На следующий день.

Банановый десерт. Чипсы с мёдом.

1. Бананы, спелые, жёлтые - три штуки. (Я предпочитаю брать Эквадорские. Обращайте внимание на этикету! На мой взгляд они качеством лучше и вкуснее)
2. Мёд — Три полных столовых ложки.

1969 год. Конец декабря. Краснодар. Школа имени...

Не знаю у кого как, но у меня предновогоднее настроение отсутствовало напрочь.

И для этого имелись веские причины.

Первая: — родители категорически не желали выделять даже малую толику денег на сотворение новогоднего костюма. Правда, батя предложил вместо голубой мушкетёрской накидки и шляпы с пером явиться на школьный бал в наряде юного партизана, то есть в домашней одежонке, но в шапке с пришитой красной полоской, выкроенной из старого пионерского галстука.

Вторая причина заключалась в том, что они - мама с папой - в январе уезжали на месяц на заработки. Конечно, оставаться одному — это даже неплохо, на день, два или три. Но четыре недели самому топить печь, варить каши и жарить картошку, согласитесь, мало приятное занятие.

И я решился! Раз уж так складывается, то на зимних каникулах махну к ней! Сделаю сюрприз. А что!? По немецкому у меня твёрдая пятёрка! Да, и вообще, побываю за границей, буду потом в классе рассказывать. Это вам не в мушкетёрской накидке, с пришитыми крестами, по актовому залу пару часов расхаживать.

За год до описываемых событий

Первым уроком после зимних каникул была лит-ра. И он начался с сюрприза. Наша Каа, то есть учительница литературы Марина Александровна^[1], вошла в класс с улыбкой на лице.

— Контрохи не будет, зуб даю, — прошептал, наклонившись ко мне, сосед по парте Фома, то есть Лёха Фомин, двоечник по жизни, пересаженный с камчатки за первую парту, дабы быть под неусыпным контролем учителей.

— С чего ты решил? Помнишь в декабре, на последнем уроке она обещала, дать нам сочинение по книгам, которые мы должны были осилить на каникулах, — возразил я, — ты что прочёл за две недели?

— Ничё...

— У меня прекрасная новость, — разнёсся по классу голос классной руководительницы, разом прервав шушуканье, — я на каникулах побывала в Германской Демократической Республике! Надеюсь, учительница географии вам об этой чудесной стране рассказывала. Ездила по обмену опытом, побывала в местной школе, и вот!

Каа жестом фокусника извлекла на свет божий толстую пачку конвертов:

— дежурный раздай каждому по письму.

 Познакомилась с Эльзой Крауле, тамошней учительницей русского языка. И она предложила дружить классами. Надеюсь, вы согласны?

Пятнадцать аккуратно подстриженных, (по случаю начала третьей четверти) голов отрицательно закачали из стороны в сторону.

— С немчурой, ещё чего, их отцы наших..., — буркнул Фома, сообразивший к чему приведёт предложение Марины Александровны.

— Фомин! Категорически не согласна! Во-первых, в их in der Schule^[2] учатся дети героев сопротивления, во-вторых, ГДР строит социалистическое общество и  успешно. Есть чему у них поучиться. Например, тому, что ни один немецкий Schüler^[3] никогда не выскажет своё мнение, предварительно не подняв руку. И в третьих, дружба, то есть Freundschaft — это замечательно. И хватит дискуссий. Перед каждым лежит письмо с адресам немецких сверстников. В течение недели вы должны написать им ответ. Рассказать о себе, семье, увлечениях, успехах в учёбе и так далее.

Лёха изо всех сил тянул руку и даже тряс ею, прямо перед лицом учительницы.

— Фомин! Имей совесть ! Дай закончить! Ну раз уж перебил, что тебе непонятно?

— Я по-немецки не могу, у меня с ним не очень. Можно по-русски? И вообще, с девчонкой переписываться не хочу, — он продемонстрировал выпавшую из конверта фотографию, смешливой девочки с конопатинками на лице.

— Пиши на родном. Их учительница, так уж и быть, - переведёт. Только без ошибок! Не хочешь с девочкой переписываться, не надо. Обменяйся письмом с соседом. Будешь писать мальчику Бертольду. Кстати, он коллекционирует ножи, надеюсь тебе интересно узнать подробней о таком хобби.

***

Так началась моя дружба с удивительной девочкой Ангеликой Лееман, живущей в маленьком городке Spreewald, то есть лес на реке Шпрее.

Первым делом, она проявила «нордический» характер и категорически запретила писать ей по-немецки. Только по-русски. Мне же писала исключительно по-немецки, правда, по началу печатными буквами, чтобы было легче отыскивать незнакомые слова в словаре. На зависть друзьям прислала кучу переводных ГДРовских картинок с улыбающимися девушками. По тем временам дефицит страшный. «Ибо гитара местных менестрелей, без такой наклейки звучит много хуже, чем с ней!»

Я же купил в Детском мире и отослал лист наших «переводок» с африканскими животными. И через две недели получил ответ: «das brauche ich nicht mehr!» (такого качества больше не надо!)

 А потом в почтовом ящике я обнаружил служебное письмо с настоятельной просьбой явиться в отделение зарубежных отправлений Главпочтамта.

— Паспорт! — рявкнула дородная женщина, показавшись в амбразуре пахнущего клеем и сургучом маленького окошка.

— А нету. Мне ещё шестнадцати лет...

— Давай, что есть. Откуда я знаю, что ты это ты, и письмо заграничное для тебя отправлено.

— Так рань-ше про-сто в поч-то-вый ящик, — заикаясь и давя комок в горле от напряжения, вымолвил я.

— Тебе прислали не письмо, а целую бандероль! И она не влезет в ящик! Понятно? И к тому же в ней вложения, может быть даже запрещённые. Поэтому уполномоченные товарищи её вскрыли, удостоверились. Короче, гони свидетельство о рождении, распишись туточки, забирай посылку и проваливай.

