Улыбнулась, глядя на Ахмада, на малышей. Ма- тушка гладит меня по голове, приговаривает: — Дочка, не надо плакать! Мы вместе! Мы любим тебя! Прижимаюсь к ее груди. Как хорошо, что мы вме- сте! Малыши понимают меня, сердечки у них чув- ствительные. Ахмад смотрит такими жалостливыми глазами, что мне становится стыдно за свои слезы — он столько делает для меня, замуж предложил выйти за него, хоть и видит, сколько у меня детей. Наверно, Всевышний и в самом деле посылает мне его, зная мои беды. — Ахмад, извини за слезы! Очень не хочу тебя рас- страивать! — Не извиняйся, малышка, не мучай себя слезами! Хочешь, отведу тебя в дом? — Еще побуду с детьми. Он показывает лошадей, явно гордясь передо мной своими изысками в увлечениях. Работник ко- нюшни катал детей на лошадях. Сколько радости это доставило им, не передать! — Я научу тебя ездить верхом, сегодня не одет для этих целей, но обещаю, вскоре мы начнем занимать- ся. И дети научатся. Ты только не плачь, моя короле- ва! Ладно? Ведь ты согласилась стать моей короле- вой, — он заглядывает в мои глаза. — Хорошо, Ахмад, буду учиться! Может, в цирке выступлю, — стараюсь ответить весело, чтоб не ка- заться неблагодарной. В ответ он улыбается, погрозив пальцем: — Тебе незачем выступать! Моя королева будет по- велевать, и я не позволю никому даже глаз поднять на тебя! Все твои способности только для нашей семьи! У меня дар речи пропал от таких перспектив! Еще один желающий закрыть меня от постороннего взгляда! Ну уж нет! Пусть больше не придется вы- ступать, но не сидеть же в домашней обители! — Это проигрышный вариант моего существова- ния! Мой дом — это весь мир, а не четыре стены! Вместе двадцать четыре часа в сутки! Я приду в себя после печальных событий! — Ну, наконец-то ты ожила! Вот такая ты мне нравишься, — Ахмад довольно улыбается, — дума- ешь, буду оставлять тебя дома? Это просто нереаль- но! Так тебя приклею к себе, что невозможно будет отделить! Улыбаюсь в ответ. Эти обещания я уже слышала из других уст. Но все равно приятно, что он не жела- ет расставаться со мной хоть на день! — Лучшего предложения не может быть! Вернулись в дом и сразу же направились в его кабинет. Осматриваюсь и замечаю на одной из стен мои фотографии. Красноречиво смотрю на Ахмада, показывая свое восхищение: на фото не только я в красивых ракурсах танца, но и где мы танцуем вдвоем на его дне рождения. А вот я в подаренном им автомобиле, а здесь я исполняю песни на своем шоу, а тут мое прибытие в концертный комплекс, я в античном костюме и еще неизвестно откуда снимок, где передо мной сцена, усыпанная цветами, и стоят с поднятыми вверх руками поклонники. Даже завершающее концерт появление моих детей на сцене и наше совместное исполнение песни. Он сделал эту фотогалерею для себя. Это любовь, несо- мненно! Настраивает компьютер на сайт супермаркета, сидя в кресле за столом, второй рукой держит меня за руку, как бы ненароком прислоняется к моему плечу. Смотрю сверху вниз на его шевелюру, и му- рашки по телу: он так близко, он станет моим мужем, обещал подождать, пока мое сердце справится с тра- гедией жизни. Ахмад поднял лицо от компьютера и взглянул снизу вверх. Серьезные черные глаза, словно омут, притягивают в свои глубины. Его рука поднялась к моей голове, ласково провела по волосам, губы за- шептали: — Малышка! Не бойся, не буду настаивать на от- ношениях, тебе сейчас нелегко, пусть твое сердце преодолеет боль, тогда придет желание любви. Я все понимаю, детка! — Спасибо, Ахмад! Не торопи, пожалуйста! Я не могу так сразу все забыть, это нечестно! — Ты права, малышка, я тоже так считаю. Главное, ты рядом! Все остальное придет, надо набраться тер- пения. Обнимаю ладонями его голову и целую прямо в макушку. Он не выдержал: — Я не железный! Ты так близко, твой аромат сво- дит с ума, — а сам прижимает свое лицо к моей гру- ди, губы лихорадочно целуют платье, — ты часто снилась мне ночами, теперь ты рядом, и мне придет- ся ждать соединения с тобой. Я сойду с ума от жаж- ды твоей любви! Встал с кресла, поднял меня на руки, но сразу по- садил в свое кресло и вышел из комнаты. Все понятно, но мои мысли заняты другими про- блемами: вчера у меня был Амир, вчера я потеряла ребенка, вчера разрушилась моя семья. Склоняюсь к экрану компьютера, выбираю на сайте супермарке- та необходимые товары для своей семьи: одежду, обувь, мелкие принадлежности. Вернулся Ахмад, делая вид, что не было ничего, смутившего его спокойствие. Только в глаза посмо- трел так, что по телу дрожь. Обхватываю голову ру- ками, боясь выдать волнение. Он отвернулся, достал из холодильника сок, налил в массивные стаканы. — Нам с тобой нужно много терпения! Я звонил по поводу документов, мне необходимо съездить переговорить лично, потом привезу тебе на подпись, затем нужно будет вылететь на несколько недель. Увы, пока тебе придется оставаться дома, как раз будет время на отдых, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Когда вернусь с документами, смо- гу тебя брать с собой. — Не беспокойся, со мной ничего не случится! — Здесь охрана, малышка, никто не сможет про- никнуть в дом, но и из дома никто не сможет выйти, так я распорядился! Видеонаблюдение будет все за- писывать и сообщать мне. Потерять тебя сейчас равносильно трагедии для меня, понимаешь? — Хорошо, Ахмад, делай, как считаешь необходи- мым, ничего не имею против твоего плана. — Спасибо, детка! Ты все выбрала на сайте? Ни в чем себе не отказывай, ни детям, ни маме. — Я выбрала вещи. Сейчас мне нужно отдохнуть. — Идем, поговорим вот о чем: по версии ты и дети погибли на взорвавшемся катере, придется изменить тебе имя. Сама выберешь? — Ты лучше меня разберешься в таких делах. — Малышка! Рядом с моим твое имя будет самым достойным, и все будет высшего качества, можешь не сомневаться! Он вошел со мной в комнату. — Отдыхай, любимая, набирайся сил! Тебе не в чем себя обвинять, ты боролась за свою семью