Форум

БЫВАЕТ - 88

ПОЛЬЗА КРЕПКОГО СЛОВЦА

— Не отворачивается гайка подлая: проржавела.

— Звездочкой пробовал отвернуть?

— Пробовал.

— Газорезкой сдуй.

— Патрубки спалим.

— Слушай, а может, Матюшкина подключить?

— Что от него толку?

— Как же: загнет матюг — ни одна гайка на трубе не удержится.

— Зови.

* * *

Если по годовым кольцам можно определить сколько лет дереву, то по наслоениям мусора легко определяется как давно не производилась уборка.

СИЛЬНЫЙ ГОЛОС

— Сильный голос у нашего Федькина: на улице ругается — в помещении слышно. Попробовать бы ему себя на эстраде.

— Бесполезно: никто его слушать не станет.

ИЗ РАЗГОВОРА В КУРИЛКЕ

— А это правда, что лошадь может погибнуть от капли никотина?

-- Что, уже и лошади курят?

ЖУКИ

— Еще вчера здесь лежали обрезные доски, а теперь их нет.

— Техники, может быть, для дела разобрали.

— В том-то и дело — ни одной доски не брали. Ваши работники здесь вчера крутились.

— Да ну, что вы! Я за своих рабочих ручаюсь.

— Так что, целую машину пиломатериала жуки-древоточцы поели?

— Кто его знает.

— Одного «жука» вчера задержали. Сачков по фамилии. Ваш «жук».

— Наш.

* * *

 Бога славит красота,

 Лунность неба - половинка,

 Летней радуги цвета

 Луга каждая травинка.      

 Птица, о Всевышнем пой,

 Песня золотая выйдет.

 Только гордый и слепой

 Это не способен, видеть.

* * *

 Солнечно было, ясно,

 Но неожиданно, вдруг

 Туча. И стало ненастно,

 Стало тревожно вокруг.

 Так же бывает с нами       

 Здесь на земле,

                где наш дом…

 Солнце и туча – мы сами,

 Сами и ливень, и гром.

* * *

 Ошалела сирень под окошком,

 Раззадорился юноша  май.

 Нет, она не умеет  немножко,

 Ей весь двор, все дворы подавай.          

 Вот и молодость рвёт буйно путы,

 Ищет правду, которой здесь нет...

 Это знает седеющий путник,

 Со своей полусотнею  лет.

* * *

 Струны осени золотой

 Незаметно скрутились, лопнули.

 Золотые лежат локоны

 На тропинке узкой, лесной.          

 Где они кружева паутин? –

 Улетели за птицами,  может.

 Будем ждать и других картин,

 Так на золото не похожих.

* * *

 Мелкою мошкою морось.

 Тучи её несут,

 Живность запрятана в норах,

 Скука в пустом лесу?          

 Небо – серый пергамент,

Ветер ночами злой.

  Скоро листва под ногами

 Скроется под белизной.

* * *

 Лежит лесное озерцо

 Не продуваемое  ветрами,

 В лесном непроходимом храме

 И смотрит небесам в лицо.          

 В нем рыбы нет, но есть жучки,

 А так же комаров зачатки…

 Но разве для того зачат ты,

 Чтоб вкруг тебя лишь трав пучки?

ТРУДНАЯ ЗАДАЧА 

* * *

 Красота – от Бога,

 Как и гнев стихий,

 Доброта и строгость,

 Проза и стихи,        

 Ясность и туманность

 Так же от Него.

 Примем эту данность

 Только и всего.

* * *

 Жить – это всё же подчиняться,

 Хоть возмущение кипит,

 Хоть своеволия к горлу пальцы,

 А непокорность – только вид.

 Напрасны возмущения волны,    

 По сути силы их слабы.

 Рассудок наш и наша воля –

 Есть подчинённые судьбы.

* * *

 Все мы речные рыбки,

 Страсть ловит нас на уду.