***

Я был на седьмом месте от счастья. Ещё бы. Ангелика прислала настоящий немецкий набор для собирания модели вертолёта. У нас такие иногда выбрасывали в «Детском мире», и стоили почти половину маминой зарплаты. Кроме этого там лежала мягкая пластинка, почему-то сложенная вчетверо.

На прослушивание зарубежной музыки собрался весь класс.

Прочистив как следует корундовую иглу и по возможности выправив измятую пластинку, я торжественно опустил звукосниматель на подарок Лееман.

Даже утяжелённая магнитом от разбитого динамика, головка проигрывателя прыгала, безжалостно перескакивая с одной бороздки на другую. Но всё же мы путём совместного мозгового штурма поняли, что это знаменитая песня группы «Битлз».

В следующем письме Ангелика спросила, как я отношусь к творчеству ливерпульской четвёрки? Ответил, что мне нравится, а вот некоторым компетентным органам не очень. Настолько, что они свернули пластинку, словно блин на масленицу. Надеюсь, подруга поняла, что я хотел сказать.

1969 год. 30 декабря. Краснодар

Итак, решено! Еду! Плохо, что из нашего города в ГДР прямые поезда не ходят, но проходящий до Бреста идёт. Если получится, то пару деньков у немецкой знакомой погостить смогу. Чемодана у меня нет, но холщёвая сумка для тренировок  сгодится. Кладу перво-наперво приглашение от Ангелики Лееман, почти официальное, так как на двух языках написано, удостоверение личности, то есть свидетельство о рождении (плохо, что без фотографии, но думаю и так сойдёт), деньжата, собственные из копилки и оставленные родителями на пропитание, подарок девочке, то есть наш советский шоколад, между прочим, лучший в мире, и вперёд, на вокзал. Встречать Новый год в поезде! Отличное приключение. Будет что друзьям рассказать в дополнение к немецким сувенирам. И не забыть привести Каа что-нибудь. Без её писем, ничегошеньки не было бы.

— Уважаемая кассирша, будьте добры,  один плацкарт до самого конца, то есть до Бреста,- я положил на тарелочку прикрученную к отполированной до блеска доске мятые купюры.

Женщина удивилась, по-видимому, хотела возразить, но толпа жаждущих приобрести как можно быстрее вожделенные билеты и добраться, наконец, до праздничного стола гудела за спиной, словно тысяча разъярённых пчёл.

— Верхнее, у туалета, — послышалось из окошка, и на тарелку упал маленький картонный квадратик с дырочками от компостера,— обратный брать будешь?

Я не успел ответить, ибо здоровенный дядька из очереди вышвырнул меня в зал ожидания, буркнув на прощание, — там купишь, неча туточки лясы, почём зря, точить!

2 января 1970 год. Три часа ночи. Вокзал Брест-центральный

Гулкий, пустой зал. Ряд закрытых окошек, с  золочённой надписью над ними «КАССЫ. ПРОДАЖА БИЛЕТОВ НА ПОЕЗДА ДАЛЬНЕГО СЛЕДОВАНИЯ».

Выбрал среднее, робко постучал.

— Чаго табе паўночнік^[4], — буркнули из амбразуры.

— Один билетик до Шпреевальда или до Берлина, если поезда в этом Вальде не останавливаются. Сто километров я там как-нибудь, на автобусе преодолею.

Окошко с грохотом открылось и из него показалось заспанное лицо родственницы краснодарской кассирши, правда, с фирменной береткой на голове.

— Здурэў што-ці што? Адзін, без бацькоў ехаць за кардон? (Сдурел что ли? Один, без родителей за кордон ехать?). Ступай вон туда, к погранцам, — женщина посмотрела на меня и продолжила, — с немкой что ли того, дружишь?

Я утвердительно кивнул и уже открыл рот, чтобы сразить её и выдать пару заученных в поезде фраз на «чистейшем белорусском», но женщина продолжила монолог:

— Ежели зелёные фуражки^[5] дадут добро, так уж и быть продам, на ближайший, утренний. Только это вряд ли, — из окошка высунулась рука и показала мне на неприметную угловую дверь с надписью «Погранслужба».

***

Седовласый майор минут пять смотрел на меня, как наш вождь, товарищ Ленин на класс угнетателей, то есть на буржуазию, наконец, плюхнулся на стул, порылся в пухлой папке и, достав листок сунул мне под нос со словами, — грамоте обучен? Читать умеешь? Давай с выражением и вслух!

— «ОФОРМЛЕНИЕ ДОКУМЕНТОВ ДЛЯ ВЫЕЗДА ИЗ СССР И ВЪЕЗДА В СССР ГРАЖДАН СССР Статья третья...» — давя комок в горле начал я, — «Документы, необходимые для пересечения границы гражданами СССР Граждане СССР при выезде из СССР и въезде в СССР проходят в пунктах перехода паспортный...»

— Дальше, со следующего абзаца, — перебил пограничник.

—«Граждане, не достигшие 18 лет, выезжающие без сопровождения законного представителя, предъявляют нотариально заверенное заявление законного представителя с указанием даты...»

— Свободен! — гаркнул майор, — и скажи спасибо, что мне недосуг звонить в Краснодар и узнавать каков ты есть, залётная птица и какого лешего за кордон понесло! И вообще люблю я ваш край, особливо море. Чёрное!

Сорок лет спустя

Командировочные дела занесли меня в столицу Федеративной республики Германии славный город Берлин.

— Если поезда в этом Вальде не останавливаются, то сто километров я как-нибудь на автобусе преодолею, — всплыла из глубин памяти много лет назад произнесённая фраза.

Сказано-сделано. Брожу по ухоженному городку именуемому немецкой Венецией. Река Шпрея здесь разделяется на множество рукавов, превращая местность в природный заповедник.

Эх, походить бы по её берегам под ручку с фрау Лееман, только вот досада, за давностью лет, я адрес das Mädchen^[6] Ангелики позабыл.

