Форум

Цитата от АНАПСКИЙ (2016-04-21 14:44):

Цитата от АНАПСКИЙ (2016-05-01 21:16):

Володя, подборка знатная!

Цитата от АНАПСКИЙ (2016-05-19 13:38):

Приветствую, Владимир! Отлично!

              5

…Россия  давится лепёшкой!

По  спинам  «ходит»  власти кнут! 

И  вся ЦК, как  строй  матрёшек,

В народ  политику  «везут»!

…В глубинке  синенький ребёнок-

Почти  скелет – там нет  еды!

«Матрёшки» нежатся спросонок,

Их сыты – «бочки» – животы.

А у  России,  если  надо,

Ремнями  стянут  и живот… 

А  у народа   -  то есть «стада»,

Одна «закусочка»:  « Вперёд!»

                 БРАВО!!!!!!!!!!!!!

            РАЗМЫШЛЕНИЕ

Устроим  бал,

        живущим  оптимизмом,

С оркестром  птиц

             и выстрелами  почек,

Чем  удивим  уныние,

                                        тоску,

И  перспективу

                               суету- реку.

Теперь  ответь

            философ – аналитик:

-  Для нас?

               Для нас

                               ржавеет

   жизни  винтик??

***

Случается  слог  размышлений,

Покинув небесную высь,

Сгибает  на  плаху  сомнений, 

Ещё  не просунувшую  жизнь.

«Что  в тёмных  сусеках  судьбы:

Счастливые, светлые дни?

Тропа каждодневной  борьбы?

Скажи мне, судьба,  не молчи».

***

Торопятся  в дали  рассветы -

Моих  ожиданий,  тревог,

А  с ними  вопросы, ответы,

И стелют дороги  для  ног,

И даже  успели заметить,

Средь  прозы  походку  стихов,

Но как  те рассветы  приветить,

Меж  строчек, за говор  шагов?

                         ШУМНЫЙ  ВЕТЕР

                  звукоподражательный  этюд

    Шумит  шумом шумный  ветер.

 Шум  шумит  о  просторе, о  шумной быстроходной  реке,  о шероховатости  вольной жизни.

    Шумит шумно о том, что забыл тишину покоя.

    Прислушайтесь, быть  может быть, за форточкой шелестят  его  слова, а не   крона,  держащая  листья.  Или, может быть,   шум шумного  ветра  схвачен  лапами сосен и те  не  пущают   на волю?

     Шут его знает – быть  может!

    Или  это уже  не  шум, а шёпот  шума,  стекающий по шершавому стволу сосны?  Или  чуточку  утихает шёпот  меж  отслоившихся «корок» ствола?

    Шут его знает, может  быть!

     Чу!  Слышите?  шум  нешумно  упал в шелка  травы, запутался, возмутился. Услышав шарканье подошв на бетонной дорожке, притих.

              «Ага, не  за  мной! Хо-ро-шо, товарищи  граждане! Спасибо!   Я жив!»

    Шумнул   нешумно,  шутейно,  и пополз  меж шершавых травинок, прислушиваясь к шелесту  широких шин.

             «Шикарно, шайтаны,  шерхаються! А  вот кстати  куст. Царапнуть  что  ли?   Чумазый,   почему то!  Да ладно – воля вольному!  Заползу  на верхушку,  прыгну потом на  комель   акации и… шутка ли!   Выдохну на вершине!»           

  Выдохнул.

  Притаился  на  верхней  почке побега, глаза  в небо.

                                             ВИСЕЛИЦА

                                                    рассказ     

       Опираясь об  ствол акации  плечом,  и,  подвигая левую деревянную  ногу   правой, в кирзовом  сапоге,  «отдыхал», от обхода  владений, бригадный  сторож  Иван  Костарнов.

    Гасли  крупинки  звёзд.  Занималась   заря.

  На   поле, что  рядом  через  дорогу,   прояснивались  ниточки свекловичных  рядков.   Зеленеющие   ниточки, словно строки  нот,  приуготовлены  в ожидании  рук. Музыки  неравнодушных  сердец,  потому  что сроки,  по расстановке  всходов,  «уплывают».  А это  значит   недобор ожидаемого    урожая.

 Поперёк  рядков,  то  наклоняясь, то выпрямляясь, ходит  агроном.   Пошевелит растения  пальцами;  остановится  в раздумье.   

     « Линьку  корней («стекание») не  остановить!  а помощи   на триста га -  с гулькин  нос.  Привезут   100  рук на  помощь. А они  кто  баранку  крутил, кто  цифрами  авторучкой  управлял, кто языком!  А тут - надо  нагнуться, «поговорить»  сапке  с растением, плюс  солнышко  затылок  запекает,   а  после  13  часов дня – айда! – по машинам». 

