Психоделическое

Часть 2

Пепельный мир

13

Снова над городом пепел и смрад,

Город приветствует умерших. Брат,

Не оставляй меня в мире теней,

Среди тумана и темных аллей.

Скоро на город опустится ночь,

Нам даже небо не сможет помочь.

Над городом кружил пепел. Пепел засыпал город. Развороченные стены крематория, где когда-то сжигали трупы, зияли чёрными провалами. Туман не позволял свету заполнять черноту. Теперь тела умерших больше не сжигали – хоронили по старинке на давно заброшенном кладбище. Чума бунта поразила город. Отрезанный от всего остального мира, он готовился медленно умирать.

Роптали послушные граждане системы, роптали те, кто сдал деактиваторы, но власти не слушали. Из головного центра управления поступил чёткий приказ – не дать вирусу бунта поразить другие города системы.

Приближался новый 2047 год. До него оставалась пара дней. Но никому из жителей Ставрополя и в голову не приходило готовиться к празднику. Чёрный пепел раз и навсегда изменил привычную жизнь обывателей…

- Ты чувствуешь вину, старичюля Жэк? – спросил Отшельника Марк Тесей, когда они однажды между рейдами имперских пузырей (так в народе называли  летающие аппараты World  bodu  control, по форме, и правда, напоминающие огромные мыльные пузыри) выбрались в михайловский парк. С Маком и Отшельником на прогулку вышло ещё несколько человек, и теперь небольшая группа людей примостилась на нескольких обожжённых плазменным огнём лавочках.

- Не знаю, - тихо ответил Отшельник.

- Только здесь, во время рейда уничтожили около трёх тысяч человек, - сказал Марк – Помнишь, они устроили встречу с депутатом для тех, кто не собирался сдаваться, а сами просто всё выжгли дотла. И людей, и это парк.

- Да, - кивнул Отшельник, - А помнишь, как ты мне не верил, что власти начнут уничтожать людей…

Конечно, Марк помнил. Точно так же примерно две недели назад сидел он с двумя оборванцами и рассуждал….

- Они не посмеют уничтожать нас, - сказал Марк.

- Ты наивный, - устало улыбнулся человек в рванине, - Это тебе говорю я, ветеран войны, о которой ничего не знали.

- Это какой? – удивился Марк.

- Даже сейчас я не могу сказать тебе правду, хотя столько лет прошло. Мы воевали с армией империи, разваливающей нашу страну, а весь мир считал нас не человеками. Имперские солдаты гибли бесславно и матери даже не могли оплакать их, потому что солдаты эти официально ни в какой войне не участвовали. А ты говоришь, не посмеют уничтожить. Посмели же они мою страну разорвать на куски, как волки добычу.

И Марк вспомнил Ленку. Если смеют уничтожить одного ни в чём неповинного человека, то посмеют уничтожить и миллионы. «Массы всё. Единица – ничто!»

- Что ты несёшь, наёмник?! – вмешался в разговор другой оборванец. – Ты что не знал, за что тебе деньги платили? Ветеран, тоже мне! Наёмный убийца!

- Ну и что?! – заорал человек в рванине.

- А то! Не прикидывайся святошей….

- Юные долбаебы обычно думают о войне, как о чём-то героическом, - философски заметил уже более спокойно человек в рванине. – А ещё юные долбаебы, когда идут в наёмники, думают что отделаются учениями. И тут ещё их мамочки и жёны  с их розовыми соплями. Семью де кормить надо как-то. А долбаёдов хуяк и в самое пекло. Я был таким. Знаю…

И вот теперь, все не подчинившиеся системе – изгои, живущие в пепельном миру. Всем страшно и Марку страшно. Это безысходность, от которой нет спасения.

Стал срываться снег. Первый в эту зиму.

- Проклятая сырость! – поёжился Марк. – Всё время квашня.

 - Н-да, - Отшельник  потёр ледяные руки. – И снова  нужно идти. Еды уже тю-тю.

- Чипиндосы берут нас измором, - зло сказал Марк. – Ты боишься смерти, Жэк?

- Как и всякий нормальный человек, - сказал Отшельник. – Только дебилы смерти не боятся, потому что не понимают что это такое.

- Значит я дебил? – хмыкнул Марк.

- А ты что не боишься?

- Мне безразлично.

- Это только тебе так кажется, - Отшельник внимательно посмотрел Марку в глаза. – Я  ещё голода боюсь. До жути, до одури. А нам с каждым рейдом всё труднее и труднее.

- Ты боишься голода, потому что….

- Потому что боюсь – проснутся звери.

- Какие звери? – пожал плечами Марк.

- Те самые, что в каждом из нас. У нас нет будущего на самом деле. И никогда не было. Просто сейчас настал апогей безнадёги. Чипиндосы нас рано или поздно уничтожат.

- Пойдём, - Марк решительно встал, огляделся по сторонам. Сумерки пожирали михайловский парк.

***

- Я пойду с вами, - ныл Илья.

- Никуда ты не пойдёшь! – Лэй решительным движением застегнула молнию на своей куртке.

- Пойду!

