ТВОРЧЕСТВО

Родись и ты, ребенок богоданный

И долгожданный... Вскормлен молоком

На пажитях небесных - Отчий Дом...

Явиться в мир - стихами... звуком... манной...

Строкой Шекспира... Милостью...  Осанной...

Пророчеством... симфонией ... дождём...

Дождём певучих красок, строф... мечтаний,

Огнем неопалимым... Купиной,

Оазисом в пустыне и - водой

Живой, живо-тво-ря-щей в сердце, тайной...

Богоподобный, Божий, первозданный...

Родись, душа-творец Любви живой!..

Аккорд

                                            “Тучки небесные, вечные странники...”

                                               (М.Ю. Лермонтов)

Звуки небесные, вечные странники...

Вечность текучая... звуки - кораблики,

Неповторимый маршрут.

Неповторимы мотивы сердечные,

Солнцем пронзёные, дождиком лечены,

Мечены... меряны - тут.

Тут, в поднебесье - До-Ми... доминируют

Миру - минорному - аккомпанируя...

И дотерают - до дыр.

Слабость душевная - Си... Си-бемольная:

Си-рая, Си-зая, Си-няя... Соль-ная -

Солью присыпаный мир.

Солью и болью... по сердцу, по веночкам

В Ми-лость ведомые Си-рые деточки...

До-Ми-Соль До(м) – вот: аккорд!

Хорда*, рука из невидимой До-льности,

До-неба, До-дому с Д-на до без-До-нности

Света и звука … ведёт.

*Хорда -отрезок соединяющий любые две точки окружности, а также Chorda (лат. хорда) – струна

Я не пишу - дышу

Я не пишу - дышу. Наверно, йог
Так пребывает в благостной Нирванне,
Где затихает "Оммм" в его в асане.
Он - жив? Дыханья легкого шумок...
Я не пишу - дышу. Японский чай,
И ритуал... раскованность момента.
Душа - над чайной в неге тает где-то,
Приветы шлёт руке. Общенье? Чат?
Я не пишу - дышу... 

Не успела

И даже если душу приоткрыть,
И пить - по сердцу льющиеся строки
Нектаром высоты - порыв глубокий,
И - с наслажденьем - слушать... жить... молить,
И - мучиться - как рыба о песок:
Глоток... еще глоток, но бес-сло-вес-ность,
Беспомощность, и Pas-de-chat* ... неспешно
Уходит и восторженность, восторг...
И ты - опять - сапожник без сапог,
Старуха у разбитого корыта.
Мгновенье вдохноввенья - и за-бы-то...
Утёк нектар поэзии… утёк. 

*Pas-de-chat - (франц) - шаг кота

Развалившийся дом

 «не храбрясь – хорохориться ни к чему,
просто тихо – скуля – на пол –
от бессильного: по-че-му?.. –
от безвольного: ты-у-шёл»

               (Татьяна Осипова)

Развалившийся старый дом,

Половицы скрипят от ветра

Да калитка, как будто в ретро

Пляшет твист или чарльстон.

Свет колышется от свечи,

И по стенам бегут картины

Слайд-проекцией тех, кто жив - и

Тех, чей лик – только миг в ночи.

Развалившийся дом пустой.

Пианино – нестрой, гитары.

Мы так были легки – на пару,

Музицировали – с тобой...

Уходя – погасите свет.

Театр теней прекращает действо.

Карандаш и блокнот – на место.

Я живу! Я еще – поэт.

Зарифмованных строчек потоки

Зарифмованных строчек - потоки, один за другим -
Наслаждение сердцу, а также его - пессимизм,
За которым - бессоницы плен, и тоска, и кручина.
Ностальгия по прошлому, детству. Тот берег вдали,
Что мираж, исчезающий в дымке, куда корабли,
Поезда не идут. И наверное, в этом причина,
От которой не спится. И взрослости орден-медаль
(За какие заслуги?) - за взрослость, и искренне жаль,
Потому что душою - ребёнок, а с детством разлучен.
И стекают полночные строки... А там, у реки
Та же девочка, неба лазурь, и ковёр-васильки,
Да огромная ель, как маяк, у разлива излучин.