 Овладели  думы.  Прищемили  сердце,  словно  прищепки.  

Невесело  душе. Тоже  плечом  к акации  прислонился.  Молчит в ожидании  автомашин  с  помощниками  (из  района подкинули!) Агроном  молчит  и сторож  молчит.  Погодя, он, понимая  думы ,  затушил  цигарку  о  щепку,  сказал:

     - А  вот, Николай  Иванович,  послушай  мой  сказ.

   « В августе  1942  года  в  станице властвовали  немцы.  Сразу,  как заступили,  ввели  немецкий  порядок.  Меня,  инвалида с деревянной  ногой  и кривой  рукою, назначали  бригадиром  в  этой  самой  бригаде.  

    Через  переводчика  сказали,  чтоб, у этой вот  акации,  ждал  жителей и дал  всем, кто  придёт,  работу. Вон  там,  на  видном  месте, установили  виселицу. А  за день  по  улицам  тем, что  примыкали  тогда  к  бригаде,  объехала  машина и по громкоговорителю объявила   выход  на  работу.  Льгота была  только  тем,  кто  умирает, кто без  рук, или дурачок,  признанный  их доктором или  очень  больные, да  малые  дети в люльках. Все  были  оповещены утром  и  вечером. Кто  не выйдет, того  ждала виселица  в бригаде.   

  Так вот.  Меня строго  предупредили,  чтоб  соблюдался  график  работы:  час  работы,  десять  минут отдых. И так  до  вечера! Несоблюдение  графика рабочими  – виселица,  у которой  ставили  автоматчика.

   Я «пришкандылял»  на  своей  колотушке  до  восхода  солнца.  Сижу.  Курю.  Гляжу…мать  ты  моя  матушка: прёт  народ,  словно  мыши, из  нор!  Ближе и ближе,  со  всех  сторон  света!

  Идут,  не поверишь,  те, кого и не  знал, что они живут  рядом  со мной. На  демонстрацию идти …было,  ведь  не допросишься,  а тут  такая  масса людей,  и всего-то - из  4 улиц!  Мама, ты  моя  матушка! Это ж где  им  искать  работу, чтобы  никого  не  повесили? А инструмент? Бригадного?  Маловато!  Веришь:  затрещали   мозги!            Раздаю наряды.   Чтоб они  была каждому, я  по 5 -6  женщин  ставил  на  уборку  с одним  веником.  Одна метёт, другие  в ладонях  носят  мусор.  Потом  поочерёдно  меняются  местами.  На  троих  одна  кисть  на побелку. 

      Где  высохло, или уже  убрано, то снова  убиралось,  выметалось,  красилось.

  Одна   коса  на  5  человек. Кто устал,  тот отдавал   косу,  отдохнувшему!   Коса  бедная чуть ли не до  белого  каления  нагревалась.    Траву  дёргали руками. Потом  подметали.  Камушки  выбирали.  Двор стана  «вылизали»:  до  крошки  камушка.  Вокруг столбов, в поле, стало  «чистим - блестим». 

    Работают и смотрят:  не  вешают  ли  кого? Кто  кончит свою  работу, подбежит,   умоляет дать  новую. Я  отсылаю  назад -  повторять,  какой  раз?  я уже  и сам не знаю,  лишь  бы,  не  стоял  без  работы.

 Вот  и  весь  сказ, нам  бы  столько  народу  на  расстановку  растений. Мы  бы, этим  народом за пару дней  300  га  «обробыли!»   - А  вон  и первая     машина  пылит,  встречай.

                                                              ЗАТЕСА  

                                                             Лирическая. С натуры

                                                                 Эпиграф.    

                                           « Глаза  напротив  полные  небес» 

                                                   из песни по радио FM.

      Затеса, или точнее записи, под говор дождя – не просто  записи. Они - выхлоп  терпения из моей,  ранком  проснувшейся,  души. 

     Судите,  как хотите.  Права она или не права. Это  Ваше  желание.

     Мне же  по боку, в какую степень возведёте своё желание, товарищи  литераторы. Грубо?   Быть  может!

  Ведь   я  раздражён.

 Бесконечная  стукотня  «барабана», то есть капель дождя  на  крыше. Затеялся  говор дождя,   с полуночи, и, по сей  час, не смолкает. Ну, никак  ни угомонится!

   Глянул  бы ты, дождь, на численник, по станичному  говору - на календарь. Чёрным по – белому тебе  глянется  слово  январь. Глянулось?   Двадцать  девятый  день февраля. Последняя   смена  дня  на  ночь, ночи на первый день   марта.