- Малыш, так куда мы пойдём, нас могут убить.

- Я пойду, пойду! - топал ногами мальчишка. – Убьют, да? А я тут сиди? Если вас убьют, как я узнаю?

- Пусть идёт, - махнул рукой Отшельник.

- Пойдёшь в хвосте группы, - тихо сказал Марк.

- И чтоб не высовывался, - заметил Лука Самохин. – Тоже мне, боевик!

Поход за едой – не прогулка в магазин. Магазины теперь только для чипиндосов. У каждого вшивого ларька свой охранник. Если тебя нет на навигаторе – то ты труп. Если включил чипы, а охранник тебя проверил и обнаружил в памяти Chip and DOC операцию выключения – ты снова труп. С наступлением темноты изгои выходили на охоту. Грабили частные дома (к каждому-то охрану не приставишь) и ларьки на окраинах. Днём прятались от зачисток и пузырей. С каждым разом прятаться становилось всё труднее. Еду доставать тоже.

В этот раз с Отшельником пошли все, кроме Марии Филатовой. Прошлый раз ей не повезло. Охранник прострелил ногу. Так что теперь Марк, Иван, Матвей, Лука, Лэй, Отшельник и Илья – группа так сказать захвата. Обитатели разрушенного дома Отшельника рассосались кто куда. О них теперь ни слуху. Как живут? И живут ли вообще?

***

У безысходности свой привкус. Смешивается он во рту вкусом тухлятины и гнили, свербит в носу запахами нечистот и старых вещей. Этим вечером привкус безысходности ощущали жители города по ту и по эту стороны противостояния.

В созданную центром управления комендатуру нанимались добровольцы: молодые люди до тридцати лет, умеющие обращаться с оружием. За каждый рейд платили годовую зарплату государственных служащих среднего звена. Чипиндосы потянулись за деньгами, надеясь на то, что в скором времени перебьют всех не чипированных и забудут этот инцидент, как страшный сон. Вернутся к своим семьям, заживут прежней жизнью. Свободные от безысходности. Но бунтари словно множились в проклятом городе. Не помогали имперские пузыри и группы ликвидации. Не помогало плазменное и обычное стрелковое оружие. Чипиндосы Ставрополя мечтали о спокойной жизни. Наёмники, уходя в рейды – что они отправляются уничтожать последнюю группу непокорных.

***

После команды «Под нами группа лиц. Их нет на навигаторе. Оружие к установкам – присоединить», девятнадцатилетнему новичку Сашке Скворцу поплохело. Он побледнел и пожелтел одновременно, отчего Сашкино лицо почти слилось с его золотистыми кудрявыми волосами.

- Ты чё? – спросил его Виталий Панков по кличке Бывалый.

- Мы же сейчас в людей стрелять будем, - шёпотом сказал Сашка, чтобы другие не услышали.

- Первый рейд? – сочувственно спросил Бывалый.

- Ага.

- Чего в наёмники пошёл, если такой нежный?

- Мамка погнала. У меня два брата и три сестры. Младшие. Им на будущее денег много надо, - виновато засопел Скворец, затравленно посмотрев глазами, как у варёного судака на Бывалого.

- Понятно. Раньше где работал?

- Собак бездомных отстреливал.

- И как тебе в собачек стрелялось? Нормально?

- Да вполне.

- Ну, так представь, что это тоже собачки.

«Подготовиться к стрельбе» - прозвучал приказ командира.

Семь бойцов приняли положение для стрельбы и присоединили магазины с патронами к автоматам, установили прицелы.

«Огонь»!

После первых очередей пузырь тряхнуло.

- Чёртову рухлядь опять подсунули! – заорал Бывалый

Между тем, по непонятным причинам пузырь и вовсе перестал слушаться пилота,  резко потерял высоту и, в конце концов, его занесло к многоэтажному дому и шмякнуло об стену.

***

- Пузырь! – заорал Лука, тыча указательным пальцем в небо.

- Вот же ёхарные зелёные человечки! – зло процедил сквозь зубы Отшельник. – В рассыпную! Убегайте!

Тихие сумерки разорвала автоматная очередь. Пузырь отчего-то покачнулся. Хорошо, что никого не задело на этот раз. Иван с Матвеем рванули в сторону полуразрушенного дома. Лэй метнулась к ларьку. Лука и Марк растерянно озирались, не зная куда бежать. Отшельник схватил за руку Илью, и в тот самый момент группу накрыла вторая очередь. Пуля попала Марку в плечо и прошла навылет, другая стеганула по коже щеки, оставив кровавую полоску. Отшельника с Ильёй не задело просто каким-то чудом. Старик стоял, будто заговорённый и с удивлением наблюдал за тем, как имперский пузырь начало трусить, потом за тем как пузырь стал падать, сначала ударился с размаху об  стену одного дома, отскочил, грохнулся об стену другого. Сфера треснула, хотя такого не могло произойти в принципе, потому как купол пузыря сделан из бронестекла, но похоже на этот раз наёмникам не повезло.

- Коррупция, - пробормотал Отшельник.

