Форум

* * *

На вербах проклюнутся почки.

От солнечной теплоты.

На склонах, на бугорочках

Мать-и-мачехи вспыхнут цветы.

Я верю — осталось немного —

Туч мрачных исчезнет скала.

И луж заблестят на дорогах          

Разбуженные зеркала.

Не вечно обид засилье,

Ристалище кончится бед.

Я верю тебе, Русь-Россия,

Твоим  злопыхателям — нет.

* * *

Нет в душе моей жгучей обиды.

Я один лишь во всем виноват,

Что растёт невезуха обильно,

Что чернуха за тысячу ватт.

Да, своей не построил квартиры, 

Да, занюханный ем бутерброд.

На вокзале не топлено, сыро...

Скоро — скорый, и тот — напролёт.

Потихонечку ластится проседь,

А морщин — к борозде борозда...

И играет неласково осень,

На чуть видимых струнах дождя.

* * *

Ты не учился поражению,

И в этом кроется беда.

Всегда готовый к отражению;

К уступкам, жертвам — никогда.

О! Ты не дашь себя — за горло,   

До крох своих последних дней.

Звучало громко слово «гордость»,

И очень тихо — «будь добрей».

А может там — за полем тлена,

За грудой бесполезных дел,

И ждёт большая перемена,

Которой знать ты не хотел?

* * *

Ещё один зачеркнут день,

Пустой, как брошенная склянка;

Он не отметится нигде,

Вчистую прожит, без остатка.

Ты сам его, дружок, убил,

Как комара его прихлопнул.          

А был ли он? Конечно, был,

Но перепрел, свалившись в опадь.

ПРОСЁЛКИ

Люблю просёлки — сердцу надо, —

Как говорят, и от, и до;

Проложены - не для парада,

Не для особенных удобств.

Их тракторами разбивают,

И перепахивают их;

Прямолинейности - не знают:

Хоть плачь на взгорочках иных.   

Они, порой, пылят нещадно,

А осенью вгоняют в грусть —

Махнёшь рукою: «Ну, да ладно!

Авось к рассвету доберусь».

Они к воде речной прижмутся,

Чтоб избежать урёмных пут;

Споткнутся, в воду оборвутся,

И — ничего, переживут.

Войдут в деревни и посёлки,

Их главной улицею став...

Люблю я русские просёлки,

За их простецкий вольный нрав.

ПЕРВАЯ

Моросит. Фонарь не светит.

Ночь сроднилась с тучами.

Я стою у окон этих,

Как верёвкой скрученный.

И сырой весь, как скамейка,

Как забытые дрова,

Как бумажная наклейка,

Как газонная трава.

Вновь отчаяние проснулось,

Оптимизма мал запас.

Тень последняя качнулась,

Жёлтый свет в окне погас.

Под окном стоять я буду    

Столько, сколько захочу.

Может подхвачу простуду,

Может — и не подхвачу.

Что мне ветер, что мне тучи,

Что мне снег и с крыш вода? —

К невезению приучен —

Завтра вновь приду сюда.

А она спала — не знала.

Что я вымок до зубов.

Вот такое вытворяла

Первая моя любовь.

НЕ  ТЕРЯЙ

Поляны, луга от ромашек кипят.

Много волнушек в лесу и опят.

Много малины на вырубках есть —

Всю не собрать и домой не унесть.

Много черники встретишь в лесу.

Много брусники люди несут.

Ягоды сгинут, исчезнут грибы.     

Пышность утратят берёзы, дубы.

Там, где кипели ромашки в лугах,

Будут метели метаться в снегах...

Пусть тебе много отпущено дней —

Час не теряй, не бросай, не разбей.

ПРАЗДНИК

Снег сегодня торжествует,

Он ничем не омрачён,

И  кружится не впустую

(С перерывами, причём).

Это он улыбок разных        

Преподнёс для новизны.

Это он устроил праздник

Чистоты и белизны.

РАДОСТЬ

Снег — это значит — радость

(Ежели он не колюч).

Это — дворняжка рядом.

Это — солнечный луч.        

Это — на сердце порядок,

Это – не принята ложь.

Это, когда рядом,

То, что желаешь и ждёшь.

* * *

Неужто всегда так будет:

Чарльз Дарвин. Отбор. Ол райт.

Власть силы. Власть грубой шкуры.

Другое — не понимайт.

Все так же идёшь против ветра

Ты, и погибнешь в шторм.

Прошли тысячелетия,

А человеку что?

Какие освоил выси!

