Форум

 * * *
Признаться, жизнь мне нравится,
Со всеми причиндалами,
Она суровой значится,
Короткой и так далее.
Ни дрянь, ни шваль под дулами,
И не шуршание мышье…
Зачем-то же придумана
Она была Всевышним.

* * *
Увы, дружок, ты не воскреснешь
При чудных всполохах зарниц,
Хоть от желания и треснешь
От уха и до ягодиц.
Христос Воскрес! Ему и Слава!
А о тебе лишь жалкий вздох.
Ты светлячком не будешь в травах,
Ни псом для будущих эпох,
Ни мухою, ни стрекозою,
Тебя в родню не примет бык,
Ни однорогою козою,
И даже червяком не быть.
А слышал ты про муки пекла?
С хвостами, где коротыши?
Да тело станет горсткой пепла
На старом кладбище в тиши.
И всё. И про тебя забудут,
Как мерин языком слизал.
Твоей душе несладко будет,
За то, что Бога не признал.

СТИШ, ВОСТОРЖЕННЫЙ СЛЕГКА,
ПРО КОНФЛИКТ В ОТДЕЛЕ Ка…

Приехал я издалека.
И здесь теперь нога моя.
Да вот споткнулся я в ОКа,
На должность небом данную.
Мужчина видный, при очках,
Сидит на фоне сейфа
С ним не сыграешь в «дурачка»,
Не переносит блефа.
«Приветствую!» - ему сказал,
Как долгожданной пристани.
Чин поглядел в мои глаза,
Оценивая пристально.
Потом досье моё вертел,
Ну, книжку трудовую.
Как будто съесть её хотел,
Какая есть – сырую.
И так, и сяк её листал,
Бурчал до помутнения,
Как будто на её листах
Сплошные оскорбления.
От записей в книжонке той,
Конечно, было весело,
Но «тридцать три» своё пальто
На гвоздик не повесило.
И, набурчавшись, заявил:
«Нам летунов не надо!»
А я в пылу душевных сил
Взвил руку для доклада:
«По записям судить нельзя
В тонюсенькой тетрадке.
У каждого своя стезя,
Не все на деньги падки.
Я не надуть кого искал
И не отмычку в кассу.
Искал поэзии бокал,
И преданных Пегасу.
Не скандалист я, не прохвост,
Я крайне исполнителен.
Да, в перемене адресов
Бывал скоропалителен.
Я жизнь мотаясь изучал.
Что жизнь? – она актриса. Но
Вот только там, где ты читал,
Всё это не написано.

МАМЕ

Помнишь, мама, в детстве
Я мечтал открыто:
Буду я богатым,
Буду знаменитым.
Будем жить в столице,
В самом лучшем доме!
Для тебя поставлю
Кресло на балконе,
Чтоб жила ты долго,
Долго, без печали…
Годы журавлями
В небе прокричали.
Не богат я вовсе,
Вовсе неизвестен,
И живём мы порознь,
Порознь, а не вместе.
Часто ты болеешь,
Часто я в разъездах,
Больше по вокзалам,
А не по партсъездам.
Беды и печали
Над тобою роем.
Хорошо мечтаем –
Очень плохо строим.
Ты совсем седая,
И никак в столицу
Видно нам с тобою
Не переселиться.
Так и протекает
Время наших буден:
Подойдёт «лихая»
На погосте будем.
Подхожу я к дому,
Где совсем не лишний.
Все на стол припасы,
Что прислал Всевышний.
Ты меня встречаешь
Бодрой и живою…
Ну, их все балконы
Книзу головою.

* * *
Грабителей прошу не беспокоится.
Пусть не страдают от желания стрел.
С карманами поэта худо ссориться:
Там были крошки – он давно их съел.
Поэзия – подруга полусытого,
Который не привык хвостом крутить,
Поэтому ему немало выпало
Неровностей на жизненном пути.
Наверно, он рифмует, как положено,
И строк размер, наверное, не худ.
И с завтраком легко расстаться может он,
Без ужина сумеет он уснуть.
Опять к стихам повёрнута бессонница,
Не тянет ни к чему уже опричь…
Грабителей прошу, не беспокоится.
Поэта грабить – целовать кирпич.

