Форум

Звезда по имени Счастье.
Роман.
Том3
ГЛАВА 2
Если бы не все произошедшее! В глубине мыслей
моих не исчезает фраза, вычитанная где-то: если со-
бака укусила один раз, она укусит снова...
Ближние гастроли продолжаются уже месяц.
Однажды Ахмад-Хан появился на концерте. Видя
возле меня телохранителей, одобрительно отозвался:
— Вашу жену именно так надо охранять.
— Запускаем на экран запись танцев Гюль во вре-
мя исполнения песен, — сообщил Амир.
Ахмад сел за мой столик.
— Я рад, что у тебя все хорошо.
— Расслабиться не могу, он опозорил меня своим
поступком. Предатели ненадежные люди!
— Не думай об этом, думай о ребенке!
— Ты спас мою девочку, и я прошу дать ей имя!
— Спасибо за добрые слова! Пусть хранит тебя
Всевышний, малышка Гюль! Если так решила, назови
именем моей матери, Асма. — Он сосредоточенно
перебирал четки с подвеской-ангелом.
В антракте иду в гримерку. Муж сердит.
— Твой поклонник ищет любую возможность по-
быть с тобой рядом! О чем вы говорили?
— Пожелал мне здоровья. Твоя ревность неумест-
на, я никогда не позволю себе того, что сделал ты!
— У меня портится настроение, когда вижу его, —
муж поглаживает мой животик.
И чувствую, как малышка словно придвигается
к папиным ласковым ладоням.
До рождения Асмы меньше месяца. Последние вы-
ступления, и мы вернемся домой.
Возле сцены вертятся девушки, соблазняя Амира
своими формами, декольте, юбками размером с но-
совой платочек, откровенными подмигиваниями.
Он виртуозно подыгрывает красавицам. Зыркнул
на одну, та кивнула в ответ. Сколько их, подружек из
прошлой жизни холостяка? Неужели сорвется
в «игры»?
Концерт завершился обычно. Держась за руки,
идем в гримерку, с ребятами приехали в отель. И тут
я увидела в холле ту, которая кивнула в ответ на го-
рячий взгляд Амира. Мое сердце сжалось, словно
огнем опалило предчувствие беды. Нет же, все нор-
мально, успокаиваю себя и замечаю сердитый взгляд
Ахмеда, обращенный на ту, сидящую в холле. Муж
демонстрирует беспечность. Ребята переглядывают-
ся. Но я вижу все, и мое беспокойство растет. Госпо-
ди, мне не выдержать еще одно предательство!
Поднялись в номер, все спокойно. Зазвонил теле-
фон. Муж заговорил ни о чем, но на его лице появи-
лась сладкая улыбка, а у меня перехватило дыхание.
Наблюдаю исподволь, но он отвернулся, скрывая
эмоции. Отключил телефон, спокойным голосом со-
общил, что с ребятами пойдет в ночной мужской
клуб, чтобы я не беспокоилась и ложилась спать.
Меня обдало жаром, слов не нашлось, чтобы от-
ветить, к горлу подступил ком, сжала кулак, поднеся
его к груди. Неужели все повторится? Разве он не
понимает, что меня нельзя оставлять одну? Роды
скоро, а я на нервах, вот-вот зареву.
Надо позвонить кому-нибудь, боюсь оставаться
одна. И телевизор не хочу смотреть. Хочу положить
голову на грудь своему мужу, ощутить его ласку, его
губы. А вместо этого слышу плеск воды — он при-
нимает душ, собираясь к той на встречу, ночной
клуб — это алиби, там будут ребята без него, я чув-
ствую это, но не могу доказать или проверить. Надо
позвонить Ахмаду, два дня назад он был на концерте,
что-нибудь придумает, чтобы меня не коснулась
та же беда.
Как беспокойно шевелится малышка! А в груди,
словно пламя полыхает.
Амир нарядился в любимую рубашку. Отнес меня
на кровать, помог раздеться, укрыл простыней.
— Не обижайся! Иногда хожу с ребятами в ноч-
ной клуб! Поспи или телевизор посмотри. Пока!
— Пока.
Поцеловал, выключил свет и ушел.
Полежала немного, чувствуя пустоту в груди. По-
дошла к двери, прислушалась: голоса ребят и их
шаги стихли в конце коридора у лифта.
Сажусь в кресло. Надо подумать о чем-нибудь от-
влеченном. Но мысли не отступают: он мог и остать-
ся, вдруг со мной что случится! Раньше я спокойно
относилась к его редким отлучкам с ребятами, после
увиденного не верила в его непорочные посещения
мужского клуба.
Позвоню Ахмаду, он что-нибудь постарается уз-
нать, мой муж в клубе или нет! А вдруг он уехал из
города? Так, где моя сумочка? Ах, вот она, в кресле
под подушкой. Где же телефон? Его нет! Он был в су-
мочке, после концерта видела и в холле отеля прове-
ряла сообщения. Беспокойство овладело мной стре-
мительно: муж забрал или спрятал его, чтобы не
беспокоила звонками! Ладно, воспользуюсь мест-
ным! Так, куда исчез телефон из этой комнаты? Был
же здесь! Ну, тогда в другой комнате на тумбочке
есть аппарат.
Иду в спальню. Здесь тоже отсутствует! Но так не
бывает, каждый номер отеля снабжен телефоном! Он
тут был!
Включила верхний свет. Дрожь по телу пошла: не
только забрал мой мобильник, но спрятал и гости-
ничные телефоны, их нигде нет! Вообще унес, что
ли? Наверно, пока я сидела в кресле, он успел это
проделать, а потом просто забрал, выходя из номера.
Если хотел, чтобы меня не беспокоили звонками, до-
статочно отключить телефоны, а ведь их нет совсем!
Какой-то детектив получается!
О, спущусь на рецепшен и позвоню оттуда. Надо
взять деньги из сумочки.
Накинула сарафан: животик облегают нежные
складочки, розовая ленточка под грудью, миленько,
нежно. Моя девочка так брыкается внутри, словно
в футбол играет.
— Асма, малышка моя, что ж ты так мамочку коло-
тишь ножками! Мне же больно! Ой, ой, не спеши, моя
маленькая, тебе еще рано покидать животик! Сейчас
позвоню, успокоюсь и лягу спать, и ты поспишь.
А ключа нет на крючке возле двери. Открыта, что
ли? Дергаю за ручку — закрыто. Словно ведро воды
на меня кто вылил, такой пот выступил! Он что, еще
и замкнул меня? Дергаю дверь еще и еще.
— Эй, кто-нибудь, эй! — кричу, зову, зову, но за
дверью тишина, в этом коридоре номера наших ре-
бят, а они все ушли.
Кричу и плачу. Дергаю дверь, стучу, но все беспо-
лезно! Ай, как живот стиснуло! Ай, мамочка, ай!
Малышка, успокойся, не торопись! Это уже схватки.
И так бурно. Я чуть не в истерике: нужна помощь
врача, мне одной не справиться.
Так, спокойно! Думай! Так, надо выйти на балкон
и позвать кого-нибудь.
Слава богу, хоть дверь балкона не замкнута! Но
соседние балконы темны, это номера наших ребят.
И как высоко! Так, Юля, думай, думай, схватки ча-
стые, повторные роды быстрые! Ай, как больно!
На балконе внизу и чуть сбоку кто-то стоит, и му-
зыка звучит. Хоть бы услышали меня!
Выношу стул на балкон, взбираюсь на него и кри-
чу изо всех сил:
— Врача, скорей врача! Я рожаю! Скорее!
Ко мне оборачиваются, испуганно машут руками.
Наверно, думают, что собираюсь спрыгнуть вниз,
если взобралась на уровень перил. Но хоть заметили,
значит, вызовут полицию. И то хорошо, полицейские
умеют принимать роды.
Кричу еще и еще!
Ай, как больно! Хоть бы не упасть! Так медленно
спускаюсь со стула, что начинается следующая
схватка. Господи! Помоги мне! Хоть бы кто-нибудь
успел прийти на помощь!
Щеткой для волос стучу по батарее, пусть люди
вызовут службу отеля и пожалуются на меня, но та-
ким образом кто-нибудь придет сюда.
И чувствую, что вот-вот рожу. Ах, детка моя, что
же мне делать без помощи? Только бы ты выжила!
Снимаю нижнее белье и ложусь на кровать. Боль

дикая! Слезы градом, сама взмокла от пота. Дышу
и чувствую, как ребенок буквально вырывается на-
ружу, сразу же, с потугой, вместе с околоплодными
водами выпав на кровать, лицом в воды и кровь —
слышно, как младенец захлебывается в этой жидко-
сти. Но на помощь прийти некому!
Сквозь пелену исчезающего сознания спускаю
одну ногу с кровати и, кое-как согнувшись, рукой
хватаю дитя за ножку и тяну на себя. Она такая
скользкая, моя девочка, мокрая. Невыносимая боль
и жуткое чувство опасности, страха, что ребенок мо-
жет погибнуть, заставляют меня истошно кричать:
— А-а-а! Помогите! Помогите! На помощь!
Послед еще не вышел, пуповина тянется к малыш-
ке, некому перетянуть и отрезать ее. Лужа крови
подо мной. Слабо кричит дочка, похоже на судорож-
ные вздохи сквозь булькающие звуки — она нахлеба-
лась-таки околоплодных вод, кашель и дыхание про-
исходят одновременно. Ей необходимо очистить
дыхательные пути. Единственное, что мне удается
сделать в этой ситуации, изогнуться, чтобы держать
ее вверх ножками, и попавшая в дыхательные пути
жидкость стекла бы естественным образом сверху
вниз — пригодилась моя гимнастическая гибкость.
Спасение пришло: слыша крик, в дверь стучали
и стали взламывать снаружи. Она распахнулась под
напором ударов, на пороге полицейские, бросились на
помощь ребенку и мне. Спустя несколько минут врачи
занялись малышкой, очищая аппаратом ее дыхатель-
ные пути, перевязали и отрезали пуповину, поместили
ребенка в переносной бокс, подключили к аппарату
искусственного дыхания, понесли в машину.
Можно бы вздохнуть с облегчением, но опасность
жизни малышки оставалась значительной: жидкость
попала в легкие, и как теперь она будет рассасывать-
ся — вопрос времени и лекарств, ведь это около-
плодная жидкость, смешанная с кровью.
Прошу телефон у врача. Оказавшись в этой жут-
кой ситуации, не стала звонить Амиру, причинивше-
му мне и малышке смертельную опасность, ненависть
кипела во мне. Что ж его отрывать от развлечений,
пусть веселится!
И звоню Ахмаду, теперь вся надежда на его по-
мощь. О, чудо, отозвался!
— Что-то случилось?
— Нужна помощь! Быстрее! Я в госпитале, дочка
в реанимации, а муж развлекается!
— Еду, не тревожься! Я скоро!
Страх, что моя девочка может погибнуть, не давал
мне возможности расслабиться, сжимались кулаки
от непроходящих видений случившегося. Наверно,
через час или чуть раньше Ахмад, как волшебник, по-
явился в палате, наклонился, поцеловал меня в висок.