       А вот снегу,  пушистому, белому  чуду - не глянется.   Сидит на  карнизе  неба, и  ни гу-гу.      Притворился.  Будто бы не понимает что, я жду его как и многие люди.  Ты, поди, случаем не засиделся на  карнизе?    Сползай!  Залепи кружевными  снежинками бледное  лицо,   «щёки   огорода», насыпь  на ладонь, в удовольствие  слижу  языком   на губах.  Почему  медлишь?

  Возрадуй  же! живое и неживое  на земле! Сползай!

     Припоминаю,  ты, февраль, соскочил с небесного  карниза, пять  дней назад,  да припорошил  эдак  сантиметра  в три земельку, но  брызнули,  к обеду,  лучи  и… расплавили  твоё покрывало.

   Затем, будто  стесняясь, покрапал  дождь.  Перестал. Вновь  пошлёпал  по жести крыши.  И, верно, тебе  понравилась  музыка  крыши. Разохотился. 

      И  пошло, поехало – задождило; и по сей  час говор  шлёпающих  капель по пластмассовому козырьку  фронтона.  Ах, вы  капли – говоруны, скажите эта беседа  надолго  ещё?   Конечно,  рот вам  не закроешь.  О чём-то своём, то  ли о небесном, то  ли о химическом  составе, то ли о степени  липкости. А я слушаю  ваши балясы, да злюсь.    

     Конечно, зря.  А это  как понимать!?

     Лужи  на огороде  не вычерпаешь. Жаль   чеснок  зимний, мой  прибыток,  погибнет,  без доступа кислорода.  Листочки сжались  в лодочку. Желтизна  наползла. Дышать то им трудно. Бедняги.

      Выглянуло бы солнышко,  мать тепла  и света. Подсохла бы  земелька. Но, увы, небо  заволокли  тучи.  Заборонили  начерно  синь небесного  пространства.  И  это называется  зима? Может  и называется. Только на улице пора  дождей и насморка...

    …В  стекло окна  стучатся мысли  надежд. А там  гляди    утихнет говор дождя и затеса    проснувшийся  души. 

                              КОЛОДЕЗНИК   

       Мужчина   щёлкнул  калиточной  щеколдой.  Аккуратно приоткрыл калитку из пиленных,  деревянных  брусочков.  Кивнул  головой:

       -  Войти  можно?       

       - Да,  желательно, поджидаю, -  сказал хозяин кирпичного дома, и  шагнул  навстречу мужчине. Тот приподнял  полинялую  фуражку - сталинку,  в знак приветствия.   

      -  Приглашали? - спросил  он. И, отирая  пот  с загорелого  лица,    добавил:   - Где  бы  присесть?

       - А  вот  табуретка, - сказал  хозяин, и поставил её  у ног гостя.    

Он   присел, отёр  платком лоб,  накинул  фуражку на колено. Потом  неспешно  расстегнул  пуговицы  на  гимнастёрке, штопаной в нескольких  местах.  Взворошил  волосы,  просившие  давно баню. Выдохнул:   

        - Жарко! И   добавил, - Вот  тебе  и август!  Думаю пора  колодец  копать,  Владимир  Иванович.   Грунтовые воды  понизились. – Место колодцу  определили? - Нет, Алексей,  будем  углублять  старый, совсем  обмелел.   

       - Углублять, так углублять!  Это  можно!      

 Подошла  хозяйка и мужу:

          - Что же  ты  Алексея  разговорами  кормишь?  А ну – ка,  мужики, подсаживайтесь ближе, к столу.

    Лицо  Алексея  озарилось улыбкой:

         - Покушать  бобылю  не  грех. С утра во рту  ни  маковой  росинки!

 Хозяйка  покачала   головой.  Заторопилась  к  дворовой печке. Быстренько  поставила  угощения. К  тому  времени  мужчины  вымыли  руки у рукомойника,  и  подошли  к столу.       

    … Алексей  ел борщ  неторопливо,  аккуратно  вытирая  губы корочкой  хлеба. Было  видно, что  ему  не  хотелось,  есть «швыдче»: уж очень борщ  был  вкусен, ароматен, наварист. Хозяйка,  зная  его  привычку,  есть  горький  перец, принесла  с грядки  и перец. Он  так  завидно  и аппетитно  его кусал, что,  просто,  Владимир Иванович, не преминул  сказать:

       - Вот  это настоящий  кубанец!   

       -Подлить? - спросила  едока  хозяйка  двора. 

      - Не  откажусь!-  и удивлённо посмотрел  на  ставленую,  на  стол тарелку,  где   на  картофельном   толченье,  лежала,  величиною  с ладонь, котлета.     

        - Кто как ест, тот так и работает,- допивая  компот,  улыбнулся  Алексей.  

