Форум

Цитата от сказочник (05-02-2014 22:08):

Ты что, это секрет:)))

Цитата от сказочник (24-12-2013 20:46):

- Эй, там, срочно позовите ко мне Гигантуса однорукого! - приказал Абдурахман Косой, оторвавшись от волшебного зеркала.

Прошло всего несколько мгновений(злого волшебника все ужасно боялись и старались выполнять повеления очень быстро, дабы гнев его не навлечь) и в тронный зал вошёл генерал  - главнокомандующий армией правителя Самого Дальнего Берега.

Да, его внешность соответствовала имени: высокий, почти в два человеческих роста( по сравнению с ним,  Абдурахман Косой казался блохой); широкоплечий(плечи как коромысло); правая рука его была отгрызена Каргокрысом(помесью гигантской крысы и пещерного крота-карго, очень неприятное и кровожадное чудовище), а кулак левой походил на гору. На мир он смотрел чёрными, пылающими адским огнём, глазами. А когда говорил - дрожали стены и стёкла повсюду лопались. Он ничего и никого не боялся на свете, даже самого своего повелителя. Гигантикус презирал его, ибо считал, что быть колдуном для настоящего мужчины позорно. Абдурахман Косой прекрасно знал об этом, но терпел, ибо одной чёрной магией не проживёшь. Гигантикуса уважали за чудовищную силу и почти божественное бессмертие.

Военачальник презрительно посмотрел на Абдурахмана Косого и громогласно спросил:

- Зачем это я тебе понадобился? Что, твоя чёртова магия не всё может?

Абдурахман Косой, проглотив обиду, через силу улыбнулся и произнёс:

- И тебе здравствовать, Гигантикус. А позвал я тебя из-за того, что пора бы расширить наши границы. Я решил войну объявить  царю тридевятого царства Егору.

Гигантикус наклонился почти к самой голове повелителя и, уставившись ему прямо в глаза, громогласно сказал:

- Я никак что-то не пойму тебя, Абдурахман. Чего зря нам против Егора идти? Или у тебя с ним личные счёты? Если так, то ты уж как-нибудь сам справься! А армию посылать я не буду! Ты забыл, наверное, про богатырей русских? Да один из них сотню моих вояк опытных положить одной рукой может!

От грохота, испускаемого генералом, у Абдурахмана Косого заложило уши. Он даже испугался, что оглох. Прочитав одно из заклинаний, повышающих голос, Абдурахман Косой ответил:

- И это говоришь мне ты - гроза всех армий востока, юга и запада?! Каких-то богатырей испугался?! Стыдись! Неужели ты лишь палицей с мечом махать умеешь да кулаками стены крошить?! А голова твоя на что?! Там, где сила не может принести победу, в бой вступают: лесть, хитрость, ложь и предательство. Неужели все так уж обожают царя Егора?! Ты лазутчиков пошли, пусть они найдут   готовых, ради власти или денег, пойти на всё. Пока есть злато-серебро не исчезнут и те, кто мать родную продаст! А что касается богатырей, то они всего лишь люди! А значит, смертны! Есть у меня зелье одно, что разум затуманивает да силы забирает.

Гигантикус от отвращения фыркнул. Затем взял повелителя за подбородок и, притянув к себе, сказал:

- Опять ты со своим чёртовым колдовством! И не стыди меня! Я лично в бою сражался против богатырей и стал уважать их за верность, силу и доблесть. А лазутчиков сроду не посылал и не собираюсь впредь этого делать! У нас и так государство немалое: за месяц всё не объедешь. Куда тебе ещё-то? В общем так, или ты мне говоришь истинную причину, или сам во всём разбирайся!

Абдурахман не хотел рассказывать о Василисе с Ратибором, но понял, что иначе ничего не добьётся.

- Твоя взяла, слушай и внимай! Помнишь старика того трёхсотлетнего, что живёт у Самого Синего Моря да ловит рыбу золотое перо? Так вот, двести пятьдесят лет назад именно он пробрался ко мне в волшебный сад и узнал про чудесный нектар. А вкусив его, стал бессмертным. Да ещё и силу колдовскую в придачу получил. Только она на Добро направлена.

Так вот, рассказал старик о нектаре царю Егору и тот повелел добровольцам отправляться к нам,  на Самый Дальний Берег. Но никто, даже богатыри отказались, кроме девицы глупой Василисы да ненавистного всей моей душе Ратибора, не согласился. Вот я и решил, пока армия в руках молокососа Радогаста, мы можем в два счёта захватить тридевятое царство! А добычей нам будет не только несметные богатства, но и девицы прекрасные! Пока ты с армией завоёвываешь царя Егора, я расправлюсь с Василисой и Ратибором, - произнёс он.

Гигантикус, почесав затылок, пристально посмотрел на повелителя:

- Что-то скрываешь ты ещё, да ладно уж. Ты прав, без Ратибора не будет согласия в русской армии, но зря недооцениваешь его сына. Радогаст, несмотря на свой юный возраст, довольно-таки опытный воин. Да и богатырей со счетов не списывай.

Абдурахман сжал было от злости кулаки, да заставил себя успокоиться.

- Вот что, богатырей я беру на себя. Теперь согласен пойти на тридевятое царство? - спросил он, через силу улыбнувшись.

Гигантикус рассвирепел:

- Я тебе уже сказал, что не позволю против богатырей свою чёртову магию использовать! В честном бою все равны! Вот что, Абдурахман, разбирайся-ка ты сам!

Тут уж злой колдун не вытерпел, зашипев как змея:

-Ну что же, я хотел по-хорошему! Теперь пеняй на себя!

Он вскочил на ноги и быстро что-то произнёс на незнакомом Гигантикусу языке. Тут же свет померк в его глазах.

"Опять эта чёртова магия!" - только и успел подумать генерал.

А Абдурахман Косой, выхватив из воздуха  холщовый мешочек, развязал его и высыпал немного на руку белого порошка.

- Безмозглый Гигантикус! Не хочешь подчиниться мне сам, так подчинишься моей магии! - крикнул он.

Затем в каждый глаз военачальника всыпал порошок и прошептал:

- Жги, терзай, неси боль лютую! Выжигай разум, умершвляй волю! Пусть на  месте своенравного генерала возникнет кадавр мне послушный!

Гигантикус сильно закричал, попытался встать, да магия колдуна сильнее оказалась. Вскоре перед Абдурахманом Косым стоял ходячий кадавр - порождение тьмы.

- Собирай армию и сегодня же отправляйся в тридевятое царство! Круши, убивай, никому пощады, ни детям, ни женщинам, ни старикам! А как ворвёшься в стольный град, так мне как сувенир, голову Егора принесёшь! - приказал колдун.

- Слушаю и повинуюсь! - как каменный истукан, ответил Гигантикус.

Когда кадавр вышел, Абдурахман вновь сел перед волшебным зеркалом, подумав:

"Так, чуть позже призову ифритов-лазутчиков, дабы летели в царство тридевятое, наушничали, подкупали и с ума сводили"

Но не только злой колдун мог видеть всё, что происходит в мире.

Не зря так опасался Абдурахман Косой старика, живущего в своей старой рыбацкой хибаре у Самого Синего Моря. Дело в том, что тот по силе волшебной мог даже его самого перебороть. Ведь Добро всегда в сто раз сильнее Зла.

Так вот, тот самый трёхсотлетний старик, надоумивший царя Егора послать храбрецов в сад волшебный на Самом Дальнем Берегу, ради получения дивной целительной силы нектара, сидел у Самого Синего Моря и наблюдал в зеркальной глади всё, что происходило во дворце царя-батюшки и в тронном зале злого колдуна. О, если бы Абдурахман Косой знал, какой огромной магической силой он обладает, то прежде чем нападать на тридевятое царство, раз сто бы подумал.

Узнав, что злой колдун превратил в кадавра благородного генерала Гигантуса, а потом послал его с войском своим против тридевятого царства, старик сильно огорчился. Да, военачальник был среди врагов государства, но он всегда поступал по чести и совести. Но оттого, что старик прочёл в глазах Абдурахмана Косого, он просто рассвирепел.

"Неладное сотворил проклятый Абдурахман! Такого благородного воина в неразумную игрушку обратил! А теперь и Василису со славным Ратибором извести хочет! Нет, не бывать этому! Достаточно лет я терпел и не встревал в дела людские! Теперь пришло время показать этого треклятому безумцу, что не чернота души, а чистота помыслов способна сотворить настоящее чудо!" - подумал старик и стал собираться в дорогу.

Он решил послать к царю Егору гонца - сынка рыбака Сорвигора, что часто вместе с ним в море рыбачить выходил. Тот, выслушав старика, согласился отдать ему в услужение своего Святогора.

- Я давно тебя знаю, ты честный, мудрый и справедливый человек. Поэтому  отдаю своего сына безо всякой опаски, ибо уверен, что ни один волосок не упадёт с его головы. Если я сам как-нибудь смогу быть тебе полезен, то сочту это за честь, - поклонившись, сказал Сорвигор.

Старик на него пристально посмотрел и ответил:

- За сына своего не беспокойся, не обижу. А за предложение помощи огромное спасибо. Туда, куда я отправляюсь, мне понадобится твоя сила и ловкость. Дорога предстоит трудная, так что тебе надо перед ней хорошенько выспаться. Сейчас отправляйся на боковую, а как Святогор вернётся,  соберёмся и отправимся в путь.

