Форум

- Нет, ну, всё-таки, какой же ты придурок, Эд. Тебе этого тоже никто никогда не говорил? Если ты так хотел, чтобы я помог тебе, почему прямо не сказал? Зачем было меня сюда тащить?
- Я говорил! – Эд со злостью пнул ногой песок. – Я говорил, но ты и слушать не стал. Ты же у нас аристократ, уважаемая особа, ты хорошо платишь за пиво в этом проклятом баре, и тебе на меня просто наплевать!
- Ну, да, - задумчиво кивнул Джек. – Ну, вот мы здесь. И дальше что?
Эдвард пристально вгляделся в лицо своего невольного патрнёра по странному путешествию:
- Что с твоими глазами?
- А что с моими глазами? – Джек широко улыбнулся.
- Они были другого цвета? Или нет? Что-то типа голубого или синего… А сейчас – карие?
- Надо же, какая незадача! Я же тебе говорил – на стороне людей я Джейкоб Ларсен, а у Джейкоба Ларсена карие глаза. А ещё ему здесь вечно девятнадцать… А Джеку Ларкину – вечно тридцать. И не приведи бог встретить здесь кого-то из моих знакомых.
Эд тяжело вздохнул и поднялся с песка. Всё происходящее казалось ему какой-то нелепой насмешкой. Возможно, когда-то, давным-давно, он уже умер, а ирринджа – его посмертное наказание? И этот гость из другого, призрачного мира, меняющий имена, цвет глаз, даже возраст, на самом деле – какое-то странное существо, лишь по какой-то прихоти принимающее человеческий облик?
- Ты не можешь вернуться обратно? – тихо спросил ирринджа у Джека.
- Могу. Но не сейчас, - Ларкин пожал плечами. – Ладно, так как мне всё равно пока нечем заняться, пошли уж, попытаемся найти нужную вещь, а там, может, и тебе поможем.
- А куда пойдём?
- А куда ты обычно идёшь после того, как уходишь из мира госпожи Там?
- Ищу работу и место для ночлега.
- Хорошо. Пошли искать тебе работу и место для ночлега. 
- А тебе? – изумился такой наглости Эд.
- Я – твой гость, а о гостях полагается заботиться, - широко заулыбался Джек, и ирриндже от этой «дружелюбной» улыбки стало как-то не по себе. – Я здесь – колдун. Моя профессия в мире людей либо востребована, либо нет. В первом случае я могу озолотиться, во втором – могу попасть на костёр, а я этого не хочу. Для начала надо узнать, как здесь вообще относятся к колдунам.
... Эд прекрасно знал, что искать работу ему придётся недолго. Но какой смысл спешить? Стоит ли вообще идти к людям, если рано или поздно пустыня призовёт его и снова швырнёт в мир кошмара? Но в то же время с ним – настоящий колдун. Быть может, он сможет помочь? Но сначала ему понадобится плата…
Дорогу к ближайшему поселению они  нашли довольно быстро – Эду всегда «везло» - его так и тянуло к людям, хотя он и противился этому. Поселение оказалось каким-то захолустным городишкой с немногочисленными кривыми улочками в пять домов на каждую, но, тем не менее, здесь были свои аптека, рынок, крохотная библиотека, даже пара магазинов, постоялый двор и, кажется, что-то похожее на школу. Больше всего здесь было питейных заведений – обойдя город меньше чем за час, Джек насчитал их шесть. Местные жители, наверняка знающие о соседях больше, чем они сами, смотрели на чужаков с недоверием.
- Не думаю, что мы здесь задержимся надолго, - насмешливо сказал Джек Эду. – Ты только посмотри на эти дружелюбные лица! Скорее всего, эти милые люди только и мечтают о том, чтобы мы побыстрее убрались из их гостеприимного городишки. Загрызть готовы…
При последней фраз Эд невольно вздрогнул. Да все эти люди вокруг – святые по сравнению с той сущностью, что просыпалась в нём, заслышав музыку пустыни. Да, они недоверчивы и не любят путешественников, тем более, таких бродяг-оборванцев, как сам Эдвард. По сравнению с ним Джек выглядел куда как более презентабельно. Однако вглядываясь в лица местных, ирринджа заметил, что недоверчивость во взглядах адресована прежде всего именно Джеку. Видимо, грязный оборвыш казался непросвящённым провинциалам куда менее опасным, нежели подозрительный господин в развевающемся на ветру плаще и в широкополой шляпе. Правда, самого подозрительного господина, судя по всему, это не слишком-то волновало. Почесав затылок, он предложил посетить библиотеку, поскольку последняя могла указать на общий уровень культуры местного населения. Эд счёл этот вывод очень умным. Библиотека Джека разочаровала. Она представляла из себя аккуратное и даже относительно чистое крохотное здание на отшибе. Однако внутри царил хаос. Вязкая свалявшаяся пыль каталась по вымощенному досками щелястому полу, тяжело оседала на бедной скудной мебели. Два стола для читателей с одним стулом, маленькие оконца, зачем-то ещё и завешенные грязными занавесками, несколько полок с серыми книгами, а в середине всего этого пыльного царства – восхищающий своей белизной явно недавно выкрашенный стол, за которым чинно восседает невзрачная, хотя и чистенькая, старушка с запорошенным пылью взглядом и скорбным выражением лица.
- Добрый день, - громко сказал Джек.
Старушка что-то невнятно прошептала в ответ.
- Можно посмотреть книги?
Опять невнятный шёпот, и хозяйка библиотеки, уткнувшись взглядом в окно, замерла, как будто не замечая посетителей.
- Понятно, - грустно вздохнул Джек и направился к стеллажам. Полистал несколько книг, поднимая пышную книжную пыль, подошёл к другой полке, повозился там, поставил всё на место и вернулся к растерянному Эду:
- Пошли, тут нам ловить нечего. Пособия по ведению домашнего хозяйства, что-то религиозное и архивы со списками ныне живущих и давно почивших. Вот и суди об их интеллектуальном уровне. Тьфу ты, чёрт. Угораздило ж попасть в такую помойку…
Казалось, что Джек погрузился в пучины депрессии, но уже на улице он заметно повеселел:
- Эд, нам повезло! – и молнией метнулся в сторону ближайшего магазинчика, на пороге которого сидел большой пушистый чёрный котяра, важно вылизывающий розовые пятки. Завидя Джека, кот распушился и зашипел, но господин Ларкин уже схватил его в охапку и, потрясая живым трофеем, радостно понёс к слегка ошалевшему от этой картины Эду. Тот испуганно попятился назад. Кот обречённо висел в руках Джека, прижав уши, прищуря жёлтые, полные ненависти глаза и нервно облизываясь.
- Посмотри, какой, а! – Джек радостно потряс зверюгой прямо перед Эдом.
- И что? – испуганно просил ирринджа, - Если что, я это… кошек не ем. Я лучше работу найду.
- Я и не предлагаю его есть. Ты знаешь, кто это? Да этот котяра – сам чёрный принц Максимилиан-Умберто Третий, он и говорить умеет. Ведь умеешь же, а? – в ответ на тряску кот сочно завыл и выпустил когти. – Вот видишь? Умеет, но не хочет, аспид. А если уж здесь наш чёрный принц, то где-то поблизости должна быть и его хозяйка.
Словно в ответ на слова Джека дверь магазина открылась и, прижимая к груди увесистый бумажный свёрток, на улицу вышла невысокая девушка с волосами цвета самого яростного закатного солнца. Кот принялся вырываться и даже попытался ухватить Джека когтями, но получил лёгкий щелчок по лбу и снова безвольно обвис, пылая вглядом. Эд же вовсю следил глазами за рыжеволосой девушкой. На фоне этого серого убогого городишки она казалась ему какой-то сказочной феей, пришедшей в этот мир из волшебных детских снов. Она не плелась по улице, как местные жители, не опускала взгляда, а шла решительно и грациозно, как лесная хищница – прекрасная и уверенная в своих силах. Её лицо с тонкими чертами мало кто бы назвал красивым, но что-то чарующее, что-то за пределами человеческих забот и обычных бытовых неурядиц, таилось в её взгляде. Глаза цвета древней болотной травы – серо-зелёные, спокойные – притягивали, манили и заставляли застывать в каком-то странном восхищении. Неудивительно, что вослед ей оборачивались практически все. Подойдя к Джеку, девушка аккуратно опустила на землю свёрток и протянула руки к коту:
- Иди ко мне, мой хороший!
Кот умильно замурчал и снова попытался вырваться.
- Ах, как приятно слышать такие слова… - расплылся в улыбке Джек.
- Я не тебе, я своему коту, - безразлично бросила девушка, но Эд успел заметить лёгкий румянец на её щеках.
- Да забирай свою барсетку, - обиженно вхдохнул Джек, отдавая кота хозяйке. Мерзкая зверюга немедля громко огласила улицу восторженным мурлыканьем и прищурила глаза от удовольствия. – Я тоже очень тебе рад, Лиза.
- Какой милый мальчик с тобой, - гордо отвернувшись, ответила Лиза.
- Это Эдвард. Он ирринджа. Эд, познакомься, это моя жена Лиза. Она ведьма.
- Жена? – изумился Эд и еле выдавил. – Здрасссьте.
За его одарили такой чарующей улыбкой, что он искренне позавидовал Джеку.
- Что ты здесь делаешь? – спросила Лиза у Джека.
- Помогаю своей обожаемой жене донести тяжёлые покупки до дома, - Джек демонстративно поднял с земли свёрток. – Куда нести? Кстати, а что здесь делаешь ты, если не секрет?
- Секрет, - ответила Лиза, но голос её уже заметно смягчился. Эд ещё раз позавидовал Джеку.
- Тогда я тоже имею право на свои маленькие секреты, - Джек весело подмигнул девушке. – Так куда нести?
- Напрашиваешься на чай? – ещё мягче спросила Лиза.
- Да. Ещё мне и этому заблудшему ирриндже негде переночевать.
- Чего ещё от тебя ждать, - девушка тяжело вздохнула. – Пойдёмте.
Мир перестал казаться Эду таким уж жестоким и несправедливым. Лиза – очень милая и красивая девушка, пусть и ведьма. Место для ночёвки у них уже есть. Возможно, если очень повезёт, будет и ужин. А что ещё надо для кратковременного счастья?

