Форум

Для меня, как всякого наивного человека, всегда было и остаётся загадкой: почему у нас в стране какие-то «эффектные меньжиры», которые сами  за всю свою жизнь ничего  стОящего ни на копейку не создали и не создадут, получают по миллиону в ДЕНЬ (а то и больше!)- и в то же самое время у страны НЕ ХВАТАЕТ ДЕНЕГ на самое элементарное, на самое насущное, на самое  необходимое, на самое святое! Как это так? Почему?

Читаю сообщение на ЛЕНТА.РУ:

«Правительство Рязанской области готово передать исторические усадьбы региона в содержание бизнесменам. В областном бюджете нет на это средств, пишет в воскресенье, 15 марта, «Российская газета» на своем интернет-сайте…Известно, что в обязанность меценатов будет входить восстановление и содержание усадеб. В качестве ответной меры губернатор Олег Ковалев пообещал предпринимателям налоговые льготы и «максимальные преференции». ..По данным Рязанского исторического общества, на территории региона насчитывается 60 крупных поместий богатых и знатных дворянских родов Российской империи. Среди владельцев — представители титулованных дворянских родов: Воронцовы, Гагарины, Долгорукие, Нарышкины, Оболенские, Шереметевы, Шуваловы, Юсуповы…Подобная программа — под названием «Усадьбы Подмосковья» — действует в настоящее время в Московской области. По ее условиям, инвестор обязан не более чем за 7 лет реставрировать поместье. Тогда он получает право арендовать историческое здание на срок до 49 лет по цене 1 рубль за 1 квадратный метр в год. Девять исторических усадеб в Подмосковье планируется продать с аукциона в 2015 году.» (конец цитаты)

Тот факт, что сами мы уже давно ничего не создаём, а только лишь распродаём созданное нашими предками, никто не оспаривает. Да и кому создавать-то? «Эффектным меньжирам», «талантливым бизнесменам»? Это, право, смешно… Такие люди способны только ПОЛЬЗОВАТЬСЯ уже созданным. Вот они и пользуются, благо сегодня единственное мерило жизни - ДЕНЬГИ.

         На днях разговаривал с одним знакомым фотохудожником, страстным поклонником творчества Есенина. Каждый год ( и на году не один раз) он бывает в знаменитом Константинове, «на  натуре», потому что пейзажи там действительно удивительные, и условия для художественного творчества самые наиблагодатнейшие. Но на этот раз, когда мы заговорили о Родине Поэта, он сразу помрачнел. Что такое, не понял я. Всё, сказал он и отчаянно махнул рукой. П. здец Константинову! Нету  его больше! Сожрали московские толстосумы-дачники с подачи местных чинуш! Да что случилось-то, всё ещё не мог «въехать « я в тему. Понастроили эти… (матерное слово)…там своих уродов-особняков и начисто угробили всю неповторимость села, пояснил он. Оно и понятно: такие места! За них не жалко и мильёны отвалить! Вот они и отваливали, и отваливают. И очень сомневаюсь, что в государственный карман.

         Тему эту можно было бы продолжать и продолжать до бесконечности – но ЗАЧЕМ? Какой в этом продолжении смысл? В том, что страдает КУЛЬТУРА? А кого она по большому счёту волнует-то? Так что всё продано, господа! И ещё сколько будет продано! Заявляйте ваши ставки!

(т.н. экзерсис положений. Исполняется хорошо поставленным, сытым баритоном. Сопровождается игрой на деревянных ложках, тщательно облизанных после сытного обеда со всех сторон)

Посвящаю Гарьке Сэ, моему многолетнему товарищу, герою производительного труда и полезно-здорового быта, в свободное от работы время – восхитительному антрепренёру-краснодеревщику, стороннику учения  Дарвина Чарльза о пользе приматов, постулатов, дегенератов и окурков. В общем, очень серьёзный товарищ. Теперь сморкается исключительно в носовой платок, а не в кулак, как раньше. И гадит теперь только в строго отведённых для этого увлекательного занятия интимных местах.

Эпиграф:

— А меня же, Зинаида Михайловна, обокрали — собака с милицией обещала прийти. -

( из кинофильма «Иван  Васильевич меняет профессию»)

Ночь окутала улицы мраком,

В темноте кто-то дико орёт.

Пробежала к помойке собака.

В ейной пасти торчал антрекот.

Гражданин в старой фетровой шляпе

Шкандыбает по яйцы в пыли.

У него неприятная морда,

И торчат волосьЯ из ноздри.

Вот ворона на ветку уселась,

Клюв жестокий уныло висит.

Мальчик гнусный слегка размахнулся –

И кирпич в ту ворону летит!

Хрясь! Попал! Покачнулася тушка

И упала безвольно в кусты.

Выпить надо мне на ночь кефиру,

От кефиру приятные сны

Мне приснятся порою ночною,

Я забудусь в подушках перин.

Сладок сон! Будто я – балерина!

Или стройный, с усами грузин.

Утром встану умоюсь, оденусь,

И сожравши батон с колбасой,

Поплетуся опять на работу

Для чего, почему и накой…

Эпиграф:

- А сейчас выступает Буба Касторский со своеми «робышками»! –

( из кинофильма « И снова неуловимые»)

А давайте посплетничаем? А чего такого зазорного? Это раньше сплетничание считалось чем-то неприличным, а сейчас – в порядке вещей. Включите любое телевизионное ток-шоу ( а их сегодня на нашем ТВ как грязи у нас на помойке!) – чем там все эти ведущие и «гости студии» занимаются? Этим самым увлекательным занятием! А чем им ещё заниматься? ДЕЛОМ, что ли? Как говорят в Одессе, «не смешите мои штиблеты»! Так что не морщите носы, ребята! Ступайте смело в струе нашей сегодняшней занимательно-развесёлой жизни!

А повод – вот он:

«Основатель Фонда открытых проектов и директор общественной организации «Гражданский корпус» Алена Попова обещает в ближайшее время подать в суд на телеведущего Александра Гордона. Она попросит привлечь Гордона  по 282 статье Уголовного кодекса («Унижение человеческого достоинства») за оскорбления, которые Гордон произнес в ее адрес во время съемок ток-шоу «Мужское/женское». Об этом «Русской службе новостей» сообщила член международного клуба «Найдем адвоката» Вероника Кочиева…Поводом к исковому заявлению и петиции послужил случай, произошедший во время съемок очередного выпуска передачи 17 марта. Попова участвовала в шоу в качестве эксперта по теме «домашнее насилие». Участники шоу обсуждали судьбу девушки, пострадавшей от побоев мужа. По словам Поповой, Гордон доказывал, что в своих бедах девушка виновата сама и назвал ее бабой и дурой. Попова попыталась защитить героиню, сославшись на статистику, согласно которой каждая четвертая женщина в России подвергается домашнему насилию и добавила, что «называть такую девушку дурой — это бред и полностью противоречит этике, что студия зря смеется». После этого, по словам приглашенного эксперта, ведущий назвал её «недоженщиной» и сказал, что ненавидит таких, как она. Программа, в которой произошел конфликт, в эфир еще не вышла» (конец цитаты. Опубликовано на информационном портале НЬЮСЛЭНД).

Да, серьёзное заявление! Если судья окажется женщиной – запросто вставит этому Гордону по самые его гордоновые гланды! Чего и говорить: мужичонка он  зело противный ( наблюдал его как-то в паре передач). Не утверждаю, что в этих передачах он  пребывал «под газом» ( я его не нюхал и пробу Раппопорта ему не проводил), но видуха у него была та ещё… В смысле, соответствующая… Я – парень простой, возросший исключительно среди пролетариев и ими же воспитанный, так что если бы я в этих ток-«шовах» участвовал, и он бы, этот Гордон, ко мне приканителился, то в бубен бы ему прямо на передаче заехал, не напрягаясь. Тем более, что он, Гордон, похоже, только трендеть горазд, а в рукопашной – лапша лапшой… Уж умылся бы этот гон…Гордон соплюшками кровавыми…

Впрочем,  всё это лирика.  А теперь об этой самой гражданке Поповой. Видел её фотографию. Вполне внешне симпатишная женщина довольно молодых лет и привлекательных в своей незатейливой пышности женских форм. Вопрос: а за каким её на это грёбаное телевидение понесло? Она такая наивная простушка, что не знает: это такой гадюшник, который похлеще любого змеёвника? Что НОРМАЛЬНЫЕ люди всех этих гордонов и иже с ними и с этими ихними «ток-шовами» стороной обходят? Ах, да, совсем забыл! Она же не просто ба…женщина! Она – Фонд проектов и директор «корпуса»! Хотя с виду, повторяю, вполне  нормальная ба…женщина… Семья-то у ей, горемыки, имеется? Детишки? Мужик? Сомневаюсь. Потому как НОРМАЛЬНЫЕ женщины по этим придурошным телевизионным передачам не шатаются, а дома сидят. Щи варят, по рынкам бегают, портки мужнины вонючие стирают, детишкам носы их сопливые вытирают… И вообще, исполняют целую кучу прочих важнейших домашних дел. Им некогда по телевидениям шляться, понимаете? У них, НОРМАЛЬНЫХ, забот полон рот! Что же касается всех этих гондонных «ток-шовов», то смотрят их исключительно для развлечения. Вы в цирке когда-нибудь бывали? Клоунов наблюдали, ухахатываясь? Вот точно так же надо относится  сегодня к нашему телевидению, в частности, ко всем этим бесчисленным «ток-шовам» и их бесчисленным «экспертам»! Которые ВСЁ знают, ВСЁ умеют, ВСЁ вам сейчас объяснят и ВСЁ покажут. Единственное, что они сделать не в состоянии, так это вас накормить, напоить, обогреть и вообще что-то УМНОЕ вам посоветовать. Потому что сами они по жизни и есть эти самые клоуны. Тоже номера отрабатывают, а в житейском плане, что говорится, «не шить-не варить-не пахать-не сеять». Только язык чесать ( ну, и при желании – кукошки. Могут свои, могут – чужие.). Вот и все их человеческие сущность, значимость и содержание. А вы что думали?

