Гибель Анархии

- Сожалею, капитан, но ничем не могу вам помочь, - жирное лицо Кубышки, главного интенданта Анархии, сморщилось в сочувственной гримасе.

- Я заплачу столько, сколько вы скажете, - отбросил дипломатию Крафт.

- Конечно, заплатите, капитан, - снисходительно усмехнулся Кубышка. – Через пять стандартных дней состоится аукцион…

- Я не хочу, чтобы мою жену выставляли на торги! – резко прервал главного интенданта Крафт. – Она и так много пережила. Назовите сумму.

- Вы знаете, капитан, почему наша станция называется «Анархия»? – вкрадчиво спросил Кубышка.

- Мне это безразлично, - нервно взмахнул рукой Крафт. – Не уходите от ответа: ваша цена?

- Я и пытаюсь вам ответить, капитан, - укоризненно развёл пухлые руки Кубышка. – Наша космическая станция, как вам известно, находится в нейтральной зоне между Солнечной Федерацией и Веганской Империей. На Анархии нет правительства, но есть законы, за нарушение которых полагается только одно наказание – смерть на арене в гладиаторских боях. Мне нравится моя работа, капитан. Смертельные схватки я предпочитаю наблюдать из личной ложи, участвовать в них у меня нет ни малейшего желания.

- Сколько? – угрюмо спросил Крафт.

- Вы не слышите меня, капитан, - скорчил печальную мину Кубышка. – По закону любой товар, попавший на Анархию, должен быть продан на аукционе. Речь, разумеется, не о товарах первой необходимости – те напрямую поступают в магазины, рестораны и прочие заведения. А вот контрабанда и добыча пиратов выставляются на торги. У нас нет правительства, а, значит, нет налогов. Но есть расходы: хранение товара, его реклама, охрана и множество иных. Все мы, граждане Анархии, заинтересованы в том, чтобы продать поступивший товар как можно дороже, так как каждый из нас получает свой процент.

- Сколько вы, лично вы, планируете получить с… продажи моей жены? – с трудом сдерживая ярость, прорычал Крафт. – Я удвою вашу долю. Половину сейчас, остальное – когда вы доставите Марию на мой корабль.

- У нас нет коррупции, капитан, - вздохнул главный интендант. – Я мог бы взять ваши деньги и ничего не делать взамен. Вам всё равно некому жаловаться. Конечно, мне пришлось бы разделить взятку с остальными гражданами Анархии. Таков закон: любые денежные поступления идут в общий котёл. Нарушителя, как я уже сказал, ждёт арена.

- Вы такой честный, или вам нужно что-то ещё, кроме денег? – язвительно процедил Крафт. – Почему вы тратите на меня своё время, если не можете помочь?

- Меня вполне устраивает моё нынешнее положение, капитан, - холодно ответил главный интендант. – Я навёл о вас справки. Вы впервые у нас и, к тому же, состоите на службе в вооружённых силах Солнечной Федерации. А на вашу жену уже подало заявку одно очень влиятельное лицо из Веганской Империи. Мне бы не хотелось, чтобы вы каким-нибудь необдуманным поступком нарушили сложившееся равновесие и втянули Анархию в разборки между федеральными и имперскими силами. Нейтралитет – основа нашего существования. Поэтому я и пытаюсь вежливо объяснить вам местные законы и порядки. Будь вы обычным покупателем или пиратом, доставляющим товар на Анархию, этой беседы вообще бы не было.

- Прошу прощения, главный интендант, если мои слова обидели вас, - заставил себя извиниться Крафт. – Я просто ищу способ поскорее вернуть жену.

- Я понимаю, капитан, - удовлетворённо расслабился в своём вместительном кресле Кубышка. – Но, как уже сказал, ничем не могу вам помочь. Дождитесь аукциона и предложите самую большую цену. Это единственный способ.

- А, может, если вы назовёте мне имя продавца, я смогу договориться о выкупе напрямую с ним? – не сдавался Крафт.

- Увы, - с притворным сочувствием покачал головой Кубышка. – Закон это запрещает. Как только товар поступает в моё ведение, Анархия автоматически становится его совладельцем. На равных паях с поставщиком. Аукцион и гласность упрощают расчёты и исключают махинации, одновременно гарантируя максимальную прибыль. Обман и мошенничество практически исключены. Надеюсь, теперь я ответил на все ваши вопросы, капитан? У меня, как вы понимаете, много дел. В таком случае, до встречи на аукционе!

Линда закрыла глаза, чуть повернула голову направо и плотнее притянула Рыжего Пайка к себе, чтобы избежать его слюнявых поцелуев. Хриплое зловонное дыхание потного верзилы обжигало ей шею и левое плечо. Линда с мстительным удовольствием вонзила ногти в заросшую жёсткой рыжей щетиной спину пирата, имитируя нарастающую страсть. Рыжий Пайк зарычал и ускорил темп. Его едкий горячий пот стал заливать грудь и живот Линды. Простыня под ней вскоре стала влажной.

«Почему я продолжаю жить? – с тоской подумала Линда, автоматически издавая страстные стоны в такт движениям клиента. – На что надеюсь?»

Вдруг Рыжий Пайк замер и, обмякнув, тяжёлой грудой навалился на неё. Линда в последний раз вскрикнула, имитируя оргазм, и тоже расслабилась.

«А этот боров сегодня быстро управился», - удивилась она. Вонючая туша продолжала давить, выжимая остатки воздуха из груди. Пират и не думал вставать. «Что-то не так!» - вдруг дошло до Линды и, отбросив притворство, та начала отчаянно выбираться из-под внезапно потерявшего сознание клиента. Но её руки беспомощно скользили по щедро смазанному потом телу Рыжего Пайка, и рабыня с ужасом поняла, что ещё немного, и она сама начнёт задыхаться. Неожиданно тяжесть исчезла, и Линда жадно втянула в себя воздух. Смерть опять прошла мимо.

- Извините, что помешал, но нам надо срочно обсудить кое-что, - услышала Линда незнакомый мужской голос.

Она села и повернула голову на звук. Рядом на смятых простынях навзничь лежал Рыжий Пайк. Глаза его были широко открыты и бессмысленно пялились в низкий потолок комнаты. Незнакомая коротко стриженная белобрысая девица в военной униформе без знаков различия что-то вводила одноразовым шприцом в набухшую вену руки пирата. Рядом с девицей стоял невзрачный седой мужичок в такой же униформе без погон и с участием смотрел на шумно дышащую Линду.

- У нас мало времени, - сказал седой. – Ваш клиент будет без сознания минут десять, потом он просто уснёт, а когда проснётся, ничего не будет помнить.

- Кто вы, и что вам надо? – прохрипела Линда.

- Я тот, кто может освободить вас из этого пиратского вертепа и доставить домой. Это единственное, что вам надо знать. Ваша история мне известна, потому я и обратился к вам. Год назад вы были стюардессой на туристическом лайнере. Пираты взяли ваш корабль на абордаж, так вы попали на Анархию, пытались покончить с собой, вас вылечили и оставили работать в местной тюрьме. Правильно?

- Да, - кивнула Линда. – Что вам надо от меня?

- Сейчас я хочу получить чёткий ответ на простой вопрос: вы хотите вернуться домой или предпочитаете остаться здесь?

- Но… - Линда в нерешительности замолчала.

- Не бойтесь, - понял её колебания седой. – Нас никто не видит и не слышит: аппаратура слежения в этой комнате сейчас не работает. Моя помощница отключила её прежде, чем мы вошли сюда. Поэтому я и сказал, что у нас мало времени – охрана борделя скоро будет здесь. Итак, ваш ответ?

«Что я теряю? – подумала Линда. – Даже если это провокация, хуже, чем сейчас, уже не будет».

- Да, - решительно сказала она. – Я хочу домой!

- Прекрасно, - с явным облегчением выдохнул седой. – В ближайшее время я или моя помощница свяжемся с вами, чтобы обсудить условия и детали.

Рыжий Пайк внезапно дёрнулся и громко захрапел. Глаза его плотно закрылись, по подбородку потекла струйка слюны.

- Крепкий парень, - усмехнулся седой. – Быстро очухался, и пяти минут не прошло.

- Уходите, а то столкнётесь с охраной, - встревожилась Линда.

- Не волнуйтесь об этом, - спокойно ответил седой. – Главное – вы твёрдо запомните, что нас тут не было, и что случилось с видеокамерами, вы не знаете. Анна, нам пора!

Белобрысая девица положила использованный шприц в карман куртки и подошла к напарнику. На глазах у изумлённой Линды они обнялись и исчезли. Только воздух с шумом занял освободившийся объём, словно лопнул воздушный шарик. За дверью, в коридоре, раздался топот приближающихся охранников, и Линда быстро легла на ритмично вздымающуюся грудь Рыжего Пайка, притворившись, что тоже спит…

- Опять ты! – скривилась Белая Крыса. – Что на этот раз: жалоба клиента или очередная попытка самоубийства?

Линда, молча, пожала плечами.

- Что-то случилось в номере, где она работала, - доложил Главной надсмотрщице охранник борделя. – Почему-то сгорела вся электроника и, соответственно, личный датчик вашей рабыни. Вот и пришлось мне сопровождать её сюда, чтобы она могла без помех миновать все пункты охраны.

- Ладно, ты можешь возвращаться в бордель, - махнула ему мускулистой, совсем не женской рукой Белая Крыса.

- А нельзя ли в награду за услугу побаловаться часок с одной из ваших девочек? – просительно осклабился охранник. – Всё ж моя смена давно закончилась, и я потратил своё личное время…

– У тебя полчаса, - презрительно сверкнула на него своими жуткими красными глазками огромная альбиноска и приказала маленькой тощей помощнице. – Гиена, проводи этого в тюремную комнату свиданий и дай ему какую-нибудь шлюху.

Поигрывая плетью, главная надсмотрщица вновь повернулась к Линде. Её грубое мясистое лицо налилось злобой, от приземистой мужеподобной фигуры веяло опасностью.

- А теперь займёмся тобой, - прошипела Белая Крыса. – Как ты это сделала?

- Мне было так хорошо с клиентом, - усмехнулась ей в лицо Линда. – Внутри меня будто атомная бомба взорвалась, вот вся электроника и сгорела!

- Шутишь, значит, - зловеще процедила Белая Крыса. – По плётке моей соскучилась?

- Что вы, мадам, - испугалась Линда. Сейчас, когда столь неожиданно забрезжила надежда на освобождение, попасть в лазарет было бы опрометчиво. – Простите меня, я просто хотела поднять вам настроение безобидной шуткой.

- Да? – удивилась главная надсмотрщица. – Это на тебя не похоже, - задумчиво протянула она и, приподняв кончиком плети лицо Линды за подбородок, испытующе посмотрела той прямо в глаза. – Рассказывай! Что там случилось?

- Я была с клиентом, мадам, - с неподдельным страхом глядя в хищные красные глаза главной надсмотрщицы, дрожащим голосом ответила Линда. – С Рыжим Пайком. И вдруг в комнату ворвались охранники. Они всё обыскали, мадам, даже Рыжего Пайка и его вещи, но ничего не нашли. Это всё, что я знаю, мадам! Спросите охранника, что меня сюда привёл, он вам подтвердит, что я говорю правду.

- Ладно, - отпустила её Белая Крыса. – Иди в медпункт, пусть тебе заменят личный датчик.

Когда Линда поспешно убежала, главная надсмотрщица повернулась к вернувшейся Гиене и приказала:

- Найди в гостевом отсеке пирата по имени Рыжий Пайк и узнай у него все подробности…

- Вот, сволочь! – выругался Крафт, покинув кабинет главного интенданта. – Ты всё слышал, Майк?

- Да, Пит, - лейтенант Смит убрал наушник в нагрудный карман мундира и поспешил вслед за капитаном, в ярости устремившимся прочь.

- Этот жирный ублюдок строит из себя законопослушного гражданина, а сам – обычный скупщик краденого и, вдобавок, работорговец! – рычал на ходу Крафт.

- Тише, Пит, - попытался вразумить разошедшегося капитана Смит. – Мы здесь с частным визитом, на чужой территории. Кругом наверняка «глаза» и «уши» Кубышки.

Они, молча, преодолели остаток пути до гостиницы, но как только за ними закрылась дверь их номера, Крафт вновь взорвался:

- Этот пиратский притон давно нужно было уничтожить! Ты просмотрел архив прошлых торгов? Какие были цены на женщин?

- Посмотрел…

- Ну, и…?

- Видишь ли, Пит, - глядя в сторону, решился, наконец, сказать правду Смит. – Нам вряд ли удастся спасти Машу.

- Почему? – хмуро посмотрел на него Крафт. - Ну, не мямли, лейтенант, говори чётко и точно!

- Потому что главный интендант не соврал: на Машу уже подал заявку Халид-бей.

- Ну и что? – откинулся на спинку кресла Крафт. - Кто это такой?

- Главный евнух гарема султана Баязета Великолепного, - уныло ответил Смит.

- Повелителя Альтаира?

- Да, - виновато посмотрел на капитана Смит. – Я просмотрел архивы, как ты просил. За всю историю торгов не было случая, чтобы Халид-бей кому-нибудь уступил. Анархия, действительно, не скупится на рекламу. Видеоролики, демонстрирующие в голом виде женщин, выставленных на продажу, уже неделю крутят по галактическому каналу.

- И Машу тоже? – в ярости стиснул кулаки Крафт. – Обнажённой?

Смит, молча, кивнул.

- Раз Халид-бей сделал заявку на неё, значит Маша понравилась султану. Главный евнух лишится головы, если проиграет аукцион. У нас нет ни единого шанса…

- Шанс всегда есть! – стукнул кулаком по подлокотнику кресла Крафт. – Надо только найти его.

- Где? – безнадёжно вздохнул Смит. – У нас нет столько денег, чтобы тягаться в торгах с Халид-беем. Султан, говорят, богаче самого Императора!

- А мы и не будем, - взмахнул рукой Крафт. – Как говорили мои предки: с волками жить – по волчьи выть!

- Что ты имеешь в виду? – не понял Смит.

- Подкараулим его корабль на обратном пути и возьмём на абордаж, - успокаиваясь, ответил Крафт. - Раз уж мы в пиратской зоне…

- Ты с ума сошёл! – воскликнул Смит.

Неожиданно дверь распахнулась, и в номер вошли двое: тщедушный седой мужчина лет пятидесяти, одетый в потёртые джинсы земного производства и толстый коричневый свитер ручной вязки из натуральной шерсти, и молодая девушка в стандартном военном комбинезоне имперского флота без знаков различия.

- Какого чёрта? - Смит мгновенно подскочил к ним, преграждая путь. – Что вам надо?

- Могу я поговорить с капитаном Крафтом? – неожиданно низким голосом спросил седой.

Смит вопросительно обернулся. Крафт кивнул.

- Проходите, - посторонился лейтенант и закрыл за вошедшими дверь. 

- Я сильно сомневаюсь, капитан Крафт, что ваша авантюра удастся, - усаживаясь в предложенное кресло, сказал седой. – Корабль Халид-бея хорошо охраняют, это целый караван на самом-то деле, - но даже если каким-то чудом вам повезёт, вы освободите свою жену и скроетесь от погони, вас всё равно выдадут султану свои же. Президент не захочет нарушать с таким трудом заключённое с Империей перемирие из-за пиратского нападения. Не забывайте, господа: вы здесь неофициально, за вами никого нет! Вы для всех будете не офицерами федерального флота, а уголовными преступниками.

- Вы нас подслушивали? – хладнокровно произнёс Крафт. – Работаете на Кубышку?

- Секундочку, господа, сейчас я вам всё объясню, - прогудел седой и, повернувшись к девушке, спросил: - Как дела, Анна?

- Четыре микрофона и три видеокамеры, - бесстрастно ответила та. – Глушилку я включила ещё на пороге.

- Вот теперь мы можем поговорить откровенно, - повернулся к Крафту седой. –  Средства слежки, установленные в этом номере, нейтрализованы.

- Вы уверены? – спросил Смит. – Я не видел, чтобы ваша спутница включала какой-нибудь прибор.

- Анна – андроид, - усмехнулся седой. – Все необходимые мне приборы и устройства встроены в её тело.

- Удобно, - кивнул Крафт. – Так кто вы такой, зачем нас подслушивали, и что привело вас ко мне?

- Профессор Иванов Иван Иванович, - представился, наконец, гость. – Прибыл на Анархию, как и вы, три дня назад, но не из Солнечной Федерации, а из Веганской Империи. На подходе к вашему номеру Анна перехватила сигналы следящей аппаратуры. Так мы узнали ваш безумный план. Ну, и Кубышке, а, может, и не только ему он, как вы понимаете, теперь тоже известен.

- Крафт Пётр Андреевич, - привстал в кресле капитан. – А это – мой друг, Майкл Смит. Но вы, очевидно, и так уже знаете, кто мы, раз пришли сюда?

- Да, - кивнул профессор. – Я навёл о вас справки.

- Иванов Иван Иванович? – недоверчиво усмехнулся лейтенант.

- Это имя ничуть не хуже любого другого, - невозмутимо ответил странный гость.

- Так что привело вас к нам, господин профессор? – резко спросил Крафт. – На кого вы работаете?

- На себя, - развёл руками Иванов. – У нас общая беда, капитан. Моя младшая дочь  летела на один из курортов Империи, пираты захватили её яхту и теперь Елену тоже выставили на торги.

- Сочувствую, - сжал кулаки Крафт. – Я так понимаю, у вас, господин профессор, есть какой-то более реальный план освобождения дочери, чем нападение на караван Халид-бея?

- Есть, капитан, - нервно потёр ладонь о ладонь Иванов. – Но одному мне не справиться. Нужны, как минимум, ещё один корабль и пара помощников. Я уже думал, что за дни, оставшиеся до аукциона, мне их не найти, как вдруг мы засекли вашу недавнюю беседу с главным интендантом. Видите ли, господа, в первый же день нашего прибытия на станцию я приказал Анне подключиться на всякий случай к записывающей аппаратуре, установленной в рабочих кабинетах и личных апартаментах Кубышки и других правителей Анархии.

- Других правителей? – удивился Смит. – Разве у анархистов есть правительство?

- Не будьте столь наивны, господин лейтенант, - рассмеялся профессор. - Главный интендант, конечно, лукавил, утверждая, что в этой пиратской республике нет правительства. Официально – нет. Анархизм – всего лишь мечта об идеальном обществе. Но на самом деле все важные решения совместно принимают пятеро самых богатых и влиятельных граждан Анархии. Кубышка – один из них. Все они – бывшие пираты, но имеют тайное гражданство как в Солнечной Федерации, так и в Веганской Империи. И, конечно, неусыпно следят друг за другом, что и позволило мне с помощью Анны узнать эти подробности.

- Но как нам всё это поможет? – нетерпеливо спросил Крафт. – Что конкретно вы предлагаете? Шантаж?

