Форум

* * *
Коль в кармане денег нет,
Значит ты — интеллигент.

* * *

 А природа — любит плавно —

 Вниз ли или на подъём.

 Нам суют такие планы:

 Под названьем громадьё.

 Все им хочется быстрее

 Дудануть в свою дуду,

 Словно завтра нас пристрелят,

 В петлю сунут, зашибут.    

 Революции и путчи —

 Из большой жары в мороз…

 Нас от них все время пучит,

 Результат — свистит понос.

 Надоели аж до рвоты —

 Эти буче-дри-це-це.

 На хрен нам перевороты

 С их вождями на конце.

* * *

 Тяжела судьба светила:

 Все на слом да все на слом;

 Посмотри, как раскатило,

 Раскрутило, разнесло.                       

 Догорает словно память

 Солнце — яркая гора.

 И засасывает пламя

 Жадно чёрная дыра.

* * *

 Сгорают огромные здания

 Лишь искорку бросит ладонь.

 В таком мы живем мироздании,

 Где правит мороз и огонь

 Сгорают громадные планы

 Искра прикоснётся их чуть.

 Любовь —  тоже яркое пламя,

 Презрение — холод есть чувств.

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ НЕВРОЗ

 Будто приволок я воз, —

 Повалил меня невроз.

 Руки целы, ноги целы,

 Но лежу как пень бесцельно.

 Всё на месте уши, кожа,

 Но хандрой как волк  обложен.

 А жена: «Ковры не выбиты.         

 Щёки, словно ёж не выбритый.

 И розетка  током режет…»

 Надоел мне жёнин скрежет:

 Я в неврозе - стих не ладятся,

 Это тоже неурядица.

Вот лежу, никак не вырожу.

 На хрен все розетки вырежу.

  В ванну лягу, кран открою —

 Пусть накроет  с головою.

* * *

 Пушкин любил Осень

 (Верим, все может быть).

 Это не значит вовсе,

 Всем надо осень любить. 

 Осень любить не лишне,  

 Ей восхваление несть.

 Предпочитаю лично

 Месяцы, сколько их есть.

* * *

 Уходим, уходим в туманы,

 Как будто бы в никуда.

 Какие нас ждать будут страны?

 Какие края, города?           

 А может быть это лишь остров,

 А может быть — сам материк.

 Но мы уже не вернёмся

 И вам не расскажем о них.

* * *

 А я ещё не все сказал,

 Ещё заботой отуманен.

 Последний ждёт меня вокзал,

 И проездной билет в кармане.        

 Дорога эта не нова,

 Она любую спесь сбивает.

 Зачем последние слова?

 Последних вовсе не бывает.

* * *

 Для Бога мы не лишние, конечно,

 И лишними не будем никогда.

 И хлеб здесь дорог, дорога вода,

 И виноград, и спелая черешня.   

 Ты сыт, а кто-то голоден сейчас,

 Ты сух, а кто-то мокнет под дождями.    

 Мы все здесь одинаково рождались,

 И матери заботились о нас.

* * *

 Надо быть господином грусти,

 До изжоги ли, до отрыжки.

 А иначе козу  впустишь,

 И останутся лишь кочерыжки.     

 Все, конечно, здесь под уклоном,

 Но о худшем зачем колоколить?

 И рожденные Аполлонами

 Мало значатся сидя в безволии.

ГАРШИН

Факел правды не погашен,

 Что на воле, что в тюрьме.

 Жил когда-то Сева Гаршин

 При царь батюшке в стране.

 Жизнь — всегда кого-то доят,

 А иначе не живой.

 Этим Гаршин был и донят,

 Вот и крякнул головой.

 Он стучал в большие двери,

 Правдой чистою кропил.

 В справедливость твёрдо веря,

 В спор с самим царём вступил.   

 И высокое начальство так решило:

 Что с него?..

 Чеконулся, помешался,     

 Рассуждать тут нечего.

 «Запереть!» — приказ был рыком:

 «Чтоб не открывал свой рот…»

 И с четвертого курлыкнул

 Гаршин в лестничный пролет.

 Прямоты не любит «копоть»,

 Правда режет им глаза.

 К чинодралам с правдой топать

 То же, что сапог лизать.

* * *
Половодье птичьего пения,
И рассвета живые цвета,
Трав зелёное переплетение,
И черёмухи духота.
Все в восторга представлено ракурсе,
И лучи вниз — за нитью нить.
Это все нам даётся для радости,
Научиться бы это ценить.