[1]- см. Рассказ А.Ралот «Каа и бандерлоги»

[2]— в школе(нем)

[3]— ученик (нем)

[4]— Чего тебе полуночник (Беларусск)

[5]— Пограничники

[6]— Девочка

Кто такой Швед?

Сдаётся мне, что любой человек моего поколения, живший в СССР в середине 60-х годов и позднее, хотя бы раз посмотрел знаменитый фильм «Мёртвый сезон» с Донатасом Банионисом в главной роли. В то время это была бомба. Фильм - откровение. Он рассказывал о работе советского разведчика за рубежом в мирные послевоенные годы. Но я хочу вам поведать не о самом фильме и о его кинематографических достоинствах, а о нескольких кадрах в начале. После титров к зрителям обращался настоящий советский разведчик Рудольф Иванович Абель.

В далёком 1957 году американцы разоблачили, поймали и осудили его, о чём громогласно заявили с экранов своих телевизоров и страниц многочисленных газет. Спустя много лет мы узнали, что настоящая фамилия этого выдающегося человека не Абель, а Вильям Фишер. Зачем человеку, лицо которого не сходило со страниц газет называться в самый критический момент своей жизни чужим именем и фамилией. Ведь совершенно понятно, что осудят и очень надолго, а то и вообще расстреляют.

Вернувшись на Родину (его обменяли на американского лётчика Пауэрса), на этот вопрос Фишер ответил предельно коротко, одной мало понятной фразой:

—  Я проверял Шведа.

***
В конце прошлого века водолазы известной английской фирмы достали из трюма затонувшего во время второй мировой войны  золотые изделия времён открытия Америки. Удивительным было то, что эти драгоценности принадлежали Государственному банку СССР и отправлялись в Соединённые Штаты в уплату за поставку товаров по договору «Ленд-лиза». По всему выходило, что статуэтки из чистого золота и прочие ацтекские украшения спустя столетия отправлялись почти туда, откуда они когда-то были вывезены бравыми моряками Колумба. Но как они попали в Советский Союз? Наша страна в те далёкие времена даже не помышляла о том, чтобы приобретать на аукционах дорогие заморские финтифлюшки. Этот вопрос задал корреспондент советского телевидения одному седовласому отставному генералу.

— Скорее всего, это дело рук Шведа, — ответил ветеран, — более мне сказать нечего.

***

Прошло ещё четверть века. Я, наконец-таки, прекратил скитаться по миру, осел в своём родном Краснодаре. Стал разбирать многочисленные ящики и на дне одного из них обнаружил пожелтевшую от времени записку: «Разобраться со Шведом!».    Как разобраться, где искать информацию об этом загадочном человеке? Не писать же мне запрос в ФСБ?! На ум пришла только одна мысль, вернее даже не мысль, а одна фраза моего сына:

— Гугл и Яндекс тебе в помощь.

Поиски продвигались туго. Компетентные товарищи ушедших времён, надо отдать им должное, умели хранить вверенные им секреты.

Однако, права наша Алла Борисовна, которая поёт:

«Если долго мучится, что-нибудь получится.»

***

Куда Колумб доставлял награбленное индейское золото? - В Испанию, своему любимому королю. А когда республиканцы свергли своего монарха, куда они отправили заморские украшения? - Конечно же в банк. Затем на далёком Пиренейском полуострове началась гражданская война. Советский Союз как мог помогал одной из воюющих сторон: поставлял оружие, принимал у себя осиротевших детей, отправлял на фронт многочисленных добровольцев. Чем же за всё это расплачивались благодарные испанцы. Конечно же, золотом.

Вроде бы всё логично и понятно. Республиканцам некогда было переплавлять золото добытое конкистадорами, вот и расплачивались тем, что было под рукой. По всей видимости, просто на вес. Затем и у нас началась война. Теперь уже нашим банковским служащим было не до изготовления слитков. Но при чём тут Швед? Какова его роль во всём этом? Я продолжал рыться в глубинах интернета, забираясь в самые что ни есть «непроглядные кущи».

Есть ли среди вас, дорогие мои читатели, те, кому не нравятся романы Эрнеста Хемингуэя?! Если таковые и найдутся, то их будет явное меньшинство. Кто из вас в молодости не любовался знаменитым портретом седовласого бородача в теплом вязаном свитере. А какая книга лучше всего описывает гражданскую войну в Испании?  Конечно же,  «По ком звонит колокол». Есть в ней персонаж по фамилии Варлов.

Мне всего-то и оставалось узнать, кто же послужил прототипом этого самого Варлова. Добываю списки советников при Испанском республиканском правительстве, читаю: советник по вопросам безопасности, майор государственной безопасности (это, считай, генерал-майор по общевойсковым меркам!) Александр Орлов.

Ого! Полагаю что именно этот человек и был способен организовать и провести операцию по вывозу золотого запаса Испании в нашу страну.

***

Красавец с точёной внешностью и аристократическими манерами, в совершенстве владеющий несколькими европейскими языками.

Александр Орлов– или, судя по метрическим записям- Лейба Лазаревич Фельдбин, известен был под псевдонимами Никольский, Николаев, «Лёва». А кличку «Швед» придумал для него лично Сталин. Понятное дело, что именно она и стала основной, вытеснив все предыдущие.

В воюющую Испанию «Швед» попал, в общем-то, случайно. В 1936 года молодая сотрудница НКВД по уши влюблённая в красавца Орлова взяла да застрелилась прямо перед входом в знаменитое здание на Лубянке. Накануне этого печального события Орлов честно сообщил любовнице, что их роман завершился, и он никогда не разведётся со своей законной супругой. Чекисту грозили очень крупные неприятности. Но друг и соратник, начальник иностранного отдела Слуцкий очень быстро организовал Шведу спец. командировку подальше от Москвы. Так Орлов в одночасье оказался резидентом советской разведки, а по совместительству ещё и советником республиканского правительства в Испании.

***

Я обязательно должен упомянуть, что Советский Союз в те годы входил в состав международного комитета, по невмешательству в дела Испании, состоящего из 27-ми стран,  кроме этого, наша страна всегда позиционировала себя в качестве бескорыстного помощника испанских республиканцев.