до последнего момента. Такой женщиной пренебречь мог только глупец! Ты имеешь право быть счастли- вой, воспитывать детей и радоваться жизни. У нас с тобой все впереди, буду любить тебя так, как никто не любил, мое сердце будет стучать для тебя. — Ах- мад сдерживает себя, касаясь губами моих волос, ему нужно бежать от меня, а он позволяет себе мучиться от невозможности исполнить свое желание. Убегаю в ванную комнату, включаю душ и прямо в платье встаю под холодные струи, навалившиеся рыдания превратились в истерику: Амир! Ты разо- рвал мое сердце на мелкие кусочки, оно преврати- лось в месиво из боли! А-а-а! Даже умереть не имею права! Мои дети! Дети! Дети. Надо взять себя в руки! Нельзя так себя вести, че- ловек протянул руку помощи, вдруг подумает, что я недовольна всем, что он предлагает! Другого вы- хода нет, хоть у меня есть и деньги, и золото, но од- ной будет очень тяжело с таким количеством детей! Стисни свою боль, Юля, вырви из сердца! Сейчас главная задача — воспитание детей. Делай ради них все, думай о них, вся твоя жизнь для них! Амир остался в прошлой жизни, новая жизнь будет с Ах- мадом. Он теперь твой защитник, твоя опора, твой будущий муж! Что ты рыдаешь? Разве он не достоин твоих чувств? Кто тебе помогает? Он! Кто тебя замуж хочет взять? Он! Кто столько лет ездит за тобой, где бы ты ни была? Снова он! Хватит мучить себя стра- даниями по прошлому! Выключаю воду, снимаю с себя мокрую одежду, заворачиваюсь в халат Ахмада. Выхожу из ванной и останавливаюсь в удивлении: он сидит на диване, грустно глядя на меня. Подхожу к нему: — Прости, мне не удается справиться с эмоциями, еще свежи воспоминания! — Ты многого не знаешь о своем муже, иначе дав- но бы от него сбежала! Ты, наконец, прозрела, и те- перь будешь счастливой, это я обещаю, — Ахмад встал с дивана, погладил меня по голове и вышел из комнаты. Размышляю над его словами: он знал об изменах Амира, но не стал меня расстраивать, молчал, пони- мая, ложь все равно выйдет наружу. И это притом, что любит меня, но берег от потрясений. Как я была слепа! Как много не знала? Все в прошлом, это слезы о моей погибшей любви! Как мне плохо! Мелькают в памяти картины жизни с Амиром, череда дней и ночей: его безмерная лю- бовь, сострадание ко мне после развода с Рафаэлем, трагедия потери ребеночка. Его горячее желание жениться на мне, а не просто воспользоваться тем, что стала незамужней, принял моих детей, как род- ных! И дети его полюбили, как отца! А наши со- вместные дети! Как он радовался им! Как хотел иметь много детей! И любил, и ревновал, и одну не остав- лял дома, и без него никуда не отпускал! И предал: то одна поклонница, то другая, еще и еще, фотографии с подружками — как пес бегал туда-сюда!! Я любила, верила и прощала, надеялась. Чуть ни погибла Асма, а последний ребеночек погиб — вот как изводил, чтобы получить согласие на вторую жену! Сгинь из моей памяти, предатель, исчезни из моего сердца! Мне достаточно детей, похожих на тебя! Они мои дети, а ты прочь! Ах, папочка, за что мне страдания? Этот человек помогает мне, хочет жениться, пытаюсь не обидеть его, но мое сердце кровоточит, улыбаюсь, а душа плачет... Зарылась лицом в подушку, и видеть не хочется никого. Но надо встать! Ахмад вернется, и снова увидит меня зареванную. Он, конечно, понимает, что моя свежая рана в сердце не позволяет радо- ваться. Входит Сэлма — Госпожа, привезли заказ из маркета. Господин Ахмад просит вас осмотреть все. — Хорошо, сейчас приду! — Госпожа, я рада, что вы станете женой нашего господина! Он очень хороший человек! Пусть Все- вышний пошлет вам много счастья! — Спасибо тебе, Сэлма! В гостиную принесли заказы. Ахмад радостно смотрит на меня. — Малышка, посмотри все, что доставлено, если что-либо не подойдет, мы вернем или поменяем. Ку- рьер привез дополнительные товары, возможно, они тоже понравятся. — Твоя поездка удалась? Как он заулыбался, слыша мой вопрос! — Да, детка, все очень хорошо, я не сомневался в результате! — Я думала над твоими словами! Понимаю: как нужно любить, чтобы беречь от потрясений, протянуть руку помощи, а самое главное, хотеть стать мужем женщины, у которой столько детей. Он так трогательно гладит меня по голове: — Малышка! Отдай мне свое сердце, я наполню его моей любовью, пусть оно радостно бьется от сча- стья! Чем дольше мучиться в воспоминаниях, тем труднее решиться на новую любовь! Я очень тебя люблю и не хочу, чтобы ты плакала, у тебя новая жизнь, а все прошлое — в прошлом. — Твое участие в моей жизни дает силы, веру и надежду в лучшее будущее. Спасибо, что ты есть у меня! Дай немного времени, и я стану твоей, пода- рю всю себя, свое сердце, свою жизнь! Подарю тебе детей! Потерпи! — Ты сказала вслух то, о чем никому не говорю, о детях. И молюсь Всевышнему: он привел меня к тебе, а тебя — ко мне, пусть поможет мне стать от- цом. Хочу дарить тебе счастливые дни и ночи, ощу- тить твое тело, любить тебя, любить, любить, — сдержанно поцеловал меня в голову. — Сейчас еду за бумагами, их готовит мой адвокат. Вскоре он вернулся, разложил несколько аккурат- но заполненных документов, это прошения и какие- то справки, их необходимо подписать. Мое имя Юлия превратилось в имя Алия, это выбор Ахмада, и означает: величественная, занимающая высокое положение в обществе. Интересно, теперь все реша- ет мой будущий муж? — Сейчас оформлю эти бумаги, и отправлюсь очень далеко, чтобы сделать документы для тебя, для детей и твоей мамы. Буду отсутствовать несколько недель, с тобой свяжусь по телефону. Надеюсь, ты будешь скучать обо мне! — Конечно, буду скучать, даже не представляю, что было бы с нами без тебя! Он снова уехал. Вернулся поздно, из-за двери слы- шен его вопрос Сэлме: — Гюль спит? Ну, хорошо, не надо будить! Не оставляй госпожу одну, чтобы она не плакала, обра- щайся с ней, как с ребенком, береги ее, ты за нее от- вечаешь! — Да, господин, все исполню, как вы приказали!