— Слава Всевышнему, ты жива, малышка! А где
ребенок?
— Сходи, пожалуйста, посмотри, как Асма! Ей до-
стались такие страдания!
Вернулся, его глаза полны слез.
— Бедное дитя! Жалко смотреть: под аппаратом,
с капельницей!
Пересказываю случившееся, он мрачнеет с каж-
дым словом и сжимает кулаки:
— Как можно бросить жену, которая вот-вот
должна рожать, и уйти! И снова женщина! И ты про-
щаешь! Так его любишь?
— Ненавижу! Терплю ради детей, у меня есть толь-
ко они, а он отец! Простила его измену, а зря, теперь
он замкнул меня, вынес из номера телефоны! Это
чудо, что дочка не погибла! Поставь охрану, прошу
тебя, Ахмад, чтобы его здесь не было! Ненавижу его!
Он тут же позвонил куда-то и вызвал охрану.
— Никто тебя не потревожит! Телефон принесу.
Ни о чем не беспокойся! Сейчас самое главное, что-
бы девочка поправилась, а у тебя появилось молоко.
Почему позволяешь так обходиться с тобой? Будь
королевой! Такой тебя хочу видеть!
— Только бы она поправилась! Обещаю стать та-
кой, какой была.
Он прижал мою ладонь к губам:
— Хочешь, увезу тебя? Помогу забыть страшные
минуты жизни!
— Ахмад! Все мои мысли об Асме! Потом займусь
разводом. Позаботься, чтобы его не пропускали ко
мне: когда он плачет и молит простить его, я сдаюсь.
— Попробую узнать, где он был, пока ты боролась
за жизнь ребенка. Отдыхай, ночь заканчивается,
скоро рассвет. Утром у тебя будет помощница
и охрана.
Болезненное забытье, судорожные вздрагива-
ния и страх не отпускают меня, мозг, раз за разом
прокручивает страшные минуты рождения малыш-
ки, как я в полубессознательном состоянии пытаюсь
оказать ей хоть какую-то помощь. Скриплю зубами,
как от боли, и не могу успокоиться.
Рассвет заглянул в окно палаты, посылая лучи
солнца. Глаза не закрываются, перематывая события
минувшей ночи снова и снова.
Детских криков не слышно, может, моя доченька
спит? Асма похожа на меня. Красивое имя! Какие
у нее глазки? Их невозможно было рассмотреть, не
до этого было. Хочу ее видеть! Надо подождать по-
мощницу, Ахмад обещал.
Как тихо! Хочется крикнуть: «Ау, люди!»
Сомкнулись веки, наконец...
Слышны голоса. Что там за дверью происходит?
Сколько времени? Как там моя Асма?
Наступивший день принес дополнительное на-
пряжение — в больнице появился нагулявшийся
муж! В десять часов утра! Хорошо погулял!
А почему он так кричит? Даже здесь слышно. Ах,
да, не пропускает охрана! Спасибо Ахмаду, позабо-
тился о моем спокойствии. Что бы я без него делала!
Шум не стихает, они там дерутся?
В палату вошел полицейский.
— Охрана не пропускает вашего мужа.
— Вышвырните его отсюда! Жизнью своей дочери
я обязана полицейским. Он замкнул меня, оставив
без какой-либо возможности вызвать врача, из-за
него ребенок чуть не погиб!
— Больше нет вопросов!
Шум голосов стих.
Вскоре вошла Фатима.
— Как я рада, что ты здесь!
— Господин Ахмад-Хан позвонил, его помощник
отвез меня в аэропорт, здесь господин сам встретил
и привез сюда. И телефон вам передал.
— Спасибо ему, он так заботится!
— Вашего мужа выпроводили полицейские. Он
ругался, ребята увезли его. Мы ждали, пока он уедет.
— По его вине страшное испытание досталось мне,
а для малышки это выживание в экстремальных ус-
ловиях. Асма в реанимации. Посмотри, как она там!
Фатима вернулась не скоро.
— Госпожа, красивая девочка, на вас похожа, но
глазки у нее зеленые. Маленькая, как игрушечная!
Наблюдала, как ее кормили из бутылочки.
— Кашляет?
— Да, но кушает живо.
Воспоминания слезами наполнили глаза: Амир
был заботливым, переживал, когда Рафаэль причи-
нил мне страдания, когда умер мой ребеночек!
Сколько любви и заботы подарил! Что происходит
теперь? Может, прав Ахмад, я была королевой, а сей-
час уступаю во всем.
Врач неслышно вошла в палату.
— Не спите? Малышке вашей курс лечения не-
обходим, жидкость в легких рассасываться будет
медленно. Она молодец, кушает хорошо, спит нор-
мально, температура в пределах нормы, кашель,
конечно, есть. Вот такой статус здоровья. Ребенок
поправится, это бесспорно!
Словно бальзам на душу, она так подробно рас-
сказала о моей девочке, что я задремала. И приснил-
ся сон, совершенно необыкновенный: будто посреди
нашего двора лежит большой ковер, и входит во
двор Иисус, несет ведро с молоком, ставит его на
ковер, а следом ангел прилетел и положил рядом
с ведром библию.
Пробудилась моментально. Лежу и обдумываю,
к чему такой странный сон? Библия, ангел, Иисус?
Он услышал мольбы спасти мою девочку?
Звоню Сонечке Ивановне.
— Юленька! Все ли у тебя хорошо? Про малышку
расскажи. У нас все нормально.
— Сейчас у меня все хорошо. Асма в реанимации
под аппаратами и капельницами, — и рассказываю
о страшном ночном происшествии, о необыч ном сне.
— Господь твой помощник во всем и защита; моло-
ко, значит, дочка будет жить, а Библия — мир будет
в семье, ты простишь мужа, и ангел-хранитель вам от
Бога послан. Не печалься, Господь сам все уладит.
Лежу и плачу. А сквозь слезы мерещится образ
Амира. Мерзавец! Нет ему прощения!
Что-то щекочет щеку. Мухи тут, что ли? Взмахиваю
ладонью, и натыкаюсь на голову, открываю глаза. Он!
— Я запретила тебя впускать! Вон отсюда!
— Ты же знаешь, все равно никуда не денусь!
— Уходи! Из-за тебя чуть ни погибла Асма! Она
в реанимации по твоей милости! Ты хотел убить нас?
И двух месяцев не прошло после твоей измены, и все
повторилось. Убирайся!
— Не уйду! Я твой! Не гони меня!
— Да зачем ты мне сдался! Вон отсюда!
— Я исправлюсь, больше никуда не пойду!
— Фатима, зови охрану! Быстро!
Амир размазывает слезы по щекам.
— Лей слезы возле дочери, ее страданий врагу не
пожелаешь! И у тебя еще хватает наглости явиться
сюда!
Его вывели охранники, а Фатима повела к окну
реанимации. Рассказывала, как он плакал, глядя на
малышку, лежащую под аппаратами. Пусть видит,
что натворил, пусть переживает!
В дверь постучали, вошел охранник.
— Госпожа, к вам господин, говорит, он ваш отец.
— Пропусти, отец ведь.
Вошел господин Усман.
— Как ты, дочка? Хорошо себя чувствуешь?
— Да, мне уже лучше.
— Как малышка? Расскажи сама, что произошло.
Амира надо простить.
— Простить? А вы видели, как я звала на помощь
с балкона? Как малышка выпала прямо в околоплод-
ные воды и ими захлебывалась? Как за ножку тащила
ее из лужи из вод и крови и сама находилась в полу-
обморочном состоянии? Как она хрипела, видели?
Нет! И помочь некому было! Весь этот ужас достался
мне и дочке! Спасибо, люди услышали крики, и вы-
звали полицию. Такое простить? Да я Бога должна
благодарить, дочка чудом осталась жива! Только на
свет появилась, а ей смерть приготовили, аппараты
и уколы! Ненавижу Амира! Чтобы ноги его здесь не
было! Иначе сама его прикончу! Идите, посмотрите
на малышку, какую веселую жизнь ей устроил отец!
Тут любовью давно не пахнет! Правильно я говори-
ла: раз простишь, и это войдет в привычку. — Плачу,
прикрывая ладонью глаза.
— Прости, дочка! Не бегать же за ним! Пока сам
ни поймет — не изменится!
— По договору его ждет развод, будет приходить
к детям в гости, я видеть его не могу!
— По нашим законам дети принадлежат отцу.
— Чтобы он и других детей погубил? Нет, уважае-
мый господин Усман, терпеть его похождения не со-
бираюсь!
Со слов Фатимы, и он прослезился, увидев ма-
лышку в реанимации: дитя еле дышит, аппараты,
трубочки.
Простить! Как им легко говорить об этом! Друг
друга защищают: не могу запретить, не могу просле-
дить! Интересно, кто мне присылает фотографии
связей Амира? Или от ревности шлют снимки де-
вушки из его прошлых похождений, еще до меня?
Может, к ним он бегает?
Я, наконец, встала с кровати. Входит врач.
— А мы уже гуляем! Браво! Есть молочко?
— Появилось.
— С завтрашнего дня пусть мамино молочко ку-
шает, сегодня еще под аппаратами интенсивно поле-
чим. Девочка чувствует себя чуть лучше, одышки
почти нет. Там ваш папа слезы льет, и муж там же!
Сказала им, чтобы уходили, нечего тут сырость раз-
водить, пусть дома плачут!
— Вот именно! Страдальцы! Можно мне к дочке
в реанимацию?
— Прогуляйтесь...
Вот такой у нас жизненный процесс! Уже три дня
моей девочке! Она молодец, кушает хорошо! Дыха-
ние стало чище, хрипы есть, зато нет температуры,
но под аппаратами лежит.
Амир предпринимает попытки поговорить со
мной по телефону и выпросить прощение, клянется
исправиться. Врет, конечно!
Ахмад-Хан появляется раз в день, принося с со-
бой домашнюю еду. Кто все это готовит? Заботится,
словно родственник, оплатил мое пребывание
в больнице на весь период лечения Асмы. Это Все-
вышний посылает в мою жизнь замечательных лю-
дей!
Доверие к мужу потеряно! Надо думать о себе,
о детях! Решила обсудить этот вопрос с человеком,
постоянно окружающим меня заботой.
— Знаешь, Ахмад, хочу позвонить прислуге за
океан, чтобы они выпустили со двора подаренный
тобой автомобиль, кто-то из твоих помощников от-
гонит его к тебе. Неизвестно, что будет с моим бра-
ком, у тебя автомобилю надежнее.
— Что ты хочешь этим сказать? — Он в волнении
стал вытирать лицо платком.
— Не знаю, как сложится моя жизнь с Амиром,
не верю ему, пройдет какое-то время, он возьмется
за старое, снова будет молить о прощении, клясть-
ся, в такие минуты я теряю твердость духа и сдаюсь.