 Шибко увёртливы, шибко,

 Но пролетаем в трубу.

 Крутимся возле наживки, 

 Нет бы,  порхать вдалеке.

 С волей у нас жидко,

 Вот мы и на поводке.

* * *

 Грома огромный камень,

 Как по ступеням вниз,

 Ливень полил окаянный  

 Спрятав и даль и близь.

 С крыши такая давка,        

 С крыши такой поток;

 Как бы ни смыло дачу,

 Словно простой сапог.

* * *

 Лучик выпрыгнет как шкодник

 Отыскав себе  прогал.

 Из глубокой выйди штольни

 Ты на собственных ногах.

 Тёплым ветерком обдует  

 Утвердить надежду чтоб.

 О худом не надо думать

 И худое не страшно.

* * *

 Взгляни на облака заката,

 На гладь зеркальную воды, —

 Печали уплывут куда-то

 И заберут свои следы.

 Желаний плотских навороты,      

 Склон коих вовсе не покат...

 Дела, забавы и заботы

 Нам не дают взглянуть назад.

ОБЪЯВЛЕНИЕ 

* * *

Я в квартире решил

Гнать берёзовый сок.

Стал дровишки колоть,

Перед этим как гнать.

Отлетело полено

Прямо в левый висок.

Не узнает теперь

Меня Родина мать…

* * *

 Ты хочешь оскорбить

 Красавицу, дружище?

 В её глазах вдруг

 Превратиться в пепелище? —      

 Пройди преснятиной,

 Как вдоль “доски позора”,

 И на неё  не брось

 Восторженного взора.

* * *

 Повсюду моря воскрылий,

 И взлётов густых миллион,

 За что нас бескрылье клинит,

 Ползучесть берет в свой полон.

 Зачем мне покоя будылья,          

 Когда на душе  непокой?..

 И мухе  даются  крылья.

 А ей-то, скажите, на кой?

* * *

 Пусть мужики

 И дрянная порода,

 Им, все-таки,

 Отпущено от Бога

 Зачем-то      

 На Земле существовать,

 Не только воду пить

 И овощи клевать.

      * * *

 Деньги любят все,

 Давно известно.

 Деньги — жизнь,

 Вот лозунг повсеместный;

 И даже пес

 Держал их навесу  б

 Зная, что на них

 Отпустят колбасу.

* * *

 Поэты – такая порода,

 Им петь заказала природа.

 Не знают они меры.

 Что, приводить примеры? 

 Без меры они хвалят,          

 А захотят – повалят

 И запинают до смерти.

 Такие они черти.

НОЧНЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ

— Петя, давай холодильник купим, — сказала жена, — а то у Петуховых есть, у Ивановых есть, у Сидоровых есть, а у нас нет.
— И у нас есть, — угрюмо отозвался я, показывая на старый, безмолвный холодильник, в котором теща хранит свои выкройки.
Намучились мы с этим холодильником. Пять раз ремонтировали. Вот и стоит он теперь вместо мебели.
А жена продолжала:
— Сам знаешь — долго не было в продаже хороших холодильников, вчера завезли. Разберут ведь. Ну давай рискнем — купим подороже, авось на этот раз повезет. Вот мама-то обрадуется. Скажем — это ей от нас подарок к восьмому марта... 
Купили. Привезли. Включили. Он как зарычит, как задрожит, и пошел из стороны в сторону раскачиваться. Постучал, порычал, замолчал — устал видно...
Ночью сквозь сон чувствую: что-то в квартире неладное творится. Проснулся. Прислушался: кто-то по кухне ходит, чашками бренчит. Растолкал жену, спрашиваю:
— Слышишь?
— Слышу. Может воры забрались? Сходи, проверь холодильник.
Зашел на кухню. Включил свет. Мама родная! Холодильник!.. Весь пол истоптал. Теперь посудный шкаф бодает.
Поставил я его в угол. Кулаком пригрозил, мол, побродяжничай еще мне. И спать пошел.
Только уснул, опять сквозь сон слышу шум. Встал, пошел на кухню. Включил свет. Нет холодильника. А он, нахал, уже в ванной хозяйничает — персоль рассыпал, шампуни разлил, похоже — купаться собирается...
Разозлился я, вытащил его оттуда. Двинул сверху кулаком. Поставил на место. Пригрозил в последний раз и снова спать пошел.
Еще не уснул — слышу, входная дверь стукнула. Воры — мелькнуло в голове. Кинулся на кухню — нет холодильника. Я на лестничную площадку — там. К соседу в квартиру ломится. Вот неприятностей-то будет.
Сгреб я его в охапку, на кухню уволок, и говорю жене:
— У Петуховых есть холодильник, у Ивановых есть холодильник, у Сидоровых есть холодильник, у нас тоже есть холодильник, но не будет: я его сейчас в окно выброшу. Что же я из-за него не выспавшись на работу буду ходить?
— Сам виноват, — рассердилась жена. — Кто просил подсоединять его к удлинителю? Пусть бы тресся и шатался на короткой привязи. И хватит тебе за ним по квартире бегать. Отключи его совсем.
Что я и сделал. Больше не включал. Теперь теща в нем хранит мотки пряжи.