Швед лично провёл переговоры с министром финансов Испании и очень убедительно сообщил ему, что никогда и ни за что не подпишет никаких официальных документов и расписок. В противном случае это может обернуться для Советского Союза грандиозным международным скандалом. 

Погрузку золота будут проводить только советские моряки. Испанский министр вынужден был согласиться. Швед умел убеждать, да и выхода другого попросту не было. Армия генерала Франко быстро приближались к столице, и испанское правительство приняло решение эвакуировать золотой запас страны в приморский город Картахена.

Франкистам стало известно, куда именно грузятся ценные ящики, и они начали нещадно бомбить порт. Однако нашим судам удалось завершить операцию, благополучно выйти в открытое море. Золото прибыло в Одессу, а затем и в Москву.

Спустя годы испанское правительство подняло вопрос о возврате вывезенного золотого запаса страны. И только в1960-е годы прошлого столетия была наконец достигнута договорённость. СССР компенсировал часть вывезенного золотого запаса поставками нефти в Испанию.

***

А как же Швед: Что стало с ним?

9 июля 1938 года ему вручили шифровку под номером 1743. В ней приказывалось прибыть в Антверпен. В те годы это означало только одно — насильственное возвращение в СССР, следствие и смерть. Разведчик и дипломат слишком много знал и поэтому должен был замолчать навсегда.

Швед это понял. Он не попал в приготовленную западню: разведчик и сам был великим мастером устраивать ловушки для других. Уехал во Францию, а оттуда без промедления перебрался за океан, в Канаду.

Именно туда Швед и пригласил своего дальнего родственника, которому поручил чрезвычайно важную миссию: не мешкая, отправиться на пароходе в Европу, прийти в Советское посольство в Париже и вручить дежурному заранее приготовленное письмо.

Что было в письме? - В нём Швед объяснял причины своего поступка. Он перечислял, всё то, что он знает, и какие секреты Страны Советов ему ведомы. В этом же послании Орлов давал торжественную клятву. Если не тронут и оставят в покое мать, то он обязуется "до конца моих дней не проронить ни единого слова, могущего повредить партии и стране".

Многие годы руководители советской разведки сомневались в искренности Шведа. Не стал ли он за долгие годы, проведённые за границей, предателем? Не выдал ли секреты государства? Но как же это проверить? И вот случай представился. В 1957 году с телеэкранов и со страниц газет на престарелого разведчика смотрело лицо соотечественника, подлинное имя которого он хорошо знал. Он также прекрасно знал, что настоящего, подлинного Рудольфа Абеля давно нет в живых, и он похоронен на секретном кладбище КГБ. Швед в своё время не один год работал с обоими. Только он мог выдать американцам настоящее имя пойманного резидента советской разведки. Как поступил Швед? - Швед промолчал. Он остался верен единожды данной присяге и своей письменной клятве.

Колхоз «Заветы Ильича»

Любимое блюда Матлабудина Раджаповича — её Величество - Чучвара!

А теперь готовим легендарные французские круассаны.

А теперь готовим — Андоррские медальоны.

Жарко у нас в Краснодаре. Лето в самом разгаре. Солнце палит так, словно я сейчас не на сорок пятой параллели сижу, а в знойной пустыне Кызыл-кум. Глаза самостоятельно, не дожидаясь команды из мозга, ищут точку общепита, где можно промочить горло. Желательно холодным пенным напитком. О! Вот та столовка с многообещающим названием «Восход», наверное, подойдёт. Если не смогу разжиться пивом, то хотя бы холодного чаю выпрошу.

Но увы! Не только мои глаза отыскали это богоугодное заведение, но и десятка три подобных мне страдающих тоже. Небольшой зальчик гудел разными голосами. 

— «Сибирская корона» заканчивается. Всего один ящик остался.

— Тамарка! Слышь ! Тады в одни руки не больше двух бутылок! Глядишь, и мне достанется.

— Коляныч! Тебе и так хватит. Шёл бы домой. А то твоя Верка мне опять тут бои без правил вечером устроит.

— Томочка, вы меня извините, но я вынужден вас убедительно попросить приступить к исполнению своих прямых обязанностей. Очередь не движется совсем. Ещё минут пять и начнутся сплошные тепловые удары. А оно вам надо? - Интеллигентного вида мужичонка протёр очки в тонкой золотой оправе и начал интенсивно обмахивать себя соломенной шляпой.

Наконец, подошла и моя очередь. 

— Вам мельника одну, две, три?

— Какого мельника?

— Какого, какого — старого!

— А ничего другого и нет?

Толпа за моей спиной шумно возмутилась:—Мужик, бери чё дают - и проваливай. Мельник, видите ли, ему не по душе, то есть не по горлу.

— Дайте три, - поспешно пробормотал я, уступая место следующему страждущему.

***

— У вас тут свободно? - на меня, не мигая, смотрело старческое лицо. Сплошь испещрённое глубокими морщинами. 

Я кивнул и слегка отодвинулся, уступая место.

Мой сосед аккуратно расстелил пожелтевшую газету, достал жирную рыбину, разрезал её на кусочки. 

— Угощайтесь, пожалуйста. Это таймень. Друзья аж из самой Сибири прислали. 

Закуска источала такой аромат, что отказаться было невозможно. Я потянул к себе поближе газету и в знак благодарности поставил перед стариком бутылку запотевшего пива. Тот повернул её этикеткой к себе, сделал большой глоток, удовлетворенно крякнул и произнёс.

—А, знаете, молодой человек, что я и есть тот самый старый мельник. Ещё до революции начал муку молотить. 

Жажду я уже утолил. Дефицитного тайменя попробовал. Настроение улучшилось. После такой трапезы душа требовала общения. И я всем своим видом показал, что готов к длительной беседе.

Если честно, то что старым людям надо? Пообщаться, рассказать о своей юности. Поведать о жизни. Фигура и одежда моего собеседника буквально кричали о том, что жизнь его была непростая, и довелось повидать ему на своём веку немало. 

