Форум

Шишкович вскоре и сам заснул, сидя на лавке подле кровати. Умаялся он за день-то. И не мудрено. Встал ни свет ни заря да в лес  пошёл. Что-то в этом году нето было. Никак шишки появляться не хотели. Шишкович уж все свои знания волшебные применил, но тщетно.
"Ничего, - решил лесной кудесник, - не буду руки опускать. Время нужно соснам да елям дать. Глядишь, они шишки-то и породят,иначе род свой продолжить не смогут".
Вернувшись домой, Зайца с лапой ушибленной накормил,  Белке, мальчишками из рогатки раненной, голову перевезал да обед себе приготовил. А после в лес опять вернулся, решив проведать Лисят малых, без мамы и папы оставшихся. Да на обратнеом пути  Марфу и повстречал. Увидев красавицу, вдруг тут же понял, что пропал. Хоть и стар был очень, а сердце имел юное. 
"Вот бы мне такую красавицу да в жёны! - мигом пронеслось в голове лесного кудесника - Я бы тотчас же самым счастливым на саете стал!"
И решил девушку к себе в гости пригласить да чаем напоить. Вдруг она от растает и женой его согласится стать. Уж он тогда расстарается для неё. 

Ратибор, увидев грозную старуху, вдруг смеяться громко начал. Баба-Яга аж оторопела.  А Фролка, спрятавшийся за широкую спину сотоварища, мигом выскочил и тоже смеяться принялся. От этого колдунья чуть рассудка последнего не лишилась. Где это видано, чтобы смертные так над ней потешались?! 
-Чего кричишь-то, бабуля? - спросил богатырь, весь взмокший от смеха -Обидел тебя что ли кто?
Баба-Яга и рада бы что-то ответить, да никак не может. Словно кто-то ей рот смолой заклеил. 
-С тобой всё хорошо, бабуля? - спросил богатырь и подошёл к ведьме.
Баба-Яга вдруг упала на колени и громко закричала.
-Ой,несчастная я разнесчастная! Никто-то меня не любит, не жалеет! Живу одна оденёшенька! Мочи нет терпеть больше судьбу мою лютую!
Фролка хорошо наслышан был о коварстве колдуньи.
-Не слушай её, - шепнул он Ратибору,на цыпочках подойдя к нему, - она врёт всё. Запутать пытается, чтобы потом околдовать, зажарить и сожрать, даже белых косточек не оставив. 
Но богатырь отмахнулся от него. 
-Бабуля, перестань так сильно убиваться, - ласково молвил он, опустившись к колдунье, - всё плохое улетучится, вот увидишь. И заживёшь ты припеваючи. 
Баба-Яга, вытерев рукой набежавшие слёзы, сказала:
-Никто ещё ни разу не пожалел меня. Все только и знают, как кричать на меня, ведьмой проклятущей да змеёй подколодной называя. А кто-то и со свету сжить грозится, мечом булатным да палицей пудовой прямо перед носом тряся. Обидно, жуть! Да, я ем гостей своих, порчу навожу, с пути истинного сбиваю, Кощею Бессметному помогаю дев красивых похищать. Но я же, всё-таки, женщина, а значит и слова доброго достойна. Но все меня коварной нечистью считают. Даже Леший, которого, признаюсь лишь тебе, просто обожаю. Да, ворчун ужасный. Чуть что не так, такой ор поднимает, аж уши на день закладывает. Да, порядок дюже во всём любит. Будто я неряха. Каждый день в избушке прибираюсь. Да, не любит поганки и мухоморы. Ну и что с этого? Я ведь тоже, его ради, от них отказаться могу. Но он, к несчастью, к Кикиморе неравнодушен. И что он в ней нашёл, горемыка? Нос длинный, глаза как бусинки, ноги кривые, руки короткие, волосы всегда растрёпанные да тиной болотной ужасно пахнет. Кикимора она Кикимора и есть! Но Леший всегда с ней очень любезен, подарки каждый день дарит. Видно, жениться решил. А на меня лишь шипит, словно змея. Да, грибы с ягодами приносит, но разве это любовь? Устала я от жизни такой.
Она на мгновение замолчала и продолжила, улыбнувшись:
-А ты, мил человек, взял да и пожалел меня, сердце моё зловредное да завистливое мягким сделав. Низкий поклон тебе за это. Пойдём в избушку. Накормлю от пуза тебя да мальчишку. А там и Сон-траву прямо в руки дам. Мне и самой, признаюсь, этот слуга Василиска давно уж поперёк горла, словно кость, стоит. Возомнил, понимаешь, себя самым могучим колдуном на всём свете белом и требует всеобщего ему поклонения. Скольких он жизни лишил да  в чудищ всяких обратил. Весь лес заповедный стонет от его проделок.  Сама бы уж давно избавилась от изверга, да только нет ничего, что может стража логова изничтожить, кроме Сон-травы. Не из мира нашего он явился. Сказывают, родина его там, где зорька ясная рождается. Зачем изверг к нам приплёлся, никому неведомо. Силой ужасной обладает да в магии не простак. Правда, когда я с ним впервые увиделась, от него лишь крепостью и веяло. Когда-то этот лиходей меня попросил денно и нощно охранять цветок, пообещав за это горы богатств всяких. И я, дура старая, взяла да и согласилась. И не богатств только ради. Уж очень он тогда хорош был, лет триста назад. Думала, раз Леший по Кикиморе своей сохнет, то я смогу со стражем логова свою жизнь устроить. Но изверг этот таким негодяем оказался! Целыми днями у меня от пуза наедался. Уж я  самое вкусное всегда готовила. Пока ел, рядом сидела и пылинки с него  сдувала. Как-то попросил всему, что сама знаю, научить, опыта ради. Ну я взяла да и согласилась, дура влюблённая. А ведь мне тогда не сто лет было. Могла бы сразу на чистую воду вывести, да только любовь разум затмила. Словно девка малая умом стала. Всему, что сама знаю, обучила лиходея, ничего себе не потребовав. Думала всё, моим теперь станет. И вдруг сразу  ненужной  стала.
-Теперь я самый всесильный на всём свете белом! - воскликнул изверг этот и, глянув на меня своими наглыми глазищами, крикнул - Дура набитая! Как же ты мне противна, мочи нет!
Я аж застыла как вкопанная. А он, гад, схватил тарелочку с яблочком волшебную и поминай как звали. Лишь к ночи отошла я. Решила, подумав хорошенько, со свету окаянного сжить. Даже пару раз ему дорогу переходила. Да только зря. Сила его колдовская стала огромной блпгодаря мне недалёкой.
-Ещё раз на пути встанешь, пожалеешь что на свет родилась! -крикнул лиходей мне - А ежели цветок мой кому отдашь, в такое чудище обращу, что свет белый не мил станет!
Ну я, дура пугливая, и остепенилась. Сон-траву стала как сыч охранять, мечтая об избавителе. Да  мне и Василиск дюже противен. Хоть и сама не ангел, но от дел его волосы дыбом стоят. Всё, заболтала я тебя, а ведь утро уже настало. Пойдём в избушку.
Ратибор, улыбнувшись, пошёл вслед за колдуньей. А Фролка, трижды перекрестившись и четырежды сплюнув через левое плечо, поплёлся за ним.

