Казалось бы, теперь им друг до друга
И дела нет - собою заняты:
"Да, у него есть новая супруга,
О мировом господстве есть мечты,
И... есть НАСЛЕДНИК! Сын от австриячки.
Крепыш! Гордится им Наполеон.
А у меня? Лишь старых писем пачки?
Спасибо, хоть оставил Мальмезон.
А то сначала выселил в Наварру,
Где холод, сырость и порядка нет,
И средств нет обиходить замок старый.
Всего-то месяц... Словно тыща лет!
Одумался, вернул меня обратно.
Цветущий, милый, тёплый Мальмезон!
Воспоминанья... и они приятны.
Воспоминанья, как волшебный сон".

Она сидела с пачкой старых писем:
"Как раньше часто, много он писал", -
Шла по порядку вереница чисел:
"Как он любил и... мною он дышал.
Писать так можно только самым близким", -
И Жозефина выдавила стон:
"Сейчас не письма, а одни отписки.
В конце не "твой", а лишь "Наполеон".    

И тут вошёл слуга. Смущённо как-то:
"Мадам, он здесь".
                                   Ещё не веря: "Кто?"

"К нему вас выйти просит император".

Вскочила, подхватив рукой подол.
От спешки письма полетели на пол:
"Остынь!"
                 Слуге сказала: "Подбери".

Схватил страх душу волосатой лапой:
"Зачем? О чём с ним буду говорить?"

Лицо своё разгладила руками,
Улыбку не забыв изобразить,
Прошествовала мелкими шагами:
"Со всем я справлюсь. Так тому и быть".  

Увидела его: "Сир, что случилось?"

Вот так вот - "Сир", а не "Наполеон".
Судьбе себя смогла отдать на милость,
Пришла с ней к соглашению сторон.

"Мадам, не бойтесь, ничего плохого,
Всего лишь покидаю я Париж.
Что, впрочем, для Мадам уже не ново.
("Как отстранённо, просто говоришь".)
Вот выбрал время с вами попрощаться.
Сейчас мне предстоит большой поход -
Пришла пора в Россию отправляться.
Я там сорву свой самый лучший плод".

"Зачем?" - она ему хотела крикнуть:
"Последним станет этот твой поход!"

Не крикнула - уже смогла привыкнуть,
Что сделает он всё наоборот.

"Не езди!"
                    Император удивился:
"Ну, что за глупости? Здоровы вы, мадам?"

"Предчувствие дурное...".
                                                Засветился
Взгляд Бонапарта: "Снова Ленорман?"

Пробыв совсем недолго в Мальмезоне,
В Париж вернулся, чтобы завтра в путь.
Из чувств, оставшихся ещё в Наполеоне,
Довлело то, что выявляло суть
Его - уже не мог остановиться,
Не воевать Наполеон не мог.
Перебороть не мог своих амбиций
И те его погнали на восток.

*

"Ну, вот и всё, он перешёл границу.
Зачем ему Россия? Не пойму.
Оттуда ещё нужно возвратиться
Да, начал он последнюю войну.
Считало честолюбие ступени,
Не замечая, что шагает вниз.
Война... Война! Всю жизнь в кровавой пене...
Любовь, ко мне уснувшая, проснись!
А Ленорман его предупреждала.
Не верил ей... И знаю почему:
Я вместе с ним всегда, всех побеждала...
Ко мне стремился... Он привык к тому,
Что сам всегда, один и всё решает!
Всегда, везде, не только на войне.
Сейчас ему моя любовь... мешает?
Мешаю я, скорей, его жене.
Быть может, я сейчас и эгоистка,
Но как его остановить могу?
Пусть в мыслях только и во снах мы близко -
Я рядом с ним... на этом берегу...
Сначала, как с разменною монетой,
ВО ИМЯ ФРАНЦИИ, он поступил со мной,
ДЛЯ БУДУЩЕГО он связался с этой
Принцессой, объявив меня вдовой.
Императрицы Вдовствующей титул
Мне преподнёс он при себе... ЖИВОМ!
Не лучше быть растерзанной, убитой?
Нет, не смогу забыть я о былом.
Забыли мы, что значит жить спокойно -
Сначала революция, потом -
Наполеон, что ищет счастья в войнах...
Нашёл бы, если были бы вдвоём.
Ты потерял со мной свою удачу,
Мой корсиканец в рваных сапогах.
Падением взлет будет твой оплачен,
Орёл имперский! Золотой мой птах!
Ты мёрзнешь там, я иногда здесь плачу.
Им-пе-ри-я! чей неминуем крах.
На что я дни..., на что я годы трачу?
Найду ли утешение в слезах?"