Поэт
Автор: Эмили
Дата: 21.03.2015 20:06
Сообщение №: 97025 Оффлайн
Звезда по имени Счастье. Роман том 3 Неисповедимы пути звезд. ГЛАВА 10 Утром Сэлма сообщила, что господин Ахмад-Хан отправился самолетом очень далеко. Как деликатно, не стал меня беспокоить ни вече- ром, ни утром, терпеливо ожидая, когда мое сердце ответит на его любовь. Для меня это наилучший выход: неловко его от- талкивать, но память хранит чувства к Амиру, хоть любовь и превратилась в боль и горечь. Что ж я сно- ва копаюсь в своих переживаниях! Да пошел он на все четыре стороны, хоть к подружкам, хоть куда! Оно мне надо такое счастье? Надо переступить через боль, вырезать из сердца! Утоли мои печали, Господи! Дай мне твердости не отвергать чувств Ахмада, отдать ему свое сердце! Разум согласился: стань его женой! Пусть и тело по- слушается разума. Но тело вдали от Амира онемело, безразлична жизнь, а в тишине слышался дикий крик Амира: «Гюль, где ты?» Знаю, он с ума будет сходить от бе- зысходности. А может быть, и нет! Как он требовал согласия на вторую жену! Как вытряс ребеночка! За- быть! Забыть его! И не могу. Пусто в сердце, мир вокруг подобен пустыне — нет его рук, его горячих губ, а слезы будят в памяти его слова: я должен взять вторую жену. И возникает мысленный монолог: разве я была пло- хой женой? Ты сходил с ума от любви ко мне, изме- нял, молил о прощении и требовал согласия на вто- рую жену. Не в силах сдержаться, колочу подушку: — Сволочь! Сволочь ты! И снова захлебываюсь слезами, утопая в собствен- ной печали. Как больно тем, кто ценит любовь, а кто ею играет, эти эмоции параллельны... Только дети отвлекают от слез, прыгают у меня на кровати, ждут ласки, участия в играх, восторженно рассказывают о лошадях, на которых они катались. Дэвид ложится рядышком, обнимает мою голову, гладит и приговаривает: — Не плачь, мамочка! Ты же королева! Ахмад ска- зал, нельзя плакать, королевство промокнет. Я твой старший королевич, ты должна слушаться меня. — Мой королевич, — и засыпаю с Дэвидом... Так проходили день за днем. Мысли кружились по замкнутому кругу: заезженная пластинка пережива- ний снова и снова прокручивалась в голове. Тоска по Амиру сменялась чувством отвержения его. Я поте- ряла сон, застряла в слезах, от отчаяния хотелось биться головой о стену, или могла всю ночь проси- деть на кровати, как изваяние, или бродить по ком- нате из угла в угол. Сэлма спасала меня отварами, наполняла ванну ароматной пеной, и приходило успокоение, но все повторялось на следующий день. Она жаловалась Ахмаду, он консультировался у врача, охранник ез- дил за лекарством в аптеку. Отступала депрессия, ночью сон почти не покидал меня. Мама устраивала в моей комнате завтрак или ужин с детьми, замешивала тесто, и все с радостью вырезали фигурки, а потом хрустели готовой выпеч- кой. Игры с малышами, занятия с Дэвидом — ему скоро в школу, и светлел взгляд. Занятия на тренажерах укрепляли мое тело и дух. Размышляю о произошедших событиях, обдумываю свои поступки, нахожу их решение верным: в на- смешку за мое терпение и всепрощение получила грандиозную «пощечину»! Это не любовь, это бо- лезнь! Я правильно поступила. Достаю из упаковки портрет родителей: — Мне не хватает вас! Разве могли вы предполо- жить, что ваша дочь будет жить так далеко? Что у меня будет много детей? У старшего сына твой характер, папа, он рассудительный, умный, даже чертами лица со временем все больше походит не на своего отца, а на тебя. Спасибо тебе, папа, за совет, ты с высоты небес посылаешь мне своего ангела. Я сделала так, как ты сказал, и мне спокойно. Чело- век этот и в самом деле порядочный, снова сделал мне предложение стать его женой, взял на себя за- боты о моих детях. Неужели мне нужно было прой- ти через столько испытаний, чтобы прийти к нему? Думаю, я смогу свое чистое сердце отдать этому человеку... Ахмад звонит каждое утро, чтобы поздороваться, и каждый вечер, чтобы пожелать спокойной ночи, назидательно советует не изводить себя слезами. А еще просит соскучиться по нему хоть немножко. Улыбаюсь, и мой голос становится ласковым: — Уже скучаю по твоим глазам, темным, как ночь. И добрым нежным рукам. — Малышка, ты меня очень радуешь своими сло- вами! Я люблю тебя, детка! Жди, привезу добрые вести, окружу тебя своей любовью, наполню счастьем. Прошло больше месяца, а его нет...
Ночами Амир забывался, в темноте ему виделась Гюль, ее глаза, ее прекрасный образ, безупречный силуэт, слышался голос, такой родной, нежный и страстный, но слова ее ранили: это так ты меня лю- бишь, зачем ты разрушил нашу семью? В изнеможе- нии от нахлынувших воспоминаний, от пробудив- шихся желаний, он припадал к бутылке с коньяком, душевная боль отступала. Но любимая Гюль станови- лась наваждением: снова и снова появлялся ее образ, слышался нежный голос, ее сладкие стоны любви. Он пустил по ветру свою любовь, как сквозь пальцы воду, все самое ценное и дорогое исчезло из его жиз- ни. Кто теперь скажет, что он умный человек — из- менял, просил прощения, клялся и снова обманывал. Сидя на берегу моря, бросал мелкие камешки в на- бегающие волны. Ох, как ему хотелось умереть в та- кие минуты! И сквозь рыдания, заглушаемые шумом волн, Амир кричал в исступлении: — Прости, Гюль, забери меня к себе! Он надолго отошел от концертной деятельности, не мог выступать с теми песнями, которые танцевала его любимая, голос не слушался, а перед взором как живая виделась Гюль, ее жесты и движения. Иной раз он ставил кассеты и диски, чтобы уви- деть ее на экране, в танце или вместе с детьми, но становилось еще хуже: он выл по-волчьи, не в силах что-либо изменить, повернуть время вспять, чтобы вернуть любимую и детей. Временами казалось, сейчас она войдет в комнату, и ее нежные пальцы будут бродить в его волосах, она прижмется к его груди, и страсть начнет свой танец любви. И он выл, ревел как зверь, не в силах выдер- жать нахлынувших воспоминаний. Это его сердце ушло вместе с ней, а ее сердце билось в воспомина- ниях, в его воспаленном мозге. И снова коньяк. И еще. Он потерял счет времени. А потом очнулся, подумав, что должен писать но- вую музыку, да-да, в память о ней, о своей любимой, исполнять ее так, чтобы каждый почувствовал, как она была прекрасна, нежна и легка в танце, как страстна была ее любовь. Он не может положить цветы на ее могилу, ею стало море, так пусть услы- шит море звуки его песен, слова его сердца. А дети, как сломанные ветки, их не заменить! Сев к роялю с желанием создать песню о любимой Гюль, о детях, Амир застывал без движений, так