Если тронуть лепесток розы кончиками пальцев, ощущение нежности, бархатного вечера словно вольётся внутрь и останется надолго – где-то в уголке сердца… Эту ткань – сочно-бордовую, с тёмно-красными переливами на сгибах, словно соткали из тысяч лепестков роз, выращенных в королевских садах. И эта ткань стоила столько, сколько юной девушке с рыжими, как закатное небо, кудрями до пояса, и не мечталось собрать. Вот бы платье из этого шёлка… Пышное, в пол – такое, что и принцессе не снилось!
- Что, девочка, нравится тебе? – Лиза вздрогнула от неожиданности. Рядом с ней в магазине тканей стояла грузная дама – хозяйка всего этого добра – и дружелюбно улыбалась.
- Нравится, - тихо ответила Лиза. – Но мне бы что-нибудь поскромнее. Мне по балам не ходить.
- Ах, деточка! Как же ты ошибаешься, – хозяйка всплеснула руками, схватила отрез ткани и практически потащила Лизу к большому зеркалу в примерочной. Там она накинула чудную материю на плечо девушке, заколола ей волосы шпильками и, довольная, отошла на пару шагов назад. – Королева! Истинно – королева!
У Лизы сладко замерло сердце. И верно – из зеркала на неё смотрела сама королева – с гордым взглядом, благородной осанкой – королева, привыкшая выходить победительницей из любой битвы. Но ткань была Лизе не по карману. Ей пока надо было думать о более простых вещах – ночлеге да пропитании на день. Уж не до роскоши… Всего два дня назад Лиза покинула дом, где её предали. Воспоминания всплывали яркими картинками, и девушка с яростью душила в себе всё то доброе, что осталось ей от её бывшей госпожи.
***
- Ну что же такое, какая же скукота! – юная госпожа изящно потянулась, тёмное золото волос рассыпалось по подушкам. – Ну, хоть бы ты что-нибудь рассказала, что ли? Чего молчишь - меня боишься? Я что, такая страшная?
Большеглазая рыжеволосая девочка в грязном платьице с любопытством и некоторой опаской оглядывала огромную,  сказочно прекрасную комнату госпожи (Лиза никогда не называла её по имени), и сейчас её взгляд остановился на нескольких удивительно красивых фарфоровых куклах, что стояли в ряд у окна. Госпожа заметила это и лениво спросила:
- Нравятся, да?
Девочка заворожено кивнула.
- Мне когда-то тоже нравились. А так – куклы и куклы. Скукота... – госпожа скучающе зевнула и, наконец, встала с кровати. Накинула поверх шёлка ночной рубашки необыкновенной красоты халат, расписанный дивными малиновыми розами и золотыми змеями по нежно-синему атласу – вещь такой тонкой работы, что девочка не смела даже ахнуть. Кожа госпожи была нежнее китайского фарфора, волосы ложились на спину, как волшебные крылья из тёмного старого золота, раскосые глаза были того оттенка молодой весенней травы, что восхищает и ласкает взгляд путника после долгих странствий. Малышке казалось, что она попала в настоящую сказку, а, может быть, уже умерла.
- Итак, - медовым голоском продолжила госпожа, - Давай знакомиться. Со вчерашнего вечера ты и слова не сказала. Тебя зовут Лизой. Это так? Ох, ну что толку ждать от тебя ответа? – девушка капризно надула губки. – Ты немая, что ли? Ну, в любом случае, Лиза – неплохое имя. 
Девочка молча пожала плечами, не смея оторвать взгляда от золотых змей в переливах чешуи – змей, переползающих с цветка на цветок, змей, несущих прекрасную смерть вкуса мёда и утренней росы. Ей не хотелось вспоминать прошлое – родители бросили её, она оказалась ненужной, как отслужившая своё вещь.
- Ох, ладно, знаю, - госпожа лениво потянулась к хрустальному блюду с сочным виноградом. – Твой отец вроде как хотел сына, а дочь ему только обуза, вот они тебя и бросили. Ну... время сейчас такое, войны, перемены. Ох, как будто мир рушится! Скукота. Ладно, не расстраивайся. Здесь не пропадёшь. Поди-ка ко мне.
Лиза не дыша двинулась навстречу этой нереальной красоте – ступая с наслаждением босыми исцарапанными ножками по белоснежному ворсу нежнейшего ковра. Госпожа взяла её за плечи и подтолкнула к огромному зеркалу в витой серебристой раме. Придирчиво и брезгливо провела пальцем по грязным, похожим на проволоку, рыжим прядям, склонила голову набок, тяжко вздохнула:
- Ну, не повезло тебе с красотой, детка, от таких у мужиков голова кругом не идёт. Ну, ничего. Я тебе открою несколько секретов. Честно сказать, красота – не главное. Главное, - госпожа склонилась к девочке и продолжила ласковым шёпотом, - Главное – жесты, походка, взгляд, голос... Ароматы и ощущения, моя милая. Они ещё на коленях перед тобой стоять будут – обещаю.
И, обольстительно улыбнувшись, принцесса грёз упорхнула за роскошную резную ширму индийского дерева. Она была довольна – ведь у неё появилась новая игрушка – новая забава, а, значит, ей будет весело. Стоя у большого серебристого зеркала, Лиза смаковала вкус перемен – и они ей нравились – как нравилось всё вокруг. Она попыталась улыбнуться так же, как госпожа – и сама рассмеялась над своей неловкостью. 

***
- Ты хочешь платье из такой ткани? А, девочка?
- Вы серьёзно? – удивилась Лиза.
- Моя милая, - хозяйка подошла ко входной двери и перевесила табличку на «Закрыто» и торопливо вернулась обратно. – Я никогда не шучу. Я вижу, что у тебя большое будущее. С такой фигуркой, такой грацией тебя ждут балы, поклонники и богатство. Но ведь не пойдёшь туда замухрышкой? Я могу подарить тебе эту ткань и даже сшить королевское платье.
- Правда? – Лизу вдруг захлестнула радость, но девушка тут же помрачнела. – Я прекрасно знаю, что за всё надо платить. Я уже не ребёнок и в сказки не верю. Что Вам нужно?
- Почти ничего, - сокрушённо и как-то горестно вздохнула хозяйка. – Всего-то ничего… Считай меня своей доброй волшебницей.
- Смеётесь?
- Хорошо-хорошо! Ты знаешь моего мужа, милая?
- Нет, - настороженно вздохнула Лиза.
- О, это поправимо! Мой муж – это старый жирный боров, который объявляется здесь каждый вечер, поливает меня грязными словечками при покупательницах и ощупывает своими похотливыми глазками любую смазливую девчонку, - со злостью сказала хозяйка, потом сладко заулыбалась. – Ты, моя милая, как раз в его вкусе. Он любит таких маленьких стройняшек, особенно рыженьких. Всё, что тебе нужно – это немножко подыграть ему. Он пригласит тебя в трактир – он всегда так делает. Поболтай с ним, пусть расслабится… А потом… Так, чтоб он не заметил… Подсыпь-ка ему в кружку вот это, - с этими словами хозяйка вытащила из кармана передника маленький флакон и подала её Лизе. – Я б и сама это сделала, но… сама понимаешь – помрёт на ужине дома – кого сразу заподозрят?
Лиза задумалась. Крохотный флакон с несколькими каплями смерти. Банально. Сняла крышку, понюхала. Яд явно создавал дилетант. Смерть обещала быть быстрой и мучительной. По сути, хозяйке-то было всё равно, что станет с этой рыжеволосой чужой ей девушкой, когда рядом с нею в людном месте неожиданно умрёт её опостылевший муж. Лизу неожиданно осенило. Наконец-то её знания мсогли принести ей пользу.

***
В одном из коридоров огромного дома госпожи висела картина. Лиза часто останавливалась возле неё и, как завороженная, смотрела на неё – сама не понимая, почему. На картине была изображена на фоне рассвета девушка – тонкая, светловолосая, в красивых одеждах сияюще-белого цвета. В волосах девушки блистала корона из двенадцати звёзд, а небо над ней было бархатно-тёмным, с красными всполохами. Было что-то в этой картине завораживающее, что невольно притягивало девочку – будто она знала эту девушку уже давным-давно.
- Нравится? – спросила как-то госпожа. – Это Мэй, странствующая богиня рассвета. По легенде, она путешествовала по мирам, и как-то встретилась с богом пустоты.
- И что было?
- Ну, вроде как, Мэй победила бога пустоты, забрав у него часть души... Но, дорогая моя, за всё надо платить. За это ей пришлось отдать равноценную часть своей души. С тех пор бог пустоты вечно ищет рассвета, а Мэй странствует в сумерках, между светом и тьмой, потому что её душа стала совсем другой, даже Имя изменилось. Они до сих пор идут друг за другом – не важно, кто они, и как звучат их имена – но их души с тех пор схожи, их гложет одна тоска.
- Тогда зачем ей нужна была такая победа?
- Ах, ну что я тебе – энциклопедия? Это просто легенда, Лиз! Пойдём, займёмся чем-нибудь менее скучным.
И госпожа влекла Лизу в сад, где малышка учила язык трав и секреты составления ядов, она наряжала её в самые красивые платья, учила запретным языкам и великим таинствам покорения мужских сердец. Она рассказывала девочке, что надо делать, чтобы руки были нежными, а кожа – похожей на шёлк, что делать, чтобы волосы блестели не хуже золота... Лиза любила свою госпожу и восхищалась ею. И всё было хорошо, пока однажды...
С тех пор, как Лиза появилась в доме госпожи, прошло несколько лет. Рано или поздно все занятия начинали казаться избалованной золотоволосой красотке скучными, вот и разговоры с маленькой Лизой ей уже поднадоели. Хотелось разнообразия, и потому, когда один из многочисленных поклонников капризной красавицы преподнёс ей весьма необычный подарок, госпожа всецело увлеклась новой вещицей.