       - Я не сомневался, - сказал   Владимир Иванович.  Всё  готово  для  очистки  дна  колодца.  Сам  его  рыл, сам уже раз  обновлял дно. И вот ещё  надо  в августе.  Ушла  вода.  Завтра и начнём.    

       - Пусть  завтра.  Чтобы  помощники  были  готовы, лестница,  два ведра с верёвками – таскать  ил дна,  брезентовый  плащ, резиновые  сапоги с шерстяными  носками. Ну и   водочка  перед  спуском на дно. Лопату  возьму 

свою.  Вот и всё! – распорядился  специалист  по  колодцам. - Мне  ещё  к другим  зайти  велено,  значит,  кланяюсь,  и  я  пошёл.  Спасибо  за  обед.

                                   ***

    …Солнышко  рассеяло  лучи  в  косматых  верхушках уличных акаций и, щурясь, выползало   в  распростёртый океан неба. Он  сулил добрый  день  для  всех  дел,  которые  приурочены  для  свершений,  именно  сегодня.  

   …Хозяин дома,  в ожидании  мастера  по колодцам,  разбрасывал  зёрна  кукурузы, окружившем  ноги,  курам.  Увлёкшись  этим  действом,  он  не сразу  заметил,  идущего  к калитке  Алексея,  а  заметив, поставил  кастрюльку с  кормом на плотницкий стол, пошёл  ему  навстречу. 

   Он  был  уже  у калитки.  Обменявшись   приветствиями, подошли  к  колодцу.

      - Твоя,  Алексей,  работа. Два  года  служит нам:  стенка  колодца  не обсыпалась.  Вода  хорошая  и много  было всегда.  Но   пришло  время:  «подновить»  дно. Только  ты  можешь нас вновь  порадовать   студёной  водой.  Других  в станице  мастеров нет. Один  ты  нарасхват.

      -Эх!  приступаем!  А вот  и двое  помощников  тебе.      

     - Это  хорошо!

     И он стал  надевать  брезентовый  плащ. Затем    утеплённые,  резиновые  заброды. 

     В  колодец   спустили   лестницу. Привязали её  к  срубу  колодца.

   Алексей,  как  космонавт,  обошёл колодец,  оглядел и  подергал  крепёж.

    Влез  в «горло»  колодца. Сел  на  край  сруба. Снял  рукавицу.  Хозяин  поднёс  водочки, кусочек  сала, огурчик.  Закончив  почин дела,  сказал:

     - Ну,  попускайте  лестницу, - и «брезентовый  космонавт» начал  погружение  на дно  колодца.

      - Вира!- и лестница выползла  наружу. 

    В ведре  спустили  ему  лопату.

Погодя  раздался  стук  лопаты  о ведро. Это означало «вира»! и началось:  ведро пустое – на дно, а оттуда - с  глиной,  вперемежку  с водой. Помощники  Николай – сосед и  Виктор, товарищ его,  еле успевали  таскать  вёдра из колодца.

    Тот, кто  «в жизнь»  не  обустраивал дно  колодца  в августе, чтоб  потом  наслаждаться колодезной, чистейшей  водой не один  год,  тот  думает,  что 

чего уж там,   строки  усложнять!  Не  думайте  так! Потаскайте   тяжёлые вёдра глины с глубины  10  метров. У вас  пропадёт  «охотка»,

сомневаться  в простоте  процесса: майна – вира!  Верёвка  скользкая,  в  глиняной  жиже, того  и  гляди:  не  выпусти  её  из  рукавиц.  Внизу,  на дне

её  «встретит»  голова! Представляете,  что  будет!?  Не  надо  представлять:  человека  оттуда, даже  втроём, никак не  вытянуть.  Словом,  думаю,  убедил,  в том,  что  это опасная  работа. Не  простая!   Она  красивая,  нужная!  Не  всякий  осилит  её!  Не всякий!          

   А Алексей,  знай,  не один  десяток  вырыл и обновил  колодцев. И надо сказать  грунт  у нас  не супесь, а кубанский  чернозём.  Грунтовая  вода  залегает  не близко,  надо  попыхтеть с лопатой  метр  за метром, чтоб попить водички с 10  метров. 

   А, между  тем, в  вёдрах  с  глиной, всё  больше и больше  воды.  А,  погодя, там,  в глуби,  резво забулькали, «ожившие»  родники. Начала  резво  прибывать  вода.      

Послышался  приказ из  подземелья:  

        -   Приготовьтесь поднимать! 

    Опустили  лестницу. Когда  коснулась  дна,  работник   поднялся  до  первой, верхней лестничной   поперечине. Удержать  его  на  ней – это  пол – подъёма  наверх.  Натужились – потянули  его  вверх вместе с лестницей.  Втроём!