и не написав ни аккорда, ни единой ноты. Музыка звучала в нем, он ее слышал, а на бумагу она не ложилась, и, просидев безмолвно, уходил в комнату, на их кровать. А из каждого предмета звучал голос его Гюль, шепот ее губ. И он снова сходил с ума от безысходности! И снова пил. Бродил по детским комнатам, трогал оставленные игрушки, одежду, и снова, не в силах справиться с болью потери семьи как зверь выл в изнеможении. Этот дом превратился для него в пытку, стал памят- ником самым дорогим его сердцу людям: детям и любимой женщине. Ну почему он не остановился перед искушением развлечься с очередной поклон- ницей? Зачем ему вторая жена? Потому, что забере- менела от единственной встречи, и ему пригрозили? Он все равно не женился на ней, орал, чтобы она сгинула, иначе убьет ее, из-за нее разрушилась его семья, погибли дети и жена. Она испугалась его ме- сти, сделала аборт и куда-то уехала. А Гюль оставляла всех детей, которых им посылал Всевышний... Усман мрачнее тучи. Все произошедшее было на- столько страшным и непоправимым. Он должен был внимательнее отнестись к последним событиям, предотвратить трагедию. Амир, конечно, был не- прав, изменяя Гюль ради случайных связей. Сколько лет веселой жизни он провел в развлечениях! Лишь под сорок лет он сделал эту девочку своей женой и матерью своих детей, можно и завязать с похожде- ниями. А ведь это он, Усман, назвал Гюль дочкой, обещал защищать, сам повел ее к Амиру в день бра- косочетания, сам благословил. И вот чем все закончилось! Терпению Гюль при- шел конец. Погубили! Растоптали ее нежное и вер- ное сердце, ее преданную любовь! Что ты, парень, натворил! Предупреждали ребята, плохо закончатся похождения. Думали, девочка не догадывалась, ока- залось, делала вид, что ничего не знает, но отвер- женные подружки отомстили фотографиями «под- вигов» кумира, и она не раз становилась свидете лем измен. Амир снова был в прострации. Усман собрал всех в гостиной. Необходимо что-то делать: яркий талантливый певец и музыкант пропадал в алко- гольном забытьи все чаще. Усман поднял руку, призывая к тишине. — Мы приняли решение: больше ни одна женщи- на не выйдет с нами на сцену! В память о нашей Гюль мы никому не позволим петь твои песни, или танце- вать! Она оставила хорошую память о себе, поэтому каждый раз, исполняя свои песни, ты будешь отда- вать ей честь и низкий поклон. — Нет, я не стану петь те песни, которые звучали при ней! Не смогу! Она будет всегда стоять перед глазами, мой голос не посмеет петь о радости и люб- ви. Не уговаривайте, — мучительно застонал Амир, словно все сказанное было той болью, не дающей вздохнуть. Ребята зашумели, не стесняясь выражений, броса- ли ему в лицо осуждение и упреки. Они были свиде- телями его совместной жизни с Гюль. — Всевышний дал тебе дорогой подарок — Гюль и детей, а ты погубил их! Она была нам, как сестра! Втайне каждый из нас был в нее влюблен, — Ахмед грозно взмахивал руками, — я готов тебя убить за нее! В отеле замкнул, чуть ребенок ни погиб, с ножом гонялся, последнего ребенка погубил, а сам поклон- ниц ублажал! Мы, конечно, сами не ангелы, гуляем, съездим к семье в отпуск, обеспечим деньгами, и наши женщины дают согласие на вторую жену, любви от нас не требуют. Взял бы в жены своей на- циональности, она бы сидела дома с детьми. Гюль другая, у них многоженства нет! Тупица, такую жену потерял! Все, никаких танцовщиц не будет! Место Гюль никто не займет! Усман тяжело вздохнул. — Правильно говорят ребята. Ты, Амир, натворил дел! Может, продать этот дом? Тяжело смотреть на все, кажется, сейчас весело спустится по этим ступе- ням наша Гюль и звонким голосом скажет: «Всем до- брое утро! Салют прекрасным восточным мужчи- нам!» — Усман отвернулся, пряча выступившие слезы. Ахмед обхватил голову руками, склонившись: — А следом прибегут дети, будут прыгать возле нас и забираться на колени. Ах ты, гад, Амир! Столь- ко детей погубил! — Ахмед качался из стороны в сторону, кулаками стуча по своей голове. — Что ж мы не заступились за Гюль, ведь за свою кровную сестру точно поколотили бы зятя, мы видели, как ей больно притворяться. Как она тебя любила, Амир! — А еще Рафаэль прилетит, когда узнает, что слу- чилось с его детьми и с Гюль, — Усман вздохнул, — а что ты скажешь своей матери? Амир завыл после этих слов. — А-а-а! Лучше б вы меня избили, чтоб я одумал- ся! Никуда не уйду из этого дома, пусть он останется памятником моим детям и Гюль, чтобы никто чужой не смог топтать следов моих родных. Только мы бу- дем здесь ходить, и хранить о них память. Эти стены слышали их голоса, пусть они остаются здесь. Буду исполнять те песни, которые она любила танцевать и петь, теперь ни одна женщина не выйдет с нами на сцену! — Амир клялся хранить память о Гюль всю оставшуюся жизнь. Для работы в доме наняты мужчины, ни одна женщина не имела права войти в этот дом. Он освободил в комнате место у стены и заказал огромное панно, на котором изображены дети и Гюль, ему хотелось их видеть постоянно. Ложась спать, желал им спокойной ночи, утром здоровался. В свободное время садился в кресло рядом с панно и закрывал глаза, иногда разговаривал с ними, гла- дил их, и замирал с тоскливым взглядом, слезы ска- тывались градинами. Амир засыпал, и ему снились дети, прыгающие вокруг, а Гюль смеялась и целовала его...
(Продолжение следует...)
Поэт
Автор: Эмили
Дата: 21.03.2015 20:33
Сообщение №: 97042 Оффлайн
Я многолик - не спорю, это странно
Но в каждой ипостаси генерал
Не всем моя материя желанна
Для всех взращу принятия коралл
http://www.tvoyakniga.ru/forummenu/forum/13/?show=50&proiz=1
Виталий(Иосиф) Ворон - Сказочник
витамин, Спасибо, Виталий, совершенно правы, эгоизм - это порок, хотя, иногда приходится читать, что только благодаря эгоизму человек способен добиваться больших высот. Как-то странно звучит, даже размышляя на эту тему, получается, если все "гнуть" под себя, то это здорово, это хорошо под себя. Конечно, для себя то, что под себя - да, но тогда идти по чужим головам - верная стратегия? Явное противоречие.
Поэт
Автор: Эмили
Дата: 03.04.2015 21:03
Сообщение №: 101049 Оффлайн
Ухохотали, Эмилечка! Канешна, фитьнесов в государстве надоть открывать больша. Жрать- это национальное, не на Таитях живём, с бонанов туловища не согреть зимою, куды ж без картошки с салом? Опять же водка калории. Булошный хлеб опять же мягкий... Но ежели всё остальное свободное время плясать до потери сознательности и дёрганий пульса, то схудеть можно и без фитьнесов. И ежели у соседей этажом внизу люстра крепко висит...)))
