Форум

ОРДА И ОРДЫНЦЫ

15.04.13г.

С ордой великой печенег,

По просторам степей гуляет.

И на Русь, кровавый набег,

Этот грозный степняк затевает.

Слиянье двух рек, Славуты и Роси.

Кочевья орда кострами дымит.

Полны печенеги коварства и злости.

Князь Игорь с заслоном спешит.

А Куря малой, Ясн его опекун.

Он кровавую сечу готовит.

И топчет ковыль печенежский скакун.

А ордынский табун ему вторит.

По Славуте флот росский идёт,

Чтоб зайти ордынцам в тыл.

Конницу Свенельд грозный ведёт,

Чтоб унять кочевий пыл.

И шлёт Ясн парламентёров.

Ультиматум росам шлёт.

Авангард бойцов матёрых,

Ладьи росов стережёт.

И Шакир в шатре у князя,

Многословием сорит….

Серый щит от пыли-грязи,

Медью в меч звенит.

Но Ингор сидит, спокоен.

Щурится хитро.

Он один, Аника-воин.

Точет меч востро.

Хан твой дани с Руси хочет?

Дань я дать готов!

Слышишь Скулка меч свои точит?

Мой ответ таков….

На возьми ка, два булата!

Хану передай!

Будет кровь ему, не злата.

Русь не каравай….

И всё понял Ясн могучий.

Как «степной орёл».

Печенегов, чёрной тучей,

Стороной повёл….

Серебрит Луна полынь.

А над Росью Мир.

Под Луной Славуты синь

Да победы пир….

КАРТЫ ТАРО

10.09.13г.

Карты Таро ложатся на стол,

Предсказывая судьбу.

Знают они, куда кто пошёл.

Кого и когда убьют.

В картах Таро сила веков,

Знание душ людей.

Ведомы им пути простаков,

И  царей…, королей.

Некто Висконти, их изобрёл.

Семьдесят восемь карт.

До совершенства гаданье довёл,

Тот итальянский франт.

Старших арканов, двадцать два.

Младших пятьдесят четыре.

Жезл, Кубок, Меч, Денарий…. Да

Их козырями побили….

Стиля четыре в картах Таро.

Египет, Марсель и Рим.

В Уэйте Джокер, это Зеро….

Пятый – Тота, неотразим.

Карты скрывают мраки веков.

Разных трагедий суть.

Философов ум, чушь дураков.

Им ведом во мраке путь….

ХАЛВЕ ХВАЛА

05.09.13г.

Я б мог сказать, что на халяву уксус сладкий.
Но не буду только по тому,
Что народ на сладость слишком падкий.
А вот травиться, ни к чему ему….

***
А про халву строка…, хвала поэту.
Но разве стоит утверждать,
Что, мол, продукта слаще нету.
Да кто же станет возражать?

Халву спокон веков едали,
И богачи, и бедняки….
- Халва, халва, халва!- порой кричали,
И «кулаки», «середняки».

А толку в том, что рот пустой
Кричит: - Халва, халва, халва!-
Полмира с грустью и тоской,
Едят не сладость…, а слова.

ПОСЛЕДНИЙ РОМАН-5

Придёт пора, когда твои глаза,
Впадут и веки, морщась, почернеют.
И по щёкам покатится слеза,
А косы вороные поседеют….

И вот тогда, что скажешь ты?
Видя такое отраженье….
Ведь люди вянут, как цветы.
Нас ожидает, всех, забвенье….-

-Об этом думать! Ну, что за вздор?-
Лаура сморщила свой лоб:
-Мне неприятен  разговор.
Ты, я гляжу, по жизни «жлоб».

Ты лучше вон, балкон открой.
На небе диск луны блестит.
То светлячков поднялся рой,
И в тёплом воздухе висит….

Пахнет лавром, и лимоном.
И слышны сторожа шаги….
Слышны дуэли шпажным звоном.
То смертный бой ведут враги.

Вон там, за рвом, стоит тюрьма!
В ней воры-«зеки» срок «мотают»!
И, что их жизнь полна дерьма!
Они про то стихи слагают!

А в кельях, скромные монашки,
Греша, со свечкой тешатся.
Их воском смазанные ляжки,
Потом так сильно чешутся…. 
 
Не отстают от них монахи.
Им проще ублажать свой блуд.
Из келий слышны охи-ахи.
Они ж ведь парный секс ведут….

А там, на севере, в Париже,
Всё небо тучами покрыто.
Они спустились ниже, ниже….
По крышам дождь стучит сердито.

Спят парижане по домам….
Им на ненастье просто наплевать.
Они в постелях любят дам.
Любовь для человека благодать….

А ты стоишь, чернее тучи.
А ну-ка, быстро улыбнись.
Вот так, уже гораздо лучше.
Теперь давай, в любви клянись.-
Карлос.
-Мой милый демон, ты, Лаура.
Но чу, ты слышишь? В дверь стучат….
Должно быть вести от Амура,
Стрелами острыми летят….

Пойди, открой ночному гостю.
Не то он вышибет нам дверь.
Вон ведь стучит с какой он злостью.
Да и рычит почти как зверь.-

Лаура встрепенулась словно серна:
-Кто там? Чей это голос? Отвечай?-
В ответ: - Ты не ждала меня, наверно?
Скорее, дверь поэту открывай!- 

Жуана мягкий баритон,
Лауру в трепет приводил.
Она, издав протяжный стон,
Чуть было не лишился сил.

Открыта дверь, в мгновенье ока.
Лишь гость порог переступил.
На шею бросилась с наскока,
А тот шалунью подхватил.

И нежно девушку целуя,
Смеётся, не скрывая слёз.
Он свою ношу дорогую,
К дивану мягкому понёс.

Лауру, мягкую игрушку,
Он на подушку положил.
И шепчет комплемент на ушко.
Под юбки руку запустил.

От ласк любимого героя,
Бегут мурашки по спине.
Меж ног огонь, и всё такое….
Что деве по сердцу вполне.

За той вот парой голубков,
Карлос молча, наблюдал.
Он не был в списке дураков.
И этикет он тоже знал.

И чтоб напомнить о себе,
Решил покашлять он тихонько.
Всегда уверенный в себе,
Зашаркал ножкой он легонько. 
 