*

Но повороты у судьбы крутые -
Любовница Наполеона здесь,
Приехала Валевская Мария.
И как воспринимать такую весть?
Из Польши та сюда бежала с сыном -
У каждого, конечно, свой резон.
И, чтобы скрасить дней своих рутину,
Зовёт их Жозефина в Мальмезон:
"Она ведь тоже - бывшая! Но всё же
Есть у неё от Бонапарта сын!"

"А мы, Мария с вами так похожи,
И поворот судьбы у нас один".

"Мадам, я понимаю, всё напрасно,
Но так всё внове было для меня.
Любовником был император страстным..."

"Да, не бывает дыма без огня.
Хотела я к нему приехать в Польшу,
Но он меня тогда отговорил...
А слухи... Слухов становилось больше,
И в отношениях ветерок сквозил. 
И оказались вы меня счастливей.
Ваш Александр," - и глубокий вздох:
"Что может быть своих детей красивей?..
Всё было бы иначе... Видит Бог!" -
Слеза скользнула по её реснице:
"Меня простите, что-то не о том.
Хотя... Обеим нам пришлось проститься.
Теперь вот вспоминаем о былом.
Смотрите-ка, он спит. Мы свет притушим".

"Вы, Жозефина, балуете нас.
Так много накупили нам игрушек,
Всё дарите, Мадам, нам, как сейчас".  
 
И сердце рвётся еле слышным стоном:
"Ну почему мне Бог не дал детей?
Всё было бы у нас с Наполеоном..."

"Мария, заходите без затей," -
Сжав сердце в кулаке, себя взяв в руки,
Улыбку Жозефина на лицо
Вернула:
                 "Поболтаем на досуге.
Мы с вами женщины, в конце концов," -
И засмеялась, сбрасывая тяжесть,
Но тут же смех она оборвала,
Прикрыв свой рот рукой:
                                               "Простите! Как же,
Что Александр спит, забыть могла".

*

"Любовь моя - затишье перед бурей?
Мне остаётся только умереть.
Возможно ль это? Ведь все змеи фурий
Пристанище хотели бы иметь
В моём лишь сердце. И наполовину
Уже я существую. Столько слёз.
Покой, надежда... Нет их! Жозефину
Я в сердце по Италии пронёс.
Закон судьбы, который дал мне славу,
Меня заставив с горечью стенать.
Разлуки ежедневно пью отраву,
И каждый день спешу тебя встречать.
Привык бы ко всему, пусть это сложно,
Тебя лишь чтобы больше не ценить.
Но нет, о Боже, это невозможно.
Меня не любишь... Ты должна любить!
Я ненавижу и Париж, и женщин.
Ужасно состояние моё.
Винить тебя? Мне хочется всё меньше.
Сама судьба диктатором встаёт -
Твоё она диктует поведенье.
Очаровательна, прекрасна и нежна -
Орудием ты только, без сомненья,
Стать моего отчаяния должна...".

"Так он писал когда-то из Милана.
Ах, если бы могла я всё вернуть,
Сейчас не бередила бы я рану,
Что даже ночью не даёт уснуть".

"...Готов писать тебе я писем груду,
Лишь думай обо мне, пока я здесь.
Любить тебя всю жизнь одну лишь буду
Я, невзирая на судьбу и честь.
Перечитал сегодня ночью письма,
И даже то, что написала кровью ты.
Не от судьбы, а от любви зависим
К тебе. Любовь к тебе! Мечты, мечты, мечты...
Гражданке Бонапарт".
                                           Лицом уткнулась  
В письмо:
                    "А я счастливее была
Гражданкой..., но со счастьем разминулась
Императрица... Если б родила...  
Ну почему, скажи мне, мы так поздно
С тобою повстречались, Бонапарт?
К судьбе ли отнеслась я несерьёзно?
Из-за МЕНЯ тебе грозит закат?
Как всё могло у нас с тобой сложиться?
Увы, теперь узнать нам не дано.
С тобою стала я императрицей,
Но я тону..., уже так близко дно...".