Рыбак, крепко пожав руку старика и потрепав сына по голове, пошёл набираться сил. А мудрец, прошептав волшебные слова, обратил Святогора в быстрого оленя и сказал ему:

- Вот что, малый, беги со всех ног к царю-батюшке, да скажи ему, слово в слово. Мол, старик, что рыбу-золотое перо добывает, отправляется на помощь славному воеводе и отважной Василисе. И ещё передай - коварный Абдурахман Косой послал своё ужасное войско против нашего тридевятого царства. Пусть скажет Радогасту, сыну Ратибора, чтобы готовился к долгой битве. Ибо есть в том войске и люди алчные,  и ифриты коварные, и мороки ужасные. А повелевает всей этой ужасной армией тот, кто недавно был благородным Гигантикусом, но по злой воле колдуна, ставший безумным кадавром. Как передашь всё, тут же скачи обратно. Ты мне ещё понадобишься.

Да, чуть не забыл, вот тебе волшебное зелье, как обратно соберёшься, выпей. Кем захочешь, в того и обернёшься. Да не забудь, как ко дворцу домчишься, оземь удариться, дабы облик человеческий принять.

Старик легонько хлопнул оленя по крупу и тот поскакал, что есть мочи, быстрее ветра.

Тем временем славный Ратибор, попрощавшись с сыном, сел на своего гнедого скакуна и стал дожидаться Василисы.

"Никогда бы не подумал, что девица способна отправиться в такое страшное путешествие! Я привык к тому, что молодицы ни о чём, кроме будущих богатых да пригожих женихов и не думают. Сидят себе в светёлках да шьют приданное. А тут сама вызвалась! Вот кому-то повезёт с ней! Не только кормить да обстирывать будет, но и, если чего, то и защитить сможет от напасти какой!" - думал он.

А Василиса, собрав всё в дорогу, подошла к Булату и положила ему на голову руку. Конь стоял и смотрел пристально на неё, постукивая копытом. Василиса погладила  его по голове и произнесла:

- Ты уж не обижайся на царя-батюшку за то, что отдал тебя мне, милый. Я никогда не обижу тебя. Ведь ты вон какой красавец и только доброго отношения достоин.

Булат повёл ноздрями и прикоснулся  к плечу Василисы. Затем гордо вскинул голову вверх, взмахнул гривой и громогласно заржал. На его голос откликнулись все остальные лошади. Василиса закрепила седло покрепче и, как заправский наездник, вскочила на него. Булат, безо всякого понуждения,  вышел из конюшни. Когда Ратибор увидел Василису,  он ещё больше зауважал её.

- Ну, милая, в путь, - произнёс воевода и легонько ударил ногами по бокам своего Стремительного.

Василиса, улыбнувшись, шепнула Булату:

-Ну, поехали, милый.

Конь, громко заржав, перешёл в  галоп. Ратибору пришлось хорошенько постараться, чтобы нагнать его.

- Вот конь так конь! - воскликнул воевода, поравнявшись с Василисой, - ни кнута ему не требуется, ни ударов в бока. Скажешь ласково, мол, поехали, тут же стрелой помчится.

Василиса, погладив Булата по гриве, лишь улыбнулась.

- Путь наш не близок, милая. Синим Морем нам никак нельзя - три  недели потратим. А вот по суше, если поторопимся, то за полторы недели, а то и за одну, доберёмся.

Но путь наш лежит через Лес Заповедный. Люди старые говорят, что нечисто там. Не всякий отважится, даже при свете солнца, войти туда. Мол там всякие кровожадные чудища обитают, для которых крещёный человек самое лучшее лакомство. А верховодит всем ужасная Мора, что наводит ужасы по ночам и дети малые спать не могут. Говорят, что в чаще Леса Заповедного вход в Подземный Мир находится. Сам Индрик Змей, что отцом  Море приходится, царствует там. А уж он-то людей, да и всё живое на земле ненавидит. Оттого это, что Индрик только с мёртвыми дело имеет. Он вечно мучает души грешников, бросая их в котёл с кипящей еловой смолой или натравливает на них слуг ужасных своих.

Коли пройдём мы через Лес Заповедный, то, поклонившись на все четыре стороны, в благодарность за спасение от смерти ужасной,  немного передохнём и решим, как дальше путь держать, - произнёс воевода.

Василиса, внимательно выслушав его, ненадолго задумалась. Ведь ей ещё никогда не доводилось дальше деревни своей да града стольного отлучаться. И страшно было, что скрывать, но и мир посмотреть охота.

- А ты сам-то, дядька Ратибор, хаживал через Лес Заповедный? - вдруг спросила девица.

Воевода, с уважением посмотрев на девицу, ответил:

- Нет, милая, ни я, ни кто из богатырей, путём этим не хаживали. Даже вороги наши лютые бояться Леса Заповедного. Но вот прадед мой сказывал, что пришлось ему, в годину скорбную, в Лесу Заповедном оказаться.

Похитил жену его Благомиру, прабабку мою, Вий, сын Индрика Змея, дабы женой своей сделать. И отправился спасать её прадед. Столько ужаса натерпелся, что обратно седым вернулся, но вызволил свою лебёдушку. Сказывал, что есть спасение от нечисти кровожадной - Перунов Свет. Цветок этот всякий, кто на стороне Тьмы, побаивается. А Индрик Змей, увидав свет негасимый, сил лишается ненадолго. Мороки и драконы со змеями подколодными и василисками - в норы тёмные уползают. Одна только Мора не боится Перунова Света. От неё лишь сердце пылкое да душа чистая защиту имеет. Станет Мора испытывать на храбрость и коли кто выдержит, тот и спасётся.

- А где же мы Перунов Свет возьмём-то, дядька Ратибор? - снова спросила Василиса.

Воевода, улыбнувшись в усы, ответил:

- Через полдня пути достигнем мы капища священного, милая. Там стоит сам Перун, стан из дуба, голова золотая, усы серебряные, уста янтарные да глаза алмазные. Принесём ему жертву и поклянёмся в вечной преданности. Коли примет клятву Перун нашу, так тут же и вручит цветок свой.

- Дядька Ратибор, так ведь крещёные мы, а Перун-то бог язычников. Как бы нас не постигла кара за отступничество, - тихо произнесла Василиса.

- Не бойся, милая, Бог един во всех лицах, как бы мы его не называли. Тебе что ли бабка твоя не рассказывала о Свароге и детях его сварожичах? - сказал воевода.

- Говорила, дядька Ратибор, да я-то думала, что сказки всё это, - ответила Василиса.

Воевода,  как на дитё малое, посмотрел на неё  и произнёс:

- Не всё то, о чём  в сказках говориться, сказкой является, милая.

Цитата от сказочник (07-02-2014 22:53):

Виталий,чем дальше,тем интересней,читала с интересом..жду продолжения. С теплом,..

Цитата от сказочник (08-02-2014 18:32):

Сказочник,конечно встретит добра молодца и полюбят они друг друга , и любить будут всю их долгую и счастливую жизнь:))

Долго ли коротко ли ехали они, но как ночь звёздная с Луною полной наступила, так до место заветного - капища Перунова, и доехали. Сам княжеский Бог во всей своей красе стоял перед ними, сияя златой головой. Соскочил Ратибор с коня своего и помог спрыгнуть с Булата Василисе, затем отвёл коней к берёзке стройной и привязал их к её стволу белому.

- Вот что, девица красная, ты покамест схоронись вот в том малиннике. Негоже женщинам при жертвоприношениях присутствовать - Перун будет недоволен, - произнёс воевода.

Василиса хотела была поспорить, да передумала. Как говориться: "бережёного Бог бережёт". Быстро забежала в малинник и притаилась там за волуном, мхом покрытым. А Ратибор подошёл к Перуну и до самой земли поклонился ему в ноги.

Давненько человек не заходил в капище - все кругом бурьяном поросло. Ратибор вырвал всю траву вокруг идола и на свет лунный показался жертвенный камень,  весь тёмный от крови быков, коих приносили ему в дар. Воевода собрал немного хвороста и разжёг костёр. Затем достал из седельной сумки: кувшин красного вина, большую баранью ногу и трав волшебных(разрыв-траву, папоротник, золоторогозник, иван-чай и омелу).

Василиса наблюдала за ним, не спуская глаз. Ей это было в диковинку.

"Неужели всё, о чём мне в детстве бабушка Заряна рассказывала, на самом деле правда? Вот здорово-то как! Не каждому выпадает в жизни такой шанс и я не упущу свой. Как бы только не выйти ненароком, а то вдруг Перун и впрямь разгневается", - думала она, чуть ли не сросшись с камнем.

Валун был очень холодным, а мох щекотал нос. Но Василиса стойко терпела, боясь как-нибудь выдать себя.

Сначала воевода, поклонившись на все четыре стороны, спрыснул камень жертвенный вином красным, произнеся:

- Прими, о, Перун, в дар вино сиё, как кровь жертвенную!

Потом разломал баранью ногу на две половины, одну, размахнувшись, забросил со всей силы далеко в лес, что стоял неподалёку, а вторую половину положил на жертвенный камень, сказав:

- Прими и эту баранью ногу, о, Перун, в знак покорности моей!