Обрекаешь на рифму себя
                                        «Обрекаешь на рифму себя»
                                        (Ирина Кузнецова-Груздева)
Обрекаешь на рифму себя и сквозь пальцы вся жизнь
Ускользает водой в океаны глубоких иллюзий.
Закрываешься от повседневности, чтобы прожить,
Чтобы выжить в бедламе рутин, горизонты заузив.
Замыкаешь тугие запоры, - вериги на грудь
Надеваешь и носишь, в аскезе встречаешься с Музой.
Так в смиренье монашеском ищешь высокого путь,
Чтобы вынести дар обретенного опыта друзой*...
Из тисков вырываешься птицей, сияя, любя
Целый мир, бесконечность миров и Творца, и творенье…
Зажигая светильник, не держишь его для себя,
Осветишь темноту, обрекаясь на самосожженье...

*Друза (от нем. druse — «щетка») — группа сросшихся кристаллов

Кельнская девочка
                                                                Кате Селюк
Несчастливая девочка снова - ступень на ступень -
Будет гнать с папиросой к балкону, а может, на крышу,
Чтоб прокуренным горлом ловить наступаюший день,
И - руками в порезаных венах - в ограду, чтоб выше
Не взлететь... не сейчас, не сегодня. Предутренний Кельн
Разбудить: «Alles dies ist zum Besten»*! И голуби стаей
Разлетятся, и может, один - до заветных око´н
Долетит, донеся ветку-весточку... И замирая,
Будет девочка слушать урчанье шальных голубей,
Скинет пепел - привычным движеньем - на хмурые плиты.
Пробудившийся бюргерский город церквей и камней
Удивится паренью ее над толпой невеликой…

*Alles dies ist zum Besten (нем) - все это к лучшему

“Битва в облаках” Салвадор Дали

Я давно наблюдаю за небом, не день и не два.

Не горячка - я трогаю лоб, и не воображенье.

АпокАлипсис? Кони и люди на небе! Движенье...

То ли - чудится битва, и просто - плывут облака?

Я давно наблюдаю за небом. Мне видится дверь

В мир сияния, синего неба, и это сиянье

Вдруг растет, уменьшается, и - перехватом - дыханье.

Зло с добром в этой битве сплелись? Там, где шесть--шесть-шесть - зверь?

Я давно наблюдаю за небом, болит голова,

Даже сердце сжимается в ужасе: может, участье

От меня ожидается? Дверь в запредельное счастье...

Я хочу, и боюсь, не могу. И влечет синева.

3/2013

Я проснулась сегодня

Моя звезда

Мосты любви

Мы жили страстно, но мосты не жгли,

Лазейки оставляя друг для друга,

Над миром звезд, хрустальная дорога,

Эфирная. И ждущий взгляд вдали.

Мосты любви.

А молодости ранние шипы

На нежных лепестках расцветшей розы...

Касание – укол душе и – слезы.

Крапивой зараставшие сады.

Любви мосты.

Друг к другу – чрез овраги, бурелом,

И сквозь года, и звездные метели,

Давида арфы на пути звенели,

А ангелы отстраивали дом –

Храм над мостом.

25/10/2013

Будь первым и последним

Будь первым и последним навсегда,

Как Альфа и Омега: юным, старцем,

И в этом мире, в том, где Жизнь-Река

Из-под Престола Вечного и Агнца...

Законы одиночества низринь,

Пускай звенят тимпаны и цимбалы.

Мы улетим в сияющуя синь

Вдвоем, и вечных лет нам будет мало.

 8/2013

Ах, вы были мои сизокрылые

По стране Посейдона

По стране Посейдона скользит наш полночный корабль.
Солнце спряталось за горизонт, на сегодня закончив
Эту главную партию бурную, страстно и сочно,
Укатилось к другим берегам, на пиано – педаль.
Тишина, окормленная легким кипеньем воды,
А центральную партию неба ведет королева
В окружении свиты заморских сияющих фрейлин,
Притягателен и обворожителен облик Луны.
Власть ее высока над просторами вод и небес,
И в приливах магических тихо корабль качает.
Начинается сказка. А мы - только в самом начале,
И по лунной дорожке плывем в ожиданьи чудес.

Не Титаник

Не Титаник, и слава Богу,
Хоть не меньше размер, пожалуй.
Мы – круизим – уже не мало!
Океан – это даже – много!
Океан - это просто счастье,
Посейдоново царство – чудо!
Мы круизим: Нью-Йорк-Бермуды,
Праздник жизни зовет не часто.
Но когда уж позвал – позвольте:
Все проблемы швыряем - с борта,
(Если их и не счесть - до черта!),
Пусть проблемы почистит сольцей!
И отмоет: грехи, причуды...
Мы – на празднике! На Бермудах.