Тему сегодняшнего разговора мне подсказала новость, которую прочитал на информационном портале НЬЮСЛЭНД:

«При Тургеневской библиотеке открывается бесплатная школа писательского мастерства. Учителями станут Дмитрий Быков, Авдотья Смирнова, Майя Кучерская. В школе будут работать четыре мастерские… Кроме того, перед учениками выступят Дмитрий Быков, Авдотья Смирнова, Александр Архангельский, Олег Лекманов и другие известные писатели, публицисты и литературоведы.» (конец цитаты)

Мой собеседник – культуролог, мой соавтор книги « И рассказать бы Гоголю…», выпущенной в конце прошлого года в издательстве Altaspera Publishing (Канада, Торонто) Сергей Коновалов.

         - Сергей Владимирович, первый вопрос – теоретический и даже в чём-то философский: можно ли научить человека «писательству», а уж тем более, писательскому мастерству?

         - Можно научить и козу на баяне играть, только вопрос: ЗАЧЕМ? А если серьёзно, то давайте  сформулируем (или хотя бы попытаемся это сделать) само понятие «писательство» или «литературное сочинительство». Что это такое, для чего оно, какая в нём необходимость?

         - Вы сами ответили на свой первый вопрос: это сочинение литературных текстов.  Для чего? Для творческой реализации, для чего же ещё? Какая в нём необходимость? Да она же в ней же: в необходимости самореализоваться, самоутвердиться, доказать самому себе свою творческую состоятельность. Что я – личность, в конце концов!

         - Вот! Личность, выраженная в творческой реализации! Сиречь, в самом творчестве. А творчеству научиться ( а значит, и обучить) НЕЛЬЗЯ! Потому что, как говорил автор «Обломова» Иван Гончаров, « у всякого творца есть свои приемы. Можно только подражать высшим приемам, но это ни к чему не ведет, а в работу творческого духа проникнуть нельзя.».

         - То есть, вы считаете, чтобесполезное это занятие – обучение творчеству?

         - Абсолютно бесполезное.

         - Но мало ли совершенно бесталанных писателей! И ничего – живут и ущербными себя не считают…

         - Я не о них говорю, а о писательском (сиречь – творческом) мастерстве. Не нужно путать УМЕНИЕ писать и УМЕНИЕ творить. Это разные понятия. Научиться грамотно писать может любой, потому что это чисто технические навыки. Было бы, как говорится, желание и терпение. А вот творить – увы… Как говорил Иосиф Бродский, «всякое творчество есть по сути своей молитва. Всякое творчество направлено в ухо Всевышнего.». Всевышнего, а не тех «учителей», имена которых вы прочитали в «ньюслэндовской» новости.

         И если расширить тему. В наше время появилось очень много учителей. Может, они и раньше были, но сегодня, по-моему, уж слишком много. И если оценивать по масштабам, то сегодня даже не время – целая ЭПОХА учителей! Причём не столько ОБучающих (это ещё куда бы не шло!), сколько ПОучающих и даже морализаторствующих (что вообще беда!). Конкретный пример - сегодняшние телевизионные ток-шоу. Сплошные учителя! ВСЁ знают, ВСЁ умеют, ВСЁ понимают, ВСЁ объясняют! Какую тему не возьми – в любой они спецы -универсалы! Смотрю на них и думаю: ребята, а может, мы сегодня и живём так кисло и откровенно муторно, потому что расплодилось вас видимо-невидимо? И опять же с какого вы, перепугу решили, что имеете право меня чему-то учить? А может, будет лучше, если я вас чему-то поучу? Уму-разуму, например? Может, у меня это лучше получится? Тем более, что вся ваша якобы образованность, весь ваш интеллект большей частью – ДУТЫЕ,всего лишь НА ПУБЛИКУ!

         - И вы думате, они вас поймут?

         - Конечно, нет! Потому что они, как всякие не очень культурные люди, убеждены в свои бесспорных достоинствах и преимуществах!

         - Не  слишком ли вы резко: «не очень культурные»?

         - Ничуть. Культурные  не будут орать, перебивать друг друга, говорить своему оппоненту « Помолчите!» (или ещё хлеще – «Помолчи!») и отвечать вопросом на ворос. Там же, в этих ток-шоу, это сплошь и рядом.

         - Вернёмся к начальной теме. То есть, вы, Сергей Владимирович, не верите в саму идею создания вот такой т.н. школы писательского мастерства?

         - В идею, может быть,и  верю. Не верю в смысл. Потому что  в данном конкретном случае его НЕ ВИЖУ. В конце концов, существует Литинститут – учебное заведение совершенно достойное и многими годами своего существования вполне зарекомендовавшее  себя  как проверенная и испытанная  «кузница инженеров человеческих душ». Если кто спит и видит себя писателем, то почему бы ему не поступить туда?

         - Но ведь это готовиться надо, мозги напрягать, экзамены сдавать… А здесь – никакого напряга. Прослушал курс лекций – и готовый «мастер пера»!

         - Мне даже отвечать вам нечего. Каковы «мастера» - такова и «культура». Причём, не только внашей сегодняшней литературе.

(элегическое. Исполняется с довольным урчанием и томливым кряхтением. Сопровождается  перестуком ложек и поварёшек)

Посвящаю моему лучшему другу, истинному гурману изысканных блюд Гарьке Сэ. Как вкусно мы обедали с ним на закате Советской власти в столовой «Ока», что располагалась в Коломне, в самом начале Окского проспекта! Как великолепно выпивали там портвейн «Три семёрки» и закусывали вкуснющими коклетами, в которых было очень много хлеба и очень мало мяса! Какие очаровательные мухи носились там во вкусном столовом воздухе! Это очарования не забыть нам никогда!

Эпиграф:

- Нет того урода, который не нашёл бы себе пару, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя.

Антон Чехов. Из записных книжек

Как хорошо покушать супу,

Ведь суп – начало всех начал!

С свининой, луком, майонезом

( Чего ещё там повар вклал?).

Хлебать его не торопися,

Создай душевный ты настрой.

Подумай сам: желаешь супу

Зачем, пошто, для как, накой?

И лишь ответив на вопросы,

Возьми ты ложку в правый рук.

Широким жестом зачерпая,

Ты ощутишь потребность вдруг

Сваво желудка насыщенья

И зов утробный из кишок…

Как мило в прошлом кукарекал

СварЁный в супе петушок!

Сожравши сразу три тарелки,

Оближь половник тщательнЕй.

Ложись в кровать, забудься  сОном.

Сон после супа станет злей.

О чём тут я? Не злей! Добрее!

Приснится в  соне унитаз.

Не торопись! Лежи спокойно!

Не открывай уснувший глаз!

И лишь когда припрёт серьёзно,

Срывайся пулей в туалэт.

Там испытаешь наслажденье

От ароматного букет…

( кантата номер восемь. Исполняется голосом, полным противоречий. Сопровождается яростной игрой на шестиструнном барабане)

Посвящаю моему лучшему другу и верному собутыльнику Гарьке Сэ Благородному. О, этот Гарька знает жизнь!

Кокой же ты,Гарька, собака!

Кокой же ты, Гарька, гондон!

Сожрал пять кусков ливерушки

И пива уделал бидон.

И всё это – в личную харю,

Нис кем и ни чем не делясь!

И как называть тебя дальше?

Как есть эгоистская мразь!

Пойду я на берег высокий,

Вздыхая грудьЮ глубоко.

Как нервы минЕ успокоить,

На сердце чтоб стало легко?

Но кто за спиной шевелИтся?

Быть может, приблудный барбос?

Я быстро назад оглянулся –

А это Гарюха-насос!

Как стыдно ему, негодяю!

Сопля от смущенья дрожит.

Что скажешь себе в оправданье

Гадёныш, вахлак, паразит?

Что? Просишь моёва прощенья?

Желаешь загладить вину?

О чём же ты думал, проказник,

Когда так катился ко дну?

И что это? Водки бутылка?

Желаешь меня угостить?

А это – мясная коклета?

Чтоб было чего закусить?

Ну, как не него обижаться?

Как морщить презрительно нос?

И кто мне уткнулся в штанину?

Всё тот же приблудный барбос…

( элегия весеннего настроения. Исполняется  мечтательно. Сопровождается неизбывно)

Посвящаю моему лучшеу другу Гарьке Сэ. А больше я вам ничего не скажу! И Гарька тоже ничего!  Мы ж скромняги хоть куда и хоть накой, и нет на нас креста!

Эпиграф:

- - Человек, который не курит и не пьёт, невольно вызывает вопрос: а не сволочь ли он?

Антон Чехов. Из записных книжек

Как хорошо весной гулять по лужам!

Как сладостно соплями исходнУть!

Смотреть на лёд, по речке вниз плывущий,

Щипать кокэтку за тугую грудь.

Весна, весна! Как много в ей желаний!

Как хотца стать сильнее и добрей!

Года идут, несутся и проходят,

Скакая как по ветке воробей.

Хошь иль не хошь, а старость на пороге,

И память уж изношена до дыр.

Садись в креслО, укутай тЁплей ноги,.