-Беда, говоришь, Ратибору грозит ужасная? - спросила ясноокая Чеслава, продолжая слушать щебетание Мартины.
Летучая Мышь ещё долго не умолкала, рассказывая хозяйке про всё, что видела.

-Уф, и прохладно  же с утречка, - молвила правая голова Змея Горыновича, - так ведь и простыть можно.
-Да-а, - протянула левая.
-Интересно, - произнесла средняя голова, - как там Ратибор с Фролкой?
Евлампий так и не смог заснуть ночью. И дело было не только в храме трёхголового сотоварища. Он и сам себе боялся признаться, что всем сердцем Марфу любит. Да, она дочь хозяйская, ну и что с того? Разве у любви есть границы? Нет! А значит и он может вполне любить её, хоть и без взаимности правда. Ничего,время есть ещё. Будто прочитав его сокровенные мысли, правая голова Горыновича спросила:
-Марфа как тебе?
Евлампий аж оторопел. 
-Красавица, - наконец ответил конюх, - кому-то повезёт сильно. 
-А сам-то небось ночами не спишь от любви? - спросила левая голова.
Евлампий весь покраснел яко маков цвет и промолчал.
Да-а, - протянула средняя голова Горыновича, - а ведь я сам, признаюсь, как только её увидел, понял тут же, что пропал. 
Евлампий даже приревновал сотоварища. Хотел было что-то сказать, да вдруг прямо перед носом появилась из неоткуда огромная Летучая Мышь.

Марфа, увидев ужасный сон, вскочила как ужаленная и громко закричала, разбудив Шишковича:
-Нет! Не надо! Отстаньте от меня, изверги!
Лесной кудесник, потирая заспаннве глаза, сказал тихо:
-Успокойся, красавица, это всего лишь кошмар.


Продолжение уже не за горами)))