Жуан, услышав кашель, шум,
Вмиг разомкнул свои объятья.
Стёр с губ своих «рахат-лукум»,
Лаура ж приспустила платье.
Жуан.
-Кто у тебя, моя Лаура?-
На скулах пляшут желваки:
-Твоя губа, гляжу, не дурра.
С кем ты играешь в «поддавки»?-
Карлос.
-Со мной, с Дон Карлосом! Невежда!
Я вижу, что при шпаге ты!
Я, как свинью тебя зарежу!
Мои сбываются мечты…!-

-Зачем же нам с тобой рядиться?-
Жуан Дон Карлосу сказал:
-Давай не будем торопиться.
Сейчас прошу, покинь сей зал….

Я завтра весь к твоим услугам.
За дракой дело не стоит….
Вон, как соскучилась подруга.
Струной натянутой звенит.-
Карлос.
-Да наплевать мне на Лауру!
Ты, лучше шпагу вынимай!
Ага! Дрожишь за свою шкуру?
Ты не мужчина, а слюнтяй…!-
+ + +
Как разъярённый леопард,
К Жуану Карлос подскочил.
И если б не был ловок гранд,
Его б он тут же «замочил». 
 
Но наш герой всегда на взводе.
Возник в его руке клинок.
Я про него писал вам вроде.
Им Дон Жуан отбил наскок.

И завязался поединок.
Дон Карлос молча наступал.
Глаза блистают синью льдинок,
А на лице застыл оскал.

Со свистом воздух рассекая,
Подобно молниям в грозу,
Две шпаги острые, сверкая,
Гардины рубят, как лазу.

Жуан, он мастер фехтованья.
И зная множество финтов,
Мог усыпить врага вниманье,
А после, вжик, и враг готов.

И мной расхваленный клинок,
По гарду в Карлоса вошёл.
Мадрида ветреный сынок,
Раскинув руки, пал на пол.

От удивленья и от гнева,
Широко раскрыв глаза,
Присела на диванчик дева,
На щеке блестит слеза.

-Кого – кого? А вот тебя…,
Я здесь увидеть не мечтала.-
Скорее гневно, чем любя,
Жуану женщина сказала: 
 
-Да, ты хорош, но очень глуп…!
Ты без дуэлей жить не можешь!
Только явился…! Сразу, труп!
У меня! Помилуй Боже!-

-Но полно, милая Лаура!
Быть может он ещё живой?-
Сказал Жуан Лауре хмуро,
Качая буйной головой.
Лаура.
-Ага, живой! Смеёшься, что ли?
Ты прямо в сердце же пырнул!
Гримаса на лице от боли…!
Сам в луже крови утонул…!-
+ + +
Да, после выпада Жуана,
В живых остаться мудрено.
В груди врага зияет рана.
Всё больше алое пятно….
+ + +

ПОСЛЕДНИЙ РОМАН-6

Лаура.
-Ну, перестань. Прошу, Жуан….
Вот так, при мёртвом, это грех.-
А у самой в газах туман…,
Радость просится наверх.

-Твои проказы уж слишком грубы.
И как всегда, ни в чём не виноват.-
Платком Лаура вытирала губы,
Стирая с них любовный «мармелад».

-Поведай мне, блудливый кот!
В каких краях ты пропадал?
Как оказался у ворот…?-
На, что Жуан ей так сказал:

-В Мадрид пробрался я тайком…!
И Лепорелло будет в том свидетель!
Моя любовь крепка, как ром!
К тебе моя душа, и добродетель!

Я слышал, стоя под твоим окном,
Как ты гостям играла на гитаре!
А те орали, сотрясая дом,
Забыв про всё в своём хмельном угаре!

Когда затих последний стих,
Решился я в твой дом войти!
Когда вот этот самый псих,
Со шпагой встал мне на пути!

Я  труп накрою епанчёй.
На перекрёсток отнесу.
Ну, а сейчас, пойдём с тобой,
Вплетать цветы в твою косу…!-
+ + + 
Промчалась ночь волшебным сном.
Кровати скрип ещё стоит в ушах.
Лауры покидая дом,
Жуан тащился с трупом на плечах.
+ + +
Вновь монастырь. Узор чугунный.
Закутан в плащ, Жуан стоит.
Он ждёт визит особы юной,
А сердце гулко так стучит.
+ + +
Случайно Карлоса «пришив»,
Отшельником он скрылся здесь.
И чуя жизненный прилив,
Опять в своих мечтаньях весь.
Жуан.
-Свою прекрасную вдову,
Я вижу вот уж третий день.
И не во сне, а наяву
Она скользит, скользит как тень.

В вуали чёрной проходя,
Хоть мне не виден взор,
Она взирает на меня,
Сквозь клетки чёрных штор.

Пора вступить с ней в диалог.
Но вот с чего начать?
Ведь монастырь не казино….
Здесь траура печать.

А, что взбредёт в мою башку,
С того беседу и начну.
Вот только б не хватить лишку,
А то вдову свою спугну…. 
 
Стемнело…. Ей пора б явиться.
А то скучаем я, и командор.
Пойти мне, что ли причаститься?
Вино поднимет тонус и задор….

А командору ж, не помочь вином.
Им мрамора статуи не согреть.
Вон он стоит, огромный, словно дом.
Прял Геркулес! Аж боязно смотреть!

Должно быть эту вот скульптуру,
По-пьяни скульптор сотворил.
Той скульптурой всю культуру,
К позору он, приговорил.

Ведь в жизни командор был мал.
Чуть покрупнее крошки, лилипута.
Если б на цыпочки привстал,
Достать до носа не хватило фута….

Когда за Эскульялом мы сошлись,
Наткнулся мне на шпагу он, и замер.
Птицею душа взлетела ввысь….
И он теперь, могильный, белый мрамор.

А ведь покойный гордый был, и смел….
И дух имел суровый и тяжёлый.
При жизни много славы он имел.
Теперь ему приютом, гроб сосновый.

Но я, живой, завидую ему.
Его жена, красавца матрона.
Скорбит, молясь…. И плачет по нему.
После смерти она любит Дона. 
 