СЛУЧИЛОСЬ ЭТО…



Случилось это позапрошлым летом -
Располовинил тепловоз меня;
В больнице мне вкачали кровь поэта,
Родную всю при этом заменя.
Когда её вводили - пахло спиртом,
И, вскоре, я заметно захмелел,
Заговорил не пошло и избито,
А образно, как Аполлон велел.
Всё диким показалось мне на свете,
Мой дух сорвался и забунтовал...
Когда ко мне пришли жена и дети -
Я их уже в упор не узнавал.
Жена увидя то, что я на взводе,
Всем сердцем правосудие возлюбив,
Заговорила сразу о разводе,
Про алименты также не забыв.
И тут я заварил такую кашу! -
Вконец забыв приличия слова,
Кричал, что я испил земную чашу,
Что всё мне в этой жизни трын-трава!
Тут поняли врачи что перегнули,
Перекачали вновь из сердца кровь,
Бухгалтерскую жижицу ввернули -
Я потерял к поэзии любовь.
Спасибо докторам за их заботу -
Вот с этой сцены передать спешу.
Теперь хожу как прежде на работу,
Не пью и всю получку приношу.
Жена простила мне мои заскоки,
Я счастлив, что с родной семьёй опять;
Теперь, когда при мне трещат о Блоке -
Мне хочется кусаться и орать.
Мне тошно от катренов и терцетов,
Сто лет бы не видать таких даров...
Пусть меньше будет пьяниц и поэтов,
Пусть больше будет нас - бухгалтеров.

* * *
Мчит на забугорном «Мерседесе»,
Не догонит парня ураган,
Кошку переехал – не заметил.
А заметил – матом обругал б.
Напугал какую-то старуху,
Что тащилась звякая клюкой.
Тормознул, ну, Слава Богу, «сухо» –
Затаскали б со старухой той.
Круто здесь, а здесь почти покато.
Эх, дорожка русская – скандал!..

Так спешил он, так спешил куда-то,
Так спешил, и всё же опоздал.

* * *
Стихи бывают вроде табуреток:
Слепились кое-как, прими страна.
А добрый автор, как и раньше редок,
Его не здесь, так там пасёт хана.
Не от лучей придуманы ли ставни,
Тень радует немало жёстких глаз.
Ещё я слышал – гении тщеславны,
А бездари тщеславней в сотни раз.

* * *
Не построить дачу мне,
Не купить корову,
Потому что я субьект
Крепко непутёвый.
Потому, что я объект
Всякой невезухи
И пришёл на белый свет
Не для показухи.
Вроде бы и не простак,
И силён, и меток.
Только всё идёт не так,
Всё идёт не этак.
В руки мне бы тяжкий лом,
Стройную лопату,
Я такой отгрохал б дом,
Фирменную хату.
Так и прёт меня в стихи,
Как вино из бочки.
В результате от семьи
Только лоскуточки.
Сын мой вырос без меня,
Дочь родная – тоже.
Новая грозит жена
Что исчезнуть может
Может снова без «му-му»
У холодной печки
Мне пускать по одному
В потолок колечки.
Дожил до согбенных лет,
Как кулик на кочке.
Говорят, что я поэт –
То есть дурень в бочке.
Беспокоит непокой,
Словно кот сметану.
Да, я этакий такой
И другим не стану.

Я СЕГОДНЯ ВСЕМ ДОВОЛЕН

А я сегодня всем доволен,
Довольна вся моя семья,
Не раздражителен, не болен,
Себя не узнаю сам я.
Я и супругу не ревную,
Ведь ревновать нехорошо, -
Пускай любовник к ней вплотную,
Хоть в пиджаке, хоть нагишом.
Совсем не пахнет валерьянкой –
В бутылках водка и вино.
А вечером здесь будет пьянка,
А мне хлебать запрещено.
Я безупречно добродушен,
Ну, как к болезням мумиё,
К соседке Дусе равнодушен,
А вы бы видели её.
Своим спокойствием врачую,
И все заботы – до рожна.
И на работу не хочу я,

И мне получка не нужна.
Плевать хотел я на начальство
Большим плевком и по частям.
Дрожал я в кабинетах часто,
Но это в прошлом, видишь сам.
Всем кажется, что я без воли,
На принцип наложил табу

Да, я сегодня всем доволен,
Сегодня я… лежу в гробу.