Весна. Апрель. Наполеон в Париже.
Приехал к Жозефине в Мальмезон.
Она не узнаёт - стал что ли ниже
Её кот в драных сапогах? Ужели он?
В душе её вдруг шевельнулась жалость.
К нему? К себе? И почему же "вдруг"?
От генерала, от того, что в нём осталось?
Да, ничего, и даже взор его потух.
Порою жизнь людей меняет круто -
Был просто неудачник перед ней.
Глядела на него, но почему-то
От этого ей было лишь больней.

"А ты была права, нельзя мне было
Тебя бросать, ведь ты мой талисман.
Тебя оставил - счастье изменило.
Права была гадалка Ленорман".

"Зато наследник у тебя законный,
А, значит, ты добился своего".

"Что толку в том? Мне силы непокорны
Ему дать то, что так хотел. Того,
Кого преследуют сегодня неудачи,
Ты видишь, Жозефина, пред собой".

 Он говорит, она же чуть не плачет:
"Ты должен, должен справиться с судьбой.
Вернуть всё сможешь!"
                                             "Как?"
                                                          "Я... я не знаю.
Нет Ленорман, её же ты прогнал.
Ты всех прогнал... Все, все тебе мешают!
Кто руку помощи когда-то предлагал,
Их нет," - почти шептала Жозефина:

"И я прошу тебя лишь об одном:
Позволь мне твоего увидеть сына," -
И проглотила, в горле вставший, ком:
"Я Александра видела, Мария
Валевская была здесь вместе с ним".

Глаза его потухшие, пустые
Блеснули вдруг... Взгляд снова стал пустым.
Ну, почему же надо даже в этом
Ей уговаривать? Казалось бы, пустяк!
Для Бонапарта не было секретом,
И он давно знал, что она не враг,
Что хочет лишь добра, что не мешает,
Пытается предостеречь. Она,
Пустив слезу..., ещё..., как свечка тает,
Но внутренне решимости полна.
И, наконец, его уговорила -
Наполеон ей сына привезёт.
Душа от нетерпения бурлила:
Да, как-нибудь до завтра подождёт.

Доставила карета из Парижа
Не Бонапарта, а уже двоих,
Не в Мальмезон, а в Багатель, поближе,
Где Жозефина поджидала их.
Как трогательно, Боже, что за встреча:
Играл ребёнок на её руках.
Хотелось плакать, вроде уже нечем,
Но появились слёзы на глазах,
Когда дитя, в её плечо уткнувшись,
Как будто бы ей прошлое вернул...
Но на руках, калачиком свернувшись,
Наполеон второй взял и уснул.  
Пришлось будить Наполеону сына,
Его обратно чтобы отвезти.
Глядела вслед карете Жозефина
И из груди её рвалось: "Прости!"
Роди она и не было б развода...
Возможно. Так случилось. Почему?
Судьба распорядилась и... Природа.
Подумала она: "Конец всему".
Из жизни увозила их карета,
Из жизни Жозефины навсегда...
Пройдёт лишь год, но не увидит лета -
Увидит, как закатится звезда...

*

История! Мы шествуем по ней.
Дорог-то много, выбирай любую.
История - лишь мнение людей,
Которые её нам повествуют.

*

И год прошёл. Стояли у Парижа,
Готовясь к штурму, русские войска.
Была развязка с каждым днем всё ближе,
Орёл имперский падал свысока,
В падении своём сложивший крылья,
Но клювом клацал и врагов клевал,
И, побеждая, плакал от бессилья -
Он, побеждая, всё же отступал.
Лоди, Ваграм, Аустерлиц, Маренго -
Гром, за спиной оставшихся, побед!
А здесь, сейчас, он бьётся лбом об стенку,
Сил слишком мало, их почти что нет.
  
И, как великодушный победитель,
Наш русский император не желал
Лить кровь напрасно, и сказал он свите,
Поверив в роль, которую играл:
"Париж, своих защитников лишённый
И своего великого вождя,
Не в силах нам сопротивляться," - скромно
Добавил он, немного погодя:
"Я убеждён. Да, убеждён я в этом! 
Должны бой прекращать мы всякий раз,
Когда появится надежда для ответа
О мирной сдаче города для нас".

