Форум

Благословенный

Только к полудню понтифик стал проявлять признаки жизни - задёргались веки, как будто бы он видел ночной кошмар, и пришли в хаотическое движение пальцы рук и ног. Всё это немного напугало присутствующих кардиналов, но врачи сразу же их успокоили, сослашись на обычные судороги, вызванные временным параличом. Прошло ещё полтора часа и Папа открыл глаза.

- Слава Всевышнему! - чуть ли не хором воскликнули кардиналы, бросившись целовать перстень понтитфика. 

Но Папа как будто бы их не узнавал - он смотрел, на обступивших его отцов церкви, отсутствующим взглядом. Даже когда к нему подбежал бедняга камерарий, понтифик не сказал по обыкновению, по отечески похлопав   по плечу: 

- Ну что ты, Корнелий, всё хорошо. Просто моё дряхлое тело давно просится в утиль. 

Вместо этого Папа предпринял попытку подняться, но неудачно - ноги подкосились и он упал на кровать, ударившись головой о набалдашник. Создавалось впечатление, что тело, просто напросто, не хочет ему подчиняться, словно оно не родное.  Понтифик попытался встать снова, но и эта попытка не увенчалась успехом. Тогда к нему поспешил Корнелий  и с его помощью, на негнущихся ногах, Папа, наконец-то, поднялся. Но, сколько бы не пытался, не смог сделать и шагу. Камерарий вопросительно посмотрел на врачей, но те развели руками. А кардиналы, видя всё это, понимающе кивали головами - ведь  понтифику недавно исполнилось восемьдесят, преклонный возраст, знаете ли. Корнелий помог Папе вновь опуститься на кровать и попросил всех удалиться из покоев понтифика, сославшись на его недомогание. Он всем сердцем любил  Франциска Первого и был ему всецело предан. Как только они остались одни, камерарий подошёл к Папе и спросил:

- Ваше Святейшество, что с Вами?

Понтифик открыл рот, но вместо понятных слов оттуда донеслись какие-то хрюкающие звуки. Корнелий бы не стал этому пугаться, если бы вдруг приятные черты Франциска Первого в одно мгновение не преобразились в отталкивающую физиономию Перникиозы.

- Ну, чего уставился-то, - проблеял прихвостень Чёрного Властелина, - не видишь что ли, Папе плохо.

Камерарий хотел было позвать на помощь, но Перникиоза, молниеносно выставив правую руку перед лицом бедняги, сковал ему уста и полностью обездвижил.

-  Вечно под ногами путаются всякие недомерки, - проворчал злодей, вставая с постели.

Корнелий, лишённый возможности двигаться, широко открытыми глазами смотрел на происходящее. Он  видел, как тело несчастного Франциска Первого медленно сползло на пол, а тот, кто недавно пытался завладеть понтификом, стремительно направлялся к нему. Перникиоза, потерпев неудачу с Франциском Первым, решил попытаться подчинить себе хлипкого камерария. Несчастный Корнелий никак не мог помешать злодею физически, но вот за свою душу был готов побороться. Перникиоза, подойдя к камерарию, вытянул руки и прикоснулся к его  вискам. Прошло несколько мгновений и по телу Корнелия пронеслось нестерпимое жжение,   а вместе с ним несчастный вдруг почувствовал, что некое зло пробуравливает подсознание, пытаясь покорить разум. Силой мысли камерарий поставил преграду, повторяя про себя все известные молитвы. 

-  Не сопротивляйся, а то будет ещё больнее, - злобно прошипел прихвостень Чёрного Властелина и надавил Корнелию на глазные яблоки, вызвав ужасную боль. 

Постепенно сопротивление камерария  слабло и не прошло получаса, как Перникиоза полностью подчинил его своей злой воле. 