Ненавижу и люблю! Мечется мое сердце! И дочка
смотрит на меня его глазами. Понимаю, он краса-
вец, популярный исполнитель, женщины вокруг
него так и вьются. Но терпеть его измены не считаю
правильным! Если мне придется покинуть его, не-
обходимо позаботиться о себе и детях. Пусть авто-
мобиль будет у тебя! И средства моего личного
счета нужно обезопасить, чтобы купить дом, если
уйду от него.
Ахмад молчал, обдумывая мои слова.
— Хорошо, малышка! Распоряжусь забрать авто-
мобиль. Завтра к тебе приедет представитель банка,
разместишь свои средства в ту форму вложений, ко-
торую выберешь сама, это твоя воля. Сегодня все
узнаю и сообщу, чтобы ты была в курсе...

Звезда по имени Счастье.
Роман.
Том 3
ГЛАВА 3
Нас выписывают! Дочка поправилась! Поправи-
лась! Одышки и кашля нет! Сегодня ей исполнилось
десять дней!
Одежду себе и Асме заказала в бутике, сейчас пе-
реоденемся и уедем. Ахмад обещал помочь с отелем
и возвращением домой.
В дверь постучал охранник.
— Госпожа, за вами пришли! Там столько народа!
Говорят, они все ваши родственники. Вот пакет.
— Понятно! Слышала, Фатима, Змей явился за
своими жертвами! Сволочь гулящая! Когда же лоп-
нет мое терпение, чтобы бросить его!
— На все воля Всевышнего!
— Да-да! Бог велит простить! Хотела уехать, под-
суетился Амир со своей заботой!
Достаю из пакета платье, красивое, конечно, на-
верно, сам выбирал. А вещи для малышки вообще
сказка! Он так хотел дочку! Гад! Моя девочка чуть ни
погибла! Не хочу его видеть!
Снова стук. Охранник отдает еще один пакет:
— Ваш заказ из бутика.
Эти вещи заказала я, вот в них и оденемся, прин-
ципиально не хочу ничего из его рук! Нужна совсем
другая забота, да он «постарался» иначе.
Переодеваю малышку в кружевное великолепие
из бутика, и она стала похожа на ангелочка. Только
на ее головочке следы от инъекций.
Беру малышку на руки и выхожу к родственнич-
кам. Взгляды их напряженно-радостные. Амир ви-
дит, что на мне и на дочке совсем не те вещи, кото-
рые он принес, в его глазах застывают слезы,
сосредоточенно протягивает цветы. Отворачива-
юсь. Пытается взять у меня Асму. Не отдаю! Понял,
ребенка не получит. Идет рядом. Протянул руку,
я прошипела:
— Не трогай, убийца!
Его передернуло от моих слов! И ребята услышали.
— Гюль, не надо так, — Ахмед делает замечание.
Поворачиваюсь к нему.
— Вот как! Мне его похвалить, или как?
Оборачиваюсь к Амиру:
— Не подходи ко мне! Иди к той, которая в отеле
тебя ждала! Думал, я ничего не видела? Хорошо по-
гулял? Не удалось убить нас? Выжили! Назло тебе
и твоим подружкам!
Он стиснул зубы, наклонился, поднял меня с ма-
лышкой на руки и понес к автомобилю.
— Уберите его от меня!
Муж скривился, как от зубной боли. Рядом садят-
ся Ахмед и Фатима. В полном молчании ребята от-
правляются в автобус.
Машина с затемненными стеклами следует за
нами, я знаю, кто в ней.
В номер вошли ребята, понимая, что мы будем
ссориться, и решили вмешаться. Продукты достали
из холодильника, накрыли стол. Фуршет! Предатель
молчит. Притворяется!
Дочка проснулась и открыла свои зеленые глазки,
поражая всех.
— Как она похожа на тебя, Гюль, — только шепот
ребят и восхищение.
Амир протянул руки:
— Дай, пожалуйста, подержать Асму!
Картина трогательная, я бы сказала, трагическая:
так даже милостыню не просят! Так просят помило-
вать. Вспомнила сон: ангел положил Библию на ковер
рядом с ведром молока, которое принес Иисус. Побе-
жали слезы по щекам, и я позволила взять дочку. Та-
ким счастливым он был во время нашей свадьбы.
— Доченька! Доченька моя, — склоняясь к ма-
лышке, говорит ей слова любви, — спасибо, люби-
мая, за дочку! Все лучшее ты принесла в мою жизнь!
Виноват перед тобой, слова «прости» будет мало, так
раскаиваюсь, поверь еще раз!
Ничего не отвечаю, не верю потому что!
Малышка захныкала, сажусь ее кормить в спаль-
не. Он стоит передо мной на коленях и наблюдает.
Слышно, как ребята покидают номер. Асма засыпает.
Зову Фатиму.
— Ребята освободили для нее соседний номер,
чтобы мы помирились.
Он обнимает мои ноги.
— Соскучился безумно! Больше не могу! Гюль!
Моя девочка!
— Все ты врешь! Это от любви ко мне ты развлека-
ешься с другими? От большой любви нас с дочкой
чуть не погубил? Не прощу! Ненавижу тебя! За все,
что ты сделал!
— Прости, поверь, любимая!
Мы почти дрались: замахиваюсь на него, царапаю,
треплю за волосы.
— Я тебе покажу, — разъяренно хватаю ремень от
брюк и с размаху бью Амира по спине раз, второй,
еще, еще, еще, — это тебе за дочку, за ее страдания, за
мучения, за капельницы и аппараты, за ее слезы! —
Остановилась, когда увидела выступившую кровь на
его спине, бросила ремень. — А за себя отплачу
позже, все припомню! Предупреждала, случится
второй раз измена, считай, что поставил крест на
нашей семье! Развод обеспечен! Выметайся отсюда!
Амир стоял на коленях, склонив голову, ни звука
не проронил. Только произнесла, что отплачу за себя
и про развод, вскочил на ноги, схватил меня и стал
трясти.
— Не будет этого! Ты принадлежишь мне! Кля-
нусь, никогда не пойду к другой! Если посмеешь со-
вершить то, чем пригрозила, убью тебя и себя! По-
тому что не могу без тебя жить! Люблю тебя! Моя
Гюль, моя девочка! Прости, — и заплакал.
Плакала и я, понимая, что его слова лживые.
Звоню Фатиме, требую прийти ко мне в номер.
Он в недоумении поднимает брови:
— Зачем ее зовешь?
— А ты считаешь, останусь с тобой?
— Ты моя жена! Ты обязана быть со мной!
— Ты много чего обязан делать, а врешь на каж-
дом шагу!
Фатима постучалась, он ее не впустил.
Дочка заплакала. Я бросилась к ней, Амир прегра-
дил мне путь.
— Не пущу к Асме, пока ни простишь меня!
— Не шантажируй, она пережила страшное рож-
дение, серьезное лечение, и снова ей плакать!
— Она плачет из-за твоего упрямства!
— Ты страшный человек!
Выбегаю в коридор, зову на помощь. На мой крик
спешат ребята и Фатима, испуганно спрашивают,
что происходит. А малышка плачет, у меня чуть ни
истерика.
— Он не пускает к Асме, не дает ее мне, — реву,
руки дрожат.
Ахмед ворвался в номер. Амир улыбается, стоя на
пороге комнаты.
— Пока не простит меня, к дочке не пущу, ей не
жалко, что ребенок плачет.
— Прекрати издеваться! — господин Усман замах-
нулся кулаком на горе-отца.
Забираю дочку и ухожу в соседний номер.
Ребята остались разбираться с мучителем, руга-
лись.
Асма успокоилась, я перестала плакать. Какой
опасный человек ее отец!
Прошел еще день. Мы не покидали номера, еду
нам приносили ребята, прогулки с Асмой ограничи-
вались площадью балкона.
Из соседнего номера время от времени доносилась
ругань, видимо, воспитательные меры не действова-
ли. Я не вмешивалась в разборки, надеясь, что ребя-
та проучат его как следует.
А на следующий день необходимо было показать
малышку врачу. Ахмед сопровождал нас. Неожидан-
но в коридор вышел Амир, видок у него жалкий.
— Поеду с вами, обижать не буду, обещаю. Прости
меня, доченька, и ты, Гюль, прости, — он склонился
к Асме, поцеловал ее, заглянул в мои глаза.
Ничего не ответили ни я, ни Ахмед, и он пошел за
нами следом.
Врач сочувственно качала головой, читая анализы
и выписку из госпиталя, копию докладной из поли-
ции, поздравляла, что мне и врачам удалось вырвать
ребенка у смерти, наставляла, чтобы мы берегли ее,
как хрустальный сосуд.
Только я знаю, какие страдания испытала моя до-
ченька, потому и слезы бегут от счастья, что она
жива.
После слов врача Ахмед стиснул зубы, сжал кула-
ки, выстрелив злыми глазами в нашего мучителя.
Амир слушал, и его глаза наполнялись слезами.
Осознал ли, к чему приводят его поступки?
Он пытался получить прощение, я не сдавалась;
сама мысль оказаться с ним рядом вызывала отвра-
щение, любая попытка приласкать меня встречала
отпор. И общение с ребенком ему позволено в при-
сутствии ребят, потом мы возвращались в номер
к Фатиме. Ребята смотрели на меня совсем иначе
после «расправы» над Амиром и охраняли от его
возможных «завихрений».
Вернулись, наконец, домой. Дети прибежали по-
смотреть на сестренку. Конечно, папа показал себя
тем заботливым и нормальным человеком, каким
был всегда. Каждый ребенок спешил что-то расска-
зать, только и слышно: папа, папа. Я смягчилась, он
взял дочку на руки, от счастья в его глазах засверка-
ли слезы. Поцеловал меня в висок и радостно
засмеялся.
Но кормить малышку иду в детскую, приготов-
ленную для нее. Амир вскипел от возмущения, что
я прошла мимо нашей комнаты. Стрелял глазами,
молчаливо сидя рядом в ожидании, когда ребенок
насытится и уснет. Я не торопилась уложить Асму
в колыбельку, целовала ее маленькие пальчики, шеп-
тала молитву, словно дыханием своим отдавала ей
силу: пусть живет долго-долго.
— Прости, Гюль, я так виноват перед тобой! Что
сделать, чтобы ты не отворачивалась? Поверь, я лю-
блю тебя!
— Ты сам поставил точку в наших отношениях.
Я пережила гибель родителей, предательство Рафаэ-
ля, страшное рождение Асмы, переживу и это. Иди
к себе в комнату, мне нужен отдых, доверить дочку
не могу никому.
— Не гони! Раскаиваюсь, как слепой, соблазняюсь
на других, — он пытался обнять, но взмах моей руки
указывал на дверь.
— Сходи к окулисту, он поправит тебе зрение,
чтобы ты не путал жену с подружками. Выйди! Мне
твое присутствие противно!
Он вылетел пулей, разозлившись. Но вскоре вер-
нулся, снова надоедая признаниями. Наконец, мое
терпение лопнуло
— Пошел вон! Нет любви! Умерла!
Он притащил раскладное кресло и спал на нем,
терпеливо надоедая мне несколько дней.