Ничего особенного в ней не было – в этой камее из лунного камня, камее с профилем длинноволосой девушки с тонкими чертами лица... Ничего особенного, кроме одного – у камеи была душа. Пойманная каким-то шутником-магом в момент смерти чья-то душа – она не помнила ничего, кроме этой оболочки, наполненной волшебным лунным светом. Новая, чудная игрушка. Что ещё нужно было госпоже? Лиза стала ей скучна, она и так достаточно провозилась с этой молчаливой девчонкой, и так избаловала её своим вниманием и дорогими подарками, и так научила её всему, что знала сама. Лиза же всем сердцем тянулась к госпоже, а перемену её интересов приняла, как предательство. По утрам она подолгу просиживала в библиотеке, листая книги по магии... Людям она больше не верила, и в её глазах поселились тоска и пустота... Но это было не всё. Лиза думала о мести.

***
Очаровать туповатого и стремящегося ко всевозможным удовольствиям мужа хозяйки Лизе труда не составило. Ей даже не пришлось вспоминать все уроки своей госпожи – достаточно было одного выразительного взгляда, одного взмаха густых ресниц, одного изящного жеста юной покупательницы – и вот уже они сидят в трактире. Одно обещание – встретиться здесь же завтра (с возможным продолжением вечерней программы) – и в руках Лизы оказался увесистый кошелёк. Той же ночью, в мечтах о прекрасной рыжеволосой девушке с кошачьей грацией и глазами цвета колдовского болота, бедолага скончался без мук в супружеской постели. Врач лишь пожал плечами – внезапная остановка сердца. Такое редко – но случается. Ему просто не повезло. Лиза знала толк в ядах, и потому безо всякого сожаления подсунула жертве зелье собственного приготовления. Так она успешно осталась чиста в глазах закона, получила приличную сумму от погибшего за несостоявшуюся встречу и чудеснейшее королевское платье с украшениями для волос в виде больших роз из той же ткани. С тех пор она всегда надевала это платье, когда ей заказывали убийство.

***
Лиза задумчиво держала в руках камею. Красивая вещица холодно мерцала лунными лучами, девушка на изображении казалась живой... Что же госпожа нашла такого в этом мёртвом куске камня? Что такого, что Лиза осталась одна?.. Огонь в камине на миг отразился в серо-зелёных глазах девушки, и она решительно встала. Камень в руках стал холоднее льда – камея поняла, что её ждёт. Усмехнувшись от пьянящего чувства собственного превосходства, Лиза подошла к камину. Пока госпожа страдала от безделия и скуки, её ученица времени зря не теряла. Она прочла все книги, что были, по словам госпожи, под строжайшим запретом. И теперь ей была известна как история миров, так и запретная магия. И именно последней девушка собиралась воспользоваться. Подняв камею над пламенем камина, Лиза, чеканя каждое слово, медленно произнесла древнее заклинание. Радость первого убийства наполнила сердце – она не освобождала заключённую в камень душу – нет, она с наслаждением уничтожала её... Лишь когда с последним звуком заклинания несчастная камея рассыпалась в пыль, Лиза совсем по-детски заплакала – но не от жалости к убитой ею – а от жалости к самой себе – брошенной родителями, преданной единственной, как ей казалось, подругой... Вместе с тем она навсегда стёрла все воспомининая о себе у всех обитателей дома – запретная магия работала отменно.
В тот день во дворце творилось что-то невообразимое... Поэтому никто не заметил, как худенькая рыжеволосая девушка тихонько уходила за ворота. Лиза ни о чём не жалела. Ведь её ждал целый мир – её, будущую ведьму, владеющую запретными древними знаниями, женщину, перед которой всего несколько лет спустя вставали на колени короли. В тот миг она уже прекрасно знала, что полученные ею знания помогут ей выжить.

- И что это значит? – вопрос хозяина Джек просто проигнорировал и решительно прошёл мимо него – прямо туда, где юный золотой орикс отважно загородил широким плечом изящную огненную бабочку.
- Вот и я хочу знать, что это значит. И какого чёрта моя драгоценная жена делает здесь в компании какого-то сопляка?
На этот раз растерялся не только хозяин, но и гости, а «какой-то сопляк», гордо выпятив грудь, шагнул к Джеку с явным намерением защитить даму.
- Вы, верно, не знаете, кто я, сэр! – гордо выпалил «рыцарь».
- Не знаю, и знать не хочу, - устало отмахнулся Джек. – А где это вертихвостка? Дорогая! Ты где?
Но Лизы уже и след простыл. Все только растерянно оглядывались, а молодой спутник Лизы, раскрасневшись от гнева, выкрикивал, что он – племянник самого короля, и не простит такой наглости… Джек перестал обращать на него внимание и обернулся было к выходу, но тут на его руке буквально повис хозяин всего этого безобразия. 
- Чего Вы от меня хотите, уважаемый? – с насмешкой спросил Джек.
- Объяснений, - прошипел «уважаемый». – Как понимать всё это представление, господин Ларкин?
- Вы хотите объяснений прямо здесь?
Хозяин огляделся. Золотой орикс смотрел на него с обидой и вызовом, гости делали вид, что заняты своими делами, но только не имеющий уши не услышал бы смешки и шёпот, бегущие по залу.
- Хорошо, - хозяин сник. – Извольте следовать за мной, господин Ларкин…
- Вы забыли добавить волшебное слово.
- Пожалуйста, - со злостью прошипел хозяин, а Джек с достоинством кивнул и махнул рукой Эду – пойдём, мол.
Они прошли мимо гостей за бархатную ширму, закрывавшую дверной проём, по длинному непривычно тёмному после праздничного зала коридору и, наконец, вошли в небольшую комнату с мягкими креслами и камином, Эду разрешили сесть, и он искренне насладился тишиной. Хозяин достал из бара большую бутыль с явно дорогим вином, разлил его по бокалам (пальцы его нервно дрожали) и, сделав глоток, уже спокойнее спросил:
- Так я хочу знать, что произошло, господин Ларкин? Я заплатил такие деньги, а Вы…
- Вы не выполнили свою часть договора, - Джек явно получал удовольствие от вина, а Эд не решался взять бокал. – Мы договаривались, что я покажу чудесные фокусы Вашей приболевшей супруге – и только ей, в честь её дня Рождения. Человек, который привёл нас, сказал, что супруги у Вас нет. Конечно, что я мог подумать? Мы не успели, и бедняжка умерла… Но, извольте, сударь, то, что я увидел здесь – это похороны? Как-то очень весело они у Вас проходят. Плясать на могилах – уж простите – не по моей части.
Хозяин посерел лицом. Эд с удовольствием наблюдал, как он сосредоточенно думает, сжимая и разжимая побелевшие пальцы на тонкой ножке хрустального бокала. Потом он вперил уже не такой дружелюбный взгляд в Джека и неторопливо произнёс:
- Что ж… Вы правы. Я обманул Вас.
- Я знал, что Вы это сделаете, - беспечно махнул рукой Джек. – По Вам сразу видно было, что я Вам не для фокусов нужен. А тут ещё это общество, собравшееся на похороны… Этот благовидный юноша с золотым козлом на пиджаке…
- Это орикс! Королевский знак! – возмущённо воскликнул хозяин, внезапно меняя цвет лица с серого на красный.
- Ах, да, простите… - Джек ехидно заулыбался. – Орикс. Я заметил, что он не только у этого юноши… Тогда выбор Лизы меня даже не удивляет. Что же здесь делают представители королевской семьи? Неужто собрались смотреть какие-то фокусы?
- Какая ещё Лиза? – удивился хозяин.
- Та самая прелестная девушка, которая сопровождала этого младого… извините – орикса. Если он будет достаточно благоразумен, чтобы больше не подходить к ней, то, возможно, проживёт немного больше, чем одну ночь. Ну… Раз Лиза видела меня, здесь она больше не появится – можете сказать мне спасибо. Так что Вы от меня хотели, господин королевский охотник за колдунами и ведьмами? – в голосе Джека прозвучали издевательские нотки, и Эд нервно потянулся к бокалу.
Хозяин плеснул себе ещё вина, взгляд его стал острым и пытливым, как у хищника, точно знающего, что его жертва имеет мало шансов на спасение. 
- Джек Ларкин – это ведь Ваше ненастоящее имя, верно?
- Почему же? – хмыкнул Джек. – Вполне настоящее.
- Я думаю… правильнее называть Вас Джейкоб Ларсен, не так ли?
- Не знаю, насколько это правильнее, но тоже можно, - Джек широко заулыбался.
- Я знаю, что такой колдун был на королевской службе. Потом он пропал…
- Да, такое со мной случается, - Джек выразительно кивнул. – У каждого свои недостатки.
- Это было около восьми десятков лет назад, - хозяин гордо выпрямился. – Я знаю историю Джейкоба Ларсена. Его учитель даровал ему бессмертие.
- Вообще-то, не даровал. Точнее будет сказать – проклял, - исправил его Джек. – Да, вспыльчивый был дядька… Но талантливый, как сам чёрт. Мне вообще на людей везёт, знаете ли. Так Вам нужен Джейкоб Ларсен?
- Ваш учитель был некромантом.
Джек промолчал, только Тьма застыла на месте, остановив свою чудовищную пляску. Эду стало страшновато. Усмехнувшись, хозяин продолжил:
- Вы понимаете, насколько важна Ваша профессия? Насколько Ваши знания нужны королевской семье? Вы сможете работать на благо государства…
- Некромантия никогда не сможет приносить благо государству. Как и людям вообще, - криво ухмыльнулся Джек. – Политики вообще редко думают о людях, знаете ли. У них мозги неможко иначе устроены. Если Вы знать не знаете оборотной стороны некромантии, то мне с Вами не о чем говорить… господин королевский охотник.
Лицо королевского охотника изменилось – выражение его стало жалким, как у обиженного ребёнка. Яростно сжав руку в кулак, он со всей силы треснул по стене – Эд даже вздрогнул от неожиданности.
- Король болен! Его болезнь неизлечима. Он скоро умрёт. Что станет с нашей страной? Никто из его наследников не справится с такой задачей… Мы погрязнем в нищете…
- Что ж, - Джек пожал плечами. – Наследникам придётся учиться быть хорошими политиками. А Вам следует стать достойным наставником.
- Неужели Вам всё равно?!
- А что Вы мне предлагаете? Я на место короля точно не стану.