- У меня была такая мысль, - признался профессор. – Но эта пятёрка никого и ничего не боится. Они просто уничтожат нас, а президент и император в лучшем случае  выразят сожаление гибелью неразумных граждан, опрометчиво сунувшихся в пиратские владения. Видите ли, господа, Анархия тайно финансировала прошлую избирательную кампанию вашего президента и императору не раз ссужала средства на войну с Солнечной Федерацией. А почему, вы думаете, Федерация и Империя терпят у себя под боком пиратский притон?

- Как-то не очень верится в то, что вы говорите, профессор, - раздражённо отмахнулся Крафт. – Султан Альтаира, говорят, несметно богат, и вполне мог бы предоставить своему брату-императору нужные тому средства. Насколько мне известно, Федерации и Империи необходимо безопасное место в нейтральной зоне для тайных встреч и переговоров представителей их правительств. По слухам здесь, на Анархии, были согласованы условия перемирия, которое потом было с помпой в прямом эфире галактического телеканала подписано президентом и императором. И я точно знаю, что именно здесь, в этом пиратском притоне, мы иногда обменивались пленными.

- Султан и император не очень-то ладят между собой, капитан, - вздохнул профессор Иванов. – Трон один, а братьев двое. Баязет родился раньше, но его мать была простой рабыней из гарема…

- Оставим политику политикам, господин профессор, - прервал гостя Крафт. – Давайте вернёмся к нашей проблеме.

- Что ж, не будем терять время на споры, - согласился Иванов. – Анна, покажи нам план станции.

Глаза андроида вспыхнули, из них ударили лучи, и посреди комнаты появилась голограмма вращающегося колеса.

- Внешний «обод» – это космопорты, склады товаров, гостиницы, рестораны, бордели и прочие заведения, обслуживающие гостей, - голос Анны был мелодичен, но лишён каких-либо интонаций и чувств. – В «спицах» расположены казармы охраны, военные склады, боевые лазеры, оранжереи и прочие службы обеспечения жизнедеятельности станции. В центральном шаре находятся жилые помещения граждан Анархии, атомная электростанция, центр космической связи и телевидения, банк, больница, кабинеты управленцев и специалистов, а также конференц-зал для всеобщих собраний и обсуждений возникающих проблем и принятия решений.

- Чёрт! – воскликнул Смит. – Эта станция – настоящая крепость.

- Живой товар и прочих рабов держат вот в этой «спице», - показала Анна, и выделенная часть макета резко увеличилась, демонстрируя подробности. Остальные части станции исчезли. – У соединения «спицы» с «ободом» находятся защитный шлюз и бункер с десятком вооружённых до зубов солдат. Сразу за пунктом охраны находится аукционный зал с подиумом для демонстрации живого товара. Посторонних пропускают сюда только на время торгов. Из зала  короткий коридор ведёт ко входу в тюрьму, в камерах которой раздельно держат мужчин, женщин и детей, предназначенных на продажу. Здесь же находятся жилые комнаты рабов, обслуживающих живой товар. Вот это кухня и прачечная, в которых рабы готовят пищу и стирают. Помещение рядом с общей дверью в тюрьму – ещё один контрольно-пропускной пункт охраны. Здесь постоянно находятся два десятка человек, следящие за мониторами, на которые выведены видеокамеры, установленные в аукционном зале, коридоре и внутри тюремных камер.  Другие помещения этой «спицы» для нас не представляют интереса.

- Похоже, штурмовать тюрьму нашими скудными силами – самоубийство, - мрачно сказал Крафт.

- Кубышка жаден, - невозмутимо ответил профессор. – Он заставляет своих рабынь, живущих в тюрьме, в свободное от работы на кухне или в прачечной время ублажать клиентов в борделях развлекательных отсеков станции. Там я вчера и  подкупил одну из рабынь, обслуживающих женскую камеру, Она нам поможет.

- Каким образом? – хмыкнул Смит.

- Она найдёт среди сотен пленниц мою дочь и вашу жену, капитан Крафт, и в определённый момент приведёт их в помещение женского туалета, к двери в самую дальнюю кабинку, и тогда Анне не придётся искать их по всей тюрьме. Чтобы ваша жена, поверила этой рабыне и пошла с ней, вы, капитан, должны сообщить нам сейчас «маячок» - слово или выражение, по которому Мария поймёт, что незнакомая ей девушка работает именно на вас. Понимаете меня?

- Да, - кивнул Крафт. – Но каким образом Анна проникнет в тюрьму и, тем более, благополучно выберется оттуда, да ещё не одна?

- Телепортация, - улыбнулся Иванов.

- Что? – не поверил Крафт. – Вы – сумасшедший? Телепортация – сказка для легковерных идиотов.

- Не сомневайтесь, капитан, - успокаивающе поднял руку профессор. – Сейчас вы должны поверить в то, что Анна заберёт в назначенное время пленниц и помогающую нам рабыню из тюрьмы и доставит на мой корабль.

- А чем мой не подходит?

- Тем, что Кубышка первым делом обыщет именно его. Надеюсь, не надо объяснять, почему? Кроме того, вашему другу, лейтенанту Смиту, придётся навестить в борделе подкупленную мною рабыню, незаметно показать ей фотографии наших пленниц и столь же незаметно, на ушко, во время ласк объяснить ей, что надо делать. Я обещал девушке, что сделаю это сам, но нам лучше не рисковать - вторичное посещение мною или Анной борделя и конкретно этой рабыни может привлечь преждевременное внимание главного интенданта ко мне и моему кораблю. Учтите, господин лейтенант, комната нашпигована телекамерами и микронами. Рекомендую совместный душ – шум воды заглушит ваши слова. Надеюсь, это задание вам по плечу?

Смит скривился.

- Эта шлюха, хоть, не очень страшна?

- На вкус и цвет… - усмехнулся Иванов. - А так как рабыня исчезнет из тюрьмы одновременно с вашей женой, капитан Крафт, и практически на следующий день после визита к ней лейтенанта Смита, это будет ещё одной из причин для обыска в первую очередь именно вашего корабля. Я здесь, как вы правильно заметили, под чужим именем, и, к тому же, интересуюсь контрабандой, а не живым товаром. Никто не знает, что Елена – моя дочь. Поэтому после исчезновения трёх пленниц из тюрьмы мой корабль обыщут не скоро, и когда до него дойдёт очередь, Анна перебросит беглянок на ваш, очищенный к тому времени от подозрений. Для этого вы и нужны мне, иначе бы я уже давно освободил свою дочь. Но вряд ли смог бы беспрепятственно покинуть Анархию…   

- А как же тюремные видеокамеры? – встрепенулся Крафт. – Вашу Анну засекут и первым делом кинутся проверять именно ваш корабль, профессор!

- Анна проверила - в помещении тюремного туалета нет аппаратуры наблюдения. Ведь оно общее и для пленниц, и для обслуживающего персонала, среди которого есть не только рабыни вроде Линды, о которой я вам рассказал, но и свободные гражданки Анархии: надсмотрщицы, кухарки и охранницы, например. Поэтому, было бы желательно в назначенное время свести к минимуму вероятность появления случайных свидетелей похищения, отвлечь их внимание на что-нибудь иное. Анна, конечно, справится с любой ситуацией, но хотелось бы избежать лишних жертв. Вы согласны?

- Да, - кивнул Крафт, обменявшись взглядом со Смитом. – Что вы предлагаете?

- Гладиаторские бои на Анархии – самое массовое и любимое развлечение! А вам, капитан Крафт, очень кстати будет алиби, которое сможет подтвердить множество людей. Уверен, и сам Кубышка не пропускает подобные зрелища.

- Вот и для меня у вас работа нашлась, - усмехнулся Крафт. – Бой, но с кем?

- Это ваша проблема, господа, - встал профессор. – И решить её необходимо как можно скорее – сроки поджимают!

- Есть один момент, профессор, который может свести на нет весь ваш хитроумный план, - вдруг вмешался Смит. - Вы засветились, придя сюда, и если похищение удастся, люди главного интенданта первым делом придут с обыском к вам, раз уж у нас с Питом будет алиби.

- Нет, лейтенант, как я уже сказал, следящая аппаратура в этом номере выведена из строя. Коридор был пуст, и нас никто не видел, входящими сюда.

- Зато увидят выходящими! – воскликнул Смит. – Наверняка там уже дежурят шпионы Кубышки, ожидая, когда мы покинем номер, чтобы заменить сгоревшую аппаратуру.

- Не увидят, - улыбнулся профессор. – Вы должны верить в успех нашего замысла, а потому…

Иванов подошёл к Анне, обнял её за талию, и с гулким звуком лопнувшего воздушного шарика они исчезли.

- Итак, капитан, что на этот раз привело вас ко мне? – растянул в любезной улыбке пухлые губы Кубышка.

- Опять личное дело, главный интендант, - не менее доброжелательно улыбнулся в ответ Крафт. – В прошлый раз вы продемонстрировали мне отменное знание местных законов, поэтому я и решил обратиться за помощью именно к вам.

- Сделаю всё, что в моих силах, капитан, - Кубышка радушно указал гостю на кресло. – И в чём же ваша проблема?

- Я хочу отомстить капитану пиратского корабля, похитившему мою жену, - сразу перешёл к делу Крафт.

- Прекрасно понимаю вас, капитан, - не удивился услышанному Кубышка. – Но, чем же я могу вам помочь? Как вы знаете, я не могу открыть вам его имя. Таков закон!

Главный интендант с притворным сожалением развёл в стороны свои пухлые короткие руки.

- Да, я помню, - спокойно улыбнулся в ответ Крафт. – Но на Анархии есть и другой закон, и он позволяет вам обойти первый.

- Какой же? – заинтересованно подался к нему Кубышка.

- Тот самый, что позволяет мне вполне легально и публично отомстить своему обидчику. Вы же не будете отрицать, главный интендант, что похищением моей жены и выставлением её на торги мне нанесена обида?

- Вы требуете дуэли? – поразился Кубышка.

- Вот именно! – весело подмигнул ему Крафт. – И вы не можете мне в этом отказать.

- Вы – храбрый человек, капитан, - усмехнулся Кубышка. – Не наведи я о вас справки ранее, заподозрил бы сейчас в глупости. Надеюсь, вы хорошо подумали? Наши гладиаторские бои – не шоу. На арене сражаются насмерть.

- Я это знаю, главный интендант, - холодно ответил Крафт. – Потому и обратился прямо к вам. Я хочу, чтобы поединок состоялся послезавтра.

- К чему такая спешка, капитан? Надо же уведомить вашего противника, оповестить зрителей, провести рекламную кампанию на нашем канале телевидения. Все бои транслируются в прямом эфире, капитан.

- Это ваши проблемы, главный интендант, - невозмутимо ответил Крафт. – Бой должен состояться до аукциона. Если победит пират, мне не придётся смотреть, как продают мою жену. А если победа достанется мне, этот негодяй не получит своих денег и больше уже никому и никогда не причинит горя.

- И, к тому же, по закону победитель получит всё имущество побеждённого, - алчно потёр руки Кубышка. - А вы – хитрец, капитан! Я вас недооценивал.

- О чём это вы? – нахмурился Крафт.

- Если победит пират, ему ничего не достанется, - усмехнулся главный интендант. – Потому что всё, что у вас тут есть, принадлежит Космофлоту Солнечной Федерации, даже форма, что сейчас на вас. Пират, как говорится, останется при своих. Зато в случае вашей победы, капитан, вам достанется первоклассный корабль и доля от продажи не только вашей жены, но и всей прочей добычи. Конечно, за вычетом долей команды. Учитывая всё это, ваши финансовые возможности в предстоящих торгах значительно возрастают. Вы, видимо, захотите, чтобы вашу жену выставили на продажу последней?

- Вы весьма проницательны, главный интендант, - процедил Крафт. – Я могу надеяться на вашу помощь?

- Конечно, капитан! – расплылся в довольной улыбке Кубышка. – Я не могу нарушать законы Анархии и лишать её жителей развлечений. Гладиаторские бои, можно сказать, святое для нас. Готовьтесь, поединок состоится послезавтра, в полдень по местному времени. Вы обязаны прибыть на арену за час до этого, чтобы наши врачи и юристы могли проверить ваше здоровье, засвидетельствовать отсутствие принуждения и тому подобные формальности. Вы всё же здесь гость, капитан, и нам не нужны неприятности с Космофлотом Солнечной Федерации в случае вашей гибели или увечья. Правила боя вы уже знаете?

- Правила? – удивился Крафт. – Разве есть какие-то правила?

- Только одно – никаких правил! – захохотал Кубышка. – Кто останется жив, тот и победил. Ничьих не бывает.

- Что ж, меня это вполне устраивает, - встал Крафт. – Не буду отнимать у вас время, главный интендант.

- Желаю удачи, капитан, - прощально махнул ему пухлой рукой Кубышка. – Она вам понадобится. Не волнуйтесь, организацию поединка я беру на себя. Задействую все свои возможности.

- Я надеюсь на это, - усмехнулся Крафт и вышел.

Кубышка тут же нажал кнопку на селекторе.

- Белую Крысу ко мне! Быстро!

Открылась потайная дверь в комнату охраны, и вошла главная надсмотрщица.

- Хорошо разглядела его? – всё ещё улыбаясь каким-то своим мыслям, спросил главный интендант.

- Да, господин, - кивнула альбиноска.

- Уверена, что не видела этого человека раньше? Он не пытался проникнуть в женскую тюрьму?

- Уверена, господин. Никогда его не видела.

- Просмотри все уцелевшие записи борделя, где недавно сгорела аппаратура наблюдения. Проверь, не посещал ли его этот федерал или его напарник. В их номере вчера точно так же отказала аппаратура. Не нравятся мне такие совпадения. Всё поняла?

- Да, господин.

- И не спускай глаз с той шлюхи, как её?

- Линда, господин.

- С Линды. И с жены этого федерала тоже!

- Да, господин.

- Убирайся!

Когда массивная фигура главной надсмотрщицы скрылась за дверью, Кубышка задумчиво пробормотал:

- Что же ты задумал, капитан Крафт? Не думай, что обманул меня. Я не спущу с тебя и твоего лейтенанта глаз, пока вы здесь, на Анархии. А потом, если выживешь, можешь брать на абордаж караван Халид-бея…

Победить в честной схватке у Крафта не было ни единого шанса. Пока плюгавый рефери в модном синем костюме-тройке, ослепительно белой рубашке и галстуке-бабочке, радостно скалясь, неожиданно зычным голосом объявлял зрителям имена и физические данные гладиаторов, капитан внимательно рассматривал своего противника. По сведениям, найденным Смитом в космонете, собранных в барах Анархии и дополненных профессором Ивановым, Рыжий Пайк был опытным и безжалостным бойцом. Гориллоподобное тело пирата бороздили шрамы, полученные не только в смертельных абордажных схватках. Ещё подростком Рыжий Пайк не раз участвовал в уличных разборках молодёжных банд Нью-Йорка. Да, он родился на Земле, в одном из величайших городов колыбели Солнечной Федерации.

Повзрослев, Рыжий Пайк с успехом выступал на подпольных аренах Земли в нелегальных боях без правил. В конце концов, он однажды убил своего противника прямо на арене на глазах многочисленных зрителей. Его судили и приговорили к десяти годам тюрьмы. Но в это время войска Веганской Империи значительно потеснили Космофлот, захватили несколько звёздных систем Солнечной Федерации, и Рыжему Пайку предложили искупить вину кровью на передовой. Так этот отморозок оказался в десантных частях Космофлота, где его быстро обучили всем тонкостям абордажного боя, владению холодным и огнестрельным оружием, управлению десантными видами транспорта и прочим солдатским премудростям.

Однако жестокость и кровожадность Рыжего Пайка вскоре дали себя знать, и тот вновь попал под суд за зверские пытки и убийства пленных веганцев. Молодому десантнику грозил военный трибунал. Рыжий Пайк не стал его дожидаться. Он голыми руками убил конвоиров и с несколькими такими же отморозками, завербованными в армию в тюрьмах Федерации, захватил военный корабль и бежал на Анархию, где со временем и превратился в одного из самых рисковых и безжалостных пиратских капитанов.

И вот теперь этот негодяй стоял в десяти шагах от Крафта и приветственно махал знакомым на трибунах могучей ручищей. Оба гладиатора вышли на арену совершенно обнажёнными, чтобы зрители были уверены в отсутствии у них какого-либо иного оружия, кроме десантных ножей в руках. Как офицер Космофлота Крафт довольно неплохо владел приёмами рукопашного боя, но его умения и навыки, конечно, не шли ни в какое сравнение с мастерством Рыжего Пайка. А уж с ножом пират виртуозно обращался с раннего детства.

«Вам надо продержаться всего минуту, - вспомнил Крафт слова профессора Иванова. – Пусть охранники и узники женской тюрьмы прильнут к телеэкранам. Анна не должна засветиться».

«Легко ему говорить «всего минуту», - вдруг с раздражением подумал Крафт, воочию увидев своего врага. – Целую минуту! Так будет точнее. Шестьдесят секунд, которые во время смертельного боя растянутся на часы.

Капитан постарался подавить ненужные сейчас чувства, не дать ярости и ненависти заглушить голос разума, и, успокоившись, вновь оценивающе посмотрел на врага.

Рыжий Пайк был весь в предвкушении боя. Он весело скалил крупные кривые зубы, приветственно махал знакомым на зрительских трибунах, словом – явно был в своей стихии. Его огромное, заросшее рыжим волосом тело, поражало первобытной мощью, бугрилось узлами мышц. Крафт рядом с пиратом смотрелся худосочным карликом, хотя на самом деле был вполне гармонично сложён и под два метра ростом. Регулярные упражнения в тренажёрном зале укрепили его тело, а участие в боях с веганцами закалило дух.

Наконец рефери убежал, и гладиаторы остались на арене один на один...

Входная дверь распахнулась, и в туалет ворвалась разгневанная Белая Крыса. За ней семенила, торжествующе ухмыляясь, Гиена.

- Какого чёрта вы тут делаете? – рявкнула главная надсмотрщица, подлетая к замершим в ужасе беглянкам и, не дождавшись ответа, приказала Гиене: – Проверь, нет ли здесь ещё кого-нибудь?

Та быстро пробежалась вдоль ряда дверей, проверяя кабинки.

- Итак, - вперила полный ярости взгляд в жмущихся друг к другу рабынь главная надсмотрщица. – Сейчас вся Анархия смотрит гладиаторский бой. Вы оторвали меня от любимого зрелища. Этого я вам не прощу! Ты! – Белая Крыса концом рукояти плети ткнула Линду в живот. – Отвечай, что вы тут замышляете?

- Ничего, - согнувшись от боли, с трудом выговорила рабыня. – Просто нам не нравятся кровавые зрелища. В камере очень шумно, вот мы и пришли сюда, чтобы спокойно поговорить.

- Ты! – повела плетью в сторону Марии главная надсмотрщица. – Отвечай!

- Девочки хотели узнать, что сейчас носит молодёжь Федерации…

- Ты! – к

Прикрепленные файлы:

- Ты! – повела плетью в сторону Марии главная надсмотрщица. – Отвечай!

- Девочки хотели узнать, что сейчас носит молодёжь Федерации…

- Ты! – кончик плети коснулся груди Елены.