— Как я без тебя, — шептал Амир, обжигая дыха-
нием, пытаясь заключить в объятия, как в клетку,
возбуждая страстью. Он был бы другим человеком,
если бы отступил! Мое сердце мечется между нена-
вистью и любовью, нет решения вопроса, нет ответа
на него, невозможно устоять или вырваться. Мои
слезы горьки: снова сдаюсь. Надолго ли?

Звезда по имени Счастье.
Роман.
Том 3
ГЛАВА 4
Но, спустя всего два месяца после страшного рож-
дения Асмы он собирается в мужской ночной клуб.
— Неужели гулять? — Мой взгляд насмешлив.
Не ответил, вышел из комнаты.
Ну что ж, война началась! Поход налево? Пойдем
налево! Вызываю такси. Быстро облачаюсь в костюм
тореадора, сшитый для сцены, красивый, годится
для моих «боевых» действий! Спускаюсь в гостиную.
Ребята ожидают друг друга.
— Ты куда? — Ахмед растерялся от моего неожи-
данного появления, прочесывает пальцами шевелю-
ру. — Амир уехал.
— Счастливой ему дороги!
И пока он кричит в телефон, что я решила пойти
в ночной клуб, стремительно иду к воротам. Плюха-
юсь на сиденье такси, взревев мотором, оно срывает-
ся с места.
В зеркале заднего вида отражается картина пого-
ни: кто-то успевает завести машину, в нее запрыги-
вают ребята, авто стартует с диким ревом. Гонки
с преследованием!
Водитель понял, что происходит.
— Убегаем? Или дадим возможность нас поймать?
— Ну, уж нет! Убегаем! Мой дом — моя тюрьма!
Вы не пробовали так жить?
— Сочувствую! Тогда пристегнитесь!
Таксист маневрировал виртуозно, словно играл на
скрипке! То влево свернет, то вправо, то в обратном
направлении. Зато ребята потеряли нас из виду,
и мы, не скрываясь, ехали по небольшим улочкам
и совсем не в ту сторону, куда обычно едут в ночной
клуб для мужчин.
Телефон непрерывно подает сигнал вызова, я не
отвечаю — это Амир. Пусть дергается! Теперь ему
спокойной жизни не обещаю, обеспечу адреналином
по «самое» некуда!
Таксист интересуется, куда хочу попасть: в ночной
клуб или куда-нибудь еще. Подумала, уж не позво-
нить ли мне Ахмаду, но решила поехать в клуб сама.
Или в ресторан? Черт возьми, совсем не в курсе по-
добных вылазок. Мои развлечения — это сцена.
— А куда можно пойти, чтобы не нарваться на со-
мнительных посетителей? Все же хочется безопас-
ности и приличного общества.
Таксист засмеялся:
— Тогда вам нужен сопровождающий! Одной луч-
ше не гулять! Хотите, отвезу в ресторан к своему
брату? Он позаботится, чтобы вас никто не обидел.
Потанцуете, или просто посидите за столиком.
— Согласна! А потом вы отвезете меня домой,
если не обнаружат преследователи.
Водитель привез в ресторан среднего разряда.
К нам подошел мужчина, похожий на таксиста. Мы
вошли, он усадил меня за столик недалеко от бара,
пообещав присматривать.
Зал небольшой, обставлен неплохо. Посетителей
много. На меня обратили внимание, думаю, из-за
моего экзотического костюма.
Заказала кофе. Мысль тревожно сверлит: водитель
найдет моего мужа и сообщит, где я. Надо срочно по-
кинуть заведение. Звоню Ахмаду. Интересно, отве-
тил тут же, словно ждал моего звонка.
— Слушаю тебя, малышка! Сэлма сообщила, что
ты объявила войну своему мужу. Ты где?
— Ах, вот оно что! Сижу в ресторане, но с удо-
вольствием его покину.
— Не уходи! Сейчас приеду!
Жду. Телефон не успокаивается, Амир трезвонит.
Обойдешься! Пусть тебе сегодня будет весело! Бегай!
Ищи!
Через десять минут перезваниваю Ахмаду, он ве-
лит оставаться за столиком. Мое терпение иссякает,
вторая чашка кофе опустела, нервы на пределе, сей-
час взорвусь.
Появляется Ахмад, протягивает мне руку, бросает
на столик купюру, уводит меня из зала. Усаживает
в автомобиль, садится сам, трогается с места.
— Никогда одна не посещай никаких заведений!
Ты всегда должна быть в сопровождении мужчины!
Я понятно изъясняюсь? — Ахмад остановил машину
возле какого-то дома. Глядя в лобовое стекло, не по-
ворачиваясь в мою сторону, добавил: — Ты из тех
женщин, которых нужно оберегать. Во-первых, ты
красива, очень! Во-вторых, статус не позволяет тебе
находиться в подобной среде, и то, что я люблю тебя,
малышка!
Онемела от его слов. Закрыла глаза, не зная, как
реагировать на откровенное признание, из-под рес-
ниц поползли слезы.
— Береги себя! Не рискуй жизнью! Ты отчаянная
девочка, но ты нужна детям, нужна мне! Почему ты
молчишь? — Ахмад шептал, склонившись к моему
лицу.
Чувствую его горячее дыхание. Распахнула ресни-
цы и увидела его глаза близко-близко.
— Ты не слышишь, как кричит мое сердце!
— Правильно сказала, малышка. Извини!
Ладонью притрагиваюсь к его виску. Он прижи-
мает ее, медленно приближает к своим губам и целу-
ет каждый пальчик.
— Обещай, что не отвернешься от меня после это-
го признания. Пусть оно не станет препятствием
между нами. Не молчи!
Ничего не отвечаю. Касаюсь пальцами его губ, они
откликнулись, прижались к моим губам, нежно осы-
пали поцелуями, захватили их в плен. Я отстрани-
лась и заплакала:
— Прости, Ахмад! Мне больше не к кому обра-
титься за помощью, на этом свете у меня есть дети
и ты, для меня ты единственный надежный человек.
Прежде доверяла своему мужу, но после его измен,
не доверяю. Пока еще жива моя любовь к нему, но
она тает с каждым днем. Вот и сегодня, спустя всего
два месяца после того страшного дня, когда из-за
него чуть ни погибла Асма, он снова отправился
в мужской ночной клуб, он не изменится, у меня за
спиной вступает в связь с другими женщинами, это
до добра не доведет. Я не чувствую себя счастливой.
Мне кто-то присылает фото его предательств! Не
знаю, что делать! И тебя нагружаю проблемами.
Прости!
— Не думай о плохом! Жизнь непредсказуема, как
решит Всевышний, так и будет, — он все еще держит
мою ладонь, другой рукой гладит локоны моих во-
лос, касаясь их губами, — помни, мое предложение
тебе стать моей женой остается в силе, я своего ре-
шения не изменил.
— Я помню! У меня есть муж, он двуликий Янус:
с одной стороны, ангел, с другой, дьявол. У меня
уже семеро детей, и скоро мне исполнится тридцать
лет.
— Твой день рождения надо отметить! Предлагаю
устроить бенефис-шоу по этому случаю, — он воо-
душевленно рассуждает о моем юбилее, — найду
координатора, составим программу, согласуем уча-
стие известных певцов, — Ахмад загорелся идеей
стать главным продюсером проекта, — сделаю все,
чтобы о тебе узнало больше людей, твой талант за-
служивает этого. А сейчас ты хочешь поехать раз-
влечься или домой?
— О нет, домой я не хочу!
— Тогда так: сейчас подъедут мои помощники, на
самом деле, это телохранители, нам нельзя находиться
вместе, твой муж может тебя найти, возникнет скан-
дал. Но одну тебя не оставлю, ты догадаешься, где я.
И привез меня в шикарный клуб-ресторан.
Он расположился в кабинке со шторами и наблю-
дал: малышка в безопасности, и это было основной
его целью, за соседним столиком от Гюль устроились
его телохранители. Пусть развлечется, думал он, де-
вочка нигде не бывает, только дом и выступления на
концертах.
Сегодня он смотрел в ее глаза и готов был утонуть
в них, сойти с ума от счастья, когда целовал ее. Это
была его победа над своей сдержанностью. Сказал ей
о своей любви, но, боясь испугать малышку вспых-
нувшей страстью, сдержался. И пусть она все еще
любит своего мужа, Гюль все равно станет его женой,
это лишь дело времени. В конце концов, она разуве-
рится в муже. Конечно, есть мужчины, изменяющие
своим женам по разным причинам, и только глупец
делает это явно. Жена дается Всевышним, ее надо
беречь, через нее идет продолжение рода. У этого
«звездного» певца много детей, а он так неаккуратен,
все его похождения известны жене. Очень жалко
малышку, она совсем не знает жизни.
В последнее время стала обращать внимание, как
ее муж переглядывается с поклонницами, жестами
предлагает отношения недвусмысленного свойства.
Ничего, девочка прозреет и поймет, кто достоин
любви, кто готов на все, лишь бы она была рядом. Он
придет ей на помощь, покорит ее своим сердцем, раз-
умным отношением к жизни.
В окружении молодежи я развлекалась, словно
в кругу друзей. Оказалось, у меня много поклонниц,
они копируют мои жесты, прическа у некоторых та-
кая же, просят что-нибудь спеть. В жизни меня окру-
жают люди намного старше, лишь младшая сестра
мужа, Хейя, хоть как-то близка к моему возрасту, но
приезжает очень редко, у нее тоже семья, дети...
Амир вошел в клуб и увидел жену: она шла в центр
зала. Он с радостью обнаружил, что на столе одна
чашечка кофе, стакан с водой, на тарелочке шоколад,
даже стул за столиком один. Он сел на ее место и стал
наблюдать. Гюль окружают девушки, мужчины про-
рываются, но ее поклонницы оттесняют их. Любо-
вался женой — она так красива! И гордился, что
рассмотрел в этой девочке настоящую красавицу.
Я вдруг заметила мужа: сидит за моим столиком,
напряженно смотрит. Нашел-таки! Это он умеет! Со-
рвалась на сегодня «левая» вылазка! И ребята с ним.
Немало клубов объехали?
А где-то здесь Ахмад. Он сказал, что мой статус не
позволяет без сопровождения появляться в непре-
зентабельных местах. Я вообще нигде не бываю, раз-
ве что на сцене. Даже сюда надела сценический ко-
стюм тореадора, и он явно нравится окружающим.

Подхожу к своему столику.
— Что ты здесь делаешь? Подружку ищешь? Или
уже нагулялся? — насмешливо смотрю на Амира. —
В следующий раз предупреждай, чтобы не сталкива-
лись в одном месте.
Амир удивленно приподнимает брови:
— Что ты здесь делаешь? Ты должна быть дома.
— С какой стати, — парирую, — лучше развлекусь
с молодыми. Любовь прошла, цветы завяли, стари-
чок, сединой покрываешься!
Мои слова задели, он побелел от злости, сознавая,
что жена бьет по самолюбию! Мстит! Медленно
встал из-за столика, взглянул в глаза Гюль, почув-
ствовал ее запах, подхватил на руки и быстро понес
к выходу.