* * *
Живут наивные поэты,
Мечтают о стране без гроз,
Где блещут камни-самоцветы,
Где утро для цветов и рос.
Уставшего где ждут с улыбкой,
Сажают за широкий стол,
Несут и пищу и напитки.
Как можно верить в этот сон?
Вас редкий впустит обогреться,
Так просто сунет хлеба кус.
На лавке отдыхать придётся,
А с тучи серой - мелкий гнус.
О! Слишком долго длиться ночке,
С вокзала выгнал строгий глас.
Рифмованные ваши строчки
Не позовут на раут вас.
Разбиты грустные ботинки,
На электричку денег нет.
Вон в урну за пустой бутылкой
Полез худой столичный дед.
Вы в ту же дырочку продеты,
Похожи на него почти…
Живут наивные поэты
Под облаком своей мечты.

СТИХИ, СТИХИ

С себя вины я не снимаю,
Недосмотрела и семья,
Но всё-таки не понимаю,
Как заразился рифмой я?
И что нашёл я в ней такого?
И сам-то с виду не урод,
А вот готов был ради слова
Не дрыхать сутки напролёт.
И находил в том наслаждение,
Скажу вам, правды не тая,
И в этом времяпровождении
И кувыркалась жизнь моя.
Потом я понял, что напрасно
Я покрывался бородой.
Стал и не толстый, и не красный,
Напротив: бледный и худой.
Жую словесное мочало,
И верен строчке, как вассал.
Ох, если б всё вернуть сначала!..
Я бы…писал, писал, писал

НА ЛАВОЧКЕ

Вот я сижу на лавочке,
В кармане ни шиша.
Здесь там гуляют парочки
Влюблённостью дыша.
Они сосредоточены,
Собой полонены…
Я снова у обочины
Среди большой страны.
В редакциях нотации,
В издательствах отлуп…
Над головой акации
Туда-сюда снуют.
Мужчина вида мятого,
И на коленях грязь,
Подсел: «Дай до полпятого
Пятёрку. Слышишь, Вась?
Не Вася я! Не Вася я!
Наверно, спутал он.
Такая катавасия –
Будь – дал бы миллион.
Но вот босяк по крышу я,
Давно не наверху.
«Сам без копейки, Миша, я,
Поверь, как на духу!»
Нет, не поверил, чувствую.
«Ну, фраер!!! – обозвал. –
Не Миша я! Не Миша я!» -
Со злобой мне сказал…
Тихонько туча мочится,
А, впрочем, наплевать.
И кушать очень хочется
И негде ночевать.

* * *
Запил принц. Потерял королевство.
И отказы ему везде.
А жена его месит тесто,
И ругается – крик по избе.
Муженёк и не брит, и не чёсан,
Путь-тропу потерял в благодать,
И скатались усы под носом
У него – даже рта не видать.
И сегодня он пьян немного,
Пух куриный застрял в бороде…
А сундук стоит у порога,
Там хрустальные туфельки две.

Всем известно – Маяковский
Сбрасывал (о горе мне!)
А.С. Пушкина (каковский)
С корабля истории.
Сам А.С. Пушкин, что есть мочи
(Не хорошая черта)
Сумарокова и прочих
Норовил спихнуть с борта.
Ах, какое безобразие!
Совесть у людей – опил!
Понимаю Стеньку Разина,
Что царевну утопил.
Топят – принято за моду.
Вот такая, брат, напасть…
И меня бы кто-то… в воду…
Чтобы в классики попасть.