Знать, шансов мало у меня,
Расположить к себе девицу.
Но слышу я, ключи звенят.
Пришла матрона помолиться…!-

И в самом деле, в траурном уборе,
Скользит бесшумно «чёрная вдова»,
Жуан расплылся тенью на заборе.
Его вдова заметила едва.

-Опять он здесь.- подумала матрона:
-В молитвах весь и телом и душой.
Но слишком уж похож монах на Дона.
Он, знать, таит в себе секрет большой.

И при виде этого монаха,
Всегда тревожно на душе.
Сосёт под ложечкой от страха….
Пред ним я словно в неглиже.

Покойный муж, в моей душе,
Такие ж чувства возбуждал.
Хотя при жизни, в неглиже,
Меня почти он не видал.

Он был военным, хоть куда.
За то и королём любим.
В интимной жизни, вот беда.
Он был, как миф. Почти, как дым.

Но верность я ему храню.
И траура убранство не снимаю.
Не то, чтоб сильно уж люблю?
Но, всё-таки в молитвах поминаю. 
 
Судьба затворницы монашки
Конечно, мне не по душе.
Пусть они воском мажут ляжки.
И пляшут в кельях в неглиже.

Вот-вот срок траура пройдёт.
И я сменю вуаль на шляпку.
И если крупно повезёт,
Я получу от жизни взятку.

Уж точно, вешаться на шею,
Всем первым встречным, «западло».
Я в сексе опыт не имею.
Мне с сексом в жизни не везло.

Я не больна, и не фригидна.
Да и годами молода.
Но жить без секса так обидно.
Ведь вянут лучшие года.

Может тот самый, «лже-монах»
Мне Богом послан, как подарок.
Я ж, подавлю животный страх.
Ведь не прожить жизнь без помарок.-
+ + +
Короче, сам того не зная,
Жуан дал повод для раздумий.
Вот Анна по нему вздыхает.
Ведь нет души только у мумий.
+ + +
Так в голове у Доны Анны
Возникли сами по себе,
Совсем не грустной жизни планы.
В них места нет большой беде. 
 
И подойдя к монаху ближе,
Сказала тихим голоском:
-Опять Вас здесь, Отец мой, вижу.
Что, склеп для Вас родимый дом?

Прошу прощенья я за то,
Что Вам молиться здесь мешаю.
И ночи «чёрное пальто»,
Своей персоной озаряю...!-

Такого оборота дела
Сеньор совсем не ожидал.
Врасплох застала его дева.
Что ей сказать, Жуан не знал.

И вот неловкое молчанье
Повисло между двух особ.
Молчит Жуан, дитя изгнанья,
Под капюшоном морщит лоб.

Хоть говорят: - Молчанье злато!-
Какой сейчас от злата толк.
Хоть в голове ума палата,
А секса хочешь ты, как волк.

То, очень сильное хотенье
Мужчин толкает на рожон.
Они, не чуя угрызенья,
Лапши навешают вагон….

+ + +
Ведь все девицы, по натуре
Любительницы пышных фраз.
И мы, служители культуре,
В том убеждались и не раз.
+ + + 
И вот уже с под капюшона,
Звучали тихие слова.
Жуан просил, чтобы матрона
Его простила бы сама.

-Как я могу Вам помешать,
Беседу с Богом проводить?
В печали траурной вздыхать?
Молитвы скорбные творить?

Весь мой удел, стоять в тени.
И Вас безмолвно лицезреть!
Влачить свои пустые дни.
И лишь при виде Вас, бледнеть.

И пусть я, грешный, не достоин,
Вниманья с Вашей стороны.
Пусть внешне я, почти спокоен.
Вам мои чувства не видны.

Мне не дано сказать словами,
Какой сумбур в моей душе.
Я при смерти, болея Вами.
Не исцелиться мне уже.-
+ + +
Такие пылкие признанья,
Любую девицу смутят.
И доведут до заиканья,
В таких словах таится яд.

И яд течёт прямо сквозь уши.
И растекаясь по душе.
Во грех твою толкает душу.
И вот ты грешница уже. 

ПОСЛЕДНИЙ РОМАН-7

Ведь, чем красивее мужчина,
Тем льстивей речи у него.
Любовь и страсть тому причина.
Любовь и больше ничего.
+ + +
Жуана пылкие слова,
Потоком бурным потекли.
У Доны кругом голова,
А под ногами не земли.

И задыхаясь от волненья,
Вуаль матрона подняла.
-Он не монах. В том нет сомненья…!-
Она всем сердцем поняла:

-Но кто он, кто? Помилуй Боже!
Лицо скрывает капюшон!
Что он грабитель, не похоже!
К тому ж твердит, что он влюблён!-

В догадках путаются мысли.
Моленья в голову нейдут.
И руки вдруг, плетьми повисли.
Ну, что ты делать будешь тут?

Метаморфозные явленья
Заметил хитрый Дон Жуан.
Вдова созрела без сомненья.
Уже готова на роман.

Он, подойдя к матроне ближе,
Слегка откинул капюшон:
-Вы мне не верите, я вижу?
Что я в Вас по уши влюблён?- 
 Анна.
-Вы влюблены? Напрасно, право…!
Не можно траур нарушать!
Так неожиданно, бесправно,
Обета поломать печать!

Да Вы безумец! Или гений…!
Что, в принципе, одно и то же!
Скорей безумец, без сомнений!
Но я-то не безумна всё же…!-
Жуан.
-О, если б я безумным был,
Не стал бы я вот так скрываться.
Мне, безумному, хватило сил,
Всегда при свете появляться.

Я не носил бы вот этот капюшон!
Лица б счастливого не пряча!
Тревожил серенадами Ваш сон!
И не вздыхал бы, горько плача!

И скорой смерти не желал.
А я желаю, прям в этом склепе,
Там, где ботинок Ваш ступал,
Почить, мерцая в лунном свете.

Не тут, не близко. Где-нибудь….
Там, у дверей…. У самого порога.
На веке я б хотел заснуть….
Пусть там, моя закончится дорога.

И прах мой, там же пусть схоронят,
Не подле праха милого для Вас.
Пусть на мой камень не уронит,
Святой, такой слезы, прекрасный глаз. 
 