Еле справляясь с чувством дурноты, Марк заковылял к Илье и Отшельнику. Пузырь между тем откатился от дома к ларьку, за которым спряталась Лэй. Входной люк аппарата щёлкнул и открылся. Оттуда с разбитой головой и остекленевшим взглядом вывалился мёртвый наёмник. Несколько показавшихся часами секунд Лэй разглядывала разбросанные по полу сферы тела наёмников. Сглотнув приступы  рвоты, Лэй крикнула

- Сюда! Они все мертвы!

***

- Н-да, сходили за жрачкой, - прищёлкнул языком Лука.

- Так, - задумчиво сказал Отшельник, - Что мы имеем? Семь трупов. Семь автоматов Фал. Семь плазменных бластеров. И по ходу только два из них работают. Четырнадцать кольтов браунингов. Хорош улов.

- Мне кажется, один тут жив, - Лэй подозрительно пнула ногой одно тело – Он дёрнул рукой.

- Это рефлекс, - хмыкнул Лука, - Знаешь, когда куре отрубят голову…

- Нет, - Лэй присела на корточки и прижалась ухом к губам предполагаемого трупа.

- Дыхание обычно зеркалом проверяют, - заметил Лука.

- Ага. Ну, знаешь, не взяла я сегодня с собой косметичку, - разозлилась Лэй. – Я и без зеркала чувствую его сопение.

-  И чего теперь? – Лука растерянно посмотрел на Отшельника.

- Берём его с собой, - ответил старик.

- Зачем? – не понял Лука.

- Не оставлять же его тут умирать.

- Блин, старичюля, - вспылил Марк, - Да ни один ли хрен, что будет с этим наёмником?

- Еда в пузыре есть? – спросил Отшельник.

- Ага, - Иван радостно вытаскивал из аппарата две увесистые кожаные сумки. – Пиво, водка!

- Идиот, тебя про пожрать спросили! – психанул Матвей.

- И закуска имеется, - обиженно возразил Иван.

- Господа апостолы, поторапливайтесь! – Отшельник сердито переводил взгляд с Матвея на Ивана, потом на Луку и Марка. – Пока ещё пузырьки в гости не пожаловали. Тащите еду, оружие и этого в укрытие.

- Да он же, падла, тяжёлый! – возмутился было Лука, но осёкся под тяжёлым взглядом Отшельника. – Как скажешь, командир, - Самохин подхватил бессознательное тело под мышки. – Очнёшься, гнида, я тебе личико то ещё подразукрашу, кабы ты сдох!

14

Сашка Скворец очнулся и никак не мог сообразить, где он и что, собственно, произошло. Рваными кусками возвращались воспоминания. Трясущийся пузырь, ужас на лице Бывалого, удар об стену дома. Сашку тогда швырнуло, и он треснулся головой о бронестекло. Голова, сволочь, болит сейчас так,  будто бы её раскололо от удара напополам или на большее количество частей. Скворцу почему-то представился арбуз, спелый такой, упавший с грузовика. Сашка попытался открыть глаза. Веки какие-то по ощущениям опухшие, рожу саднит. И кто-то рядом что-то бормочет. Хочется повернуть на голоса голову и посмотреть кто там. Но зрение у Сашки мутное какое-то, фиг сфокусируешь взгляд. Туман перед глазами. «Что за триппер? – подумал Сашка». Бормотание, между тем, становилось всё отчётливее.

- Если не будет войн – не будет столкновений интересов, не будет прогресса, - пробасил один голос.

- Вот скажи, если мы с тобой набьём, друг другу хари, то в наших отношениях наступит прогресс? – недоумённо спросил второй голос.

- Ага, - недовольно ответил первый, - Тогда нашим отношениям наступит пипец!

- М –м-м, - Сашка силился сказать хоть что-нибудь.

- Ты слышал? – спросил первый голос.

- Чего? – не понял второй.

- Ты сейчас говорил му?

- Я что, на корову похож?

- Э-ме, - продолжал тужиться Сашка.

- Это в углу мычит.

- А, - громко выдохнул второй голос, - Пленник очухался.

Когда туман перед Сашкиными глазами стал рассеиваться – он увидел перед собой две бородатые морды, с интересом его рассматривающие.

- Жэк, жмурик очухался, - сказала рыжая бородатая морда.

- Кажется очухался, - закивала морда с седой бородой.

- Чел, ты как? – спросил рыжий.

- М-м-м, - снова промычал Сашка, психуя от того, что язык совершенно не слушается его.

- Ни хрена он не очухался, - сказал седобородый.

- Но он же смотрит.

- Да в шоке он. Если бы тебе так по чайнику дали, ты бы тоже кроме му, ничего не говорил бы.

***

Сашка приходил в себя долго. Пил чай из трав: пастушьей сумки, тысячелистника, омелы, дубовика чёрного, хвоща полевого, чабреца. По вкусу ему пришлась настойка из марьиного корня, заботливо приготовленная, впрочем, как и чай, бабушкой Марией.

Лука смотрел на отпаивание наёмника большими глазами. 

- Бабуся, где же ты травки то собрать успела?