И вместо водки вот тебе кефир…

Поговорим о приятном? (эссе)

Эпиграфы:

- Когда коту Ваське делать нечего, он себе яйца лижет –

( русская народная мудрость)

- Сегодня праздник у девчат!

Сегодня будут танцы! –

( из песни)

Давайте поговорим о чём –ниьбудь приятном. И на самом деле: что у нас в жизни приятного, что ли, ничего не осталось? Вот, например,скоро Пасха. Поход в церковь, кулич, яйца. У кого разукрашенные, у кого просто напаренные и чисто вымытые… Кстати, в связи с яйцами – как раз эта самая приятная новость:

«Производители обещают не повышать цены на яйца к Пасхе в этом году. Об этом «Известиям» сообщила президент Росптицесоюза Галина Бобылева. Ритейлеры утверждают, что также не планируют наживаться на празднике. По словам экспертов, до этого года еще с 1990-х яйца на Пасху традиционно дорожали на 25–30%... Она также рассказала, что производство яиц за первые месяцы 2015 года растет.

— За январь-февраль производство выросло на 115 млн штук по сравнению с тем же периодом прошлого года и составило 5,2 млрд штук. Думаю, за I квартал прирост составит 150 млн штук, — поделилась Бобылева.» (конец цитаты)

Вот и дожили мы до светлого дня! Яйцы дорожать не будут! Может, даже и подешевеют! Вон их сколько наросло-то – 150 миллионов штук! И нажрёсси, и, и обожрёсси до икоты! Правда, верить всем этим обещаниям… У нас сегодня вообще страна ПРИЯТНЫХ ОБЕЩАНИЙ. Смотрел на днях одно телевизионное ток-шоу. «Рубль стабилизируется в следующим году». Откуда все эти «эксперты» могут знать, что будет в СЛЕДУЮЩЕМ году, если они ни хрена не знают, что завтра-то будет? И ведь главное, все они изображают такие глубоко мудрые морды, такие свои значимость и непогрешимость, что какой-нибудь ну совершенно наивный чудак и впрямь им поверит! А как же! Они ведь все учёные мужи и сплошные политологи! А копнёшь биографию такого «политолога» поглубже – и вылезает из неё обыкновенный замполит какой-нибудь зачуханной воинской части! Чего он может знать? Что предсказывать? Это же просто смешно…

А яйца, может, и действительно не подорожают. И куличи. И водка. И вся наша сегодняшняя развесёлая жизнь Может быть. Всё может быть. Что вряд ли. Хотя… 

(гимн во славу человека, строгого, но справедливого. Исполняется гордо, с высоко поднятой головой и чисто вымытыми ушами,

шеей и пятками. Сопровождается  оркестром медно-духовых инструментов имени Военного Трибунала)

Посвящаю лучшему другу всех детей, внликолепному антрепренёру-лесорубу Гарьке Сэ Благосклонному

Эпиграф:

- Не плачь, девчонка,
Пройдут дожди,
Солдат вернётся,
Ты только жди!
Пускай далёко
Твой верный друг,
Любовь на свете
Сильней разлук!

( Песня про солдата. Исполнял Хиль Эдуард. А может, Коля Гынатюк. А может, Аллочка Пугачёва. Их всех разве упомнишь?)

Кто сказал: «Йипёна мать! Всех перестрЫляю!»

Это Гарька, друг детей. Рубит у сарая

Он поленья на дрова. Содит зверски матом.

А когда-то в жизни был вежливым солдатом!

Матом всех не посылал. Жрал творОг и сушки.

А сегодня – просто хам! Мат его игрушки!

Подойду к нему сейчас и заезду в ухо!

Получи, кривой нахал, ты от сердца плюху!

Будешь дальше посылать? Матом выражаться?

Если будешь – берегись! Дам тебе пр.сраться!

Печку лучше истопи, дай тепла и свету.

А стопивши, сядь за стол и сожри коклету!

Успокойся навсегда в выраженьях гадких.

Хер получишь от меня в праздник шоколадку!

Необходимое пояснение: слово «хер» - не нецензурное. Означает «крест» - одну из букв старославянской азбуки.

(элегия настроения. Исполняется мужественным голосом. Сопровождается яростной игрой на только что отремонтированной после очередного тёщиного дня рождения гармошке-трёхрядке)

Посвящаю моему лучшему другу, непревзойдённому красавцу, погубителю многих глупых девичьих сердец, прекрасному столяру-краснодеревщику Гарьке Сэ. Как великолепно во времена Советской власти мы выпивали с ним портвейн «Три семёрки» и закусывали дешёвым овощным супом и свиными коклетами, в которых было очень много хлеба и очень мало мяса, в великолепной столовой «Ока», что находилась в подмосковной Коломне в самом начале Окского проспекта!

Эпиграф:

-Благодаря нежной мякоти, способной пропитываться ароматами трав, специй и приправ, свинина является излюбленным продуктом поваров различных кухонь мира. Выгодные цены и самые лучшие куски с доставкой на дом предлагает интернет-магазин «Хрен моржовый»». Удобная и быстрая доставка по Москве и Московской области эффективно сэкономит Ваше время –

( из объявления)

Я не люблю, когда едят свинину,

А мне дают один бычачий хрен.

Какие ж эти люди негодяи!

Других названий нету им взамен!

Чтоб та свинина колом в их застряла!

В кишках, желудках, прочей требухе!

Чтоб их запор измучил до предела!

Кряхтенье истерзало чтоб,  хе-хе!

Я не стерплю обиды униженья!

Давно понЯл, что я дружок не ваш.

Пойду в пивную, выпью кружку водки

И разогретый скушаю беляш!

(элегия провинциальной жизни. Исполняется  радостно. Сопровождается весёлым щебетанием окрестных птичек)

Посвящаю моему лучшему другу Гарьке Сэ. Он так красив необычайно и бесподобен хоть накой!

Эпиграф:

- Замечательный день сегодня –то ли чай пойти выпить, то ли повеситься. –

( А.П. Чехов. Из записных книжек)

У Колбаскина у Кузи

Появилось что-то в пузе.

То вздыхало, то возилось,

То, собака, шевелилось.

Может, глИстья завелися?

Или даже солитёр?

Все, скорбя,  жалели Кузю.

Как бы Кузя не помЁр!

И лекарства предлагали,

Даже клизму в два ведра.

Ничего не помогало.

Вот печальные дела!

А вчера – какое чудо! –

Вдруг поправился Кузёк!

Что случилось? Как слечился

Этот славный паренёк?

Очень просто: утром рано

Выпил водки три стакана,

Хреном с ложки закусил –

Враз пришло движенье сил!

То-то радости в семействе!

Веселятся до сих пор.

Чуть от радости не помер

Престарелый дед Егор.

Поскользнулся на пригорке,

Полетел, собака, вниз.

Ну и хрен бы с ым, трухлявым!

Вот уж кто по жизни глист!

(пейзажное из серии «Удивительное – рядом, но оно запрещено!». Исполняется тоскливо, но с надеждой на ещё бОльшую безнадёжность. Сопровождается рёвом моторизованных пил и яростным матом человека, упавшего с дуба)

Посвящаю лучшему другу всех лесорубов, сучкорезов и дубоукладчиков, замечательному астороному-краснодеревщику Гарьке Сэ. А как восхитительно великолепно мы похмелялись с ним разливной водочкой во времена Советской власти в рыгаловке под чудесным названием «Нептун», что находится в подмосковной Коломне на улице Дзержинского! А какими восхитительно разогретыми беляшами мы там это пойло закусывали!

Эпиграф:

- Привыкли руки к топорам!

Тарам-тарам! Тарам-тарам!

( из песни про отважных покорителей леса, рек, озёр и прочей фауны наших скромных мест)

Полюбила лесоруба,

Лесоруб такой герой!

У него стальные мышцы

И чего-то с головой!

Звать – Игнаша. Как собаку,

Что завёл сосед Кондрат.

Очень мерзкая скотина!

Жрёт и серит в всех подряд!

Все углы в дворе загадил,

Детям негде погулять.

Хошь – не хошь, наступишь в кучу,

Вспомнишь ласковую мать,

И Игнашку, и Кондрашку,

Что завёл такую тварь!

Так убил бы их по мордам,

Есль не лунный календарь!

(Иль повесил на фонарь

Весь набор противных харь!
Получилось всё как встарь!

И пора мне сгрызть сухарь!)

(ностальгическая элегия. Исполняется  смачно. Сопровождается неизбывной грустью под аккомпанемент гавайской гитары)

НИКОМУ не посвящаю! Никому! Даже одному  моему замечательному другу, с которым я так восхитительно великолепно похмелялся разливной водочкой и разбавленным пивком во времена Советской власти в рыгаловке у завода ЖБИ, что находится в подмосковной Коломне на улице Дзержинского! А какими восхитительными солёными сушками мы там это пойло закусывали! А какими великолепными пельменями, в которых  не было мяса, зато была ДУША!

Жил на свете мальчик. Звался – Игорёк.

Оч. любил усесться в лесе на пенёк.

Заберётц, бывало, глаз вытаращИт –

И молчит, собака! Три часа молчит!

Ты чего молчишь-то? Нечего сказать?

И зачем по лесу ты пришёл гулять?

И накой забрался ты на сей пенёк?

Чё молчишь, собака, славный паренёк?

Ничего в ответы. Только пыль и мрак.

Славный он парнишка – но какой м.дак!

Эх, ты жизнь собачья, хоть хорош денёк!

Чтоб он провалился, это пень-пенёк!

Жил бы ты спокойно, сопли бы жевал.