Когда сюда, на мужа гроб,
Придёте Вы, молиться и рыдать….
И стоя на коленях, чтоб
Свои вроные кудри наклонять.

А проходя, чтоб камня моего,
Могли ногой коснуться нежно!
С меня довольно будет и того…!
Нога то будет иль одежда!-
Анна.
-Вы не безумец, сударь. Нет….
Вы, человек весьма опасный.
Каких мужчин рождает свет?
Коварны Вы, а не несчастны….

Пойдите прочь…. Не место здесь,
Таким речам, таким безумствам.
Вы не сегодня, и не здесь…,
Дадите волю своим чувствам.

Я Вас приму, но вечером, позднее,
Ко мне домой придёте Вы, один….-
Матрона Дону молвила, краснея.
Не видя, как ликует сукин сын.

Ведь Дона, гадкую улыбку,
Скрывает чёрный капюшон.
Он, словно бес, нацелил вилку,
Чтоб розы загубить бутон.

И он изрёк в порыве страсти:
-Минуту, Дона, я молю….
Я весь дрожу, дрожу от счастья.
От счастья, что я Вас люблю. 
 
Не смею верить в то, что я,
Вновь увижу не украдкой.
Увижу Вас, душа моя….
И эта встреча будет сладкой.-
Анна.
-Нет, лучше мне уйти самой.
Моленье мне совсем на ум нейдёт.
Ну, что ж, прощайте Отче мой.
Сегодня мне с моленьем не везёт.

Я завтра, завтра Вас приму….
Но как, ответьте, Вас зовут?-
Жуан.
-Да Дон Диего, я в Миру.
Де Кальвадо…!- ответил плут.
Анна.
-Что ж, Дон Диего, до свиданья.
Хоть слово просится, «прощай».
Не к месту скорбные рыданья,
Когда льёт счастье через край.-

И повернувшись, как мираж,
Исчезла Дона в мраке ночи.
А в след глядел могильный страж.
Да Дон Жуан таращил очи.

Затихли лёгкие шаги.
Ушла вдова. Взошла луна.
Стоят угрюмые враги.
Словно меж них ещё война.

Вдруг гробовая тишина,
На Дона ужас навела,
Будто бы вот эта тишина,
Жуана в Ад молчком звала. 
 
И «ловелас», дрожа всем телом,
Из склепа бросился бежать.
Да быстро так, что Лепорелло
С трудом сумел его догнать.
Слуга.
-Ну, как успехи, Ваша милость?
Вы на щите? Иль со щитом?-
У Дона смелость появилась.
И он сказал, повысив тон: 
 

-Я счастлив Лепорелло, как ребёнок…!
Дитя, что кормит грудью мать!-
Слуга.
-Да! Не хватает нам ещё пелёнок.
И сопли с носа вытирать…!-

Но колкостей слуги «блатного»,
Не слышит гордый Дон Жуан.
Он весь в мечтаньях сладких снова.
Его опять накрыл дурман.
Жуан.
-Молчи, и слушай, Лепорелло.
Хоть ты по жизни и смешон….
Настолько Дона осмелела,
Я ей назавтра приглашён….-
Слуга.
-Вдовы…. Видно все, вы таковы….
А командор? Что скажет он об этом?
Только на статую гляньте Вы…!
Её глаза мерцают злобным светом…!-
Жуан.
-Ты думаешь, он будет ревновать?
Конечно, нет…. Он человек разумный….-
Дон над слугой стал громко хохотать:
-В глазах статуи свет мерцает лунный…!- 
 
-Да нет же…! Нет!- слуга бубнит,
Крестясь. Тряся рукою нервной:
-За Вами статуя следит….
И взгляд её, какой-то гневный.-
Жуан.
-Ну, что ж, раз так, угодно мне,
Чтоб ты сказал статуе командора.
Пускай она придёт ко мне,
И станет на часах у коридора.

Нет…! Не ко мне! А завтра, ко вдове…!
Придёт сама и станет на часах!
И руку пусть приложит к голове…!
Я ж дворянин…! А вовсе не монах!-
Слуга.
-Охота Вам шутить? И с кем?
Статую в гости звать, занятие пустое.
Статую в гости звать зачем?
Меня пугает положение такое.-

-Ступай же…!- Дон нахмурил бровь.
Слуга поплёлся, спотыкаясь.
Идёт, а в жилах стынет кровь,
Он начал мямлить, заикаясь:
     
-Преславная, прекрасная статуя….
Мой Дон покорно просит Вас,
Пожаловать…. Ей Богу, не могу я….
От страха я помру сейчас....-
Жуан.
А трус проклятый…. Вот уж я тебя….
Иди, зови холодную статую….
Мне стыдно перед прахом за тебя.
А не пойдёшь, кнутом тебя побью я.- 
Слуга.
-Опять угрозы, Ваша милость!
Бегу исполнить Ваш каприз!
Сказать, чтоб статуя явилась…,
Устроить барину сюрприз…!

Так вот…, статуя. Барин мой…,
Он просит командора прах….
Придти к своей вдове домой.
Придти, и встать там на часах….

О-о, Боже! Боже…! Караул!-
Слуга бегом бежит назад.
-Мне командор в ответ кивнул!
Он приглашенью видно рад!-
Жуан.
-Ты, что несёшь…? Какой-то вздор?
Башкой мотаешь, словно конь….-
Слуга.
-Не я мотаю…! Командор…!
К забралу он поднял ладонь…!-
Жуан.
-Конечно, я тебе не верю….
Поди, наврал ты всё, негодник…?
Сейчас пойду, и всё проверю….
Потом получишь втык, угодник.-

И подойдя к статуи командора,
Жуан, сняв шляпу, прокричал.
Чтоб тот уважил бы его, сеньора,
И на посту у Доны встал.

И тут же диво приключилось.
Статуя руку к шлему подняла.
Лицо под шлемом озарилось,
И голова кивком сказала: - Да.- 
 
И Дона ужас обуял.
Из склепа он подался прочь.
Слуге ж он шёпотом сказал,
Что им пора исчезнуть в ночь.