— Вы конечно можете мне не поверить, но начинал я свою трудовую деятельность портовым грузчиком. Состоял в ватаге. По молодости баржи мешками с мукой грузил на Иртыше.

— Понятно. А как же мельником стали?

— Понимаешь. Можно я к тебе на ты? Мне так удобнее. По осени Иртыш льдом покрывается. Грузчикам расчёт дают. И всё — гуляй до весны. Те, кто семейные, заработанную копеечку жене несут. А таким, как я, одна дорога — в кабак.

Однажды иду я поддатый и далеко не маленько. Ну, в общем так, что тумбу афишную не заметил. Остановился, тру ушибленный лоб и объявление читаю. Грамоте-то я обучен. Как-никак церковно-приходскую школу закончил. А на тумбе коротко и ясно: «Требуется крупчатник! Деньгами и жильём не обижу!» 

Призадумался. Деньжата кое-какие у меня в кармане ещё водились, а с ночлегом было туго. То к одному дружбану на постой напрошусь, то к другому. Стою себе и размышляю — крупчатник, крупа, мука. Как раз то, что мы на последнюю баржу загрузили. Ну и что тут сложного? Зерно в муку перемолоть? Как работают ветряные мельницы, у себя в селе видел. Не мудрёная техника. Чай, не дурак — осилю, зато будет что пожрать, да и постоянная крыша над головой не последнее дело.

Смотрю, малец возле тумбы отирается, по всему видать, у меня из кармана, что плохо лежит, стырить хочет. Схватил его за шкирку да и говорю:- Неча в чужой карман глазеть! Враз по шее у меня схлопочешь! На вот, держи двугривенный, смотайся в бакалейную лавку, да купи мне полфунта муки самой лучшей. Апосля отведёшь меня вот по ентому адресу — я ткнул в объявление. Всё справно сделаешь — с меня ещё целковый.

— И что, хозяин мельницы принимая вас на работу, никакого диплома или хотя бы рекомендательного письма не потребовал?- поинтересовался я, поднося ко рту очередной кусок вкуснейшей рыбы.

— Неа. Взглянул на меня сурово из-под бровей косматых. Хлопнул по плечу и произнёс: «Молод ты для крупчатника! Ну да черт с тобой! Ступай на мельницу. Ежели завтра мука будет лучше нынешней, считай испытание прошёл. Будет тебе то, что в объявлении писано! Ну а на нет — и суда нет. Выгоню взашей и вся недолга». 

У меня на языке вертелся очередной вопрос, но задать его старику не решился. Боялся перебивать рассказчика. Молча отхлебнул пива и весь обратился в слух. А собеседник продолжал.

— Городская мельница, не сельская, ветряная, — большущая! Паровая. Пылища вокруг неё стоит такая, что света белого совсем не видать. Хотел, было, я сразу дёра дать от греха подальше, однако же смеркаться стало. Решил я тогда в каморке близ этой громадины грохочущей переночевать. Дёрнул за дверь — закрыто. Поманил к себе одного «чудика» белого с ног до головы. Слышь, «приведение»! Крупчатник я ваш новый! То бишь начальник! А посему живо мне тащи сюда ключ вон от энтой двери. А заодно и кулёк муки притарань, которую вы сейчас мелете. Минут через десять «белое приведение» доставило и то, и другое. Сравнил я муку с мельницы с той, что мне малец с бакалейной лавки принёс. По всему выходило, что паровая мельница зерно просто поганила. Ткнул под нос «приведению» кулак. Нюхай чем пахнет! Усёк! На вот, держи. Отдал ему бакалейную муку. Утром придёшь. Меня разбудишь, покажешь, что вы «черти пыльные» за ночь намололи. Ежели опять хуже этой будет, так и знай: дам в морду! И не токо тебе, но и всей бригаде. Однако же тебе первому. Всё — я спать.

— И что, угроза подействовала? Неужели вашего кулака испугались? - Я посмотрел на тонкие, все в синих жилах, руки соседа.

— А то ! Ты не смотри, что у меня сейчас одна кожа да кости. В те годы я два пудика на вытянутой руке нести мог. Так-то вот. В портовые грузчики абы кого не брали. Спытание пройти надобно было. Следующим утром вся банда «мучных приведений» выстроилась у моих дверей. На перебой руки тянут — муку показывают. Чистую. Без отрубинистых точек. Через полчаса и сам хозяин соизволил объявиться. Улыбается в усы. Похвалил меня, а за одно и «мукосеев». Ключ от хаты вручил, денег на дрова выделил. Я из них каждому «привидению» по двугривенному отсыпал. Так сказать, премия. За усердие и старание. В общем ту зиму прожил как «кум королю, брат министру». А по весне загудели на Иртыше пароходы. Хлопцы из моей ватаги позвали с собой. Ватага — она же родная. Почитай, почти семья. Куды же я без неё? Вот и пошёл к хозяину за расчётом. А тот — ни в какую. Заладил как пластинка граммофонная. Ты же крупчатник, от бога. Мастер своего дела. Мукосеи тебя крепко полюбили! Не каждому такое богом отпущено. Зачем же в порту горбатиться? Оставайся здеся. На всем готовом.

- И что — остались ? 

— В тот год, нет. Так и работал — зимой на мельнице, летом в порту, с корешами. Пока однажды не надорвался. Чуть калекой не стал. Однажды в ливень довелось баржу грузить. Я и навернулся с трапа, а мешок тяжеленный сверху на меня. Отлежался в больничке, да и подался на кормилицу-мельницу. С тех пор её уже и не покидал.

— А как же семья? Дети, внуки у вас есть? 

Старик ответил не сразу. Сосредоточенно грыз рыбий хвост. 

— На мельнице я женат. На ней — проклятущей и родной. После того случая в порту надломилось что-то внутри. Лечили, лечили, да всё без толку. Дохтора сказали жить будешь, может, даже долго, а детей не заведёшь. Наисуровейший приговор вынесли.

