Форум

АТТИЛА

Судьба ему жизнь закрутила,

Крут был желания настой.

Крутил историей Аттила,

Аттила – азиат крутой.

Европа от него рыдала

И Риму приходилось выть,

Но всё ему казалось мало,

Мечтал всю землю покорить.

По старости решил жениться,

Француженку себе нашёл.

«Куда ты, дурень плосколицый?

Куда? Подумай хорошо!

Она же баба молодая,

Не ползает как ты по дну.

Она тебя же доконает,

Уделает за ночь одну».

Нет, не послушался, женился,

Загнал себя дурак в тиски.

Потом напишут: «Отравился,

Наелся жареной трески».

А я, начистоту вам, честно…

Совру – пускай загложет дог:

Атилла этот самый – треснул,

Супруга выполняя долг.

Рассыпалась его империя,

Как десять под мечём корыт,

И он исчез, как Какаберия,

Никто не знает, где  зарыт…

Я рассказал, а вы кумекайте

В морозы лютые и зной:

По жёнам по чужим не бегайте,

Довольствуйтесь своей родной.

ЛУЧИК

А кругом цветы. Цветы —

Это незабудки.

Для меня на свете ты

Лишь одна, как будто.

Если раскусить орех,

Что подгнил — не сладко.

Почему ты лучше всех? — 

Для меня загадка.

Не роса на листьях — шлак,

И берёзы в саже —

Отвела взгляд и прошла,

Не взглянула даже.

Гром грозит из-за бугра,

Шевелятся тучи.

Солнце можешь ты забрать,

Но оставь хоть лучик.

* * *

Я думал, что поймаю

Плотвицу у реки, —

Мечта подобна маю,

И дни весны светлы.

Но пролетело лето,

Стал воздух свеж, колюч,

Листва слетела с веток,

Плотней армада туч.          

Сгорают дни, как спички,

Остаток жутко мал...

А у ветлы плотвичку

Я так и не поймал.

* * *

Может быть аукнется,

Может быть откликнется.

Что-то позабудется,

С чем-то сердце свыкнется.

Голубые ставенки

Лёгкие, узорчаты.    

Тополя расставлены,

Гаражи, заборчики.

Облака, как лебеди,

Небо — заводь чистая.

Серые дни — медленны,

Солнечные — быстрые.

Знаю — радость-странница

На пути встречается.

Что-то и останется —

Все не потеряется.

* * *

Мы встретились на перроне,

Случайно, на пять минут;

Из разных составов, вагонов;

И каждый избрал свой путь.

А  нужно-то было мало —

Кому-то из нас пересесть,  

Чтоб общей дорога стала,

Чтоб жизнь стала лучше, чем есть.

Ты — в этом, в другом я  составе,

Нам машут деревья листвой...

И я свой вагон не оставил,

И ты не оставила свой.

* * *

"Судьбы свершился приговор..." -

Мы ящик водки - на бугор.

И помянули вновь у брега,

Как надо, Вещего Олега.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Баю, баюшки, баю,

Колыбельную пою:

Спят деревья и трава,

Речки летней синева,

Таракан спит и паук,

Кандидат  сухих наук,

Спит начальник небольшой,

Но с паршивою душой,

Спит инспектор на перине,

Вор в шиповнике-малине,

Спит с супругой вертухай,  

Хоть оглоблю в зад пехай,

Спит собака в будке тесной,

Архитектор всем известный…

Спят все люди без разбора,

И проснутся очень скоро,

За свои дела возьмутся –

Заниматься конституцией,

Ибо эта жизнь –  продажа,

Дых захватывает дажа;

Мы её создали  сами -

С этакими чудесами.

* * *

Я сообщаю о скандале

У Лукоморья. Закрепи.

Русалку там на дуб загнали,

Котяру держат на цепи.

И правит всем без всяких правил

Кощей-Бессмертный гад, урод.

