По бритве судьбы босиком
душа в кровь изрезала пятки,
мы с нею по жизни пешком
куда-то спешим без оглядки...
Не венчанный богом ещё,
крещеный попом вне закона,
ни в чем не кривил я душой,
свидетели - крест, да икона...
Мне ладанку мама сплела,
я помню рукой огрубелой
с распятьем из меди от зла
на душу босую надела...
Молилась и плакала мать
за душу заблудшего сына,
я стал лишь сейчас понимать -
почём для изгоя чужбина...
Тех маминых слез чистота
дороже любых бриллиантов,
я ладанку с медью креста
храню, как сокровище свято...
На небе помолится мать,
всплакнет за седого изгоя,
я стал лишь сейчас понимать -
почем грех сыновнего горя...

По бритве судьбы босиком
душа в кровь изрезала пятки,
мы с нею по жизни пешком
куда-то спешим без оглядки...

Мы мало с тобой говорили,
Мне многое есть рассказать,
Я Бога прошу на могиле,
Чтоб сына услышала мать...

Прости, если можешь, родная,
За то, что спешил и молчал...
Душа завывает шальная,
Как волк на луну по ночам...

Я знаю, что ты меня слышишь,
Ведёшь мимо бед по судьбе,
Меня охраняет Всевышний,
Спасибо, родная, тебе...

Ты сына шального простила
За горечь отплаканных слёз...
Поют соловьи над могилой
Под шёпот скорбящих берёз...

Родина, что грешница святая,
разбросала пО миру детей,
кружит на чужбине волчья стая
и не может повстречаться с ней.

Я люблю бескрайние луга,
я люблю березовые дали,
перед ними остаюсь в долгах,
возвращу когда-нибудь, едва ли.
 
Родина дорога на погост,
родина задворки и бурьяны,
догорит в закате старый мост,
прошлого терзающие раны.

Не люблю предательств и измен,
не терплю летящих сплетен в спину,
не найду я родины взамен
и бродягой на чужбине сгину...

Дверь была открыта нараспашку,
Да друзей бывалых полон дом,
Чтобы выпить горькую рюмашку,
За простым, родительским столом.

Жили-были, радуясь дружили,
Не держали камень за спиной,
А теперь бурьяны на могиле,
Нету больше двери распашной...

Разбросала жизнь друзей живущих,
Сблизила ушедших на погост,
Собрала их вместе самых лучших,
Чтоб за них не чокались на тост...

Нет друзей, домов тех тоже нету,
Распашные двери на замке,
Разбросало всех по белу свету,
Те кто рядом - тоже вдалеке...

Там впереди гораздо меньше,
чем я оставил позади,
с годами стал уравновешен,
что будет дальше, поглядим.
Черту давно перешагнул я,
где жизни поровну рубеж,
не усидел на паре стульев,
всё чаще падал я промеж.
Я стал умней, но и занудней
и память - черная дыра,
устал от серых, томных будней,
где жизнь - азартная игра.
Устал шутом быть и паяцем,
играть с судьбою в поддавки,
я отрастил "стальные яйца",
пускай завидуют "быки"...
Не смог запомнить отче наш я,
но крест нагрудный не снимал,
мудрей не стал, хотя стал старше,
оставлю мудрости финал...

Когда совсем не знаешь, что же делать,
то лучше отложить свои дела,
любая, что казалось раньше мелочь
сожжет, что было сделано дотла...
Берись за то, что может быть по силам,
не взваливай на горб,что не поднять,
не донесешь, что нажито в могилу,
там налегке удобней почивать...
А коль сказал, что сделаешь, то делай,
но не трепли напрасно языком,
ни то попы наденут саван белый
и в рай отправят пО миру пешком...
Мы все с грехами, кто из нас не грешник?
Но лезем в церкви убегая от хлопот,
что толку тыкать свечками в подсвечник,
когда внутри - сам черт не разберет...

Мы лезем напролом куда не надо,
написано же:  - "Не влезай, убьёт!"
В горах мы не боимся камнепада,
ныряем в глубь, хотя могли и в брод.
Мы не боимся взрывов и цунами,
чтоб не пропали взносы за юга,
готовы плавать пО морю с гробами,
когда проплачено не страшно не фига...
А что нам эти санкции смешные,
когда народ наш выживал в голодомор,
мы русские по-жизни шебутные,
всё будем делать вопреки, наперекор...
Да, что там пенсии, зачем нам это надо?
До них мы всё рано не доживем,
вдыхайте россияне свежий ладан,
кто жив ещё - ложитесь в гроб живьём...
Мы пережили черного Абаму
и Трампа рыжего даст Бог переживём,
мы трубку мира выкурим по плану,
Володю сделаем пожизненным вождём...

Застели мне ромашками поле,
если я соберусь на покой,
рощу белую кинь в изголовье
и туманом росистым укрой...
Чтобы пел соловей на рассвете,
чтобы в небе горела заря,
чтоб утих непокаянный ветер,
что метался в душе бунтаря...