Прикрепленные файлы:
Автор: andreykus
Дата: 01.04.2015 23:58
Сообщение №: 100561 Оффлайн
Я знаю, и верю тебе, И чувства твои понимаю! Уверена, в каждой судьбе Такие минуты бывают. Неужто мы все одиноки, Хоть рядом всегда кто-то есть? Сердца открываем, и боги Порою нас слышат с небес. Друзья внемлют нашему взгляду, В молчании чувствуют речь. Любимые нам очень рады, Когда пироги будем печь! На слово скупы непомерно, А ласка от них - "что за бред"! Их души погасли, наверно, А, может быть, их уже нет?
Прикрепленные файлы:
Поэт
Автор: Эмили
Дата: 11.06.2015 19:58
Сообщение №: 114070 Оффлайн
«Я знаю, и верю тебе, И чувства твои понимаю!Уверена, в каждой судьбеТакие минуты бывают.Неужто мы все одиноки, Хоть рядом всегда кто-то есть?Сердца открываем, и богиПорою нас слышат с небес.Друзья внемлют нашему взгляду, В молчании чувствуют речь.Любимые нам очень рады,Когда пироги будем печь!На слово скупы непомерно,А ласка от них - "что за бред"!Их души погасли, наверно,А, может быть, их уже нет?»
Отлично, Эмили!
Поэт
Автор: ЛеонидОлюнин
Дата: 11.06.2015 23:14
Сообщение №: 114085 Оффлайн
Я многолик - не спорю, это странно
Но в каждой ипостаси генерал
Не всем моя материя желанна
Для всех взращу принятия коралл
http://www.tvoyakniga.ru/forummenu/forum/13/?show=50&proiz=1
Виталий(Иосиф) Ворон - Сказочник
Раздумья на тему браков российских женщин с восточными мужчинами из дальнего зарубежья, часто несчастливых, по причине незнания тех обычаев и порядков, сложности принятия и следования им из-за разницы в образе жизни здесь и там, подтолкнули меня написать этот роман, как показательный пример хорошо думать прежде, чем сделать выбор своей жизни. Пресса, телевидение, интернет рассказывают немало подобных историй, которые могут служить уроком для женщин, принимающих решение связать свою жизнь с мужчиной восточной психологии: горячих упрямцев, феодалов до мозга костей, где муж – это господин даже для любимой женщины, а жена – живое имущество, хоть она и мать его детей; он консервативен в традициях, многоженство или измены – его право, и обязанность жены всему подчиняться. Женщины очень часто легкомысленно считают, что мужчину можно перевоспитать, "подогнать" под свое мировоззрение. Но, это утопия! Мужчина востока поступает по собственному разумению, уступает очень редко, и только в том случае, если сам этого захочет, или будет убежден, что женщина и в самом деле права, но чаще вопреки даже умным предложениям, чтобы не идти на поводу, показать, что он всегда прав, и никтоне смеет им повелевать. Восток есть восток…
Прикрепленные файлы:
Поэт
Автор: Эмили
Дата: 19.10.2015 19:05
Сообщение №: 126680 Оффлайн
ГЛАВА 12 Спустя два месяца после трагедии совершенно не- ожиданно к Амиру прилетели мама и сестра. На во- прос, почему не предупредили, чтобы он их встре- тил, мама с тревогой в голосе сказала: — Сынок, несколько раз снилась твоя жена, смот- рит на меня и плачет, спрашиваю, что случилось, дочка, она отвечает печально: «Теперь у вас другая невестка, я с детьми далеко». Хочу знать, что у вас происходит. Ребята, опустив головы, поспешили покинуть гос- тиную. Амир усадил маму в кресло, сел возле ее ног, по- ложил голову ей на колени и заплакал: — Нет их! Никого! Теперь я совсем один. Пожилая госпожа Абаль, мать Амира, не поверила своим ушам, узнав о страшном известии. Ее бросило в дрожь, лоб покрылся испариной: — Повтори, что ты сказал! Говори! Он со страхом смотрел в глаза матери, помня, как она отчитывала его за проступки, никогда не вмеши- валась, когда отец наказывал его ремнем. Рассказы- вая глухим голосом о событиях, толкнувших Гюль бросить его, о трагедии своей семьи, своей боли, на- деялся, что его мудрая мать утешит его. Но ее взгляд был жестким, почти каменным. — Наши мужчины женятся поздно, и потом уже не мечутся по разным женщинам! Я не думаю, что мать стольких детей может погубить их! Гюль — де- вочка надежная, все делает основательно, просто так у нее ничего не бывает. Это как нужно оскорбить мать своих детей! Она бросила тебя, но детей сберег- ла. Ищи, они живы, моли о прощении, она простит. — Мама, катер, на котором они уплыли, взорвал- ся, и все погибли. — Нет, сын, не погибли! Верь мне, я чувствую, они живы! Ищи! И больше никогда не предавай женщи- ну, сделавшую тебя счастливым, подарившую тебе детей! Твой отец никогда не помышлял о второй жене, никогда не предавал, он был честным челове- ком. Я буду молиться, чтобы Всевышний услышал тебя и помог. Амир принял слова матери, веря в ее предчув- ствия, надеясь, что так все и обстоит, воодушевился, разговаривая с ребятами, горячо доказывая, что мама права, ведь никто не видел их мертвыми. Ребята, хоть и скептически относились к снам и предчувствиям его матери, все же поддержали их, радуясь, что закончится ничегонеделание, снова начнутся выступления, гастроли. Пусть их друг на- деется и верит в будущую встречу с любимой, пусть пишет музыку, стихи, лишь бы не тратил время так бездарно.