Их тени в бледном, лунном свете,
Походкой быстрой удалялись.
Статуя провожала тени эти.
Им в след её глаза смеялись.
+ + +

ИЛЬЯ, ДОБРЫНЯ, ЛЁХА-4

- Нас силком, зачем тащить?-
Ему молвили девицы:
- Мы и сами любим пить…!
Пить! Кутить! И веселиться!

Но, только если уж кутить…!
То поехать лучше к нам!
А мы поможем вам забыть,
Про войну! И злость к врагам!

Ведь на службе, близь границ,
Пока там «царю» служили!
Вы ж не видели девиц?
И про секс совсем забыли?

И потом…! На царской службе,
Вы успели обнищать!
Мы же вам, как бы по дружбе,
И бесплатно можем дать!-

- Да! С деньгой у нас напряги!-
Дамам отвечал хитрец:
- Все «цари», такие скряги…!
Наш, к тому ж, ещё и лжец!

Как в столицу змей нагрянул!
И полгорода разнёс!
«Батя-царь», должно быть спьяну,
Обещал нам денег воз!

- Не срамите Мать-Россию!-
Говорил в тюрьме он нам:
- Вы зазнавшемуся змею,
Наваляйте по рогам…!

Мы трёхглавую собаку,
Порубили, будь здоров…!
А нас же ну, за эту драку,
«Кинули», как «фраеров»!

Ничего! Потом сочтёмся!
Вам за то ручаюсь я!
Мы к нему ещё вернёмся!
Всё получим! До «копья»!

А теперь прошу садиться!-
Тёлок пригласил Ляксей:
Вам придётся разместиться
На коленях у друзей…!- 

Сели! Хлопнули дверями.
- Город не грусти! Прощай!-
Три «звезды» с богатырями,
Покатили в «разгуляй».
+ + +
По широкой глади речки
Катер весело бежит.
А на нём не человечки,
А трёхглавый змей сидит.

Увидев змея, рыбаки,
Громко лязгая зубами,
Тут же бежали от реки,
Бросив лодки со снастями. 

А все встречные суда,
Как завидят вот это чудо,
Устремлялись кто, куда,
Пропуская с чудом судно.

Без особых, без преград,
Без забот, и без печали,
Всё ж доплыл до бора гад,
И кнехты тросом зачалил.
+ + +
Бор Серебряным назвали,
Вряд ли из-за серебра.
Клад найдёшь ты здесь едва ли.
Ну, нет тут этого добра.

Но под сень листвы зелёной
Ведь издавна влекло народ.
Здесь с улыбкой умилённой,
Он мясо жарит, водку пьёт.

Отдохнуть душой и телом,
Можно только лишь в лесу.
И загадить между делом,
Первозданную красу.
+ + +
Вот, под песни Юры Хоя,
Веселится праздный люд.
«Окосел» он от запоя.
Обожрался разных блюд.

Бор похож на муравейник.
Человечками кишит.
Каждый первый, тут бездельник.
Каждый третий, тут бандит. 
 
Вот мангал, а в нём дрова.
Дрова сырые не горят.
Вот, от злости, повара,
Дрова сырые матерят. 

И как не бьются мужики,
Не разжечь им дров сырых
Глядят, а прямо от реки,
Дым с огнём ползёт на них.

- Что за диво? Вот везенье!-
Оживились повара:
Нам, с таким приобретеньем,
Прям, не надо и костра…!

Ну-ка, ты! Мангал ползучий!
Поработай-ка на нас!
Наш шашлык прожарь по лучше!
А не то, получишь в глаз! 

Три, свои, зубастых печи,
Раскали-ка докрасна…!-
Услышав змей вот эти речи,
Удивился: - Вот те на…!

Вы, миряне, обнаглели!
Мне, так нагло угрожать!
Белены, что ль переели?
Смерти вам не избежать!-

И пока он угрожал,
И от злости весь дрожал,
Ядом брызгая из жал,
Один повар убежал.

Змей, заметив беглеца,
Уж за ним вдогон собрался.
Глядь, а супротив ловца,
Люд, какой-то показался.

Все, как дети Сатаны.
Сильно стрижены затылки.
На всех в клеточку штаны,
А в руках у всех дубинки.

Все угрозы вышли боком.
Навалились всем гуртом.
Змей быстрей движенья оком,
Связан был морским узлом. 
 
После, «мялок» надавали.
В пасти налили бензин.
Жарить мясо приказали:
- Ну, работать! «Сукин сын»!-

Так «братва» решала споры.
Если честно говорить.
Да, что им змей, они же горы,
Могут к чёрту своротить.

А змей попал, и с ним всё ясно.
Дело движется к концу.
Не тратя время понапрасну,
Мы отправимся к дворцу….
+ + +
МКАД ГАИ весь перекрыла,
Чтоб «царю» проезд создать.
Рать в столицу покатила,
Чтоб пожрать, и «побухать». 

Кавалькада иномарок
Прикатила во дворец.
Во дворе их ждал подарок.
То «Златой Орды» гонец. 

И лишь только торн златой,
«Царь» собою увенчал.
Воин, посланный ордой,
В двери громко постучал.

Как послу и подобает,
Воин к трону подошёл.
Как послу и подобает,
Он такую речь завёл: 

- «Хан – Воюй», тебе Великий…!
Шлёт со мной, земной поклон!
Со своей ордой великой,
Бесконечно счастлив он…! 

Пусть тебе спокойно спится!
И хоть ядом был крысит…!
Твоя царская десница,
Исцелила хана СПИД!

Хан, проснувшись поутру,
Головой больной крутил!
Сухость ощутив во рту,
Кубок залпом осушил! 
 
И не разобрав с похмелья,
Что налито в кубке было…?
Ведь с отравой было зелье!
Тут его и замутило…!

И Хан, схватившись за живот,
Начал по полу кататься!
Закричал, что сейчас помрёт!
Ну и с жизнью стал прощаться! 

Вся орда упала ниц!
Умолять Аллаха стала…!
В небо взвился лес десниц!
И нас небо услыхало…!

Ниспослал Аллах Воюю,
Не без помощи твоей…!
Жизнь другую…! Разбитную!
И удачи много в ней…!

