Я аморален...

Я аморален, грешен, некрасив,
Но с женшинами не было проблем,
Меня любили, губы закусив
И отдавались, как сдавались в плен.

Я бабник, хулиган, я дебошир,
Всегда я первым затеваю драки,
Как у Есенина— что для меня кумир,
Мою походку знают все собаки…

Я балагур, гуляка, просто шут,
Душа моя открыта нараспашку
И от меня всегда чего-то ждут,
Что я отдам последнюю рубашку.

Не отрекался я, не врал, не предавал,
Не пьянствовал, чтоб падать без сознания,
Я никогда дорог не выбирал,
Шёл от прощения до полного изгнания...

Теперь стою с душой на парапете,
Она мне лезет под рубаху и в грехи,
Всё, что осталось в изгнанном поэте,
То шлюхи-музы, да неспетые стихи,

Пустая тара после опохмелки,
Колода карт разбросанных везде,
Спасибо, Господи, за то, что спас от "белки",
Места все заняты в "Кукушкином гнезде"...

Вздохну, почувствую, прозрею и услышу...

ОНИ...

Каприз...

Кандидат...

Собрался в Думу думать депутатом,
Собрал деньжат по курсу на рубли,
Манда то есть, да надо быть с мандатом,
Чтоб деньги мимо кассы не текли..
И началась компания охмурки -
Для выдвижения все средства хороши.
Не волновало ни кого, что он из дурки,
От куда взял такие барыши?
Здесь главное народ к себе приблизить,
Нагородить им всем чего хотят,
Что лучше б жили мы в социализме-
Лапшу на Уши вешал кандидат…
Народ все хавал, и без кетчупа, и сыра
Глотал изголодавшийся «удав»,
В момент состряпал нового кумира,
От старых лапшерезов подустав…
А он лепил горбатого с трибуны,
Переходя от Пушкина на мат -
Вернем опять колхозы и коммуны,
Вот только стану я народный депутат.
Что сигареты зло и гомосеки
Заполонили думу и бомонд,
А люди слушали тихонечко и ели,
Тянули все, что говорилось себе в рот…
Переварить такое не удастся,
Электорату - Моське,  хоть слону,
Сегодня стало в моде депутатство,
Чтобы иметь по полной всю страну…

Банкир...

Фуршет...

Любовный яд...

Любовь – она всегда с шипами розы,
Цветет вначале ангельский цветок -
Стихи слагает, дальше жизни прозы
Хранят цветка засохший лепесток…

Все поцелуи - сладостные речи
Проходят, лишь коснувшись бытия,
Раздавят непомерным грузом плечи,
Разлив по всем флаконам сплетен яд.

Любовь и ненависть - они одной породы
И друг от друга в нескольких шагах
Живут и есть - властители свободы,
Что вечно воспеваются в стихах…

Любить всегда – великое искусство,
Сравнимо с верой у святого алтаря…
Пускай цветов не вянут наши чувства
И в их шипах бурлит любовный яд…

Не знаю...

Письмо сыну...

Я колючий, как рыба ёрш...

Я ревную...

ЛяМурка...

Правда-ложь...

Я возвращаю прошлому долги,
Блуждал по жизни, как на минном поле.
Мне говорила мама - Ты не лги!
А подрастешь, не лги вдвойне, тем боле.

Ах, мама, мама, ты была права…
Но подскажи, куда девать ту правду?
Я уживаюсь с ней вдвоем едва
И горожу её - где надо и не надо…

Я сам себе твержу, что это жизнь...
Какая к черту жизнь в продажном мире,
Который весь погряз в бездонной лжи,
Наверное, почище жить в сортире?

А правда всё-таки, конечно же нужней,
Пусть ни кому-нибудь, а собственному эго,
Без правды проживать куда страшней,
А с правдой рядом жить не может нега.

Я раздвоился в собственном лице,
Делюсь на то, что лгать необходимо,
Раскладываю мысленно ланцет
И режу, что должно быть разделимо…

Эспрессо...

Любимый этюд...

Синий зонт...

Я такой...

Под ритмы...

Стриптиз