Хватит и половина...

Декорация...

Бла-бла-бла...

Инь и Ян...

Ты можешь...

Давай...

Что можно изменить - давай изменим,
А, что нельзя - оставим так, как есть,
Попросим Бога об удаче и смирении,
Чтоб нетерпимое прошедшее стерпеть.
Ошибок прошлого замучила изжога,
Давай порвём привязанную нить,
А если хочешь, то вернёмся, ради Бога,
Но прошлого уже не изменить...
Давай начнём сначала - без оглядки,
Напишем жизнь, как с чистого листа,
Красивым почерком в развернутой тетрадке,
Наметим цифры от полсотни и до ста...
А дальше всё пускай идёт без плана,
Чтобы всегда хотелось и моглось,
Чтоб ты была всегда одной желанной
И, чтобы никогда не быть нам врозь...
 
Переживём потери и невзгоды,
Передохнём от горя и утрат,
Пойдём туда - где тёплые восходы,
Пусть за спиной останется закат...

Спасибо...

Спасибо всем, кто не любил и ненавидел,
за вашу ненависть, за вашу нелюбовь
я благодарен вам, на вас я не в обиде,
за то, что метили мне в глаз, а били в бровь...

За все плевки, что отлетали рикошетом,
за эту зависть, что сводила вас с ума,
спасибо вам " друзья" за всё.., за это,
за то, что выполз я из вашего дерьма.

За то, что были вы, за то, что дали силы
идти вперед и падая вставать,
за то, что не ползу, стал шестикрылым,
за то, что не родился вам под стать...

Спасибо вам, и недруги, и други,
за вашу ненависть, за вашу нелюбовь,
за то, что есть вы у меня, а все заслуги
от нелюбви любимых мной врагов...

Объявление

Иду по жизни я босой

Под нимбом нищего поэта,

Размотан белой полосой

Рулон бумаги туалетной.

И кто придумал этот бред,

Чтобы художник был голодный?

Сменяю музу на обед,

Продам стихи за бутерброды -

Дал объявление поэт,

Но нет желающих клиентов,

Нет дураков, чтоб без котлет

Век доживать среди поэтов.

Едва ли...

Твой легкий шаг едва ли тронет дождь,
твой силуэт рисует подсознание,
дрожит рука и в мыслях та же дрожь,
когда пишу тебе в стихах любви признание.

Твой плавный жест едва ли тронет снег,
я мысленно целую твои руки
и таящей снежинкой капнет с век
на лист стиха надежды и разлуки...

Твой лёгкий плен едва ли тронет гром,
ничто не в силах разлучить сердца и души,
любовь написана на небе не пером
её не разрубить и не разрушить...

Твой нежный взгляд едва ли тронет луч,
в моих глазах ты солнце, ты сияние,
а я твой паж, любовник, раб и муж,
когда пишу тебе в стихах любви признание.

Приговор...

Хочу

Хочу перемолчать своих соседей,
хочу перечитать свои стихи,
хочу поднакопить побольше меди,
чтоб нищему подать свои грехи..

Хочу вернуть, что больше не вернется,
хочу уйти пешком за горизонт,
здесь каждому Сальери нужен Моцарт,
а там скорей всего наоборот...

Хочу начать с конца, а не сначала,
хочу, что написал перелистнуть,
а лучше  с головой под одеяло
и просто напросто немного прикорнуть.

Хочу проснуться новым без желаний,
хочу начать с единственной мечтой,
чтоб не было прощений и прощаний,
чтоб мог дышать всегда одной тобой...

Кохання - Любовь...

                                                                   Синопсис

                                   Краткое описание плутовского романа "Золотой олень"

Ещё в начале XVII века во времена правления русского царя Василия IV (Шуйского), последнего из династии Рюриковичей бесследно исчезает родословный  герб князей Шуйских "Золотой олень". И вот уже в XXI веке, якобы потомок почти полностью истреблённого княжеского рода ищет этот бесценный раритет. След пропавшей фамильной реликвии приводит его в Санкт Петербург, где и разворачивается главное действо невероятных приключений гениального плута.

События происходят во времена наступающего кризиса, выпадающих на черный вторник 2014 года, но главному герою даже в этом удается извлечь неимоверную прибыль. Благодаря своему аналитическому уму и навыкам полученным на биржевых котировках, неординарный игрок в кратчайший срок разбогатеет на судорогах валютного курса, то падающего, то взлетающего рубля. Но деньги для него не главное, приоритетом для него является родословная святыня, поиском которой он посвятил всю свою жизнь. Действо перекликается с историческими сюжетами, которые происходят во времена правления русского царя Василия IV. От смуты древней Москвы до кризисных интриг современной столицы, от Санкт-Петербургских задворок до тропических островов Рио - де - Жанейро, той самой мечты великого комбинатора.

Своего рода Очередной сын лейтенанта Шмидта XXI века волею судьбы попадает в Санкт-Петербург, где по его данным может находится исторический раритет царской династии Рюриковичей. Случайно встречает троих забомжевавших приятелей, которые как окажется в последствии, в недалеком прошлом были непростыми жителями  задворок Петербуржских теплотрасс. Один из них бывший оперативник, уволенный и посажанный с модной формулировкой "оборотень в пагонах". Другой компьютерный гений и хакер, который во время работы в НИИ создал не просто новейшую антивирусную программу, но настоящую бомбу, способную ни только защищать, но и вытаскивать любую информацию, взламывая без следа любую супер защищенную компьютерную базу. Тоже отсидевший срок за хакерство. Третий имел собственные метоллопрокатные базы, но как и главный герой был предан собственными компаньонами, которые завладели в последствии всем его имуществом. Как окажется позже судьба неспроста свела их на развилке жизненного пути, так как каждый из них внесёт свою непомерную лепту в поиске реликвии, да и в приумножении общего капитала. Сам же главный герой в прошлом воспитанник детского дома, боевой офицер спецназа морской пехоты в запасе и крупный бизнесмен отсидевший 1,5 года по оговору своих компаньонов. В местах лишения свободы он встретил скупщика краденного, который и поведал ему, что знает где искать бесценный герб. Из его рассказа выходило, что реликвия находится в Санкт-Петербурге и её владелец высокопоставленный чиновник, но точнее где и у кого она находится можно узнать у барыги проживающего в Петергофе. Так Князь и оказался на царской земле Романовых, которые приложили свою руку и фактически истребили его самый знаменитый род древней Руси. События вынуждают его действовать осторожно и из далека, так он организовывает собственную контору (своего рода Рога и копыта), которая в последствии окажется одной из самых богатых и влиятельных в Петербурге и всё только ради того, чтобы выйти на чиновника владеющего бесценным раритетом. В его афёру будут втянуты фактически немалая масса чиновников СПб и Москвы, которые станут зависимы от него из-за своей жадности. И в этом ему поможет компьютерный гений, который с помощью  его денег всё же воплотит в жизнь свой до селе невиданный хакерский проект. В этой истории переплетутся судьбы высокопоставленных чиновников, воров в законе и бывших военных. События будут развиваться от фактической паперти до неимоверных богатств, от высокого положения в обществе до психушки. Но главная цель будет достигнута герб попадет в руки махинатора. Но сможет ли он его удержать? Вся интрига заключается в том, что роман заканчивается именно на этой ноте, останется ли реликвия в руках Князя и, что будет с ним самим, и его друзьями... Роман написан в 2015г. Продолжение следует.

                                                                                     ОТ АВТОРА 

  Сегодня историю переписывают все кому не лень, от личной биографии до мироздания. Если сами историки спорят между собой является ли история наукой, или свободным искусством, то,  что тогда говорить о простых смертных, которые в большей степени не имеют представления даже о собственных корнях. Стало модно приписывать себе то, или иное родство, в прочем так было всегда во все смутные времена существования Руси. Возьмём, к примеру,  самую ближайшую историю XX века, это Октябрьская революция, когда потерявшие состояния дворяне перевоплощались в детей кухарок и начало XXI века - неожиданно разбогатевшие дети настоящих кухарок покупают себе дворянские титулы. То же самое происходит и с историей государств, когда пришедшие к власти   правители пытаются внести собственную лепту в историю, переписывая её под себя, вернее, под личностные интересы своей родословной. Россия, скорее всего единственная страна, где до сих пор продолжают разрабатывать просторы Родины лжеродственники незабвенных героев, артистов, политиков и даже монархов, чьи генеалогические древа разрастаются  плантациями пальм на берегах мечты великого комбинатора. Забывая историю,  мы так и будем спотыкаться о её корни, вечно повторяя ошибки прошлого. Люди всегда верили и не перестанут верить тому, что написано на заборе и, живя в век информационных войн, эта вера с ускоренной силой овладевает их сознанием... 

                                                               Никакая деятельность не может быть прочна,

                                                               если она не имеет основы в личном интересе...

                                                                                                                                      Л.Н. Толстой

                                 Глава 1.  ЗАГАДОЧНЫЙ ПРИШЕЛЕЦ

       Больше двух дней продолжались беспорядки в Москве, толпа кричала:

- Василия на трон!

Вся Красная площадь была заполнена людьми, которые жгли костры и не собирались расходиться, пока не назовут имя царя. Бояре все сделали, чтобы именно боярин князь Шуйский стал новым государем. Он был настоящий Рюрикович и по крови, и по знатности, его родословная была почище Грозного, а тем паче  Годунова. И 19 мая 1606 года на трон был провозглашен Василий Иванович Шуйский, который и был главным руководителем заговора против самозванца Лжедмитрия.  Царь, целуя крест, обещал народу, что он будет править государством,  не чета Ваньке Грозному и Бориске Годунову, а тем более самозванцу.

- При них кровища людская рекой лилась, - говорил он, напоминая собравшемуся люду:

- Без суда и следствия казнили только потому, что кто-то им на ухо что-то нашептал.

- Кровопийцы! - восклицал царь.

И народ, неистовствуя, кричал:

- Да здравствует Василий - царь Всея Руси!

Летели кверху шапки, и, размахивая факелами, толпа продолжала реветь, сотрясая своими криками весь Китай-город. А царь продолжал:

- Я же больше никого не  казню без суда, который буду чинить с боярами своими, и все доносы проверяться станут, а совравших в них,  прямиком на плаху.

Он, конечно же, нарушит позже все свои обещания, за что и будет проклят народом. Массовые празднования и волнения продолжались аж до конца мая, сторонники Василия пировали и кутили. Но не все в Москве были таковыми, многие не поддерживали это решение, да и просто не желали видеть Шуйского на троне. Царь же, утроив стрелецкую охрану, понимал: если срочно не венчаться на царство, то может произойти все, что угодно. Он уже сменил патриарха, взамен Игнатия, устраненного вместе с самозванцем, назначил  новым  патриархом Казанского митрополита Гермогена, но тот все не ехал в Москву. И он принял решение больше не ждать, а срочно короноваться до привоза в столицу нетленного тела невинно убиенного царевича Дмитрия, за которым был послан митрополит Ростовский Филарет, в миру же прежний боярин Федор Никитич Романов.  Сын Фёдора Никитича, Михаил, впоследствии стал первым царём, прервавшим род Рюриковичей и начавший новую ветвь - Романовых. Василий Иоаннович IV ни на минуту не сомневался в необходимости возведения в лик святых нетленных мощей подлинного царевича, чтобы остановить волнения на Руси. Он твердо верил, что, когда признают страстотерпца мучеником, прекратится смута и самозванство. И уже первого июня был спешно коронован на престол Новгородским митрополитом Исидором и из рук его венчан на чело шапкой Мономаха.  По всей Москве были выставлены бочки с мёдом, народ пил и воспевал нового коронованного царя. Вся столица светилась кострами, массовые попойки в честь венчания государя продолжались до позднего вечера с плясками, насилиями и побоищами... 

  Как будто только что отгорело зарево заката, пробиваясь редкими зарницами сквозь пелену померкшего горизонта. И на этой темной занавеси зияла ог­ромной дырой фосфорная луна.  Она больше напоми­нала светящуюся летающую тарелку, завораживая своей глуби­ной, словно маги­ческий шар. Будто сегодня наступил самый главный в году шабаш, на который сле­тятся все колдовские силы, и не только земные. Редко можно было наблюдать пол­нолу­ние в такой близи. Лунный прожектор нависал над пустырем, подсвечивая довольно-таки широкую тропу, вью­щуюся среди строитель­ного и прочего мусора, заваленного снежным настом.

-Да! Ничего не меняется на Руси, - думал одинокий путник, пробираясь по заснеженной пустыни, которая, словно огромная преграда, пролегала между прошлым и будущим, навеивая ему исторические, нафталиновые сюжеты. Но он упорно продолжал идти вперед, разговаривая с самим собой:

- Не две беды в России, а одна - с дураками дорог не построить. Выбоина на дороге - это не колдобина, а кормушка... Пора уже прокурорам-статистам проводить перепись её корпоративного заселения. Наступило время переквалификации. Пора проводить реформы, возвращая с небес на землю олигархов, вручая им привычный для них слесарный инструмент, работе с которым они бесплатно обучались в провинциальных ПТУ.  Банкиров же определить на их тёплые кичи, с возвращением воровских корон. Ну, а депутаты снова станут учетчиками, бухгалтерами, управдомами и администраторами с соответствующими окладами, - продолжал думать  вслух пришелец, перебирая мысленно историю, перемешивая ее с собственным прошлым и настоящим, тем самым все ближе подбираясь к цивилизации. До шоссе оставались считанные  метры, и уже силуэт стал вырисовы­ваться в фи­гуру, которая становилась различима под све­том луны и снежного отраже­ния. Это был плот­ный, но не толстый, скорее поджарый мужчина, выше среднего роста, с виду от тридцати пяти до сорока лет. Он смотрел себе под ноги, склоняя голову против ветра, который сменил направление от теплого южного до встречного северного, дующего прямо в лицо европейскими санкциями со стороны  залива.