- Вот это другое дело, - произнёс злодей, когда ему удалось сделать несколько шагов в новом теле, - теперь дело за малым - убедить этого дряхлого старикана в том, что младенцы, рождённые три недели назад, представляют ужасную опасность не только для Папского престола, но  и для всего христианского мира. 
- Что случилось, Корнелий? - послышался слабый голос, пришедшего в себя, Папы.
- Всё в полном порядке, Ваше Святейшество, - ответил Перникиоза голосом камерария, - просто Вы немного приболели. Я сейчас же позову врачей и они Вам быстренько помогут. 
Сказав это, злодей вышел из покоев понтифика. Оставшись наедине с собой, Франциск Первый нажал на руку рыцаря, стоящего рядом с кроватью, и в тот же миг часть стены спальни отъехала в сторону. 

Проснувшись утром раньше всех, Верум, первым делом, проверил защиту Благословенного и только убедившись в её целостности, разбудил своих спутников. Агнислав вставал с большой неохотой, ругая рыцаря, на чём свет стоит, из-за прерванного чудесного сна. Потенс же, проснувшись, сразу вспомнил о еде. 
- Ну и компания мне досталась, - проворчал Верум, - один соня-засоня, а другой вечно голодный, как стая волков. 
Он позвонил в потайной колокольчик и через пять минут к ним в комнату вошёл Мариус, неся поднос с завтраком. 
- Ну это уже другое дело, - довольно потирая руки, сказал Потенс.
- Ешь, обжора, да смотри, не переедай, ведь кто знает, когда может понадобиться твоя силища, - улыбнувшись, произнёс Верум.
А Агнислав, накормив и переодев сына, начал с вина, попивая его и похваливая. Когда с завтраком было покончено, Верум позвал Мариуса и сказал ему:
- Друг мой,    хочу попросить тебя об одолжении - передай Святой Матери, что с  Благословенным всё в порядке. Только ты это можешь сделать быстро и безопасно для себя и нас. 
Заперев за  священником двери, рыцарь обвёл изучающим взглядом соратников и произнёс:
- Есть верный способ уберечься от любых поползновений Чёрного Властелина и его прихвостней. 
Агнислав и Потенс внимали каждому его слову. Верум ещё раз посмотрел на сотоварищей и продолжил:
- Вы должны прекрасно понимать, что пока Благословенный младенец, он чрезвычайно уязвим. А мой верный способ поможет в одно мгновение решить эту проблемы - мы просто возьмём и перенесёмся, благодаря Коридору Времени и Пространства, на  несколько лет вперёд. 
Он посмотрел на Агнислава и сказал:
- Ты сам посуди, смертный, когда Благословенному будет лет девять, например, то он уже сможет сам о себе позаботиться. 
Но Петров, покачав головой, ответил:
- Я прекрасно понимаю, что так мы можем почти полностью обезопасить моего сына от Зла. Но если осуществим задуманное,    мне уже не придётся   увидеть как растёт мой малыш, как делает свои первые неуклюжие шаги, как произносит первое в жизни слово, как идёт в первый класс...
- Ну-ну, - перебил его Верум, - можешь не продолжать. Я уже понял, что ты против поглощения времени. Но в таком случае утроим наши усилия по защите Благословенного.  

Благословенный

Очутившись в тайных коридорах Апостольского Дворца, понтифик зажёг факел и, удивительно быстрым для восьмидесятилетнего старца,  шагом направился куда-то вглубь петляющих проходов. Он шёл, ловко огибая попадающиеся препятствия, как будто бы провёл в  катакомбах всю свою жизнь. С каждым новым поворотом внешность Папы видоизменялась и наконец, когда он подошёл к алтарю, вырезанному в скале, понтифик преобразился в высокого голубоглазого рыцаря с пышной шевелюрой, цвета вороньего крыла. Франциск Первый опустился на колени и, подняв руки над головой, произнёс:

- О, Тримогучий, явись перед коленопреклонённым слугой твоим, обещавшим положить жизнь свою во имя Вселенского благоденствия, и наставь на путь истинный.