- Я тебе не бабуся, - сурово ответила Мария Филатова, - А баба Маша. Разницу ощущаешь?

- Нет, - пожал плечами Лука.

- Второе – это уважительная форма обращения.

- Однако не знал, - Лука задумчиво почесал рыжую бородку. – Учту, баба Маша, учту. Но откуда травы?

- Да это моё увлечение, - улыбнулась Мария. – Знаешь, когда я поняла, что моей пенсии на лекарства ни в жизнь не хватить, я стала изучать фитотерапию. Занятная наука.  И полезная. От всего помогает.

- И мне поможет, если что? – хмыкнул Лука.

- Тебе уже ничего не поможет, - Мария забрала у Сашки бутылочку с настойкой. – А ну отпусти! Вот же присосался!

Тут дверь подвала полуразрушенного дома Отщельника распахнулась, и в неё ввалились человек и собака. Вернее, сначала вбежала собака, а уж через неё чуть ли не кубарем вкатился круглый крепыш.

- Ну, ты и кабан! – возмутился, обращаясь к собаке крепыш.

- Тобиас, - позвал пса Лука, - Привет пан Анджей, - поздоровался он с крепышом.

- А, здорово! – кивнул названный паном Анджеем. – Есть закурить?

- На, - Лука протянул помятую пачку сигарет. – Повезло, на пузыре было.

Анджей взял сигарету и потянулся к бутылочке с настойкой, которую Мария примостила на край стола.

- Э-э-э, куда? – подскочила Мария. – Это тебе не выпивка. Это лекарство.

- Ну, так я полечусь, - криво заулыбался Анджей и потрепал за ухом прыгающего от радости пса. – Тобиас есть хочет.

- Вы два кабана, вы знаете об этом, - Мария поморщилась.

- Нет, - помотал головой крепыш. – Кабан – это он.

Тобиас ещё сильнее замахал хвостом.

- Видишь, он подтверждает.

- Дуйте отсюда. Сейчас дам вам поесть. Видите, человек в себя приходит? Ему покой нужен, - Мария Филатова развернула крепыша к двери и шлёпнула по заду собаку.

- Пардон, мадам, - пан Анджей покинул подвал, с тоской оглядываясь на бутылочку с настойкой.

***

Через два дня Сашка Скворец смог встать с ободранного дивана и выйти в некое подобие «столовой», почти под открытым небом. Часть крыши над этой комнатой обвалилась, оставив торчать лишь бетонные перекрытия. День выдался погожий и на перекрытиях резвились и ворковали невесть откуда взявшиеся голуби. В такие моменты, кажется, что война закончилась, и наступил мир.

В «столовой» на столе без одной ножки (её заменили какой-то железякой) стояла закопчённая кастрюля с чем-то вкусно пахнущим. Уже знакомый Сашке пан Анджей, что-то пытался выудить поварёшкой из этой кастрюли. Возле него виляя хвостом, прыгал не только Тобиас, но и ещё  какая-то  маленькая собачонка.

- Динка, фу! – крикнул вбежавший в «столовую» пацан. – Тобиас и ты фу!

- Илья, отвяжись от собак, - пробубнил пан Анджей.

- О, что у нас сегодня, супчик, - за Ильёй следом вошёл старик.

- Здорово, Отшельник, - поздоровался Анджей.

- Добрый день, дядя Жэк, - мальчишка подбежал и обнял старика.

Какое-то странное чувство заскребло душу Сашки. Забытое, словно из далёкого детства. У Сашки тогда ещё не было братьев, только только родилась третья сестрёнка и состоялся праздник в честь её рождения. И мама сварила что-то вкусное или что-то особенное испекла, Сашка уже не помнил точно. Зато ему так запомнилось это ощущение тепла и доброты, и радости, пронизывающей всё изнутри. И вот сейчас оказавшись в кругу людей, которых Бывалый так легко назвал «собаками», в кругу людей вне системы, тех, кого должно уничтожать, Сашка испытал такую пронзительную тоску. Это кого же он нанялся истреблять? Вот этих? Ребёнка? Старика? Безобидного алкаша и беспородных собак? Бабу Машу так заботливо его, Сашку, лечившую? А ведь Сашке при найме говорили, что он идёт убивать преступников, несущих угрозу государственности. Хороши преступники!

- Ты чего смотришь, словно иголку проглотил? – спросил Сашку Илья.

Скворец от неожиданности вздрогнул.

- И правда, чего встал, парень? – Отшельник придвинул перевёрнутый ящик  и сел на него. – У нас тут не пятизвёздочный отель, но жить можно. Бери стул, вернее вон тот ящик и плиз к нашему скромному застолью.

***

- Итак, - Отшельник смотрел в Сашкины глаза пронзительным взглядом карих глаз. – Как ты оказался в наёмниках? Стой! – Старик поднял вверх указательный палец, как только Сашка открыл рот. – Материальные проблемы? Жена? Дети?

- Нет, мама, братья и сестры, - ответил Сашка.