- Да, - пролепетала та в испуге. – Я хотела рассказать об имперской моде.

- Никого нет, - подбежала, возбуждённо поблескивая маленькими чёрными глазками, Гиена.

- Зови охрану, - приказала ей главная надсмотрщица. – Пусть запрут эту троицу в карцер. Я потом с ними разберусь. Может, успею ещё увидеть концовку гладиаторского боя.

- Да, госпожа, - угодливо склонилась в поклоне Гиена и направилась к выходу.

- Стой, подлая шпионка! – вдруг, в отчаянии, крикнула Линда. – Ты никуда не пойдёшь.

Она подскочила к остановившейся в удивлении Гиене, схватила её за узкие плечи и несколько раз с силой ударила головой о стену. Глаза надсмотрщицы закатились, тонкие ноги подкосились, и Гиена, потеряв сознание, сползла на пол.

- Ах, ты!.. – Белая Крыса, опомнившись, в ярости взмахнула могучей ручищей. Свистнула плеть, и Линда рухнула рядом с Гиеной.

Взвизгнув, Мария прыгнула главной надсмотрщице на спину. Обхватив длинными ногами поясницу звероподобной бабы, она по-борцовски зажала сгибом правой руки в локте её толстую короткую шею и начала душить. Белая Крыса взревела и завертелась на месте, пытаясь сбросить с себя оседлавшую её рабыню, но та держалась крепко.

Елена подбежала к Линде и склонилась над ней. Глаза несчастной были широко открыты, но жизнь из них уже ушла. На виске алел след от удара свинчатки, вплетенной в кончик плети главной надсмотрщицы. Елена села на пол, взяла в ладони безжизненную руку Линды и заплакала. За спиной что-то кричала Мария, жутко хрипела Белая Крыса, но девушка никак не могла заставить себя встать и покинуть остывающее тело Линды.

- Лена! – звала Мария. – Помоги мне!

Белая Крыса ударила ею о стену.

- Лена! – в отчаянии вскрикнула в последний раз Мария.

Белая Крыса разжала ослабевший захват ошеломлённой ударом рабыни, и та кубарем покатилась по полу, сброшенная, как неопытный наездник со вставшей на дыбы лошади. Главная надсмотрщица жадно глотала раскрытым ртом воздух. Багровое лицо её перекосила злобная гримаса, сквозь растрепавшиеся белесые космы люто горели красные глаза.

- Я покажу вам… - невнятно прохрипела Белая Крыса, потирая левой рукой горло. Потом в ярости взмахнула правой. Вновь раздался свист плети, и Мария завопила от боли, схватившись за лицо. Елена с ужасом увидела, как из-под пальцев подруги потекли ярко-красная кровь и остатки того, что ранее было красивым зелёным глазом.

Главная надсмотрщица продолжала хлестать корчившуюся у её ног Марию, как вдруг за её спиной распахнулась дверь последней кабинки и оттуда вышла короткостриженная блондинка в военном имперском камуфляже без знаков различия. Елена, вздрагивавшая от каждого удара, достававшегося Марии, смахнула слёзы и с облегчением всхлипнула:

- Анна! Наконец-то!

Главная надсмотрщица резко обернулась, её злобно сощуренные кроваво-красные глазки широко распахнулись от удивления.

- А ты ещё кто такая? Откуда взялась?

Блондинка, не отвечая, протянула изящную руку, небрежно взяла ошеломлённую Белую Крысу за горло и легко повернула кисть. Раздался громкий хруст, и главная надсмотрщица безжизненной грудой рухнула на пол. Анна легко подняла потерявшую сознание Марию и протянула руку Елене.

- Пора домой.

…«Я должен продержаться шестьдесят секунд, - напомнил себе Крафт и начал мысленный отсчёт. – Потом я убью эту гориллу».

Громко прозвучал сигнал гонга, и Рыжий Пайк ринулся вперёд. Крафт отскочил в сторону и бросился бежать. Зрители разочарованно завопили. Раздался оглушительный свист. Капитан остановился. Пират и не думал преследовать его. Он хохотал, картинно кланялся публике и делал оскорбительные жесты в адрес Крафта.

«Двенадцать, тринадцать… - считал про себя капитан. – Что ж, сволочь, покрасуйся пока. Это хорошо, что ты за мной не побежал. Не торопись в бой, время пока не вышло».

Крафт стоял и, не обращая внимания на презрительные выкрики зрителей, ждал нападения. Поняв, что противник не собирается атаковать сам, Рыжий Пайк вразвалочку двинулся к нему.

- Куда бежишь, капитан? – прорычал он. – Я думал, ты не трус, раз бросил мне вызов.

Не отвечая, Крафт попятился. Он старался сохранить дистанцию в пять метров между собой и надвигающимся пиратом. Тот ускорил шаг, капитан тоже, и вскоре оба бежали вокруг арены. Над трибунами стояли оглушительный вой и свист. Наконец Рыжий Пайк остановился. Крафт тоже. Оба тяжело дышали и с ненавистью смотрели друг на друга. Рыжая шерсть пирата потемнела, от него несло животным мускусом и едким потом. Рыжий Пайк больше не улыбался.

- Чего же ты всё бегаешь, капитан? – прохрипел он. – Рассчитываешь загнать меня до смерти?

«Сорок восемь, сорок девять…» - продолжал мысленно вести счёт Крафт.

- Ну же, капитан, - продолжал хрипеть Рыжий Пайк. – Мужчина ты или нет? Не позорь Космофлот!

«Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, пора!»

Крафт попытался плюнуть на лезвие ножа, но рот был пуст, горло пересохло от волнения и бега.

«Вам не победить Рыжего Пайка в честном бою, - всплыл в памяти Крафта спокойный голос профессора Иванова. – Но я увеличу ваши шансы. Мы отравим пирата ещё до дуэли.

- Но будет медосмотр перед боем…

- Врач ничего не обнаружит, - лукаво улыбнулся профессор. – В крови Рыжего Пайка будет только одна из составляющих яда, сама по себе совершенно безвредная. Вторую часть, тоже совершенно безвредную, вы, капитан, выпьете перед боем. Продержитесь одну минуту, а затем просто плюньте на лезвие своего ножа. Если вам удастся хотя бы поцарапать им Рыжего Пайка, обе части яда соединятся, и пират потеряет сознание на несколько секунд. Это ваш единственный шанс, капитан, уйти с арены живым. Не упустите его. Помните, через несколько секунд яд разложится на безвредные составляющие, и пират очнётся».

- Дьявол! – выругался Крафт, безуспешно пытаясь вызвать слюноотделение. Хитроумный план профессора летел к чёрту. – Иди ко мне, горилла! – вызывающе крикнул капитан поигрывающему ножом пирату. – В любом случае, я уже победил.

- Неужели? – хищно оскалился Рыжий Пайк и бросился на Крафта.

Атака была столь стремительна, что капитан с трудом увернулся. Пират был чудовищно силён и невероятно проворен. Серии ударов следовали одна за другой, Крафт с трудом успевал их парировать и вскоре, выронив нож, кубарем покатился по земле. Вскочив на ноги, капитан замер в бойцовской позе. Но пират не спешил его убивать. Широко раскинув могучие ручищи, он красовался перед восторженно орущей публикой.

Крафт огляделся в поисках своего ножа, но увидел только красные пятна на белом пластике арены.

«Кровь? – удивился он. – Чья?»

И вдруг почувствовал жжение в левом боку. Там тянулась длинная, обильно кровоточащая полоса.

- Ну что, капитан, продолжим? – насмешливо крикнул ему Рыжий Пайк и картинно лизнул длинным языком кровь с лезвия ножа.

Крафт, не отвечая, ждал скорой смерти. Пират бросился на него. Капитан поднырнул под ручищу с ножом, перехватил её и попытался заломить за спину врага. Он  приложил все силы на то, чтобы вырвать у пирата нож. Но Рыжий Пайк вдруг сам небрежным движением кисти отбросил нож, легко освободился от захвата и сжал Крафта могучими руками в борцовском объятии так, что у того затрещали рёбра.

- Мне не нужен нож, чтобы убить тебя, капитан, - насмешливо прорычал пират, обдавая лицо Крафта зловонием изо рта. – Я раздавлю тебя, как клопа. Сломаю хребет, потом ноги и руки и в конце сверну шею.

Крафт не собирался сдаваться. Он попытался ударить головой пирата в лицо, но тот легко увернулся. Капитан напряг все мускулы, стараясь вырваться из чудовищных объятий и вдруг понял, что с Рыжим Пайком что-то не так. Пират просто повис на нём, дыхание его прервалось, в выпученных глазах застыло удивление.

«Яд! – догадался Крафт. – Этот кретин слизнул с лезвия ножа мою кровь и тем самым отравил себя!»

Не теряя времени, капитан классическим броском швырнул безвольное тело Рыжего Пайка через себя. Мгновенно оседлав врага, Крафт нанёс сильный удар раскрытой ладонью тому в лицо, вогнав кости носа в мозг. Рыжий Пайк умер мгновенно. Капитан с трудом встал. Его тошнило, все мышцы тела мелко вибрировали, в глазах стоял туман, а в ушах морским прибоем шумела кровь. Крафт впервые убил человека голыми руками.

На арене вдруг появилось множество людей. Лейтенант Смит подхватил Крафта с одной стороны, с другой - тряс его руку, задрав её вверх, и что-то верещал плюгавый рефери. Рядом с телом Рыжего Пайка копошились врачи и охранники. На трибунах бесновались зрители…

В коридоре загрохотали солдатские сапоги, дверь резко распахнулась, и в номер ввалились пятеро вооружённых автоматами охранников. Двое из них немедленно взяли на мушку замерших на месте Крафта и Смита, остальные профессионально проверили спальню и ванну.

- Чисто! – громко крикнул охранник с сержантскими нашивками, и в комнату быстро вошёл главный интендант Анархии. Потный от спешки и красный от злости, Кубышка удивительно плавной и лёгкой для его заплывшего жиром тела походкой прошёл к ближайшему свободному креслу и сел.

- Мне сообщили, что вы решили немедленно покинуть нашу станцию, капитан, - нарочито спокойно сказал он и взмахом руки пригласил хозяев номера сесть. – А как же ваша красавица-жена? Торги уже завтра.

- Я вряд ли смогу победить Халид-бея, - хмуро ответил Крафт. – А что у вас случилось, главный интендант? Нашу гостиницу всего полчаса назад обыскали, как говорится, сверху до низу.

- Сбежало несколько рабов, - злобно усмехнулся Кубышка. – Поэтому сейчас охрана обыскивает всю станцию, а не только вашу гостиницу.

- Вот как? – сделал удивлённое лицо Крафт. – А зачем вы пришли к нам, да ещё лично?

- Вы же подали заявку на вылет, - хищно взглянул на него Кубышка. – Ответственность перед гражданами Анархии за сбежавших рабов лежит на главном интенданте, то есть – на мне. Поэтому, никто не покинет станцию без моего разрешения. Так что, капитан, мои люди должны обыскать ваш корабль.

- Это незаконно! – вполне искренне возмутился Крафт, хотя и ожидал подобного развития событий. – Мой корабль – это территория Солнечной Федерации.

- Только не здесь, капитан, - злобно усмехнулся Кубышка. – Не забывайте, где вы находитесь. Впрочем, если вы передумали улетать и решили подождать, пока мои люди найдут беглецов…

- Нет, - сдаваясь, пробурчал Крафт. – Вынужден подчиниться насилию. Вы же всё равно обыщите мой корабль, не так ли, главный интендант?

- Приятно иметь дело с разумным человеком, - легко поднял своё массивное тело из низкого кресла Кубышка, и Крафт впервые подумал, что тот отнюдь не случайно стал одним из пяти тайных правителей пиратской республики. Очевидно, под слоем жира у главного интенданта имеются стальные мускулы, а за простоватой внешностью скрывается недюжинный ум.

- Пит, смотри, кого я к тебе привёл! – весело вскричал лейтенант Смит и, посторонившись, пропустил в комнату двух девушек.

Давно небритый, измученный бессонными ночами Крафт вскочил с кресла.

- Анна! Госпожа Иванова!

- Просто – Лена, - смущённо улыбнулась ему стройная девушка в серебристом облегающем платье.

- Какими судьбами в наших краях? – спросил Крафт, любезно предлагая гостям сесть.

- Проездом.

Елена непринуждённо расположилась в кресле и с интересом начала разглядывать явно запущенную, давно не видевшую женской руки гостиную. Анна осталась стоять у входной двери, зорко следя за происходящим. Лейтенант Смит по-хозяйски открыл бар, достал бутылки с напитками, быстро расставил бокалы на круглом столе, стоящем посреди комнаты как гигантский гриб.

- Что вам налить? – обратился он к Елене.

- Какой-нибудь сок.

- Ну, а твои вкусы я знаю, - хмыкнул в сторону Крафта Смит и быстро наполнил бокалы. – Анна, может, всё же присоединитесь к нам?

Андроид отрицательно качнула головой.

- Жаль, - ничуть не расстроившись, сказал Смит и поднял бокал. – Итак, за встречу!

- Как ваши дела, Пётр Андреевич? – участливо спросила Елена, когда все выпили. – Как себя чувствует Маша?

- Всё хорошо! – бодро ответил Крафт.

- Ну, зачем ты врёшь? – с досадой воскликнул Смит. – Какой смысл скрывать то, что всем известно?

- Майк! – предостерегающе поднял руку Крафт.

- Ты забыл, чья Елена дочь?

- Это ты забыл…

- Не волнуйтесь, Пётр Андреевич, - вмешалась в спор гостья. – Анна нейтрализовала все шпионские штучки в вашем доме, прежде чем я вошла в него.

- Но…

- Всё в порядке, Пётр Андреевич, аппаратура работает, Анна не стала жечь её. Но наблюдатели видят запись, как вы сидите в своём кресле и читаете книгу.

- Вот как? – успокоился Крафт. – Это радует. И давайте отбросим этот официоз и перейдём на ты. Думаю, то, что мы пережили на Анархии, связывает гораздо крепче, чем выпитый на брудершафт бокал вина.

- Согласна! Так как твои дела?

- Честно говоря, не очень, - нахмурился Крафт. – По возвращении меня сначала тайно повысили в звании сразу до полковника, а потом публично наградили за уничтожение Анархии орденом «Герой Солнечной Федерации». Ведь не мог же простой капитан уничтожить пиратскую крепость, которую и генералы не рисковали штурмовать! Я устроил Машу в лучшую клинику, где ей должны на днях имплантировать новый глаз и привести нервы в порядок.

- Поздравляю, господин полковник! – радостно улыбнулась Елена.

- Не спеши, - отмахнулся Крафт. – Через неделю после того, как отгремели торжества, меня лишили звания, всех наград и вышибли из Космофлота с «волчьим билетом» за превышение полномочий, чуть не приведшее к срыву перемирия с Веганской Империей, и недостойное офицера поведение – дуэль с известным пиратом в голом виде. Все мои сбережения ушли на оплату врачей. Этот домик на окраине города, куда мы с Машей были вынуждены переехать из центра, тоже выставлен на продажу. Новый глаз для Маши уже выращен в генетической лаборатории больницы, но денег на операцию всё равно не хватает. Спасибо вот Майку – даёт недостающую сумму.

- А, ерунда! – криво улыбнулся Смит. – Предки оставили мне кое-какие средства. Я пока не женат, получаю жалованье – Пит показал на следствии, что это он приказал мне сопровождать его на Анархию. Так что денег мне пока хватает. Конечно, карьеру мне теперь в Космофлоте не сделать, но, по крайней мере, у меня есть работа.

- Что ж, - сочувственно улыбнулась Крафту Елена. – Мой папа так и предполагал, когда увидел, что твоё имя вдруг исчезло из списков офицерского состава Космофлота.

- Не надо меня жалеть! – вспыхнул Крафт. – Мне плевать на ордена и должности. Главное – моя Маша жива, скоро будет здорова, и мы с ней снова будем вместе.

- А как дела у профессора? – поинтересовался Смит, гремя кубиками льда в своём бокале.

- Прекрасно! – ответила Елена. – Он тоже ушёл со службы. Нет, папу не выгнали, ведь никто не знал о его участии в событиях на Анархии. Официально мы всё то время отдыхали с ним на одном из отдалённых курортов Империи. А когда вернулись домой, папа попросился на пенсию. Плохое здоровье, и всё такое...

- Жаль это слышать, - сказал Смит. – Мне профессор показался довольно бодрым и…

- О, вы меня не так поняли, - засмеялась Елена. – Папа совершенно здоров! Он просто больше не хочет работать на военные проекты Империи. Оборудовал себе небольшую лабораторию в одном из зданий нашего имения и занимается в ней теми исследованиями, которые интересны ему самому.

- Очень рад за него, - искренне сказал Крафт. – А как ты себя сейчас чувствуешь?

- Хорошо, - бодро ответила Елена. – Я очень смутно помню последние дни на Анархии. Смерть бедной Линды и ужасная рана Марии так потрясли меня, что папа вынужден был держать меня с помощью лекарств в полусонном состоянии. Вы, наверно, и сами это знаете?

- Конечно, - кивнул Крафт. – Ты же провела несколько часов на нашем корабле, когда люди Кубышки обыскивали ваш.

- Мы действительно полетели потом на ту отдалённую планету, где я вынуждена была провести пару недель в одном из санаториев, пока окончательно не пришла в себя. Анна подправила тамошние регистрационные записи так, будто мы с папой находились на этом курорте и во время событий на Анархии. Пришлось, конечно, и заплатить кое-кому за молчание и поддержку. Словом, когда к нам позднее, уже дома, пришли люди из соответствующей имперской службы с вопросом, почему одна из выставленных пиратами на торги рабынь очень похожа на меня, папа просто пожал плечами.

- В мире много похожих людей, - ответил он. – Потому и столь популярны шоу двойников.

Елена рассмеялась и сделала несколько глотков из бокала, который нервно сжимала во время рассказа в ладонях.

- Не знаю, поверили ли нам, - продолжила она. – Но больше пока не беспокоили, и когда папа в очередной раз попросился на пенсию, его не стали удерживать, хотя ранее всегда отклоняли такие просьбы.

- Мы с Майком, конечно, никогда не упоминали о вас с профессором во время многочисленных допросов и интервью, - сказал Крафт. – Да нам до сих пор так и не известны ваши настоящие имена!

- Спасибо вам за это, - горячо поблагодарила Елена. – Нас с папой легко бы вычислили, и никакие курортные записи бы не спасли! А зовут меня, действительно, Лена. Точнее – Элен. Но это же не важно?

- Конечно! – поддержал её Смит, наполняя опустевшие бокалы. – А фамилию ты всё равно скоро сменишь.

- Зачем? – удивилась Лена.

- Так замуж выйдешь! Как тебе нравится, например – Элен Смит?

Все, кроме Анны, засмеялись.

- Не могли бы вы рассказать мне о гибели Анархии? – попросила Елена. – Я ж тогда была, можно сказать, растением: спала, ела и ничего не соображала. А папа старается избегать эту тему, боится тревожить меня. Я, конечно, видела официальные репортажи, но кто же им верит?