- Вы – некромант! Ученик великого некроманта! Вы сумели обойти смерть, и сумеете вернуть короля, когда он уйдёт от нас…
- И не просите, - Джек улыбнулся неожиданно мягко. – Я не сумел обойти смерть, с чего Вы взяли? Это никому не под силу. Я умирал не один раз. Бессмертие – это вовсе не то, что Вы себе представляете… Джейкоба Ларсена тоже больше нет. Он умер, как умирают все люди. Просто я – больше не человек. И у меня со смертью свои отношения, но не думаю, что беседа на эту тему Вам понравится. Да, я могу вернуть умершего. Но я этого делать не стану. Один раз Джейкоб Ларсен оживил мёртвого… Вам рассказать эту историю?
- Мне наплевать на Ваши истории! Если у меня нет шанса уговорить Вас, то мне придётся Вас заставить… - в глазах охотника загорелась решимость.
- Оооо! – Джек улыбнулся ещё мягче, будто разговаривал с маленьким капризным ребёнком, требующим как минимум достать ему луну с неба, – Как Вы непреклонны… Я очень сожалею, что не могу Вам помочь...
- Сколько? Скажите, сколько Вы за это хотите?
- Много. У Вас точно столько нет, - взгляд Джека снова стал холодным.
- Сколько?! – охотник перешёл на крик, Эд невольно вжался в спинку кресла.
- А сколько, по-Вашему, стоит человеческая жизнь? Не одна, а много. Хотя бы по одной в неделю – потребуется. Я всё-таки расскажу Вам историю про одного бедного юношу, который погиб на охоте. Упал с лошади – и очень неудачно. Острый сук пробил ему горло. Бедняге не повезло… Знаете, он был принцем одного крохотного государства. С богатой казной. Он был очень умелым политиком. Ему всего год оставался до того, как он мог официально стать королём… Сохранение его живым означало, что государство продолжит процветать. Все преследовали только благие цели. Даже я поначалу так думал… А потом… - Джек с силой сжал в руке бокал – Эду показалось, что тонкий хрустать треснул.

… На улице томилась тёплая нежная осень. Непоседа-ветерок гнал золотистые листья по дорожкам королевского сада и, играя, бросал их в пока ещё зелёную и достаточно сочную траву. Широкие коридоры дворца пустовали, окна были распахнуты, но даже нежные ароматы осени не могли заглушить чудовищного запаха гниющей плоти, заползавшего, казалось, даже в самые отдалённые покои… У окна, распахнутого прямо в сад, стоял стройный темноволосый юноша в королевских одеждах. Шею его скрывала повязка, сквозь которую сочилось что-то тёмно-жёлтое, дурнопахнущее… Девушка-служанка, наскоро позздоровавшись, почти пробежала мимо. В глазах юноши плескалась тоска.
- Джейкоб! – позвал он тихим, хриплым голосом. – Джейкоб, прошу тебя, подойди.
Из тени колонны к нему вышел другой юноша – примерно его ровесник:
- Я слушаю Вас, мой господин.
- Не надо, не надо этих формальностей. Послушай, Джейкоб… - юноша брезгливо потрогал повязку на шее. – Ведь так больше нельзя. Посмотри, какая чудесная осень там… Сколько золота, сколько тепла и красоты… А здесь – я… Чудовище, которое гниёт заживо. Эту повязку – её ведь хоть по десять раз меняй – это всё бесполезно!
- Есть выход, мой господин.
Принц рассмеялся – хрипло, с каким-то чудовищным бульканьем. Дверь в конце коридора приоткрылась – и тут же захлопнулась – кто-то торопливо зашагал по каменному полу.
- Выход? Джейкоб, ты единственный здесь, кто не сторонится меня, и то только потому, что привык работать с мертвецами. Ведь твой учитель – лучший некромант этого мира, не так ли? Ты отличный ученик, Джейкоб, ему есть, чем гордиться. Но ведь ни ты, ни твой учитель, ни учитель твоего учителя – никто из самых талантливых некромантов – так и не смогли найти иного способа поддержать жизнь в мёртвом теле кроме как… - принц в отчаянии замолчал, трогая повязку.
- Да, мой господин, - с жалостью ответил Джейкоб, - Чтобы Ваше тело смогло жить, Вы сами должны получать жизненную энергию…
- Убивая? Спасти государство, убивая хотя бы раз в неделю его подданных – своими собственными руками, зубами или как там ещё – потому что иначе эта энергия ко мне не перейдёт? – принц криво усмехнулся. – Джейкоб… Прости за вопрос, но… Вам, некроматнам, известно, что такое простая человеческая жалость? Известно?.. Так пожалей меня, Джейкоб… Прошу тебя. Не как некроманта, а как человека. Пока я ещё могу просить. Не дай мне просто сгнить – ты ведь знаешь, что я никогда не убью своими руками ни одного живого человека… 
И наследный принц, гордый правитель, перед лицом безразличной бесстыжей осени, рухнул на колени перед едва знакомым ему юношей.

- Мы не можем приказывать природе и нарушать её Законы. Некромантия наказуема – и наказание это – страшное, - Джек поставил бокал на стол. – Мёртвое тело с насильно засунутой в него душой вроде как живёт… Но боль никуда не уходит. И – самое страшное – оно не перестаёт гнить, потому что такое тело – не дом, а клетка для живой души, в нём нет живой энергии, её нужно откуда-то брать. Воскрешённый должен получать её сам – убивая своими руками. Беря её непосредственно. Хотя бы раз в неделю. Причём энергия должна быть равноценной – то есть, смерть животного не подойдёт. Только люди. Только живые. Моему принцу приносили во дворец младенцев, брошенных родителями, были даже те, кто предлагал в жертву себя – во имя государства… Но мой принц не убил никого. Только небесам известно, что ему пришлось вынести. Я тогда предал своего учителя – как ученику, мне нет прощения. Я пожалел принца.
- Что Вы с ним сделали? – глухо спросил охотник.
- Попросил прощения у госпожи смерти, - Джек усмехнулся. – Убил его. Как он и просил. Так что даже не просите меня сделать ещё раз такую же ошибку. Ваш король – не только правитель. Он ещё и живой человек. И я прошу Вас помнить об этом.

Горячий ветер наполнил лёгкие. Эд задохнулся его жаром, пульсирующая боль окружила его со всех сторон. Это было так странно – чувствовать боль, но не жить в ней. Иметь возможность отстраниться от  неё… Песок, брошенный ветром, хлестнул по щекам. Перед ним простиралась пустыня – мёртвая, бесконечная, вобравшая в себя весь жар солнца… Эд знал, что спит, но никак не мог заставить себя проснуться. Песок, жарко-жёлтый, стал вдруг менять цвет – он окрасился грязно-красными пятнами, Эд вскрикнул и проснулся. Жар внутри не угасал – он жёг его только сильнее. Хотелось пить. И – бежать, бежать отсюда… Туда, где песок пустыни даст ему успокоение.
К его удивлению, Джек был в комнате, а не убрёл в неизвестном направлении, как делал всегда. Он был спокоен, но взгляду его Эд ужаснулся – Тьма не исполняла свой извечный танец – нет, она застыла на месте и смотрела на Эда – сама Тьма – с таким холодным безразличием, что ирринджу обожгло уже не жаром пустыни, а холодом ледяного царства.
- Что, Эд? Пустыня зовёт? – вопрос казался каким-то издевательством, но ирриндже уже было всё равно.
Эд молча встал и вышел из комнаты. Ему было плохо. Боль внутри нарастала, рвала на части, терзала каждую клеточку тела. Облегчение могла дать только пустыня, а пустыня осталась позади – за границами города. Он молча прошёл мимо хозяина, не слыша его, не взглянул на выскочившего ему навстречу Лео, испугал Гелли и вышел за дверь. За ним шёл Джек, держа в руках деревянную птицу.
- Джек! – хозяин остановил его. – Ты можешь объяснить, что происходит?
- Могу. Но Вам это не понравится.
- Что с Эдом? Куда он?.. – жалобно спросила Гелли.
- Ему плохо сейчас. Да не волнуйтесь – это пройдёт, - Джек нехорошо улыбнулся. – Обязательно пройдёт. И… не ждите нас.
- К ужину, что ли? – озадачился совсем сбитый с толку хозяин.
- Да, к ужину. И… лучше, вообще не ждите, - проходя мимо Лео, он подмигнул мальчику. – Ну, бывай. Спасибо за птицу.
- Ну и ребятки! Психи какие-то… - ошарашенно проговорил хозяин, когда дверь закрылась. Лео пару минут постоял на месте, потом опрометью бросился следом.
- Эй! Ты куда? – крикнул было хозяин, но потом просто махнул рукой и вернулся к своим делам.
Песок… Песок может дать облегчение, забрать боль и жар. Эд точно знал, куда идти – туда, дальше и дальше, за город, минуя дорогу, прямо через степь – туда, где рождается пустыня. Сейчас он не чувствовал усталости и с уверенностью шагал вперёд. За ним с такой же уверенностью, с застывшей Тьмой во взгляде и не самой доброй улыбкой на лице, шёл Джек. Лео осторожно крался позади, надеясь остаться незамеченным. Иногда он останавливался, чтобы отдышаться, но через пару минут снова спешил вслед за уходящими. Постепенно ветер усиливался, поднимал крохотные пока вихри пыли и песка и бросал их под ноги идущих. Лео начал уставать и позволял себе уже более долгие передышки. А затем догонял Джека и Эда уже бегом, не особенно стараясь скрыться. Да и в случае чего спрятаться он уже не смог бы – даже чахлые кустики остались позади. Впереди лежала лишь пустыня, лишённая растительности. Вдруг Эд остановился. Рухнул на колени, затем лёг и уже не поднимался. Лео ахнул и бросился было к нему, но его остановил Джек:
- А ну стой! Думаешь, я не знаю, что ты идёшь за нами? Хочешь остаться – отойди подальше и не приближайся.
Ветер стал сильнее, Эда стал засыпать песок. Лео попытался закрыться от колких песчинок, но они словно проникали всюду – в глаза, в нос, в рот, его сбивало с ног… Тяжело вздохнув, Джек снял плащ и бросил его мальчику:
- Укройся.