Евлампий, поначалу очень даже испугавшись, стал обеими руками отмахиваться от непрошенной гостьи, словно та была надоедливой мухой. Видя это, все три головы Горыновича просто тряслись от смеха. 
-Мартина, перестань, прошу тебя, - вдруг послышался звонкий, как ручеёк, голос и на поляну вышла красивая стройная женщина с бездонными голубыми глазами, что, казалось, способны видеть насквозь,  и длинными льняными волосами, заплетёнными в косы. Парящие лебеди на её платье были как живые. А на ножках стройных красовались яхонтовые туфельки с бантиками на носах.  Евлампий и Горынович аж остолбенели от такого дива. Незнакомка поклонилась им до самой земли и произнесла:
-Мир вам. Я Чеслава, тётушка Ратибора, младшая сестра королевы Марыси, правительницы Пресветлого королевства. 
Она расплела косы и достав гребень стала расчёсывать волосы. Евлампий и Горынович тоже поклонились ей до самой земли. 
-Наслышаны, наслышаны мы о тебе, ясноокая дева, - произнесла правая голова.
-Ратибор часто с добром про тётушку свою любимую вспоминает, - вторила ей левая.
-Очень приятно познакомиться, - молвила средняя голова, - а мы, с твоего позволения, Змей Горынович, ляпший друг купца Авдея Фролыча, батюшки прекрасной Марфы. 
-А я...- начал было конюх.
-Знаю, знаю,-улыбнулась Чеслава, - ты Евлампий. Мне о вас двоих Мартина моя подробно рассказала. 
-Племянник твой пошёл добывать Сон-траву, что способна одного злыдня со свету сжить, - сказала правая голова Змея Горыновича, - купца-то нашего этот лиходей в Волкодлака обернул навечно.
-Мы хотели с тоже  пойти, да он не взял, Фролка малый увязался, - вторила ей левая.
-Мол, за костром следить надобно, - молвила средняя голова, - но чует сердце, беда с ними приключилась.
-Я поэтому-то и пришла к вам, - сказала ясноокая Чеслава, - сама-то не очень лес ваш знаю заповедный. 
-Мы хоть сейчас готовы на помощь Ратибору и Фролке отправиться, - за обоих скахал Евлампий и все три головы Горыновича кивнули. 
-Вот и хорошо, - улыбнулась Чеслава, - показывайте путь.
Змей Горынович взмыл в небо, а Евлампий, перекрестясь, тут же нашёл еле заметную тропку и вступил на неё. Чеслава пошла следом, не переставая расчёсывать волосы. 

Усадив гостей дорогих на лавку, Баба-Яга накрыла богатый стол. Тут были и перепела, и баранина, и кролики с куропатками, и пироги всякие разные, и щи с борщом да мёд с квасом. 
-Кушайте, мои милые, - предложила колдунья, - небось, оголодали в походе-то. 
-Спасибо тебе, хозяюшка, - поблагодарил старушку Ратибор, - только не время сейчас пировать. Друг наш ляпший, Авдей Фролыч, в большой беде. Его страж логова проклятущий навечно в Волкодлака обратил.
Услышав это, Баба-Яга хитро улыбнулась:
-Скажу по секрету, злыдень этот, конечно же, великий колдун, но...
Она наклонилась поближе к гостям и шёпотом продолжила:
-Я, когда его оборотному заклинанию  обучала, от  любви своей слвсем голову потеряла и  позабыла сказать как надолго оставить обличье-то. И теперь все чудища лиходея через год прежними становятся. Он когда об этом узнал, ко мне прибежал и стал требовать, чтобы я всё рассказала. Но ничегошеньки не добился. Сослалась я на память свою девичью. Злыдень аж пятнами от злости пошёл. Мол, скажи хоть одной душе про это, со свету сживу. Так что купец ваш через годик прежним станет. 
-Но мы не можем так долго ждать, - сказал Ратибор, встав с лавки.
-Я ещё не обо всём поведала, - улыбнувшись, молвила колдунья, - как только Сон-трава коснётся тела лиходея, тотчас же Авдей облик себе вернёт. Так что кушайте, гости дорогие.
Ратибор сел обратно и принялся поедать вкусности, нахваливая хозяйку. Фролка не отставал от богатыря, сильно проголодавшись. А как насытились они, то Баба-Яга Ратибору  самолично цветок заветный и отдала в руки.
-Поспеши, - сказала старушка, - сорванный-то он силу  свою великую к вечеру потерять может.
Ратибор поблагодарил колдунью и вместе с Фролкой поспешил к сотоварищам. 

Несчастный Авдей, взяв след Чеславы, оскалился и бросился вперёд. Страж логова еле-еле поспевал за ним. 
-Да тихо ты, окаянный! - прикрикнул злыдень, вытерев пот со лба.
Но Волкодлак нёсся как угорелый. 
-Вот она! - крикнул страж логова, увидев ясноокую Чеславу - Рви её на мелкие части!
Но Змей Горынович стеной стал на пути Волкодлака. Оборотень попытался сбить его с ног, но только ещё никто не мог сдвинуть гиганта с места. 
-Тише ты, Авдеюшка дорогой, - сказала правая голова.
-Это же мы, друг твой ситный, - вторила ей левая.
-Где же Ратибор с Фролкою? - спросила средняя голова, смотря по сторонам.
-Уйди с дороги, трёхголовый! - крикнул страж логова - А нето живо со свету сживу!
-Ты не очень-то разоряйся, дядя! - оскалившись, сказала правая голова Горыновича.
-Как вот возьмём тебя да на ладошку-то и поставим, другой как муху прихлопнув! - вторила ей левая.
-А вот и Ратибор с Фролкою! - обрадованно сказала средняя.
Увидев незнакомого старика, богатырь хотел было спросить, кто он. Но лиходей, зверем заревев, набросился на него, пытаясь с ног сбить. 
-Это страж логова! - крикнула правая голова Горыновича.
Услышав это, богатырь тотчас же достал из-за пазухи Сон-траву и, взмахнув цветком, прыснул на злыдня волшебным соком. Страж логова схватился за голову и закричал:
-Предала всё-таки ведьма старая!
Прошло всего лишь мгновение и от злыдня даже лужи не осталось. Точас же Волкодлак громко завыл. Его волчья морда вновь лицом человеческим стала, а лапы - ногами и руками. Шерсть исчезла и перед сотоварищами возник прежний Авдей. 