- Да, в общем-то, всё было почти так, как показывали в телерепортажах, - нерешительно начал Смит, вопросительно посмотрев на Крафта. Тот пожал плечами и кивнул – продолжай, мол. – Торги прошли в намеченный срок. Вас с Машей на них, конечно, не было. Объяснили это «резким ухудшением здоровья из-за неудачных попыток самоубийства». Такие случаи на Анархии случались и раньше. С бедной Линдой, например. Так что никто не удивился.

Люди Кубышки раз за разом безуспешно обыскивали станцию и корабли, власти Анархии никого не выпускали, даже Халид-бея. Люди начали роптать, всеобщее недовольство действиями главного интенданта нарастало. Мы тоже сильно нервничали, опасаясь за твоё и Машино здоровье. И профессор приказал Анне выложить в космонет от имени Кубышки секретные сведения о том, как пираты финансировали избирательную кампанию нашего президента и военные походы вашего императора. Оказалось, что такие записи действительно хранились среди секретных файлов личного компьютера Кубышки.

- Так это сделала ты, Анна? – с удивлением посмотрела на андроида Елена.

- Нам всем очень хотелось отомстить Кубышке, - смущённо пояснил Крафт.

- Что тут началось! – с воодушевлением продолжил рассказ Смит. – Президент заявил, что обнародованные документы – фальшивка, и приказал Космофлоту уничтожить Анархию. Император тоже отрицал любые связи с пиратами и в свою очередь объявил им войну. Два сильнейших военных флота двинулись к Анархии, и на станции начался сущий ад! Буквально все гости и даже некоторые пиратские экипажи хотели как можно скорее убраться подальше от обречённой станции, но охрана никого не выпускала. Боевые лазеры держали под прицелом всех и вся.

Мы с помощью Анны, подключившейся к тайным сетям наблюдения пятёрки главарей Анархии друг за другом, были в курсе всех происходящих событий и планов пиратской верхушки. О беглых рабынях все забыли, даже Кубышка. Главари спорили о том, использовать ли им гостей в качестве живого щита или нет? Кроме Халид-бея, главного евнуха Императора, на Анархии, как оказалось, в это время тайно находился и Андрэ Кикумори, личный представитель президента Солнечной Федерации, прибывший просить очередную порцию спонсорской помощи! Пиратам было заманчиво иметь на руках два таких козыря.

С другой стороны, именитые гости имели при себе немалую охрану. Их люди могли стать пятой колонной, и поэтому придётся отвлечь значительные силы на нейтрализацию возможного удара в спину, когда к Анархии приблизятся военные корабли Федерации и Империи. То же самое касалось и всех остальных гостей и ненадёжных пиратских экипажей.

В конце концов, главари решили пригласить к себе на совет Халид-бея и Кикумори. Кубышка клялся им, что это не он вбросил в космонет секретные материалы, но ему никто не верил. Главари Анархии попросили Халид-бея и Кикумори донести до их властителей, что война никому не принесёт пользы. Надо как-то привести возникшую ситуацию ко взаимовыгодному состоянию. Пиратская республика в лице главного интенданта обязуется публично подтвердить, что обнародованные документы о связях глав Империи и Солнечной Федерации с пиратами Анархии – фальшивка, провокация, направленная на то, чтобы ввергнуть мир в бессмысленную войну.

- Мы даже готовы пойти на материальную компенсацию за причинённый моральный ущерб, - выдавил из себя на этой встрече Кубышка. – В разумных пределах, конечно.

Короче говоря, ворота Анархии открывались для кораблей Халид-бея и Кикумори. Все остальные гости должны были остаться в качестве заложников. Нас это никак не устраивало. Опять затяжка времени. А если пираты договорятся о мире и компенсациях, то опять вспомнят о сбежавших рабынях и начнут их поиск. Но даже если этого не произойдёт, и пираты на радостях всех выпустят, любой корабль, покидающий Анархию, наверняка обязательно проверят либо федералы, либо имперцы. А профессор не мог допустить, чтобы его захватили и узнали, и поэтому он предложил нам новый план побега. Кровавый план. Но только в хаосе всеобщей битвы могла появиться возможность скрыться без досмотра. И мы организовали такой хаос…

Смит закашлялся и потянулся к своему бокалу.

- И что же вы сделали? – нетерпеливо спросила Крафта Елена.

- Мы с Анной отправились на корабль Рыжего Пайка, - нехотя продолжил рассказ Крафт, давая Смиту возможность отдохнуть и смочить пересохшее горло. – Ведь теперь это был мой законный трофей. Команда собралась в кубрике и как раз занималась выборами нового капитана.  Пираты не собирались отдавать корабль мне. Думали, война с Федерацией спишет им нарушение законов Анархии. Они хотели свергнуть меня и захватить в плен, как представителя вражеской армии. Анна перенесла нас прямо в рубку, и мы слышали споры пиратов по включенной трансляции.

Я заблокировал дверь в рубку, и как только ворота космопорта открылись, выпуская караван Халид-бея и личную яхту Кикиморы (другого имени этот подонок не достоин), Анна запустила двигатель, мы вклинились в строй выходящих в космос кораблей, благо находились с ними в одном ангаре. На вызовы охраны мы не отвечали, в дверь рубки колотили чем-то тяжёлым, она стала краснеть, раскаляясь – видимо, пираты палили в неё из бластеров. Как только мы вышли в открытый космос, я включил связь и увидел на экране разъярённого Кубышку.

- Капитан Крафт! – в ярости прорычал он. – Так это вы? Немедленно вернитесь. Ели вы попытаетесь покинуть Анархию без разрешения, я прикажу боевым лазерам порезать ваш корабль на мелкие кусочки.

- Мы в мёртвой зоне, главный интендант, - ответил я. – Ваши лазеры меня не достанут. И я вышел с вами на связь только для того, чтобы вы не искали больше ни меня, ни мою жену. Этот пиратский корабль вовсе не собирается покидать Анархию. Ждите нас!

Я отключил связь. Анна быстро запрограммировала бортовой компьютер, и мы телепортировались назад, в мою каюту, где нас с нетерпением ожидали Мария и Майк. Сдав меня с рук на руки, Анна исчезла. Видимо, вернулась на ваш корабль.

Дальнейшее не раз транслировали все телеканалы как Федерации, так и Империи. Пиратский корабль, ведомый запрограммированным Анной автопилотом, всё более ускоряясь, полетел прямо на центральный шар станции. Халид-бей записал эту атаку и неплохо заработал на продаже телеканалам. Взрыв атомной электростанции Анархии уничтожил правящую верхушку пиратской республики и превратил боевые лазеры в груду бесполезного металла. Сверкающее огнями «колесо» станции погасло. Пленённые на космодромах корабли разнесли ракетами двери ангаров и вырвались в космос. Началось массовое паническое бегство. Мы тоже не стали ждать и рванули навстречу армаде Космофлота. Теперь от вас мы узнали, что и профессору удалось незаметно скрыться. Вот так вот всё и произошло.

Разумеется, на допросах мы с Майком говорили, что я в последний момент покинул пиратский корабль на спасательной шлюпке. Про Анну, конечно, никогда не упоминали. Как и про телепортацию, в тайну которой профессор нас так и не посвятил.

- Ну, думаю, я могу теперь немного приоткрыть вам завесу, - смущённо взглянула на Анну Елена. – В общих чертах, конечно, потому что все подробности папиного изобретения мне тоже не известны. Что вы знаете о теории суперструн, о бранах?

- Ничего, - в замешательстве признался Крафт и вопросительно взглянул на Смита.

- Я тоже в музыке не очень разбираюсь, - пожал плечами Майкл.

- Музыка тут ни при чём, - улыбнулась Елена. – Теория суперструн утверждает, что кроме известных нам трёх измерений - длины, ширины и высоты – должны существовать и другие.

- А как же время? – оживился Смит. – Оно же, вроде, считается четвёртым измерением.

- Речь о пространственных измерениях, - пояснила Елена. – А время – это из другой оперы. Так вот, по теории струн мы, трёхмерные существа, живём в трёхмерном пространстве-бране, которое в свою очередь погружено в четырёх, пяти или более мерное пространство. Но эти дополнительные измерения нам пока недоступны. Предполагается, что там действуют совершенно иные энергии и поля.

- Параллельные миры? – с умным видом спросил Смит.

- Можно и так сказать, - кивнула Елена. – Есть мнение, что так называемые «летающие тарелки», которые люди часто наблюдают в космосе и на планетах, как раз и есть гости из соседних измерений.

- Всё это, конечно, интересно, - вздохнул Крафт. – Но я не вижу связи…

- Ладно, оставим теории, - с облегчением сдалась Елена. – Мой папа занимался в одной из секретных лабораторий Империи изучением остатков потерпевшей крушение «летающей тарелки». Прорваться в соседнюю брану не удалось. Видимо, не хватает энергии. Создаётся некий канал, но из-за недостатка мощности, он загибается петлёй и ведёт назад, в нашу брану, но в другое место. Чем не телепортация?

- Но нас перемещала Анна! – в недоумении ответил Крафт. – Неужели в её теле профессору удалось поместить мощнейший источник энергии?

- А это и есть папин секрет, который он не открыл никому! – торжествующе воскликнула Елена. – В корпусе Анны вмонтирован аккумулятор совершенно иной, пока неизвестной в официальной науке энергии. Именно она позволяет перемещаться между бранами. Но, конечно, этот аккумулятор недостаточно ёмок и позволяет создавать канал не более ста километров. Будь иначе, друзья, папе не понадобилась бы ваша помощь для моего спасения. А заряжает этот аккумулятор установка, разработанная папой в его домашней лаборатории. Она спрятана в двигательном отсеке нашего корабля. Прорваться в параллельный мир, побывать в соседней бране – заветная папина мечта.

- Что ж, - сказал Крафт. – Желаю профессору успеха в его работе. Я твоему отцу по гроб жизни обязан: без его помощи мне никогда не удалось бы освободить Машу. А все наши денежные проблемы в сравнении с этим – ерунда! Раз мы вместе, то преодолеем и их.

- Так для этого я и нашла вас! – воскликнула Елена. – Ведь и папа без вашей помощи вряд ли бы смог спасти меня.

Она обернулась к стоящей у дверей Анне и нетерпеливо махнула ей рукой. Та подошла, вынула из внутреннего кармана комбинезона два маленьких конверта, отдала их Елене и вернулась на свой пост.

- Вот, это папа просил передать вам, - Елена положила конверты на стол. – Здесь  номера счетов  в некоторых трансгалактических банках и пароли к ним. Счета номерные, на предъявителя, так что у вас не будет никаких проблем с получением денег.

- Не понимаю, - нахмурился Крафт. – Профессор решил заплатить нам, как наёмным работникам, что ли?

- Конечно, нет, - смутилась Елена. – Как ты мог такое подумать?

- Тогда, что это за деньги? – требовательно спросил Крафт.

- Эй, друг, полегче! – примирительно вмешался Смит. – Я уверен, профессор не хотел нас оскорбить. Просто он узнал о наших проблемах и решил помочь. Так ведь, Леночка?

- Конечно! – горячо откликнулась девушка. – Отцу и в голову бы не пришло обижать тех, кто помог спасти меня.

- Спасибо, - нехотя взял один из конвертов Крафт. – Передай профессору: мы обязательно вернём всё, что потратим.  Я не знаю, когда это будет, но…

- Вы меня опять неправильно поняли, - смущённо перебила его Елена. – Это – ваши деньги. Вы ничего моему отцу не должны!

- Наши? – удивился Крафт. – Не понимаю…

- Папа просил вам напомнить о счетах, на которых главари Анархии держали свои личные деньги. А также о тайных счетах, с которых финансировались предвыборные кампании вашего президента и военные походы нашего императора. После гибели Анархии, эти средства лишились своих хозяев. А Анна, как оказалось, успела во время слежки за Кубышкой и его партнёрами узнать и скопировать в свою память не только личные тайны пиратской верхушки, но и их финансовые секреты. В конвертах – ваши доли. Можете считать эти деньги законным трофеем или компенсацией за потери и пережитое.

Смит вскрыл свой конверт и присвистнул.

- Ай, да профессор! Да тут столько, что и мои будущие внуки не смогут полностью потратить.  

Он в возбуждении вскочил и бросился к бару.

- За это надо обязательно выпить! И не вздумай, Леночка, настаивать на соке. Такую новость надо отмечать хорошим вином.

- Так ведь вино, Майк, это тоже в своём роде сок! – весело рассмеялся Крафт. – Леночка, а Анна когда-нибудь пьёт?

Апрель 2014 г.

Сергей Калабухин

Рыцари и драконы, кто они?

Когда-то в СССР был весьма популярен лозунг: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!». В те времена люди прекрасно понимали смысл этого лозунга, но противники советского строя сделали всё, чтобы опорочить и извратить его смысл. Для этого им сначала пришлось подменить смысл патриотизма, потому что лозунг и патриотизм тесно связаны между собой. Опасен, конечно, не джаз, а бездумное преклонение, предпочтение чужого и чуждого в ущерб своему, родному. А патриотизм - это наличие чётких ориентиров, что есть добро, а что - зло. В конце концов, джаз так и остался уделом весьма немногих, а вот слова «патриот» и «патриотизм» усилиями врагов нашей страны и их безмозглых помощников в устах нынешней «интеллигенции» и молодёжи превратились в ругательства. Смысл их сознательно подменён на совершенно отрицательные в глазах людей вещи, иначе было бы невозможно внедрить в нашу культуру чуждые ей идеи и ориентиры.

Патриотизм лежит в основе любой культуры. Размыв его понятия и рамки, а потом и вовсе поменяв  знак с позитива на негатив, нашим противникам далее уже не составляло большого труда разрушение русского общества и культуры. И вот уже  внук фронтовика открыто заявляет на всю страну, что его деду надо было не воевать с Гитлером, а немедленно сдаться, и тогда бы он, этот молодой недоумок, пил бы не жигулёвское пиво в московской подворотне, а баварское в комфортабельной пивной. Ну, а нынешние антипатриоты с пеной у рта всем твердят, что США и Европа нам не враги, а лучшие друзья, и хотят России только добра. А как же иначе: ведь они – светочи цивилизации и демократии, исповедующие «общечеловеческие ценности», а мы - вечные дикари и т.д. и т.п. А всё начиналось с, казалось бы, весьма безобидного джаза.

Но первыми жертвами двойных стандартов, лицемерия и размытия ориентиров стали сами США и христианская Европа, и сейчас все мы живём в жуткое время практически полного разрушения норм морали и подмены понятий о сути добра и зла. Началось это не сегодня и не вчера, процесс длится уже не одно тысячелетие, но если ранее его пытались хотя бы затормозить Церковь и государство, то сейчас практически все барьеры сняты. Учение Христа начали извращать уже при жизни Иисуса. Достаточно вспомнить хотя бы те обвинения, что ему предъявили, отдав в руки прокуратора Римской империи Понтия Пилата. И в дальнейшем слова Иисуса толковали так, как было нужно и выгодно церковным иерархам, что и привело к расколу христианства и возникновению множества сект. Сама христианская Церковь начала размывать понятия о добре и зле в угоду своим сиюминутным интересам. «Не убий!» - учит она, но в то же время снаряжает крестовые походы, сжигает людей на кострах инквизиции, не отлучает палачей. Получается, что в одном случае убийство – зло, а в другом – благо?

Девиз «Цель оправдывает средства!» в наши дни стал руководством к действию не только для членов иезуитского ордена. И ладно бы цели были высокие, ан - нет! Сначала западные, а теперь и наши, российские, деятели культуры своими картинами, фильмами, книгами, статьями, а также детскими и взрослыми компьютерными играми стараются окончательно уничтожить разницу между добром и злом, призывая зрителя / читателя / игрока «посмотреть с другой стороны».

Конечно, в любом конфликте всегда имеются как минимум две стороны, каждая из которых считает правой именно себя. И если вставать то на одну сторону, то на другую, то, действительно, понять, кто прав, а кто нет, довольно затруднительно или практически невозможно. В этом состоит трагизм любой гражданской войны. У обеих сторон свои понятия о добре и зле, и каждая из них права по-своему. Поэтому гражданские войны кончаются либо силовым подавлением одной из сторон конфликта, либо выработкой новых, общих для всех понятий о добре и зле. И в данном случае призыв «посмотреть с другой стороны» вполне уместен и даже необходим для разрешения конфликта с минимальными жертвами с обеих сторон.

Проблема в том, что начав с этого вполне понятного и благородного по своей сути призыва, деятели культуры постепенно и незаметно для окружающих жульнически «передёрнули карты», зеркально подменив стороны, в результате чего белое стало чёрным, чёрное - белым, добро – злом, а зло – добром. К примеру, символ зла – Дракон – в нынешних произведениях стал, как говорится, «белым и пушистым», то есть - полным аналогом добра. А Рыцарь, олицетворявший в европейской культуре благородство, преданность, самоотверженность и бескорыстную защиту, то есть – являвшийся зримым символом добра, сейчас изображается тупым бандитом и изувером.

И вот сидит такой дракон на пороге своей пещеры, нюхает цветочки и сочиняет возвышенные стихи, как вдруг перед ним является грязный, потный и грубый рыцарь и безжалостно, а то и с садистским наслаждением убивает беззащитное разумное животное ради некой «славы» или банального ограбления – в пещере же хранятся несметные сокровища! И авторский посыл заставляет читателя сочувствовать дракону и ненавидеть рыцаря. Вот несколько отзывов  на подобные произведения с Проза.ру - одного из литературных сайтов:

«Хорошо, что тот, кто называется венцом творения и человеком, не поставил последнюю точку на жизни дракона. Драконы во всех сказках злобные чудовища, а Ваш дракон-гуманист, живёт праведником, не зря же его опустевшая пещера превратилась в место паломничества. Прочитав сказку, так и хочется призвать: Люди, берегите, не убивайте драконов, пусть научат они вас добру. Внесите его в Красную книгу!

Зоя Кудрявцева»

«Нравится мне ваш дракон. Душевное такое существо, милое и доброе. Жаль, что люди такими редко бывают.

Рия Алекс»

«Оригинальная трактовка. И почему драконов считают монстрами? Вполне симпатичные существа, не так ли?

Наталья Листикова»

Как видите, восторг вызывает только то, что дракон – вовсе не дракон, а милое и доброе существо, вобравшее в себя исключительно положительные качества человека. Причём, эта явная подмена сути дракона уже воспринимается как нечто правильное и естественное! И зачем, действительно, эти гадкие люди убивают таких милых зверюшек!  Неудивительно, что молодёжь, воспитанная на подобных сказочках о добрых драконах и злых рыцарях и насмотревшаяся нынешних «правдивых» фильмов, задаётся вопросом: и зачем это наши деды воевали с гитлеровцами? Ведь, в современных книгах и фильмах немецкие офицеры такие душки, такие лапочки, не то, что наша кровавая гэбня!