Так, что, «царь»! Прощай, пока…!
Мы уходим из столицы!
Сам найдёшь ты дурака!
Кто со змеем выйдет биться…!- 

ПОСЛЕДНИЙ РОМАН-8

Забыв ночные приключенья,
Жуан проспал почти весь день.
Он, без большого огорченья,
Спешит к вдове, летя, как тень.

Вот он, никем не уличённый
Пред Донной Анной предстаёт.
Она ему, в накидке чёрной,
Знак уваженья подаёт.

Сказав, чтоб Дон пошёл за ней,
Сеньора в свою комнату ведёт.
Мол, будет так спокойней ей,
Ведь жизнь вдовы, увы, совсем не мёд.

Чуть помолчав, она вздохнула,
Поправив чёрную вуаль.
На Дона грустью вдруг пахнуло.
Ему матрону стало жаль.

Но это чувство чуждо Дону.
У него душа не столь тонка.
Он, чтобы завлечь матрону,
Изображать стал Дона-простака.

Но сердце, всё ж, быстрей забилось,
При виде «чёрной», миленькой вдовы.
И, что меж ними приключилось?
Сейчас о том узнаете и вы.
+ + +
-Я приняла Вас, Дон Диего….-
Лепетала «чёрная вдова»:
-Только…, мой дорогой амиго,
Вам тут будет весело едва.

Всё помню я свою потерю.
Бесед я светских, не веду.
И в счастье я почти не верю.
И жизнь влачу я, как в бреду….

Но почему, амиго мой, молчите Вы?
Вы вовсе не монах, да и не пастор.
Не поднимаете своей Вы головы!
А мне казалось, Вы на речи мастер!-
Жуан.
-Я разговорчив право, в меру.
Но молча наслаждаюсь я сейчас.
Подобно мудрому Гомеру…,
Боясь своим стихом обидеть Вас.

Здесь, дома, а не в склепе мрачном.
Супруга, мёртвого счастливца.
Я не монах…. Но и не «мачо».-
Жуан изобразил ревнивца.
Анна.
-Да, Вы ревнуете меня, я вижу?
Вам муж и в гробе шансов не даёт?
Но Вы не бойтесь! Я Вас не обижу!
Хотя вдову не всякий Дон поймёт!-
Жуан.
-Здесь ревность не совсем уместна!
Он Вами выбран. Он счастливец.-
Жуан вдове ответил честно:
-А я ни сколько, не ревнивец….-
Анна.
-Да нет же, нет. Без моего согласья,
Велела мать дать руку командору.
Она решила, что в богатстве счастье.
А я боялась с ней затеять ссору….- 
 
Такие вот признанья Доны Анны,
Любого «горе бабника» смутят.
И наш любитель «сексуальной манны»
Смутился, как в народе говорят.

Ведь близость женщины желанной,
Подобно рому, кровь бодрит.
И Дон, пленённый Донной Анной,
Разговорился, как пиит.
Жуан.
-Я не ревную. Просто зависть гложет.
Что муж Ваш был счастливее меня.
Богатства он Вам под ноги положил.
И был любим…. И умер он, любя.

И я мог, за благосклонный взгляд,
Свои богатства бросить Вам под ноги.
Стать босяком был бы только рад….
Лишь к сердцу Вашему найти дороги.

Я Ваши прихоти все изучил….
Беспрерывно их предупреждая,
Без сожаленья б золотом сорил.
Вам плоть и душу этим ублажая.

Но судьба ссудила мне иное.
Подобно вору, счастье воровать.
И чувство это, сердцу дорогое,
В душе своей, я вынужден скрывать….-
Анна.  
-Диего, перестаньте. Я грешу….
Вас слушая…. Нельзя мне Вас любить.
Ведь траур по Альвару я ношу….
Мне даже гробу верной нужно быть.

О, если б знали Вы, как он любил.
И если, что случилось так со мной.
Он траур чёрный тоже бы носил….
И не увлёкся б девицей другой.

Но в возрасте супруга моего….
То бишь, в его почтенные года.
Любой мужик не может ничего.
А только может херес пить всегда.

Они, вот так, напившись до икоты,
На коврике под дверью развалясь,
Ревнивые супруги, «Дон-Кихоты»
Следят, чтоб жёны не вступали в связь.

Но если женщина, чего захочет,
Её уже в узде не удержать.
И по её желанью мёртвый вскочит,
Чтоб затащить распутную в кровать.

А у мужей, от кальция, наверно,
На лбу растут ветвистые рога!
И пьяные, ругаются те скверно!
И шпагой колют мнимого врага!

Но это так, коль женщина красива!
Она грешит, по молодости лет…!
С годами она скиснет, словно пиво!
И постепенно ей наскучит свет!

Кому нужны морщинистые Доны?
По жизни их сменяет молодёжь.
И вот верней потасканной матроны,
Увы, ты в целом свете не найдёшь!

Что грязью обливаю я соратниц?
Пусть Бог меня накажет за язык.
Но я вдова, и не люблю развратниц.
И им всегда готова сделать «втык».

Но их душой я женской понимаю.
Как тяжело унять младую плоть.
Все женщины о рыцарях мечтают.
Ну, а вдова, отрезанный ломоть.

Хоть мой супруг и не был волокитой,
И мне, живой, во век не изменял.
И коль сейчас бы не был он убитый,
Моим словам б он правильно бы внял.-
Жуан.
-Но он не я. А я не понимаю….-
Дон молвил, нервно вытирая пот:
-Казнить меня, всё мужа поминая,
Как будто я мужчина, «третий сорт».

Хотя, наверно, казнь я заслужил?
И пусть святым себя я не считаю…,
Но так вот, постоянно жить во лжи,
Нет больше сил…. И вот я умираю….-

От слов таких матрона побледнела.
Тревога бьётся жилкой у виска.

Ударить она Дона захотела,
Но не послушна женщине рука.
Анна.
-Вы, Дон Диего, видимо женаты?
Скажите мне всю правду, не тая.
В каком грехе Вы, сударь виноваты?
Быть может, все грехи прощу Вам я!

