Форум

                                                             РОДНИКИ

Родники, родники, родники…
Голос дома и тих, и певуч,
Прячет в брызгах свои огоньки
По утру первый солнечный луч.

Сколько помню – вы были всегда,
А вокруг всё растут лопухи,
И всё так же лепечет вода
Под кряхтение старой ольхи.

Мы всё время куда-то спешим,
Находя оправданье словам,
Вдалеке свои судьбы вершим,
А потом возвращаемся к вам.

Точно так же бегу и бегу
Я по жизни своей кочевой,
И напиться никак не могу,
Словно в детстве, воды ключевой.

                                                           БРАТ-АПРЕЛЬ

                                                                   УТОПИЯ

Я в такую страну хочу,
Где счастливый для всех рассвет,
Где идём мы плечом к плечу,
Без опаски на камень вслед.

А закон в той стране таков:
Все равны и живут трудом,
И на пенсию стариков
Можно даже построить дом.

Здесь бесплатно «дают» кино,
Здесь квартиры « за просто так»,
И на лавочках домино
Всё стучит без вина и драк.

В той, придуманной мной стране
Зависть жителям не нужна,
Потому что в ней бедных нет,
Все богатства даёт страна.

Эх, утопия, в чём секрет,
Отчего я в мечтах лечу
В ту страну, что на свете нет,
И в которой пожить хочу?!

                                                     ЗАТЯНУЛАСЬ ВЕСНА

Затянулась весна, каждый день холодами  измучен,
Не ложатся стихи почему-то, и мысли вразлёт.
Разгулялся апрель то дождями, то снегом колючим,
А ночами на лужах под звёздами светится лёд.

Может, холод во мне, а в природе всё чище и проще,
Вон в тиши затаился в округе сосновый лесок,
А по белым стволам так любимой берёзовой рощи,
Будто слёзы на землю стекает берёзовый сок.

Ветерок, как бродяга, скитается возле ограды,
Опустевшие улицы смолкли в тени облаков.
Не ложатся стихи почему-то, но мне очень надо,
Чтоб не тлела душа, чтобы не было в ней сорняков.

Затянулась весна, подбирая цветастые кисти,
Чтобы солнце природу и души раскрасить могло,
Но лежат на земле, почернев, прошлогодние листья,
Никогда не узнав, что немного и будет тепло.

                                                        МЕЛОДИЯ ДУШИ

           Наташе…

Давай с тобой на лавочку вдвоём
Присядем молча, спутник мой любимый,
Взгрустнем немного, а потом споём
Наш «Глобус», добрый и неповторимый.

Ты помнишь ароматы горных трав?
Как вера в чудеса не иссякала?
Как бились волны, брызги разбросав,
О валуны на берегу Байкала?

Мы были выше злости и вранья,
Мы верили себе, не веря слухам,
А  Эвенкия писком комарья
Испытывала нашу силу духа.

Наверно, счастье быть всегда вдвоём,
Счастливые не жаждут перемены,
И наша боль в бессилии своём
Прочь уходила берегами Лены.

Всё позади, но время так спешит,
И тикают секунды без умолку!
А песня, как мелодия души
Ещё звучит над крышами посёлка….

                                                             БРАКОНЬЕРЫ

- Так студенты, говоришь? – мужик усмехнулся.
- Студенты! – подтвердил Володя, - Всё лето впереди, вот решили себе недельную прогулку устроить!
  Группа второкурсников геологического института устраивалась на отдых. Володя Крутов, как старший своей команды, будучи комсоргом факультета, принял негласное руководство на себя ещё в самом начале. Возражающих не нашлось, поскольку это устраивало всех – меньше забот, больше времени для отдыха.
В туристический отряд набралось около десяти человек со своего же факультета. Хотелось живой романтики, запахов дымных костров, и чтоб дождь по палатке, и песня под скрип вековых кедров!
- Ребята, только не ныть: устали, мол, домой хочу! – сразу предупредил участников Крутов, - Тем более, четыре девушки в отряде!
 Комсорг комсоргом, но Володя Крутов с одобрения ребят не стал предупреждать спасотряд о выходе своей группы в маршрут. Все знали, что будут поставлены в жесткие условия, и сразу пропадёт свобода действий, начнутся ограничения по времени, а это уже не отдых. Да и маршрут выбрали не длинный – как раз на неделю без напряга!
 Полчаса на самолёте, три часа на автобусе – и вот они уже шагают по тропе, всё дальше и дальше отдаляясь от Чиронги, небольшого посёлка в прибайкальском краю. Тайга встретила ребят ароматным запахом трав, пропитанных знойными лучами июльского солнца. Хотелось петь, и Юрка Дементьев не выдержал:

Я не знаю, где встретиться
Нам придётся с тобой!
Глобус крутится, вертится,
Словно шар голубой!

- Эй, бард, под ноги смотри! – крикнул кто-то из парней, старательно подстраиваясь под ритм шагов уходящей в тайгу группы.
 Часа через два появились признаки первой усталости. Девчонки не ныли, но было видно, что не интересовали их больше поросшие низкорослым кедрачом сопки, не завораживали слух переливы горного ручья, вдоль которого проходила еле заметная тропка.
- Володь, может, перекур устроим? – спросил, догнавший Крутова, Стёпка Велихов, - девчонки на износ пошли, не втянулись пока!
- Вот до излучины дойдём, там и отдохнём, тем более время к обеду идёт! – махнул рукой Крутов.
Подходя к излучине ручья, заметили дымок от костра. Возле него сидели трое. Мужики крепкие, видать, из местных. Один бородатый, здоровый детина метра под два ростом, трогал прутом здоровенный кусок мяса, подвешенный над костром.
- Возьмёте в вашу компанию?! – приветствовал их взмахом руки Крутов.
- О, да у нас гости! – воскликнул второй, поднимаясь с расстеленного на земле лапника.
 Ребята с шумом валились на землю, стряхивая с лиц надоевший пот, стягивали с плеч потяжелевшие от долгой ходьбы рюкзаки, и с наслаждением растягивались на траве, забывая поздороваться с невесть откуда появившимися соседями.
 Третий мужик, небольшого роста, с какими-то испуганными глазами, молча подбросил в костёр несколько веток сушняка и, вздохнув, исчез в близлежащих зарослях кедрача.
 - Так студенты, говоришь? – повторил здоровяк, - Из Города?
- Оттуда!
 У Крутова, единственного из группы, была паняга, и он аккуратно поставил её под дерево, стараясь не уронить.
- Ишь, ты! – мужик протянул руку, - Фёдор! А это Николай! – он кивнул на второго мужика, - Михаил сейчас вернётся. Это тот, который за дровами пошёл.
- Я понял!
- Чего ты так с ней? – Фёдор взглядом указал на панягу.
- А! – наконец-то дошло до Крутова, и он засмеялся, - Спирт там! Мало ли что, вот с собой взяли!
 Вернулся третий. Принёс целую охапку хвороста. Так же молча подкинул несколько веток в костёр, а потом отошёл в сторону и прилёг под раскидистым кустом дикой малины.
 Отдохнули замечательно. Мясо, прожаренное на огне, уплели за несколько минут, поскольку хозяева радушно предложили весь кусок поделить между гостями. Ну, а Крутову пришлось поделиться спиртом – таков таёжный закон.
 Отдохнувшие ребята цепочкой уходили по тропе. Они с благодарностью помахали таёжникам. Ладонь Крутова, протянутая бородачу, утонула в его огромным и жёстких пальцах.
- Вы это, - замялся здоровяк, - нас не видели, хорошо?
- Конечно, какое нам дело до встреченных в тайге людей! У нас своя дорога, у вас своя!
- И ещё, - добавил детина, - я видел у тебя на карте маршрут вдоль Агафьиных болот проложен. Не ходили бы вы там! Места нехорошие, с дурной славой!
- Ребята, подождите! – крикнул своим Крутов, - Я сейчас!
- Газ болотный, ядовитый, говорят, до ужаса! - продолжил мужик, - Сразу за второй излучиной на Большую сопку возьми. Увидишь её, она там одна такая.
- Это ж километров пятьдесят кругаля делать! – возразил Крутов.
- Ну, сам смотри, я тебя предупредил….
 Здоровяк ещё раз пожал руку и пошёл к костру.
 Крутов догнал своих.
- Чего он? – поинтересовался Дементьев.
- А, болотами пугает! Говорит, черти там водятся! – усмехнулся комсорг.
 Они шли и шли. Тропа то уходила в сопки, то опускалась в распадки. Отдыхали ещё несколько раз, стараясь максимально сократить время отдыха, потому что приближающиеся сумерки уже явно плыли над тайгой, нагоняя на отряд уныние и тревогу.
- Ну, чего сникли все?! – стараясь быть весёлым, крикнул Крутов, - Вон до того кедра рукой подать. Дойдём и баста, отдых на всю катушку!
 Лагерь разбили быстро. Костёр яростно пожирал сухие ветки, и треск его эхом разлетался по уставшей от дневного зноя тайге. Понемногу уходила усталость, горячий чай теплом разливался по жилам, и снова хотелось жить! Расставленные палатки окунули  в романтику среди таёжной шири и все понимали, что сделали важный шаг в своей выбранной профессии. Девчонки присели возле Юрки Дементьева, и он с упоением терзал гитарные струны, стараясь аккуратно выделить каждый звук, каждую ноту.
 Жужжали надоевшие комары, тем более до болот было рукой подать. Все понимали – где болота, там и комары.
- Я вот всё думаю – странные мужики попались нам у излучины, - присевший возле Крутова Дима Степанов бросил в огонь докуренную сигарету, - Один вообще какой-то, словно пришибленный!
- Просто браконьеры они, что ж тут странного! – сказал Крутов, - А ты откуда думал свежее мясо на угощенье? Тот, здоровый, попросил никому о них не рассказывать! Да и ружьё я приметил под кустами. Ветками забросали с глаз долой. Третий просто трусоват немного, поэтому и молчал всё-время. Так-то!
 - Слушай, комсорг, ты что-то про чертей говорил! – отложил гитару Дементьев. Все сгрудились возле Крутова.
- Черти не черти, а давайте решать, как свой путь продолжать будем!
 Он рассказал им про газ, который смертельно опасен для жизни. Если пройти болота без ночёвки, то есть шанс остаться меньше покусанными комарьём, да и лишний день на берегу Реки, на которую они выйдут в конце маршрута, будет не лишним.
- Володь, а сколько до Реки? – спросила одна из девушек.
- Пять дней пути, ребята! – потёр висок Крутов, - Мы ж только начали. Так что вся романтика ещё впереди!
 Он развернул карту и показал маршрут:
- Браконьеры вот этот путь предложили!
- Какие браконьеры? – спросил кто-то, но видимо, поняв о ком идёт речь, больше не задал ни одного вопроса.
 После дебатов решили всё-таки идти вдоль болот - не хотелось терять лишние день-два. Рассчитывали пройти быстро с минимальными остановками.
 Вышли рано утром, наскоро свернув палатки. Крутов обернулся на залитый костёр:
- Прощай брат! Сколько вас таких ещё будет на нашем пути!
 Спёртый воздух Агафьиных болот ворвался в лёгкие внезапно.
- Вот зараза! – выдохнул кто-то из ребят.
- Идём размеренно, без остановок! – предупредил ещё раз Крутов. Он почувствовал лёгкое головокружение, и ему стало неспокойно. Зачем сюда повёл? Для чего?
 Через полчаса дышать стало совсем трудно. Тропа петляла по самому краю топи, то отдаляясь от неё, то приближаясь вновь. Крутов постоянно оглядывался, слыша, как где-то позади охали девчата, и тяжёлое дыхание парней вселяло беспокойство. Сил оставалось мало и хочешь, не хочешь, а организм требовал отдыха. Комсорг собрался было объявить привал, но заметил в стороне, аккурат возле небольшой сопочки, крышу избушки. Зимовье!
 По мере приближения к жилищу, воздух, казалось, становился чище. Даже комариный писк затихал, оставаясь у этих проклятых болот. Когда группа вышла на поляну, у одной из девушек случилась истерика. Она вместе с рюкзаком упала по землю и громко зарыдала.
- Ну, всё, Володь, надо менять планы! – остановился возле расстроенного комсорга Дементьев.
- Да, Юра, надо! Весь наш настрой был рассчитан на железный организм…. Всё, ребята, ночуем и утром назад к месту последней ночёвки! – крикнул он своим обессиленным спутникам.
 Зимовье оказалось старым, заброшенным много лет назад. Сгнившие доски крыши кое-где сползали со сруба, но в любом случае этот было жильё. Пусть не комфортное, с почерневшими от времени нарами, зато со стенами. Даже отсутствие двери оставалось незамеченным для уставшего отряда.
 Разбили пару палаток. До вечера было ещё нескоро, а некоторые уже укладывались спать. Одни расположились на скрипучих палатях избушки, другие просто сидели у разожженного костра и молча смотрели на огонь. Кто-то залез в палатку и изредка вздыхал, нагоняя тоску и уныние. Даже Юрка, неунывающий балагур, не брал в руки гитару, а сидел возле Крутова и ковырял палкой тлеющие ветки костра.
- Что-то не то мы сделали, - толкнул он плечом комсорга, - Может, обходной тропой надо было!
- Так и пойдём, - согласился Крутов, - как только на старое кострище вернёмся. А ребята пусть отдыхают. Смотрю, весь задор пропал возле этого болота.
- Действительно, место какое-то странное.
Ближе к вечеру все отправились спать, а Крутов всё сидел возле огня и винил себя за неправильно принятое решение. Где-то на болотах охнула птица. Комсорг вздрогнул от неожиданности и всмотрелся в темноту. На другой стороне поляны среди распушившихся кустов малины заметил человеческий силуэт.
- О, как! – удивился он, - Эй, кто там прячется?! Подходи поближе!
 Силуэт не шевелился, но луна, выглянувшая из-за сопки, осветила его настолько, что Крутов смог определить мужчину в плаще, которые так облюбовали рыбаки. «На того браконьера похож, что встретили возле излучины - подумалось ему, - Как звали-то? Фёдор, кажется!»
- Фёдор, ты? – крикнул Крутов в темноту.
 Силуэт ещё немного постоял, сделал шаг назад, и малиновые ветки скрыли его от посторонних глаз.
- С кем разговариваешь? – услышал комсорг за спиной Юркин голос.
- Почудилось, наверно.
Он рассказал ему про видение.
- Бывает, - успокоил Крутова Дементьев, - Газ болотный, миражи всякие. Бывает!
Вот только комсорг был уверен, что никакие это не миражи и не видения, а просто стоял человек в сторонке и наблюдал за ними. Зачем, почему?
 На следующий день они вернулись к первому кострищу. Весь путь прошли в полном молчании. Спешили, словно, бежали от чего-то страшного и неповторимого, которое так и не свершилось, не произошло, но преследовало их по пятам, не проявляя себя.
 А возле кострища, посовещавшись, решили вовсе свернуть маршрут, посчитав его неудачным и не продуманным. Крутов взял всю вину на себя, но его никто ни в чём не обвинял, просто все хотели скорее вернуться в Город, а потом разъехаться по домам, благо, до начала занятий ещё оставалось время.
 Выйдя к излучине, устроились на отдых. Крутов с Дементьевым долго ходили по берегу в поисках кострища.
- Здесь костёр был, Юра! – то ли спрашивая друга, то ли убеждая себя, ворчал Крутов, - Вот, на этом самом месте мы мясо ели, помнишь?!
- Должны же следы быть! - соглашался тот, - А здесь дерево поваленное лежало, на нём тот, второй, сидел!
 Крутов отошёл к малиннику и поднял засохшие ветки.
- Нашёл! – радостно вскрикнул он, показывая всем старое заржавевшее ружьё.
Забыв про отдых, все сгрудились возле комсорга.
- Не так что-то, - авторитетно сказал кто-то из ребят, - Это здесь не один год пролежало. Вон ветки совсем сгнили!
- Мальчики, домой надо! – засобирались девчата.
 Город встретил ребят пышущей от асфальта жарой и шумом выезжающих на дачи автомобилей. Мысль о встреченных браконьерах не давала Крутову покоя. Он ходил из угла в угол по комнате общежития, которое опустело на летний период. Остались лишь те, которым некуда было ехать, с разрешения деканата коротали летние дни, снуя по затихшим коридорам, заглядывая в комнаты то за солью, то за спичками, то просто перекинуться парой слов.
 Заглянул Дементьев.
- Ты разве не уехал? – удивился комсорг.
- Мои предки на юге, так что я в твоём распоряжении! – оскалил белые зубы Юрка.
- Ты о чём?
- Знаю, знаю, что задумал! В Чиронгу вернуться хочешь? – хитро прищурился Дементьев, - Деньги-то есть?
- Найдём! – обнял друга Крутов.

 В таёжных посёлках своё течение времени. Постоянной работы у жителей нет, поэтому весь день пылят по улицам в разные стороны допотопные мотоциклы, спешат на велосипедах по неотложным делам полураздетые загорелые ребятишки, да бабы изредка, выбивая пыль, стучат палками по длинным половикам, развешивая их на верёвки в своих дворах.
 В местном магазине толстая продавщица подозрительно осмотрела вошедших. Дементьев примирительно направился к прилавку:
- Добрый день, хозяюшка!
- Городские что ли? – не ответив на приветствие, поинтересовалась она.
- Городские. Нам бы из охотников кого-нибудь! – Юрка предусмотрительно достал из кармана портмоне.
- Да у нас, почитай, все охотники! – завидев деньги, смягчилась продавщица, - Конкретно кого-то надо?
- Тех, кто на Агафьины болота ходил! – уточнил Крутов.
Продавщица удивилась:
- У нас туда никто не ходит - гиблое место. Это не вы ль недели две назад сюда приезжали? Вас ещё много было?!
- Может, ходил кто-то? – увёл разговор в сторону Дементьев.
- Кроме Гоши Силантьева никто туда не ходил, я это точно знаю! Да и он со своими дружками туда сдуру попал! Ушли четверо, вернулся один, так вот! Может, его надо?
- Значит, его! – мотнул головой Крутов.
- Тогда нам водочки пару бутылок, колбаски немного, ну и ещё чего-нибудь. Для закуски! – подмигнул толстухе Юрка.
 Этого мужичка трудно было назвать Гошей. Скорее, Георгием, потому что лет ему было уже под пятьдесят, да и выглядел он неважно, но заметив бутылки в руках ребят, воспрянул духом, выпятив свою поросшую седыми волосами грудь:
- Гостям всегда рады! – он потёр ладони и старательно вытер их о давно не стираные брюки, - Все вопросы, братаны, потом! Вижу, что они у вас есть! С закуской напряг, а поскольку вы со своей, то все проблемы отпадают!
- На Агафьины болота ходил? – нетерпеливо спросил Крутов, дожидаясь пока Силантьев умилённо вздохнёт после выпитого стакана.
- Люська-продавщица что ли сказала?
- Были мы там, - Дементьев подсел к Гоше, - совсем недавно были.
- Ну, вы даёте! – удивился Силантьев.
 Он замолчал, словно собираясь с мыслями. Потом молча налил себе ешё стакан и выпил, откусив ломтик нарезанной колбасы.
- Нас четверо корешей было, - начал рассказ Гоша, - Выросли вместе и всю жизнь здесь прожили. А потом, лет семь назад, дёрнул нас чёрт на Агафьины болота забрести. Знали, что туда нельзя, испокон веков предки наши туда ни ногой, а мы вот…. Короче, браконьерили мы тогда лихо: работы нет, жёны ругаются, дети, как оборванцы ходят. А так мясо сбывали шоферам, а те, наверно, дальше в город. Ещё шлёпнем? – глянул он на ребят.
- Давай, только в меру, а то и дорассказать не успеешь! – усмехнулся Юрка.
- Успею…. – Гоша выдохнул и опрокинул в рот наполненный стакан. Водка подействовала, и он уже мутнеющим взглядом осмотрел ребят, - Знаете, что дальше было? Место там есть, возле поворота ручья, излучина. В этом самом месте мы табор разбили. Темнеть уже начало, а тут он.
- Кто? – не выдержал Крутов.
- Кто-кто, сохатый! – обиженно взглянул на него Гоша, - Кто же ещё!
- А дальше?
- Федька Малюта ружьё схватил и за ним, только кусты затрещали. Колька Мохнатый с ножом следом! Он тихий, Колька, только нож пуще ружья бережёт. Берёг…. Так вот.
- Ну, и…? – не выдержал Юрка.
- Короче, мы вдвоём с Мишкой Лабудой у костра остались. Мишка хилый, он у нас вроде поддержки был. Только к утру мужики не вернулись! Мы так и прождали их всю ночь. Слышали, что где-то на болотах сохач ревел, да только темно было, куда пойдёшь? Всё надеялись мы, рассвет ждали. Иначе, как мясо донести по темноте-то? Я задремал. Очнулся, а Мишки нет. Кричал долго – бестолку.
 Страшно было, а пошёл к болотам. Может, думаю, меня ждут. Только ружьё на тропинке нашёл….
- Это? – спросил Крутов,  вынимая из рюкзака двустволку с обломанным прикладом.
- Это… - ошарашено посмотрел на парней Гоша, - это где ж вы его нашли? Моё это, мы его всегда на охоту брали! Батькино ещё.
- На вашем таборе и нашли, возьми! – протянул ружьё Крутов.
- Я с ним тогда на табор вернулся, потом спрятал от греха подальше. Целые сутки ещё возле костра  сидел, дрожа от страха. А когда понял, что конец, сюда вернулся. Может ещё? – Гоша жалостливо посмотрел на Дементьева.
- Наливай! Так что дальше-то было?
Силантьев помахал указательным пальцем: дай, мол, допью! Крякнул от удовольствия:
- Мужики потом рассказывали, что видели моих друзей на излучине, а близко подходить побоялись. Знали ведь, что погибшие они давно! А, кстати, - Гоша икнул, - вы меня почему расспрашиваете-то? Хотя…. Меня милиция целый год пытала, а раз нет трупов, то и дела никакого нет! Разве мог я друзей своих….
- Так, значит, на болота больше ни ногой?
- Ни-ни…. Какой я охотник? Семь лет, как пью её, горемычную! – он указал взглядом на опорожненную бутылку, - Жена в город подалась, дети разъехались…. Теперь у меня один путь – к друзьям…. А они почему-то за мной не приходят….
 Гоша, насупившись, замолчал. Он прислонился головой к стенке, скрестил на груди руки и уснул.
 Уже в автобусе Дементьев спросил Крутова:
- Как думаешь, это те мужики были, о которых Гоша рассказывал?
- Думаю, да, только заковыка одна есть – как же мы с ними разговаривали, если уже семь лет, как они умерли?
- Задача…. – согласился Юрка, - Не может же быть общего помешательства у десяти человек сразу! Да и ружьё Гоша признал!
- Призраки, наверно! – подытожил Крутов, - Я думаю так: спасали они нас от беды, недаром возле болот мне этот Фёдор померещился! И совет его тогда вспомнил!
- Может, просто болота такие, Володь? Сам же говорил – газ болотный, миражи….
- Только вот Гоша Силантьев настоящий, а, значит, было что-то на этих Агафьевых болотах! – и добавил, - Только мы этого никогда не узнаем…. Кстати, мясо того сохатого мы и ели на таборе тех браконьеров! Как думаешь, может такое быть?

 Несколько лет спустя, уже будучи геологом, Володя Крутов ещё раз попал в эти места. Там он и услышал повторно рассказ о сгинувших когда-то на Агафьевых болотах мужиках. Мол, направляют они, эти пропавшие, по нужному маршруту редкие туристические группы, всячески оберегая тайну гиблых болот. А местные жители, рассказывая посторонним о давнем происшествии, добавляют в эти рассказы всё новые и новые детали. Так и не разберёшь теперь где правда, а где вымысел. Последний участник тех событий недавно скончался, перепившись бормотухи. Так вот!


ПОНЯГА - устройство для переноса утвари, трофеев и припасов у охотников. Представляет собой прообраз рюкзака. Прообразы рюкзаков и различных разгрузочных систем имеются в истории многих народностей

                                                         ЧЁРНЫЙ ДЕМОН

 Чёрный лохматый кот запрыгнул на забор и уставился своим единственным глазом на работавших в огороде людей. Второй глаз, затёкший и затянутый поблекшей плёнкой, лишь изредка открывался, что доставляло коту неудобство, и он то и дело теребил его грязной лапой.
- Кыш отсюда, урод! – закричал мужик, подняв лопату и пригрозил животному со свирепым видом, - Вишь, Лена, какого гостя занесло! – кивнул он жене.
- Оставь ты его, Лёш, - устало поднялась с колен хозяйка, - бездомный, видать!
- Во-во, ты на его рожу посмотри! – не унимался Алексей.
 Кот зло посмотрел чету Рогожиных, изогнул взлохмаченную запылённую спину и зашипел.
 Алексей кинул в него комок земли, попав в кошачью лапу. Чёрный кот подпрыгнул и исчез по ту сторону забора.
- Зря ты… - укорила мужа женщина.
 Утром около магазина Елена Рогожина услышал разговор двух баб. Они стояли возле магазинного крылечка и, покачивая головами, обсуждали деревенские новости.
- Ужас просто! – тётка в наброшенном на плечи платке горестно вздыхала и теребила за рукав собеседницу, - Утром в стайку зашла, а там не одной живой курицы! Лежат, голубушки мои, мёртвые! – она заплакала.
- Успокойся, Тось! – вторая женщина погладила тётку по плечу, - Лето только началось, других купить успеете! А отчего умерли-то, не знаешь?
- Кто ж его знает, все как одна под насестом! Может, мор какой, а?
- Ох, беда… - поддакнула вторая.
- Мужик мой кота какого-то во дворе видел. Чёрный, говорит, одноглазый. Еле прогнал! А тот шипит, лапой грозит. Васька говорит, что чуть на него не набросился!
- Вот беда-то!
 Рогожина не стала подключаться к этому разговору и быстро пошла к своему дому. Опять этот чёрный кот! Действительно, странный котяра!
Им-то с Алексеем что, они на лето только в деревню приезжают, а вот местным, да!
 Так и забылось бы это происшествие с курами, если б ночью случайно не разбудил Елену Алексей. Услышав какой-то скрежет, он молча поднялся и подошёл к окну. Елена видела, как, отодвинув занавеску, отпрянул муж, непроизвольно закрывая лицо руками. Пытаясь что-то сказать, он то и дело показывал пальцем в окно и не мог произнести ни слова. Испуганная, она соскочила с кровати и подбежала к Алексею. Скользнув взглядом по стеклу, Рогожина почувствовала, как предательски подкосились ноги, и в горле застрял испуганный вскрик - прямо на них смотрел тот самый чёрный кот, взъерошенный, с оскаленной мордой. Единственный глаз смотрел злобно, а в зрачке отражались их с мужем перекошенные лица!
 Алексей успел поддержать жену. Он по инерции задёрнул занавеску, и супруги обессиленные опустились на пол.
- Что это он?! – у Елены дрожали губы, - Откуда он взялся на нашу голову? – она уткнулась мужу в плечо и зарыдала.
Пришедший в себя Алексей промолчал и продолжал вслушиваться шорохи за стеной, гладя супругу по голове.
- Что это я? – ни к кому не обращаясь, вдруг спросил он, - Здоровый мужик, а какую-то кошку боюсь?!
 Подведя супругу к постели, Рогожин осторожно прикрыл её одеялом.
- Я сейчас! – шепнул он ей, - Только с этой тварью разберусь!
 Кота под окнами уже не было. На земляной завалинке чётко отпечатались кошачьи следы. Их было много, он почти спрессовались, и было видно, что не один час этот чёрный демон просидел под окном.
- Эй, котяра! – крикнул в темноту Алексей, - Страху хотел нагнать?! – он погрозил кулаком, - Я тебе нагоню, тварь такая!
В Девятовке началась чёрная полоса: то куры подохнут, то гуси у кого-нибудь пропадут, как будто и не было их вовсе. А у Степана Чадова свинья чахнуть стала. Чем только не отпаивал, даже ветеринара из района привёз. Тот разводил руками и давал какие-то советы, выписал порошки для добавки в корма, да только всё-равно подохла хрюшка. Так и не выяснили, от какой болезни.
 Самое страшное началось потом - стали умирать мужики. Один, второй, третий…. Непонятная сила начала косить мужское население девятовцев. С утра здоровый, вроде был, к обеду занемог, а к вечеру из дома уже раздавался бабий вой, и все понимали, что в этот дом пришла беда. По заключению районных врачей все смерти происходили молниеносно, болезнь протекала всего один день, но факт смерти был всегда один – сердце. Странно: если инфаркт, то почему в течении дня?
А потом кто-то вспомнил про чёрного одноглазого кота. Связав все ниточки, уточнили, что его всегда видели во дворах тех домов, где впоследствии появлялись покойники.
 Мужики собирались кучками, строя различные предположения, бабы боялись выходить из домов и строго-настрого запретили ребятишкам гулять на улице.
 Участкового забросали жалобами, и он, растерянный, ничего не понимающий, принимал участие в мужских сходках.
- Савелич! – однажды на одном таком неофициальном собрании обратился к нему кто-то из мужиков, - Узнай-ка насчёт бирюка того, что недавно в дом Матрёны-колдуньи въехал! Кажись ведь сын её!
- А ведь точно, Николка-Поганец появился! – хлопнул себя по коленке Степан Чадов, - Как я запамятовал, мы ведь с ним в начальных классах учились! Стоп…. – он вздрогнул, - Кеша Харитонов, Витёк Распутин, Гена Басов…. Это ж одноклассники наши!
 Все уже понимали, что умершие мужики каким-то образом были связаны с этим Николкой-Поганцем, сыном Матрёны-колдуньи, которую так боялись все жители ещё в советские времена.
- А почему Поганец-то? – поинтересовался Алексей, который  находился здесь же, стараясь внести свою лепту в разгадывание этой непростой шарады.
- Да, пакости всегда всем делал, и в классе, и на улице! С ним и не дружил никто – зверёныш ещё тот! Мать-колдунья его так звала, по имени не слышали никогда. Вот кличка и прилепилась!
 Сына колдуньи решили пока не трогать. На людях он не появлялся, во всяком случае, днём. Чем жил, на что жил – никто не знал. Потому и не вспомнили про него сразу.
 Дня через три участковый Савелич немного прояснил ситуацию. Жил этот Николка Ярдов под своей настоящей фамилией то в Черемхово в Сибири, то где-то под Омском, а теперь в родные пенаты вернулся. Но самое интересное было то, что и в тех краях от неизвестного мора гибла животина, как раз в тех населённых пунктах, где жил этот упырь, в чём уже никто не сомневался. Слава богу, людских смертей не было!
- А мы ещё думаем, чем он питается! – с обидой выдохнул на очередном сборе один из мужиков, - Нашей кровушкой и питается! Знамо, мать его всему научила. А чёрный кот – это он, точно вам говорю!
- Видел его кто вообще-то? – поинтересовался Рогожин.
- Вон Савелич и видел! – мужик указал на участкового.
- Да…., - уточнил тот, - точно! Глаз ведь у него бельмом подёрнут! Вот, чёрт! – Савелич виновато посмотрел на окружающих, - Как-то не очень верится во всю эту бесовщину. Мне тем более не положено верить!
 Решили отправиться к колдуньему дому, чтобы окончательно развеять все сомнения. Пошли вечером человек пять, у остальных нашлись неотложные дела, но их никто не осуждал, потому что бояться кота – это одно, а бояться Чёрного Демона в человеческом обличье – это другое!
 Они не успели. Дом стояла на окраине, поскрипывая незапертой калиткой. В пустой комнате гулял ветерок, подвывая в трубе, отчего самым отважным становилось не по себе. Холодок пробирался под одежду, отчего Степан Чадов невольно поёжился:
- Действительно, ведьмино гнездо!
- Ушёл, Поганец! – с сожалением вздохнул участковый, - даже прописаться не успел. Я у него только паспорт и посмотрел….
Я так думаю, что мстил он вам за что-то: то ли за обиды детские, то ли от зависти на вашу жизнь благополучную!
- В образе кота высматривал всё, а потом уже человеком свои тёмные дела творил! – продолжил мысль Савелича Алексей, - Вот и получается, что верь не верь, а всё это на самом деле так!
- В розыск я его, конечно, подам, - разъяснял мужикам участковый, когда шли обратно, - Только вот что ему предъявлять буду: с поличным не пойман, улик никаких….
- И будет так скитаться по стране упырёнок этот, скотину морить, страх своей кошачьей мордой на людей наводить! – разочарованно сказал Чадов.
 Чёрный кот и вправду исчез. Перестала гибнуть скотина, не стало внезапных человеческих смертей. По осени сгорел ведьмин дом, за что бабы ругали мужей, предрекая возвращение Чёрного Демона.  А тот, наверно, гулял уже по другим местам, наводя ужас на сельчан своим единственным глазом и злобным оскалом кошачьей пасти….
 А вот верить в эту историю или нет – каждый решает сам.

                                                       ВСЯ НАША ЖИЗНЬ

Короче дни, а ночи всё длинней,
И вряд ли жизнь часами измерима,
Но иногда из памяти моей
Отец приходит постоять незримо.

А, может, просто думаю о нём,
О том, как мы жестоко близоруки,
И как неумолимо с каждым днём
Стареют дети, и взрослеют внуки.

Как «я» свое, возвысив на кону,
Мы не прощаем глупые обиды,
Не замечая, что идём ко дну,
Собой пытаясь заменить Фемиду.

Любите жизнь – её недолог век,
В секундной стрелке целое мгновенье,
В котором проживает человек
От памяти народной до забвенья.

И нам решать, кем будем мы потом,
Как имя наше сохранят потомки.
Любите жизнь – все ходим под крестом
С куском последним в латаной котомке.

                                                  УХОДЯТ ОДНОКЛАССНИКИ МОИ

Уходят одноклассники мои
Нелепо как-то, вроде, ненадолго,
Оставив боль в душе, как от осколка,
И рану в сердце, что всегда болит.

Я потрясённый просто помолчу,
Безвременным потерям огорчаясь,
Ещё недавно радостно встречаясь,
Мы хлопали друг друга по плечу.

А путь последний запахом хвои
Пропитан весь от дома до погоста,
Ну, почему так часто и так просто
Уходят одноклассники мои?

Жить – не предмет без устали зубрить,
Здесь свой урок, и здесь свои запреты,
… На пятерых бычок от сигареты
Мы бегали за угол покурить.

                                                      СОЛДАТСКИЕ ПИСЬМА

Притаилась весна на оврагах, поросших бурьяном,
Заровнялись с годами окопы, воронки и рвы,
Мы не знали войны, только помнят о ней ветераны,
О безвестных могилах под слоем проросшей травы.

О дрожащих берёзах под гулом ночной канонады,
О желанном письме, что принёс перед боем боец.
«Понимаю, что страшно, но знай – это Родине надо!»
Приписал после мамы в конце престарелый отец.

Мама слёзно просила беречься от стылой погоды,
И ночами сушить возле печки свои сапоги.
Рвали в клочья снаряды осколки небесного свода,
А из дальних окопов огнём отвечали враги.

Сколько писем таких перед боем читали солдаты,
И ответные письма писались рукой докторов:
Мол, ответить не мог, это почта во всём виновата,
Заболела рука, ну, а в целом, конечно, здоров.

Полыхала земля, а на небе не гасли зарницы,
Оседала война серой пылью на рвы площадей,
И летели с войны эти письма домой, словно птицы,
Как надежда на жизнь, как тепло написавших людей.

… Воробей неспеша облюбует макушку беседки, 
Из-за туч полыхнёт, и он в страхе закроет глаза,
Всё нормально, дружок, это дождик гуляет по веткам,
Нет на свете войны - это просто на небе гроза.

                                                           ПОСЛЕ ДОЖДЯ

Ох, погода нынче позабавилась,
Вновь прохладой землю напоив,
У реки ракита закудрявилась,
Свесив ветки тонкие свои.

Скрипом в ставнях, дробью по завалинке
Ветер в тучах вдаль уносит фронт,
И плывут безудержные странники,
К горизонту и за горизонт.

На цепи, не знающий дородности,
Беспородный, чувствуя вину,
Мокрый пёс, наверно, в безысходности,
За калиткой лает в тишину.

Раскудахшись, потянулись курицы
Пёстрой стайкой в вымытые рвы.
Ждали солнца стихнувшие улицы,
Ждали солнца поросли травы….

                                                                 ИСТИНА

                                                              НА ДВОИХ

Я не знаю, как вышло так….
Может, Бог в тот далёкий вечер
Подал мне неприметный знак
Стуком сердца для нашей встречи.

Может, вправду любовь - кольцо,
В расстоянии бесконечном….
В мониторе её лицо
Мне казалось святым и вечным.

Понимал всё, конечно, я,
То, что встреча казалась странной,
И душа проросла моя
В той душе, что была желанной.

Десять лет…. Скоротечность их
Не понять, не познавшим счастья.
День погожий нам на двоих,
И всегда на двоих ненастье.

Всем желаю судьбы такой,
Чтоб кружила душа, как в танце,
Чтобы сердце не жгло тоской!
Всех вам благ. Константин Еланцев.

                                                         ИЮЛЬСКИЙ ДЕНЬ

Ко дню рожденья дочери

Полосами то чёрной, то белой
Жизнь меняется с цвета на цвет,
То под горку летит очумело,
То взлетает в фанфарах побед.

Знаешь, дочка, в судьбе быстроногой
Расстояний до финиша нет,
Потому что любая дорога -
Это твой и вопрос, и ответ.

И детей окружая заботой
Постарайся потом не грустить,
Что они, упиваясь свободой,
Выбирают другие пути.

Сибирячка моя заводная,
Пусть же сбудется всё, что дано!
Я тебя поздравляю, родная,
И целую, как в детстве давно….

                                                                 ПОДАРОК

Пусть даже стоимость в пятак,
Он ценен тем, что не в услугу,
А мы с любимой просто так
Подарки делаем друг другу.

Она мне день, а я в ответ
Ночное небо в звёздных блёстках,
А утром солнечный привет
От клёна возле перекрёстка,

Журчанье речки, а потом
Чуть слышное ворчанье бора,
И дождь июльский под зонтом,
И лужи около собора.

Она подарит мне тепло,
Согрев в ненастную погоду,
И дрогнут цифры на табло,
Которое считает годы.

Богата жизнь или бедна,
Но лишь одно я твёрдо знаю:
Какой бы не была цена,
Подарки сердцем принимают.

                                                              ГОЛОС ЛЕТА

Голос лета сегодня с утра
Я услышу опять наконец-то,
Он рождается в шелесте трав,
В родниковой мелодии детства.

Между старых дубов вековых,
Через заросли дикой малины,
Он взлетит в чистоту синевы
Птичьей трелью и роем пчелиным.

От пьянящих округу лугов
Проплывёт облаками над речкой,
Над мостком между двух берегов,
Где давно оторвалась дощечка.

Потревожив камыш на пруду,
Прокукует в глубинке сосновой,
А потом, задержавшись в саду,
Поиграет на ветке вишнёвой.

МОЯ СИМБИРСКАЯ ГЛУБИНКА

Там за холмистою горбинкой
Взметнулись в небо купола,
Моя симбирская глубинка
От поля к полю пролегла.

Над лугом коршун дальнозоркий
У старой кружит борозды,
А хитрый суслик возле норки
Всё путает свои следы.

И среди птичьих многозвучий
Сова в дупле устало спит,
Ветла среди крапивы жгучей,
Как в детстве всё ещё скрипит.

Вот только жаль, что за оградой,
Когда едва взойдёт заря,
Уж не мычит коровье стадо,
Боками толстыми пестря.

Травой поросшая ложбинка
Медянку спрячет – не сыскать,
Моя симбирская глубинка
Не хочет детство отпускать.

                                                               УВЕРТЮРА

Плывёт по небу коршун над стогами,
Прислушиваясь к тихим голосам,
А осень осторожными шагами
Уже бредёт дождями по лесам.

В поблёкшие наряды разодета,
Шумит листва, тревогу затая,
Но всем понятно – это просто лето
Опять уходит в дальние края.

Ах, добрый август, осень наступает,
И пусть пока на улице тепло,
Но птицы снова, собираясь в стаи,
Ещё чуть-чуть, и встанут на крыло.

Едва дожди пройдут по сухопутью,
И снова вспыхнет солнцем синева,
Раскрасит тишину осенней грустью
Багряная и жёлтая листва.

                                                                  МЕЧТА

Всем, кто учился в Иркутском геологоразведочном техникуме

Без корысти и жалкой дешевизны
Мы шли в мечту, ничуть не согрешив.
Здесь первая ступенька взрослой жизни,
Здесь первое познание души.

Мы путались порой в меридианах,
Ещё не сделав первые шаги,
Но снились нам базальтовые страны
И дым костров над сопками тайги.

Мечта звала, она была по силам,
Мы формулы зубрили по ночам,
А в выходные снова уносила
Нас электричка к старым кедрачам.

«Коль силы нет, всегда с собой боритесь!
Пока идёшь – ещё жива душа!»
И молча улыбался старый Витязь,
На скальнике травинками шурша.

Но лишь потом всё вспомним и оценим,
Мечта впитала вьюги и дожди,
А мы, бежав с занятий по ступеням,
Ещё не знали, что там впереди….

                                                      В ПУСТЫННОМ СКВЕРЕ