Это самый яркий и наглядный пример подмены сути понятий, которые просто механически меняются местами, и вместо призыва понять другую сторону авторы подобных произведений на самом деле «впаривают» доверчивому читателю или зрителю мысль, что добро и зло вовсе не существуют, что всё зависит исключительно от «точки зрения», что бороться со злом бессмысленно, что добро как бы и не добро, а то же самое зло, если посмотреть на него «с другой стороны».

Особенно показательны в этом плане творения грузинского фантаста Георгия Эгриселашвили, пишущего на русском языке и издающегося в России под псевдонимом Джордж Локхард. Возьмём для примера его рассказ с символическим названием «Истребитель чудовищ».

Сюжет прост и прямолинеен. Рядом, разделённые горами, лежат две страны. В одной живут люди, истребившие драконов, в другой - драконы, истребившие людей. Обе расы не считают друг друга разумными существами, а лишь зверями, причём "служителями Тьмы". Автору почему-то, как это ни странно (он ведь всё же человек?) ближе и родней драконы. Показаны только зверские поступки людей: убийство молодой драконихи, подвешивание её тела на дереве, а также поедание людьми драконьего мяса (что, наверно, по мысли автора должно соответствовать каннибализму). Зверства драконов, естественно, не показываются. Ведь автор словами рыцаря-дракона декларирует, что люди:

"Самые мерзкие и опасные из всей известной ему нечисти. Если тролли, скажем, были громадными и тупыми зверьми, то эти бестии наоборот - теряя размером, они возмещали его подлинно дьявольскими уловками и неиссякаемой способностью на подлости. Насколько знал Чэмпион (дракон - СК), ещё ни одна жертва этих червей не погибла в честном поединке".

Интересно, о каком честном поединке мечтает автор, если рука дракона по толщине превосходит тело человека, а меч, который она держит, сравним с небольшим деревом? Не говоря уже о том, что дракон может ещё и летать! Ставя в вину людям коварство и уклонение от честного поединка, рыцарь-дракон рассуждает:

"Честность, благородство... Всё это надо забывать перед лицом Зла. Против чудовищ все средства хороши. Если надо уничтожить зловредную тварь - тут не до благородства".

Руководствуясь столь "возвышенными" принципами рыцарь-дракон посылает молодого воина в роли наживки-подранка на поляну, чтобы тот заманил людей под его геройский меч. Те, конечно, клюют на наживку, и рыцарь-дракон рубит их в куски (троих одним ударом) своим огромным мечом. Порок наказан, добро(?) торжествует.

Что же мы имеем в "сухом остатке"? Люди считают драконов чудовищами, прислужниками Тьмы, и стараются их убить. Убив дракона, люди забирают себе черепа и шкуры. Драконы считают людей чудовищами, прислужниками Тьмы, и стараются их убить. Убив человека, драконы забирают себе шкуры и кости. Костями они украшают свои доспехи, а из шкур делают чучела людей, которые устанавливают во дворах своих замков. Если учесть несоизмеримые весовые, боевые и прочие категории противников, то декларируемая автором позиция "драконы - хорошие, люди - плохие" вызывает, мягко говоря, недоумение. Зато чётко видно отсутствие различия между убеждениями и поступками драконов и людей. И те, и другие одинаково считают: я – добро (слуга Света), он – зло (служитель Тьмы).

В этом маленьком рассказе Джордж Локхард постарался убедить читателя сразу в нескольких вещах. Во-первых, в том, что рыцарство – это просто грязная тяжёлая работа, никак не связанная с такими понятиями, как честность и благородство. Во-вторых, драконы и люди отличаются друг от друга только размерами тела. В-третьих, Добро и Зло не существуют, есть только точка зрения на то, что именно для кого-то является добром или злом. Произведения, пропагандирующие подобные мысли, ныне просто заполонили киноэкраны и книжные полки, отравляя своим ядом зрителей и читателей, что и привело к всеобщему падению культуры и уровня развития христианского мира Европы и народов бывшего СССР. Потому что, раз нет однозначного разделения между добром и злом, то и мораль исчезает. Можно всё! Цель оправдывает средства. И вот уже в Европе разрешены однополые браки, вместо мамы и папы приказано употреблять названия «родитель один» и «родитель два», а мальчиков заставляют приходить в школу в женской одежде, периодически делаются попытки легализации инцеста. Добро отодвинуто в дальний угол, зато Зло, против которого совсем недавно совместно боролись Церковь и государство, активно наступает и захватывает лидирующие позиции в обществе. А начиналось-то всё это вроде вполне безобидно, с благими намерениями «защитить права человека», «посмотреть с другой стороны»!

Все видят, что происходит, большинство европейцев возмущены и протестуют, но соответствующие книги / фильмы / игры и, главное, законы продолжают выходить и разлагать молодёжь, уничтожать остатки морали. А с Запада всё это гнильё упорно лезет к нам, в Россию, маскируясь под «общечеловеческие ценности» и прочие красивые слова. Что ж удивляться тому, что жертвой этой ничем не прикрытой агрессии стала русская культура, многие деятели которой всегда в своём творчестве ориентировались на Запад? Среди российских читателей слышны стенания, что наша литература катится в пропасть, что полки заполонила совершеннейшая макулатура. А в среде писателей считается особой доблестью вывернуть в своём творчестве понятия наизнанку, сделать белое чёрным. Главное – чтобы было прикольно! Конечно, тут весьма велико влияние Запада на наших писателей и других деятелей культуры. Но, на мой взгляд, основная причина всеобщего упадка в ином.

Патриотизм – это чёткое разделение «свой / чужой», конкретизация понятий Добро и Зло. А в России он превращён в пугало, а слово «патриот» – в ругательство, применяемое с обязательным уточнением «квасной». Однако при отсутствии патриотизма автору ничего не стоит сделать явное и недвусмысленное Зло (дракона)  - Добром. А почему бы и нет? Тот недоумок, любитель баварского пива, тоже, видимо, считал, что фашисты напали на СССР из гуманных побуждений. Для антипатриотов чужой «джаз» всегда будет лучше своего. И Родину, так или иначе, рано или поздно они предадут. Я знаю людей, которые в открытую говорят, что им всё равно, в какой стране жить, при какой власти, лишь бы было, что жрать, и крыша над головой. Что для них Родина? Отсутствие чётких ориентиров, отрицание патриотизма и собственной культуры, бездумное подражание Западу привели к нынешнему положению в литературе и вообще в культуре.

Но ситуация пока не безнадёжна, есть авторы, не поддавшиеся, как говорили ранее, «тлетворному влиянию Запада». Например, повесть Сергея Антипова «Рыцари астрала» является редким исключением из вышеописанного массива современной литературы. В ней чётко определены понятия и границы добра и зла. У автора нет никаких сомнений, что они существуют. Сюжет повести на первый взгляд прост, внешнюю канву его можно найти во множестве книг подобного жанра. Обычный молодой парень по имени Сергей живёт нормальной для его возраста и поколения жизнью: работает в офисе, любит жену, пишет на досуге стихи и посещает клуб айкидо. Но однажды он встречает человека по имени Аристарх, и тот вовлекает Сергея в некую секретную организацию, астральную полицию, члены которой противостоят проникновению в наш мир адских сил, то есть непосредственно участвуют в библейской битве ангельских сил Добра против дьявольских сил Зла. Эпизоды этой борьбы и описаны в главах повести. Примеры проявлений Зла автор берёт из нашей повседневной жизни, подавая их так, что у читателя не возникает никаких иллюзий относительно того, кто там представляет Добро, а кто Зло. И герои повести, которые, рискуя своими жизнями, сражаются со Злом, действительно являются настоящими Рыцарями.

Да, как и Сергей Антипов, я считаю, что Добро должно быть с кулаками! Это вовсе не приравнивает его к Злу, потому что разница существенна: Зло всегда нападает и подавляет, Добро всегда защищается и спасает. Это дракон нападает и убивает беззащитных людей, не сделавших ему ничего плохого. Рыцарь же убивает только одного дракона, чтобы защитить всех людей от его нападений. И дракон вовсе не беззащитен в бою с рыцарем. Так что ставить знак равенства между целями и поступками рыцаря и дракона нельзя!

Вы можете спросить: а как же тогда понимать мои упрёки в адрес Церкви за нарушение завета «не убий»? Ведь для христианской Церкви мусульмане, захватившие Святую Землю и Гроб Господень – тот же Дракон, а крестоносцы, выступившие против них – Рыцарь. Да, с этим можно согласиться. Но вот костры инквизиции таким способом оправдать нельзя! Детский крестовый поход оправдать нельзя – какие из детей воины? Уничтожение индейцев, славян и других язычников, не пожелавших принять христианство, оправдать нельзя! Мамай для Руси был Драконом, и Сергий Радонежский лично разрешил двум своим монахам, бывшим ранее воинами, Александру Пересвету и Родиону Ослябе, взять в руки оружие, и те первыми вступили в бой с врагом на Куликовом поле. Монахи, которым запрещено брать в руки оружие, стали Рыцарями. Они защищали Родину, и Церковь не ставит им в упрёк нарушение заповеди «не убий». Но вот костры, на которых сжигали «колдунов» и «ведьм», оправдать нельзя. Гибель тысяч раскольников, сожжённых целыми семьями заживо, оправдать нельзя. Именно эти костры, зажжённые католиками и православными, размыли в глазах христиан границы понятий о Добре и Зле. И это - далеко не единственная причина нынешнего плачевного состояния христианских Церквей. Нельзя разрушать границы и подменять понятия ради сиюминутных целей. Минута эта пройдёт, а память о возможности и допустимости нарушения останется и аукнется в будущем. И это касается не только религии.

Ради сиюминутных целей борцы с коммунистической идеологией стали принижать достижения КПСС и СССР, переписывать историю, унижать советских воинов.  В России смешаны с грязью образы героев революции, гражданской и Великой Отечественной войн, советских деятелей мирового масштаба и миллионов простых граждан, желавших построить лучшее будущее для своих потомков. И каков же результат всех этих деструктивных действий? Нацистские марши в Прибалтике, нацистский беспредел на Украине, в Швецарии суд разрешает публичное применение нацистского приветствия!

И что удивляться появлению недоумка – любителя баварского пива, если разрушением и очернением прежних идеалов занимаются вполне образованные умные люди, не только политики, но и деятели культуры? Например, известный российский фантаст Николай Перумов, живущий и работающий ныне в США, написал целую дилогию под общим названием "Империя превыше всего". Не буду пересказывать её сюжет, в данном случае важно то, что в романах этой дилогии сталкиваются две силы: имперские войска, защищающие планеты, населённые людьми от вторжения Чужих - враждебно настроенных инопланетян, и некие «интербригады», старающиеся разрушить Империю и для достижения этой цели вступившие в сотрудничество с Чужими.

 В первой книге дилогии автор разбросал много загадок. И одна из них - навязываемая читателю аналогия: Империя - Гитлеровский Рейх. Однако аналогия эта, как автор ни старался, не получилась. Да, Империя, расширяясь, захватывает "окраинные планеты". Но она не порабощает, не строит концлагеря, не проводит расовых и иных чисток. Самый страшный её агрегат пыток - пресловутый "детектор лжи", обмануть который главному герою романа труда не составляет.

Зачем же автор постоянно муссирует то, что имперские воинские части названы именами различных гитлеровских подразделений и даже "одеты в фельдграу"? Зачем заставляет солдат петь старые фашистские марши и даже дословно цитирует их на страницах романа? Ни сюжет, ни что-либо ещё этого вовсе не требуют. Более того, имперские солдаты и офицеры, описанные в романе, абсолютно ничем не похожи на тех гитлеровских захватчиков и эсэсовцев, которые так знакомы нам если не по личному опыту борьбы с ними, то хотя бы по воспоминаниям предков, фильмам и книгам очевидцев и участников той страшной войны.

Официальные противники Империи, интербригадовцы, конечно, носят береты а ля Че Гевара, "кубари" и "шпалы". Интербригады сплошь почему-то состоят из восторженной безмозглой молодёжи, которую взрослые вожди легко бросают под бронированные кулаки Империи. Особенно одиозно выглядит глава интербригады "Бандера Роса" "небезызвестная террористка Дариана Дарк».

Каких-либо преступлений имперских сил, одетых в гитлеровскую форму и распевающих фашистские песни, на страницах романа читатель не найдёт, зато автор подробно описывает, как интербригадовцы устраивают вооружённый мятеж с последующей кровавой бойней. Кроме того, Дариана Дарк работает над случайно попавшим ей в руки (лапы!) биологическим оружием Чужих. Чужие явно подбросили людям "биологическую бомбу". Однако Дариану Дарк и её ближайших помощников совершенно не волнуют причины подобного "подарка" и цели Чужих. С маниакальным упорством Дариана распространяет биологические бомбы, уничтожающие населения целых планет, лишь бы разрушить Империю и создать Федерацию независимых планет. О жертвах и цене она не задумывается. Как и её окружение.

Спрашивается: и кто же в этой дилогии фашисты? Ник Перумов старательно передёрнул понятия, обелив в своей дилогии гитлеровцев и опорочив вождей и бойцов испанских интербригад. Ведь после прочтения этих романов у читателя останется явное впечатление, что люди, одетые в гитлеровскую форму и распевающие фашистские песни, гораздо лучше и человечнее безмозглых и кровожадных интербригадовцев. Зачем Ник Перумов это сделал? Наш, российский писатель, выросший и воспитанный в Советском Союзе, бесплатно получивший образование, позволяющее ему успешно работать в научном учреждении США, старательно подменил суть Рыцаря и Дракона. И это один из самых лучших и читаемых фантастов нынешней России! Чего же ожидать от прочих, берущих пример с «мэтров»? А тут ещё, вдобавок, накладывается и желание издателей выпускать не отдельные романы, а многотомные «серии» произведений разных авторов, объединённых общей тематикой. Мало того, что подобная издательская политика порождает массив однотипной литературной жвачки сомнительной идейной направленности, но и написаны эти книги довольно часто примитивным, а то и просто безграмотным языком.

Всё это привело к тому, что сейчас в России практически нет такого автора, особенно в развлекательных жанрах кино и литературы, который смог бы избежать штампов в своих произведениях. Кое-кто из писателей, чтобы облегчить себе труд, просто пишет, что герой романа, повести или рассказа похож на известного киноактёра, Алена Делона, например, а героиня - на известную поп-звезду, и не надо заморачиваться с описанием внешности персонажей. Авторы-лентяи почему-то полностью уверены, что любому читателю прекрасно известно, как выглядят этот киноартист или поп-звезда, хотя это не всегда так. Потому как довольно часто такой автор выбирает не Алена Делона или Аллу Пугачёву, а какого-нибудь Васю Пупкина, снимающегося в бесконечных сериалах про бандитов и ментов, и обесцвеченную, накачанную силиконом Глюковцу, кривляющюся на эстраде под примитивную музыку и дебильные тексты, или их зарубежные аналоги. Конечно, многие читатели вынужденно видели этих «звёзд» на экранах своих телевизоров, но это вовсе не значит, что они запомнили их имена.

Другие авторы без тени сомнения заставляют своих супер-пупер-героев для уничтожения многочисленных врагов «жать на курок», хотя любой, не «откосивший» от армии читатель мужского пола прекрасно знает, что нажимать надо на спусковой крючок, а курок – это совершенно иная часть оружия. К сожалению, многие авторы грешат применением научных и технических терминов, смысла которых не понимают, но уж очень им, видно,  как сказала героиня рассказа А.П. Чехова, «хочется образованность свою показать». А у понимающего читателя подобные попытки вызывают смех, и подобный автор немедленно заносится ими в категорию графоманов, на книги которого в дальнейшем не стоит тратить время и деньги.

Но есть перекос и в другую сторону. Автор применяет специальные термины правильно, в полной уверенности, что читатель отлично знает их точное значение, а это тоже верно далеко не всегда. Простейший пример: во времена, когда единственным «кровавым спортом» был бокс, авторы штамповали фразы типа: «он нанёс ему сокрушительный апперкот», или «он нанёс ему сокрушительный хук справа». Сейчас, когда мы узнали о существовании многих видов восточных боевых искусств, ситуация многократно осложнилась. Именно такой случай, например, встречается практически на первых страницах повести Сергея Антипова «Рыцари астрала». Герой повести в драке с тремя подвыпившими хулиганами применяет «болевой котэгаеши» и «болевой иккё». Да, многие из нас с интересом смотрят боевики с Брюсом Ли, Чаком Норрисом, Стивеном Сигалом и другими мастерами восточных единоборств, но это вовсе не значит, что нам известны названия приёмов, применяемых в сценах поединков. Конечно, можно полезть в интернет и найти соответствующие подсказки, но многие ли будут это делать? Тем более, если читаешь бумажную книгу, и интернета под рукой нет. Поэтому подобные «сюрпризы» обычно раздражают читателя – кому же приятно чувствовать себя менее знающим, чем автор развлекательной книги? Радует, что в других главах своей повести Сергей Антипов больше не повторяет подобной ошибки, и его герои сражаются с различными демонами так, что любой читатель легко может представить всё, что описывает автор.

Эту проблему не раз обсуждали на различных литературных интернет-форумах, и большинство участников дискуссий склонялось к тому, что специальных терминов в книгах развлекательных жанров следует по возможности избегать. Как и точного до малейших деталей описаний всяческих боевых приёмов и тактико-технических характеристик оружия. Эти описания замедляют темп повествования, и читатель может  просто заскучать на подобных страницах. Когда автор начинает подробно описывать каждую деталь оружия или тщательно расписывать все движения применяемого персонажем боевого приёма, читатель вместо «леса» получает изображение отдельных «деревьев». Общая картинка, как правило, не складывается. Писатель должен найти «золотую середину», пройти по тонкому мосту между достоверностью и красочностью описания боя, ведь читателю совершенно всё равно, каким именно приёмом герой бросил на землю своего противника.

Возвращаясь к повести Сергея Антипова «Рыцари астрала», хочу похвалить автора за то, что он избежал самого распространённого, можно сказать, основополагающего для жанра фэнтези штампа – резкого, обычно ничем не мотивированного усиления «крутизны» главного героя, совершенно беспомощного в начале повествования и абсолютно непобедимого в конце. Да, Сергей, герой повести «Рыцари астрала», от главы к главе усиливает свои магические способности и возможности, но происходит это не по прихоти автора или под влиянием какого-либо «древнего артефакта», то есть – типичного «рояля в кустах», а на соответствующих курсах повышения магической квалификации под руководством опытных наставников. Это, может быть, чуть менее захватывающе, зато более достоверно и помогает избежать общеизвестного штампа, что является несомненным плюсом повести.

Ещё одним, не менее важным плюсом повести Сергея Антипова является правильный русский язык, отсутствие грамматических ошибок и ляпов, и это не может не радовать. Многие российские писатели, особенно работающие в развлекательных жанрах, довольно небрежно относятся к своим текстам. Например, довольно популярный фантаст Николай Басов написал и издал уже целую библиотечку книг. Чтобы понять, о чём я говорю, не надо читать их все, достаточно пробежаться по первым страницам романа «Охотник на демонов».