Госпожа Абаль поселилась в доме сына, поддержи- вая его, утешая. Она обошла все комнаты, осмотрела вещи, долго вглядывалась в фотографии и видеоза- писи. С утра приходила в комнату к сыну, садилась в кресло возле панно, и шептала молитвы... Наш переезд прошел без особенностей: частный самолет семейства перенес нас из одной страны в другую, пролетев над морями. Детей перед полетом Сэлма напоила успокаивающим чаем, и они спали практически все время. Дом огромнейший, мы его видели перед покупкой на видеоролике; адвокат Ахмада, занимающийся оформлением документов, сам проверял достовер- ность качества и других характеристик недвижимо- сти. И нас не разочаровала покупка. Для детей раз- долье, можно весь день находиться на свежем воздухе, нет такого зноя, как на родине Ахмада, и растительность здесь богаче, красивые деревья, кустарники, море недалеко. И более демократичная жизнь в цивилизованной Европе. Те запреты, которых приходилось придер- живаться на его родине, здесь неактуальны, можно не беспокоиться о своей одежде, насколько она от- крыта, и пойти, куда захочется, пусть и при неустан- ном сопровождении телохранителей. Часто вдвоем отправляемся по магазинам, ему нравится делать покупки, вкус у него отменный, и выбирает поистине королевские наряды. Потом отсылаем пакеты домой с водителем, а сами едем в ресторан. Он понимает мою любовь к танцам, и сам обожает такие вечера, радуясь восторжен- ным взглядам в нашу сторону. Мы и в самом деле, смот римся красиво: белый костюм Ахмада, его стройная фигура, и моя, отточенная до совершенст- ва за время танцевальной деятельности, элегантное платье и украшения придают наряду неповтори- мое очарование. Ночи продолжали волшебную сказку, любить и доставлять удовольствие — это его талант. Как-то вечером мы отправились в ресторан. На светофоре остановились, ожидая зеленый свет. На глаза попалась вывеска аптеки на углу улицы. Мысль сверкнула молнией. — Нам нужно зайти сюда! — Что-то случилось? Ты заболела? — испуганно взглянул на меня муж, притормаживая. — Мне нужен тест, — неожиданно покраснев, прошептала я. Он стиснул руль, на лбу выступили капельки пота, и так смешно заулыбался! — Ты хочешь убедиться? — Думаю, так и есть! Идем! Ахмад так крепко держит меня за руку, что я не могу пошевелить пальцами. Понимаю его волнение, это долгожданная весть о ребенке! Улыбается угол- ками глаз, сдерживаясь, но ему очень хочется пры- гать от радости, как мальчишке. Покупаем тесты. — Может, в отель, чтобы не возвращаться до- мой? — вдруг охрипшим голосом спрашивает он. — Конечно, так быстрее. Делаю тесты трех разных фирм. Сама волнуюсь, хоть это не первая беременность. Показываю чер- точки на трех тестах и улыбаюсь радостно — мне так хотелось подарить ему счастье! — У нас будет ребенок! Наш! — Малышка моя, детка моя! — Ахмад шепчет таким голосом, что самые нежные струны души за- дрожали в волнении. — Ты понимаешь, что это значит? Я наконец-то стану отцом! По-настоящему! И это благодаря тебе, моя любимая Гюль! Весь мир будет у твоих ног за счастье, которым ты меня одарила! Он очень взрослый человек, а так трогательно растерян: счастливо смеялся, прикрыл глаза ладо- нью, по щекам текли слезы, в следующую минуту прижался лицом к моей груди, шепча неповторимые слова любви. А дальше вообще интересная история: мы пришли к врачу на прием. Ахмад не переставал улыбаться, хоть и нагонял на лицо маску серьезности. И вот на ультразвуковом обследовании врач, между прочим, непременно женщина, задает вопрос: — У вас были двойни? Муж приподнимает брови, удивляясь вопросу. Я сообщаю, что у меня была тройня. — В этот раз двойня, пол малышей определим после шести месяцев. У Ахмада в этот момент капельки пота покрыли лоб, растерянно взирает то на врача, то на меня, что складывается впечатление, будто не осознал смысла сказанного. — Вы не рады, что у вас двойня? — врач с интере- сом наблюдает за его реакцией. — У вас, конечно, уже много детей. — Нет-нет, мы хотим много детей. Правда, что будет двойня? Вы не ошиблись? Я так рад, что расте- рялся! Врач усмехнулась: — Вот видите: это первая фотография ваших ма- лышей. Вы не волнуйтесь так, все у вашей жены бу- дет хорошо! — Спасибо, я очень рад, — улыбка на его лице по- детски наивная. А в машине мы долго сидим, говорим друг другу ласковые слова. Он шепчет молитву, словно со- вершает священный обряд, словно молится мне, а в его груди барабанной дробью сердце танцует от радости. Шепчу в ответ: — Я счастлива, что смогла осуществить твою меч- ту о детях! Тем более, что их двое! По такому случаю к нам приехали с женами млад- шие братья Ахмада, Мохаммед с Амине и Фахед с Шебнем. Его, получившего, наконец, милость Все- вышнего, пославшего сразу двух детей после долгих лет печали о своей жене и ребенке, поздравляли особенно бурно. И меня, как мать детей самого го- сподина Ахмад-Хана, приравнивая к его матери, да и маленькая Асма носит ее имя, как бы получив бла- гословение всего рода. На последнем ультразвуковом обследовании опре- делили, что будут мальчики. Трепетное отношение Ахмада к процессу беременности я прекрасно пони- маю, ведь это его первые дети. По сто раз на день слушает их сердцебиение, проверяет их шевеление. Он терпеливо ждет, когда я скажу ему о любви. Но в сердце глубокая благодарность к нему. Или это любовь? Тогда это особенная любовь, не похожая на те чувства, которые я испытывала раньше. Но однажды Ахмад повез меня в ресторан. Усев- шись на места, обнаруживаю, что здесь состоится концерт Амира! С удивлением смотрю на мужа: за- чем он привел меня сюда? Мое сердце успокоилось, у нас будут дети, а он рискует. Не понимает, что мо- жет произойти? С замиранием сердца слушаю слова бывшего мужа, обращенные к зрителям: — Хочу представить вам тех, кто остался для меня вечной памятью о любви и счастье, — на экране фото детей и мои, — я потерял их навсегда, но они остались в моем сердце. Предлагаю песню, под кото- рую танцевала моя любимая женщина. И Амир запел: горько, с надрывом, слезы скатыва- лись по его щекам. Зрители замерли, многие вытирали слезы. Сижу, не шевелясь. Детки в животе