После чего подбросил в костёр побольше сухостою и высыпал в него травы. Они вспыхнули ярким пламенем и от костра пошёл нестерпимый терпкий аромат.

У Василисы аж дыхание спёрло, она чуть было не закашлялась,  и  ещё больше прижалась к камню.

А Ратибор в это время положил на камень жертвенный щит золотой и насыпал в него злата-серебра с горкою, сказав:

- О, Перун, Бог княжий, прошу тебя, простери над отчим краем моим длань свою и спаси его от ворогов!

Поднялся лёгкий ветерок, зашептавшись с листьями берёз, ив и дубов с осинами. Послышался грозный волчий рык, кто-то зашевелился в лесу. Знать, за даром воеводы пришли.

Не только Перуну кланялся воевода, но и звериному Богу Велесу, без ведома которого нельзя ни войти, ни выйти из Леса Заповедного.

Ещё ярче засияли звёзды на небе, а Луна, будто бы, поближе к земле опустилась. Стало заметно холоднее.

Василиса вся съёжилась, кто знал, что посреди лета красного так холодно может стать.

Воевода преклонил левое колено и чего-то ждал. Прошло несколько мгновений, как вдруг идол Перунов раскрыл свои янтарные уста, провёл рукой дубовой по усам серебряным, и, тряхнув златой главой, громогласно произнёс:

- Почти двести лет никто не вспоминал, как будто и не было меня вовсе! Да что я, если даже Сварог с Родом опечалились из-за людской неблагодарности! Думали, что одумаетесь скоро, да не тут-то было! Променяли нас, Богов земли русской, на иноземных! И ты ещё смеешь что-то просить у меня?! Уходи, не испытывай моего терпения! Пусть тебе твои новые боги помогают!

- Не гневайся, Перун, человек ведь существо неразумное - не ведает, что творит. Но не все позабыли про тебя и отца твоего. Есть ещё среди нас те, кто живут по истинной земной вере, - сказал Ратибор, смело смотря в глаза алмазные Бога княжьего.

Услышав речь такую, смилостивился Перун. Погас в его глазах огонь негодования.

- Не все, говоришь, позабыли о нас? Отрадно слышать это и верить хочется тебе, - произнёс он спокойно, - спасибо за дары твои от сердца чистого. Помогу сберечь с воинством своим отчий край твой.

Он пристально посмотрел на воеводу и спросил:

- А ты, случаем, не родич Благомиры и Святослава?

Ратибор улыбнулся в усы и ответил:

- Это пращуры мои, о, Перун.

- А коли так, то верю я тебе! Не может быть у такого достойного витязя, как Святослав, держащего свою клятву и не боящегося Тьмы, льстивого угодника! - произнёс Перун.

Затем, проведя дланью по усам серебряным, сказал:

- Знай же,  что правитель Самого Дальнего Берега, вознамерился погубить тебя и Василису, а против края отчего твоего армию послать. Дабы стереть с лица земли сам дух русский. Но армия лютая не  твоя забота, а сына твоего, что достоин отца. Не хочешь ли ты ещё о чём-нибудь меня попросить, потомок Святославов?

Ратибор, поклонившись до самой земли, произнёс:

- Слышал я, от деда своего, что есть у тебя Жар-Цвет, от огня которого вся Тьма исчезает вместе с теми, кто водится в ней.

Перун, сщюрил свои алмазные глаза, улыбнулся в серебряные усы и ответил:

- Дам я тебе цветок заповедный свой, но  и ты пообещай мне, что передашь Индрику Змею слова мои гневные.

Поклонился до земли Ратибор, надрезал кинжалом острым ладонь свою и сжал руку в кулак. Кровь его капнула на жертвенный камень и он заалел.

- Клянусь жизнью, о, Перун, что выполню твою просьбу! - поклялся воевода.

- Так вот, скажи ему, да только слово в слово, что недолго ему ещё царствовать в Подземном Мире и творить всякое беззаконие против рода человеческого. Близится день, когда тот, кто появился на свет от Мать-Сыра Земли, отомстит за слёзы материнские. И ничто не сможет спасти Индрика Змея от расплаты, ибо терпение наше лопнуло! - произнёс Перун.

- Всё, слово в слово, передам, жизнью клянусь! - воскликнул воевода.

Перун пристально на него посмотрел и вытянул длань перед собой, немного подул и в тот же миг возник Жар-Цвет.

- Бери, да помни, что только в руках чистого духом он силу свою великую обретёт. Стоит алчному или кровожадному в руки его взять, как обратит он всю силу свою против него, испепелив дотла, - сказал Перун, после чего выпрямился и вновь превратился в идола.

Воевода бережно взял Перунов Свет и позвал Василису. Но та, почему-то, не отзывалась.

Вокруг царила полная тишина, что очень насторожило Ратибора. Ведь даже коней не было слышно. Ратибор пошёл к берёзе, к которой привязал их, но ... там, где стояла стройная красавица, оказался пень трухлявый, мхом обросший. Обернулся назад Воевода, но и капища с идолом след простыл. Понял тогда Ратибор, что кто-то или что-то не желает впускать его в Лес Заповедный, насылая наваждения всякие.

Воевода прижал Перунов Свет к самому своему сердцу и,  еле перенося его жар, стал произносить заклинание:

- Жар-Цвет, пронзи, словно стрелою Перуновой, Тьму! Навь убери, а Явь мне покажи!

Затем вытянул правую руку с цветком перед собой и что есть силы зажмурился. Жар-Цвет тут же вспыхнул ярким огнём, разгоняя Тьму. Послышался чей-то жалобный голос, умоляющий:

- Убери Перунов Свет, воевода, я же ничего плохого не хотел сделать, а только пошутил.

Ратибор обернулся и увидел, что трухлявый пень, мхом обросший, никто иной, как Леший.

- Что же ты, чудище лесное, супротив людей козни строишь? Вот возьму и испепелю тебя, даже золы не останется! - сказал он.

- Ладно, не гневайся, Ратибор, я ведь и пригодится тебе смогу. Как-никак, нежить, а значит, родня Море. Убери Жар-Цвет и мы обо всём договоримся, - вновь попросил Леший.

Воевода смерил его грозным взглядом и убрал Перунов Свет в седельную сумку, завернув   в чистую холщовую тряпицу.

- А теперь, верни назад коней да спутницу мою! - приказал он.

Леший свистнул трижды, дважды плюнул, ударил в ладоши и ... тут же всё стало как прежде. На поляне вновь стояла белоствольная берёзка, у которой паслись распряжённые кони. А из малинника выглядывала Василиса.

Девушка, увидев странного незнакомца, поначалу испугалась - уж очень он страшен был: сам с пенёк, голова с горшок, глаза навыкате, бородёнка жиденькая, зубы кривенькие, руки длинные, по земле волочатся, ноги короткие.

- Василиса, это Леший, - представил Ратибор его девице.

 - Ах, хороша девка! Не будь у тебя Жар-Цвета, к себе бы увёл её, да женой своей сделал, - сказал Леший, сверкая глазищами.

- Да куда тебе, такому страшному да тёмному, до ясно девицы! - воскликнул негодующе воевода.

- Страшный да тёмный, говоришь..., - прошипел обиженно Леший и, завертевшись волчком, вскоре весь преобразился.

Теперь перед Воеводой и Василисой стоял статный старик, с длинной седой бородой и весело смотрел на них голубыми глазами.

- Ну ты даёшь, нежить, одним словом! - воскликнул от удивления Ратибор.

- То-то! А то сроду одно и тоже слышу, мол, пучеглазое да криволапое страшилище, обидно даже, - произнёс Леший и, поглядев на Василису, добавил, - неужто тебе, девица, неизвестно, что не красота проходящая важна, а душа.

- Так ты же нежить лесная, а значит, и души у тебя нет! - воскликнула девица.

- Ну почему, если не крещёный в вашей новой вере, значит,  без души? Да будет тебе известно, Василиса, что даже у камня хладного она есть! Эх, да что с тобой говорить-то! - обиженно сказал Леший.

- Он прав, Василиса, душа есть даже у него, но только тёмная, как уголь. А всё потому,  что он зло творит. Оттого и бессмертный, - пояснил Ратибор.

- А ты думаешь, что мне так нравиться зло-то творить? Да я бы лучше старушек, что в лес по грибы да ягоды ходит, встречал и оберегал от всех напастей. Или с девицами красными в прятки меж берёз белых играл. Да детям малым сказки рассказывал. Но ... вы, люди, сами во всём виноваты... Приходите в лес, как будто бы он только ваш! Ломаете кустарник, рубите деревья, жжёте костры, убиваете зверей ради забавы, засоряете реки или строите на них платины, отчего живность лесная да озёрная неудобства терпит. Вот и приходится мне оберегать лес и его жителей, пугая и наказывая людей. Но тех, кто при входе  вотчину мою мне до земли кланяется да гостинцы оставляет, я не трогаю, а всячески оберегаю и помогаю, - сказал Леший.

Ратибор ненадолго задумался, а потом, хлопнув себя по лбу, вдруг воскликнул:

- А ведь он совершенно прав! Мы сами его таким сделали, ведя себя негоже у него в доме!