В машины вогнал тьму сил,          

А много ли он добился,

Хоть много веков износил?

Он сам себе главный ворог,

Добыча горластых ворон.

Когда ж, наконец, от отбора

Освободится он?

* * *

Бездонная пропасть пугает.

Высокий утёс поражает,

Пустое, гнилое болото

Не радует, не восхищает.

Плачущих много, кричащих —

В роще, в урёмной чаще.   

А слезы всегда отличались

Искусственные от настоящих.

Я  В  ЛАДЬЮ  ХАРОНА  СЯДУ

Я в ладью Харона сяду

(Как же так — не умирать?)

Повезёт он не в Элладу,

И не в Сочи  загорать.

Много гадости открыто

Здесь, шарахнется  печать.           

Жизни треснуло корыто,

Надо ехать — отвечать.

Что присудят — не гадаю:

Может — рай, а может — ад;

Всяк своё получит, знаю,

Не поможет тёщин брат.

Жизнь — заманчивая книга,

Грустно закрывать глаза…

«Ты, Харон, веслом-то двигай,

 А не то сбегу назад».

* * *

Я тоже Пушкина ценю

(И это не ирония),

Но восемьдесят раз на дню

О нем жужжать не склонен я.

Дай Бог ему пить мёд в раю,

Забыв про все земное.

А на земле о нём поют —

Аж перепонки ноют:

И гений он, и высота!

Вершина всех вершинней.

Увесистая лепота

Прёт с языков аршинных:  

«И самобытен он во всём,

И нет ему замены,

И в список навсегда внесён,

И не сойдёт со сцены.                            

Его неправедная власть —

Скрутить, сожрать мечтала.

Но только выпало не в масть —   

Жадюгам-чинодралам...»

Теперь иные времена —

Со стариной не схожи —

Без императоров страна

(Без лишних денег тоже).

Пусть будет Пушкин многочтим,

Стоит заметной особью,

Зевс поэтический почти,

Наполеон на лошади.

Книг издают его — плоты,

И внешний вид их жирный.

Известно — мёртвым не плати —

Знай только  — тиражируй.

И эти книги — ничего —

Не горбятся от пыли.

Вернуть бы Пушкина! Ого! —

Опять бы задолбили.

Из мрака выполз бы Дантес,

Наталия-красавица...

Мне, Пушкин, повторю, А.С.

И нравился, и нравится.

* * *
Хиловат пошёл народ:
У того болит живот,
Этот, полвершка в плечах,
Высох, сгорбился, зачах;
Этот весь как жёлтый плюш,
А у этого коклюш.
Пальцем хоть кого ты ткни,
Все трухлявые как пни.
Все гнилушки – спасу нет.
У меня, к примеру, дед,
Что журчит, глотал не глядя.
И говаривал мне дядя:
«Парень, дед твой был как мул,
Чуть до ста не дотянул;
Водку пил он, брагу пил,
Скипидар – и тот лупил;
Подадут одеколон –
Не отнекивался он,
Подадут денатурат –
И денатурату рад.
Самоваром не кипел –
Насосался – захрапел;
Утром – кружечку рассола –
И, глядишь, опять весёлый…»
- Сколько же до ста примерно
Дед-то твой не дотянул?
- Да лет семьдесят наверно.
- Ну!?
- А вот тебе и ну.

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-07-14 08:08):

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-07-14 08:09):

* * *

И если ты даже — кремень

(Нигде и ничто не болит).

Оно терпеливо — время:

В дресву превращает гранит.

Дней быстрых мелькают спицы,

Щита нет от острых стрел;  

Как много хотел добиться,

Как мало добиться успел.

Позема разгладит поле,

Умчится средь бела  дня...

Я сяду в последний поезд,

Никто не задержит меня.

* * *

Пью непонятное зелье,

Кто бы мне помешал...

Снова упала на землю

Ночи холодная шаль.

Так вот идти спотыкаясь

Можно ли до конца?          

Тучи собрались в стаю

Цвета свинца.

* * *

Чернеет старая листва,

К теплу стремится молодая,

Желание жизни порождая

Согласно правде естества.

Желтеет осени настил,

О скоротечности напомнив,          

Питая молодые корни.

Но, правда, стоит ли грустить?

* * *

Не надо мерить жизнь батонами,

Мясо-колбасными изделиями,

Достоинства в том нет законного,

Но часто так её и меряют.  

Помимо соковыделения

Есть что-то слабоунавоженное.

Еда, конечно, штука дельная,

Но все едой давить негоже.