- Опять штормит, - подумал одинокий путник, кутаясь в прикупленный на вокзале шарф, и тут же вслух произнес:

- Это только в сказке у Кащея  разбили яйцо, на самом же деле он его отморозил, - рассуждал сам с собой пришелец и сам же смеялся над собственным приколом:

 - Чтобы поговорить с собой - вовсе не обязательно записываться на приём. Хорошему оратору важны пустые головы, плохому - электорат...

Голова его была втянута в плечи, а руки он держал в карманах.  Видимо, продрог, да и не мудрено, так как на нем была демисезон­ная ко­роткая кожаная куртка,  на го­лове широкополая шляпа, а на ногах летние по­тертые лако­вые туфли. В его черном одеянии выделялась одна отли­чительная черта: шея была обмотана бело-синим фанатским шарфом клуба «Зенит». Да, да, вы пра­вильно догадались: это был город Петербург, вер­нее его историческая окраина, застроен­ная ново­стройками четырехэтажных домов, как в народе говорят,  спаль­ный район. Когда-то это был спальный район самого Петра и всех по­следующих царских династий, да и сегодня он ос­тался  уютным для прожи­вания не­большим историческим местечком, с его парками, фонтанами и дворцами. 

Ну да,  вернемся к нашему герою:  ему все же удалось пробиться к шоссе, где под светом уличных фонарей уже от­четливо был виден весь его при­кид: на нем была довольно-таки дорогая и модная одежда по време­нам двухлет­ней давно­сти. Куртка местами небрежно зашита, фетр шляпы лоснился под кожу, рас­клешенные  джинсы были сильно потерты вре­менем, туфли с ободранными носами обмо­таны скотчем, и на фоне белого снега отчет­ливо красо­вались пестрые выгоревшие шнурки. Из-под шляпы по­верх шарфа были разбросаны по плечам совершенно седые, но ухоженные, до неприличия длинные волосы. Явно выкрашен­ные черные усы и бо­родка больше напоминали мексикан­ского мачо, лишь скулы выда­вали славян­ский тип лица.  Он выходил из сугро­бов на фоне луны, словно пришелец, спустившийся из огромного светя­щегося люка неземного кос­мического корабля, впервые вступивший на землю и не предпола­гавший, что зима - это не только снег, морозы, но и ветер, сшибающий с ног и бьющий в лицо стек­ляшками мел­кого льда, поднимающегося с поверхности снеж­ной наледи. А его кос­мический скафандр явно не был рассчитан на такие по­годные измене­ния, которые перехо­дили то от дождя к снегу, то наоборот, да и температура менялась от плюсовой до минусо­вой, в считанные часы, превращая снежные заносы то в слякоть, то в лед.  Это была северная столица с её меняющимся балтийским клима­том, и точно предсказать, что может произойти с погодой, прак­тически невозможно. Но наш герой, с открытым забралом, уверен­ной походкой шел к цели, только к какой, он явно и сам не знал, по­просту шел вперед туда, куда выведет кривая судьбы, а кривая его вы­водила на огромный супер­маркет.

- Цель - это когда идут вперёд, а не ищут направления - выдал крылатую фразу продрогший мыслитель, мелодично постукивая зубами.

  - Да, это, конечно, не Рио-де-Жанейро, - подумал он, вспоминая слова гениального комбинатора, и тут же вслух произнёс: - Но и не "Арбатов", в котором умудрились ужиться одновременно все  молочные потомки черноморского героя, так и не договорившиеся между собой о дележе материальной помощи, выпрашиваемой у местных властей.

Он по­шарил в карманах: там явно что-то звенело, но не шуршало.

- Дело дрянь! - изрёк пришелец, но не повел даже бро­вью, как будто заранее знал, что делать. Неподалеку от магазина,  гоно­шилась троица мест­ных бродяг, возле их ног вилась пара тощих дворовых псов. Чуя родственные души, со­баки пытались хоть что-то урвать от на­вара блаженных, сбрасывающихся мелочишкой на ужин. Шавки явно были при­кормлены, так как не отходили от них не на шаг. Собутыльники всяче­ски пыта­лись отшвырнуть из круга голодную животину, мешающую подсчиты­вать ве­чер­нюю вы­ручку.

Постояв в сторонке, прикидывая, как быть, пришелец  сразу же сообразил:

- Денег у меня нет, идти некуда, ночлег тоже не светит, по­этому в данной ситуации надо прибиваться поближе к собакам, виляющим хвостами у ног местных старожилов, это лучший расклад на сегодняшнюю ночь. Пере­считав свою заначку, он понял, что гречневой каши с мясом не будет, хва­тило бы на БП. В общем подсчете, было сто пятьдесят рублей с копейками,  плюс  смартфон и до­рогие часы.   Их он выиграл в преферанс у со­седа по купе, воз­вращаясь с севера из красивейших мест лесоповала в столицу нашей Родины - ма­тушку Москву, к чьей груди слетаются прильнуть блаженные сироты со всей бывшей коммунистической державы,   и  от сосков которой ему всё же удалось оторваться и прямиком отправить себя в путешествие по легендарной земле. Это и был весь его багаж, нажитый за все прожитые годы, не считая того, что он оставил в прошлой жизни, но об этом позже.  А сейчас скиталец понимал, что для полного счастья он живет не по средст­вам, не видать ему с дороги  джакузи и мягкого махрового ха­лата с го­лубыми гламурными тапочками-котятами. Подойдя вплотную к  явно что-то за­мыш­ляющей группе озабоченных людей, пересчитывающих не один раз свои звеня­щие серебряники, неожиданно обратился:

- Господа мазурики! Граждане олигархи! Тузик, Бобик..., Белка, Стрелка.., - присвистывал он, обращаясь к собакам. Но даже псы, по-видимому, были увлечены подсчётом гонорара и быстрее своих двуногих сородичей вспомнили таблицу умножения, всячески пытаясь им подсказать, что всё равно не хватит.

- Да,- подумал про себя проситель, - эту интеллигенцию можно пронять только диалектом, свойственным коренным обитателям культурной столицы российской демократии.

- Ну что, блуд­няк, почем жетоны на метро? - выдал он и, не дав опом­ниться изумленной публике, добавил:

- Беру оп­том за пол­цены…

Даже собаки присели, рас­сматривая с открытыми пастями не­знакомца. А он через непродолжи­тельную паузу произнес еще одну речь:

- Что, кассу метрополитена взяли? Так деньги надо было брать, а не жетоны, срок тот же, да мо­роки больше.

Один из небритых, что постарше, выдавил из себя:

- Ну, ты, Шляпа... Если есть, что доба­вить, то сыпь в котел, а нет - через пустырь на электричку, а там до метро...

Подошедший незнакомец тут же перефразировал свой вопрос:

- Как сыграл «Зенит»? - хотя даже и не знал, ко­гда  и где играет пи­терский клуб...

Но он понимал одно, что для петер­буржцев, которые за­стали эпоху СССР, свя­тых и легендарных символов не так и много: «Зенит», Ленинград, бло­када, Нева, «Аврора» и, ко­нечно же, Петр.   Но, может, еще пара слов, которые он еще не успел понять за несколько часов пребывания на исторической земле. И независимо от прослойки, ранга, чина и вероисповеда­ния,  люди попросту молятся на эти иконы го­раздо больше, чем на святые лики. По крайней мере, два из этих символов были вместе с ним: это шарф «Зенита» и имя Петр. И снова, не давая перевести ды­хание молчаливым собеседникам, представился:

-Петр Шуйский собственной пер­соной, прошу любить и жа­ловать брошенного судьбой на ду­шевные мытарства аристократа, ведущего свою родословную от Рюриковичей, а если ко­ротко- князь Петр, можно проще - Петр.

-А это который Петр? - про­молвил все тот же по­хожий на бродячего сенбер­нара, обросший рыжей щетиной чел.

-Тот са­мый, - выпалил ответ пришелец, как будто заранее зная вопрос.

- Ну что, так и бу­дем стоять в остолбенении,  рассматривая мою поистертую питерскими ветрами пер­сону? Так и будем пя­лится, как паломники на порнуху? Стриптиз позже, а сейчас не­плохо бы отогреть заблудшую душу бокалом чефира с бутербродом чер­ной икры, на крайняк кипятком с прошлогодней краюхой черняги. Надеюсь, у вашей своры най­дется угол в конуре или же лишняя подстилка на трубах теплотрассы российского об­щежития? А на корм и сухой «Чаппи» сойдет, лишь бы было чем за­пить. Что встали, гос­пода? Здесь, насколько я понимаю, подают только по суббо­там, да и то блаженным, не по статусу будет просить мило­стыню дворянской фа­милии. Ве­дите к святому источ­нику российского общепита.

На этом вступительная речь закончилась, и он высыпал в руку ры­жеволосого «золоти­стые червонцы», ровно пятнадцать штук, со словами:

- Гос­подь милосерден...

Тут же передавая ошарашенному незнакомцу смартфон с часами, продол­жил фразу:

- К страждущим и смиренным… 

Ры­жий, вытаращив глаза, буркнул себе под нос:

- Спасибо тебе, Господи!

Даже со­баки поняли, что нужно быть по­ближе к залетному гастролеру, и принялись путаться у его ног, обтирая свои потре­пан­ные грязные шкуры о портки щедрого гостя.

- Так мы что - мы только «за», а койку обеспе­чим и пожрать сварганим, - вы­молвил на радостях предво­дитель свя­той троицы. Он отдал часы и смартфон своему самому молодому сопле­меннику, тому, что ростом был чуть выше Филиппка, с толстыми замасленными линзами на носу, и при­казным тоном произнес:     

- Чудодей, дуй к Ивану-ба­рыге из сто седьмой квартиры «Пентагона» и, смотри, меньше, чем за три ко­саря, не отдавай, проси для начала пять. Скажешь, что для Золо­того, а я с ним разберусь по процентам после того, как сплавит.

Затем, высыпая мелочь в тощие ладони другого аборигена, внушительно скомандовал:

- А ты, Шура-Лом, давай дуй в шинок к Сергеевне за спиртом, это будет луч­ший расклад для начала.

Вслед торопливо уходящему ссутулившемуся гонцу, с телосложением велосипеда, негромко прикрик­нул:

- Смотри, чтобы она гадости не подсунула, скажешь: для меня.

-Да, Святых на Руси - всегда больше, чем честных - поддакивая рыжему заводиле, перекрестился новоявленный апостол и тут же подумал:

- Это я правильно зашел на огонек, этот рыжий и вправду золотой. По-ви­димому, он и есть предво­дитель местной шан­трапы.

-А ты, чё крестишься то, из церковников что ль? - недовольно пробубнил собаковод.

- Вера - это когда грешники подражают святым - улыбнулся Пётр, и, обращаясь к новому знакомому, добавил:  

- Ну,  так что, ба­тенька, не пора ли влить голубую кровь в общак местной де­мократии?

- Разбе­ремся, Князь, - неожи­данно даже для самого себя навесил новое прозвище ново­испечен­ному монарху рыжеволосый Homosapiens. 

- А пока давай, загребай за мной, пора собак кормить, скотина не виновата, что ее ок­ружают одни дебилы. Выругавшись, он за­торопился в подворотню рядом стоящего дома, Петр в окру­жении подвизгивающих псов на­правился следом.

                                        Глава 2. НЕЗАУРЯДНЫЙ КВАРТИРАНТ

- Ну, вот и пришли, – проворчал рыжий, от­крывая дверь первого же подъезда. Как оказалось, супермаркет, находящийся практически во дворе их домов, - это и есть главная достопримеча­тельность и кормушка местных бродяг. Сооружение, ко­нечно, было не из новых по­строек, одним словом, кирпичный красный мавзолей периода образо­вания «Битлз», когда окно, прорубленное в Европу Петром, было наглухо задраено металличе­скими ставнями комму­нистической морали. Рыжий пропустил вперед собак, за­тем прошел сам, при­держи­вая дверь, кивнул головой Петру - этот знак означал: следуй за нами. Квартира оказа­лась на первом этаже, входная дверь сразу же вы­давала своего владельца: утеп­литель был весь грязный и ободранный когтями со­бак, из-под висящих лоскутов  тор­чал подожженный чер­ный ватин. Пройдя ­внутрь, Петр  подумал:   

- Это логово, ко­нечно, не царская опочивальня, но для пер­во­начального знакомства с Питером, вполне достойная конура.

За свою жизнь ему дове­лось повидать и побывать в более худших заведениях, а чему-то удив­ляться давно уже ра­зучился. Жизнь ло­мала через колено, от княжеской жизни до трущоб, от апарта­ментов до тюремных нар и об­ратно.

- Что же, достойные палаты, главное - не дует и от­дельные шконки, - произнес он, как бы заранее благодаря за гостепри­имство хозяина двушки. Но тот насупившись, только угрюмо кивал.