будто затопа- ли ножками. Мне стало не по себе: взмокла спина, онемели руки, судорога свела ноги, необходимо срочно на свежий воздух. Стиснула руку Ахмада, по- тянула к выходу. Следом за нами телохранители. Моя широкополая шляпа скрывает лицо, и свет в зале довольно тусклый. Мы дошли почти до двери, освещение становилось ярче. И в этот момент Амир отвел взгляд от экрана, слов- но слепыми глазами глядя в зал, прикрыл их ладонью. Ему часто казалось, увидев хоть немного похожую на Гюль девушку, что это она, присмотревшись, понимал, это не его любимая. Убрал ладонь, и вдруг мелькнул образ жены, он закричал диким голосом: — Гю-у-уль! Вернись, любимая! Прости, моя де- вочка! Я забыл других женщин! Нет на свете такой, как ты! Никто тебя не заменит! Вернись ко мне! — Амир спрыгнул со сцены и рванул за мной. Зал повергнут в шок! Кто-то вскакивал с мест, на- блюдая. У меня по спине пополз жуткий холод! Не оглядываясь, наклоняю голову ниже, чтобы края шляпы надежнее скрыли мое лицо, благо, мы уже у выхода. Ахмад крепко стиснул мою ладонь, закрыл дверь, поднял меня на руки и понес к выходу. Тело- хранители остановились, преграждая путь, если кто посмеет следовать за нами. Господин Амир вернулся на сцену. Он снова ошиб- ся! Эта женщина очень похожа на Гюль. Или сходит с ума? Он долго приходил в себя, проходил лечение, пытаясь бросить алкоголь. Этот концерт после поте- ри семьи был из первых, когда, наконец, смог высту- пать. Продолжая концерт, его взгляд искал в зале ту, которой нет... В машине ложусь на заднее сиденье. Ахмад рванул автомобиль с места, проскочив несколько кварталов, остановился. Пересел ко мне, положил мою голову себе на колени. — Я просила оградить меня от возможности услы- шать его, а тем более увидеть! Воспоминания о нем — это страдания, это ужас, связанный с рож- дением Асмы, это смерть ребенка, мое измученное сердце, слезы и боль от его измен. Избавь меня от этого до конца моих дней. — Под ладонью мужа в моем животе брыкались наши мальчики. — Ради них, ради спокойствия, не хочу о нем знать ничего! — Прости, малышка! Мне хотелось увидеть твои глаза в тот момент, когда ты услышишь его голос, его слова, искренние сейчас. Я счастлив, что ты стала моей женой, но меня терзает мысль, что в глубине души ты все еще любишь его. — Ты зря так поступил! Даже дети почувствовали, как мне стало плохо! Ты избавил меня от стольких страданий, я счастлива с тобой, а ты устроил эту проверку! Все в прошлом, все, что связано с тем че- ловеком, который только что клялся в любви! Он умеет красиво говорить, но поступки его страшны! Уже давно для меня его нет! Есть только ты и я! И наши дети. Больше ничего не хочу о нем знать! — Я тоже схожу по тебе с ума! И ревную так же сильно! Когда-то он кричал: «Она моя, никому ее не отдам, зарежу каждого, кто посмеет к ней прикоснуть- ся!» Сейчас сам могу так сказать, потому что любовь к тебе лишает разума, толкает на самые безрассудные поступки! Вот и привел тебя на концерт, чтобы убе- диться, что ты уже не любишь его и не захочешь к нему вернуться. Он не смог тебя забыть, он все еще надеет- ся, что произошло чудо и ты осталась жива, ему нуж- но лишь просить у тебя прощения, и ты вернешься. — Ты тоже страдаешь патологической ревностью? И скрывал это? Хотя постоянное присутствие телох- ранителей в доме и во время моего передвижения по городу объясняет твоя ревность. Разве женщина с таким количеством детей может кого-нибудь све- сти с ума? — Ты скромничаешь на свой счет! Сейчас знаю точно, ты любишь меня! Но даже если бы не любила, все равно не отпустил бы тебя! От меня уйти не по- лучится! Моя женщина принадлежит только мне! — Как страшно ты говоришь! Предупреждаешь или угрожаешь? — Зачем угрожать? Еще ни одна женщина не ухо- дила от любви. Ты бы не ушла от него, если бы он тебя не мучил! Только любовью буду держать тебя всю жизнь. — Держи! Любовью держи! Это надежно!
После концерта Амир снова напился в компании ребят, обсуждали событие, она — не она, кто что слышал, кто что сказал. Экран телевизора ничего не показывал, сплошная рябь, но звук был, и его не вы- ключали, музыка, песни. И вдруг сквозь разговор до их слуха донесся такой знакомый голос, что все за- мерли, кто-то потянулся к регулятору громкости. Это Гюль, ее голос! Ребята переглядывались молча. Когда смолкли последние звуки, диктор напомнил, что это была известная арабская певица Алия, недав- но вышел ее сольный диск, песня из которого про- звучала. — Алия — Юлия, — задумчиво произнес Ахмед. — Ты на что намекаешь? — Мустафа пьяно уста- вился на бутылку. — Да так, размышляю. Никто же не видел их мерт- выми. А если они выжили? А если их кто-нибудь спас? Ее имя по документам Юлия, Амир называл по-нашему, Гюль. Помните, Рафаэль звал ее: Юль. — Замолчите! — Усман стукнул по столу, — хва- тит об этом! Амир был пьян. Спустя несколько дней они прилетели с гастро- лями в арабскую страну. И снова их настиг голос певицы по имени Алия, исполняющей индийскую песню, ее голос подогревал интерес. Амир велел менеджеру гастрольного тура достать диск этой певицы. Поздним вечером менеджер исполнил за- каз. С обложки диска смотрела молодая женщина с зелеными глазами, лицо закрыто по арабскому обычаю. Он слышал родные интонации голоса Гюль, но глаза у нее чайного цвета, не такие, как на диске. Информации на конверте диска немного: пе- речень песен, хвалебные слова, страна проживания. О личной жизни ничего. Он потребовал узнать для него хоть какие-то под- робности о певице, зациклившись на желании уз- нать, кто она и где живет, ну хоть что-то! Тогда после концерта был пьян, но слышал все, о чем говорили ребята. Через несколько часов информацию доста- вили: Алия замужем, у нее есть муж и дети, нигде не выступает, только диски записывает, живет в араб- ской стране, никуда не выезжает. Амир разочарован! Совершенно скупая информа- ция! Хотя, если муж араб, да еще живет в такой стра- не, то все понятно: талант должен радоваться уже тому, что позволено записывать диски! Жаль! Ему очень хотелось бы взглянуть на живую копию его любимой Гюль... Гастроли продолжились в обычном режиме...