Окружающие безмолвно смотрели вслед.
Посадил жену в машину, сел за руль, и погнал ав-
томобиль с диким ревом двигателя. Чувствуя, что не
сможет сдержать страсти, затормозил в непримет-
ном темном переулке, выключил двигатель.
— Я покажу, на что способен! Ты знаешь, как
я умею любить! Ты не уснешь в моих объятиях, —
Амир хрипел от возбуждения, срывая с Гюль одежду,
безжалостно превращая в клочья, — зачем говорила
обидные слова?
Он превратился в дикого зверя, доказывая жене
свою состоятельность. И только ее горячее дыхание,
и стоны удовольствия убеждали, что она все еще лю-
бит его, а задевала обидными словами, чтобы под-
дразнить.
— Амир, — шептала Гюль, — о мой бог! О!
Это еще больше возбуждало! Он любил Гюль, го-
рячую и взрывную, отчаянную красавицу, талантли-
вую танцовщицу и просто девочку.
— Любимая! Как ты погоняла меня по городу!
Чуть с ума не сошел, когда Ахмед сообщил, что ты
поехала в ночной клуб! Нельзя ходить в такие заве-
дения без сопровождения, это опасно. Тебя нужно
оберегать.
— Оберегай! А сидеть в заточении не намерена,
так и жизнь пройдет за стенами дома! Ты гуляешь,
и я буду гулять! Обычаи — удобная лазейка, чтобы
развлечься без жены.
Амир смотрел на Гюль с любопытством: покорная
девочка, которой он манипулировал, превратилась
в тигрицу. Ах да, жена по гороскопу львица, царица
зверей. Как он раньше не задумался над этим! Она
его порвет, когда придет время охоты, лучше не тро-
гать, не помилует. Сейчас терпеливо взирает на его
шалости; когда ее «достанет» все это — озвереет, —
размышлял он.
Гюль лежала на опущенном сиденье автомобиля.
Он очень гордился своей женой, страстной, темпера-
ментной, сводящей с ума многих мужчин красивой
фигурой, сексуальными формами, взирающей на по-
клонников с загадочной улыбкой. Вот и ему она
устроила такой адреналин, что он надолго забудет
дорогу к подружкам.
Домой возвращались почти на рассвете. Одежда
Гюль, изорванная в порыве страсти, отправилась
в мусорный бак. Он поднял жену на руки, набросил
на нее свою рубашку и понес в дом.
Один из ребят выглянул в гостиную, желая уз-
нать, помирился Амир с женой или нет, но попя-
тился, увидев, как тот несет на руках обнаженную
жену, слегка прикрытую рубашкой мужа. Значит,
у них все в порядке. А в сумраке гостиной она каза-
лась той мифической красавицей, вышедшей из
пены морской. Как же повезло их другу поймать
свою мечту!
Музыкант вернулся в комнату. Ахмед поднял го-
лову с подушки:
— Что там? Они помирились?
— Какая она красивая! Амир нес Гюль, словно
фарфоровую вазу, его рубашка соскользнула с ее об-
наженного тела. Где себе найти такую жену? Я бы ее
не обижал! Разве от такой посмотришь на другую?
А он гуляет.
— Мне она тоже нравится, — Ахмед сел на крова-
ти, закурил. — Аллах все видит! Когда Гюль плачет,
мне становится больно, словно она моя сестра, за
которую поколотил бы его не раз.
— Боюсь смотреть в ее глаза, когда она танцует
рядом, будто гипнотизирует, и дрожь по телу. Ты
видел ее взгляд? Завораживающий! Мужчины с ума
сходят! Амир был таким же, а потом сработала мно-
голетняя привычка, когда он перебирал поклонниц
оптом и в розницу.
— Это он сейчас не задумывается! Как бы ему до-
рого ни пришлось заплатить за свою беспечность...

Минуты любви непередаваемы! Какие ласковые
руки у него! Как нежны губы! Как горячо тело! Как
он силен, доказывая, что не права, называя его старе-
ющим!
— Признайся, ты помучила меня, чтобы любил
тебя еще крепче? Я люблю, люблю тебя, моя девочка!
— Амир! Мой прекрасный мужчина!
— Девочка моя! Я еще хочу наших с тобой детей!
— Что во мне не так, если тебя тянет к другим?
Оставь меня и найди счастье с другой женщиной! Не
надо будет от нее гулять. И я устрою свою жизнь.
— Не говори так, у меня есть ты, моя любовь, моя
жена, моя Гюль! Никого не ищу! Соблазняюсь на до-
ступность, потом сожалею и боюсь, что бросишь
меня.
— От большой любви ко мне будешь развлекаться
с подружками, а я буду рожать? Хорошо придумал!
— Не буду гулять, клянусь! Привяжи меня!
— Хочешь, чтобы осталась с тобой, не изменяй!
Будешь гулять ты — буду гулять я!
— Не повторяй этих слов! Ты только моя! Никому
тебя не отдам!
Красивые глаза Амира горят огнем страсти, ласка-
ми и сказочными словами он сводит меня с ума. Ах
ты, любовь, сладкая и с горьким привкусом! Что ж,
еще поборюсь!
На следующий день после приключений в ночном
клубе перед концертом прошу исполнить самые тем-
пераментные песни в первом отделении.
— Хорошо, Гюль, будет так, как ты хочешь! —
Амир приподнял брови от удивления, ведь подобная
просьба прозвучала впервые.
И мое платье алого цвета, пронизанное то золотой
искрой, то синей, в танце производило впечатление
мечущегося пламени. Неистовствовал зал, атмосфе-
ра накалялась. Какой-то поклонник встал передо
мной на колени. Продолжаю танец вокруг него, во-
влекаю в танец, улыбаюсь насмешливо, посылаю
воздушный поцелуй, дразню. Господину аплодируют
за смелость!
Ахмад-Хан тоже был на концерте. Таинственно
улыбаясь, положил у моих ног огромный букет бе-
лых роз.
Муж ухмыляется. А я скрываюсь за кулисами, бегу
в гримерку кормить Асму.
Антракт. Никто не заметил, куда я исчезла, Амир,
не найдя меня, бежит на поиски, выхватив нож из
внутреннего кармана жилета. Заметив это, ребята
бросаются следом, понимая намерения. В поисках,
набегавшись по коридорам ресторана, с перекошен-
ным лицом, он распахивает дверь гримерки, подска-
кивает к креслу, взмахивает ножом и застывает
в растерянности.
Кормлю малышку, сидя в кресле, вдруг Фатима
метнулась к стене. Поворачиваю лицо на шум и вижу
Амира с ножом в руке, за его спиной ребята. Мои
глаза округляются.
Он опускается на колени, шепчет счастливым
голосом:
— Гюль кормит дочку, — оправдывается он за свое
поведение, обнимает мои колени, — прости, ты зна-
ешь, как люблю тебя, как схожу по тебе с ума!
— Устала от твоего сумасшествия, — прижимаю
к груди жалобно заплакавшую Асму, вытираю сле-
зы, — будешь рвать на себе волосы, вспоминая, как
мучил меня изменами и подозрениями! Разве это
жизнь? Убей, ну!
— Ты принадлежишь мне, ты только моя!
Тяжело вздыхаю: это бесконечный разговор!
— Время антракта истекло, переоденься, Гюль,
пока исполню песни, под которые ты не танцуешь, —
и выбегает из гримерки.
Да иди ты со своими фокусами! Достал ревностью,
скоро жизнь станет не мила! И отправляюсь домой
с дочкой и няней на такси.
После выступления Амир вернулся домой ужасно
злой, сквозь сон слышу его сердитый голос:
— Мы ее ищем, а она бросила выступление!
Голоса журчат, вплетаясь в мой сон:
— Будешь гоняться с ножом, она бросит тебя!
К психиатру сходи...
Ласковые руки творили чудеса, чтобы пробудить
меня:
— Гюль, девочка моя, ну не спи, ну хватит уже, не
отворачивайся!
— Я уйду в другую комнату!
— Никуда не уйдешь! Ты моя, моя Гюль...

Утром притворяюсь удивленной:
— Ты откуда взялся?
Его словно кипятком окатили:
— Ты что, ничего не помнишь? Мы же занимались
любовью, когда я вернулся!
— Какой любовью? Ты что, выпил? Ничего не
было ночью!
О! Амир взвился от моих слов!
— Ну, держись! Узнаешь, как забывать!
И показал, какой он солдат на поле любви!
Ты еще побегаешь, любовь моя!

Звезда по имени Счастье.
Роман
Том 3
ГЛАВА 5
Ахмад-Хан нашел человека на должность кон-
цертного координатора, иными словами, менеджера
бенефиса, и с первой задачей тот справился, получив
согласие известных исполнителей песен, участвовав-
ших с нами в фестивале, знакомых с творчеством
Амира и моими танцами. В концертном зале-ресто-
ране репетиции пройдут накануне выступлений.
Когда муж услышал о бенефисе в честь моего дня
рождения, чуть не растерзал, образно выражаясь,
что одну никуда не отпустит! А когда узнал имена
сопродюсеров этого дорогого проекта, кто участни-
ки концерта, «закусил удила». Пусть переживает!
И подробности шоу держу в тайне, иначе, не даст
спокойно работать.
На подготовку всего три месяца.
А за день до начала репетиций мы отправились на
коктейль. Настроение супер. Муж весело повторяет
излюбленную фразу:
— Гюль лучше всех! Я сделал правильный выбор,
когда женился на ней!
Ну, кто бы сомневался в твоей любви, преданный
ты мой! И пока я стояла среди наших парней, какая-
то девушка приглашает Амира на танец. Онемевши-
ми губами шепчу:
— Не ходи, прошу тебя!
Музыка заглушила слова, он не услышал крик мо-
его сердца! На что я надеялась? Что он изменится?
Какой взгляд на нее! Они все дальше от нас, почти
скрылись из виду, стало понятно, куда они напра-
вились. Да что ж такое! Его наглость набирает оборо-
ты, и никаких угрызений совести, также продолжает
обманывать! Не сомневаюсь, дамская комната — оче-
редной «приют» для утоления страсти неверного су-
пруга. А я храню верность блудливому псу!
Мое сердце жалобно завыло!
Иду следом, прячась за колоннами. Амир с девуш-
кой скрылись в кабинке. Я приблизилась, услышав
вздохи, изо всех сил разъяренно двинула плечом
дверь, та распахнулась, представив моему взору секс
в экстремальных условиях. Шок для Амира, для его
партнерши. Доказательство измены острым ножом
резануло меня по сердцу.
— Сволочь! Еще пожалеешь об этом! — бросила
в сторону мужа, неожиданно рассмеявшись, и пошла
к выходу.
— Ты пожалеешь об этом! — кричала душа, напол-
няясь болью.
— Ты пожалеешь об этом! — кричали глаза, на-
полняясь слезами. А сердце задохнулось от безыс-
ходности, кричала каждая моя клеточка, мир звенел
вокруг: все кончено! Это не любовь!