- Ну да, ошибся чуть чуть, - кивнул Отшельник. – Знаешь, каждому человеку всё время кажется, что именно он хуже всех на свете живёт. У остальных всё зашибись, а у него хуже некуда. Вы, твоя семья голодали?

- Нет, - отчего-то покраснел Сашка.

- То есть у тебя не было причины идти убивать людей за деньги? В смысле перед тобой не стоял выбор убивать или твоя семья реально умрёт с голоду?

- Нет, - Сашка смотрел в пол. – У меня была работа. Я собак бездомных ликвидировал.

- Хе, час от часу не легче. Видимо у тебя тяга к убийству, молодой человек.

- Да я не задумывался, - начал Сашка и осёкся.

- Никогда и ни о чём, - Отшельник повернулся к пану Анджею. – Хватит уже хлебать из кастрюли! Пойди, возьми тарелку и ложку. И нам захвати. Поедим как люди.

Недовольно буркнув, Анджей, по паспорту просто Андрей, поплёлся к шкафу, долго возился, гремел и звякал, пока, наконец, не вернулся с посудой.

- Ну, так вот, - Отшельник стал разливать поварёшькой суп, - Это всё лирика, конечно. А собственно разговор у меня к тебе такой. Во-первых звать тебя как?

- Саша, Скворец – фамилия.

- Ага, ну а я Жэк, все здесь меня Отшельником кличут.

- Очень приятно, - у Сашки отчего-то возникло желание встать и раскланяться. Настолько старик казался ему достойным и уважаемым человеком.

- Так вот, хочу поставить перед тобой выбор, Сашенька. Либо мы тебя выводим с завязанными глазами и чёрным пакетом на голове отселя и бросаем в городе. Иди на все четыре стороны. И дальше вбивать таких, как мы. Либо ты чуток поживёшь у нас.  Поспособствуешь так сказать. Тебя не найдут, не бойся. Чипики мы твои выключили.

- Поспособствовать чему? – Сашка тут же отверг первый вариант. Сама мысль о возвращении в наёмники была ему теперь противна.

- Ты же понимаешь, Сашенька, что это война? Хотя нет, в данной ситуации – это истребление. У них, у начальников твоих духу не хватает воевать с нами, они могут только безоружных истреблять. Вот ты бы мог нам помочь. Комендатурские склады, вот что меня интересует.

- Оружие? – изумился Сашка.

- А чему ты удивляешься? – Отшельник похлопал Скворца по плечу. – Естественно нам нужно оружие, тогда мы хотя бы во время походов за едой не только как крысы ползать сможем, но и отстреливаться.

- Но вас мало…

- Достаточно для партизанской войны. В городе ещё много не чипиндосов. Прорвёмся! Так ты как? – Отшельник выжидающе посмотрел на Сашку.

- Ну это можно, - Сашка путался в словах, - В смысле я могу вам начертить план, графики дежурств указать, расписание пересменок и всё такое. Но к складам комендатуры вам не подобраться.

- Если у меня будут нужные сведения, то я что-нибудь придумаю.

- А если я вам дам не те сведения? Не боитесь?

- Саш, - Отшельник грустно хмыкнул, - Я рискну. И ребята мои готовы рискнуть, если что. Выбор у нас разве есть?

Сашка отвёл в сторону взгляд. Верно, выбора у них не было. Рано или поздно беззащитных упрямых не чипированных перебьют одного за другим ликвидаторы. Сашка во всем этом не понимал одного.

- Зачем?

- Что зачем? – не понял Отшельник.

- Почему вы не сдаётесь?

- А ты поживи, мальчик, с нами, поймёшь.

***

- Так вот почему ты его спас? – недовольно поморщился Лука, когда Отшельник сообщил ему, Марку, Ивану, Матвею и Лэй о своих планах по организации захвата оружия со складов комендатуры.

- Не поэтому, - возразил Отщельник.

- Ага. Так я и поверил?

- Я подумал об этом, но уже потом.

- Не верю я. Игра всё это. Я вообще никому и ничему не верю, - чувство горечи захлестнуло Луку с головой. – Каждый за свои интересы, свою выгоду. Ничтожный мир, в котором милосердие давно умерло. И было ли оно здесь вообще? 

- Я не прикидываюсь святошей! – Отшельник помрачнел, нахмурился. Вертикальная морщина жёстко прочертила высокий лоб старика. – За время своей жизни, настоящей жизни длинною в несколько воплощений кем я только не был, каким я только не был. И благородным, и подлецом. Чаще, знаешь ли, подлецом. Знаешь в чём проблема добра и зла? – неожиданно спросил Отшельник Луку. – В постоянной борьбе своего и чужого. Свои интересы – чужие интересы. То, что доставляет удовольствие одному – мука для другого. И это и есть зло. Истинное, не прикрытое религиозными бреднями и сказками о боге и дьяволе. Зло – это причинение боли и страданий другому живому существу, неважно человеку ли, зверю. Вот ты говоришь – из выгоды спас я Сашку Скворца. И ты не прав. В тот раз я его пожалел, но потом понял, что и правильно пожалел. Знаешь, Лука, меня всегда поражало в человеке сочетание пошлого и святого, простоты и лукавости. А я, знаешь ли, самый яркий пример человека обыкновенного, - Отшельник расхохотался. – Вот же дерьмо! А ведь Атанаэль прав. Я стал его слугой. Очень даже верным  слугой.