На корабле

Ветра теплые ладони.
Солнце щиплет за бока.
И – блаженствую в истоме,
Отпускной режим – пока.
И скользит корабль по глади
Океанской, голубой.
Волны - спереди и сзади,
Чуть в раскачку. За кормой
Пена к горизонту въётся.
Белы рюши-облака
Украшают рыжесть солнца.
Я – блаженствую пока.

Амфибия

Жизнью пришитая к дому, романтик в душе,
Моря поклонница, жрица его и рабыня,
Бросила всё! (Ненадолго, конечно), но ныне
Я наслаждаюсь Свободой! Свободна – уже!
Можете все мне завидовать: солнца – зенит!
Лето ворвалось в осеннее наше унынье
Так беспардонно и весело, словно отныне
Весь отменился минор и мажором звенит!
В воду! При маске и ластах, всех рыб распугав...
В царстве таинственном – тихо: в другом измереньи,
В мир Нептуна погружаешься и – омовенье
Сердцу, по крови и жабрам... амфибией став...
И – словно Маугли, словно священное вспомнив,
Рыбам машу: вы и я... мы одной с вами крови...

Ах, океан

Ах, океан, я сегодня в тебя влюблена
По уши, нет, по макушку, а может, и выше.
Нежит, качает, как в люльке, подруга-волна
Точно – ладони Нептуна. А солнышко – рыже –
Слепит глаза. И зажмурясь, лежу на волне,
Руки раскинув. Волшебная эта минута:
Моря и неба лазурь, я парю в синеве
Птицей ли сказочной, духом - в объятьях Бермуды.

Подводное

Осьминожка, размером с котенка, проплыл подо мной,
Испугался и кинулся к камню, вцепился, как в няню,
И растекся, исчез в окружении. Рыбы такой
Отродясь не видал. Лишь глазенки таращатся с камня

Эх, как жалко, что не было водного фоторужья,

Сценки жизни иной, забавляя, сменяли теченье,

Точно в мультике. Стая мальков окружила меня

(штук до тысячи), живо копируя телодвиженья:

Вправо я – вправо стая. Руками махну, а они

Начинают метаться растеряно справа – налево.

Замиреть я решила для смеха, и «детки» мои

Молча ждут указаний. Как сладко побыть королевой!

Тут и «нянек» увидела я: рыб больших, «сторожей»

(Это мне в маске узок обзор), я же  - в центре вниманья.

Помахала одной: помнишь, рыбка, я крови твоей!

А другая, как пёс, носом ткнулась в ладонь – на прощанье...

Вот такие событья. И, боже, какая краса!

И чем дальше от берега – краше растенья и рыбы

Межкоралья, причудливый мир, где покой и - накал

Отношений. Нет камеры – жаль – чтоб заснять чудеса,

И цвета: золотые, лазоревые и индиго.

Этот – царства подводного мир – точно околдовал.

Вчера

Как всегда во «вчера» утекает, что было – «сегодня»
Что дарило спокойную радость и в радости – свет.
С сожалением, я отошедшее - завтра припомню,
Чтобы с грустью отметить: ушло, растворилось – во вне...
А быть может, во мне и осталось? Живёт этот отпуск
Промелькнувший так быстро и ярко... Я слышу «Вчера» -
Это «Битлз» поют: «неприятности канут», и просто
В ностальгии останется южного лета пора.

ТЫ - ОБЫЧНЫЙ

Ты - обычный дворовый мальчишка Перовской* шпаны,
Где почти никогда «понарошку», а только «по полной»:
По бутылке по полной, по драке - чтоб «вкровь», и «менты»
Пацанов этих послевоенных  узнали довольно.
Там ни слез, ни прощения не было. Жесткий урок:
Ты – «фашист» или «наш», и тогда исполняй порученья.
Но сложилось, и за руку взял тебя старенький Бог
И привел на свиданье ко мне. Для любви? Воскресенья?
Не хотела. Какой-то нахал и болтун-грубиян,
А цинизма - пруди не пруди, как колодец бездонный.
Но любовь победила цинизм. Словно джин-великан
Обхватил меня нежным теплом, обожаньем влюбленным.

«Листья желтые» -  помнишь? – нежданно летели зимой,

И «Поляны клубничные» - в цвете, цветах среди снега.

Это Бог сотворил? Ты – нежданно –негаданно – мой...

Пухом белым летит благодатъ с умиленного неба.

*Перовский район - один из микрорайонов Москвы.

Пилат

Пилат. Солдатская душа.           

Душа в мундире, как картошка.

И "Цезарю - виват!" - обложка

С подбоем красным, хороша!

