Форум

* * *

 Пушкин любил Осень

 (Верим, все может быть).

 Это не значит вовсе,

 Всем надо осень любить. 

 Осень любить не лишне,  

 Ей восхваление несть.

 Предпочитаю лично

 Месяцы, сколько их есть.

ГАЙДАМАКИ

 Для внезапной для атаки

 Народили крепышей.

 Появились гайдамаки —

 Боль зубовная пашей.

 Рать турецкая гонялась

 По долинам и горам.

 Гайдамакам доставалось —

 Туркам тоже — по зубам. 

 Мы заметно измельчали,

 Смелость наша — под откос;

 К сибаритству быт причален,

 Сытость нам щекочет нос.

 Потихоньку сходим в накипь,

 В мутной плаваем бурде…

 Гайдамаки, гайдамаки,

 Гайдамаки, где вы?.. Где?

* * *

 Борозда осенняя

 Залита дождём.

 Я люблю Есенина,

 Песней он рожден.          

 Обожаю Пушкина

 Крепко, так оно.      

 Было всем отпущено

 Время и вино.

 А судьбы пусть лезвие

 Поджидает нас.

 Я люблю поэзию.

 Вот и весь рассказ.

ГАРШИН

Факел правды не погашен,

 Что на воле, что в тюрьме.

 Жил когда-то Сева Гаршин

 При царь батюшке в стране.

 Жизнь — всегда кого-то доят,

 А иначе не живой.

 Этим Гаршин был и донят,

 Сиганул вниз головой.

 Он стучал в большие двери,

 Правдой чистою кропил.

 В справедливость твёрдо верил,

 В спор с самим царём вступил.   

 И высокое начальство так решило:

 Что с него?..

 Чеконулся, помешался,     

 Рассуждать тут нечего.

 «Запереть!» — приказ был рыком:

 «Чтоб не открывал свой рот…»

 И с четвертого курлыкнул

 Гаршин в лестничный пролет.

 Прямоты не любит «копоть»,

 Правда режет им глаза.

 К чинодралам с правдой топать

 То же, что навоз лизать.

* * *

 Она пришла и молча села,

 Её глаза весьма грустны.

 А во дворе крупа летела,

 И ни словечка от весны.

 Не одарила даже словом,

 Не против, значит, и не за.           

 А по углам сидели совы,

 Лупастили свои глаза.

 Наелся таракан от пуза,

 Залез под стол, и все дела…

 Бывают грустными и музы.

 И эта грустною была.

ГАЛЬБА

 Цезарь — значит, главный фатер,

 Хоть углами голова.

 Гальба — римский император

 Правил Римом года два.

 И за эти за два года

 Он такое начудил:

 Повелел и пред народом -

 Индюка осел родил.

 Куры яйцами швырялись:

 Полкило одно яйцо,

 Кошки за быком гонялись

 (Бык был явным подлецом).

 Так хотел товарищ Гальба,           

 Император он иль вошь?

 Не желаешь в омут галькой —

 И не то изобретёшь.

 Так баран играл на скрипке,

 По канату топал слон,

 Бегемот был в чем-то липком, —

 В теннис с выдрой шпарил он.

 Две бродячие собаки

 Драли зебру по кускам,

 А профессор ихний — Якин,

 Зад показывал всем. Срам!

 Я бы Цезарей всех гадов,

 Самодуров сразу в мат.

 Мало правил этот Гальба.

 Сковырнули, говорят.

* * *

 Пишет много и охотно,

 Выспавшись, покушав плотно,

Выпив коньячку грамм двести.

Кажется, что всё на месте.

Пишет смачно про доярку,

Как в цеху горячем жарко,

Как геолог дёрнул в дали, 

Чтобы получить медали,

Как партиец молодой

Справился с большой бедой,

Хлебороб намолотил,

Мент разоблачил кутил,

Как на севере морозно,

Всё возвышенно, серьёзно.

КАРАКАЛЛА

Это имя – Каракалла -

Полным устрашением стало.

С детства к власти гад стремился,

И в фаната  превратился.

Даже рОдного папашу

Утопить хотел в параше,

Чтобы троном обладать.

Аспид, ну, ни дать, ни взять.

А когда отец помЕр,

Каракалла изувер

Приказал казнить врачей,

Но возвысить палачей.