ВСТРЕТИЛИСЬ

Прошли года, другой ты стала

От нескончаемых забот,

Которые летают стаей.

И вот мы встретились, и вот

Мы говорим о чем-то пресном,

Давно известном (неспроста).

Стоим на площади — нам тесно,

А площадь-то почти пуста.

Когда-то, помнится, ночами

Мы восхищались и клялись,

И времени не замечали —

Мечтами улетая ввысь.

Настроили воздушных башен,

Аж дух захватывало, аж...

Но временем живым погашен

Воображаемый пейзаж.

Все пролетело, промелькнуло,

Осталось в прошлом, во вчера.

Ты на часы свои взглянула

И извинилась: «Мне пора».

* * *

Листьев беспокойный рой,

Вечер зябкий и сырой,

В небесах полно заплат.

Скучный, серый был закат.           

Пятый день — дожди-дожди,

И рассвет такой же жди.

Кончилась тропинка лета,

И кого винить за это?

* * *

Я обиду не храню,

Я её похороню.

Были солнце и цветы,

И была всех лучше ты.

А потом пошли слова,

Как пожухлая трава,

Как завьюженная мгла,

Как продрогшая скала.

Стали порознь пруд с луной,         

Перед тропкой — лес стеной,

Ветер жёлтый лист несёт...

Мы расстались, вот и все…

Я обиду не храню,

Я её похороню.

Горечь пусть сгорит дотла.

Будь с другим всегда светла.

* * *

Звезды падают,

Звезды падают,

Не задерживаясь

В нашей памяти.

Много времени

Им светить дано.     

Упадут все равно,

Упадут все равно.

Этой участи я

Не избегу...

Светляки догорают

В траве на лугу.

* * *

Ты прошёл полжизни

И тебе известно,

Что из злости тоже

Возникают  песня.

Песня будет сильной,

Рать построит к бою,

Но закроют взрывы

 Небо голубое, —    

Мчат дурные вести,

И для юных проседь.

Нет, такие песни

Душа пусть не просит.

* * *

Упала берёза с кручи,

Её подхватила волна.

Да, к смерти себя не приучишь,

Пугает обычно она.

Чудесная жизни россыпь:

Ромашки, полёт мотылька,

И радуги дети — росы,

Любимцы небес — облака,

Опушки, стога, дорога,       

Мосточки, озёрная гладь,

Свербига, тропинка у лога,

И ивы доверчивой прядь,

И краски живые рассвета,

Весенний восторг воробья...

Уйдёшь, только надо, чтоб это

Осталось после тебя

ХОЛОДНЫЙ  ЧЕЛОВЕК

И живёт холодный человек

В той стране, где множество калек,

В той стране, где грязные снега,

Где без рек остались берега,

Где  зола в лесах и бурелом,

Где лесник — и хам, и дуролом,

Где в полях колючки да осот,        

Где по небу тучей пыль несет,

Где родное тащат за «бугор»,

Где обида, зависть и раздор,

Где бездушия не окончен век...

Там живёт холодный человек.

* * *

Моисей видел Бога в купине,

И запомнил его черты…

Бог  тебя никогда не покинет,

Должен помнить об этом и ты.     

Только верь до конца в правду Божью,

Жизнь извилиста и пестра.

Не ходи по бездорожью;

Ложь  там ходит - соблазна сестра.

* * *

Доказывают «фантики»,

Словес прудя пруды,

Мол, где-то там, в Антарктике —

Нетающие льды:

Мол, до черта и снега там 

Устраивает дрых.

Да пусть они коснёют всклень,

А нам-то что до них.

* * *

Полночь, глухая полночь,

Голос последний зачах.

Не запретишь помнить

Мне о весенних лучах.       

Лист не качнётся на ветке,

Темень и над, и под...

Только о чистом и светлом

В памяти промелькнёт.

* * *

Город накроется мглою,

Город закроет глаза;

Наша земля - глобус,

Вертится как егоза.

Мир наш — из дня и ночи

(Накрепко  сплетены);

Вон сколько в небе точек   

Заняли бархат у тьмы.       

Нету сплошного мрака —

Вот рассуждение моё...

Значит, не стоит плакать,

Верить в небытие.

* * *

Не верь, что будет тьма сплошная,                        

Без луговых цветов и вод.

Пусть тучи... Все же звезды с нами,

А выше звёзд всегда Господь.      

Не верь – за зло не будет мщенья,

Сплошная будет тихость водь.