* * *

 Тёмная спокойная вода,

 Белые, как чистый снег кувшинки,

 Трав повсюду буйных невода,

 Никого на тоненькой тропинке.

 Тайна выси слита с тайной дна…

 Чёрный пруд резной листвой украшен...

 Что же ты, зазвёздная страна,

 Мысли недоступна бедной нашей.

* * *

 Солнце восходит медленно,

 Тянет лучи провода;

 Словно из красной  меди,

 В речке струится вода.      

 В травах цвета радуги.

 Ночи  исчезла паль.

 И костерок не радовал,

 Медленно засыпал.

* * *

 Дыма одуванчики

 Тянутся к реке.

 Камыша султанчики…

 Палец на курке.      

 Ружей  перебранки.

 Перья на воде.

 Первые подранки

 Скрыться ищут где.

* * *

 Тропка по трясине

 На гамак похожа.

 Влаги фантик синий

 Мхом седым обложен.     

 А протянешь руку,

 А продвинешь ногу –

 В грязь трясины рухнешь,

 И не жди подмогу.

* * *

 Вася полюбил Марусю.

 Обсуждать их не берусь  я.

 Месяц жарко, жарко три,  

 Но заклинило внутри.

 Вскоре эти лица

 Мчались  разводиться.

* * *

 Улыбаются с плаката

 Дед и бабка торовато.       

 В их улыбке неуём –

 Кучеряво, мол, живём.

 Плата за улыбку эту,

 Купят с булочкой котлету.

НЕ ОБЕЩАЛ 

* * *

                       «Любовь проникает в душу,

РЕПЛИКИ

* * *

                                                                  «…догоним и перегоним».

                                                                                   (В. М.)

  ДОГОНИМ

  Когда я был кучерявой крохою,

  Ещё не знакомый с пелёночной сушею.

  Эти слова многотонно грохали,

  Заполняли уши не привыкшие слушать…

  В цехе склонялся когда над станиною,

  Порою круто, порою покато,

  Они коллективы собою щетинили,

  Глядя на нас со стенного плаката.

  Их выдавали бисквитным тортом…

  Кончился час медовый, урочный.

  Стали они кисловатым торфом

  Под толщей  заметной воды не проточной.

* * *

                                                                                       «…попятится  тайга».

                                                                                                (В. М.)

  ПОПЯТИЛАСЬ

  Попятилась голуба –

  Порубок бешен зуд;

  Где не сгорела – рубят,

  Безвылазно везут.

  Ствол деловой открыжат,

  Вершинник, сучья, на…

  Лови теперь их рыжий –

  Дорог-то до хрена.