    Попотели отменно. И  сверх  того! Зато благополучно  вытянули « брезентового космонавта»! Когда  вся амуниция  была  сброшена  с  тела,  и тело « обряжена»  в чистое,  то  обнаружилась вся  красота его тела.

      Колодезник - что  надо!

    Крепкие,  мускулистые  ноги. Не  хлипкие  плечи,  унесут  быка!  Цепкие  пальцы, чуть  пригнутые (лопата  не выскользнет!),  жилистые,  хлеборобские  руки  с подушечками  нажитых  мозолей ( копать – не печенье  сортировать!)       

    Сели  обедать,  пропустить  по горлышку  самогонки. Да и  закусить  поднесённую  стопочку  ( читай стакан!)  

    Песен  не  пели.  Зато  сколь  нового  про  копку  колодцев  было  рассказано. Оказалось,  что  Алексей  занятный  рассказчик.

     …Предвестие   погоды  сбылось. Солнце  обливало сиянием просторы столько,  сколько  было  желания. Растущая, около  колодца,  шелковица еле  дышала. Резные  листья  поникли. Ещё бы: от земли исходил приземный подогретый  воздух  бани,  а около  колодца,  на пролитой  глине, уже  появились    узоры из трещин…    

 ДВА  СЛОВА  О  ЛЮБВИ

                  На песчаной  постели  бархана, под тенью  развесистой  маслины, брат  рассказывал сочные,  и  по- мужски  солёные,    анекдоты.   Выдав   порцию устного  творчества, он  посмотрел  на  небо.  И я взглянул.  Небо  было чистое,  словно  вымытое.

              - Валентин,   расскажи  историю…  вот  о чём,  о  любви. Позабылись подробности.      

               -Ну,  хорошо  слушай. 

    Ожили  лучики  его  памяти. 

         «  В станице  Темиргоевской   жила  красивая, трудолюбивая  казачка    Люба.  Сваталось  женихов, прямо  скажу: пруд  пруди.  О, женихи  завидные,  смелые, лихие  молодцы!   Но по  сердцу  был ей  люб  Григорий. Он  был  сын  бедного  казака  Харлампия.   Кроме сына в его  семье было  ещё  четыре  дочери, на  которых   наделы  земли не нарезались.  Харлампий  уже  был,  слаб,  но по  хозяйству отдавал  распоряжения.    

  Григорий же, изнывал от  безделья: была  на то веская  причина.   Он  не  хотел идти  в  наймы к богатым  станичникам.    Бездельничал.  Было  ему

уже за двадцать. В хату  отца не спешил  ввести невестку, а  отделить  его отцу не  было средств.

             «Гордец: не желает  шапку  помять  зажиточным !» - говорили  соседи  казаки.     Но причем  гордость,  Вов?  Любовь  правила им. И об этом знал  только  Иван.

Как - то,   зашёл  Григорий  к Ивану.    А тот сходу:  

        -   К Любаше  женишок подкатил!  - Ты  в курсе? - Богатый,  из семейства  Козыря. -  Я,  Любу, недавно, встретил. Она   мне и  поведала .     - Объявился, Козырь… да  запел у ворот:                     

         « Ты красивая! Выходи за  меня!»

       -  А она? - сердечко Григория  затрепетало,  - Что  она  ему  в ответ?

       - А  она, - Иван загоготал: « Я  не  спешу  с замужеством!»

       -   А  что Григорий  на  примете?  Ха – ха – ха!  Бездельник!    -  А она?

          - Ни слова!

   А он гнёт  своё:

           « Выходи!  У  Гришки хата еле жива.- Кровать негде  ставить.  Спят  на глиняном  полу  – Выйдешь за Григория, нужда  задавит!  - А у меня дом с резными  ставнями,  погреб, тарантас что  надо.  Кровать  мягкая! - Чего тебе ещё - живи  припеваючи.  Как согласна?» 

        -  А она?- не  унимался Григорий.

       - Нет! Вместо   мебели у тебя не буду.  «Давай, женишок, познакомлю с подругою.- Она  красивая. – Подумай!  «

        »Хорошо!   познакомь! « - надул губы  Козырь

       -А  тот на  тарантас - и ходу! 

Через   несколько  месяцев в станице    богато  гуляли  свадьбу у дома Козыря.

    А Григорий и Люба  создали  свой рай.  Люба  оказалась хорошею  хозяйкою. В хате намазали  глиняной  пол. Побелили  стены.  Уговорила    починить  окна,  сарай.    Люба о муже говорила, при  казачках,  только  хорошие,  добрые слова.    Хвалила,  при  случае, его дела  по  хозяйству.