Василисе тоже стало жаль старого Лешего. Она подошла к нему, прикоснулась рукой к его морщинистой щеке и ласково погладила. Леший заурчал от удовольствия, словно кот.

- Ты уж прости нас, дедушка, людей неразумных. Не умеем мы вести себя подобающе, возомнив себя царями Природы-Матери. А ведь всего лишь её самые младшие деточки, - сказала она ему.

У Лешего потекла слеза.

- За доброе слово твоё да за ласку помогу я вам в пути опасном, - произнёс он.

Ратибор вместе с Лешим разожгли костёр, а Василиса, достав припасы, сварила сытный ужин. После еды воевода оправил её спать, а сам решил заступить в дозор.

Ночь он любил больше всего на свете, ибо ему в пору тёмную всегда думалось легче.

"Ну и дела на свете творятся, - пронеслось у него в голове, - кто бы мог подумать, что и у Лешего есть добрые чувства... А Василиса-то молодец! Мне пообещал помочь от страха, а ей без всякого умыслу. Такой союзник нам сейчас очень необходим, ведь он свой во Тьме кромешной, да и знает все входы-выходы не только в Лесу Заповедном, но и в Подземном Мире"

Леший сидел рядом с ним и пристально смотрел на огонь, не давая ему погаснуть. Ему ещё больше по душе стала Василиса, да только неволить её он уже не стал бы. Сколько у Лешего уже девиц красных перебывало - не счесть. Да недолго они на свете прожили. Не жалел он их вовсе, нагружая работой. А если не слушались, то отводил на болото к сестра своим Кикиморам.

Такую, как Василису, он видел лишь во второй раз, за всю свою многовековую жизнь. Первой была бабушка Ратибора, Благомира. Ведь это он её умыкнул, прямо после свадьбы, из дома Святослава. Себе хотел оставить, да, узнав характер её добрый, отпустил. Но тут сам Вий, принц Подземного Царства, явился и утащил к себе. Да и с дедом воеводы он хорошо был знаком. Поведал ему про все входы-выходы Подземного Царства. Сам хотел пойти, да Святослав его отговорил. Мол, зачем злыдням знать, что Леший помогать стал людям? Авось, ещё кому помощь понадобится?  Вот и сгодится теперь внуку его да девице красной.

- Слушай, Леший, не мог бы ты поведать мне, о чём это Перун речь вёл на капище? - вдруг спросил его Ратибор.

Старик лесной задумался ненадолго, затем ответил:

- Ну, слушай, коли есть такой интерес.

Есть на свете князь,  Волха Всеславьевич, что  одарён даром волшебным, благодаря которому, он уже не раз спасал гордых русичей от ворогов.

Как приходит нужда, ударяется оземь князь-батюшка, и тут же оборачивается зверем лесным или птицей свободной. Сей талант достался ему с кровью отца его, Змея Индрика. А от матери, Мать Сыра-Земли, Марфы Сварожьевны, получил он стройный стан, доброе сердце да острый, яко игла, ум.

Марфа Сварожьевна была родом из Ирия, что сотворил Отец всех Богов Сварог. О её красоте до сих пор слагают баллады сказители, мудрые ученики Велеса. Когда она пела песни своим чарующим голосом, то пробуждалась природа и люди могли вдоволь довольствоваться хлебом насущным. Мать Сыра-Земля холила и лелеяла каждый корешок, каждое зёрнышко. За это её все очень любили и уважали.

Индрик Змей  ненавидит живых людей и имеет  дело только с их падшими душами. И русичи отвечали ему ненавистью, стараясь, как можно меньше, творить неугодных Сварогу дел. Дабы после смерти их души, по Звёздному Пути Познания, попали прямиком в благословенный Ирий. А не отправились на вечные муки в Подземный Мир Змея.

Индрик не раз пытался захватить чертоги Сварога, чтобы, уничтожив Сварожичей, разрушить Ирей. Добившись этого, он мог ввергнуть души людей в пучину страшных мук. Но Сварожичи, во главе с Перуном, всякий раз повергали его в бегство.

Возвращаясь в свой мрачный Подземный Мир, Индрик вновь начинал обсуждать будущие козни со своим старшим сыном Вием и женой Параскеей. Помогали им всегда его дочери Горыни.

Индрик Змей часто нежился, лёжа на камне в ирийском саду, под ярким солнцем. Ведь в Подземном Мире было страшно холодно. Он наблюдал за Сварогом и его Сварожичами, выбирая удачный момент для нападения.

Змей часто видел Марфу Всеславьвну, дочь Творца Миров, и её красота пробудила в его жестоком сердце желание овладеть девушкой.

Однажды Мать Сыра-Земля прогуливаясь по ирийскому саду, случайно на него наступила. Индрик тут же набросился на неё и, взяв силой, тотчас же убрался в свою мрачную обитель. Дабы уберечься от гнева отца девушки и старших братьев.

Когда Сварог и Сварожичи обо всём узнали, то было уже поздно. Они отнесли Марфу Сварожьевну в чертог и стали заботиться о ней.

Долго не могла разродиться Мать Сыра-Земля, видать тяжело было семя Индрика. Целых тридцать лет прошло, пока не подошёл срок разрешиться от бремени.

Закатилось Красно Солнышко и по рассыпались звёздочки по небесному своду. Затряслись Небесный Мир и Поднебесный, даже тяжко пришлось и Подземному миру. Ушла рыба в пучину морскую, испугавшись высокой волны. Птицы взмыли высоко в небо, подальше от сотрясшийся земли, готовой их поглотить. Звери забились глубоко в горы от страха.

И на свет, наконец-то, появился богатырь,сын Матери Сыра-Земли.

Возрадовался Сварог рождению внука и приказал устроить пир на небе и на земле. Сто дней длилось празднество, мёд рекой тёк, столы от явств ломились.

Повелел Сварог созвать мамок-нянек, как с Небесного, так и с Поднебесного Мира, дабы выбрать из них достойную его внука. Наконец, выбрал смертную женщину, Щепутиху, которая уже сама к тому времени разродилась сыночком.

Запеленала она княжича в латы булатные, что принёс Сварог. А в его колыбель Сварожичи, дядья его, положили золотую палицу, в триста пудов. Чтоб с рождения становился великим воином, надёжой Сварога и защитником страждущих.

Как родился князь, так болтал без умолку, словно гром гремел среди неба ясного. Рос княжич не по дням, а по часам. И в своё седьмое лето он походил на двенадцатилетнего юношу.

И стали его учить уму-разуму, под присмотром верной няньки Щепетухи, что всем сердцем полюбила княжича. Иногда пугалася она княжича. Ведь он оборачивался, то ясным соколом, то серым волком, а то и вовсе золоторогим туром становился. Про себя Щепетуха прозвала его волкодлаком, оборотнем значит.

А Сварог со Сварожичами были очень доволны, ибо с таким-то Талантищем никакие вороги не страшны!

В своё девятое лето, княжич прошёл Обряд Великого Приобщения к Мудрости и началось его Духовное обучение. Нянька Щепутиха рассказывала ему историю Поднебесного Мира, а Сварог поведал о том, как он сотворил все миры. Княжич схватывал всё на лету, чем радовал деда и няню.

Марфа Сварожьевна всё время проводила в работе: то в ирийском саду, ухаживая за благоухающими цветами, то опускалась на землю, одаряя людей богатыми урожаями.

В двенадцатое лето княжича, был проведён Обряд Имянаречения, и Сварог нарёк его Волхой. А сына Щепутихи -- Белогором. Змий Индрик был напастью всего небесного и поднебесного, он даже не явился посмотреть на сына своего. Никто не хотел даже вспоминать о нём, поэтому Сварог дал отчество внуку -- Всеславьевич, что значит несущий славу.

Святовит, известный во всех мирах полководец, начал обучение Волхи и Белогора военному искусству. И вскоре мальчики превзошли своего учителя. Святовит был этим очень доволен.

Больше всех гордился своим племянником Перун. Он часто брал Волху с собой на охоту. Обращаясь серым волком, княжич бегал по лесам и выслеживал добычу. А, взвившись ясным соколом под небеса, бил уток.

Сварог строил большие планы насчёт внука. Но Волха захотел отправиться на землю, чтобы там предаться защите людей Поднебесного Мира. Княжич много слушал рассказов своей няньки Щепутихи о земле, родные её там остались. Женщина их уже двенадцать долгих лет не видела.

Сварог не стал уговаривать внука. Он знал, что никогда нельзя перечить зову сердца! Творец Миров отпустил Марфу Сварожьевну с сыном. Он подарил Волхе песчинку от, когда-то погибшей, Персти. Куда бы её не положи, везде будет часть родной земли.

Поблагодарил няньку Щепутиху за её труд на благо княжича. Подарил ей волшебное кольцо, что способно развеять любые страхи, кем бы они ни были посланы.

А Белогору повелел всегда быть с Волхой, что бы ни случилось. Вручил ему булатный меч, что всегда был острый и никогда не ломался. И серебряный щит, в коем отражались враги, задолго до своего появления.

Волха сказал своему деду, что коль надобность в нём настанет, то пусть Перун пошлёт за ним тура своего златогривого. Тогда он, немедля, придёт на помощь. Сварожичи прослезились и каждый дал ему по подарку.