Однажды и его отправит

К чертям такой же идиот.

* * *

Хоть какая конституция,

Хоть каких законов гладь.

Деньги для того даются,

Чтоб быстрее их забрать.

БАШМАЧНИК  ИЗЛАДИЛ ОБУТКИ

Башмачник изладил обутки

И вынес на торжище их;

Огрехов не видно, как будто,

И лак на обутках, глянь, лих.

Отыщется вмиг лопоухий —

Достанет он свой кошелёк.

И будет неделю в них трюхать,    

Покуда каблук не сорвёт,

Покуда по швам не полезут,

И лак переварится в дым, —

Достанет лох матища  лезвие,

И будет махать с криком  им.

Короче, обуток хозяин,

Дерьмом обзовёт  мастака:

«Набить бы тебе, паря,  харю!..

Отсохни твоя пусть рука!»

Супруга поддержит из кухни —

Подсыплет домашней трухи.

Бог с ними — ведь это лишь туфли,

А  быть бы могли и стихи.

ТАК УСТРОЕН ЧЕЛОВЕК

Так он человек устроен —

Заявляю я трубя, —

В коллектив его — где строем, —

Замыкается в себя.

Черт с тобой — живи особо,

Мы совсем не супротив.

Обособившись особа

Снова рвётся в коллектив.

Затыкают рот — бормочет.

Говори — набрал воды.     

Дефицит — разбиться хочет.

Все есть — снова нелады.

За глаза — тузит начальство.

Критикуй — ушел в покой...

Где-то я с таким встречался.

Черт дери! — я сам такой.

КТО Я ТАКОЙ?

Кто я такой? — и сам не знаю.

Совсем не знаю я себя:

Вслух тёще говорю: «Родная!»

А про себя: «Да чтоб тебя...»

Я неопознанной породы,

Во мне сидит особый дух:

Учу детей: «Я, в ваши годы!..»

А про себя: «Дал жару... Ух!»

Порою, на работе, матом...

Так, аж слова под мышкой трут.   

«Давай!» — кричу своим ребятам.

А про себя: «Напрасный труд».

С завидным так же постоянством

Я заявляю всем трубя:

«Давно пора закончить с пьянством».

А сам... Не знаю я себя.

* * *

Наплевать мне, наплевать

На ухмылки, вопли,

И не думал распускать

Слезы, слюни, сопли.

Как смогу, так и спою —

Разнесу-размножу. 

Я на этом и стою —

Хоть ботинком в рожу.

Не поймать мне судака —

Ёршика поймаю.

Блещет тихая река,

А барбосы лают.

* * *

Камень лежит у дороги,

Камень он серый такой,

Тонет в земле понемногу  

Пылью заносит сухой.

За поворотом, глянь, город,

К городу тянется след...

Рушатся медленно горы.

Нет постоянства, нет.

* * *

Уходила осень,

А глаза сухие.

Листья на откосе,

Серость вместо сини.

Комья мёрзлой грязи;

Лёд, а не водица.

И вороны даже        

Не летят проститься.

Редкие снежинки

Не собьются в стаю.

Знобкие подзимки,

Дни кургузы стали.

Ветер — по аллеям —

Что его заботит? —

Старость не жалеют

На её отлёте.

* * *

Он шёл и шёл, и было поздно,

По сторонам молчали липы;

На небе все истлели звезды,

И он сырей казался ливня.

Откуда он? Куда стремится?

Простой прохожий? Иль не очень?          

Какие он уносит мысли?

Какие боли он ворочает?

Исчез в ночи, в кромешном ливне

Простой прохожий, не простой ли.

А может он совсем не лишний?

Так нам себя спросить бы стоило.

* * *

Поют — если на сердце радость.

Поют — если в сердце восторг.

А что для поэзии надо?      

Какой ещё может быть торг?

Поют — когда к сердцу — ограда,

Поют, коль не мил белый свет.