Останавливаюсь за колонной, дрожащими паль-
цами нажимаю номер телефона Ахмада:
— Нужна твоя помощь!
— Хорошо, малышка, моя машина у запасного вы-
хода. Сможешь туда пройти?
— Попытаюсь, если будет необходимо, отвлеки,
чтобы никто не шел за мной.
Направляюсь к выходу, но ребята уже высматри-
вают меня. Стою за колонной, поманила гарсона. Он
подошел, держа поднос с закусками.
— Что-либо желаете, госпожа?
— Помоги! Срочно выведи меня незаметно для
окружающих через черный вход! Заплачу сразу,
сколько скажешь, и никто не должен знать об этом!
Если кто спросит, придумай что-нибудь! Моя жизнь
в твоих руках!
Гарсон отлично владел эмоциями, ни один мускул
не дрогнул на его лице, легкая любезная улыбка оста-
валась в уголках губ.
— Хорошо, госпожа! Вы меня попросили прине-
сти стакан воды без газа. Правильно вас понял?
— Да, уважаемый, верно, я осталась ждать тебя
здесь, когда ты вернулся со стаканом воды, меня на
этом месте не оказалось.
— Тогда следуйте за мной чуть поодаль. Жду вас
за той дверью, там коридор, пойдете за мной, деньги
на выходе.
— Согласна!
Гарсон направился к двери. Я же продвигалась от
колонны к колонне, просматривая путь, чтобы не
столкнуться с Амиром и ребятами, горячая нена-
висть к нему сделала мой ум расчетливым, без исте-
рики. Проскользнула в приоткрытую дверь. Гарсон
шел впереди, лишь раз оглянулся, следую ли я за
ним, и двинулся в направлении черного входа. От-
дала деньги, вышла во двор, заставленный баками
и ящиками, за ними через узкий проход проскольз-
нула в переулок, где с включенным двигателем меня
ждал автомобиль Ахмада.
Плюхнулась на сиденье, машина рванула с места,
щелкнули замки, заблокировав двери. Из моей груди
вырвались рыдания, заставив Ахмада остановиться
в каком-то переулке.
— Что случилось? — он гладил меня по голове.
— Я больше этого не выдержу! Все повторяется
снова и снова, прощать бессмысленно! В дамской
комнате с другой женщиной он занимался, сам по-
нимаешь чем. Помоги! Хочу исчезнуть навсегда,
чтобы не видеть его, не слышать голоса, и он не узнал
бы обо мне никогда!
— Это твердое решение? Или, спустя какое-то вре-
мя, простишь его? Если исчезнешь навсегда, то ниче-
го нельзя будет вернуть. Хорошо обо всем подумай,
сможешь ли терпеть измены или расстанешься с ним,
и потом не пожалеешь об этом. Если твое решение
окрепнет, не будет, как в эту минуту, в порыве гнева
и обиды, сделаю все, чтобы ты для него исчезла на-
всегда. Это серьезный шаг, но так ты избавишься от
поисков тебя, от преследования.
— Я прислушаюсь к твоему совету, проверю себя,
смогу ли оставить прежнюю жизнь. Завершу кон-
цертную деятельность, прощаясь своим бенефисом
со всеми, кому нравятся мои танцы и песни. Но уве-
рена, что не передумаю.
Из моих глаз текут слезы: больше не сомневаюсь,
что Амир разлюбил меня, это я барахтаюсь в борьбе
за свои чувства.
— Малышка! Мне бы хотелось защитить тебя от
всех бед!
От этих слов заревела еще сильнее, закрыв лицо
руками.
— Как я устала от такой жизни! Дети держат меня,
а любовь причиняет страдания.
Ахмад отстранил мои руки от лица и стал цело-
вать.
— Малышка! Не плачь, прошу тебя, детка, Все-
вышний слышит тебя, он знает твои беды, он помо-
жет во всем, и меня он привел к тебе, чтобы я берег
тебя, стал твоей защитой, твоей опорой. Обещай
помнить мои слова, мои губы, ласкающие твое пре-
красное лицо. Я люблю тебя, малышка, слышишь!
Очень люблю! Отпускаю только потому, что все
должно завершиться естественным образом. Ты
сама поймешь, когда это случится.
Словно солнечные лучи, меня согревали слова
Ахмада:
— Прости, я сдерживаюсь, пока еще ты чужая
жена. Нет таких бед, чтобы отнять тебя у жизни, от-
нять у любви! Ничего не бойся! Я рядом, я с тобой,
как и моя любовь. Ты моя королева, малышка, ты
королева! Отвезу тебя домой, сообщи, нужно быть
готовым к твоему решению.
Он отстранился и погнал автомобиль по пустын-
ным улицам. Позвонил Сэлме, чтобы она встретила
меня и уложила спать.
Подкатил к воротам, поцеловал на прощанье.
Вышла из авто и сразу попала в руки Сэлмы.
Ахмад умчался прочь.
— Сэлма, срочно перенеси мои вещи в свободную
комнату. И принеси чай!
Поднимаюсь в спальню. Сейчас я покину ее, здесь
все пропитано нашей любовью, но она умерла. На
время поселюсь в другой комнате, проверю себя,
смогу ли расстаться с ним. Ахмад прав, надо быть
твердо уверенной, что через некоторое время не
сдамся и не прощу своего мучителя снова.
Сэлма открыла комнату, замкнутую из-за нена-
добности, принесла чай.
Мысли в порядок не выстраиваются: то мне хочет-
ся бежать из этого дома, чтобы не встречаться с Ами-
ром даже взглядом, то приказываю себе не горячить-
ся и обдумать все тщательно. Вспыхнула мысль,
где-то читала: месть должна быть холодной, осмыс-
ленной. Да-да, именно так! Ради чего я терплю все
это? Дети замечают, что мама часто плачет. Надо по-
ложить этому конец!
Сэлма тронула меня за руку:
— Госпожа, во двор въезжают автомобили.
— Скажешь, я просила не беспокоить.
Замыкаюсь и ложусь на кровать. Даже не имею
права подумать, что сейчас так было бы хорошо уме-
реть, ответственность за детей не позволяет мне та-
ких мыслей. Я должна решить задачу дальнейшей
жизни, хватит «наслаждаться» страданиями! Мысли
оставлю на завтра, думать надо холодной головой,
сейчас у меня только одна задача — заснуть, впереди
репетиции и бенефис.
Слышен топот, голоса, как поднимается по ступе-
ням Амир, как испуганно кричит:
— Где моя жена? Ты сказала, что она дома!
— Госпожа приказала открыть свободную комна-
ту и перенести туда ее вещи. Она выпила чай, при-
няла лекарство и легла спать.
Он приблизился к двери, дернул за ручку.
— Гюль, открой!
— Пошел вон! Не желаю тебя видеть!
— Открой, иначе сломаю дверь!
— Я вызову полицию! Оставь меня в покое!
— Открой, я сказал, открой!
— Господин, дети проснутся, — Сэлма тихо про-
сила не шуметь.
— Не откроешь, буду спать под дверью!
Ничего не отвечаю, заглушаю рыдания, накрыв-
шись подушкой.
Слышу, как он велит Сэлме принести белье, сам
тащит раскладное кресло к двери и ложится спать.
Значит, мне не выйти из комнаты. Какой-то
кошмар!
После снотворного забываюсь...
Утро началось с того, что муж начал царапаться
в дверь:
— Гюль, открой! Я соскучился! Ну прости ты
меня! Что ты так переживаешь, никто меня не уве-
дет, я люблю тебя!
Ну не сволочь ли! Страсть у него проснулась! Прав
Ахмад, когда советовал проверить себя, готова ли
я отказаться от Амира. Лежу и глотаю слезы. Он сме-
ется надо мной: что тебе жалко, что он разок, другой,
сотый раз «подружит», лаская других женщин, а по-
том снова «пылает» любовью ко мне. Никаких сил не
хватит, чтобы так жить!
Эмоции в сторону! Надо отработать бенефис. Се-
годня первая репетиция, потом еще день и три дня
выступлений. Люди приехали известные, сама гото-
вилась, билеты проданы. Нет, сейчас нельзя раски-
сать! Ну-ка, Юля, подъем! Родители воспитали в тебе
ответственность за взятые обязательства. Ты еще
покажешь Амиру, почем фунт лиха!
Рафаэль тоже тебя предал, потом жалел об этом!
Они не стоят твоих слез! Надень улыбку на лицо!
Смеется тот, кто смеется последним! Пусть узнает
верность слов: что имеем, не храним, потерявши,
плачем. Подашь ему месть холодной!
Встаю под душ. Надо распеться, а то голос «даст
трещину»! Подготовка к бенефису заставила хорошо
потрудиться. Забыть на время свою боль, заполнить
каждую минуту работой.
Выхожу из ванной в бодром расположении духа:
отойди, моя печаль, сейчас не до тебя! Привожу себя
в боевую готовность к длительным репетициям. Не
хмурься, улыбочку веселее! Какие исполнители при-
едут для выступлений в бенефисе! Амир еще пожа-
леет о содеянном! Нет, не думать об этом сейчас!
Макияж, платье и настроение должны говорить,
что я королева! Прав Ахмад, я слишком сдала пози-
ции. А ну-ка, вперед!
Открываю дверь и с презрительной улыбкой смо-
трю на Амира, иду мимо, он хватает за руку.
— Гюль, прости меня! Ну, пожалуйста!
— Больше мне делать нечего, как интересоваться
тобой! У меня сегодня много работы, если не забыл.
Ты уже преподнес мне дорогой подарок ко дню рож-
дения, но это не значит, что мой бенефис отменяется,
его готовили много людей. А за подарок спасибо!
Я сняла «розовые» очки и увидела тебя в истинном
свете!
Иду в комнату к детям, Амир сзади бормочет
какую-то ахинею. Мне неинтересно слушать его
оправдания! Отстал, после сна в кресле возле двери
выглядит помятым.
Обращаюсь к Сонечке Ивановне:
— Мама, подготовьте вещи свои и детей, и чтобы
никто не знал, подробности потом.
Она смотрит на меня полными слез глазами.
— Это серьезное решение, Юленька?
— Я хорошо подумала. Сейчас много работы, но
мы уедем.
Спускаюсь в гостиную. Господин Усман и ребята
уже за столом. Никто не прочтет моих мыслей! Они
покрывают похождения Амира, ну и флаг им в руки!
Уж нагуляются!
— Добрый день всем! Приятного аппетита, —
произношу я.
В этот момент звонит координатор.
— Госпожа Гюль! Время сбора, как договорились?
Прибывшие участники интересуются.
— Время остается прежним, — повернулась к си-
девшим за столом ребятам, — еще успею выпить кофе.
— Ты совершенно не принимаешь нашей помощи,
все держишь в тайне, — господин Усман укоризнен-
но качает головой.
— Оцените, что из меня получилось! В программу
второго отделения внесите все, что считаете необхо-
димым, заранее соглашаюсь с вами.
— Никто не сомневается в твоих творческих успе-
хах, а как мама и жена ты великолепна.