Книга открывается романом-прологом "Жажда". Почему обычный пролог автор выделил в "роман", понять трудно, так как он занимает всего сорок страниц, да и никакой сложности или разноплановости сюжета в нём нет. К тому же описаны злоключения всего одного героя. Я не буду разбирать здесь логические ляпы и «рояли в кустах», которыми автор нашпиговал столь короткий текст. Приведу только примеры небрежного обращения с терминами.

В самом начале читателю предлагается сцена боя между охранниками торгового каравана, бредущего не то по степи, не то по пустыне (так как наличествуют то песок и пыль, то высокая трава – в зависимости от желания автора), и напавшими на них "воинами". Этих «воинов» автор далее, по мере описании схватки, именует "дассы - сухопутные пираты", потом - "разбойники", потом - "грабители", а в конце - "варвары". Может быть, кто-то считает все эти определения синонимами, но только не я, тем более, что нападавшие в дальнейшем больше на страницах романа-пролога не появляются.

Мало того, если на стр.9 герой «достал меч и приготовился к рубке", то на стр.11 он "рубится" уже саблей.

Довольно трудно воспринимать меры длины. Встречаются мили, лиги, шаги, локти, ладони, футы и дюймы. И всё это вперемешку.

На стр.8 деньги озвучены как "маркеты и нобили", а на стр.16 - уже "цехины".

Не много ли несуразностей для сорока страниц текста? И это притом, что книги Николая Басова выходят большими тиражами в солидных издательствах, и в выходных данных присутствуют и редакторы, и корректор. Напрашивается неутешительны вывод, что нынешние писатели, редакторы и даже корректоры плохо знают русский язык! Страшно представить, каково их влияние на культурный уровень читателя…

Таким образом, приходится согласиться с тем, что современная русская культура, и литература в частности, находится в глубоком пике. Мало того, что она стала массово  пропагандировать разрушительные западные идеи, но и общий уровень мастерства деятелей культуры упал столь низко, что скоро в России вместо романов начнут выпускать комиксы, а кинематограф окончательно превратится в бледную копию Голливуда. Если, конечно, государство не поменяет своё отношение к вектору «развития» культуры и образования. Я уверен, в России достаточно творческих личностей, чьи произведения просто не могут пробиться к читателю из-за вышеописанной издательской политики. Патриотизм – это в первую очередь желание отдавать себя на нужды Родины, он мало коррелирует с коммерческой выгодой, которой руководствуются издатели. Книга в России ныне стала товаром, её оценивают с точки зрения «купят / не купят», и упор сделан на стремлении «развлечь», а не «увлечь» или «развить духовно». Массовое развлекательное чтиво продать проще, а умную книгу почти невозможно. Издатель ищет денежную выгоду, поэтому только государство может взять на себя функцию расширения просвещения и поднятия культурного уровня своих граждан, как писателей, так и читателей, потому как в данном случае выгода государства лежит в иной, не материальной сфере. Считается, что необразованным народом легче управлять. Может, это и так. Но необразованный народ легче и покорять, что мы сейчас довольно наглядно можем наблюдать на Украине. Хотелось бы, чтобы правящая и интеллектуальная элиты России сделали правильный выбор, и наших детей снова начали учить верному пониманию, кто такие Рыцарь и Дракон, и какая между ними разница.    

Май 2014 г.

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ…

Мне было лет десять-двенадцать, точно не помню. Заканчивалась последняя смена в пионерском лагере под Коломной. По традиции мы играли в «Зарницу». Было весело и интересно. Разгорячённый прошедшим боем, я прилёг на травку отдохнуть. Рядом журчал родник, и чуть влажная земля приятно холодила спину. Вставать не хотелось. В результате я сильно простыл и заболел. Так заболел, что прямо из пионерского лагеря угодил в детскую больницу.

В палате нас было много, а вот развлечений почти никаких, и когда нянечки объявляли нам вечером отбой, мы лежали в своих кроватках и рассказывали по очереди разные страшные истории. И так получилось, что вскоре эти истории у всех закончились, и тогда я начал пересказывать ребятам недавно прочитанную мною книгу Стивенсона «Остров сокровищ».  Приключения отважного юнги, сражения с пиратами, сундуки с золотом – что ещё надо мальчишкам? Все слушали меня, затаив дыхание. Однако и эта история однажды закончилась, но ребята не захотели с этим смириться. Они требовали продолжения. А где ж его было взять? И тогда я начал сочинять сам.

Мама принесла мне обычную школьную тетрадку в клеточку и простой карандаш. Днём, когда заканчивались анализы и процедуры, я садился на свою койку, открывал тетрадь и начинал писать очередной эпизод своего первого и до сих пор единственного романа о пиратах, чтобы вечером пересказать написанное соседям по палате. Как сейчас помню, обложка этой тетради, а потом и трёх последующих, была разрисована пальмами, перекрещивающимися кривыми  саблями, длинноствольными старинными пистолетами и флагом «Весёлый Роджер». К сожалению, эти тетради не сохранились.

Вот так началось моё литературное творчество. Но в дальнейшем у меня уже больше никогда не было столько свободного времени и стимула в виде группы благодарных и нетерпеливых поклонников, поэтому тот пиратский роман остался единственным и неповторимым. Но зато чуть позднее я начал писать фантастические рассказы. Фантастические не в смысле исполнения, а по содержанию. Научная фантастика, а другой в СССР не было, полностью завладела мною и не отпускает до сих пор.

Однако фантастику настоящие, то есть профессиональные писатели считают несерьёзной литературой. Да и вообще литературой не считают. Для них это просто развлекательное чтиво, стоящее в одном ряду с детективами и женскими романами. Поэтому фантастику обычно печатало издательство «Детгиз», а в центральные толстые журналы её вообще не брали. Да и сейчас мало что изменилось, и журналы, публикующие фантастику, можно перечесть по пальцам. Поэтому конкуренция среди авторов тут просто невообразимая. Конечно, и я пробовал по наивности слать свои рукописи в редакции журналов. Получал, естественно, в ответ стандартные отписки.

После окончания московского института, я вернулся в Коломну, устроился работать на тепловозостроительный завод и попробовал толкнуться со своими рассказами в редакции местных газет. Вскоре я стал внештатным сотрудником «Коломенской правды». Нет, мою фантастику и здесь не взяли, но предложили написать для газеты фельетон. Я написал. Потом написал второй, затем третий. Я писал их в надежде, что рано или поздно «Коломенская правда» опубликует и мои фантастические рассказы. Но время шло, а редакция не желала ничего менять. Некоторые мои рассказы напечатали «Советская Коломна», «Грань», заводская газета «Куйбышевец», но «Коломенская правда» хотела от меня только публицистику и юмористические миниатюры к Первому апреля и Новому году. Поэтому мы расстались, оставшись друзьями, без ссор и скандалов. «Коломенская правда» даже наградила меня Почётной грамотой. И я очень благодарен редакции этой газеты за ту журналистскую практику, что она заставила меня пройти, и полученный мною опыт. Благодаря «Коломенской правде», я научился писать публицистические статьи и эссе, которые сейчас с удовольствием берут у меня и публикуют российские и зарубежные журналы. Но вернёмся к моей любимой фантастике.

В Коломне у нас было два литобъединения поэтов. А вот прозаики варились в собственном соку. И сейчас варятся. Так что мне пришлось самостоятельно постигать секреты литературного мастерства. Наверно, как и все начинающие, я в то время в основном подражал своим кумирам. Но вот в начале девяностых в нашу жизнь вошли компьютеры, а вместе с ними и электронные сети. Сначала это была сеть ФИДО. Она связывала компьютеры по телефонным проводам. И в этой сети я обнаружил несколько литературных конференций, аналог нынешних интернет-форумов. Здесь обменивались текстами, критикой и мнениями такие же графоманы, как и я. Многие нынешние знаменитости в области отечественной фантастики начинали в этих фидо-конференциях. Там они выросли как писатели, обзавелись поклонниками и завели связи с издателями. Эту же школу писательского мастерства прошёл вместе с ними и я. Но для меня литература осталась только увлечением, хобби, а не профессией. Работа на заводе мне нравилась и, что важно, оплачивалась гораздо лучше. Поэтому я и не стал её менять на постоянную работу в «Коломенской правде», предпочитая оставаться внештатным сотрудником газеты. Тратить силы и время на борьбу с редакторами и издательствами я не хотел, хотя желание напечатать где-нибудь мои рассказы не проходило. А затем появился интернет с его поистине фантастическими возможностями. Связь с редакциями  различных журналов стала простой и практически мгновенной. Не нужно больше тратить время и бумагу на распечатку нескольких экземпляров рукописи и месяцами ждать писем с ответами от редакторов. Один и тот же файлик с текстом рассказа или статьи можно разослать сразу в несколько журналов, как российских, так и зарубежных.

В конце девяностых в Коломне произошло удивительное событие: группа энтузиастов решила выпустить сборник своих произведений. Опыт удался, его решили повторить – так появился ежегодник «Коломенский альманах». Разумеется, я не мог пройти мимо такой возможности и принёс свои рукописи главному редактору альманаха Виктору Семёновичу Мельникову, и тот выбрал один из моих рассказов для публикации в четвёртом номере сборника. Счастливый, я сообщил о предстоящем событии всем друзьям и знакомым. Но когда альманах появился на прилавках книжных магазинов, я не нашёл в нём своего рассказа. Оказалось, что сработал всё тот же писательский стереотип: фантастика – это не настоящая литература, и мой рассказ заменили текстом другого автора.

- Пиши реальную прозу, - посоветовал мне Мельников, когда я спросил его, почему так произошло. – Редакция «Коломенского альманаха» установила высокую планку для авторов и произведений. Низких жанров в ежегоднике не будет.

Конечно, я обиделся и разозлился. Представляете, каково мне было терпеть вопросы и насмешки тех, перед кем я столь неосмотрительно хвастался предстоящей публикацией в «Коломенском альманахе»? Конечно, я продолжил писать фантастику, но решил доказать, в первую очередь самому себе, что и реализм мне по плечу. Так у меня появились рассказы о нашей реальности. Поэтому я благодарен Виктору Мельникову за то, что он подтолкнул меня в этом направлении. И теперь я стараюсь писать так, чтобы читатель не мог определить, где в моём рассказе кончается реализм, и начинается фантастика.

Интернет дал нам невиданные ранее возможности. Мои статьи и рассказы, фантастические и реалистические, стали публиковать не только российские, но и зарубежные журналы. И вдруг, почти через десять лет после того обидного случая, главный редактор «Коломенского альманаха» сам позвонил мне и попросил что-нибудь для публикации в ежегоднике. И вот наконец-то мой рассказ – фантастический рассказ! – был напечатан в пятнадцатом номере самого престижного журнала Коломны. В следующем выпуске опубликовали моё эссе об историческом романе Ивана Лажечникова «Последний новик», а в последнем, семнадцатом номере, напечатано сразу три моих фантастических рассказа. Я льщу себя мыслью, что именно мои неоднократные беседы и споры с Виктором Мельниковым привели к появлению в «Коломенском альманахе» нового раздела под названием «Терра инкогнита», отданного именно фантастике. Потому что высота планки зависит не от жанра, в котором написано произведение, а от мастерства автора.

Как говорится: всё течёт, всё меняется, и то, что нас не убивает, делает сильнее. Преграды в лице главных редакторов «Коломенской правды» и «Коломенского альманаха» заставили меня освоить новые жанры: публицистику и реальную прозу, расширив мои возможности как писателя. Спасибо им!

Вот таким был мой путь в литературу. А уж стоило ли мне по нему идти, судить читателям.

Сергей Калабухин

Кто убил старика Мюэ?

Чтобы написать книгу, так же как и для того, чтобы собрать часы, надо владеть своим ремеслом: автор должен обладать не только умом.

Ла Брюйер

С этого эпиграфа начинается вторая глава детективной повести Пьера Гамарра «Убийце – Гонкуровская премия». А владеет ли писательским ремеслом сам Пьер Гамарра? Биография этого знаменитого французского журналиста, писателя, поэта и литературного критика вроде бы даёт однозначный ответ.

В 1948 году в Лозанне (Швейцария) Гамарра в возрасте 29 лет получил международное Гран-При Veillon за роман «Огненный дом» (La Maison de feu). В 1951 году он начал работать ответственным редактором литературного издания «Журнал Европа», а в 1974 стал его главным редактором и находился в этой должности вплоть до своей смерти в 2009 году. Кроме того, Гамарра был вице-президентом французского Пен-клуба и почётным членом Академии наук, художественной литературы и искусства отдела департамента Тарн и Гаронна. Рассказы и стихотворения Пьера Гамарра изучаются во французских школах.

Так что наглядных свидетельств литературного мастерства Пьера Гамарра более чем достаточно. Однако когда я прочитал его детективную повесть «Убийце – Гонкуровская премия», то был, мягко говоря, разочарован. Осталось чёткое впечатление, что автор меня обманул.  В первой главе некто мужского пола тремя выстрелами в упор убивает одинокого старика-букиниста Мюэ. Я не знаю тонкостей французского языка, но в переводе повести на русский убийца – мужчина. Во второй главе автор знакомит нас с четырьмя персонажами, сотрудниками крупной утренней парижской газеты «Пари-Нувель», из числа которых читатель должен угадать убийцу: это главный редактор Макс Бари,  заведующий литературным отделом Жак д’Аржан, репортёр уголовной хроники Жозэ Робен и заведующая отделом информации Рози Соваж. Последняя, являясь женщиной, убийцей быть не может. Но не будем пока её вычёркивать, ведь женщина всегда может переодеться мужчиной, а автор, чтобы запутать читателя, называть её «он».

Итак, фабула. Заведующий литературным отделом парижской газеты «Пари-Нувель» Жак д’Аржан сообщает главному редактору Максу Бари, что не может написать срочную статью об авторе романа «Молчание Гарпократа» Поле Дубуа, новом лауреате Гонкуровской премии, так как имя и адрес этого человека оказались фальшивыми. Чтобы оценить масштаб скандала, нужно рассказать, что это за премия.

Гонкуровская премия (Prix Goncourt) - названа в честь братьев Гонкур. Это - самая престижная литературная премия Франции. Она присуждается и вручается ежегодно, начиная с 1903 года, за лучший роман по итогам голосования членов Гонкуровской академии. В Академию Гонкуров входят десять самых известных литераторов Франции. Каждый член академии имеет всего один голос и поэтому может отдать его только за одну книгу. При равенстве голосов преимущество отдаётся тому произведению, которому отдан голос Президента Академии. Размер премии символичен (в настоящее время он составляет десять евро), однако, как правило, присуждение премии существенно увеличивает продажи романа-победителя и выдвигает его автора в первые ряды французской литературы.

И вот по сюжету повести Пьера Гамарра «Убийце – Гонкуровская премия» победитель за наградой не явился! Его имя - Поль Дубуа – и адрес оказались фальшивыми. Ни у кого из академиков нет сомнений, что роман «Молчание Гарпократа» - шедевр. Почему же автор скрывается от почестей и славы? Или он решил посмеяться над Гонкуровской Академией? Гонкуровская премия повисла в воздухе.

И тут Гамарра вводит в действие первый «рояль в кустах»: главный редактор газеты «Пари-Нувель» Макс Бари поручает разобраться в этой странной ситуации репортёру уголовной хроники Жозе Робену, человеку весьма далёкому от литературных кругов Парижа. С какой стати? А потому что в романе-победителе «Молчание Гарпократа» подробно описано убийство. И что с того? – спросите вы. Ну, надо же как-то автору ввести в действие сыщика! Пусть Робен всего лишь репортёр, но он, оказывается, и ранее распутывал сложные дела лучше некоторых штатных полицейских следователей. Робен не может отказать главному редактору и в отместку шутливо предлагает дать будущей газетной статье о скандале в Академии броский заголовок: «Убийце – Гонкуровская премия». В данный момент речь пока идёт о литературном персонаже, убийце из романа фальшивого Поля Дубуа «Молчание Гарпократа».

Следующим «роялем в кустах», который Гамарра вводит в сюжет, является то, что Робену ни с того, ни с сего в голову приходит мысль, что в романе «Молчание Гарпократа» описано настоящее убийство, и поэтому его автор сообщил о себе фальшивые сведения и не явился на церемонию награждения. Убийца описал собственные мысли, чувства и поступки и не хочет быть арестован. Чтобы подтвердить или опровергнуть собственные подозрения Робен идёт в отдел информации и просит Рози Соваж проверить, не было ли в ближайшие дни похожего убийства. И та такое преступление находит!

Действительно, как и в романе Дубуа, на юге Франции, в захолустном Муассаке, убит несколькими выстрелами из револьвера старичок-букинист по фамилии Мюэ. Место происшествия, имя жертвы, способ убийства – всё совпадает! Вот только убит букинист буквально за день до объявления имени лауреата Гонкуровской премии. То бишь, вчера – убийство, сегодня – объявление победителя. Зачем же надо было убивать несчастного старичка? Литературный убийца в романе Поля Дубуа «Молчание Гарпократа» действует «из необъяснимой ненависти». А вот реальному убийце Гамарра приписывает совершенно иные побуждения. И это – первая серьёзная нестыковка, которую я не могу простить Пьеру Гамарра. Пепел Мюэ стучит в моё сердце и заставляет писать эти строки.

Но продолжим. Конечно, Робен решает немедленно отправиться в Муассак и на месте узнать подробности преступления. Перед его отъездом автор даёт нам несколько важных эпизодов.

Во-первых, в редакцию газеты приходит испуганный Президент Гонкуровской Академии Гастон Симони и рассказывает Робену, что ему позвонил странный бесполый голос и сообщил, что в романе «Молчание Гарпократа» описано настоящее убийство, о чём и будет сообщено в утреннем номере «Пари-Нувель», и что поисками Поля Дубуа занимается именно Жозе Робен. Правда ли это? – интересуется Симони.

Во-вторых, в ночном холле редакции на Жака д’Аржана совершает нападение некий неизвестный, дважды стреляет в него из револьвера и легко ранит в плечо. Рассмотреть убийцу в полумраке холла репортёру не удалось.

В-третьих, Робен случайно узнаёт, что главный редактор газеты Макс Бари родом из того самого захолустного Муассака, и что он в тайне от всех пишет стихи.

Какой же вывод может сделать читатель на данном этапе, можно сказать, в самой завязке детектива? Однозначно, что убийца либо работает в редакции «Пари-Нувель», либо имеет там сообщника. Об этом свидетельствует его звонок Президенту Гонкуровской Академии Гастону Симони. Убийство старика Мюэ - явно намеренное, даже – демонстративное, оно заранее спланировано и подготовлено.

Как я сказал ранее, у нас всего четверо подозреваемых: главный редактор Макс Бари,  заведующий литературным отделом Жак д’Аржан, репортёр уголовной хроники Жозэ Робен и заведующая отделом информации Рози Соваж. Только эти четверо знали подробности, сообщённые бесполым голосом Президенту Гонкуровской Академии Симони по телефону. Собственно, уже сейчас вполне можно угадать, кто убийца. Надо просто учесть, что Рози – женщина. К тому же ей, как и Жозе Робену, совершенно незачем звонить Симони, чтобы тот, напуганный предстоящим скандалом, приезжал в редакцию газеты и сообщал Робену то, что репортёр и так уже знает. Остаются двое. Выбор очевиден. Но не стоит торопиться.