Орёл имперский, даже пав на землю,
Решимости был полон в эти дни,
И голосу рассудка он не внемлет;
Казалось бы, гордыню приструни,
Но...
          "Неприятель овладел Парижем.
Солдаты, поклянёмся победить,
Иль умереть! В вас победителей я вижу.
Должны за оскорбление отплатить.
Так поклянёмся!"
                                   И неслось: "Клянёмся!" -
Ему от "победителей" в ответ.
А он шептал: "Да, мы в Париж ворвёмся.
У нас другой альтернативы нет".
   
Считало честолюбие ступени...
Считало в этот раз уже в подвал...
И дело было даже не в измене -
Лишь доложили, что Париж устал
И не поддержит он Наполеона -
Сожгут в отместку за пожар Москвы.
Нужна ли в этом случае корона?
Империя лишалась головы.
И маршалы сугубо промолчали
В ответ на императора призыв.

"Мы вместе... Вместе с вами побеждали!"

Но те понуры, словно всё забыв.
И тут Наполеон решил отречься -
Что толку было рваться в пустоту...

На канделябрах тоже гаснут свечи,
Вокруг всё погружая в темноту.

В глазах тоска была и огорчение,
Но в ставку утром маршалов созвал
И объявил им он об отречении,
И каждый одобрительно кивал.
 
Он взял перо, глаза вдруг засверкали:
"А может всё же, мы пойдём на них?
Мы разобьём их!"
                                  Маршалы молчали.
Наполеон последний сделал штрих -
Наполеон отрекся от престола!

*

Всё близилось к концу. На карусели
Всё закрутилось дальше в эти дни.
Разрывов ждать снарядов здесь ужели?
Итак уж приближаются они.
Не стала ждать развязки Жозефина,
Сменила на Наварру Мальмезон.
Страшна была военная рутина,
Скорей бы всё прошло, как страшный сон.

Казалось, окончательно мир рухнул:

"Отрекся от престола Бонапарт.
И я... уже почти совсем старуха,
Как дама из потрёпанной колоды карт".

И руки опускались, но нежданно
От Александра прибыл адъютант.
Сам русский император, как ни странно,
Просил вернуться - мол, он сам гарант
Того, что ничего с ней не случится,
И обещал защиту ей свою.
Взгляд Жозефины сразу стал лучиться,
Той, что была у жизни на краю.
Недели не прошло, как в Мальмезоне
Уже встречали русского царя.
Тот объявил, что чести не уронит
Её..., от нетерпения горя!
*
За год случилось это до развода,
На встрече в Эрфурте, куда Наполеон,
В преддверии испанского похода,
Приехал с Жозефиной. Только он
Оставил Жозефину без внимания.
Скучавшей, той и бросился в глаза
Красавец, это море обаяния,
При том, что слова не успел сказать.
Был Александр рослый, длинноногий,
Голубоглазый русский (?) идеал,
И по-французски изъяснялся лучше многих,
К тому ж прекрасно и Вольтера знал.
Был больше, чем французский император
Похож он на француза, танцевал
Великолепно... Неудобно как-то,
Но он её у мужа отнимал.
Хотя её муж был уже не рядом -
Он в спальню удалился отдыхать.
И, под царя проникновенным взглядом,
Она с ним продолжала танцевать,
Забыв совсем - она намного старше,
Что император он другой страны,
Но музыка лилась здесь, а не марши...
Себя вручила в руки Сатаны...

Роман короткий, но воспоминанье
Осталось в женском сердце навсегда.
И нет ни времени, ни расстояния,
Перемешались счастье и беда.
*
Готовилась она для этой встречи.

"Прошло шесть лет. Уже прошло шесть лет!
Мне пятьдесят! И годы давят плечи.
Теряет увядающий букет
И цвет, и превлекательность былую,
А император... вновь в расцвете сил...
Показывать ему себя такую?
Шесть лет назад меня он разбудил...".

Ничуть не изменившийся за годы,
Как показалось ей на первый взгляд,
Вошёл по эти, ей родные, своды.
Заметила, что ей он даже рад -
Его глаза приветливо блестели:
"Мадам, от нетерпения сгорал
Увидеть вас!"
                          Ладони чуть вспотели.
Галантно руку ей поцеловал,
Губами тронув пальцы Жозефины,
И руку он прижал к своей груди.
Всё, как тогда, в глазах встают картины
Той встречи..., спальня... и: "Не уходи...".