Нет преступленья, тяжелей измены.
Измены нет. Пред небом Вы правы….-
Печальнее Жуан не видел сцены.
И он пожал  плечами, мол, увы.
Жуан.
-Да не пред небом, а пред Вами,
Виновен я. Вина моя тяжка….
Казнить, иль нет, судите сами.
Но я смолчу до времени пока….-

И тут Доны, отлегло от сердца.
Но любопытство в голове бурлит.
Словно натрусили туда перца.
Вся голова, внутри, огнём горит.
Анна.
-Виновны предо мной? Скажите в чём?
Молчите Вы, Диего? Что такое?
Я ж не срублю Вам голову мечом….
Вам будет наказанье, но другое…!-
Жуан.
-Нет! Ни за что я не открою тайны…!
Вы ненавидеть станете меня!
Мои грехи, поверьте, не случайны!
Мне адского не избежать огня!-
Анна.
-Так вот, как Вы послушны моей воле?
А ведь моим рабом желали быть.
Я рассержусь, Диего, поневоле.
А в злости Вас могу я укусить….

Но шутка эта право, не уместна.
Я за признанья сразу Вас прощу.
Если всё расскажите мне честно.
Я, Вас вином хорошим угощу….-
Жуан.
-Да нет же, нет. Сеньора, не просите.
Страшней, ужасней этой тайны нет.
И за упрямство Вы меня простите.
Уж очень страшен этот, мой секрет….-
Анна.
-Ну, почему? Я очень любопытна.
Любопытство душу жжёт мою.
И я владеть той тайной стану скрытно.
Мой друг, откройтесь, я Вас молю….-
+ + +
Все женщины, вначале неприступны,
Но стоит любопытство в них разжечь,
Чтоб стали все секреты им доступны,
Они с тобой в постель готовы лечь.

Из грешников творят они кумира.
Чтобы любить его во всей красе.
Но коль в душе любви умолкнет лира,
Удавятся на собственной косе.

А от любви до ненависти шаг.
Испанка его делает мгновенно.
А коль ты ненавистен стал, как враг,
Она тебя зарежет непременно….
+ + +
-Вы, что? Копилка для моих секретов…?-
Хотел было съязвить Жуан вдове.
Но всё ж решил он, что истязанье это,
Пора кончать, уж полночь на дворе.

А вслух сказал он так матроне:
-Придётся мне Вам уступить.
И хоть душа болит и стонет,
Я всё ж хотел бы Вас спросить….

Так вот…. Ответьте мне сеньора.
Жуан несчастный, Вам известен?
Ну, как убийца командора…?
Хоть он по жизни, парень честный…!-
Анна.
-Это о чём Вы? Я Вас не понимаю?
Не знаю я Жуана никакого….
Его я лишь в молитвах проклинаю.
Подолгу чести…! А чего такого?-
Жуан.
-Что стало б, если Дон Жуана,
Вы встретили? Случайно, или нет?
Ответьте честно, Дона Анна?
Или вопрос такой звучит, как бред?-
Анна.
-Я на вопрос отвечу просто….
Коль с ним сведёт меня мой путь.
Я свой кинжал, большой и острый,
Вгоню злодею прямо в грудь….-

Жуан рванул камзол свой на груди.
Его голос от волненья дрожал.
-Судьбе назло сошлись наши пути….
Вот грудь моя! Вонзайте свой кинжал.- 
 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

СИВКА-БУРКА-3
+++

Заслышав клич, старшие братья,

В столицу стали собираться.

Достали праздничные платья,

Давай на праздник наряжаться.

А Ванька просит Гришку с Мишкой,

В столицу взять его с собой.

-Да мы бы рады…, да умишком,

Ты обделён братан родной!

А царь для умных смотр устроил!

Для сильныйх, ловких…! Прям, для нас,

Он башню у реки построил.

В двадцать два венца, как раз!

Ты ответь Ванюша милый,

Сможешь ты туда взлететь?

У тебя лишь хватит силы,

Только на печи сидеть….

Мы ж лицом в грязь не ударим.

И с Мишанею вдвоём,

Шпоры так коням мы вдарим,

Что до невесты доскокнём….!

А тебе  мы из столицы,

Красный привезём кафтан.

Будешь ты в него рядится,

Ведь родной ты нам, братан.-

Братья в седло, а Ваня в поле.

Стал Сивку-Бурку кликать он.

Явилась та. – Ну что за горе,

Тебе устроил царь Дадон?–

Ваня льёт горючи слёзы,

Так мол, и так…. Жену хочу!

Он Бурке заявил серьёзно:

- Вот как-то так! Я не шучу!-

-Что ж, полезай ко мне брат, в ухо.

Найдёшь там с бронзы ты парчу….-

Бурка молвит Ваньке сухо:

- И побыстрей! Я не шучу!-

+++

Площадь Красная столицы,

Как пасека весной, гудит.

В башне, с петухом на спице,

Дочка царская сидит.

Графья, маркизы, и бароны,

С за моря принцы, так сказать.

Лежат вповалку близь колонны,

Устали день-деньской скакать.

И тут новый принц приехал,

У башни лошадь осадил.

В бронзовых он был доспехах.

На лик пригож, и очень мил.

Пока раззявы рты раскрыли,

Он свою лошадь разогнал.

И та взлетела, хоть без крыльев,

Но вот платка князь не достал.

Двух венцов его коняшка,

До окна не доскокнула.

Вся толпа вдохнула тяжко.

А жениха, как ветром сдуло.

Дадон охрану вопрошает:

- Куда делся женишок?-

Ему стража отвечает:

- Да он уехал…, на восток!-

+++

В вечер братья воротились.

Их пытает младший брат:

- Ну? Как, там повеселились?

Дал вам царских, царь наград?-

Братья молча мнут картошку.

Пьют из кружек молоко:

- Больно высоко, окошко…!

Туда допрыгнуть нелегко!

Многие пытали счастье.

Там князья, не нам чета….

Им, как на плечи ненастье,

Не поддалась высота….

Тут витязь бронзовый приехал,

Да с восточной, стороны.

И два венца он, вот потеха,

Не допрыгнул до княжны…-

Ваня с печки кудри свесил,

Сажу по щеке растёр.

Лапти на шесток повесил,

И продолжил разговор:

- А эт я, родные братья,

У дворца, в столице был.

В бронзовом, парчовом платье,

Лишь два венца не проскочил…-

Мишка с Гришкой ржут над братом:

- Да…, заврался ты, братан…!