Убивал он всех подряд,

Кто ему не нравился,

Применял при этом яд,

Этим и прославился.

Он сгубил людей немало

Этот самый  Каракалла.

С виду не был зол и лют,

Цвёл как праздничный салют:

Плёл о высшей цели –

В мозг народа целил,

Мы, десь, строим светлый …изм,

Ценен каждый организм,

Перебьём своих врагов -

Хватит мяса, пирогов.

Каждому дам по дворцу…

А сегодня на плацу

Мы казним  врагов народа,

Благо,  ясная погода.

Если дождик будет, кстати,

Их задавим в каземате.

«Кричали женщины «Ура!»

И в воздух чепчики бросали».

И эта подлая игра

Была по сердцу Каракалле.

Хотел убийца жить сто лет,

Он ел проверенный обед,

Над ним корпели лекари,

Корпели и кумекали.

Будь он хоть трижды Каракалла,

Случится всё же  ёла-пала.

Но, как-то раз, в печальный миг –

На плечи смерть владыке - прыг.

И вот теперь лежит в гробу,

У всех счастливых на виду.

Устала  музыка играть,

Стоять легионеров рать.

Рыдает траурный  народ,

Платочком прикрывая рот.

Но лишь потом народ узнает,

Что Каракалла сволочь злая.

Ладно, подведём итог

Этой всей кадрили…

Для того он и народ,

Чтоб его дурили.

ПОТРЕБИТЕЛЬСКАЯ КОРЗИНА

В ней хлеб, сосиска в тесте. 
Съедим с корзиной вместе.

* * *

 Нами торкают гормоны,

 Прибегают к крайним мерам.

 Перед оными мы гномы,

 А они за Гулливера.

 Всё гормонят и гормонят  

 Эти крохотные твари.

 Ничего не надо кроме

 Им, но только нас тиранить.

 Что не так – они за ножик,

 Получи своё, мол, частник…

 Над гормонами есть тоже,

 Высший чин, большой начальник?

СПОРТ

Вчера в окрестностях Вероны,
Где очень наглые вороны,
Где галки и того наглей,
Был спорта славный юбилей.
Пятьсот годов тому назад,
Веронцев спорт толкнул под зад;
И побежал честной народ -
Тот плёлся сзади, тот - вперёд.
Короче, плотною толпой,
И в зимний хлад, и в дикий зной,
Срывались в в старт, ну, и в бега,
Не подведи костыль-нога.
А победителю сукно
Зелёное, как приз, дано.
И никаких тебе обид.
Бегут, бегут - прекрасный вид.
Тут главное - людей увлечь.
Высокий чин толкает речь…
В бега и нынче люди,
А что, от них убудет?
Волнений нет, и нет бунтов,
Нет окровавленных бинтов,
Их с лёгкостью отбросил спорт,
Всё отрицательное стёр…

Бежит народ Вероны,
Живут спокойно троны.

* * *
Накололи нас, кажется, ловко,
Всё нормальное чтобы на слом.
Коммунизм - на бечёвке морковка,
Перед глупым трудягой ослом.

* * *
Себя в ай-кью уторкали,
В топ поместив как раз.
Нас окрестили тёлками...
А доим-то мы вас.

* * *

 А Пушкин! – альфа и омега!

 Он кукареку и куку!

 Ты понимаешь без разбега

 Любую гения строку.         

 Он есть наш светоч и отрада.

 Он всех живущих вечный хит…

 Но главное – ему не надо

 Платить за славные стихи.

* * *

 Не пригласили нас на раут,

 Не лорды мы с тобой, видать.

 Ну, что ж — не будем мы ораут —          

 То бишь, оральню разевать.

 Закроем на ростбифы ставни,

 Питейных чаш по нам ли бряк.

 А станем там, где нас поставят:

 Ляпух коровьих рядом, в ряд.

ЭРИНИИ

Вот они, Эринии,
Дамы строгой линии, -
Линии заученной -
Паразитов мучают.
Познакомимся - Электа -
Это не заезжий лектор:
Попусту не тянет речь, -
Подлецов толкает в печь.
А Мегера, точно знаем,
На подонков очень злая.
Тисифона - это тоже
Не из добреньких, похоже…

Знайте, что богини мести
На своём привычном месте.