Перун, покровитель рода княжеского и дружины, подарил ему тридцатипудовую золотую палицу, что сам выковал.

Стрибог, повелитель воздушных стихий, преподнёс Волхе дуду, что ветры вызывает.

Дажьбог, отец всех людей и правдоносец, одарил племянника камнем Правды. Перед которым не одно лживое сердце не устоит.

Святовит, покровитель воинов и носитель победы, подарил меч-кладенец булатный, что разит всё, даже твёрдый камень.

Огонь, дарящий тепло и испепеляющий недругов, преподнёс кремень, что иссякает всепоглащающие искры.

Лада, покровитель дружбы и гармонии в семье, подарил гусли-самогуды, от игры которых всегда на сердце веселей. А ноги сами в пляс пускаются.

Велес, хранитель скота и сеятель мудрости, преподнёс племяннику золотой рог. Если в него подуть, то все звери и птицы придут на помощь.

Сварог со Сварожичами, обняли Волху с Марфой Сварожьевной и те отправились на землю. А Щепутиха с сыном вслед за ними.

Долго ли коротко ли, но добрались они до Поднебесного Мира. Добрая Щепутиха предложила разделить с ней и её семьёй кров и хлеб. Так они и зажили вшестером, в мире и согласии.

Отец Белогора, Бакуни и Бакулы, Благолюб, полюбил Волху, как родного сына. А к Марфе Сварожьевне относился с почётом и уважением.

Волха быстро сдружился с непоседами Бакуней и Бакулой. Он часто сидел рядом с Белогором и слушал сказания своих старших названных братьев.

Волха решил создать свою первую дружину, где воеводой поставил верного Белогора, и стал готовиться к Великому Походу против Змея Индрика. Он давно хотел отомстить своему злому отцу за все беды, что доставил тот его матери и всем мирам.

А сейчас Волхе Всеславьевичу как раз пятнадцатое лето будет и готовиться он пойти в Подземный мир.

Воевода, внимательно выслушав его, спросил:

- Как же такое может быть, что Индрик Змей ничего не знает о своём сыне?

Леший ему ответил:

- Воевода, так ведь он повелитель Подземного Мира, а значит, на свет белый вообще не показывается, особенно после того, что он сделал. Да и детей-то у него тьма-тьмущая от жены его Параскее. Старший из них Вий Змеевич, повелевает армией. А дочери Горыни насылают боль, страх и немощь на всё живое. Да и если бы знал, то особо бы не переживал. Ведь Индрик Змей считает себя равным Богам.

Может даже и так случится, что встретишься ты с Волхой Всеславьевичем и его славной армией. Я вот тоже не прочь повидаться с ним. Всё-таки, как-никак, родня по отцу.

Цитата от сказочник (08-02-2014 18:23):

Сказочник,читала на одном дыхание...жду продолжения.Закрутил сюжет:)))

Тем временем, проводив воеводу и Василису в путь-дорогу, царь Егор уединился в своей опочивальне. Он был очень огорчён, что Ратибор его покинул. Ведь кроме воеводы царя-батюшку никто больше и в грош не ставил. Да что говорить, он и сам себе ненавистен был. Двести  лет прожил, а ничего не нажил: ни ума, ни детей. Да и тридевятым царством своим он правил не умеючи.

А всё отчего? Да оттого, что, ещё будучи царевичем, очень плохо своих мудрых наставников слушал. Егор ведь считал тогда, что до его царствования как до Кудыкиной горы. Целыми днями напролёт только и делал, что ничего не делал.   Мудрые наставники жаловались его царственным родителям, но те лишь рукой махали. Мол, перебесится дитятко и за ум возьмётся. Мудрые наставники лишь негодующе качали головой, предрекая великие беды, что накатятся, словно снежный ком, на тридевятое царство при правителе-неуче.

Единственным ребёнком был Егор у царя Благолюба  и царицы Марфы. Вот и избаловали они царевича, закрывая глаза на все его проказы.

Царь Благолюб был очень добрым и справедливым правителем, а царица Марфа отличалась острым умом и такой красотой, что все, кто хоть раз её видел, навеки влюблялись. Поговаривали, что она и не человек вовсе, а любимая дочь самого Ярило. Но правда это или нет, так никто никогда и не узнал. Под небом голубым чего только не приключается. Но зоркие люди подметили, что все животные с птицами,  гады ползучие и шипящие, любили царицу Марфу. Соловьи с жаворонками пели ей по утрам песни величальные, сороки-болоболки первой все сплетни рассказывали, лесные вороны про былое и грядущее вещали. Если кто-то ссорился, то стоило ей только улыбнуться, как тут же воцарялся мир. А в темноте от её чела исходило яркое сияние. Кто знает, может и впрямь дочкой Ярилы была. Да и Егор был подобен Светилу - рыжеволос, всегда весел и не  утомляем. Люди любили Благолюба и Марфу, прощая Егору его, не всегда добрые, шалости. Мол, Мать-Природа на царевиче отдохнуть решила.

Во время царствования Благолюба и Марфы,  никто даже и не помышлял пойти супротив тридевятого царства. В дружине службу несли  великие богатыри русские, для которых честь и доблесть были на первом месте. Да и любой человек тридевятого царства был готов ради спасения отчего края жизнь отдать.

Правители соседних государств очень завидовали, а кое-кто даже чёрной завистью, царю Благолюбу. И жена у него ракрасавица, и люди за ним готовы и в огонь,  и в воду пойти, и богатств немерено. Кто-то, дабы прибрать всё к своим рукам, когда Благолюб и Марфа на покой уйдут, посылал своих дочерей, чтобы они, словно змеюки, извивались возле царевича. Да вот только ничегошеньки-то у них не выходило. Царевич любил только свою матушку и никакого внимания на девиц не обращал. Злые языки поговаривали, что он просто их как огня боялся.

Шло время, Егор взрослел, набираясь сил, но не мудрости. Он так и тратил всё своё время на потехи. Мудрые наставники решили вообще от него отступиться. Мол, когда нужда придёт, то сам к ним и прибежит.

Наступил шестнадцатый день рождения царевича. А в этом возрасте все  наследники престола задумывались о женитьбе и продлении рода. Но только не Егор. А ведь Благолюб с Марфой в тайне надеялись, что царевич на балу, устроенном в честь его дня рождения, встретит судьбу свою. Но не тут-то было. Царевич даже танцевать не пожелал, не говоря уже о прогулке, с какой-нибудь заморской принцессой,  под ясной Луной, со вздохами и поцелуями. Как у всех нормальных людей. На все уговоры Егор отвечал отказом, мол, рано ему ещё о женитьбе, а, тем более, о детях задумываться. Царь с царицей любили своего непутёвого царевича всем своим сердцем и вскоре смирились. Они были ещё полны сил и ничего, как тогда казалось, несчастья не предвещало. Но беда была уже совсем близко.

Больше всех обиду на царевича затаила дочка повелителя Багдибардии султана Бехтибея, черноокая красавица Бюльгуль. Она считала себя самой красивой на свете.

- Мне ничего не стоит стать невестой Егора, ведь я умна, а главное, красива. Что мне остальные принцессы да королевны! Я их всех затмю своей красотой! - сказала девушка отцу.

Султан Бехтибей и сам мечтал породниться с Благолюбом и Марфой. В знак своего хорошего  отношения, он даже подарил царевичу коня из своего табуна, древней ахалтекинской породы. Тот мог и по земле скакать, и по небу летать. Никогда не уставал и вернее его никого на свете не было.

Султан Бехтибей любил свою дочь пуще жизни своей, ибо она была единственным украшением его жизни. Мать Бюльгуль, Роксана, ушла в мир иной, дав ей жизнь. Он приказал сшить для дочери  самое лучшее платье, не жалея ни золота, ни парчи, ни камней драгоценных. Мастерицы постаралались на славу!

А как наступил срок, так отправился вместе с ней, оставив управлять царством своего умного и справедливого визиря Мурдаслима. Не мог султан без дочки и часа просидеть.

Когда они прибыли во дворец, то встретили там почти всех невест соседних государств. Были там: и совсем девочки, и уже зрелые женщины. Длинноносые или  с бородавками, коротышки или великанши, с кривыми зубами или хрюкающие как поросята, косящие на левый или правый глаз.

Когда вошла Бюльгуль, все тут же притихли. Она и впрямь была красивее всех, чем тут же вызвала зависть. Остальные невесты, придя в себя, делали вид, что её просто не существует. Но это никак не огорчало дочь султана Бехтибея. Когда появился царевич, музыка стихла, а невесты принялись говорить ему всякие приятности. Но он ни  на кого не обращал внимания. Царевич, поравнявшись с Бюльгуль, даже не посмотрев на неё, прошёл мимо.

Увидев неудачу, постигшую дочь султана Бехтибея, все остальные невесты очень обрадовались. Мол, нечего нос задирать. Султан Бехтибей аж затрясся от негодования. Как же это, не обратить внимания на такую красоту?! Но Бюльгуль и бровью не повела.

- Погоди отец, ещё не всё потеряно, - хитро улыбнувшись, сказала она и вышла, с высоко поднятой головой, вслед за принцем.