Господь завёт нас к причащенью

Добру, зовёт к любви Господь.

* * *

Когда это все случится?

Когда  произойдёт?

Куда-то летит птица,

И выстрел отрежет полет.  

Да, вот он хозяин двустволки,

Он рожей и телом - шик…

А птиц на земле сколько!

А этой, подумаешь, —  пшик.

* * *

Умирает человек, умирает:

А иначе и не  бывает.

Умирать он не станет, так

На земле наступит бардак.

Это будет худой сюрприз —

Расплодится нас больше, чем крыс.

Это будет сплошной дурдым,       

И микробов мы всех съедим,

Мы же вылакаем океан,

По моче что ли плавать нам?

Не напрасно придумана смерть;

Пусть она, чем бардак терпеть.

* * *

А там — на краю горизонта

Глянь, алые лепестки;

Сначала, как будто, золото,

Затем — ледяные тиски.   

Рассвета пленит зарево,    

Но вот тяжелеют года.

Сначала — вино янтарное,

Но уксус потом как всегда!

* * *

Копаясь в тела месиве,

Весь интерес вложив –

Уже и душу взвесили

Учёные мужи.          

Саднит соображение,

Мол, объяснить изволь:

Как взвесить унижение,    

Бесчувственность и боль?

* * *

На старой директиве

Он держался.

Вдруг свежий ветер

Дунул – оборвался.

Но только не свалился

Грубо вниз:   

На директиве

Свеженькой повис.

* * *

Есть, конечно, как бархат лето –

Гнусом, мухами не отпетое.

Кто-то может махнуть на Сейшелы.

У кого-то тонкие шеи,

У кого-то ладони в мозолях,

Много разного киснет по зонам,  

А у многих трещат спины,

Чтоб в желудок съестное скинуть.

Пальцы, верно, длины разной

И расчётом покрыт разум.

* * *

Затурканное  население.

Поленница – это поленья.

Забросят поленья в топку

Огонь им задаст трёпку.

Какие холодные зимы –

Ветром северным просквозимые.

А лета совсем мало,

Да, мало – почти до скандала.

Должны учиться терпению,

Должны уживаться с тенью.

Зачем бить ногой  тумбу,

Нам Явы не сделать из тундры.

* * *

Неба амальгама,

Звезды – многоточ…

Поздно или рано

Всё уходит в ночь.   

И не жди ответа

Жить покуда лих…

Есть они – рассветы,

Надо верить в них.

* * *

Тратит солнце свои лучи –

Рассказать чтоб вселенной о свете.

А вселенная чем ответит

Или холодом промолчит?

И поэт тратит звуки, слова –          

Радость в сердце и грусть будит.

Что же скажут ему люди?

Или их глухота права?

* * *

Время улетает

Словно пух под ветром.

Вот и не хватает

Нам его, так петрим.

Оттого и мрачен

Дом и дома стены,

Оттого и плачет

Серый дождь осенний.

Оттого и строчки –

Без росы блестящей.          

Дует одиночеством.

Что ещё обрящешь?

Жутко этим скован.

Вот и снятся змеи.

Я борюсь с тоскою,

Но тоска сильнее.

* * *

-  Поспорить можно

И с большим авторитетом,

Но только забывать

Нельзя при этом,     

Что даже споря

Уважай авторитет.

-  А он меня?

-  Нужды особой нет.

* * *

Не презираемы уроды,

Их Богом велено жалеть

И это надо помнить впредь –

Они несчастны от природы.

Но есть довольные скоты, 

Которых вечно в пойле рыло,

Самодовольство их накрыло.

Такого пожалеешь ты?

А надо и его жалеть –

Несчастного, душой урода.

Уж такова его природа,

Куда теперь такого деть?

* * *

В капусте бабочка порхала –

Ах, любо-дорого взглянуть!

Потом на лист она упала –

Видать решила отдохнуть.

Но после этой канители,

Что приключилась здесь у нас,

Капусту гусеницы съели.   

И весь про бабочку рассказ…

И льстец иной вот так порхает

Даря напудренную лесть,

Любезностями полыхает –

Желая на капусту сесть.

* * *

У чинуши на плече

Написал шеф букву «Ч»,

И решил чинуша так –

Инвентарный это знак.

И к тому же, между прочим,         

Буквой «Ч» гордился очень.

Но случилось как-то так –

Стёрся драгоценный знак.

Как огня боясь разноса,

Умер бедный от… (инфаркта).