Под сосной какою кучу бы наклал.

Нет, пенёк увидел! Замытился вдруг!

Ты б убил собаку, если бы не друг!

Сначала из личного, из прочувствованного и слегка пережитого: была у меня лет пять назад одна «навеки любимая». Симпатичная такая хохлушечка из-под Житомира, бывшая учительница, бизнесвумен по призванию (полотенцами торговала и интимной женской галантереей). Нет, сначала  очень даже ничего себе жили! Практически каждый день – дружба организьмами. А потом замечаю, что она начала моей жилплощадью  усиленно интересоваться: а сколько в ей кубических метров, а когда последний раз ремонт делал,  а прописан ли на этой моей кубатуре кто ещё… В общем, всё понятно. Собрал я одним очаровательным утром ейные вещички, спихнул её с кровати и говорю: раз такие глубокие подкопы под меня делаешь - иди отседова нахир. Ну, она понятно, для начала глазки свои яхонтовые  этак удивлённо-невинно  округлила, губками задрожала, голосочком таким тоненьким недоумение выразила. Дескать, пуркуа па, миль пардону  с салом борщ? Что случилось, милый друг? Так мило развлекались, таким переплеталися тесными объятиями - и вдруг такое комильфо! Это она, наивная, меня так разжалобить хотела. Но я ведь тоже не пальцем деланный,тоже в этой суровой действительности кое-что понимающий. Не комильфо, отвечаю, а вот тебе твой чемоданий – и кухер кахер, гуляйте на хер, госпожа артистка из погорелого театра! Знаем мы все эти ваши вроде бы невинные приёмчики! Было дело: попадался как ерш на щуку! Теперь опытный и умный!

            А к чему я всё это вам рассказал-то? Ах, да! Сериал «Орлова и Александров». Поскольку я в своё время прочитал несколько книжек об этой супружеско-творческой паре и пару фильмов посмотрел, то могу заявить ответственно: никакого отношения этот сегодняшний сериальный «кин» к их РЕАЛЬНОЙ жизни не имеет. Там было всё гораздо тоньше, запутаннее, человечнее и естественней. Здесь – откровенный лубок то ли о во славу социалистического реализма, то ли – известной  в артистических кругах вольности нравов. В первую очередь – половых.

Да и вообще показана какая-то сплошная коммунальная кухня, а не творческая жизнь! Как написал один из кинокритиков, «скучная и злобная Фаина Раневская, Леонид Утесов с обаянием дворового балагура, Сталин и Берия, словно выскочившие из плохоньких и пошлых анекдотов о них... Непохожие и внутренне, и внешне, они вызывают досаду и недоумение. Ладно бы это был очередной сериал о «Золушке» из провинции, выскочившей за олигарха. Но ведь это телесериал о гордости советского кино, о наших любимцах, о людях высокой культуры, по происхождению и воспитанию! Обидно.» (конец цитаты)

Крайне неудачен подбор актёров. Судзиловская в роли Орловой, что говорится, «ниже плинтуса». Ещё один наглядный пример того, что внешнее сходство  без внутреннего – просто пшик. Или  Добрынин-Утесов с балагурными интонациями главного героя из «Баек Митяя»» и совершенной внешней непохожестью.  Откровенно карикатурные Сталин и Берия, причём артист Евгений Князев, похоже, так и не вышел из кинообраза Вольфа Мессинга, которого он сыграл не так давно. А Берия-Кулгучёв  – откровенный и не стыдящийся своих пороков садист-маньяк, у которого только одна забота: кого-нибудь срочно посадить, расстрелять или изнасиловать.

            И что я подумал: это, пожалуй, первый фильм, в котором мне Сталина ЖАЛКО.  А ещё жальче мне здешнего Немировича-Данченко. Такой миленький, такой  вкрадчиво-ласковый, такой культурненький старикашечка с аккуратной седенькой бородкой и такими же седенькими, аккуратно постриженными усиками. Как он Любочку обожал, как театрально перед ней  ручки свои пухленькие заламывал, как её обхаживал, как мурлыкал о своём горестном одиночестве… А ролей ей сколько дал самых главных! Периколу, Дездемону, Троглодиту, Илюшу Муромца – все ей, всё ненаглядной Любочке! А она ему за это не дала ни разу. Ни разу, представляете? Девство своё, что ли, берегла драгоценное? Вряд ли: ей же там по сюжету уже за тридцатник перевалило, так что кому ейное девство облокотилось-то! Да к тому же она,кажется,к  тому времени уже и замуж успела сходить, и этот то ли немец, то ли австрияка со своим шикарным авто вокруг неё, надо думать, не просто так крутился. Ему-то она знаки внимания оказывала – а он в результате оказался самым настоящим фашистом, поклонником фюрера и членом партии НСДАП! Во как! Значить, фашисту, собаке, дать можно – а Немировичу-Данченке -  хрен наны и сбоку бантик? Хорошенькие дела!  А он, между прочим не фашист,не забулдыга и не урка с мыльного завода – выдающийся театральный деятель!  А эта Любочка ему, повторяю, ни разу,ни разику! Только за плечики приобнять! Ах, Любочка-Любочка! Зла на тебя не хватает! И прочих матерных слов!

Посткриптум.  А эта моя «навеки любимая» хохлушечка не пропала , нет! Она сейчас у нас на вокзале в буфете пивом, водкой и жареной колбасой торгует и сожительствует с Шуркой-парикмахером на его жилищной площади. Я его видел вчера около нашей уличной помойки. Как дела-то, Шурк, спрашиваю. Как наша молодуха?  Сожительствуете? Укрепляете дружбу  братских народов? Сожительствуем, отвечает, а чего же. И своими парикмахерским  глазками  грустно так на меня посмотрел. Ты чего, забеспокоился я. Душевно угнетён или с опорожнением кишечника проблемы? С опорожнением всё нормально, отвечает, но вот только моя сегодняшняя пассия в последнее время что-то  очень настойчиво моей жилищной площадью интересуется. В смысле, сколько в ней кубических метров,  прописан ли кто на ей ещё и можно ли пригласить на погощение ейную любимую житомирскую мамочку, которая запросто может разместиться за ширмой в углу?  К чему бы это?

Похлопал я его по его робкому парикмахерскому плечику, улыбнулся ободряюще. Это, говорю, Шурка, к большому и светлому чувству. Которое называется ЛЮБОВЬ! А ты, наивный,  про что подумал?

В результате летней производственной практики в должности отрядной воспитательницы в детском оздоровительном лагере «Юный железнодорожник» студентка второго курса филологического факультета педагогического института Люсенька Комсомолова забеременела и по истечении положенного девятимесячного срока благополучно родила симпатичного смешного толстенького мальчишечку, которого единодушно, всей семьёй, назвали Федором в честь красноармейца товарища Сухова из любимого опять же всей семьёй фильма «Белое солнце пустыни». Вовка, младший люсенькин брат, даже предложил по этому поводу отправить телеграмму на киностудию «Мосфильм», артисту Анатолию Кузнецову. Вот, дескать, уважаемый товарищ Кузнецов, единодушно назвали новорождённого в честь сыгранного вами и любимого нами киногероя. Папа, мама и дедушка с бабушкой над таким предложением посмеялись, отец, правда, сказал: «А чо? А и напишем!», но писать, конечно, не стали. У этого самого артиста Кузнецова таких крестников наверняка вагон и маленькая тележка. Надо, в конце концов, совесть иметь, и вообще - чего напрашиваться-то? Ещё подумает, что подарок выцыганиваем. Нет, не надо. Несолидно.

         Отцом товарища Сухова был лагерный массовик-затейник Кузя, то есть Володя Кузин. Владимир, то есть. Парень – сказка! Атлет, красавец, удалец, молодец, самец. Короче, самый пипец для самых всяких разных простодушных (эх, Люсенька,Люсенька, наивная душа…), а также  слабых на передок бабец.

Как у всякого профессионала мимолетных половых связей, у Вовы и с Люсенькой случилась такая же стандартная, отработанная до самых мелочей, мелодраматическая история типа « он был банкир, она была с завода». То есть, слегка поматросил – и привычно забросил. Кузины товарищи-друзья утверждали, что он не просто бабник-террорист, а идейный антифеминист. То есть, беспощадно окучивает всех прелестниц, независимо от  их возраста, внешних данных, уровня интеллектуального развития и социального положения, не просто так, от скуки, а в качестве мести всему женскому роду из-за того, что якобы однажды испытал сильное, но, увы, неразделенное чувство, что нанесло ему незаживающую душевную рану.

         Можно, конечно, удивляться и даже возмущаться, как это такой глубоко аморальный тип попал в такое глубоко и высоко моральное учреждение как летний детский оздоровительный лагерь, но тут опять возникнет масса вопросов. Во-первых, других желающих ехать в этот самый лагерь и оздоравливать детишек за такую оскорбляющую честь и достоинство нормального человека зарплату в природе просто-напросто не существует. А во-вторых, свои должностные обязанности Кузя исполнял очень добросовестно, так что и с этой стороны подкопаться было абсолютно не к чему.