А что для поэзии надо?

Иначе поэзии нет.

* * *

Вот опять ты меня провожаешь

(А кому же ещё провожать?)

Уезжает твой сын, уезжает;

Бог лишь знает — вернётся  назад?                    

Снова биться тебе слабой птицей,

Падать, перья роняя в проем.

Что там в сердце тревожном творится?

Что там в сердце творится твоём?

Ты стоишь на перроне упрямо,

Провожаешь вагонов ты бег...

Мама. Мама. Любимая мама —

Самый верный, земной человек.

* * *

А к смерти стремиться не надо,

От смерти не надо бежать.

Есть радость? — бери, братец,  радость,

А горе? — листом ли дрожать.

Ты все принимай, что дается.

«Спасибо» за все говори,

Пока сердце птицею бьётся,         

В глазах блик лучистый горит.

Последний вздох выплывет если,

Закроет и даль он и близь...

И, все же, хорошая песня,

Которой название — жизнь.

* * *

И снова на кладбище гости:

Копают могильную персть, —

Отрыты безвестные кости —

Когда-то зарытого здесь, -

Его провожать вышли дети,

Над ним убивалась родня;

Он был самый лучший на свете —

Светлей даже ясного дня.

Над новым покойником стонут,

Уйдёт он в земные слои.

Но все отодвинется в сторону —

Жизнь вносит задачи свои.

* * *

Плохо видно всё из-за тумана.

Часто я при тумане таком.

Ты давно здесь покоишься, мама;

Ты под этим лежишь бугорком.

Где душа твоя — я и не знаю,

Дай-то Бог ей завидный удел.

Не покинул земную я стаю

Вечно алчных забот, срочных дел.

Ты по-своему жизнь понимала,

Подвиг твой был осмыслен, высок.         

Нас во время войны поднимала,

Свой на части делила кусок.

И сгорая,   собой ты нас грела,

Будний день твой был злобен как рысь.

Сердце часто и стойко болело,

Если наша не ладилась жизнь.

Как с тобою светло-то нам  было,

Легче тяжести жизни нести...

Непременно, все матери мира,

Там должны только рай  обрести.

* * *

Не нужна ей твоя улыбка,

Не нужна ей твоя грусть.

На надёжном запоре калитка,

Все темней под окном куст.

Дождик просо своё снова сеет.     

Неуёмен попался вопрос.

И под этим дождём здесь осенним

Не видать на щеках горьких слез.

* * *

Живу в провинции — чуть слышно.

Глушь — неподъёмная плита.

Не вышло, ничего не вышло;

Совсем не вышло, ни черта.

Увяз в назойливых заботах,

Они корнями вглубь вросли.

А выйди из меня хоть что-то,

Мне б, просто, голову снесли .         

Вот — потихонечку хирею,

Морщин полно, и всяких блямб.

От ямба ухожу к хорею,

А от хорея — снова в ямб.

А правда сыплет мне на ушко

Сухих словесных отрубей:

«Ты — соликамская пичужка,

Чирикающий воробей».

* * *

Сегодня слабый ветер —

По веткам, по листам.

Он грубо не ответит,

Он грубым быть устал.       

Улыбкой отзовётся,

Он в серое не влип…

Но всё равно найдётся

Местечко нам у лип.

* * *

Стройные сосны и схимницы ели —

Вы  не так много от жизни хотели.

Берег пологий, скромная речка —

Светлого взгляда ждали, словечка.         

Вербы, купавки, кусты краснотала...

Только не острого ждали металла.

Ветки обломаны, смяты травинки,

Сбитых цветов там и тут золотинки.

* * *

Рвутся куда-то ветки,

Мечутся наперебой:

Мрака густая сетка  

Небо связала с землёй.

Ночь из косых линий,

Звук – монотонность стиха...

Стихнет ночной ливень,

Так же, как раньше стихал.