Я не буду описывать все ложные нити, которые пришлось оборвать Робену в Муассаке. Важным для нас являются только три момента. В ночь убийства старичка-букиниста в доме престарелой тётушки Макса Бари побывал некто и вырвал из тетради, куда Бари записывал свои стихи, один лист, который позднее полиция обнаружила в доме убитого. Кроме того, на пыльном полу жилища букиниста нашли следы мужских ботинок и женских туфель. Преступник нашёл все деньги старика Мюэ и демонстративно оставил их рядом с трупом, показывая, что совершил убийство не ради ограбления. Вот и всё, что по большому счёту узнал репортёр-сыщик, а вместе с ним и читатель.

Улики явно указывают на Макса Бари. Место преступления - город детства. Регулярно навещаемая тётушка – источник местных новостей и материалов для романа «Молчание Гарпократа». Лист из заветной тетради. Но с другой стороны улики слишком демонстративны. С какой стати Бари вырывать лист со своими стихами и оставлять его на месте преступления? У Робена два варианта ответа: либо Макса подставляет настоящий убийца, либо Бари рискованно играет на том, что полиция не поверит, что преступник настолько неосторожен и беспечен. Другими словами, под подозрением по-прежнему остаются оба: и Бари, и д’Аржан! Как же найти убийцу?

И Гамарра вводит в сюжет очередной «рояль в кустах». Жозе Робен задумывает и осуществляет провокацию. Он в присутствии обоих подозреваемых и Рози Соваж  заявляет, что прочёл роман Поля Дубуа «Молчание Гарпократа», и у него сложилось мнение, что тот вовсе не шедевр, как утверждает д’Аржан, а довольно посредственное произведение. И, оказывается, Робен не одинок в таком негативном мнении. Жозе стало известно, что Жюль Воллар, бывший фаворитом жюри Гонкуровской премии до того, как Президент Симони убедил других академиков отдать пальму первенства роману «Молчание Гарпократа», пишет разгромную статью под названием «Поль Дубуа не заслуживает Гонкуровской премии», которую опубликует в самое ближайшее время в одной из парижских газет. Воллар успел встретиться и переговорить со многими академиками, нашёл общий язык с Гастоном Симони, и в Академии уже готовится решение об отмене лауреатства Поля Дубуа и новом голосовании.

Сообщая всё это, Робен внимательно следит за обоими подозреваемыми и замечает, как один из них «изменился в лице». Вот он – убийца! Осталось его только разоблачить и взять с поличным. «Рояль в кустах» сработал по воле автора: хладнокровный убийца, обладающий железными нервами, от одной только мысли, что кто-то посягнул на гениальность его романа, срывается с катушек и бежит убивать Воллара! Так и хочется воскликнуть классическое: «Не верю!»

Идя убивать старика Мюэ, преступник насвистывает песенку. То же самое он делает и после убийства. Гамарра пишет:

«Убийца провёл в доме Мюэ добрых полчаса. Он не спеша расхаживал по квартире, принимая разные меры предосторожности».

Заметьте: убийца не торопиться скрыться, а находится на месте преступления столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы придать трупу соответствующий вид, свидетельствующий об отсутствии мотива ограбления, и для фабрикации ложных улик (листок из тетради Бари, следы обуви на пыльном полу). Кроме того, преступник несколько часов прятался в доме тётки Макса Бари, где его в любой момент могли обнаружить. Всё это свидетельствует о том, что у убийцы просто железные нервы и холодная голова.

И Воллара он идёт убивать не сразу, как только узнал о замыслах критика, а лишь через несколько часов, поздним вечером. То есть, не сгоряча. Так что, вряд ли тут можно вести речь о срыве или импульсивности. Да и какой смысл убивать Воллара? Что изменит его смерть? Но, очевидно, другого способа разоблачить убийцу Гамарра просто не придумал.

Итак, Жак д’Аржан схвачен Жозе Робеном с револьвером в руках. Счастливый финал. Читатель успешно обманут автором, так как тот не дал никаких намёков и улик, ведущих к разгадке тайны убийства старичка-букиниста Мюэ. По тогдашней традиции написания детективов Гамарра устами сыщика даёт вот такое объяснение действиям д’Аржана:

«Если человек настолько поддаётся своей страсти, что теряет всякий разум и чувство самосохранения, он может пойти на преступление. Так и случилось с Убийцей. Он хотел добиться литературной славы, хотел, чтобы его имя появилось во всех газетах, чтобы люди при встрече с ним с завистью говорили: вот идёт лауреат Гонкуровской премии… До сих пор ему не везло. Каждый год объявляли нового лауреата, а его обходили. В конце концов, он впал в бешенство и тщательно разработал план завоевания премии…».

Вот и всё объяснение. Не знаю, как других, но меня оно не убеждает, потому что осталось множество вопросов, на которые нет ответа.

Главный и основной вопрос: зачем нужно было убивать несчастного старичка-букиниста? Чтобы прославиться? Как? Ведь преступник сделал всё, чтобы повесить убийство на Бари. Он вовсе не хочет быть схвачен и разоблачён, так что в «объяснениях» Робена концы с концами не сходятся.

К тому же убийца не мог всерьёз рассчитывать на то, что роман «Молчание Гарпократа» получит Гонкуровскую премию. С какой бы это стати? Ни для кого не было тайной, что фаворитами академиков до самого последнего дня были книги совершенно других авторов, и только в день голосования Президент Академии Гонкуров Гастон Симони неожиданно для всех протолкнул в лауреаты роман никому не известного Поля Дубуа. И что же делает д’Аржан? Ничего! А ведь автор устами Макса Бари заявляет:

«…едва ли кто-нибудь из наших литераторов, написав гениальное произведение, решит остаться анонимом».

Но д’Аржан, который, как утверждает Робен, мечтал любым способом получить Гонкуровкую премию, на авторство романа «Молчание Гарпократа» не претендует! Хотя вполне мог бы признаться, что он и есть загадочный Поль Дубуа, и получить вожделенную Гонкуровкую премию. Ведь доказать, что д’Аржан и есть убийца старика Мюэ, практически невозможно, а все улики указывают на Бари. На все возможные в данной ситуации вопросы полиции д’Аржан мог спокойно ответить, что давал читать свой роман Максу Бари, прежде чем послать его на конкурс Гонкуровской академии. Советовался, так сказать. И тот дал ему множество сведений о реалиях и жителях захолустного Муассака, о старом одиноком букинисте Мюэ. Кто бы его слова опроверг? Бари, являвшийся единственным подозреваемым в убийстве? Так почему же д’Аржан отказался от своей мечты, если у него действительно была именно такая мечта? Ответа нет.

И я вновь спрашиваю: зачем убит бедняга Мюэ? Явно же не ради литературной славы несуществующего Поля Дубуа.

Гамарра в последних строках своей повести «Убийце – Гонкуровская премия» устами Робена даёт версию, что д’Аржан тайно влюблён в Рози Соваж, а та вдруг неожиданно для всех решила выйти замуж за Бари, о чём, кстати, сам Робен узнал, лишь вернувшись из Муассака в Париж. Допустим, д’Аржан решил устранить соперника, повесив на него убийство Мюэ. Для этого ему нужно было узнать множество подробностей о личной жизни Бари, о его тайной страсти к поэзии, о реалиях Муассака, о расположении комнат в доме тётки Макса Бари, о том, где хранится тетрадь со стихами, о старике Мюэ и его привычках и т.д. и т.п. Нужно было написать роман «Молчание Гарпократа», наконец! И не наспех написать, а, как утверждается, гениально. Зачем такие сложности для устранения соперника? Гораздо проще было бы убить самого Макса Бари, раз уж убийство для д’Аржана не является проблемой.

Так что не связываются у меня данные автором ниточки. Объяснения поступков и мотивов д’Аржана, данные устами Робена, ничем не подтверждены. Другими словами – голословны, и обвинить д’Аржана можно только в попытке покушения на Воллара, не более того. Мы даже не знаем, из его ли револьвера убит несчастный Мюэ и ранен сам д’Аржан. С этим ранением тоже нет ясности. Робен опять же делает только предположение, как всё произошло:

«Д’Аржан, конечно, шёл на риск. Пуля могла пройти глубже. Но ему повезло, он даже не очень сильно прожёг свой пиджак. А когда стреляют в упор — это трудно, для этого нужно быть виртуозом. Должно быть, он до предела вытянул руку вперёд и изогнул кисть руки».

Робен уверяет всех, что д’Аржан ранил себя сам, никто, дескать, на него не нападал. Откуда такая уверенность?

И возникает вопрос: а того ли взяли? Д’Аржан ли убил старика Мюэ? А что, если он просто покрывает настоящего убийцу? Или является его сообщником? Потому как смерть Мюэ выгодна только одному человеку – главному редактору «Пари-Нувель» Максу Бари! На этой сенсации тираж его газеты резко вырос, а с ним и прибыль. Не говоря уже о славе. Всем другим газетам пришлось пастись в хвосте «Пари-Нувель».

А что получил д’Аржан? Ничего!

Но, если он не автор романа «Молчание Гарпократа», то зачем пытался убить Воллара? Поступок совершенно необъяснимый, ведь покушение на критика только ещё больше убедило бы публику, что роман «Молчание Гарпократа» вовсе не шедевр. А сообщила бы о мотивах убийства Воллара всё та же «Пари-Нувель». То бишь, выгоду получил бы опять Макс Бари!

Кстати, свою толику славы получил и Жозе Робен - как непревзойдённый сыщик. И только объявленному убийцей д’Аржану ничего, кроме позора и гильотины не светит. Но представим, что Робен не поймал бы д’Аржана. Что бы тот имел? Опять же ничего: ни славы, ни премии. Нет у д’Аржана никаких мотивов, скрываясь под псевдонимом, писать роман «Молчание Гарпократа»! Так убийца ли он старика Мюэ? И он ли – Поль Дубуа?

Вот такой вот детектив! Убийца автором объявлен, но мотивы его не выдерживают критики, а вина не доказана. Осталась масса вопросов и нестыковок. Пьеру Гамарра не мешало бы самому придерживаться слов Марселя Паньоля, которые он поставил эпиграфом к первой главе своей повести «Убийце – Гонкуровская премия»: «Преступника легче найти, чем разоблачить». Потому что, несмотря на все многословные «разъяснения» Робена, у меня по-прежнему остаются под подозрением все четверо сотрудников «Пари-Нувель», и нет ясности, кто и зачем убил старичка-букиниста Мюэ. Это мог сделать любой из четвёрки, даже Рози Соваж!

Рассмотрим варианты, не выходя за пределы данных автором повести условий.

На первом месте под подозрением, конечно, остаётся главный редактор «Пари-Нувель» Макс Бари, потому что именно ему выгодно убийство букиниста Мюэ, о чём я  сказал выше. Мог ли тайный поэт написать роман? Всё ж таки поэзия и проза весьма отличаются друг от друга. У нас есть общеизвестные примеры в лице Пушкина, Лермонтова, Брюсова. Сам Пьер Гамарра, наконец, писал и то, и другое. Так что можно допустить: Бари вполне мог написать пресловутый роман «Молчание Гарпократа». Конечно, он вряд ли рассчитывал получить Гонкуровскую премию, а вот скандал для его газеты был весьма выгоден, что и подтвердили последующие события.

И именно Бари буквально заставил Жозе Робена заняться этим делом, когда ещё об убийстве старика Мюэ в Париже никто не знал. Он же мог позвонить Симони и, изменив голос, напугать президента Гонуровской академии, чтобы тот сообщил Робену о связи между романом и настоящим убийством. Вдруг бы репортёр сам не догадался? Словом, всё указывает на то, что убийце был нужен громкий скандал, а вовсе не Гонкуровская премия, которую он так и не явился получать. Бари не интересует литературная слава, о чём свидетельствует то, что он пишет стихи тайно, лишь для собственного удовольствия.

Таким образом, Макс Бари идеально подходит на роль убийцы. У него есть мотив и возможность, т.к. он наверняка прекрасно ориентируется в ночном Муассаке, мог незаметно проникнуть в дом своей тётки, спрятаться там, вырвать лист из тетради и позднее убить Мюэ. Он знал, что подозрение падёт в первую очередь на него и специально оставил демонстративные улики, чтобы всем стало ясно: его кто-то грубо и неумело подставляет. Могло такое быть? Вполне!

Второй претендент на роль убийцы - заведующий литературным отделом Жак д’Аржан. Ну, о нём можно было бы и не говорить – автор сам «доказал» его вину. Но меня при этом не убедил. Посмотрим, смогу ли я сам себя убедить?

Итак, кто такой Жак д’Аржан? Приведу цитату из текста:

«Молодой человек из приличной семьи. Их род, кажется, довольно старинный. Но герб д’Аржанов давно уже потускнел. Сам д’Аржан, хоть и не бедствовал, всегда был стеснён в средствах. Он вынужден был писать статейки, корпеть над хроникой. А он считал, что рождён для совсем иной судьбы».

Словом, Жак д’Аржан отчаянно нуждается в деньгах. Мог ли его нанять Бари с целью попугать Воллара, сымитировать покушение, чтобы взвинтить тираж газеты описанием очередного скандала? А почему нет? Во время обсуждения скорого появления в газете «Глобус» критической статьи Воллара о недостатках романа «Молчание Гарпократа» Бари прямо говорит, что «Пари-Нувель» нужен новый скандал:

«И, обернувшись к Бари, Жозэ спросил:

- Кстати, каков наш тираж?

- Неплохой. В начале этой истории мы здорово вырвались, и первые номера с вашими репортажами были нарасхват. Сейчас всё слишком затянулось, да и просвета никакого не видно, поэтому читателю поднадоело. Нам бы стоило дать либо заключение, либо какой-то неожиданный поворот…».

Этот диалог состоялся непосредственно перед покушением на Воллара!

Это ведь Робен заявил, что д’Аржан хотел убить Воллара, но так ли это на самом деле? Может быть, гордость и дворянская честь не позволили д’Аржану признаться, что он за деньги согласился на провокацию? Да и как бы он доказал, что его нанял Бари или даже сам Робен? Что оставалось пойманному с револьвером в руках д’Аржану? Он не стал оправдываться и даже предпринял неудачную попытку покончить с собой. Последнее, что д’Аржан сказал в ответ на все обвинения Робена:

«О, вы очень проницательны, вы многое узнали, но не всё. Всего вы никогда не узнаете».

Робен от этой фразы отмахнулся, но вот Воллара она заинтриговала: что же ещё скрывает д’Аржан? Ведь репортёр-сыщик вроде бы так наглядно раскрыл все его планы, мысли, чувства и поступки.

Впрочем, я опять пытаюсь оправдать д’Аржана, хотя брался доказать, что он действительно мог быть убийцей старика Мюэ. Но это очень трудно сделать, потому что у д’Аржана нет для этого убийства хоть какого-нибудь достоверного повода. А вот в паре с кем-то, в качестве соучастника или даже исполнителя, всё становится возможно. С Бари, например, за деньги.

Давайте теперь рассмотрим третью кандидатуру в убийцы - заведующую отделом информации Рози Соваж. Можно ли пристегнуть к делу об убийстве старика Мюэ роковую красотку, в которую влюблены оба предыдущих кандидата: Бари и д’Аржан? Легко!

Что нам сообщает о самой Рози автор? Ей двадцать восемь лет (и она до сих пор не замужем), смуглая, хорошо сложенная девушка, с милым лицом. Слывёт прекрасным товарищем и опытной журналисткой. Очень аккуратна. А ведь убийца тоже весьма осмотрителен – он не оставил никаких следов, кроме мужских и женских отпечатков обуви на пыльном полу жилища старого Мюэ. Этой улики преступник никак не мог избежать и пошёл на хитрость. Робен предположил, что убийца специально принёс с собой женские туфли, чтобы с их помощью запутать полицию. Но это совершенно не вяжется со старанием убийцы подставить Макса Бари с помощью вырванного и оставленного на месте преступления листка из тетради со стихами. А вот женщина вполне могла попытаться сбить с толку полицию при помощи мужских ботинок, возможно, захваченных из дома тётки Макса Бари. Кстати, Рози в качестве невесты, возможно, не раз посещала Муассак, и поэтому могла изучить дом тётки жениха и узнать, где хранится заветная тетрадь со стихами. Разумеется, и содержание романа Бари «Молчание Гарпократа» для Рози не секрет.

Могла девушка сама застрелить старика-букиниста? А почему нет? Кому одинокий старик поздно ночью откроет дверь: мужчине или женщине? И у нас на подозрении имеется только одна вполне конкретная женщина, связанная с этим делом. Вот вам и объяснение следов женских туфель на пыльном полу жилища букиниста. Почему бы невесте не помочь жениху увеличить тираж газеты и тем самым заработать больше денег на свадебное путешествие?

Кстати, именно Рози навела Робена на убийство в Муассаке и несколько раз говорила, что автор романа «Молчание Гарпократа» и реальный убийца могут быть двумя совершенно разными людьми. Листок со стихотворением жениха, оставленный Рози на месте преступления, и в данном случае играет всё ту же роль – убедить полицию, что Бари грубо подставляют. Так что Рози Соваж нельзя исключать из списка подозреваемых в убийстве старика Мюэ.

Есть и другой вариант. Мы можем вновь вернуться к д’Аржану. Что если он и Рози давно и тайно любят друг друга, но пожениться не могут, так как оба бедны? А годы идут, Рози уже двадцать восемь. Девушка устала ждать у моря погоды и переключилась на Бари. Конечно, д’Аржан об этом быстро узнал, ведь Бари стал часто после работы подвозить девушку домой. Ревнивый любовник устраивает сцену, и Рози в ответ в запале кричит:

«Я устала от нищеты! Пусть Бари не аристократ, как ты, д’Аржан, но зато он при деньгах, да ещё его ожидает наследство после смерти престарелой тётки. К тому же Макс и сам по себе замечательный человек и очень меня любит. Он прекрасный поэт, а недавно написал гениальный роман, который отправил в Гонкуровскую академию. А ты, д’Аржан, ничего, кроме репортажей писать не умеешь, и потому у тебя нет будущего».

Последний упрёк особенно задевает д’Аржана. Он не верит, что Бари может написать роман, и Рози швыряет ему рукопись, которую сама перепечатывала в десяти экземплярах для отсылки в Академию членам жюри. Так д’Аржан узнаёт фабулу романа «Молчание Гарпократа» и, чтобы избавиться от счастливого соперника, убивает старика Мюэ, подбрасывая улики, компрометирующие Макса Бари.  

Бари в ужасе. Он теперь не может признаться в авторстве романа «Молчание Гарпократа», так как его тут же обвинят в убийстве Мюэ. И Бари заставляет Робена заняться расследованием в надежде, что тот найдёт настоящего преступника. А Рози тоже молчит, опасаясь, что её заподозрят в соучастии. К тому же, как ей признаться Бари, что она продолжает встречаться с д’Аржаном и даже дала тому рукопись романа «Молчание Гарпократа»?