-Да, налаживание дипломатических отношений - это когда устрицы на завтрак в Париже, а понос в России... Виски на ужин в Москве, а понос во Франции - выдал диагноз экскурсант и продолжил музейный осмотр. Из мебе­лишки в зале стоял шифоньер,  еще совкового производ­ства, шкафчик под по­суду на ско­шенных круглых ножках.   Посредине комнаты, как центр вселенной, выделялся круглый стол, на­крытый белой кружевной скатертью. Вокруг него стояли   деревянные  черные  стулья, в коли­честве четырех штук. В центре стола, как волчок рулетки, свер­кала хрустальная ваза с выцвет­шими пластмассо­выми ро­зами, в углу на тумбочке расположился не­большой телевизор, накрытый цветастым платком. К противоположной стене был приткнут потрепанный диван-кро­вать с проваленными пружинами.  Словно дале­кое детство холодком пробежалось по спине Петра. Вспом­нился детский дом, там также было уютно по-домашнему, благодаря заботли­вым воспитательницам, которых уже давно нет на этой грешной земле.

- Ностальгия, это воспоминания о несбывшихся мечтах - выдохнул Князь и даже пе­рекре­стился. Он шагнул в соседнюю комнату, где его взору предстала более трога­тельная картина: сразу же в глаза броси­лись войлочные цветные коврики, ви­сев­шие над двумя панцирными кроватями, там тоже стоял в углу старый ши­фоньер, еще ручной работы какого-то местного красноде­ревщика. На полу были тканые по­ловики, а в зале посередине валялся истер­тый временем и зашмыган­ный ногами ковер, и рису­нок на нем больше походил на какие-то выцветшие разводы, пе­ремешанные с масляни­стыми пятнами, залив­шими восточный орнамент.

-Да... - как бы скорбя, произнес Князь и добавил:

- Вос­ток мо­жет и тонкое дело, но их подвальные травяные блохи, что засе­лили этот шерстяной рассад­ник, ничуть не тоньше наших и жалят также.

Над окнами висели деревянные круг­лые карнизы со шторами, напоминающими большие заса­ленные полотенца для выти­рания рук. Домашний интерьер, словно выныр­нул из семиде­сятых, это больше походило на театральную атрибутику, как будто жизнь ра­зыгрывала за­ново сцену все­общего равенства. В обстановке квартиры все же прослеживалась женская рука, и Петр задал на­водящий вопрос:

- А ты один живешь?

- Вот с животинами и проживаем вместе в этой конуре, бук­вально полгода назад это была уютная и сверкающая чисто­той квартира. Как мама умерла, так все и пошло кувырком. Просыпаюсь с одной надеждой, а засыпаю с новой - от­ветил Сергей с болью в голосе, и лицо его посерело.

- А твои живы? - пере­спросил он залетного пассажира.

- Хо­телось бы знать, да я никогда их не видел. Моими ро­дите­лями были воспитатели дет­ского дома. Меня на­шли на пороге этого учреж­дения завернутым в красную жен­скую куртку, в кармане кото­рой лежали деньги - три тысячи рублей - по тем време­нам это был серьезный капитал. Еще за­писка, в которой говорилось, что я потомок княже­ского рода и зовут меня Петр Шуйский, по отцу Александрович. Там еще при­писка была, чтобы меня окрестили под этим именем. Туда же был вложен золотой крестик и родословный лист со всеми регалиями, гербами и краткой историей дворянской фамилии. Писать всегда интереснее, чем жить, а читать - тем более...Так что я тебе ни­чего не соврал, играл открытыми картами,  правда всё это или нет, я не стал вы­яснять, но об этом, если захочешь, по­говорим позже, -  про­изнес гость, проходя за собаками в кухню.

- Опаньки! - вос­клик­нул он, увидев два холодильника. -  Да Вы, сударь, олигарх - не иначе? Если два моро­зильника, это может означать только одно: у Вас есть что туда класть?

- Один из них сло­ман и служит шкафом под посуду, - пробормотал недовольный осмотром мест­ных дос­то­примеча­тельностей коллекционер холодильников.

- Да, ничто так не вдохновляет на творчество, как всеми любимые предметы - пустой кошелёк и пустой холодильник. Смысл жизни не в успехе и богатстве, а в самом смысле. Друг мой, да это опреде­ленно роскошь:  держать под шкаф продуктовый сейф.  Не проще ли сдать его на металло­лом, по любому раскладу этот вариант более жизнера­достный. А под шкаф на любой по­мойке можно справить приличную ме­бель, - как бы приободряя рыжего, промолвил Петр.

- Слушай, от­куда ты такой взялся? У тебя мозги правильно заточены, а я даже и не подумал об этом, стоит он тут и стоит, да еще и за­нимает пространство. Бывало, подыхал с бодуна, а тут под носом фактиче­ски живые деньги пропадают, - радостно вос­кликнул, широко от­крыв за­блестевшие от по­данной идеи глаза, владелец  собачьей гостиницы.

- Да... Нам с тобой точно по пути. Какой ветер тебя за­нес в нашу деревню? Но то, что ве­тер дул в правильном направ­лении, это точно, - рассмеявшись с напевом, выразил первый раз за все время толковую мысль Зо­лотой. И первая улыбка осветила его солнечно-рыжее лицо, а под приоткрытыми гу­бами сверкнула фикса из «цыган­ского золота», и стало ясно, почему у него такое погоняло: не только из-за того, что он рыжий, но и за его ослепи­тельный оскал. Еще в кухонном интерьере экскурсанту сразу же попались на глаза  пара перекошенных табуреток вперемежку с двумя пласт­массовыми ящиками из-под пива, служащими подпорками под  "мягкие головы" собу­тыльни­ков. Явно здесь бывали и бойни, так как в единственном навесном шкафчике было выбито стекло. Да и в стене были видны пробоины, дыра зияла и в оконной раме, от внутреннего стекла осталась только третья часть, мелкие осколки валялись, побле­скивая на полу, и никто не соби­рался заметать следы гладиаторских боев.

- Да-а-а-а... - про­тяжно выдохнул Князь и, почесав в затылке, добавил:

- Похоже на то, что именно здесь, а не на Чудском озере проходила граница Ледо­вого побоища и, по-видимому, не один рыцарь Тевтонского ор­дена был сражен наповал рюм­кой русского тайного ору­жия.

Рыжий слушатель не на шутку забеспокоился:

- Этот проходимец не так и прост, как хочет показаться. Надо с Петровичем перетереть, пусть пробьёт этого гастролёра. Несмотря на  сегодняшний статус, у него оставались ещё связи, пусть и с бывшими федералами, но, как известно, бывших в этой теме не бывает. Неспроста этот княжеский отпрыск здесь объявился. Полицейская чуйка никогда не подводила вожака местной прослойки неандертальцев, ещё во время службы он мог просчитать любого на раз - два - три.

- Он слишком умный, чтобы быть дураком, чересчур уверено врёт, да и во внешности нет ничего, что  заслуживало бы доверие. Чтобы доверять собеседнику, надо прежде схватить его за яйца, - продолжал шифроваться хозяин двухзвёздного хрущёвского отеля. - Ну да ладно, пусть пока.., а там посмотрим... – Золотой, хитро улыбаясь, закрутил в узел свою последнюю извилину и промолвил:

 - Ну, так что, Князь, при­ступим к приготовлению праздничного ужина, по­священ­ного нашему знакомству? – и, протя­нув руку, перебивая мысль гостя, тут же представился:

- Серега.

Со­бесед­ники ударили по рукам.

- Князем будешь, это звучит круче, чем просто Петр.  Здесь Пет­ром никого не удивишь, даже сигареты выпускают с этим име­нем, а вот Князь Петр - звучит.

- Да, я то, что, я только за, тем более, что нимб - не мешает короне - как бы застенчиво произнёс гость и тут же подумал:

- Чтобы сесть на королевский трон - достаточно окружить себя пешками...

- Ну, вот и познакомились, а теперь надо вспрыснуть, чтобы за­крепить дружбу, - сказал новоиспечен­ному другу хозяин и потянулся рукой за холодиль­ник, выни­мая чекушку с ка­ким-то красновато - бурым зельем.  Достал из шкафа-холодильника помутневшие от разных спир­товых жидкостей граненые ста­каны и разлил по­ровну заначку. 

- Пей, не бойся, это мой личный боярышник, полезная штука, не трогал, даже когда башка трещала со страш­ного похмелья, видимо, приберегал именно для этого случая.

Затем он открыл дверцу хо­ло­дильника и достал тарелку с крупно порезанными со­леными огурцами, оттуда же выта­щил отло­манный шмат батона и положил на стол. Князь взял свою дозу, и они, чокаясь, почти одновре­менно выдохнули со звуком «ху» воздух и опро­кинули ста­каны. Хрустя огур­цом, рыжеволосый собутыльник, причмокивая, промямлил:

- Ну, вот и ладненько, хорошая штука.

Под ногами тёрлись дворняги, не давая ступить и шагу, попросту выпрашивая подачку со стола, но меню на кухонной поляне было явно не соба­чье. Золотой открыл моро­зилку и вытащил пакет с мяс­ными обрезками, положил на пол и ударом кулака разломал смерзшуюся в однород­ную массу требуху.

- Так, теперь с вами, братцы, надо поделиться, а то все как-то не по совести, сами мы согрелись, а про вас за­были, - буркнул сабаковод, бросая в миски по куску ледяного фарша.

- Куда подева­лись эти два недоделанных полудурка? Лучше бы сам сходил, ничего нельзя до­верить, все надо делать самому. Только он произнес эти слова, как в дверь кто–то заскребся и раздался стук - ус­ловный сигнал.

- Свои!- выдохнул Сергей и пошел к двери. На пороге поя­вился Чудодей, и под светом коридорной лампы он действительно был по­хож на Гудвина, того самого волшебника Изумрудного города, очки были шире лица, а глаза увеличивали огромные линзы.

- Что скажешь, чего так долго? -  рыжий взял долгожданного приятеля за рукав и зата­щил в прихожую, захлопывая за ним дверь.

- Нормально, - буркнул шнырок.

- Четыре кило! Просил пять, как ты и ска­зал, но этот жмот еле расстался и с этими-то деньгами.   

- Молодчик, что могу ска­зать, проходи, - Сергей похвалил гонца, похлопав его по плечу.

- Вот только Лом где-то запропастился, ветром, что ль сдуло? 

Забирая у волшебника деньги, рыжий про­изнес великую для своего интеллекта фразу:

- Этот первый вклад послужит нача­лом нашего совместного предприятия.

Петр понял, что это был не про­стой бро­дяга: и в разговоре, и в поведе­нии чуть заметно про­глядывала его заросшая щетиной интел­лигентность, да и мозги еще не совсем рас­плавились от еже­дневных попоек. Му­жик неглу­пый, надо прибирать его к рукам, через него можно много чего провер­нуть, он и сам не до­гадывается о потенциале своих возможностей, да и за полгода не совсем опустился, даже  хата, можно сказать, не в полном опусе.

И тут же вслух произнёс:

- Господа, а где у вас сауна с бассейном, девочками и холодным пивом? Если вы не против, я бы принял душ.  Хочется смыть с себя пыль до­рог и соскоблить старую краску прошлой жизни, ее потрескавшаяся корка сдавливает и стя­гивает моё поэтическое нутро. Люблю побарахтаться в ароматной пене бы­тия и поразмыш­лять о гряду­щем, наблю­дая за тем, как всплывает моя «подводная лодка», подни­мая свой пе­рископ в поисках движущейся цели естественной ориентации. Жаль, что в вашем штате отсутствует персонал противоположного пола и в прейскуранте нет тай­ского массажа, но, думаю, мы в ближайшее время исправим столь значительный пробел нашей фирмы. Настоящий мужчина, это не тот кто ходит в баню с друзьями по мужским дням, а тот, кого тянет туда по женским... Не очень удобно жить без таких, казалось бы, мелочей, как тапочки и махровый халат, но это поправимо. Главное, были бы те, что подавали их и обтирали тебя мягким махровым полотенцем после банных процедур. Что еще остается желать? Лирика, господа, лирика жизни, но я обе­щаю исправить этот недоста­ток, дайте срок.

После столь красноречивого вступления он вошел в «крестильню», где его взору пред­стала сидячая «купель», не более метра в длину, приткнутая вплотную к «му­дрому камню».

- Да, ластами здесь не побарахтаешь. Вот тут-то Вас, сударь, обмоют и пе­реоде­нут, - с улыбкой на лице и мрачноватым юморком проговорил сам себе Петр.

- Какой придурок мог придумать сидячую ванну - шедевр ди­зайнерской мысли, не иначе, только полный из­враще­нец совкового сюрреализма?

- А что, Сергей, до­вольно-таки миленький интерьерчик в этой «исповедальне». Как уда­лось сохра­нить этот «храм души» от греховных оргий?

 Рыжий из кухни тут же выпа­лил ему ответ:

- Да, Князь, это все мама, перед ухо­дом сделала ремонт.

- Ко­роче, все по­нятно - без женской руки и ласки рушатся даже горы. Надо с этим что-то делать, а не то и вправду переоденут,- почесав левой рукой в затылке, обронил фило­софскую мысль заезжий индивид.

- Ты бы лучше похавал чего-нибудь, а потом можно и в отмочку. Вон в моро­зилке пель­мени есть, заваривай.  Голодный, наверное, с дороги-то?