Василиск, еле живой от боли, прождав до вечера, решил самолично на поиски беглянок отправиться.

Услышав ласковый голос Шишковича, Марфа снова в сон погрузлась. А лесной кудесник стал ей песню колыбельную петь, что ещё мать его знала.

Продолжение уже скоро)))

-Так ему! - оскалившись в улыбке, воскликнула правая голова Змея Горыновича -Другим неповадно будет!
-А славно мы его победили! - вторила ей левая - Смело на пути ка-ак встали! Дурень! Думал нас так легко с места сдвинуть!
-А Ратибор-то молодец! - произнесла средняя голова - Не побоялся стража логова! Настоящий богатырь! И нас защитил, и тётушку свою спас! Да за такого героя и я бы замуж пошёл, будь девушкой!
Услышав это, сын короля Сигизмунда и королевы Марыси покраснел словно маков цвет. Но, вспомнив про Марфу тут же погрустнел.
"Эх, - подумал он, - не станет она моей женой никогда".
Как будто бы услышав его мысли, Авдей, положив Ратибору руку на плечо, сказал:
-Не горюй, богатырь. На твой век девушек хватит.
-А Марфа-то красива словно пава, - задумчиво сказала правая голова Горыновича, вновь обратив сына короля Сигизмунда и королевы Марыси в грусть, - повезёт же тому, кого женой она станет. Да, своенравная и дюже избалованная, но сердце-то доброе, а душа светлая. Мы правы, Авдеюшка?
Купец, взъерошив усы, ответил с улыбкой:
-Так оно и есть. Да, избаловал я её. Как-никак, дочь моя единственная. Любой на месте моём так же бы поступал. Да, своенравная. Характером-то она не в наш род. Я покладистый, Окулина моя  дюже доброй была. Видать, прапрапрабабка вселилась. Та ещё особа была. Но ведь искренними чувствами даже и камень расколоть  можно. 
-Прав ты, купец, - вставила своё слово ясноокая Чеслава, - добрыми делами можно и душу исцелить, и веру воскресить, и надежду новую дать. А злом ничего, кроме бед, не сотворишь. Коли зависть лютая в сердце живёт да себялюбие проклятущее, то не видать никогда света Рая. Лёд растопить можно, камень на кусочки разбить, а зло оно как сорняк - рвёшь, рвёшь его, а оно всё равно всходы новые даёт.  Да и  всегда обратно возвращается.
Евлампий и Фролка, сидя на траве, внимательно слушали этот разговор. А Ратибор, хоть и рядом был, но, в то же время, далеко унёсся в мыслях своих:
"Да, Марфа Авдеевна прекрасна. Но ведь свет-то клином на ней не сошёлся...Нет, что это я?! Люблю, люблю, люблю больше жизни! Скажет в омут с головою - прыгну не раздумывая.  Ничего для неё не пожалею!"
Вдруг поднялся ветер и появился Леший.
-Ну, что, друзья ситные, - как всегда ворчливо сказал лесной дух, - спасти всё-таки купца-то умудрились? Торжествуете? А Василиск-то по вашу душу отправился! Злой, как чёрт! 
-Спасибо тебе, дедушка, за весть, - поклонившись до земли, сказала яноокая Чеслава. 
Леший, пристально на неё посмотрев, тут же про Кикимору свою ненаглядную и позабыл.
"Хороша девица! - подумал он - Такая мне и нужна!"
-Злыдень-то подранен Авдеем вашим сильно, - продолжил лесной дух, улыбнувшись, - так что сладить с ним легко будет. Помните, стоит ему только себя увидеть, как он тут же в камень обратится. 
Леший, снова взглянув на Чеславу, растворился в воздухе, пообещав себе обязательно посвататься к красавице. 
-Значит, Василиска я всё же подранил, - улыбнувшись, сказал Авдей, - что же, это нам на руку.
-Негоже раненого зверя обижать, - негодующе сказала ясноокая Чеслава.
-Что ты, красавица, - произнёс купец, - разве злыдень этот достоин жалости?
-Любая тварь заслуживает доброты, - отаетила тётушка Ратибора. 
И тут вдруг послышалось звериное рычание и перед ними из-за кусов малины появился Михал Михалыч Топтыгин.
-Вы что, против Василиска войной идёте?! Не дам свершится злу этому! - закричал лесной староста.
-Ты чего взъелся-то, Михалыч?! - вопросила правая голова Горыновича - Никак в слуги к злыдню записался?!
-Совсем с дуба рухнул! - вторила ей левая - За лиходея вспупаться вздумал!
-Сам злыднем будешь, коли за злыдня заступишься! - воскликнула средняя голова.
Тут вдруг Топтыгин закрыл лапами морду и заплакал. 
-Ты чего, Михалыч? - спросил Евлампий.
Вытерев глаза, Топтыгин ответил:
-Василиск грозил детушек моих извести, если я против него пойду.
-Вот изверг-то! - воскликнула Чеслава.
-Во-во, - сказал Авдей, - а ты его жалеешь. 
Тётушка Ратибора посмотрела на него с укором и отвернулась.
"Дурак старый! - подумал купец -Кто меня за язык-то тянул! Сам же, как только увидел красавицу, тут же и пропал! А сейчас она меня врагом считать станет! У-у, так бы и дал себе по голове! Язык мой враг мой!"
Тут вдруг послышался страшный вой и на поляну  опустилась ступа с Бабою-Ягой. 