Ты своим тряпьём измятым,

Столице распугал…, шалман!

А дадоновская стража,

Отдавала тебе честь!

Да! Но это и не важно!

Не смеши нас, дай поесть!-

Ванька губы свои дует.

Щиплет сажа Ваньке глаз.

Толи завтра ещё будет….

А я продолжу свой рассказ.

+++

ОТПУСТИ МЕНЯ… МОЯ ЛЮБОВЬ

01.05.14г.

Отпусти меня, моя любовь!

Я уже не тот, что был когда-то

Позабыто всё, что было свято….

Отпусти меня…, моя любовь!

Предали меня мои года!

Так незримо пролетели мимо.

С пластикой талантливого мима.

Предали меня…, мои года.

А она смеётся невпопад.

Той же ослепительной улыбкой.

Только счастье, оно слишком зыбко.

А она…, смеется невпопад….

Я б не в жизнь не опустил тебя.

Крепких не разжал своих объятий.

Только вот расстались мы некстати.

Я б не в жизнь…, не отпустил тебя….

Отпусти меня, моя любовь!

Я уже не тот, что был когда-то

Моё чувство, как Иисус, распято.

Отпусти меня…, моя любовь!

Я, однако в чудо верить буду.

Что не зря была пролита кровь.

Что воскреснет, оживёт ЛЮБОВЬ…

Я однако…, в чудо верить буду.

МАЙ ЗА ОКОШКОМ

05.05.14г.

Май за окошком мается

Жуком меж веток мечется.

В траве росой качается.

Звездой рассветной светится.

Малиновкой в кустарнике,

Поёт с утра до вечера.

Колючкою татарника,

Коляет всех доверчивых.

Прожил Зиму воробушек,

В скворечнике чирикает.

Клюёт голубка хлебушек.

Да на щенка кот фыркает.

У зеркала девчоночка,

Пудрится, полдня красится.

И об её юбчоночку,

Котёнок глупый ластится.

А за окном Май мается,

Мальчишкой хулиганистым.

День солнышком румянится,

Чтоб вечер стал покладистым.

У КАЖДОГО СВОЙ КРЕСТ

06.05.14г.

Мой крест тяжёл, но его я несу.

Саднят в кровь разбитые плечи.

Я в Мире блуждаю почти, как в лесу.

Слёзы раны, что-то не лечат.

И не лечит, что-то любви лживый яд.

На злобу ответить мне не чем.

А вслед мне с ехидством те люди глядят,

Что крест мне взвалили на плечи.

И ржавые гвозди, ужасно тупы,

Что в душу забила мне жизнь.

Её исполнители ж, сильно глупы.

В их жилах течёт ядовитая слизь.

Тела холодны. Не стучат их сердца.

Живым мертвецом проще жить.

Они в своих злобах идут до конца.

Их кредо, людскую кровь пить.

УСЛЫШЬ МЕНЯ, БОЖЕ

12.05.14г.

Дай мне Боже силы, не согнуться.
Дай мне силы веру не предать.
Дай мне силы, издали вернутся,
Чтобы мать ещё хоть раз обнять.

Дай мне Боже  хоть ещё немного,
Хоть глоточек, той любви хмельной.
Пусть не сломит трудная дорога,
Что сквозь тернии ведёт домой.

 Пусть меня друзья мои не бросят,
В час когда они мне так нужны….
Только Бог не слышит когда просят.
Наши судьбы Богу не важны….

 Только я молю, молю не уставая:
- Боже правый, дай, и ниспошли.-
Бог сказал:- Живи, завет не нарушая,
И  поменьше в Жизни, ты греши!-

МЫСЛИ-ПУЛИ

12.05.14г.

Дальность полёта пули,

Данность полёта мысли.

С севера ветры подули.

Руки плетьми повисли.

Что-то на сердце тяжко?

Что-то в душе творится?

Флаг простынёю стяжной.

В профиль чужие лица.

А простыня флажно,

Скомкана на постели.

Да это и не важно,

Запахи чьи на теле.

Бьёт пулемётом гадость.

Кто-то весьма речистый.

Да пусть, раз ему в радость.

У пули полёт быстрый.

А лица в анфас не лучше.

Доля всё горше, и горше.

Вот же тяжёлый случай.

Друг погорел в «Порше».

Был Догоруким, Юрий,

И был Иван, Грозным.

Не долетели пули,

Снова стрелять поздно.

МЕСЯЦ, МАЙ

17.05.14г.

Щёку Земли сечёт небесная слеза.

Блуждает Май, в сиреневом тумане.

С утра сегодня вешняя гроза,

В моё окно, как Ринго барабанит.

Свистит малиновка, как эхо «let-it-bi»

Средь белых пен черёмухи душистой.

И я напев тот, выдыхая из груди,

Вдыхаю жадно Мая воздух, чистый.

А в бузине, под самый вечер соловей,

Начнёт распев ночного представленья.

И я надвинув восьмиклинку до бровей.

Хочу запомнить это чудное мгновенье.

 
И влажный воздух Мая здорово бодрит.

Росою мокрой лезет под рубаху.

Река в водоворотах весело журчит.

В столбы мостка стучит волной с размаха.

Дремлет рыбак на стуле раскладном.

И поплавок спит, на волне качаясь.

А его манку, с червями заодно,

Клюёт ворона, поживой наслаждаясь.

Я СКРОЮ СЕБЕ РУБАХУ

27.05.14г.

Я скрою себе рубаху,

Да из красного сукна.

В ней, когда взойду на плаху,

Кровь не будет так видна.

Ну а душу, прямо к телу,

Я булавкой приколю.

Чтобы тело не болело,

Его льдом я закалю.

А чтоб сердце не страдало,

Я запру его в броню.

Чтобы грудь не покидало,

В чёрных думах схороню.

Чтобы разум не тревожил,

Усыплю его вином.

А года те, что я прожил,

Все на фото, под стеклом.

Ту любовь, что изменила,

Из души я прогоню.

А следы рубаха скрыла,

Вот за, что её люблю.

Я скрою себе рубаху,

Да, чтоб из красного сукна.

Только дал с рубахой маху,

Но это не её вина….