Сильный порыв ветра сорвал с головы Джека широкополую шляпу и швырнул её куда-то в сторону. Длинные светлые волосы разметались по плечам, хлестнули по лицу. Чертыхнувшись, Ларкин швырнул мальчику птицу, достал из кармана складной нож и принялся чертить круг вокруг Эда. Точнее – вокруг песчаного холма, возникшего на том месте, где лежал Эд… Песок поглотил его целиком. Лео осторожно подобрал птицу и укрылся плащом с головой. К вечеру ветер стал утихать. И когда на небе появились первые звёзды, он стих совсем. Отдышавшись, Джек продолжил чертить круг там, где его линию засыпал песок. При этом он что-то говорил, но Лео уже не слышал его слов – под плащом было тепло и уютно, и мальчик невольно задремал. Сколько он проспал – неизвестно, но разбудил его крик птицы. Где-то рядом кричала пустынная сорока. Мальчик протёр глаза. Убывающая луна заливала пустыню холодным серебром. Песок остыл, и Лео зябко поёжился, поплотнее кутаясь в плащ. Джек стоял у границы очерченного вокруг песчаного холмика круга и пристально всматривался в этот крохотный бархан. Вдруг песок зашевелился. Лео даже рот открыл от изумления. Бархан рассыпался. Кто-то определённо выкапывался из-под него.
- А вот и музыка пустыни, - ехидно прошептал Джек. – Давай-давай, я знаю, что ты её услышал. Дай нам посмотреть на тебя.
Холм вздрогнул и песок посыпался с лёгким шуршанием. Лео ахнул – перед ними стоял огромный волк, серебристый в свете луны. Встряхнувшись, как пёс после купания в реке, зверь угрюмо ринулся в сторону Джека, но словно наткнулся на невидимую стену и в недоумении отпрянул назад.
- Ага! – Джек азартно хлопнул в ладоши. – Не пытайся - не пройдёшь!
Волк хищно взрыкнул и прыгнул. Но, столкнувшись с чем-то невидимым, упал. После этого волк словно впал в бешенство – он с воем и рычанием носился по тесному кругу, хватал пастью песок, с размаху налетал на созданное колдовством препятствие и в отчаянии грыз свои лапы. Светлый от лунного серебра песок вокруг него запятнался кровью. Лео в ужасе зажал уши руками, зажмурил глаза и закричал. Зверь насторожился. Перевёл взгляд серых, как грозовое небо, глаз, на мальчика и, издав торжествующий рык, бросился в его сторону. Защитная граница задрожала. Это как будто придало волку сил и он снова прыгнул, а потом стал усиленно рыть песок у начерченного круга. Защита слабела.
- Чёрт тебя побери, Лео! А ну назад, блохастый! – Джек выставил вперёд руки и прижался ладонями к невидимой границе.
Из-под пальцев посыпались искры, что-то зашипело, Джек вскрикнул от боли, волк завыл и отпрыгнул назад, яростно хватая зубами собственные лапы.
- Помнишь, Эд, когда мы с тобой встретились, ты ещё назвал меня ублюдком? Ты бы сейчас на себя посмотрел!
Волк злобно взрыкнул и щёлкнул зубами, но бросаться больше не стал. Вместо этого зверь лёг на песок и закрыл глаза – будто заснул. Тело его била дрожь. Зверь не испытывал больше ярости – он вспоминал…

***
Издавна волки считались священными животными этих мест. Когда-то давным-давно здесь не расстилалась пустыня, а тянулись бескрайние цветущие луга. Он был духом-хранителем этих мест, с именем, созвучным их названию, но это название уже давно утеряно. Огромный песочно-жёлтый волк – он бродил по окрестным лугам, охраняя людей, приносящих дары к его алтарю. Он честно выполнял свою работу, и его подопечные жили счастливо. Раз в год, в день Праздника Урожая, госпожа Там разрешала духу обрести человеческое обличье и плоть, и он шёл к людям – чтобы повеселиться вместе с ними, послушать истории и сказки, потанцевать. А утром он снова возвращался в своё царство и бродил среди трав незримым и бесплотным для людей. Так проходили годы. И всё было прекрасно, пока кто-то не решил сменить направление течения реки, чтобы можно было без проблем орошать поля. Богиня реки разгневалась, вода стала исчезать. Земля, лишённая влаги, медленно превращалась в пустыню. Дожди приходили всё реже. Гибли растения, уходили животные. Исчезли волки, охранявшие эти места. Оголодавшие грызуны ринулись на засеянные поля. Пришёл голод. Пришли болезни. Люди всё ещё надеялись на помощь духа-защитника и приносили ему дары. И, как и прежде, раз в год, на Праздник Урожая, в селении появлялся юноша в дорожной одежде, с песочно-жёлтыми волосами и светлыми, золотистыми глазами. Он говорил о том, что земля, лишённая воды, гибнет, но его никто не слушал. Что может знать какой-то странник о бедах живущих здесь людей? Это наверняка бог-хранитель гневается на них… Быть может, его перестали устраивать их дары? 
Когда дух-хранитель в последний раз пришёл в селение, праздник отменили. Урожая практически не было. И юноша с песочно-жёлтыми волосами бесцельно бродил по улицам, когда на него внезапно налетел заигравшийся с другими детьми мальчуган лет восьми на вид.
- Осторожнее, малыш.
- Извините, - мальчик посмотрел на духа, и тот невольно улыбнулся – такими сияющими, огромными были глаза этого ребёнка. Глаза цвета неба, долго ждавшего грозы, и, наконец, напоенного свежестью летнего дождя. Дух никогда не интересовался именами людей, но сейчас…
- Как тебя зовут, мальчик?
- Эдвард, сэр. Просто Эдвард, - мальчик улыбнулся в ответ. - Мой отец – староста. А я - самый старший. Когда я вырасту, тоже стану старостой.
- Вот как? – дух улыбнулся и потрепал взъерошенные растрепавшиеся волосы мальчишки. – Тогда ты должен очень любить эту землю. И этих людей.
- Я буду стараться, сэр! – радостно пообещал мальчик и умчался играть с другими детьми.
- Конечно, ты будешь стараться... – дух с улыбкой проследил за Эдвардом и побрёл в пустыню. Он тоже очень старался. Он любил эту землю и этих людей, но его никто не слышал. Его мир рушился. Люди утрачивали веру. Они уже забывали его имя. А пустыня стала просто пустыней – безх названия…
Увы, но возможность обретать человеческое обличье давалась духу лишь раз в год – на Праздник Урожая. Потому остальное время он мог лишь наблюдать. Кто-то решил, что дары для божества недостаточно хороши, что он недоволен ими – и потому ждёт от людей других жертв… Пусть кто-то из селения пойдёт в мир духов и скажет о том, что происходит здесь. И лучше, если посланец будет чист и невинен. Пусть это будет ребёнок… Никто не подойдёт в качестве жертвы лучше, чем сын старосты.
Богам никогда не нужна была человеческая кровь. Никогда. Дух не хотел никаких жертв. Всё, чего он хотел – это чтобы его услышали. Но люди слышали только себя.
Дух был призван, чтобы охранять эту землю, беречь этих людей. Каждого из них. И всё, что он мог сделать – это принять в себя душу преданного всеми ребёнка. Принять его боль, его страх, его ненависть. И если страх и боль утихли и забылись, то ненависть была слишком сильна. Ненависть к тем, кто принял это решение. Ненависть к тем, кто не смог его защитить. Ненависть к родителям, которым пригрозили, что убьют всех детей, если они не отдадут старшего сына. Ненависть к тем детям, которые не были выбраны. Ненависть ко всем, кто остался жить. Старое имя духа было забыто, но теперь у него появилось новое – Эдвард. Просто Эдвард, сэр. И – другие глаза - глаза ребёнка, влюблённого в напоенное дождём небо…
На следующий день после убийства Эдварда в пустыне разыгралась невиданной силы буря. Она не утихала четыре дня. А потом в селение пришёл волк… Огромный рыжий пустынный волк с глазами убитого мальчика. И тогда впервые песок стал красным, а земля получила желанную влагу – травы напились кровью… Но, даже получив жертву, пустыня не покрылась цветами – она так и осталась мёртвой и бесконечной.
С тех пор дух, принявший исстрадавшуюся душу, на границе Вечности вёл бесконечный бой с чужой ненавистью внутри себя. Он не хотел ничего плохого. Он просто хотел, чтобы ребёнку стало легче – хоть немного… И когда этот ребёнок искренне тянулся к людям, чтобы снова почувствовать себя с ними единой семьёй – дух не мешал ему. Но ведь самые близкие и дорогие когда-то предали его… И когда просыпалась ненависть к ним – она снова заставляла Эда уходить в пустыню в попытке спастись от неё. Он не подчинялся воле бога пустыни. Это была его собственная воля. Он сам был этим богом.

- И куда ты направляешься?
Лиза встретилась взглядом с весёлыми чёрными глазами неугомонной Айки и пожала плечами:
- Сама не знаю… Подальше отсюда.
Девушки шли за фургонами, кутаясь в тёплые шали – Айка – в мамину, а Лиза – в ту, что ей дали пожалевшие её торговцы. Вообще, торговцы-то были люди неплохие, да и быстро поняли, что приставать к строптивой девчонке – себе дороже. А обижать… Кто ж её обидит? Да и зачем?
- Хочешь, я научу тебя танцевать? – спросила Айка.
- Зачем? – удивилась Лиза.
- Ну, тебе же придётся как-то себя кормить. Я танцую – и мне за это дают деньги, - гордо сообщила её черноволосая подружка. – А ты что умеешь делать?
Лиза задумалась:
- Я как-то не думала об этом…
- Ну, ты даёшь! – искренне изумилась Айка. – Ушла из дома, и даже не подумала, что ты будешь делать! Подруга, так нельзя. Это же… глупо.
- Придумаю, - сердито буркнула Лиза. – Моя подруга… Бывшая подруга – меня много чему научила. Я могла бы прислуживать богатым дамам, учить девочек манерам, например…
Айка весело расхохоталась:
- Лиза! Ой, не могу! Учить манерам? Прислуживать? Кто ж тебя примет-то, без рекомендаций, в таком тряпье?
Лиза возмущённо топнула ногой:
- И примут! Я красивая.
- Ага, - Айка расплылась в улыбке, - Красотка! Рыжая, конопатая, худющая… Ты не обижайся, Лиз, но такие рыжики нынче не в моде. Рыжих ведьмами считают.
- Ну, значит, в ведьмы подамся, - гордо выпалила Лиза и сердито пошла вперёд. – А волосы у меня красивые, это ты просто завидуешь!