         Учитывая все эти детали, шансов серьезно заарканить такого дикого мустанга, как Вова, у Люсеньки было ноль целых два ноля десятых. Да и какое там арканить! Ещё такую верёвку не соткали, чтобы забросить её на мускулистую Вовину холку. А даже если бы и нашлась, то все равно от таких жеребцов надо самой бежать как можно быстрей, бросив её, эту верёвку, без всякого сожаления. Но это - н а д о! Это -  в принципе! А с другой стороны – лето, солнце, речка, пляж. Свежий воздух, душевно-многозначительная песня « Белая ночь, милая ночь, светлою мглой здесь нас укрой…». Послеотбойные «взрослые» междусобойчики под бутылочку «сухаря». Шутки-прибаутки, тонкие намёки, улыбки-ухмылки, веселый молодой здоровый смех… Вот и дошутились, вот и досмеялись. Прямо до товарища Сухова… Да и ладно. Чего уж теперь-то. Будем считать его, этого новорожденного товарища красноармейца, сообразно сюжету всеми любимого фильма, ценным подарком от комбрига Мэ Нэ Ковун.

         Нет, не будем идеализировать, не будем! Конечно, сначала известие о интересном положении дочери, сестры и внучки в дружной инженерно-пролетарской семье Комсомоловых вызвало некоторые замешательство и даже растерянность. Более того: когда в этом пикантном туманном деле наступило некоторое, хм, просветление, то брат Петя высказал вполне конкретное, но весьма неконструктивное желание пощупать затейнику Вове морду. Правда, тут уже сама Люсенька показала свой непреклонный характер перца с солью. Только попробуй, сказала она Пете, я всем вам тогда такое устрою – мало никому не покажется. Петя посмотрел ей в глаза и сразу понял: не шутит. Устроит. Она, Люська, такая. Вроде, и дурой не назовёшь, но и умной как-то не очень хочется. Ну её, малахольную, к шутам…В общем, на сем предлагаемое прощупывание и закончилось. Что, в общем-то, и правильно. Чего щупать-то? Люська уже летом всё как следует пощупала. Годится. В самый раз. И, главное, зачем? Только самих себя выставлять на посмешище. Все правильно – ни к  чему это. Взрослые же, в конце концов, люди. Имеем понятие.

         Люсенька на своём филологическом факультете, который во всех высших учебных заведениях справедливо-тоскливо называют «факультетом невест», особыми успехами не блистала и поэтому особых перспектив не строила. Она и вообще была, как бы это поточнее сказать, абсолютно образцово с р е д н е й.  И по внешним данным, и по умственным способностям, и по жизненным планам и устремлениям, и вообще по всему-всему-всему и во всём-во всём-во всём. Да, яркости, индивидуальности, оригинальности, з а п о м и н а е м о с т и, рядом  с такими натурами как Люсенька и рядом никогда не стояло. Но, с другой стороны, не всем же быть Мариями Склодовскими тире Кюри, Кларами Целкиными с Розами и Люксембургами, или, на самый крайний случай, Клавами, Шиферами и другими немецкими фотомодельными строительно-кровельными материалами. Ведь, если разобраться, то усредненность тоже имеет немало преимуществ. Как то: жизненную стойкость, похвальное чувство трезвого реализма и здоровое состояние центральной, периферической и вегетативной нервных систем. Так что в нашем случае совершенно не стоит драматически заламывать руки и тоскливо стонать: ах, вот ещё одна мать­-одиночка! Настонались уже. Хватит. Пора на жизнь смотреть гораздо оптимистичнее.

         Ровно через год после той летней практики в квартире Комсомоловых раздался звонок в дверь. Люся, только что выкупавшая товарища Сухова, уложила его в кроватку и пошла открывать. На пороге стоял угрюмый незнакомый мужчина с унылым носом. У Люси почему-то растерянно ёкнуло сердце.

         - Здравствуйте, - сказал мужчина. – Мне Люсьену.

         - Это я, - ответила она и растерянно смутилась.

         Мужчина снял шляпу, вежливо поклонился.

         - Я – отец Владимира, - сказал он и недовольно поджал губы.

         -Очень приятно, - растерялась Люся-Люсьена теперь уже окончательно. ( Ишь ты, приятно. Чего приятного-то? Расприятилась…Нет, как была она

дурой, такой и…)

         - Я вот тут слона купил, - сказал мужчина угрюмо и достал из сумки большого весёлого китайского слона. – Вашему… нашему…ну, то есть…мальчику, в общем. Можно?

         -Можно, - кивнула Люся. – Конечно можно. Почему же нельзя? Да вы проходите, пожалуйста!  (И опять: чего приглашать-то? Приятель какой нашёлся…Зачем? С какой-такой приятной целью? Может, он и сам не горит желанием проходить? Нет, дурацкое какое-то положение! И зачем пришёл? Кто его звал? Опять же этот слон…)

         Мужчина, не меняя угрюмого выражения лица, кивнул и сделал два шага вперёд. Люся, теперь уже вблизи, искоса взглянула на… На кого? Ну на кого? На мужика, на кого… Скажем так: на теоретического свёкра. Ну а что? Мужчина как мужчина. В шляпе. Роста среднего. Глазки серенькие, грустные. Вокруг глаз – морщинки. На подбородке – ямочка. Щёки в конопушках. Уши слегка оттопырены. Лоб…И, главное, этот галстук… Как какой-то пляжный. В том смысле, что абсолютно несерьёзный. Не соответствующий, так сказать, всей важности момента. А прямо сказать, со всей решительностью - откровенно дурацкий. И совершенно, ну прямо совершенно не в тон его симпатичной светлоголубой рубашке!

         То, что произошло в следующий момент, плохо поддаётся нормальному человеческому пониманию. Но произошло. И понимать-осмысливать это совсем не обязательно. Всё равно не поймёте. Это на уровне каких-то очень сложных подкорковых нейрохимических процессов. Так что принимайте как есть.

         -Значит, так, – неожиданно приказным, не терпящим никакого возражения командирским голосом сказала Люся.- Идите сюда, в комнату.

         Мужик явно оторопел от такого бесцеремонного к нему обращения. Но подчинился, подошёл.

         -Сядьте!

         Мужик быстро сел.

         - Я сейчас.

         Мужик поспешно покорно кивнул.

         - И не торопитесь!

         Мужик кивнул ещё раз (обещаю!), испуганно вжал голову в плечи и  в ожидании чего-то явно нехорошего прищурил глаза.

         Люся открыла платяной шкаф, сняла с дверной вешалки несколько галстуков, и отцовых, и петиных. Подошла с ними к мужику. Тот подозрительно покосился на галстуки, ничего не сказал, но – это было заметно – внутренне напрягся, ожидая какой-нибудь гнусной провокации.

         - Снимите галстук! – строго сказала Люся.

         Мужик ещё раз подозрительно покосился на неё, потом на галстуки, простужено шмыгнул носом и, задевая о подбородок, поспешно снял.

         Она по очереди приложила к его груди один галстук, второй, пятый… Да, вот этот, пятый. Как раз то, что нужно. Невычурно и в цвет. И мужик как-то сразу на таком фоне помолодел и даже постройнел. До аленов делонов ему, конечно, плыть – не доплыть, но фасон уже чувствуется. Всё-таки не зря она в своё время ходила на курсы кройки и шитья.

         - Сами завязывать умеете? – строго спросила Люся.

         Мужик отрицательно помотал головой: нет, не умею. Я их, галстуки эти, вообще никогда не ношу. У меня от них удушье в горле и шумы в голове.

         Она подняла воротник его рубашки, перекинула через шею галстук, ловко завязала и вернула воротник в первоначальное положение.

         -Не туго?

         Мужик ошарашено повертел головой: не туго. Нормально. В смысле, настоящий дурдом. Мне бы вашего…нашего… в общем, мальчика, внука то есть, поглядеть. Может даже, ему этот слон понравится. Тогда он ещё принесёт… При чём тут какой-то галстук? Зачем? Я не люблю галстуки! У меня от них удушье и шумы! Ах, да, уже говорил…

         -Люсь, к нам кто-то пришёл? -  и в комнате появился Люсин папаша, Сергей Фёдорович. Почти Бондарчук.

         - Да, гость, - сказала Люся.

         Отец с интересом посмотрел на мужика. Мужик и без того смущенный, смутился ещё больше, начал безжалостно мять в руках свою шляпу и совершенно удавлено вертеть шеей.

         -Может, все-таки туго? – предупредительно переспросила Люся.  – А то ослаблю.

         - Это кто? – спросил Сергей Федорович.

         - Человек, - ответила дочь, приспуская мужику галстучную петлю. – Я ему твой галстук отдала. А то у него такой расцветки… Совсем неподходящей.

         - Александр Васильевич, - сумел, наконец, подать голос мужик. – Кузин я.

         - Сергей Фёдорович, - пожал отец протянутую руку и этак по старомодному учтиво склонил голову. – Комсомолов. Очень приятно. (И этому приятно! Все приятные! Они чего, сговорились сегодня все, что ли? Ну семейка! Настоящие комсомольцы! Оправдывают фамилию!)

         -А чего? – продолжил Сергей Федорович. – Нормальный галстук! Тебе… вам…очень идёт! Это ничего, что я так вот, на «ты»?

         - Нормально, - согласился мужик. Он всё-таки чувствовал себя пока не

совсем уверенно.

         - Мне его Валентина, супруга моя, Люсина, стало быть, мама, привезла в каком же году… А? – повернулся он к дочери.

         - В восемьдесят девятом, - ответила Люся. – Тебе как раз аппендицит вырезали. С осложнением.

         - Точно! Во память! – оживился отец. -  В восемьдесят пятом! Из Риги!

         - Из Таллинна, - поправила Люся.

         - Из Риги!

         -Пап, не спорь.

         -Да из Риги! Что я не помню, что ли, когда мне аппендицит вырезали?

         - А купила в Таллинне, когда их туда на экскурсию возили.

         -Вот я  и говорю – из Риги, - сказал, успокаиваясь, Сергей Федорович (конечно из Риги! Что он, не помнит про аппендицит, что ли? Да тем более с осложнением! При чём тут Таллинн?).