А  он, слыша  эти  слова,  ожил  духом.  В руках  горели, как  говорят  в  народе,  дела.

   Отец  Григория тоже  радовался,  беседуя  с соседями:

      « А мой-  то Гриша за  ум взялся!» 

  В хозяйстве был  колодец  с неважной водой. Супруга  посоветовала  мягко  и доказательно выкопать  новый  колодец.  Он согласился.  С Иваном  его  и обустроили: чин  по  чину! Вода вышла  вкусной и холодной.  Колодец   полный  воды  радовал  души:  Григория и Любы.  Хвалили  воду  и соседи.  

       Надел  земли,  отданный  в аренду  соседу,  Харлампий  вверил  сыну  с  невесткою.  Закипела  работа на земле. Нужда  отодвигалась, уступая   трудолюбию  и упорству. Завели  хозяйство.   Появился  определённый,  скромный  достаток, а вот  детей пока не было.   

     Нежданно,  негаданно   случилась  беда:  слегла  хозяйка - мотор  семьи.  Все  заботы  взвалил  на  свои  плечи  Григорий.  Болезнь  скрутила  дух  Любы по  всем  правилам  подлости: парализовало  тело  и волю.  Григорий  не успевал  уследить: где  ночь,  где день

      Переворачивая  тело  любимой, он старательно  ухаживал;  по первому  звуку  просьбы  исполнял  желаемое; смазывал,  появившиеся  пролежни. Частенько, в беседе с  больной женою, улавливал  нотки  безнадёжности.  Это угнетало Григория. Он надеялся  на  поправку. Но  наступил  чёрный день  похорон.       

     Жизнь куда - то провалилась,  прищемив  сердце.   Осталась любовь- память:  в делах,  поступках,  во всем,  к чему  касались  её нежные,  ласковые

руки.  Остались  слова и звёзды,  на  которые  долго смотрели в поле,  лёжа  на  снопах... 

  И  никто не  спрашивал о  том, что там, на краешке его душ.  Она тосковала. Она  не желала жить.  Григория то  подводила  к колодцу, то отводила. 

   …Надев  чистую  рубаху, брюки и новые  галоши  Григорий  подошёл  к колодцу. Встал  на сруб.  Перекрестился  и… прыгнул в широкое   горло колодца.

          -Да,- выдохнул   я, история…

                                    Пла – не? – та!!!  -  «Эн»».

                                                фентези    

       «Из  того,  что  на самом  деле  было, и  из  того,  что  есть,  как  оно  есть, и  из  всего,  что  знаешь,  и  из  всего,  чего  знать  не  можешь, создаёшь   силой  вымысла  не  изображение,  а  нечто  совсем  новое,  более  истинное,  чем  истинно  сущее, и  ты  даёшь  этому  жизнь».                         Э.  Хемингуэй.

                                        Часть   1.                 

                                  НОЧНЫЕ  ГОСТИ

       Солнце  зашторено  тучами  на  тусклых  гардинах  неба.  Приоткрыть   бы их, на несколько  минут, но не  могу,  даже  Воображением.

  Но  ничего,  солнце  раздвинет  их,  согреет   Душу. Март   катится,   звеня колокольчиками  крокусов.  Слышен  скрип  скворушек             

       Она  вслушивается  в скрип. Весна!   Присела бы  на веточку,  расцветающей,  алычи,  да не  может.

      Не  птица!    

   Слушает  птичий  оркестр, да  следит  за  поведением  туч – начали  расслаиваться.

   Музыка   уносит  её  мысли  в  безбрежное  море  Раздумий.  Они  поселяются:  то   в  жёлтых  лепестках  нарциссов,  то  в  ещё  не  раскрытых,  бутонах  тюльпанов.  

    А там,  за  гардинами  неба,  своя неповторимая  жизнь: рождаются  и умирают  звёзды, засеянные  Судьбой.   

  Расслоились  тучи, и солнце щедро  залило ярким светом небо, землю; согрелись  свободолюбивые  мысли   Раздумий,  которые открыли  дверцу  Души   и выпустили  Воображение  в  полёт.    Оно   расправило  крылья    и … полетело  на  планету  Эн,  в  свои  неспокойные   владения.

  Посещение  в  марте,  надо  признать,    отвечало  согласию  и любви, тем  планам,  которые  были  предписаны  великим  гением   –   Любопытством,  тем  магом,  который  возвышает души.

    Тут  надо,  кстати,  упомянуть  о  том, что    на   планете  Эн,  неукоснительно  священно  только  Воображение.   Ей   не указ:  ни прихоть  желаний,   ни мощь  солнца.  Солнце представляется, всего – то,  галактической сковородкою, на  которой  жарится  необъятный мир великих  звёзд.