Айка прыснула от смеха и припустила за ней:
- Да постой ты, глупая! Красивые у тебя волосы, да ухоженные – вижу. Но ведь рыжие же! Куда с такими? Хочешь, я тебя танцевать научу? Правда! Будем вместе на хлеб зарабатывать…
- Не надо. Вернее… Танцевать – научи. А вместе – не надо. Подружек больше не хочу. Они предают.
- Ах ты, глупая! – тут уже Айка и сама разозлилась. – Да если так на мир смотреть – то, конечно, никаких подружек не напасёшься на тебя. Один раз кто-то ошибся – а ты уже весь мир во враги записала! Не придумывай чудовищ там, где их нет! Или тебе так скучно?
- Извини, - тихо пробурчала Лиза.
Айка сразу оттаяла и, смеясь, обняла девушку:
- Ничего! Я тебя живо развеселю!
Тем же вечером Айка достала своё платье для танцев – яркое, пёстрое, украшенное золотой нитью, и, собрав у костра торговцев, пошла плясать под гитарные аккорды. Лиза невольно залюбовалась ею – так хороша была Айка, увлекаемая танцем – как будто сама она была ярким язычком пламени, рвущимся к небу. Как будто век её был недолог – и потому она стремилась наполнить его самым прекрасным из всего, что она сама знала. Простые браслеты с бубенцами нежно звенели, наполняя волшебными звуками пространство вокруг. Говорят, что пение колокольчиков и бубенчиков отпугивает злых духов, но Лизе казалось, что все духи – и рождённые на светлых невесомых облаках, и те, кто прячется в самых глубоких пещерах да рыщет по болотам и тёмным ночным лесам, подстерегая неосторожныхъ путников – все они собрались сейчас здесь, чтобы насладиться волшебным танцем Айки, забыв о вечной вражде. Лиза и сама не заметила, как стала повторять движения танцовщицы, как дух огня пригласил её внутрь ритуального круга, и она словно оторваласть от земли, догоняя Айку. Торговцы радостно захлопали, ночь окрасилась яркими всполохами, рыжие волосы охватили хрупкую фигурку девушки, словно объятия закатного пламени.
А потом, когда все навеселились, а ночь рассыпала по небу горсти звёзд-жемчужин, к Лизе подошёл один из торговцев – уважаемый пожилой господин, которому подчинялись все остальные. Взяв девушку за руку, он грустно улыбнулся и сказал:
- Дочка… Ты прекрасно танцевала. 
- Правда? – обрадовалась Лиза. – Спасибо!
- Да, - торговец опустил глаза. – Ты прекрасно танцевала… И я знаю – ты не пропадёшь. Поэтому завтра, когда мы доберёся до города, я очень прошу тебя – оставь нас.
Мир вокруг Лизы вспыхнул и погас. Обида жгла её изнутри, по щекам потекли непрошенные слёзы.
- Не думай, что мы со зла, дочка… Просто… Сама понимаешь – если с рядом с нашими фургонами увидят такую рыжую красавицу – решат, что мы привезли ведьму… И тогда никакой прибыли нам ждать не придётся.
- Я поняла, - коротко кивнула Лиза и, развернувшись, медленно пошла к фургонам. – Как только мы попадём в город – я уйду. Но если вы ещё раз попадётесь на моём пути… Прощения не будет.
Торговец испуганно отшатнулся, скрестил руки на груди, будто защищался от нечистой силы и торопливо попятился. Лиза же радовалась, что не успела привязаться к Айке. Впрочем, хватит. Не нужно больше никаких друзей и подруг. Все они – фальшивка. Картонные декорации на сцене жизни. Есть ли здесь вообще хоть кто-то настоящий?
Лиза своё слово сдержала. И не стала объяснять расстроенной Айке, почему вдруг она решила покинуть фургоны торговцев и продолжить свой путь в одиночестве, как только они попали в город.  Айка решила, что просто её новая подруга – девчонка со странностями. Ну, что тут можно поделать? А Лизу ждала новая жизнь – пока ещё неизведанная.
Город не ждал рыжеволосую девушку, одетую в простое платье, с распростёртыми объятиями. В сущности, на судьбу Лизы здесь всем было наплевать. К кому обратиться и что делать – она просто не знала. Она бродила по улицам, читая объявления на столбах и прислушиваясь к разговорам людей. Нужны были прачки, няньки для младенцев, официантки, поварихи… Ничего этого Лиза делать не умела. Её учили совсем другому. Она мечтала о той жизни, что вела в доме своей госпожи, но при этом сама хотела быть на её месте. Поэтому когда она увидела магазин, в витрине которого стояли манекены, одетые в роскошные тончайшие кружева, нежнейшие шелка и тяжё лый бархат, она просто не могла удержаться от того, чтобы зайти туда. И сердце Лизы сладко и больно заныло – она увидела то, о чём, как ей казалось, она мечтала всю свою жизнь…
Если тронуть лепесток розы кончиками пальцев, ощущение нежности, бархатного вечера словно вольётся внутрь и останется надолго – где-то в уголке сердца… Эту ткань – сочно-бордовую, с тёмно-красными переливами на сгибах, словно соткали из тысяч лепестков роз, выращенных в королевских садах. И эта ткань стоила столько, сколько юной девушке с рыжими, как закатное небо, кудрями до пояса, и не мечталось собрать. Вот бы платье из этого шёлка… Пышное, в пол – такое, что и принцессе не снилось!
- Что, девочка, нравится тебе? – Лиза вздрогнула от неожиданности. Рядом с ней в магазине тканей стояла грузная дама – хозяйка всего этого добра – и дружелюбно улыбалась.
- Нравится, - тихо ответила Лиза. – Но мне бы что-нибудь поскромнее. Мне по балам не ходить.
- Ах, деточка! Как же ты ошибаешься, – хозяйка всплеснула руками, схватила отрез ткани и практически потащила Лизу к большому зеркалу в примерочной. Там она накинула чудную материю на плечо девушке, заколола ей волосы шпильками и, довольная, отошла на пару шагов назад. – Королева! Истинно – королева!
У Лизы сладко замерло сердце. И верно – из зеркала на неё смотрела сама королева – с гордым взглядом, благородной осанкой – королева, привыкшая выходить победительницей из любой битвы. Но ткань была Лизе не по карману. Ей пока надо было думать о более простых вещах – ночлеге да пропитании на день. Уж не до роскоши… Всего два дня назад Лиза покинула дом, где её предали. Воспоминания всплывали яркими картинками, и девушка с яростью душила в себе всё то доброе, что осталось ей от её бывшей госпожи.
- Ты хочешь платье из такой ткани? А, девочка?
- Вы серьёзно? – удивилась Лиза.
- Моя милая, - хозяйка подошла ко входной двери и перевесила табличку на «Закрыто» и торопливо вернулась обратно. – Я никогда не шучу. Я вижу, что у тебя большое будущее. С такой фигуркой, такой грацией тебя ждут балы, поклонники и богатство. Но ведь не пойдёшь туда замухрышкой? Я могу подарить тебе эту ткань и даже сшить королевское платье.
- Правда? – Лизу вдруг захлестнула радость, но девушка тут же помрачнела. – Я прекрасно знаю, что за всё надо платить. Я уже не ребёнок и в сказки не верю. Что Вам нужно?
- Почти ничего, - сокрушённо и как-то горестно вздохнула хозяйка. – Всего-то ничего… Считай меня своей доброй волшебницей.
- Смеётесь?
- Хорошо-хорошо! Ты знаешь моего мужа, милая?
- Нет, - настороженно вздохнула Лиза.
- О, это поправимо! Мой муж – это старый жирный боров, который объявляется здесь каждый вечер, поливает меня грязными словечками при покупательницах и ощупывает своими похотливыми глазками любую смазливую девчонку, - со злостью сказала хозяйка, потом сладко заулыбалась. – Ты, моя милая, как раз в его вкусе. Он любит таких маленьких стройняшек, особенно рыженьких. Всё, что тебе нужно – это немножко подыграть ему. Он пригласит тебя в трактир – он всегда так делает. Поболтай с ним, пусть расслабится… А потом… Так, чтоб он не заметил… Подсыпь-ка ему в кружку вот это, - с этими словами хозяйка вытащила из кармана передника маленький флакон и подала её Лизе. – Я б и сама это сделала, но… сама понимаешь – помрёт на ужине дома – кого сразу заподозрят?
Лиза задумалась. Крохотный флакон с несколькими каплями смерти. Банально. Сняла крышку, понюхала. Яд явно создавал дилетант. Смерть обещала быть быстрой и мучительной. По сути, хозяйке-то было всё равно, что станет с этой рыжеволосой чужой ей девушкой, когда рядом с нею в людном месте неожиданно умрёт её опостылевший муж. Лизу неожиданно осенило. Наконец-то её знания могли принести ей пользу.
Очаровать туповатого и стремящегося ко всевозможным удовольствиям мужа хозяйки Лизе труда не составило. Ей даже не пришлось вспоминать все уроки своей госпожи – достаточно было одного выразительного взгляда, одного взмаха густых ресниц, одного изящного жеста юной покупательницы – и вот уже они сидят в трактире. Одно обещание – встретиться здесь же завтра (с возможным продолжением вечерней программы) – и в руках Лизы оказался увесистый кошелёк. Той же ночью, в мечтах о прекрасной рыжеволосой девушке с кошачьей грацией и глазами цвета колдовского болота, бедолага скончался без мук в супружеской постели. Врач лишь пожал плечами – внезапная остановка сердца. Такое редко – но случается. Ему просто не повезло. Лиза знала толк в ядах, и потому безо всякого сожаления подсунула жертве зелье собственного приготовления. Так она успешно осталась чиста в глазах закона, получила приличную сумму от погибшего за несостоявшуюся встречу и чудеснейшее королевское платье с украшениями для волос в виде больших роз из той же ткани. С тех пор она всегда надевала это платье, когда ей заказывали убийство

- Ты очень красива, ты знаешь?
- Я? Красива? Ты шутишь! – шёлковые простыни зашуршали, грациозная девушка потянулась на кровати – изящно, как кошечка, специально выставляя напоказ обнажённое тело, облитое светом луны, бессовестно подглядывающей в окно. Лиза встряхнула волосами – и рыжие кудри охватили её волшебным пожаром. В глазах отразился лунный свет.