* * *

Живёт тишина здесь морская —

Глубинная тишина,

Собою  она не ласкает,

Уж очень коварна  она, —

И с глубью не схожа лесною,        

Она, со степную ничуть.

И волки там точно не воют,

Но жуть ждёт, бессменная  жуть…

Оскалены скал кажут скулы.

Страшнее чем этот оскал -

Рвут жертвы в пучине акулы,

Растаскивают по кускам.

* * *

Первый снег — он метался отчаянно,

Не хотел он ложиться в грязь,

А ладья октября отчалила,

Круговерть белизны началась.

И взлетают снежинки, и падают —         

То к земле, то — в небесный провал.

Это дед называл часто падерой,

Смутой снежною называл.

Превратился день в белые дебри;

И тропинок не сыщешь вовек.

Ах, простите его, люди добрые,                

Это, все-таки, первый снег.

СОНЬКА ЗОЛОТАЯ РУЧКА

Гуляет Сонька рыжая,

Немного глаз раскос,

По модному пострижена,

Хрипца от папирос.

Гуляет,  не жеманится,

Есть дело для руки,

Бульварная карманница,

Рыдайте кошельки.

Ждёт постоянно каторга,

Как март грачей прилёт.

Туда нельзя ей надолго,

Профессия зовёт.

Где рыжая, там скученность,

Покоя в лом кронштейн.

Дивилась петербургщина

Вся Сонькою Блювштейн.

ШУТКА

Дою корову

Над рекой ШушА.

Мечта здорова –

Влаги ни шиша.

Шуршит камыш,      

Как и вчера шуршал.

А млека шиш.

Такое антраша.

Идёт доярка

И даёт мне втык:

«Кого ты доишь,

Дурень, это бык».

* * *

Сижу один я целый день,

Залазит в «чайник» дребедень:

Ну, где бы миллион найти,

А то кругом кричат: «Плати!»

Ох, кто бы деньги потерял, -

Такой в мозгах материал.  

Иль инкассатор гамадрил

Мешок бы нёс да обронил.

Или кассирша с бодуна…

Богатая у нас страна.

Но только никакая стрядь

Не хочет деньги потерять.

* * *

Вот статуя стоит в лесу

Дожёвывая колбасу.

Из города начальник бес

Её перенаправил в лес.

Стоит она и слёзы льёт,

Под нос бормочет: «Ну, урод…»

Да это наш родной Ильич!

И я отдал ему кулич.

Протянута его рука.

Мне стало жалко старика.

БОРЬБА

О! Как безмерна сладость власти,

Как привлекает этот мёд,

Какие пламенеют страсти

Когда борьба за власть идёт.

В семье и то гудит делёжка:

“Кто здесь хозяин — ты иль я?!”

Вступает в дело кочерёжка,

Утюг тяжёлый иль скамья.

А что же во дворцах творится,

Где восседают короли?

Там, извините, кровь струится,

Летают пули как шмели...

Дарнлей — второй супруг Марии,

В семье не хочет быть вторым,

Вот если б двери отворили

В политику, где ждут дары, —

Горячим, страстным достаются.

Но несговорчива жена,

Она не хрупенькое блюдце,

Стюартов все же дочь она.

Она по крови королева,

По праву трон поручен ей, 

А муж? Что муж — придаток слева —

Лорд Генри. Генри Дарн(о)лей.

Он как отец ребёнка нужен,

А в остальном другом — стена;

Пусть пользуется ролью мужа;

Мужей не счесть, а власть одна.

Супруг напорист, наседает,

Про кус влияния гундит.

Но вот однажды исчезает,

Невесть когда и кем убит.

Муж будет новый, безусловно,

Маячит много их вдали.

Стюарт Мария невиновна.

Непогрешимы короли.