* * *
Лес снова на год старше стал,
Подрос настойчивый подлесок…
Усталости большой довесок
На сердце с высоты упал.
Печали веточки дрожат…
Уверенность втекает в слабость
Не надо! Слышишь? Ну не надо
Тебе осеннего дождя.

* * *
А, впрочем, всё в природе правильно,
И смысла нет винить года?
Всё нами не туда направлено,
Хотя мы думаем — туда.
В свою упёрлись правду рОгами,
Свою нормальной кличем слабь.
Себя должны ругать за многое,
А не природу осуждать.

* * *
Жизнь нам даётся разная,
Да, вот такой случай.
Кто-то живёт празднуя,
Кто-то трудами замучен.
Жить надо - Господом велено,
В холоде, мороси, пламени.
Нет оправдания Есенину,
Смерти его неправедной.

* * *
Кругом любовь, кругом рождение,
Кругом красавцы и красавицы,
Ну, прямо страсти наваждение,
Признаться, мне такое нравится.
Любовь! Любовь, как ты отчаянно,
Душой владеешь и утробою.
Одно печально: ты кончаешься
То охлаждением, то злобою.

* * *
Никто не живёт два века,
Два сердца не носит в груди.
Иди наклоняясь от ветра,
Упал, встал и дальше иди.
Душой укрепляйся и телом,
Цветущее всё возлюбя.
Совсем не твоё это дело,
Где время задвинет тебя.

* * *

 Сорок раз отцветали ромашки,

 При лучах, при ветрах, в тишине.

 Жил как все: и легко я и тяжко,

 Ничего чтоб такого во мне.          

 Как хотелось душою быть с Богом,

 Получалось не часто, увы…

 И уйду я все той же дорогой,

 По которой уйдёте вы.

 * * *

 Река течёт под толстым льдом

 Едва-едва, и не искрится.

 Какой невзрачный, тесный  дом,

 Какая мрачная темница.

 Лютует грозная зима,        

 Своих скликает домочадцев…

 И это надо принимать,

 Едва журчать, не возмущаться.

 * * *

 Видно, я проморгал как-то жизнь,

 Видно, часто не в верное верил,

 И не в гору шагал – круто  вниз,  

 Так заметно, по крайней мне мере.

 Обошёл очень много преград,

 Нарывался частенько по-крупному.

 Всё мне хочется переиграть,

 Но об этом мечтать явно глупо.

* * *

 Борозда осенняя

 Залита дождём.

 Я люблю Есенина,

 Песней он рожден.

 Обожаю Пушкина

 Крепко, так оно.      

 Было всем отпущено

 Время и вино.

 А судьбы пусть лезвие

 Поджидает нас.

 Я люблю поэзию.

 Вот и весь рассказ.

 * * *

 Говорят, что в Сахаре

 Цвели апельсины,

 Баобабы стояли -

 Гиганты - лесины.

 Но пришёл с топором        

 Очень ранний прогресс,

 И ушёл к праотцам

 Апельсиновый лес.

 Так что, братцы, не надо

 Махать топорами:

 ЗасахАримся может

 И мы тоже с нами.

* * *

 Идём уверенной толпою,

 Не просто так, а к водопою.

 Проводников себе избрали

 Ответственных - не трали-вали.  

 Но только нету той канавки,

 Где есть вода и зелень травки.

 А если и найдётся, кстати,

 На всю толпу, увы, не хватит.

ГАЛЬБА

Цезарь — значит главный фатер,
Хоть углами голова.
Гальба — римский император
Правил Римом года два.
И за эти за два года
Он такое начудил:
Повелел и пред народом -
Индюка осел родил.
Куры яйцами швырялись:
Полкило одно яйцо,
Кошки за быком гонялись
(Бык был явным подлецом).
Так хотел товарищ Гальба,
Император он иль вошь?
Не желаешь в омут галькой —
И не то изобретёшь.
Так баран играл на скрипке,
По канату топал слон,
Бегемот был в чем-то липком, —
В теннис с выдрой шпарил он.
Две бродячие собаки
Драли зебру по кускам,
А профессор ихний — Якин,
Зад показывал всем. Срам!
Я бы Цезарей всех гадов,
Самодуров сразу в мат.
Мало правил этот Гальба.
Сковырнули, говорят.