Как откровенно радуются встрече,
Друг дружке комплименты говоря.
И годы тут же сбрасывают плечи -
Императрицей вновь в глазах царя
Становится она. Хозяйка замка
В гостиную всех позвала гостей,
Где ждали домочадцы...
                                             Даже жалко,
Гортензия здесь только из детей,
А впереди неё стоят два внука...
И Жозефина вскоре поняла -
Царю не интересна мать-старуха,
А интереснее Гортензия была.
Но та его дичилась поначалу -
Был отчим для него ведь личный враг!
Любя Наполеона, та молчала,
Но постепенно лёд в глазах размяк.

Приятный собеседник, император,
Смог растопить её холодный взор,
Души, в хорошем смысле, провокатор,
И стал всем интересен разговор.
Пройтись по парку предложил он дамам,
Оглядывая, Мальмезон хвалил,
Был искренен, смотрел в глаза им прямо,
Про парки Петербурга говорил,
Как патриот, описывал их прелесть,
А, впрочем, как ценитель красоты.
И были очарованы им все здесь.
Но взгляд его!.. Его глаза пусты.
Актёр изрядный! Выбирая роли,
Что годными считал здесь, в данный час,
Преподносить себя он всем изволил,
Под маскою скрываясь всякий раз.   

Уехал император, непременно
Ещё не раз быть здесь, пообещав.
И тут же в Мальмезон, ему на смену
Правители наехали стремглав
С визитами, все, бывшие в Париже,
Все были, лишь австрийский государь
С визитом воздержался. О престиже
Он пёкся? Не заглядывая вдаль,
Лишь подытожим, что понятно это.

А Жозефина занята другим:
Наполеон на Эльбе - нет секрета:
"Возможно ли увидеться мне с ним?
Себя со мной он сравнивал когда-то.
Была глупа тогда я... и весьма.
Тогда не предрекал ли император...,
Нет, генерал... Отрывок из письма
Тот помню. Помню чуть ли не дословно.
Я столько перечитывала раз.
Стремительные строчки, чуть неровно...".

И снова слёзы потекли из глаз:

"...Полит я кровью, потом был обильно,
Но мне не привыкать к судьбе такой.
Меня природа наградила сильной
И непоколебимою душой.
Тебя она из воздуха, из кружев
Лепила. Невесома и легка.
Ах, если бы любила ты к тому же,
Моя бы участь не была горька...".

"Сир, лишь теперь мы с вами ощутили,
Сколь наш развод принёс уже нам бед.
Я мучаюсь и плачу от бессилья,
Ведь я всего лишь друг..., которых нет.
Я - друг, который вам в постигшем горе
И может только..., может сострадать.
В словах моих нуждаясь, как в опоре,
Надеюсь я, вы будете их ждать.
Не потому, что вы лишились трона,
Сочувствую я вам не потому.
Смириться с этим можно - мне знакомо.
В другом я смелость на себя возьму.
Судьба обрушила удар куда страшнее -
Неблагодарность и предательство друзей.
Как это тяжело! Мы, лишь друзей имея,
Способны справиться тогда с судьбой своей.
Сир, отчего я не могу летать, как птица,
Чтоб оказаться рядом с вами, поддержать
Вас и заверить: что там дальше не случится,
Ничуть уже не сможет повлиять
На ту привязанность к вам, ту, что остаётся
Не только неизменной, но ещё
И более глубокой, нежной. Время льётся,
Но сердце биться продолжает горячо.
Была готова следовать за вами,
Остаток жизни посвятить лишь вам.
Я, как река, что сдавлена горами,
Но рвусь к свободе, непокорная горам.
Одна причина, вам она известна,
Мне не даёт последний сделать шаг.
Писать о ней здесь вроде неуместно,
О ней же, Сир, вы знаете и так.
Но если одиночество и горе
Никто вдруг не захочет разделить,
Ведь здравый смысл бывает непокорен
Тому, кто всё старается забыть,
Воспользуюсь тогда я сердца страстью -
Я стану птицей, высоты я не боюсь.
Не удержать меня. На крыльях к счастью,
Я к вам на Эльбу сразу устремлюсь".

Но не позвал он, ждал он ту, другую...
Наполеон свою супругу ждал.
Зачем императрице жизнь такую?
Мари-Луизе? Предсказуемый финал:
Уехала императрица в Вену.
Зачем ей неудачник? Прочь, к родным!
Супругу вскоре там нашла замену:
Жизнь так прекрасна... Прошлое, как дым.