- Да, потрапезничать - это святое дело, сам Господь и тот говорил о хлебе насущном. А ванну приму завтра, что-то мне после боя­рышника не до водных процедур,- вы­ходя из душевой, от­ветил он Сер­гею. Тут снова засту­чали в дверь. Даже собаки соскочили с подстилок, успокоившиеся после кормушки.

- Вот вам и Шура-Лом объявился, не прошло и года, но­вое явление Христа народу, - с этими словами рыжий от­крыл дверь, и в нее ввалился, как снеговик, весь белый от снега оче­ред­ной гонец.

- Там что, метель? - взяв пакет у Лома и вытолкнув его на площадку, задал глупый вопрос хозяин блиндажа и  тут же продолжил воспитательный диалог:

- Отряхнись, придурок, тащите снег, а я потом уби­рай за вами. Чё пропал-то?

- Чё, чё, нет ни хрена у Петроввны, при­шлось к Сиплому че­сать через весь город. У него нормальный продукт, я сказал, что для тебя, он даже подлил побольше.

- Ладно, за­валивай, Дед Мороз, - меняя гнев на милость, улыбаясь, поблески­вая фиксой, буркнул рыжий вожак местной стаи гончих. Длин­ный и правда был похож на ржавый ломик, пальто точно с чужого плеча, висело на нем мешком, как на вешалке. Когда гонец снял с себя верхнюю одежду, то все стало еще наглядней: его фигура напоминала типичный улич­ный фонарь с загнутой вперед  длинной шеей  Но неон в его плафоне явно куда-то улету­чился, видок его был поистерт и поистрепан, словно все дворовые коты пометили на эту мест­ную достопримечательность, да и кобели не раз задирали заднюю лапу.   Князь прошел на кухню и ото­ропел: стол был накрыт довольно-таки прилич­ными закусками: порезан­ный, чуть заветренный сер­велат сверху был присыпан ломтями сала, квашеная капуста с маслом и луком, корейская морковь, ассорти из свежих овощей и фруктов круп­ными кус­ками были выложены в общую металлическую миску.

- Да, у нас тут пир намеча­ется под та­кой-то закусон... Если хочешь завтрак в постель - притворись больным. Это пока я рассматривал дос­топримечательно­сти омывальни, ты успел сварганить этот натюрморт? Просто шедевр, дос­тойный кисти итальянских живописцев  эпохи Возрож­дения. У тебя что -  скатерть самобранка?

- Не только скатерть само­бранка, еще и шапка-неви­димка, ковер-самолет и много чего еще. Вот только па­лочки-выручалочки нет, но, ду­маю, мы устраним этот пробел с твоей по­мощью, - засмеялся в от­вет на вопросы Князя рыжий.

- Ну, так что, хорош базарить, пора от­ку­шать дары Господа нашего, пославшего  их с чужеземцем, - перекрестив­шись, словно молитву, прочел Золо­той, доставая из пакета полуторалитровую бутыль из-под «Пепси», почти до гор­лышка наполненную  прозрачной, как божья слеза,  жидкостью. Он открыл пласт­массовый флакон и разлил это пойло в два стакана, примерно грамм по сто.

- Это вам, гонцы, за ваши быстрые ноги.

Стало по­нятно, что он решил проверить качество сы­рья на своих соплемен­никах.

- Мы с Князем уже по чуть-чуть треснули святой воды из моей заначки, теперь ваш черед, - глядя сквозь бутылку на просвет, закрывая пробку, поведал Сер­гей.

- Так, стоп, господа!- перебил его Пётр.

- Я эту гадость пить не стану, вы уж не обессудьте, просто моё нутро не выдержит такого ацетона. Сергей, дай мне штуку, я дойду до супермаркета, пока еще нет десяти, возьму пузырь вискаря и пару ли­монов. А деньги - это не главное, завтра их будет в десять раз больше, я вам это обещаю.

- Да ты чё, на тонну можно кани­стру чисто­гана взять, а не этот крашеный самогон, -  за­гавкали хором два гончих пса.

Князь им в ответ рыкнул приказным тоном:

- Так, или вы будете де­лать то, что я говорю, или сегодня бухаем эту дрянь  и завтра разбега­емся. Но хочу предупре­дить, что на этом ваша райская жизнь и закон­чится. Будете продолжать побираться мелочиш­кой, кланяясь каждому встречному. Если остаемся вместе, то завтра же будете со мной пить виски, не думая о том, чем на утро опохмелиться. Деньги - это магнит: как притяги­ваются, так и отталки­ваются. А мудрость глупцов - в их молчании...

- Цыц, не­доноски, вам слово никто не давал, ваш номер зашкали­вает за ты­сячу, и прежде чем вякнуть, попробуйте сначала пошевелить своей единственной вы­прямившейся изви­линой, - как по-живому, отрезал рыжий верховод.

- На, держи фан­тик и дуй, пока не закрыли бо­жье хранилище,- он протянул тысячу Петру и добавил:

- Сигарет купи мне,  что по­легче, а этим дебилам без разницы, чем травиться.  

                                         Глава 3. НЕОБЫЧАЙНОЕ ЗНАКОМСТВО

  На улице мело, как будто зима решила за ночь вывалить на землю свои на­копленные за­пасы снега. Буквально через несколько минут Князь оказался в магазине, пройдя к полкам элитных на­пит­ков, принялся рассматри­вать не виски, а их цену. Подобрав подходящую по сложив­шейся си­туации бу­тылку, он прошел к кассе, по дороге прихва­тив два лимона и краюху ржа­ного хлеба. Как и положено супермаркету очередь в кассу растянулась чуть ли не через весь зал.

- Супермаркет - это там, где мало покупателей и много кассиров, много покупателей и мало кассиров - выразил свою мысль, явно не местный покупатель, тем самым обескураживая очередников и взмыленную кассиршу. Расплачива­ясь, попросил сигарет - три пачки самых дешевых и две попри­лич­ней, себе и ры­жему, - на сдачу взял еще мятную жвачку. Всё это уложил в пакет, на котором было графическое тиснение Петродворца с надписью "Петергоф», и тут его осенило:

- Так это же то, что нужно.

В его голове моментально созрел план по легальному отъёму денег у иностранных туристов. В квартире рыжего при осмотре ванной комнаты он обнаружил большой кусок канифоли, пакет, и эта застывшая смола навели его на мысль:

- Будем делать сувенирный янтарь.

Возвращаясь в приют, помог вытолкать из снежной каши на выезде застрявшую ино­марку со сло­вами:

- Вот и утренняя зарядка для развития мозгов этих одичалых гоминидов.

- Да, судьба - это единственный лохотрон для тех, кто считает, что жизнь игра. Все самые дурацкие замыслы  - перерастают в программы, а программы - в дурацкие замыслы...

Выходя из квартиры, он споткнулся о лопату, но тогда ещё и не предполагал, на какую мысль наведёт его это снегоуборочное приспособление.       

- Лишь бы до утра снег не убрали, да чтоб ещё под­сыпало чуток, - думал он, мысленно цепляясь идей за идею. Заходя в квартиру, он прямо с порога произнес фразу:

- Небо нам сыплет валюту под ноги, завтра лопатой ее загре­бем. Да, почти классика,- ух­мыльнулся он, протискиваясь сквозь насест собутыльников.

- Ты сейчас чего сказал? - пере­спросил его Сер­гей.

- Завтра, гос­пода, все завтра утром, а сейчас будем отдыхать, - с этими словами гонец приземлился на пивной ящик харчевни и вы­ложил из пакета всё то, на что хватило выдан­ных ему де­нег.

- Чудодей, принеси барину стул из комнаты, да получше, не подобает гостю та­кого ранга на таре корячиться, - произнес, улыбаясь сквозь рыжую махровую ще­тину, Сер­гей и, взяв за рукав мелкого проныру, под­толкнул его к двери.

- Ну что, Князь, зару­ливай к шалашу и будь как дома, но не забывай, что в гостях. - от­крывая виски и напол­няя чудом сохранившуюся хрустальную стопку, вы­дал поговорку гостеприимный хозяин.

А Пётр развалившись на стуле, принесенном шустрым Чудодеем, произ­нес грузинский тост:  

«Ко­роль однажды посетил тюрьму, где отбывают свой срок двадцать аре­стантов.

- За что сидите? - спро­сил владыка.

Девятнадцать из два­дцати поклялись, что сидят без­винно, по судебной ошибке. И только двадцатый признался, что си­дит за кражу.

- Немедленно вы­пустить его на свободу, - приказал владыка, - он может оказать дурное воздействие на всех ос­тальных чест­ных людей, находя­щихся здесь!

- Так вы­пьем же за честность, которая по­зволяет нам оста­ваться сво­бодными!»

- Князь, да в тебе погиб поэт! - воскликнул, вставая с та­бурета, удивленный Сер­гей.

- Да... Невольник чести... - ухмыльнулся ему в ответ залётный словоблуд.

- Поэты, как волки должны быть сыты, но не закормлены, тогда они пишут любовную лирику, как только почувствуют голод - гражданскую...

Все кое-как поднялись из-за стола и, стоя, с восторгом опо­рожнили налитые стопари, занюхивая рукавами и заку­сывая, чем Бог послал.

- Ты давай за­кусывай, Князь, вон сало ешь. Не стесняйся, а то мозги ду­мать пере­станут, - улыбаясь во весь набитый припасами рот, еле слышно промямлил Золо­той.

- Мой мозг питается ки­слоро­дом, а не хо­лестерином убиенной свиньи, - тоже улыбаясь, от­ветил на прикол со­седа по столу Петр.

- Кто же ты на самом деле, Князь? - щерясь сквозь рыжую бар­хатную ще­тину и причмокивая, спросил рядом сидевший, еще несколько часов назад совер­шенно незнако­мый рыжий собеседник.

- Так, все, что касается библиографий, позже. А сейчас стоит продолжить, насыпай по второй, пока не перегорело, - тоже ухмыляясь, отве­тил явно неспроста объявившийся гость.

Выпили еще по одной, закурили и стали с нетерпением ждать рассказа залетного.

- Ну, что могу вам пове­дать? То, что я сегодня приехал в ваш город, это уже никому не секрет. А если начинать сна­чала, то это может рас­тянуться не на одну ночь. Попробую начать свой рассказ с древней истории образования Руси:

- Как я уже рассказывал вкратце Сергею детализацию моего появления на белом свете, то эту часть мы пропустим. Мой род очень древний, если,  конечно, верить тому, с чего началась моя биография на  этой земле, то моя родословная происходит от Рюрика, князя Новгородского, это IХ век, ещё до начала крещения Руси. А верить все же приходится, так как крест на моей груди ХVII века. Шуйские - угасший русский княжеский род, это ветвь князей Суздальских, которая  происходит от самого Александра Невского. Во второй половине XIV века Суздальское княжество было ослаблено борьбой с татарами. После присоединения к московскому княжеству Василий Дмитриевич Кирдяпа, правопреемник последнего суздальского князя, примирился с участью и получил во владение город Шуя, ставший центром удельного княжества.   Его потомки стали называться Шуйскими.   На протяжении всего правления на Руси московской линии Рюриковичей, они являлись следующей ветвью в очереди на престол, и в случае прекращения московской династии, имели право на царский трон. Такой случай произошел, когда умер Фёдор I Иоаннович, и после некоторой паузы  (Борис Годунов), царём стал Василий IV Шуйский, который и был последним монархом из числа Рюриковичей. На Руси род угас, практически весь был истреблен из-за предательств и лжедоносов, но к нему выводит существующий и в настоящее время польский след Шуйских, не использовавших княжеский титул. Ну, вот более или менее коротко о древней истории моей перемешанной крови.

Князь рассказывал это так, словно читал лекцию студентам исторического факультета. А он мог бы стать историком, так как всю свою сознательную жизнь и все свободное время посвятил поиском своих корней и перелопатил множество исторических книг. Он налил в стопку виски, залпом выпил и, как бы переводя дыхание, продолжил тему своей биографии:

- Настоящей же моей семьей был детский дом, расположенный в Шуйском районе Ивановской области. Совпадение это или нет, но вся моя жизнь, так или иначе, соприкасалась с княжеским родом Шуйских. Поистине домом мне стал все тот же дет­дом, родите­лями няньки-мамки, батей – физрук Степаныч, братьями и сестрами такие же, как и я, не знающие ни род­ства, ни кто они такие на самом деле. Каждый придумы­вал и представлял, что ему хо­телось. Батя был отставной боевой офицер ГРУ, старший лейтенант, уво­ленный в запас с несовместимым со службой ранением. Попросту списанный в утиль не знающей по­щады, перемалывающей судьбы машиной этого ведомства. Он был в свое время тоже воспитанником этого детдома и вернулся туда на работу, как он говорил, вернуть долги. Наверное, вернул, погиб на по­жаре, когда меня там уже не было. Это ему спа­сибо, что я с вами сижу и вообще что-то из себя представляю. Если бы не он, то быть мне каким-ни­будь бо­таником или, наоборот, отмороженной сукой. Он воспитал во мне мужские качества, такие, как воля, справедливость, мужество, если хотите, и честь. В пятнадцать лет я уже был мастером спорта по боксу и благодаря его навыкам не зве­рел на ринге, даже когда был вдребезги избит. А дальше - военное училище, морская пехота, Северный флот, команди­ровки на Кавказ, ране­ния, ордена и списание со службы под чистую. Да, я повторил судьбу Петра Степановича Шмитко. Да, да, вы не ос­лышались, имя Петр вело меня через всю мою жизнь, не отпус­кая ни на шаг, мо­жет, даже и поэтому тоже я оказался в Санкт-Пе­тербурге, хотя еще с раннего дет­ства мечтал побывать в царской столице Романовых, фактически свергнувших династию Рюриковичей и практически уничтоживших мой род. Но волею судьбы и божьим провидением я оказался здесь именно сегодня.