* * *

Никто здесь не презираем,

И это понять легко:

Собака желает и лает,

Корова даёт молоко,

И быть торгашу за стойкой,           

А в небе светить луне,

Лежать башмаку на помойке,

Гитаре висеть на стене,

Поэту играть рифмой,

Лианам узоры плесть,

Волне разбиваться о рифы,

А борову месиво есть,

Вояке идти по краю,

В любую секунду —  проем...

Никто не презираем,

И каждый на месте своём.

* * *

На Шипке все спокойно,

Прёт снежная труха,

То тут, то там покойник,     

Но это чепуха.

Войны сплошная лирика,

Обычный атрибут.

Без слёз да и без выкрика

Замёрзших в снег кладут.

* * *

А ты иди своей тропой

И пусть смеются сбоку, сзади.

Чего расстраиваться ради 

И рассыпать свой гнев крупой.

И головою не крути,

Не примеряйся что за люди.

И пусть тебе наградой будет

Твоя настойчивость в пути.

* * *

Быстро восток светлеет,

Быстро сгорает свеча,

Много рубцов на теле,       

Есть мне за что отвечать.

Много чего не сказано,

Много чего не видать.

Дали мне чувства и разум,

Но, а могли и не дать.

* * *

Под прямыми парусами

Покидает форт  фрегат.

Все три мачты в ветра стане,

Даль зовёт нас, друг и брат.

Пусть прогнозы неплохие  

И предсказывают нам.

Все мы данники стихии,

Все несёмся по волнам.

* * *

Какие короткие ночи,

Какие короткие дни,

Как много успеть нам хочется,     

Желания ликуют одни.

Свою отвязать от причала

Успел только я лишь ладью...

Такого пока не встречал я,

Кто с временем был бы в ладу.

ФРИДРИХ ВЕЛИКИЙ и  СТИШАТА

Фридрих писал стишата,

Думаю - не дребедень,

Где-то сейчас лежат они

Тихо по сей день.

Вякал о ласковом море

И о цветущих садах.

Пишущим много позволено,         

Ежели с музой в ладах.

Пишут стихи и убийцы,

Авантюристы лихи,

Явные кровопийцы

Тоже пишут стихи,

Пишут стихи крестьяне,

Нищий и полный крез.

Даже товарищ Сталин

К юбке поэзии  лез.

На поэтическом сленге

Кто себя здесь не тесал?..

С музой шутил Фридрих Энгельс.

Маркс что-то тоже,  писал.

ДАНАЯ

 Акризий — царь Аргосский

Ужасно удручён:

Увидел как-то броский,

Ужасно страшный сон,

Что предсказал — заохаешь —

Дурное бытиё:

Внучок его угрохает,

Прикончит, ё моё.

А дочь его — Даная,

Наперсница проказ,

Как раз уже такая,

Ну, самая, как раз.

Ей, значит, надо мужа —

Катается, ревёт.

Отец другим загружен,      

Ей воли не дает,

В подвал её затулил,

Мол, здесь тебе и жить,

Служанку бабу Юлю

Заставил сторожить.

Служанка баба Юля

Бездрёмна день и ночь,

С ней рядышком на стуле

Бедняга между прочь...

Уж если дева хочет —

Её не уберечь;

Отмочит,  так отмочит,

Враз потеряешь речь.

К ней Зевс прокрался ночью,

Нашёл видать ключи,

Увлёк и опорочил,

А как, не вас учить.

И родила Персея,

И вроде ничего.

Гуди-гуляй Россея

По поводу того.

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-09-01 19:23):

ХОРОШО!!!

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-09-01 19:21):

Да... уж...

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-09-01 19:21):

Время не заморозишь...

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-08-31 07:40):

Отправит, как пить дать...

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-08-31 18:12):

Так держать!

Цитата от ЛеонидОлюнин (2016-09-02 20:48):

Я - с Вами, Леонид!

* * *

Острые зубы мороза.

Сжато дыхание тиски.

Снег, словно белая роза,   

Всюду её лепестки.