Помоги мне забыться от боли,
загадай на ромашках судьбу,
чтобы сердце бурлило любовью
я готов на твою ворожбу...
Чтоб смотреть в васильковые дали,
чтобы рядом была только ты,
чтоб сбывалось о чём мы мечтали -
Застели полевые цветы...

Напои меня росами вдоволь,
чтоб по родине жажду унять,
застели мне ромашками поле,
если я соберусь умирать...

Есть люди разные и ты поверь мне,
не стоит по прикиду принимать,
бывает гений, что порочней скверны,
бывает падшая достойнейшая мать...

Я видел ангелов готовящих злодейство,
злодеев защищающих детей,
ученых прозябающих без действа
и неучей наполненных идей...
Чтоб оставаться просто человеком,
порой в толпе звериной, чем людской,
готов ли ты помочь больным калекам?
Тогда неважно - кто ты есть такой...
Но если же готов продать за деньги,
и дом, и мать, и собственных детей,
тогда ты будь, хоть сотню раз идейный,
найдутся те, кто любят без идей...
А если хочешь знать себе ты цену,
то просто так несчастным помоги,
не надо здесь пробирок и рентгена,
чтоб видеть - кто друзья, а кто враги.
Порой я восхищаюсь дураками,
а в умных чаще вижу дураков,
чем дольше узнаю людей с годами,
тем больше жить хочу среди волков...

Есть люди разные и ты поверь мне,
на сердце сразу станет благодать...
Бывает так, что друг твой самый верный,
готов за три рубля тебя продать...
А тот, кого считал всегда врагом ты,
в несчастье может руку протянуть,
проявит к тебе больше всех заботы,
тогда, быть может и поймёшь людскую суть...

Порвались струны Питерских дождей
под солнечным звучанием свирели
с земли срывалась стая лебедей,
вернуться обещавшая в апреле...

Здесь ветер пьяный золотом листвы
нырял в туман осеннего рассвета,
под рощей белой в зеркале Невы
купалось вместе с ветром бабье лето.

Здесь по проспектам брёл сентябрь босой
сверкая золотыми куполами,
металась осень рыжею лисой
каналами, аллеями, мостами...

Здесь разводил палитру "Катькин сад"
рассветным заревом аллеи лип грунтуя,
чтоб Невский, словно Питерский Арбат
манил туристов в осень золотую...

"Обули в лапти" стариков...

Ко мне в окно смотрело бабье лето,
качая прядями блондинистых берёз,
резвился ветер листопадный по проспекту,
срывая золото с распущенных волос.
И жизнь неслась, успеть за ней не в силах,
сегодня осень, а вчера цвела весна,
опять деревьев изумруд позолотила,
чтоб бабье лето поселилось у окна...
Пусть от весны до осени кочуя,
потом от осени обратно до весны,
вновь с журавлиным клином полечу я,
душе в полёте крылья не нужны...
Пусть бабье лето-время расставаний,
журчащим мартом будет время встреч,
но для любви нет лет и расстояний,
мне б от ненастья и невзгод её сберечь...
Я буду ждать, когда вернутся птицы,
берёзы затрепещут под окном,
чтоб заново в любовь свою влюбиться,
до нашей осени лететь с тобой вдвоём...

Тлеет осеннее зарево
в роще раздетых берёз,
птиц улетающих ария
душу пронзает до слёз.
Ветер бушует неистовый,
плещет на берег Неву,
в инее бледно батистовом
волны качают листву...

Меркнет осеннее зарево
в стоне тоски журавлей,
жизнь начинается заново,
ты ни о чём не жалей...
Пылью дождливою, Питерской
смоет слезинки с лица,
жизнь огибая по Лиговской
вместе пойдём до конца...

Полететь бы в далекие дали,
чтоб на крыльях парить над землёй,
приземлиться, где точно не ждали,
где никто незнакомый со мной...
Мне бы неба кусок для полёта,
чтоб по полю взлетать на закат,
чтобы сверху берез позолоту
бабьим летом кружил листопад...
Чтоб магнитило прудом с рябиной,
чтоб рассветом манила заря,
чтобы к стае примкнуть журавлиной,
где-то в самом конце сентября...
Сделать круг над родными лугами
и лететь покоряя простор...
Но без крыльев не взмыть с журавлями,
мне на взлет не дают коридор...

Одиночество белым вороном
будет биться в твоё окно,
одиночество - птица гордая,
повстречаться с ней суждено...

Белым вороном кружит над городом,
выбирает ночной приют,
одиночество - птица гордая
прилетает, когда не ждут...

Птица белая - метка чёрная
выпадает, и тут, и там,
одиночество - птица гордая
следом мечется по пятам...

Одиночество белым вороном
прилетает на крик души,
одиночество - птица гордая,
повстречаться с ней не спеши...