-Привет, богатырь, - весело сказала колдунья Ратибору.
-Здравствуй, бабуля, - ответил тот, улыбнувшись.
-Слышала я, что победили вы изверга и вернули купцу вашему прежнее обличье? - спросила, вылезя из ступы, Баба-Яга.
-Так и есть, бабуля, - ответил Ратибор, - вручив ей букет ромашек.
Колдунья чуть ли не до небес подпрыгнула от радости. 
-Никто никогда мне ещё цветов не дарил, - улыбнувшись, сказала она.
Змей Горынович, Чеслава,  Авдей и Евлампий во все глаза смотрели на это, не веря увиденному. Как?! Она же нечисть! Людей пожирает! И ...доброй стала!
Вдруг снова ветер появился и возник Леший с большим букетом роз. И где он только их раздобыть умудрился? Баба-Яга, увидев возлюбленного, чуть чувств не лишилась. А Леший, подойдя к ясноокой Чеславе, упал на левое колено и, протянув цветы, сказал:
-О, дива, стань женой моею. 
Тётушка Ратибора оторопела. А Баба-Яга от обиды готова была надавать звонких пощёчин любимому. 
-Мне, конечно же, очень и очень приятно, - наконец ответила Чеслава, - но стать женой твоей, дедушка, не могу. Я вообще никогда ни за кого замуж не пойду. Зачем мне это? Свобода намного дороже.
Получив отказ, Леший чуть не волком не взвыл от обиды. Но тут Баба-Яга, собравшись с духом, сказала:
-Я тебя вот уже как триста лет люблю. 
Леший пристально на неё посмотрел.
"А ведь бабка-то ещё ничего, - подумал он, - хоть  и ведьма. Готовит-пальчики оближешь! Сказок страсть знает! В избушке порядок всегда! И чего это я раньше-то на неё не смотрел?"
-Согласен! - с улыбкой сказал лесной дух, протягивая розы.
Баба-Яга разом красной как маков цвет стала.
-Я самая счастливая на всём белом свете! - воскликнула она, падая в объятья возлюбленного.
-Не верьте ведьме этой проклятущей! - вдруг крикнул кто-то.
Все обернулись и увидели Марфу, стоящую рядом с мужичком-с-ноготок. 
-Она меня извести дважды хотела, - продолжила девушка, -но я её по голове огромной сковородой ударила и убежала.
Баба-Яга сразу погрустнела.
-Девушка, - вступился за неё Леший, - что было,  то быльём давно уж поросло. Теперича она навеки вечные зареклась зло коварное творить.
Колдунья, услышав это, кивнула головой.
-А я ей всё равно не верю! - не унималась Марфа.
Увидев Ратибора, она вдруг замолчала.
"Как он красив! - подумала купеческая дочь -И чего это я против него думу думала?"
-А-а, вот вы и попались! - вдруг донеслось сзади и на поляну выбежал разъярённый Василиск -Теперь никто не спасёт вас от моего наказания!
-Не смотрите ему в глаза! - хором закричали Леший и Баба-Яга.
-Зеркало, зеркало! - вторила им правая голова Горыновича. 
-Увидет себя и камнем станет! - кричала левая.
-И поделом злыдню будет! - сказала средняя голова.
Марфа, не задумываясь, достала своё волшебное зеркало и выставила его перед собой как щит. 
-Ай, молодец, доченька! - похвалил её Авдей.
-Ну и рожа! - сказало с отвращением волшебное зеркало - Ты мыться-то хоть раз пробовал?
Василиск, увидев своё отражение, громко закричал:
-Чудовище!
И через мгновение окаменел. Фролка подскочил и легонько его толкнул. Камень и раскололся на мелкие кусочки. 
-Вот и пришёл конец злыдню! - воскликнула, оскалившись в улыбке, правая голова.
-Слава Марфе смелой! - вторила ей левая.
-Молодец, дочь купеческая! - сказала средняя голова. 
-Я люблю Вас, Марфа Авдеевна, - вдруг упав на левое колено, произнёс Ратибор, - прошу,будьте женой моею. 
-Не день, а сватовство одно, - сказала правая голова Горыновича.
-Соглашайся, Марфуша, - вторила ей левая.
-Ух, и погуляем же  мы на свадебке! - сказала средняя голова.
Купеческая дочь покраснела яко маков цвет и ответила:
-Я согласна!
Шишкович, услышав это, погрустнел.
"Эх, не везёт так не везёт, - подумал он, - видать, всек одному мне коротать".
-Не переживай, - сказала правая голова Горыновича, как будто бы услышав  мысли лесного кудесника.
-Не такой уж ты и древний, как кажешься, - вторила ей левая. 
-Кикимора мне по секрету сказала, что питает к тебе тёплые чувства, - произнесла средняя голова.
Услышав это, Леший лишь сильнее полюбил Бабу-Ягу. А Шишкович дюже обрадовался.
-Ну, что же, пора и честь знать, - сказала ясноокая Чеслава, почесав Мартину за ушком, - дело сделано.
Все с ней и согласились.
-Приглашаем на нашу свадьбу, - произнёс Ратибор.
-Обязательно придём! - ответили Баба-Яга и Леший.
-Мёду липового принесу, -  сказал Топтыгин. 
-Смолы да орешков кедровых наберу, - молвил Шишкович.
-Куропаток и кроликов поймаю, - произнёс Горынович.
-Ну, нам пора, - сказал Авдей.
Баба-Яга, Леший, Горынович,  и Топтыгин ещё долго стояли и махали им вслед. А Шишкович платочком шёлковым слезу смахивал. 