Валевская Наполеона с сыном
Смогла, пусть тайно, всё же навестить.
Была она счастливей Жозефины...
Вопрос извечен: быть, или не быть?
Она хотела... Нет, она желала
Соединиться с мужем навсегда.
Пусть бывшим.
                             "Боже, как же я устала..."
Когда бы знать, где ждёт тебя беда.
Болезнь! Пусть так. А может быть, отрава?
Как было? Кто здесь прав, кто виноват?
Быть может, тот, что слева? Или справа?
История! Как путь её богат
Загадками. Нам лишь финал известен -
Не стало Жозефины Бонапарт!
Для двух сердец мир оказался тесен.

Что выпадет нам при раздаче карт?

РУССКИЕ В ПАРИЖЕ, или
воспоминания старого канделябра...  

ФИНАЛ и ЭПИЛОГ 

Стоял у Жозефины изголовья
Я, слыша, как она в полубреду
Ему дать сил, а не себе здоровья
Просила, глядя словно в пустоту.
Глаза открыты и блестят от света,
Цепляются за веки капли слёз.
Взгляд в пустоту - нет из неё ответа
На самый главный заданный вопрос.
Уходит жизнь из бренной оболочки
И не любовный ныне в сердце жар,
А губы шепчут дорогие строчки,
А разум шлёт ему последний дар:

"Могла за рамки выйти я приличия
И, стороны интимные смакуя,
Поведать, показав змеи обличие.
Но я любви скажу лишь "аллилуйя"!

Я поняла - нельзя играться чувствами,
Тогда пройдём по жизни мы ликуя.
Глаза остаться могут только грустными,
Любви прошепчут губы "аллилуйя"!

Осталась на века императрицею,
Но не  изображаю я святую.
В его руке останусь лишь синицею,
Любви своё поющей "алиллуйя"!

Но души наши разлучить немыслимо -
Меня он не отринул, взяв другую.
Ко мне свой путь любимый выстлал письмами,
В которых спел любви он "алиллуйя"! 

Он сердцу подарил любви Империю,
В своём же сохранил меня живую.
Остались с ним на берегу доверия,
Когда любви пропели "аллилуйя"!

...Бонапарт… Остров Эльба… Король Римский…»

ЭПИЛОГ.

Французский канделябр из Версаля
Последний Жозефины слышал стон.
Стоял и плакал, свечи догорали...
Прощался с Жозефиной Мальмезон.
Цена любви... прощание... прощенье...

"Обжёгся Он, ушедший на восход.
Смерть - не уход, а только завершенье,
Как поцелуй, что закрывает рот...
Не оторваться и не сделать вдоха.
Прошу, освободи мои уста...
Плывёт в глазах..., уже я вижу плохо,
Не слышу сердца, грудь моя пуста.
Уходит время, оплывают свечи...
За ним иду я в светлый коридор...
Твой поцелуй... Не твой - ты так далече..."

Последний вдох и стекленеет взор.
А старый канделябр из Версаля,
Забытый здесь с огарками свечей,
Стоял...
               Императрицу провожали,
Её любовь, ушедшую за ней.

*

Однажды взят был офицером в руки:
"Хорош!" - сказал, почувствовав мой вес:
"Не про такой ли и ходили слухи,
Что к Павлу проявил свой интерес?
А, господа? Здесь одного удара
Достаточно", -
                            и мной он помахал.
Последний выпал из меня огарок
Свечной.
                  "Ну, ты, брат Левин, и сказал.
Была там табакерка золотая...
Надёжней канделябром. Тут ты прав.
В таких делах уже не выбирают," -
Вино разлил в бокалы, досказав,
Штабс-капитан: "А ты представь картину,
Когда б французский приняли манер
И возвели... ЕГО на гильотину".

"Нет, господа, французы не пример.
Уж слишком много крови!"
                                                   "Ты находишь?"

"Свобода, братство, равенство... И что?
Наполеон... Он корсиканец, вроде?
Империю он создал. Не смешно?"

"Его пример ужели не наука?
Такого канделябром не возьмёшь.
А Жозефина? Первая супруга?
Была его удачей".
                                   "Ты не врёшь?"

"Сам погляди - завоевал Европу,
Когда ещё на ней он был женат.
Развёлся и полез в Россию. ...опу
Ему мы и надрали. Так-то брат".

"Сказать ты хочешь, если б не развёлся,
Россию бы тогда завоевал?"