Влезли в нагретые трубы

Пуганые воробьи…

Всюду жестокость и грубость,

Всюду с морозом бои.

Режет острее железа,

Этот мороз, сильно  лют.

Даже вороны исчезли,

Видно подались на юг.

ВОЛК

Он бродил больной, голодный

Этой раннею весной,

Нелюдимый и свободный

В грудь вдыхая дух лесной.

Не добыть больному пищи,          

В страшное тропа вела.

Будто бы на пепелище –

Всюду уголь да зола.

Лес его не слышал стоны,

Хрип держал он взаперти…

Долго жадные вороны

К трупу мялись подойти.

* * *

Откуда ветер?  Эти тучи?

Откуда это всё полезло?

И падает забор зыбучий,

И точно так же дверь подъезда.   

И тополя наряд замотан-

Реакция, а не причуды…

Когда навязывает кто-то –

Не стыдно показать и зубы.

* * *

Не долетела птица,

Просто не долетела.

Не долетела птица,

А долететь хотела.   

Раньше  была ещё  сила,

Ей подчинялось тело.

Осенью подкосило…

Вот и не долетела.

* * *

Возмущены учителя:

«Своё здоровье губим зря.

Оболтусы ученики

Ну, как бараны, как быки –

Учиться не желают –

Доводят нас и мают.

А платят, хоть ты уходи,

Ну, как добро держать в груди?    

Как платят, так и учим.

Нас мучают, мы мучим…»

Вот такая нескладушка.

"Выпьем с горя,

Где же кружка?"

* * *

Страсть алкал известности,

В писари хотел,

По нелёгкой местности

Шелестел-потел.

И его футболили —

В лоб и по плечу.     

Это так, тем более -

"В писари  хочу!"

* * *

Рожу так уделал враг,

Что без тюнинга никак.

* * *

Есть такие тропочки —

Не идти — идёшь,

Есть такие сопочки —         

Рядом — отвернёшь.

В соловьи б — нет — в кочеты,

Посуху,- а влип.

Не живёшь как хочется,

А как жизнь велит.

* * *

Сора немало, куда ещё больше,

Вон, полюбуйся, лежит по углам.

Это же сколько надо уборщиц,

Перелопатить весь мусор и хлам?

Гнутые ложки, битые чашки,

Прочая нечисть и прочая муть.

И выметают, по-моему, часто,

Только откуда здесь всё, не пойму?

Что за процесс? Непонятное действие —

Дряни нашествие, как напоказ.

И никуда ты от сора не деться,

Видимо, нужен он здесь и сейчас.

* * *

Такова тенденция -

Пётр пьёт аж квинтэссенцию.

* * *

Он живёт. Ну, и пусть он живёт —

Наполняет амбар свой живот;

Упирается в телеэкран:

Там стрельба, и постельное там.

На работу идёт не       спеша,-                                                      

Не для радости, ради гроша.

Он приходит с работы домой,

Чтоб закутаться в плед с головой,

Чтоб в глубокое кресло упасть,

Разглядеть виртуальную страсть.

Как ему уходить на тот свет,

Если там телевизора нет?

* * *

Ливнем все грядки размыты.

Сколько воды – ё-моё!

Бочки полны и корыта,

Дождь продолжает своё.

Охает тихо старуха,

Кажет беззубый свой рот: 

«О, мати-святы! Разруха!

Всё в огороде зальёт!»

Чуть помолчит – и сначала

Тянет известную глушь…

Так же тем летом ворчала,

Но не на дождь, а на сушь.

ОСЕЛ ЗАГОВОРИЛ

Не надо быть дурнее паровоза:

Послушай, ара,  усеки, кацо.

Не то тебя боднёт метаморфоза

С довольно неприятнейшим лицом.

Вот волхв Валаам,

по всем, чудак, приметам,

Вообразил, что он большой пророк,

И что его надоумил при этом

Ваал-фегор их маовитский бог:

Подсунуть израильцам маовиток 

С корыстно-подлой целью пополам.