- Да­вайте выпьем за батю, царствие ему небесное и пусть земля ему будет пухом, - с накатившими на глаза слезами он налил виски и, вставая, произнес:

- Степаныч был настоящий мужик, таких, как он, Бог делает по­штучно, давайте помянем не чо­каясь.

Все встали, молча выпили, не закусывая, не из­давая лишних шорохов, сели и с откры­тыми ртами ждали продол­жения рассказа. Петр же не заставил себя долго ждать:

- Пожар произошел, когда я был в командировке, и не смог даже его похоро­нить. Он спасал де­тей в загоревшемся спальном кор­пусе детдома, всех вывел и вынес, а сам выйти не смог. Потом меня уволили в запас и тоже по ранению вышибли, как состарившуюся проститутку, за­разившуюся сифили­сом в застенках ведомственного публичного дома. Так сказать, отработанный мате­риал. Опять же благодаря воспи­танию Бати, я не по­дался в киллеры. И вот гвардии - майор морского спецназа по­шел, как и все тогда, в биз­нес. И, скажу вам, хо­рошо пошел, пёр вверх, сметая конкурен­тов, как ветер сдувает пыль с дорог. Через год стал совладельцем одного из самых огромных су­пермаркетов электроники в стране, да и за пре­делами тоже. Был ки­том, не помышляющим о мели. Но в один прекрасный момент меня вы­кинула жизнь на берег предательства и из­мены, как в сюжете мыль­ной оперы, где было все: и любовная мелодрама, и боевик, и кри­минал с комедией. Подставил мой же компаньон, за­граба­став все под себя, а кита покро­шили на кильку и, полив тома­том, закатали в железную банку зоны. По истечении полутора лет этот по­кром­санный кит слизал с себя весь томат и си­дит перед вами. И через непродолжительную паузу продолжил:

- У Бати был сын Степан, мы вместе занимались боксом и росли, как родные братья. Так вот он пошел дальше меня и стал заслуженным мастером спорта и чемпионом Европы. Он и сейчас продолжает тренировать пацанов в свободное от бизнеса время и за счет своих средств содержит спортивную школу. Благодаря ему,  я получил в детском доме прозвище - сын лейтенанта Шмидта, которое шлейфом протянулось через всю мою жизнь. С соревнований мы привозили всякую всячину: жвачку, фломастеры и прочую мелочевку. Так вот я умудрялся продавать пацанам жеваную жвачку по рублю, использованные фломастеры по трешке, поношенные майки по червонцу, и у меня всегда водились деньги. В один прекрасный день Степан прочел «Золотого теленка» и принес эту книгу мне, впоследствии ставшую моим талисманом. И во всеуслышание произнес:

- Держи, очередной внебрачный  сын лейтенанта Шмитко. С этого момента это прозвище прилипло ко мне, как банный лист к заднице. И самое интересное, все совпадало: Батя был старлеем, и фамилия Шмитко очень походила на Шмидта, ну а я уже тогда умудрялся деньги качать из воздуха. Да, и армейские годы, и последующая гражданка прошли для меня с этим культовым прозвищем, хотя в глаза говорить никто не решался, но за спиной шептались, приклеивая мне этот ярлык. Я верю в предначертание судьбы и вписываемые в нее слова, буквы и цифры. У меня по жизни выпадают шестерки, а буква «ш» постоянно рядом со мной. Армия и война сопровождалась словами шторм, шеврон, шинель, шомпол, штык, штурм, шакал, Шали, Шамиль, Шариат. Гражданка:-Шуя, Шуйский, Шмитко, Шмидт, шляпа, шарф, шахматы, Шанхай, Швейцария. Ну, а зона:- Шансон, шконка,  шизо, шаха, шмон... Так что ничего просто так с нами не происходит, нашей судьбой управляет Бог, а присматривают за нами глаза наших предков.

В кухне стояла гробо­вая тишина, даже собаки, вышедшие из комнаты по­слушать рассказ незна­комца, за­стыли в проходе, открыв пасти и не отводя глаз от рассказ­чика. Наступил всеобщий столбняк, как будто кто-то нажал на стоп-кадр. Немое кино продол­жа­лось недолго.

- Да, Князь, я, конечно, предполагал, что ты не от мира сего, но даже мое вооб­ражение близко не придвинулись к реалии. Браво, Боже, ты услышал мои молитвы! - вознеся глаза к потолку, за­причитал Сергей.

Все оживились, как будто политые холодным ду­шем, куда только хмель подевался. Каж­дый стал рисовать мыс­ленно кар­тинки буду­щей жизни во главе с таким вундеркин­дом, кто о чем мечтал, неожи­данно всплыло, как наяву.

- Это стоит обмыыыыыть!- потя­нувшись за бутылкой, с непод­дельной ра­достью в голосе почти пропел Золотой. Со­бутыльники, потерев руки, подставили стаканы. Князь налил себе  порцию виски и тоже ударился в религию:

- Дай Бог,  не послед­нюю, но и злоупотреблять больше не будем.

- А у нас в Питере тоже есть набережная и мост имени лейтенанта Шмидта, - как будто просвистел, икая, захмелевший Чудодей.

- Вот придурок! - тут же оборвал его Золотой, выписывая приятелю смачную затрещину, приговаривая при этом:

- Подзатыльник - это самый традиционный и испытанный способ передачи информации от поколения к поколению.

Князь, улыбаясь и прикуривая очередную сигарету, ответил Гудвину на его экскурсионную справку:

- Значит, стоит посетить столь исторические и значимые для меня места.

Глубоко вдохнув табачного дыма, тут же закашлялся, и даже этот казалось бы незначительный казус предприимчивый Гуру незамедлительно перевёл в чью-то выгоду:

- Много людей обратили золото в дым и только владельцы  табачных фабрик обращают дым в золото...

Затем заслушали сле­дующих лекто­ров поочередно. Чудодей оказался самым умным среди всех. За его пле­чами было два высших образования, владение тремя иностранными языками почти в совер­шенстве. Кандидат технических наук, лауреат пре­мий, просто киборг электро­ники и компьютеризации, хакеры по сравнению с ним грудные дети. Заработал год по­селения за проникновение в базу данных какого-то крутого банка. Потерял семью, соответственно попал на паперть алкоголя, но мозг не утратил. Кстати, его имя Филипп, он самый мо­лодой среди всех, чуть старше возраста Иисуса Христа. Шура-Лом, он же по пас­порту Александр, был чуть по­проще и постарше Филиппа, закончил металлурги­ческий ин­ститут, имел собственные до­вольно-таки крупные базы металлопроката и приемные пункты втормета, его история прак­тически под копирку похожа на рассказ Петра. Тоже компаньоны, тоже кинули со всеми вы­текающими последствиями. Но вот на фигуре Сергея стоит заострить особое внимание: бывший мент, опер, ка­питан мили­ции был уволен за связи с преступным миром и посажен с мод­ной формулиров­кой «оборотень в пагонах». Отсидел три года и вернулся к пус­тому ко­рыту: жена ушла, при­брав все, что было нажито непосильным ментов­ским трудом. Посе­лился у больной матери, которая вскоре умерла, скорешился с Филиппом и Александром и сегодня встретил Петра, еще одно недостаю­щее звено в цепочке жизненных неурядиц.

- Я же говорил, что в нашем волшебном сун­дуке не хва­тало только палочки-выручалочки, теперь полный комплект, - за­сме­ялся, сверкая фиксой, Сергей.

- Он-то, скорее всего, и есть шапка-не­видимка, а эти двое ковер-самолет и скатерть-самобранка. Да и погоняла они не только за свой внешний вид получили, это связано и с профессиями, - подумал  Петр и вос­кликнул:

- Опаньки, вот вам матушка и Юрьев день! Пути Гос­подни неисповедимы! Неспро­ста меня тропа вывела на огни супермаркета, то была Божья тропа, не иначе, - раз­водя руки по сторонам и поднимая зрачки к потолку, про­должил философские из­рече­ния:

-  Сущест­вует древнее сказание о том, как однажды Христу и Его уче­никам встретился на пути жалкий безногий нищий. Апостолы спро­сили Спаси­теля, почему этот калека родился без ног. Иисус же сказал в ответ, что, если бы этот несчастный человек был с ногами, с огнем и мечом он прошел бы, опустошая, всю землю! А без ног он не делает зла. Считается, что промысел Бо­жий, аб­солютно праведный, но он непостижим, ни людям, ни ангелам. 

С этими словами Петр про­тянул каждому сидящему за столом свою руку и, крепко пожав, добавил:

- Вот те­перь познакоми­лись.

                                            Глава 4.  БИЗНЕС ПО-РУССКИ

  А за окном в это время всё падал и падал снег, укрывая землю сплошным сугробом, так что невозможно было разобрать, где ещё вчера были тротуары и дороги. Князь посмотрел сквозь амбразуру замасленных осколков стекла наполовину выбитой рамы, ненадолго задумался и спросил:

- Ответьте мне на один вопрос: можно ли прощать своего врага?

Приятели почти хором выпалили ему в ответ:

- Бог простит!

- Ну, тогда нам надо постараться и поскорее организовать им эту встречу.

 Чудодей, хотя и был не очень вместительный по своему телосложению и маленькому росту, но уничтожал закуску с такой скоростью, словно у него вместо желудка за пазухой размещались мусорные мешки. Князь, глядя на нездоровый аппетит гения, заулыбался и выдал новое патологоанатомическое определение:

- И всё-таки, господа, головной мозг состоит из двух полушарий, соединяющихся между собой прямой кишкой: в одном из них кипит серое вещество, а в другом - желудочный сок. Совмещённый санузел в голове приносит куда больше хлопот, чем подобие, расположенное в хрущобе. А теперь о хлебе насущном, - продолжил он, интригуя  троих братьев по разуму, и без того очумевших от баек залётного гостя, спирта и бессонной ночи.

- Скажите, а иностранцы зимой посещают ваш местный Лувр?

- Петродворец что ль?  - Конечно, приезжают, не так  много, как летом, но  автобусы есть. Да и зимой спокойнее проводить экскурсии, нет такой толчеи. А что это ты вдруг спросил? - поинтересовался всё тот же рыжий, так и не сумевший избавиться от любопытства милицейской ищейки.

- Есть одна мысль... А канифолью твоей можно воспользоваться?

-Ты что, её жрать собрался? - тупо засмеялся Золотой при поддержке своих собратьев.

- Нет, брат, пить, - и тут же загадочный пришелец попросил налить ему в блюдце термоядерного спирта. Приятели с недоумением смотрели на проделки алхимика. А он взял большой кусок канифоли и, разбив его на мелкие части, стал сыпать в ядрёную жидкость. Покрошенные осколки на глазах превращались в  прозрачные, словно отшлифованные янтарные бусины.

Закончив это колдовство, кудесник снова спросил ополоумевших зрителей:

- А красный старинный кирпич найдём?

- Хоть вагон,- тут же промолвил Шура-Лом.

- Вот ты и принесёшь. И ещё возьми пакет и накопай немного земли, только почище.

Получив непонятное задание, Александр ушёл на поиски. Оставшиеся приятели смотрели на улыбающегося гостя, как на полного шизофреника.

- И зачем это? - буркнул рыжий, почесав свой взъерошенный затылок.

- Всё узнаете позже. А сейчас ответь мне на один вопрос: ты вхож туда,  где торгуют сувенирами?

- Да меня здесь каждая собака знает, - ответил Сергей с явной обидой на недоверие к его персоне.

- Ну и ладненько... - ухмыльнулся Князь, раскладывая на подоконнике недрагоценные камни.

В это время пришёл гонец с пакетом земли и с кирпичом под мышкой.

- Вот принимай... - протянул он никому непонятное ископаемое в руки довольного алхимика.

А тот принялся разбивать кирпич на мелкие осколки, приговаривая при этом:

- Могли же предки строить, молотком не расколоть, не то, что  современный, об башку  можно раскрошить.

- Князь, что ты делаешь? - удивлённо спросил Чудодей.

- Сувениры - коротко промолвил он, ещё больше обескураживая своим ответом изумлённую публику.

За рассказами по душам и чересчур заумными проделками нежданного пришельца компания и не заметила, как  наступило утро, вот - вот раз­горится заря. Но все присутствующие  были трезвы и абсолютно не хотели спать.

- В общем так, мозгам каждого найдем примене­ние, но позже, а сейчас нужно пора­ботать ру­ками. Это прозвучало, как первый  не обсуж­даемый приказ словно свалившегося с неба новоиспеченного боса. Петр закончил крушение империи, собрал её содержимое в пакет, и все, как по армейской команде, поднялись и пошли по узкому коридору из кухни в зал, следом за идущим впе­реди командиром. Он отдернул зана­веску на окне и произнес:

- Смотрите, сколько денег намело?

Те переглянулись, в полном недо­умении пожали пле­чами и вытаращили на него изумленные глаза.     

-  Ты говори, как есть, а не блуди язы­ком, - с удивле­нием и впервые с каким-то недоверием отвесил ему Сер­гей.