* * *

 Не по словам, а по делам

 Учил распознавать Спаситель…

 За облака бы не просился —

 Кто на земле развёл бедлам,      

 Кто признавал стандарт двойной:

 Себе — пирог, кому-то — речи…

 Тот так надёжно обеспечил

 Себе жилище под землёй.

* * *

 Зима у власти. Трон сверкает.

 Она подарки раздаёт

 Колючим ёлкам, но нищают

 Осинки и другой народ, —

 Они голы, они вздыхают

 О днях хороших, о тепле;

 Жизнь однобокая такая

 И неба одноцветен плед.

 Недолго вам, зимы хоромы,

 Держаться волей холодов,           

 Пока подснежник похоронен

 Под тяжестью больших снегов.

 Наступит день, поближе к маю

 Взойдёт проталины звезда.

 Так в нашем мире не бывает

 Всё время чтобы холода.

* * *

 Долго блуждаем пО лесу,

 Сильно запутанный лес!

 Ясности в этой повести     

 Не ожидается здесь.

 Путь свой вслепую держим,

 Ноги рыдают ажно.

 Но остаётся надежда —

 Все прояснится должно.

* * *

 Солнце садится за тучу,

 Туч раскалились края...

 Завтра, наверное, лучше

 Будет, чем было вчера.

 Ветрено, холодно, сыро —

 Радости жаждем плодов,

 Все-таки жизнь нет, не ссылка

 В место нетающих льдов.

 Яблоки все-таки вызреют,

 Птица своё допоёт.

 Я доверяю жизни

 Зная про краткость её.

* * *

 Ты ослеплённый страстью

 Всё же стремишься всё вдаль,

 Будущим бедам-напастям

 Лично готовил ты  дань.

 Молодость — пылкая бестия

 Вскидывалась на дыбы... 

 Страсть умирала естественно,

 Глупости зрели плоды.

* * *

 Она меня давно не беспокоит,

 Свои законы не внушает мне;

 Умчались дней разнузданные кони,

 И где они теперь? В какой стране?

 Конечно же — её не осуждаю,    

 Она себе поклонников найдёт,

 Она такие души осаждает,

 Она такие крепости берет,

 Такими именами помыкает,

 Ей радость безрассудная верна...

 Как звать её? И кто она такая?

 Как звать её? — да молодость она.

* * *

 Ты рвешь четвертую записку

 Не возмущаясь, не грубя;

 И ты в мою не веришь искренность,

 Но верит искренность в тебя, —  

 Еще жива ее надежда,

 Вот потому я под дождем;

 Сырей воды моя одежда,

 Душой к калитке пригвожден.

 Мне не понять твоих поступков,

 И объяснений вовсе нет.

 Не для меня твоя дверь стукнет,

 Не для меня потухнет свет.

 * * *

 Любовь — не просто причуда —

 А искорки на воде, —

 И радость приходит оттуда,

 И помощь сердечной беде;          

 Оттуда бутоны и змеи,

 Восторги и гибели глас.

 Любовь — это много сложнее,

 Чем кажется многим из нас.

* * *

 Эти красивые руки

 Гладят весны цветы,

 Эти кудряшки русые          

 Чьи-то воскрылят мечты.

 Будут и поцелуи,

 Будет и пламя щёк.

Лишь бы цветы не уснули,

Шёл по стволам нежный сок.

* * *

 Ни грибов тебе, ни ягод,

 Под ногами лист шуршит, —

 Строгий времени порядок -

 Своеволие вершит.

 И не моросно, не зябко,

 По-осеннему тепло;

 Все, что можно было, взято,        

 В тёмный погреб утекло,

 Лишь берёз осталась стройность

 Да опушки без следов.

 Так торжественно-спокойно

 Лес ждёт зимних холодов.

* * *

 Это  прорва какая снега!

 Ни фига себе снежный булит!

 Словом валит и валит с неба.

 Долго будет ещё валить.

 Комхозяйственники матерятся

 (Им хвосты будет кто-то крутить).

 В этой буче легко потеряться,

 Что сугробится на пути.

 Брось «копейку» залазь в сани,

 Правь кобылой вожжою важнО…

 Как бы много не написалось,

 Все растаять когда-то должно.

* * *

 Куда уйдёшь? Земля-то круглая.

 Болотных кочек до хрена.

 Крутиться остаётся бубликом,     

 Покуда не придёт хана.

 Ну, право же, к чему брожение,

 Округл наш зад, округл живот.

 Хрен с ним, пускай живёт кружение,

 Пускай квадратное живёт.