Царь с царицей, увидев это, вновь стали надеяться. Благолюб передал через слугу приглашение султану присоединиться к ним за пиршественным столом. Бехтибей  довольно потирал руки. Он уже видел Бюльгуль на троне, рядом с Егором. О, если бы царевич проявил тогда благоразумие... Но он поступил как всегда - наперекор здравому смыслу.

Бюльгуль настигла царевича в саду. Он сидел в беседке, обвитой виноградной лозой, и смотрел на звёздное небо. Девушка тихонько подошла к нему и встала за его спиной. Царевич даже не заметил этого. Тогда дочка султана Бехтибея закашляла. Царевич, словно очнувшись ото сна, повернулся к ней и равнодушно спросил:

- Вам чего-то нужно от меня?

Внутри Бюльгуль всё закипело, но она сдержала свой гнев.

- Вот, решила немного прогуляться на свежем воздухе, а то во дворце так душно, да и очень шумно, - спокойно ответила она.

Царевич, выслушав, снова отвернулся. У девушки аж дыханье спёрло от негодования!

"Да кто ты такой, чтобы так поступать со мной, с первой в мире красавицей?" - так и хотела сказать она, но вновь смолчала.

- Царевич, Вы не будете против, если я сяду рядом с Вами? Мне очень, с раннего детства ещё, нравится звёздное небо, призрачный свет Луны и пение цикад, - тихо произнесла она.

Егор, даже не обернувшись, ответил:

- Пожалуйста, я всё равно уже уходить собирался.

Затем встал и, не обращая никакого внимания на неё, ушёл во дворец. Тут уж никакого терпения не осталось у Бюльгуль. Девушка сначала громко крикнула, затем пнула, ни в чём не повинную, скамейку.

"Ну уж нет, этого я тебе никогда не прощу! Трепещи же, ибо месть моя будет ужасна!" - подумала она и быстро пошла вслед за царевичем.

Увидев, что Егор вернулся один, Марфа почуяла недоброе. А когда к ним подбежала вся в пунцовых пятнах Бюльгуль, всё поняла. Султан Бехтибей, отвлёкшись от умного разговора с Благолюбом, тут же спросил:

- Доченька, что случилось?

На что Бюльгуль, негодующе посмотрев на родителей царевича, произнесла:

- Папа, мы сейчас же покидаем эту столь негостеприимную страну!

- Но доченька...- хотел сказать султан, но Бюльгуль не дала.

- Отец, царевич оскорбил меня! - воскликнула она.

А затем поведала совсем не то, что было на самом деле.

С её слов получалось следующее.

Когда она вышла в сад, то царевич тут же набросился на неё и стал целовать в губы. Бюльгуль пыталась вырваться и объяснить, что так поступают лишь дикие люди. Ведь они совсем не знакомы. Но не тут-то было! Царевич вдруг громко рассмеялся и повалил несчастную на землю. Бюльгуль закричала, но он зажал ей рот, пригрозив, что побьёт. Потом хотел стащить с неё платье, да, на её счастье,  появились люди. Царевич вскочил и убежал во дворец. А бедная Бюльгуль, немного поплакав, решила всё поведать отцу.

Благолюб и Марфа слушали, не веря ушам своим! Они-то сразу поняли, что врёт девушка! Но вот султан Бехтибей решил по-другому!

- Вот, значит, какое ваше знаменитое гостеприимство! - вдруг воскликнул он, вскакивая со стула, - мы сейчас же покидаем тридевятое царство!

- Султан, но послушайте... - начал было Благолюб.

Но Бехтибей уже направлялся вслед за дочкой на улицу. Тогда Марфа решила пойти за ними и всё объяснить. Когда она вышла, то султан с дочкой уже садились в карету.

- Постойте, произошла ошибка - наш сын так поступить не мог, - сказала она.

- Я верю своей дочери! А Вы, царица, просто сынка своего непутёвого выгораживаете! - гневно крикнул Бехтибей.

Первый раз в жизни у Марфы не вышло сдобрить людей. Она, проводив карету глазами до поворота, опечаленная вернулась к Благолюбу.

- Он даже и слушать меня не стал, - тихо сказала она.

А невесты, воспрянув духом, стали веселиться пуще прежнего. Вино рекой лилось, повсюду раздавался весёлый смех.

"Не вышло стать невестами царевича, так хоть повеселимся от души", - как будто бы хором решили гостьи.

Когда на следующий день все гости покинули дворец, царь с царицею подробно обо всём расспросили сына.

- Ну, я же говорила тебе, что дочь Бехтибея лгунья, - сказала царица Благолюбу.

- А я ведь и не сомневался, - вторил ей царь.

- Надеюсь, Бюльгуль успокоится и расскажет отцу всю правду, - произнесла царица.

- Будем надеяться.. - вторил ей царь.

Но... вернувшись домой, султан Бехтибей, науськиваемый дочкой, объявил тридевятому царству войну.

Царь Егор аж поёжился от этих воспоминаний. Кто знает, обрати он тогда внимание на эту вертихвостку, то, быть может, и не было бы невзгод, которые, словно снежный ком, навалились на тридевятое царство. Одно точно - царь Благолюб и царица Марфа не оставили бы царевича круглым сиротой.

Султан Бехтибей был не совсем обычный человек. Некоторые поговаривали, что он самый настоящий джинн. Никто никогда не видел султана в ином, не человеческом, обличье, поэтому не спешили верить.  Только его дочь Бюльгуль знала всю страшную правду, но Бехтибей потребовал от неё поклясться жизнью, что она никогда никому ничего не расскажет.

Матерью султана была обычная женщина, Айгуль, дочь сапожника и ткачихи. Она отличалась от своих сестёр, да и от остальных девушек деревни,  чарующей красотой и пылким умом. Чёрные брови прикрывали  ясные голубые глаза, которые как будто бы пронизывали человека насквозь. Люди Айгуль всегда только правду из-за этого рассказывали. Чувственные янтарные губы притягивали своей желанностью. Алые щёки были признаком полнокровия, а значит, и крепкого здоровья. Чуть  вздёрнутый носик делал её ещё привлекательней. Айгуль могла поддержать любую беседу и к ней часто обращались за советами. Всё, за что бы она не взялась, спорилось в её руках.

Вскоре слух о чудо-девице докатился и до дворца повелителя Багдибардии султана Ахалтая. Ему в то время исполнилось уже семнадцать лет, что для тех мест означало уже возраст мужчины. К несчастью, его родителей забрала чума, когда мальчику было только восемь лет. И Багдибардией, до вступления в зрелость принца,  управлял мудрый визирь Бахтияр. Он искренне любил несчастного сироту и ни в чём ему не отказывал. Но из Ахалтая вырос достойный повелитель, а не избалованное дитя. С принцем постоянно занимались мудрейшие из мудрейших, обучая его правильному управлению, военному делу  и другим наукам.

Стройный, как кипарис; высокий, как гора; широкоплечий, как житель пустынь, славный арганак; сильный, как бык; храбрый, как лев; ловкий, как пантера и  быстрый, как лань. На мир смотрел большими, цвета изумруда, глазами. А его кудрявым оливковым волосам могла позавидовать любая красавица. Девушки придворные с него просто глаз не спускали. Каждая пыталась сделать ему приятное, в надежде стать невестой. Но, к их полному недоумению, Ахалтай не спешил жениться.

Бахтияра это тоже расстраивало. Сколько бы он не говорил султану  о том, что пора бы и  пожениться, всё бестолку. Ахалтай мечтал сделать всех людей в Багдибардии счастливыми. Он мог часами терпеливо выслушивать просителей, обещая подробнейшим образом во всём разобраться. Причём никогда не обижал тех, кто был ниже его и беднее.

- Мальчик мой, - говорил Бахтияр, - для мужчины нет ничего важнее, чем честь, доблесть, крепкая семья, любящая жена и здоровые дети. Ты не сможешь сделать всех счастливыми, ибо для этого тебе придётся и бедных, и богатых, уровнять между собой. Только время зря потеряешь, а оно на вес золото.  Люди будут счастливы, если ими правит достойный,  сильный и умный повелитель, рядом с которым восседает красивая жена, а вокруг резвятся его потомки.

Но Ахалтая было трудно переубедить. И бедный Бахтияр впал в отчаяние. На его счастье, именно тогда и пришли во дворец слухи о прекрасной Айгуль. Ахалтаю, почему-то, очень захотелось её увидеть.

- Мой добрый визирь, ты для меня как второй отец и я буду тебе всю жизнь обязан за твою доброту. Уж прости меня, что не внимал до сих пор мудрым речам, - сказал он Бахтияру.

- Мальчик мой, да разве я могу на тебя обижаться. Ведь  дороже, чем ты, у меня никого нет, - ответил визирь, вытирая слезу.

- Я решил отправиться в деревню Барди, где,  по словам людей, живёт распрекрасная Айгуль. Сам не пойму отчего мне так хочется её увидеть, - сказал принц.

Бахтияр на него посмотрел радостно и воскликнул:

- Неужели свершилось чудо! Мальчик мой, я счастлив!

На следующее утро, попрощавшись с визирем, Ахалтай, в сопровождении внука визиря и своего лучшего друга Бехтая с пятью воинами, отправился в деревню Барди. Путь был не короток - Айгуль жила у самых Восточных Гор, где, по словам мудрецов, жили могущественные драконы.