Он… он смотрел на неё совсем не так, как остальные. В его глазах не было желания обладать – он просто любовался ею, наслаждаясь каждым моментом, и Лизу это озадачивало. Что-то в нём было странное – в этом благородном высоком господине, встретившимся ей на границе между мирами. Он был красив. Лиза и сама невольно любовалась его высоким лбом, сильными, мускулистыми руками, волнами длинных золотисто-русых волос, пушистыми щёточками усов, его потрясающими, словно наполненными расплавленным золотом, глазами… Таких глаз не бывает у людей – по крайней мере, Лиза никогда таких не видела. И – что странно – она никак не могла узнать его имя… И почему-то, словно против своей воли, она продолжала возвращаться к нему снова и снова – уже третью ночь.
- Я знаю! – радостно воскликнул он, подскакивая на постели. – Ты – кицунэ!
- Кто? – Лиза удивлённо вскинула брови.
- Кицунэ, дух-оборотень. Он имеет облик лисицы, а лисица, становясь старше, может превращаться в человека. Часто кицунэ принимают обличье обольстительных девушек, которые могут даже отнять у человека жизнь… - он улыбнулся, и Лиза разомлела – ей очень нравилась его улыбка. – Ты же не отнимешь у меня жизнь, а?
- Я, скорее, не лисица, а кошка, - улыбнулась в ответ Лиза.
- Кошка, Рыжая Кошка Лиза, - он погладил её по плечу. – Как бы мне хотелось знать, кто ты…
Лиза удивилась ещё больше. Этот странный обольстительный мужчина не был её заказом. Она просто случайно встретила его, и не стала скрывать своего имени. А к этому времени её уже хорошо знали, она была вхожа в королевские семьи и на балы знатных особ, её имя переходило из уст в уста… И он не знает, кто она?
- А сам? – насмешливо и нежно спросила она. – Сам-то ты – кто? Я скажу тебе, кто я. Я – ведьма. Ведьма-самоучка. Ну, как? Испугался?
- Испугался? – он весело рассмеялся, золотисто-русые волосы разметались по широким плечам, и Лиза снова невольно залюбовалась им. – Хорошо, тогда я скажу тебе, кто я. Я не человек. Я – дракон. Как и кицунэ, я умею принимать облик человека.
«Так вот почему ты так красив!» - невольно подумала Лиза. И тут же в её душу проникла едкая злость – почему он сразу ей ничего не сказал? А ещё говорил о любви! Нет никакой любви. Он не должен был скрывать от неё ничего! Невольно мелькнула мысльт, что такого дракона-задаваку, соблазнившего ведьму, не мешало бы проучить… Умывшись лунным светом, Лиза прильнула к его горячим губам:
- Скажи мне своё имя…
- Зачем тебе моё имя, Рыжая Кошка Лиза? Драконам запрещено говорить свои имена людям. Если кто-то узнает истинное имя дракона – он будет наказан.
- Но ты ведь любишь меня… - нежно прошептала Лиза в самые губы дракона, глядя в его нереально-глубокие золотые омуты-глаза. – Так докажи мне, что любишь. Доверься мне. Иначе я тебе не поверю…
Умеют ли драконы любить? Отдаются ли они чувствам так же беззаветно, как полёту? Лиза не знала этого. Золотой дракон ей нравился, он был красив. Красив – и, как она решила – глуп. Потому что он, с головой бросившись в несуществующее чувство, как бросался, раскидывая золотые крылья, в объятия бесконечных небес, открыл ей самое сокровенное… А Лизе было всё равно. Ей просто было интересно – как могут наказать дракона, открывшего своё имя человеку. Вскоре имя золотого дракона, живущего на границе миров, стало известно многим людям – Лиза разболтала его, нисколько не чувствуя своей вины перед «этим дурачком». И он больше никогда не смог покинуть границы – наказанный за любовь и за собственную наивность, золотой дракон Ильк вынужден был сторожить двери между мирами вечно.
В любовь ведьма, взявшая теперь себе ещё одно имя, – Рыжая Кошка, никогда не верила. Как и в дружбу. Мужчины ей нравились – но не больше, чем вещи, которыми можно попользоваться и бросить. Подруг у неё не было, другие женщины казались ей всего лишь глупыми пустыми куклами. Весь мир Лизы вертелся вокруг самой Лизы, и от этого ей порой становилось невыносиво тоскливо. Иногда она возвращалась мыслями к Ильку, но тут же отбрасывала его образ, как ненужную вещь. Зачем? У неё ведь есть одиночество.
А вот Ильк ведьму не забыл. По вечерам, в свете закатного солнца, огромный золотой дракон застывал неподвижно на вершине самой высокой скалы, как статуя, вылитая из прекрасного металла. Долго сидел он, расправив крылья и всматриваясь в линию горизонта, словно ждал чего-то. Одинокий страж границ, он не мог покинуть этого места, хотя сердце звало его туда – где исчезла рыжеволосая ведьма, нанёсшая ему рану, которая никогда не заживёт. Но Ильк не испытывал к ней ненависти или даже просто злости. Сам не понимая почему, он продолжал с особой нежностью вспоминать лунные ночи, залитую серебром постель и золото волос на простынях. Он продолжал слышать её голос – звонкий, как у ребёнка, но в то же время чуть-чуть хрипловатый, видеть её улыбку, тонуть в глазах цвета травы на древнем болоте – травы, таящей тайны забытых богов. Продолжал чувствовать прикосновение тонких пальцев к своему лицу. Но на что он мог рассчитывать? Ведь человек никогда не сможет полюбить дракона, и Ильк прекрасно понимал это. Он никому и никогда не рассказывал про Лизу – кроме своего единственного друга. Этот единственный друг заходил к Ильку иногда, сидел на нагретых солнцем камнях, любуясь закатом, трескал бутерброды с сыром и угощал Илька прекрасным вином.
- Так значит, ты влюбился в ведьму? – удивился друг.
- Ну, да, она оказалась ведьмой.
- Повезло тебе! – немного завистливо протянул друг, продолжая жевать бутерброд.
- Почему это – повезло? – удивился Ильк. – Ничего, кроме неприятностей. Я оказался редкостным дураком.
- Ну… Зато – любовь! – друг отхлебнул вина и опустил поля шляпы на глаза. – Это же здорово.
- А ты-то сам никогда никого не любил?
Друг рассмеялся:
- Да, любил, любил, конечно! Только это было как-то… не так.
- Как – не так? – ехидно хмыкнул дракон, ловко выхватывая из рук друга очередной бутерброд.
- Я брожу по другим мирам, меняю тела и имена… А когда возвращаюсь сюда – всё это кажется ненастоящим… Как сон, - друг поправил шляпу и грустно улыбнулся. – Бутерброд этот реальнее, чем жизнь там… Хотя там очень красивые миры. Даже воздух – как вино.
- Я – дурак, - хмыкнул Ильк, глядя в алую полосу заката. – И ты тоже дурак. Не грохнул бы в своё время Единый мир, не был бы привязан к этому мирку. Тебе хоть повезло – можешь бродить по мирам, хоть и постоянно сюда возвращаешься. Интересно, почему? 
- Сам не знаю. Кто-то открыл границы. Вот мне и повезло…
- Почему я не могу думать о ней плохо? – уныло протянул дракон.
- Любишь ты её. Вот и не можешь, - друг поднялся, отряхнулся, поправил шляпу и улыбнувшись, махнул рукой. – Ладно, бывай! Загляну как-нибудь…
И золотой дракон вновь взлетал на вершину самой высокой скалы, чтобы оттуда в вечной тоске смотреть вдаль. Надеясь, что где-то там, в других мирах, рыжеволосая девушка с душой ведьмы и с глазами, полными тайн древних богов, хоть иногда вспоминает о нём.

Большой, душный город. Ненавистные лица. Напудренные дамы в тугих корсетах, изысканные, фальшивые джентельмены, ничего не значащие улыбки, удушливые ароматы множества безвкусных духов, пыль, дырявые, обветшалые сны… Вечер не приносит спасения. В большом городе всё так же жарко и грязно, здесь так много людей, что они проходят мимо друг друга, не замечая лиц. У Лизы встреча. На эту встречу она надела нежно-голубое платье в пене кружев и атласных цветов и маленькую шляпку из такой же ткани. Господин, пригласивший её на встречу, - королевский советник. Ему нравится это платье, и Лиза знает это. Она будет весь вечер мучиться в тесном корсете и путаться в пышных юбках только ради него. Господин королевский советник (как же он её раздражает, до тошноты!) хорошо платит. Очень хорошо платит. Лиза знает, что его заказы важны для вершения государственных дел. Очень важных государственных дел. Но Лизе нет дела до политики. Её интересуют только заказы – а кого убить – это совершенно не важно.
И потому она улыбается и кокетливо поправляет короткие кружевные перчатки, смеётся невпопад и глупо улыбается изящным шуткам господина королевского советника – Лиза никогда не могла запомнить его имени. А зачем? Ни к чему запоминать имена картонных фигурок. Ведьма ждала одного – когда же эта тошнотворная прогулка по душному грязному городу закончится, и он, наконец, скажет, кого именно нужно убить. Назовёт имя, адрес, возможно – место и время бала, где будет эта особа. Главное, чтобы заказанным был мужчина. С мужчинами всё было просто. Даже те, кто клялся в верности и любви к супруге, обычно сдавались на милость победительнице в бордовом платье к концу вечера. А потом – одна жаркая ночь, упоение фальшивыми чувствами, бессовестная луна, глядящая в окно, звёзды, рассыпанные по шёлковым простыням – и несколько капель яда, данных жертве в бокале вина. Или пива. Или, на худой конец, чая. Хуже дела обстояли с женщинами. Притворяться подругой – дело нехитрое, пара похвал в адрес жертвы – и невинная бабочка, глупо похлопывая ресницами, уже летит навстречу собственной смерти. Но, несмотря на это, женщины были проницательнее мужчин. Они почти всегда отказывались от смертельного напитка – как будто что-то, в самый последний момент, предостерегало их. Они вскакивали, будто что-то вспоминая, и, извинившись, неслись навстречу шумному городу, навстречу любимым, настоящим поцелуям или своим детишкам или кому там ещё… Им всегда было к кому вернуться. Им всегда было для кого жить. Для кого улыбаться – искренне, и Лиза начинала им завидовать. А, завидуя, она становилась жестокой. Она убеждала себя в том, что всё в их жизни – лишь подделка, фальшивка, и что они достойны куда менее милосердной расправы, если смеют быть счастливыми… если смеют притворяться счастливыми – перед ней, видящей их насквозь! И тогда в дело шла порча. Страшная, чёрная, смертельная, за которую она и сама должна была нести наказание, но Лиза без зазрения совести перенаправляла отдачу полностью на своих заказчиков. И никогда не плакала на их могилах. Ни к чему это… 
Но вопросы морали мало волновали Лизу. Работа есть работа. Сейчас ей хотелось только одного – чтобы господин королевский советник поскорее объяснил, что именно он от  неё хочет, чтобы избавиться от его общества, выполнить заказ и забыть об этом. А он как назло разглагольствовал о звёздах, чудесном вечере, красоте наряда Лизы, о чём угодно – только не о работе. Постепенно ведьма начала злиться.