Через неделю Марфа стала счастливой женою Ратибора. На свадьбе гуляли все их сотоварищи, мёд рекой лился, а столы от кушаний разных ломились. Королева Марыся и король Сигизмунд наглядеться не могли на свою невестку. Они подарили молодым тарелочку с яблочком волшебным, что всегда на связи с ними быть и детишек пожелали. Авдей ни на минуту не оставлял ясноокую Чеславу. 
"А купец-то красив", - пронеслось в голове у тётушки Ратибора.
Она подарила молодым Гусли-Самогуды, чтобы всегда радость была. А Авдей - кошель бездонный, сколько не бери из них денег, меньше  их не будет. Змей Горынович,принеся дичи,  захмелев сильно, пел  всеми своими головами, вызвав весёлый смех. Леший ухаживал за Бабой-Ягой. Колдунья была вне себя от счастья. Они подарили молодым соленья да варенья всякие. Шишкович сидел рядом с Кикиморой и улыбка не сходила с его доброго лица. От них молодым досталась Палочка Ивовая, способная усмирить зверя лютого. Евлампий и Фролка пели частушки и плясали как скоморохи. А Топтыгин, как и обещал, мёду липого принёс. Увидев пляшущих Евлампия и Фролку, к ним присоединился, громко смеясь. Даже царь Иван с царевной Марьей почёт указали. В подарок молодым достались Слёзы Русалки, что зло любое видимым делают. В общем свадьба удалась на славу!

А ещё через месяц ясноокая Чеслава стала женой Авдея, решив порвать с одиночеством навек. Сам царь Иван, хоть и стар был, лихо вприсядку отплясывал. А дочь его, Марья, гостям чудеса всякие показывала. То пойдёт в пляс и из рукавов своих вино выплеснув, озеро создаст. Диво-дивное!  То снова в пляс пустится и кости из рукавов выбросит - лебеди тотчас появятся. Чудо-чудное! Царь Иван, вдоволь наплясавшись, приподнёс молодым скатерть-самобранку. А царевна Марья -
ларец заветный с каменьями, что будущее глаголят. Король Сигизмунд и королева Марыся подарили молодым Кольцо  мудрости. А Марфа-краса да Ратибор-богатырь приподнесли Чашу Неупиваемую. Баба-Яга и Леший вручили грибов с ягодами да отваров всяких целебных.Топтыгин -мёда липового да  малины сладкой.  Кикимора с Шишковичем принесли смолы, орехов и воды живой да  мёртвой.Змей Горынович принёс дичи и, снова захмелев сильно, распевал песни, смеша гостей и совершенно не обижаясь на них. Фролка, Евлампий и Михал Михалыч  скоморошничали. Все остались довольны! 

Верь мечтам своим, внучек, и они обязательно исполнятся. Будь добрым ко всем и добро тебе сторицей вернётся. Зависть и лесть гони поганой метлой, ибо они есть проклятущее зло. Будь вежливым и благородным. Пусть жизнь твоя рекой льётся, принося только счастье.

Вот и сказочки конец, а кто слушал -Молодец)))

Сундучок бабушки Нины

Сказ про Ивашку-пастушка

Было это али не было, не могу точно сказать. Хотя я тогда уже давно на свет появилась и даже замуж за деда твоего выйти успела. Ох, и трудный же он человек был! Чуть что не по евонному, такой сразу ор поднимал, хоть святых выноси. Но я-то любила его всем сердцем, дурака старого. Или вот спрошу о чём-то, так таким сразу важным, как павлин, становился. Мол, дура ты неотёсанная, а я жизнь-то познал. Обидно, порой, до слёз было. Я и спрашивать-то вскоре совсем перестала. Своим-то умом оно как-то лучше думать. Сам же видишь, что сканворды словно орешки щёлкаю.  Хотя руки у него золотые были. Что где сломается-мигом починит. Правда, после водовку просил. Любил хмельную, но не до поросячьего визга. Но, что греха таить, как выпьет, таким сразу ласковым становится, ну я и таяла, что твоё эскимо. Так и прожили вместе сорок пять лет. Тяжело уходил, я все слёзы выплакала. Царствие ему Небесное! 
Что-то я заболталась совсем, прошле припомнив. Пора и сказку новую сказывать. А то ты, смотрю, совсем притих. Прости бабку свою болтливую, Христа ради. Ну, сядь поудобнее и слушай внимательно-внимательно. Итак, расскажу я сегодня про пастушонка нашего, Ивашку.