И так с младенческих услад,

И шаг за шагом, ранг за рангом

Он возрастал. А нынче - глянь-ка,

Кто ближе к Цезарю? ПИЛАТ!

В Йерушалим пред Пасхой вдруг

К нему во двор ввели бродягу.

"Мутит народ, что Цезарь - враг мол.

Суди, Пилат, кто враг, кто друг."

-Ты против Цезаря?

-Зачем? Моя страна совсем иная.

-Тебя же в этом обвиняют.

-Они боятся перемен.

-Так Цезарю ты – друг?  Ответь.

(Он - полоумный. Где отряды?

Бойцы? Зачинщики?)

Над садом

Вспорхнула птаха. -Знаешь - смерть?

Оттуда не придешь обратно.

-Приду.

-Ну, точно, без ума. А где она, твоя страна?

-Где Истина. -Где, где? Досадно.

Так в чем же Истина?

Здесь - стоп.

Взгляните только на Пилата.

Бeздушна личность ли солдата?

Он, солдафон, взаклавший правды,

Чтоб отпустить Хpиста потом.

Что нам судить? Есть Высший суд.

Христос, как писано когда-то,

Подъял все, в чем не виноватый

Для нас. Мы - лучший ли сосуд?

Я есть и буду

Я есть и буду. Опадет листва,

И даже горы смоются в пучину,

А я останусь в музыке, стихах,

Словах и мыслях, никогда не сгину.

Я есть и буду. Близко и вдали,

Где синева бескрайнa и бездонна

Галактики другой, другой Земли,

Эфиром тонким, счастлива, свободна...

Невидимою стану. Легкий дух,

Как рыбка в море чистоты и света.

Я просто кожу скину и судьбу

Как лишний слой, не нужный для поэта.

6/2013

Свидетель

              Двенадцатый падший брат.(C)

Он для меня – бродяга, иудей,

Но речи слышал. Римского солдата,

Меня на стражу ставили когда-то,

Когда он убеждал своих людей.

Послушаешь, так Цезарю не враг.

Все больше бога поминал и сына.

У нас богов-то этих... августинов...

Царем он мог бы быть у них, дурак.

А нынче – что? На дереве, как вор.

Парнишка, группка женщин - все семейство.

Дать уксуса, чтобы закончить действо?

И смерть облЕгчитъ, завершить позор.

Парнишке что-то он сказал про мать.

Запричитали женщины. Понятно.

Ах, жизнь – дерьмо. Что, мне смотреть приятно:

Безвинному ужастно так страдать?

Вскричал «Эли» он (это бог  у них).

И потемнело. Верно, сын он божий.

Такой простой, на бога не похожий,

Знатъ человек хороший был. Утих.

Рассказ Петра

 С причала рыбачил апостол Андрей,

А Спаситель ходил по воде.

И Андрей доставал из воды пескарей,

А спаситель погибших людей.

                                Наутилус

А он ходил по воде, а я

        рыбачил себе в Кинарете.

Знакомы не были мы, ни друзья,

        Израиля оба  дети.

Он наши лодки наполнил враз,

        и просто махнул рукою:
 
"Пошли. Им - рыбу ловить, а вам –

       делить свою жизнь со Мною.

Хоть нет и крыши над головой,

      и даже норы укрыться.

Ловить Вам души людей   - со Мной,

       вы посланы Мне - учиться."

И мы три года - в одной судьбе,

       и словно, в одной упряжке.

Но разумели так мало - все,

       до самой кровавой чаши.

И сердце стонет, душа болит:

       "Равейну, Твоею волей,

Иду к тебе, по воде иду.

       Мне только бы быть с тобою."

 Равейну – учитель наш (евр)

Ковчег

                                         И вошел Ной и сыновья его, и жена его,
                                        и жены сынов его с ним в ковчег от вод потопа (Быт 7:7)

Лети, лети, мой птах. В иных мирах

Ты встретишь благодушье и свободу,

А я упьюсь земною непогодой,

Осенней и весенней. А в морях

Ковчег мой будет плыть до октября...

До ноября. До Арарата. Годы.

Я стану рисовать. Быть может – рай,

Когда тепло и сухо, розы, дети.

В Ковчеге станет тихо. Дух столетий

И Книгу жизни слушай, вспоминай.

Запоминайте: время Арарата*,

И Книгу** сохранить кому-то надо.

*Время Арарата - Ковчег остановился фактически на горах древнего царства Урарту. Американский археолог Рон Уайетт доказал, что странный объект, имеющий форму судна, является делом рук человеческих и это не что иное, как легендарный ковчег Ноя...,

**Книга - Библия

А ветер где-то там

А ветер где-то там, под синевой

Гоняет облака (пастух и стадо).