* * *

При жизни не был баловнем судьбы,

При этом не завидовал другому…

А мне бы в лес – по ягоды, грибы,

Но чтоб не заблудиться – выйти к дому.

Нет в славе борзописца ничего,

Что душу осветило б дивным светом;     

А сколько слов потратил? – о-го-го!

А сколько рифм измордовал при этом?

Я проживу – как многие живут

И обменяю навсегда квартиру.

А кто-то скажет: «Где ты, баламут,

Ты на кого сейчас строчишь сатиру?»

* * *

Ушла со склада колбаса.

Куда ушла? На небеса?

Взять не смогла собака след,

Всё потому что следа нет.  

Замки и двери неплохие.

Что делать?

Спишем на стихию.

* * *

Мы самогонщиков ругали -

«Блин, сахар в самогон загнали».

Домохозяйкам тоже было -

«Зачем клопов травили мылом?»

Селенских брали мы в тиски -

«Коровам кто скормил носки?»

Нет на прилавке рыбы доброй,                

От сарданеллы  только рёбра;

Какие могут быть дебаты –

Здесь браконьёры виноваты.

Нет лезвий.  Чай как из крапивы.

Не правда?  Ваши коррективы.

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-07-15 22:29):

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-07-15 22:29):

Леонид, просто отлично!

* * *

В общежитии номер шесть,

Видно для отчёта,

Двести лет и был и есть

Стенд – «Доска почёта».

На доске портретов ряд

Бледненько отснятых:

Молодёжный стройотряд

В нём семидесятых.

Вот девчушка в кимоно…   

Не сдержал я возглас:

«У неё давным-давно

Пенсионный возраст!»

Вот парнишка, крепок он,

Гнётся бровь упрямо;

Но его увёз Харон

В край Аида прямо.

Вот такая здесь доска –

Глас веков утробный.

Взглянешь, и берет тоска –

Памятник надгробный.

* * *

-  Не ем, не пью и сон

Не льнёт к глазам,

Мечтам досуг свой

Посвящаю и слезам.

Люблю её безумно –          

Не шучу.

-  А в ЗАГС когда?

-  А в ЗАГС я не хочу.

* * *

Непостоянство – доля смертных:

Ну, как сказал один поэт.

В сентенцию я эту верю

И ею чувственно задет.

Но что поделать мне с собою

Когда такой на сердце зной? –

Развёлся с пятою женою,

А жизнь прожить хотел с одной.

Куда ни глянь – везде борение.   

Вот и вливаешься в струю:

С вином борюсь до одурения;

Так наборюсь – едва стою.

Непостоянен, вижу-вижу.

При всех раз двести заверял:

«Я так прогулы ненавижу!»,

А в среду снова прогулял.

Исправлюсь, проявлю упрямство,

И сдвиги есть, я вам скажу:

Давно с завидным постоянством

С работы раньше ухожу.

* * *

Не жди вдохновения –

Лей праведный пот, -

В работе тебя

Вдохновение  найдёт.

А чтоб не воскликнуть

В конце: «И ты, Брут!»

Сначала узнай –      

Не мартышкин ли труд.

* * *

Ну, не может – искры аж –

Без питья нисколько

Заводской сантехник наш –

Выпивохин Толька.

Как обед, так у него –

Глазки – серенада;

Хоть кусай его бульдог,

Просит сердце – надо.       

Оббежит хоть пять цехов –

Бегать он любитель, –

Если не найдёт духов -

Пятновыводитель.

Крепко выспится потом –

Там, где плесень сочная.

Дома скажет с матерком:

«Мерзость  сверхурочная!».

* * *

Я не знаю как у вас,

А у нас сжигают газ:

Вышкою стоит горелка –

Греет атмосферу грелкой.

А нельзя ли этим газом

Обогреть завод весь разом?         

Я, конечно же, не спец,

Но горелка чем не ТЭЦ?

Мне сказали: Так оно

В ваших мыслях есть зерно.

Мы рассмотрим мысли эти

На ближайшем  техсовете.

А ближайший техсовет

Будет через двести лет.

И горит побочный газ

Ярким пламенем у нас.

* * *

-  Куда же ты ведёшь меня, Вергилий,

Ну что же мы с тобой здесь позабыли? –

Деталями завалены проходы,

Железо, доски, разные отходы.

Сломаем шею – экая досада!       

Наверно в новый круг вступаем ада,

Чтоб души наши приняли закалку?

-  Нет, я веду тебя в инструменталку.

* * *

На дне не просыхающего моря

Всегда вода, холодная вода.