- На словах объяс­нять не стану, а вот в окно за мной понаблюдать вам придется. Так, короче, мне нужны чьи-нибудь подходящие по раз­меру штиблеты, бушлат и чем можно прикрыть мозг.

- Выбирай, что надо. А мы поглядим, только давай без всяких мудреных шту­чек, подоступней, мозги и так плавятся от всего услышан­ного за ночь, - ухмыль­нулся еще недавно за­правлявший « свя­той троицей» рыжий «апостол» Сергей, пока не явился на­роду еще один приближенный к царствию небесному «пресвятой блаженный мученик» Петр. Князь вы­брал себе боты в стиле «прощай молодость», накинул пальтишко с шифоньер­ных плечиков Лома (оно как раз ему при­шлось впору), натянул почти на глаза вязан­ую чер­ную шапчонку, взял в прихожей снеговую лопату и быстро вышел в дверь. По­дойдя к углу дома, что на выезде со стоянки супермаркета, он посмот­рел по сто­ронам и принялся набрасывать снег с обочины на дорогу. Постояв буквально ми­нуту, он увидел, как в этой каше, буксуя, увязла легковая авто­машина. Водитель приоткрыл окно и что-то крик­нул стоя­щему рядом человеку с лопатой, тот подошел и на­гнулся к опущенному стеклу, потом быстро стал подка­пывать под колесами и бук­вально одной рукой вы­толкал из снежного заноса сев­шую почти на брюхо машину. Хитроумный уборщик ещё неоднократно повторил процедуру искусственного сугроба, подбра­сывая снег на проезжую часть, но де­лал он это так, что со стороны казалось, будто он искренне занима­ется очисткой дороги. Так в течение двадцати минут в его болоте увязли пять иномарок. Вернувшись в квар­тиру, все почти хором совершенно не в понятиях спросили его:

- Ну и что это было?..

Раскрасневшийся дворник вывер­нул карманы, и на стол посыпались скомканные и мокрые купюры.

- Ни хрена себе! - воскликнул Сер­гей, пересчитывая банкноты, - семьсот пятьдесят рублей за двадцать минут - ге­ни­ально!

- Чё встали, придурки, бегом к дороге, пока не рассвело и снегоуборщик не пригнали, а я к соседу за лопатой, надо и противоположный выезд перекрыть, - за­орал от восторга рыжий и бегом ло­манулся к двери, распихивая локтями оторо­певших собутыльников. Петр раз­делся, поставил чайник, включил телевизор.  Поудобнее усевшись на диване, начал щелкать кнопки пульта, пе­ре­бирая каналы, разыскивая новостную программу.

- Что там в мире-то сегодня творится? - задал вслух во­прос сам себе и сам же на него, улыбаясь, ответил:

- У нас, как всегда все хорошо, а вот на западе кризис.

В это время призывно засвистел чайник. Князь нашел более-менее чистый бо­кал, насыпал заварки и залил кипятком, прикрыв сверху блюдцем, видимо еще уце­левшим от фарфорового сер­виза матери рыжего. Сварганил себе не очень крепкого чефира и малень­кими глотками, причмо­кивая, отпивал темно-коричневую жид­кость, периодически дуя на ог­ненную заварку и продолжая разговаривать с самим собой:

- Да... И всё-таки чай - это самый исключительный и волшебный напиток, если пригласить подругу на чашку чая, то обязательно чаепитие закончится сексом, а если друга  - пьянкой.

Приободрившись от кофеина, он подошел к окну: работа кипела, стахановцы пе­ревыполняли план. За окном све­тало, примерно около часа трудилась не покладая рук "ком­сомольская бригада", словно боролась за перехо­дящее знамя "Победители Соц. Труда!" В одно мгновение дверь распахнулась, и в нее ввалились три сне­говика, уже никто ни на кого не орал, что понатаскали снега в дом. Сергей прямо с порога бросился обнимать Петра, целуя его в щеку, как отец сына, по­ступившего в инсти­тут.

- Ну, ты вундеркинд! - кричал на радостях он, размахивая пач­кой смятых денег.

- Вот теперь я понимаю, почему кошелёк называется лопатником. Во, блин, столько бабла профукали, если б так каждый день? Что б такого натворить, чтоб хотелось повторить?

- Узко мыслишь, - ответил ему Петр.

- Каждый день будем творить что-то новое, иначе ин­те­рес пропадет, мозги захряснут. А то будет, как с той жадной гусеницей, которая запуталась в яблоке и укусила себя за задницу.

Филипп подсчитал навар и объявил:

- Восемь ты­сяч три­ста пятьдесят карбованцев, если прибавить зарабо­ток Князя, то мы сорвали куш  больше девяти штук и это всего за полтора часа. Кто сотку кидал, кто пять, один даже штуку отвалил, в среднем четыре сотни с рыла.

- Во, Гудвин, формулу жизни вывел,  - ухмыль­нулся Князь.

- Ты просто гений человеческой мысли, – восхищаясь, торжественно объявил Петру Сергей, на что он ему мол­ниеносно ответил:

- Хороший двор­ник - это тот, кто способен равно­мерно распределить мусор по территории, еще и вы­году извлечь.

- Господа, денежные осадки вы­падают только раз, лучше шевелите изви­линами, а то я смотрю, снежные мухи успели вам зага­дить мозг. Ладно, это все ме­лочи жизни, просто я иногда смотрю под ноги, а, как говорил бесподобный Остап, деньги лежат у нас под ногами, нам нужно лишь нагнуться, чтобы поднять их. А мысль и ее выгода сиюминутны, если не поймать сразу, то этим воспользуется кто-то дру­гой. Ку­пите себе сачок для ловли снежных мух. А еще лучше сдайте макулатуру и обменяйте на на­стольную книгу Ильфа и Петрова «Золотой теленок» - это справочник жизни, а к ва­шему про­звищу, сударь...  - он обращался к рыжему, - недостает только последнего слова из ее названия. Хотя теленок давно уже перерос в быка. Ты мне лучше вот что скажи:

- Обрезь для собак в супермаркете бе­решь? У тебя грузчики знако­мые есть?

- Да, все они мне, фактически, кореша, - ответил ему, закашлявшись от наезда, Золотой.

-А чё..?

- Да ни чё, а что, это во-первых, во-вторых, давай еще раз договоримся: если я что-то говорю или делаю, значит надо так и никак иначе, а вопросом на вопрос будешь с бабками на рынке базарить. Если хотите подняться с обочины жизненного пути, то слушайте, что я говорю, иначе придется лежать в колее пресловутой русской дороги и дожи­даться, когда по ней проедет русский дурак и как бы нечаянно раздавит, смеши­вая с грязью и без того не сильно извили­стые мозги. Я бы подправил великую апок­рифическую фразу: «в России две беды – дураки и дороги» на более современный расклад:  «в России две кор­мушки – дороги и дураки». Одна из них занята - это до­роги, там и без нас хватает нахлебни­ков, а вот дураков больше, чем дорог, и они прак­ти­чески на каждом шагу, это и будет нашей кормушкой. Скажем иначе: «Дураки - нам дороги!»

- Так, а теперь ближе к делу... - уже серьёзно произнёс залётный оратор, - давай мне три тонны да ещё рублей триста для сувенирной упаковки и сведи меня с самым кру­чен­ым грузчиком. Деньги по­служат задатком для неболь­шой продовольствен­ной опера­ции по снабжению вашего городка залежавшимися на полках бюрокра­тизма им­портными деликатесами ввиду введенных санкций. А нам надо поскорее заработать и собрать самый крутой компьютер для нашего виртуального ге­ния Фи­липпа. Да и переодеться пора, носы штиблет поистерлись, хотя по нашим дорогам,  хоть зад­ницей вперед передвигайся, только вместо носов пятки поотби­ваешь и шишек пона­ставишь не на лбу, а на затылке.  Пора уже выходить в свет и начинать свою проповедь, а пока всего лишь раз­минка для одноклеточных.

- Ладно, понял, - процедил сквозь зубы Золотой и засобирался, отсчитал Петру трешку с мелочью и вынес своё постановление:

- С грузчиком Сашка сведет, а мне надо отлучиться минут на двадцать, - и тут же вышел.

Князь с Ломом направились сле­дом, оставив в стойле Чудодея и собак. Александр повел Петра к чёрному ходу супер­маркета, остановившись на углу, почти шепотом пробормотал:

- Стой здесь, я сейчас его приведу - и скрылся за стальными воротами. Буквально через пару минут появился с ко­ренастым моло­дым парнем в фирменной робе магазина.

- Чего хотел?- задал вопрос незнакомцу,  почти вплотную подошедший работяга.

- Сань, ты иди, я буквально на пять ми­нут и до­гоню, - сказал клиент, как бы избав­ляясь от лишних ушей. Только остался наедине с грузчиком, как сразу же выдавая очередную прибаутку, ринулся в наступление:

- Так, да­вай короче: у вас - товар, у нас - купец. Импортная продукция есть в занач­ках, лично ваша, а не мага­зина? Вот тебе треш­ник, - и сунул купюры в руку парня, - это на доверие залог, а у Зо­лотого, ты знаешь, кида­лова не будет. Расклад такой: ты мне пишешь список прей­скуранта и вы­возишь продукцию, я встре­чаю, а через пару часов деньги. Чем вы будете свои за­начки сдавать, постоянно шуга­ясь, сделаем это за один раз и нашими руками. Так ска­зать, без шума и без пыли. Вам шестьдесят процентов, нам - сорок, я ду­маю справед­ливо. И не давая опом­ниться изумленному собеседнику, добавил:

- Можешь мне не петь про честность и невозможность ис­полнения, я сам имел опыт товароведа и знаю, сколько имеют грузчики. Вон у тебя машина во дворе под макулатуру стоит, вот и лови момент. Где меня найти - знаешь, как бу­дешь готов - по­скребись в дверь. Же­ла­тельно списочек заиметь побыст­рее, так что поторопись, писатель. Да, чуть не забыл... - опомнился он и попросил грузчика об одолжении: - Пакетов сто пятьдесят с символикой Петергофа прихвати с собой.

После всего сказанного Петр, улыбаясь, пожал руку дельцу по­гру­зочного цеха и хотел удалиться, но тот не­ожи­данно заго­ворил:

- Товар не здесь, его надо доставить с другого места. 

- Ну, так и флаг тебе в руки, - отве­тил ему уже совершенно серьезно Князь. 

Само время диктовало: "Займи, но выпей..!" Барыги снова оживились и принялись "квашеную капусту" превращать в зелёные листы всходящей на почве санкций американской рассады. Битва за урожай крепчала с неимоверной силой. Начался массовый легальный отъём денег и без того бедствующих граждан.  Самое время создать собственную республику, запустив печатный станок облигаций, увековечивая их своим не менее  достойным портретом, чем хитро улыбающийся Бенджамин Франклин. Только бы успеть! - перебивая собственные мысли, произнёс вслух явно что-то замышляющий махинатор. Он тут же прошел в магазин, где успел ранее присмотреть отдел одноразовой посуды и фотосалон. Сначала зашёл в салон и заказал табличку и наклейки с надписями на русском и английском языках, затем прикупил Zip-пакетики и небольшие прозрачные баночки, что применяют под специи. И минут через двадцать по­сле прихода Лома он уже был дома.

- Так, что сидим и ничего не делаем?

-Всё, что не делается - всё к лучшему! – ответил, переводя вопрос в шутку, Шура-Лом, явно переживающий свой очередной синдром.

- Давайте пить чай, - веселым голосом Петр попытался приободрить полусонных по­дель­ников.

- Какой чай, сейчас бы махнуть по соточке?- почти взмолился побледневший Гудвин. В это время как по заказу откры­лась дверь и появился запропастившийся где-то быв­ший шеф, в ру­ках у него была литровая бутылка виски.

- Слава тебе Господи! - почти одновре­менно ска­зали и, пе­ре­крестив­шись, два измученных похмельем бедолаги, подскочили с ди­вана. Золо­той по­лез во внутренний карман своего тулупа и достал заначку залётного, те самые часы и телефон, которые от­несли барыге.

- Держи... - обратился он к Петру, протягивая его карточный выигрыш.

- Тебе это будет нужнее, а то, что часы дорогие, это я заметил, только взяв их в руки, но ты почему-то промолчал.

- А что базарить? Мне тогда негде было пере­ночевать, да и реакцию хо­тел про­верить. Я услышал, что хотел, ты же сказал, что потом заберешь остальную долю после реали­зации, мне стало понятно, что зна­ешь, о чем го­воришь. Да и барыга был нужен, под­кормить его требовалось, так что все в елочку. А котлы дейст­вительно дорогие, на десять тонн зелени потянут, я на безделушки не играю. У Чудодея и Лома глаза стали шире циферблата ча­сов, только Золотой спокойно улыбался.

- Послушай, а ты, видимо, шаришь в ко­лоде? - продолжал он засыпать вопросами  Князя.

- Да что ты? Так на уровне пионера, - усмех­нулся в ответ ему шулер.