- Зачем Вы меня позвали? – спросила она наконец, когда они остановились на крохотном мостике, перекинутом через декоративный ручей возле городского парка.
- Я хотел с Вами встретиться, - улыбнулся королевский советник. – Почему Вы считаете, что я хочу Вас видеть только когда мне от Вас что-то нужно? Я просто хочу Вас видеть. Вы – умница и красавица, своевольная, опасная девушка, благородная и неприступная, а я обожаю таких.
- Вот как? – Лиза растерялась. Её часто осыпали комплементами, но слышать подобное от своего заказчика качалось ей странным. Лиза давно перестала верить людям – точнее, с самого своего детства, когда её предали родители. А доверять этому господину, большую часть своей немалой жизни посвятившему политическим интригам, она не собиралась.
- Да, не удивляйтесь, - с приторной улыбкой продолжал он. – Я хотел бы сделать Вам подарок. 
Лиза фыркнула. Нет, не то, чтобы она не любила подарки, но её и так постоянно засыпали драгоценностями, мехами и дорогостоящими платьями. Да и сама она могла купить себе практически всё, что захочется. От вещей – тем более, однообразных – Лиза уже начала уставать.
- Нет, это не то, что Вы подумали, - советник рассмеялся. – Я хотел подарить Вам то, что Вы никогда не получали ещё в подарок ни от одного Вашего поклонника, а я уверен, что их в Вашей жизни немало.
Он изящно поцеловал ей руку, и Лиза смутилась ещё больше.
- Вы ведь одиноки, верно?
И вот тут расхохоталась Лиза:
- Боже мой! Я уже устала считать, сколько раз мне предлагали выйти замуж! Неужеди и Вы туда же?
- Вы плохо обо мне думаете, милая моя. Я никогда не стал бы предлагать Вам замужество. Я слишком хорошо Вас знаю.
- Вот как? – Лиза оскорблённо отвернулась. – Вы считаете, что из меня не выйдет хорошей жены?
- Ну, почему же, - королевский советник забавно оскалился и ещё раз поцеловал её руку. – Жена – понятие сложное, даже если Вы не собираетесь посвятить свою жизнь кастрюлям и стирке – а Вы не собираетесь этого делать – Вы вполне можете быть любимы и счастливы. Другое дело, что Ваш будущий супруг либо должен посвятить себя только Вам, забыв о себе и закрыв глаза на весьма немаленький список Ваших грехов, моя милая… Либо он должен бороться с Вами с короткими передышками безудержного счастья. Бороться, моя милая, потому что кроме себя, Вы не потерпите никого сильного рядом. Вы слишком… зациклены на собственной силе.
- Наверное, - Лиза нервно отвернулась. – Вы позвали меня только для того, чтобы упрекнуть в эгоизме? А сами Вы – ангел во плоти?
- Нет, я не ангел. Пожалуй, тьмы во мне гораздо больше, чем в Вас, моя милая, потому что грязную работу я предпочитаю делать чужими руками, - он ещё раз поцеловал руку Лизы. – Я хотел предложить Вам отнюдь не замужество. Сегодня я хочу пригласить Вас на выставку кошек.
- Выставку кошек? – Лиза презрительно хмыкнула. – Вы бы меня ещё на карусельки позвали! Это ещё зачем?
- Чтобы лишить Вас Вашего беспробудного одиночества, иначе Вы скоро постареете, а я этого не хочу. Вы прелестны в своей юности. Я куплю Вам любую кошку, милая моя, какую только пожелаете.
- Зачем мне кошка? Мне совершенно некогда возиться с живностью, - Лиза отвернулась, но интерес всё же закрался в её душу. А ведь он прав! Иногда ей становилось одиноко – так невыносимо одиноко, что тянула к себе непроглядная тьма из высоких окон роскошной комнаты-клетки. Ей хотелось шагнуть в Бездну – ту самую, которая преследует любого колдуна или ведьму, как только они прочтут своё самое первое в жизни заклинание. Лизе было ещё хуже – когда-то она сама открыла врата Бездны, ведь самым первым её заклинанием было заклинание запретное… Бездне надо было противостоять. В ней не было ничего, чего ещё пока хотелось Лизе. Ей пока ещё слишком нравилось жить.
- Хорошо. Если хотите – я посмотрю на Ваших кошек, - она безразлично передёрнула плечиками, и королевский советник просиял.
- Вот увидите, моя милая, Вам очень понравится!
… Выставка Лизе не понравилась. Те же слащавые джентельмены, те же напыщенные дамы в кружевах, орущие невоспитанные дети, носящиеся по огромному залу, множество клеток с животными, призванными отобразить степень богатства своих хозяев. Кошки не были им нужны. Им нужно было собственное тщеславие. А кошки… Некоронованные принцы и принцессы мира животных, они скучающе и устало взирали на суету вокруг них – жалкие меховые игрушки, надушенные и несчастные в своей неволе. Лиза бродила по залу, выслушивала речи королевского советника, не выпускающего её руку, старалась улыбаться и слегка кивать благородному обществу.
- Моя милая, взгляните на это чудо! – советник кивнул на клетку с сиамским котёнком. – Этот милый малыш имеет в своём роду кошек, принадлежавшим королевской семье. Его отец – настоящий чемпион! А эта прелесть! Посмотрите, какого чудного, голубоватого оттенка её шкурка! А какие глаза! Вы когда-нибудь видели кошачьи глаза с таким чистым оттенком зелёного? Это же изумруды, а не глаза!
Лиза скучала не меньше прекрасных пушистых пленниц. Вся эта ярмарка амбиций ей уже порядком поднадоела, ведьма устала, ей хотелось поскорее покинуть этот зал. И тут её внимание привлекла клетка, возле которой толпились люди.
- Подумать только! – выкрикивал кто-то со смехом. – Выставить дворового кота и попытаться выдать его за породистое животное!
- В этом весь наш прохвост Луи! – вторил ему второй голос, и вся толпа взывалась смехом.
- Вы не понимаете! – возмущённо отвечал им маленький черноволосый человечек со смешной бородкой (видимо, тот самый прохвост Луи). – Этот кот ведёт свою родословную от кошек египетских фараонов. Вашим фальшивым аристократкам такое и не снилось.
- В какой подворотне ты его нашёл, Луи?
- Пойдёмте, - потянул за руку королевский советник, но Лиза нетерпеливо вырвала руку:
- Погодите. Хочу посмотреть на этого кота.
- Зря, - протянул её спутник. – Луи Арни – известный обманщик. Он ловит дворовых кошек и приносит их на выставки, пытаясь продать всяким простофилям. Но Вас же не так просто обмануть, не так ли, моя милая?
Но Лиза уже его не слушала. Она торопливо пробивалась к вожделенной клетке, откуда на неё взирали полные злобы глаза непобеждённого уличного бойца, готового до самого конца сражаться с этим фальшивым обществом. Огромный, чёрный, как сам чёрт, пушистый красавец с жёлтыми лунами-глазами, утробно выл на окружающих и хищно шипел, выпуская внушительные когти. В клетке и вокруг неё валялись безжалостно разорванные остатки шёлковой ленты и подушки. На столике гордо красовалась табличка: «Чёрный Принц Максимилиан-Умберто Третий». Лиза ахнула от восторга, и Луи Арни тут же оказался подле неё:
- Леди умеет ценить настоящую красоту!
Но с другой стороны раздался голос королевского советника:
- Леди никогда не купит жалкое бродячее животное. У леди хороший вкус.
- Я хочу его! – громко воскликнула Лиза, с восторгом оборачиваясь к своему спутнику.
- Моя милая, Вы с ума сошли. Здесь полно прекрасных породистых котят. Это же просто злобное чудовище…
- Вы обещали купить мне любого кота. Я хочу этого.
Королевский советник встретился со взглядом, полным решимости. Эта девушка никогда не забудет того, что ей кто-то пообещал.
- Хорошо, хорошо, - ухмыльнулся её спутник. – Интересно, моя милая, а к своим собственным обещаниям Вы относитесь так же серьёзно?
Но Лиза его уже не слышала. Она с восторженным трепетом получала в руки свой подарок. Правда, она немедленно потребовала, чтобы Луи вынул животное из клетки.
- Да Вы с ума сошли! – всплеснул руками королевский советник, не успев ещё оправиться от неслыханно высокой стоимости кота (Луи Арни своё дело знал). – Он же или сбежит или расцарапает Вам лицо!
- Неправда! – Лиза под хохот толпы взяла кота на руки. – Это же кроткий ангел.
И правда, кот на её руках притих и обвис, обводя толпу ненавидящим взглядом и нервно облизываясь. Как только королевский советник попытался подойти к девушке, кот зашипел и злобно взвыл.
- Это же чудесный подарок! – гордо заявила Лиза. – Огромное Вам спасибо. Вы спасли меня от одиночества, я Вам очень благодарна. А теперь позвольте мне уйти домой.
- Вас проводить? – сухо спросил королевский советник, понимая, что вечер безнадёжно испорчен.
- Не надо. Мой Чёрный Принц защитит меня лучше любого мужчины, - рассмеялась Лиза и гордо покинула зал.
- Ох уж эти женщины, - рассерженно и разочарованно прошептал королевский советник. Но тут же улыбнулся – очень уж нравилась ему эта своевольная, неподражаемая ведьмочка.