          – Сань, а чего ты стоишь-то? – спохватился он. – Ты раздевайся, проходи! И галстук этот дурацкий сними!  Чай будешь?

         -Буду, - мужик сглотнул комок в горле. – У меня вообще-то бутылка с собой.

         - А чего? И выпьем! – покладисто согласился Сергей Федорович. – Чего не выпить с нормальным мужиком! Я уж и забыл когда выпивал… А так я всегда пожалуйста! Люсь, ты нам чего-нибудь поруби закусить!

         -Хорошо. Вы на кухне будете или здесь?

         -А? – спросил Сергей Федорович мужика. - Где?

         -Лучше на кухне, - неуверенно пожав плечами, сказал тот. – Чтоб попроще.

         -Согласен, - поддакнул Сергей Федорович. - На кухне так на кухне. Чтоб попроще. На кухне, Люсь!

         -Ну, давай! – сказал Сергей Фёдорович и потянулся рюмкой к новому знакомому. – Будем! За что?

         -Давай за твою дочь, - неожиданно предложил новый знакомый. – Хорошая она у тебя. Галстук вон мне дала. Не пожалела.

         -Давай, - согласился тот. – Да, хорошая девка. Вот внук мне родила. Пацан – во! Шустрый! Уже, не поверишь, чего-то бормотать начинает! И

сердито так! Как будто матерится! Честное слово!

         - Ну, ты тоже скажешь, па! – улыбнулась Люся, зашедшая на кухню за детской бутылочкой. – Да вы не слушайте его…Александр Васильевич? Правильно я вас назвала? Папа любит придумывать! – и ушла в детскую.

         - Слушай, я чего-то не понял… - Сергей Федорович, повернув голову, сначала посмотрел вслед ушедшей дочери, потом перевёл взгляд на мужика. Взгляд был такой, что как будто он только что, вот сию вот секунду, вот именно здесь, сидя за столом, увидел его, этого самого Александра

Васильевича собственной персоной совершенно впервые.

– Ты кто есть-то?

         -Кузин, - сказал мужик, делая попытку встать. Сергей Федорович предупреждающе поднял руку: да сиди! Не надо этих церемоний! Сказал же: у нас – по-простому!

         - Александр Васильевич.

         -Ну! – не понял Сергей Федорович. – Из института, что ли? Хотя на институтского ты не похож… Морда у тебя… уж больно пролетарская.

         - А я и есть  пролетарий! – вдруг улыбнулся мужик. Улыбка у него получилась неожиданно очень приятной. Широкой, добродушной, располагающей к себе и чуть-чуть смущенной. Как у артиста Леонова в фильме «Афоня». Помните, когда он артисту Куравлёву тоже галстук дарит и говорит так тихо: «Носи, Афанастий…»

         -Самый настоящий! Я слесарем работаю. В тринадцатом жэу. Вот уж скоро двадцать лет.

         - Во! – обрадовался Сергей Федорович. – Кто мне и нужен! Сань! Кран течёт в ванной уже вторую неделю, а я в этом деле совсем мимо кассы! Посмотри, а?

         - Прокладку давно менял? – деловито спросил Александр Васильевич, тут же входя в привычную роль.

         -Последний раз - позавчера! -  и Сергей Фёдорович досадливо махнул рукой. – И до этого два раза! Все равно капает. Всю душу уже вымотал своим капаньем. А бабы мои всё ноют и ноют. До самого ливера достали! А слесарь у нас в жэке один, и, понятно, нарасхват. Обещал только на следующей неделе. А он, зараза, всё капает и капает! Прямо караул..

         -Да-а-а… - протянул Александр Васильевич. –  Со слесарями сейчас беда… А бабы, они такие…Они если заноют, то хоть беги…Разводной есть? Ага. Ну, тогда пойдем, посмотрим.

         Через полчаса они снова сидели на кухне. Александр Васильевич был переодет в Петину рубашку, потому что свою намочил в процессе ремонта.

         -Да, Сань, ну ты спец! – восхищенно сказал Сергей Федорович. - Я

бы ни в жизнь не догадался! Из-за такой ерунды!

         -Именно что ерунда… - хмыкнул тот. - Вот только все на неё и покупаются, потому что не придают значения. Уж скольким говорил: не поленитесь, зайдите в любой хозяйственный, купите нормальный кран! Наш, отечественный! Да и хрен с ним, что некрасивый! С лица, как говорится, воду не пить! Зато напор держать будет. У них же, у иностранцев, совсем другой напор! Гораздо меньше нашего! Они же под свой напор краны эти делают, и нам же их, которые под свой, сплавляют! Под напор уже наш!

Капиталисты, чего ещё скажешь! Акулы бизнеса!

         - Это точно, Сань! – с горячей готовностью согласился Сергей Федорович. – Это я с тобой целиком и полностью! Акулы, одно слово! Это ты, Сань, прямо в точку! Вот ты сейчас Федьку видел?

         -А как же! -  мужик прямо расцвел, вспомнив карапуза. – Герой! Щёки со спины видны! Илья Муромец! Во пацан!

         - Ну! – засиял и Сергей Федорович. -  А чего на ём, к примеру, надето?

         - Чего? – растерялся мужик.

         -Вот и я, Сань, тебя спрашиваю - чего?

         - Ну, пелёнки там…пинетки…

         -А чьего производства?

         -А-а-а! – догадался Александр Васильевич. – Понял!

         -Вот то-то! –  и Сергей Фёдорович поднял вверх палец. – Я и бабам своим сказал: только отечественное! Наше всё равно лучше всех этих ихних памперсов-сникерсов! Потому что натуральный хлопок! Ты, Сань, согласен?

         -Фёдорыч! – задохнулся тот от переполнявших его чувств. – Да ты…Ты  во какой мужик! Я же… И с краном этим не беспокойся.. И вообще можешь на меня всегда рассчитывать… Потому что парень-то какой…Ух! Я ему ещё слона куплю. Или кенгуру. Тоже такая же здоровая. Эх, Фёдорыч…

         Расстались не то чтобы поздно, но когда за окном уже совершенно стемнело. В коридоре долго трясли друг другу руки и хлопали друг друга по плечам.

         -Люсь, и всё-таки кто он, этот Саня-то? – спросил Сергей Федорович, проводив, наконец, гостя и зайдя на кухню, где дочь гладила распашонки товарища Сухова.

         - Я сначала подумал - из твоего института. А он оказался из жэка. Только почему-то не из нашего, а из тринадцатого. Кто это, Люсь?

         -Да так… - сказала Люся туманно и вдруг улыбнулась. – Знакомый. Ты же сам говорил, что кран никак не можешь починить. Вот я и пригласила.

         -Молодец, - похвалил он то ли её, то ли его, то ли себя. – Рукастый мужик. Сразу сообразил. Правильно, ихние краны разве наш напор удержат? Вот что значит специалист! Да, он обещал ещё муфту на унитазе сменить. И какая-то специальная резина у него есть, на ванный кран. И Федьке кенгуру… При чём тут кенгуру? А, Люсь?

         - Просто так, – сказал дочь. – Чего тут удивительного? Ребёнок же!

         - В общем-то, да… - согласился Сергей Фёдорович. – Пусть… Опять же муфта… Сказал, что в выходные зайдёт.

         -Вот и хорошо, - согласилась Люся. – Если человек хороший, чего не пустить-то? Я блинов напеку. Пусть приходит…          

( опубликован в 75-м номере литературного журнала ЛЕКСИКОН(США, Чикаго)  

В одном неприметном населённом пункте, совершенно недостойном пристального внимания, а если точнее - в районном городе эН, проживал один относительно хороший мальчик, звали его Семен. Отличительной чертой нашего Семёна была проявившаяся с младенчества уникальная супер-гипер-впечатлительность, которая выражалась в самых бурных реакциях на всё. Вплоть до мелочи пузатой. И проявлялась красными пятнами по всему семёновому телу, закатыванием семеновых глаз и падением в глубокий семёновый же обморок. Так что когда он впервые услышал широко распространённую, профилактическую медицинскую сказку про зверское убийство некоей безымянной лошади каплей никотина, то после этого прослушивания не мог спать целую неделю. И всю эту неделю он рыдал и дрожал всем своим худосочным телом, потому что действительно был невероятно худ и тощ, так как упорно отказывался от поедания  по утрам витаминизированной манной каши с генно-модифицированными добавками, которую стараниями бабушки, мамы и папы в него запихивали силком, сквозь плотно сжатые мальчиковы скулы, губы и зубы. Жуткое впечатление от вышеназванной сказки, приобретя хроническую форму, сохранилось и дальше, так что увидев на улице или общественном туалете курящих людей или, к  примеру, рекламные плакаты и видеоролики о сигаретах, он снова начинал безудержно рыдать и трястись, а если в это время в его поле зрения попадала ещё и какая-нибудь лошадь, даже на вид совершенно здоровая и от этого своего здоровья громко и неприлично ржущая, то к рыданиям и тряске прибавлялось обильное паническое мочеиспускание прямо в трусы и последующие штаны с затеканием в носки и сандалии.

- Ты чего, славный карапуз? – ласково пугались те взрослые, которые ещё пока не знали о чересчур впечатлительной особенности мальчикова организма. – Чего ты испугался-то, скелетообразный паренёк?

В ответ мальчик начинал рыдать ещё громче и трястись ещё трясучее.