- Это все гипноз, китайская школа, на зоне обучался. Методика несложная, называется «Дезо­дорант Шаолиньского монаха» - ходишь неделю в одних и тех же носках, не снимая бо­тинок,  до тех пор, пока носки не станут различаться,  на правый и левый, а потом разуваешься и са­дишься за кон, действует покруче Толи Кашпиров­ского. А купе - самое подходя­щее место для применения этой методики. Ко­ман­ди­ровоч­ный пассажир готов был и без игры все отдать. Что такое купе?  Одни носки - четыре отравленья. Кстати, мой попутчик серь­езный дядька оказался, я телефончик его срисовал, хотя сам ап­парат пришлось забрать. То ли в Минприроде, то ли в Мин­сельхозе работает на большой должности, он нам может приго­диться, никогда не отка­зыва­юсь от любых знакомств, потому что знаю: просто так ничего не бывает, все в этой жизни за­кономерно. Князь посмотрел на часы и отправив за заказом в фотоателье Чудодея, тут же засмеялся, взял у Золо­того бутылку и повел оставшихся на кухню. Он поднял пузырь на просвет, посмот­рел на этикетку, взболтнул  и вынес приговор: « Фуфло тебе подсунули, Серега.»

- Да, только сядешь порабо­тать, обя­зательно пода­вишься. Где брал-то?

- Где, где, у барыги, - с досадой в голосе проурчал обманутый покупатель.

Петр рассмеялся и выдал новый рецепт:

- Ты лучше бы «Виагры» ку­пил, а то подоро­жает, это более правильное вложе­ние средств. Мужская особь в России больна половым бес­силием и плоскостопием мозга. Сколько ни тряси, а последние капли все равно в трусы. Да ладно, не переживай, выпьем и подкрашен­ного паленого самогона, надо же пацанов подле­чить, а то на них лица нет, смот­реть страшно, не ровен час ласты склеят.

Тут вернулся Филипп с отпечатанными листами и, передавая их Князю, удивлённо промолвил:

- Я тут почитал и ничего не понял... Какой-то воздух, земля..?

Тот забрал у гонца заказ и ничего не ответил, только улыбаясь, раз­лил пойло по гране­ным наперсткам и попросил не пить, а пре­жде выслушать тост - притчу:

- Жила в лесу стая волков, которая славилась своей смелостью и отвагой. Но од­нажды вожак стаи, старый волк, не смог повести стаю на охоту и поручил это сыну. После не­которого вре­мени стая вернулась с большой добычей. Сын расска­зал отцу, что они напали на семерых охотников и без труда справились с ними. Через некоторое время стая опять отправилась на охоту. Не было никого в тече­ние пяти дней, а на шестой вернулся один волк, еле живой и из­битый. Когда во­жак спросил, что случилось, волк рассказал, что стая напала на троих че­ловек, но все волки погибли. Вожак очень уди­вился: «Но ведь в прошлый раз вы смогли по­бедить семерых?» - на что волк ответил: «Тогда было просто семь охотников, а в этот раз были три лучших друга!»

Давайте выпьем за дружбу, которая очень важна в нашей жизни. Друзей не должно быть много, но они должны быть верными и надежными!

Все хором за­кричали:

- Урааааааа!!! – и, прижимаясь друг к другу, звонко чокнулись и выпили залпом псевдо­виски, морщась и кряхтя, взяли по дольке лимона, закусили и еще больше сморщились.

- Какая гадость - эта кра­шеная дрянь, - выдохнув с тош­нотой в голосе, еле из себя выда­вил неподдельную «похвалу» Золотой. Все рассмеялись, встали в круг и обнялись. Затем Сергей вынул из кармана коробочку и, открывая ее, произнес:

- Думал, что никогда не понадобится - извлек содержимое и протянул Князю со словами:

- Держи, брат, это тебе от меня, на твоей руке ему самое место. Это был золотой перстень с черной вставкой и огромным интенсивно желтым бриллиантом не менее четырех карат изумительной чистоты.

- Что это? - переспросил его Петр.

- Не бойся, носи, это тот самый подарок, сделанный мне питерским криминальным авторитетом - вором в законе, из-за которого меня и выперли из органов, упрятав на нары. Я его сыну жизнь тогда спас, но всё перевернули так, будто бы я работал на него. Он меня хотел тогда осыпать деньгами, но я отказался, тогда он снял с руки этот перстень и практически заставил меня принять его. Никто о нём не знает, кроме нас с ним, так что носи и ни о чем не думай. 

- Да, вот это подарок! - воскликнул Князь и добавил к сказанному:

- Никогда не думал, что вместо родословных сокровищ буду носить воровской перстень.

После третьего тоста Петра, Филя и Саша почувст­во­вали себя каждый в своей та­релке.

- Ну чё, барин, давай будить их, они нам, на­верное, ещё понадобятся, - вздыхая от не­предсказуемого ухода своих соплемен­ников, Сергей развёл ру­ками и, обращаясь к Петру, произнёс:

- Что поделать, когда в стране спирт дешевле козлиного молока.

С лица Князя не сходила улыбка, и он через смех выдал новый афо­ризм:

- Параллелограмм — это человек с прямоугольной головой под градусом. Вот и спеклись райские яблочки! – и,  об­ращая свои слова к спящим за сто­лом, промолвил:

- Что же вы, паршивцы, Божьи врата дёгтем намазали? Райские яблоки еще до нас обод­рали, го­товьте теперь по­больше масла, - и, переводя диалог на Сергея, по-преж­нему смеясь, сказал:

- Конечно, понадобятся. Кто-то должен будет грузить и разгружать?

Они перетащили под руки еле шевелящих ногами друзей в комнату и поло­жили их на кровати.

- Часа четыре у них есть на то, чтобы умыться и выско­чить во двор, - про­изнес Князь, закрывая в спальню дверь.

- Вот их накрыло ад­ским облаком палёного пере­гара.  А Господь-то что, пере­крестился и вынес вперёд но­гами.  Он о душе молится, а не о глотках заливающих всякую дрянь в мочеточник но­ворожденной демократии. Да..! Пить бросают все, только не многие успевают это сделать ещё при жизни, - завершая свой анти­христ­ский юмор, Князь снова перевёл стрелки на Золотого:

- А нам с тобой, любезнейший, пред­стоит вершить великие по­ступки. Те­перь нам понадобится барыга и его продовольственные связи, раз палёным вис­ка­рём приторговывает, значит таковые есть.

Только он произнёс свою красноречивую речь, как в дверь постучали. Сергей открыл, и в неё протиснулся зна­комый образ в робе супермаркета.

- О, Лёшка! - радостным тоном пропел главный на­стоятель сего притона. Князь подошёл к грузчику, и тот сунул ему какой-то листок и пачку пакетов, после чего быстро засобирался к выходу.

- Я на секунду – всё, о чём говорили, будет готово часа через три. Нужно будет перегрузиться в безлюд­ном месте, - и, обращаясь к Сергею, до­бавил:

- Давай у гаражей, что возле пустыря, где-нибудь в половине чет­вертого, - и, озираясь по сторонам, торопливо вышел.

- Ничего не понял, - промолвил изумлённый Золотой с широко вытаращен­ными гла­зами.  - Это чё было-то?

- Пой­мёшь позже, - отве­тил ему Князь, уткнувшись в лис­ток, принесённый работником, и тут же выдал очередной жизненный афоризм:

- В нашей жизни, как в пасьянсе: сложить можно всё, но только при наличии всех карт, которые нужно ещё изощриться, как-то открыть.

Он ещё не­сколько раз пробежал глазами по бумаге, мурлыча себе под нос какие-то цифры, и востор­женно произнёс:

- Да, в любом из нас спит ге­ний, но не желает просыпаться. Как я и думал, заныкали импорт бюро­краты.

По­том взял ручку и на оборотной стороне листа принялся что-то рассчиты­вать. Сер­гей продолжал смотреть на всё это с недоумением,  и у него невольно возни­кало чувство сумасшествия.

- Ну, вот пример­ный наш куш!- с приободрённой интона­цией в голосе математик протянул формулу Золотому, где кружочком была обведена цифра - сорок тысяч. Но для него этот кроссворд оказался нере­шаем, и он снова спро­сил  собеседника:

- Что это? Хорош,  из меня овцу ломать, давай по существу.

- Ладно, ладно, по дороге всё объясню, - улыбаясь, успокаивал его Пётр. - Возьми с со­бой пас­порт и пошли.

- У меня все до­кументы в моём сейфе у барыги.

- Ну, тогда тем более со­бирайся быстрее, время работает против нас, но мы должны заставить крутиться стрелки по ходу наших мыслей, порой даже опережая цифры небесного циферблата.

- Скажи мне, Князь, - обратился с но­вым вопросом к предприимчивому напарнику недоумевающий компаньон, - как в твоей голове укладывается столько мыслей?

- Все свои мысли я стараюсь уложить на бан­ковский счёт, - не давая опомниться Золотому, молниеносно ответил Князь.

- Хорош рассуж­дать, от нашего пустого базара этот счёт не пополнится.

С этими словами они вышли под  звучный  мо­лодецкий храп уставших собу­тыльни­ков. 

- Да, пение – это не только заученные куплеты, - рассмеялся Пётр, хлопая по плечу иду­щего впереди Сергея. Буквально через пять минут они добрались до берлоги барыги - он жил че­рез двор от дома Золотого. По пути они вкратце обсудили на­меченный план. Сергей только качал головой. Потом, переваривая услышанное, с улыбкой на лице произнёс всего лишь одну фразу:

-  Ну, ты даёшь, Кулибин! 

Поднявшись на этаж, он позво­нил услов­ным сигналом, дверь приот­крылась, и сквозь щель через це­почку пока­залось очертание явно не худого лица.

- А, это опять ты, Серёга? - как бы не­хотя выдавил из себя во­прос барыга.

- Открывай, разговор есть, - в ответ ему при­каз­ным тоном, вставив матерное словцо, выру­гался зачастивший нежданный гость.

- Кто это с тобой? - недоверчиво пе­респросил хозяин сейфовой двери.

- Не сцы, Ваня, свои...

- Что значит, свои? - пере­спросил барыга.

- Ну, ты, дитя, зача­тое в разврате! - вски­пел разъярённый от допросов Сер­гей, при этом сотрясая за ручку бронированную дверь.

Князь даже захло­пал в ладоши, удивлённо качая головой, вос­торженно произ­нёс:

- Вот это по-на­шему, наконец-то я от тебя услышал мудрые слова.

Дверь от­крылась, и в её проёме нарисовалась дос­тойная кисти Кусто­диева круглая, как пончик, фигура мужчины в шёлковом китайском халате и с персидским котом на руках. Он был примерно одного воз­раста с Петром. Впустив нежданных гостей, хозяин закрыл тяжёлую кованую дверь, указы­вая рукой на кухню. Пётр сунул ему в свободную руку листок и сразу же задал вопрос:

- Есть ли зна­ко­мый владелец кафе, желательно кавказской национально­сти..? Хотя это не столь и важно, главное - определить товар. Расклад прост: это цены прейскуранта. Мы же хотим ше­стьде­сят процентов, ваша доля не учитывается, как до­говоритесь, нам шестьдесят чис­тыми, - он словно прочел по на­писанному тексту, по­ставив жирную точку в конце. Барыга, с минуту выдержав паузу, с хитринкой в голосе произнес:

- Товар неплох, и цена приемлемая, только чтоб не про­сроченный и без под­де­лок.

- Мы не травим людей паленым виски, - как бы ущип­нув за жирную задницу, с улыбкой ответил ему Князь.

- Кабак «Закировский», что на углу, зна­ешь? - обратился с во­просом тол­стяк к Золотому.

- Конечно, знаю, что я тебе, пацан с подво­ротни? - взъелся с оби­дой Сергей, набивая из вазы в кар­ман дорогие конфеты.                

- Подойдете к хозяину, а я всё улажу, там вам отда­дут вашу долю.

- Да, чуть не забыл! - мах­нув рукой, вскрикнул Золотой.

Ба­рыга даже присел.

- Веди к сейфу, Сусанин, документы надо взять, и не заводи себе но­вых друзей-ляхов, чтобы вместе с ними заблудиться. Помни о моей доброте, провод­ник Ваня Костромской.

Петр вто­рично захлопал в ладоши своему напар­нику. Круг­лый, как шарик, боярин даже поперхнулся и закашлялся. Князь легонько постучал его по загривку и,  шутя, произнес:

- От жадности можно и слюной захлеб­нуться. Не все то золото, что твое, чужое всегда блестит ярче, - и, оглядевшись по сторонам историче­ской барахолки, добавил:

- Да, когда богат, то вокруг все кра­сиво.

С этими словами, за­брав документы, они вышли из музейных запасников под­польного россий­ского Го­храна. Остолбеневший от услышанного,  хозяин ко­ваного коллекцион­ного сундука, медленно закрывал бронированную дверь, глядя вслед, спускающимся по ступенькам, ба­лагур­ным гостям. Не прошло и пяти ми­нут после встречи, как подельники уже под­ходили к дому. Сергей все продол­жал востор­гаться:

- Я никогда не видел, чтобы ба­рыга не торговался, ты меня не перестаешь удивлять. Все, что ты ему надиктовал, он принял к сведению, это пара­докс.

- У нас все просто, Серега, - один жмет руку, думая, как обмануть, а дру­гой уже его обма­нул. Стрелять на пропитание холостыми фразами - все равно, что гвоздем мишень дырявить. А ты меня тоже начинаешь удивлять. Ба­рыга чуть не покончил жизнь самолоббизмом, - отве­тил ему Петр, откры­вая подъезд­ную дверь. Войдя в квартиру, они даже опешили от пред­ставшей перед ними кар­тины: под ме­лодичное храпопение подвывали сидящие у двери в спальню изголодавшиеся со­баки.