   Что же  касается некоторых Желаний, проживающих там,  то, к  примеру,  желание – Любовь,     Воображение  считает  несусветной   причудой.    

   Возникла Любовь в период частых перелётов инопланетян с планету на планету.  Один из  инопланетян  стал  довольно  часто  посещать  планету Эн.

      С  ним, после отлёта творились  чудеса. Трепетало  искусственное  сердце,  то и дело возникал  блуждающий ток уныния. Порою  быстро  нарастала  температура сердца. 

В межгалактической  лаборатории  изучили  его сердце и записали результат: «Микроб  ай лав  ю заразен! Но не смертелен! Излечим, если женские и мужские  особи  создают  пару».

  Но  у Воображении  было и остаётся свой  анализ: Любовь - несусветная  причуда на период  временного  проживания.             

                                                 ***

      Восторженная  природа  весны пробудила  желания в сердце  Воображения.       

          - Ум,- подозвало  Воображение,- поищи,  желание  -  Есть.  Надо   побеседовать.        

        - Будет  исполнено,  госпожа,- пролепетал  прислужник  Ум.   И  удалился,  шагать – петлять    в   извилистых  «улочках»   головного  Мозга.  И лишь,  в  отсеке  накопления молекул   сиротина,  которые  сортировала   Радость,  ему   указали  на  замысловатый  изгиб  «улочки»,  ведущий  к  желанию  -  Есть.    За    кривой  линией  изгиба,  послышался  частый  стук и, на высокой  ноте, вопль.

         - Откройте!  Откройте!  Я  голодна!   Позовите  Воображение!  Что  оно  воображает,  и о чём,  мне  плевать! Я  есть  хочу – вот моё воображение  и соображение,-  «пело»  желание - Есть,  стуча  в  дверцу   клетки.

      - Эй,  желание - Есть, -  я  за  тобой!  Велено  доставить тебя  на  беседу  госпоже,  крикнул  Ум, бунтующему.   .

      - Тогда - поторопимся, Ум!   Губы трясутся от голода! – и    Есть   выскочило  из распахнутой  дверцы.    

     - Кто  там?  - спросило  Воображение, услышав,  приближающий  топот.

     -Это -  я:  желание – Есть.  - Уф!    Аппетит…  нагулялся,  что   ни в  сказке сказать,  ни пером  описать!             -    Придвинь  стул,  сидай,  голодающий    «фрукт», -  сладко  улыбнулось  Воображение.  -  Побеседуем,  а то,   поди,  весна  придавит  делами,  будет  некогда    балясы  точить .                                                                              

   - Что – то  душно, - посетовало   желание   - Есть, - придвигая  стул.     Затворничество,  вдали  от  еды,  мне  оказалось  вечностью.   

        - Эх, вздохнуло,   Есть.  - Просто,  с ума  сводили, эти, около  стола, летающие  запахи. И как мне кажется запахи  мяса!    

     - Да,  о каком  уме  верещишь?  У тебя  на  уме:  ложка,  вилка, тарелка,  да  кусок  мяса  пожирней! Не так ли? – и взгляд  остановился  в   глазах желания  Есть.  - О, да!  от  мяса  кто  отказался!?

    - Ага!-  открывай  рот  шире, - хохотнуло  Воображенние, -  эва  чего захотел;  время  великого  поста  не окончена,  пора  помнить: все  постятся, и я тоже как все.  – Сегодня вон, на  столе:  капуста с черешками  сельдерея,  компот  из  ревеня. Не  вороти  рот – ешь!

    Желание  Есть  поморщилось,  поворошило  салат в салатнице  и принялось  есть ,  потому что очень  тревожил  внутренности  аппетит.

    А тем  временем, исподволь, Вображение  изучало  желание  - Есть - свою  «симпатию».

   Пригляделась:

        « Матовая  кожа, гладкая.  Молодец!  - кремом  пользуется,  после  восьми  вечера  -  по  науке  положено.  Однако – волевой  подбородок!  Лоб  крутой!  Только  вот  беда: на бёдрах  «уши»!!!  Не любит себя – потолстела!»  

 Раздался  стук  в дверь.

      - Кто  там?- спросило  Воображение.

       - Это  я –  Любопытство. Войти  можно?

      -  Можно, можно – только  осторожно!

      - А что  так?- удивилась  Любопытство  игривому  предупреждению  и увидела,  у  стола, желание  Есть, - А понимаю!  Добрый  вечер! - склонило  голову  Любопытство.    

     Её угольки  глаз, словно   мышки, оглядывали,  то - салатницу, то стены.  Но на  стенах  - ни  картин, ни  фотографий, даже (удивилась!)  нет   настенного  календаря.