  Сосновый бор красавец

  Вовсю торжествовал;

  Пришёл с пилой засранец

  И учинил завал.

  Какие собирались

  Во мху боровички.

  Теперь их нет, остались

  Кудлатые сморчки.

  Дадим ей по-хорошему –

  Поотшибём рога…

  Аж за Байкал отброшенная

  Попятится тайга.

ХОРОШИЙ ВКУС 

РЕПЛИКИ

* * *

                                                                           «Граждане – я сегодня бросил курить».

                                                                                                  (В. М.)

 БРОСИЛ  ПИТЬ

 Бросил я ходить налево!

 Ах, какая благодать!

 Волосы как листья с древа

 Перестали выпадать.

 Пью я сок и газировку.

 Шиш вам -  поднесу к губам

 «Солнцедар» или «Зубровку»,     

 А тем более «Агдам».

 На работе – точка в точку –

 Опозданий кончен слой;

 Полюбил с раствором тачку

 И лопат совковых строй.

 На окрошку пусть покрошат,

 Поедят, как моль пальто,

 Только курево не брошу,

 Что я шизик или кто?

* * *

                                                    «И слышит шёпот гордый вода…»

                                                                             (В. М.)

 Сидим мы под телегой

 Уже который час.

 Дождь так и хлещет с неба

 Естественно на нас.

 Начальник на картошку

 Отправил нас с Васьком.

 Ему бы дождь на бошку

 Холодным обушком.

 Он обещал «УАЗик»,          

 И я поверил лох.

 А где «УАЗик» лазит,

 Наверное,  подох.

 Ваську шепчу я гордо

 У бездны на краю:

 «Начальнику я морду,

 Увидишь, Вась, набью!»

БЫВАЕТ - 94

ЛОВЕЦ

Подхожу к кирпичному сооружению автобусной остановки, а оно все изнутри и снаружи исписано: здесь куском угля, там обломком кирпича, а местами исцарапано каким-то острым предметом.

«Ага, — думаю, — ясно — пещерный человек поработал».

Значит, напрасно учёные люди уверяют, будто бы все наши далёкие предки давным-давно вымерли. Выходит — не все!

Чувствую — запахло научным открытием. Побежал домой. Письмо в журнал «Наука и жизнь» накатал. Своими рассуждениями поделился. Экспедицию за счёт РАН предложил.

Вскоре из редакции ответ пришёл:

«Уважаемый! Письмена на автобусной остановке это малоубедительное доказательство существования пещерного человека. Организацию экспедиции считаем преждевременной. Проявите личную инициативу в интересах науки — действуйте пока своими силами».

Решил ловить его, родимого, на живца. Накинул на себя медвежью шкуру, авось примет за своего, и босиком по первому снегу отправился на остановку. А там на штукатурке вырубил зубилом: «Здесь был Вася». Потом, чтобы согреться и другие изречения начал высекать. То и дело подходили, отходили автобусы, — сходили, садились пассажиры — никто на меня внимания не обращал, словно все так и должно быть. А я присматривался, нет ли среди них того, ради кого здесь торчу.

Ради пещерного человека я перестал появляться на работе, а домой забегал чтобы наскоро поесть, и опять — за зубило. Таким образом я украсил пещерной росписью уже двадцать восемь остановок. Однако мой дальний предок продолжал осторожничать — не шёл на контакт.

Тут и старый год заканчиваться начал. И узнал я об этом по новогодним ёлочкам, которые проносили прохожие мимо меня. Вот ведь живут люди — никаких забот, ничем ради науки не жертвуют. Новый год за праздничным столом встречать будут, телепередачи всю ночь смотреть. А мне с тридцать первого на первое на остановке ошиваться, зубилом орудовать. Чем только не пожертвуешь ради науки.

НА ЗАДНИХ ЛАПАХ

Говорит соседу папа:

«Тузик мой — на задних лапах...»

