  быть глубоко религиозной, что даже хранить девственность? Настоящих верующих она знала, все они похожи друг на друга –  неухоженные , длинные юбки, тёмные платки, а главное,  нет радости в глазах, нет улыбок. Глядя на них, кажется, что ничто земное их не волнует. А Катя совсем другая, она весёлая,  жизнерадостная, по крайней мере, ещё недавно такой была, до расставания с Сергеем. А то, что она каждое воскресенье бывает в церкви, так это ещё ничего не значит. Сейчас многие туда стали ходить, сейчас даже   модно -  ходить в храмы, держать посты.  А может она просто хочет отгородиться от меня, ссылаясь на свою религиозность, - решила Оксана, вспоминая ответы Кати и её отказ  продолжать разговор. Видя,  не желание подруги посвящать её в  другое мировоззрение, ей ещё больше захотелось узнать  о нём.

      А в это самое время, Катя думала о том же. Скажи ей кто, ещё несколько лет назад, что они с Оксанкой Коваленко будут в близких, дружеских отношениях и та, на правах подруги, будет требовать от неё божественной откровенности. Никогда бы не поверила в такое!! Вот уж точно пути Господни неисповедимы, как и все Чудеса Его!! Катя давно и хорошо знала, что  неверующие люди не могут понять поступков верующего человека.   А значит, нет смысла «метать бисер перед свиньями». Но сейчас был совсем другой случай, и Катя понимала это. Оксана изменилась,  забросила  «лёгкую жизнь» путаны, и её душа  тянется к правде. А может, она захотела сама в себе разобраться?!  Это ведь я первая завела разговор по душам – вспомнила Катя их первую случайную встречу в автобусе. Я первая постучалась ей в душу. И теперь, когда мы подружились, ей  захотелось понять мои взгляды на любовь, секс и всё то, что она считает «такой малостью». Но как  же ей объяснить то, что объяснить невозможно, это можно только  душой   почувствовать!

- Господи помилуй, Господи помилуй, Вразуми Господи… - сама собой включилась в голове краткая молитва,  не мешая думать и вспоминать при этом.

  -  А ведь я сама ещё два года назад этого же не понимала.  И перед глазами сразу предстала любимая бабушка Маша и их деревенские встречи с разговорами о любви, сексе, девственности и браке.

 «Телесная сладость – убивает духовную радость… - врезались ей  тогда в голову неожиданные и  непонятные  слова бабушки. А ещё она вспомнила, как ей самой поначалу было неприятно слушать такие речи, всё внутри возмущалось и противилось божественным запретам.  «Противилось и возмущалось» - что-то очень знакомое промелькнуло в этом. У кого же  такое состояние  было, и она вспомнила у кого!  У её Сергея, когда он узнал о её религиозности.

Знакомая боль сдавила грудь при упоминании о нём, но Катя взяла себя в руки и продолжала вспоминать.

Первые сомнения в своей правоте появились у Кати после рассказа о святой Екатерине, а вернее после обсуждения  рассказа. Оказывается, святая Екатерина сначала была обычной земной девушкой,  и мечтала о том же, о чём мечтают  её сверстницы.  После рассказа о Святой, был рассказ о  жизни  её прабабушек. История её прабабушки Лизы показалась  знакомой, похожие историй были  описаны в  нашей литературе.   Первой вспомнилась -   героиня   романа  Толстого «Воскресенье». Похожие  жизненные  ситуации, но с разными поступками и разными концами.  У Толстого   его героини в Бога не верили, а потому,  кто под поезд бросался, кто в проститутки подавался. Маслова на Бога не надеялась, а,  только   винила его во всех своих бедах.  А  прабабушка Лиза – наоборот,  благодаря вере стала счастливой.  Может, кого другого эти рассказы  о Святой Екатерине и её прабабушке  не тронули бы вовсе, но Катю   затронули и даже очень.  Мало того, они  заставили задуматься о женском поведении вообще, и о своём в частности. Ей  захотелось быть похожей на этих  чистых  женщин, хотя бы немного,  хотя бы поступками…

 А мужчины, так они во все времена были мужчинами. Их  Господь создал  такими,  для продолжения рода человеческого. А женщин  для ПОРЯДКА  на Земле,  для  семьи  и  детей….

   Катя не заметила, как  погрузилась в сон.

   А автобус, миновавший  таможню, мягко катился по ночной дороге, освещая  путь зажжёнными фарами. Постепенно сон сморил всех в автобусе. Чтобы не спать,  водитель включил  негромко радио.

… Оксана  отчётливо увидела себя маленькой девочкой. Они шли с мамой в первый класс, в руке у неё был большой букет цветов. Сон  был, то ярким, запоминающимся, а то пропадал совсем, сменяясь  сонным сумбуром. А временами ей казалось, что она и вовсе не спит, а вспоминает….

  - Во сне Оксана  почувствовала себя ученицей четвёртого класса. Тогда, после весенних каникул она неожиданно  «резко» влюбилась в Борьку Смилянского, да так сильно, что просто «заболела» от этой любви. С утра до вечера, и  особенно,  ночью, думала только о нём. Потеряла  сон, аппетит,  настроение,  даже  мама заметила.

- Что с тобой Оксаночка, ты ни заболела?

 Борька и раньше ей нравился, как всем   девчонкам, но то было терпимо, тут же, произошло нечто. Оксана страдала, а Борька ничего  не замечал  был со всеми  весел и приветлив. Чтобы привлечь к себе его внимание, Оксана стала следить за своим внешним видом: чистила, гладила школьное платье. Завязывала разноцветные бантики в косички, меняла каждый день кружевные воротнички. Ничего не помогало. Лучше всех в классе одевалась Лёлька Вайнберг,  за ней не возможно было угнаться. Оксана чувствовала, что и Борька отмечает именно Лёльку больше всех девчонок, хотя вида не подаёт. У него, вообще, трудно было понять, когда он шутит, а когда говорит серьёзно. Борька первый  из  класса  стал отмечать все изменения  женской физиологии. Особенно,  эти изменения  были  заметны  на уроках физкультуры.  И Борька Смилянский шутливо, констатировал  проявления этого процесса:-

«О… Оксаночка или Людочка, и у тебя грудь наметилась, скоро уже  лифчик понадобится.  А ты,  Танюшка, почему сидишь не раздеваешься, форму забыла? Да? А… теперь  дошло,  тебе, наверное, нельзя сегодня? – вежливо интересовался  у одноклассниц  любознательный мальчик.

   И хотя его поведение было более,  чем нескромным,  он умел всё обернуть в безобидную  шутку. Он подавлял сверстников своей осведомлённостью, и при этом не казался  хамом, как другие. Подружке Лильке, Борька тоже нравился, но она относилась к этому легко. Она запросто бывала у Бориса с ребятами,  когда  он был  один дома.  Лилька с детства была «сладкоежка», а у Борьки всегда было полно  - конфет, печенья и она, не стесняясь, набивала  карманы  сладостями.  Сначала  к Борьке в гости Лилька ходила одна с ребятами,  потом стала звать с собой  девчонок. Девчонки, пошептавшись о чём – то с Лилькой, отказывались идти, но Лилька настойчиво продолжала их уговаривать. Что они там делали, Лилька держала в секрете, чтобы кто-нибудь ни проболтался родителям. Оксана  знала, что Лилька уже перецеловалась со всеми ребятами и с Борькой тоже. И ни как-нибудь, а по-взрослому … в губы! Пока подружка запросто целовалась по-взрослому, Оксана в это время «умирала» от  тайной неразделённой любви.

  -«Как жить, как жить без него? Что делать, что придумать, чтобы он меня заметил?» –  с такими мыслями начинались утренние пробуждения юной страдалицы.  Она плакала, не ела, не спала, и уже от своих мучений готова была на всё, чтобы только быть замеченной своей симпатией. Лилька знала о мучениях подружки, но никакого сочувствия не выказывала.  Наоборот,  старалась  больнее подколоть. 

- А Борька меня сегодня до остановки провожал, портфель  нёс всю дорогу. Оксана знала, что Лилька  врёт, и не поддавалась на её  провокации. Но однажды,  Лилька   предложила:-

- Раз ты так о нём страдаешь, иди сама к нему, и всё ему разреши, что он захочет! 

- А что он захочет? – наивно спросила Оксана.

- Ты что Оксанка совсем дурочка или притворяешься?  Ты что ничего не знаешь про «это»?

 И Лилька рассказала, что ей было известно об «этом», что она видела, слышала дома, когда все спали….   

 Говорила таинственным шёпотом, поглядывая по сторонам, будто сообщала военную тайну. Ничего ещё толком не понимая, все  знали  одно, что « это самое» -  не детское занятие  и за «это»  может влететь, как  от родителей, так  и от учителей, а то и ото всех одновременно. Никакая природа ещё не говорила в  недоразвитых детских телах, но интерес к запретной теме  постоянно разжигался  такими сексуально озабоченными детьми, как Лилька и Борька. Оксане от Лилькиных рассказов становилось страшно, а главное - очень стыдно!

- Как это всё снимать с себя  и… трусики,… да ещё перед мальчишками?  Они же  засмеют, стыд-то, какой!  - думала и говорила вслух она.

  На что Лилька авторитетно заявляла.

- Ну, и дура, если боишься. Так все взрослые   делают. Я сама видела, когда думали, что я сплю… - и она рассказывала, что бывает  у них дома ночью.

- Что, не веришь? – увидев изумление подруги, спросила Лилька.

- А думаешь, чем твоя мамка занимается, когда к ней ночью мужики приходят?

- А к нам никто ночью  не приходит! – обиделась Оксана, она знала, что «это»   позорное и постыдное  о чём запросто говорит болтушка Лилька. Увидев, что Оксанка обижается, Лилька  реабилитировалась.

- Да ты не обижайся, не обижайся. Ты просто ещё не знаешь, что ко всем женщинам, у которых нет мужа, ночью  приходят мужики, но это скрывают от детей! И к моей маме приходят, и к тёте Ларисе маминой подруге, и даже к старой  тёте Клаве. Я сколько раз слышала, когда они об этом друг другу рассказывали. А тётя Клава ещё хвастает, что к ней ходят молодые мужики и что она хоть куда ещё! Но она  врёт, потому, что  старая и толстая!

 В конце Лилька посоветовала  приглядеться к мужикам, которые приходят к матери.  Но никаких мужиков Оксана дома не видела. Она знала только одного дядю Валеру с маминой работы. Он несколько раз привозил им домой  в ящиках овощи и фрукты, которые мама покупала  на базе  для закруток на зиму.

Как ни боялась девочка Оксана неизвестного «этого», но пришлось  из – за любви смириться.  Страдать в одиночку  глупо,  убедила её  подружка Лилька.  Они пришли  тогда к Борьке всем классом с Верой Фёдоров  в конце учебного года. А потом Борька всех провожал, в конце проводов осталась небольшая группка ребят, которая вернулась  к нему домой, чтобы  снова пить чай с розовым вареньем и  шоколадным тортом….

    Чтобы быть  ближе к своей симпатии, Оксана стала чаще бывать у него дома, когда не было взрослых. Ей хотелось, чтобы он, наконец, понял, что она любит только его одного и из-за этого готова на всё. Она с непередаваемой нежностью прижималась к нему щекой, когда выпадала очередь быть с ним. С другими мальчишками ей было не интересно, но надо было меняться, как у взрослых. Лилька и другие девчонки из их компании ничем подобным не страдали, они с упоением изображали из себя легкомысленных,  красоток, которых нагляделись с экранов.

  Прошло время, но Оксана, ни сколько не приблизилась к своему кумиру. Борька по-прежнему никак  ни выделял её из  окружающих его девчонок. Он делал с ней свои «эксперименты», как с другими и больше ничего.  Оксана решила, что это оттого, что он просто не знает о её сильной любви к нему, и решила  открыться  ему.  До этого она ни раз говорила  о своей любви, но он не придавал значение её словам. Она долго искала подходящего случая, и, наконец, момент настал. Оксана была уверенна, что сразит легкомысленного  Борьку своим серьёзным чувством, потому, что никто его  так сильно не любит. Но как, же ей стало обидно, когда, недослушав до конца её признание, он нисколько не удивился,  а равнодушно сказал.

 - А я давно об этом знаю, Оксаночка.  Я тебя тоже люблю, но только не будь единоличницей. Я не люблю эгоисток.

 Оксане больше нечего было  сказать, она убежала домой и долго там ревела.   

   Ранним утром Оксана проснулась с мокрым  от слёз лицом.  В автобусе, было тихо, все спали, кроме водителя.

  Надо же – подумала она – будто наяву всё увидела.  Как это было давно и, кажется совсем недавно!  Какая же я была глупая и наивная дурочка!  А Борька ни до, и не после,  так и не проявил  к ней никакой симпатии, что только она ни делала. Первая детская любовь, в конце концов, закончилась  разочарованием, а потом равнодушием. Но, не сразу. До этого она ещё пыталась изображать из себя безразличную партнёршу, как советовала Лилька, и учил Борька.

- Не будьте эгоистками…-  часто повторял он девчонкам, которые влюблялись в него – нам это не нравиться.

  Затем был период уже в старших классах, когда она хотела вызвать у него ревность,  вешалась на других ребят, изображая страстную любовницу. Но, как назло, никто из ребят ей на самом деле  не нравился, и они это чувствовали. Затем наступило горькое разочарование в любви вообще, которой, по-видимому, просто нет, или ей не дано быть любимой.    

 Временами мучила злость на всех, а  на себя, особенно. К этому времени она выросла и закончила школу. В душе Оксана, несмотря  ни на что,  не была распутной девкой, и  детский стыд время от времени мучил её душу. Но она успокаивала себя тем, что не знает таких людей, т.е. девушек, которые живут иначе. А значит, на этом свете по-другому не бывает. А ей, просто не везёт. 

 Перелом в душе произошёл без всякой видимой причины. Однажды утром она проснулась другим человеком, который увидел себя  со стороны. Увидел и … ужаснулся! Как я живу! Почему я никому не нужна, как человек, как личность, почему?  Где же справедливость, где, правда? А тут ещё и мать стала совсем другой, спокойной, доброй. Мать свою перемену объяснила приходом  к вере в Бога. Оксана, как и всё её окружение,  не задумывалась о Боге, или считала, что Его  нет. Так всегда учили в школах, писали в прессе, но после развала страны, всё повернулось вспять. Всё,  что раньше отвергалось, стало утверждаться. И трудно было сразу разобраться, где временная мода, а где вечные ценности!  Скорей всего «модная» тема о Боге и на этот раз не коснулась бы Оксаны, если бы ни  «случайная» встреча»  с Катей Третьяковой.

                                        Глава шестая.

                             Гостеприимное кафе «Буна сара».

 Первый день шоптура в Польше прошёл , как никогда удачно. Оксане были известны  торговые точки, где недорого можно было купить качественные товары. Обычно такие места  не афишируются, но Оксана с Катей взяли с собой  двух новичков, соседок по автобусу. Оксана пожалела двух девчонок из захудалой молдавской  глубинки.  Старшую девушку  звали Аурикой,  она  была крупная, миловидная молдаваночка  с чёрными глазами, на вид 20-22-х лет. Вторая Ира – напротив,  миниатюрная, светленькая с голубыми глазами славяночка.  Ей  тоже   было, на вид,  лет  двадцать. Товаров на двоих они купили  немного, так как,  не это  была главная цель их поездки, говорили они.

Полтора года назад в Румынию на заработки уехала  двоюродная сестра Аурики. С тех пор они с ней ни разу  не виделись. Так вот,  на обратном пути, Аурика хотела найти свою родственницу. Точного адреса у неё не было, ей было только известно название того кафе, где официанткой работала её сестра Анжела. Специально ехать в гости в Румынию, чтобы   повидаться, у Аурики не было средств. А вот с шоптуром,  было и дешевле и выгоднее. Купленный товар можно будет  продать и тем самым покрыть расходы на поездку.

  Обратно автобус  из Польши  возвращался через Румынию, где планировалось  несколько  часовая остановка в  центре Бухареста.  Кафе, где работала сестра новой знакомой, тоже находилось где-то в центре города. Вот за эти несколько часов стоянки автобуса, с обеда до вечера, и предстояло отыскать в незнакомом городе кафе с названием «Буна сара»,  по-русски  -  «Добрый вечер».

      Седой многовековой Бухарест поразил новичков своим величием и стариной. Особенно на фоне нищенской жизни его граждан. Катя с Оксаной в первый день всё закупили, запаковали в большие дорожные сумки и погрузили в багажный  отсек автобуса. Теперь они были без забот и могли спокойно распоряжаться  оставшимся свободным временем. Денег у них осталось немного, но на кофе с мороженым хватало. Поэтому  они согласились помочь  новым знакомым, вместе с ними поискать в чужом городе выше названное кафе. Тем более, что знание Аурикой  молдавского языка, а он  идентичен румынскому языку, облегчало поиски.          

   Автобус припарковался в центре Бухареста на  большой площади. Кроме названия кафе,  Аурике были известны ещё приметы  его местонахождения - это большой дом со шпилем и почта. Покрутившись немного по старинным улочкам  города, и поспрашивая у прохожих, девчонки быстрее чем ожидали, нашли то самое кафе. Они остановились у трёхэтажного, отдельно стоящего здания, на первом этаже которого располагалось кафе  «Буна Сара».                                                                                                                                         После уличной сырости и пронизывающего холода,   в фойе кафе   показалось    тепло и уютно. А насыщенный запах жаренного молотого кофе,  был  визитной  карточкой  заграницы. Поговорив с одним сотрудником кафе, Аурика сообщила, что они пришли верно, и  её сестра скоро к ним выйдет.

 Как только девчонки оказались в приличной обстановке, им сразу стало неудобно за свой «базарный вид».   Первым делом поспешили  в дамскую комнату, где поснимали тёплые куртки, шапки, шарфы. Перед зеркалом расчесали волосы, поправили  чем нашлось скромный макияж, который до того  отсутствовал. Спасало то, что  кроме случайных посетителей, таких же, как они, никого в кафе не было.                           

  В  просторном зале сидели  две   смуглокожие,  прокуренные румынки  неопределённых  лет,  пили   чёрный кофе и курили, верней смолили одну за другой сигареты.  Аурика, на правах хозяйки, пригласила всех присесть подальше от курильщиц,  за столик  у окна  в зале.

 - А тут вечерами, наверное, не бедная публика отдыхает – заметила Оксана, разглядывая интерьер зала.

- Да уж, точно, что не с базаров – поддержала её Катя.                                               Пока девчонки разглядывали обстановку, Аурику  куда-то позвали. Её не было минут пять. Вернулась она уже вместе с долгожданной сестрой, симпатичной полноватой  женщиной лет тридцати. На простую официантку она была не похожа.  Держалась слишком уверенно. Одета  была в чёрное блестящее облегающее платье с укороченными рукавами, а  бордовые волосы,  небрежно заколотые  на макушке,  волнистыми прядями  спадали на  открытую  полную шею и декольте.

- Знакомьтесь, это моя сестра Анжела, которую мы,  наконец-то,  нашли – с гордостью  представила Аурика.

 Ей было  приятно, что её сестра так хорошо устроилась. Анжела с улыбкой начала  своё приветствие  на молдавском языке, но, поймав многозначительный взгляд сестры, сразу перешла на русский. Его тогда ещё  знали  все!                                                                                                                        Заговорили на общие темы, Анжела  расспрашивала  девчонок, откуда кто родом,   где  и с кем  кто  живёт, чем занимаются.                                                          Незаметно,  на столе появились чашечки с чёрным кофе  и вазочка с сахаром. Когда все пили кофе, Анжела разговаривала с сестрой на молдавском языке. Пока сёстры говорили о своём,  за столом   установилась полная тишина.   Все сидящие  за столом не понимали  молдавского языка.  Катя знала  язык   из  школьной программы, но этого было недостаточно, чтобы понимать быструю речь и свободно общаться  на бытовом уровне.  Оксана тоже не блистала знаниями, её подружка Лилька молдаванка с ней общалась на русском.   Было видно, что и подружка Аурики, Ира,  тоже языка не знала, но  изо всех сил прислушивалась к говорящим. По интонации речи можно было догадаться, что Анжела о чём-то  просит или уговаривает  сестру, а та  молчала,   раздумывала….

 Вообще, в такие моменты, когда кто-то говорит на незнакомом языке, а окружающие ничего не понимают, то последним всегда    неловко и неудобно. А конфуз  от одной мысли: « А вдруг сейчас, их … и  осуждают!» Закончив, наконец, решать  свои вопросы и увидев на столе пустые чашки, Анжела, как гостеприимная хозяйка,  очень  доброжелательно обратилась по-русски ко всем сидящим за столом.

- Ну, что мои дорогие, вы немножко согрелись? А теперь пора и пообедать по-настоящему,  с чем-нибудь более согревающим. Вы, наверное, в поездке и намёрзлись и проголодались без горячего? Правда, же!?

   Катя с Оксаной, услышав такое предложение, не сговариваясь, стали отказываться, ещё и потому, что были без денег. Обед в таком кафе -ресторане, наверное, стоил намного больше, чем располагали они. Аурика с Ирой, естественно молчали, они были в гостях. Девчонки уже пожалели, что не ушли сразу, когда ещё помнили  назад дорогу. Смущаясь ещё больше, оттого, что надо  лгать, Катя начала извиняться.

- Девочки, вы извините нас, но мы здесь посторонние люди. Вы угощайтесь, пожалуйста, без нас. Мы ведь  пошли с вами, чтобы  только кафе отыскать в чужом городе. И больше ничего….  Катя уже не знала, что ещё к этому добавить, чтобы поскорее уйти. - И, вообще, нам надо идти, у нас есть ещё дела… кое-какие… - сочиняла она из приличия.                                                              И это тоже  всем стало ясно! Над столом воцарилась тишина. Все молчали, только Аурика выразительно смотрела на сестру. Анжела не заставила себя долго ждать.

- Катя,  если я не ошибаюсь, ты меня не поняла. Вы все сегодня у нас в гостях, вместе с Аурикой. И мы не принимаем никаких возражений.

- Да, да, правда – радостно поддержала её  Аурика. - Девчонки оставайтесь с нами!   Мы же знаем, что у вас здесь нет никаких дел. А до отъезда автобуса ещё есть время. Потом все вместе и поедем… - и она перевела взгляд на сестру.

- Да, девчонки раз вы вместе сюда пришли, то вместе и уйдёте…, если конечно, захотите…. –   многозначительно посмотрев на всех, непонятно закончила Анжела. Эти последние её слова – « если, конечно, захотите»  сразу насторожили Катю. Что-то тут не то!  - молнией промелькнуло в  сознании.

- Господи помилуй, Господи помилуй… - тут же включилась сама собой спасительная молитва. В любой непонятной ситуации  всегда было так, т.е. просьба о помощи: - вразуми, спаси, огради!  Еще ничего, не понимая, что происходит, «кто-то» предостерегал её быть начеку.                                                      А, Катя, как раз,  в тот момент не знала, что происходит. С виду всё выглядело очень пристойно и даже очень доброжелательно. Если бы не эти слова. Она посмотрела на Оксану, чтобы увидеть её реакцию. Её новая подруга ничего не замечала, кроме радушия и неожиданного гостеприимства,  и была  растрогана приёмом.                                                    

   Когда Анжела отошла, наверное, распорядится насчёт обеда, Катя сразу обратилась  к Аурике.

- Аурика, ты пойми, мы не можем пользоваться вашим гостеприимством. Ведь твоя сестра здесь не хозяйка, чтобы всех подряд угощать обедами.  А у нас нет денег, чтобы за него заплатить. Единственно, что нам сейчас надо – это найти дорогу к нашему автобусу. Как эта площадь называется, где он стоит?

 Аурика была явно удивлена такой щепетильностью новой знакомой. Она впервые в жизни столкнулась с отказом нахаляву пообедать,  да ещё где?! В ресторане за границей!!

- Сейчас приедет шеф с гостями, и он приглашает нас  остаться. Анжела ему сказала, что приехали её родственницы из Молдавии, и он не против. Тут Аурика,  понизив голос до шепота,   придвинулась через стол поближе к Кате с Оксаной,  и продолжала:-                                                                                                      -   Он Анжелку очень любит и она теперь уже не простая официантка, а старший администратор кафе…                                                                                    Аурика быстрым шепотом сообщила ещё кучу подробностей про то, как хорошо устроилась её сестра в данном заведении. Катя, выслушав, посмотрела на свои часы, время было около трёх часов дня. Аурика тут же пояснила.

- А к автобусу вас и без нас довезут, если мы здесь останемся….                                 Ира удивлённо взглянула на свою подругу, а та незаметно сделала ей знак – дескать, молчи, потом объясню.                                                                                         «Что-то здесь не то – снова мелькнуло у Кати в голове, заметив эти манипуляции.

-  Ладно, посмотрим, что будет дальше – решила она».                                              Оксана сидела рядом абсолютно спокойная, ей всё казалось совершенно нормальным и даже очень! Тем более,  что уютный зал наполнялся вкусным запахом жареного лука, болгарского перца и специй. Голодные желудки никого, не спрашивая, уже готовились к приёму горячей пищи! Приблизительно,  через полчаса их стол был накрыт на пятерых человек, рюмок и бокалов  поставили больше. На столе появились  холодные закуски на молдавский манер -  брынза с зеленью, солёные и маринованные овощи. На горячее принесли «Чорбу», лапшу по-домашнему в глиняных горшочках, чтобы долго не остывала. Анжела налила всем из бутылки красного вина, и сказал тост за встречу. Пригубив вина, девчонки жадно набросились на еду, уже несколько дней они не ели жидкой горячей пищи. Хорошо, что в зале возле них  никого не было… .                                                                                               Анжела то  подходила к столу, то отходила, она явно кого-то ждала. В кафе заходили  и выходили  посетители, мало кто оставался.

 Наконец , пришли те, кого ждали. Анжела быстро встала и пошла к ним на встречу. Это были два мужчины старше среднего возраста.                                     Один был не высокий, полный, лысый цыганского вида мужчина в длинном чёрном пальто нараспашку. Второй,  моложе, повыше, с чёрными волосами и тонкими усиками,  щёголь – типа Раджа Капур. На нём тоже было модное, но помятое, длинное пальто кофейного цвета. Позади  мужчин  шли  две молодые девицы очень броского вида, в   шубах  непонятного  меха,  явно не с их плеча.  Тонкие ножки обтягивали серые блестящие лосины, руками они придерживали полы шуб. Девицам на вид  было лет  17-18,  шли  они с таким гордым видом, будто шли  по подиуму   «мисс Румыния».  По нищенским меркам их сограждан,  они были сногсшибательно  «богато»  одеты, и девицы  зная это , упивались своим «величием».                                                                                                                   Увидев, идущую им навстречу Анжелу,  мужчины, заулыбались и приостановились. Румын,  цыганского вида,  сразу по-хозяйски обхватил старшего администратора ниже талии,  и потянулся толстыми губами к её щеке. Не успела Анжела им что-то сказать, как они уже начали шарить глазами по залу. Наткнувшись взглядом на незнакомых   девчонок в походной одежде,  бесцеремонно стали пожирать их глазами, продолжая говорить с Анжелой.

  Девицы в  шубах, шедшие за мужчинами  тоже   приостановились, но им знаками приказали не задерживаться.                  

  Девицы  послушно проплыли дальше и приземлились за  пустым  столиком возле эстрады. Усевшись, небрежно, как светские львицы,  раскинули полы шуб, не собираясь  снимать с себя «такую красоту», и демонстративно закинули ногу на ногу.   Достали сигареты, закурили,  и привычно начали изучать посетителей кафе. Анжела,  тем временем с мужчинами  прошла в подсобные помещения. Аурика  деловито начала  пояснять, кто есть кто.

- Этот полный  мужчина, в чёрном пальто - Анжелкин шеф! – с гордостью сообщила она. Он очень сильно любит  Анжелку, даже женился бы на ней, но   не может. Жена у него давно  болеет, к постели   прикована. А Анжелка и не настаивает, потому,  что он поступает   благородно, другой  давно  бросил бы, а этот жалеет!  Правда же,  девочки? 

Девчонки молчали.  Все эти подробности она  успела узнать  от сестры,  из их беседы  до того.

- А кто с ним в светлом пальто? – спросила Оксана.

-  Не знаю, друг какой-то, наверное.

- А кто эти две девицы, что с ними пришли? –  спросила Катя, внимательно следившая за всем происходящим.

- Наверное,  его работницы, может из ночного варьете. Здесь есть такая программа для очень богатых посетителей. Дорого стоит! Видите, как они разодеты, наверное, много получают. Мне Анжелка про них по телефону рассказывала.

 Вскоре в кафе зашли ещё трое мужчин. Двое молодых были с музыкальными инструментами в кожаных футлярах. Мужчины  прямой наводкой прошли  за «кулисы».

Ну,  как в театре, перед представлением, артисты собираются… - подумала Катя.

- А это, наверное, музыканты местные пришли – радостно, предположила Аурика.

- Ну, как Ирка, тебе здесь нравится, правда здорово! А сейчас ещё музыка будет, где ты такое ещё увидела бы в своей деревне? – обратилась она к подружке.                        

 Ира ничего  не ответила, но по её лицу было  видно, что ей всё нравится. Вскоре, через колонки включили   музыкальный центр,  заглушая другие звуки,  полилась медленная душевная музыка. Оксана тоже в тепле и от угощения расслабилась.

  Катя, положившись на Бога, со стороны тоже ,  выглядела  абсолютно спокойной. Но  её бдительность  не дремала. 