"Остынь, брат Левин, что ты так завёлся?
Конечно, нет! Наполни свой бокал.
Помянем, брат, с тобой императрицу,
Которой Бонапарт так и не внял.
Судьба!.. Сегодня можно и напиться.
А канделябр... спальню украшал.
Дарил им свет," - штабс-капитан взял в руки
Меня: "Светить! Вот лишь достоинство свечей.
Свет отделяет от могилы, от разлуки...
Сегодня царь, а завтра ты плебей.
Не позабудет мир о корсиканце.
От Бога воин, полководец он.
А Эльба близко... Может ещё статься,
Напомнит о себе Наполеон.
Его любовь сей канделябр помнит.
Версаль он украшал и Мальмезон.
Напоминать мне будет он в Коломне
О той креолке, что взошла на трон..."

*

Считало честолюбие ступени,
Желанием горел орлиный взгляд.
Возможно всё! Не может быть двух мнений,
Коль можно всё ещё вернуть назад!..

По следам Дюма-отца...
Русский след 

Не летают стаями драконы II

Разлапистая, дикая тайга...

Разглажу я туман твоих волос,
Не укротив, а только растревожив,
Но солнце встанет и алмазы рос
По локонам твоим оно разложит.
Ты улыбнёшься утренней заре,
Возьмёшь охапку солнечного света -
Его пока так много в сентябре, -
Ждёт впереди ещё нас бабье лето...

*********

Разглажу я туман твоих волос,
Он, ниспадая, вьётся над плечами.
В нём ночью заблудились блёстки звёзд,
Что засияют утром под лучами
Уже, как капли утренней росы,
Рассыпавшиеся алмазной крошкой...
С ума сойти ли от такой красы?
А я не против..., хоть совсем немножко...  

Любить цветы и радоваться краскам,
Сверкающей на лепестках росе...
Цветок, что был заботою обласкан,
Предстал перед тобой во всей красе.
Взгляд этим поглощён глубоким цветом,
И манит цвет: поближе подойди!
И, наслаждаясь изумрудьем лета,
Хозяйка, так же, как и мы цвети!
И наслаждайся нашим ароматом!
Все наши краски, запах для тебя!
Мы и улыбкой, и янтарным взглядом
Твоими наслаждаемся, любя!
И наши отношения взаимны:
Любуемся - ты нами, мы тобой!
И Ангелы для нас слагают гимны!
Цветут Надежда, Вера и Любовь!

Не летают стаями драконы. 

Лист белой бумаги, свободной от строк,
Ещё не придуманных шалым поэтом,
Начать что никак свою песню не мог...
И мучился долго над первым куплетом...

В окно, уже вставая, солнце косит,
Лучами наполняя будуар.
Я с чашечкою кофе на подносе
Вступаю в это царство сонных чар.

Как вкопанный я на пороге застыл:
За столиком ты у окошка заснула.
Пронзив твою прядь, луч её золотил,
Коснулся ресниц и... уже ты моргнула...

 В окно, уже вставая, солнце косит,
Лучами наполняя будуар.
Я с чашечкою кофе на подносе
Стою купцом, принёсшим свой товар...

В окошко готовая вырваться встречь,
Ты руки, как крылья, свои распростала -
Там солнце встаёт, что не может обжечь...
Любовь просыпается - утра начало...

В окно, уже вставая, солнце косит,
Лучами наполняя будуар.
Я с чашечкою кофе на подносе
К тебе иду, неся бесценный дар...
******

Еве Бог так сказал: "Ты рожать будешь в муках!"
И услышал в ответ: "Ничего, потерплю!
Поменяю на чувства я клетку и скуку...
Пусть грешна пред тобой, но зато я люблю!
Плод запретный растил для кого ты в Эдеме?
Грех хотел заменить ты на райский покой...
Но уже даже рай нам любовь не заменит,
И в любви, и в грехе будет жить род людской..."

Когда людей Бог создавал,
Уже тогда осознавал -
Не смогут люди избежать в саду греха.
И змея в сад он свой пустил,
А сам присел и загрустил,
Склонившись над строкою первого стиха.

Еве Бог так сказал: "Вожделеть будешь мужа..."
И услышал в ответ: "Ты же создал нас так -
Мы с ним разные, Боже, и любим к тому же.
Я познала, что чувства совсем не пустяк.
Боже, жизнь в нас вдохнул и бессмертную душу.
Искусителем слишком хорошим был Змей.
Не для этого разве у женщины уши,
И ни разу плода я не ела вкусней..."