Короче, оказалось очень прыток

В вопросе пропаганды Валаам.

Осел и тот заговорил не скотски,

Глядя в его бесстыжие глаза:

“Тебя же дурака евреи скомкают

И на сучок тебя подвесят за... “

С ослом Валаам, конечно, согласился,

Как с Тихим океаном Жак Кусто;

На деле только не преобразился,

Язычником остался на все сто.

Осел был прав: Валаама укокошили,

Пришили без особенных затей.

Так вот, мои любимые хорошие,

Бывают люди и ослов глупей.

* * *

Иконы особочтимые

Так редко бывают без риз.

И мне не попасть в благочиние,

И в этом судьбины каприз.

От правды куда ты денешься?

Всё это не перекрою?

Ведь я  же обычное дерево

Стоящее на краю.

* * *

Души срываются флюиды,

Саму себя лишь бередя.

Не опускайся до обиды -

Коль слушать некому тебя.

Такой судьбой задаток выдан,

Никто не знает почему.

Сам верь мечте, своим флюидам,

А там что будет, быть тому.

* * *

Глупость - слова о равенстве,

О доброте, человечности.

В мире жестокостью раненом,     

Жадности жуткие челюсти.

Мир наш мыслей ристалище,

Слов разномастных вёрсты.

И не померкла нужда ещё

Видимо в резонёрстве.

* * *

Свобода - пустое слово,

Кто верно его оценит,

Не это жизни основа;

Но жизни основа - цепи.    

Не стоит прельщаться ложью, -

Тащить кашалота на сушу.

Ни деньги, ни власть не вложат

Зазвездия в нашу душу.

* * *

А человек не меняется,

Та же его завязь.

Форма она сминается.

Сущность не отнималась.

Окружены услугами

Стойкого техпрогресса,

Мы остаёмся слугами

Мелочного интереса.

* * *

Совсем не такие дани,

Которых мы ждём под час;

Приходит разочарование

И окружает  нас.      

Мечты разноцветны струи,

Невероятна ширь…

Но этого не существует,

О чём мы мечтаем  в тиши.

* * *

Времечко уходит, жалко.

Жаль, но не остановить.

Долго ли ещё мне жамкать

Паркой скрученную нить?

Боже Правый! Правый Боже,

Как же терпишь Ты меня?

Вот до ветхости я дожил

Душу на бок накреня.         

Высший Боже! Боже Высший,

Роюсь я как крот во мгле.

Что же из меня здесь вышло –

На планете – на Земле?

Вот последним озабочен

 Днём, то бишь исходом дня…

Снизойди до просьбы, Отче, -

Отпусти без мук меня.

* * *

Привозите шустро крынки,

Мы для вас откроем рынки.

Привозите что хотите –

Этим нам не навредите.

Привозите, привозите,

Что везти – сообразите.     

Можно – хвостик кошки,

Можно -  Буша ножки,

Можно – яйца ягуара…

Мало своего товара.

* * *

Съезды собирали дяди

Шик и спереди, и сзади.

Бойко утверждались  сказки,        

Относительно замазки.

Что мы через двадцать лет,

Будем жить легко без бед…

Но промчалось сорок пять…

Где бы новых сказок взять?

* * *

Состоим мы из водицы,

Состоим из глины.

Суждено нам всем родиться,

Здесь неотвратимо.

Наш компьютер что-то значит –

В черепной коробке –         

И ишачит, и портачит,

Поразит – не робкий.

Нам уже заметно тесно

В солнечной системе…

Вот даёт – из глины тесто,

Ну, гад, неврастенит.

* * *

Не попаду в проскрипции,

Сдуют с листа букашкой, -

Это как правдой умыться,

Это как тихо откашляться.  

Крупное позабудется,

Словно сметут веником.

Всё отберёт будничность -

В это осталось верить мне.