— Так могли бы из детдома взять. Мало ли сирот в нашей стране.

— Твоя правда. Мы с женой Катериной взяли мальца. Хороший такой вырос, тихий, смышлёный, работящий . День и ночь подле меня на мельнице крутился. Хотел из него смену себе достойную подготовить. Да не вышло — погиб в сорок пятом под Берлином, аккурат за неделю до конца войны. Меня-то самого не призвали, бронь дали. Солдатушек наших, матросиков хлебушком кормить надобно было. А его без муки не испечёшь. Вот мы с половинкой моей и горбатились день и ночь. Для фронта, для победы. Без отдыху. Я всё это выдюжил, а она нет. Амилоз, знашь, что такое?

Я отрицательно покачал головой. 

— Это когда лёгкие мучной пылью забиты и кислород из воздуха в кровь не пропускают. Короче, помучалась, она, сердешная, пару лет. Поездила по санаториям разным. До всё зазря. Угасла как свеча. Померла. 

 У меня на глазах невольно навернулись слёзы. В горле пересохло. Будто бы и не пил я «Старого мельника» вовсе.

— Скажи, паря, - старик пристально посмотрел на меня, - а ты, часом, или друзья твои, значки не собираете? У меня тут очень редкий экземпляр имеется. Таких в нашей стране не больше десятка наберётся. Не хочу в ломбард нести. Там не поймут. А тебе совсем недорого отдам. По всему видать, ты человек хороший. Мой собеседник полез во внутренний карман мятого пиджака, достал оттуда белую чистую тряпицу. Развернул и протянул мне знак, с облупленной по краям эмалью.

— «Заслуженный крупчатник республики». – Это, почитай, всё равно как заслуженный артист. Тока их на Руси пруд пруди, а таких вот как я, раз, два - да и обчёлся.

— Беру, - еле слышно произнёс я. 

 Открыл свой кошелёк и выложил на стол всё его содержимое. Зарплату за пару месяцев и отпускные.

Старик протянул мне знак, смял купюры не считая. Небрежно сунул их за пазуху и, не прощаясь, посеменил к выходу. 

Незаметно догнать его и положить в карман тряпицу со значком мне не составило особого труда. Однако на душе почему-то продолжали скрести острыми когтями невидимые безжалостные кошки.

 Ну, а теперь готовим блинчики со «Старым мельником» (пивом)

НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:

Муки сортовой (лучше первого сорта, в ней клейковины большое!) грамм триста.

Пиво — одна бутылка (пол-литра)

Молоко — три столовых ложки

Масло сливочное — одна столовая ложка, столько же сметаны.

Пяток яиц и полкило варёного мяса, лучше говядина.

Совсем немного, пол чайной ложки сахара.

Соль и перец по вкусу.

Панировочные сухари

Подсолнечное масло (не рафинированное)

ГОТОВИМ:

Замешиваем блинное тесто. Парочку яиц делим на желтки и белки.

Желтки смешиваем со сметаной, сахаром и солью, затем добавляем туда полный стакан пива. Отправляем в миксер. Взбиваем. Выливаем в миску и тщательно размешиваем, добавляя муку. Затем выливаем остатки пива и яичные беки предварительно взбитые в пену. Из всего этого выпекаем блинчики.

 Мясо измельчаем на мясорубке или очень мелко режем. Мешаем с одним сваренным вкрутую яйцом и сливочным маслом. Добавляем в эту начинку соль и перец. Выкладываем на блины, затем заворачиваем в рулетики.

 Оставшиеся яйца так же отправляем в блендер. Взбиваем с молоком.

Макаем в это наши рулетики, после чего обваливаем в панировочных сухарях.

Жарим на подсолнечном масле до появления золотистой корочки.

Быстренько зовём всех к столу. Ибо есть сие блюдо надо горячим!

Пятьдесят третий год. Афиша к фильму «Поем сегодня вечером». Жена режиссёра в роли неподражаемой Анны Павловой.

На следующее утро.

Я включил компьютер и руки сами, не дожидаясь команды из головы, застучали по клавишам.
«В маленьком городке, с красивым именем Санта-Моника, тихо умирала семидесятисемилетняя. Она уже написала завещание в котором просила передать в дар Академии русского балета, в далёком Санкт-Петербурге сценические костюмы.
Некоторое время назад, маленькая, еле заметная ранка, на стопе вдруг воспалилась. Врачи вынесли приговор — «Немедленная ампутация или смерть».
Бывшая Прима выбрала второе!»
***
Пальцы продолжали барабанить по клавишам, а перед глазами всплыли: сначала строка, написанная мелким шрифтом в самом низу гастрольной афиши:
«Балет посвящён памяти гениальной русской балерины Тамары Тумановой — Туманишвили», а потом запись на последнем листе альбома, увиденного кафе «Батман».
***
« ...мы шутили: когда она делает арабеск, то можно выйти пообедать, вернуться, а она всё ещё будет стоять в арабеске...» 6
1— Цикл «Сыскное бюро Крулевская и парнеры». https://knigavuhe.org/serie/sysknoe-bjuro-krulevskaja-i-parnery/ 2— Персонажи балета «Лебединое озеро» на музыку П. И. Чайковского. Как правило, в спектакле обе партии исполняются одной балериной. 3— Русская балерина. Признана величайшей балериной 20-го века 4— Изготавливается из редких зёрен арабики круглой формы. Название сорта произошло от такой особенности. Напиток из этих зёрен обладает неповторимым вкусом. 5— это движение, основанное на поднятии, отведении или сгибании рабочей ноги. Происходит от французского слова Battements – «биение». 6— https://fishki.net/3319356-chernaja-zhemchuzhina-russkogo-baleta-obajavshaja-hichkoka-i-vesy-gollivud.html p.sdfootnote-western

Александр Ралот

Операция «Цветок папоротника»

(На основе реальных событий. Имена и фамилии действующих лиц выдуманы автором и совпадение их с реальными людьми — читая случайность.)