Как в  задании для детей «Найди отличия» Лена стала сравнивать, что имеется в реальности, а что в зеркале. И вроде все было на своих местах: старинные картины, канделябры с оплывшими свечами, изящные статуэтки на столе. Не оказалось только пианино. Девочка, чтобы убедиться, что музыкальный инструмент ей не мерещится, подошла и потрогала холодную лакированную крышку. Присмотревшись к маленькой табличке – прочитала «Восемнадцатый век». Вполне материальная вещь. Только отчего её нет в зеркале?

Между тем, голоса в соседнем зале смолкли. Класс, наверное, уже спустился на первый этаж. Лена ещё несколько секунд смотрела на свою отчего-то испуганную физиономию в зеркале, а затем-таки решила покинуть и женщину Жодейко, и старинное странное зеркало.  

***

Первый этаж пуст. В нём не оказалось не только Лениного класса, но и вообще ни одного посетителя. Даже постоянно снующие тут служители музея бесследно исчезли.

- Что такое? Где все? – вслух спросила Лена, но ей, понятное дело, никто не ответил.

В пустом гардеробе девочка забрала свою одиноко висящую курточку и вышла  из музея в город. Сказать, что ей стало окончательно  жутко, значит не сказать ничего. Тут и взрослого человека передёрнуло бы. Улицы города утонули в тумане, хотя когда Лена с классом входили в музей изоискусства, никакого тумана не было и в помине. Наоборот, отличный октябрьский денёк радовал ослепительным солнцем и тёплым ветерком. Туман настолько плотно облипал здания и тротуары, что Лена уже в метре от себя ничего не могла разглядеть.

«Как же они ушли без меня?!» - в панике думала девочка,  не зная, что ей теперь делать. На глаза навернулись слезы. Достав из кармана мобильник, Лена попыталась позвонить родителям, но трубка упорно молчала. Никаких гудков и «абонент временно недоступен», просто тишина.

- Так, спокойно, - сама себе сказала Лена. – Это погода переменилась. В Ставрополе – обычное дело. Ну, ушёл мой класс, ну Маринка, зараза, меня не подождала, но от Маринки этого вполне можно ожидать.  Мобильник? Да этот мобильник давно пора выкинуть. Сейчас я поднимусь вверх, сверну направо, потом вниз, налево, а там пара шагов и остановка. Всего-то пятнадцать минут ходьбы.

Успокоив себя таким планом действий, Лена пошла, чуть ли не прижимаясь к стенам домов. Прошло уже минут двадцать (девочка все время сверялась с часами на мобильнике), однако никакого поворота и не намечалось. Улица, словно проклятая тянулась вверх бесконечно. Лена сначала шла обычным шагом, потом быстрее, наконец, она побежала, задыхаясь, глотая слезы паники и гнева. Она боялась и ненавидела себя за этот страх.

***

Туман рассеялся неожиданно. Даже не рассеялся, а в миг пропал. Лена обнаружила, что стоит в центре небольшой площади возле обложенного булыжниками фонтана в неизвестном городе. И на неё во все глаза смотрит высокий дядька в алом плаще с шутовским колпаком на голове.

- Опаньки! – воскликнул дядька. – Ещё одна девочка!

- А, а, а вы кто? – Лена не знала, что ей говорить, что делать. – Вы клоун?

- Вот ещё! – фыркнул дядька. – Я почтенный гражданин Шангрина.

- Шангри что? – переспросила Лена.

- Шангрин – город в Перевёрнутом мире, милое дите, - заулыбался дядя и девочка, присмотревшись к его глазам, поразилась, какого странного они были цвета – фиолетового.

- А я из Ставрополя.

- О, боги, ещё одна девочка из этого несчастного города! – фиолетовоглазый дядька воздел руки к небу.

- Не поняла. Что значит ещё одна девочка? К вам так часто девочки попадают? Что это за место? Как я сюда попала?

- Стоп, стоп, стоп, - замахал руками дядя. – Не так быстро и не все сразу. Для начала надо представиться. Твоё имя, милое дите?

- Лена Маркова, - девочка вертела головой, совершенно не веря в реальность происходящего.

-  Карлеус Деланэ, - поклонился почтенный гражданин Шангрина.

- Француз, что ли? – невольно спросила Лена.

- Нет, не француз, можно сказать, что американец, но это будет не совсем верно.

- Господин Деланэ, - девочка посмотрела на шутовской колпак и подумала, что странные, однако, привычки у здешних почтенных граждан. – Как я сюда попала? Что это за место? Как мне отсюда выбраться?

- Ну, попасть ты сюда и должна была, раз госпожа Камея дала тебе эту вещь, - Карлеус резким движением сорвал с шеи Лены медальон.

- Эй, поосторожнее, - возмутилась Лена. – Это мамин медальон, отдайте!