* * *

 Какую-то мошку нагнало,

 Едва ни сбивают нас с ног.

 И мне все понятненько стало,     

 И факт, разумеется, строг.

 Конечно, мы выше и шире,

 Сложнее устроен наш глаз;

 Но так же как мошки ширимся,

 Большое количество  нас.

Ne suter supre crepi dam

 (знай свои колодки)

 А я всегда хотел быть кротким

 И помнить про свои колодки.

 С докладом там иль без доклада -         

 Чужих колодок мне не надо.

 И будь ты дважды Юлий Цезарь -

 Свои колодки ты нарезал.

 Из золота твои пусть шмотки.

 Держава, скипетр - всё колодки.

ДВА  В  ОДНОМ

 Раньше были люди однополые:

 Женщина, мужчина – два в одном,

 И на размножение очень скорые,

 Ибо вместе утром, ночью, днём.

 Ни тебе супружница стервозою,

 Ни тебе супруг мужлан, алкаш;

 Сам себя одариваешь розами,

 Сам себе, чуть что, по морде дашь.

 Никаких любовных треугольников,

 Никаких квадратиков, кругов.      

 Есть желание – гуляешь голеньким,

 Без позоров разных и стыдов.

 Без работы конная милиция,

 Без труда народные суды,

 Ни при деле злоба и амбиция,

 Ненависть ревёт на все лады.

 Может быть,  генетики отважатся –

 В половой поставить нас бином.

 Снова жизнь нам райскою покажется,

 Если возродится «два в одном».

ДЕРЕВНЯ  У  РЕКИ

 Вот за этим косогором 

 И откроется река,

 Как по небу по которой

 Проплывают облака.

 Морщат воду верховушки,

 Камень у воды – медведь.

 За кустами деревушку

 Ни за что не разглядеть;   

 А была она роскошной,

 Двор любой был глазу мил.

 Как промчался ветер мощный –

 Мигом всю и развалил.

 Только по буграм и ямам

 Разгадаешь  - где был дом.

 Заросла  она  бурьяном –

 Этот любит чернозём.

ПОПРЫГУНЬЯ СТРЕКОЗА

 Попрыгунья стрекоза

 Напускала пыль в глаза

 Муравью, люблю, мол, страстно,

 А любовь, блин, самовластна,

 На любви стоит весь свет,

 И противиться сил нет.

 Слыша этот весь дин-дон

 Стрекозу пустил он в дом.

 Вот красотка обогрелась,

 На неё напала смелость,  

 Видя то, что муравей

 Стал неравнодушен к ней.

 Принялась капризы ставить,

 Муравьём влюблённым править:

 То купи ты ей доху

 На собольем, на меху,

 То французские духи,

 А не то дела плохи,

 А иначе хвост завью,

 И, к другому - муравью.

 Ну, короче, довела

 Стрекозиха шемела:

 Муравей оставил дом –

 Где дурдом.

 В общежитии живёт.

 Вот.

ВОРОНА И ЛИСИЦА
(под влиянием дедушки Крылова)

Сидела на дубу Ворона
И в клюве хлеб держала —
Полбатона.
Лисица видит хлеб,
И ну хвостом вилять, —
Мол, спой:
Чего тебе терять...

Эй! Рыжая,
Не приставай к Вороне, —
Почем, видать, не знаешь
Хлеб-то ноне.

* * *

 Если б чтили не силу,

 А чтили Христа,

 Не рвались бы мы хапать

 Чины и места;

 И не грызлись бы люди

 Различных взглядов.

 И тогда б силы зла

 Не стояли рядом.   

 Если б стали  под знамя

 Христа что ли,

 То о не чем бы было

 Наверное, спорить.

* * *

 Пугают концом света,

  Земной, мол, кончается путь,

 Кому-то и страшно это,

 Кому-то совсем ничуть.

 Мол, солнца погаснет лампада,  

 Исчезнет течение дней.

 Но если так Господу надо,

 То, значит, Ему видней.

* * *

 Все боятся последней минуты,

 Знаем, встреча ждёт каждого с ней,

Да, крепки, смерти цепкие путы,

Только Бога она не сильней.        

Знай, противиться ей нам негоже,

В жизнь ты сам вдруг явиться не мог…

Жизнь от Бога и смерть от него же,

И принять её надо как долг.

* * *

 Задуманное пусть слОжится.

Самодовольствия щами

 Кормит тебя из ложечки

Сознания обнищание.       