Случилось это тогда, когда самолёты твои ещё даже и во сне не снились. А про машины только Макар-золотые руки, умелец царский, думал. Человек-то очень хороший был! Всем на помощь всегда прийти спешил. Любили его люди как родного.  Хотел Макар, чтобы царь наш Иван не по лестнице сам спускался своими дюже больными ногами(как-никак, шестьсот  лет стукнуло в мае, хоть и родился в этом месяце, но в жизнь не маялся никогда), а при помощи агрегата чудного, лифтом прозываемого. Думал, гадал да и придумал. И  царь наш стал тотчас же  радёхонек-прирадёхонек. Ещё бы, ноги-то вовсе болеть перестали.  Да не о нём речь сейчас. Хоть и мудрым  дюже правителем был. Хотя, почему был? Говорят, что царь Иван и до сих пор живёт себе не тужит на пенсии, рыбача да сказки сочиняя. 

В селе Кукуево, где когда-то проживал купец Авдей с доченькой своей Марфою, да женой, ясноокой Чеславой и детками, Марьей и Окулиной, жил да был старик один древний, Николаем Пантелеймоновичем  кликали. Никто и не помнил, сколько ему лет. Мол, сколько себя помним, он всегда на виду. Да дед Николай  и сам этого не знал. Оно ему и ненужно вовсе было. А славился старик этот уменьями своими.  Мог и ложки выточить, да такие, что сами щи да кашу хлебали; и колыбельку для младенца сварганить, в которой даже самая рёва-корова мигом успокаивалась и спать укладывалась; и свистульки всякие смастерить, что у хворобного все его напасти как рукой снимали, а  того, на кого тоска зелёная злючая напала,  мигом счастливым делали. Чудо был, а не человек!  Но не только это мог дед Николай  творить, с первой зорьки и до самой поздней ночки покоя не зная. Умел он так сказки да были рассказывать, что все, и дети, и взрослые, его с открытым ртом слушали. А после другим передавали и текла слава о мудром старике рекой по белому свету. Жил дед  Николай  в старом доме, что ещё его прадед построил. То стены поправит, то крышу перекроет, то печку перекладёт. Держал скотину: корову Окулину, что молоко целебное давала любые хвори излечивающее; свинью Дарью, от хрюканья веселого которой сердце петь начинало; шесть овец, прозванных Светкой, Глашкой, Наташкой, Парашкой, Пестимеей  да Авдотьей, шерстью своей славящихся, любой камень простой в золото обращавшей. В конюшне конь ретивый, Буцефал(дед-то о многом знал, чем минувшее-то славилось), да лошадь Нефертити, детишек с ногами больными лечивших. Пять  кур, Пеструшка, Краснушка, Несушка, Душка, Дарушка -  давали каждый день по пять  яиц, мигом даже самый страшный голод утолявших. Петух, Пётр Петрович своим голосом мог и разбудить, и спать уложить. Пёс Палкан никого на порог чужого не пускал, хоть и ласковым был очень. Каждый день дед Николай  начинал с кормёжки своих любимцев, потом гривы Буцефалу да Нефертити расчёсывал гребнем золотым. Поливал огород, на котором росли не только огурцы с тыквою, лук с чесноком, капуста с брюквой да репой, укроп с сельдереем, но и арбузы с дынями. Цветы разные, глаз радующие, от вредителей уксусом опрыскивал. А после на речку шёл(причём год круглый) и или купался, или рыбу ловил. Страсть, как ушицу тройную любил! Жена его, Настасья, уж как двадцать годков на небесах была. Сын да дочь выросли и в Муром жить уехали. Внуки каждое лето приезжали, радуя старика. Любил их дед страшно! Каждый раз игрушки новые мастерил. Но большую часть года дед Николай  один был совсем. Бывало, проснётся с зорькой первой, глянет в таз медный, до блеска начищенный, и, хитро улыбнувшись, скажет:
-Есть ещё порох-то в пороховницах!
Но потом посмотрит на игрушки внуков да так вдруг сразу ему тоскливо станет, что слёзы, нет-нет, да и накатят. Тогда дед  Николай  садился на лавку и до поздней ночи что-то мастерил, делом от мыслей своих спасаясь невесёлых. Как-то раз, возвращаясь из лесу, где искал подходящие коряги да ветки, услышал детский плач, раздающийся из кустов малины. Сердце защемило и дед Николай молнией  туда кинулся и вскоре уже в руках держал младенца, в шёлковую тряпицу запеленутого. 
-Эх, - вздохнул старик, - и где ж мать-то твоя-кукушка?
Но младенец, схватив его палец, улыбнулся и стал сосать его словно соску.
-Ах, что же это я, дурень старый! Ведь ты, наверно, есть хочешь? - воскликнул вдруг дед Николай и со всех ног понёсся домой.
Согрел молочка в маханькой кружечке и дал мальцу. Вскоре. Насытившись, тот заснул. А старик так всю ночь с ним на руках и просидел. Все сердцем своим добрым да душой чистой полюбив мальчонку.
-Назову-ка я тебя Ивашкой, - сказал дед Николай, как только Пётр  Петрович огласил всю округу.