— Да-да, дорогой, меня променяли на всяких раз-
ных! Говорите о делах, не надо портить мне рабочий
день!
Все уткнулись в свои тарелки, понимая, мне и без
их реплик горько.
Раздался сигнал подъехавшего за мной автомоби-
ля. Выпархиваю из-за стола и машу всем «пока».
— Ты куда без Амира? — раздалось вслед.
Не удостаиваю их ответом. За мной выскочил Ах-
мед.
— Гюль, подожди, я с тобой! Нельзя одной ехать!
— Это почему? Гулящий муж не велит? Ненавижу
его, понятно? Пусть не приближается ко мне! Кончи-
лась прежняя жизнь! Никто не смеет унижать меня
подобным образом! Пусть не мешает мне работать,
если уж, не дает счастливо жить!
Ахмед в растерянности остановился возле ворот.
Я села в автомобиль, и водитель рванул с места.
На повороте заметила, как за ворота выскочил
муж, размахивая руками.
Приглашенные к участию исполнители со свои-
ми музыкантами подъезжают к ресторану. Некото-
рые прибудут вечером, в том числе и мои друзья из
Москвы: Арташес, Дживан, музыканты и танцоры.
Говорили, что Рафаэль собирается прилететь, что-
бы поздравить меня с днем рождения и исполнить
свои песни, увидеть детей. Увы, они не помнят его,
знают Амира своим отцом, и его скоро потеряют!
Сколько приглашений на гастроли! Карьера летит
в прах, все мои труды последних лет! Прощание со
сценой будет красочным, и только позже многие
узнают, что больше нет той, которая всех радовала
песнями и танцами, заставляла взрываться зал
аплодисментами.
Но душевное спокойствие матери главнее! Как
смогу воспитывать детей, если никак не выберусь из
слез? Разве у несчастливой матери могут дети стать
счастливыми? Нет-нет, так жить нельзя!
Многие женщины ради детей несут крест жерт-
венности. Что мешает отказаться от привычных
стереотипов, изменить жизнь к лучшему? Не думать
сейчас об этом, иначе сорву репетицию, а это позор,
нужно держать себя в руках!
Амир появился в концертном зале, демонстрируя
любовь ко мне, которая чуть не из ушей его выпры-
гивает!
— Гюль, прости, я не прав, прости еще раз, — смо-
трит, словно ангел, только крыльев не хватает.
— Ах, как трогательно! Сейчас расплачусь от тво-
ей болтовни! Развод тебе обеспечен, теперь хоть за-
гуляйся!
— Давай помиримся! Никто мне не нужен, кроме
тебя, и развода не будет!
Скользнула по нему брезгливым взглядом и ушла
на сцену. Он напрягся, показывая обиду, мол, неува-
жительно отнеслась к его величеству мужу. Ах, боже
мой, не пала ниц перед секссимволом, звездой все-
ленского масштаба!
Так, Юля, прекращай отвлекаться! Обрети свобо-
ду от заблуждений, сковывающих твое сердце
и душу! Не хватало снова поверить!
Рабочий процесс начался. Координатор и ведущий
программу концерта, провел переговоры с пригла-
шенными к участию артистами, а теперь проверяет
отработку каждого номера программы с теми участ-
никами, кто не заставил себя ждать. Даже есть ин-
дийский исполнитель, по просьбе Ахмада я выучила
одну песню на хинди, отказаться не могла, ведь он
главный продюсер моего шоу.
Каждому исполнителю по регламенту отведено
время на две песни, второе отделение почти полно-
стью отдано Амиру, с ним у меня основной реперту-
ар. Это и мастер-класс, он авторитет во всем, что ка-
сается исполнения песен. Надо отдать ему должное,
голос его неповторим, он заслужил свою территорию
слушателей. Его программа выступления — нарабо-
танный материал, с закрытыми глазами не даст про-
машки.
А меня разрывают слезы: понимаю, благодаря его
настойчивости я стала танцовщицей и певицей с из-
вестным именем. Смогу ли отрешиться от этого?
Или так и останусь благодарной, а потому прощаю-
щей все?
Ему импонирует, что жена, его протеже, очаровала
всех голосом, ее награждают комплиментами, ею
восхищаются. На людях он играет роль любящего
мужа отменно! Разве кто скажет, глядя на нас, что
счастье превратилось в блеф чистейшей воды? Если
бы не его тяга к похождениям! Снова надеюсь? На
что? На чудо? Мне больно, я не переболела любовью
к мужу. И он это чувствует.
Молнией сверкнула мысль: Амир любит добивать-
ся, завоевывать, а не любоваться верностью. Как
я раньше не подумала об этом! Надо притвориться,
что меня пытается увлечь кто-то, неважно кто. И в
этом просто нет проблемы! Сначала появился певец,
тоже божьей милостью талант, тоже звезда мирового
уровня. А уж выходец из страны любви и обаяния
знает, как приворожить! Но мне важен процесс
обольщения меня, факт, что это происходит. Вот уж
я посмеялась, когда увидела мужа прежним: словно
огонь зажег ему одно место — метался между мной
и знойным итальянцем, курсировал, как военный
корабль! Переодеться бегу — он как приклеенный.
Не мешай, говорю!
— Да, чтобы ты изменила мне! Он же ни перед чем
не остановится, на потолке тебя поймает.
— Надо попробовать, на потолке я еще не была! —
и смеюсь язвительно.
Он чуть не подавился слюной!
— Не смей так шутить!
— Почему шутить? С тебя пример беру! Интерес-
но подружить с поклонником! Меня ведь никто не
уведет, все равно твоей останусь! — отвечаю его же
словами. — Ну, извинюсь, как это делаешь ты с за-
видной регулярностью.
— Я зарежу тебя! Зачем это говоришь?
— А зарежь! Нож принес? За мной ведь должок!
И он на сегодняшний день только растет! Не притво-
ряйся, что меня любишь! Не будь эгоистом, дай раз-
влечься! Что, кипятком исходишь? Тоже мне еще
борец за верность!
А исполнитель так старался меня обаять, так уж
флиртовал, что муж не выдержал, прервал репетицию:
— Если и дальше так пойдет, он изнасилует тебя
прямо на сцене!
— А почему нет? Ты в дамской комнате обихажи-
ваешь своих подружек, а мне тут будет удобно! —
и ушла репетировать. Пусть мечется! Стал на тропу
войны, пусть ее получит!
Итальянец еще тот дамский угодник, виртуозно
проявляет чудеса обаяния, завораживает томными
взглядами, тает от умиления. Ай да кавалер подвер-
нулся! Здорово! Встряхнулся Амир от самолюбова-
ния, растерялся, не зная, что предпринять, чтобы
жена вновь стала покорной овечкой, демонстрирую-
щей преданность, и не дразнила! Вот и скачет вокруг
меня как кузнечик, потом устроился в кресле возле
кулис и замер в напряженной позе наблюдателя. За-
просто возникнет драка!
Но самое интересное было дальше: прилетели мои
друзья из Москвы, приехали в ресторан прямо из аэ-
ропорта. Дело в том, что я намерена устроить их на
время концертов у нас дома.
Но еще более шокирующее событие было в том, что
с ними прилетел Рафаэль. Когда они все вместе вош-
ли в зал, Амир схватился за сердце. Я впервые уви-
дела Рафи после развода. Он бросился ко мне, опере-
жая Дживана и Арташеса. Не в силах сдержать себя,
заревела. Рафаэль обнял меня, гладя мои волосы,
целует без слов, и вздох вырвался, словно боль прон-
зила его тело. А мое сердце отбивало жалобу: зачем
ты меня тогда обвинил, зачем потребовал развода,
зачем мы расстались? Мы стояли, обнявшись креп-
ко-крепко, хотелось пожаловаться, рассказать, что
происходит в моей жизни.
Артак прижал мои ладони к своему лицу:
— Как я рад тебя видеть! Ты прекрасна, как пре-
жде! Тебя просили поцеловать мама и Ануш, — он
целовал меня в висок, как тогда, в подъезде.
Дживан погладил мои волосы:
— Ай, какая шикарная женщина! И все краше
и краше! Жаль, что я с тобой познакомился позже,
чем с твоей подружкой! Со мной ты была бы самой
счастливой на свете! Глаза у тебя уставшие. Не вы-
сыпаешься? Или плачешь часто?
Меня чуть не передернуло от его слов. Он видит
то, что я скрываю, и боюсь, выложу все тут же.
— Ты прав, времени не хватает на отдых! В бли-
жайшие дни не отоспаться!
Амир остолбенел от происходящего: к его непри-
касаемой жене не только прикасаются, но и обнима-
ют, и целуют! Да еще и бывший муж! И друзья-муж-
чины! На глазах у прибывших участников шоу!
— Что тут происходит? Мою жену нельзя тро-
гать!
— Да ты не кипятись, — Дживан дружелюбно об-
нялся с моим мужем, — мы давно не виделись, со-
скучились, она нам как родственница. Арташес, ко-
нечно, всегда ее любил, но ничего плохого не имеет
в виду. А Рафаэль больше, чем родственник, они ро-
дители. Оставь свою ревность!
Амир хмурился, но за руку здоровался. На Рафаэ-
ля зыркнул и отвернулся.
Участники концерта стали знакомиться друг
с другом. Итальянец вообще общительный парень,
со всеми как друг и почти как брат, а под шумок и ко
мне подобрался, заглядывая в глаза.
— Предлагаю составить совместный гастрольный
тур вокруг света! Отдам тебе свои песни лишь за
счастье видеть такую красавицу в своей программе!
Ой, когда-то я уже слышала подобные речи! Еще
один заманивает в свои сети! Размечтался! Так я и
поверила! Все на один манер!
Амир оказался рядом и дико взревел:
— Это моя жена! Она ездит только со мной, —
и ухватил меня за руку, — чтобы никто больше не
прикасался к ней, зарежу любого! Еще кто притро-
нется, увезу ее домой!
Рафаэль пришел на выручку, чтобы разрядить ат-
мосферу:
— Нашу девочку руками не трогать! Она прекрас-
на, будем ею любоваться! Сегодня мы закатим ужин
за встречу!
Гости согласились. А я злилась, намереваясь дома
устроить Амиру «побоище».
Еще одна его головная боль — это главный продю-
сер бенефис-шоу. Но за руку с ним, словно тот ему
друг.
Мы с Ахмадом отходим чуть в сторону.
— Как ты, малышка, себя чувствуешь? Выдер-
жишь?
— Не беспокойся, выдержу! Ты знаешь мою боль.
— Не думай об этом! Жизнь все расставит на свои
места. Это твои родственники? — неожиданно спро-
сил он о моих гостях.
— Дальние. Хорошие люди, — не буду же я объяс-
нять, кто они мне.
Амир позвал меня:
— Не говори, что у нас происходит! Клянусь, это
было в последний раз!
Меня просто взорвало от злости:
— Испугался? А мне нечего скрывать! Пусть узна-
ют о твоих изменах! Устраиваешь спектакль любви
и ревности? Лицемер!