* * *
Если кто-то в этом мире ждёт,
Если кто-то ждёт тебя упрямо, -
Помни ты, бродяга, блудный кот –
Это мама. Прежде всего мама.
У жены на время есть другой,
Разговор их весел, долог, гулок.
Ты у мамы самый дорогой,
Ты – не нагулявшийся придурок.
Может где-то голову снесут,
Голову твою среди тумана.
За тобой пойдёт на страшный суд
Ни жена, ни дети – мама. Мама.

ДВОЕ

Один жил во дворце чудесном,
Играл весьма большую роль.
Другой - в домишке очень тесном,
В глазах властей – полнейший ноль.
Один – высоких сфер работник,
И Рим о нём не забывал.
Другой – обыкновенный плотник –
Строгал, хлеб потом добывал.
Вкруг первого теснились слуги,
Исполнят всё, в любой момент.
Вокруг другого - кучи стружки
И немудрёный инструмент.
Один о собственном величии
Радел, всю власть употребя.
Другой – своё величие вычел,
Довёл до нищеты себя.
Меж ними ров глубокий вырыт,
А почему так? – не вопрос.
Один оставил имя – Ирод,
Другой, гонимый им, Христос.

КРЫЛЬЯ В КАМЕРЕ ХРАНЕНИЯ

Крылья в камере хранения,
Крепко им не повезло.
Крылья в камере хранения –
Чемоданов и узлов.
Скучно здесь до охренения,
Давит скученность вообще.
Крылья в камере хранения
Нам мешающих вещей.
Сонно в чемоданном стане,
Изредка мышей пробег…
Нет, здесь крылья не оставит
Настоящий человек.

АМАЗОНКИ

В Богемии старой
(Любуши царство)
Наследницей стала
Некая Власта;
И, видно на то
Были причины,
Решила, что в царстве
Нет места мужчинам.
Изгнали мужчин.
Крепость крепко закрыли,
Чтоб эти пройдохи
В нёё не входили…
Год – мимо, два года –
Дам не заботит.
А эти пройдохи
Всё ходят к воротам.
Водой горячей
Их поливают,
Они не уходят,
Они изнывают.
Пускают в них стрелы,
Пускают в них пики,
А те им приносят
Розы, гвоздики.
Отборную брань
В них гвоздят амазонки,
Всё переносят,
Лишь щурят глазёнки
Но всё же однажды
Прошлёпала стража.
Теперь если вспомнить –
Вверх волосы даже, -
Пробрались мужчины,
Залезли без лестниц…
А как целовали
Затворниц-прелестниц!..
А может, и не было
Вовсе такого,
А может, всё это –
Для красного слова.

Покуда мужчин зов
Сладок и звонок,
Не быть на земле
Стране амазонок.

* * *
Бог дал нам свободную волю.
Зачем дал, Он нас не спросил.
Мы, как в океане волны,
Неволит избыток сил.
Мы рушить способны скалы,
Неважно, гранит или мел.
Мы можем пустыню оставить,
Где раньше лес пышный шумел.
А волны, до туч тёмных волны,
Трещит корабельный каркас.
А ветер – свободная воля,
По свету несущая нас.

* * *
Хочешь уйти за тучи,
Не отпускает персть.
Слишком земным скручен,
Плотью окован весь.
Лишь иногда вестником
Неба к нам явится звук –
Это зовётся песней.
Рвётся стальной круг.

* * *
Живут наивные поэты,
Мечтают о стране без гроз,
Где блещут камни-самоцветы,
Где утро для цветов и рос.
Уставшего где ждут с улыбкой,
Сажают за широкий стол,
Несут и пищу и напитки.
Как можно верить в этот сон?
Вас редкий впустит обогреется,
Так просто сунет хлеба кус.
На лавке отдыхать придётся,
А с тучи серой - мелкий гнус.
О! Слишком долго длиться ночке,
С вокзала выгнал строгий глас.
Рифмованные ваши строчки
Не позовут на раут вас.
Разбиты грустные ботинки,
На электричку денег нет.
Вон в урну за пустой бутылкой
Полез худой столичный дед.
Вы в ту же дырочку продеты,
Похожи на него почти…
Живут наивные поэты
Под облаком своей мечты.