- Его надо психиатрическому доктору показать, - деловито советовали ошарашенные увиденным взрослые мальчиковым маме и папе. – Чтоб он назначил ему порцию успокаивающих уколов и соответствующих таблеток горстями. Или лучше его вообще на опыты сдать. Для физиологических исследований. А то ишь как голубочка разбирает! Прям никаких сил нет спокойно смотреть на эти внутренние душевные истязания! Он у вас, наверно, космонавтом будет. Или чтецом-декламатором. Или ещё каким-нибудь, не приведи Господь, таким подобным деятелем.

После чего торопливо и испуганно крестились, и сами, без всякой подсказки, сочувственно шмыгали носами и торопливо лезли в карманы и ридикюли за носовыми платами, чтобы вытереть начинающееся солидарное с прямо-таки захлёбывающимся мальчиком бурное выделение теперь уже персонально-собственных соплей, слюней и слёз.

В ответ на эти их вроде бы совершенно справедливые советы, пожелания и соболезнования мальчикова мама начинала заикаться и покрываться стыдливыми красными пятнами по всему своему женскому организму. Папа же наоборот - бледнел, кряхтел и в бессильной злобе шептал себе под нос яростные матерные ругательства, потому что  был относительно известным местным писателем, а значит, в  совершенстве владел родным языком, в том числе и его матершинно-нецензурным вариантом. Мальчикова мама так искустно языком не владела, потому что работала преподавательницей подводного плавания в местном педагогическом институте и на полставки преподавала здесь же кулинарию средних веков стран Ближнего Востока.

Естественно, мальчик был неоднократно показан лучшим ведущим врачам, этим специалистам в подозрительно белоснежных халатах, которые как ни старались за соответствующую серьёзную сумму, но никаких серьёзных болезней у мальчика не нашли. Поэтому  по причине своих полнейших беспомощности, профнепригодности и вообще человеческой ничтожности рекомендовали ему длительные прогулки на свежем воздухе и усиленное поедание витаминизированного кефира с генно-модифицированными добавками.

- Какой ещё на… кефир! – возмущался папа-писатель. – Чего вы из меня, писателя, дурака делаете? Сами его жрите, ваш поносный кефир! Небось, купили свои фальшивые врачебные дипломы в подземном переходе на Казанском вокзале города-героя Москвы (при словах «подземный переход» и «Казанский вокзал» все эскулапы дружно скучнели своими широкими физиономиями и стыдливо опускали глаза и вообще головы в надетых на них белоснежных колпаках), а когда дело дошло до применения знаний на практике, то вам и сказать нечего! А как же их продемонстрируешь, если их просто нет!

И разразился сатанинским хохотом.

- И пусть во время сна не держит руки под одеялом, – набравшись храбрости, посоветовал один из эскулапов, самый широкомордатый кефирный пропагандист, которому мальчикова мама сунула больше всех. – Держание рук под одеялом способствует развитию юношеского онанизма.

В ответ на этот совет папа привычно побледнел и заматерился ещё больше. Одно слово – писатель! Что с него возьмёшь! Творческая личность! Буря страстей!

До лечения кефиром дело, слава Богу, не дошло, потому что правильно говорят: время лечит, а не кефир. Мальчик постепенно начал успокаиваться и, возможно, успокоился бы навек, но, как опять же совершенно правильно говорится в древнерусских летописях, пришла беда - отворяй ворота: из деревни на побывку приехал мальчиков дедушка, неугомонный балагур, хохотун, азартный плясун и неутомимый игрун на балалайке (выпить тоже хрен промажет). Он чего прикатил-то, этот удивительный дедушка? Он колбасы покушать очень захотел с белыми булками и, если возможно, шпротов в масле, а также к культурной городской жизни слегка приобщиться. А то в своей практически опустевшей деревне, признанной неперспективной и подлежащей постепенному уничтожению, совершенно одичал, да и как не одичать: клуб сожгли, библиотеку тоже, магазин закрыли на бессрочный капитальный ремонт прилавков, поэтому проживавший в деревне народ разбежался куда глаза глядят, в тоске, страхе и ужасе, теряя на ходу портки, сундуки и сельскохозяйственные орудия производства. Так что дедушка теперь жил в своей любимой деревеньке совершенно один, если не считать одичавших собак, которые тёмными ночами бродят вокруг его одинокой избёнки и караулят, чтобы тут же напасть и тут же загрызть. Вот по этим печальным причинам колбасы и шпротов дедушка не кушал уже лет десять, питаясь исключительно картохой с собственного города и грибами, которые собирает в ближайшем лесу всё под тот же неугомонный вой одичавших собак..

Значит, приехал он, горюн бедный, свалил в углу прихожей свои деревенские подарки – мешок гнилой картошки и вязанку мухоморных грибов, снял лаптевидные сандалии, следом – носки, которые тут же по старой крестьянской традиции понюхал, довольно  зажмурившись, после чего прошёл на кухню, нажрался от пуза заранее приготовленных ему колбасы и шпротов, сыто отрыгнулся и наконец достал из кармана своих домотканых порток домотканый кисет. Свернул пугающих размеров козью ножку, смачно прикурил, выдохнул пару раз, так что свет на кухне тут же померк – и тут как нельзя кстати нарисовался евоный внучонок, стало быть, наш сверхчувствительный герой, мальчик Сёма. А надо заметить, что до этого прискорбного случая он никогда в жизни не видел своего родного деревенского дедушку и ещё бы век его не видеть, но видишь, как судьба распорядилась – угораздило встретиться!

Взошедши на кухню и увидевши такую откровенно порнографическую никотиновую картину, наш мальчик собрался было привычно заорать, зарыдать  и затрястись как осиновый лист перед надвигающейся бурей, но натолкнулся на ласковый дедушкин взгляд, вдруг устыдился демонстрировать свои болезненные наклонности и поэтому пока подождал исполнять свою привычную и всем уже до невозможности настоедревшую рапсодию нежных чувств.

- Вот ты, значит, какой, внучонок мой драгоценный Сёмушка! – услышал он благостный дедушкин голос и следом из дедушкиного же ротика выскочил очередной могучий выхлоп ядовитого дыма серо-жёлтого цвета.

- Дедушка, вы же можете погибнуть, - пропищал внучонок Сёма помертвевшими губами, с животным ужасом глядя округлившимися и выползшими на лоб глазами на огромную, стреляющую весёлыми искрами и чадящую невыносимым вонизмом цыгарку.       

- Э-хе-хе, - услышал он весёлый старческий говорок. – Учишь вас, долбогрёбов бесполезных, уму-разуму, учишь – а всё как в нашу деревянную уборную или в ваш канализационный унитаз… Какая же это гибель, внучонок ты мой сверхчувствительный? Это же чистейший самосад! Я его, между прочим, специально на свинячьем гавне выращиваю, чтобы был он сто процентов жирности и ядрёности. Чтоб продирал от самой от макушки и до самых до ииц!

И столько было в этих ласковых и совершенно простых, что называется – от сохи, дедушкиных словах сермяжной правды жизни, что Сёма, этот хронически неврастенический оболтус, на которого все уже давно и безвозвратно махнули руками и ногами, вдруг почувствовал, как сразу, разом и одним решительным махом распрямились все его телесные члены, раскрылись глаза на этот удивительный в своей убогой непосредственности мир и куда-то исчезла вся эта его ненормальная сверхчувствительность. И ему вдруг сразу захотелось хохотать и веселиться, щупать девок и ласково хлопать дедушку по его сморщенной лысине и давно не бритой, щетинистой морде, изо рта которой так отвратительно-тошнотворно воняло.

Прошло несколько лет. Мальчик Сёма уже давно живёт вместе со своим любимым дедушкой в его заброшенной деревне. Он подрос, возмужал, заматерел и закабанел. Сёма теперь целыми днями играет на балалайке, гармошке и чудом сохранившейся при пожаре сгоревшего клуба пиянине, а тёмными деревенскими вечерами ходит в соседнее село, чтобы воровать кур, гусей, лошадей и крупный рогатый скот, а также портить девок, до которых он на здешнем удивительно свежем воздухе стал большим охотником. Вернувшись под утро, он с довольным видом сворачивает козью ножку, выкуривает её, любимую, после чего нажирается щей и заваливается спать под бочок к любимому дедушке, который уже давно не встаёт со своей прокислой лежанки, и правильно делает, потому что вставать ему уже совершенно ни к чему.  

Сегодня - среда, традиционный банный день, и поэтому вся наша гоп-компания в пять часов собралась, как всегда,  у «тридцатого»  гастронома, дружно затарилась, после чего так же дружно, с шуточками, грыбёныть, прибауточками направилась в общественную баню номер восемь – а в половине десятого выползла из помывочного зала распаренная, румяная и блаженно расслабленная в предбанник, где начала выкладывать на стол закуски и выставлять бутылки. Потом уселись, налили по первой, выпили, смачно крякнули и аппетитно захрустели  солёными огурчиками и квашеной капусткой. Эх, красота! Бывают всё же в унылой нашей жизни счастливые мгновенья! Не часто, но бывают! Одно из них – вот здесь, за послепомывочным столом!

         - Ну! – сказал Мишка Витьке. – Чем дышит мир и пахнет страна? Мы все тебя, Витя, внимательно слушаем!

         Вопросы он задал именно Витьке, конечно, не случайно: Витька  - единственный во всей нашей компании владелец персонального компьютера, и к тому же с выходом в Интернет. Так что  сидит он в этой «всемирной паутине» все своё свободное от работы время, и  новостей у него всегда , что говорится, под завязку и выше крыши. Прям какой-то Ассошейтед Пресс, грыбёныть, с «Фёлькишер Бабахир»!