Ты, легкокрылый, полети домой,

Верней, туда, где он стоял когда-то,

На Волжском на высоком берегу.

Поклон мой передай любимой ели,

КолИ жива еще. Я не смогу

Ее  увидеть пень - на самом деле.

Мы с ней играли. Скрип над головой.

Ты тоже с ней шутил, веселый ветер.

Ромашки на лугу... Ты с ними спой

“Прощание славянки". Дети, дети.

А васильков - безбрежные моря,

Я в них плыла, летала.Рыбка? Птица?

Давно там нет ни дома, ни меня.

Все остальное только снится, снится.

28/11/2013

Другу

To Douglas

“It’s left to live from year up to four”, - 

Predicted doctor sadly with sympathy.

He made it clear: life is melting snow,

And hospital for him is only fitting.

But Doug preferred a different full-turn:

To live and sing with glory and enjoyment,

To see the world in color and adorn,

Delight in every stone, or bird, or sunset.

To live as happened nothing. Took his wife

Cruising all the world, the sea and cities,

And all last years, made he looking like

He lives in fairytale like king of victories.

It’s no miracle happened. Limit came

Like doctor said, - in time, with no mercy.

But he spent years of illness not in vain,

Being happiest man on Earth and sunniest person.

Свеча

Моя горящая свеча,
Моя безмолвная подруга,
Где силуэт креста и круга
И только ходики стучат.

Душа горящая моя,
Светильник, в небо устремленный...
И зовы ангелов невольно,
Напев забытый слышу я.

Горит свеча. Сжигает в прах
Обиды, страх и гнев, и горесть,
Мою измученную совесть
Несёт на восковых плечах

Дорога ввысь. Да, это я
В лучах взлетаю выше, выше.
Огонь очистит. Небо слышит.
Горит души моей свеча.


10/2011

Друзьям

Нас собирает понемножку

                                    Жизненный путь.

Алмазов – полное лукошко –

                                     Не упрекнуть.

 Одним сиянием – на встречу

                                    С Вечной душой,

Идем за руку, день и вечер –

                                    Вместе с тобой.

 Душа – к душе.  Кто собирает?

                                    Кто Капитан?

И наши души поднимает –

                                    К Высшим Мирам...

 Хотя мы – разные – родные:

                                   Общая кровь.

И узнавания - живые -

                                    Просто  - любовь.

 Нас собирает понемножку

                                    Жизненный путь.

Алмазов – полное лукошко –

                                     Не упрекнуть...

===================================

Усталость. На лугу, на берегу
Зажечь звезду. Кому? – Тебе в подарок.
Экзюпери. И Принц-малыш. Так ярок
Был свет его души. Я так смогу?
Спешу. Устала. Время: день да ночь,
И – звезды зажигать, сердца и души
Пред апока´липсисом. Что уж хуже?
Крепись, фонарщик неба. Превозмочь
Себя на этой вахте. Горячо:
Строка к строке – горячая стихия,
Но будут звезды день и ночь – стихи. И
Не даст упасть-пропасть твое плечо.

Приданное

Знаешь, друг, для меня писать –

Улетать за края блокнота.

Там и солнца литая стать

И бездонность лазури. Вот и -

Кто-то сердцу несет покой,

Как покров или плат над чашей

Белоснежный. А Дух – живой,

Голос тихий, ты пой почаще

О сердечности, о любви,

О любимых – по одиночке

И всех вместе. Уходят дни.

Приготовлю для каждой дочки

Я в приданное – благодать.

Пусть живут, разнося по свету,

В сердце – милость и дар прощать.

Человечности эстафету.

Слушая "Аве Мария" Шуберта

Возник далекий голос, легким "а…",

Протяжным, точно пробуя звучанье,

Как будто арфу тронула рука

И натянула струны мирозданья.

Затихло. Снова голос подхватил,

Докончил слово "Аве". Точно эхо

Вступила нежно скрипка. Но без сил

Угасла под рукою человека.

И снова сладкозвучная струна…

"Мария" - отозвался голос нежно.

Мария - зазвенела тишина

И зазвучала страстно и безбрежно.

И скрипка подхватила, наконец,

Затрепетала: "Радуйся, Мария!"

И таял заскорузлый лёд сердец...

И пела скрипка, освящая имя,

И освящаясь... Зал исчез, скрипач.

Звенел лишь голос – ангельское пенье,

А музыка, рождая в сердце плач,

Летела к небу - даром искупленья.