 Когда людей Бог создавал,
Уже тогда осознавал -
Не смогут люди избежать в саду греха.
И змея в сад он свой пустил,
А сам присел и загрустил,
Склонившись над строкою первого стиха.

Еве Бог так сказал: "Будет муж господином"
И услышал в ответ: "Станет муж мой отцом.
Если он господин - я его половина.
Разрешим вечный спор между злом и добром.
Мы познаем добро, зло мы тоже познаем -
Мы прозрели на счастье ли, иль на беду.
Не Богами - но только любимыми станем
Мы друг другу и скажем "спасибо" плоду..."
******

Согласился я с судьбою...
Согласился, что не твой...
Только вот ночной порою
Снится сказочный герой.

Перед сном я ем глазами
Ожерелье-циферблат -
Стал настенными часами
Зодиак..., как звёзд парад.

Ожерелье ярких чисел,
Что отсчитывает ход...
На стене, как в звёздной выси
Время двигает вперёд...

Оседлав в ночи Пегаса,
Я срываюсь в путь большой...
Жду назначенного часа
Встречи..., может быть, с тобой.

Звуки ночи и поляна...
Вьётся звёздная пыльца
Над звездой Альдебарана,
Украшая глаз Тельца.

Я теперь к тебе привязан...
Может я Альдебаран*?
Вечно буду недосказан
И своей любовью пьян...

Согласился я с судьбою...
Согласился, что не твой...
Буду я всегда с тобою,
Стану я в ночи звездой...
******

*Альдебаран (араб.) - последователь 

И снова осень за окном, Констанс.
Сейчас горяченького кофе мне бы...
С утра присело солнце в реверанс
И, извинившись, взобралось на небо.

Но плечи зябко кутаются в шаль -
Неси поднос на столик у камина,
Теплом растопим мы тоску-печаль,
Оставшуюся после ночи длинной.

А запах кофе!.. Дивный аромат!
Бодрит с утра и прогуляться просит.
Уже с утра я музыкой богат -
В окно кидает листья-ноты осень... 

Ты не поверишь, но прошли века
С той, первой, встречи... Но как ясно вижу:
В моей руке лежит твоя рука
И чувство - нет мне человека ближе!..

Когда же это было? Как давно...
Единственный свидетель наш - светило,
Что свет свой дарит, как заведено,
Теплом делясь... Так было, было... Было!

Оно - любовь! Неугасимый свет!
И мы с тобой - идущие за солнцем...
И чувствую - конца дороги нет -
Оно всё так же светит нам в оконце...

И... музыка, что облаком плывёт,
Туманом чувств окутывая души,
Их капельками орошая нот...
Мелодию любви готовы слушать

Мы бесконечно, рваться в облака,
Уже ей наделённые крылами...
В моей руке лежит твоя рука
И... чувство, что проверено веками... 

Всё выше, выше пожелтевший лист
Над танцем разноцветных каракатиц...
А ветер свеж, прозрачно воздух чист,
И мы свободны от дневных сумятиц...

Цыганка-осень нам споёт романс,
Расстелит под ногами свой гербарий...
Сияет солнце! Улыбнись, Констанс!
Не вспомнить ли нам о влюбленной паре?.. 
******

Цитата от nicholas1960 (2018-10-27 16:43):

Чудесно!!!

Цитата от nicholas1960 (2018-10-26 16:45):

Боже, Боже мой! Как глубоко и волнующе...

Цитата от nicholas1960 (2018-10-28 14:23):

   Браво, Николай!

Браня себя, боясь, что неуклюже
Рука вдруг впечатленье поднесёт,
Перебирая бусины жемчужин,
Я чувствую, что открываю рот...

Быть пьяным и уже страдать похмельем,
И похмеляться сразу же строкой
Жемчужины... любой из ожерелья,
Что так с любовью создано душой...

Душа годами взращивала жемчуг,
В себе копила силы и любовь...
Слова за ручкой тихо губы шепчут,
Готовые стать чьей-нибудь судьбой...

Легонько приоткрыв души шкатулку,
Всё ожерелье нам преподнесла,
И радостная вышла на прогулку
В свет дня, что полон солнца и тепла...

Свет солнечный с твоей душою дружен
И делишься ты им в своих строках.
Как сладок вкус у всех твоих жемчужин,
Готовых раствориться на губах...