Ахалтаю предстояло провести верхом почти две недели, но ни он сам, ни его спутники не унывали. Ведь куда приятней мчаться наперегонки с ветром, чем умирать от скуки, сидя во дворце, выслушивая глупую лесть завистников. Да и приключения всякие случится могли, а какой мужчина не мечтает совершить какой-нибудь подвиг.

На счастье путешественников, погода выдалась солнечной. Они стремительно продвигались вперёд, пока не подошли к знаменитой Варглайской Пустыне.

Не каждый смельчак бы отважился в одиночку преодолеть её. Поговаривали, что в самом центре Варглайской Пустыни стоял чудо-дворец, посреди дивного оазиса. Путники, попав туда, получали и кров, и еду, и ночлег. Но никто ещё не вышел оттуда живым. Говорили, что живут в этом дворце могущественнейшие джинны и Варглайская Пустыня их государство. А правил  ими самый злобный из них - Аллой.

Древние поведали, что когда-то, на месте Варглайской Пустыни, было дивное сказочное Море Дэв. Оно таило в себе тысячу тысяч волшебных тайн, что открывались лишь смелым духом и чистым помыслами. Но однажды на берегу Моря Дэв появился чужестранец и попросил открыть самую страшную тайну - в чём смысл жизни? Но Хранители ничего ему не ответили, ибо почувствовали его злое сердце. Тогда незнакомец рассвирепел и Море Дэв в одночасье превратилось в бескрайнюю пустыню. Это и был сам Аллой. Он ненавидел всё живое, особенно ему были не по нраву люди. Он считал их чудовищной ошибкой мироздания.

Аллой отправился в центр Варглайской Пустыни и создал дивный оазис. Там росли и финиковые пальмы, и кокосовые, посредине притягивало прохладой небольшое озеро, пели птицы неведомой красоты. Путник, попав в оазис, радовался освобождению от невыносимого жара пустыни. О, если бы он знал, что больше никогда не увидит белого света, став покорным рабом злого джинна. Аллой призвал к себе всех своих сородичей и предложил им защиту, взамен их преданности. Прибывшие джинны, признав, что он могущественнее всех них, провозгласили его своим повелителем. Несчастные смертные, ставшие рабами Аллоя, построили ему дворец. Рабов джинна прозвали варглаями, что значит, бездушные.

Когда Ахалтай со спутниками добрался до Варглайской Пустыни, то над Поднебесным Миром опустилась звёздная ночь и стало очень холодно. Так уж устроены эти пустыни, утром знойно, днём - ужасно жарко, вечером прохладно, а после полуночи - зуб на зуб не попадает. Ахалтай предложил разбить лагерь и разжечь костры, чтобы перекусить и согреться. Вскоре всё было сделано и довольные путешественники, попивая сладкий щербет, рассказывали друг другу всякие истории. Лишь Ахалтай не принимал участия в этом. Телом он был с ними, а вот душа его уже давно вперёд улетела. Случилось чудо - ещё не видя Айгуль, принц полюбил её всем своим сердцем. Он смотрел на звёзды и не видел их.

Вскоре все утомились и улеглись спать. Сон не шёл к Ахалтаю и он решил не спать всю ночь, охраняя своих спутников. Ахалтай сел у костра, достал из седельной сумки лютню и, нежно коснувшись её струн, тихо, но задушевно, запел:

Тебя ещё не видел я в глаза,

Но сердце ты забрала у меня.

Мне не страшны ни буря, ни гроза,

Горю в жаре любовного огня.

Молю, скорее сжался надо мной,

Клянусь, что буду вечно я твоим.

О стань, прошу, тот час  моей женой,

Нам будет, верь мне, хорошо двоим.

Низвергну целый мир к ногам твоим,

Достойна ты  богиней Солнца стать.

Прислушайся к словам, молю,  моим,

В них правда вся, не елейная падь.

Так незаметно прошло полночи и принц вдруг сильно захотел спать. Он собрался  было разбудить кого-нибудь, чтобы сменили его, да не смог. Его тело налилось ужасной тяжестью, а глаза сами собой слиплись и вскоре султан  крепко спал.

А во сне к нему явилась черноглазая красавица и дивным голосом стала петь величальные песни. Султан был околдован ею. Он позабыл не только о прекрасной Айгуль, ибо его сердце теперь принадлежало  видению , но и про всё на свете. А красавица всё пела и пела ему, не смолкая ни на минуту. Вскоре султан  позабыл и имя своё.

Когда утром спутники проснулись, то его и след простыл. Костёр совсем потух, а по песку были разбросаны вещи Ахалтая. Конь же принца лежал бездыханный. Старший из соратников Ахалтая, сын племянницы Бахтияра, Бехтай, послал в Багдибардию троих людей, дабы они передали, что султан  бесследно пропал. А сам, с оставшимися пятью спутниками, решил перевернуть Варглайскую Пустыню вверх дном, но найти своего друга и повелителя. Когда посланники в отчий край удалились, Бехтай приказал всем остальным собираться в дорогу и вскоре скакал впереди на своём гнедом коне.

Незнакомка, что околдовала несчастного принца, была никто иная, как любимая дочка самого Аллоя, Берма.  Это он приказал ей доставить Ахалтая к нему во дворец, дабы, приняв его обличье, самому отправиться в Барди. Красавица Айгуль разбудила в нём неземную страсть и он сильно возжелал её. Но являться перед ней в своём естественном обличье он не мог, ибо в Барди жила старая колдунья, которая сразу бы выдала его. Когда Берма доставила к нему Ахалтая, то Аллой тут же превратился в султана. А потом приказал рабам своим запереть  его  в самой глубокой темнице дворца, дабы тот там сгинул безвозвратно. Когда несчастного пленника увели, он сказал своей дочери:

- Ты постаралась на славу, девочка. Не зря же я тебя люблю больше всех. А теперь ты поможешь мне поскорее захватить Айгуль.

Берма с негодованием на него посмотрела. Да, Аллой был её родным отцом, но она любила его всем сердцем и не хотела, чтобы кто-нибудь другой занял её место.

- Отец, зачем тебе эта смертная? Разве во дворце мало красавиц?  - спросила Берма.

 Аллой, схватив её больно за руку, воскликнул:

- Знай своё место, негодная!  Не тебе мне указывать! Видно, рано я похвалил тебя!

Берма хотела заплакать от боли, но сдержалась.

- Прости меня, отец, - сказала она.

Аллой пристально на неё посмотрел и произнёс:

- Сейчас отправляйся в свои покои и подготовься к дальнему пути. Завтра утром отправляемся в Барди!

Когда она ушла, повелитель джиннов вызвал к себе своих самых кровожадных соплеменников.

- Вот что, вы живёте под моей защитой уже пятьсот лет и я пока ещё не требовал от вас доказательств преданности ко мне. Так вот, час расплаты настал. Приказываю вам уничтожить отряд, что идёт по Варглайской Пустыне в поисках этого смертного султана, - приказал он им.

- Повелитель, мы сделаем всё, что ты нам прикажешь! - хором ответили джинны.

- Тогда отправляйтесь сейчас же! Я хочу, чтобы они исчезли с лица земли до полуночи! - воскликнул Аллой и с такой злостью на них посмотрел, что они тут же бросились выполнять его приказ.

"Так, эти головорезы избавят меня от смертных. Да, я бы мог их превратить в рабов, да уж больно крепки они духом, да сердцем смелы. Таких лучше сразу уничтожать, чем потом опасаться нападения. Из них не выйдет бездушных.

Завтра утром, приняв обличье смертного принца, я с Бармой отправлюсь в Барди.  Думаю, что заполучить Айгуль будет легко. Ох, и позабавлюсь же я с ней! А потом рабыней сделаю, навечно", - размышлял он, смотря куда-то вдаль.

Тем временем Ахалтай лежал на полу самой глубокой темницы, ничего не чувствуя, даже ледяного холода. Он находился между явью и сном, желая увидеть вновь ту незнакомку, что так смогла околдовать его. Если бы принц знал, какое коварство замыслил Аллой! Да и спутникам его угрожает смертельная опасность, от которой нет спасения. Ведь джинны бессмертны, повелевают всеми стихиями и способны превратить человека во всё, что угодно или свести с ума наваждениями. Но ничего этого несчастный принц не знал. Его жизнь держалась на тонюсеньком волоске. Только чудо могло спасти Ахалтая от неминуемой гибели.

Наступило утро и Аллой с Бермой, в сопровождении шести джиннов, отправились в Барди.

Дочка повелителя Варглайской пустыни была недовольна тем, что отец даже и слушать не стал её. Но ничего поделать не могла.

Берма прекрасно знала, что бывает с теми, кто идёт против слова повелителя джиннов. Он просто подвергал их самой мучительной пытке, а потом развевал по ветру. Видя, что его дочь едет вся притихшая, Аллой, сотворив улыбку, сказал:

- Я прекрасно знаю о твоей любви ко мне, Берма. Но ты, как и я, бессмертна. А значит, наберись терпения, и жди своего часа. Не забывай, что я не только отец тебе, но и повелитель.

- Я всё поняла, отец. Больше ни разу не вызову твоего неудовольствия и буду беспрекословно выполнять все приказы, - не смотря ему в глаза, сказала та.