Тузик думает: «Ну, да —

Иногда я — ты, всегда...»

РЕПЛИКИ

* * *

                                                        «Как гвозди,  вбивай лампы…»

                                                                                     (В. М.)                                                                                  

В ПОДЪЕЗДЕ

На лестничных снова зияет темь,

 А нам так хочется света.

 Ох! мне попался бы этот пень,

 Большой или маленький, разницы нету.

 Кошачьим сраньём провонял подъезд,

 Детишками стены измазаны.      

 В далёкой Москве открывается съезд,

 Пути нам будут указаны.

 Труба пропускает пропан-газ,

 В квартиры ползёт он лапочка.

 Съезду бы дал я такой наказ:

 «Решите там что-нибудь с лампочками».

* * *

                                                                            «Лифт не работает»

                                                 (В. М.)

 У нас лифт работает.  Социализм

 Построен с шумом и гомоном.

 Тошнит, но блевать неудобно вниз,

 И так там изрядно наблёвано.

 Мало, в углу кто-то наср…

 И раздавил пяткой.

 Это, простите, полный завал,

 Хуже любого припадка.

 Можно на лифте вниз или вверх.           

 Кнопку пока кто не вышиб,

 Лампочки свет куда-то исчез,

 Не взвиться бы выше крыши.

Мы – к коммунизму – обещено как,

Мчимся почти по-птичьи.

 Но разве такой, извините, бардак

 Высшему строю личит?

 Лифта я не польщён душком,

 Из терпеливой нации.

 Вы, как хотите, иду пешком –

 Девятый – не девятнадцатый.

БЫВАЕТ - 95

СОПЕРНИКИ

 (ретро)

Иван Петрович проснулся рано. В три часа. Скрипя всеми членами своего изрядно поношенного организма, сполз с постели. Предстоял неблизкий поход в поликлиннику. К зубному врачу. Вы не думайте, что здесь у нас так просто к зубнику попасть. Иван Петрович уже трижды пытался это сделать. Ничего не получилось: талонов нет. Нынче люди как сговорились, все зубами мучаются. Тоже, нашли удовольствие.

Не позавтракав Иван Петрович вышел из дома.

Во дворе стояла прекрасная ночь: дул резкий морозный ветер, все дороги были занесены поземой. Одно удовольствие пройтись почтенному пенсионеру по неосвещенным улицам.

Шел Иван Петрович быстро: три шага в минуту. В ушах свистело, в костях скрипело, в глазах мутнело. Не прошло и двадцати минут как он заметил перед собой темный предмет, отдаленно напоминавший человека. Всем сердцем Иван Петрович почувствовал — это соперник, соискатель заветного талона.

Иван Петрович прибавил скорости. И вскоре поровнялся с неопознанным предметом, закутанным в две толстые, теплые шали. Иван Петрович присмотрелся внимательнее и ахнул... Это была Дарья Васильевна. Надо было неотложно решать, или обогнать ее, или решительно отстать. Другого не дано.

Вы не знаете Дарью Васильевну?!! Ваше счастье. Дарья Васильевна — это эскадрон гусар летучих. Это караблекрушение. Это вокально-инструментальный ансамбль без глушителя.

Иван Петрович от нее натерпелся! И все потому что — cоседка. Она у него трех собак отравила, двух петухов со свету сжила, камнями закидала стеклянную теплицу, соляркой залила огуречные грядки. И это не все. Всего не перечислишь.

Было из-за чего Ивану Петровичу сбавлять ход, и ковылять сзади раздумывая: «Выходит и сегодня мне не быть первым. И сегодня повторится вчерашняя история: один единственный талон на всю регистратуру, а я в очереди второй».

Этим временем вдали показалась поликлиника. У входа никого. Зубострадальцы начнут собираться позже.

В голове Ивана Петровича металась лишь одна мысль: «Обогнать или не обогнать?» Не обгонишь — останешься без талона. Обгонишь — жди козней от соседки.