— Прекрати, я сказал! — Он хотел бы все скрыть.
— Подружкам приказывай! Ты слишком много зла
причинил! Забыл, как родилась Асма? — У меня вы-
ступили слезы.
Репетиция завершилась, не дойдя до финала из-за
отсутствия некоторых участников.
Общий обеденный стол накрыт здесь же. Все рас-
слабились, начались разговоры, тосты.
Пообщавшись со своими друзьями, ушла в дам-
скую комнату. Остановилась перед зеркалом: чем
я хуже тех, на кого соблазняется муж? Почему он
время от времени не пропускает мимо себя какую-
нибудь «юбку», выдаст «лав» и снова бежит ко мне,
к детям? Это хобби такое? Или доказывает, что мо-
жет позволить себе вольности? Он, конечно, краса-
вец, от его взгляда и сейчас дрожь по телу, даже спу-
стя столько лет после нашего знакомства. А как он
влюбился в меня! Ну зачем я согласилась выйти за
него замуж! Ведь знала, он перебрал много женщин,
вряд ли будет верным. Но ведь берег! Сам организо-
вал нашу свадьбу сразу после моего развода, хотя
понимал, я не была в него влюблена, у меня двое де-
тей, но хотел видеть меня своей женой, матерью
своих детей. А я поверила и сама не заметила, как
попалась в сети любви.
Послышались крики. Распахнулась дверь, грох-
нулась о стену. Глаза у меня расширились от неожи-
данности: на пороге муж с ножом. Следом за ним
наши ребята, Рафаэль, Дживан, Арташес, участники
репетиции. Все заметили, что он выхватил нож из
внутреннего кармана жилета, и побежали следом за
ним. По своему опыту Амир решил, что в дамскую
комнату идут не только по естественной надобно-
сти? Ну как же, он в этом деле знаток! Господи, ка-
кой позор! Закрыла лицо руками, горящее, как от
ожога.
— Ты что делаешь? Свихнулся от ревности? — Ра-
фаэль орал на Амира и тряс его за ворот рубашки.
— Не твое дело! Она моя! Моя! Никому ее не от-
дам! Да, ревную! Зарежу каждого, кто посмеет к ней
прикоснуться! — Вырвался, приподнял меня, при-
жал к себе и понес к выходу.
Вцепилась в его шевелюру, но он держит меня
крепко.
Присутствующие расступились.
Только мы оказались в машине, стала хлестать его
по щекам, драться и кусаться.
— Пошел вон! Ненавижу тебя!
Он защищался, извинялся, клялся. А потом рванул
автомобиль, мотор зарычал, взвизгивая металлом.
Гонит на дикой скорости, не разбирая дороги, то на-
тыкаясь на бордюр, то с жуткими звуками проскаки-
вая в сантиметрах от дерева или столба. Нас бросает
из стороны в сторону.
— Останови! Дети дома! Ты убьешь нас!
— Не простишь, умрем вместе!
— Ты сумасшедший! О детях подумай!
Автомобиль чуть не трещит от этого ралли. На до-
рогу не смотрю, реву. Это же невыносимо! Убирайся,
любовь, из моего сердца! Он снова манипулирует,
пытаясь добиться прощения.
Наконец остановил машину. Уронил голову на
руль и тоже заплакал.
— Прости меня, Гюль! Знаю, виноват! У меня было
много девушек до тебя, но я не любил их, презирал за
доступность. Влюбился в тебя, когда женился, был
верен. Улетел на гастроли, ты осталась с близнецами,
и сорвался один раз, потом еще. Но только тебя лю-
блю.
— Мне что, пожалеть тебя? Хватит врать! Рядом
со мной любишь меня, отвернешься — и любишь
другую? Не желаю тебя подбирать после них! Между
нами только дети, а любви нет! Поехали домой, зав-
тра много работы!
— Или простишь меня, или мы умрем!
— А как же дети? О них ты подумал? Хочешь уме-
реть — умирай, а я еду к детям!
— Ты не выйдешь из машины, — Амир снова рва-
нул автомобиль с места, — либо мы будем жить вме-
сте, либо умрем прямо сейчас!
Закрыла глаза, чтобы не видеть, какая опасность
накроет нас. От резкого торможения меня бросало
вперед, назад, едва успела ухватиться за ручку двери.
В ужасе онемела.
Он испуганно рванулся ко мне:
— Ушиблась? Девочка моя, прости, в последний
раз! Бей, как тогда, в отеле! Без тебя не смогу жить, —
шепчет, как заклинание, припал к губам, склоняясь
надо мной, опустил сиденье.
— Говоришь о любви и изменяешь, причиняя
страдания, устала от такой жизни! Выпусти, я хочу
домой, к детям! — сопротивляюсь, отталкиваю.
— Убей меня, если не хочешь простить! — снима-
ет с себя одежду, взгляд его ужасен.
Мысли тревожно стучат в висок: надо бежать от
него, сохранить свою жизнь для детей, иначе я сойду
с ума!
Разорвал мое платье, взял нож, зажал его в моей
ладони, крепко стиснув своей рукой, нож оказался
направленным вертикально вверх, рука прижата им
чуть ниже пупка. Склоняясь к моим губам, шепчет
страшные слова, медленно опускаясь на острие ножа:
— Умру у тебя на груди, глядя в твои глаза, ощу-
щая твои губы, слыша твое сердце.
Его зрачки расширились, чувствую горячую кровь
Амира на своем животе. Кричу диким шепотом:
— Остановись! Убери нож, убери! Не надо кро-
ви, — жуткая нервная дрожь затрясла мое тело.
Он приподнялся и вытащил из-под себя наши
руки с зажатым ножом. Губы его жадно захватили
мои губы. Сумасшедший танец страсти размазывал
нашими телами его стекающую кровь.
— Помни всегда: своей жизнью докажу, как лю-
блю тебя! Мне нужна только ты, моя Гюль! Моя!
Моя, — шепчет свои признания, как безумный, —
пусть моя кровь распишется на твоем теле в любви
на всю жизнь!
Какой-то бред! Такое и в страшном сне не при-
снится! Мой мозг отказывается понимать и зависает:
это зловредные вирусы, выражаясь компьютерным
сленгом, кто прочистит микросхему мозга Амира?
Мне страшно, я в слезах, но целую его рану на живо-
те, кровь долго стекает, не останавливаясь.
— Зачем ты это сделал?
— Видишь, я не боюсь смерти, чтобы доказать
тебе свою любовь, — он счастливо смеется, — ты
любишь, ты испугалась за меня! И я люблю тебя еще
сильнее, моя Гюль!
И никто не видел, как раскачивалась маленькая
лодка любви на суше — автомобиль.
Лишь позже я рассмотрела, что наша машина за-
тормозила перед какой-то стеной, всего несколько
сантиметров подарили нам жизнь...
Вернулись домой ночью. Муж несет меня из ма-
шины, и любовь окутывает нас: моя голова на его
плече, он шепчет ласковые слова.
Ахмед и Дживан в плавках пошли в кухню, чтобы
взять пиво из холодильника. Услышали, что во двор
въехал автомобиль и не стали включать свет, скры-
лись за шторами, наблюдая любопытную картину:
обнаженный Амир несет на руках обнаженную
жену.
Забыв, зачем шли, вернулись в комнату. Дживан
никак не мог заговорить. Наконец пробормотал:
— Они так любят друг друга? Никогда не видел,
чтобы по дому ходили нагишом.
Ахмед пальцами причесывал шевелюру, сам нахо-
дясь под впечатлением:
— Ты лучше молчи об этом! Амир очень любит
жену, иногда уезжает с ней из дома, чтобы никто не
мешал. Видел, какая она красивая? Забудь и никому
не рассказывай, иначе, он голову снесет!
— Да, красивая девочка! А я мог на ней женить-
ся, — Дживан мечтательно закатил глаза, — сам ви-
новат, решительности не хватило, ее подружка меня
прибрала к рукам. А Рафаэль упустил свою жену!
Жалеет, он и со второй женой развелся, говорил, за-
быть не может Юлю, ее именем называл вторую
жену, упрекал, что она, то в одном не такая, то в дру-
гом, и дочку назвал Юлей. Артак тоже в нее влюбил-
ся, — Дживан подмигнул другу, — слышишь, о твоей
красавице что рассказываем? На руках ее носит муж,
совсем без одежды оба, такие страсти!
— Ты не болтай! Это их дело! Я рад, что она
счастлива, — Арташес отвернулся и закрыл глаза.
Он до сих пор не мог забыть эту девочку, влюбив-
шись неожиданно и навсегда. Невесту себе искал,
но такой, как она, не встретил. Он бы тоже носил ее
на руках...

Амир на ночь замкнул дверь нашей комнаты, и ка-
кие мысли ему в голову приходили, неизвестно, но
на утренней разминке в спортзале и бассейне, как
телохранитель. Демонстрирует любовь?
И наши гости, и свои ребята восхищенно наблю-
дают за нами; для одних это интересный факт нашей
жизни, для других — возрождение отношений между
мужем и женой. Только я не верю в такую возмож-
ность, это еще один спектакль Амира перед окружа-
ющими. Как только в нем уживается любящий муж-
чина и предатель?
Арташес, Дживан, двое музыкантов и двое танцо-
ов, приехавших, чтобы на сцене показать красивый
кавказский танец, с интересом осматривают наш
дом. Мы повели их на второй этаж на женскую по-
ловину дома, здесь комнаты наших детей, Сонечки
Ивановны, Тамары. Они очень обрадовались гостям
из Москвы, элементарно соскучившись по тем лю-
дям, с которыми вся жизнь прошла в одном городе.
Малышей тискали в объятиях, восхищались Стэл-
лой и Дэвидом. Тамер, Саид, Омар и Али покорили
всех похожестью на отца. А малышка Асма, которой
всего пять месяцев, поразила гостей маминой внеш-
ностью и папиным цветом глаз.
Арташес все снимал на видео.
— Давайте фотографироваться, когда еще увидим-
ся! Ты, Юля, стала совсем другой!
— Жизнь заставляет учиться многому, управлять
домом и порядком при таком количестве детей, род-
ственников, прислуги.
Амир сиял улыбкой, наблюдая, как гости восхища-
лись детьми, домом и его любимой Гюль. Ему удалось
помириться с женой, пусть даже ценой запугивания,
в отчаянии он ранил себя, зато они вместе.
Утро завершилось звонком координатора:
— Встречаемся в назначенное время?
— Мы выезжаем.
Господин Усман остановился рядом.
— Дочка, правильно сделала, что простила Амира.
— Вы меня идиоткой считаете? Я не простила! Он
сделал все насильно! Это вынужденное отступление,
мне необходимо сохранить свою жизнь ради детей!
Любви давно нет, есть презрение к ненадежному че-
ловеку, нагло обманывающему мать своих детей! Та-
кое не прощают!
Лицо господина Усмана стало мрачным.

Цитата от andreykus (16-02-2015 22:58):

Эмили, роман увлекательный, образный, читать интересно. Ждем продолжения. Вееннего настроения!