- Ага, как же мамин! – Карлеус спрятал украшение в карман. – Это тебе Камея дала, деточка.

- Что ещё за камея?

- Не что, а кто. Она вещь, ставшая человеком по прихоти одного безумца.

- Что за чушь! – воскликнула Лена. – Этого всего не может быть! Вы мне кажетесь! И этот город мне кажется!

- Прогуляемся?  - Карлеус протянул девочке руку. 

***

Когда Лена и Карлеус покинули площадь, начался дождь. Лена поёжилась, уткнулась подбородком в ворот куртки, но это не спасало её от холодных капель.

- Вот, возьми, - Карлеус скинул с себя алый плащ и набросил на плечи девочке.

Лена подумала, что выглядит она комично в этом балахоне, однако от  дождя плащ превосходно защищал. Посмотрев на мужчину, девочка тихо хихикнула. Умереть, не ожить! Отдав Лене плащ, мистер Деланэ остался в чёрном классическом костюме с шутовским колпаком на голове. Цирк уехал, клоуны остались!

- В этом городе, что совсем нет людей? – спросила Лена, заметив, что на улице никого, кроме неё и мистера Деланэ нет.

- Почему же, - ответил Карлеус, - Есть, только сейчас утро. А жители привыкли выходить из домов часам к одиннадцати по местному времени.

- Они так поздно идут на работу? Или здесь вообще не принято работать?

-  Работают, - закивал Карлеус. – Ну, просто мы так привыкли.

Однако  отсутствие горожан оказалось не первым, что поразило девочку. Сам город походил на музей под открытым небом. Почти везде: возле домов, на тротуарах, даже на некоторых крышах – статуи, большие и малые. Статуи ангелов, горгулий, зверей, птиц и людей. Какая-то невероятная каменная пантомима.

- Они это заколдованы? – зачем-то спросила Лена, ткнув пальцем в первую, попавшуюся на глаза статую.

- С чего ты это решила? – заулыбался Карлеус.

- Ну, я читала…

- «Хроники Нарнии» небось?

- И их тоже.

- Нет. На этот раз я тебя разочарую, дитя. В этих статуях волшебства нет. У нас в Перевёрнутом мире у каждого города своя изюминка или черешенка. Вот у Шангрина она в статуях. Хотя, ты знаешь, - Карлеус задумался и громко щёлкнул пальцами, - Знаешь, как в народе называют Шангрин?

- Нет, - ответила Лена, - Откуда я могу это знать, если в вашем городе только появилась.

- Город принцев. И, между прочим, история этого города имеет прямое отношение к тебе.

- Ко мне? – Лене стало жутко, очень.

Город пугал её. Девочка очень надеялась, что происходящее – сон. Наверное, поход в музей отменили, и она просто уснула дома. И ей снится сон, судя по развитию сюжета – кошмарный.

- Нет, деточка, - вздохнул Карлеус, - Это не сон.

- Вы что, мои мысли читаете?

- Ага, - ответил Карлеус скучающим тоном.

- Ничего себе!

- А то! 

***

- Тут вот какое дело, - помолчав, продолжил Карлеус, - Есть одна легенда. Ещё до основания Лабрина…

- А это что такое? – перебила мистера Деланэ Лена.