И стрелять в д’Аржана в ночном холле редакции вполне могли либо Бари (если он узнал правду), либо Рози. А уж как подставить д’Аржана в покушении на Воллара, и тем самым спасти Бари, я дал вариант ранее.

Видите, как легко я всё же сделал из д’Аржана убийцу Мюэ! И Рози, выходит, не зря подсказывала Робену, что автор романа и реальный убийца – разные люди.

Может быть такой вариант? А почему нет? 

И осталось нам разобраться с последним персонажем - репортёром уголовной хроники Жозэ Робеном, коренастым розовощёким блондином с круглой кудрявой головой и голубыми фаянсовыми глазами. Мог сам сыщик быть одновременно и убийцей, которого он якобы разыскивает? В детективной литературе такие примеры есть. Но рассмотрим конкретно повесть Пьера Гамарра «Убийце – Гонкуровская премия».

Репортёр появился в редакции на следующий день после убийства Мюэ. До этого он официально был в командировке в Гренобле. Робен вполне мог на обратном пути заехать в Муассак и убить Мюэ. Зачем? Нам достаточно в истории любовного треугольника с Рози Соваж заменить Жака д’Аржана Жозе Робеном, только и всего. Ведь  то, что д’Аржан тайно влюблён в Рози, мы знаем только со слов Робена.

А что если Робен просто приписал д’Аржану, подставленному им или Максом Бари, свои собственные мысли, чувства и поступки? Ведь тот никак не мог их опровергнуть! Возможно, именно поэтому д’Аржан и пытался покончить с собой, когда сыщик обвинил его не только в покушении на Воллара, но и в убийстве букиниста. Более того, Робен подходит на роль убийцы больше, чем д’Аржан! Почему? Объясняю.

Газета «Пари-Нувель» - утренняя! То есть, вся четвёрка кандидатов в убийцы букиниста до двух часов ночи обычно находится в редакции, готовя номер. Старик Мюэ убит поздней ночью – преступник ждал, пока тётка Макса Бари уснёт, чтобы незаметно покинуть её дом. Но проникнуть в этот дом и спрятаться в нём убийца букиниста мог только накануне днём, когда хозяйка ненадолго отлучилась за покупками в лавку. Гамарра ни единым словом не обмолвился о том, что кто-то, кроме находящегося в командировке Робена, отсутствовал в редакции в ночь убийства Мюэ!

Идём далее. У Робена есть пуля, которой был ранен д’Аржан, но он почему-то не отдал её полиции для сравнения с пулями, вынутыми из трупа Мюэ. Никаких экспертиз не проводилось. Более того, Робен, перевязав д’Аржану раненое плечо, запретил тому рассказывать кому-либо о нападении. Почему? Ведь ещё один скандал выгоден газете. Кто же и зачем тогда стрелял в д’Аржана? Так сам Робен и стрелял. С той же самой целью, что он приписывал д’Аржану – отвести от себя возможные подозрения, ведь д’Аржан  тоже должен был искать убийцу Мюэ. Скоростных лифтов в то время не было, и молодой сильный мужчина, вроде Робена, вполне мог спуститься и подняться по лестнице, опередив лифт, в котором находился д’Аржан.  

Далее, когда Робен читает телеграмму об убийстве в Муассаке, найденную для него Рози Соваж, то не может поверить собственным глазам. Он буквально в шоке! Автор пишет:

«Сперва слова прыгали перед глазами Жозэ так, словно они вот-вот сбегут с листка. Жозэ сжал кулаки. Надо взять себя в руки и спокойно всё перечитать с самого начала…».

Почему репортёр так взволнован? А если Робен поражён не фактом убийства букиниста, а тем, что полиция считает, что Мюэ убили с целью ограбления? Ведь все деньги, оставленные на трупе убийцей, исчезли. На пороге дома найдена всего лишь одна монета, случайно оброненная грабителем. Кто-то нарушил планы убийцы, и  именно Робен зачем-то рвётся в Муассак! Бари не может понять, почему Робен покидает в такой момент Париж, ведь всем уже ясно, что убийцы в Муассаке давно нет. Поездка туда – явная потеря времени, но Робен в данном вопросе настаивает на своём, он даже не воспользовался поездом, а летит самолётом!

Однако, если убийца – Робен, то всё сразу становится на свои места. Ему надо срочно найти случайного вора, ограбившего труп букиниста, пока полиция не нашла его сама и не повесила на него убийство Мюэ с целью ограбления. И он это делает. Полицейские арестовывают вора, но понимают, что убийство букиниста совершить тот не мог.

Идём далее. В морге Муассака судебно-медицинский эксперт на трупе букиниста, до этого тщательно осмотренном полицией, неожиданно находит записку с угрозами тому, кто сунет в это дело свой нос, то бишь, как почему-то считает следователь, – Робену. И находят эту записку практически сразу после того, как именно Робен заходил в морг, чтобы посмотреть на мёртвого Мюэ. Никаких других посторонних посетителей по утверждению охранников больше не было. Но на парижского репортёра, конечно, никто не грешит.

Кстати, злополучный листок, вырванный из тетради Бари, полиция находит на месте преступления, как это ни странно, только через сутки после обнаружения трупа Мюэ и в присутствии всё того же Жозе Робена! До этого его почему-то никто не замечал. Но этот листок сам по себе мало значит как улика, если неизвестен автор стихотворения. И полиция вскоре получает соответствующую анонимку. Бари, наконец, попадает под подозрение. Анонимку эту Робен тоже безапелляционно и привычно бездоказательно приписал д’Аржану, хоть она и была опущена в почтовый ящик в Муассаке, где в то время был как раз сам Робен.

Словом, Жозе Робен покидает Муассак только тогда, когда полиция утверждается в мысли, что ограбление не являлось целью или причиной убийства старика Мюэ.

Есть ещё одно странное обстоятельство. Жозе Робен, оказывается, уже бывал в Муассаке ранее, до убийства Мюэ, и даже знает о местной достопримечательности – монастыре одиннадцатого века и его великолепном портале. Но когда в муассакской гостинице местный учитель истории мосье Рессек спросил Робена, видел ли тот их старинный монастырь и его замечательный портал, репортёр, не ожидавший такого вопроса, почему-то ответил, что нет, не видел! А ведь Робен до этого ещё в Париже в разговоре с д’Аржаном хвалил муассакский монастырь и его портал. Зачем же он соврал Рессеку?   

Вспомним ещё раз отпечатки мужских ботинок и женских туфель на пыльном полу жилища букиниста. Сыщик не делает никаких попыток сравнить их с обувью подозреваемых. Почему?

Ну и наконец, чтобы закончить со странными поступками Робена в Муассаке, упомяну следующее: посетив тётку Макса Бари, репортёр постарался убедить её, что никто к ней в дом в ночь убийства букиниста Мюэ не забирался, что она просто по рассеянности забыла запереть на ночь дверь. Успокаивал старушку? Или не хотел, чтобы она обращалась в полицию?

Следующий аргумент: пресловутый роман «Молчание Гарпократа» - криминальный! Он рассказывает об убийстве. А кто в редакции занимается уголовной хроникой? Жозе Робен. Кроме того, почти все триста страниц романа Поля Дубуа занимает описание психологических причин, толкнувших его героя на убийство старика букиниста. Хотя лично я не понимаю, что там нужно столь пространно описывать, если причина указана всего одна – необъяснимая ненависть. Но оставим это на совести Пьера Гамарра. Важнее то, что Робен при аресте д’Аржана пользуется для доказательства его вины в убийстве Мюэ и объяснения причины покушения на Воллара не уликами, а психологическим анализом личности убийцы, постоянно подменяя действительные факты собственными ничем не подтверждёнными предположениями. То бишь, Робен действует в манере Поля Дубуа, автора романа «Молчание Гарпократа», для которого психология человека неизмеримо важнее его поступка. Странный метод для сыщика и криминального репортёра, но вполне приемлемый для писателя. Так что Жозе Робен вполне может быть и  Полем Дубуа.   

Не слишком ли много странностей связано с репортёром-сыщиком? Робен вполне мог прикончить старика букиниста. На мой взгляд, против него улик, пусть и косвенных, гораздо больше, чем против д’Аржана, определённого автором повести в убийцы.  

И что же мы имеем в итоге? Любой из четырёх подозреваемых мог быть убийцей Мюэ. Любой! И как тут не вспомнить ещё один эпиграф со словами Жюля Ренара, которым Пьер Гамарра предваряет третью главу повести «Убийце – Гонкуровская премия»: «Ясность - вежливость писателя». Тем более ясность важна в детективе. К сожалению, Гамарра в данном случае не смог или не пожелал быть вежливым с читателем, и мы так никогда и не узнаем, кто и зачем убил старика Мюэ.

Почему это произошло? Скорее всего, Гамарра хотел на практике повторить литературный успех Поля Дубуа: написать детектив, где главным будут не улики и расследование, а психологический анализ мотивов и поступков убийцы. Поэтому репортёр-сыщик Жозе Робен игнорирует все улики и строит свои выводы исключительно на «психологии» предполагаемого убийцы старика букиниста. И мы видим, что получилось в результате. Собственно, Гамарра сам устами критика Воллара дал определение не только роману Поля Дубуа «Молчание Гарпократа», но и собственной повести «Убийце – Гонкуровская премия»:

«А знаете, здраво поразмыслив, я всё-таки пришёл к выводу, что роман нельзя назвать гениальным. Возможно, он и гениален - с точки зрения уголовной и полицейской, но не литературной».

&

АВТОГРАФ  ГАГАРИНА

День был испорчен. И надо же было нам поссориться из-за какой-то ерунды, пустяка. А ведь в кои-то веки выдалась у обоих свободная суббота. То у нас на заводе отработка, то у Наташки в институте что-нибудь важное.

Детский визг вывел меня из мрачной задумчивости. Впереди, на обочине тротуара, у забора школьного стадиона трое пацанов в синих школьных костюмчиках навалились на малыша лет шести. Свернувшись в клубок, малыш непрерывно голосил. Первоклашки, сосредоточенно сопя, молча тузили свою жертву, стараясь развернуть визжащий клубок.

-Вы что?! - Шагнул я к ним.

-Дяденька, у него спички! - Вскочили, отряхиваясь, агрессоры. - Он такой маленький, а у него целая коробка.

-Вас же трое, и вы старше. Октябрята, называется!

-Таким маленьким нельзя спички, надо отобрать, а он не даёт.

Я поднял с земли малыша. Крепко зажав что-то в кулачке, тот спрятал его в карман коротких серых шортиков.

-Мне ты тоже не отдашь?

Размазывая по грязной мордашке слёзы и сопли, мальчик отрицательно покачал головой.

-Где ты живёшь? - спросил я, заправляя ему в шорты клетчатую рубашонку, из коротких рукавчиков которой свисали тонкие, покрытые пылью и ссадинами ручонки.

Мальчик не ответил. Косясь на своих обидчиков, он старался держаться поближе ко мне.

-Вы его знаете? - обратился я к ребятам.

-Нет, он не из нашего района.

-Пойдём. - Я взял малыша за руку и повёл вдоль металлических кружев школьного заборчика. Трое первоклашек сожалеющими взглядами проводили уходящие спички и полезли через ограду на стадион. Я подвёл мальчика к прилавку летнего кафе и спросил:

-А, может, поменяемся? Я тебе мороженое, ты мне спички, а?

-Нет, не могу.

-Ну, ладно, в такую жару и мне мороженое не помешает. Пломбира нет, есть только фруктовое. Ты любишь фруктовое?

Малыш пожал плечами. Все столики были заняты. Мы вошли во двор  ближайшего девятиэтажного дома и сели на лавочку в тени осыпающегося снегом пуха тополя.

-Меня зовут Сергей, а тебя?

-Дублёр.

-Дублёр? Разве есть такое имя?

-Нет. Но меня зовут так, - жадно черпая палочкой из бумажного стаканчика быстро тающую розовую массу, ответил малыш.

-И кого же ты дублируешь?

-Олега.

-Это твой брат? Или друг?

-Это я. Настоящий я, там, дома, - ответил малыш, с сожалением бросая опустевший стаканчик в урну.

-А где твой дом? Я тебя провожу.

-Не получится, - улыбнулся малыш. - Вкусное мороженое, спасибо. Олег  будет доволен: он никогда не пробовал такое.

Я достал сигарету.

-Выручай, Дублёр, у меня спичек нет. Подари мне свои.

-У меня тоже нет.

-Ну, ты даёшь! А из-за чего же визг поднял?

Мальчик осторожно вынул из кармашка грязный спичечный коробок.

-Это, по вашему, машина времени.

Я засмеялся, прикурил у прохожего.

-Значит, ты путешествуешь во времени? Откуда же ты прибыл?

-Конечно, из каменного века! Дураку ясно, что машину времени изобрели пещерные люди. - Смерил меня насмешливым взглядом Дублёр.

Я подавился дымом и закашлялся.

-Слушай, малыш, я задал глупый вопрос, согласен. Но неужели в будущем все дети так грубят взрослым?

-Прости, не обижайся на меня, ведь я не человек, я дублёр. Дублёр первоклассника по имени Олег. Олегу надо сделать в школе доклад о первом космонавте Юрии Гагарине. Вот он и сматрицировал себя, создал меня и отправил в двадцатый век. Я здесь всё узнаю, сфотографирую, потом вернусь к Олегу, ап! И всё, что я узнал, перепишется из моей памяти в его.

-Значит, твой Олег - лентяй? Сам не хочет добывать знания, отправил тебя. Да ещё ошибся на четверть века! Гагарин летал в космос двадцать пять лет назад!

-Я уже понял, что попал не туда, – уныло ответил малыш. - У Олега это первый опыт посылки в прошлое дублёра. И он вовсе не лентяй. Просто человек не может сам путешествовать во времени - слишком опасно.

-И как же ты путешествуешь?

Мальчик перевернул коробок, и я увидел этикетку, на которой всеми тремя цветами сразу горел светофор.

-Если мне надо в прошлое, я нажимаю на зелёный кружок, если в будущее - на красный, жёлтый - точка старта: комната Олега.

-Здорово! И на каком же горючем работает твоя машина?

-Я же не человек, у меня в памяти только то, что разрешено инструкцией. Преждевременные знания опасны. Могу сказать только в общих чертах, хочешь?

-Валяй, - кивнул я, ловя себя на жгучем желании поверить в то, о чём рассказывает голубоглазый сопливый карапуз, в выгоревшем чубчике которого застрял тополиный пух.

-Вон, видишь те качели? Вверх, вниз. Вот так и во вселенной материя переливается из одной точки в другую. Переливается в подпространстве из Чёрной дыры в Белую. Целые галактики могут провалиться в такую дырочку и вынырнуть незнамо где. Вот эту энергию мы и используем. Человек слишком сложен и непредсказуем в своих желаниях и поступках. Поэтому проще и безопасней посылать в подпространство-время его упрощённую копию, дублёра.

Крупные капли смачно шлёпнули об асфальт.

-Дождь начинается, - сказал я, вставая. - Пойдём, путешественник, ко мне. Перекусим чего-нибудь, лимонада выпьем, а там опять солнце выглянет. Я вон в том доме живу, напротив, на втором этаже. Вон моё окно.

Согнувшись под шрапнелью дождя, мы пролетели двор и вскочили в подъезд. По инерции взбежав на первый этаж, я оглянулся. Мальчик стоял у дверей и держал в руке коробок.

-Ты что?

-Спасибо за помощь, Сергей. Если б не ты, пришлось бы испугать ребят. Прощай!

Сверкнула в окне молния, задребезжали от грома стёкла. У дверей внизу никого не было. На подгибающихся, ватных, ногах я выскочил из подъезда. Дождь стоял сплошной стеной. По асфальту тротуаров неслись пенистые ручьи.

-Не видали мальчика, лет шести, в шортах и клетчатой рубашке? - спросил я сидящих под козырьком подъезда старушек.

-Что ты, сынок! Вон их сколько по лужам носится, разве за всеми уследишь?

Как во сне я поднялся на второй этаж, открыл дверь.

-Где ты ходишь? - Выглянула из ванной Наташка. - Я, как проклятая, кручусь целый день со стиркой, а он гуляет! Дождь кончится, пойдёшь вешать бельё. Кстати, тебе там открытка пришла.

Я прошёл в комнату, взял со стола открытку и задохнулся. С цветной объёмной фотокарточки на меня смотрел со своей обаятельной улыбкой Юрий Гагарин. На обратной стороне я прочёл:

“Сергею, с наилучшими пожеланиями, Гагарин”.

И ниже: “Спасителю от Дублёра”.

Нет, не скифы мы!

Да, русский я.

Ища татарина,

Не скреби меня, 

Утри испарину.

Прадед, подытожу,

Кабардинец был,

И ещё, быть может,

Кто-то кровь мне влил.

Не в крови ведь дело,

Не в разрезе глаз.

Не в размерах тела,

Рыж иль русовлас.

Мироощущенье –

Вот критерий наш:

Не обогащенье,

А родной пейзаж.

Мягкость и жестокость,

Гонор и беспечность,

Низость и высокость,

Злая бессердечность,

Доброты отрадность -

Всё перемешалось.

Часто аккуратность

Нам ремнём внушалась.

"Добрый царь» - наш идол.

Молим его страстно,

Чтоб он нас не выдал

Барам самовластным.

Меж собою часто мы

Родину ругаем;

Ни тюрьмы, ни сумы

Порой не избегаем.

Если ж вдруг при мне

Какой-то иностранец

Иль вещающий извне

Эмигрант-поганец

Про страну мою начнёт

Гадости болтать,

Я как истый патриот

В морду могу дать.

Потому как я ругаю

Родину - любя.

Справедливости желаю,

Власти теребя.

А враги лишь злобятся,

Клевету плодят.

Их цель – междоусобица

И Запада диктат.

Я хочу, чтоб Русь моя

Лучше прежней стала,

Что б её небытия.

Нечисть ждать устала.

И пускай свои мечты

Запад позабудет -

Время смоет их следы,

А Россия будет!

Ноябрь 2015 г.

РАЗРЫВ

«Не люблю! - упало

Камнем мне на грудь. -

Было и пропало,

Плюнь и позабудь!»

Я лежу придавлен,

Не могу вздохнуть.

Прозвучало главное -

Счастья не вернуть.

Встала и оделась,

Бросила ключи.

«Хватит, натерпелась!

Новую ищи.

Всё, ревнуй другую,

За другой следи.

Нарисуй нагую.

Верность не блюди».

Помню, как шёл следом,

Как молил простить.

Снег окутал пледом

Ветви и кусты.

Не взглянула даже,

Юркнула в такси.

Не было мне гаже.

Боже, пронеси!..

Побреду туда я,

Где тепло, уют,

Бьётся жизнь чужая,

Пляшут и поют.

Где звенят бокалы,

Пенится вино.

Где я буду пьяным,

Как не был давно…