Семидесятые годы двадцатого века. Тихий океан. Граница Союза Советских Социалистических республик.

Капитан подводной лодки «Salmon» Дик Вельски с трудом возвращался из мира грёз в замкнутое пространство своей каюты.

— Какого дьявола?! — крикнул он осипшим голосом в трубку телефона внутренней связи. — Выкину за борт любого, лишившего меня законного послевахтенного сна.

— Кэп, вам следует это услышать самому, — голос первого помощника предательски дрожал.

— Что услышать? Дэвид! Чёрт подери! Я час назад отстоял проклятую «собаку»!¹

— Прошу прощения, но согласно приказу при обнаружении...

— Можешь не продолжать, — бесцеремонно перебил Вельски. — Шум классифицировали? Русская подлодка? Какого класса?

— Нет, сэр. Это иное. Непонятное электромагнитное излучение. Ведём запись.

— По каталогу шумов проверял?

— Так точно! Не идентифицируется.

— Мы всё ещё в их территориальных водах или уже убрались от греха в нейтральные?

— В паре миль от границы...

— Стоп машина! Сейчас буду. Запись этой странности не прекращать ни на секунду! Если я не ошибаюсь, Бог на самом деле существует! И сегодня Он на нашей стороне. Кажется, мы наткнулись на этот грёбанный русский кабель!

Телеграмма. Совершенно секретно.

Вашингтон. Лэнгли. Центральное разведывательное управление США.

«На дне Охотского моря (координаты прилагаются) обнаружено электромагнитное излучение. Его источник «подводный телеграфный мост», точнее, сверхсекретный военный кабель. Смею полагать, тот, который, соединяет штаб русского флота с базой советских субмарин, базирующихся на полуострове. Капитан подводной лодки «Salmon» Дик Вельски».

Арлингтон, Виргиния 22202, США. Пентагон.²Секретное совещание.

— Господа, буду краток. Каждый из вас уже получил и, надеюсь, ознакомился с докладом наших коллег из Лэнгли, — председатель Объединённого комитета начальников штабов, генерал Лайкар Леймниц окинул взглядом присутствующих. — Поэтому прошу высказываться, что с этим даром судьбы делать? Начнём согласно традиции с младших по званию.

— Полагаю, что русские гонят через этот кабель приказы для своих кораблей и лодок, базирующихся на Камчатке, — моложавый полковник поднялся с места и заглянув в блокнот, продолжил: — Так же по нему может передаваться информация об испытаниях на их полигоне Кура и ...

— Кайтон! — бесцеремонно перебил его Леймниц, — я же запретил пользоваться блокнотами! Записи делать только на листах бумаги и сдавать их по завершению совещаний, это, во-первых. А, во-вторых, прошу по существу! Какую болтовню они гонят по кабелю узнаем, когда станем владеть этой информацией, причём на постоянной основе. Адмирал Уциус, что, конкретно, можете предложить?

Седовласый господин, с четырьмя крупными звёздами на погонах, медленно поднялся с кресла:

— Мои субмарины, конечно, будут туда ходить, но зависать там надолго чрезвычайно опасно. Лодка не иголка, её за водорослями и камнями не спрячешь. Да и Советы церемонится не станут. Обнаружат, прикажут всплыть, а если нет, то потопят к чертям!

— Позвольте, — поднял руку человек в штатском, сидевший в дальнем углу кабинета.

Лайкар кивнул и пояснил коллегам:

— Кто не знает, это представитель наших «яйцеголовых»³, профессор Эрик Колленберг, — затем он обратился и к нему самому: — Говорите, только кратко, по делу! И таким языком, чтобы мы, вояки, поняли.

— Надо разработать глубоководный аппарат, снабжённый записывающими устройствами. Этакий прочный цилиндр — кокон, с большим количеством миниатюрных магнитофонов внутри. Каждый из них будет включаться после того, как на предыдущем закончится плёнка. И субмаринам не придётся находиться там длительное время. Приплыли, установили, через некоторое время демонтировали и заменили на аналогичный. Надеюсь, ясно изъясняюсь...

— Пришли, Колленберг, пришли. Плавает по морю нечто совсем иное, непотребное, — оборвал учёного адмирал. — И ещё не понятно, от какого источника энергии будут питаться эти магнитофончики. Или прикажите к ним силовой кабель от подлодки, стоящей в нейтральных водах, протянуть?

Шутка Уциуса присутствующим понравилась и по кабинету прокатился приглушённый смешок.

— Зря вы так, — профессор покраснел, но взял в себя в руки и продолжил: — Мы не один год трудимся над созданием плутониевого источника питания, — так сказать, миниатюрной атомной электростанции. И уже проводим испытание опытного образца.

— А русские эту станцию своими счётчиками Гейгера не обнаружат быстрее, чем наша субмарина успеет добраться до границы? т— Леймниц отошёл к окну и закурил сигару.

— Сэр. Так мы же защитим устройство специальным изолирующим кожухом.

Совещание продолжалось до ночи. И решение было принято. Операция, получившая кодовое название «Цветок папоротника», началась.

***

Опытные «Морские котики»⁴ смонтировали рядом с кабелем «сверхпрочный цилиндр» и вернулись на подлодку. Через пару месяцев, другая подлодка заменила этот «кокон» на другой.

Пять лет спустя.

Шифротелеграмма из посольства СССР в США.

В Комитет государственной безопасности СССР. Строго секретно.

К компетентным сотрудникам посольства обратился американский гражданин Рональд Пелтиер, попросил о встрече.

Опасаясь провокации осуществлена тщательная проверка.

Установлено следующее:

В настоящее время объект, практически, банкрот. Рассчитываться по взятым кредитам не в состоянии. Он – бывший сотрудник Агентства национальной безопасности. Плановую аттестацию на полиграфе провалил. Имел натянутые отношения с начальником. Понижен в должности и постоянно испытывает недостаток финансов. Изредка употребляет наркотики.