Для подбирания крошек

Создана явно убогость.

Самоуверенность – кошка

Дохлая на дороге.

 * * *

 Говорят, что солнце взорвётся, —

 Пожелать не захочешь врагу. И,

 Что планета с орбиты сорвётся

 И умчится в систему другую.       

Под другое умчимся солнце.

Под другое, гораздо свежее.

Получается,  остаётся

Там пожить, где мы раньше не жили.

* * *

Жизни щёлкает орешки,

 Для него жизнь - велотрек,

 Стал ладьёй, а шёл от пешки,

 Этот чудо-человек.

 Завсегдатай конъектуры,

 Не задержится в тоске.

 Да, не просто стать фигурой 

Не на шахматной доске.

* * *

 Тихо. Колюче. Морозно.

 Солнце в студёном кругу. 

 Всюду царит многозвездность,

 Звезды  на чистом снегу.

 Разве топтать можно

 Это обилие звёзд?

 Тихо. Колюче. Морозно.

 Щиплет ядрёный мороз.

* * *

 Для кого-то все же

 Главное машина,

 Для кого-то — водка,

 К водке — матерщина.

 Кто-то копит деньги           

 И на море едет,

 Кто-то быть повыше,

 Покрупнее бредит.

 Иногда здесь жутко,

 Серая окраина.

 Но за жизнь держусь я,

 Даже пусть охаяна.

 * * *

 Пьют любовь бокалами,

 Пьют любовь ушатами,

 Умных и расчётливых

 Здорово смешат они.

 Дани бесшабашные,         

 Слезы и бессонницы,

 Строят чувства башнями,

 Башни вавилонятся.

 А у дома с милою

 Часто мне печалится,

 Сам построю башню я,

 Может, не развалится.

* * *

 Мы прохожие суетливые,

 Суетливые, привередливые;

 Эти — бойкие, эти — сонливые,

 Эти — мягкие, эти — въедливые,

 Эти — хитрые, эти — хмурые,

 Эти лают, а эти кусаются,

 В этих больше ума чем глупости,

 В этих глупость и не скрывается;

 Эти маму за грош ухлопают,

 Эти хлопают языками,

 А вот эти — родились холопами,

 Извиваются червяками;

 Эти — кислые, эти — пресные,

 Эти — в норку свою,

 эти — кучатся.

 Вот такие мы интересные,

 С нами, право, ты не соскучишься.

* * *

 Сеть, запутана сеть,

 Рыба бедная бьётся.

 Вот последний сет.

 Палит жаркое солнце.

 В лодке рыбы полно          

 Вот такая урода.

 Пьют мужланы вино,

 И без устали вроде б.

 Рыб не будит их шок,

 И не вогнуто, и не выпукло…

 Рыбе там хорошо,

 Коль из речки  не вынута.

* * *

 Пыльная дорога,

 Пыльная  трава,

 И реки за логом –

 С мутью синева.     

 Скоро листьев алость,

Подсыхает сныть…

Не дано усталость

С сединою смыть.

* * *

 Расстилает ночь на травы

 Белизну, порсья  пыль,

 Сон на всех нашёл управу,

 Дергача не усыпил.

 Речку словно застеклили,

 Ивы темнотой накрыли,

 Звезды в воду уронили

 И часы остановили.

* * *

 Кого задевают боли

 Твои, боль у всех своя.

 А ветер холодный над полем,      

 У ветра остры края.

 Куда ты тоску денешь,

 Поскольку ладья протекла?

 Тогда никакие деньги

 Душе не отпустят тепла.

 ИВАН-ЧАЙ

 У тебя в глазах смешинка,

 У меня в глазах печаль;

 Ты — озерная кувшинка,

 Я — прибрежный иван-чай.

 Шлю к тебе свои пушинки,              

 Шлю, как будто невзначай;

 Ты — озерная кувшинка,

 Я — прибрежный иван-чай.

* * *

 Кружит вьюга за окошком,

 Ветер нынче увлекло,

 Сыплет снеговые крошки

 На оконное стекло. 

 Снег летучий – данник круга,

 Ночь тревожна и темна…

Вьюга в поле, в сердце вьюга,

И не сжалится она.

 * * *

 Потерял я тропку,

 По росе бреду, —

 Неуютно, топко,

 С сердцем не в ладу;         

 И дергач бормочет

 Всё одно и то ж.

 Кажется, нет мочи

 Всё равно идёшь.