Малец улыбнулся и что-то загугукал на своём языке, никому непонятном. Прошли годы и Ивашка вырос в высокого статного парня. Девки сельские по нему сохли и каждый вечер на завалинке песни пели. Но сыну дедеда Николая свобода была всего дороже. Ещё с малолетства стал он пасти коров сельских на лугу зелёном близ речки Кукуевка. Справно дело своё выполнял. Ещё ни разу ни одна корова от зубов волчих не пала. Все его за это очень любили. Ивашка помогал деду Николаю по хозяйству да учился премудростям его, вскоре став мастером знатным. Люди то лавку новую заказывали, то колюбельку, а то и прялку. Заказов было хоть отбавляй. Дед Николай на сына своего никак нарадоваться не хотел. Денег тогда ещё не было и люди еду приносили. Так что жили они не тужили. Однажды дед Николай, как обычно собрав в круг детей да взрослых, сказку новую начал:
-Было это лет двести назад. Мой прапрапрадед тогда ещё совсем младенцем был. Жил в нашем селе Кукуево пастушонок один, Митькой звали. Ленивый был до жути. Вечно у него то голова болела, то спину ломило, как у старика какого. Люди и рады бы коров своих ему не давать, да только других пастухов у нас не было. Петька Косой, дурак деревенский, в колодец пьяный свалился. Вот и приходилось селянам на Митьку надеяться. Как-то раз пас он коров и вдруг ему так скучно стало, хоть плачь. 
-Волки! Волки! Волки! - вдруг закричал громко Митька, хотя клыкастых и в помине не было. 
Люди с вилами да топорами прибежали раскрасневшиеся. Глядь, а Митька лежит себе на травке, да улыбается хитро. 
-Ух, нелюдь! - крикнули сельчане и назад ушли.
В следующий раз снова пастушонку скучно стало.
-Волки! Волки! Волки! - закричал он громко, хоть опять никого и не было.
Люди с вилами да топорами прибежали, дела все побросав. Глядь, а Митька этот снова на травке лежит да насмехается.
-Уф, озорник, и дадим мы тебе по шее! - крикнули сельчане и по домам.
На третий раз волки на самом деле из лесу вышли, видать им  обидно стало. Набросились на коров  да телят. 
-Волки!Волки! Волки! - благим матом заголосил Митька, да только никто не прибежал на помощь.
Люди уже не верили лживому пастушонку. Покончив с коровами, волки набросились и на него. Обеспокоенные люди пришли утром на луг и ничего кроме белых косточек и не увидели. 
Никогда не лгите, люди добрые, ибо обман вам жизнь всю поломает.
Выслушав отца названного своего, Ивашка улыбнулся и махнув рукой, сказал:
-Да я волкам бы этим голыми руками пасть порвал! 
-Не зарекайся, сынок, - улыбнувшись сказал дед Николай, - а вдруг и на самом деле беда придёт.
Но Ивашка снова рукой махнул. Мол, сказки всё это. Пошёл он как-то на луг заветный и, пока коровы травку щипали, достал дудочку самодельную и стал играть на ней. От чудной мелодии даже птицы петь перестали. И не заметил совсем, игрой увлечённый,  Ивашка гостей незваных. А как увидел,  то уж поздно было что-то делать. Вскочил и взяв палку попытался клыкастых отогнать от коров, жалобно мычавших. 
-Волки! Волки! Волки! - закричал громко парень, да только до Кукуево не докричаться никак было.
"Что же делать?" - подумал горемыка.
-Смертный, уйди-ка ты лучше с дороги! - вдруг прорычал кто-то.
Ивашка обернулся и чуть рассудка не лишился. То с ним не человек говорил, а волк. Присмотрелся Ивашка получше и вдруг понял - Волкодлак это проклятущий. Бросился к осине и сломав крупный сучок, ножичком его как мог остро заточил. 
-Не подходи, упырь окаянный! - крикнул парень, размахивая осиновым колом.
Но Волкодлак лишь оскалился в улыбке, клыки свои огромные показав.
-Куда тебе, дубине стоеросовой, супротив меня идти! - зарычало чудище, вращая глазищами- Уйди с дороги! Нето до гроба жалеть будешь!
Но Ивашка был не  трус. 
-Не дам тебе коров сожрать! - крикнул он и со всего размаху всадил в сердце Волкодлака осиновый кол.
Взыл нехристь, да не издох только.
-Дурья твоя башка! - зарычал вновь - Колом осиновым меня не убить! А за дерзость твою я заберу тебя к  ебе в логово! Век мне слугой будешь! 
Ивашка хотел было снова окаянного колом ударить, да только чудище схватило его лапищами  своими и в лес убежало.
Прождав до полудня сына, пошёл дед Николай на луг заветный. Коровы все целёхоньки были, только напуганные очень. А Ивашки и след простыл.
"Недоброе что-то случилось", - подумал старик и вдруг на траве след волчий увидел,от  крови видимым сделавшийся. 
-Волкодлак, проклятущий, снова объявился! - крикнул дед Николай, в сердцах ударив  себя по седой голове.

Продолжение уже, уже, уже)))