Поэт
Автор: Эмили
Дата: 19.10.2015 19:40
Сообщение №: 126685 Оффлайн
Роман "Звезда по имени СЧАСТЬЕ" ГЛАВА 13 У нас родились мальчики, очаровательные копии меня! Природа непредсказуема: казалось бы, сыно- вья должны быть похожи на отца, но они получились с моей внешностью. Рассматриваем их, выискиваем общие черты. Ах, да, цвет глаз! Почти черные, как у папы! И брови, и улыбка папины, и рост будет его, сейчас они смешные, как страусята, но голос уже низкий, как у Ахмада. Он неописуемо счастлив рож- дению детей, имена им выбрал красивые: Фаиз — по- бедитель, Фахри — почетный. Разве передашь эмо- ции! А слова благодарности! Такое только в сказках бывает! Определились и мои чувства, именно дети помогли мне стать самой счастливой женщиной. — Я люблю тебя, Ахмад, никого еще так не любила! Как жаль, что мы не встретились раньше! Сколько бед обошло бы меня стороной! — Ты сказала эти слова, малышка! Я счастлив, лю- бимая! Муж решил сам ухаживать за детьми, даже меня просил не лишать его этого удовольствия. Удиви- тельно! Имея возможность повелевать, он долгое время не позволял прикасаться к сыновьям никому, кроме меня. Что называется, сдувал с них пылинки. Я понимаю, ожидание наследников было так дли- тельно, что у его младших братьев старшие дети успели вырасти. А мальчики дружно кушают, наби- рают вес, обретая пухленькие щечки, радуя своим характером. После завтрака оставляю мужа с детьми и отправ- ляюсь в музыкальную студию готовиться к высту- плениям. Музыканты, работающие в ресторане, остаются моей группой. До рождения детей, когда срок беременности был небольшим, мы дали не- сколько концертов на сцене ресторанного комплекса и записали диск. А теперь собирались продолжить выступления. Частично обновляю сольную програм- му. Песни не только арабские, но и индийские, им меня научил муж — вот какое сильное влияние было у матери-индийки в семье Ахмада. Кстати, планируем поехать в гости к его сестре Гау- ри, она живет со своей семьей в Ахмадабаде в Индии, такое вот интересное название города, это привлекло их отца, чтобы основать там свой бизнес. А еще я уз- нала историю семьи: изначально фамилия их рода была Кхан, но каким-то образом со временем потеря- лась первая буква, и в написании осталось только Хан. Постепенно муж возложил обязанности ухода за мальчиками их няням, убедившись в их усердии. И Сэлма не оставит наших сыновей без своего над- зора, пока меня нет рядом! Ахмад спускался со мной на первый этаж в студию, потом отправлялся к себе в кабинет, думаю, оттуда наблюдал за происходящим и в детской комнате, и в студии. Он тоже ревнивец, но тщательно это скрыва- ет. Одно радует, что никогда не устраивает сцен, как это было в моей прежней жизни, его разумная реак- ция на взгляды окружающих, на обычное общение не вызывает беспричинных вспышек «моя, не отдам, зарежу». Это у меня бывают воспоминания, от кото- рых мурашки по коже: как я терпела жуткие истерики ревнивого человека с совершенно неадекватной ре- акцией на все, что касалось меня! Но даже мои «же- лезные» нервы не выдержали такой жизни... И вот, Фаизу и Фахри исполнилось больше восьми месяцев, а мы снова отправляемся к врачу: тест, сделанный накануне вечером, оказался положи- тельным. Муж от волнения почти не спал, он снова станет отцом. Когда врач, расплываясь в улыбке, объявила, глядя на экран монитора, что и в этот раз у нас будет двойня, муж разволновался, губы у него задрожали. Растерянно хлопает ресницами, то на экран посмотрит, то на меня. Врач шутливо поддразнивает Ахмада: — Что-то не так? Не нравятся детки? Может, по- меняем на других! — Что? — он уставился на врача. — Кого менять? Это мои дети! Я рассмеялась. — Это шутка! Вот так подряд двойня за двойней, большая редкость. Потом, сидя за рулем автомобиля, муж смеялся, вспоминая, как он возмутился предложением поме- нять детей. — Представляешь, я серьезно воспринял слова врача, — он весело подмигнул, — в гости мы пока не поедем, пусть дети родятся, им исполнится хотя бы год. Приглашу сестру еще раз, может, ее муж отпу- стит. Он не просто ревнивец, тиран! — Какие страшные вещи ты говоришь! У вас та- кие жестокие мужчины? — Отец выдал сестру замуж за того, в кого она влю- билась! Он хотел другого зятя, но она так плакала! — А ты совсем другой! Ты не можешь быть тира- ном, у тебя золотое сердце! Ты мой свет, мой воздух, моя жизнь! Муж сверкнул огнем темных глаз, прошептал том- ным голосом: «Я люблю тебя, малышка Гюль!» И по- гнал автомобиль еще быстрее. Остановились в без- людном месте на берегу моря. Только легкий ветерок беззастенчиво влетал в автомобиль, становясь сви- детелем самой красивой сказки любви... Дети, мама, родственники собрались за большим столом, чтобы поздравить нас. Ахмад не просто сиял от гордости, а словно еще величественнее стал. Счастье поселилось в нашем доме. Радостно начи- нался каждый день! Щедро наполнена любовью каж- дая ночь! Фаиз и Фахри начали ходить, произносят первое слово, но такое сладкое: «папа», их радостный смех наполняет наш мир самыми светлыми чувствами... Время от времени Амир рассматривал фото певи- цы Алии на конверте диска, слушал интонации ее голоса. Однажды он сообразил, что заставляет его снова и снова вслушиваться в тембр голоса певицы, а взгляд застывал на фото: на нее похожа Асма! А ма- лышка похожа на Гюль, а глаза у дочки его, зеленые! Вот где разгадка! Так с конвертом от диска он при- бежал к ребятам из своего номера в отеле. — Я все понял! Это Гюль! Ее глаза зеленые, видите, как у Асмы! Здесь фотомонтаж или цветные линзы, на самом деле это Гюль! Ребята привыкли к его миражам — ему часто ме- рещился образ жены, — промолчали в ответ. Усман взял в руки конверт с диском для утешения Амира, деликатно взглянул на фото. И в следующий миг пробормотал: — Да ведь ты прав! А ну-ка, ребята, взгляните! Это как бы взрослая Асма, копия своей мамы Гюль! Зна- чит, они живы! Твоя мама госпожа Абаль мудрая женщина, она первая сказала, что они живы, что их надо искать. Ищи! Надо подумать, где они могут по- селиться. Тебе тогда сказали, у певицы муж араб, много детей, и живет она в арабской стране, нигде не выступает, только записывает диски. Помнишь? Амир вспотел от напряжения! Думать! Думать! Ахмед хлопнул по столу ладонью: — А не тот ли поклонник ее мужем стал? Ведь он араб! А? Надо срочно узнать, где он живет! Если она за ним замужем, то и фамилия у нее другая! — Точно! Молодец, Ахмед, тебе бы детективом быть! И завертелось колесо поиска! Для певца с миро- вым именем нет преград! Менеджер их гастрольного тура через своих друзей и других менеджеров наво- дил справки, уточнял, но спустя какое-то время поч- ти полная информация была собрана и представлена Амиру. Неточности присутствовали в отчете, напри- мер, что у певицы не семь детей (а у них было именно столько), а девять. Ребята высказали сомнение, что, возможно, это ошибка, но решили все проверить само стоятельно. И вскоре, получив перерыв в вы- ступлениях, оказались в городе, где они как-то были на гастролях и где, по отчету менеджера, проживает певица, а не в арабской стране. Дело оставалось за малым: разведать, где именно она живет. Но это оказалось не просто: о ней знали в городе, однако о месте жительства никакой информации. А когда ребята обратились в филармонию, то им по- везло — с красочной афиши на них смотрела Гюль, то есть певица Алия. Амир нервничал в ожидании концерта! Еще целых два дня до того момента, когда он увидит свою жену! Про себя шептал ласковые слова, мечтал, как они встретятся, даже не задумывался, что она может быть не одна. Нет, он не намерен просидеть в отеле это время. Ребята взяли в аренду микроавтобус и от- правились на поиски Гюль. Спрашивали адрес певи- цы, кружили по городу, объехали районы состоя- тельных жителей, но так ничего и не узнали. Амир вышагивал по номеру отеля, продолжая мысленный диалог с Гюль, слова повторялись одни и те же, как заезженная пластинка: «Ах, Гюль, зачем ты меня бросила! Я с ума сойду, разговаривая сам с собой»!
Поэт
Автор: Эмили
Дата: 19.10.2015 19:46
Сообщение №: 126686 Оффлайн
Мы в соцсетях: