"Первый патриот империи"

(на основе реальных событий)

1879 год. 1-й департамент Сената, Министерство юстиции

Хозяин кабинета бросил бумагу на стол.

«Состоящие при правлении частного Кронштадтского коммерческого банка депутаты Казин, Мейер и Буртон заявили о том, что при внезапной ревизии обнаружены в делах большие беспорядки и злоупотребления, а именно: неправильная выдача ссуд и растрата как неприкосновенного капитала банка, так и принадлежащих частным лицам, отданных на хранение.» *

«Повелеваю начать расследование. И против кого? Он же в высшем свете почти, святым считается. Лев Толстой с ним дружбу водит. В своём творении прототипом сделал. Потомок Рюрика». — Генерал-прокурор перечитал документы, доставленные фельдъегерем, и велел немедля пригласить товарища прокурора**.

***

— Подготовьте список из наших наиболее способных сотрудников. Будем создавать комиссию. Надобно перетряхнуть этот банк до самого основания.

— Дмитрий Николаевич, как можно? - Возразил чиновник. - Ведь работает учреждение сие, не абы где, а в главной базе русского флота! Там же в учредителях сам комендант Кронштадта. А заёмщик там, не кто иной как....

— Во, во. С него и начнём. Помолясь. Император на то полномочиями наделяет. - Начальник протянул бумагу. - Читайте! И действуйте! Докажем, что прокурорские, не зря жалование, из казны государёвой, получают.

— Но, он же шталмейстер при дворе самого самодержца! Да к тому же ещё предводитель уездного дворянства. - Лицо приглашённого покрылось каплями пота.

— Делайте что велено. Перед государем, случае чего, отвечу лично. - Генерал-прокурор хотел ещё что-то добавить, но посетитель спешно покинул кабинет.

Двумя годами ранее. Имение Оболенских «Шаховское»

После обеда Дмитрий Дмитриевич попросил, немногочисленных приглашённых, в кабинет. Те переглядывались и недоумевали. Ещё бы, глава царских конюшен, то бишь — шталмейстер славился хлебосольством. Его обеды сравнивали со знаменитыми Луколовыми.**** Народу на них было изрядно, но сегодня..

Хозяин жестом отпустил лакея и сам закрыл массивные двери.

Некоторые из присутствующих поглядывали на буфет, инкрустированный дорогим венецианским стеклом, и уставленный бутылками, с яркими этикетками. Ждали послеобеденного дижестива.*******

— Господа, как вам известно, наша армия воюет на Балканах. Бьёт врага преодолевая трудности и невзгоды.- Оболенский поднял палец вверх, подчёркивая, что беседа будет деловой.

— То вестимо. Предлагаю немедля выпить за победу русского оружия.- Перебил хозяина один из гостей. — Жестом указывая на заморские напитки.

— Позже. - Грубо осадил его Оболенский. — Сейчас потребны трезвые головы. И так. Вы знаете, что лошадей я люблю не меньше женщин. И как главный конюх империи могу поведать — в армии с ними, более-менее порядок. Чего не скажешь о сухарях!

Присутствующие с нескрываемым удивлением смотрели на Оболенского.

— Наши интенданты столкнулась с ростом цен на сухари, главную походную пищу. Каждому солдату полагается пятьдесят два с половиной фунта сухарей в месяц. Перемножьте эту цифру на число воинов. Что получается? Высочайше велено срочно увеличить производство сушёного хлеба» Указ государя — поставить в действующую армию миллион сто тысяч пудов! Огромнейшие деньги господа.

— Согласен. Но ведь такие подряды без конкурса никто не подпишет. Князь, у вас есть пекарни? Много? На сколько мне известно, ни у кого из присутствующих больших предприятий в этой отрасти не имеется. К чему тогда разговор? — горячился член правления коммерческого банка. Остальные кивали, соглашаясь.

— Пекарен не много, но имеется. - Парировал Дмитрий Дмитриевич. И связи при дворе, тоже наличествуют. Контракт будет за мой. Без сомнения. Однако потребуются первоначальные капиталы. Огромные. За этим я вас и позвал. Предлагаю следующий план. Создаём...

Несколько дней спустя

Оболенский, с оборения члена правления, получил в банке «вкладные билеты»***** на баснословную сумму — шесть миллионов рублей. И незамедлительно приступил к операции обмена их на реальные деньги, оставляя в качестве залога в больших и малых банках, по всей империи. Дотошные губернские и уездные банкиры отправляли запросы в столичный банк, требуя доказательств подлинности «ценных бумаг». И каждый раз «Кронштадтский» неизменно подтверждал действительность выданных «билетов».

***

Немногочисленные пекарни принадлежащие князю и его друзьям без устали выпекали хлеб и производили из него сухари, выполняя «Требования государственного подряда». Однако объёмы продукции были смехотворными.

Оболенский решил и эту проблему. Привлечённые (за солидный куш) интенданты браковали сухари, изготовленные в казенных печах. Не прошедший приёмку товар, за четверть цены, скупали люди Дмитрия Дмитриевича. Оболенский изыскал способ отправлять их на армейские склады, под видом перовосортнейших сухариков.

В высшем свете не раз отмечали преданность княза делам государственным. Ведь он, в отличие от мироедов — купцов, продававших сухари по четыре рубля за пуд, отпускал их, для армейских нужд, не дороже двух!

Конец зимы 1879 года. Кронштадтский банк

Из отчёта комиссии:

«В результате осмотра книг и кассы, произведенный через экспертов, действующих на основании возбужденного следствия, выявлены злоупотребления: В кассе наличествует денег (ассигнациями) пятьсот два рубля. А также сто сорок пять рублей принадлежащих банку процентных бумаг. Ни складочного (основного) капитала, который согласно уставу банка составляет пятьсот тысяч рублей, ни запасного, равного двадцати одной тысячи рублей не найдено!»

Апрель 1883 года. Заседание Санкт-Петербургского окружного суда, с участием присяжных. (Слушается дело о хищении средств и мошеничестве в крупных размерах. Обвинение выдвинуто против князя Дмитрий Дмитриевич Оболенского и руководителей банка)

Первым делом, адвокат, (бывший заместитель прокурора Петербурга) Александр Урусов добился того, что обвинение в «сухарных махинациях» с князя сняли.

— Осуждать такого обаятельного человека? Можно сказать — бессребреника. Запутался господин, но ведь хотел как лучше! Солдатиков, на чужбине воюющих, накормить побыстрее стремился. Так за что же под суд? - В один голос твердили свидетели — военные интенданты, спасая, в первую очередь себя и полученные нечестным путём барыши. (От реализации «левых» сухарей!)

***

Обвинение в махинациях с необеспеченными «вкладными билетами» были гораздо серьёзней. Но и тут адвокат оказался на высоте. Сумел убедить присяжных. — Виной всему — нечестные на руку банкиры. Беспардонно обманули не искушённого в ценных бумагах царского шталмейстера.

***

Князя оправдали. «Его отдали под суд за то, что он добрый и тщеславный...»******

Зато трое членов правления «Кронштадтского» отправились отбывать наказание в далёкую ссылку.

***

Коммерческий банк — стал крупнейшей обанкротившейся финансовой организацией империи. Вклады потеряли и зажиточные крестьяне, и купцы, и даже дворяне. Государство решило смягчить горечь потерь. Выплатило по семьдесят пять копеек за каждый вложенный рубль.

Сорок лет спустя

Хлебосольный, но «слабохарактерный» князь сумел эмигрировать из Советской России. Работал переводчиком английской военной миссии и сотрудничал с Русской секцией борьбы против третьего Интернационала.

* — Из материалов Заседания С.-Петербургского окружного суда, от 25 апреля—10 мая 1883 года.

** — Государственная должность в Российской империи, равная по полномочиям заместителю министра, председателя, губернского или областного прокурора.

***

—Должность шталмейстера приравнивалась «В тебели о рангах» к званию генерал-лейтенанта.

****

—Выражение «лукуллов пир» означает изобилие и изысканность стола, множество блюд, роскошь трапезы. Во времена Лукулла в быту римской знати (в том числе в питании) царили изнеженность и утончённость, не знавшие пределов.(Википедия)

*****

—Вкладной билет — свидетельство, выдаваемое банком в приёме от вкладчика известной суммы денег на определённый срок или без срока с обозначением размера процентов, которые банк обязывается выплачивать по вкладу. Вкладные билеты выдаются именные и на предъявителя.

******

—Из дневника Льва Никуолаевича Толстого.

*******

—Дижести́в — общее название напитков, которые подают после еды. Считается, что дижестив помогает перевариванию пищи.(Википедия)

Август 1961 года. Частный сектор Заречного района

— Сашка, бисова душа, после завтра в школу идти, а он по улице гоцает. - Мать выглянула из-за плетня* и погрозила пальцем. - Марш домой, форму мерять! Бабуля покажет, как воротнички пришивать.

Хохот друзей мгновенно вогнал меня в краску.

— Санёк с иголкой в руке — Ой! Держите двое. Сейчас помру с хохоту. - Дружбан Юрка демонстративно схватился за живот и переломился пополам.

— Тебе хорошо. Только на следующий год в первый класс потопаешь. А кое-кто уже в понедельник...

— Зато в новую школу. Помнишь, как на той стройке в войнушку играли? Неделю назад туда парты привезли. Сверху чёрные, а снизу коричневые. Пахнут как пирожные с кремом! — Юрка облизнулся, словно эти они были съедобными. — Не вздумай их поцарапать! Чтобы когда в класс приду- стояли, как новенькие!

— Юрок, так я писать ещё не умею, только буквы выучил. Мамане некогда. Правда бабуля Азбуку купила и показала. Знаш, как интересно. Я хотел грамоте до школы выучиться, но у неё тоже времени мало. Подрабатывает на заводе, уборщицей.

— Ты идёшь? Или хворостину взять — прервала наш диолог мать.

***

На столе лежал пахнущий кожей портфель. Сразу же захотелось взять в руки, посмотреть, что там внутри. А ещё нюхать, нюхать и нюхать!

— Хоть сюды. — Бабуля держала в руках серую, школьную гимнастёрку. - Бери в правую руку иглу, а в левую воротничок.

— Забыла? Я же как и папка-левша. Этой рукой мне сподручнее.

Бабушка взяла иголку в левую руку, сделала пару стежков, вздохнула. — Ступай отседова. Сама пришью. Левша — неправильная душа. И как по жизни пойдёшь? Кто воротнички подшивать станет, когда я пред господом предстану?

— Женюсь. На Таньке. Знаш какая рукастая.

— Так она тоже первоклашка. А малышню нонче — расписыват закон не велит.

Я почесал затылок. — Ба, тебе помирать, ну никак, нельзя. Потому как с грязным воротом меня в школу точно не пустят.

С улицы донёсся Юркин свист и я, схватив со стола портфель, помчался к ребятам. Хвастаться! (Хорошо, что купили его, а не ранец. С ним же немцы, в войну, ходили. Как можно такую гадость на себя напялить?)

***

Во все времена директора школ жалуются, что в педколлективе хронически не хватает мужчин. (Трудовики и немногочисленные «физкультурники» не в счёт). Наша, (с иголочки) Заречная, стала исключением. В городе закрылось (созданное ещё во время войны, для мальчишек-сирот) «Суворовское училище»** и работающие там наставники-мужчины составили костяк учительского коллектива тринадцатой школы.

А по сему обязательное «по классное построение» на школьном плацу (в любую погоду!), свежие, (накрахмаленные***) воротнички на гимнастёрках и отглаженные фартучки (слава богу-это для девчонок!) обязательны к ежедневному предъявлению для досмотра.

Вход в помещение класса только позвёздно ****. Одно радовало. Родителей в школу не вызывали! Мужчины-педагоги провинившегося мальчугана прорабатывали сами. Да так, что выражение «стал шёлковым» приобретало буквальный смысл.

Семь лет спустя

В отместку за полувоенную муштру (Но больше, по школьной традиции!) каждому учителю - давали кличку. Кроме одного. К физику ничего не клелось. Не оттого, что собразилки не хватало, а потому, что фамилия (бывшего командира автобатальона) — Мужера, характеризовала учителя, как нельзя лучше.

Физические явления природы, объясняемые им, минут через пять обязательно сводились к свойствам двигателя внутреннего сгорания.*****

****

Друзья стали покуривать. Хотели казаться взрослыми. Я был исключением. Батя пришёл с фронта израненный. С язвой желудка. Не курил и ни капли спиртного в рот не брал. Конечно отец, с малых годков, был непререкаемым авторитетом и всегдашним примером для подражания. (К тому же, мы строили дом, а по сему каждая копейка на счету. Чего ради деньгу на дым изводить?)

***

— Мальцы в одну сторону, девчата в другую. - Гремел, на весь класс, бас Мужеры. — Хлопцам вывернуть карманы, девкам необязательно. Сашку тоже, можно не выворачивать.

Хохот друзей прервал монолог учителя.

— Чего рыгочите? Или некдот сейчас выдал? - От него табачищем николечки не пахнет. А что в его карманах пшено, для стрелятельных трубок, наличествует! И сей момент на полу окажется! Так сегодняшнему дежурному по классу оно надо?

***

С того дня я получил привилегию — «освобождение от досмотра». Чем беззастенчиво пользовался.

Мои серые школьные брюки едва не расстёгивались (по ширинке) от набитых до отказа карманов. В них регулярно проносились мятые пачки «Охотничьих», «Примы», «Прибоя» и «Памира»******. Старшеклассники в обмен на эту услугу, иногда одаривали "носителя" пластинкой заморской жвачки, с интригующим названием «Даблминт». Или, пользуясь знакомством с билетёршей, проводили на киносеанс, для тех у которых уже имеется паспорт. То есть - уже исполнилось — шестнадцать.

Зима 2021 года. Компьютер высвечивает предупреждение о гололёде

— Дед. По инету продукты на дом заказываешь? — Внук подошёл и уставился на экран. — Добавь жвачку, мюсли и чипсы. Я только, что на удалёнке пяху по англу схлопотал. Значит имею право на материальное поощрение.

— Допустим. А самому в супермаркет прогуляться, воздухом свежим насладиться? А за одно и деда избавить от этой злосчастной онлайн доставки.

— Там гололёд. Не видишь что ли? Красные буквы предупреждения, по монитору бегут.

***

«А был ли гололёд в том далёком шестьдесят первом?» - Пронеслось в голове. - «Не припомню, чтобы погодные катаклизмы останавливали меня от побега из дома. В тот самый момент, когда до уха долетел залихватский свист дружбана Юрки.

К стати о воротничках на гимнастёрку. И сегодня могу пришить! Запросто!Только вот где взять, гимнастёрку-то?»

* — Плете́нь — плетёная изгородь из прутьев, ветвей и строительный материал аналогичной конструкции. (Википедия)

** — Суворовское военное училище — специализированное военно-учебное заведение для молодёжи школьного возраста.

***

— предметы одежды обрабатывались крахмалом, дабы придать им жесткость и чёткую форму.

****

— В советской начальной школе — обязательное разделение класса на октябрятские звездочки. Для достижения необходимого уровня дисциплины.

***** — С тех пор минуло полувека. А в моих ушах нет-нет, да и зазвучит его командирский бас — цикл Карно́ — это идеальный круговой процесс. В термодинамическая система выполняет механическую работу за счёт обмена теплотой с двумя тепловыми резервуарами. Впрыск, сжатие, рабочий ход, выхлоп.

******

— Марки самых дешёвых сигарет, выпускаемых в СССР

Плен во славу отечества

(На основе реальных событий)

А голова у нас, какой в России нету,

Не надо называть, узнаешь по портрету:

Ночной разбойник, дуэлист,

В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,

И крепко на руку не чист;

Да умный человек не может быть не плутом.

Когда ж об честности высокой говорит,

Каким-то демоном внушаем:

Глаза в крови, лицо горит,

Сам плачет, и мы все рыдаем.

А.С. Грибоедов. «Горе от ума»

1812 год. Ставка Наполеона

Император был не в духе. С утра его раздражало всё. Во-первых, и главное — постоянно избегающие сражений, неприятельские войска. Затем полученное письмо из Франции. Доверенные люди сообщали. «Толстосумы, под различными предлогами уклоняются от денежных сборов на содержание армии и другие военные нужды. Распространяют слухи, что от Русского императора угрозы для жителей Франции не усматривается. А поход затеян для того, чтобы Бонапарт имел возможность укрепить собственное влияние на подданных!»

Он поднялся с кресла и хотел выйти из палатки, дабы устроить очередной смотр войск, но передумал. Вернулся на место и выдернул из стопки донесений первое попавшееся.

«Пленный русский, по фамилии Толстой, без конвоя перемещается по лагерю, на основании того, что дал слово честного дворянина не покидать расположение наших войск. По вечерам играет в карты с офицерами гарнизона. После чего все пьянствуют, отмечая выигрыш или заливая вином горечь поражения. В подразделении наблюдается полное отсутствие дисциплины.

Полагаю, что кутёж в ближайшие дни может перекинутся и на расположенные поблизости другие части.»

Рука командующего не дожидаясь команды из головы потянулась к колокольчику, а короткие ноги самопроизвольно забарабанили по персидскому ковру. — Сюда! Немедленно! Начальника гарнизона Шираза и жандарма Де Эстера — Лицо Наполеона мгновенно приобрело багрово-красный оттенок.

***

— Как такое могло случиться в моей доблестной армии? Сколько лет воюю, но чтобы пленный вытворял подобное! Неслыханно! Отвечайте! Немедленно! К сожалению, прежде чем огласить приговор, я согласно закона, вынужден вас выслушать. - Глаза императора впились в стоящего по стойке смирно и дрожащего от страха Шираза.

— Ппппп — понимаете, мы в плен не зах-ваты-вали. - Мямлил офицер. Он сам..

— Что? -Перебил император. - Сдался?

— Нет. Такого от русских не дождёшься.

— Объясните толком. Как он оказался в расположении части?

— Он там проснулся.

— Как это?

— Накануне граф с друзьями отмечали окончание очередной баталии. Выпили как следует. Сослуживцы, завидев наших солдат отступили, а господин Толстой так и остался спать. И отошёл ото сна, уже будучи в плену.

— Дальше! Разве вы не знакомы с моей директивой, «О взаимоотношениях с пленными вражеских армий»?

— Он назвал себя особой, приближенной к императору Александру, и умолял дать рюмку водки, исключительно для поправки головы. Не могли же мы отказать бедному офицеру. — Вступился за начальника гарнизона жандарм.

Наполеон посмотрел снизу вверх на статного Де Эстера, облачённого в синий мундир, жилет и штаны из жёлтой кожи. Затем, скрестив руки на груди, потребовал от него подробностей.

— Я, как и полагается, приставил к нему охрану. - Еле слышно вымолвил тот.

— Ну, ну, дальше! - Наполеон расхаживал по походному кабинету.

— Пленный выпил, потом ещё, затем предложил конвоирам перекинуться в картишки, скуки ради.

— Понятно. — Бесцеремонно перебил Бонапарт. — Убирайтесь с глаз долой! Оба. Буду думать, как вас наказать и главное, что делать с русским.

***

Занявшись, не терпящими отлагательства, делами император время от времени возвращался в мыслях к утреннему разговору. «А может быть он гениальный лазутчик? И Кутузов приказал Толстому играть роль картёжника и пьяницы попутно выведывая у моих офицеров планы дальнейшего наступления. Но тогда у него должен быть сообщник — связной? Или этот пройдоха готовит побег, дабы побыстрее добраться до своих?» - Наполеон хотел как следует обдумать эту мысль, но заметил стоящего в дверях полковника де Вадда, начальника тайной полиции.

***

— Почему о чудачествах русского графа вы не докладывали раньше?

Полковник набрал в лёгкие воздуха, чтобы возразить императору, но не решился и молча указала на докладную, лежащую поверх стола.

— Мне нужны подробности! — Бонапарт схватил бумагу и ткнул ею в лицо Де Вадда. — Этот негодяй пользуется завидной популярностью! Вы способны это объяснить?

— Тату-иро-вки и прик-люче-ния — еле вымолвил начальник тайной полиции.

— Конкретнее! — Русский много чего пережил. В стольких местах побывал, что на десять жизней хватит. И в качестве доказательства правдивости своих похождений демонстрирует собственное тело, сплошь покрытое татуировками. Кои наколол посещая дальние острова Тихого океана.

— И каким ветром его туда занесло? — Бонапарт нервно теребил подбородок. -У русских там, слава богу, никаких колоний не имеется!

— Стрелялся на дуэли с командиром, отчитавшим его за злостное нарушение дисциплины. И дабы избежать наказания, выдал себя за двоюродного брата-тёзку, члена экипажа, шлюпа «Надежда», отправившегося в кругосветное плавание. На корабле чудил без меры. Спаивал всех подряд. Обыгрывал в карты. Однажды напоил до беспамятства сопровождавшего команду служителя культа. И когда тот прямо на палубе уснул, припечатал его бороду к полу сургучом. Выучил, купленного на островах, орангутанга разливать чернила. И тот залил судовой журнал капитана. В конце-концов Толстого высадили на берег, во время остановки корабля на Камчатке. И представляете, он самостоятельно, целых два года, добирался до столицы. Через их бескрайнюю Сибирь, Урал и Поволжье. Но в город не въехал. Был арестован у заставы. По приказу царя отправили на гаупвахту, а затем сослали нести службу в дальней крепости. Во время войны русских со шведами совершил подвиг. Руководил десантом, который пешком, по замёрзшему Ботническому заливу добрался до неприятеля и нанёс сокрушительное поражение. За это император Александр его реабилитировал и позволил продолжить службу в Преображенском полку.

— Достаточно — перебил Наполеон. - Иначе и я подпаду под обаяние этого негодяя. Садитесь и пишите. Первое — начальника гарнизона, снять с должности! Второе — замеченных в кутеже офицеров — немедленно отправить на гауптвахту. - Бонапарт замолчал.

 Де Вадд смотрел на него не мигая. Ждал что сейчас услышит приказ о собственном наказании.

— И наконец, третье. — Дабы, в дальнейшем пресечь «разлагающее влияние» графа Толстого, выгнать из плена, вручив весь выигрыш, до последнего сантима*.

Полковник от удивления открыл рот.

— Долг чести** священен! Запомните это! Даже если вас обыграл противник! Возьмите моих личных кирасир и вышвырните графа Толстого из расположения армии! Пусть этот пьяница, шулер, дуэлянт и кутила разлагает офицеров Кутузова!

1846 год. Франция. Тулуза

Отставной жандарм Де Эстер трясущимися, от старости руками, развернул газету. Взглянул на последнюю страницу, где печатались новости из других стран.

«В своем имении тихо скончался скандально известный Фёдор Толстой. Шокировавший высший свет обеих столиц России жуткими выходками, а также неожиданной женитьбой на цыганке. Которая родила ему дюжину детей. Почти все они умерли не достигнув зрелости.

В тот день, когда отдавал богу душу очередной ребёнок, граф вычеркивал из записной книжки имя одного из тех, кого лишал жизни на дуэли и ставил сбоку помету — «квит». Утверждал, что это божья карой за смерть людей, которых он убивал на многочисленных дуэлях.

Его духовник утверждает, что более длительной исповеди он за время служения господу не знавал. На смертном одре грешник облегчал душу несколько часов к ряду.»

***

В пяти верстах от Красногорья,

Деревни Ленского, живёт

И здравствует ещё доныне

В философической пустыне

Зарецкий, некогда буян,

Картёжной шайки атаман,

Глава повес, трибун трактирный,

Теперь же добрый и простой

Отец семейства холостой,

Надежный друг, помещик мирный

И даже честный человек:

Так исправляется наш век!

Дуэль Онегина и Ленского. «Евгений Онегин».

А.С.Пушкин

---------------------------

* — Мелкая медная монета

** — Долг чести. Не вернуть проигранных денег — значит покрыть себя несмываемым позором. 

Пикник на Малом острове

Кто, о чём, а я о том, как заставить родное дитяти слопать завтрак (обед, ужин — нужное подчеркнуть!)

***

Бог послал мне двух прелестных (как и все другие дети на свете!) созданий. Доченьку Альку и сынульку — Егорку. Но наделил их разными характерами.

Для примера. Обыденная ситуация. Одноклассник нечаянно наступил Альке на ногу. Не долго, думая она в отместку проделает тоже, с сандалиями двух или трёх сверстников, имеющими несчастье оказаться поблизости. Затем вычеркнет этот случай из памяти, навсегда. Егорка же насупит брови, выпятит нижнюю губу, отойдёт в сторонку и будет думать о судьбе — злодейке, пославшей его в школу, где ко всему прочему ещё и ни за что, ни про что на ноги наступают!

***

— Не хочу, не буду, сытый я. Проснулся и уже сразу не голодый! — Мамы, папы, бабушки и дедушки. Вам знакомы эти слова?

От дочки подобного не услышать. Появилась она на свет, в далёкой Средней Азии. И аппетитом обзавелась соответствующим — вкусно всё, что на тарелку положили.

Егорка — островитянин. То есть сахалинец. И как многие тамошние жители — меланхолик и флегматик, в одном флаконе. Часами ковыряться в тарелке и при этом думать о чём-то своём, дожидаясь когда терпение родителей иссякнет и ему милостиво позволят покинуть место пыток, именуемое обеденным столом — для него занятие ежедневное и обыденное. Проверенная в веках фраза - «съешь кашу, получишь мороженое», не работает. Нет у сына никаких вкусовых предпочтений. Десерт, конечно, лучше первого или второго, но не настолько, чтобы идти на жертвы и показать «мучителям» днище тарелки.

1996 год. Лето

С работой туго. Вернее её нет совсем! Ни у меня, ни у жены. Местные жители, используя знакомства и «связи» находят места, где ещё существует такое понятие как заработная плата. А понаехавшим, из самого что ни на есть Дальнего Востока, в «Бюро трудоустройства» достаются одни обещания. — Ждите когда заводы вновь заработают! Или ступайте в торговлю, а ещё лучше в челноки. Там таких интеллигентов как вы, хоть пруд пруди. Сразу общий язык отыщите.

Книжный развал в красивейшем месте Краснодара именуемом «Чистяковская роща»

Спасибо отцу. Всю жизнь собирал домашнюю библиотеку. И не абы какую. Собрание сочинений Дюма, Дрюона, Майн Рида, Драйзера. Настало время — пригодились. Встаю спозаранку, бужу деток и гуртом* на книжный рынок. Совершать операцию. Менять тома сочинённые зарубежными классиками на российские рубли, уже без портрета Ильича, зато с трёхцветным полотнищем и гербом Центробанка.

Почему с детьми? Да потому, что пока я банальной торговлей занимаюсь, они с природой общаются. За белками гоняются. Впрятки играют.

Часам к десяти «бизнес» заканчивается.

И мы, обменяв выручку, в соседнем Маркете, (Слово то какое вкусное! ГастрономNo26, располагавшийся на этом месте, ещё со времён первых пятилеток звучал гораздо хуже) на шматок варёной колбасы, хлеб и нехитрые съестные припасы, уминаем это в тени разросшихся тополей и платанов.

И что странно. Егорка свою порцию уписывает за обе щёки, нисколько не отставая от шустрой сестры.

Эврика! Сенсационное открытие! В этот день «учёными» (в моём лице) окончательно установлено, что мальчишеский аппетит зависит не от стряпни, а от места её поглощения!

***

Старенький родительский домик — наше пристанище, после просторной сахалинской квартиры, расположен аккурат на берегу реки Кубани. А на ней два острова, с интригующими названиями — Малый и Большой. Последний территориально находится в границах Республики Адыгея. Освоен тамошними жителями и используется в качестве сельхозугодий. А наш, Малый — самый, что ни на есть необитаемый. С зарослями камыша, ивы и прочих растений, семена которых занесла туда полноводная река.

К чему я это, да к тому, что обед в таком экзотическом месте — событие незабываемое! Вот только как доставить на землю «необитаемую» продукты питания? Лодки или иного плавсредства в семье, увы, не имелось. Детки наши «родились с жабрами». Плавать и нырять выучились наверное раньше чем ходить. А по сему полсотни метров отделяющих берег от малого острова для них не преграда.

Первая наша попытка доставить бутерброды и термос с чаем на точку приёма пищи, при помощи надутой камеры от соседского автомобиля, потерпела неудачу. Тысячная заплатка на этом предмете лопнула в самый неподходящий момент. Аккурат на середине пути. Материальные ценности (термос и дырявый резиновый баллон) удалось спасти. Но бутерброды отправились на праздничный рыбий стол.

***

Голь на выдумки хитра — древняя мудрость глаголет истину. Вторая попытка организации пикника на Малом острове увенчалась успехом. А всё потому, что вместо ненадёжного резинового баллона была использована голова вашего покорного слуги. На которую возложили (аки корону) пакеты с едой и всё тем же термосом. Привязали крепко-накрепко к челюсти. И вперёд!

Алька с Егоркой нахально ныряли, подражая заморским летучим рыбкам. Но я гордо плыл, с высоко поднятой головой. Не поддаваясь на провокации.

Обед прошёл на ура. Под звуки самодельного детекторного приёмника, сварганенного мною из старого динамика, изъятого из разбитого телефона и благополучно доставленного на остров.

Наградой за вышеизложенное были два Егоркиных слова — Добавки можно?

Пятнадцать лет спустя

С большим трудом, но нашей семье удалось таки выкроить недельку и отправиться в круиз по одной из рек России.

Обед подали на открытой палубе. Трио музыкантов, облачённых во фраки, изо всех сил старались улучшить нам аппетит. Мастерство повара — выше всяких похвал.

Буйабес** сменила рыба запечённая в кляре. На десерт суши и пицца с морепродуктами.

Сын поднялся из-за стола и направился в сторону буфета.

— Егор ты куда? - Окликнула супруга.

— Хочу попросить у них бутерброды с сыром и маслом. Конечно они будут не такие вкусные, как те, на Малом острове. Но всё же.

— Я с тобой! — Дочь отложила вилку. - Попроси чтобы чай зелёный заварили. Только обязательно в термосе!

* — Сообща, совместно; гурьбой

** — Традиционное блюдо марсельских рыбаков

Александр Ралот

Загадка мемориальной доски

Краснодар. Зима 2021 года

— Дед, не притворяйся, что спишь. Знаю, ты меня слышишь.

Неугомонное десятилетнее создание по имени Тимофей и по должности — внук, бесцеремонно лишило меня укрытия. То бишь, скрывающей моё лицо газеты «Кубанские вечера».

— Читать надо сидя, а не лёжа. Глаза испортишь. И, вообще, пора уже переходить на электронный вариант, — Тимоха протянул мне планшет. — Тут и газеты, и фотографии, и всё, что хочешь. Кстати, почему фотку этого дома с непонятной мемориальной доской на фасаде ты пометил флажком, как важную?

— Потому, что она установлена на доме, построенном через двадцать один год после смерти Тропинина, — сонно ответил я, осознавая, что с любимой мною дневной дремотой на сегодня покончено.

Тимоха с минуту чесал затылок, а потом выпалил:

— И чего? И кто такой Тропинин? Строитель домов, что ли?

— Крепостной, — буркнул я, пытаясь окончательно переместится из царства Морфея* в непривычный для Краснодара снежный и морозный полдень.

— Дед, совсем запутал. Где это видано, чтобы крепостным мемориальные таблички устанавливали? Тогда бы у нас на каждой хате по доске прибито было.

— Академикам положено, — протирая очки, всё ещё сонно отвечаю я.

***

Поднявшись и, заставив тело смириться с судьбой и сделать несколько физкультурных упражнений, я ждал очередного шквала вопросов от неугомонного потомка. Но их не последовало.

Внук сорвался с места и исчез. Было слышно, как в соседней комнате, он сопит и переставляя стул пытается достать книгу с верхней полки нашей ГДРовской стенки.

— Его работа? — Тимоха протягивает раскрытый толстенный фолиант с репродукцией портрета Пушкина.

— Да. Он за свою жизнь написал их около трёх тысяч, сохранив для потомков лица московской знати, купцов и интеллигентов. Считался лучшим портретистом страны.

— Крепостной? — руки Тимофея опять потянулись к давно не стриженной шевелюре (коронавирус, будь он неладен, — парикмахерские, на радость внука, закрыты).

— Дед, я же твой родственник? Близкий?

— Допустим? А это к чему?

— Значит, ты, как и я, шоколад любишь. Тайно, конечно, чтобы бабушка не заругала.

— Тимофей, не чеши правой рукой левое ухо. О художнике говорим. Любил ли он шоколад, не знаю. Судя по автопортрету, употреблял.

— Тогда заключаем the agreement или по-русски — соглашение. Я тебе пол шоколадки из новогоднего подарка, а ты рассказываешь, что знаешь, про этого Тропинина. Идёт?

19 марта 1776 года. Село Карпово Новгородской губернии.

— То, что ребёночек мужеского пола народился, это прекрсно, — Андрей Иванович Тропинин нежно погладил супругу. — Барин наш Карпово в качестве приданого дочке отписывает военачальнику Моркову.

— Ой, — женщина встрепенулась и заплакала.

— Да не убивайся так, дурёха. Что Бог не делает, всё к лучшему. Запамятовала, что ль? Прежний хозяин, граф Миних за исправную службу мужу твому даровал вольную. По всему выходит, что новый барин старостой назначит, коль я никуда не уезжаю, а здеся остаюсь. А там гляди, ежели нареканий не будет, то и управляющим поставит. Заживём тогда! Бог даст, малышу нашему образование исхлопочим. Вольную на тебя и на него получим!

1798 год

Генерал-лейтенант Ираклий Иванович Морков, морщился рассматривая рисунки, выполненные сыном управляющего. — Копии лубков, гравюр. Фи?

— А вот ещё извольте полюбопытствовать? — Андрей Иванович протянул барину расписунки предметов обихода для вышивок нитками или бисером. — Ему бы в город, да учиться на художника.

— Толку не будет! Вот мой ответ. Но ежели образование желаешь сыну дать, из уважения к тебе оплачу. Пусть едет в Петербург и учится.... На кондитера. В имении такой мастер завсегда сгодится. Отпишу письмецо графу Завадскому, чтобы приютил. Чай, отрок много места не займёт.

***

Юноша нерегулярно, но всё же брал уроки у художника обучающего сына Завадского.

Однажды рисунки молодого Василия Тропинина попались на глаза двоюродному брату Моркова. И тот, не мешкая, начал хлопотать за юное дарование.

***

Судьба крепостного кондитера изменилась. Начал он посещать уроки в столичной Академии художеств. Правда, как вольнослушателем. Рисунки его были признаны успешными. А по сему отныне разрешили ему посещать занятия до самого окончания курсов.

Кабинет генерала Моркова

— Опять с ходатайством за сына, — Ираклий Иванович топнул ногой. — Андрей Иванович я тебя уважаю, как управляющего, но это не основание давать вольную отпрыску! Пусть возвращается сюда. Так уж и быть, позволю ему служить домашним живописцем. Согласись, это занятие много лучше, чем землепашество.

— Но ведь сам профессор Московского университета отмечает способности и просит...

— Сказал — нет! Значит — нет! Иных дел у тебя, что ли, не имеется? Ступай отсель. Пока не рассерчал окончательно!

Подолье, имение Кукавка

По возвращении Василию Андреевичу поручили исполнять обязанности повара-кондитера и личного лакея графа одновременно. Художник пал духом. Молодому человеку претило и одно, и другое занятие. А по сему с радостью принял известие о назначении его руководителем работ по восстановлению старой церкви в далёкой Малороссии. Отныне он мог по собственному усмотрению распоряжаться временем.

***

Художник женился. Венчание проходило в реконструированной церкви. Супруга, Аннушка — из местных, вольная селянка. Однако по законам Российской Империи, выйдя замуж за крепостного, получала статус мужа и становилась, как и он, — крепостной! Морков с большим удовольствием, внёс новоиспечённую холопку в ревизские сказки***.

***

Работы Тропинина пользовались всё большей популярностью. Узнав об этом, барин никаких козней не строил. Наоборот, ему льстило, что холоп стал известной личностью.

1807 год. Москва

Чета Тропининых вслед за хозяином и его семейством перебралась во вторую столицу. Заказов на портреты становилось больше, но статус художника оставался прежним.

***

В этот день генерал давал обед в честь именитого француза, посетившего Москву.

Василия Андреевича бесцеремонно оторвали от работы — написания семейного портрета. Велели лично прислуживать именитому гостю.

За ужином вместо умиления увиденным, француз неожиданно рассыпался в комплиментах к лакею. К немалому удивлению хозяев, поднялся и предложил слуге стул.

***

После этого случая друг семьи генерала, опять завёл разговор о вольной для художника.

— Право слово, перед просвещённой Европой неудобно. Известный человек и всё ещё крепостной.

— И не проси. Возможно, в будущем. Но не сейчас. А чтобы французы головой не качали, я Тропинина сей же час освобождаю от обязанностей прислуживания за столом. Пусть сидит в каморке. Малюет портреты. Знатным людям, да и нам с тобой, на радость.

1812 год. Село Шальвиевка, усадьба Моркова в четырех верстах от Кукавки

Граф с трудом разомкнул веки.

— Эй, кто там брякает, ни свет не заря? Вот велю выпороть, на конюшне! — хотел граф ещё крикнуть в распахнутое окно, но осёкся, ибо тишину украинского утра нарушали заливавшиеся колокольчики фельдъегерской службы.

— Не извольте серчать барин, — донеслось со двора. — Аж с Петербурга без продыху скачем. Письмо государево велено доставить. Сургучной печатью самого Александра Первого скреплено! Извольте получить и расписаться туточки.

***

«Приказ», — прогнав окончательно сон, прочитал генерал.

«Согласно выбора Дворянского собрания назначаю Моркова Ираклия Ивановича начальником московского ополчения... Надлежит незамедлительно прибыть к месту несения службы!»

***

— Василий, — барин смотрел на крепостного, как на солдата — рекрута****, которому предстоит отправляться на вражеский редут и умереть героем. — Император изволил назначить твоего господина руководить Московским ополчением. Отбываю немедля. На тебя же оставляю всё! — Морков развёл руки в стороны. — Более такое поручить мне не кому. Доверяю всецело. А по сему без промедлений изволь годами нажитое погрузить в обозы и следовать прямиком в белокаменную. Доставь пожитки в целости туда, куда укажу при нашей новой встрече. Да убережёт путь долгий от лихих людей и тем паче от встречи с врагом.

В глазах хозяина блеснули предательские слезинки, и он не попрощавшись покинул кабинет.

1813 год

В древней столице жизнь восстанавливалась. Возвращались беженцы. За ними из дальних стран потянулись и ополченцы. Отстроили после пожара барский дом. Граф призвал сюда семейство Тропининых. Художник с соизволения хозяина вновь занялся живописью. В барском доме у него даже появилась мастерская. В ней он писал портреты хозяев, родственников семьи и дворян. Последние, следуя модному веянию, создавали в отстроенных заново домах галереи. Дабы побыстрее забыть о полотнах, исчезнувших в московском пожаре. За именитыми людьми в мастерскую потянулись и купцы. Заказы сыпались, как из рога изобилия. Приезжали из ближних и дальних городов.

Столица Российской Империи. Мастерская Карла Брюллова.

У двери настойчиво зазвенел колокольчик. Знаменитый художник с явной неохотой отложил палитру и кисти. Кинул взгляд на прерванную работу. Посмотрел на часы, затем в тетрадь с текущими записями. На это время никому на предмет позирования назначено не было.

Брюллов бросил стоящему поодаль ученику:

— Ступай, отопри. И поинтересуйся сразу же. Ежели из Москвы, и изволят портрет закатать, молви, что это не ко мне! Пущай поспешают назад. В белокаменной превосходнейший портретист проживает. Посылай, невзирая на мундиры и звания к Тропинину. К Василию Андреевичу. И вели поклон от меня передавать!

Английском клуб**

Случилось так, что граф крупно проигрался в карты. Сей же час погасить долг не смог. На помощь пришёл некто по фамилии Дмитриев.

— Любезный Ираклий Иванович, позволю себе предложить сделку. Вы тут же, не вставая из-за стола подпишите вольную придворному художнику, а я незамедлительно погашаю образовавшийся долг.

Граф категорически отказался. Отпустить гения было выше его сил. От позорного изгнания из клуба выручили друзья. Дали денег.

1823 год. Пасхальные праздники

За спиной генерала шушукались.

— Портретисту сорок семь лет! А он всё ещё крепостной, это нонсенс. Наполеона более десяти лет назад победили. Европу освободили, а у себя дома подобное терпим! Давайте ежедневно будем высказывать Моркову недовольство!

Не раз хлопотал за Тропинина коллекционер — Павел Петрович Свиньин. Морков обещал подумать. Однако раз за разом откладывал подписание вольной бумаги.

Человеческие качества и талант крепостного ценил высоко. Расставание с ним расценивал почти как смерть родственника.

Однако же, скрепя сердце, и в качестве пасхального подарка, подписал. Но только лично ему. Жена Тропинина и сын Арсений оставались в крепостной зависимости ещё долгих пять лет.

***

В сентябре за представленные в Академию живописные работы — «Портрет Скотникова», «Кружевница» и «Старик-нищий» портретисту было присвоено звание «Назначенного в академики»*****.

***

Краснодар. Зима 2021 год

В комнату вошла земной ангел-хранитель внука и самая любящая бабушка на свете.

— Мужчины, извините, что вмешиваюсь, но не могу, не показать это, — положила на стол красочный буклет.

— «Феодосийская картинная галерея им. И.К. Айвазовского. Персональная выставка Анны Давыдченко, члена Союза художников России», — вслух прочитал я и с недоумением уставился на супругу.

— На немой вопрос отвечаю. Судьба художницы не менее увлекательна, чем горячо обсуждаемого здесь — Тропинина. Начну с того, что Анна потомок графа Ираклия Моркова. Более того, семья генерала была богата талантами. К этому роду имеют прямое отношение известные мастера кисти: заслуженные художники Украины Николай Бортников и Татьяна Кузнецова. Можете отыскать их удивительные биографии на сайтах о творчестве художников-фронтовиков.

— Однако... — попытался возразить я.

Но жена ласково закрыла мне пальцем уста и продолжила:

— Анна Давыдченко после окончания училища работала реставратором в галерее Айвазовского. Ты помнишь лихие девяностые?

Я кивнул, не решаясь задать вертящийся на языке вопрос.

— Так вот, в эти нелёгкие годы Анна Владимировна занималась организацией детской художественной школы имени Волошина, в которой и стала преподавать живопись и композицию, параллельно учась в Крымском гуманитарном университете. Спустя девять лет её работа «Я тоже кошка» попала в первую десятку из двухсот принятых к рассмотрению на Международной выставке «Слезы счастья» в Оксфорде. Её произведения нашли место в частных коллекциях Германии, Франции, Греции, США, Израиля. И в Крыму, конечно же.

— Я так понимаю, ты намекаешь на то, что было бы неплохо съездить туда, коль уж Керченский мост построили. И даже прямое железнодорожное сообщение с полуостровом налажено. — Наконец-таки, я смог вставить свои «пять копеек»******.

— Заметь, не я это сказала, — процитировала супруга, ставшую крылатой фразу. — Как только потеплеет, собираемся и едем. Возражения и колебания — отметаю без объяснения причин.

***

Молча сидевший Тимоха вскочил:

— А с домом-то что приключилось? Почему мемориальная доска появилась не в те годы, когда там жил художник?

— Через некоторое время знаменитому портретисту присвоили звания академика. Гений отказался от официальных постов и поселился в квартире с мастерской на углу улиц Ленивки и Волхонки. В этот дом зимой 1826 года приходил позировать Александр Сергеевич Пушкин.

— Но табличка? — не унимался внук.

Я вернул планшет:

— Гугл в помощь. Поищи ответ сам.

— Ну. Не хочу. Лучше ты.

— Нет, дорогой. Учись самостоятельно отыскивать информацию.

— Ты же знаешь ответ и не…

— Потому что, как утверждает герой одной популярной телепередачи, это уже совсем другая история.

Примечания:

* — Морфей— бог добрых (пророческих, или лживых) сновидений в греческой мифологии. Его отцом является Гипнос — бог сна и сновидений. По одной из версий, его матерью была Аглая, дочь Зевса и Эвриномы (Википедия)

** — Английский клуб. — Славился своей кухней, основным развлечением были картёжные игры. Согласно, правил клуба — карточный долг должен был быть погашен в кратчайший срок, вне зависимости от титула должника и занимаемого им положения в обществе.

***— Ревизские сказки — документы, отражающие результаты проведения подушных переписей (ревизий) податного населения Российской империи в XVIII — 1-й половине XIX веков, проводившихся с целью налогообложения.

****

— Рекрут — Рекрут (от фр. récruter — набирать войско) — лицо, принятое на военную службу по рекрутской (воинской) повинности (Википедия)

*****

— Императорская Академия художеств — высшее учебное заведение в области изобразительных искусств в Российской империи, существовавшее в период с 1757 до его упразднения в 1918 году правительством Российской советской Республики (Википедия)

******

— Вставить свои пять копеек — это выражение жаргонное, но именно оно объясняет смысл выражения — Внести скромный вклад в общее дело. (Википедия)

Женщина сотворившая бестселлер

(На основе реальных событий)

«Бывают такие миги,Когда не жаль и малых овец... / Об этом сказала в поваренной книге / Елена Молоховец»

Из шутливой песенки начала двадцатого века

Декабрь 1918 года. Петроград

Измождённая женщина не ела уже несколько дней. Тихо лежала под ворохом ветхих пальто и иных тряпок. Пыталась согреться. «Надо бы подняться и попытаться растопить печку. Дров нет, но можно сжечь книгу. В нынешние времена от подобного чтива никакого толка, зато с её помощью наверное удастся нагреть воды. Чая, конечно нет, но его же можно вообразить, согревая озябшие руки о бока железной кружки.» — Елена Ивановна хотела додумать эту мысль до конца, но не смогла. Кинула взгляд на дрожащие, испещрённые синими прожилками, руки. На одной ещё виден, едва различимый след, от золотого браслета (Награда. Сама директриса Смольного института вручила! За отличные оценки в итоговом аттестате) и погрузилась то ли в сон, то ли в спасительное забытьё.

***

Хотела воскресить в памяти лики родителей, но не смогла. Из глубин сознания на секунду показалось лицо бабушки — аристократки, взявшей её на воспитание после смерти родителей. Потратила немало сил, чтобы внучку определить в Институт благородных девиц.

Рука старушки непроизвольно дёрнулась и лежащая рядом толстенная книга с грохотом полетела на пол. Женщина встрепенулась. Не с первого раза, но всё же, превозмогая боль в ослабевших суставах, вернула фолиант на место. Погладила истрёпанную обложку. «Подарок молодым хозяйкам или средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве». - «Как же трудно она далась.

«Конечно и до меня дамы, пописывали статейки для журналов и даже замахивались на целые романы. Но взяться за систематизированный труд перовой решилась только я. Давненько это было. Дай бог памяти. Кажется на день тридцатый рождения супруг преподнёс самодельную книжку составленную из моих листочков-рецептов. По острой необходимости (А куда деваться? Семейство четы Молоховец росло год от года. Один за другим на свет появились десяток мальчишек!) выдумывала кулинарные изыски сама. Постоянная нехватка ассигнаций хочешь, не хочешь, а приучит к экономии семейного бюджета.»

***

За дверью громыхнуло. — «Может сыночек объявился?» - «Анатолий? Надворный советник, служит далече, аж Бакинской губернии. Неужто добрался до столицы? Или Леонид — генерал? А может, любимец — Константин? Нет. Точно не он. Его же тяжело ранило в Русско-японской войне. Я писала о подвиге сына, морского офицера, в предисловии к юбилейной дате выхода книги. «Не покинул пост, истекая кровью и погрузился в морскую пучину вместе с кораблём.» Бедное дитя. А может за дверью внук? Владимир? Офицер с яхты «Цесаревич»?

***

— Хватит тарабанить! Без толку это! — Послышались из-за двери пьяные голоса. — Там старуха обитает. Если ещё не отдала бо-гу ду-шу. Из этих! Из бывших. На днях наши эту квар-ти-р-ку уже на-ве-ща-ли. Рек.. рек.. реквизировали, под-чис-тую. На нуж-ды ре.. ре.. революции.

***

В самых худших снах Елена Ивановна не могла представить того, что происходило нынче в столице, некогда великой империи.

***

Много лет тому назад, восхитившись подарком мужа, взяла да и сочинила кулинарную книгу, ставшую символом эпохи. «Подарок молодым хозяйкам» был неприметным атрибутом почти в каждой семье. Два толстенные тома разошлись по стране тиражом в двести девяносто пять тысяч экземпляров. А поначалу не верили, что я, в тридцать лет, так поднаторела в ведении домашнего хозяйства. Но когда опубликовали комплимент от царицы — Марии Фёдоровны — приумолкли*.

Сколь раз книги подделывали, изменяя фамилию автора на созвучную. — Мороховец, Малковец, Малаховская. Плагиат, в немыслимых количествах, встречался во всех лавках. Боролась с этим безобразием, как могла. Да что толку. Алчных до лёгких денег много, а я одна — Женщина нежно погладила книгу. — «Из прошлогоднего тиража. Двадцать девятое издание.* Вот помру, а она сохранится. Не все экземпляры в топку угодят. Обретёт своё место, на кухнях и в буфетах. Будет памятником мне — автору.» - Непонятно как образовавшаяся горячая слеза, покатились по холодным, морщинистым щекам. Женщина забылась тяжёлым сном, чтобы уже никогда не проснуться.

***

«В эмиграции — два наиболее ходовых автора: на первом месте Елена Молоховец, на втором — Пушкин». И это при живых Бунине, Куприне, Мережковском!

Евгений Замятин

1939 год. Москва

В Советском Союзе огромным тиражом издана «Книга о вкусной и здоровой пище».*** Прекрасно иллюстрированный фолиант, в твёрдом переплёте, был строго выверен идеологически. Как и в других книгах, того времени, в ней присутствовали обязательные цитаты из выступлений товарища Сталина и наркома пищевой промышленности Анастаса Ивановича Микояна.

Только об авторе некоторых кулинарных рецептов (Елене Михайловне Молоховец), занявших достойное место в этой книге, ничего сказано не было.

----------------------

* — «Я почувствовала радость от осознания того, что могу быть полезной моим соотечественникам. — Благодаря моей книге, наши русские дамы прекратили смущаться вести своё домашнее хозяйство и показываться у себя на кухне...» — Цитата из книги Е.И. Молоховец

** — «Евгений Онегин», при жизни автора, издавался всего четырежды!

*** — Общий тираж книги за всё время составил около восьми миллионов экземпляров.

Рассказ

(на основе реальных событий)

1802 год. Февраль

Анна поправила складку шикарного платья. «На нарядах муженёк не экономит. Одевает словно куклу. Не оттого, что любит или питает нежные чувства, а дабы ещё раз напомнить окружающим о благосостоянии». Женщина хотела как следует обдумать эту мысль, но поймав на себе завистливый взгляд одной из дам, отправилась в дальний угол залы и прислонилась к окну.

Там, за стеклом, город погрузился в зимние сумерки. Прохожие, кутаясь в худые пальтишки – те, кто имел возможность обзавестись собственной шубой, ехали в каретах, заботливо укутанные лакеями ещё и в медвежьи шкуры – спешили к своим домам и квартирам.

«Хоть бы получилось. Господи, помоги!» Аннушка мысленно перекрестила немолодого господина, сидевшего за игровым столом в окружении зевак. Размышления прервал громкий возглас десятка глоток. Очередная партия завершилась.

Сдерживая охватившее волнение, подошла к столу. Супруг трясущийся рукой вытирал платком потное лицо.

– Уйдите! Только и делаете, что отворачиваете удачу, – повышая голос, произнёс Алексей Галанин.

– Господа, может, хотя бы на время прервём petits-jeux^[1]. Послушаем музыку, потанцуем, – Робко предложил хозяин дома. – Я музыканта пригласил. Вон сидит, скучает в углу. Скучает.

– Князь! Давайте согласимся. Отдохнём маленько. Затем продолжим, с божьей помощью. – При этих словах граф Леонид Кириллович Умов пододвинул к себе пачку только что выигранных ассигнаций крупного достоинства. – Ведь ночь впереди. Будь на то ваша воля... Успеете отыграться. Куда спешить?

– Продолжим! И немедля! Я должен играть. Делаем ставки. Предлагаю удвоить. Нет! Утроить ставки, – прорычал Галанин, отхлёбывая шампанское из бутылки.

– Не оскорбляйте бедную «Вдову Клико»^[2]. Ей-богу, она этакое не заслужила. – Анна поставила перед мужем изящный хрустальный бокал.

– Кажется, я просил не приближаться ко мне? Или вы оглохли? В таком случае, завтра же приглашу лучших лекарей города, дабы они незамедлительно избавили княгиню Галанину от ужасного недуга! – Он попытался подняться из-за стола и силой увести жену в соседнее помещение, но не смог и плюхнулся в кресло. – Требую новую, запечатанную колоду карт. Надеюсь, в этом доме такая отыщется?

*   *   *

От слов мужа по лицу женщины пробежала тень. «Хорошая я актриса или нет? Догадывается ли он, что творится в моей душе?» Додумать эту мысль помешал слуга, проходивший мимо, с подносом, уставленным бокалами.

Анна взяла один и вернулась к наблюдательному пункту у окна.

*   *   *

Рассматривая уже безлюдную улицу, погрузилась в воспоминания.

«Она – дочь действительного статского советника, княжна, да к тому же ещё первая красавица города. Женихи не давали прохода. Своё второе имя – Юнона^[3] – получила на первом же балу. Те, кто помнит феерическое появление юной девицы в свете, так именуют её и поныне. Взять прелестницу в жёны, да ещё и заполучить немалое приданое, мечтали многие. Однако батюшка дочь банально продал. Да-да, именно так.

Алексей, внук знаменитого фельдмаршала и сын обер-гофмаршала Екатерины Великой, преподнёс родителям драгоценные каменья, подобных которым не имелось даже у царствующих особ. Припомнила, как не раз валялась в ногах отца. Плакала и умоляла не отдавать замуж за князя, но двадцать четыре тысячи крепостных душ будущего супруга перевесили.

За глаза его именовали «Cosa-rasa»^[4]. Молодой муж ежедневно вытворял невообразимое. Поджигал купюры, предлагая окружающим прикурить. Швырял в извозчиков золотые монеты, устраивая толчею у дома. Щедро одаривал драгоценностями цыганок из хора. Подписывал векселя, в которых сумма не была проставлена буквами, и обладатель ценной бумаги мог легко приписать к указанной цифре, один или даже два нуля!

Видя, что творит внук, престарелая княгиня поехала в Зимний дворец, к императору Александру. Умоляла самодержца, чтобы тот не допустил неминуемого разорения. Государь, выслушал и... отказал».

Юнона кинула взгляд на игроков.

«Как же хочется поведать кому-нибудь о том, что здесь происходит на самом деле! Увы. Некому. Нет близких людей в этом доме. Ой. Зачем же врать себе? Один человек – более чем мил. Вот бы броситься на шею и целовать, целовать. А затем, оставшись наедине, отдаться, всецело. Принадлежать любимому, это ли не есть истинное счастье для любой женщины?»

Выпитое вино подействовало странным образом. К Аннушке вернулись картинки прошлого.

«В постели с Галаниным не заладилось сразу. Было противно прикасаться к мужу. Тем паче, что понятие о супружеской верности у него отсутствовало напрочь. От домашней прислуги ничего не утаишь. Спустя некоторое время по городу поползли похабные слухи. Пыталась уехать. Хоть на время вернуться к родным. Не удалось. Алексей рукоприкладствовал и силой принуждал к исполнению обязательного женского долга.

Но бог на свете есть. Мелькнул в тусклой жизни лучик счастья. Да ещё какой яркий! Умный, обаятельный, добрый. Она теряла рассудок только от общения с ним. Через какое-то время поняла: его чувства аналогичны, правда, рассудок мужчина не терял. Потому как годами был старше избранницы на целых двенадцать лет. Так и что с того? Зато любимый – герой войны с Османской империей. И ради неё хотел немедля стреляться с Алексеем, но передумал. Молва посчитала бы сей поступок не дуэлью, а убийством. Бравый офицер против сумасброда и пьяницы. И как бы поступил император, узнав об этом? Я предложила действовать по-иному».

*   *   *

Гомон десятка голосов снова вернул женщину на грешную землю.

*   *   *

– Князь! Вы проиграли всё! А посему извольте покинуть стол и, желательно, это помещение. Впрочем, последнее – на усмотрение хозяина.

– Господа, займите денег. Пожалуйста. Подпишу векселя. Отдам. Рассчитаюсь. Надобно отыграться и немедленно. Такого проигрыша в жизни у меня ещё не было. Уверяю. В следующей партии всенепременно должно повезти. Умоляю. Помогите. – Супруг был жалок и смешон одновременно.

*   *   *

Не желая видеть этого, Юнона стремглав покинула залу и метнулась к сидевшему в дальней комнате архиерею.

– Что, дочь моя, тако же не можешь глядеть на бесовское непотребство? Ноги бы в этом доме не было, ежели бы не нужда великая. Дщерь^[5] хозяйская сильно недужит. Не может сама на исповедь явиться. А душа требует…

– Разведите меня с этим иродом, немедля, – перебила Анна. – Сил нет жить с Алексеем. Только что он наше состояние проиграл. Ведь по миру пойдём, с рукой протянутой. Милостыню просить станем, аки…

– Не могу. Ибо молвила ты пред алтарём, то бишь вратами божьими: «И в горести, и в радости буду с мужем единым целым!». Помнишь слова сии? Неси крест свой до скончания дней. – Архиерей трижды перекрестил Анну, хотел добавить к сказанному, но в комнату влетел расхристанный и потный Алексей. – Ступай к нему. Убирайся с глаз.

Подошедшие следом зрители небывалого карточного поединка, перебивая друг друга, поведали:

– Князь поставил вас супротив того, чего сегодня лишился. И снова проиграл. Неслыханное дело. Но граф милостиво обещал вернуть выигранное князю. Только вас при себе оставляет. Далее будете разбираться сами.

– Разведу! Ей-богу! – гремел вслед удаляющейся женщине бас архиерея. – Не видела земля русская подобного святотатства. Жену, богом данную, да на карточный стол. Такого басурманина от церкви отлучать надобно! Однозначно!

Несколько месяцев спустя

Анна поднялась на цыпочки, заглянула в глаза любимому. Пожаловалась:

– Дамы, первыми заводившие со мной беседу, нынче отворачиваются и делают вид, что не замечают. Перешёптываются за спиной – княжну бывшую, как крепостную девку. В карты. На кон!

Кто она теперь? Служанка? Наложница? На балы приглашать перестали.

– Дорогая, как только будет решение Священного синода – обвенчаемся без промедления. Надеюсь, твой бывший муж не забыл, что такое долг чести,^[6] и не будет препятствовать нашему счастью.

*   *   *

Галанин проигрыш признал. Дал развод. Этому способствовало то, что благородный победитель слово сдержал. При свидетелях вернул весь выигрыш злосчастной ночи.

*   *   *

Александр Первый, узнав об этом экстраординарном событии, выкроил время и навестил дом молодожёнов. По такому случаю хозяева устроили бал. Император пригласил Юнону на танец, показав высшему свету, что не видит за сим браком крамолы.

Следом за самодержцем руку для танца предложили даме и именитые сановники.

Отныне аристократия была вынуждена вновь принять женщину в свой круг.

*   *   *

Некоторое время спустя князь Алексей вдрызг проигрался. До конца дней жил на подачки от дальних родственников, нисколько не сожалея о растраченном почём зря огромном состоянии.

1818 год

Леонид умер. Анна прожила с ним короткую, но счастливую жизнь. Детишек, увы, бог им не дал. Зато воспитали приёмных. Мальчика и двух девочек.

*   *   *

Юнона пережила супруга на полвека. В завещании просила, чтобы её похоронили рядом с суженым. А также подробно описала разработанный до мелочей сценарий карточной игры, в которой её любовник Леонид Кириллович Умов должен был выиграть у Алексея Галанина имущество, а затем уговорить соперника поставить на кон жену – Анну. И какие усилия потребовалось молодой женщине, дабы не выказать радость в тот момент, когда узнала – план претворён в жизнь! Игра блестяще завершилась!

Конечное количество

(фантастический рассказ)

Ветер с моря никак не мог договориться с весной. Дул яростно и не собирался утихать. Холодные капли дождя, объединившись со снежинками, штурмовали окна и неоновую вывеску, с мигающими буквами «Поезд в неизвестность».

— Двенадцать, без пяти — молвил бариста Сергей, обращаясь к хозяйке кафе Инне, и кивая в сторону уснувших местных поэтесс — сестёр Елены и Марины. — Будим? Выпроваживаем и закрывается?

— С творческой богемой так нельзя. В этакую погоду хозяин и собаку...

— Хотите сказать, что мне сторожить их покой и сон до утра? — огрызнулся Сергей. Кое у кого жена! Молодая!

— А меня муж не поймёт. Сильно не поймёт! Не приведи, господи! — Инна закусила губу, помолчала с минуту, и направилась к шкафу, (замаскированному под служебное купе), в котором хранила чистые скатерти. — Накрою бедолаг. Да и пусть спят. Ежели проснутся, то дорогу в туалет отыщут. И кофе машиной пользоваться умеют. Они же — завсегдатаи. А ты, сделай милость, приезжай пораньше. Посчитаешь, по ночному тарифу, что выпьют и съедят. Дамочки спросонья чаевых отсыпят. Поди, не бедные. В каждом книжном сборники стихов на самых видных местах, красуются.

На том и порешили.

Парень, перед уходом, включил запись перестука вагонных колес. — Часов на семь рассчитана.

— Правильно. — Одобрила хозяйка. — Перед такой музыкой никто устоять не может. Максимум, что успеваю сделать — зевнуть разок и отправиться в путешествие. В царство Морфея.

***

Ленка открыла глаза первой. Мотнула головой и толкнула сестру. — Вчера что пили?

— Абсеееент — пробормотала та и натянула на себя, пахнущую поездом дальнего следования, скатерть.

— В безалкогольное кафе? Откуда там?

— Колька, сце-на-ри-ст, при-пёр. А в чём, соббб-ст-ве-но...?

— Посмотри.

— Ккку-да?

— Туда! Как в вагоне очутились? Помнишь?

— Не-а. Нас что? В столицу, в изда-тель-ство пригласси-ли? За этим, как его, го-но-ра-ром? Могли на ка-р-то-ку пер-еве-сти. Де-ло-в-то. Ой. В голове стучит. Иди, дёрни этот, как его? Стп -стп -кран.

— Нет тут такого. Мы уже сошли. Или высадили двух поэтесс. Как безбилетниц! На станции или полустанке. Ветренном.

— Тогда кто же сту-чит? Тук-тук. Тыдын-тыдын.

— Робот, на площади, железякой гремит. Пожар наверное. Зенки разуй, наконец! И погляди — Елена вытянула руку и пальцем показывала на странное механическое существо, без устали ударяющие музыкальными тарелками.

Люди, чинно и с достоинством, огибали механическое чудо и устремляясь к столам.

— Вкусно пахнет — молвила Марина, окончательно прогоняя остатки сна. - Жрааать хочу.

Странный сон какой-то бред

Как чужой, я ем, обед

Тороплюсь, давлюсь, глотаю

И остатки, собираю (Евгений Сарачев)

***

Пойдём к ним. Может, угостят. Мы же сим-па-ти-ч-ные! Да и к тому ещё и не абы кто, а поэтессы. Известные! Кое-где!

— Неудобно.

— Ну, тогда купим. У тебя тугрики с собой?

— Карта. Дебитовая.

— И у меня, тоже. Всё равно пошли. Раз здесь роботы водятся, то и банкоматы нал-ли-чис-тву-ют. Одни без других не уживаются.

***

Чем ближе женщины подходили к накрытым столам, тем больше убеждались, что эффект собаки Павлова распространяется не только на животных. Запах жареного мяса, вызывал обильное слюноотделение и отправлял, куда подальше, стыд и робость.

— Тут не занято? — Обратилась Елена к мужчине, уписывающему за обе щёки, салат из морепродуктов.

Ответа не последовало.

— Маринк! Похоже мы аж за границу укатили. Местные, по-русски, не того. Ты же, вроде бы, по-английски шпрехаешь? Язык то, международный. Ляпни на тему, жрать хотим. Угостите, пожалуйста!

— Тo eat.want. Strongly. (Кушать.Хотим. Сильно)

И опять никакой реакции.

— Сеструха. Я больше ничего не знаю.- Если желаешь, могу ещё парочку перлов на французском выдать.

Марина положила руку на плечо сидящей, по соседству, женщины и молвила -acheter de la nourriture?Où?(Купить еду? Где?)

Та не шелохнулась. Взор дамы был устремлён на робота, раздающего десерт.

— Идём. - Сестра схватила Марину за руку и потащила к концу длиннющего стола, на краю которого маячила пара незанятых стульев. — Садись! И пусть эти железяки попробуют не подать чего-нибудь, вкусненького.

— А расплачиваться? Вдруг наши карточки здесь не принимают?

— Уж точно не тем, о чём думаешь. Роботам это без надобности — Елена бросила взгляд на Маринкину фигурку.

— Им да. А с их создателями? Я сию проблему с ними обсужу. Конфиденциально. Позже.

***

Стоило женщинам опуститься на свободные места, как перед ними возникли тарелки с аппетитно пахнущей похлёбкой.

— Ого. Видать у них сегодня комплексные обеды. Тащат с кухни, что наготовлено. Без всякого меню. - Елена ждала от сестры ответной реплики, но та пропустила слова мимо ушей и уже приканчивала первое.

***

— Ленчик, да у них тут коммунизм. - После сытного обеда Марина улеглась на изящную скамейку, стоящую в тени дерева. И её немедленно потянуло на философию. — Как я погляжу, трудится местный люд не спешит. На скейтах гоняют или, как мы, на скамейках развалившись, в планшетах киношки зырят.

— А зачем пахать? Ежели железяки за них вкалывают. Еду готовят. Повкуснее, чем некоторые. Не будем показывать пальцем. И погодой научились управлять. На небе ни облачка. Теплынь майская. А у нас дождь и дождь без края — нудная, холодная вода.

— А по вечерам все занимаются любовью — мечтательно прошептала сестра. — Сил за цельный день не растратили, вот и транжирят на...

— Что-то я ни детей, ни даже дамочек, в интересном положении, не видела. — Перебила сестра.

— Мелочь в садики сбаргивают. Видать, здесь с этим, без проблем. Места выделят по первому требованию. Не то что у нас. А беременные в клубах по интересам пропадают. Продумано до мелочей. — Маринка хотела ещё добавить, но тишину сквера нарушила заунывная восточная песня.

И обитатели, как по команде, потянулись к большим воротам. Над которыми, в лучах солнца, переливались изображения парочки змей, с разинутыми пастями и раздвоенными языками.

— Во их правительство вымуштровало! — Марина демонстративно положила руку на голову, а другой отдала честь. — Рядышком две симпатичные особи женского пола скучают, а мужики плывут мимо. И даже в нашу сторону не глядят. Обы-д-но!

Лена наклонилась к уху сестры и зашептала — а может быть, они, имп.. Ой! Меня тоже потянуло в сторону этих ворот. Дюже хочется посмотреть что за твари там обитают?

— И меня, того. Потянуло!

***

За воротами обнаружился бесконечный ряд вольеров, в каждом из которых копошились пресмыкающееся. Извивались чешуйчатыми телами. Поднимались на половину, а некоторые и на две трети своего размера. Раскрывали капюшоны и шипели. Однако посетителей это нисколько не пугало. Наоборот. Жители выстроились в длинную очередь и чинно, следуя друг за другом, тянулись к гадам. Гладили. И даже — целовали.

— Неужели страха нет? Брррр. Фу. — Елена вцепилась в руку сестры.

— Местные, не от приматов произошли, а от дрессировщиков — съехидничала Марина. Вдруг шедшая впереди женщина ойкнула и опустилась на тротуар. Сзади заорал здоровенный мужик, крутясь на одном месте. Но вскоре упал и затих. Зажимая рукой место укуса.

Происшедшее никак не отразилось на остальных. «Аборигены» дружно сделали вид, что ничего не произошло. Продолжили опасный путь, под заунывную мелодию. Невесть откуда взявшиеся роботы уложили несчастных на носилки и убежали, поскрипывая не смазанными металлическими деталями.

***

Сестрички улепётывали из террариума не разбирая догори. Сердца женщин были готовы выскочить наружу, но ноги, подчиняясь командам из мозга, продолжали движение. Остановились упёршись в серьёзное препятствие. Им оказался тот же длиннющий стол, на котором вездесущие роботы уже расставляли тарелки и приборы со специями. Железный официант подошёл к женщинам и ловко вытер им руки влажной салфеткой, дивно пахнущей сиренью.

***

Ужин был великолепен. Буйабес сменила восхитительная рыба в кляре, а её бутерброды с чёрной и красной икрой. Запивали «Киндзмараули» и «Белым мускатом красного камня».

***

Местный люд, после обильного ужина, еле волоча ноги, потянулся к дверям, лежавшим на земле. Вход в неизвестность напомнил поэтессам давно забытые, советские бомбоубежища.

— Не! Ты как хочешь, а я в эту нору не полезу. Вдруг "аборигены" там в обнимку с любимыми кобрами спят? — Маринка приплясывала на месте, прогоняя сон. — Лично мне и на скамеечке уютно. Тепло, свежо. Хорошо бы ещё и мускулистого согревателя, ну да ладно. Буду лежать, смотреть на звёздно небо. И мечтать.

— И я не полезу. Чай, не крольчиха или енотиха. — Лена оглянулась в поисках ближайшей лавочки. И вдруг, открыв рот, указала сестре на холм. На вершине которого стояло здание, напоминавшее трёх или даже четырёх звёздную гостиницу. Удручало то, что к нему вела лестница, состоящая из сотни ступенек.

***

— the repository of the great secret — прочитала Марина светящуюся, наверху здания, вывеску.

— Не поняла! Какой, такой ещё секрет? Толком объясни.

— Хранилище великой тайны! Во как!

— А в этом, мать его ети, ...лище дрыхнуть, без задних ног, разрешено? Ибо они, у меня, скоро отвалятся.

— Если десяток, другой, сотый ступенек преодолеешь, то наверное угодишь прямёхонько в опачевальню. — Марина скорчила гримасу. — Сколько раз твердила — делай зарядку! Полезно для души и тела. А ты всё своё. Для души крепкий кофе, для тела — крепкий мужик, со сливками. Ой! Наоборот. Впрочем, в данный момент, сие неважно. Хочешь спать. Марш вперёд. Люди на..., как его, Эверест, лезут, а тут банальные ступеньки.

— Тутошние не лезут — перебила Лена и перекрестившись поставила ногу на первую преграду.

***

Русские женщины, да к тому же поэтессы, преодолеют и не такое! Ибо спать хочется в доме, под крышей, а не в норах! И скорее всего, на нарах! Потому как, если сытно кормят, то всегда плохо спать. Так сказать — равновесие! — Как могла, подбадривала родственницу Марина.

***

Вход женщинам преградили роботы. Нет. Средневековые копья не скрестили. Банально стали рядышком и заслонили тушками дверь.

— mot de passe — гаркнули разом железяки.

— То, что вы моты, жмоты и так, по сверкающим мордам, видно! И неча об этом орать! Не хотите бедных женщин в гостиницу пускать, так и скажите. — Ленка уже начала выходить из себя. — Налика с собой нема. Только карточки «Объегорьбанка». Принимаете? — Поэтесса от возмущения даже топнула ногой. - Истуканы! Идолы! Идиоты!

— Пароль спрашивают, только по-французски.- Попыталась успокоить разбушевавшуюся сестру, Марина. — И вдруг, ни с того, ни с сего выпалила в физиономии железных истуканов:

— Как убогие глупые странники,

Получившие жалкую роль,

Мы бредём через плети и пряники

К проходной, где запросят пароль...

(Сергей Агидель)

После этого плюхнулась на ступеньку и разревелась.

В утробах стражей заурчало. Заскрипели шестерёнки и наконец один произнёс. — Плети! Пряники! Ответ положителен и принят. Путь свободен.

Железяки, семеня, покинули пост и дверь, скрипя, распахнулась.

***

— Неужели нигде не найдётся кровати или хотя бы тахты? — Лена, позёвывая, озиралась вокруг. — Кругом одна большая задн.., то есть железяка.

Поэтессы стояли в середине круглой комнаты, стены которой украшали мигающие, разноцветными лампочками, металлические ящики.

— Старая вычислительная машина, типа нашего советского «ЕС-184». - Марина стёрла пальчиком пыль с выдавшей виды панели управления.

— Значит будем спать сегодня стоя, аки лошади. - буркнула Елена, отыскивая местечко, куда можно было бы примостить уставшее тело.

— Следует поступать как все! - Побежали по вспыхнувшему монитору ядовито-салатовые буквы. — Между прочим, в бункерах комфортно. У каждого индивидуума персональная кровать, перина и одеяло! На ночь включается аппарат ароматерапии и звучит усыпляющая музыка!

«Типа той, восточной, что погнала людишек в террариум?» - Напечатала Марина на клавиатуре.

— Ручной ввод текста не обязателен! Микрофоны улавливают и распознают речь. Кроме матерной. В базе данных некоторые слова из этого лексикона отсутствуют. -Последняя фраза мигала на экране красным цветом.

— Что здесь творится? Коммунизм или как? Ешь, гуляй, спи. А кто тогда, рыбу ловит? И готовит? Роботы?

— Ес. То есть — да.

— Тогда кто же создал их? Аборигены? - Лена уселась таки на пол и обхватила руками колени.

— Ответ на данный вопрос зашифрован! Но не инопланетяне! Однозначно!

***

— Гуманоида поймали,

Напоили водкою,

Долго все потом смеялись

Над его походкою!

(автор Галюша) — Произнеся частушку Маринка примастилась рядом с сестрой и искала глазами, чем бы укрыться.

— Кодовое слово верно — гуманоид! Открываю доступ к файлу под названием «Святая святых». — Синтезированным голосом, на распев, произнёс искусственный разум.

— Ах ты, железяка чёртова! Человеческим голосом болтать можешь! У меня глаза сливаются бредни твои читать. — Марина зевнула и положила голову на плечо сестре.

— Могу. — Рявкнуло сверху.

— Э! Потише. Не видишь дамы отдыхают. Рассказывай, как всё это образовалось? Только с чувством, с расстановкой. И музыку включи, приятную. Классику. Вивальди выдать слабо?

Тут же на женщин пролился поток «Времён года», в исполнении Ванессы Мэй.

— Старьё какое. Ну да ладно. Сказывай. Слушаем. - Хором выдали поэтессы.

— Сотня людей, на отдельной, изолированной территории создала «Город Солнца». В нём каждый получал по потребностям. А работал по способностям.

— Это мы уже проходили. Даже экзамены сдавали. — буркнула Елена. - Дальше чего было?

— Машины и механизмы сначала подчинялись людям и помогали. Но потом Хомо Сапиенсы создали меня. То есть высший разум. И надобность в труде окончательно отпала. Осталась одна матрица. То есть, главные инстинкты — потреблять пищу, пить, спать!

— Ну ты даёшь! Скотина не живая! - Встрепенулась Марина. — А размножаться? Я хотела сказать — любить! Ты на такое способен?

«Мой разум решил и эту сложную проблему. Ресурсы «Города Солнца» не безграничны. Прирост потребителей неизбежно привёл бы к ухудшению уровня жизни. И я сотворил террариум. Стал, при помощи массового гипноза, загонять туда обитателей. Змеи сократили численность до нужного количества.

— Так это из-за нас? Сегодня двоих! Того! Порешил! — От негодования Маринка вскочила и потянула за собой сестру. — Минуты с этим убийцей не останемся.

— А как же главное правило робототехники? Железяка, вроде тебя, не может причинить вреда человеку. — Промямлила Елена, борясь со сном.

— Ваш покорный слуга лично никого не убивал. Это пресмыкающиеся. Гады. Что с них взять? Стукнешь их легонько током, они и кусаются. Инстинкт. Ничего не поделаешь.

***

— Выпусти нас! Злодей. Сейчас же! — Женщины, что есть силы стучали кулачками в закрытую дверь.

— Не могу. Вы узнали содержание файла «Святая святых» и поэтому должны стать его хранительницами.

— Это как? — Марина повернулась спиной к двери и стучала в неё каблуком.

— Вечно.

— Но мы столько не живём — поддержала сестру Елена.

— И не надо. Я помогу!

На женщин свалилась пара извивающихся змей.

Лена застыла, оцепенев от страха. Марина — нет. Мгновенно уподобившись киплинговской Багире отпрыгнула в сторону, сняла туфлю и запустила ей. Нет, не в змей, а в висевший на стене красный ящичек, со стеклянной дверкой.

Гады на мгновение замерли. Уставились на падающие, с характерным звоном, осколки стекла.

Поэтесса метнулась к ящику, схватила брелок с кнопками и стала нажимать на все, подряд.

***

Сначала по залу прокатился нарастающий звон пожарной сирены. Затем распахнулись двери. После чего воспламенились ящики с внутренностями искусственного разума.

***

Как сестры преодолели ненавистные ступеньки наверное не смогла бы объяснить ни одна их них.

Отбежав на почтительное расстояние Марина обернулась и с силой вдавила последнюю, самую большую кнопку.

***

Грохнул взрыв и лестница превратилась в кучу камней и арматуры.

— Это было лишнее — с трудом восстанавливая дыхание — прошептала Елена.

— Во первых, я догадывалась, но не знала. А во вторых. Рано или поздно на развалины притопают аборигены. Начнут разбирать завалы. Им придётся выстроиться в любимую цепочку и передавать каменюки из рук в руки.

— Коллективный труд?

— Вроде того. Из обломков научатся строить, возводи.. — Женщина не закончила монолог. Остаток сил окончательно иссяк. Поэтесса уснула, едва успев притулиться к стоящему рядом, дереву.

Сестра тут же последовала её примеру.

***

— Дамочки. С добрым утром. — Бариста был сама любезность.

Поэтессы встрепенулись и начали синхронно тереть глаза. — Нам обоим одновременно приснилось такое? — Женщины беззвучно спрашивали друг дружку. Изо всех сил стараясь по быстрее выветрить из себя остатки ночного кошмара. Секунду спустя их взоры разом устремились на безмолвствующую кофе машину.

— Ночью такой буран был. А вы тут в тепле и уюте ничегошеньки не видели и не слышали. — Сергей проследил за их взглядами, всё понял, и включил желанный аппарат.

Сестры не ответили. Теперь поэтессы уставились на запястье баристы. На нём переливаясь, всеми цветами радуги, блестел браслет в виде двух змей, с разинутыми пастями.

Главврач московских тюрем

«Что же касается до того, что он российского языка не умеет, то он может оного выучить скоро, столько, сколько нужно будет по его должности, а между тем с нашими штаб-лекарями он может изъясняться по-латыни...»

Из приказа о назначении Фёдора Петровича Гааза главным доктором Павловской больницы. Губернаторъ Д.С.Ланской)1807 год.

1805 г. Вена. Дом князя Николая Репнина-Волконского

Девушка умоляюще скрестила руки, зажав между ладонями лист бумаги. — Вы кудесник, посланник бога. Сделайте милость. Соглашайтесь. Пожалуйста. То, что папенька видит, подвиг. Будьте нашим семейным доктором.

Молодой человек в строгом немецком платье смутился, но бумагу взял. — Признаюсь честно, то что ваш батюшка после раны полученной под Аустерлицем остался на этом свете, не есть моя заслуга. На то воля господа. Я лишь сделал операцию, сохранив ему глаз. Ремеслу учился у знаменитого офтальмолога профессор Адама Шмидта. В этом городе у вашего покорного слуги частная практика, приносящая некоторый доход.., — Фридрих-Иосиф Гааз запнулся, увидев цифру гонорара прописанную в контракте. — Ссс-ка-за-ть чес-тно — заикаясь продолжил врач.- Я подружился с храбрым воином и если он просит, то никоим образом не могу отказать. Только русской студёной зимы опасаюсь. — В глазах молодого доктора забегали предательские чертенята.

— Тогда давайте включим в документ пункт — наша семья обеспечивает ещё и добротной шубой. — Девушка задорно рассмеялась.

— И строку о том, что я буду иметь право лечить как же и других пациентов. И главное! Я немец. А мы сызмальства приучены к орднунгу.(1)

— Не понимаю.

— В договоре не указан срок действия.

— В таком случае давайте включим фразу — «До скончания века!»

— Много. Полагаю пять лет будет оптимально. Поймите правильно. Моё предназначение на земле — лечить болезных. То есть быть нужным страждущим.

Несколько лет спустя. Особняк матери императора Александра первого Марии Федоровны

— Доктор не стойте в дверях. Проходите, присаживайтесь. — Хозяйка кабинета жестом указала на резной стул работы знаменитого венского мастера. — Мне о вас сказывала Варвара Репнина. Радует, что вы, как и я, склонны к занятию благотворительностью. Сие очень похвально.

Гааз открыл рот, но Мария Федоровна продолжила монолог. — Пригласила я по другой надобности. Намерена просить сына о назначении вас на пост главного врача московской больницы имени покойного мужа.

Услышав это Фридрих вскочил с места и припал к руке вдовствующей императрицы. — Бесконечно благодарен. Но я же не говорю по-русски. Разве, при таком недостатке... (2)

— Сей факт — бесцеремонно перебила женщина — ни сколько не мешает милому доктору избавлять от хворей людей самых разных сословий, включая московского губернатора. Более того. Некто Гааз, лечит бедноту бесплатно и в добавок ещё и приобретает необходимые лекарства на собственные средства. — Она взяла со стола газету и протянула гостю. — Перевести? Или сами уразумеете о чём тут писано?

«Известен случай, когда иноземный врач узнав, о том, что в московской богадельне обитатели не получают медицинского присмотра, без всякого на то побуждения, навещал болезных три раза в неделю. Не брал ни копейки денег и обеспечивал лекарствами!»

— Хотел уехать на воды.- Взмолился доктор. — Изучить тамошние источники. Да и собственное здоровье требует внимания.

— Кто же против? Наведёте немецкий порядок в больнице и поезжайте. Полагаю император препятствовать не станет.

1810 г. Район Кавказских минеральных вод

— Барин. Всё трудитесь? Почитай уж пятый час от стола не отходите. А ещё дохтур. Пошли бы, погуляли. Погоды какие. Загляденье. Для здоровья, целебные. Хвори, как рукой, снимат. А я тем временем здеся порядок наведу. — Служанка, скрестив руки на груди, всем видом давала понять, что не покинет гостиничного номера до тех пор, пока постоялец не исполнит просьбу.

— jetzt, jetzt, hier sind nur ein paar Zeilen fertig (нем.) Сейчас. Вот только пару строчек допишу. — Не отрывая взгляда от стола молвил постоялец. — Бумагу сочиняю. Пошлю её не кому-нибудь, а самому министру внутренних дел — Гааз поднял палец вверх. — В ваших местах надобно создать сеть бальнеолечебниц. Окрестности гор Машук и Бештау изобилуют минеральными источниками. Люди должны знать как правильно употреблять целебные воды. А для этого следует точно определить их кислотность и количество минеральных солей. Какую пользу они могут принести организму. А главное — наличествуют ли противопоказания? «Ma visite aux eaux d’Alexandre en 1809 et 1810».(«Моё путешествие на Александровские воды»)

— Не поняла?

— Книгу так назову. Надобно понимать — людские органы ежесекундно «омываются соками». В коих растворенны те же элементы, что и в здешних источниках. Поэтому питие этой водицы должно усилить работу оных. Обязательно возрастёт аппетит. Уменьшится время усвоения питательных веществ. А сие — не что иное, как полезное профилактическое и целебное воздействие! Состоится — «обновление» организма. Но при этом приезжающие сюда дамы и господа обязаны неукоснительно соблюдать предписанные диеты и режим движения, в который следует включать путь к минеральным источникам! А теперь, подай вон ту сумку. Пойду пробы брать. Ты права. Есть время для стола, должно быть и для природы. Без того и другого наука существовать не может!(3)

1812 г. Москва

В дверь стучали всё настойчивее. «Неужто придётся опять пропустить утренний молебен в ближайшей кирхе. Однако мой первейший долг оказывать медицинскую помощь. Бог видит и простит. Скорее всего пришли пригласить к тяжело больному или вовсе помирающему!» — Фёдор Петрович спешно натягивал чёрный фрак, бархатные панталоны и белые чулки, (этому одеянию он остался верен до конца своих дней)

Доктор ошибся. Открыв дверь столкнулся с фельдъегерем.

— Велено, без промедления, доставить к губернатору.

— Сам захворал, что ли?

— Вся страна занедужила! Сильно! Война, барин. Француз окаянный напал!

***

— Неволить не стану. Понимаю, у вас и здесь дел невпроворот. Главенство в Павловской больнице, обширная частная практика, а также регулярное присутствие в Староекатерининской и Преображенской лекарнях. К тому же вы иностранец и ...

— Я русский — при этих словах Фёдор Петрович демонстративно поправил орден святого Владимира. — Немедленно определите в действующие войска. Там я буду полезен более всего!

***

Тридцатидвухлетний врач лет вместе с русской армией дошёл до Парижа. На обратном пути заехал в родной Мюнстерайфель. Успел попрощаться с умирающим отцом.

Мать и братья наперебой уговаривали остаться дома, но доктор ответил категорическим — нет! Неотвратимо тянуло на далёкую, новую Родину.

1828 год. Зима. Ночь. Малый Казённый переулок

— Гришка глянь туда! Кажись сегодня везёт.  Шуба сама в руки плывёт. Зуб даю, наверняка у этакого богатея и кошелёк с ассигнациями сыщется. — Оглобля оскалил в довольной ухмылке рот, с гнилыми зубами.

— Сдурел барин. Без саней по улице прёт. Ща, мы его мигом! На гоп-стоп.(4)

— Второй бандит вытащил нож и шагнул к одинокому путнику.

— Скидавай шубу, коли жизнь дорога! — Гришка приставил лезвие к горлу жертвы.

Мужчина и не думал сопротивляться. На снег полетел головной убор. Гааз начал споро расстёгивать пуговицы, приговаривая — «Голубчики, вы меня только доведите до больного, а то я сейчас озябну. Месяц февраль. Если хотите, приходите потом ко мне в больницу Полицейскую, спросите Гааза, вам шубу отдадут».(5)

Услышав эти слова Оглобля, что есть силы дёрнул напарника за руку, после чего опустился на колени, увлекая за собой Гришку.

— «Батюшка, да мы тебя не признали в темноте! Прости!». Я со товарищем мигом доведём куда прикажешь, дабы лихие люди, вроде как мы, беду великую с тобой не сотворили. И назад проводим, по той же причине.» Вот те крест! - Бандит начал истово креститься. Гришка видя это и ничего не понимая стал машинально повторять движения подельника.

***

Притопывая, чтобы согреться, и похлопывая себя по бокам налётчики ожидали врача дабы исполнить обещание и сопроводить до дома, в поздний час.

— Оглобля, ты конечно вор знатный, не мне чета, однако растолкуй, что это сегодня приключилось? И чего ради мы гопака приплясываем?

— Не абы кого, а живого — святого дожидаемся. Ради него и помёрзнуть часок-другой не грех.

Гришка заморгал заиндевевшими ресницами, хотел возразить и уже открыл рот, но Оглобля продолжил. — Видал небось, как нашего брата на каторгу гонят.

— Ну.

— Продевают сквозь наручники длиннющую железяку и сковывают парами. Аки рыбу на кукан. По двенадцать страдальцев к ряду. Вот и топают горемычные в холод и стужу. Тех, кто послабее, сильные волокут за собой. Деваться то, некуда. Порой и померших тащат. Цельный день, до привалу.

— К чему, стращаешь? Дабы разбойничать перестали, что-ли?

— Это каждый, завсегда, сам решат. А только дохтур Гааз железяку отменил! В кандалы велел себя заковать, походил денёк, да и изобрёл новые, облегчённые. Вместо пудовых, мы с тобой, если поймают, будем таскать лёгенькие, семи килограммовые. А ещё добился того, чтобы для нашего брата больничку открыли. Деньги из собственного кошелька на лекарства для людишек безродных тратит, без счёта. Да я такому человеку до конца дней вернее дворового пса служить стану, только бы приказал.

***

Всю дорогу домой Фёдор Петрович твердил добровольным стражникам, что грабить людей — есть грех. Каждый человек, по мере сил обязан приносить обществу пользу. И таки убедил. Через несколько дней в одной из городских больниц приступили к работе новый санитар и истопник.

Бутырская тюрьма

Чиновники с утра носились как угорелые. Ещё бы. К ним едет самодержец российский. Но более всего боялись не монаршего гнева, а того, чтобы этот немец — доктор не вякнул Николаю первому лишнего. С него станется. Вот ведь неугомонный. Всё ему мало. Уже по его ходатайству приют построили. Школу открыли. Для детей осуждённых. Штат учителей комплектуют. Будут вскорости малышню арифметике, грамматике, да Закону Божию обучать. А ему ещё и преподавателя по прикладным наукам подавай. Ребятню к ремёслам требует приучать. И ещё чего удумал. Надобно, говорит, пособие освобождаемым выдавать. Чтобы побыстрее домой добирались и по дороге не озорничали. И крестьян не грабили. Предлагает фонд создать, благотворительный. И сам же готов первым в него деньгу вложить.

***

Императору, сразу по приезду, вручили челобитную. В ней утверждалось:

«Имеется достоверная информация, что некоторые заключённые симулируют болезнь, а коллежский советник Фёдор Петрович Гааз их в этаком безобразии покрывает.»

***

Царь поманил к себе доктора и протянул бумагу. Тот прочтя «пасквиль» бухнулся перед монархом на колени.

— «Ну полно, Федор Петрович, я прощаю»(6). Встаньте. Вы добрых дел творите много больше. Сие всем известно.

— «Не за себя прошу, а за заключённых. Некоторые из них слишком старые, чтобы отбывать наказание. Явите милость. Отпустите на волю»(6).

Император на миг замешкался. Посмотрел на свиту. — Вы слышите?

— Старики помрут на этапе. Их на смерть не осуждали. - Продолжил доктор.

Николай ткнул пальцем в грудь, стоящего на вытяжку, начальника тюрьмы. —Согласен с ним?

— «Что вы всё защищаете рецидивистов, без вины в тюрьму не сажают!»(7) — ответил за чиновника, митрополит Филарет.

— «А как же Христос? Вы забыли о Христе!» - парировал Гааз.(7)

Наступила гнетущая тишина.

— Отпускаю! Пятерых! — Молвил царь. — Но помните. Если они и дальше станут разбойничать. Этот грех будет на вашей совести, доктор.

— «Тюрьмы и каторга — являются школами преступности, которые активно распространяют зло...» (8) — с вызовом произнёс врач, поднимаясь с колен.

Август 1853 года

Священник Орлов переминался с ноги на ногу подле двери ведущей в покои митрополита.

— Чего тебе? Проходи, коль явился в столь ранний час — буркнул Филарет. - Беда, что ль какая, приключилась?

— Ага. Владыка, приключилась. Доктор Гааз отходит. Того и гляди помрёт. Как отпевать будем? Ведь он не наш.

— Что значит не наш. Ещё какой наш.

— Я хотел сказать, не православный.

— Нужной он веры. Человек очень даже праведный! Ступай, и молись о здравии.

— Как можно? Ведь святцах не предусмотрено совершение молебна о иноверцах.

— Тогда вели запрягать. Сам к нему поеду. Попрощаюсь. По нашему. По-православному. Ей-богу, доктор этого, ой как достоин!

***

Митрополит Московский лично отслужил молебен и позволил служить заупокойную службу, не обращая внимания на «препятствие» — поминать католика.

***

Хоронили главного врача второй столицы России за казённый кошт. Денег у некогда состоятельного врача не осталось. Семьёй он так и не обзавёлся. Детишек не нажил. Что накопил, щедро раздал нуждающимся и заключённым.

За гробом шли двадцать тысяч человек из ста семидесяти тысяч проживающих в тот год в Москве. На могиле водрузили камень со словами: «спешите делать добро» и крест.

Некоторое время спустя бывшие зеки соорудили ограду из так называемых «гаазовских» кандалов (6)

2021 г. Москва. Район Тропарёво

Стайка молодых людей, смеясь и перебивая друг друга почти бежала по тротуару.

Вдруг девушка Марина, остановилась и показала пальчиком на блестящую табличку. — Улица Доктора Гааза. — прочитала вслух. — Ребята, а кто такой Гааз?

— Гаагу знаем, Гааза нет. - Съехидничал один из парней. — Там, клубы и тусовки европейские, не чета нашим. Правда у них сейчас локдаун и полный аут!

Все засмеялись и поспешили дальше.

Но Марина осталась. Открыла страничку в интернете, погуглила и бросилась догонять друзей. — Ребята, я вам сейчас такое расскажу! Отпад! Оказывается этот немецкий врач Гааз....!

***

«У Гааза нет отказа» — Булат Окуджава

***

(1) — О́рднунг (нем. Ordnung) — в немецком языке многозначное слово ordnung обозначает в том числе «церковный порядок», «дисциплина», «правило», «урегулирование», «организация», «система».(Википедия)

(2) — Через несколько лет Федоре Петрович Гааз блестяще овладел языком своей второй Родины. И уже сам указывал на ошибки в правописании русским чиновникам.

(3) — «Источник № 23 в городе Ессентуки до сих пор называется источником «Гааза-Пономарёва». Трактат «Ma visite aux еаuх d’Alexandre en 1809 et 1810» после пожара (1812 г.) в Москве стал библиографической редкостью. До нашего времени дошло лишь семь экземпляров книги.(Блохина Н. Н. Исследование Кавказских Минеральных Вод врачом-гуманистом Ф. П. Гаазом // Клиническая медицина. — 2012. — № 6. — С. 76—80). (В наши в городах Ессентуки и Железноводске есть улицы носящие имя знаменитого врача.)

(4) — Грабёж; нападение с целью хищения имущества потерпевшего, совершённое с применением насилия, либо с угрозой применения насилия.

(5) — https://tigr--s--vesami.livejournal.com/198473.html

(6) — https://www.miloserdie.ru/article/kto-posadil-v-butyrke-topolya/

(7) — https://raven-yellow.livejournal.com/277824.html

(8) — https://zen.yandex.ru/media/id/5b61ddc6e9151400a9f49413/o-jizni-doktora-speshivshego-delat-dobro-5df798fd3d5f6900b1d6d4c7

Скандинавские странствия

— Алька, Егорка тащите дневники! Будем решать важнейший вопрос! Приглашать на Новый год Деда Мороза или пусть летит себе, по добру, по здорову? — Полина Марковна или просто Ба, демонстративно водрузила на нос чиненные, перечиненные очки (сколь уж раз предлагали заказать новые, но она ни в какую. «Привыкла к этим. А на сэкономленные деньги лучше внуков побалую!»). Сын и доча, с явной неохотой и насупившись, полезли в ранцы. Опасаться им было нечего. Не отличники, конечно, на как говорится — твёрдые хорошисты.

— По географии — четыре? Отец! Ты это безобразие видел? — Бабуля демонстративно протянула мне journal*. И обратилась к детям. — Потомки! Как будете сие безобразие объяснять?

— Училка материал, того. Не интересно! — Егорка выступил вперёд, по-мужски заслоняя собой сестру. - Только картинки показывает. Даже киношку ни разу не включила.

Бабуля, закрыла итоговые ведомости и вернула дневники. С минуту сидела молча. Потом молвила. — В моё время. После страшной войны, учитель на школьной доске мелом сам контуры стан рисовал! Да на залатанном глобусе их показывал. И ведь добился свого. Запомнила, крепко-накрепко, где стана Скандинавия находится. Правда, за всю жизнь в тамошних заграницах так побывать и не довелось.

— Это не страна, а историко-культурный регион на севере Европы, охватывающий Скандинавский полуостров — вставила «пять копеек» Алька.

— И ещё там Ютландия и прилегающие острова — дополнил Егорка.

— Ишь, грамотеи выискались? Родну бабушку перебивать горазды! Тогда в полугодии почему тако четвёрочное безобразие творится? Надо шепнуть Деду Морозу — парировала Полина Марковна, почему-то повернувшись ко мне. — Помнится, этот старец в тех северных районах обитает? Вот пусть и поможет подтянуть успеваемость некоторых, плохо воспитанных, деток. Не будем показывать пальцами.

Январь 2008 года

Ура!Ура! И ещё раз ура! На Новый год, «Седобородый» положил под ёлку не банальные машинки и куклы, а три ярких книжечки. В коих, аж на двух языках сообщалось. «Некто, с именами Алька, Егорка и их папа отправляются в путешествие! В дальние страны! А именно через Финляндию, в Швецию. Дабы не по картинкам и фильмам, а собственными глазами посмотреть, что у них там и как!»

***

Только в порту финского города Турку я сообразил, что билеты на огромный паром, следующий в Стокгольм, в спешке, были куплены без включённого ужина и завтрака.

Для меня поголодать пол суток — не проблема. Но дети. Целый день носились по Хельсинки, потом спали в тёплом и уютном автобусе. Напрочь позабыв, что в мире существует питательная субстанция, именуемая едой.(Пара бутербродов с вкуснейшей рыбой — не в счёт).

— can I purchase on the ship. Oh, sorry. I wanted to tell you if you can pay for dinner and breakfast directly at (Могу ли приобрести на корабле. Ой извините. Я хотел сказать, можно ли рассчитаться за ужин и завтрак прямо на..)- Вспоминая английские слова попытался я поведать о проблеме дородной женщине, проверяющей наличие посадочных талонов.

— Муж-чи-на! Не-мо-роч-те го-лову! - С сильным прибалтийским акцентом ответила та.- Мож-но! Это же! Ев-ро-па! Двд-цать эв-ро за вас и по дэ-ся-ть за каж-до-го кин-де-ра. В то ок-но. И не за-дер-живай-тэ оче-редь. — Как то, по-советски быстро, решила она проблему. Всем корпусом подталкивая нашу команду вперёд.

***

Вы видели, чтобы из футбольного поля сварганили ресторан? Да ещё и самообслуживания? Я — да! Всё пространство, от одного борта до другого занимала еда! Три! Нет, пять десятков огромных лотков, с салатами. И столько же с мясными и рыбными деликатесами. Но мой намётанный глаз упёрся в сверкающую бадью. И очи тут же отказались пялится на что-то другое! В сосуде, переливаясь оттенками красного цвета, возлежала её высочество — икра! В это невозможно поверить, но каждый желающий мог подойти и безнаказанно «хапнуть» сколько душе угодно. Моей было угодно завладеть таким количеством, которое сразу бы (конечно, по нашим расценкам!) окупило сорок евро, потраченные на приобретение входных билетов, в это царство обжорства!

Знаете как местные жители лопают красную икру? Не так как русские. Для них рыбьи яйца — никакой не деликатес, а повседневное кушанье. Скандинавы называют сие блюдо — Мяти. И продают в любой точке общепита. Икру (банально!) смешивают с тёртым сырым и нарезанным луком, после чего заправляют густой сметаной. (И вовсе на бррр! Сам попробовал. Вкусно!).

***

Пока мужская половина нашей семьи наслаждалась разнообразнейшими первыми и вторыми блюдами, женская часть, то бишь Алька исчезла! Совсем!

Первым местом куда я помчался (наказав сыну и шагу не делать из рая Винни пуха и Пятачка) был магазин Дьюти Фри (То бишь — беспошлинная торговля в нейтральных водах). Там имелось много чего, но дочи — не было. На верхних палубах, с панорамным видом на море — тоже. В каюте — аналогично! Оставалось одно. Срочно искать капитанскую рубку и заказывать объявление на всех языках. Мол, пропала русская девочка, по имени Аля. Одета. Только вот где отыскать этот заветный капитанский мостик. И поймёт ли кэп, мой английский, на базе советской высшей школы? Прежде, чем отважится на такое, решил надёжно спрятать оставшееся. То есть — сынулю. Запереть чадо в каюте. Егорка не сопротивлялся. Поскольку, после обильного угощения, сил ворочать языком не осталось. Пацан молча указал пальцем в сторону ещё одного, не исследованного зала. С интригующей надписью над входом.

«Dessert».

***

Моё, перепачканное множеством кремов, сокровище — обитало именно там! Алька печально сидела за дальним столиком, в окружении несметного количества недоеденных пирожных и прочих стадостей.

Стокгольм. Рабочее общежитие автозавода. Спешно превращённое в туристическую гостиницу

— Детвора. Есть два варианта нашего дальнейшего время препровождения. Первое. Встаём ни свет ни заря и отправляемся за триста км, в логово, то есть я хотел сказать в жилище Санта-клауса. А затем, вечером, столько же километров едем обратно. Второе. Хорошенько выспавшись и плотно позавтракав, отправляемся изучать столицу королевства Швеция. И может даже увидим настоящего короля или на худой конец королеву. Голосуем. Кто за первое предложение. Решено единогласно. Садимся на электричку и... — договорить не успел. Дети спали. Дружно посапывая носами.

Полдень. Центр города

— Мы хотим есть. — Алька дёрнула за рукав брата, который никогда в жизни, самостоятельно, такой фразы не произнёс бы.

— Но мы же в знаменитом музее имени самого основателя главной премии! Здесь столько интересного! Вот например...

Дочь не дослушала. Она упорно тащила меня в сторону вкусно пахнущей двери с табличкой “Кафе в музее Нобеля”.

— Вы знаете! Тут каждый стул подписан лично лауреатом. Не желаете убедиться? — Официант лучился, как только что изготовленная, нобелевская медаль.

***

Вкушали мы неповторимое нобелевское мороженое. На что-то, более существенное, у финансового директора (то бишь меня) «тугриков» не хватило. Ибо цены в этой точке общепита рассчитаны исключительно на обладателей знаменитой премии!

Месяц спустя

Дочь, подпрыгивая от радости, торжественно раскрыла дневник и продемонстрировала бабушке «пяху» по географии.- Это за Африку. После чего повернулась ко мне и выпалила на одном дыхании — Пап! А как ты относишься к Занзибару и к Танзании в целом?

— В Африке акулы,

В Африке гориллы,

В Африке большие

Злые крокодилы...

Машинально процитировал я классика. Думая о деде Морозе. «Вот интересно? А летом он турпутёвки, под деревом, часом, не оставляет?»

* — дневники (Анг)

​Защита свидетелей в отдельно взятом микрорайоне

Известная (в узких кругах) поэтесса Элеонора Лерура уже минут пять пялилась на три разнокалиберных светящихся квадратика. Гаджеты безмолвствовали. Женщина растерянно кинула взгляд на мигающий светодиод зарядного устройства.

«Кажись, всё в порядке. Разность потенциалов в моей квартире присутствует. Вон и счётчик в коридоре мотает, словно сумасшедший», — додумать эту мысль до конца ей не удалось, так как планшет заиграл навязчивую мелодию и на экране появилось лицо незнакомой дамы.

— Вввам чего? Ввееернее кого? — радуясь и пугаясь одновременно молвила хозяйка квартиры.
— Элька, не узнала меня? Богатой буду. Вернее уже.

Голос показался Леруре знакомым, она определённо слышала его. Правда, почти год назад.

— Ну ты даёшь. Собутыльн… подружайку позабыла, не узнала. С тебя причитается. Жаль только, в ближайшее время наши любимые «Чёрные глаза» не опустошим. В Испании такая бутылочка де-фи-цит.

По этой манере растягивать последнее слово Элеонора опознала Марго, вернее Машку Рогозину из Приречного района.

— Рогозя, какая Испания? Кто это тебя так разукрасил, что мама родная…
— Ха-ха. Открываюсь, как близкой подруге. Всё просто! Защита сви-де-те-лей. Помнишь моего шефа из Гособлторга?
— Того, который к тебе клинья подбивал? И подбил-таки. Ты говорила, что жениться обещал, в недалёком или далёком будущем.
— Во-во. Он самый. Переметнулся к Ленке из бухгалтерии. Свинья неблагодарная. Ну, я ему взяла да и отом-сти-ла. Что знала: пароли, явки, счета (в постельке все мужи, ой какие, словоохотливые) — органы отписала.
— В какие? — Лерура слушала разинув рот.
— Во внутренние, конечно. И теперь меня знаешь как зовут? Госпожа Бернадетта! А фамилию не скажу, потому как бумагу грозную подписала.
— Так ты и в самом деле в загранке живёшь? А язык? Работа?
— Ну, Лерура — темень непроглядная. Говорю же тебе, программа защиты свидетелей. Пластическая операция. За счёт государства, между прочим. Правда за силикон свои кровные отдала. У них там увеличение груди сметой не предусмотрено. Паспорт, вид на жительство — всё по программе. Слышишь, как море шумит? Средиземное, между прочим. Не хухры-мухры.
— Но ведь жить-то на что-то надо. Или и тугриков эти самые органы тебе отсыпали без счёта?
— Нет. С финансами у них не ахти. Из страны сбагрили — из сердца вон. Но ведь мне по закону четвёртая часть от всего конфискованного у свиньи неблагодарной полагается. Вот на эти «коврижки» и существую безбедно. Лет на сто хватит, а может и поболее. Тырил мой любовничек с размахом. За это ему отдельное спасибо. Если надумаешь к нам на Пиренейский полуостров — встречу по-царски, вернее, по-королевски. Испания — это же монархия, хоть и конституционная.

***

До вечера Элеонора не находила себе места. Перебирала в уме всех знакомых, на предмет того, кого из них можно сдать в Прокуратуру, ну, или ещё куда.
По всему выходило, что общалась поэтесса с людьми честными, по большей части пьющими, но творческими.
Уже засыпая, поняла: кандидат на заклание отыскался. Главный редактор литературного журнала «Пегас в полёте» — Аристарх Абрамович Резонансов. Уж сколько кровушки нашего брата-поэта испил, не приведи господь.

Полгода спустя

—Уважаемая Азиза Абдукаримовна присаживайтесь, пожалуйста. Будьте добры ваш паспорт.

Лерура, ничего не понимая, трясущейся рукой протянула начальнику службы защиты свидетелей свою «краснокожую паспортину».
Книжечка мгновенно исчезла в аппарате для измельчения бумаг.

—Уважаемая бывшая поэтесса. Отныне вы чистокровная узбечка из города Ассаке Андижанской области. Приехали к нам на заработки. Так сказать трудовая эмигранта. Ещё вот что. Домой вам возвращаться нельзя. Сейчас в квартиру вселяются другие люди. С ними встречаться категорически запрещено. Будете обитать в служебном помещении, при ЖЭКе номер 34. Вместе с четырьмя такими же дворничихами. И не смотрите на меня так. Кто-то же должен обучить вас узбекскому языку и обычаям. Да, зарплата отныне будет стабильная, в отличие от прошлой жизни. Маленькая правда, но если два участка мести будете, то на скромное бытие хватит. За пластическую операцию кредит лет через пять погасить сможете.

—А разве это, — Лелура дрожащей рукой провела по лицу, — не за счёт государства?
— Так-то оно так, только сами же понимаете. Пандемия, кризис, бюджеты урезали, фондов нет. Но я же понимаю: вы из чистых и светлых побуждений этого негодяя Резонансова нам с потрохами. Кстати о них. Потом зайдите в бухгалтерию и получите причитающиеся вам восемьдесят семь рублей. Двадцать пять процентов от конфискованного, за минусом подоходного налога.

—У него всего столько было? — глотая ком в горле, молвила поэтесса.
— Несколько стольников нашли. В порванной подкладке пиджака завалялись. Остальное не его. Тёща у злыдня, как оказалась, всем движимым и недвижимым имуществом владела. А на неё никто заявления не подавал. Да не переживайте вы так. Уже осудили супостата, аж на два года. Условно.

Слёзы ручьём текли из глаз женщины. Она хлюпала носом и причитала:
— А как же мои котики? Что с ними теперь будет?

Офицер заглянул в папку.
- Белый, породистый, по кличке Барон, а также серая кошка Мурка и котёнок Черныш в настоящее время перемещаются к новому месту жительства, по адресу… Остаток корма, марки «Вискас», так же доставят, правда, только через неделю. Его надо проверить на предмет наличия вредных веществ.
— А кккак будете проверять? В лаборатории?
— У нас всё проще. Мой заместитель лично и проверит. Как говорится в известном фильме, на кошке. Своей. Ничего человек не жалеет. Службы ради.

Ещё полгода спустя

—Сарымсакова ты будешь?
Элеонора отложила в сторону метлу. Машинально вытерла руку о фартук. — Ассалям алейкум. Что тебе от бедной юракча (дворничихи — узб.) потребно? Зачем от дела отвлекаешь?
— Не сердись. Не надо унинг қошлари нақшли (брови хмурить — узб.) Я читал твои переводы азиатских поэтов на русский. И сдаётся, что ты не тем занимаешься.
— Как это не тем? Я на что я существовать буду? Кисок моих кормить? Отойди, не мешай. Мне план выполнять надо, аж до той остановки.

Вместо ответа незнакомец вырвал из рук женщины орудие труда.
— Я мести буду! Ты иди рядом! Молча! Зовут меня Акбор. Работаю главредом и ещё соучредителем.
Услышав это Лерура хотела немедленно «дать дёру», как можно дальше, но любопытство пересилило, и она кокетливо указала пальчиком, на окурок, незамеченный незадачливым помощником.

Пролетел ещё год

Монитор последней модели, используя встроенные датчики освещённости, автоматически уменьшил яркость экрана.
Скайп перестал петь свою заунывную песню и наконец соединил звонящего с далёкой Испанией.

—Рогозька, привет.
— Не смей называть меня так. Я — Бернадетта! И точка.
— В таком случае, перед тобой некая Азиза Абдукаримовна. — Лерура рассмеялась. — Мой, ээээ, бойфренд Акбор завтра летит в Барселону. Привезёт кое-кому подарочек. Пару бутылок «Чёрных глаз». Я же помню, что на Пиренеях с этим туго. Это тебе за идею.
— Какую?
— Защиты свидетелей.
— Сработало?
— Как сказать. Через неделю состоится общее собрание акционеров журнала «Пегас в полёте».
— И мою поэтессу наконец начнут печатать.
— Скорее всего — нет.

Где-то там, далеко за морями, бывшая российская гражданка Рогозина застыла с открытым ртом, не зная что сказать. А Элеонора, насладившись моментом, продолжила.
— Понимаешь, контрольный пакет этого «террариума» у моего, ну, в общем, того, кто тебе винишко передаст.
— И? — Мария вытянула шею и почти упёрлась лбом в экран.
— И главным редактором буду я! — Лерура-Сарымсакова хотела ещё что-то добавить, но три кошки с разных сторон синхронно прыгнули на стол. Сунули мордочки в микрофон и замурлыкали, что есть силы.

Я могу ошибаться, но кажется, бог даёт детям (во временное пользование) вечный двигатель, прыгатель, лазетель и кувыркатель. Наличие этого предмета в теле внука, Тимофея, легко определить по той скорости, с которой тот носится по дому, не очень старательно, выполняя бабушкино задание — «Уничтожить пыль, до последней частички и только после этого — отправляться гулять на улицу! И никак не раньше!»
Веник — фантик подцепил
И в совочек запустил,
Но совочек — промахнулся...
Или просто увернулся?
Фантик мимо пролетел
И совочка не задел...1
В сотый раз повторяя найденное во всемирной паутине стихотворение, внук добрался до книжного шкафа и притих. Но не надолго. Пару минут спустя материализовался в моём кабинете с толстенным томом детской энциклопедии.
— Дед! Что такое вселенная?2
— Как бы тебе объяснить, попроще. Скажу, так. Это необъятное пространство, которое невозможно охватить взглядом, и понять человеческим разумом. По крайней мере, моим. А разве в этой книге нет ответа на сей вопрос?
Внук, в обычной манере пропустил мимо ушей последнюю фразу и выпалил:
— А на Земле, сейчас, существует необъяснимое?
— Конечно. — Ответил я, наивно надеясь, что на этом любопытство Тимохи иссякнет.
— Приведи пример! — Потребовал внук.
Почесав затылок, я вдруг неожиданно для самого себя выпалил. — А хочешь загадку?
— Спрашиваешь! Конечно! Только не обычную. Не из книжки.
— Она бывает и малая и большая. - Выдержав театральную паузу начал я. — Это имя собственное произошло от старинного слова, обозначающее людей, которых объединяло что-то общее. Но это не было ремеслом или совместным занятием. И ты, и я, и каждый человек на нашей планете – дальний потомок древнего сообщества.
— Сплошные непонятки.- Бесцеремонно перебил Тимофей. — Как говорит наша училка, по математике, «Мало конкретных данных!». Давай ещё инфу.
— Мы, взрослые, стараемся научить вас любить и уважать её. Ведь она одна, и сложно найти человека, который не любил бы её. Полагаю, что народ обязан сражаться за неё изо всех сил. Даже в том случае, когда силы не равны. Для нас, взрослых, она и воспоминания, и традиции, и обычаи, старые и новые. Для детей — впечатления и знания. Сейчас ты ещё не до конца осознаешь, в каком населённом пункте живёшь, ходишь в школу, приобретаешь знания и опыт, обретаешь друзей....- Я сделал паузу и набрал в лёгкие воздух, чтобы продолжить,...
— Так бы и сразу сказал — оборвал меня на полуслове внук.
— Это же Родина. От слова род. Родня. Отечество. Запутал совсем. Не загадка, а легкотня!
— Имей терпение дослушать собственного деда до конца. И не перебивать. С твоей стороны такое крайне невежливо! Это не вся загадка, а только половина — возразил я: — уверяю, вторая часть, много трудней первой.
Тимофей открыл рот, да так и застыл, уподобясь рыбе оказавшейся на берегу. Наконец, тихо, по слогам, произнёс:
— Да-вай!
— Подумай хорошенько и ответь на вопрос, а за что мы Родину любим? И с чего она начинается?
Внук переминался с ноги на ногу. — Открыл энциклопедию и стал лихорадочно искать ответ там. Потом с шумом захлопнул и молвил — Подсказку гони! Сложно! Очень!
— Держи.- Выросшая, за его спиной бабушка протянула Тимофею флешку.
— Ба! Там ответ? Ну, даёшь! Вот это да! Я всегда знал, что самая настоящая волшебница.
— На ней записан старый советский фильм. «Щит и меч» называется. В начале его звучит песня Вениамина Баснера на слова Михаила Матусовского, вот она то и отвечает на вторую часть дедовой загадки.
— С чего начинается Родина? — Выпалил Тимофей.
— Именно. — Бабушка нежно погладила внука по голове.
— А на вопрос, за что мы Родину любим, там, случайно, подсказки нет?
— На это каждый человек отвечает по своему. И ответ получается разный, но правильный. А теперь мужчины, марш мыть руки и на кухню. Я кое-что вкусненькое приготовила, по старинному русскому рецепту.
----------------------------------------------------

1- — Автор В.Прялка

2 -Не отвечать на Тимофеево «Что это?» и «Почему?» нельзя категорически. Насупится, обидится и самое страшное, не будет есть кашу. А это уже чревато последствиями, то бишь бабушкиным допросом! С пристрастием!

Тук-тук. Тыдын-тыдын. «Какие по счёту сутки слышу одну и ту же заунывную мелодию?»- Пронеслось в голове у девушки. «Выспалась, перевыспалась на всю оставшуюся жизнь!» — Выглянула в окно, но ничегошеньки не увидела, кроме изредка пролетавших мимо огней, освещающих маленькие полустанки и разъезды.
— Скоро Наушки2. Там пару часов простоим! — Разгадав ход её мыслей, сообщил сосед по купе. — Пенсионер, отправившийся в далёкий путь, дабы навестить давнишних друзей, с которыми полвека назад строил в столице Монгольской Республики элеватор и мельницу для хранения и переработки зерна.
***
За трое суток девушка и старик стали почти родственниками. — Марина, студентка факультета журналистики, во всех подробностях поведала попутчику, как вытянула из пустого круглого аквариума малюсенькую записочку. В ней, рукой любимого преподавателя было начертано одно гулкое слово — Улан-Батор. Таким экстравагантным способом Аркадий Кириллович, (или попросту — Пенсне), заведующий кафедрой литературной публицистики, распределял места прохождения летней практики.
А старый мельник — (С редким именем — Аристарх. И не менее редким отчеством — Брониславович) охотно делился воспоминаниями о делах давно минувших дней. Рассказал, что в этих Наушках требовалось открыть в Сберкассе счёт и положить на него советские деньги, превышающие сумму в тридцать рублей. Причём, разрешённые к вывозу за пределы СССР купюры, должны были быть исключительно казначейскими билетами3 номиналом исключительно в один, три и пять рублей.
Но основная тема их многочасовых бесед крутилась вокруг задания на практику. Пенсне (прозвище данное профессору за привычку носить очки без заушных дужек, держащиеся на носу посредством зажимающей переносицу пружины) отправлял студентов, руководствуясь девизом «Поди туда, незнамо куда, (и желательно подальше). Изыщи то, что незнамо никому.» Вдобавок к листочку из аквариума вручил ещё один. Ничуть не больше прежнего, содержащего одну лаконичную строку. «Анастасия Филатова — хозяйка Срединной страны.»
— Марш умываться. Причипуриваться. То бишь — прихорашиваться и прятать запрещённые к вывозу за пределы РФ предметы. — Попутчик вернул девушку из раздумий, в стучащий на стыках рельс, вагон скорого поезда.
— А у меня ничего такого и нет. — окончательно прогоняя утреннюю дрёму, возразила Марина.
— Будь моя воля, запретил пересечение границы этакой красоте. Русские женщины есть не что иное, как национальное достояние. Покидают родные пенаты4 и шмыг замуж. А в положенный срок у турок, итальянцев или монгол детишки нарождаются. Красивенькие, да умненькие.
— Значит ей можно, а мне, выходит нельзя?
— Ты о ком? Мариша.
— Об Анастасии Цеденбал. Я же целых два дня рассказывала, что еду о первой леди МНР материал собирать. Забыли?
— Нас, простых инженеров, выполняющих интернациональный долг, в хоромы партийных руководителей не шибко приглашали. Но вот мой друг был в те годы большим Захиралом5. Доберёмся, непременно тебя с ним познакомлю. — Аристарх Брониславович хотел ещё добавить, но поезд остановился, и в купе заглянули молодые ребята в зелёных фуражках:
—Попрошу приготовить паспорта! — Скомандовал один из них, почему-то обращаясь только к девушке.

Улан-Батор. Элитный дом «Будда Виста» в центре столицы

Облачённый в расшитый дэгэл6 хозяин просторной квартиры, протянул девушке пиалу с крепким чаем. — Пей, красавица. Полезный напиток. Особенно для женщин. Такой чай обожала «мама» Монголии. — Русский язык иностранца Данзана был великолепен. — Ари Бро шепнул, что ты будешь писать о ней статью. Правильно. Мои соотечественники об Анастасии помнят, а русские — нет.
В голове у Марины крутился рой вопросов, но она не знала, как обращаться к хозяину. Ведь в Монголии нет отчества и тогда как произносить одно имя на вы?
Мельник заметил это и пришёл на помощь. — Данзан-гуай, не томи девушку, расскажи что знаешь. Ты же состоял в свите Юмжагийна Цеденбала. У нас таких людей, как ты, в прессе именуют другими официальными лицами.
От крепкого напитка у девушки слегка закружилась голова, но она стойко допила содержимое, поставила чашку на стол и достала блокнот и диктофон.
— Как же давно это было. Одну минутку. — Хозяин подошёл к книжному шкафу, извлёк оттуда толстенный фотоальбом и вручил гостье. — Смотри, фотографируй, а я буду комментировать.
Девушка всматривалась в пожелтевшие карточки и пыталась представить себя на месте первой леди далёкой страны. Затем ткнула пальчиком в фотографию смеющихся молодых людей и открыла рот, но Данзан опередил.
— Это фото не я делал. Стащил из партийного архива на память. Со слов старших товарищей знаю, что Настя жила в обычной, как это по-русски? Забываю.
— Коммуналке — пришёл на помощь другу Аристарх Брониславович.
— Там. А соседом был дипломат Важнов. Большой специалист по Монголии. К нему частенько приходили чиновники. И наши и ваши. И Цеденбал тоже заглядывал. Там молодые люди и повстречались. Понятное дело, без одобрения компетентных органов семейная ячейка не образовалась бы. Если интересно, что да как, придётся, девочка, основательно в секретных архивах порыться.
Вернулся Юмжагийн в Монголию уже не один, а с русской женой. А теперь скажи, как, по твоему — приняли иностранку соратники?
Марина пожала плечами. — Не знаю. Неприветливо?
— Именно так. И не за иной разрез глаз. Наши считали, что «старший брат» прислал сюда соглядатая или того хуже, надзирателя. Могу ошибаться, но кажется, что Анастасия Ивановна, став женой известного человека, осознавала подобное отношение к ней, чужестранке, продлится не один десяток лет. Женщину обвиняли в том, что она пользуется мягкотелостью супруга.
— Но это же... — неожиданно выпалила Марина.
— Девочка, как ни печально, но обвинения были не беспочвенны. Теперь уже можно говорить об этом откровенно. Ничего не опасаясь. Наш генеральный секретарь оказался слабохарактерным. И вдобавок любил пообщаться с «зелёным змием». Дело в том, что высокопоставленный гости из Советского Союза не упускали возможности пропустить рюмочку-другую нашей Архи7. Руководитель государства старался не отставать и вскоре уже не мог прожить без спиртного ни дня. — Данзан отхлебнул из своей чашки и забрав у Марины альбом, указал ещё на одно фото. — Анастасия, по-вашему, то есть по-русски, боролась за мужа, как могла. Требовала от членов Политбюро, чтобы супругу во время официальных приёмов подвали рюмку, наполненную чистой водой. Показывала медицинское заключение об ухудшении здоровья. Она, фактически, стала руководителем страны. Обзавелась доверенными людьми в Министерстве безопасности, была осведомлена обо всём, что происходило в Монголии и пресекала любую угрозу по адресу супруга. Если тот отправлялся в поездки по дальним аймакам8, тут же посылала вслед за ним офицера, в задачи которого входила обязанность дезинфицировать руки первого лица страны спиртом.
И республика сделала огромный рывок. Строились шахты по добыче полезных ископаемых и заводы по их переработке, развивалась инфраструктура, народ стал жить богаче.
Правда, и у неё имелись маленькие слабости. Обожала моменты, когда мужчины целовали её руки. Утверждают, что некоторые ловкачи сделали на этом карьеру.
— Вот и меня командировали. В стране резко выросла рождаемость. А жителей треба регулярно и вкусно кормить. — Вставил слово, доселе молчавший Аристарх Брониславович.
Данзан кивнул в знак согласия, затем продемонстрировал очередную фотографию, там были запечатлены Анастасия и Генеральный секретарь ЦК КПСС. Продолжил:
— Однажды в нашу страну, возвращаясь владивостокской встречи с президентом США Фордом, заглянул Леонид Ильич. Один из его советников подсказал, что госпожа Цеденбал родом из Рязани.
Ценитель женской красоты стал наизусть читать ей стихи Есенина. Женщина незамедлительно воспользовалась расположением гостя и смогла уговорить Брежнева объявить два построенных дворца: бракосочетаний и юных техников советским даром монгольской молодёжи. На совместном заседании Политбюро ЦК нашей народной партии Леонид Ильич, улыбаясь, с трибуны объявил об этом. Наше правительство ликовало!
Однако, стоящий рядом с Анастасией сотрудник советского МИДа, прошептал:
— "Ты, Настя, дороговато обходишься советскому народу..."9
"Монгольская мама" построила первый в Азии детский центр и основала детский фонд. Добилась того, что в Монголии ввели четырёхлетние декретные отпуска. Ездила по стране и открывала кружки, сады для малышей и лагеря отдыха. В итоге смертность в раннем возрасте снизилась вчетверо.
Девушка, словно школьница, подняла руку и трясла ею в нетерпении.
Хозяин квартиры недовольно покачала головой и молвил:
— Слушаю.
— Скажите, а что она делала после того, как муж покинул "занимаемое кресло"?
— Пока был жив Брежнев, чете Цэдэнбал всё сходило с рук. Но и советский генсек не вечен. После его смерти карьера Юмжагийна стремительно покатилась вниз. Старейшину партии быстренько освободили от должности Генерального секретаря по состоянию здоровья.
Следователи прокуратуры не раз допрашивали Анастасию Ивановну. Требовали объяснить на какие деньги была построена подмосковная дача10 и почему Детский фонд тратил на подарки больше средств, чем полагалось по инструкциям...
Мне кажется, что их задача заключалась в том, чтобы найти повод и побыстрее передать бывшего лидера страны в руки судей. И я не исключаю того, что Цеденбал мог разделить участь другого генерального секретаря — румына Чаушеску.11
Через несколько лет забытый всеми старик тихо умер на руках у Настеньки. Люди говорят, что до последних дней он писал любовные записки и подкладывал их в карманы её скромных нарядов. Однако, к чести нашего руководства, отставного правителя предали земле, оказав высшие воинские почести.

Утро следующего дня. Вход в главный корпус международного детского комплекса "Найрамдал"

Марина любовалась небольшим, но красивым памятником Анастасии Цеденбал. В голове одна мысль сражалась с другой. Материал для отчёта по практике она собрала почти весь. Вот именно, почти. Осталось только решить, как лучше написать заключительную главу? Поведать о том, что простая русская женщина и бывшая первая леди соседнего государства, вернувшись на Родину, жила бедно. Распродавала дорогие вещи, драгоценности и подарки. Или написать о том, что теперь к деятельности госпожи Филатовой относятся по-иному. Нынешнее поколение считает, что она заслужила память потомков. Помня добро, которое Анастасия делала для местных ребятишек, поставил этот монумент бывший детдомовец, чемпион по борьбе сумо, Яказумо Дагвадоржа. Ведь именно она, много лет тому назад выдвинула идею создания международного лагеря.
***
— Марина! Да оглянись же, наконец! — Раздалось сзади.
Девушка вздрогнула и повернула голову в сторону шикарной машины, из которой в четыре руки махали Аристарх Брониславович и Данзан:
— Полчаса тут стоим, сигналим, а она не слышит! — Седовласый монгол вышел из автомобиля и галантно распахнул заднюю дверцу. — Поехали в Зуунмод. Кто в тех краях не бывал, тот Монголии не видал. Там наша Швейцария.
— Но я хотела поработать над отчётом. Впрочем, «я подумаю об этом завтра.»12

1— По одной из версий название монгол появилось в результате видоизменения слова мөнгө («серебро») 2 —Станция Наушки — о международный железнодорожный пункт пропуска через госграницу Российской Федерации.

3—Бумажные деньги, выпускаемые казначейством. Представляют вид неразменных на валюту или золото бумажных денег

4—Устойчивое словосочетание. Родной дом, место, где ты живёшь. 5— Начальником (монг.) 6— Национальная одежда в Монголии 7— Монгольская водка. Изготавливалась в точном соответствии с требованиями советского ГОСТа. А потому пользовалась повышенным спросом. 8— Название территориально-административной единицы первого уровня в Монголии. 9— Цитата взята из - https://legendtour.ru/rus/mongolia/history/cedenbal-filatova_txt1.shtml 10— На момент допроса дача уже не принадлежала чете Цеденбал 11— Расстрелян вместе с женой, сразу же после судебного заседания. Имущество конфисковано 12— Цитата из романа Маргарет Митчелл «Унесённые ветром»

https://prochtu.ru/uslishu.php?avtor=2036&kniga=57

Глава 1

Они старались. Люди, как говорится, «лезли из кожи вон». Сегодняшний концерт для членов ЛИТО «Пристанище Пегаса» был судьбоносным, а всё потому, что их руководителю Сергею Эрастовичу Сарымсакову удалось наконец заманить к себе самого Абрамянца. Да, да, того Абрамянца, от которого в той или иной степени зависело практически всё население областного центра. Именно его размашистая подпись на документе означала счастливое владение недвижимостью или не обладание оной. Дело в том, что члены ЛИТО уже много лет скитались по домам культуры и чужим творческим мастерским. Каждое заседание начиналось с одного и того же вопроса: доколе! Все «челобитные» Сарымсакова в различные инстанции получали одинаковую резолюцию: «свободные нежилые площади в городе на данный момент отсутствуют». Между тем, ЛИТО «Пристанище Пегаса» год от года разрасталось. Самодеятельные певцы, композиторы, поэты и прозаики тянулись друг к другу. Их так называемые курултаи могли продолжаться не один час и порой усталые, но довольные «пегасовцы» расходились уже далеко за полночь, провожаемые недовольными взглядами сторожей и вахтёров. И вот, возможно, что сегодня решится их судьба. Старичок Абрамянц соблаговолит, наконец, одним росчерком знаменитого «Паркера» положить конец многолетним мытарствам. Но всесильный чиновник сидел в специально для него принесённом мягком кресле с безучастным каменным лицом, изредка поднося платок к старческим, слезящимся глазам. Творческий народ толпился за импровизированными кулисами.

Пожилая и заслуженная поэтесса Затулина ходила из угла в угол, звеня многочисленными литературными медалями и нервно заламывая руки.

Певица и композитор Сошкина в который уже раз настраивала свою знаменитую огненно-красную гитару. Декламаторы, братья близнецы Стоцкие репетировали диалог, притоптывая синхронного ногами. Сергей Эрастович также не находил себе места. В очередной раз менял на ходу сценарий выступлений и не мог понять, в чём дело. «Пегасовцы» действительно были сплошь талантливыми людьми и каждый в своей области мог запросто поспорить с профессионалами. Наконец, отложив в сторону исписанные листки, обратился к Сошкиной:

— Маша, ты будешь завершать наш сегодняшний концерт. Сама понимаешь, вся надежда на тебя. Умри, но старика растрогай! Пой так, как будто это лебединая песня.

— Эрастович, так я всегда так и пою. По-другому не умею, — нерешительно возмутилась певица. Но Сарымсаков её уже не слушал, он уже бежал в другой конец комнаты, на ходу давая указание очередному подопечному стоящему возле выхода, ведущего на импровизированную сцену.

Переполненный зал взорвался очередной порцией аплодисментов. Почитатели областных талантов, стойко преодолевая препятствия в виде дополнительных стульев и табуреток, спешили на сцену, чтобы вручить доморощенному кумиру дешёвые букетики из местных цветов.

Концерт подходил к концу, уже выступили братья Стоцкие и поэтесса Затулина, получив порцию зрительской любви. Наконец на сцену вышла она. В длинном до самого пола, обильно расшитом блёстками платье. Кроваво-красная гитара, в сочетании с концертным нарядом, придала певице неземной, демонический вид. При звуках первых аккордов сидящие в зале напрочь забыли всё, что слышали и видели до этого. Тишина стояла такая, что если бы в маленьком зале кто-то ненароком чихнул или вдруг зазвонил телефон, то жизнь несчастного была бы в этот же миг и оборвана. Завораживающий, всепоглощающий голос Марии Сошкиной отражался от стен и проникал в душу каждого присутствующего, вызывая «крупные мурашки». Старик Абрамянц не успевал подносить платочек к глазам и слёзы, вырвавшись оттуда струйками, стекали по морщинистому лицу. Мария закончила петь и поднялась с места для поклона. Встал и зал. Казалось, бурным авациям не будет конца, только старик не встал. Он достал из кожаной папки листок бумаги и что-то размашисто начертал в левом верхнем углу. Затем жестом подозвал к себе певицу, протянул бумагу ей и припал к женской руке с поцелуем. Выбежавший на сцену Сарымсаков забрал бумагу, взглянул на резолюцию и схватился за сердце.

«Просьбу ЛИТО «Пристанище Пегаса» удовлетворить и выделить для его нужд особняк 1816 года постройки расположенный по адресу…»

Глава 2

Марго, подперев ладонями лицо, внимательно всматривалась в гостя. Казалось, что знает его всю жизнь. Давным-давно, ещё во времена брежневского застоя она вечерами вникала в сложности филармонической жизни города. С одной стороны, преступная деятельность администратора этой организации, организующего левые концерты в станицах и малых городах соседней области. А с другой, покупка через одному ему ведомые каналы дорогущих электрогитар «Стратокастер» для молодых и волосатых музыкальных гениев. Создание для них более-менее приличных жилищных условий, пошив сценических костюмов из дефицитных кримпленовых, велюровых и трикотиновых тканей. В её прокурорских глазах добродетель этого человека перевесила, и поэтому молодой администратор Сергей Эрастович Сарымсаков отделался условным приговором. Несмотря на неудовольствие непосредственного начальника. «Тебе бы Крулевская не в прокуратуре нашей советской работать, а в адвокатской конторе», — ворчал тогдашний босс. — «Задача прокуратуры страны Советов карать преступников и не более того. А ты пытаешься вместо этого найти в действиях этого преступника смягчающие обстоятельства. Кстати, не знаешь, где его банда будет давать очередное, как его, — забываю это заграничное словечко, — а вот вспомнил — шоу. Дочка, да и жена тоже туда же, в нирвану впадают от концертов этих. Будь они трижды неладны. Короче, давай сюда документы на этого авантюриста — подпишу. Но, пусть зарубит себе на носу: ещё раз застукаем прощелыгу за этой, как её — коммерцией, будет товарищ администратор организовывать концерты на Колыме и продолжительное время».

Сарымсаков допил третью чашку ароматного чая с бергамотом, унял дрожь в руках и преданно глядя в глаза руководителю частного сыскного бюро «Крулевская и партнёры» в очередной раз стал повторять монолог, добавляя в него новые и новые подробности.

— Понимаете Маргарита Сергеевна, счастье оно не бывает дозированным, если привалит, так привалит на всю катушку. Получили мы старинный особняк на самой что ни есть окраине нашего города, можно скакать на пустыре. Его ещё казачий атаман, вернувшись с наполеоновской баталии построил. Дом большой, но сами понимаете, ветром времён потрёпанный основательно. Но мы и этому подарку судьбы несказанно рады. Стали там убирать, порядок наводить. Отопление в нём ещё со времён первого хозяина, то есть атамана сохранилось неизменным, то есть печным. В каждой комнате по печке или камину имеется. Правда, их никто уж много лет не топил, так как там до нас склад торговой конторы был. Да она почитай уж лет пять тому назад как разорилась. Под вечер все наконец утомились и по домам разъехались. А меня эта наша поэтесса Затулина никак не отпускала, послушай, говорит, новую поэму и всё тут. Да, если честно, я и сам домой не спешил: один живу, жена померла в позапрошлом году, дети в столицу подались. Из этого особняка вечером иначе как на такси до центра города и не добраться. А спать в домике есть где, комнат то полно. Если честно, для этой цели туда надувной плавательный матрас из дома привёз. И если уж быть совсем откровенным, хотел его разделить с нашей казначейшей Ниночкой Столяровой. Она тоже дама одинокая и к творческим людям благосклонная. Ой, простите, что-то я не в ту степь опять полез. Марго молча кивнула головой в знак того, что внимательно слушает и вопросы будет задавать потом. Подлила руководителю ЛИТО ещё чая.

Сарымсаков продолжал:

— Короче, Затулина читала, а я от нечего делать стал ходить из комнаты в комнату, заглядывал во все углы. Поэтесса, как пристёгнутая — за мной. А я её старался увести подальше от нашей с Ниночкой импровизированной спальни. И искал повод как побыстрее домой спровадить. Стал хлопать чугунными дверцами встроенных печей. Если честно, старался мешать поэтессе как мог авось сообразит, догадается, что мне не до неё литературных виршей. Может, поймёт, наконец, что и высокой поэзии пора честь знать. И вдруг из одной такой резной печки, точнее из поддувала, свёрток вывалился, в тряпице такой парусиновой. А в нём украшения, кольца, ожерелья, кулоны. Нет, не старинные, совсем даже современные, то есть советские с бирками навешанными. Всё как и полагается: проба, вес, цена в советских рублях чернилами проставлена, на бирках тех присутствуют. У меня, как я эту красоту увидел, в голове сразу струнный оркестр зазвучал. Ремонт отгрохаем, премии литературные учредим, с творческими гастролями будем ездить. Возвращать ведь клад некому, Советский Союз почитай уж четверть века как распался. А поэтесса уже над ухом шипит, будто змея подколодная. Серёжа, мол, давай быстренько пополам разделим и заживём красиво. Тут, конечно, Нинка не выдержала, пред нашими очами предстала. Она, понятное дело, за нами из соседней комнаты наблюдала. Бабы они бабы и есть, как мужика одного в пустой комнате с поэтессой наедине оставить, тут пригляд требуется. Долго тогда спорили, как с деньгами поступить. В конце концов решили, что утро вечера мудренее. Клад наш назад в печку класть не стали, а положили его в сейф, такой, знаете, советский. Вместе с домом достался от прежних владельцев. Советский он, конечно, советский, однако код какой-никакой, а имеется. Вот и решили, что для честности каждый из нас по две цифры введёт, чтобы только втроём собравшись его открыть смогли. Потом я такси для Затулиной вызвал и оплатил дорогу домой. Иначе бы не уехала. Спала бы возле сейфа. Утром я уехал в комитет по недвижимости документы на здание наше оформлять. Ниночка убежала в банк, у нас знаете ли в ЛИТО иногородних много, им членские взносы лучше на карточный счёт переводить. А вечером, когда вернулся, глазам не поверил. Казначей наш рыдает в три ручья, Затулина в углу ногти грызёт, наши по углам разошлись, шушукаются. А сейф стоит с распахнутой дверкой и чёрной пустотой зияет. Вот собственно и всё. — Сергей Эрастович наконец закончил излагать очередной вариант монолога и потянулся к чашке остывшего чая.

Глава 3

В комнату неслышно вошла Вера Марковна, молча отобрала у гостя часку с остывшим чаем и взамен поставила перед ним другую с ароматным, терпко пахнущим напитком.

— Этот вам сейчас нужнее будет, — произнесла она. —Настой на крымских травах. Успокаивает, гарантирую. Знакомая намедни из полуострова прислала. — Произнеся эту фразу хранительница сыскного бюро так же тихо удалилась к себе на кухню.

«И что бы я без Веры Марковны делала, — подумала Марго. — Наш добрый талисман, наша домоправительница и домокормилица».

А вслух произнесла, обращаясь к гостю:

— Сергей Эрастович, а Вы знаете, что вольно или невольно совершили уголовно наказуемое преступление? У, как вы выразились, почившего в бозе Советского Союза есть правоприеник — это государство по имени Российская Федерация. И её уполномоченным органам полагается сдавать найденные клады. А вам за это милостиво отстегнут двадцать пять процентов от стоимости драгоценностей. Которые вы трое разделите по своему усмотрению. Однако всем такое даже в голову не пришло. Далее. Если у вас, что-либо украли, то это тоже уголовное преступление, расследованием которого также занимаются уполномоченные государством органы. Сыскное бюро «Крулевская и партнёры» к таковым никак не относится. Надеюсь, что я ясно излагаю, вам все понятно. Поэтому послушайте дружеский совет. Напишите заявление в районное отделение полиции, упомянув о том, что клад был найден ночью и Вы оставили его в сейфе для лучшего времени суток и жаждали передать находку в их надёжные руки, но вам, увы, помешали злоумышленники, которых и просите разыскать. В таком случае, доблестные наши сыщики, бросив дела незамедлительно отыщут пропажу, тут же вручив положенное вознаграждение. — Она сама не понимала, почему так резко разговаривает с этим человеком, ей даже симпатичным. Может, было жалко того навсегда ушедшего времени, когда она была молодой и ей хотелось иметь такие вот ювелирные вещи, на бирках которых указывались проба, вес, цена в советских рублях чернилами проставленная, как правила неподъёмная для молодых сотрудников советской районной прокуратуры. А может, возмутило то, что ни один из этих творческих людей даже в мыслях не держал поделиться находкой с государством. Которое, правда, не очень, но всё же как могло, заботилось о своих порой непутёвых гражданах.

— Сарымсаков, — продолжила Маргарита тираду. — Скорее всего в ходе поисков выяснится, что у клада имеется законный хозяин. Ювелирный магазин или банк, или бывший советский цеховик, и в таком случае не видать даже процентов. Правда, счастливый хозяин может отстегнуть что-то с барского плеча, если, конечно, захочет. Она хотела пожелать Сергею Эрастовичу всего доброго и проводить до двери. Но руководитель ЛИТО её перебил:

— Маргарита Сергеевна, поймите правильно: дело, в общем-то, не в этих чёртовых цацках. В конце концов, как пришли так и ушли, бог с ними. Дело в здании, мы его до сих пор не оформили как следует и если кто-то прознает про нашу находку, то его, то есть здание у нас мгновенно отберут и разберут на кирпичики, будут искать клады. А мы своё помещение столько лет ждали. Помогите, пожалуйста, очень прошу. Не от себя лично, от всех нас!

Марго даже опешила. Она со своими девочками несколько раз была на творческих вечерах, проводимых «Пегасами» и была в восторге от их творчества.

Устало опустилась в кресло, открыла ящик стола и молча достала оттуда бланк типового договора.

— Сергей Эрастович, давайте договоримся сразу. Если я отыщу пропажу, то поступлю с ней как того требует закон. Мне лицензия дорога, как бы хорошо я к вам не относилась.

***

Спустя два часа после этого разговора строгая начальница сыскного бюро уже раздавала задания подчинённым.

— Виктрович, на тебе допрос этой троицы, в деталях, а лучше как на следственном эксперименте, с обязательным хронометражем.

— Таисия — общение с прошлым. Работа предстоит адова. Предупреждаю сразу: надо найти упоминание о грабеже ювелирных изделий за период, скажем так, с 1977 по 1991 годы в нашей, ну и в соседних областях. Возьми пару снимков. Сарымсаков догадался заснять находку на мобильник, может быть, пригодится.

— Хельга на тебе дом. Узнай его историю, кто владел, куда делся, ну и всё в этом направлении.

— Ну, а за собой оставлю самое трудное. Общение с нашим соучредителем, с господином Силуяновым. Сдаётся, что это его дружки или подельники в стародавние времена ювелирный магазинчик ломанули или на цеховичка наехали. Всё. Удачи всем нам. Поможем творческим людям. Талантам надобно помогать, как же без этого.

Глава 4

Половинкин внимательно исследовал место преступления. Старенький сейф, вернее, даже не его, а автономную ячейку камеры хранения, не весть как попавшую в этот старинный дом. Переписал в блокнот цифры с задней дверцы этого допотопного устройства. Шесть знаков которые набрали независимо друг от друга три человека. Мог ли второй и третий из них отодвинуть шторки, увидеть и запомнить цифры? Теоретически мог, особенно третий: набрал свою группу и посмотрел какие цифры установили предшественники. Выходит, тот кто набирал код последним и является преступником. Размышления прервал шорох и шаги за спиной. Виктор Викторович мгновенно развернулся, ожидая нападения. Но вместо ожидаемого громилы увидел миловидную хрупкую девушку в модных рваных джинсах и обтягивающей ярко-жёлтой блузке. Девушка потупилась и сделала то ли реверанс, то ли книксен.

— Нина Столярова, — представилась девушка. —Я подумала, что Вы обязательно меня вызовете, вот и пришла сюда сама.

— Не вызову, а приглашу, —буркнул Половинкин. —Я частный сыщик, сотрудник сыскного бюро «Крулевкая и партнёры». И вы имеете полное право не отвечать на мои вопросы, я же лицо частное, не государственное.

Девушка прыснула в кулачок.

— Вы лицо симпатичное. И отвечать я на вопросы буду, иначе эти козлы и козлихи подумают, что это я их бирюльки стырила. А оно мне надо?

— Позвольте спросить, Нина Столярова, это кого же вы именуете козлами и козлихами? — поинтересовался Половинкин, пытаясь по удобнее разместиться в старом кресле.

— Да всех, все они здесь парно или не парно копытные. Мнят себя гениями, выпустили при помощи спонсоров или за свой счёт одну-две книжки и считают, что их творения должны в школах изучать. Бездари несчастные.

— Ну, почему же Вы так обо всех? Наверняка в объединении есть и действительно талантливые люди. Руководитель, например. Или эта, как её, поэтесса Затулина. Говорят, из-под её пера выходят приличные творения или я ошибаюсь? — Он внимательно посмотрел на Нину.

— Противная она, эта Затулина. Вечно нос задирает. А мои стихи так вообще чуть по стенке не размазала! А я, между прочим, старалась, полгода на литературные курсы ходила! Это из -за неё весь сыр бор и начался, это она золото наше общее стырила, больше некому. Я ведь слышала, как она Серёжу уговаривала: давай быстренько пополам разделим и заживём красиво.

— Серёжа — это надо так понимать руководитель Сергей Эрастович Сарымсаков? — уточнил Половинкин.

— Конечно он, будто не знаете. Сарымсаков тоже далеко не ангел, та ещё зараза, но всё же лучше этих, — помедлила с минуту подбирая подходящее слово, — козлобаранов. Обещал мне протекцию в Союз Писателей устроить, сборник стихов издать, короче, как это говорят — продюсировать.

— Так почему же зараза, — усмехнулся Викторович. —По Вашим словам вроде бы как благодетель получается.

— Зараза, зараза и есть. Книжка ещё неизвестно, когда выйдет, а мне спать с ним уже сейчас приходится и не на чистой простыне и перине мягкой, а здесь на надувном матрасе. То ещё, скажу я вам, удовольствие.

Она что-то хотела ещё сказать и открыла уже рот, но Половинкин перебил и направил разговор в нужное ему русло.

— Скажите Нина, в какой последовательности Вы набирали цифры на этом сейфе, кто первый, кто второй, кто-третий?

— Ну, первый — Сарымсаков, затем я, а потом эта мегера — Затулина. Да какая разница, золотишко то тю-тю.

В её кармане зазвонил мобильник и девушка, не обращая никакого внимания на Половинкина, тут же переключилась на разговор с неизвестной собеседницей, с упоением обсуждая особенности действия крема для загара.

Половинкин записал в блокноте: «Нина Столярова. Могла ли посмотреть предыдущие группы цифр? Скорее всего нет! Но если это её рук дело, то ей надо не в поэтессы идти, а в актёрский поступать. Талант в таком случае, имеется».

***

— Силуянов, ты мне кота за … за хвост не тяни. С твоей помощью или без, я это золотишко нарою. А тебе, бандюга мой благоверный, будет стыдно! От того, что не помог бедной женщине, между прочим, любимой!

Марго и Силуянов сидели в греческом ресторане, пили — нет, не греческое, а наше Российское Массандровское вино с длинным названием «Мускат белый Красного камня». Олигарх рассматривал цвет вина в бокале на свет и молчал. Он по своим каналам уже получил нужную информацию, но тянул время. Ему нравилось смотреть на Крулевскую в минуты её гнева. Черты лица Маргариты в эти моменты становились резкими и это лицо хотелось незамедлительно покрыть множественными поцелуями. Наконец решил, что всему есть предел и палку перегибать не стоит. Силуянов пригубил бокал с чудесным вином и произнёс нараспев:

— Четверть века назад, в самом начале смутных девяностых, некто по кличке Оглобля взял да и грабанул ювелирный магазин под названием «Изумруд». Нагло так грабанул, средь белого дня. Понятное дело, за ним погнались, а он забежал в соседний магазинчик, только что народившийся «Минимаркет», скинул там некоторое количество колечек и побрякушек, и пока толпа покупателей доставала из-под стеллажей блестящие ювелирные изделия, дёрнул через подсобное помещение. А вечером того же дня на окраине города Оглобля случайно повстречался с нарядом ППС. Тут уж без применения грубой физической силы не обошлось. Одного мента замочил, другого ранил, но и сам маслину в область шеи словил. Короче, далеко уже не ушёл. Взяли голубя и вкатили по полной программе — четвертак, адвокат попался шустрый от пожизненного таки отмазал. Про ювелирный «Изумруд» на суде толком и не говорили, путём поглощения менее тяжкого преступления более тяжким. На днях этот четвертак отзвенел. Оглобля откинулся. А посему предупреди «сыскарей»: Оглобля своего не оставит, за схроном обязательно пожалует. Как пить дать придёт. Мужик он резкий, если мента не пощадил, то всяких там поэтов на кишки намотает. Пусть будут там предельно осторожны. Я бы на твоём месте скинул инфу журналюгам. Так, мол, и так, золотишко нашли и государству чин по чину сдали. Мол, господин Оглобля вам ничего не обломится.

— Силуянов, ты в своём уме? Как я могу публиковать заведомую ложь. Во-первых, клад пропал, а во-вторых, у нас между прочим, газеты и компетентные органы по утрам почитывают. Тут же наберут номер редакции, уточнить: какое золотишко и куда конкретно сдадено?

— Ну, не знаю, — развёл руками олигарх. Против Оглобли, как и против лома, нет приёма.

***

— Маргарита Сергеевна, вот посмотрите, я всё про этот дом на отшибе раскопала. —Хельга разложила перед раскрасневшейся начальницей ворох бумаг. — Этот дом построил вернувшийся с отечественной войны казачий атаман. Марго сложила бумаги в кучу и протянула их сотруднице.

— Хельга, ты проделала большую работу, но это уже не важно. Подшей их в архивную папку и дуй к Викторовичу. Он как раз в этом доме опрос проводит. Предупреди всех его обитателей. И Марго рассказала Хельге о состоявшейся беседе в греческом ресторане.

— Давай, поспеши. Желательно, чтобы это злосчастное строение покинули все. Ты меня понимаешь, без исключения. Да ещё вот что: намекни своему супругу следователю СК Каверину, чтобы он проследил за этим домом. Оглобля вышел на свободу на законных основаниях, преступления никакого не совершил — пока. Но всё же предупреди. Предупреждён, сама знаешь — вооружён. Ступай. Чапаев, то есть я, думку думать будет.

Глава 5

Марго потянулась и достала другую папку. Её принесла Таисия, оставила и убежала, так и не дождавшись своей начальницы. Это была тщательно отобранная, но уже известная Маргарите инфа, по давнишнему ограблению ювелирного магазина. Однако один листок заставил женщину забыть о прочих делах. Она раз за разом перечитывала постановление районного суда, вынесенного четверть века назад. «Признать владельца магазина «Минимаркет» Трутнева Ивана Михайловича соучастником преступления, так как в помещении его магазина были найдены украденные ювелирные изделия. Дальше шёл перечень колец, серёжек и кулонов, подобранных посетителями и сотрудниками магазина. Назначить наказание Трутневу в виде лишения свободы на срок пять лет (условно), а также обязать оного возместить ущерб владельцам магазина «Изумруд» в полном стоимостном объёме». — «Что за чушь, — подумала Марго кладя листок на место. Во времечко-то было. Адвокаты ювелиров в полной мере отработали гонорар. Выходит, что господа ювелиры ничего не потеряли, бедный Трутнев всё им компенсировал. Бедолага. Как сложилась его жизнь? Впрочем, это не важно. Главное найти этот клятый «схрон» и уберечь «сыскарей» от встречи с этим отморозком Оглоблей. Ещё несчастных случаев на производстве только не хватало». — Маргарита взяла в руки телефон.

— Викторович, ты, часом, там не заработался? Давай, закрывай к чёрту эту творческую контору, разгоняй всех по домам и возвращайся в офис. На том конце Половинкин вместо ответа протянул трубку стоящему рядом Сергею Эрастовичу.

— Дорогая Маргарита Сергеевна, голубушка, мы никак не можем закрыть наше лежбище: через два часа первый в этом здании отчётный творческий концерт. Афиши по городу развешаны, даже по местному радио объявляли. Народу будет видимо-невидимо. Нет, мы отсюда никуда не уйдём. И даже шагу не сделаем. Хоть режьте. Такое событие, такое событие. Лучше вы приезжайте. Со стульями у нас, конечно, проблема, но для таких почётных гостей как вы, разумеется, что-то придумаем.

Крулевская в сердцах швырнула телефон. Эти творческие фанатики никуда не уйдут. Остаётся надеяться, что Оглобля за двадцать пять лет основательно подзабыл, куда именно запихал добычу и ему понадобится время на поиски. То есть он сразу очертя голову не кинется крошить и метать всё вокруг, а будет ходить, вынюхивать, благо повод у него есть — первый в этом здании отчётный творческий концерт, будь он неладен.

Марго не стала звонить Силуянову. По телефону от него мало чего добьёшься. Поехала к нему сама.

— Ты должен послать туда людей и предотвратить преступление. Сила, ты просто обязан это сделать, хотя бы ради меня.

— Дорогуша, ты, часом, рамсы не попутала? Я вор в законе, хотя и бывший. Да и за ментов, то бишь полицейских, их работу выполнять как-то западло. Что я своим орлам скажу? Братва, надо пресечь преступление. Не дать урке забрать то, что он когда-то у ювелиров умыкнул. Как себе это представляешь? Я, кажется, советовал тебе обратиться в компетентные органы. И ты и я, как законопослушные граждане, платим налоги, причём немалые, на эти средства государство и содержит полицейских, которые и призваны охранять наше спокойствие и жизнь. Так вот пусть оторвут пятые точки от стульев и кресел и охраняют.

— Ну, если так, то я сама поеду на этот злосчастный концерт, а ты можешь сидеть тут и гадать, пришибёт там меня Оглобля или помилует. Женщина развернулась и не прощаясь поспешила к выходу.

***

Половинкин кивком приветствовал вошедшую Крулевкую, продолжая беседовать с женщиной бальзаковского возраста в чёрном переливающимся костюме с люрексом. Марго не стала им мешать и, проскользнув мимо, стала бродить среди многочисленных гостей, пытаясь отыскать Сергея Эрастовича Сарымсакова. Но вместо руководителя ЛИТО наткнулась на даму с ярко-красной гитарой, тихонько репетирующую номер в дальнем углу. Марго остановилась. Даже это не концертное исполнение вызвало у неё в душе трепет. Казалось, что звуки гитары и голоса медленно и планомерно размягчают её чёрствую прокурорскую душу. Вдруг захотелось разреветься по-бабьи, во весь голос. И Маргарита Сергеевна, чтобы не привести в исполнение мимолётное желание быстро покинула помещение.

Вернулась в комнату, где Виктор Викторович продолжал беседовать с женщиной в костюме с люрексом.

— Владлена Затулина —поэтесса, — представил женщину Половинкин. — Только что призналась в краже драгоценностей. Утверждает, что это именно она вернулась ночью, открыла сейф, взяла золото и выбросила его вон в тот заброшенный колодец. — Половинкин показал на окно, за которым виднелся сруб старинного колодца. Предлагает немедленно судить открытым товарищеским судом, на котором она в качестве последнего слова будет читать стихи, и никто не посмеет её перебивать. Так как последнее слово подсудимого священно. Крулевкая подошла к женщине вплотную. От поэтессы основательно пахло перегаром.

— Владлена, не знаю, как по батюшке, не сочтите за труд, назовите цифры кода сейфа.

— Я их тут же забыла, — с усмешкой парировала поэтесса.

— Ну а свои две цифры, вы, надеюсь, запомнили?

Вместо ответа поэтесса показала Маргарите кукиш. На пальце которого были начертаны две цифры.

— Это не она. Наша Владленочка на такое не способна, — произнесла женщина с гитарой, не весть как возникшая рядом с ними. И не дожидаясь момента, когда ей начнут задавать наводящие вопросы, проследовала дальше, распространяя по пути следования запах дорогих французских духов. В голове Марго щёлкнул её знаменитый тумблер. Поняла, что рядом, близко находится ответ на её главный вопрос.

В коридоре появился здоровенный мужчина. На его шее красовался аляповатый платок, руки в наколках недвусмысленно говорили, что субъект знаком с уголовным кодексом не только по страницам юридической литературы. Половинкин мгновенно забыл о поэтессе и проследовал за гостем. Марго догнала и зашептала в ухо:

— Ты с кем ещё из этих творческих личностей беседовал на тему грабежа?

— Только с казначеем Ниной Столяровой и с этой Затулиной. У меня эти дамы уже вот где сидят, — Викторович красноречиво провёл ладонью у себя по горлу.

— Понятно. Глаз не спускай с этого урки, — сказала Маргарита, и пошла в соседнюю комнату, где маячила фигура руководителя ЛИТО Сарымсакова.

— Сергей Эрастович, смотри в глаза и скажи честно, кто в этой богадельне знает о золоте и его исчезновении. И не вздумай врать, а то хуже будет.

— Матушка, акстись. Вот крест святой, — Сарымсаков истово перекрестился. Только три человека, только три.

— А эти твои подружки — поэтесса и казначейша — не могли языки распустить, как считаешь?

— Нинка точно нет, зачем ей это. Затулина, конечно, могла, но она почти всё время при мне была, мало с кем общалась. Я ей специально бутылку коньяка армянского подсунул. Поэтесса, когда напьётся, дрыхнет как убитая.

— Ладно начальник, — примирительно сказала Крулевская. В доме находится человек, которого лучше бы не было. Иди, тебе его Половинкин покажет, да ты и сам догадаешься.

Глава 6

Переступив порог импровизированного зрительного зала, Марго нос к носу столкнулась с Хельгой.

— А я уже собиралась звонить, — обрадовалась Крулевкая. — Значит так, бросай здешние дела, дуй к благоверному, что хочешь ему обещай, но вытряси из комитета информацию о… — женщина наклонилась к самому уху Хельги Ли и продиктовала фамилию.

— Сама понимаешь, об этом человеке до поры до времени никому ни слова. Ступай. И возвращайся скорее.

Гости шумно рассаживались на маленькие деревянные скамеечки, которые Сарымсаков успел раздобыть в близлежащем доме культуры, впрочем, давно закрытом по причине безлюдия. Сергей Эрастович в бархатном пиджаке и бабочке обратился к присутствующим с пламенным приветствием. И концерт начался. Декламаторов, братьев близнецов Стоцких, сменила хрупкая маленькая женщина в облегающем элегантном платье цвета кофе с молоком, перетянутом в талии тонким женским ремешком.

— Евлампия Ерёменко, — представилась она. — По профессии я врач, а по призванию певица и ещё немного поэт. Гости захлопали.

Половинкин сидел сзади татуированного верзилы и следил за каждым его жестом. Тот нервничал. Вертел головой из стороны в сторону и смотрел на часы. Евлампия, закончив выступление уселась рядом с Викторовичем.

— Ну, как вам моё творчество? — обратилась к соседу. Половинкин, не отрывая взгляда от подопечного, молча поднял палец вверх. И в этот момент сидящий впереди человек поднялся и опустил руку в карман.

«Неужто вздумает стрелять? — пронеслось в голове у отставного опера. С него станется, он же тогда средь белого дня «Изумруд» подрезал. Это его стиль, его почерк». Додумать до конца мысль не успел. Натренированная годами рука, вне зависимости от команд из мозга начала действовать. Мгновенный, отработанный удар и татуированный как мешок с мукой грохнулся на руки Половинкина. Рядом сидящие люди повскакивали с мест. Подбежавшая Крулевкая начала их успокаивать:

— Ничего страшного, человеку стало плохо, душно тут, ни кондиционера, ни вентиляции. Успокойтесь, товарищи, успокойтесь. Выведем человека на свежий воздух и ему сразу полегчает.

Виктор Викторович подхватил верзилу под мышки, с большим усилием потащил в другую комнату. Евлампия увязалась за ним.

— Возвращайтесь в зал, слушайте коллег, я и без вас справлюсь, — на ходу бросил сыщик.

— Не справитесь и не перечьте, — неожиданно твёрдым, хорошо поставленным голосом, ответила Ерёменко. Через минуту трое оказались в дальней комнате особняка. А ещё через минуту Евлампия, сняв с талии поясок, мастерски скрутила верзиле руки, предварительно заведя их за спину. Скинув одну туфлю, она отодрала от ноги кусок лейкопластыря и заклеила татуированному рот.

— Вот это да! — восхищённо и удивлённо произнёс Викторович.

— Я же сказала, что врач, работаю в местной психбольнице. Общение с такими вот типами обычная рутинная работа, ещё я восточными единоборствами занимаюсь и йогой. Произнося этот монолог Евлампия лихо усадила уже начавшего приходить в сознание громилу на старый перепачканный краской венский стул.

— А как вы догадались, что это преступник? — спросил её Половинкин, винимая из кармана татуированного кошелёк и маленький фотоаппарат-мыльницу. Ни пистолета ни хотя бы ножа там не оказалось.

— Да, я на вас смотрела и сразу поняла. Говорю же, я работаю в больнице, где медлить нельзя ни минуты.

Из зрительного зала доносились непонятные звуки. И Половинкин, поразмыслив минуту-другую поспешил туда, оставив связанного верзилу под присмотром Евлампии.

Стоило войти в зал, как люди, находящиеся там мгновенно смолкли, но не от его появления, а от того, что на импровизированную сцену поднялась — её величество певица и композитор — Мария.

Ярко-красная гитара блеснула алым пламенем и в зал полились чарующие звуки. Если бы в этот момент обвалилась стена старого здания, то зрители даже не шелохнулись бы. Они в едином порыве, вытянув шеи, смотрели на неё, впитывая кожей каждую рождённую женщиной ноту. Марго также не была исключением. Стояла возле входа и не обратила на вошедшего Половинкина никакого внимания. Наконец Сошкина кончила петь. Зал встал и в полном составе выстроился в очередь, чтобы преподнести певице заранее принесённые цветы или хотя бы приложиться губами к её руке.

— И как мы будем её допрашивать? — Марго наконец вернулась на грешную землю и смотрела на сотрудника снизу вверх.

Половинкин толком не понимал, зачем допрашивать Марию, поэтому нерешительно покачав головой, тихо произнёс:

— Босс, сама понимаешь, я один эту толпу никак не оттесню.

Между тем, все двинулись к выходу. Возле которого стояла Хельга, да не одна, а с благоверным Максимом Кавериным — начальником отдела местного Следственного комитета. Тот направил руку во внутренний карман пиджака, желая достать оттуда служебное удостоверение, но Крулевская успела его остановить. Жестом показала Максиму, что сейчас этого делать не стоит. Спустя пять минут толпа поклонников стала редеть, и Маргарита Сергеевна окликнула певицу:

— Мария, можно на пару минут?

***

Они вернулись в опустевший зал и Марго резко повернувшись к Сошкиной, глядя ей в глаза, произнесла:

— Зачем вы украли драгоценности и как удалось вскрыть сейф? Крулевкая хотела увидеть на лице певицы растерянность и страх, но та спокойно улыбнулась, устало опустилась на близстоящую скамейку и тихо произнесла:

— Я ждала, думала, что арестуют ещё до концерта, спасибо, что дали выступить. — певица демонстративно вытянула перед собой руки, показывая, что готова к тому, что на неё наденут наручники.

— Хочу заметить, — продолжала певица, — убедившись, что с наручниками вышла заминка, — я ничего не крала, только забрала то, что принадлежит мне по праву.

— Мы это знаем, — ответила Маргарита Сергеевна. Она села рядом с женщиной и внимательно читала листки бумаги, переданные Хельгой.

— А теперь по существу вопроса, — Марго оторвала взор от листков, и снова посмотрела Марии в глаза. — Расскажите подробно о той злополучной ночи, что там произошло?

Мария опять улыбнулась, казалось, что тяжёлая ноша упала с её хрупких плеч.

— Понимаете, мелодии приходят в голову как правило ночью или ранним утром. Читаю стихи, и они в мозгу превращаются в песни. Но для этого нужна тетрадь. А в ту ночь я её в суматохе переезда оставила здесь, в этом здании. Пришлось во

Прикрепленные файлы:

Убийца холеры или Махатма * из России

"Насчёт чумы, придёт ли она к нам, пока нельзя сказать ничего определенного... Некоторую надежду подают прививки Хавкина, но, к несчастью, Хавкин в России не популярен".

Из письма Чехова Суворину

28 июня 1892 год. Хвалынск, Саратовской губернии

— Отравитель едет! Душегуб! Почитай, уже на околице! — Босоногие ребятишки перебегали от избы к избе и колотили палками в ворота. — Дяденьки. Прогоните! Христом, богом просим!

***

От одного села к другому кочевали слухи о том, что на никакой холеры нет и в помине. Это проклятущие докторишки иностранные, в сговоре с нашинскими, народ, православный, травят! А кои выживают, так тех прям живыми в землицу, сыру, закапывают. В Астрахани людишки, против этакого безобразия взбунтовались. Больных на улицу силком вытащили. Здание местной лечебницы погромили да и подожгли. Дохтура избили до полусмерти, а фельдшера, за злодеяния бесовские, вовсе жизни лишили!

***

Врача Молчанова, Юношу. Почти мальчика, спешившего в село, на помощь умирающим от страшной болезни, озверевшие мужики мгновенно сдёрнули с пролётки. Били остервенело и безжалостно! Угомонились после того, как тело перестало подавать признаки жизни. Ушли. Даже не предприняв попытки похоронить несчастного.

До поздней ночи сельская детвора тыкала палками в «окаянного отравителя», а проходящие мимо бабы считали праведным плюнуть в мёртвого изверга. Вина которого заключалась в том, что свою, короткую жизнь, он потратил на то, чтобы облегчить страдания заражённых!

***

Губернатор виновных искать не стал. Прислал двоих солдат для предотвращения подобных «беспорядков» и тут же отправил прошение на высочайшее имя, с просьбой выделить денег на карантинные меры. В связи с разрастающейся эпидемией.

***

Знаменитый Луи Пастер, узнав о вспышке холеры в поволжских губерниях, отправил в Санкт-Петербург письмо. Предлагал командировать в очаг заражения человека, способного побороть эпидемию. И готового, без промедления, прибыть в Россию для организации комплекса мероприятий по вакцинации. Имя учёного и подданного российской империи — Владимир Хавкин.

В столице, по поводу письма из Франции собрали специальную конференцию. Обсудили метод бывшего одессита и главное… еврея, по национальности!

Присутствующие колебались. Мнение разделились. Конец в споре положил доклад крупнейшего специалиста в области бактериологии — Ивана Филипповича Рапчевского. Предложившего ограничиться «лишь лабораторными исследованиями. На опыты на людях делать разве только в тех местностях, где холера эпидемична, например в Сиаме...».

Во Францию ушёл отрицательный ответ.

***

Узнав об этом, англичане предложили русскому учёному должность главного бактериолога в крупном индийском городе. Там холера безжалостно косила не только у местных жителей, но и у подданных её высочества.

***

Учёный ни секунды не колебался. От его вакцины отказались Франция, Испания, а теперь ещё и Россия. Значит, хоть к чёрту на рога, лишь бы избавить человечество от этой напасти!

1893 год. Калькутта

Губернатор провинции был сама любезность. — Господин Хавкин! Вся надежда на ваше изобретение. Эти чёртовы индусы разнесут заразу по территории, если её не уничтожить в зародыше. Возьмите помощников. Они кажется из местных? Тем лучше. И не откладывая, поспешите к очагу заражения. Надеюсь на благополучный исход. Я же прикажу создать кордон по периметру поселения. Но вы же понимаете! Местных такая акция ещё больше озлобит!

Посёлок Каттал-Баган

Толпа крестьян, сжимая в руках палки и камни двинулась на врачей.

Шедший впереди староста и слышать не хотел ни о каких прививках. Выкрикнул в лицо приехавших — Англичане враги. Убивают нас. Стреляют в безоружных людей из ружей. Занесли в посёлок заразу. Слава небесам, пока, что болеют не все. А вы желаете вогнать смертельные иглы в тела счастливцев, называя жидкость в шпицах — спасительной вакциной! Не бывать этому! Убирайтесь отсюда иначе... Крокодилы, в нашей реке, рвут на части людей любого цвета кожи!

После этих слов во врачей полетели камни.

Калькуттские медики схватили Хавкина и попытались укрыть его за стеной ближайшего строения. Тот отстранился. Мгновенно снял пиджак, расстегнул сорочку и ввёл вакцину в правый бок.

Потрясённые увиденным крестьяне остановились в трёх шагах от доктора.

— Он не англичанин! Господин приехал сюда из далёкой России! — В сердцах выкрикнул один из помощников. — Сами видите! В шприце не яд. Там спасительная вакцина. Её изобрёл этот белый доктор!

Владимир не мигая смотрел на полу одетых, измождённых людей. Но видел не бедных селян, а разъярённую толпу одесских фанатиков, устроивших погромы в еврейском районе. Единоверцы создали отряды самообороны. Защищали дома и семьи, как могли. Вместо того чтобы силой усмирять погромщиков власти, через газеты, занялись увещеваниями. Толку от этих статей не было. Министр внутренних дел утверждал, что в многочисленных бесчинствах виноваты сами евреи, ибо они успешно торгуют и «эксплуатируют» местное население. Вызывая у того справедливое негодование!

Начались уличные бои. Но полицейские задерживали не грабителей, а обороняющихся. Во время одной стычек в участок угодил и он. Причиной тому послужил зажатый в руке револьвер. Спас Владимира от неминуемого исключения из института лично Илья Мечников.

Состоявшийся суд оставил студента-еврея на воле. За недостаточностью улик.

Через несколько лет французский журнал «Анналы натуральных наук» целиком опубликовал его диссертацию. Последовало предложение поработать за границей. Грех было не воспользоваться.

При содействии Мечникова, оказался в Париже. Да ещё в институте самого Пастера! Правда на должности младшего библиотекаря. Зато по утрам и вечерам разрешили ставить собственные опыты в прекрасно оборудованной лаборатории. Луи Пастер делал первые прививки от сибирской язвы, а он стал разрабатывать противохолерную сыворотку. Испытывал препарат на морских свинках. Затем — на себе. Парижские газеты выходили с заголовками: «Русскому врачу браво!»

— Господин Хавкин они согласны! Будут вакцинироваться! — Голос помощника вернул учёного из забытья.

В тот день экспедиция сделала противохолерную прививку половине жителей посёлка. И ни один из них, до конца дней не заразился страшной болезнью.

Два года спустя

Смертность от холеры в огромной стране снизилась в четыре раза.

За два с лишним десятка лет жизни в далёкой Индии Владимир Аронович Хавкин лично сделал прививки более чем двадцати пяти тысячам человек!

***

Потом холеру сменила чума. Очаг заражения вспыхнул в Бомбее. Три месяца, скупая у матросов корабельных крыс, готовил спасительную сыворотку. Конечно же, сначала испытал её на себе. «Работал он по четырнадцать часов в сутки. Один из его помощников заболел нервным расстройством. Двое ушли, не выдержав испытание трудом и страхом.»**

Май 2020 год. Россия

Миловидная девушка Марина взглянула в зеркало, поправила непослушный локон, после чего включила ноутбук. Минуту спустя там отобразилась знакомая лекционная аудитория факультета журналистики и выбритое, до синевы, лицо старичка-преподавалеля.

— Судари и сударыни. От имени моего поколения приношу искренние извинения за столь необычный формат общения. Увы. Пандемия! Будь она неладна. И слава учёным, а так же инженерам и квалифицированным рабочим, давшим нам возможность общаться! Хотя бы дистанционно. Кстати об учёных.

Записывайте курсовое задание. Через месяц жду статьи, журналистские расследования и иные опусы на тему — профессор на минуту задумался, а потом подошёл к доске и начертал — «Неизвестный гений России — Владимир (Вольдемар, Маркус-Вольф, Мордехай-Вольф) Аронович Хавкин!»

***

После занятия Марина позвонила подружке Инне, сотруднице районной библиотеки.

— Инуля приветик. Тут такая проблема вырисовалась. Наш препод, ну тот чудак, из позапрошлого века. Я тебе о нём рассказывала. Тему подбросил на удалёнку. Хочу, мол, чтобы вы о каком-то Хавкине инфу нарыли. В твоей «богодельне» про Мордехая-Вольфа, этакое, не инетовское отыщется? С меня — сухарик, ванильный.

— Мариша? Мы же, как и все, закрыты, забиты, замурованы. Конечно на работу начальство, по графику, гонит. Типа, пыль с фолиантов протирать, формуляры обновлять и всё такое. Прикинь. Требует, чтобы в масках за столами, перед камерами, сидели. На кой её напяливать, если одна на всю библиотеку дежуришь?

— Подружка. Давай ближе к телу. То есть к делу. Поможешь?

— Ой. Кажется, в подвале видела книженцию, про твоего Хавкина. Старая, престарая. Латаная, перелатаная. В тёмные, совдеповские, времена изданная. Если не отправили в макулатуру, так и быть презентую. Инна исчезла и Марина полчаса любовалась статическим изображением пустого читального зала.

— Не, а! Не нашла. Видать уже того, отгрузили. И по новее книги туда, в последний путь, отправляют. Сама же знаешь, читатели брать бумажные фолианты брать перестали. Совсем. Из «паутины» всё качают. Думаю туда тебе и дорога. Сухарика жаль, но... — Инна пожала плечами.

Вечером того же дня

Будущая журналистка, сама не зная зачем, стала переписывать информацию с монитора, от «всемирного разума», в банальный блокнот. Закончив малоприятное занятие отправилась на кухню. За очередной чашечкой Американо. В голове девушки, не давала покоя, пульсировала мысль — Жил бы он сейчас? Может быть и не сидели всей страной на этой жуткой изоляции. Раз холеру победил, то и с коронавирусом расправился бы. Обязательно! И в два счёта!

«В газетах много пишут о чуме в Индии.
Вы не знаете, наша партия за чуму или против?»
Карел Чапек

* —Почётное звание "отец нации". В переводе с санскрита «Великая душа»

** — Из записок индийскиго учёного, профессора Каналкара

Не знаю, у кого как, но у моих домочадцев лучшее время, когда наступает «Вишнёвый сад»2. Не в смысле того, что мы вынуждены продавать плодовые деревья за долги, а потому, что до Краснодарского края добралось её величество Весна. Тепло. По любимым Горгородам3 летят снежинками лепестки с сотен вишнёвых деревьев.
— Гулять! Гулять! И ещё раз гулять! На Кубань! В парк! — хором скандируют потомки, сын Егорка и дочка Алька.
— ERST DIE ARBEIT, DANN DAS SPIEL4(сначала работа, потом игра. Буквальный перевод с немецкого), — ворчит супруга.
— А можно наоборот? — продолжая подпрыгивать на месте, парирует Алька, уже второй год постигающая язык бывшего врага.
— Нет. Только после сарая!
— После чего? — вступает в беседу будущий космонавт, разведчик, водолаз и олимпийский чемпион, а пока что, круглый хорошист Егорка.
Супруга предприняла попытку довести до сознания деток план предстоящей работы:
— Надо вытащить вещи из сарая и разделить на три части. Нужные, не очень и совсем ненужные.
— Ого! Там работы, аж до вечера. Ночью, что ли гулять? — ворчит дочка, теребя брата за руку, и требуя, чтобы тот немедленно высказал веское, мужское слово.
Но Егор молчит. Ему перебирать старые вещи намного интересней банальной беготни по берегу реки, протекающей в сотне метров от нашего дома.
— Вот не буду с тобой ни в какие шахматы играть. Раз ты такой... — Алька подыскивала в уме слово пообиднее, но не нашла и обратилась к матери. — А вы разве нам помогать не будете?
— Мне через полчаса на работу, а отец дописывает статью, для журнала. Вы большие. Сами разберётесь. Ну, а ежели там найдутся предметы, которые ни в какую кучу не определяются, принесите ему в кабинет для консультации. Топайте. Раньше начнёте — быстрее закончите.

Час спустя

Две пары детских глаз умоляюще смотрели на меня, а сомкнутые рты молча вопили:
— Да, оторвись, наконец, от компьютера и посмотри на то, что мы притащили.
Я дописал абзац, нажал на кнопочку с изображением, канувшей в лету дискеты, и повернулся к чадам.
От радости дети синхронно выставили вперёд правые руки. Каждая сжимала по кирзовому сапогу.
— Это надо? — поинтересовалась Алька. — Сейчас такие никто не носит. Выбрасываем?
— Оставьте их здесь и заканчивайте работу. А вечером я расскажу их историю, и решите, как с ними поступать.
— Страшную? — уточнил Егорка.
— Очень.
Я повернулся к письменному столу, показывая, что аудиенция окончена, но не тут-то было. Уж, что, что, а непоседы истории обожают. И используют их на практике. Пишут заметки в стенгазету или делают доклады по школьным предметам.
***
Дети прильнули ко мне с обеих сторон и теребили за рукава. Мол, не томи, рассказывай.
— Посуда помыта? — строго спросил я.
— Так точно. И даже убрана на место, — по-военному ответил Егор.
— А уроки?
— Сделаны. Можешь проверить.
Алька вскочила с дивана, дабы умчаться в комнату за тетрадями, но я остановил:
— Пожалуй, нам надо перенестись в начало двадцатого века. В годы русско-японской войны.
— А что, до этого времени люди без сапог ходили? — моментально съехидничала дочка.
— Носили. И самые разные. По обувке, в стародавние времена можно было легко определить, к какому сословию относится их владелец. Ежели в сафьяновых5 шествовал, значит из знатного рода. Ибо стоила такая обувка денег не малых. Народец, рангом пониже, разгуливал в яловых6 сапогах. Для военных шили юфтевые, пропитанные специальными маслами и солями. Однако, до начала двадцатого века никто из вельмож и сановников и представить себе не мог, что настанет время, и в империи вдруг возникнет сапожный кризис! На просторах матушки Руси разномастных мастерских по пошиву обуви было великое множество. В каждом городе не по одному десятку насчитывалось. Существовали и большие фабрики, выполняющие военные заказы. Но вот с началом войны выяснилось, что для нужд русской армии надо сшить аж пять миллионов пар! В стране такого количества кожи не нашлось. Спасло лишь то, что война быстро закончилась, но проблема осталась.
— Пап! Но ведь, через девять лет началась первая мировая. Я ничего не напутал? — сын поднялся и полез в книжный шкаф, за большим томом энциклопедии, — Решили проблему за это время?
— Нет, сын, не смогли. Интенданская7 служба разместила заказ на три миллиона рублей. Решите задачку. Если стоимость пары сапог в ценах четырнадцатого года составляла один рубль пятнадцать копеек,то сколько пар царской армии разом потребовалось? Поголовье коров в стране хоть и выросло, но не настолько, чтобы обеспечить сырьём этот огромный заказ.
— А союзники? Разве не обязаны были помогать? — не унимался пытливый Егорка.
— Доблестные англичане и французы сапог не носили. Их солдаты топали по европейским дорогам в ботинках.
—— Значит нашли выход? Что-то я не помню, чтобы в старых кинолентах того времени показывали, как наши солдаты воюют в лаптях. — Вступила в дискуссию дочь.
— Недостающее количество обуви, то есть армейские ботинки покупали за золото, за рубежом. Но Русь матушка никогда не испытывала нужды в талантливых изобретателях. Жил в то время человек, Михаил Поморцев, имел воинское звание генерала и увлекался химией. Он первый придумал то, что мы сейчас называем искусственной кожей. Пропитал брезент смесью парафина, канифоли и яичного желтка. Новая ткать не пропускала влагу, но при этом дышала и была во много раз дешевле натурального сырья. Из неё стали шить сумки для артиллеристов, конскую упряжь и много ещё чего.
— А сапоги? — синхронного выпалили дети.
— Увы. Посчитали, что материал грубый и станет натирать ноги. Да к тому же, изобретатель в тысяча девятьсот шестнадцатом году скоропостижно скончался. Его кирзу, так генерал именовал ткань, поскольку использовал для её изготовления многослойную материю керси, названную так в честь английской деревеньки,8 спрятали до лучших времён.
— Выходит они настали ? — дочка показала пальцем на стоящие возле дверей сапоги.
— Настали. Только не лучшие, а лихие. Четверть века спустя. Теперь уже вторая мировая война пришла на нашу землю. Конечно, солдат было во что обуть, а вот многочисленных ополченцев — нет. Ведь в мирное время об этом никто и не помышлял. Положение было настолько тяжёлым, что в самом начале войны вышла секретная директива правительства «О пошиве лаптей и онучей9 для нужд Красной Армии, если не будет найдено иное решение.» Но до таких крайностей, к счастью, не дошло.
За шесть лет до этого советский химик и изобретатель Иван Плотников догадался добавить к кирзе искусственный каучук. Ткань получилась эластичная и пригодная для пошива обуви. Сшили пробную партию, отправили на финскую войну сорокового года, и ужаснулись. Сапоги трескались на морозе, становились ломкими. Об изобретении опять забыли, но не надолго.
Упрямый Плотников от идеи не отказался. Работал над улучшением ткани день и ночь. До тех пор, пока не призвали на фронт. Однако спустя две недели его вернули и назначили директором завода. Поставили задачу. Понятно какую?
Дети ничего не сказали, но дружно кивнули. Алька и Егорка держали в руках по сапогу, внимательно рассматривая, и даже пробуя на зуб.
Я же продолжил:
— Высокие, удобные, непромокаемые, дышащие. Дотопали со своими хозяевами до Берлина и вернулись, восстанавливать разрушенную страну. Если память не изменяет, их выпущено около ста пятидесяти миллионов пар. И в наши дни на складах кирзовый стратегический запас имеется. Мало ли, что.
Дети, как по команде, рванули с дивана.
— Вы куда? — крикнул им вслед.
— В сарай. Сапоги положим, — донеслось уже от входных дверей. — Такой стратегический запас самим нужен. Вырастим, будем носить. На охоту, рыбалку. Вещь нужная, в хозяйстве пригодится.

1— Сапоги российского солдата с юфтевым (яловым) низом и кирзовыми голенищами. Кирза — плотная прочная многослойная хлопчатобумажная ткань . Термин чаще используется в отношении обувной кирзы — композитного материала состоящего из обработанной пленкообразующими веществами многослойной хлопчатобумажной ткани

2— А.П. Чехов «Вишневый сад.» Комедия в 4-х действиях. 3— Район частного сектора в городе Краснодаре

4— Знаменитая немецкая пословица 5— Сшитые из телячьей, овечьей или козлиной кожи. Ярко окрашенные. 6— От слова «яловичина» — говядина. Сделанные из бычьей шкуры.

7— Управление ведающее провиантским, вещевым и денежным довольствием войск 8— Керси - деревня и гражданский приход в районе Баберг в Саффолке , на востоке Англии.

9— часть обуви, обвёртка на ногу, замена чулок, под сапоги и лапти, длинная, широкая (около 30 сантиметров) полоса ткани белого, чёрного или коричневого цвета.