      - Скромно  тут,  у вас,- заметило  Любопытство, - а  вы - наша  звезда,   на планете  Эн.

     - Смотрю и  удивляюсь:  салат  на  ужин.  Сейчас  ролы  в  моде.  Могли бы себе  позволить!

    - А я сама воображу,  то в чём  нуждаюсь и , словно  по- щучьему  велению,  будет   и на  столе, и  на мне, и так далее.  

      ВООБРАЖЕНИЮ  удивления,  советы,  осмотр     комнаты  начали  раздражать, и еле, сдерживаясь,  спросило:

       - Слушай, - любопытное  создание,  всех  времён  и наречий,- по  какому  вопросу постучалось, а?

     - Да   присела  вечерять, а  соли ни  крупицы!

      - А на  самом  деле?  Ну,  не  «пудри» мозги!

      - Скучно  одной  в четырёх  стенах; дай,   думаю,  загляну  к тебе,  на огонёк.  Да вопрос  ещё «зацепила» заковыристый.   Сообщил  учёный,  по телику :  якобы  ЖИЗНЬ  НА ЗЕМЛЕ  зародилась  от  молекулы  белка,  а позавчера,   это уже,   другой академик  балакал, мол,  она,  жизнь  наша,  зародилась  из  крупок звёздной  пыли.

 -  Вот скажи,  подруга,  кому  нынче  верить?  А  ещё  балакали,  нагдысь, о  том, что якобы  в очень  далёкие  времена   было     три …  эти  цивилизации,  впрямь - не выговоришь!  Сказали  бы, мол,  три  мира -  и всё!  а  то…  

 - Так  вот,  подруга, они  воевали  друг  с другом за владением  планетой  ЗЕМЛЯ. Есть  такая в мироздании «горошина».  Завоевали  её, там поселили  живых  существ.  И, главное  вот:  не  абы    «обнаковенных».    Разноцветных!    То -  с  чёрной   кожей.   То- с  белой кожей.  То - коричневой, кажись.  А чтоб  они, эти  человекоподобные  существа,  не  умнели   чем  они, те цивилизации,   в   умах   Землян ( это их так именовали!)  оставили,  какой – то  генный  мусор.  Ой,  страдают,  утверждал  учёный  тот, и многие   рано  умирают.   Я  так  разумею, што   всёму  вина - этот  мусор.

     – Неужели  и  на  планету  ЭН  сбросили  этот  мусор?  Как ты  полагаешь, ВООБРАЖЕНИЕ?         

      - Я,  конечно,  не  учёный  академик  с мировым  именем,  как  тот  академик, какого  ты  слушала, но  рассуждаю  вот,  подруг,  как.  Верховодить,     кем  - нибудь,  это  наркотик!    Один  раз попробуешь, это  всё – не  « отвадишь».  Власть – она  сладкая пища  для  ума.  Знать завоевать, а потом  властвовать,  этим  цивилизациям над  другим  миром, прибыльно. Посуди:  территория  тебе в безраздельное владение, и  её  существа, и богатство  недр – всё  во власти.  Мудри,  что пожелаешь:  сам  хозяин,  а хозяину  всё  сподручно во владениях своих.   Ну и, заметь, ими  руководило и любопытство. А оно есть  часть  РАЗУМА,  рассыпанного  в мировом  пространстве.       

   - А не  поужинать  ли  нам  иными  мыслями, а то  всё  о чём - то высоком.  Пусть учёные  ещё  докажут то, о чём  на  всю  ивановскую  тараторят,- сказало ЛЮБОПЫТСВО,  прикрывая  рот.

      - Я  вижу  - пора  НАМ -  по  люлям:  бай,  бай!  На сегодня, хватит, а то не уснём: приснятся инопланетные  существа,- сказало ВООБРАЖЕНИЕ.      

     - Ага – пора!  Спокойной  ночи, - помахало  платком  ЛЮБОПЫТСТВО и  шагнуло к выходу.

   - И  мне  пора ОТЧАЛИТЬ  К БАЙ - БАЮ,- сказало  желание – ЕСТЬ.  –  Слушало  ваше философство,  да удивлялось.  Вам  наверно, вместо  салата,  подбрось  «вкусненькую  мысль»   и вы будете  её  «жевать»  до  утра.  Но  ничего:  я  тоже   «поужинал  новостями». Пока!- и вышло.    …Падали  звёзды. Ударяясь  о планету  ЭН,  рассыпались. Они,  как  светляки, ещё  долго  излучали свет.  В небе  мерцал  и мерцал,  рассыпанный,  горошек  звёзд,  как и миллионы  лет  назад.