И Иван Петрович обогнал. Перешел Рубикон. Разрубил гордиев узел сомнения, сохранив тем самым майку лидера.

Не прошло и трех часов поликлиника распахнула свои двери перед страждущими. Страждущие ликовали как колумбовы моряки завидевшие землю.

Талонов в регистратуре не было. Ни одного...

Дарья Васильевна может быть и хотела. но не смогла простить нанесенной ей обиды. Она наказала Ивана Петровича. Она залила тропинку, ведущую к его дому, водой. Образовался каток. На этом катке Иван Петрович и сломал свою ногу.

Сидя в травмопункте он радостно думал: «Как хорошо что здесь принимают без талонов».

РЕПЛИКИ

* * *

                                                           «В лесу раздавался топор дровосека…»

                                                                                                (Н.Н.)

 В лесу раздавался топор дровосека,

 А щепки летят, мати святы!

 Где чаща была – теперь лесосека;

 Порубщики – сволочи, свиньи, скоты!

 За хворостом в лес отправились гады,

 И всё чики-чики, на полных правах.       

 Прикрыли сверху лесины и рады, -

 Мы хворост везём, мол, ребята, в санях.

 Мальчонок лошадку стегнул что есть силы,

 Домой поспешил, где жуют калачи.

 «Ты вечером всё же скажи папе, милый,

 Доходит по лесу он, достучит».

* * *

 «Любить – это значит бороться за любимого человека».

                                   (М. П.)

 Боролись мы за урожай,

За газ, за нефть, за мыло.

 Ну, хоть ты швабра не рожай.

 Всё засуха спалила.

 Боролись за прекрасный вид,

 Лишь победить осталось;

 Гудроном весь фасад облит –

 Так крыша заливалась.

 Боролись твёрдо с пьянствам. Да.

 Но алкаши, мля, твари…   

 Из кранов не течёт вода

( Хоть самогон не варят).

 И с никотином бились мы,

 Блин, собирали съезды;

 Плакатами забиты СМИ,

 Окурками - подъезды.

 Мы биться будем за любовь.

 Хоть разобьёмся в доску,

 За мясо, за  большой улов,

 И за яйценоскость.

РЕПЛИКА

                                        «…все, кого ты вправду любила,

                                        Живыми останутся для тебя».

                                                                        (А. А)

 Я любила Васю –

 Бросила – он «квасил».

 Я любила Федю –

 Картами он бредил.

 Я любила  Степу –

 Он задал мне трёпу.

 А потом – Егора,

 Он зажрался скоро.

 А потом Ивана –

 Ваньку наркомана.

 А за Ванькой Гришу –

 Член  отгрызли мыши.      

 Дальше - Сашу Спехова –

 «Волга» переехала.

 После - Валентина –

 Изменял скотина.

 Год любилась с Генкой,

 Дал под зад коленкой.

 После - Николая –

 Он  сбежал от лая.

 А потом - Филиппа –

 Поломал  копыта.

 Стану всех перечислять –

 Трое суток вам не спать.

 Сильно я  любила,

 Всех не позабыла.

* * *

                                                     «Уберите этот торт,

                                                       Стих даёшь – хлебов подвозу.

                                                        В наши дни писатель тот,

                                                        Кто напишет марш и лозунг».

                                                                            (В.. М.)

 Время для «хлебов подвозу»,

 Это для особой моды.

 Собираются в колхозы

 Землеробы, скотоводы,

 Журналисты, музыканты,

 Драматурги и поэты.

 Дай хозяину таланты,        

 Чтобы пели «Многи леты».

 Социального заказа

 Поднимаем выше знамя.

 Напрочь выжечь метастазы –

 «Те, которые не с нами».

 Частник прочь как подлый коклюш,

 Пессимизма прочь занозу.

 В наши дни писатель тот лишь,

 Кто напишет марш и лозунг.