Рональду было рекомендовано сбрить бороду, переодеться в переданный ему поношенный комбинезон слесаря посольства. Сообщён адрес конспиративной квартиры.

Пелтиер передал нашему связному информацию о том, что Пентагон перехватывает секретные переговоры командования ВМС СССР, ведущиеся по подводному кабелю в Охотском море. Ему выплачено тридцать пять тысяч долларов и предложено дальнейшее сотрудничество (вербовка)»

Конец операции «Рыбаки»

Генерал Пётр Семёнович Зинченко не находил места. То садился за стол и барабанил по нему пальцами, то вышагивал по кабинету, теребя подбородок. Каждые пять минут срывал трубку телефона и звонил диспетчеру аэродрома «Жуковский», произнося одну и туже фразу: «Прилетели?». И услышав отрицательный ответ, повторял все движения заново.

Председатель КГБ, отправляясь в Кремлёвскую больницу, поручил генералу «разобраться с этим делом и принять правильное решение». А какое оно «правильное»? Взорвать к чёртовой бабушке на месте обнаружения? Гнать по кабелю «дезу», подобную «Берлинскому туннелю»?⁵ Или аккуратнейшим образом демонтировать (а вдруг у неё внутри имеется устройство самоподрыва?) и не вскрывая доставить в Москву для детального изучения?

Генерал снова снял трубку, но позвонил не в аэропорт, а приказал подать автомобиль к подъезду. Пребывать в кабинете и ждать больше не было сил. Решил поехать в «Жуковский» и уже там дожидаться прибытия спецборта с загадочным грузом.

По дороге, в полудрёме, воскрешал в памяти детали операции «Рыбаки».

***

Используя координаты, полученные от «смежников» из внешней разведки, в обозначенный район отправили неприметное рыболовецкое судно, задачей которого была имитация случайного порыв кабеля при тралении сети или постановки на якорь. Затем для выполнения «ремонтных работ» к месту «аварии» должен прибыть специальный военный корабль. Вдруг выяснилось, что в арсенале Тихоокеанского флота такового судна в данный момент не было. Один стоял на капитальном ремонте в сухом доке, второй выполнял спецзадание в другом районе совсем другого океана.

Вынуждены были подключить гражданских, взяв со всех участников подписку о неразглашении государственной тайны. В спешке отправили в заданную точку всё, что могли наскрести: гидрографическое судно, буксир и бот.

Море беспрерывно штормило. Судёнышки укрылись за близлежащими мысами, и команда приступила к работе.

В конце концов один из водолазов увидел странный предмет невероятных размеров. Очистив его от ракушек и водорослей, с удивлением прочёл «Made in U.S.A». Затем выяснили, что один конец «этого» теплее другого. Посовещавшись решили — нашли супербомбу замедленного действия. Тем не менее, находку подняли на судно и доставили в порт.

И вот сейчас эта штуковина, длиной пять метров и диаметром полтора метра, подлетала к Москве.

Из докладной записки в Политбюро ЦК КПСС

«…В герметически закрытом устройстве, поднятом со дна моря смонтировано большое количество электронного оборудования, шестьдесят магнитофонов, включающихся при наличии сигналов в контролируемом кабеле и прекращающих работу в случае их отсутствии. Каждый из них оснащён плёнкой, рассчитанной на сто пятьдесят часов записи. Таким образом, суммарное время работы составляет свыше трёх тысяч часов. Питание магнитофонов осуществляется при помощи ядерного (плутониевого) источника, срок работы которого превышает десять лет.

Полагаем, что подобные устройства могут быть применены военным командованием США и в других морях, омывающих границы Советского Союза...»

***

В назначенное время, выполняя плановый рейс по замене использованного «кокона», подводная лодка «Salmon» его не обнаружила.

Четыре года спустя. Столица одного из Европейских государств. Посольство США.

— Я — действующий полковник Службы внешней разведки Советского Союза, пришёл просить политического убежища в вашей великой стране.

— Туварисч, — сотрудник спецслужб, аккредитованный при посольстве, демонстративно положил ноги на стол и кинул в рот новую пластинку жвачки, — нам известно, что в вашей стране есть кризис. И в посольства Соединённых Штатов, по всему миру каждый день приходят различные майоры и полковники, вроде вас, прося защиты у звёзно-полосатого флага. Встречаются среди них и двойные агенты.

— Но... — попытался возразить гость.

— Никаких «но»! — оборвал его служащий посольства: — Докажите, свою искренность и готовность служить Америке. Здесь и сейчас назовите имя «крота»⁶ работающего на Союз!

Полковник не знал ни настоящей фамилии Рональда Пелтиера, ни клички, которую ему присвоили при вербовке. Но помог составить словесный портрет и назвал, некоторые приметы.

***

Детально изучив информацию на шестьсот человек, работавших в те годы в спецслужбах Соединённых Штатов, сотрудники ФБР вышли на след слесаря-водопроводчика, «одетого в поношенный комбинезон, с эмблемой посольства СССР».

Резолюция на докладной записке Комитета Государственной Безопасности.

«В связи с предстоящей встречей глав государств на Высшем уровне изложенную информацию засекретить. Заявление о регулярном нарушении американской

границы нигде не публиковать»

стороной советских территориальных вод нигде не публиковать!»

(Из интернета)

5 декабря 1991 г. Москва

«Во время приёма в посольстве США на Новинском бульваре председатель Межреспубликанской службы безопасности (бывший КГБ) Вадим Бакатин передал американскому послу Роберту Страуссу схему прослушки в новом здании посольского комплекса.

Документ представлял собой увесистый пакет совершенно секретной документации (не менее 70 листов) о системе прослушивающих устройств и о том, как эти устройства работают. По утверждениям очевидцев посол оторопел от такой душевной щедрости российского министра и продолжительное время стоял, разинув рот!

***

Система прослушки американского посольства в Москве была настолько совершенна, что американцам понадобился бы не один десяток лет, чтобы полностью вычислить всю схему и понять смысл её работы. »⁷