- Я специально для вас, олухов неграмотных, выписал. Вот! – Витька достал из куртки бумажку и зачитал: «В России стали меньше пить и больше заниматься спортом. Потребление алкоголя на душу населения за пять лет снизилось почти на треть. А число граждан, регулярно занимающихся физкультурой, за два года выросло на 40%. Такие данные содержатся в отчёте правительства. Кроме этого, в стране уменьшилась доля курильщиков. По данным Росстата, за пять лет, с 2008 по 2013 год, число курящих взрослых снизилось на 16%». Всё.

Прочитав, он умолк и с любопытством взглянул на товарищей.

- Кстати, о спорте, - задумчиво сказал Мишка и потянулся к «Беломору». – Помню, бежали мы в армии марш-бросок на пятнадцать километров. Февраль месяц, температура под минус тридцать, так что мороз бодрил! В общем, когда вся наша рота с обмороженными ушами, носами и яйцами прибежала в часть, то наш ротный старшина, товарищ Ковбасюк сказал: если бы  от спорта была хоть какая польза, то его выдумали бы не греки,а  евреи. Умный был мужик! Литр пива высасывал на одном дыхании! Пять беляшей без передыху в одно своё едало уминал! Начальство уважало!

- И к чему ты это вспомнил? – спросил Витька, но не тот, который Интернет, а другой, который трамвайный кондуктор и любитель жирной высококалорийной пищи. Например, уже упомянутых здесь беляшей.

В ответ Мишка многозначительно поднял вверх указательный палец:

- Хорошего человека вспомнить никогда не  вредно! Особенно если он истину глаголет! Кстати, у меня вопрос к этой радостной новости: а баб-то можно это самое? Эти твои рейтинги разрешают?

- Чего можно? – Витька-интернетчик сделал вид, что не понял вопроса.

- Ну, это… - и Мишка сделал  руками всё объясняющий, натягивающий жест.

- Сложный вопрос, - и Витька задумчиво пожевал губами. – Думаю, всё-таки можно. Физиология, без неё никак не обойдёшься… Но! – и он повысил голос. – Только по обоюдному согласию! Без всякого насилия и желательно в трезвом виде! А лучше  вместо этого… - и он повторил мишкино движение руками, - … обязательные совместные занятия спортом! Например, грёбля до изнеможения и энергичное плавание, лёжа на спине!

 И захохотал, охальник! Ну, чего с него возьмёшь! Одно слово – хакер! Или брокер? Или рокер? Или триппер? Не, триппер это совсем другое… Это некоторые из нас ещё в бурной молодости проходили. И каждый - со своим спортивным успехом…

- Сволочи! – вдруг громко сказал Санька. Он любит энергично выразиться. Он же токарем на машиностроительном работает, а у них токаря все энергичные! Почти каждый – передовик производства и спортсмен такой, что упасть – не встать! После смены регулярно  в «Васильке» тренируются! («Василёк» это пивная недалеко от проходных. Культурнейшее место! Прям в натуре московский стадион «Лужники» по числу болельщиков, то есть, посетителей!)

- Кто сволочи? – не понял Мишка.

- Все! И всё врут! Какой спорт,какая трезвость? С чего это пишут такую ху.., - и Санька произнёс распространённое матерное слово.

- И кто все эти грёбаные рейтинги составляет? – продолжил он всё тем же агрессивным тоном.

- Кто-кто…, - хмыкнул Витька-интернетчик. – Есть люди! Умеют держать нос по ветру как сыр в масле!

- Ну, а чего им не писать? – ласково-успокаивающе,как несмышлёному дурачку, продолжи  он. – Этим собакам за это деньги платят. Мн бы столько платили – я бы тоже врал хлеще любого сивого мерина!

-… а вывод простой, как вся моя захудалая жизнь, - сказал неугомонный Мишка. – «Кто не курит и не пьёт, тот могучий патриот!».

- Ты что, сука, Родину не любишь? – театрально угрожающим тоном произнёс Санька, выдающийся спортсмен спортивного общества «Василёк», - Не хочешь её активным производственным трудом на её же благо?

- Родину-то? – и Мишка поднял вверх  руки. - Обожаю! Но только, как говорил мой достопочтенный дедушка Захар Силыч, «лучше пузо от пива, чем горб от работы». Наливайте, спортсмены! Мастера спорта по пролеганию на диване и залеганию на кровати! И закурить мне кто-нибудь дайте! А то мои кончились!

(живописная элегия. Исполняется радостно. Сопровождается чувственно)

Посвящаю моему лучшему другу Гврьке Сэ , с которым во времена Советской власти я так восхитительно освежался разливной водочкой и разбавленным пивком в замечательной рыгаловке «Три поросёнка», что находилась (и сейчас находится) недалеко от канатной фабрики, рядом  с железнодорожной станцией Коломна! А какими восхитительными МЯСНЫМИ коклетами, производимыми на нашем местном ХЛЕБОкомбинате, мы там это пойло закусывали!

Эпиграф:

- Ароматная как лето,
Недоступная как пик,
На столе лежит котлета,
Вызывая нервный тик.

( неизвестный классик)

Я люблю, когда жарят коклеты.

С  их исходит живительный дух,

И в груди замирает дыханье,

Аппетитный струится воздУх!

Эх, коклеты! Продукция мяса!

Вы –  питания сладостный свет!

Прежде чем в их зубами вгрызаться,

Вы послушайте ценный совет:

Их не жрите большими кусками,

Не глотайте вы их целиком!

Жуйте медленно, кайф ощущая,

Запивая продукт кофиЁм!

Итого:

Пусть да здравствуют коклеты!

Слава их калориям!

Кто противится коклетам,

Станет мухоморием!

(элегия любви и неукротимой страсти. Исполняется томным голосом, с глубоким грудным придыханием. Сопровождается волнением и вальсом «Амурские волны», исполняемым на шестиструнной балалайке)

Посвящаю моему лучшему другу,  слесарю макаронной фабрики имени Джузеппе Гарибальди, писаному красавцу, любимчику всех тамошних макаронно-гарибальдийских  девок Гарьке Сэ (он на него и похож просто отвратительно! Прям вылитый, собака!). А как великолепно мы похмелялись с ним в советские времена разливным портвейном марки «Агдам» в неприметной рыгаловке под чудесным названием «Дом колхозника», что находилась в подмосковной Коломне на улице имени видного революционера местного значения, товарища Левшина! А какими восхитительными макаронами унылого вида, сизого цвета и картонного вкуса мы закусывали там этот изумительный напиток, производимый на винном заводе имени Джарданы Бруны!

Эпиграф:

- Птица счастья завтрашнего дня!

Прилетела, крыльями звеня!

Выбери меня, выбери меня,

Птица счастья завтрашнего дня!

( песня про любовь. Исполняет Николай Гынаток. А может, Лариса Мондрус. А может, ещё какая или какой. Развеих  всех упомнишь! Их вон вкока развелося-то! И все поют и пляшут! И что совсем уж невероятно, им за это ещё и деньги плотют!)

Я – девушка красивая,

Есть много женихов,

Но больше всех мне нравится

Товарищ Петухов.

Солидный он по внешности,

Проходит важно в дверь

И к пузу жмёт заботливо

Свой кожаный портфЕль

С докУментами важными,

Где куча подписЕй…

Какой же он пленительный!

Прям герцог Елисей!

Работает бухгалтером

В конторе номер пять.

Коклетами закусывать,

С похмелья душ принЯть,

В субботу в бане париться,

Чтоб телом быть чистЕй,

И песенку насвистывать

Про белых лебедей.

Хочу за Петухова я

В замужество пойтить,

Сменить свою фамилию

И барышнею  быть,

А не девицей славною

С фамильей Либерзон.

Смотреться будем славно мы

С пленительных сторон.

Питаться вермишелию

И колбасой из ливера.

На завтрик - чай с баранками..

Какая ж я счастливая!

(элегия человеку труда. Исполняется прочувствованно, как прощальный плач по тяжело больному. Сопровождается гнусными ухмылками и верчением пальцев у висков)

Посвящаю моему лучшему другу и верному собутыльнику Гарьке Сэ! А как великолепно в славные времена Советской власти мы распивали в привокзальном «сквозняке» станции Голутвин восхитительное высококалорийное вино под чудесным названием «Плодово-жилистое» производства винного цеха совхоза «Борец» и закусывали там  ирисками « Кис-Кис» и бутербродами с сыром каменной твёрдости и и такой же восхитительной крепости!

Эпиграф:

- Коммунизм! Нам это слово
Светит ярче маяка.
«Будь готов!» — «Всегда готовы!»
С нами ленинский ЦК! -

( Сергей Михалков)

Весна расцветала и пахла.

В реке началсЯ ледоход.

Пафнутий Гургенович Кучкин

С ведром от помойки идёт.

Он молод своею душою,

Всегда унывать не привык.

Такая в натуре натура!

Такой превосходный мужик!

Сейчас он в квартиру вернётся,

Нажрамшися каши, пойдёт

Летяще-скользящей походкой

На свой на любимый завод.

ВключИт там станок деревянный,

Затеет детали тачАть,

Собрали чтоб с их тубуретку,

Иль даже супругам кровать.

Пафнутий – герой производства!
Таких в нашем времени нет!

ГрамОтами с Досок Почётных

Обклеил весь свой туалэт!

Он ими от пОла  обклеен,

Свисают они с потолка

И с полок домашних свисают,

И тонет в ГрамОтах нога!

Они – навсегда и повсюду!
Спасенья от Грамотов нет!

Пойтить, что ли с горя напитсыть

И снова засесть в туалэт?