- Да, с этим номером можно выступать на публике у Балтий­ского вокзала, ан­шлаг га­рантирован на сто процентов, - засмеялся Князь.

- Да, ты для чего спрашивал мой паспорт? - неожиданно вспомнил рыжий владелец документа.

- Тьфу, ты, блин с икоркой! - взмахнув руками, словно крыльями, рас­сеянно сплю­нул и, словно школьник, выругался Петр.

- Пошли сим-карту покупать, а то скоро звонить надо будет.

Он решил оформить телефонный номер на друга, так как не хотел раньше времени засветиться в поле зрения прошлой жизни. Они вы­скочили на улицу и напра­вились прямиком в салон связи. Через пару минут уже оформляли телефонный но­мер. Выходя из салона, Петр прихва­тил со стойки ви­зитку такси, и они пошагали к дому. Неожиданно их окликнули, обернувшись, Сергей тут же воскликнул:

- Вот и Лёха!

Зна­ко­мый грузчик шел с каким-то мужиком, по­равнявшись с ними, он тут же объявил:

- Все готово, через полчаса - в условлен­ном месте, не опаздывайте, - и, показывая голо­вой на своего при­ятеля, добавил: - У него совсем нет времени.

Стало понятно, что с ним был водила. Князь ухмыльнулся в ответ грузчику и тут же промолвил:

- Жизнь заставит и научит не только локти кусать, но и пятки грызть.

После очередной шутки друзья под­скочили и, как ошпаренные, ломанулись будить по­дельников. Им еле удалось растормошить за­спавшихся с бодуна собутыльни­ков. Сергей рвал и метал приговаривая:

- Быстрее, оболтусы!

- Мне кажется, ко­гда Бог мозги раздавал, то вы в другой очереди стояли, за своей малой головой, хотя, глядя на ваши топорщащиеся штаны, еще неизвестно, которая из них меньше.

Князю снова понра­ви­лось выражение Золотого, и он, подбадривая его, с улыбкой на лице выдал новое из­ре­чение:

- Ты как спасательный круг для утопленника. Растешь на глазах, словно пте­нец, выпавший из гнезда бюрокра­тического про­извола.

Сергей пинками сопро­водил в прихожую, совершенно ни­чего не осознающих с бо­дуна, двух полусонных приматов.

- Вы типичные примеры человеческой деградации, молочные близнецы, зачатые в пьяной оргии опустившегося нигилизма, - про­должал он, еще более поражая своим остроумием Петра. А тот в это время, улыбаясь над сказанным, набирал номер с прихвачен­ной визитки, пыта­ясь доз­вониться до такси.

- Так, ну всё, карета подъедет к мага­зину, попрошу не дос­тавать из­возчика, он нам сегодня еще пригодится, - отвесил генератор мысли, выпро­важивая освежиться во двор еще не проспавшихся собутыльников.

- Опохме­литься бы? - взмолился гласом вымогателя  молодой волшебник.

- Ну, ты, ожив­ший выкидыш коммунистической морали,- вскрикнул Сергей, замахиваясь на трясущегося с похмелья сотоварища.

- Да ты книжки писать не пробо­вал? – Князь, усмехаясь, продолжал восторгаться словоблудством рыжего подельника.

- Нет, только про­токолы, будь они…

- То­гда понятно, откуда у тебя столь выразительный слог.

- Что вы тащи­тесь, как декаб­ристы на казнь? Согну­лись, словно с шапкой на паперти. Шевелите копытами, за­стоя­лые пе­гасы. Сергей плескал направо и налево афоризмами собст­венного приготовле­ния, при­ободрен­ный похвалой Князя.

- Русский человек - это звучит гор­бато, - присое­динился к его слово­блудию Петр.

- Вот именно горбато... - продолжал возмущаться, размахивая руками, рыжий.

- От работы даже кони дохнут, а я, наверное, Конёк-Горбунок!

- Да, хорошего человека должно быть много, но для этого желательно, чтобы работы было поменьше, - ухмыльнулся ему в ответ Князь, а  в это время подъехала машина с шашками. Пасса­жиры утрам­бовались и, не давая опомниться водителю, Сергей с Петром чуть не хором объя­вили:

- К гаражам на пустыре...

Машина тронулась и, не проехав даже километра, свернула к гаражам.

-И все? - переспросил таксист.

- Жди, чуть позже поедем дальше, а пока покурим, - буркнул водителю Князь, выходя из передней двери. Не успели  при­курить, как из-за пово­рота выско­чила тентованная «Газель» - и прямиком к ним. Из пас­сажирской двери показался Алексей и торопливо полез в кузов.

- Что стоите-то, прини­майте? Пута­ясь в тенте, он стал пода­вать довольно-таки увесистые крупногабаритные коробки.

 Шура-Лом с визгом даже присел под весом свалившейся на его истощенный горб тары.

-Бери больше и взваливай на свои хилые плечи жи­тейский груз перево­площения, только горбом можно прочувствовать духов­ную ношу, - как бы при­ободряя позеле­невшего Александра, посмеялся Князь.

Тут же вставил свою лепту Сергей, глядя на не совсем еще проснувшихся собутыльников, прочёл им довольно-таки известную прибаутку:

- Мы работы не боимся - от работы не бежим. Нет работы - спать ложимся. Есть работа - дальше спим.

Всем стано­вилось ясно, что колесная коробчонка маловата для манны небесной.

- Ну, так что будем делать? - прини­мая последнюю звя­кающую ношу, задал Сергею вопрос Петр.

- Что, что?.. То и будем...- раздоса­довано отве­тил тот.    

- Этих пешком, здесь недалеко, пусть проветриваются, а мы все уло­жим и по­едем.

И принялся объяснять двум совсем отупевшим приятелям, куда им надо идти. Кое-как они, видимо, все-таки поняли и удалились. Уложив поклажу, оставшиеся компаньоны забрались в машину,  Сергей уселся вперед и, на­звав адрес таксисту, сразу же спросил свалившегося на его голову друга:

- А ты чего ко­робку-то на руках держишь, Петр?

- Да в ней самое важное из всего и находится, это тебе не барма­туха ба­рыгина, а элитный ал­коголь, - улыбаясь, ответил ему залётный гастролёр. Так­сист рванул с места, словно за ним гнались.

- Слушай, милейший! - обратился к нему Князь.

- На небесах перерыв на обед, там не принимают. Да и груз у нас взрывоопасный, не лю­бит тряски. Тише едешь - дольше ходишь. Проехав немного по шоссе, води­тель свер­нул в проулок, и на углу перекрестка предстало взору питейное заведе­ние.

- Да­вай во двор, - сказал таксисту Сергей, а сам вышел. Водитель заехал сзади и оста­новился у входа. Петр, протискиваясь сквозь коробки, выполз из такси, держа в руках самую ценную тару, и подошел к запасному вы­ходу. Дверь от­крылась, и от­туда вывалили двое: Золотой и еще один человек, явно не христи­анского ве­роиспове­дания.

- Да­вай заноси в кабинет, - на ломанном русском незнакомец обратился к Петру. Вероятно, это и был выше­упомянутый Закир. Вышли из двери еще «два мо­лодца из ларца» и тут же приступили к разгрузке. Сергей расплатился с таксистом, и новоиспечённые барыги  прошли за ино­земцем. Тот еще с по­рога начал уговаривать сбавить цену, на что Князь, протискиваясь в его каби­нет, выдал:

- Не стой под стрелой - пробьет на­сквозь! У нас в стране жизнь короткая и самый хо­довой товар: водка, хлеб, табак, ле­карство и похо­роны. Выпил, закусил, прикурил, проглотил таб­летку и умер.

Не­рус­ский остолбенел, вытаращив черные глазищи, стал мысленно переваривать непонятный ему литератур­ный русский язык.

- Короче, Ване все было объявлено, если не берешь, я ему за прогон вклю­чаю счет, - ко­ротко, но ясно отрубил Князь.

Закир что-то крикнул на своем языке, в комнату зашел человек, и они стали объяс­няться. Петр моментально перебил их родной диалект:

- Слушай, ты где нахо­дишься, на чьей вотчине? Фильт­руй базар на фене, где пришвартовался.

- Да я ни­чего, просто спросил, как там товар.

- Вот и спрашивай на языке Пушкина, - снова обор­вал нерусского Князь.  

- Ладно, все нор­мально, вот деньги, - оправдывался покупатель, доста­вая из ящика стола пакет.

- Пересчитывать бу­дешь?

- Прокурор недостачу пересчи­тает, - словно отру­бил гениальный поставщик деликатесов.

С этими словами два друга удали­лись из восточного шатра. Сергей шел впе­реди, качая головой и разводя руками, вос­тор­женно бур­чал:

-  Ну, ты и кадр, я та­кое вижу впервые. Даже на своей бывшей службе, каких только не повидал, но та­кого? 

- Послушай лучше классику, только что сочинил, - Князь засме­ялся и начал чи­тать с вы­ражением, казалось бы, знакомые строки:

                                      О, сколько нам пропитий мутных

                                             Готовят посещенья шлюх,

                                          И опыт, сын ошибок блудных,

                                            И гений, продавцовый друг,

                                          И сучий лох, наш покупатель…

- Так это же, этот, как его - Пушкин?

- Ну, ты и гопота! Сам ты Пушкин, это мое творе­ние, - еще сильнее и продолжительнее захохотал Петр, после чего принялся за свой очередной ликбез:

- Для иностранцев любая наша поговорка равносильна при­клеиванию кастриро­ванных яичек. Да и в нашем бизнесе только так: съел козла - сберег ка­пусту...

- Да, срубить столько ка­пусты, ни хрена не де­лая?.. -  напевая, шел впереди Сер­гей.

- Это как понять «не делая»? А идеи, разводы, базары, ма­хание лопатами, что это, по-твоему? Ты мне брось, вот в этом и заключается работа. Просто иметь то­вар и дрожать над ним или аккуратно, не подставляясь, сплавить, заработав на этом, совер­шенно разные вещи. Мысль - она материальна в прямом смысле, как банковский век­сель. Се­рега, муд­рость приходит с годами, но, не хотелось бы встретить ее в доме престарелых, - успо­каи­вая за­думавше­гося собеседника, снова рассмеялся невероятно предприимчивый коммерсант.

- Что хоть в коробках-то было? - тоже сме­ясь, спросил рыжий компаньон.    

- Во, ты бы еще через год захотел узнать? Что могут притоварить смышленые груз­чики, не корм же для кошек? Естественно, все самое до­рогое и ходо­вое: элитные виски, коньяк, хоть и немного, но ценник у них явно не как у разбав­ленного тех­ниче­ского спирта, еще икра, им­портное вяленое мясо, колбасы и прочая дорогая требуха.

- Вот и пришли! За базаром даже не заметили... А где эти придурки? - только что вспомнил Сер­гей об отправленных  пешком друганах.

- Нет, с ними надо что-то де­лать, им бу­хать совсем нельзя, как два недоношенных кутенка, которых за­были уто­пить.

Со стороны он был похож на хозяина, потерявшего своих домашних питомцев. Мимо проходила пожилая женщина, которая обратила внимание на негодующего человека и участливо спросила:

- Мужчина, что случилось?

- Вы что, мамаша, из МЧС? - продолжал острить неугомонный друг.

Рядом с подъездом гоношились какие-то три приятеля, явно знакомые местного собачьего Айболита по прошлым попойкам, и он тут же окликнул их:  

- Эй, народ! Вы тут двух людей не видали?

 Князь даже засмеялся на это обращение и тут же промолвил:

- Да, это точно - не все люди сегодня имеют отношение к народу.

Только он это про­говорил, как из-за угла дома вынырнули два тех самых не утоп­лен­ных. Золотой, свирепея, выдал в их сторону целый набор нецензурной лексики.

- Ладно, ос­тавь их, давай лучше виски купим и все вместе полечимся, - рас­сме­ялся Князь, бросая в урну наполовину искуренную сигарету.

- Да, на них жалко тратить хо­рошее пойло, им и бурда сойдет.

- Вы что, дауны, забыли, куда я вас по­слал? Это на каждом заборе напи­сано, - продолжал возмущенно кричать Сергей, грозя в их сторону кула­ком.

- Ты это завя­зывай, они нам еще пригодятся, нормальные ре­бята, просто по­терян­ные судьбой. Отмоем, побреем, приоденем и будут те еще интеллигенты, - посмеялся Князь в ответ на слова Золо­того, и они все вместе про­следовали в подъезд.

От­крывая дверь, Сергей небрежно сплюнул и выру­гался:

- Черт! Про родствен­ни­ков совсем забыл, они, наверно, с голодухи друг дружку переку­сали?

Все снова хором за­смеялись и прошли в квар­тиру. Собаки виляли хвостами и прыгали от радости, только завидев вошедших в квартиру люби­телей животных. Хозяин, не раздеваясь, прошел в кухню, и было слышно, как повиз­гивают го­лодные псы, и ломается пе­ремерзшая требуха.

- Ну вот, братья меньшие на­кормлены, теперь можно и самим что-нибудь перекусить.

Он достал из кармана деньги и протянул их Князю с напутственными словами:

- Давай, брат, иди, этим доверять нельзя, они накупят какой-нибудь порчен­ой дребедени. Командуй, сам раз­берешься, что и как. А мы пока пельменей сварим, яич­ницу сварганим, да и приберемся немного.

- Помойте мне ванну, принять душ хочу в первую оче­редь, - попросил  приятелей Князь, взял деньги и скрылся за дверью.