Аллой был весь в предвкушении быстрой наживы и даже не заметил этого. А Берма затаила на него обиду.

Да, она была старшей и самой любимой дочерью повелителя джиннов. Коварнее, хитрее и кровожаднее её не было во всей Варглайской Пустыни. Все остальные сёстры, да и джинны, побаивались находиться с ней наедине. Да Берме и не нужно было общение. Она жаждала власти, причём не только над джиннами, но и над всей Вселенной. Сблизившись с отцом, Берма уничтожилы бы его. Став повелительницей джиннов, она бы приказала им пойти к людям и объявить, что если они не признают её своей царицей, то исчезнут с лица Земли. Берма была, почему-то, уверена, что человечество испугается и согласится на всё, что угодно. А найдя Алмаз Вселенной, она стала бы единственной правительницей. Аллой, сам того не ведая, воспитал свою погибель.

Тем временем, Бехтай со спутниками скакал по Варглайской Пустыне в поисках пропавшего принца. Он был уверен, что обязательно найдёт его, ибо был предан ему всем телом и душой. Они ведь с самого раннего детства вместе, не раз уже выручали друг друга.

Наступил полдень и над Варглайской Пустыней нависла ужасная жара. Кони всё чаще останавливались и всадникам приходилось их поить, отказывая себе. Прошло ещё три часа - жара стала просто невыносимой. Казалось, что положи на песок сырое яйцо, так оно не только вкрутую сварится, но и испариться вполне может. Кони страдали больше всего - ведь копыта-то открытые. Всадники обмотали их в несколько рядов тряпками, дабы ослабить боль от раскалённого песка. Сами же еле сидели в сёдлах. В голове их  была одна только мысль - о воде. Бехтай, превозмогая боль от всепроникающего жара Солнца, почти умирая от жажды, продолжал ехать  вперёд. А все остальные, видя его пример, встряхивались и догоняли внука визиря.

Бехтай понимал, что  люди выдохлись, но останавливаться было равносильно погибели. Он молил всех своих  богов, чтобы они даровали силу и сниспослали живительную влагу с прохладой. Но они были немы к его мольбам.

Вдруг, словно видение, насланное шутником-магом, перед ними возник караван. Двадцать "кораблей пустыни", до отказа нагруженные всякими товарами, спокойным величественным шагом шли по раскалённому песку. Заметив Бехтая и спутников, караванщик, что ехал на первом белом верблюде, дал знак каравану остановиться.

- О, господин мой, да не оставит тебя без любви своей Создатель всего сущего на Земле, позволь мне, недостойному, предложить тебе  и твоим людям чистейшей как слеза воды и изыскнаннейших, достойных Сулеймана ибн Давида, блюд, - произнёс он.

Бехтай, занятый своими мыслями, не услышал эти слова. Караванщик, приняв его молчание за признак усталости, приказал слугам помочь опуститься ему на землю  со спутниками, а затем расстелить ковры и выложить на них всё, чего сам Сулейман ибн Давид достоин.

- О, господин мой, да будут благословенны дела твои, нельзя ли мне, смиреннейшему из смиреннейших, узнать, куда вы путь держите? - заискивающе спросил караванщик.

Бехтай, одурманенный золотым вином, рассказал ему всё, как есть. В одночасье всё: и караван, и ковры, и люди - исчезло. Бехтай, протерев глаза, ещё раз осмотрел всё вокруг. Повсюду, куда не кинь взгляд, были каменные стены. А в воздухе витал запах гнили и сырости.

- Где это мы? - спросил Бехтай.

Но в ответ ему была тишина.

Сколько времени прошло - никто из них не знал. Бехтай, очнувшись от забытья, осмотрелся более тщательно и вскоре понял, что они находятся в какой-то темнице. Повсюду стены были покрыты многовековым слоем плесени, а в воздухе витал ужасный запах. Много невинных пропало в темнице дворца. Бехтай приподнялся и посмотрел на своих спутников - они ещё не пришли в себя.

"Да, попали же мы в переделку. Интересно, кто это нас пленил? И за что? Несчастный Ахалтай теперь вряд помощи дождётся, ведь нас бросили в эту сырую и холодную темницу. Знать бы, кто сыграл такую злую шутк, дабы решить, как дать отпор. А повезёт, так выбраться наружу",- пронеслось у него в голове.

Бехтай встал и, подходя к каждому из своих спутников, привёл их в чувства.

- Что случилось? Где мы? Как сильно болит голова! А тело ломит, как будто его кто-то долго и жестоко истязал, - раздавались голоса очнувшихся.

Когда последний из них проснулся, Бехтай собрал всех около себя и произнёс:

- Крепитесь, друзья мои. Кто-то пленил нас и посадил в подземелье. Но отчаиваться не стоит, ведь мы и не из таких переделок  победителями выходили. Сейчас для нас главное - сохранять спокойствие и копить силы для побега. Подождём немного, может быть придут наши стражники. Вот тогда и решим, как поступить. А пока лежите тихо.

Соратники внука визиря не стали спорить, ибо испытывали к нему недюжее доверие. А сам Бехтай закрыл глаза и прочитал шёпотом заклинание, которому научился от придворного чародея Максуда Лысого:

- Сон не сон, явь  не явь. Хочешь спи, хочешь правь.

Тут же глаза его закрылись, но он не заснул, как все обычные люди. Его тело осталось в темнице, а душа полетела сквозь стены, в поисках спасительного выхода.

По пути ему встречались призраки замученных. Бехтай спросил у них о выходе, но те лишь непрестанно жаловались на судьбу  свою. Не добившись ответа, он летел дальше. Пока не услышал очень знакомый голос:

- Ну где же ты, красавица? Приди ко мне, солнцеликая, ведь я полюбил тебя всем сердцем! На всё готов, лишь бы ты со мною была!

Подлетев поближе, Бехтай, к своей великой радости, узрел Ахалтая. Несчастный султан  лежал на хладном полу с закрытыми крепко глазами и бредил. Тогда внук визиря решил проникнуть в сны Ахалтая, дабы привести  в чувства. Ведь Берма, околдовав его, наслала и всепожирающее проклятье истомы. Любой, на кого оно будет наслано, высохнет от страсти. Бехтай вспомнил слова Максуда:

- Мальчик мой, чтобы проникнуть в сон человека не надо усыплять его. Просто посмотри пристально в глаза к нему и скажи: "глаза в глаза, душа к душе" А если он уже спит, то  обхвати руками его голову и войди в сон.

Внук визиря лёгким ветерком  окутал принца и вскоре Ахалтай увидел дивный сон.

В сказочном оазисе пели сладкоголосые птицы с пышным розово-зелёным оперением. По земле ходил павлин с распущенным хвостом и гордо квохтал. На деревьях сидели невиданные звери, чем-то похожие на маленьких детей, и поедали бананы. Ахалтай возлежал на домотканом ковре, посреди высокой травы, и наслаждался дивным, чуть терпким, вином. Его подавала ему в большом серебряном кубке прекрасная служанка. Ахалтай не мог отвести от неё глаз.

- Кто ты, красавица? - спросил он её.

Служанка, проведя своей рукой по его голове, ответила:

- Ты не узнал меня, мой повелитель, я Айгуль, к которой ты так стремился.

Ахалтай, пристально посмотрев на неё, воскликнул:

- Нет, красавица, ты что-то путаешь! Я никогда даже не слышал о тебе!

Служанка вознесла руки к небу и воскликнула:

- О, Боги, он не помнит меня! Зачем мне такая жизнь, если в ней не будет того, о ком поёт моё сердце!

Ахалтай, услышав такие слова, задумался:

"А ведь она права. Я смутно припоминаю, что что-то слышадл про неё. Но могу поклясться чем угодно, что никогда не видел!"

Айгуль, видя сомнение на лице принца, прилегла рядом с ним и произнесла, глядя ему прямо в глаза:

- Мой повелитель, я та самая, что живёт в деревне Барди, около Самых Восточных гор - вотчины древних и мудрых Драконов. Люди говорят, что красивей и искусней меня нет никого, хоть весь свет белый обойди.

Ахалтай вновь на неё посмотрел, более пристальней. А затем воскликнул:

- Я всё вспомнил! О тебе мне дервиши, что гостили во дворце, поведали. Я решил, во что бы то ни стало, найти тебя и сделать своей царицей. Со мною ещё верный Бехтай со спутниками был.

Потом, ударив себя по голове, он воскликнул:

- А где же они?!

Видя, что его повелитель пришёл в себя, Бехтай быстро вернулся в своё тело. А Ахалтай, очнувшись от заклятья, осмотрелся вокруг себя.

"Вот так история! Сначала ехал в Барди, чтобы красавицу Айгуль сосватать. Потом сон сморил и наваждение пришло в виде прекрасной незнакомки. Стоп! А как тогда я здесь очутился? А не колдовство ли это чёрное? Ведь даже об Айгуль позабыл!" - пронеслось у него в голове.   

Цитата от сказочник (12-02-2014 21:16):

Прочла продолжение,еще 2 главы.Просто замечательно...очень нравится когда дух может покидать тело...этот прием часто используют в фэнтези...Ты просто чародей! Жду продолжения:)