Так и алкаш –

Он с коллективом споря,

Не просыхает, видно, никогда.

Так неужели от непросыханья      

Страдать ему до вечной тишины,

От коллектива,

От медвытрезв-здания

И  даже, блин,

От собственной  жены?

* * *

Ну, не может – искры аж –

Без питья нисколько

Заводской сантехник наш –

Выпивохин Толька.

Как обед, так у него –

Глазки – серенада;

Хоть кусай его бульдог,

Просит сердце – надо.       

Оббежит хоть пять цехов –

Бегать он любитель, –

Если не найдёт духов -

Пятновыводитель.

Крепко выспится потом –

Там, где плесень сочная.

Дома скажет с матерком:

«Мерзость  сверхурочная!».

* * *

Я не знаю как у вас,

А у нас сжигают газ:

Вышкою стоит горелка –

Греет атмосферу грелкой.

А нельзя ли этим газом

Обогреть завод весь разом?         

Я, конечно же, не спец,

Но горелка чем не ТЭЦ?

Мне сказали: Так оно

В ваших мыслях есть зерно.

Мы рассмотрим мысли эти

На ближайшем  техсовете.

А ближайший техсовет

Будет через двести лет.

И горит побочный газ

Ярким пламенем у нас.

* * *

-  Куда же ты ведёшь меня, Вергилий,

Ну что же мы с тобой здесь позабыли? –

Деталями завалены проходы,

Железо, доски, разные отходы.

Сломаем шею – экая досада!       

Наверно в новый круг вступаем ада,

Чтоб души наши приняли закалку?

-  Нет, я веду тебя в инструменталку.

* * *

На дне не просыхающего моря

Всегда вода, холодная вода.

Так и алкаш –

Он с коллективом споря,

Не просыхает, видно, никогда.

Так неужели от непросыханья      

Страдать ему до вечной тишины,

От коллектива,

От медвытрезв-здания

И  даже, блин,

От собственной  жены?

* * *

Глядел на тигра в зоопарке,

Мне шеф мерещился в запарке.

Ему я  показал кулак

И резко заявил: «Дурак!

Вот в клетке ты, балбес, сидишь,

И зверем на меня глядишь.

Ну, порычи, ну, порычи,

Вот заработал – получи.

Всё выскажу тебе, касатик.

Молчал перед тобой я, хватит.

А помнишь, как на всех рычал,

И критики не замечал?      

На службе спал ты и зевал,

Отчёт свой липовый сдавал?

Как подхалимов и глупцов

Ты приглашал со всех концов?

В безнравственном живал уродстве?

Как был царьком на производстве?

Всё, замолчи твоя гармошка!

Паршивая, срамная кошка!»

Так и сказал, не как попало,

Легко на сердце сразу стало.

* * *

С потолка течёт вода –

Разве спрячешься куда?

Дядя Ваня – наш сосед –

Затопил нас гад в обед.

Лихо плавает комод –

Широко разинув рот.

Деревянная кровать

Не желает отставать.

И гантели бы поплыли       

Если б ласты им купили.

Дядя Ваня спит и рад,

А из крана -  водопад.

Дядя Ваня видит сон,

Будто бы на море он,

А под ним кипит вода…

Дяде – радость, нам – беда.

* * *

В юбке психопат  раскосый

Тычет в стол ребёнка носом.

У неё характер скверный,

А она: «Отстаньте… нервы…»        

Это мать или палач?

Что же с ней такое стало –

Чувство матери пропало?

Как так можно из голубки

Превратиться в зверя в юбке?

* * *

Виктор Гребешков попался –

Саню пронести пытался.

Не ищите здесь изъяна –

Саня вовсе не был пьяным:

Сверхурочно без отмены   

Простоял две полных смены.

Ну, конечно, их простили

И с улыбкой отпустили.

* * *
В одной мы с ним учились школе,
Над книгами он смачно пух,
 Я хулиганить был  неволен,
А он подлиза и лопух.
Бивал его я очень часто,
Но не до крови, малость так.
И вечерами он не шастал,
Чтоб не размазали «пятак».
Учёбу довершил он в ВУЗе.
Я – не ушёл из подметал.
Потом он шляпу заарбузил –
Начальником на стройке стал.
Кручусь в дурацком хороводе,
Но с заработком «борода»,
А он малярш в конторку водит, -
Они покладисты всегда.
Обсчитывать наладил моду,
Наряд закроет – гром-погром.
Теперь и он суёт мне в морду,
Но не рукою, а рублём.