- Столица Перевёрнутого мира. Так вот ещё до появления нашей столицы, в Шангрине жили семь принцев. Сам город в те давние времена был центром королевства Леферн. Тогдашний король, считал, что будущие наследники престола должны уметь не только править, но и владеть каким-то ремеслом или искусством. В общем, придумал старик до этого невиданное. Приказал каждому сыну выучиться определённому ремеслу или искусству, а престол обещал тому, кто поразит его своим мастерством больше всех. «Старый идиот!» - сделали вывод принцы, однако, приказ короля исполнили. Самый старший – Фредерик - решил обучиться игре на лютне. Стефан – в совершенстве владеть мечом. Ну, принц – воин – это в самое яблочко. Карл – стать живописцем и украсить своими картинами королевский дворец. Зигмунд задумал вырастить для отца самый роскошный в мире розарий. Готфрид считал, что вся мудрость мира заключена в книгах, а посему решил стать летописцем и историком. Вильгельм, обожавший охоту,  хотел научиться  ловить в здешних лесах  самого быстрого зверя. А вот седьмой принц – Альберт надумал заделаться магом. Братья покрутили пальцами у висков, мол, совсем сдурел наш братец, фокусником стать решил.  Издевались долго над Альбертом, гадости ему говорили. А тот в ответ молчал. Альберт уехал в долгое путешествие, и не было от него многие годы ни слуху, ни духу. А потом седьмой принц вернулся, да  привёз с собой кипу толстенных книг. Его братья даже смотреть на те книги боялись. Колдовские они, однако. Король обрадовался возвращению младшего сына и решил посмотреть, чему же его наследнички выучились. Фредерик сыграл мелодию, от которой у короля  защемило сердце и припомнилось ему прошлое, а именно умершая жена. В общем, заработал старик сердечный приступ. Стефан принёс весть о победе над давним врагом королевства, государством Марвин. Старик заметно повеселел от такой новости. Карл велел принести в замок картину (она еле в двери прошла) с изображением собственно самого замка и его окрестностей. Король покивал, сказал: «Изумительно» и последовал за Зигмундом через тенистую аллею к розарию.  «И это изумительно!» - похвалил Зигмунда король за труд.  «Ваше величество, - сказал Готфрид, - если мой брат собирал по всему свету цветы, то я объездил много государств, чтобы собрать слухи и легенды. И написал книгу, которую не найдёшь ни в одной библиотеке мира». «Браво!» - король взял из рук Готфрида фолиант.  «А вот и мой подарок» - с этими словами принц Вильгельм бросил к ногам короля шкуры гепардов. «Ну, а ты чего?» - спросил король у младшего принца. «Вернёмся в замок, господа» - предложил Альберт. Вернулся король с сыновьями в замок, а там.… Не успел король прикоснуться к дверной ручке, как невесть откуда взявшийся женский голос сказал: «Вы самый прекрасный король на свете». «Ой! - воскликнул король – Кто это?» «Это я, дверь», – ответил женский голос. Потрусил головой король и пошёл дальше. Прошёл через зал и сел на свой трон. «Я чувствую, вы сегодня в некоторой растерянности, ваше величество», - вежливо спросил некто басом. «А это ещё кто?!» - король как ошпаренный вскочил с трона.  «Вы на мне только что сидели» - скромно ответил бас. «Так сын, - обратился старый король к Альберту, - объясни, что здесь происходит?» Альберт и объяснил. Всё очень просто. Будучи магом, седьмой принц каждую вещь в замке наделил душой и разумом.  «Это, чтобы вам, папенька, скучно не было», - пояснил Альберт. В итоге, одухотворённые вещи  очаровали короля. Они разговаривали с ним, рассказывали свои истории. Оказалась, что у вещей жизнь не менее интересная, чем у людей. Понятное дело – братьям Альберта всё это не понравилось. Они посчитали седьмого принца колдуном – чернокнижником, гипнотизёром, сведшим с ума отца. «Запудрил мозги, гад!» - ворчали завистливые принцы. Когда же король назначил Альберта своим наследником, то принцы сговорились и убили проклятого колдуна. Умирая, Альберт наложил на замок заклятие. Наделённые душами вещи убили братьев и те после смерти сами превратились в вещи. Потом Альберт покончил с собой. Говорят, что дух его остался в замке, поселяясь то в одном предмете, то в другом. Однако мы пришли, - Карлеус внезапно остановился.

Лена от неожиданности вздрогнула.

- Ничего себе! – воскликнула она, обнаружив, что стоит перед высоченными воротами.

Искрящиеся под лучами солнца с барельефами людей ворота впечатляли.

- Они позолоченные? – спросила девочка.

- Что ты! - Карлеус обиженно поморщился. – Как можно?! Это золото. Чистое золото!

- Ого! – Лена не знала, что и сказать.

- Обрати внимание. Здесь изображено семь человек.

Лена присмотрелась. Действительно – семь. Одеты  в камзолы. Один с лютней, второй с мечом, третий с кистью для рисования, четвёртый с цветущей веткой, пятый с раскрытой книгой, шестой с лопоухим псом, седьмой с шестиконечной звездой.

- Принцы, те самые, - догадалась девочка, - А значит мы…

- Мы возле королевского замка, деточка. И я, однако, ещё не всю историю тебе поведал.

Лена смотрела на ворота и думала о том, сколько же золота, если мистер Деланэ не врёт, пошло на изготовление такой громадины?

- За некоторое время до своей смерти, - продолжал Карлеус, - принц Альберт совершил нечто совсем невероятное. Он превратил своё любимое украшение – камею – в девушку. И такая знаешь, красивая у него получилась девушка, что сам Альберт в неё влюбился. Но принца убили, далее произошли описанные мною печальные события, а девушка осталась в замке. Имени ей Альберт не дал, тогда она стала называть себя Камеей с большой буквы. Но у обращённой в человека вещи была ещё одна проблема. Она стала, как это сказать…, - Карлеус задумался. – В общем, Камея получилась не совсем настоящим человеком.

- Она была призраком? – спросила Лена.

- И да, и нет. Она не являлась призраком в привычном понимании этого слова. Не была прозрачной, не рассеивалась подобно туману. Но и человеком тоже не была. Не могла иметь детей, не могла стареть.

- Так это же хорошо! - сказала Лена – Если она не старела, значит, она жила вечно.

- Да, но через пару сотен  лет это её стало напрягать. И Камея захотела стать обычной. И тогда она стала заманивать из мира, в который однажды нашла путь, девочек.

- Меня? – спросила Лена.

- И тебя тоже, - кивнул Карлеус. – Она хотела переселиться в тела этих девочек и прожить обычную человеческую жизнь. Но…

- Что? – Лена чувствовала – сейчас будет самое жуткое.

- Как только она вселялась в тела девочек, те через некоторое время умирали. Ну, или сходили с ума, а потом умирали. Знаешь, заболевание такое есть – раздвоение личности?