* * *

 Июль. От вешних вод затишье,

 Лучистость солнца не слаба,

 Но зеленеют травы пышно —

 Разбросаны, как невода.  

 Журчал ручей, теперь не слышно,

Где он бежал – земля груба.

А что поделаешь, так вышло,

Такая у ручья судьба.

 * * *

 Остывает земля понемногу,

 Пруд нахмурился, лес поредел...

 А бери ты с собою в дорогу

 Меньше тряпок хороших, но дел.

 Нищета пред тобою босая,  

 Усмехаются над босотой.

Душу тряпками не спасают,

Но отзывчивостью,  добротой.

* * *

В рани мать и отец опекали.

Отметались жара, холода.

Будет трудно – они намекали,

Разве верили в это тогда?  

Юных лет облетит позолота,

 Вровень с возрастом надо шагать

 Через горы, леса и болота,

Не надеясь на прочную гать.

* * *

Не надо марать небо,

 Не надо - грязью земной;

 Ты там, в небесах не был,

 А ложь видел лишь под луной.

 И думается,что не прав ты,          

 Как словом своим ни владей...

 Уже на луне нет неправды,

 Поскольку там нету людей.

* * *

 Поэзии к лицу  доброта,

 Поэзии к лицу благородство,

 Украсит  её простота,         

 Излишки доставят уродство.

 Тебя не берусь упрекать,

 Желание лишь развлекать.

 Займись прикладным искусством.

 * * *

 Розовые крылья снова на востоке,

 Сердце подарил я нежности истокам.    

 Радостью замечен, знаешь, не забыл я

 Юности беспечной розовые крылья.

ЧЕМОДАНУ

Жизнь чемодана — чемоданная жизнь,
Пока ты был молод, да не обшарканный…
Но постарел, своё отслужил,
В чрево хлама твоё понаторкали.
Помнишь Париж ты, по Вене гулял —
Важно, изысканно, чемоданно.
Аэропорт. Отель. Желвокзал.
Снова Берлин. Альбион туманный.
Теперь ненавистник чуланной пыли,
С высокомерием на всех глядишь,
Которые никуда не ходили,
Которых забыли, как реквизит.
От чемоданства чувак очумелый,
Был ты всего-то из кожи пажом
В гостиницах ставили крестики мелом,
Яркими лейблами окружён.
Теперь ты помятый пылишься в чулане
И доживает остатки дней...
А для чего я - о чемодане?
Чтобы другие были скромней.

ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ

Женский день он раз в году
Все-таки бывает,
Я решил, что проведу
Как и подобает.
Завтра будут у жены
Словно именины,
И к столу приглашены
Все её кузины,
И подружки все её,
Как без них, конечно!
Выпьем, посидим, споем
Про любовь сердечно.
Чтоб веселию цвести
Нужен стол отменный,
Провиант приобрести —
Долг мой, несомненно,
И подарок прихватить —
Тоже — не обжалуй.
Но заставь меня варить —
Наварю, пожалуй! —
Две недели животы
Будут праздник помнить.
Да, кухарской пустоты
Видно не заполнить.
Осветило светом дня!
Надо же такое! —
Так ведь мама у меня
Здорово готовит...

Ночь у газовой плиты,
У духовки жаркой,
Мама ладила торты,
Занималась варкой...
Стол был — сказочный цветок,
Не прилепишь шутку.
Маме подарил платок,
А супруге шубку.
Было весело — на ять,
Радовались дамы.
Правда, если не считать
Задремавшей мамы.

БЫЛО

 Пусть будет это не утрачено,

 Как перепревшая труха...

 Гуляла голыдьба барачная

 Гармошек растянув меха.

 А за стеной-перегородкою

 То тихий плач, то явный грех,

 То хулиганские разборки, 

 А то пустой житейский брех.

 Бараков нет, снесли на топливо,

 Стоят кирпичные дома,

 Не по брусчатке ноги топают,

 Цивилизация сама!

 А кто-то помнит и не лучшее:

 И вспышки молний, и грома,

 И эти стройки за колючкою,

 И монастырь, а в нем тюрьма.

 Могилы без крестов — бесчестие,

 На кольях только номера:

 Их помещалось в яме шестеро,

 Кто в тесной зоне умирал.

 К тебе ссылалась боль и горести,

 Мой Соликамск, со всей страны,

 Вовсю хозяйничали строгости,

 Но в этом нет твоей вины.