КЕНТАВРЫ

А ведь были они кентавры,
А ведь били копытом об лёд.
Где сейчас они, кто разберёт;
Ели травы они или лавры?
Вы не верите в этот миф,
Вы довольно серьёзные люди,
Всяк из вас эту веру изрубит,
Просто сказкой её окрестив…
Вот он - грозный, лохматый Хирон,
Он в аду, только он не страдает -
Властью очень большой обладает.
Да, мучитель вождей разных он.
А вожди - те в кровавой реке,
В той крови, тех, замученных ими,
Он стрелял им в головы, спины
Лишь всплывают они вдалеке.
И друзья его Фол сам и Несс
Также стрелы пускали из луков,
Чтоб познали правители муки.
А кентаврам плевать на прогресс…

Так что не забывайте вожди,
Не дождётесь в аду вы поблажки,
А грехи ваши жуткие, тяжкие,
Смыть не смогут прощения дожди.

ГОРГОНА МЕДУЗА

На Горгону на Медузу
Взглядов не кладите груза
При любом раскладе -
Будете в накладе.
Знайте, нрав её таков:
Не выносит мужиков;
Кто в неё вглядится -
В камень превратится.
Мимо не пройти без драк.
Кто ж её обидел так?
Может быть Медуза миф?
Нет, не надо - супротив:
В каждой женщине, матроне
Уместилось по горгоне, 
Может даже целых три,
Разберись что там внутри.

ЭРИХТО

Не встречал волшебниц я
Ни в Москве, ни в Лиме.
Так же и жена моя
Не встречалась с ними.
Кто-то уверяет - есть,
С убеждением речь его.
Но, конечно же, не здесь.
Здесь пожрать им нечего.
А античные мужи
(Знаем многих их то)
Доносили нам про жизнь
Некоей Эрихто.
Всё то было ей с руки,
И не прокисала,
Но при этом мастерски
Мёртвых воскресала.
Для чего весь этот пых,
С чудом коалиция?
Там бывало от живых
Не пошевелится.

* * *
Ну, ты замахнулся, друг,
Все мы всё же люди.
Переловишь всех ворюг,
Управлять, кто будет?

ТЕСЕЙ И ПЕЙРИФОН

Когда бродяга или нищий
Украл, чтоб голод утолить,
Ну, это ясно, что с них взыщешь,
Им, так сказать, сам Зевс велит.
А если чин довольно крупный —
Вагоном прёт себе домой,
Он, просто, поступает круто,
Его поступок не дрянной?
Царь Пейрифон похитил стадо,
Тесею нанеся урон…
Царю ли поступать так надо,
Оголодал неужто он?
За ним Тесей бегом в погоню,
Как был — без тапок и погон.
А тот — спокойно стадо гонит 
С лугов Тесея в свой загон.
Догнал. Схватились за оружие,
Сейчас прольётся чья-то кровь,
Злость так и плещется наружу,
И тот — и тот — бык, будь здоров!
Не ясно — кто воткнётся носом
В дороги пыль, в сплошную тишь.
Короче, под большим вопросом:
Тебе лаврушка или шиш.
По мифу — чисто — чики-брики —
Не плачь, моя родная мать.
Понравились друг другу дико,
Не захотели воевать.
И тот атлет, и этот тоже,
Не просто для битья чурбак.
Атлет понять атлета может,
РавнО как рыбака рыбак.
Обнялись и друзьями стали -
Старинный миф внушает так.
Но мифу верить мы не станем,
Всё было, думаю, не так.
Тот был ворюга, этот — тоже,
И ксива не по месту там:
Написано у них на роже:
“Да всё нормально, слышь, братан.
Ты спрячь подальше щучку-ножик.
Раскинем стадо на двоих…”
Другие версии возможны,
Но не исследовал я их.

* * *
Мы вовсе не уродцы,
Живём себе тишком.
И хуть на "Жопорожце",
Однако, не пешком.

* * *
Шёл куда-то прокурор,
Был он сильно твердокор.
Есть другие прокуроры,
Не настолько твердокоры.

* * *
Пьём и пиво, и этил,
Печень - в дохлом байте...
Лысый дядька намутил,
Мы, блин, разгребайте.