Тут,   как из под земли, выросли Анжела и её лысый шеф. Шефу на вид было лет  60, но выглядел он неплохо. Во рту,  то и дело блестели   золотые коронки, подчёркивая сходство с цыганом. Анжела представила гостям своего шефа. Георгий, так его звали, совсем не говорил по-русски, поэтому начал свою речь  на  румынском . Сначала он обратился к Аурике, та слушала его и постоянно улыбалась. Потом шеф повернулся ко всем сидящим за столом. Старый румын  говорил  что-то с пафосом, а Анжела переводила его речь,   видимо с большим сокращением и изменениями.  Весь смысл его  речи сводился  к одному:  он рад видеть симпатичных девушек из дружественной Молдовы у себя в гостях. И приглашает их не стесняться в стенах его гостеприимного ресторана….                                                                          В это время неслышно подошёл официант и принёс  глиняную  бутылку 07, со спиртным. Георгий сам взялся разливать по рюмкам  светло коричневый напиток, типа «Виски» или «Коньяка». Анжела победоносно переглянулась с сестрой, дескать – Во, как!! Сам шеф ухаживает за её гостями, значит уважает!

 Разлив  золотистый напиток, он что-то ещё сказал  на  румынском, приглашая всех выпить. Катя из вежливости поднесла к губам  полную стопку, но резкий запах закрашенного спирта отбил малейшее желание его пробовать.

«Мог бы девушкам и шампанского предложить» - промелькнула в голове не прошеная мысль. Шеф внимательно следил за пьющими, сам же, подержав перед собой «коньяк», незаметно отставил рюмку  в сторону. Девчонки, кроме Кати,  из приличия допили до конца. Увидев пустые рюмки, румын сразу потянулся за бутылкой, чтобы налить ещё. Катя быстро закрыла ладошкой свою нетронутую рюмку.

- Нет, нет, спасибо. Я такие крепкие напитки  не  пью – довольно резко сказала она.                                                                                                                       Остальные девчонки спокойно наблюдали за наполнением своей посуды.  Но когда гостеприимный шеф снова поднял над столом свою рюмку, приглашая выпить, все  дружно замахали руками в знак протеста.  У Кати в душе всё возмутилось, от такого  «гостеприимства», она перевела вопросительный взгляд на Оксану. Но подруга  только улыбалась, как  ни в чем  ни бывало, наверное, спирт ударил ей в голову.  Никакие опасения её не тревожили.

  Через какое-то время,  к их столу подошёл друг шефа, « Радж Капур». Он  уже был  заметно выпивши, пытаясь  скрыть это. Ион, так звали этого мужчину, старался держаться корректно, но привычная фамильярность проглядывалась во всём. Не успев сесть, он начал энергично со всеми знакомиться, целуя каждой девушке руку  и заглядывая  в глаза. Такие манипуляции приняты у румын, особенно, среди лиц старшего  поколения.  Этот  Ион тоже не знал русского языка, кроме нескольких слов, но всё равно пытался поговорить с Ириной.  Аурика за всех говорила с  мужчинами по-молдавски, а потом кое-что переводила. С приходом любвеобильного друга, появилась причина для дальнейших  тостов.  Посидев для приличия какое-то время, Катя сделала знак Оксане, указывая глазами на выход. Извинившись, они вышли в фойе. На их счастье,   в дамской комнате никого не было.  Не успев закрыть за собой дверь, Оксана с удивлением начала первая.

- Катя, что случилось, на тебе лица нет. Чего ты  так волнуешься, я не понимаю? К автобусу  мы  ещё  успеем, время есть….

- Зато ты спокойна – перебила её Катя – Неужели ты сама ничего не видишь, зачем они оставили нас на этот обед?  …Симпатичных девушек из дружественной Молдовы…, приглашает, не стеснятся в стенах его ресторана… - И первым делом пытается   поскорее споить  гадостью, чтобы удобнее было…. Неужели ты ничего не видишь, что тут происходит?

- Я всё понимаю, только нам то, что с того? Нам с тобой ничего не грозит. Мало ли что они хотят, мы же ни под чем не подписывались – удивлялась непонятной тревоге  Кати  захмелевшая Оксана.

- А ты уверенна, что ничего не грозит? А я так нет! – резко обрубила Катя, поражаясь  беспечности Оксаны, и уже, спокойнее продолжала:   Оксана,                     прошу тебя ,  не пей больше ни капли этого пойла, скажи, что тебе плохо! Если хочешь унести отсюда ноги и голову.

- Да, ну Катя, мне кажется, ты всё преувеличиваешь, ты бы знала, в каких мы   с Лилькой переделках бывали, и ничего не случалось.

- Ничего это как? Только,  что живые домой уходили? ….   Вас с Лилькой в ваших переделках ещё по-настоящему,  петух жаренный, не клевал в одно место. Но всё бывает до поры до времени – подвела итог Катя.

- А тебя клевал, что ли,  что ты такая напуганная?

- И меня не клевал, пока дома сидела.

- Так откуда такие страхи? – не унималась Оксана.

- Из оперативных сводок! Отец много рассказывал, про таких дурочек, как мы сейчас с тобой  здесь оказались, как их используют  по-своему усмотрению. Чует моё сердце, что здесь не  всё просто, как хотят нам преподнести. Только на Бога сейчас одна надежда. Он наше спасение! И главное, не пей больше, очень тебя прошу.

 А что тебе отец рассказывал? – заинтересовалась Оксана.

 ( В то время ещё не было каждодневных криминальных программ  и передач  по телевизору).

- Да много чего. Он с детства рассказывал нам поучительные истории, чтобы уберечь нас с сестрой от тех ситуаций, куда попадают маленькие дети.  А когда подросли, то про девчонок, которых заманивают разными путями, потом насилуют и убивают.

  Для примера Катя  припомнила Оксане  одно зверское убийство девочки – подростка. Весь город тогда был потрясён   чудовищным цинизмом и жестокостью. Это было несколько лет назад, когда они были одного возраста с пострадавшей девочкой.  Ко всему Катя добавила кое-какие подробности, о которых не писалось и не говорилось  в средствах массовой информации. На Оксану  услышанное произвело отрезвляющее действие, но она не хотела верить, что с ними такое возможно.

- Да, ну Катя, тут такого быть не может. Обычная встреча родственников.

- Наивная  Оксана, случается  с теми, кто бездумно шляется, где попало и с кем попало.

- Но мы -  то не шлялись с тобой? А случайно здесь оказались.

- Даже если и так. Но расслабляться всё равно нельзя.

-  А никто и не расслабляется, ещё посидим немного и пойдём.

- Ну, Слава Богу, что понимаешь, и   не пей больше ничего, особенно то, что уже налито без нас. И повнимательней приглядись ко всему происходящему,  сама всё заметишь.

 В это время громко застучали в дверь. Девчонки вышли в фойе.  

  К столу  они вернулись с одним желанием, как можно быстрее  и «культурнее»   уйти. За столом никого не оказалось. Ира,  заметно захмелевшая, утонула в объятиях незнакомого кавалера, перетаптываясь с ноги на ногу в  медленном танце в глубине зала. Аурика на фоне подруги казалась совсем трезвая. Она,  счастливая, сидела с шефом в окружении  мужчин и о чём-то увлечённо говорила. Посетители в кафе прибывали,  в основном это были молодые девушки, женщины. И хотя на первый взгляд все были заняты своими «делами», но, заметив приход девчонок, все,  как по-команде  снова собрались за столом. Анжела, наигранно  улыбаясь, тоже присела к ним за столик. И снова повторились  избитые манипуляции с угощениями спиртным и уговорами остаться.  Иру с Аурикой, похоже, уже не надо было ни на что уговаривать. Они, улыбаясь, только громко чокались со всеми. При этом многозначительно смотрели на девчонок, призывая их поступать также. Катя с Оксаной тоже старались улыбаться, но пить категорически отказались.  В перерывах между румынской речью девчонки пытались что-то вставить об уходе, но все их попытки,  специально заглушались. Становилось  ясно,  одно!  Что именно эти уговоры «остаться» и  были  главной  причиной  неожиданного  гостеприимства.

-    Уходить одним в неизвестную мглу чужого города было страшно, но и оставаться среди этих людей было ещё страшнее.  «Культурно» проститься, как хотели девчонки не получалось. Выждав подходящий момент, они выскользнули  в фойе, на ходу оделись  и закрыли дверь с той стороны.

 На улице было уже совсем темно, до отъезда автобуса времени оставалось всё меньше и меньше.  Перед входом в кафе стояла группа девушек,  они  кого – то  ждали.   Девчонки  о чём-то спорили, до Оксаны долетели  русские слова. Катя, занятая своими мыслями, не обратила на них внимания.

- Катя, подожди здесь, девчонки по-русски говорят, я подойду к ним, попробую узнать дорогу к площади – сказала Оксана, направляясь в сторону незнакомок. Только Оксана  подошла к  девчонкам, как к кафе подкатила   машина. Из машины вышли две женщины и мужчина. Одна женщина была средних лет, другая  молоденькая. На обеих были длинные коротковорсовые шубы, типа норки, а может и  кролика.  Приехавших дам шумно приветствовали стоящие на улице девчонки. Вскоре все направились в кафе. Сделав Кате  знак рукой, Оксана со всеми зашла в помещение.

  Время шло, а Оксана из кафе не выходила. Одиноко стоящая девушка стала привлекать внимание проходящих мимо мужчин.  Останавливались   и вопросительно   глядели на неё. Некоторые обращались с вопросами, – «Фетица, фетица», (девушка, девушка))  и  начинали   выяснять условия…. Катя,  сосредоточенно читая про себя молитву, не обращала   на них внимания, смотрела  в сторону.  Но вскоре,  встревожилась   долгим отсутствием подруги. В чужой стране, в чужом городе, ночью одна,  без знания языка!  От страха молитва полилась ещё горячее.

Господи помилуй, Господи помилуй – стучало в висках.

 В тревожном ожидании  проносились разные мысли:

«Неужели её снова уговорили выпить в новой компании, и она про всё забыла»?!

  Как  Катя  ни волновалась,  в глубине души было  спокойно! И это давало силы ждать.

 Наконец, в дверях   кафе  появилась Оксанка с тем мужчиной, что подъехал на БМВ с женщинами.  Она махнула рукой и громко позвала.

- Катя, иди сюда, быстрее!

Подойдя ближе, Катя с облегчением отметила, что подруга не пьяна, как и водитель, который открывал для них заднюю дверцу в машине.

- Садись скорее, нас довезут до автобуса. Я тебе потом всё объясню – скороговоркой  шёпотом  сообщила Оксана, залезая в машину. Сомневаться и упираться,  не было времени. Вся надежда оставалась на Единственного Господа Бога!

   Как только  автобус,  тронулся в путь, Оксана начала свой рассказ.

…Та группа девчонок, стоявших  у входа в кафе состояла из претенденток на кастинг в модельное агентство. Среди них были девушки из Молдовы. Женщина, приехавшая на БМВ, оказалась хозяйкой того агентства. Алла Аркадиевна вполне приличная женщина и главное, хорошо знает русский язык…– подробно рассказывала Оксана всё, что услышала об условиях приёма девушек на работу. Она с упоением и подробностями  рассказывала,  было  очевидно ясно, её  тоже  заинтересовала эта тема.  Особенно, её потрясли обещанные перспективы на будущее!  В то смутное  перестроечное  время волшебно-феерическая профессия,  красавицы – модели, была   ещё новой,  неизученной «сказкой», и  особенно,   для неустроенных девушек всех национальностей и возрастов.                               

  В конце рассказа Оксана сообщила: «Ирка с Аурикой  там  тоже были, но они меня  не заметили». Им уже, похоже, стало не до нас…                                                  

   А теперь самое главное, почему я там  задержалась?!.

  Катя, прейдя в себя  от пережитого стресса,  внимательно слушала рассказ подруги. Последняя  фраза  насторожила  её,  а Оксана с   интригующей   улыбкой продолжала.

- Ну, угадай, кого я там ещё встретила? Я её сразу не узнала, потому что не ожидала. Она первая со мной заговорила...

 Катя не разделяла возбуждённого настроения подруги и не хотела ломать голову, перебила её.

- Ну, говори уже, не томи, кого ты там ещё встретила?

- Лариску Гуляеву, вот кого!  А  Алла Аркадиевна её мать.

   Катя не знала никакой Гуляевой.

-   Лариску,  ну  ту самую,  бывшую подружку твоего Сергея  - наконец, внесла ясность Оксана.

 У Кати от этого известия настроение снова  упало. Что хорошего и серьёзного может быть там,  где, такая,  как Лариска, хотя бы и с матерью.

- И что она тебе сказала? –

- Спросила, что я тут делаю?   Про Лильку не интересовалась, будто знает, что мы с ней расстались. Обо всём поговорить у нас не было время, хотя мы  с ней  раньше никогда   близкими приятельницами не были. Она только сейчас почему-то проявила ко мне повышенный интерес. Обещала обязательно позвонить, когда приедет в Кишинёв. А, вообще, она очень  изменилась внешне. Сильно красится   и носит  парик. Может, вместо шапки зимой?  Интересно, зачем я ей понадобилась, что она так жаждет  со мной встретиться? А ты что обо всём этом думаешь?  - громко зевнув, спросила Оксана и  не дожидаясь ответа, воскликнула:

 -  Ой, как   спать хочется, даже глаза слипаются.

Катя, глядя в окно,  задумалась, немного погодя  ответила.

- Я  не знаю,  что  всё  значит,   но  чувствую,  это  не то место, за какое его нам  выдавали.   Странно, что ты ничего  не заметила?

Оксана  молчала, она крепко уснула. И проспала дольше обычного...

                                                 Глава  седьмая.

                     В тюрьме.  Когда земля уходит из под ног….

   Иногда  время у людей   летит быстро, а иногда,  тянется  очень медленно. А у Бориса Смилянского,  на этот раз,  время,   просто, остановилось!  Его короткая жизнь после смерти отца раскололась на две части – на «рай» и «ад»! Когда его забрали из дома в отдел, он был уверен, что  как всегда, тут же отпустят. Но вместо этого, он попал в такую «мясорубку», что не могло присниться даже в самом страшном сне.   Как будто  все  менты,  разом, захотели на нём отыграться, за его прошлую безнаказанность.  За короткий срок, он испытал  все ужасы тюремной жизни, о каких когда-либо слышал. Его  били, издевались, надсмехались, унижали и неоднократно грозились убить. Один раз «приговор»  приводили в исполнение, он чудом остался жив. За него вступились.

  Всё  это время возле него крутились какие-то «хари», лицами их  не назовёшь.   Чьи-то «шестёрки», то, якобы, сочувствующие,  то открыто ненавистные сокамерники. Всех интересовало  только  одно: как он убил отца (один или с кем) и главное, куда спрятал большие деньги. Менты тоже   выбивали из него признание в убийстве отца, и  применяли разные методы.  Врали про  его   отпечатки на пистолете,  про другие улики.   Рано или поздно они бы  добились своего, если бы не пришло спасение. 

Борька   не хотел сдаваться, он  верил,  он знал , что кто – то придёт  к нему на помощь.   И он терпел изо всех сил, дожидаясь  этой помощи.   

 Спасением стал долгожданный  старый  еврей друг отца Кац Григорий Абрамович.

Когда они встретились первый раз, Борька кинулся ему на шею, как  родному отцу. Григорий Абрамович тоже искренне обрадовался их  встрече, но очень быстро собрался и повёл себя странным образом. Вместо того, чтобы  заплатить любой выкуп за подозреваемого, которого уже превратили в обвиняемого,  он стал трепать  нервы.  Начал задавать всё те же надоевшие вопросы. Борька уже устал от допросов, и не желал больше ничего никому доказывать, тем более,  что у него не было алиби. Он хотел только одного – любыми путями, за любые деньги, вырваться из этого  гадюшника. А хитрый еврей, будто не понимал этого и продолжал твердить своё.

- Да пойми ты,  Боря, кроме  нас,  никому не надо,  твоё алиби. Презумпция невиновности в далёком прошлом. Ты должен вспомнить всё до мелочей, кого ты видел, кто тебя видел в тот день и вечер. Напряги  память ещё и ещё раз.  Мы проведём своё  независимое расследование.

 Как Борька ни злился, но Абрамыч заставил его снова всё вспомнить и рассказать, как было дело. Когда Борька пытался  заикнуться насчёт отцовских денег и уточнить, когда его, наконец, выпустят, Кац делал ему немые  знаки,  дескать  - Молчи, нас слышат!...  

 Устав от  гримас,   молчать  про деньги,   Борька решил, что их,  вообще,  уже нет. То есть,  хитрый еврей воспользовался ситуацией и прикарманил чужие деньги.  Разочарованию и обиде  не было предела! Лучший друг отца, которого он боготворил при жизни и вот,  оказался кем!                                              Не смотря на это,  Кац  усердно  хлопотал об улучшении жизни  заключённого,  только того ничего не утешало и не радовало.

  Вскоре Борьку перевели в отдельный двухместный  «люкс». По его просьбе к нему подселили пожилого тихого сокамерника, который вступился  за него ночью в драке и  тем  спас  ему жизнь. Менты тоже стали реже  вызывать  его  на «беседы».  Теперь  у него была нормальная  еда, сигареты, радио, газеты.  Все эти льготы стоили не малых затрат и Борька не понимал, почему хитрый еврей тратиться на тюремную жизнь, вместо того, чтобы скорее его отсюда выкупить. Чем больше улучшались условия пребывания в Сизо, тем сильнее хотелось из них вырваться.

Оказавшись оторванным от прежней беззаботной жизни под крылом всемогущего отца, Борька остался один  на один с беспределом и насилием. Поневоле пришлось  задуматься. Раньше  некогда было думать о жизни, времени не было на такие мелочи. То учёба, то тусовки с  ночными гулянками, то какие-то дела.  Впервые он задумался о своих поступках, когда услышал разговор о себе в сауне.  С той поры  «подлючая» мысль  не давала ему покоя.   Последнее время это  происходить  регулярно  утром,  вечером и по ночам, когда не спалось.

  Кто-то вселился в него и нарочно «капал» на мозги.  Когда он, безуспешно силился вспомнить ту злополучную ночь накануне убийства отца, этот «кто-то» ещё  злорадно подкалывал:

-  Ты собирался, сколько раз собирался завязать пить как свинья! Вот и допился, что даже алиби своего доказать не можешь… –  одно и тоже скрежетало в мозгах! 

   Как ни велико было  опустошение и разочарование, свалившееся на разуверившегося во всём человека, но где -то  глубоко – глубоко в душе  теплился   «огонёк»  возможной правды!   А правда  заключалась в светлых воспоминаниях   счастливого детства с любящими родителями, когда они были одно целое и неделимое!  Потом , правда  продолжалась в отношениях с  учительницей,  заменившей  ему мать. А затем любовь отца оградила его от всех бед и зол.  Он знал, что у отца,  кроме него, по-настоящему, нет никого, несмотря на других жён и детей. С возрастом к Вере Фёдоровне детская привязанность  не угасла,  а  обрела другие формы и понятия.  Отношения с  доброй женщиной наложили свой отпечаток на его мировоззрение.   В мечтах  Борис всегда видел себя богатым,  преуспевающим бизнесменом.  Став самостоятельным человеком,   он собирался сделать  много  добрых дел,  т.е. благотворительностей.  Быть щедрым    приятнее,  чем жадным, особенно,  для тех, кто   нуждался в  его помощи.  Но, для этого нужны  первоначальные деньги, которых  теперь у него  не стало.  Эх, Абрамыч, Абрамыч!!!   Как же ты мог?!  

  Связи  с переменами в жизни   появились  вопросы.  Все  мысли – вопросы он держал   в душе,  зная, что  теперь ответить на них   не кому.

Настоящих друзей, как оказалось,  у него  не было. Зато разных прихлебателей,  когда он был при деньгах, всегда хватало!   Главным   другом он считал родного отца и потому  раньше не задумывался на эту тему. Он  считал, что  многие ребята  завидуют ему  и из-за этого не могут с ним дружить.  Как бывший  школьный соперник, а потом сокамерник, Тарас Бульба, в трудный момент жизни промелькнул и исчез. Сам он никому  не завидовал и считал это достоинством. Теперь,  оказавшись в полном одиночестве в хаосе зла и насилия,  Борька  впервые  ощутил нехватку настоящего друга.  

    В ту страшную  ночь  он уже спал. Трое сокамерников  стащили  его с нар, и стали зверски избивать  ногами. До этого они  неоднократно  с угрозами требовали  большую сумму денег. Они не верили, что у «жидёнка» нет денег после смерти богатого пахана. Кличку   дали они же. От сильной боли Борька сразу потерял сознание, что  облегчило ему страдания.  Очнулся  уже  в лазарете  Сизо, к счастью,  отделался  По-легкому.  От неминуемой смерти спас его  тихий,  молчаливый,  но ещё  крепкий  мужик,  Илья  Петрович, которого никто из сокамерников  никогда не трогал и не задирал. После лазарета Петрович негласно взял под защиту хилого «жидёнка» и уже никто не смел его больше тронуть пальцем. А вскоре, появился Абрамыч, и жизнь поменялась к лучшему. Теперь они с  этим тихим Петровичем мирно проживали в «номере люкс», моля Бога,  поскорее его навсегда покинуть.

   С виду  положительный и спокойный сосед,  оказался в прошлом  неоднократно  сидевшим за грабежи и разбои. Сейчас он находился  под следствием за покушение на «убийство». На убийцу  Петрович  был совсем не похож, он просто не рассчитал сил, защищая свою внучку от насильника.            Про свою буйную,  залётную молодость Петрович  не любил вспоминать,  а если касалось этой темы,  объяснял  тремя словами:-  Молодой,  глупый был!   

  Да только   жизнь   покрутила, поломала,  да и вернула на правильный путь. - Правильный  путь  оказался с верой в Бога.  

  На территории Сизо недавно открылась маленькая деревянная часовенка, построенная самими заключёнными. Петровича туда водили каждое воскресенье, когда служили обедню. После развала Союза,  стали  восстанавливать храмы , и   для заключённых  тоже  открылся  Божий уголок, где можно было помолиться и покаяться. Поначалу,  Петрович   звал с собой  Борьку, но тому постоянно  хотелось  спать. Петрович и не настаивал:

- Не хочу  силком тебя к Богу  тянуть, когда проспишься, сам захочешь, лишь бы поздно не стало  - сказал,  и отстал от него.

- И что ему это даёт? – не раз   думал Борька о Петровиче, не понимая, почему люди начинают верить в Бога, как его школьная мама Вера Фёдоровна.  Он хорошо помнил, как она,   вдруг,   стала верующей после пожизненного атеизма. Всё уговаривала  его окреститься. Где она сейчас, наверное, сильно за него переживает?   Абрамыч передал от неё привет и рассказывал, как она  настойчиво  им интересовалась. Сердце сжалось от воспоминаний. Что он теперь сможет для неё сделать, когда сам остался без гроша. Эх, Абрамыч, Абрамыч!  Неужели позарился на чужое?  Говорит, что менты   очень много просят за его освобождение,  очень много!  А его  всё равно оправдают, как невиновного. И мы это докажем, - уверяет  Абрамыч.   Может я  что-то не догоняю,   и он нарочно так себя ведёт, - успокаивал себя  Борька.

      Как ни злился Борька на свалившуюся   на него несправедливость, на продажных ментов,   на «отмороженных» сокамерников, но сам злым, как они,  не стал. По натуре он был  коммуникабельным, не злым человеком,  и ему очень скоро не стало хватать простого человеческого общения. Просто пообщаться, поговорить на нормальном языке, без матов, угроз и оскорблений.  Разговаривать приходилось с самим собой, а он к этому не привык.

   Поначалу Петрович был не разговорчив, всё читал свои книги,  молился, и ждал  разрешения своего вопроса. Все говорили, что его  держат ни за что,   другой бы на его месте, по стенке размазал потерпевшего, да и он знал это, не хуже других.

 Насильник его внучки был сыном богатых родителей,  воспитанный, положительный мальчик,  каким  считали его  родители.  Вокруг него крутилось много желающих его девочек, но ему,  вдруг,  «понравилась» скромная, не замечавшая его малолетка  Настя. И он решил,  из спортивного интереса, и её влюбить в себя. Скромное, вежливое внимание интересного молодого человека, сначала удивило, потом заинтересовало, а потом и покорило сердце  юной девочки. Она стала часто думать о нём, потом ждать с ним «случайных» встреч,  такими она их считала. А вскоре,  и,  вообще, влюбилась без ума.  Настя поделилась своей новостью с дедом, который ей был и мамой и папой. Петрович посчитал, что рано ещё внучке думать про любовь,  но вида не подал, чтобы не спугнуть откровение невинности.  Сам же решил, всё разузнать про новоявленного «жениха», благо, что  жили они,  По-соседству. «Жених» оказался старше Насти, единственным избалованным ребёнком в семье. Петрович сразу понял, что тут за любовь назревает с его стороны. Пытался всё объяснить девочке, но та не верила в плохое.

 Какие сомнения у девочки  в 14 лет, когда всё в «розовом свете» и «музыка в ушах»….

  Тогда дед решил тайно следить за встречами молодых людей, внучка от него ещё ничего не скрывала. Долго ждать не пришлось, уже на втором свидании, «влюблённый», захотел, чтобы она стала его, да поторопился.   Настя такого напора не ожидала, так как о половых  отношениях, вообще,  не помышляла. Она глупенькая, думала, что её  просто так   будут любить , пока она ни подрастёт. Парень  отказ принял, за  обычное ломание и решил взять девочку  силой. Только он начал ей делать больно и сдирать одежду, как тут подоспел дедушка. Он  Не Сильно   отшвырнул похотливого мальчика в сторону. Он его не бил, не пинал ногами, как полагалось  за такое, и  тем более не хотел убивать. Он просто освободил малолетнюю внучку от насильника. А  нападающий  упал на землю и  надолго  «потерял сознание».  Петрович, не мешкая, вызвал «скорую» и милицию. «Скорая» забрала «бессознательного» и Настю тоже, для экспертизы, дед настоял. Самого его увезли в ментовку. Родители насильника сначала испугались за сына, дескать, пытался малолетку изнасиловать, но быстро успокоились. Когда узнали, что дед потерпевшей, в прошлом  «ярый рецидивист»,  и потому хотел убить  их сына. У сына оказалась «тяжёлая внутричерепная травма» не совместимая с жизнью. Пока жизнь  насильника  висела на «волоске», врачи боролись за неё день и ночь. Пока они «боролись», Петрович сидел под следствием и доказывал, что он не хотел никого убивать, а только защищал внучку.

   Борька закуривал  новую  сигарету, время подходило к полудню, а Петрович всё не возвращался из своей церкви.

- Надо было мне сегодня с ним пойти – подумал Борька,  глядя в  окно за решёткой.  Хоть бы по улице прошёлся,  надоело спать, уже все бока отлежал.

  Петрович, на первый взгляд,   был простым,  недалёким мужиком, да ещё и верующий!   Но при близком знакомстве,  оказался очень даже умным, повидавшим много  на своём веку. Борьку, поначалу,  он  принял за такого же богатенького сынка,  который хотел силой взять его внучку. А вступился  он  за него,  потому, что вера православная не допускала  убийства, да ещё жил в памяти похожий   случай  и из  его жизни….

Илья Петрович  раньше  славился   недюжинной силой и тюремной справедливостью.

 В подтверждение Борька услышал обрывки разговора молодых  сокамерников. Один  презрительно - насмешливо отозвался  о «богомольце»,  назвав  его оскорбительными словами. Второй матом резко  оборвал его:

 «….Заткни глотку,  падла, пока руки ноги целы, хочешь инвалидом стать?  Он за своего Бога тебе такое устроит, убить не убьёт, но после,  сам начнёшь Богу молиться…».

    Пока «потерпевший» разыгрывал роль умирающего, его родители решили  окончательно  засадить  старого «рецидивиста», чтобы он стал  им не опасен. Менты,  получив  «бабки», стали  вешать на Петровича  старые  связи с давнишними «глухарями».  Но Петрович, естественно,  ни на что не кололся,   а только усилил свои молитвенные труды. Что произошло, как он доказал свою непричастность, не известно, но только скоро его оставили в покое. Видимо деньги  платить надоело,  а задаром,  кому охота невинного человека раскалывать?!

    Борьке  хорошо запомнился  их первый разговор  наедине по-душам. Петрович,  не стесняясь,  наговорил ему  тогда  столько неприятного и обидного, что Борька  даже обиделся на него. Но после,  ночью,   всё проанализировал, и скрепя сердце, с чем-то согласился, но не со всем! А разговор тот начал сам Борька.

- …Илья Петрович, почему вы себе хорошего адвоката ни наймёте? Он вас в два счёта отсюда вытащит при вашей ситуации. Это у меня Абрамыч что-то темнит, денег жалеет за выкуп, а вы ещё сами денег «срубите»  с вашего насильника.

 Петрович  не спешил отвечать. Борька вопросительно смотрел на своего собеседника.

- Нет, у меня таких денег, Боря, чтобы дорогого адвоката нанимать. Да, и нет нужды зря деньги тратить. Раз Бог попустил, значит  так  и должно быть. Время прейдёт и всё само разрешиться. Ещё  и с пользой от пребывания здесь.         

 - Какая польза может быть от этого гадюшника ? Если только моральный ущерб -   гадал Борька.

 Петрович  с сожалением посмотрел на Борьку.

- Не ущерб, а польза, моральная. А вот тебе… так особенно! Ты на воле хоть  раз о своей жизни  задумывался, а здесь,  хочешь, не хочешь, а пришлось задуматься.  Когда в лазарете побитый очнулся, о чём подумал? Как жить дальше и что делать? А раньше у тебя не было и нужды такими пустяками заниматься, как терзать мыслями свою заплесневевшую от грехов душу.

- А почему она у меня заплесневевшая? Вы что, тоже думаете,  что я отца родного из-за денег убил? – разочаровано  с обидой спросил Борька.

- Да ты что!!  Чтобы я…, с убийцей…, в одно пространство  жить пошёл? Дурачок ты,  Боря, как я погляжу. Ты  в этой жизни  ещё не жил   и ничего про неё не знаешь, что хорошо, а что плохо!  Сладко ел, сладко пил, отцовскими деньгами лихо швырялся, дешёвой славой среди дружков пользовался. Это случайно, что ты сейчас не на месте Настиного насильника! Ты  в любой момент мог бы в его «шкуре» оказаться. А отец  вытаскивал бы тебя , как Димку родители (он первый раз назвал по имени потерпевшего).

Борька даже поперхнулся от  обиды и  несправедливости.  Его…., с насильником сравнивать!

- Да, что бы я… силой полез на малолетку?…  - начал, было, он, но тут же осёкся.  

 Сам-  то он,  с 4-го класса девчонок портил, когда ещё у самого ничего не выросло. Так же врал, притворялся влюблённым, дарил подарки, обещал все, что они хотели. И  это ему очень нравилось делать с раннего возраста, когда  сам мало,  что смыслил. Да, он  с детства  был Донжуаном, но никак не насильником!  Это разные вещи!  Но говорить об этом Петровичу не было смысла,  он всё равно  ничего не понял  бы, со своей мужланской логикой.  В этих делах его хорошо понимал только отец, потому  что сам  был такой.

  - Ну, что замолчал, договаривай.   А  знаешь почему ты  не насиловал девчонок, потому  что терпеливее был  и хитрее.  Обрабатывал  глупых  девчонок, чтобы сами влюблялись. – сказал, как в воду глядел.

- А что тут плохого, если мы мужики, а они бабы, и  сами на нас лезут.  Чем мы хуже их?

- Сами лезут только  бляди, у кого «передок превышает умок», а я тебе о  невинных душеньках  говорю, как моя Настя.

 Откуда ты знаешь, что она  невинная – подумал  про себя Борька. Но Петрович  по глазам прочитал его мысли.

- Она  мне всё про себя рассказывала, с тех пор, как только говорить научилась. Я её с двух лет один воспитывал. Все её женские прелести на моих глазах «распускались». Все дети на свет невинными существами рождаются, это потом они в грех скатываются  по разным причинам. Но главная причина – это безбожие! Я сам такой же был, потому знаю. Моя Настя мне во всём доверяет, знаешь, как она про свои первые чувства  рассказывала.

- …Дедушка, я не знаю, что со мной твориться?  Я целыми днями, что ни делаю, а всё про него думаю. Не хочу думать, а оно само думается. Ночами плакать хочется, дышать тяжело. Почитаю много раз «Богородицу», только тогда усну. А утрами хуже всего. Хочется встать и бежать к нему за помощью.  - Спаси меня, я ведь жить без тебя не могу, жить не могу… - говорит, говорит да в конце и заплачет. Как после такого откровения ни станет жалко, невинное существо.  Ты такое понять можешь?

- Это потому, что она твоя внучка, потому и жалко – думал Борька.

Когда ему девчонки  признавались в любви, его тошнило от их откровенности. Сам он такого  никогда не испытывал, хотя мог бы….

Борька молчал, а   Петрович понимал, что женская душа для этого юноши не «паханое поле».

- А ты мать свою в раннем детстве помнишь? – решил он зайти с другого  конца.  Как она тебя ребёнком к тёплой груди прижимала, защищая собой от холода. Как весь твой мир  детской души вмешался в одно понятие «мама»?... Так вот материнская любовь самая святая и чистая на свете!  А невинные девчонки «зародыши» будущих матерей, настоящих матерей!

 Борька помнил материнскую любовь, в раннем детстве, но она всегда была  размешана с отцовской. Потом он стал слышать от матери   упрёки  и ревности, в адрес отца. Своей враждой к  отцу  мать только убивала все чувства к ней.  Сама продолжала жить с молодым альфонсом, и тряслась над своей любовью, не желая верить, что тот её  использует. Борька жалел мать, очень жалел, но ему было противно всё это видеть. Вообщем,  рассказ Петровича о женщинах не тронул его душу, но впервые заставил  немного задуматься.  Потом были ещё разговоры о жизни, о женщинах (может мотив преступления, навевал эти темы), но все они были прямо противоположны тем, какие они вели с отцом. Однажды Борька решил поинтересоваться о прошлом собеседника.

- А  ты Петрович, сам  в молодости, девок   разве  не портил?  Когда они   сами на шею вешались?

 - По молодости я  гулял, конечно, но девственность мы  уважали. И специально,  соблазнять невинность,  не стали бы  никогда. У нас тогда поколение такое было, послевоенное, не то, что вы сейчас….

- Ну, понеслась… - подумал Борька, не желая  дальше слушать.  Потом, не выдержав, назло,  привёл свои доводы.

 - А вот мой отец, батя покойный, он немного моложе вас был,   так другое  о женщинах  говорил.   Что бабы все дуры!  И им нужны от нас одни деньги!

 Петрович ничего не оспаривал, а всё сводил к одному  своему безбожию!

     …Безбожие, Безбожие…-

    Борька  не заметил, как заснул от своих мыслей. Когда,  проснулся, то в камере уже было темно. Проспал весь день или продумал… - не понял он. На противоположных нарах, с закрытыми глазами,  лежал Петрович.

-  Петрович, ты  спишь?

 Молчание.  (последнее время Борька обращался к нему,  то на «ты», то на «вы»).

- Петрович, ты спишь? – шёпотом повторил свой вопрос Борька. Не дождавшись ответа, встал и, не зажигая света, начал искать на столе, чего бы поесть.  

А через полчаса они уже ужинали за столом и разговаривали, Петрович рассказывал:

 - После службы меня отвели в следственную комнату, где я прождал адвоката потерпевшего часа полтора, не меньше. Он специально мариновал меня, я так решил...   И Петрович передал  их  разговор с адвокатом.

 Дело в том, «умирающий» устал быть «при смерти», и пришло время что-то решать. Отдавать под суд единственное чадо никто не собирался, засадить за решётку деда потерпевшей, тоже не удаётся. Оставалось родителям похотливого мальчика искать другие  компромиссы.

  - Они мне предлагают « зелень», чтобы я забрал заявление. -  шёпотом сказал Петрович.  И он два раза махнул поднятыми  руками , означавших  сумму, в  20 тысяч зелёными.

- Дело закрывают сразу , и мы все расстаемся.

 Первое, что пронеслось в голове у Борьки, что он  снова остаётся  один. Петрович прочитал это по глазам.

- А я им пока ничего не обещал. Сказал, что должен подумать.

- А что на самом деле думаете делать? – торопливо спросил Борька, забыв, где они находятся. Петрович медленно поднял   глаза к потолку, как бы обращаясь к кому-то, и не спеша, сказал.

- Бог всё видит, кто кого обидит! Я никого не собирался убивать, а вот на моё родное дитё покушались. И если бы я во время не подоспел, то, что было бы с моей Настей?!

 Борька понимал, что всё это говориться не для него.  Вообщем, откровенно поговорить было невозможно, и Борька решил сменить тему.

- Петрович, я хочу с тобой в церковь пойти, надоело мне спать, бока отлежал. Ты когда следующий раз пойдёшь, скажи заранее.

- Завтра празднование иконы Иверской  Божьей матери. Я подготовил ребят к крещению. Их скоро переправят в колонии, они хотят здесь покреститься. Так что завтра я буду присутствовать при их крещении.

- А за что их взяли?

- За грабежи, за разбои, кого за что. Родителей у них нет, ангелов хранителей тоже не было, вот и разводит,  бес молодые душеньки. А как покрестятся, сразу заступников божьих приобретут – ангелов хранителей!

- Это которые, с крылышками?

- А ты не смейся. Сам – то тоже рабом сатаны живёшь, поэтому и здесь оказался.

- А вы, почему тогда здесь оказались? Если Богу молитесь, почему он вас не спас? И вашу внучку?

- Ей, чтобы наука была, а мне…. А может, чтобы с тобой  тут встретиться – неожиданно сказал он. Ведь это не ты мне понадобился со своим «отдельным номером», а я тебе нужен.  Если хочешь завтра со мной идти, то спать ложись, я утром ждать  не буду.

   Спать Борьке совсем не хотелось, мысли,  как разбуженный  пчелиный  рой  жужжали и носились в голове, заглушая друг друга. Но главная мысль скоро вытеснила все остальные: «Когда же, наконец, я выйду отсюда?»  

 Спустя какое-то время, Абрамыч  всё таки  сказал,  сколько  хотят менты за его освобождение. Борька  загрустил, но Абрамыч  успокаивал. Хитрый еврей не собирался платить ни копейки. Он затеял своё частное расследование, и собрал для этого  всех   умных   знакомых юристов. Продажные стражи порядка никого  по делу не искали, они ухватились за отсутствие алиби, и только требовали выкуп. В то время, в полиции и в прокуратуре все старые кадры поменялись, настоящих специалистов там уже не осталось. На их место пришли  оборотни  вымогатели в погонах. Они и «наводили порядок» в республике. Борьке же не терпелось скорее выйти на свободу, он боялся, что частное расследование надолго затянется. Был бы жив отец, он бы всё решил мгновенно.  А Абрамыч  только продолжал  твердить одно:

  «Наша задача добиться твоего оправдания.  А тебе вспоминать, вспоминать, все мелочи той злополучной ночи. Борька не разделял оптимизма Абрамыча, как можно что-то вспомнить, когда полный провал  в памяти.  

- А сейчас ещё Петрович уйдёт, а одному  тут сидеть без человеческого общения,   с ума сойти можно. Пойду завтра  с ним в его церковь, посмотрю, что он там делает, как молиться…-  засыпая думал  Борька.

  До этого сознательно  он  никогда  не ходил в церковь.  Так заходили с ребятами поглазеть пару раз, а вообще, этой темой, он никогда не интересовался. Только Вера Федоровна  первая стала посвящать его в свои религиозные познания и открытия, да сейчас новый знакомый по несчастью, Илья Петрович всё связывал с верой в Бога. По их рассказам Бог творит чудеса, но только Борька в чудеса не верил.  А решил пойти  в церковь,  потому, что больше нечего было делать, да из-за любопытства.

   В небольшой деревянной часовенке было темно и  очень тесно. Зажженные свечки и лампадки, своим мерцающим светом, не  освещали даже иконы. Борька  удивился, он и не думал, что столько верующих может быть в тюрьме. По дороге в церковь, Петрович предупредил, что Борька, скорее всего,  не сможет  выдержать,  отстоять всю службу. Его будет сильно  «ломать и крутить в разные стороны», а в голове будет одна сверлящая мысль: « уйти отсюда!»

 - Почему это? – удивился он.

- Да, потому, что внутри тебя бесы сидят. И им твой поход в Божью обитель, как острый нож под рёбра. Они и будут тебя мучить и внушать уйти оттуда скорее.  Борька не поверил,  а Петрович продолжал:-

- Другой раз, случается,  людей выносят на руках, так дурно  делается, грешникам в святом месте. Ты, как плохо себя почувствуешь, проси про себя: «Господи помилуй,  -  много раз проси  и может  станет легче, может быть!

- Какие ещё бесы во мне сидят, всё это бабкины сказки – подумал Борька, но спорить не стал, а только  буркнул.

- Посмотрим!

    Но слова Петровича быстро сбылись. Оглядевшись кругом,  и ничего  не поняв, Борьке  стало нестерпимо  скучно. Мужики разных возрастов смирно стояли с непокрытыми опущенными головами. Глядя на них, даже не верилось, что все они обвиняемые в разных преступлениях: разбоях, кражах, убийствах. Все  покорно слушали  монотонную непонятную речь седого священника, который  при этом ,   умудрялся ходить с кадилом по такому тесному пространству. С ним был  помощник, худой, высокий парнишка в чёрной длинной рясе, он подпевал тоненьким баском: «аллилуйя…, аллилуйя!»

Борька пытался вникнуть в чтение и пение но кроме отдельных слов ничего не улавливал. Куда бы он ни посмотрел, везде не стенах  натыкался на лики святых изображённых на  иконах.

- И как это может быть, чтобы от деревянных икон происходили  чудеса, о которых он слышал от Веры Фёдоровны. Наверное, им это просто кажется, а они принимают за действительность.

 Когда уже стало совсем невмоготу стоять на одном месте, Борька решил, что надо выйти на свежий воздух, чтобы сменить обстановку. Петрович будто прочитав его мысли,  повернулся к нему, он стоял неподалёку. По его взгляду можно было понять: «Я же тебя предупреждал, надо терпеть».  Затем  снова,  ушёл  в себя, даже не посмотрев  кругом. Рядом стоящие люди, тоже будто растворились в происходящем.

 -  Неужели они все так серьёзно верят в Бога, а ни как я, пришёл из-за любопытства. Вот этот, здоровый, в наколках, детина, неужели он  стоит сейчас и про себя молиться? А чтобы такое со мной произошло, чтобы я тоже поверил в Бога? Ну, только если меня сейчас же, отсюда выпустили и оправдали. Врёшь, и тогда бы не поверил –  сказал кто – то в нём.

  Да, и тогда бы не поверил – честно признался он сам себе.

 Захотелось сильно курить. К тому же, ни с того ни с сего, сильно заболели ноги, заныла спина, шея.

- Нет, надо всё же выйти отсюда, сил нет,  больше тут стоять.- решил он и   стал ерзать,   высматривать, как это сделать.

Рядом стоящий парень  почувствовал его состояние и  шепотом спросил.

- Курить, собрался?

- Да.

- Назад не пустят, сразу в камеру отведут.

 Борька про себя заругался. В камеру идти не хотелось, надо терпеть. Он  заставлял себя делать то, чего не хотел.

 В то время священник стал продолжать  свой «обход» с кадилом и чтобы освободить ему дорогу,  все оттеснились назад. Борьку  со всех сторон сильно зажали, а потом  резко оттолкнули в сторону, и он оказался лицом к лицу перед  большой иконой под стеклом.

 На иконе была изображена Богородица,  в  красном одеянии, расшитым золотом с Богом младенцем на руках. Грустные глаза Божьей матери внимательно смотрели на злого Борьку, да так пронзительно, что он не выдержал и отвёл взгляд в сторону. В стекле киота отражались огоньки свечек и его лицо. Он давно не смотрелся в зеркало,  своё отображение его поразило. Вид у него был невзрачный,  унылый, недовольный.

- Ну, и харя у меня здесь стала. Когда же я отсюда выйду, наконец? – подумал он про Сизо.

  В это время в церкви все запели хором.

- Надо же, нарушители законов,  ещё и молитвы церковные знают. И как всё-таки люди начинают верить в Бога? – уже, в какой раз сегодня он задавал себе этот вопрос.

 - Надо узнать у Петровича. Как  и почему  он дошёл до этого. Про Веру Фёдоровну понятно, она женщина. А женщины сами ищут во  чтобы поверить. Вспомнил, Петрович  говорил, что здоровым и богатым трудно к Богу прийти. Только лишь , когда у них земля из-под ног уходит, люди кидаются  за помощью….

-  Ну и  что?   У меня сейчас тоже ситуация смертельная, когда ни за что  хотят засадить за решётку, надолго!  Нагло и «шьют убийство», да ещё и кого! Родного отца! Но я не собираюсь за Бога хвататься. Если бы меня даже сейчас внезапно освободили, я бы это принял за случайность, но,  ни за какое-то чудо! А чего удивительного, Абрамыч ещё ни такие дела   утрясал, когда было надо!   И с моим делом скоро справится. Он же говорит, что они нашли ещё свидетелей, которые были тогда со мной в кабаке… - успокаивал  себя Борька, как вдруг,  «подлючая»  мысль  вылезла со своими  предположениями: -

      - А ты  уверен?!  Да?  А что, если твой Абрамыч сейчас возьмет, и скоропостижно  умрёт или его убьют, как твоего отца? Что тогда? А?…  Кто тогда будет за тебя хлопотать и  вытаскивать  тебя отсюда?  А у тебя сейчас ничего нет, ни денег, ни отца.  Кто тогда тебя освободит?  Ты только представь, что с тобой будет? Тогда тебе конец! Забьют до смерти,  если не менты, то сокамерники.

- А отцовы друзья? -  в ответ подумал он.

- Какие друзья?…  Когда  у тебя деньги были, и то их не было, друзей настоящих!  И отцовы друзья такие же! Никому ты не нужен на этом свете, никому!

 От такой  неожиданной и возможной  мысли у Борьки   потемнело в глазах, и похолодела спина.

  А ведь такое вполне возможно,  что тогда?…

Неописуемый животный страх, когда душа уходит в пятки,  охватил его с ног до головы.  Борька, на самом деле, на яву, ощутил, как земля   зашаталась и стала уходить из-под его ног!...   Чтобы не упасть,  он  не просто ухватился,   вцепился  ногтями за выступ стены.  

-  А ведь до этого,  ему и в голову не приходило, что он  действительно сейчас  остался один и  висит на «волоске» от реальной смерти.

 В продолжение,  другие  мысли,  развили возможную  ситуацию

- А  мало того,  Абрамыч,  в любой момент, живой и здоровый, может запросто бросить его. Похлопочет ещё, для виду, и всё!  Что он сделает ему за это?!  Ведь кто он ему? Сын покойного друга, чужой человек.  Все деньги у него,  зачем ему  живой наследник на свободе?….

  Свалившееся состояние «невесомости»  сразило его,  Борька, впервые в жизни,   панически  до слёз испугался!!

 Именно в тот  страшный момент, он не произвольно вскинул глаза на икону Всесильной  Богородицы,   ища у неё защиты, и так же непроизвольно,   отчаянно возопил: «Господи помилуй, Богородица помоги, Господи,  помилуй…-  повторял он  слова Петровича,  ухватившись за них, как утопающий за соломинку.

  Посмотрев с мольбой на  лик  Богородицы, он перевёл взгляд на её сына, а  Бог младенец,…   незаметно  ласково  ему  улыбнулся….

 Посчитав, что  это ему кажется от страха,  Борька быстро, отвёл глаза в сторону.

 И тут… в отражении стекла киота,  совершенно отчётливо показалось лицо   пожилой женщины. Он  ничего не понял.  Ещё раз посмотрел. Женщина  была не Вера Фёдоровна  и не его мать, но?!…..  

но?!…..  Где-то он её  видел?…. Кто это, что со мной происходит?

Борька  испуганно подумал,  что  сходит с ума, и у него начались глюки.   Закрыл глаза,  чтобы  успокоиться.  Немного погодя, он снова, осторожно взглянул  на  икону.  Богородица и её сын – младенец, спокойно,  смотрели на него.  Ниже,  на стекле, тоже никого не было. Борька застыл в оцепенении. Он был не пьян и не во сне, на всякий случай, больно ущипнул себя за руку. –

-  Неужели  Бог - младенец   мне улыбался?  Нет, такого  быть не может, это мне почудилось. Но, что за старуха показалась на стекле?   Её-то я, точно где – то видел, и где-то  даже встречал. На кого же она похожа??!

 Мучительные мысли  одна за другой побежали в голове. Сколько времени прошло, пока он  думал и ломал голову,  он не заметил. Очнулся от вопроса.

- Борис, что с тобой? –  Петрович держал его за плечо, пытаясь привести  в чувства.

- Ты знаешь, что сейчас было…, что я видел… -  очнувшись, начал рассказывать Борис, но  Петрович  нетерпеливо прервал его  вопросом.

- Ты пойдёшь в камеру, или подождёшь  меня?  Сейчас будут крестить ребят, а это ещё  около часа ждать?  Ты, наверное, и так  устал? 

Вместо ответа, Борька  не раздумывая задал  неожиданный  вопрос,   которому удивился сам, и удивил своего друга, по несчастью.

- А мне тоже  можно с ними покреститься? –  неуверенно спросил он.

  Петрович вытаращил глаза.

- Ты же не собирался?

- А сейчас собрался.  Да! Я  собрался!  Что для этого надо?  - уже совсем твёрдо сказал  Борька, и добавил.

- Петрович,  будь моим крёстным… отцом!

 ….Во время крещения, Илья Петрович Найдёнов стоял позади ребят.

Чего – чего, но такого поворота событий  он не ожидал, да ещё от кого, от избалованного сыночка Борьки, его подопечного. Кто же за этого парня всё-таки молиться?   Только по горячим молитвам такие перемены с людьми случаются, - думал он, не в первый  раз на эту тему.

   Петрович  в Сизо оказался позже его. Поначалу он, вообще, никого не видел и не замечал, все мысли были о Насте и о своём деле. На «отмороженных» реагировал, только тогда,  когда не реагировать нельзя было. Прошло много лет, после последнего посещения этого заведения, но ничего в его «режиме» не изменилось.  По-прежнему  сильные диктуют  «законы» слабым, а слабые пресмыкаются перед сильными.  На тот момент больше всех доставалось «хилому жидёнку», симпатичному парнишке, с каштановой шевелюрой. Про него говорили, что он из-за денег застрелил  родного отца, а деньги  спрятал. Но, Петрович,  намётанным взглядом не увидел в нём убийцу.  Просто  до этого парнишку жизнь  ещё не била лицом об «тэйбл». Жил он  на всём готовом без тревог и забот, и глупенький думал, что такая жизнь никогда не кончится.  Наблюдая за происходящим, Петрович ждал, когда же «жидёнок», наконец,  сломается,  и взмолится о пощаде: «Миленькие, родненькие не бейте меня, я всё, всё для вас сделаю. Денег достану, честное слово, только не бейте меня… и т. д.» 

 Обычно так  выли все,  доведённые до отчаяния, постоянными издевательствами. Этот же терпел и не выл, хотя страх в его глазах уже поселился, как у загнанного в угол зверька. Несмотря на  страх, он не просил пощады любыми путями, как другие. Такое терпение тронуло или заинтересовало много повидавшего в прошлом Петровича. А больше всего,   парнишка удивлял его тем, что не было в нём  беспощадной ненависти и злости.   Доведённые до отчаяния,  обычно были  готовы  на всё  как   затравленные  дикие звери.

  Похоже,  за этого парнишку кто-то усердно молится, раз у него  берутся силы не сгибаться,   первый раз тогда  подумал  Петрович. Узнав о плане нападения  «отмороженных» ,  стал следить за ними….

 В   ночь  убийства  Петрович  спас две грешные душеньки: -  « жидёнка,  и свою тоже.

 А свою душу  потому, что не подался чувству мести и не допустил греха убийства. Ведь насильник его внучки был, точно такой же баловень судьбы, как этот  хилый «жидёнок».

  На предложение -  жить с ним  в отдельной камере, Петрович сначала даже возмутился  и, естественно,  наотрез отказался. Это было не в его правилах.   Уговорил его бывший адвокат  Кац.  У них нашлись общие  знакомые прошлых лет, только поэтому он согласился. Борька об их разговоре ничего не знал и даже не догадывался. Из того разговора Петрович   много  узнал о  прошлой жизни  своего молодого  соседа.

 …..А Борька,  во время своего крещения находился  в двух состояниях. Одно явное, очевидное, другое -  как во сне. Явное потому, что всё происходящее он отчётливо слышал и понимал, а во сне потому, что не мог поверить, что всё «это» с ним происходит. Не успел он прийти в себя от первого Чуда у иконы Богородицы, как на него свалилось второе  Чудо – продолжение первого. Как только они все хором повторили за отцом Леонидом  (так звали седого священника), три раза следующие слова :

- Отрицаюсь от тебя сатана, сочетаюсь Тебе Христе…, как он мгновенно вспомнил,  чьё лицо, ему показалось на стекле иконы.

- Это была его соседка по площадке на  съемной квартире, Роза Львовна, сердобольная женщина. В голове  зам мгновение промелькнуло всё, начиная  с их первой  встречи.

   Однажды,  поздно ночью,  после очередного ресторана, все шумной компанией  завалились к нему на квартиру,  посмотреть  видик. Конечно, ещё выпили, и, громко включили музыку. Соседка через стенку несколько раз звонила в дверь, призывая к порядку в ночное время. Кто-то из гостей, через дверь грубо ей огрызался. Борька в это время был чем-то занят и не слышал призывов. Когда пожилая женщина всё же достучалась  до хозяина квартиры, её возмущению, уже не было предела.  

Борька, увидев, расстроенную грубым  поведением  гостей  бабульку  в халате, тут же решительно вышел к ней на лестничную клетку.  Дверь слегка  притворил  за собой.  Вслед ему  доносились громкие  весёлые реплики друзей: «Ну, сейчас Борька этой  старой  карге покажет, где «раки зимуют»…  Борька он  ведь такой….»

 Соседка, увидев, самоуверенного красавца, хозяина квартиры, вся напряглась и приготовилась к более грубому хамству, уже пожалев, что  вообще связалась. А он, неожиданно, с виноватой улыбкой взмолился о прощении.

- Извините меня, пожалуйста, это я  во всём виноват. Я их сейчас всех выгоню, а если хотите, они все до единого, перед вами сейчас  же извиняться за своё хамство.  Хотите?   

Пожилая женщина,  никак не ожидавшая такого поворота,   молчала. А Борька, привычным движением,  быстро  что-то положил ей в карман домашнего халата, сказав при этом:

- Это вам за моральный ущерб, и за высокое давление!

  Сказал и  скрылся за  дверью.  Музыка тут же стихла, а минут через 5, все гости гуськом  выходили на лестничную площадку. Недовольные и удивлённые, громко возмущались.

- Ну, Смилянский, мы тебя не узнаём?  Где-то ты такой смелый, а тут какой-то старухи испугался. Что бы она нам сделала, старая….

- Тише, тише,  чего разорались -  успокаивал их хозяин квартиры, - никого я не испугался, а соседским  бабушкам хамят только последние дебилы….

   Когда всё стихло, и Борька уже собирался спать, в дверь тихо позвонили. На пороге стояла соседка, которая всё слышала и видела, наблюдая в глазок двери. Она, вытащив из кармана  руку с  зелёной купюрой, протянула ему и… как бы, отрывая, от сердца, с чувством собственного достоинства  произнесла.

- Вот, возьмите, ваши деньги, мне ничего не надо за ваших гостей. Я вас и так прощаю!

- Как вас зовут? – в ответ  с улыбкой, спросил Борька.

- Роза Львовна!

- А я Борис!

 И он, взяв её руку  с деньгами своей рукой , положил её обратно  в карман халата. Женщина с нарочитым удивлением посмотрела на юношу,

 - «Ну, зачем вы?…»

Борька с  нарочитой серьёзностью, при этом ещё  покачав головой, укоризненно выговаривал соседке,  как старой знакомой.

- Ах, Роза Львовна…Роза Львовна…,  вы меня  просто  обижаете! – сказал и  быстро закрыл  дверь.

 С тех пор они подружились.

  А в ту злополучную ночь, он, вернувшись домой из кабака  пьяный,  не мог открыть свою дверь. Лампочка на площадке перегорела, а дверной замок давно надо было менять.  Он  не мог попасть ключом в скважину замка.  Услышав шорох на площадке, соседняя дверь открылась, и Роза Львовна в своём халате и бигудях появилась на пороге. Она без слов,  быстро, при свете из своего коридора открыла Борькину дверь, и он, шатаясь. зашёл к себе.

- Эх,  Боря, Боря, не жалеешь ты ни себя, ни отца, ни мать. Разве можно так много пить в твоём возрасте – причитала она ему вслед, прислушиваясь к звукам за его дверью.

   Вот оно моё  Алиби!!!.  Нашлось!! Вот кто может подтвердить его невиновность. Ах, Роза Львовна,  Роза Львовна! Бог мне вас послал, добрая  вы женщина!  - Вы  моё  спасение!!

 У Борьки сильно защипало в носу и глаза   наполнились слезами счастья.

 А ещё он вспомнил, что она  давно собиралась в гости  к детям  на Украину….

                                             Глава восьмая.

                                             «Жареный петух»

  Лариска  своё слово  сдержала,  спустя несколько дней позвонила Оксане поздно вечером.  Она предлагала срочно  завтра  встретиться,  назвала  свой адрес.  Оксана,  второпях записала его на газетке, что лежала на полочке возле телефонного аппарата. Звонок был поздно вечером, а встреча назначалась на раннее утро.

- А почему такая спешка? – удивилась Оксана.

- А потому, что у меня Оксаночка совсем нет времени, я сегодня приезжаю, а завтра уезжаю.

Ответ показался убедительным.

- А от меня, что тебе надо?

  -Увидимся, узнаешь.

- Это насчёт вашего агентства?

- И насчёт него тоже, ты мне очень нужна. Только просьба, пока никому ничего не рассказывай, о моём звонке и нашей встрече.

- Это почему?

- Чтобы меньше было вопросов, встретимся, сама всё поймёшь.

Заинтригованная Оксана не знала, что и думать. Ей тут же захотелось позвонить Кате и всё ей рассказать, но было уже поздно.

  Оксана с Ларисой никогда лично не знакомились.  Виделись только на дискотеках летом в парке. Знали друг о друге через общих знакомых и друзей. Борьку Смилянского знали все. А потом Оксана узнала, что  Лариска стала соперницей её одноклассницы Кати Третьяковой, которая увела у неё парня. Это известие тогда их с Лилькой просто «убило». Вот тебе и скромница Катя из «Святой Троицы» - удивлялись они.

Утром, собираясь на встречу, Оксана на ходу сказала матери.

- Если позвонит Катя, скажи ей, что мне позвонила Лариска Гуляева, с которой мы недавно встречались в Бухаресте, она  знает. И назначила встречу на Ботанике (район Кишинёва).  Как вернусь оттуда, сразу ей позвоню.

- А почему так рано встреча?

- У этой Лариски много дел, она сегодня  уезжает за границу, она теперь там живёт и работает.

- А кто она такая, эта Лариска? – начала выяснять мать, но Оксана остановила её.

- Мама, ничего не спрашивай, я опаздываю, всё потом, потом….

Закрывая за дочерью дверь, мать ворчала: «Какие дела в 8 часов утра? И кто эта Лариска?...»

  Оксана долго звонила в дверь и уже хотела уйти. Как вдруг дверь открылась. На пороге стояла заспанная, взлохмаченная Лариска в длинном шёлковом пеньюаре.

- Привет, я проспала – сказала она, как ни в чем, ни бывало. Под утро уже легла спать, отмечали с друзьями мой приезд. Проходи, раздевайся, я сейчас  - и скрылась за дверью ванной или туалета.

  Оксану  встреча разочаровала, но делать было нечего, хотелось  понять для чего её срочно вызвали.  В прихожей на вешалке было много вещей, похоже ночные друзья  не расходились. Раздевшись, прошла в зал.  Квартира  оказалась не бедная и видимо большая. Это она   определила по количеству и качеству дверей, ведущих из зала. Зал тоже был не маленький, в нём стояла дорогая кожаная мебель: два дивана и два массивных кресла. Диваны располагались посредине зала, друг против друга, между ними  большой журнальный столик. Чувствовалось, что здесь весело отдыхали.  Кругом пустые и полупустые бутылки: от  шампанского, виски, коньяка, грязные тарелки, фантики от конфет.  Пепельница на столе утопала в пепле и окурках. Пока Оксана с любопытством разглядывала квартиру, одна дверь бесшумно приоткрылась, и за ней  кто-то стал, наблюдать.  Оксана почувствовав это,  посмотрела на дверь, но дверь  не закрывалась, «наблюдатель» не собирался прятаться.  От  неловкости не знала что делать.  Когда  стало совсем невмоготу ждать, Лариска, наконец, вышла из ванной. Она умылась, причесалась, но не переоделась, как будто никуда не спешила. У Оксаны внутри всё «закипало».

- Пойдём  на кухню, кофейку  попьём, там поболтаем – сказала Лариса таким тоном, будто было не раннее утро, а они только вчера  расстались. Оксане такая встреча и вся обстановка сразу не понравились.

- Так что ты мне так срочно хотела  сказать, я спешу по делам… - с нескрываемым раздражением начала она, заходя на кухню.

- Ну - ну…, что ты так разволновалась, - начала её успокаивать Лариса.

-Ну, проспала я, что с тобой такого никогда не было. Попили, погуляли вчера, сама знаешь, как оно бывает….

 Оксана не дослушав,  прервала её.

- Я тоже могла ещё спать, но ты просила не опаздывать, короче, какое у тебя ко мне дело? Я тороплюсь, и не могу долго у тебя задерживаться, у меня тоже  дела.

А Лариска,  наоборот,  никуда не спешила,  с нескрываемым удивлением смотрела на гостью. Она хотела одного – успокоить и расположить её к себе.  Спокойно налила из большого металлического термоса кипяток в чашки и придвинула банку с растворимым кофе.   

- Может по граммулечке коньячку, чтобы спать не хотелось? – невозмутимо предложила гостье.

- Я не хочу, пей сама, если хочешь, - сказала Оксана, насыпая себе в чашку кофе с сахаром.

 Лариска налила себе в кофе  немного коньяка, и хотела плеснуть  Оксане, но та быстро отодвинула чашку в сторону. Пили, молча.  Лариска будто издевалась, тянула время.  Оксана ждала. Она уже сто раз пожалела, что пришла сюда. Права была Катя, когда говорила, что ничего хорошего не может быть с этой Лариской!  Лариска будто прочитала Оксанины мысли и перешла к делу.

- Сколько ты имеешь чистого дохода в месяц от своей торговли на рынке? – деловито спросила она.

- А что, ты можешь больше предложить? – вопросом на вопрос ответила Оксана.

- Да, я хочу тебе предложить хорошие деньги. Какие ты никогда ни наторгуешь на своём базаре.

- Я ничего не умею делать, но в проститутки – танцовщицы не пойду. Лучше на базаре торговать, чем «половой тряпкой» пребывать….

Лариску  гордая самоуверенность взбесила, но она не подала вида и продолжала:

- Мне нужна помощница в нашем агентстве.

- Что надо делать той помощнице?

- Находить для кастингов красивых, умных девчонок. К нам много приходит разных, ты сама видела, а выбрать нечего. То толстые, то маленькие, то просто страшные, хотя все себя считают красавицами.

- А, как и где их искать? Что, прямо на улице подходить ко всем  и предлагать? – спросила Оксана,  заинтересовавшись неожиданным предложением.

Лариса, со знанием дела, подробно начала объяснять, как, и что нужно делать. Оксана ловила  каждое  слово и ей показалось,  предложение очень  заманчивым. Работа была связана с поездками, встречами с людьми и т. д. Когда Лариса всё объяснила, то Оксана задала главный вопрос.

-  А сколько в месяц  будут платить?

- Пятьсот долларов,  плюс дипрасходы, плюс  проценты от хорошего товар…, от подходящих кандидатур – быстро поправилась она.

 Не дожидаясь встречных вопросов,  подробно  разъяснила,  за что будут платить проценты  и что такое дипрасходы. У Оксаны закружилась голова. Такие деньги! Ни за что!! Увидев блеск в глазах собеседницы, Лариса обрадовано вздохнула и сразу предложила.

- Ну, что, теперь можно и по фужеру шампанского, у меня после вчерашнего «трубы горят».  

 Оксана уже не отказывалась. Она переваривала  только что услышанное предложение. Она смогла бы совмещать свою торговлю с  новой работой, думала она, ещё не веря в такую удачу! Лариса вышла из кухни, а  вернулась с каким-то высоким парнем, который нёс бутылку шампанского и три фужера.  Парень разлил пенистый напиток по фужерам.

- Познакомься – это Оксана – сказала Лариса парню.

-Эдуард, Эдик –  парень с улыбкой  протянул руку Оксане.

Шампанское быстро закончилось. По телу разливалась  приятная истома. Мысль о новой интересной, денежной работе грела душу, поднимала настроение и рождала новые мысли.  Перешли в зал, там уже  было  убрано. В зале открыли другую бутылку шампанского. На столе появились фрукты, шоколадные конфеты. Новые гости выходили из комнат.

- Лариса,  мне пора уходить –  из приличия сказала Оксана. Но её, как близкую подругу, Лариска с Эдиком  дружно уговорили остаться.

- Мы ведь теперь с тобой коллеги, Оксана, надо всё обсудить, а времени нет. Оксана осталась и  на этом  скоро всё оборвалось…

….   Неизвестно сколько прошло времени,  Оксана с трудом очнулась.  Она ничего не помнила и не понимала, кроме сильной боли внизу живота и ниже…  Полураздетая  она лежала на голом матрасе в каком-то тёмном, зловонном  помещении.  Малейшее движение вызывало сильную режущую боль в низу тела.

- «Меня насиловали» - была первая «плавающая» мысль. Сознание медленно возвращалось к ней. Что со мной, где я? Кое-как  вспомнила, что пришла к Лариске, та предложила ей хорошую интересную работу. Потом они пили, шампанское с её другом, а потом…  Смутно всплывали в памяти   незнакомые  лица. Они тоже пили, танцевали, потом  в темноте её кто-то грубо тискал, раздевал, а у неё не было сил сопротивляться. Чем они, меня, опоили, сколько прошло после того времени? А главное, зачем, за что  всё это??!! Значит, с самого начала всё был один обман, чтобы только затащить меня сюда –  ясная догадка осенила её. Резкая боль внизу живота отключила сознание.

          …Вечером того же дня, Кате позвонила Оксанина мама.

- Катя, тебе Оксана сегодня ни звонила? – взволнованным голосом спросила она.

- Нет, а что случилось?

  Лида сообщила всё, что произошло.

- Катя, уже шесть часов вечера, а она ни звонит, ни приходит.  Кто эта Лариска Гуляева? Ты её знаешь?

 Катя, услышав про Лариску,  тоже встревожилась, но вида не подала. Как могла, утешила мать, сказав, что Лариса хорошая девушка и девчонки видимо засиделись. Ночью никто не спал, все ждали возвращения Оксаны. Рано утром Лида была у Третьяковых. Николай Петрович допрашивал  мать.

- Вспомните всё, что Оксана говорила вам про эту Ларису.

- Она очень торопилась и ничего мне не рассказывала. Сказала только, что поедет на Ботанику, но куда не сказала. Ещё просила передать Кате, об этом звонке.

 Лида плакала и путалась в словах, повторяя одно и то же. Казалось, что она плохо соображает.

- Я чувствую, что Оксана в беде, я это чувствую  материнским сердцем. Если её сейчас мы не спасём, она погибнет…, - причитала она.

Следующую допрашивали Катю. Кате пришлось рассказать отцу всё, что она знала о Лариске, начиная с их первой встречи из-за Сергея. Рассказала и о гостеприимном кафе  «Буна Сара» в центре Бухареста, где Оксана встретилась с Лариской.

  Прошли ещё сутки.

 За это время нашли адрес квартиры, где  раньше  жила Лариска  с родителями. Но там уже два года жили другие люди.  Они ничего не знали о прежних жильцах.  Соседки во  дворе сообщили:  Отец Ларисы уехал один жить  в Россию, а мать с дочкой подались на заработки куда-то за границу». Соседки сетовали – пожилого человека, отца родного бросили,  забрали все деньги, ценности, он домашние вещи продавал, чтобы на дорогу деньги собрать. Где были сейчас эти две Гуляевы   - мать с дочкой, они тоже не знали. 

Время шло, а про Оксану никто ничего не знал. Третьяков написал от имени матери заявление в полицию. Но молдавские сыщики не спешили искать: «Загуляла где-то ваша девка, сама вернётся, ждите» - успокаивали они. Звонили всем знакомым ребятам, и Лильке тоже, но никто не видел Оксаны. Дома Николай Петрович сказал своим женщинам  по поводу исчезновения Оксаны:  на сегодняшний день две версии: -  либо Оксану убили, либо захватили в  рабство.

 В русской церкви о. Александр читал  молебны  у иконы Богородицы «Взыскание погибших»,  прося помощи в спасении девушки.

     Если поначалу Катя ещё думала, что Оксана где-то задержалась по своей воле, то теперь уже стало очевидно, девушка попала в беду.

  …Оксана потеряла счёт времени. Её морили голодом, не оказывали никакой медицинской помощи.  Если она вначале пыталась, что-то выяснить, спросить, её били. В питьё ей подмешивали какие-то сильные психотропные лекарства, чтобы она ничего не соображала и не понимала. Её доводили до такого состояния, чтобы потом,  непомнящую себя, вывезти заграницу и продать в сексуальное рабство. Так делали с другими девушками, позже они приходили в себя, но уже ничего о себе не помнили, не возмущались, ничего не требовали, а как животные выполняли всё, что от них хотели. Догадавшись,  что в воду  что-то добавляют,  решила пойти на хитрость. Она стала изображать из себя помешанную, а это было близко к действительности.  Кричала бессвязные слова, а воду выплёскивала на того, кто её приносил. В умственное помешательство, казалось,  поверили и на время оставили её в покое. Хотелось, есть, пить, но Оксана решила терпеть, чтобы не стало хуже.  Постепенно полное сознание вернулось к ней.

    Что делать, как вырваться и этой адской западни? –   не проходящая мысль жила в голове.  Здесь с ней могут сделать всё. Никто не знает где она. Либо она должна смириться, либо её убьют. Живых свидетелей в таких делах не оставляют. Но, даже, если она и смирится, то это тоже будет смерть, только более мучительная и медленная. Надо что-то делать, что-то придумать. Соберись, ты сможешь! – внутренний голос  руководил ею.

 До этого она никогда не попадала в  экстремальные ситуации и вот случилось, не понятно откуда бралась решимость бороться.

    Нужно  продолжать изображать из себя невменяемую. Тогда  её не будут накачивать психотропами. Понимала, что за ней  могут следить. 

     Держали её в помещении похожим на загородный сарай, в нём было темно, холодно и очень зловонно.  Отхожее место для  жертв, было здесь же.   

    Затаив дыхание, она напрягла слух. Через стенку беспрестанно громко лаяла собака, а где-то неподалёку различался  гул-шум, какой бывает от автотрассы. Оглядевшись и прислушавшись, она поняла, что лежит одна в  вонючем сарае. У стены кучей  навалены  матрасы. Оглядываясь кругом, Оксана старалась не двигаться, чтобы не выдавать себя, а вдруг за ней  сейчас наблюдают. Да и боли по всему телу не давали возможности   шевелиться.

- В таком состоянии далеко убежать не удастся. – понимала  она. Ясный рассудок жил в  горящем, истерзанном  теле.

….Не клевал вас ещё петух жаренный…, в одно место! - вспомнились Катины слова  в Румынии.

 Вот и клюнул петух, и … в то самое место!  А умирать не хочется,  так глупо,  так рано, а главное так позорно, как последняя скотина в грязи и на помойке! Повелась  дура на большие деньги, вот и получила!
   Перед глазами пронеслась вся её короткая, никчёмная жизнь. Подружка Лилька, прошлые их гулянки-пьянки, с разными партнёрами по сексу.  Злой и добрый Борька! А потом,  впервые за всё время,  она вспомнила свою мать, с которой много лет беспрестанно ругалась, ссорилась. Не слушала её, и делала ей назло!! Как она, наверное, сейчас по ней убивается, плачет, и молиться в своём углу, о ней, непутёвой своей дочке!  Молиться!  Да именно молится…  -  Если тебе доченька станет трудно в жизни или ты окажешься в беде, сразу обратись к Богу. Но только горячо-горячо  обратись, возопи от всей души, во всю моченьку и Он тебя тогда обязательно услышит… и поможет! – часто советовала мать, провожая её в дорогу.

  В это время послышались мужские голоса и шум приближающихся шагов…

   …. Все переживали пропажу Оксаны, но тяжелее всех было матери. Как ни крепилась, ни молилась Лида, но на третьи сутки свалилась. Отец Александр просил, чтобы женщину  одну не оставляли с её горем, особенно сейчас.

 Отстояв утром в храме литургию, Катя решила, не заходя к себе домой, сразу пойти к Оксане на квартиру,  чтобы поддержать и утешить мать. Ей как никому было понято состояние Лиды. Ведь она сама уже давно жила в неизвестности о своём женихе.

 Дверь была не заперта, и Катя, позвонив в дверь, сама вошла. Лида лежала на диване с мокрым компрессом на лбу.

- Проходи, Катя, садись. У меня голова раскалывается, давление высокое держится. Сейчас только врач приходил, сказал: У вас нервный стресс, а как же может быть иначе. И это не просто стресс, это моё горе. Ведь она у меня одна единственная на всём белом свете, доченька,  кровиночка моя. Я на неё всю свою жизнь положила – со слезами причитала убитая горем мать.

-Тётя Лида,  успокойтесь, у вас высокое давление, -  чтобы как-то успокоить и отвлечь, Катя  рассказала  про своего Сергея. Лида  выслушала печальный рассказ.

- Это всё понятно Катюша. Но если, что,  тебе со временем,  Господь другого жениха  послать сможет, а мне другой дочери уже никто никогда не даст. Это меня за мои грехи Бог наказывает. И самым мучительным образом. Я, что угодно бы пережила, только не это…. 

 Чтобы успокоить мать, Катя решила опять отвлечь её.

- Тётя Лида, я у вас раньше никогда не была. Можно мне посмотреть, как Оксана жила…, живёт – быстро поправилась она. Фотки её посмотреть хочется, можно?

 И Катя, не дожидаясь разрешения, встала, чтобы пойти в маленькую комнату, где всё было Оксанино.

 И хотя Катя  не знала что делать,  что-то  подталкивало её к решительным  действиям. Надо искать, надо смотреть. Что, где искать  она сама не знала!

Лида зашла следом за ней в комнату дочери. Достала с полки большой атласный альбом.

На первой странице молодая, красивая Лида бережно прижимала к себе белый кружевной «конверт», перевязанный большим  розовым бантом.

- Это я с ней из  роддома выхожу – комментировала она, стоя сзади. Детских фотографий было много. И везде Оксана была в красивых платьях, с большими бантами в волосах. Потом пошли школьные фотки. Общие классные фото, на них Катя нашла себя с подружками. Вера Фёдоровна молодая и везде возле неё кудрявый мальчик Борька Смилянский.

-Подлиза - обзывали его мальчишки, считая, что он за хорошие отметки липнет к учительнице. Потом пошли фотокарточки, где Оксанка уже  была подросток и везде с ней была Лилька. Чем старше становилась Оксана, тем меньше фотографий было в альбоме.

- Она свои фотографии в своих альбомах держит, этот говорит, детский. Катя, открыла  небольшой альбомчик. В нём Оксана уже была старшеклассницей. На одиночных снимках она везде была  грустная, задумчивая. Но больше было фотографий с Лилькой и в  компаниях с разными ребятами. Среди них Оксана  улыбалась и смеялась.  Среди ребят  часто мелькал красавец Борька Смилянский.

- Вот, тоже,  Бог наказал – сказала Лида, указывая глазами на Борьку. Чего ни жилось, молодой, богатый, все девчонки с детства на шею вешались. Так нет, никого не любил, кроме денег, теперь из-за них вот за решётку угодил. Жалко Веру Фёдоровну она о нём,  как о родном сыне убивается.

- А мы не верим, что он родного отца застрелил. Его просто подставили, чтобы выкуп побольше содрать – сказала Катя и продолжала, - моя бабушка  говорит,  где большие деньги, там всегда  предательство и смерть рядом ходит. Вот Борька тоже пострадал от денег, как все.

- Он то не пострадал, а вот моя доченька от него пострадала.

Что вы  тётя Лида имеете ввиду?

- Ты Катя ничего не знаешь! Ведь моя Оксана, с  раннего детства любила его одного. Знаешь, как она страдала, переживала об этом баловне судьбы.

- Знаю, его многие в школе любили.

- Нет, Катя, ты не знаешь. Оксана его по настоящему любила,  из-за этой любви и связалась с его компанией. Она об этом никому не рассказывала, стыдно было. Дочь моя  однолюбка, как я. Думала, что  не замечаю её страдания. Я тоже,  как «обожглась» с её отцом, с тех пор никого не смогла по-настоящему полюбить.  Боюсь, что  она до сих пор о нём одном, глупая, мечтает.  Ой, что об этом сейчас говорить!  - махнула она рукой.-

-  Катя, я пойду, прилягу, снова голова заболела. А ты если хочешь, посиди, посмотри, там у неё ещё есть  альбомы.

 Катя просмотрела альбомы и на дне ящика обнаружила старую записную книжку. И хотя этого делать нельзя,  открыла её. Вся книжка была исписана короткими стихами и записями с числами. Это был дневник. Почерк был детский, ещё не сформировавшийся. Все записи были о нём, о том, который, не замечает, который не видит, не слышит, он везде с другими. Вперемешку с записями шли небольшие четверостишья. Одно, самое отчаявшееся стихотворение подводило черту всему:

                       Ты меня не любишь и не надо,

                        Я тебя об этом не прошу.

                       Потоскую и забуду про любовь свою.

                       Зря боишься, избегаешь, думаешь, что я

                       Всё по-прежнему скучаю и люблю тебя.

                       Ты не думай я не стану унижаться

                       Вновь, всё равно себя заставлю позабыть любовь….

Надо же, кто бы мог подумать, что за  внешней легкомысленностью скрывалась такая ранимая, гордая душа! Душа,  страдающая от не разделённой детской любви.  Несмотря ни на что продолжала любить и прощать.  Катя вспомнила, как Оксана, в отличие от многих, не злорадствовала  на известие  о задержания Бориса. И  о  своей  детской затянувшейся любви ничего  ей не рассказала, не успела….

   На глаза  навернулись слёзы.

- Господи, помоги  ей,  пошли  Чудо -  спаси её!

 Она встала и,  перекрестившись на восток, вышла из комнаты.

- Тётя Лида, давайте,  я  за лекарством схожу, - предложила Катя, увидев на столе новые рецепты.

- Сходи, сходи Катя, мне от давления таблетки выписали. Деньги на столе лежат, там должно хватить.

Катя, взяв рецепты, пошла в прихожую, одеваться. Чтобы  родители не волновались её долгим отсутствием, решила позвонить домой, предупредить.  Набирая номер  телефона,  её взгляд наткнулся на лежащую, на тумбочке газету. На белой кромке газеты  чёрным косметическим карандашом наспех был записан  адрес, а  под ним   имя … Лариса!

- Тётя Лида, это чей здесь адрес на газете записан – почти вскрикнула от предчувствия Катя….

….. Оксана замерла, услышав мужские голоса. Дверь отворилась и два пьяных парня волоком затащили безжизненную девушку. Один кинул на пол матрац, а другой, как бревно, бросил на него девушку. От удара она застонала. Парень отряхнул руки и спросил другого.

- Ну, что будешь её ещё?….

- Нет, потом. Пусть эти сначала  уедут. Пойдём, допьём, что осталось, посидим, а потом придём сюда и натешимся вволю.

- Та вторая уже, поди, оклемалась,  какой день здесь зря лежит, отдыхает. Пора уже отрабатывать, ха-ха-ха… - заржал он, как жеребец.

   Когда за ними закрылась дверь, Оксана, превозмогая боль, попыталась привстать, что бы заглянуть в закрашенное краской оконце не высоко от пола. Но острая боль пронзила низ живота, и она откинулась назад. Нет, самой ей отсюда не выбраться, только один Бог сейчас может её спасти.

- Господи спаси! Господи помоги – непроизвольно застучало в голове, и она стала шарить рукой возле себя. Она искала какие- нибудь  колющие, режущие предметы типа: осколков стекла, гвозди, камни и т.д. Возле своего матраса вдруг нащупала узкую, длинную металлическую пластинку. Ею оказалась пилочка для ногтей. Видимо кто-то из девушек обронил её. Эту пилочку она воткнёт в шею, а лучше в глаз насильнику, а там пусть её убивают – решила она. Зажав в руке «оружие»,  приготовилась к нападению, как к смерти!! Её измученное, кровоточащее тело  горело и сжималось от приближающихся новых адских мук. Животный страх приводил в отчаяние. И только один лучик надежды, как фитилёк свечки горел в её сознании:   

   «Господи, если Ты есть на самом деле, спаси меня, и я в Тебя  поверю». Честно и от всей души взмолилась Оксана, обращаясь к невидимому Богу. Она не знала слов молитв, поэтому твердила одно и тоже.  - Господи, спаси меня, Господи спаси меня грешную, глупую. Господи, умоляю, и прошу Тебя, спаси меня. Я  не хочу умирать в этом вонючем сарае. Господи, умоляю Тебя, спаси, освободи меня, я поверю в Тебя, как верит моя мама и Катя. Господи спаси…. – эта самопроизвольная нескончаемая молитва потекла, не кончаясь и не прерываясь.

 Как только Оксана отчаянно возопила к Богу,  её зажатое от страха и ужаса тело обмякло, будто «кто-то» отпустил в ней натянутую  до предела  «пружину».  Потом, её начало, трясти  от припадка горького безудержного плача. Всё происходило помимо  воли. Боясь, что её услышат,  изо всех сил пыталась приглушить в себе громкие рыдания, кусая до боли руки.

- Господи спаси! Господи помилуй!  Про себя твердила она, заливаясь слезами. И это были не просто слёзы жалости к себе, это были горючие слёзы раскаяния, покаяния….

- Господи прости, если можешь, прости и  спаси меня грешную….

 От изнеможения  куда-то  «провалилась» , толи  уснула, толи  потеряла сознание.  

    Очнулась от громких голосов и звука открывающейся двери. Те двое с шумом ввалились в сарай. Они пришли, чтобы «натешиться вволю». Один остановился в стороне, видимо возле безжизненной девушки. Второй  направился к ней. Оксана ничего не видела, но всё чувствовала.

- Ну! Господи помоги! Спаси, Господи или дай умереть без мук ,скорее… – проносилась ясная мысль в голове  насмерть перепуганной девушки, рука сжимала оружие.

  Прошла секунда, потом вторая, третья, минута, потом другая. Пьяный насильник остановился в двух шагах от неё, но не подходил ближе. Он в темноте, что-то делал, не двигаясь с места. Оксана вся собралась в комок, приготовив для удара зажатую в руке пилочку. Главное, нащупать его морду, чтобы попасть в глаз.

- Господи помоги!  Господи спаси,  Господи помилуй….  

  Насильник  не подходил. Второй в это время пыхтел над безжизненным телом второй девушки. Наконец, на весь сарай  раздался грубый грязный мат.

-  Это что  это ещё  за х… такая?  Да что это за х…, впервые со мной такое. Генка, ты представляешь, у меня  его, ни с того ни с сего,  как током  отрубило….

 Пьяный верзила, злясь и матюгаясь, стоял в темноте и безуспешно пытался включить своё «хозяйство».

- А ты  сделай то – то… -  советовал  друг Генка.

- Да, ещё целовать её скажешь, грязных проституток я  не целую.  Ты Генка и скажешь! Да , что это за х… со мной такая?… – продолжал материться насильник .

    В это время неожиданно  громко залаяли  собаки. Насильники прислушиваясь, притихли. Совсем рядом послышались чьи-то шаги и голоса. Верзила метнулся к двери, но  яркий свет ослепил сарай. Люди в масках с оружием в руках , мгновенно заполнили помещение. Насильников схватили, заломив им руки назад, выволокли на улицу. Тело Оксаны  мгновенно ослабло, и напряжение покинуло его… Временами доносились голоса.

- Осторожно, осторожно, девушек несите в машину, «скорая»  едет за нами.

- Как куда…В реанимацию…

- Вы, что не слышали, … отойдите в сторону…

- Товарищ подполковник, а одна, из девушек  не дышит.  Пульса нет…  Товарищ подполковник,  да она только что  умерла, ещё тёплая.

- Когда?

- Не знаю, эксперты установят точно.

 Больше Оксана уже ничего не слышала, она потеряла  надолго сознание.

                                 Борька помогает крёстному.

   Борька чувствовал себя героем  детектива, когда,  прячась за спины прохожих, стараясь быть незамеченным ,подходил к центральному банку. На нём была непривычно строгая одежда: чёрные брюки и чёрная кожаная куртка. Глаза он спрятал под большие тёмные очки. Волнистые волосы гладко зачесал назад, прилизав их специальным гелем. Так он никогда не носил свою шевелюру. Не доходя  до парадного крыльца банка, он остановился, и  незаметно осмотрелся кругом. По центральной широкой улице города  народ шёл в обе стороны нескончаемым потоком. Все   куда-то спешили, не замечая друг друга. Всё было как всегда, как будто в жизни ничего не произошло и ничего не поменялось.

  Но это смотря кому!!

 Борьке же  казалось, что он вернулся из  далёкой,  страшной жизни. И вернулся он оттуда  не  прежним беззаботным красавцем, гулякой,  а другим человеком. Его мытарства в Сизо вскоре закончились, как только он рассказал Кацу о Розе Львовне. Умный еврей знал как грамотно завершить  такое дело.

 После выхода на свободу желания и интересы  у Бориса оставались прежними, а вот мысли и взгляды на жизнь сильно поколебались. Теперь самое главное  - быстрее встать на ноги, и встать  одному без чье либо помощи.  Чтобы доказать всем, а прежде всего себе самому, что он  и без отца не пропал, не спился, не сгинул, как хотели бы многие.

  …Чтобы оставаться не замеченным, он встал  за колону. Рука сама, по привычке, потянулась в карман за сигаретой, но там была только одна жевательная резинка. Сунув в рот  ароматную пластинку,  внимательно оглядел-изучил  все припаркованные возле банка автомобили. В основном они были пусты, и лишь  одна машина с затемнёнными стёклами, показалась ему подозрительной. Из-за колоны Борька наблюдал  за движением отъезжающих и подъезжающих автомобилей к банку.

   А в это время, в помещении банка, должна была состояться встреча двух сторон. С одной стороны: Ильи Петровича с нотариусом Кацем,  с другой стороны -  отец «потерпевшего» со своим адвокатом. Во время встречи они должны были передать друг другу  деньги и заявление о прекращении уголовного дела.  Родители насильника собирались отдать выкуп  в Сизо, но осторожный «Богомолец» отказался. Пока Петрович тянул с ответом, ему накинули ещё пять тысяч «зелёных», к первоначальной сумме.  Пятнадцать  тысяч долларов по тем временам, да ещё в нищей республике,  считалась фантастической суммой  для простых граждан. Битый жизнью Петрович, хорошо понимал, почему родители «потерпевшего» так легко дают ему такие большие деньги. Они были хитрые, но и он, «старый рецидивист» тоже был не дурак.

 Перед расставанием в Сизо,  а Бориса  освободили  на несколько дней раньше, они долго говорили обо всём на прогулке. Петрович передал письмецо для внучки. Они тогда договорились, что Борис  отведёт Настю к своей  матери, и там её спрячет. Роза Михайловна  жила одна, её альфонс, как она всем говорила, уехал заграницу на заработки.
На другой день после освобождения, Борька должен был идти к своему крёстному на квартиру.

Утром, по дороге, он решил зайти в первую попавшуюся церковь.  Хотел найти  там «свою» икону, которая чудесным образом подсказала ему спасительное алиби.  Собирался в знак благодарности поставить перед иконой много самых больших свечек. Обойдя все иконы в храме,  «своей» не нашёл, а искал он точно такую же, какую  увидел в часовне.  Скорей всего, он просто не узнал её, и тогда,  решил поставить  большие свечи перед всеми Богородичными иконами.

 Дом крёстного оказался  одноэтажным старым, каменным  зданием на несколько хозяев. После,  условленного звонка, дверь приоткрылась на цепочке. Поздоровавшись, Борис протянул в щель вчетверо сложенный лист бумаги. Через минуту  дверь открылась, и его пригласили зайти. Настя оказалась довольно симпатичной, стройной девушкой с длинными волосами, завязанными в  « хвост» сзади.

- А я  представлял её намного хуже, такая и мне бы понравилась – непроизвольно мелькнуло в голове.

   Когда они встретились глазами, Борька сразу вспомнил зачем, и к кому он сюда пришёл. Пока Настя дочитывала письмо, он оглядывал скромное жилище. Видимо, правда Петрович давно завязал со старым ремеслом, раз так небогато живёт.

- Вот тут в конце, дл вас тоже написано – прервала его мысли девушка, протягивая ему листок. Борька удивлённо взял письмо и начал читать.

… Настя не бойся этого парня, жизнь его хорошо потрепала, теперь он мой крестник, а тебе, как брат…  - дальше шли наставления внучке, он их пропустил. В самом конце была приписка.

…Боря, Настя тебе за младшую сестру, она тебе во всём будет доверять, позаботься о ней, как брат… - И снова шли наставления, теперь уже ему о ней.

 Борис всё выполнил, как просили. Настя уже несколько дней жила у его матери, в школу она не ходила, и, вообще, никуда не выходила из дома. С первой минуты, общаясь с Настей, он мучался одной мыслью, чем она отличается от тех других девчонок её возраста, с которыми он раньше общался. Внешне она была такая же, встреть он её на улице, принял бы за обычную «тёлку». Говорить непринуждённо, как все, она могла, за словом в карман не лезла, как бывает. Но, что-то в ней было иное…, не как у всех. Но, что? Этого он  понять не мог!

   …Борька нетерпеливо посмотрел на часы, он ждал одно частное такси, с водителем которого накануне обо всём договорился. Другая машина стояла неподалёку в условленном месте. За время наблюдения, почти все машины стоящие до его прихода, разъехались, кроме того чёрного БМВ с затемнёнными стёклами.

 Может, в ней никого нет, а может, там тоже кого-то ждут. Терялся в догадках Борис.

Наконец, старые потрёпанные Жигули третьей модели, подъехали к банку. Борька облегчённо вздохнул.

 В это время из дверей банка вышли четверо. Они остановились и видимо прощались. Борька незаметно подошёл  к ним ближе, в движущейся толпе его никто не заметил.

- …Илья Петрович, может вас подвезти до дома? Вы сейчас в общественном транспорте лучше не ездите, это очень опасно… - заботливо предлагал  адвокат  отца «потерпевшего».

 Петрович отказался. Тогда отец «потерпевшего» с адвокатом, не спеша,  сели в пустой автомобиль, который стоял у входа в банк  и отъехали. Чёрная машина по-прежнему не двигалась, стояла, как вкопанная.

  Борис тоже стоял, у них был договор, если, что-то заметит  подозрительное, то он не подходит, это сигнал!  Абрамыч с Петровичем,   не встретив Бориса,  направились,  к старым «Жигулям»,  якобы, к свободной тачке. Как только они сели в машину и  со скрипом сдвинулись с места, как  «затемнённое  БМВ»  сразу ожило и двинулось вслед за ними. Борьке  предстояло  любой ценой задержать эту машину.  Он кинулся к перекрёстку, на его счастье загорелся красный свет, все  машины остановились.

Рыжие «Жигули» с  намеченными жертвами  стояли во втором ряду и показывали левый поворот. Чёрное  БМВ стояло  в крайнем левом ряду  у тротуара и тоже включило левый поворот. Борька ещё не понял, всё это совпадение, или  «тёмные стёкла» именно их ждали.

Перекрёсток был большой и днём очень оживлённый, что помогало в данной ситуации. Добежав до «зебры» перехода, Борька встал и приготовился прыгать на капот, лишь бы задержать подозрительную машину. Он понимал, что  при этом  может покалечиться, но, собравшись духом, думал, как лучше это сделать. Но, прыгать, к счастью не пришлось. Ситуация изменилась мгновенно. Как только загорелся жёлтый свет, и перпендикулярный   поток  машин притормозил движение, как рыжие «Жигули», грубо нарушив правила, резко развернулись вправо на 180%    и быстро поехали в обратную сторону. За ними двинулась вся встречная полоса. Всё произошло  внезапно  и молниеносно.  Предполагаемые преследователи передумали сворачивать влево, и поехали прямо. Другого  им не оставалось. 

-  Свечки поставил  Богородицам ,  они  помогли -  мелькнуло в голове.

 Да просто совпадение.  Всё равно, Слава Богу, посмотрим, что дальше будет?-  подумал  Борька  и побежал дворами к намеченному месту, где они должны были  встретиться. Рыжие «Жигули»,  чудом избежав на центральном перекрёстке города неминуемое ДТП, быстро покинули опасное место. И самое удивительное, что там,  в тот момент,  не оказалось ни одного полицейского. Проскочив метров пятьсот по прямой, «лихачи» свернули в незаметный узкий переулок, его знали  только местные водители, и то не все. Дворами проехали вглубь ещё метров двести и остановились.

- Всё приехали – сказал Григорий Абрамыч.

- Как приехали? – удивился и расстроился водитель, - мне ваш парень ещё 50 баксов обещал, когда я вас до места довезу.

- А ты нас и довёз. Ещё как довёз!  Молодец! Нам сюда и надо было. Вот тебе 100,  баксов и  50 за смекалку, но другой раз больше так не рискуй. Мы же от той  белой «Волги» в десяти сантиметрах проскочили.

  -  Вы же сами сказали , что нужно любой ценой оторваться от банка, вот я и оторвался.

   - Слава Богу, что всё обошлось. Сегодня было очень надо. Тебя предупреждали, что в целях осторожности  сегодня больше никуда не езди. Ты, наверное, сегодня двухмесячный план заработал, так что больше не светись по городу – наставительно посоветовал нотариус.

Водитель, взяв деньги, с удовольствием рассматривал  американского президента на новой хрустящей купюре. Ему редко выпадало такое богатство сразу. На слова Григория Абрамовича,  больше сегодня никуда не ездить,  он явно не обратил должного внимания.

 Поэтому,  прощаясь,  Петрович наклонился, и тихо  ещё раз сказал водителю  «Жигулей»:

-  Мужик, если не хочешь, чтобы тебя горячим утюжком по голому пузу гладили, спрячь свою колымагу в тихом дворике, и не езди неделю, а лучше номера смени.  На этот раз слова Петровича врезались в сознание таксиста.

  Благодаря усилиям Григория Абрамыча и Борьки «богомольцу, старому рецидивисту»,  удалось уйти от преследований  бандитов  и не лишиться денег. Они с Настей благополучно добрались до России. Перед расставанием они с Борькой долго обо всём говорили. За последнее время Петрович и Кац стали для Борьки самыми близкими и родными  людьми.

   Перед выходом из Сизо, Кац  впервые подробно рассказал Борьке  о тяжёлой болезни отца, которую тот давно скрывал, надеясь вылечиться. Болезнь вела к полной неподвижности и медленной  смерти.  Частное расследование подтвердило, что самоубийство было спланировано и подготовлено. Не понятна была только срочность случившегося. Кац ознакомил Борьку с завещанием на его имя. Отец, после смерти, назначил Каца вместо себя  душеприказчиком  сына и поручил ему  временно распоряжаться Борькиными деньгами. Основная сумма предполагалась к выдаче только на  конкретное дело, а до этого – небедное обеспечение на жизнь и учёбу. На походы с дружками в кабаки и сауны с проститутками, тех денег было не достаточно. Конечно, Борька мог в судебном порядке всё  опротестовать, но дело было не в этом. Борьке стало обидно, что отец никогда не верил в его самостоятельность и поручал его на поруки, как  глупого  мальчишку.  Сначала из-за этого  он очень расстроился, но Петрович примирил его с волей отца. Сумел объяснить, почему отец так поступил.

- …Он заботился о тебе, поверь, сейчас это трудно понять, ты ещё очень молод. Вспомни, как ты жил при нём, как пил, чуть не погиб из-за этого.

   Борька молчал, Петрович говорил правду. Теперь стало понятно, почему Абрамыч поначалу молчал о завещании, зная нетерпеливый, взрывной характер Борьки. Он боялся, что тот в «запарке» начнёт требовать  свои деньги на выкуп из Сизо, и испортит всё дело. А оно так и было бы, теперь уже понимал и сам Борька. Мнение о «хитром еврее» поменялось. Да ещё и Петрович  подтвердил:

- Деньги твои, от тебя, Боря,  никуда не денутся, ты лучше учись и думай, на что их в будущем с лихвой употребить. А Кац честный еврей,  твой отец знал с кем дружить,  а хитрый,  потому что умный. На себе убедился.

 Петрович перед отъездом  уговаривал  Борьку и Каца  тоже переезжать на ПМЖ в Россию.

  Россия,  она  всем Мать Родная, куда бы нас  судьба ни забросила!

  А Борьке, как крестнику, советовал – ты лучше в России свои деньги в бизнес вложи, чем здесь или в другом месте. Сейчас все за границу кинулись, там ищут  лучшей жизни. Пождите, пройдёт немного времени и восстанет страдалица Матушка Россия!  Лучше  заграниц заживёт! Вот увидите!  Особенно,  когда всех дармоедов от своей могучей «груди» отлучит!

                                            Глава десятая.

                           Мы прощаемся с нашими героями , но не навсегда…

     Поздно вечером неожиданно раздался телефонный звонок. Катя вздрогнула и с замиранием сердца подняла трубку.

- Привет. Ты ещё не спишь, извини, что поздно, но я совсем замоталась… - звонила  Анжела, подруга детства.

 Она  начала торопливо  рассказывать про свои предсвадебные хлопоты.  Выждав небольшую  паузу, Катя тихо сказала.

- Оксана Коваленко в реанимации, она при смерти.

- Что с ней такое? – удивилась Анжела. Катя вкратце сообщила о случившемся.

- Ну, что ж  поделаешь, мне очень жаль её… - и она продолжила свой рассказ.   Катя уже не знала, как закончить неинтересный разговор, наконец, Анжела спросила.

- Так ты мне, не ответила, ты идёшь ко мне на свадьбу или нет? Ребята будут….

- Нет, я не приду.

- Почему ? 

- Я же тебе сказала, Оксана при смерти, - и Катя  бросила  трубку.

 Анжела больше не звонила, она обиделась.

     С Борькой Смилянским  Катя встретилась случайно на улице. Она одна из первых узнала о его освобождении из Сизо, и  очень обрадовалась. Оксана в это время  лежала в больнице, Борька о случившемся  ничего не знал.

 Погода стояла солнечная, тёплая.  Ранняя  молдавская весна  буйным цветом и ароматом радовала всех.  Ребята  присели в уличном кафе, чтобы поговорить и попить кофе. Борька вкратце, не вдаваясь в подробности, рассказал о себе. Катя про себя и  про то, что случилось с  Оксаной. О Сергее  почти не говорили.

- Я о нём давно ничего не знаю, никакой связи нет. –  сухо сообщила она. Борька понял, что это её больной вопрос и  ничего не спрашивал. Принесли мороженное и кофе. Заговорили об общих знакомых.

- Как Лёлька живёт, замуж ни вышла? – спросил Борька.

- Нет, не вышла и не собирается даже.

- Почему это, разлюбила своего Марка?

- Дело не в этом, за границей, оказывается  не модно рано жениться и  выходить замуж.  Престижно сначала  карьеру сделать, деньги заработать, а семья и  дети у них на самом последнем  месте.

 - Ну, про это я давно слыхал, но думал, что на «наших»  это не распространяется.

Вспомнили о Вере Фёдоровне, она в скором времени обещала приехать в Молдавию в гости. Слушая  Бориса,  Катя  заметила:-

- А ты Боря очень изменился, как побывал там. Спокойнее стал и серьёзнее.  Наверное, много  пережил;  и смерть отца и обвинение в убийстве….

-  Катя, я  в Сизо… покрестился.

- Да неужели? Что,  опять шутишь?  Только этим Боря не шутят….

- Нет, я не шучу, я совершенно серьёзно  говорю.

 И Борька рассказал о чудесном явлении на иконе Богородице его «алиби» и о его внезапном желании покреститься.  Кому другому он это никогда бы не рассказал,  не поняли бы. А Кате как никому  можно и нужно.  Катя слушала и смотрела на  одноклассника, не переставая удивляться Божьим чудесам. Как,  за такой короткий промежуток времени человек   мог так  измениться.

- А мы дома  не сомневались, что ты не виновен.  Мы не верили, что ты убийца и Оксанка тоже. Все по-разному  отнеслись  к твоему горю… - Катя не стала говорить о тех, кто злорадствовал.  Борис  и сам знал о них.

-Я тоже многих понял  после всего случившегося. Кто есть кто на самом деле!

И тут Кате  очень захотелось поговорить с ним  про  Оксану, но она не знала, с чего начать разговор.

- ….Больше всех меня удивила Лилька, ведь она с детства  ближе всех  была к тебе. Столько у неё  злости, даже злорадства, чем ты её обидел?  А Оксана, наоборот, сочувствовала тебе и не верила в твою виновность.

 Борька молчал, он вспомнил про трагедию Оксаны. Наступила пауза. Катя испытывающее смотрела на него. Он решил, что от него ждут помощи.

- Кать,  а что ей  нужно?  Может  дорогие лекарства? Давай вместе к ней  сходим, узнаем.

-   Было самое время  продолжить разговор.  Если бы Оксана не лежала  без сознания,  Катя   не посмела  лезть не в своё дело, без её разрешения. Но не зная чем всё  закончится,  ей нестерпимо захотелось реабилитировать подругу в глазах любимого  человека,  возможно перед смертью. Захотелось «открыть глаза» на девушку, которую он столько лет не замечал и считал такой же как  Лилька, Лариска и им подобные.

- Боря, я раньше с Оксаной  никогда близко не пересекалась. Сам знаешь,  кто с кем дружил в школе. И судила о ней по её подружке Лильке.   Но, столкнувшись с ней близко, я поняла, что Оксана  это не Лилька… - начала Катя свою первую адвокатскую речь.

 Она рассказала ему всё, начиная с их первой встречи в автобусе. Как они случайно подружились, как были в церкви, как ездили в Румынию и встретили там убийцу Лариску.( Лариска была в розыске)  И про тот её старый дневник, исписанный о нём горькими стихами. Если бы этот разговор  происходил раньше, то он скорей всего отшутился бы по этому поводу, даже не вникая в суть. Но сейчас речь шла о тяжело больном, умирающем человеке. Какие тут шутки! И хотя Катя ничего нового ему не сообщила, а только напомнила о прошлом, от неё всё прозвучало совсем иначе. Значительнее!  Будто чужими глазами, со стороны посмотрел он на давно знакомую историю. Борька почувствовал  жалость к бедной девушке.  Вспомнилась  любовная  исповедь Насти, внучки Петровича,  вспомнил себя, когда тайком думал о Лёле. Он ничего не сказал, но Катя поняла, что  его тронул её рассказ. Катя была уже рада  тому, что заставила его вспомнить и подумать о той, которая столько лет любила и страдала о нём, терпя из-за этого унижения и обиды. Свой рассказ она закончила банальными, но правдивыми словами.

- Мы часто не ценим тех, кто нас любит! А  людей, кому мы  по-настоящему нужным, в жизни встречается  мало!!

     К Оксане их не пустили. Борька передал Лиде  солидную сумму денег на лекарства и оплату врачам, обещал  звонить, узнавать что надо.

 Лида с первого дня жила в больнице возле дочери. Когда Оксану привезли полумёртвую, у неё было острое двухстороннее воспаление лёгких, воспаление придатков и всей мочеполовой системы. Ещё бы совсем немного и девушка без медицинской помощи погибла  – говорили врачи. У Оксаны оказалось крепкое сердце,  врачи ничего не обещали. Уповали только на время и молодость. Твёрдо они  «пророчили» только одно – Оксане никогда не иметь детей. А Лида уповала на Господа Бога и свои материнские молитвы. Она верила, если Господь чудом спас её дочь из лап убийц, то значит, Он даст ей сил выжить и… всё остальное.

       За весной в Молдавию придёт жаркое сухое лето. Наши герои за время первой с ними встречи, все возмужают, и определяться в своих взглядах и выборах. Почти все они в разное время уедут на ПМЖ в Россию. Катя там встретит своего Сергея. Оксане вскоре сделают дорогостоящую  операцию, которая не только восстановит её здоровье, но и даст шанс в будущем иметь детей. Деньги на операцию,  и не малые, даст Борис Смилянский. В этой беде он теперь чувствовал и свою вину.  Сам он продолжит своё образование в Кишинёве, и тоже начнёт  задумываться о России.  Судьбы моих героев сложатся по-разному, но одно у них будет общее – вера в Бога! Как, оказалось, быть «белой вороной» , совсем не страшно! Главное,  понимать, зачем это надо!!

                       Продолжение повести «Белые вороны»,

                       или чем чистота лучше грязи».                                         

                                               Глава первая.

                                        Жертва во имя любви

…Летняя ночь на исходе. Из-за гористого горизонта невидимые лучи солнца только -  только начинают подсвечивать тёмно-серое небо. По пустынной каменистой дороге бесшумно движется  бронированный  БМП. За рулём тяжёлой техники рядовой Сергей Калинин.  С ним на сидении рядом офицер связи с важным пакетом. В заднем отсеке броневика группа прикрытия из ребят срочников. До рассвета они должны были попасть в пункт «N». Сергею, как опытному водителю поручали самые ответственные перевозки. Дорогу он знал, уже не первый раз ездил по ней в такие же ранние  часы. Но в этот день они нарвались на засаду. Всё закрутилось неожиданно и молниеносно. Пули с визгом пролетали рядом с машиной. Вокруг, то тут, то там взрывались снаряды. Сергей, не обращая внимания,  выжимал  газ и смотрел только на дорогу и приборы.

- Господи, дай уйти! Господи, помоги прорваться. Только не плен, только не плен…,-   пульсировала в голове  одна мысль. Сзади разразился целый бой.

Уйти от преследования  удалось чудом, они были недалеко от своих,  навстречу вышла подмога, но «пуле-дуре»,  было суждено  поразить цель. Сергея ранило, когда он выходил из машины. Осколки от снарядов прорешетили левую часть тела и частично задели голову. Слава Богу, они уже были у своих. Случись такое где-то подальше,  умер бы только от потери крови. Несколько операций ему сделали на месте. Потом вертолётом вывезли в стационарный госпиталь. Сначала врачи боролись за его жизнь, потом за конечности. Он мог потерять руку и ногу. В голове частично был задет нерв, отвечающий за зрение. Сергею грозила инвалидность. Если раньше его больше всего страшил плен, то теперь к тому прибавилась ещё и инвалидность.

- ..Кому я буду, нужен без ноги и руки, да ещё и слепой – с ужасом думал он.

Тогда уж лучше вообще не жить! Сергей не хотел, чтобы о его ранении сообщали родителям. ( Это сразу стало бы известно Кате). И он специально называл  неверный адрес. За время  лечения,  его несколько раз переводили из одного госпиталя в другой. И там он  насмотрелся всего: -  раненых бойцов  без рук, без ног, обгоревших, лежачих, слепых, глухих и т.д.  Вся жизнь  для этих калек сконцентрировалась  в одном пространстве  -  в боле, горе, безысходности. Но именно в такой обстановке  у  людей  происходит  переоценка ценностей.

После  разлуки в Новогоднюю ночь,  Сергей думал о Кате почти круглосуточно и даже во сне. В армии, мысли о любимой, для многих становятся  необходимыми, как свет в конце туннеля. Они дают  надежду, силы, уверенность. Сергей не раз, заново,  переживал все их свидания, разговоры, ссоры, обиды.  Проанализировал каждое  её слово, когда то сказанное ему ей с первого дня знакомства. И многое впервые  понял, чего не понимал возле неё. Он только сейчас осознал, как сильно она его любила, не обижаясь на него, спасала  от тюрьмы.

А он тогда только хотел её! Секс занимал все мысли.  Конечно, он любил её, но как любил! Для себя, прежде всего для себя! Как эгоист, который свои удовольствия ставил превыше всего. Он ненавидел себя за тот период, когда избегал её, врал, что занят на работе. А она верила и ждала. И самое главное -  не отвернулась  от него, не побрезговала, когда замаячило небо в клеточку.

 Теперь он считал себя должником перед ней!  Поэтому, когда его ранило, и он понял всю серьёзность возможных последствий, то  решил - избавить от себя любимую девушку. Он и раньше был её недостоин, а теперь, жалкий инвалид, тем более. Она молодая, красивая, чистая, чище не бывает!  Её полюбит любой достойный, здоровый,  неглупый парень!

-А я должен отойти в сторону и тем искупить свою вину перед ней. Кроме горя  и хлопот  со  мной  она  ничего  не увидит.

   От этих грустных мыслей больно сжималось сердце, и ещё сильнее ныли раны. Но горько-сладостное сознание, что эта жертва нужна его любимой, для её счастья, придавала силы, и поднимало его  в своих глазах. Он не будет больше эгоистом, каким был до этого. Он думал, что пройдёт время, и  Катя устанет  ждать вестей,  возможно, обидится на него.  Или сама догадается, что он стал инвалидом и не хочет быть  ей обузой. 

  Так думал Сергей, но где-то глубоко-глубоко в душе теплилась маленькая надежда, что ещё что-то возможно. Когда совсем нестерпимо накатывала душевная тоска, он, уединившись,  доставал  из нагрудного кармана маленькую   иконочку.  И подолгу смотрел-смотрел  на    Божественные лики, как на свою - самую последнюю надежду….

 ……Катя поднялась на четвёртый этаж и остановилась перед дверью, чтобы собраться с духом. Сердце билось так, что отдавало в виски. Она приехала к родителям Сергея, чтобы узнать, что с ним и где он. Его родители  жили в то время в Подольске у  старшей дочери Светланы. В своих мыслях Катя  перебирала все варианты  молчания любимого. Самым страшным было для неё – измена, всё остальное её не пугало. Дверь открыла не молодая женщина. По сходству с Сергеем Катя поняла – это его мама.

- Здравствуйте! Я… Катя, Катя Третьякова. Её охватило такое волнение, что она сбивалась и путалась в словах.

- Я…, приехала,  чтобы узнать,  что…  с Сергеем?

Женщина тоже была явно ошеломлена и растеряна. Несколько секунд она внимательно,  изучающее   смотрела на гостью. Потом, спохватившись, воскликнула.

- Ой, что это я!  Извините, проходите в дом.  Что это я, держу тебя,… вас в дверях.

 Катя зашла в узкий коридор  малогабаритной  «хрущёвки».

 - Коля,  Коля, выйди сюда скорее. Катя  к нам…из Молдавии приехала.

- Какая Катя? – раздался мужской голос.

- Сергея нашего девушка Катя. Какая ещё Катя может быть?… - женщина явно волновалась и  потому нервничала. Катя ещё не поняла почему.

   В коридор вышел мужчина в майке и спортивных штанах. Он с нескрываемым интересом посмотрел на девушку и тут же предложил:

- Проходите в комнату Катя, а ты мать чайку организуй. Или кофе? Вы что предпочитаете чай или кофе?  - подчёркнуто любезно предложил отец.

- Спасибо, я ничего не хочу.  Прошу Вас, скажите мне, что с Сергеем? Почему уже год о нём ничего не слышно? – сразу напрямик начала Катя. Мать тут же скрылась на кухню. Отец будто не слышал вопросов и, неспеша, усаживался на стул. От неё не скрылась его незаметная ухмылка, как бы  означающая – ну, скажем, что с ним, а дальше что…?  

- Если бы он полюбил другую девушку, они бы так не тянули с ответом – решила Катя.  Мать  принесла чашки и ставила на стол какое-то угощение, при этом они негромко  переговаривались между собой о каких-то пустяках. Катя ждала. Наконец, отец неожиданно, с упрёком в голосе начал:

- А скажи нам Катя. Можно узнать, почему  ты за весь год ни разу ни написала, ни позвонила сама, ни приехала, как сейчас?

Катю будто холодной водой окатили с ног до головы, она остолбенела от обиды.

  Как ни писала, как ни звонила? Письма уже давно из Молдавии никуда не доходят, это всем известно, и им особенно. По телефону они постоянно разговаривали, но  ей всегда  говорили одно и, то же, что ничего не известно. А не приезжала она потому, что не знала, что ей делать. Идя сюда, она была  готова ко всему, но только не к упрёкам, что она забыла и не интересовалась их сыном. Катя, чуть ни расплакалась от обиды. Сама не зная почему, она вдруг начала  подробно рассказывать им, как прожила весь этот год в разлуке с Сергеем. Рассказала о своей семье, о себе и про Оксану, что с ней случилось. Рассказала о начале их переезда  в Москву. Они, как многие люди, уезжая навсегда из республики, бросали крупные вещи. Не было возможности их отправить. Всё самое необходимое передавалось сумками, свёртками,  коробками с проводниками  поездов.

 Слушая  невесёлый Катин рассказ про известные им житейские трудности, лица родителей  потеплели.

- Может, им кто-то  наговорил про меня, или они давно меня  ждали…., - глядя на них, думала Катя.

 Дослушав её  рассказ до конца, отец не спеша  начал своё повествование:-

 - Наш Сергей  сейчас находится в Железноводске в госпитале на реабилитации. Раны плохо заживают, его ранило… - и он подробно рассказал всё, что случилось с их сыном. Рассказал и о причине  их молчания - …понимаешь Катя,  нам строго настрого было  запрещено   сообщать тебе о его тяжёлом ранении и о нём, вообще. Теперь понимаешь, почему мы ничего тебе не сообщали, он сам так велел.

  Тут в разговор  вступила мама.

- Мы и сами Катюша очень переживали, что приходится  от тебя всё скрывать.  Но сын нам так велел. Мы же раньше  с тобой  были не знакомы, и не знали, что ты за человек. А раны у Серёжи  потому плохо заживают, что он давно находится в депрессии. Нагляделся в госпиталях всякого. Врачи говорят, что ему не хватает… этого, ну…, как  оно называется?  Коля,  подскажи, ты знаешь.

- Оптимизма – подсказал отец, и добавил, - А ты, мать лучше ещё расскажи Кате, к каким экстрасенсам и колдунам его постоянно тянула. Мы с Сергеем против этого, а она нам уже всю плешь проела, насмотрелась по телевизору всяких Кашпировских да Чумаковых  и туда же.

- А что Катя делать, если раны плохо заживают, и зрение упало. На левую ногу больно наступать, он с палочкой ходит.  Левая рука плохо слушается.   Слава Богу, что хоть левая рука пострадала, а не правая. А главное, он боится, что так останется на всю жизнь, и от этого ещё больше нервничает, хотя вида не подаёт. Тут мать наклонилась к девушке  и,  понизив голос до шёпота, как будто Сергей мог её услышать, доверительно добавила.

- А ещё, я думаю,  Катя,  он о тебе больше всего переживает, хотя скрывает от нас. Серёжа считает, что ты не должна, с неполноценным человеком, то есть с ним, свою судьбу связывать. Он в  госпиталях столько всего  насмотрелся….  Официальные невесты, даже законные жёны с детьми от ребят отказываются, когда узнают об увечьях и тяжёлых ранениях.

 Чем больше подробностей  узнавала Катя  о любимом, тем легче становилось у неё на душе. Под конец она неожиданно облегчённо вздохнула и непроизвольно  сказала:-

- Ну, Слава Богу!

- Что, Слава Богу?  - одновременно воскликнули удивлённые родители.

- Слава Богу, что он жив! Слава Богу, что не в плену! А остальное… всё можно пережить.  Она не стала договаривать, что давно была готова к  подобному, и даже к худшему.

- Дайте мне его адрес, да пока не говорите ему о моём визите к вам. Я хочу ему сделать сюрприз. Чтобы он больше не мечтал, чтобы я его забыла. Прощались уже как самые близкие родственники. Мать не скрывала слёз от радости, а отец, по-мужски,  прикрываясь  шуточками, маскировал  свои чувства.

- Ну, депрессия, теперь держись! Сам оптимизм к тебе едет!!

Дома состоялся серьёзный разговор с родителями. Они не отговаривали дочь, только советовали хорошо подумать прежде чем ехать к раненому.

- Подумай, дочка, это на всю жизнь, назад дороги не будет. Разберись, что сейчас тобою движет жалость или любовь? – говорил отец. Мать его поддерживала.

  Катя ни в чём не зарекалась, а думать об этом она давно начала, как только их связь прервалась. Больше года назад. А любви без человеческой жалости не бывает, иначе это не любовь, была уверена православная девушка.

…. Зелёные ветки деревьев выступали прямо на узкую тропинку и мешали

идти. Катя, отводя сучки и ветки  от лица, быстро шла к одноэтажному деревянному больничному корпусу. Эту дорогу ей указали молодые солдатики на КПП. От волнения в груди сильно билось сердце, его удары эхом отдавались в висках.

-  Сейчас, я, наконец, его увижу! Господи, Слава Тебе!  Увижу, увижу, наконец –то…- как часы тикали мысли.                                                                                                                       У стойки молоденькая медсестра с любопытством осмотрела посетительницу и велела подождать.

- Все больные сейчас на физиопроцедурах… - сухо пояснила  она.

 Катя, скрывая волнение, послушно  присела на краешек стула  в коридоре.

- Господи помилуй! Господи помилуй…!  - беспрерывно пульсировала Иисусова  молитва.

   Через несколько долгих минут в конце длинного коридора появилась группа молодых ребят, в больничной одежде. Они не спеша, расходились по своим палатам, внимательно вглядываясь в незнакомую молодую посетительницу у столика медсестры. Один высокий юноша, опираясь на тросточку, дошёл до указанной палаты и  остановился перед дверью.

- Серёжа! – хриплым  от волнения голосом, негромко позвала  Катя, Сергей посмотрел в сторону Кати и ничего не увидев, решил, что ему показалось. Через минуту, Катя зашла в палату следом за ним. Сергей уже присел на свою койку, вытянув перед собой плохо сгибаемую ногу, левая рука тоже  неестественно свисала сбоку.

- Серёжа! Это я,  Катя! Ты что, меня  не узнаёшь? – взволнованно начала  она, забыв, что он плохо видел, особенно,  левым глазом. Сергей, услышав родной голос, мгновенно вскинул на неё грустные глаза, и огромная радость озарила его хмурое лицо. Но  радостное озарение  продолжалось всего лишь  миг.  Если бы Катя в тот момент отвлеклась на что-то, она бы не увидела этой вспышки радости. Уже через секунду Сергей  собрался  в комок  и приготовился….

- Серёжа, ты, что не узнаёшь меня? – с удивлением повторила вопрос  Катя. – Я была у твоих родителей, и они мне всё рассказали. Не сердись на них, они все твои пожелания выполнили. Это я их заставила рассказать мне всю правду о тебе…

Катя с нежностью смотрела, на Сергея,  уже готовая  бросится ему на шею. Но её остановил чужой, холодный голос.

- Ты приехала!  И, что???   Приехала, чтобы повидать бывшего друга?  Только я ни в чьём сочувствии не нуждаюсь. У меня всё хорошо, нормально. Так что можешь за меня не переживать и возвращаться обратно.

 Катя оторопела от такой встречи. Она в тот момент совсем забыла о его намерении «освободить её от инвалида».  Чувство обиды и старой тревоги охватило её.

 - У него кто-то есть! Какая-нибудь  заботливая  сестричка – вспомнилась неприветливая медсестра в коридоре.

  - А родители просто ничего не знают об этом. А он за это время разлюбил меня!  -  мелькали мысли  в голове, от которых  больно заныло в груди. И сама того не ожидая, чужим  неестественным голосом  воскликнула:

- Кто она?  Скажи мне честно, кто эта девушка, которую ты тут встретил? Она хотела ещё сгоряча, добавить, что сейчас же уйдёт отсюда, чтобы не мешать его жизни,  но… кто-то остановил её от таких слов. И она сказала совсем не то, что думала: -

- Я Серёжа понимаю, тебе было очень трудно, и новая встреча  нужна была , как лекарство!

 Теперь на лице Сергея изобразилось неподдельное удивление и замешательство. Он был готов ко всему, но только не к упрёкам и подозрениям в его неверности.

- А может ей так просто легче уйти отсюда, свалив всё на меня –  вдруг осенила  догадка.

- Ах… да! Я забыл тебе сообщить, что у меня появилась другая. Теперь тебе легче от этого известия?

 Катя,  вконец растерялась,  не зная, что делать дальше. От неожиданности и стыда  готова была провалиться сквозь землю. Она продолжала  неловко стоять посреди палаты.  В замешательстве,  оглядываясь по сторонам, чтобы найти,  куда бы присесть,  ни одного стула.   Вдоль стен стояли  две кровати, их хозяева отсутствовали. Не садиться же на чужие постели!

 В это время,  за своей спиной  она услышала или почувствовала какой-то шорох или шепот. Оглянувшись,  увидела лица ребят заглядывающих в щёлку приоткрытой двери. Они видимо наблюдали их встречу с  Сергеем с самого начала. Растерянный, огорчённый взгляд девушки ускорил ход событий. Дверь с шумом отворилась, и в палату ввалилось несколько человек в больничном одеянии. Один юноша с пустым рукавом, вышел вперёд и обратился к Кате.

- Мы слышали весь ваш здесь разговор,  он вам всё врёт!  Ему родители сообщили, что вы собираетесь к нему приехать. Вот он и приготовился к  этой встрече!  Знаете, сколько сюда девушек приезжает, плачут, клянутся в верности,  а потом… навсегда исчезают, бросают ребят. Лучше бы совсем не приезжали, не жалели….

- Ну-ка, пошли все вон отсюда –  громко закричал на ребят  Сергей –  Кто вас сюда звал? Без вас разберёмся.

 Катя, уже понимая, в чём дело, но сильно расстроенная,  обратилась к Сергею.

- Серёжа, так ты всё это придумал специально? А зачем?

- А затем, что не хочет быть вам обузой в жизни.  Вот и проверяет вас на вшивость… - ответил за Сергея парень с пустым рукавом.                                     Сергей  с силой бросил в парня  свою подушку.  И,  при этом,  быстро встал.

- Ну, ка пошли  вон отсюда! Кому сказал!

На этот раз ребята гуськом заспешили к выходу из палаты. Закрывая за собой дверь, всё тот же «дипломат» уточнил напоследок:

- Любит он вас девушка, вы  что сами, не видите что ли?  Мы и то вас по фотографии  узнали, он с ней никогда не расстаётся. День и ночь любуется, как на икону. Думает, никто этого не видит, а мы….

 Новая подушка полетела в проём двери. Закинув подушки  обратно на кровать, дверь, наконец, захлопнулась. Сергей возбуждённый,  молча сел на свою кровать, Катя присела рядом с ним, взяла его за руку.

Прошла минута, другая  молчания.

- А потом… сама… жалеть не будешь? – первый  спросил Сергей.

- А если бы я оказалась на твоём месте? -  вопросом на вопрос ответила Катя. Сергей вскинул глаза на девушку. Не дожидаясь ответа,  она  положила  голову  ему на плечо.

- Ну, что теперь будем делать? -  тихо  спросил Сергей.

- Собираться!

- Куда?

- Домой ехать!

- Так меня ещё не выписывают.

- Выпишут, под расписку.

- А как же лечение,  я ведь  ещё не здоров?

- Сами будем долечиваться, только теперь вместе и с Богом.

 Вскоре они выехали в Дивеевский монастырь чтобы восстанавливаться на святом источнике отца Серафима Саровского. Старые связи бабушки Маши помогли найти проверенных православных целителей.

                   1

                                           Глава 2

                                     Встреча друзей.

    Прошло более пяти  лет. Утро. В спальню заглядывает маленькая босая девочка в пижаме, лет трёх. Она видит, что отец на кровати лежит один, значит, мама уже встала. Быстро вскарабкавшись на широкую кровать, она обнимает отца за шею и громко шепчет ему на ухо.

- Папа, папа не веди меня сегодня в садик. Скажи маме, что ты хочешь меня дома оставить.

Мужчина открывает глаза и крепко прижимает к себе маленькую заговорщицу. В дверь входит мама.

- Вот ты где, что договариваетесь в сад не ходить?

- Лиза, быстро одевайся, я сама тебя отведу в сад.

Отец вступается за дочь.

- Катя, ну пусть она  останется со мной дома, день сегодня короткий, пятница. Мы будем вместе убираться, готовить ужин  и ждать гостей.

- Да, да мама, сегодня день короткий, чего зря меня  туда-  сюда водить.

В это время  зазвонил мобильник, и мама Катя вышла из комнаты.

 –Ура, папка, я  дома остаюсь!

 Дочь с отцом крепко обнимаются.

  Семья молодых Калининых  недавно поселилась в трёхкомнатной квартире в неплохом районе Москвы. Катя работала  в  небольшом офисе,  заочно заканчивала  юридический институт. Сергей  тоже  недавно окончил МАДИ, и его назначили зам. Директора  в  отделе продаж одной  солидной немецкой автокомпании.   Здоровье к тому времени у него почти восстановилось.  И хотя времена в России оставались тревожные, террористы взрывали дома,  жизнь у русских, вернувшихся домой, постепенно налаживалась.                         

 Николай Петрович Третьяков трудился начальником безопасности в одной  иностранной фирме и впервые в жизни получал за свой труд настоящие деньги.   Судьба  не сразу улыбнулась бывшему менту. В Российскую милицию его так и не взяли, а он хотел восстановиться по приезду на Родину. Из-за «связи» с молдавскими националистами. Во время военных действий в Приднестровье, он был на стороне Молдовы, поэтому считался предателем России. Так что, «главному наркоману» Молдовы (так сокращённо шутливо называли его близкие) ничего не оставалось, как сутки через трое, в  чёрной робе трудиться в государственной охране за три тысячи рублей в месяц. Но Николай Петрович не роптал, а ещё шутил.

- Я за всю жизнь ничему  не научился, кроме,  как искать и находить  имущество граждан. Охранники  - это в Сизо,  на зонах, а я кто,  я  сейчас простой сторож!

  С работой помогли его бывшие «клиенты»  - обвиняемые, подозреваемые. Новое время реабилитировало многих экономических преступников. Некогда  злостные фарцовщики стали крупными и уважаемыми  бизнесменами. Они и порекомендовали Третьякова, как редкостно честного, умного мента. Тогда многие честные менты ушли из «ментовки», бросив звания, должности. Лучше открыто заниматься, охранять бизнес,  чем тайно, в погонах, нарушая закон,  «трудиться» на него,  - посчитали они.                          

 Пришедшие на их смену новые кадры милиции, уже ничего общего не имели со старой гвардией честной  милиции!  А Николай Петрович  был одним из  тех  честных гвардейцев!

    Лёля в очередной раз летела в Москву по делам, а также, чтобы встретиться с друзьями. За все годы жизни за границей новых друзей  она не приобрела. Приятели, знакомые появились, но не более.  

  Из друзей женщин,  ближе всех по-прежнему оставалась Катя Третьякова, теперь Калинина. Особенно,  это ощущалось на расстоянии. И хотя взгляды на жизнь во многом не совпадали, но им по-прежнему было вдвоём интересно как равным, но разным женщинам,  считала  Лёля.

. Внешне Лёля за эти годы не изменилась, если не считать  эдакого « налёта западности» -  бесцветной простоты, непостижимой русскому женскому образу!  

 Сама она не очень любила  эту «западную  безликость», но выделяться  русским  менталитетом,  тоже не имело смысла.

  Лёля по-прежнему жила с Марком в съемной квартире, но не в официальном браке, как хотел он и все родственники.  Больше всего она боялась ущемления  свободы, а Марк, то и дело на неё покушался. Лёля не изменяла ему, но не хотела, чтобы он был в ней уверен.  Такая уверенность без ревности убивает любовь, считала она.  Долгая совместная жизнь также снижает  остроту отношений. Поэтому она  постоянно  придумывала какие-то конфликты,  влекущие внезапные разлуки. После ссор и расставаний, её  начинало тянуть домой к Марку. Но стоило прожить несколько месяцев спокойной семейной жизнью, как ей снова всё надоедало. При всём при этом, она уверяла, что любит его. Марк же любил её без всяких «но». К тому времени он  заканчивал за границей медицинское образование и стажировался в большой престижной клинике. Марк давно мечтал о ребёнке, но Леля, и слышать  об этом не хотела. Она коротко и категорично объясняла:

- Рано! Ребёнку надо уделять много внимания. А я ещё не сделала карьеры, а для карьеры нужно время. Поэтому,  сначала – одно, а потом – другое.

  Рассуждала она, как современная, практичная женщина.  Марку на такие веские доводы нечего было сказать. 

   Лёля не договаривала только главной причины, что ребёнок соединил бы их.  Последнее время она размечталась о более престижной партии

. Со школы она увлекалась иностранными языками. Подрабатывала переводчицей, совмещая с учёбой в вузе. Знание языка помогало в общение.

   Год назад, на престижной презентации её представили одному богатому бизнесмену с русскими корнями. Человек этот был далеко не молод, но выглядел прекрасно, лет на сорок. Вольдемар был выше среднего роста, подтянутый, загорелый мужчина с хорошими манерами. У него было открытое лицо, высокий лоб и глубоко посаженные, проницательные карие глаза. Тёмные волнистые волосы, он тщательно зачёсывал назад, но не прилизывал гелем, как некоторые. Но самое поразительное, что удивило Лёлю, как лингвиста, говорил он на чистейшем русском языке, без какого либо западного акцента.

  В тот вечер они долго беседовали. Вольдемар с интересом расспрашивал Лёлю о жизни в России, о Молдове, о людях, об отношениях в обществе. Сам он, одним из первых побывал в России, когда сняли «железный занавес», но интерес к первоисточникам не остыл. Чувствовалось, что родина предков ему не безразлична. После они обменялись телефонами, что означало продолжение знакомства. Лёле показалось, что она  понравилась интересному собеседнику и, как женщина тоже… Поэтому не сомневалась, что он ей позвонит.

  Но прошло достаточно много времени, а он не звонил. И Лёля сама решилась напомнить о себе новому знакомому. К тому времени она навела подробные  справки о его родословной  и ещё больше заинтересовалась им.

   По материнской линии Вольдемар был русский, точнее,  украинец. Его мать, будучи маленькой девочкой, с родителями эмигрировала в Европу сразу после революции 17года. Перед  Второй Мировой войной они переехали в Австрию, там она вышла  замуж за немца. В  войну родился Вольдемар, крестили его По-православному, воспитывали русские гувернантки. С детства он говорил на нескольких языках, дома с ним говорили  на русском языке. Жена Вольдемара тоже была с русскими «корнями»,  их взрослый сын работал вместе с отцом в одной компании. К тому времени, когда Лёля узнала Вольдемара, он был крупным акционером в автомобильной промышленности. Кроме прочего,  занимался другими видами бизнеса; туризмом, торговлей и т. Д. Лёле узнав всё это, ужасно захотелось, чтобы Вольдемар вспомнил о ней и пригласил к себе работать.

 Через какое-то время, приложив достаточно усилий, Лёле удалось осуществить задуманное. Теперь у неё была несложная работа дипломатического характера, связанная с поездками и  встречами с интересными людьми.  Но это было только начало, в дальнейшем, она строила грандиозные планы, в достижении карьерного роста. В этом случае, отношение первого шефа играло главную роль в её будущей карьере…

  Лёля старалась не только по работе, но и в женском обольщении. Делалось это без дешевого кокетства и других банальных женских приёмов. Виделись они  редко, он часто бывал в разъездах. Просто так, на глаза она ему не лезла. Поэтому к каждому «незначительному» свиданию с нужным человеком, Лёля готовилась, как к последнему решительному бою. Вольдемар оказался  не таким мужчиной, каких она знала раньше. За его учтивым вниманием и сдержанными комплиментами скрывалось непонятное равнодушие и непробиваемость к её  неповторимому женскому обаянию!  Вот именно это равнодушие и волновало кровь избалованной мужским  вниманием молодой женщины. Она, как опытная охотница выслеживала и пыталась приручить к себе «добычу». В конечном счёте, Лёля не стремилась  затащить его в постель, и надолго стать его молодой любовницей. Это было ничто!  Ей нужна была полная власть над этим человеком!   А для этого он должен был  влюбиться  и ни как – нибудь мимоходом, а…. по- настоящему!

  Лёля не любила ходить по гостям.

. На этот раз, чтобы поговорить с подругой наедине, ей пришлось поехать к ним на квартиру. Лёля везла  всем подарки, особенно, маленькой Лизе. Девочку  она видела только на фото. Лёля не любила маленьких детей за их прилипчивость, но Лиза удивила её своей самостоятельностью.

Лёля не любила ходить по гостям.

. На этот раз, чтобы поговорить с подругой наедине, ей пришлось поехать к ним на квартиру. Лёля везла  всем подарки, особенно, маленькой Лизе. Девочку  она видела только на фото. Лёля не любила маленьких детей за их прилипчивость, но Лиза удивила её своей самостоятельностью.

  В семье она была главной, с ней считались и обращались как с  взрослой. И Лиза старалась соответствовать. Весь вечер она была занята своими делами и не мешала взрослым разговаривать. Казалось, что её интересовали только игрушки и мультики. К концу вечера, выждав подходящий момент, она обратилась к Лёле с вопросом.

- Тётя Лёля, а где сейчас твои дети? – спросила она, сделав ударение на «твои». На руках она держала новую куклу, подарок из Германии. Всех  кукол- своих детей,  она посадила в большое кресло и приказала  смирно сидеть, не баловаться.

-У меня пока нет детей, Лизонька!

- А, муж у тебя есть?

- А, муж есть.

- А, почем нет детей? Тётя Оксана говорит, что у неё нет детей потому, что нет мужа. А у вас муж есть, а детей нет? 

Лёля удивлённо посмотрела на Катю, как бы спрашивая:

- «Откуда такие познания у трёхлетнего ребёнка?»

 Катя с улыбкой, молча,  развела руками, как бы отвечая: -

- Да, вот, так! Мы такие!..

В это время в комнату вошёл Сергей, он слышал  вопросы дочери.

- «Ну, что, оперативная внучка, всех допросила! У тёти Лёли, понимаешь, денег нет. Как накопит денег, так и купит себе девочку или сыночка. А вот тебе дочь, уже пора  спать, детское время  кончилось.»

Лиза будто не слышала последних слов отца и с умным видом сделала заключение.

- Папа, детей не покупают в магазинах, как игрушки. Их выраживают мамы в  родильных домах.

- Кто тебе сказал?

- У нас в садике все так говорят, только в  младшей группе ещё не все знают.

 Взрослые переглянулись и, подавив смех, сделали вид, что не удивились. Лизе не хотелось уходить от взрослых, но Сергей шепнул ей что-то важное  на ушко, и она сразу стала послушной. Поцеловав маму, она пожелала всем спокойной ночи и твёрдой походкой отправилась спать.

- А Сергей, оказывается строгий отец. Сказал, как отрубил, никаких компромиссов.

- Нет, Сергей не строгий отец. Просто Лизу все балуют, его родители, мои, особенно мой папа. Ей всё разрешают, особенно когда она начинает рассуждать на взрослые темы, как сейчас про детей.

- А откуда у неё такие познания?

- У неё хорошая память, она запоминает всё, что слышит от взрослых, а потом сама что-то домысливает и выдаёт за своё. Она считает, что у всех детей должны быть игрушки, а у взрослых дети. Мы сами удивляемся.

- А, что Оксанка уже мужа ищет? В монастырь не взяли, так теперь хоть замуж!

- Ну, зачем ты так!  - с упрёком сказала  Катя. У Оксаны просто вырвалось, надо же ей было, что-то отвечать на вопрос ребёнка. А Лиза если привяжется, то не отстанет, пока не получит полного ответа. Ты ей сейчас тоже не ответила, Сергей за тебя ответил. Но при случае, она снова повторит свой вопрос.

- А где твои дети? – и   Катя   вопросительно    посмотрела   на подругу.  

- Катя, ну, какие сейчас дети! Я вся в работе, ребёнку нужна мать, а не приходящая тётка. Пока ни добьюсь чего-нибудь в жизни, и думать нечего.

- Добьёшься одного, захочется другого, и так всю жизнь. И, вообще, я что-то не пойму, кому ты сказки рассказываешь? Я ведь не Марк, чтобы им верить. Это ты, да чего-то бы в жизни испугалась, каких-то трудностей?! Не смеши меня, а лучше скажи честно, что не хочешь связывать себя родственными узами с Марком. Если я хотела, то, не посмотрела ни на какие трудности, болезни,  учёбу, отсутствие жилья. Да, чего перечислять, ты прекрасно всё помнишь, как было. 

- Катя, ты нас не сравнивай, я с детства любила всё для себя «на блюдечке». А ты всегда была героиня, и сейчас  героиня быта!

-Ой, оставь! Ты прекрасно знаешь, что к быту, ради самого быта, я отношусь, также как ты. Но если этот быт нужен моим родным любимым людям, то  для них я готова на всё.

- А я не готова на всё, что же теперь убить меня ? – перевела на шутку разговор Лёля. И тут же сменив тон, таинственным шёпотом горячо начала:

- Ой, Катька, ты не всё знаешь, у меня сейчас другие проблемы жить не дают. Я именно об этом хотела тебе рассказать, когда ехала к вам. Кроме тебя мне не кому открыться.

- Что случилось?

- Я, кажется, по-настоящему влюбилась. Он, конечно, ничего не знает об этом, я ещё сама себе в этом не призналась до конца. Но день и ночь думаю об одном….

 Катя всегда была в курсе  сердечных дел подруги. Лёля позволяла себе красивый флирт с нужными мужчинами. Про влюблённость говорила редко. Про Вольдемара, Катя уже слышала.

 - Кто он? 

Лёля таинственно прошептала. – Ты не представляешь, кто! Он же мне в отцы годится….

- Вольдемар! – не дослушав, угадала Катя, зная,  кто сейчас ей больше всех нужен  в карьере.

- И как… тебе такое?  - ничуть не удивилась догадки Лёля

 -  Представляешь, как это будет мешать в общении с ним. Если я раньше могла непринуждённо встречаться с ним, легко говорить, то теперь надо будет при этом скрывать свои чувства к нему. А вдруг он всё поймёт, и подумает, что я ради карьеры влюбилась в него, чтобы завлечь его своей любовью. Но он мужик умный, его не проведёшь на дешёвом волокитстве. Он сразу поймёт, где серьёзное чувство, а где притворство  и…

 Лёля так горячо описывала   свои  чувства к главному шефу компании, что, слушая её, ни один человек не усомнился бы в её искренности. Одна Катя, с детства хорошо знала, что Лёля больше всех на свете любит одну себя, а потом всё остальное. И об этом она  могла говорить ей  правду в  лицо.

-  Лёлька,  а может, тебе всё показалось, в очередной раз? А может, это   твоё ущемлённое самолюбие взыграло?  Ты же сколько раз  сама рассказывала, что он не проявляет ни к кому особого расположения. Вот тебя и заело, что он никем из женщин не интересуется, и даже тобой!  А  он просто порядочный семьянин, и любит свою  жену, семью.

- Нет, не верю, я мужиков хорошо изучила.   Мне кажется,  он просто хорошо маскируется. Не может быть, чтобы у него не было ни одного любовного романа на стороне. Не возможно всю жизнь любить одного человека, и оставаться равнодушным к молодым, красивым, умным женщинам –   Лёля не скрывая, намекала на себя.

- Это, смотря кому невозможно любить одного человека. Кто-то и может!

- Катя, давай  сначала сами  проживём лет до пятидесяти,  а потом будем утверждать, что такое возможно или нет.

-  А наши родители, разве не примеры? Хоть твои, хоть мои?

- Про твоих родителей я не знаю, а мои – не пример. Мама всю жизнь в прислугах прожила, сейчас только вздохнула. Да, отец нас любил, но это ему не мешало любить и других женщин.

- Это он тебе сам сказал?

- Нет, что ты, мама недавно призналась. Только  она  считает  измены отца нормой,  и говорит, что  по-другому у мужчин не бывает. Главное, чтобы семьи и жёны не страдали, а лучше, вообще,  не знали. Так, что мой Вольдемар не может быть исключением из правил! Да ещё с его внешностью и такими манерами!!.   Все мужики одинаковые, и даже… мой Марк  со своими ночными дежурствами…. –   неожиданно  заключила Лёля.                                                                                                                            

- Но если верить твоим рассказам о нём,  то исключением он может быть только в одном случае, если он живет с настоящей верой в Бога. Помнишь, ты мне рассказывала, что он в православные храмы ездит с семьёй. Православные праздники отмечает.

- И что с того? По твоему верующие люди не грешат?

- Грешат, к сожалению.

- Так в чём разница?

- Верующие тоже грешат,  только они,  в отличие от неверующих,  понимают, что за все грехи нужно отвечать,  платить.

- А если я не хочу ни за что платить, и другие тоже , не хотят, что тогда?

-   Потом всё равно  придётся платить, да ещё и вдвойне.

- Постой, постой,  а помнишь, ты мне  сама говорила, что кто не понимает, т.е не верит в Бога, с того меньше спросится, чем с тех, кто верит в Бога.

- Не знание закона, не снимает ответственности за его нарушение – юридическим языком ответила Катя.

- Но ведь я  не греха хочу.  Я просто хочу  любить и  быть  любимой, без всякого секса. И Лёля пустилась в красках описывать своё безгрешное, любовное чувство.

- Разве такое чистое чувство – грех?   

- Для венчанного супруга – да!   Духовный грех, ещё страшнее физического.  Духовная измена  овладевает всеми мыслями, всеми чувствами, она разбивает узы брака. И в конце концов, заканчивается   физической изменой.

- И что же, по-твоему,  как правильно поступать?

-Если любишь,  не смущай его.  Сама в одиночку борись со своим чувством.

- Ну, почему я должна  бороться с  любовью. Это же святое чувство!

- Да потому, что ты никогда  и никого ещё  не любила. Лучше откажись от этой затеи!

- Какой затеи?

- Добиться  этого человека, любой ценой. – глядя прямо в глаза, откровенно заключила Катя.

Лёля, сделала вид, что возмутилась :

  - Ну, знаешь, Катя,  если бы ни ты эти слова сказала, я бы влепила тому человеку пощечину, – за кого меня принимают?

- За Лёлю Вайнберг я тебя принимаю… –  Катя  уже еле сдерживала себя.

Лёля это тоже заметила и примиряющим тоном закончила.  

 – Ладно, я не стану с тобой спорить,   потому, что ты всё видишь через своё религиозное преломление. А я, живу сама по себе. И то, что ты считаешь любовью, мне кажется просто раболепством. Такая любовь быстро надоест, и об этом нельзя забывать…

 Катя мельком взглянула на часы, что могло означать – на сегодня хватит,  поговорили.  Лёля так и  поняла.

- Пора! Ты  Катюшка на меня не обижайся, если я тебя обидела, я тоже не обижаюсь. А о твоём совете я подумаю. 

  Они холодно расстались.

  Удобно расположившись на заднем сиденье в такси,  Лёля погрузилась в свои мысли. О совете подруги она действительно задумалась, но только совсем в другом ракурсе. Так вот в чём возможна причина равнодушия к ней Вольдемара! Он верующий! Надо же, сама бы я никогда не догадалась. Как хорошо, что она мне подсказала.  Теперь знаю, что делать. Надо будет вплотную заняться изучением этого вопроса, чтобы при случае, не быть полной профанкой. Нужно удивить его общими взглядами на веру. Господи, как же это всё скучно и неинтересно! Никакой романтики, кругом одни долги и обязательства! – заключила она в итоге.

  Катя, проводив Лёлю до дверей, вернулась в комнату. Спать совсем не хотелось. Заглянула в спальню. Там на их двуспальной кровати мирно посапывали друг против друга дочь и муж. Катя убрала на тумбочку «Сказки Пушкина» и, выключив бра, пошла  на кухню, мыть посуду.

 Сергей за эти годы уже изучил Лёлю. Той временами нужно было часами изливать свою душу. Кроме Кати для этого никто не годился. Поэтому, почитав, дочери сказки, они спокойно заснули, не терзаясь ожиданиями, ухода гостьи.

  Сергей давно недолюбливал Лёлю за её рассуждения. Он не переставал удивляться, что может связывать таких разных женщин, как его верующую – рассудительную жену и феминистку –пофигистку Лёлю, подружку детства. А у Кати, после разговора с подругой, уже не первый раз остался неприятный осадок. Если раньше, когда они были беззаботными девчонками, и их разность взглядов на жизнь ни на чём не отражались, то теперь это не только раздражало, а иногда больно ранило.

 Особенно это остро почувствовалось, когда Катя собралась замуж за раненного солдата. Сергей тогда ещё не был совсем здоров. Лёля не скрывала своего шокового состояния от намерения подруги.

- Катя, ты, что с ума сошла! Поживите без оформления документов, как сейчас все живут. Может через год, два, ты привыкнешь и разочаруешься в своей любви, и никакой жертвы, вообще, не понадобится. Зачем обрекать себя на жизнь с инвалидом, лучше вовремя расстаться, пока не поздно….

Катя не хотела ничего доказывать.

   Возможно, постепенно она отошла бы от старой подруги, но Лёля расставаться не хотела. Катя жалела подругу за её недальновидность и ограниченность в желаниях. Жалела, что та гналась за временным и проходящим  успехом, славой и материальным благополучием. Спорить с ней или склонять на свою сторону она не пыталась.

                                                  Глава 3

                            Жизнь после второго рождения.

   Борис вышел из скоростного лифта и направился к стеклянной входной двери. Но выходить на улицу из банка он не спешил. Со стороны можно было подумать, что молодой человек что-то вспомнил и поэтому остановился. На самом деле Борис внимательно осматривал припаркованные у входа машины и свою машину, в том числе. Жизнь заставила его быть осторожным.

    В конце 90-х годов разгул террористов в России держал всё население если не в страхе, то в сильном напряжении. А у Бориса такое напряжение началось ещё в Молдове. Вообще, после смерти отца он несколько раз висел на «волоске» от смерти и каким-то чудом избегал её в последний момент. Казалось,  кто-то пытается его убить и постоянно ставит ему «ловушки». Сначала он не обращал внимания на всякие мелкие неприятности, зная, что вокруг  много завистливых недоброжелателей.  Особенно, все взбесились, после его  «бесплатного» освобождения.  

   Выйдя на свободу , он вёл непривычный для себя, спокойный образ жизни. Сразу весь ушёл в учёбу, навёрстывая  упущенное время. Встречался только с узким кругом старых друзей, помогал пострадавшим. В это время он почти не пил, и даже не курил, как у него это получалось, он и сам не понимал. Знакомые не узнавали задиру, гуляку Смилянского.

   Наверное,  его там сильно и много по голове били – решили тогда многие. Но жизнь входила в своё  русло  и старые привычки стали постепенно возвращаться. А главное, он долго не мог пребывать в одиночестве. Ему необходимо было быть в центре внимания, а для этого требуется  окружение. Старая его «свита» куда-то подевалась. От кого-то Борис сам отошёл,  кто-то от него отвернулся, видя, как он переменился. Постепенно он начал курить, лёгкие дорогие сигареты, потом немного и выпивать. Много пить, как раньше, он ещё боялся. Но всё шло к тому. Неизвестно, чем бы всё на этот раз закончилось, если бы ни один странный и страшный трагический случай, который снова «встряхнул» его.

 Это произошло, года через два после его освобождения. На свой день рождения он решил красиво отдохнуть и удивить своим размахом новых друзей – знакомых, которые к тому времени собрались возле него. В основном это были студенты. Гуляли за городом, в одном новом, уютном ресторане. Компания подобралась большая и на удивление весёлая, девочки все были хорошенькие. Борька, как раньше был в центре внимания, удивляя всех своей щедростью.

-  Боря – ты же лапочка! – шептали ему со всех сторон девчонки, наперебой целуя его при этом. Бывший сумасброд и гуляка тогда вновь проснулся в нём. Все гости были довольны и веселы, а главное, жаждали продолжения банкета. И тут одна из  спутниц  пожелала французского коллекционного шампанского. Другие гости тут же дружно поддержали её.

- Французского…. Коллекционного…. Шампанского! Да, легко- о-о!-  заверил их щедрый Борька.

  Решено было за этим шампанским ехать в другой ресторан. Со смехом и шутками втиснулись, кто смог в несколько машин, и двинулись караваном по ночной, пустынной, неосвещённой загородной дороге. Борька сидел во второй машине  у окна,  на заднем сидении в обнимку с девушкой. Первая машина на большой скорости помчалась впереди всех,  указывая дорогу остальным. Всем было безумно весело и хотелось ещё и ещё адреналина. Свежий ветер обдувал, разгорячённые лица.

- Вот это жизнь!!! – громко с восторгом, на выдохе воскликнула сидящая рядом девушка. Ночная дорога была совершенно свободна, и водители начали соревнование между собой, выжимая предельную скорость из своих автомобилей. От резких манёвров их машину начало кидать из стороны в сторону. Девчонки при этом хором громко вскрикивали и даже визжали от страха, что ещё больше подливало масло в огонь. Машины наперегонки неслись на предельных скоростях и по встречке,  и по обочинам. Кто-то из ребят  начал громко материться, призывая нетрезвых водителей, успокоиться. Все уже понимали, что эта гонка добром для кого-то не кончится, но первым остановиться  никто не хотел. В это время, от удара в бок, их автомобиль  резко развернуло. Да так резко,  что они перевернулись на крышу, потом на бок, потом снова встали на колёса. От новых ударов, их крутило,  как «консервную банку»  и переворачивало по дороге. С другими машинами происходило то же самое. Всё потонуло в истошных человеческих криках ужаса, скрежете метала и грохоте. Умирать, как оказалось, никто не хотел! Вся эта чехарда продолжалась секунды, но тогда казалось вечностью. В то самое страшное время, Борьке отчётливо послышался голос отца, будто он сидел рядом. Отец произнёс с такой родной,  и уже немного забытой насмешливой интонацией:

-  Ну, что… догулялся сынок?!

 И в тот же миг, Борис ощутил себя в долгом стремительном полёте…

- Я уже на том свете летаю – пронеслось в помрачённом от ужаса рассудке. Потом сзади раздался оглушительный взрыв  и…, всё провалилось в «чёрную пропасть».

Лучше бы он этого никогда не видел!! Это было одно сплошное месиво из искорёженного, обгоревшего железа и разорванных человеческих тел.

 «Вот это жизнь!!» - как насмешка, вспомнились восхищённые слова его недавней спутницы. Каким чудесным образом он один сумел в последний момент вылететь из машины и, пролетев больше десяти метров, приземлиться в мягких кустах – было никому не понятно.

- Это меня отец спас, наверное, но как? Его, же нет… - недоумевал Борька.                         В больнице его полностью обследовали, но ничего очень серьёзного не обнаружили после такой  страшной аварии.

-  Вы господин Смилянский в «рубашке» родились. Можете считать, что это было ваше второе рождение, для новой жизни.

Старая нянечка, убираясь у него в палате, всё время приговаривала.

- Чудеса Господни, и только! Все насмерть разбились, один живой невредимый остался. Благодари Господа Бога и Богородицу, Царицу Небесную, что зачем-то оставили тебя одного на этом Свете. На что-то ты на земле нужен, значит!..

Чем больше проходило времени после той страшной ночи, тем отчётливее Борис осознавал, что с ним произошло.

- …Задумайся, как ты живёшь! Задумайся! По-старому долго жить не получится – как предупреждение воспринимал он всё произошедшее.                       А перед глазами, уже в какой раз, навязчиво, вставали  жуткие картины после аварии.

Окровавленные, разорванные тела друзей, были, как наглядные останки весёлой, бесшабашной жизни!

 Неизвестно, как долго  его преследовали эти кровавые воспоминания, если бы он ни сходил в церковь!  После своего «второго рождения» Борис всерьёз задумался об отъезде из Молдовы. Раньше этого ему не хотелось. Сейчас же сама жизнь диктовала свои условия. Как оказалось, все близкие и не очень близкие знакомые разъехались кто куда. Даже многие преуспевающие дельцы и те не видели в бывшей республике лучших перспектив в скором будущем.

  На плову в новом государстве оставались примерно три категории граждан: -  Первые – это имеющие зацепки в правительстве или хотя бы в его окружении, не говоря о нём самом.

 - Вторые – это «профи», востребованные на тот момент со знанием молдавского языка и латиницы.

 - И третья категория – это небедные, хитромудрые граждане умеющие приспосабливаться даже  на Луне, не брезгующие никакими компромиссами. В третью категорию Борис мог бы вполне вписаться, что он и собирался сделать.

  Но Кто-то свыше был против такого выбора. С некоторых пор этот «кто-то» всё больше  и больше оказывал на него своё влияние. Если при жизни отца Борис жил, как вполне довольный собой человек, то теперь к нему «подселился» второй, мыслитель. Теперь один жил, а другой судил первого. Поначалу Борька злился, даже сопротивлялся, и назло поступал по-своему. Но каждый раз, получал «тумаки и шишки» в виде всяких неприятностей. Посчитав, что это расплата, поневоле стал прислушиваться к внутреннему голосу.  А после страшной трагедии, где он услышал голос отца, пришлось совсем сдаться.

   Уже в больнице  начал думать, где и как дальше жить. Как всех, сильно его никуда не влекло: ни на родину еврейских предков, ни в успешную Америку, ни в стающую на ноги Россию. Но в России был родной язык, а также близкие люди. Кто-то из них давно звал и ждал его там. Родная мать тоже была настроена на ПМЖ  в Россию, откуда она была родом.

  Один Кац, яркий представитель второй категории успешных граждан, оставался, верен месту своего рождения. Но и он прекрасно понимал, что должно пройти много времени, пока в бывшей республике наступит для всех счастливая жизнь. Борис не раз бывал в России, в Москве, встречался со знакомыми бизнесменами, одноклассниками. Много разговаривал, всем интересовался, а сам всё прикидывал: куда вложить свои небольшие деньги. По Московским меркам его «капитал» уже не казался капиталом, как когда-то в нищей Молдове. Теперь Борис очень боялся, не подумав, прогореть на чём-нибудь, как горели тогда многие знакомые бизнесмены.

  Предложений сыпалось отовсюду много и разных, все уверенно сулили моментальные барыши и прибыли, но Борис ничем не соблазнился. На этот раз он не спорил со своим внутренним голосом, а «голос» призывал его не спешить!  Как только Борис подчинился своей совести или разуму, он сам не знал кому. На него свалилось новое чудо! Для многих это «чудо» стало непоправимой бедой, а кому-то выигрышем. Дефолт 98 года только умножил его долларовое наследство перед российским рублём в 4 раза. Эту счастливую «случайность» он воспринял,  как одобрение его решения – не спешить!!

   ….Осмотрев ещё раз со всех сторон парковку, и не обнаружив ничего подозрительного, Борис вышел и твёрдой походкой направился к своему авто. На улице было тепло, зелёная листва радовала весенней свежестью, птички чирикали над головой, настроение было хорошее. Сегодня он собирался  ехать далеко по делам.

   Если бы Смилянского увидели со стороны его школьные знакомые, давно расставшиеся с ним, то не узнали бы сразу!  Нарочитое  кривлянье, ужимки, и былая расхлябанность сменились на собранность и  серьёзность. Он очень стал похож на своего отца в молодости, и только миндалевидный разрез глаз напоминал о присутствии восточных кровей матери. Отцовское наследство, Борис вложил в банковские акции, став его соучредителем. Жил он сейчас в Москве, в центре, с матерью в одной большой квартире, выкупленной коммуналке. Ремонт квартиры  был равнозначен её стоимости. Он, как отец, любил, добротное,  просторное жильё.  Мать, любуясь на сына, часто повторяла:

- Как же ты сынок, стал похож на своего отца. Мой Лёвочка, когда мы с ним встретились, точно такой же был, только лет на пять постарше тебя нынешнего.                                                                                                               
 Теперь она часто вспоминала покойного Льва Борисовича, и только хорошо. С годами и жизненным опытом, её взгляды поменялись.

- Глупая я была,  молодая, потому и потеряла своего мужа. Потерпела бы своих соперниц, и жили бы мы сейчас до самого конца вместе. Со мной  Лёвочка не стал бы из-за болезни стреляться – говорила Роза Михайловна, уверенная в своей правоте.

  Борису по душе была такая перемена в матери. К Вере Фёдоровне  они по- прежнему относились,  как к крёстной матери и духовной наставнице. И хотя лично, она не присутствовала на его крещении, это ничего не меняло. Возможно, именно благодаря её  неустанным, горячим молитвам  и  произошло  его крещение.  Мать никогда не ревновала Веру Фёдоровну  к сыну, что  также придавало ей   «плюсов». А сын  не вспоминал про бывшего альфонса, и , вообще, ни  чем, никогда  не попрекал её, за что она была  ему благодарна. Короче, отношения у них установились любовно –доверительные.

  В отличие от отца, как ни странно, Борис  женщинами  сильно не увлекался, и умел уходить от их преследований. Лев Борисович был более зависимым в этом вопросе. Возможно, плоть сына, рано познавшая половые излишества, успокоилась, и жила теперь в ожидании неизвестных доселе серьёзных отношений. Конечно, приход к вере сыграл решающую роль в мировоззрении Бориса. Теперь, когда мать и Вера Фёдоровна заводили разговор о женитьбе, он молчал, но не отпирался руками и ногами, как  раньше. Временами,  он встречался с  разными девушками, но, ни с кем не оставался в долгой связи. Он сам не знал, кто ему нужен!?  

  Понемногу Борис привык к себе иному и даже стал находить в этом удовлетворение. Он по-прежнему оставался жизнерадостным и коммуникабельным парнем, следившим за собой. Но его всё меньше и меньше тянуло к тому, без чего он очень рано не мог обходиться: пьянству, разврату, самоутверждению любой ценой, и т.д. Быстро стать миллионером, как он мечтал, у него пока не получалось, но он не отчаивался. А пока занялся благотворительностью. К этому его подвигли слова одного священника. Как-то на исповеди, он сказал ему на прощание:-  «Кто много отдаёт, тот много и получает!»                                                                                  
  Эти слова Борис принял близко к сердцу, даже взял их за жизненную позицию.

   К тому времени Вера Фёдоровна со своей старой тёткой переехали жить в   посёлок городского типа  недалеко от Дивеева. Там они купили  домик с водяным отоплением, тёткин дом совсем развалился. Вера Фёдоровна сразу пошла, искать работу. В школе мест не оказалось, и ей предложили место воспитательницы в детском доме, где не хватало сотрудников.  Тот детдом находился в самом упадочном состоянии, хотя деньги на ремонт, конечно, выделяли.  Ветхое, небольшое строение требовало капитального ремонта. Детей было немного, в основном маленькие, это сироты при живых родителях и отказники из роддомов.  Вера Фёдоровна сразу с головой ушла в заботы о детях, она с утра до вечера проводила в детдоме , домой ходила только ночевать. Сознание, что её работа  необходима одиноким, брошенным детям, давало ей силы.

   Вскоре она обратилась за помощью к своему крестнику.  Рассказала ему о нуждах детского дома и детей, и попросила его самого приехать и увидеть всё своими глазами. Убедившись в достоверности рассказов учительницы, Борис крепко задумался. А задумался он не о том, сколько дать детям денег, задумался о том, как вообще, всё там изменить. Для этого были нужны не только большие деньги, но и время, а главное – длительная бумажная тягомотина с чиновниками. В нашей стране всё, даже доброе дело, любое начинание нисколько не освобождается от мучительной  ходьбы по кабинетам. Но, как говориться: « Глаза бояться, а руки делают» Посоветовавшись с умными людьми, в том числе и со священниками, Борис получил благословение на благое дело. Мало -  помалу, с Божьей помощью, дела пошли в гору. Откуда-то появились другие спонсоры, желающие также помочь брошенным детям.

 И когда мы снова встретились с нашим героем, он уже был главным спонсором и шефом того детдома. Только теперь, вместо ветхого строения вырисовывалось  (строительные работы ещё шли) современное  двухэтажное, благоустроенное детское заведение с хорошо одетыми и сытыми воспитанниками. Размеры детского дома расширялись,  количество детей увеличивалось. Вера Фёдоровна  исполняла обязанности старшей по воспитательной работе. Быть директором заведения  она категорически отказалась. Административно – хозяйственные  дела не оставили бы ей время на учёбу и воспитание детей. Она по-прежнему преподавала в начальных классах. Старших детей, а их было немного, возили в среднюю школу в посёлок. О полной средней  школе пока все только мечтали.  Всё воспитание и учёба детей строились с православным уклоном. В будущем, Вера Фёдоровна мечтала, чтобы их детский пансионат (она не любила слово «детдом»)  перешёл бы  под патронаж русской православной церкви. Она хотела, чтобы малыши вместе с азбукой   учили «Закон Божий», а «Житие Святых»  знали,  как  любимые сказки, где добро всегда побеждает зло! Кадры для работы подбирали тщательно, незнакомых людей с улицы брать боялись. Одной из первых к ним пришла Оксана Коваленко. От знакомых она узнала где устроилась первая учительница и  поехала посмотреть, а вскоре приехала совсем на работу, до этого она недолго работала  в  магазине. Последнее время Оксана очень изменилась и потянулась к детям. Внешне она всегда была симпатичной девушкой, её когда-то портила только яркая, броская одежда, да дружба с Лилькой. Теперь она одевалась скромно, но со вкусом. Удлиненные юбки разных фасонов не висели на ней мешком, а в меру подчёркивали стройную фигуру. Длинные каштановые волосы, она собирала сзади в «хвост». Редко носила распушенными. Макияж делала крайне редко, когда ездила в гости в Москву.

   После той страшной трагедии, Оксана с Лидой хотели обе сразу уйти в монастырь. Но Оксане не дали на то благословение. Отец Александр долго беседовал с девушкой. От матери он  знал про  беспутную  жизнь дочери. На его глазах происходили все события и изменения с заблудшей душенькой.

- …Спасаться можно и в миру, в благочестивом браке, воспитывая детей… - сказал ей тогда отец Александр.

  Оксана была удивлена отказом священника, ей казалось, что после всего, у неё  уже не может быть никакой семьи, тем более благочестивой. Она собиралась в монастырских трудах отмаливать свои прошлые грехи. Ей было противно даже вспоминать о  близких отношениях с мужчинами. А любовь к ним навсегда умерла в её душе, так ей казалось. На мужские знаки внимания Оксана не реагировала. Замуж серьёзно её никто не звал, а просто с кем – то жить, т.е. в блуде,  она не хотела. С неё  прошлого блуда было достаточно!               

    Время шло, и Оксана начинала всё больше и больше тяготиться одиночеством. Мать её жила и работала в монастыре. Оксана,  возможно,  со временем,  родила бы себе ребёночка без мужа (если бы это ещё получилось), но церковь такие поступки не благословляла. Другое дело, если это происходит не специально, как случилось у её матери. Лида тогда полюбила и мечтала о замужестве с отцом будущего ребёнка, но она ошиблась. А сознательно рожать ребёнка одной, заранее лишая его отца –  Православная церковь не благословляет, а значит  Бог не велит!

 - Если хочешь воспитывать ребёнка, возьми брошенное дитё без родителей и осчастливь сироту, замени ему родную мать. Особенно слабенького, больного, вот это Бог и благословляет и поощряет. Этим ты и свою душу спасешь и маленького человека…  – сказано было  ей духовником  про ребёнка.

Возможно, именно это обстоятельство и было движущей силой для прихода Оксаны в детский дом. Кто-то  бы не послушал такого запрета, но только не Оксана. За эти годы она хорошо поняла, что значит жить с Богом, по его воле, и как  без Него, т.е. по своей. Поэтому она не роптала,  и мать тоже поддерживала её.

- Смирись Оксаночка,  Бог милостив, за твоё смирение он пошлёт тебе счастья, вот увидишь, он покорных  чад  не оставляет! Я уже  счастлива, что ты со мной и с Богом доченька. А всё начиналось с моего смирения, помнишь!...

   Вскоре  Борис стал  центральной фигурой  в восстанавливающимся   детском доме.  Его тщеславное желание быть в центре всеобщего внимания,  нынче было полностью реализовано, да ещё и с пользой для  дела! К нему прислушивались, с ним советовались, на него надеялись. В душе он гордился своим положением и старался оправдывать его во всём. Он и сам не подозревал, что   сможет стать таким рачительным хозяином. Видимо,  отцовские гены  проявились тут полностью. Для полного благополучия в делах нужна была своя команда. Первым, кого он позвал работать в детский дом, конечно,  был  его крёстный – Илья Петрович. Этот верующий, ещё крепкий мужик лучше всех подходил на должность завхоза. Раньше завхозы в  детдоме менялись, как перчатки, кто сам уходил, кого выгоняли.  

 Илья Петрович после отъезда из Молдовы, проживал с внучкой в Калуге, в своём частном домике. К тому времени  Илья Петрович  не работал  и занимался домашним хозяйством. Его Настя, закончив финансовый колледж, работала в  строительной организации. А ещё она собиралась замуж за серьёзного парня, с которым познакомилась в церковном хоре. Теперь Илья Петрович был спокоен за внучку, и согласился приехать посмотреть.    

 А как посмотрел…, так и остался совсем,  периодически навещая любимую внучку. Приход Оксаны в детский дом Борис тоже приветствовал. После её полного выздоровления, они виделись всего несколько раз у общих знакомых. Оксана была благодарна ему за его своевременную материальную помощь. И мечтала когда-нибудь отдать долг. Борис же считал свою помощь безвозмездной, он был всё тем же щедрым Борькой, которого она знала с детства. Про тот их разговор с Катей о ней, Оксана не знала. Катя всё не находила подходящего случая признаться подруге, а Борис тем более молчал.    -  После пережитой  смертельной  трагедии, мировоззрение Оксаны изменилось.  Чудом, оставшись жить на этом свете, она, как и обещала Богу, поверила в Него и уже никакие сомнения по этому поводу  у неё не возникали. Свою прошлую  жизнь она теперь рассматривала через православные измерения и собиралась всю оставшуюся жизнь замаливать грехи юности.

 Приезжая по делам в детский дом, Борис старался  бывать  на службах в храмах Дивеева монастыря. А также  окунался в святом источнике батюшки  Серафима. В Москве он тоже посещал храмы, но тут было особенное, святое место. Может, это и сыграло главную роль в желании восстановить детский дом именно там.

 Когда-то Борис, не верил ни в какие чудеса, а в исцеление и подавно.  Но сейчас всё происходило на его глазах и с его знакомыми.                                     У Сергея Калинина после ранения плохо слушались нога и рука, никакие лечения не помогали. Сергей боялся, что на всю жизнь останется неполноценным. Но, как только они с Катей съездили в Дивеев, на источник  батюшки Серафима, здоровье вскоре восстановилось. Все лекарства сразу помогли!..

 В детском доме «Солнышко» (такое ему дали название,  что означало – свет, тепло, жизнь) жизнь шла своим чередом. Сердцевиной  детдомовского  «организма»   были,  конечно -  Вера Фёдоровна и Илья Петрович. Эти два неутомимых человека сразу нашли общий язык. Заочно они давно были знакомы, у них был общий крестник.  Во многом, благодаря этим людям,  детский дом стал одной большой дружной  семьёй, где никто не делил обязанностей. Все дети были, как родные. Помимо воспитания детей и хозяйственных забот, Вера Фёдоровна и Илья Петрович были в курсе всех личных проблем своих сотрудников.

  Однажды, после обеда, когда малышей уложили спать, Оксана зашла в кабинет к Вере Фёдоровне. Разговор был старый, но неоконченный.  Речь шла об удочерённой  четырёхлетней девочки, отказницы, Насти. Оксана уже оформила  все  документы и хотела забрать ребёнка к себе домой жить.  Чтобы потом только водить сюда дочку, как в садик.   Но, Вера Фёдоровна была категорически против.  Она уговаривала, Оксану не выделять пока девочку от других детей.

-  …Пойми, ты наконец, если бы ты была посторонняя женщина и увезла  Настю с собой, то всё  было бы нормально…

- Тогда я уволюсь и уеду с ней – не дослушав, упорно твердила   Оксана, не желая соглашаться ни с какими аргументами.

- Ну, опять двадцать пять!  Тебе, что, работа у нас не нравится? Ты хочешь уйти потому, что денег мало платят? А Настя только причина?

 - Нет, Вера Фёдоровна, нет! Работа мне нравится, просто я хочу, чтобы Настя к дому привыкала, меня мамой звала, как все родные дети жила.

- Она и так тебя мамой зовёт. А у тебя на квартире она с кем находиться будет, няньку наймёшь, пока на работе. Твой дом, т.е. ваш дом с ней пока здесь и с другими детьми. Ну, полюбилась тебе Настя, а других детей кто пожалеет, ведь они все хотят ласки и внимания. А так ты будешь носиться с одной, все это будут видеть, завидовать, переживать, что их никто не забирает. Там ссоры, обиды начнутся. Вспомни, как я вас воспитывала, никого старалась не выделять, а хотя у меня тоже свои любимчики были.

- Да, вы умели держать всё   в себе, как никто другой – согласилась Оксана.   – Многие это поняли, только когда Борьку закрыли. Мы же все считали, что вы с ним, как с трудным ребёнком больше всех возились.                                                     Оксана замолчала, а потом   добавила:-

-  А с годами понимаешь, что тогда мы все были трудными детьми, только винили  во всех  бедах его одного.

 Вера Фёдоровна удивлённо посмотрела на девушку:

«Вот бы никогда не подумала, что она так рассуждает»- подумала она,  а вслух сказала.

- Нет, такого трудного ребёнка, как Борис среди вас больше не было.-

  Она не стала уточнять, почему и продолжала: -

- Оксана, не забирай пока девочку, ты им всем нужна, разве ты не видишь, как Оля, подружка Насти ходит за тобой, в глаза тебе заглядывает, хочет тоже твоей дочкой быть.

- Но, у нее, же есть родители?

- И у Насти твоей они тоже есть. Мать отказалась в роддоме, но она, же есть. Точно также может отыскаться в любой момент, и здесь нарисоваться. Как дети подрастут, в хорошие руки попадут, тогда и мамы с папами про них вспоминают. А чтобы ты лучше всё понимала, я тебе советую, поступай-ка  в пединститут, незаметно заочно окончишь. У тебя тяга к детям есть, и они к тебе тянуться, скольким ты сможешь материнского тепла дать. Опыта пока наберёшься, а потом и меня заменишь, когда время придет.  Года бегут – не остановишь…

- Ну, что вы Вера Фёдоровна, вы ещё у нас молодая!

- В этом году и поступай, может, на заочное отделение  ещё успеешь. Я тебе помогать стану.

  В это время в дверях показался Илья Петрович, он заходил в неприкрытую дверь.

- Правильно Вера Фёдоровна говорит, учись Оксана, нам свои кадры нужны, доморощенные – сказал,  и тут же перешёл к своему вопросу. Решив, что на сегодня разговор окончен, Оксана попрощалась и вышла из кабинета. Закончив излагать хозяйственные дела, Илья Петрович  вернулся к прерванному разговору об Оксане.

- Вера Фёдоровна, я тут  нечаянно подслушал ваш разговор под дверью. Жалко мне её. От одиночества она вцепилась в эту девчонку, надоело ей одной возвращаться в пустое жилище, тошно одной в четырёх стенах жить. Замуж ей надо, она бы сразу успокоилась.

- Где его взять, того жениха, чтобы замуж её выдать?  Она ведь за кого попало не пойдёт, не верит никому. Ей на всю жизнь одного подавай. А где сейчас такого найдёшь?!

- Как это где найдёшь, а наш Борис, чем не жених?

- Ну, Илья Петрович, сказанул! Тоже мне нашёл жениха! Они же с детства в одной компании грешили, с тех грехов у них всё и началось. Дорога вниз! Поэтому они теперь  друг в друге никакой симпатии не видят, отравленные прошлым. Слава Богу, что хоть врагами не стали, их беды, да вера помирила!

- Ну, насчёт симпатии, я бы не стал так категорично утверждать, а вот кто старое помянет, тому глаз долой! Не всю же жизнь, за грехи юности расплачиваться?

-А кому-то и всей жизни  на это не хватит… –  сокрушённо сказала Вера Фёдоровна.

 Илья Петрович замолчал,  а потом, хитро прищурившись, внимательно посмотрел на свою собеседницу и сказал: -

- Что-то я не пойму вас  Вера Фёдоровна!!  Вам не кажется, что вы своего любимчика выше всех других грешников ставите. Дескать, ему такая…, не подходит, ему лучше подавай.

- Да,  брось ты Илья Петрович – возмутилась учительница,  - сам знаешь, какой Боря «святой» был.

- А вы  всё равно его больше оправдываете, и знаете почему?! Да  потому, что он пацан, а она девка!  И почему у вас, у баб, нет солидарности, свою же сестру… никогда не прощаете!  А у девчонок – подростков в голове одна романтика, это у нас у мужиков  сразу  «это»! Сами-то забыли свои первые девичьи влюблённости, слёзы в подушку. Когда все мысли о нём, когда плакать хочется, и как дальше жить не знаешь?.. (Он не мог забыть слова своей внучки)  Забыли, Вера Фёдоровна!

Вера Фёдоровна  удивлённо посмотрела на завхоза.

- Откуда вам такое известно, книжек, что ли начитались педагогических?

- Да уж, какие книжки. Это моя Настя по наивности про себя мне рассказывала, а я слушал, не смеялся, чтобы не спугнуть откровение невинности.  Жили бы мы тогда без Бога, да ухарь тот оказался бы похитрее, да потерпеливее, где бы она сейчас была моя наивная внучка?..  Я ведь тогда и сам не знал, что у них природой заложено все в розовом свете видеть, пока ни обожгутся. Одна надежда на православное воспитание, чтобы с детства закладывались понятия о любви, о чести, о девственности. Осудить все могут.  А вот полностью простить, даже раскаявшихся девчонок, -  таких среди нас, даже верующих,  ещё поискать надо!!..

 Наступила пауза! Подумав о своём, учительница сказала:

- В целом ты, конечно, прав  Илья Петрович, но в частности нет, всё не так.  Я не осуждаю Оксану, я её жалею, она случайно попала под влияние Лильки и её матери. А главное, как ты  всегда подчёркиваешь,  это всё от нашего всеобщего  Безбожия. Я думаю… - но тут завхоз прервал Веру Фёдоровну:      -

- Да, да, ты подумай ещё об этом, подумай  хорошенько,  Вера Фёдоровна. А мы потом вернёмся к этой теме. А пока я пойду, дела ждут.                                    И он заспешил к выходу, но,  закрывая за собой дверь, остановился и добавил: -

- Конечно, молодёжь не любит советы стариков слушать, но иногда направить надо…

                                                  3

 С тех пор Илья Петрович стал особенно присматриваться к Оксане. А вскоре, как бы невзначай, подал свою мысль Борису, тот чуть ни поперхнулся от неожиданности, посчитал, что старик шутит. Потом это случилось ещё раз, и только тогда между ними возник разговор.

- Ты что, серьёзно об этом говоришь?  - спросил Боря.

- А, почему бы и нет. Был бы я помоложе, лет так на двадцать, сам бы к ней посватался. Честное слово! Я за это время, пока здесь, пригляделся к  ней. Боря, поверь моему опыту, тебе для  семейной жизни только такую девушку, как она и надо. Ты историю своих родителей повторить не хочешь?

- Нет, конечно!

- Я знаю! Вот поэтому  именно такая девушка нужна, которая знает тебя,  как облупленного. Перед, ней не  надо будет  рисоваться, врать, что ты всегда такой был. А если и слетишь, не дай Бог, с «катушек», она поймёт  и в подлецы  не запишет.

- Но, я её не люблю. И никогда не смогу  полюбить.

- А ты ещё вообще, никого не любил, насколько я знаю.

- Но, я надеюсь кого-нибудь встретить и полюбить.

- Кого-нибудь встретить и полюбить можно, но,  это ещё не факт, что семейная жизнь сложится, без разводов. А эта точно не убежит, не загуляет, за чужим богатством не погонится, если ты, не доведи Господи, без копейки останешься!  - продолжал утверждать Петрович.

- Но, почему я без копейки должен остаться, чтобы от меня сбегали! А насчёт, погулять, я бы воздержался утверждать!  Она не всегда такая была, это сейчас…., но Петрович не дал ему договорить: -

- А ты сам кем был, пока у смерти в лапах ни побывал?  Или тебе можно, ты мужик!..  За то, что она в молодости согрешила, опять же не без твоей помощи, она полностью рассчиталась, страшным насилием. Покаялась уже сто раз, через  грехи и к Богу пришла. А сейчас, какой год монашкой живёт, может про тебя одного мечтает… – неожиданно  сорвалось у Петровича.                                                                                                               После этих слов оба замолчали, больше не сказав  ни слова на эту тему.

  Борис молчал, потому что вспомнил давний Катин рассказ, когда Оксана была на волоске от смерти.

А у бывшего «богомольца» такие слова вырвались после одного случая.

    Однажды он, как бы шутя,  намекнул Оксане о замужестве и,  как бы случайно,  приплёл туда Борьку.-  Дескать, чем ни жених!

 Девушка, ничего не заподозрив, откровенно поделилась старыми воспоминаниями детства.

…Да, что вы, Илья Петрович!  Борьке никогда никто из девчонок серьёзно не нравился, кроме одной евреечки , которая его одна не замечала в нашем классе. А мы дурочки  все бегали за ним,  хотели понравиться. Я, так  первая, наверное,   надоела ему ещё с тех пор – как бы с сожалением  о детской глупости поведала она.

- А если бы он сейчас предложил, тебе замуж , пошла бы за него?

- Нет, не пошла бы.

- Почему это?

- А он меня никогда не любил!

- Потом полюбит, стерпится слюбиться.

- Нет, я от него таких жертв не приму!  Бог мне пошлёт моего человека, когда время придёт, а Боря…  нет, что вы, он не моё счастье!  – сказала она со скорбной усмешкой.  Да так сказала,  что, Петровичу за этой горькой усмешкой послышалось глубоко – глубоко замаскированное  давнее сожаление, как о чём-то для неё  недосягаемом!..

  После того случая, Оксана стала избегать подобных разговоров, что тоже показалось странным. Если ей всё равно, и это просто шутки, почему она закрылась, как от больной темы?!

А Борис тогда умолк в разговоре ещё и потому, что в глубине души,  всегда считал, что мужские грехи прелюбодеяний Богом прощаются, а женские нет. Раскаяние он не брал во внимание, не веря в женскую искренность. В разговоре со священником он вскоре услышал ответ на этот вопрос.

-… Перед Богом все люди равны! Если грешник искренне раскаялся,  и не повторяет старых грехов, он полностью прощается Богом. Не зависимо от пола человека. Вспомни Марию Магдалену! И подобных  Магдален  много и  в современном мире.

Такая простая Божья истина стала для Бориса открытием, но  в голове не  укладывалось. Надо же, а он бы не простил!!!..

                                          Глава 4.

                                Лёля «добивается»  своего….

    После  встречи  подруг в Москве, в отношениях  Лёли с Вольдемаром  ничего не изменилось,  хотя прошло несколько месяцев.  Наоборот,  даже случайные  встречи сошли на нет. Казалось, он избегал её, а значит, догадывался о чём-то….   Любовные мучения, то отступали, то с новой силой не давали жить. Она уже не сомневалась, что это настоящая любовь, а не ущемлённое самолюбие, как думала она и предполагала Катя. После разговора с подругой  она  просмотрела несколько  православных  книг, какие нашла,  и  полистала  Библию с комментариями.  Ей хотелось быстро  понять, что занимает ум такого человека? Но ничего не поняла в Библии, кроме того, что там все были евреи.

  Из – за новой «любви»  отношения с Марком совсем разладились. Но она не переживала по этому поводу. Стоит ей ласково его поманить, и он снова будет у её ног,  была уверена Лёля. Ведь она никогда ничего от него не скрывала, что считала своим редкостным  женским достоинством! Обычно все женщины лгут в таких случаях,  противно изворачиваются.  А она не скрывала, что  охладела к нему и потому увлеклась другим, более  выдающемся  мужчиной.  Но увлеклась  без секса, подчёркивала она.  Так  у неё  уже бывало. Она же не променяла его на худшего мужчину, что тоже нельзя не оценить! Предприимчивая Лёля надеялась, что её охлаждение   вызовет у него только ревность,  и тем самым освежит  его любовь к ней.                                                        

Но,  на этот раз всё обернулось иначе. Марк замкнулся, ушёл в работу и сутками пропадал в своей клинике. Отношения они не выясняли, как какие – то грубые  аборигены!  При встречах  здоровались, и вели себя, как старые знакомые в одной квартире. Вообщем, Марка она оставляла  на потом!..

  Лёля не верила, что Вольдемар ни о чём  не догадывается,  она хотела, чтобы он догадывался. Ведь у неё  к нему  чистая любовь, святое чувство! Любовь не возможно не уважать, тем более верующему человеку! Во всех православных книгах, она вычитала,  что именно любовь считается самым главным чувством  для христиан!

   О том, что Вольдемар  догадывается,  стало понятно по отношению к ней коллег немок.  Они стали холоднее обычного в общении.  При встречах, особенно,  лицемерно улыбались.  Но Леле было наплевать на их охлаждение, она впервые не могла добиться своего, и это её ещё больше подстёгивало к решительным действиям. Как это так – она впервые влюбилась, а её не хотят замечать!   Для усиления  неотразимой женственности она  отпустила волосы до плеч,  теперь её чёрные кудри развивались во все стороны возле бледного лица.                                                                                      – Ну, как, такая, как я, и может быть отвергнута?! – глядя на себя в зеркало, думала она.

   Это надо быть каким, идиотом, чтобы отказываться от своего счастья – её любви! А может он «голубой» или импотент, и поэтому её не замечает –  думала  она, но тут,  же опровергала такие мысли.

- Он ведь женат, и говорят,  счастлив в браке. А может этот брак  только для отвода глаз – терялась Лёля в догадках.

 Она в сотый раз вспомнила недавнее католическое  Рождество, до Нового года. Тогда все собирались в  помещении главного  офиса  семьями. Ей тогда показалось, что  на неё он смотрел больше всех, но каким-то безнадёжным взглядом!  Он был  со своей   немолодой  женой,  немолодой, но достаточно  миловидной, холёной  дамой!   При всём желании, Лёля не могла к ней придраться, особенно, на фоне её сослуживиц – безликих  женщин,  немок, «среднего пола». Глядя на эту семейную пару, даже не верилось, что они тридцать лет в одном браке. Вольдемар со всеми приветливо здоровался, а мужчинам дружески  пожимал руку и спрашивал: - о семье, о детях, о здоровье.

 С Марком, он тоже о чём-то увлечённо беседовал целых пять минут. Лёля сгорала от любопытства, но не подходила к своему «бой – френду», чтобы шеф не подумал, что она держится за него, как за мужа.

 Потом дома допрашивала Марка с пристрастием, о чём он так долго говорил с шефом.  Марк полностью пересказал их разговор с Вольдемаром, но ничего любовного она там не заметила. Шеф назвал их красивой парой и пожелал  в будущем серьёзных отношений. Детей тоже пожелал!

    Скоро Леля устала страдать и решила действовать. Он, наверное, просто боится ей открыться, и поэтому избегает её. Надо написать ему письмо, он будет в шоке от её признания  и… не устоит!… - рассчитывала она.

    Она до слёз умилялась своему чувству и хотела, чтобы её любовь обязательно  оценил тот, кому она предназначалась.

Решив действовать, Лёля понимала, что собирается сделать, может быть большую глупость, но останавливаться не хотела. Ей, во что бы то ни стало, любой ценой,  нужно было добиться, если не взаимности, то уважения к её чувству. Она в тот момент  забыла про  меркантильные цели, сейчас её волновала только неразделённая любовь. При этом она отчётливо осознавала, что, добившись  «понимания», всё остальное придёт само собой. Сейчас нужно открыться, да так, чтобы он ни на миг не смог усомниться в искренности её чувств. Такого, как он,  убеждённого семьянина, сможет растрогать только наивность и простота.   Смелым натиском, чем обычно  бабы берут мужиков, тут не возьмёшь, скорее, отпугнёшь, и только всё испортишь. Уж, наверное, за всю его жизнь было много женщин, желающих бросится ему на шею.

 Так нет, устоял, с одной женой всю жизнь живёт! А может всё  одна показуха, чтобы, как у всех верующих, -  семья – святое! А в душе, он такой же, как все мужчины, и тоже страдает  от любви к ней, молодой, красивой!

 Эти сомнения давали надежду, и призывали к решительным поступкам. Для объяснения, самым лучшим способом,  стали  бы, конечно, свои стихи, пусть даже самые нелепые, без рифмы. Но, как назло, муза покинула её. 

И тогда, ничего не найдя убедительней,  Лёля решила  начать словами Пушкинской Татьяны: -

- Я к вам пишу, чего же боле, что я ещё могу сказать, теперь я знаю в вашей воле меня презреньем наказать…

 А дальше мысли в прозе потекли  в  смиренном духе: -  … сожалела и просила прощения, что не в силах  сдерживать своё  глубокое и сильное чувство…. Ей ничего от него не надо и т.д. и т. П.  Вообщем, всё просто и банально, как  во все времена.

   Прочитав своё послание,  у неё навернулись настоящие слёзы!  Неужели и он, после этих откровенных строк сможет оставаться равнодушным?! 

Печатать письмо она не стала, компьютер лишил  бы его «души». Вскоре нашла способ передать своё  любовное послание через посторонних людей.

 Наступило волнующее душу ожидание. Так сильно она давно не переживала, теряясь в догадках, что будет дальше. Как он себя поведёт, что ответит? И снова перед глазами вставал  Рождественский вечер, когда он, как ей казалось, постоянно смотрел в её сторону.

  Вечером, спасаясь от тоски, Лёля заехала в супермаркет и прошлась по магазину. Её интересовали новинки. Когда она оказалась в отделе белья, то очень заинтересовалась французским нижним бельём. И сама не заметила, как наполнила корзину. Дома всё примерила перед зеркалом и осталась очень довольна собой и  приобретёнными покупками.

-Вот бы он увидел её в таком виде…- восхищаясь собой, размечталась она.

  У неё  закружилась голова, когда она представила себя в его объятиях и далее!..

  Время  было 20 часов, когда раздался звонок на её мобильный телефон. Неизвестный номер высветился на панно. Незнакомый мужской голос равнодушным официальным тоном сообщил на немецком:-

- Завтра,  в 10 часов утра,  вас приглашают…, и он назвал адрес, куда её приглашают.  

  Лёля потеряла дар речи, от неожиданности. Она хотела спросить,  кто это, но не успела, связь прервалась. Всю ночь она не сомкнула глаз, а с шести утра начала готовиться к свиданию. И хотя сомнения возникали, что это может быть кто-то другой, но на всякий случай,  готовилась к этому свиданию, как положено…

                                             2

  На свидание  поехала на такси, чтобы по дороге полностью погрузиться в предвкушение долгожданной встречи. Она впервые за долгое время почувствовала себя счастливой, и дала волю назойливому воображению. А её назойливое   воображение, выдавало следующие картины возможного счастья:

   …Вот они идут с ним под венец, а вот они в свадебном путешествии, а вот он выносит  на руках их первого ребёнка и т. Д. и т. П. А её карьера  тогда заключалась бы  в одном – быть в курсе дел своего мужа! От сладких грёз пришлось очнуться, когда водитель такси уже открывал ей дверцу машины.

 Дальше всё тоже было, как во сне. Её провели в двухэтажный большой особняк, старинной архитектуры. В фойе дома, солидного вида дворецкий (так она его окрестила) взял у неё норковую шубку и предложил присесть, подождать минут 5-10.  Окинув взглядом помещение, Леле показалось, что она попала во дворец или музей. Все стены были увешены картинами разных размеров и тематик. Среди них было много исторических портретов. Женщины были изображены в дорогих старинных одеждах, а мужчины с орденами, лентами, звёздами на груди. Картины и портреты чередовались с трёхрожковыми золотого цвета канделябрами, свечи в них были настоящие. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, с множеством круглых переливающихся висюлек. С середины этого «русско-немецкого музея» начиналась внушительная мраморная лестница, с кованными металлическими пролётами и деревянными резными перилами.

- Он здесь живёт – подумала Леля. Значит, он пригласил меня  к себе домой, а не в какой-нибудь офис. Это уже что-то значит!

   Глаза разбегались,  не зная на чём остановиться. Во всёй обстановке доминировала русская старина. Вдруг, среди множества картин, она заметила чёрно-белые фотографии в рамках и решила подойти, чтобы рассмотреть их поближе. На большой стене, под самым потолком расположились иконы в золоченых багетных рамках. Ниже висели портреты  придворных. В центре во весь рост был изображён  Николая Второй. Царь был запечатлен, как простой человек с  усталыми грустными глазами.   Галерея портретов заканчивалась чёрно-белыми фотографиями разных времён. На этих фото Леля нашла молодого Вольдемара и его родителей. С другой стороны располагались фотографии и портреты семьи его жены. Вот она хрупкая молодая девушка в скромном чёрном платье с белым воротничком, похожим на школьную форму. А вот они вдвоём с Вольдемаром молодые, счастливые!..

  Тишину нарушил низкий мужской голос, её на русском языке  пригласили  подняться наверх. Лёля вошла в небольшую комнату с мягкой кожаной  мебелью. На высоком журнальном столике уже стояли два прибора для чая и кофе и красивая фарфоровая пепельница. Всё было готово для романтической встречи двух  влюблённых! Лёля присела на краешек кресла. От сильного волнения  и напряжения  ужасно хотелось курить. Но она решила повременить. Сначала нужно узнать, как к ней здесь отнесутся  и как,  при этом поведут себя. Постепенно она успокоилась, видимо, для этой цели ей  и давали время.

   Через несколько минут,  бесшумной походкой, в комнату  вошёл Вольдемар. Он был свежевыбрит  и, как всегда,  подтянут. Одет по-домашнему;  в мягкий  фланелевый  костюм коричневого цвета, с удлинённым пиджаком,   напоминавшим старинный сюртук. Ворот бежевой в полоску сорочки  на шее расстегнут. Следом зашёл «дворецкий» с подносом и чайником. Он,  не спеша,  аккуратно  разлил кофе по чашкам. Вольдемар, приветливо улыбнувшись, поздоровался, и  по – хозяйски,  удобно уселся  в кресло напротив.

    Непринуждённо улыбаясь, угощал гостью, пододвигая ей тарелочки со сладостями, при этом,  расспрашивал о каких-то пустяках. Леля смущенно отвечала ему, глотая  маленькими глотками горячий кофе. Он тоже не спеша пил кофе с соломкой. 

  Наступила долгая пауза. Лёля подняла глаза и  внимательно вгляделась в  карие, глубоко посаженные глаза напротив, пытаясь найти там ответ. Его глаза были непроницаемые. После кофе, он по этикету, предложил ей закурить, при этом заметил, что сам не курит. Лёля тоже отказалась. После небольшой паузы настало  время поговорить о главном.

- Я… тронут…. Вашим письмом – наконец,  бесстрастно начал он.

- Вы мне напомнили героев русской классики. Только русские люди способны на такие поступки, нашим европейцам это не дано….

-  Я не русская, я – еврейка – со скрытым вызовом уточнила она.

- Это не важно, вы родились и выросли в России

  Наступила пауза.

 Леля ждала от него каких-то особенных слов, а он стал задавать глупые вопросы: 

- Что вы собираетесь делать? Может, я чем-то могу вам помочь?

- Он ещё спрашивает?.. -   возмутилась  она в душе, а вслух сказала: -

- Ничего не собираюсь делать, буду жить, как жила. Я просто хотела,  чтобы вы знали  и больше ничего.

- А как же ваш гражданский муж? Он очень любит вас и не скрывает этого?

-  Он мне не муж. Это юношеское увлечение. Он был и есть  мой первый мужчина. А сейчас мы уже повзрослели.

 Они смотрели друг другу в глаза.  Лёля, после своих откровенных слов насчёт первого мужчины, искала там хоть какие-то признаки скрытой страсти, но ничего  похожего не находила.

 Его взгляд был пытливый, но ничуть не похотливый!  Он, откровенно изучал её.

  Она же, наоборот, не хотела больше скрывать своих чувств, надеясь своим примером вызвать и его на  такую же любовную откровенность.

 После  продолжительной паузы, он, наконец,  заговорил. Но совсем не о том, чего она  так ждала:

 -  Вы, Эллина, ещё очень молоды и вас легко могут обмануть… другие мужчины. Вы не знаете жизнь, она сложнее,  чем вам кажется.

 Лёля в душе усмехнулась -  куда он клонит?

- Да…, вы красивая, молодая женщина, но это ещё не гарантия счастья.

- А в чём же его гарантия, счастья?

- Не в чём!

 Наступила долгая  неприятная пауза.

 Нужно было продолжать  начатый диалог, но никто не хотел открываться до конца. Лёля сидела на пределе от нервного возбуждения, но сигареты по-прежнему не доставала. Она понимала, что должна, во что бы то ни стало,  сейчас «достучаться» до этого человека, так как другого случая больше не будет.  И она пошла на «пролом».

- Скажите, Вольдемар, зачем вы меня сюда пригласили? Ведь вам до меня нет никакого дела?

- А вы бы предпочли, чтобы я вовсе не заметил  ваше послание?

 Вопросом на вопрос ответил он. Но Леля решила идти до конца.

- Тогда скажите честно, вы любите меня так, как я люблю вас?

Она выделила слово «так». У него при этом  не дрогнул ни один мускул на лице. Он, наверное, борется с собой, чтобы не выдать себя – думала она, смело, глядя ему в глаза.  В ответ на её  страстный  вызов,  в его взгляде, вдруг,  появилась непонятная ….  Жалость.  Он смотрел на неё, как на  безнадёжно  больную.  После этого молчаливого поединка, он  начал первый:

- Эллина! Если бы я даже захотел, и то не смог бы вас полюбить «так», как вы меня любите.

- Почему?

- То, что вы называете любовью, не любовь, а обыкновенная  страсть – где « хочу!»,  на первом месте.

- Но в любви  все эгоисты! – не растерялась Лёля. – И разве бывает настоящая,  сильная  любовь без страсти? Что же это за любовь? – она с удивлением смотрела на него.

- Страсть – это мгновение, вспышка. Как спичка – вспыхнет, погорит,  да и погаснет. А любовь – вечна, она Богом даётся. И никакой эгоизм не присущ любви. А самое главное, - не каждому человеку суждено испытать в жизни настоящую любовь! Уметь любить не каждый может!

   От этих слов Лёля непроизвольно сморщилась, как от внезапной   боли. Она уже слышала  похожие слова. Ей вдруг  мучительно стало скучно с этим человеком, и она,  физически ощутила, как её сердце  освободилось от любовного груза. Всё стало ясно!

Теперь она  не знала одного , как  быстрее закончить этот неприятный разговор, чтобы уйти с достоинством.

- Что с вами? Вам плохо? – заметив её гримасу, с тревогой спросил Вольдемар. Лёля быстро поднесла руки к голове и сдавила пальцами виски.

- Голова…голова вдруг   сильно разболелась!

- Может врача?

- Нет, нет, врач не нужен. Я просто переволновалась сегодня. Да ещё, всю эту ночь не спала….

В это время настойчиво зазвонил мобильный телефон. Вольдемар мельком взглянув на него,  тут же  встал.

   Лёля облегчённо вздохнула, и полезла в сумочку за сигаретами.  Значит, он вызвал меня сюда за тем, чтобы прочитать эту мораль!

Но где, где  были мои глаза раньше? За кого он меня сейчас принимает? – глотая дым, обиженно думала она. При этом,  она не могла  в себе до конца разобраться, что же она сейчас чувствует? Ее, не дающая покоя любовь – куда-то внезапно  испарилась, а её место заняла досада, даже не разочарование, а именно досада. Ну, как же так,  она, с её опытом, и…попала в такую глупейшую ситуацию!  Она уже жалела обо всём. Кроме всего прочего, она была удивлена произошедшим.

 - Значит,  Катя права, и такие  мужчины  бывают!..

 Но что, что ей сейчас  делать? Что ему сказать в такой ситуации?  Продолжать лгать, что она его любит,  уже не хотелось.  Потому что  откровенную ложь  она сама не выносила.   Тем более, что он действительно  оказался прав! Настоящая любовь не может так быстро исчезнуть, как исчезла у неё. Неужели она не способна любить? – мелькали мысли в голове расстроенной девушки.

 К счастью, разговор продолжать не пришлось. Вольдемар вернулся с доктором. Он извинился, что должен срочно отъехать по важным делам. На прощание, из вежливости,  он заметил, что готов продолжить их незаконченный разговор, но при случае….

  - Которого  уже никогда не будет -  подумала Лёля.

- А пока,  прошу прощения, если я вас нечаянно обидел!

 Леля тоже хотела сказать ему несколько слов на прощание, но сдержалась, взглянув на пожилого доктора.

  Лёлю довезли до дома. На душе было противно и гадко, хотелось бежать от себя самой. Жила бы она сейчас в России!! Ей впервые пришло желание вернуться туда, откуда она  уехала. Сейчас там  другая жизнь, не то, что было раньше. Здесь всё чужое, бездушное, а там настоящие друзья, которые и днём и ночью ей всегда рады.

   Здесь у неё был один верный  и единственный друг, и того она предала! Но ведь физически она ему  не изменяла…. – корила и оправдывала себя Лёля.  Он один её  по-настоящему  любит.

Ей вдруг захотелось  всё  ему рассказать, посмеяться над собой, покаяться, поплакаться у него в объятьях. Леля начала звонить Марку, но его мобильный был недоступен, на работе и у родителей его тоже не было. Настрадавшись вволю,  Лёля успокоилась.

- Разве я виновата, что больше всех люблю себя. Ведь даже у православных в их заповедях  сказано: Возлюби ближнего, как самого себя. Значит,  себя любить не грех!

 На следующий день Лёля проснулась уже совершенно спокойная. Она всё трезво оценила и взвесила и даже нашла силы во всём обвинить себя.

 - Надо было послушать Катю, а не свой эгоизм, - корила она себя.

Но было уже поздно. Сейчас надо было срочно спасать хотя бы своё «семейное счастье». Дело в том, она обнаружила, что в квартире почти не осталось личных вещей Марка.

Когда он их забрал и куда перевёз, не сказав, ни слова, предстояло выяснить. Но Марка нигде не было. На работе сказали, что он взял кратковременный отпуск, чтобы поехать в горы кататься на лыжах. Его немецких друзей – коллег она не знала, а свекрови звонить, узнавать, она не хотела. Их отношения давно разладились из-за нежелания Лёли заключать с её сыном законный брак и рожать им внука.

 Через недёлю Марк позвонил  сам. Он сделал вид, что якобы, очень спешит и назначил ей свидание в кафе по дороге. Лёля была уверенна, что он просто сильно на неё обижен и решил первым порвать с ней отношения. Она приготовилась слёзно каяться и долго уговаривать его вернуться  к ней. И даже, при необходимости, пообещать с ним расписаться  и даже родить ребёнка… годика через три!..

 Но на этот раз всё обернулось иначе.

 Марк был очень озабочен и действительно куда-то спешил. Притом он был чем то  взволнован, но не от их встречи. Безо всякого вступления, и извинения, он торопливо начал : -

- Лёля, два месяца назад у меня родились дети. Ты представляешь, двое сразу! Двойняшки, разнополые. Мальчик 3100, и девочка 2600. На днях мы с матерью моих детей  женимся, и я оформляю детей на себя. Слава Богу, что мы были с тобой не расписанные, а то бы столько пришлось  ждать развода…

 Лёля не верила ни своим глазам, ни своим ушам. Она только хлопала  густыми ресницами, не зная с чего начать задавать вопросы.

- Какие дети? Кто она, их мать? Почему столько времени молчал, скрывал?

- Лёля у меня нет сейчас времени тебе всё объяснять. Я сам только недавно обо всём узнал, случайно!

- Это не та ли влюблённая медсестра, которую ты  к нам домой приводил ночью, и с которой у тебя ещё ничего не было?

- Да, тогда не было! Но это уже совершенно не важно,  я имею ввиду, для тебя!

 Леля возмутилась. – Как это не важно, я на тебя угробила лучшие годы.  Никогда тебе не изменяла, а ты, за моей спиной тем временем….

Марк прервал её с незнакомой ранее твёрдой интонацией: -

- А если бы у тебя с кем-нибудь  за моей спиной что-то получилось, ты бы про меня  не вспомнила! Ты же часто твердила, что если «что», мы не будем выяснять отношения,  как  тупоголовые аборигены. Помнишь свои слова? А расстанемся тихо и красиво, как старые друзья. А сейчас прости, у меня много дел и хлопот по оформлению предстоящих событий. Как хорошо, что не надо разводиться, тратить время на пустые хлопоты. До свидания,  как-нибудь тебе позвоню – сказал,  и заспешил к выходу, приговаривая: Боже, как  хорошо, что мы  жили  не расписанные!! Как хорошо…

- Боже, как же это плохо!… – впервые  подумала  Лёля.

Но, как говориться в пословице: – Пришла беда – отворяй ворота!

На работе у Лели начались перестановки и многим предложили пойти в длительные отпуска,  её эта участь тоже не миновала. На шефа больше надежды не было, своим поступком она перечеркнула все перспективы. Неожиданный поступок Марка больно ранил, но не обидел. У Лели хватало ума винить себя в случившемся, но она не жалела, что не вышла за Марка замуж и ни родила ему двойню. На будущее  решила  быть умнее, а пока нужно развеяться,  отдохнуть, поехать  в Молдову, а затем в Россию и присмотреть себе там какое-нибудь дело. В Германию вернуться она всегда успеет.

   Тем временем Марк снял небольшой, но уютный домик с садиком, планируя на будущее выкупить его. Вскоре  женился и перевёз жену с детьми из того городка, куда она уезжала от него. Её желание не навязываться любимому человеку, только привязало его к ней по- настоящему.

 А история эта была давняя. В Марка давно тайна была влюблена одна скромная молоденькая медсестра. Она тоже сюда приехала с родителями  на пмж, когда развалился Союз, доучивалась в Германии.  По работе они  иногда пересекались, русский язык объединял соотечественников. Марк был начинающим хирургом, она начинающей  хирургической сестрой.

    Год назад, случайно, или не случайно, они оказались в одной компании с работы. Они тогда с Лёлей были в очередной «разлуке», и она жила у своих родителей. Гуляя по городу, припозднились, и Марк пригласил девушку к себе на квартиру. Марта, так звали девушку,  давно знала Марка, как порядочного семьянина, поэтому согласилась.  Они просидели до утра, пили кофе с коньяком и говорили о жизни. Марк  в тот вечер  хорошо выпил, и язык у него  развязался. И хотя Марк не скрывал, что любит другую женщину, сексуальное влечение  к собеседнице у него было. Но он держался  и вёл себя, как истинный джентльмен, хотя мог  воспользоваться расположением влюблённой девушки!

 Возможно, именно этот поступок оценила Марта.  На другой день  позвонила сама, и пригласила к себе в гости. После той встречи они какое-то время были вместе. Но вернулась Леля, и Марк порвал все отношения на стороне. Вскоре Марта начала часто болеть и  ушла из их клиники.

Чтобы не подавать зря надежд бедной девушке, Марк ей не интересовался.

  На самом деле Марта забеременела, и у неё сразу начался сильный токсикоз. Для себя она решила, что ребёнка от любимого человека оставит, даже если его отец, никогда не будет с ней. Чтобы он не подумал, что она хочет его привязать к себе ребёнком, Марта уехала из города. От всех общих знакомых долго скрывала свою беременность, пока ни родила двойню. Случайно кто-то узнал и сообщил другим коллегам, потом дошло и до Марка.

Родители Марка сначала  засомневались, его ли это дети? Но когда дед с бабкой увидели внуков, то хором отметили: -

- Господи, боже мой, а мальчик-то полная копия Маркуши в детстве!

Лёле он так больше и не позвонил,  забот много!

В душе Леля сожалела о случившемся, нельзя допускать, чтобы тебя бросали любящие мужчины, но по молодости надеялась на лучшее!