Прошло несколько мгновений и из, начавшего колебаться  воздуха,  появилась, переливающаяся всеми цветами радуги, фигура исполина, лицо которого непрестанно менялось. Сначала оно принимало облик младенца с лучезарной улыбкой, потом, прямо на глазах,  обрастало пышной рыжей бородой и под конец, появившиеся седина  и многочисленные морщины,  делали его похожим на лик, умудрённого опытом,  старца. Исполин открыл свои бездонные голубые глаза, от которых исходила надежда, с любовью посмотрел на понтифика и произнёс:

- Верный сын мой, я слушаю тебя.

Франциск Первый, не поднимаясь с колен, сказал:

- Зло пробралось в священный Рим. Сегодня утром некая тёмная сила пыталась завладеть моими телом и разумом, а потом, потерпев поражение, вселилась в моего камерария. Я прошу тебя, о, Тримогучий, сниспошли мне прозрение, дабы побороть нечестивое. 

Исполин, улыбнувшись лучезарной улыбкой младенца, ответил:

- Сын мой, да будет тебе известно, что в приюте Святого Климента, под защитой рыцарей Святой Матери и отца, прячется сам Благословенный, о котором вот уже пять тысяч лет говорят легенды. Чёрный Властелин, от тирании которого страдает вся Вселенная, готов пойти на всё, дабы уничтожить Дитя, несущее его погибель. Властью данной тебе, ты должен защитить Благословенного, ибо так ты приблизишь всеобщее благоденствие.  

Франциск Первый, внимательно выслушав Тримогучего, положил правую руку на сердце и произнёс:

- Клянусь своей душой, я сделаю всё, чтобы Благословенный выполнил своё предназначение!

Исполин, осенив крестом понтифика, посмотрел на него мудрыми глазами старца и растворился в воздухе. Ещё несколько мгновений в воздухе чувствовался запах утренней свежести. Франциск Первый, поднявшись с колен, быстрым шагом направился в свои покои, постепенно принимая облик восьмидесятилетнего старца. Понтифик уже построил план своих грядущих действий и первое, что он сделает, это избавит несчастного Корнелия от поработившей его злой силы. 

Чёрный Властелин, сидя перед Зеркалом Истины, тщетно пытался отыскать Благословенного. Никого, кроме рыцарей Святой Матери  и отца младенца, Князь Зла не видел и от этого сильно бесился. Он уже знал о новом провале Перникиозы, который не смог поработить Папу Римского. По какой-то неведомой причине восьмидесятилетний немощный старец сумел отторгнуть чуждую энергию. Чёрный Властелин был готов тотчас же уничтожить понтифика, но незримая сила постоянно скрывала Франциска Первого от его, пышущего злобой, взгляда. Тогда Князь Зла решил испепелить своего прихвостня, но Перникиоза, будто чувствуя это, удачно поработил тело камерария, тем самым умилостивив своего господина. Да, Корнелий не Папа, но он его ближайший помощник и советник. Кто знает, быть может Перникиозе удастся склонить понтифика на свою сторону. Немного успокоившись, Чёрный Властелин направился в Башню Боли, ибо наблюдение за мучениками всегда прибавляло ему настроение. Очутившись на месте, злодей тут же почувствовал неладное - какая-то, неведомая ему сила, вызывала довольно ощутимое содрогание  Малума. Князь Зла попытался определить источник треволнений, но с криком ужаса упал на спину - его как будто бы обварили крутым кипятком и вдобавок посыпали солью. От неожиданности Чёрный Властелин на целых полчаса потерял силу духа, а придя в себя, решил больше никогда не посещать Башню Боли. Во всяком случае, до тех пор, пока   придворные маги не определят источник ужасающей силы. Князь Зла, вернувшись во дворец, ещё раз попытался обнаружить Благословенного, но Зеркало Истины было глухо к его желанию. 

Благословенный

Вернувшись в свои покои, Франциск Первый призвал к себе служек и облачился в одеяния Папы, после чего велел позвать кардиналов, сославшись на непредвиденные обстоятельства, касающиеся всего христианского мира. Но раньше отцов церкви появился камерарий. Корнелий, блаженно улыбаясь, подбежал к понтифику и, распростёршись на полу,  облобызал полы казулы, но когда захотел  поцеловать красные туфли, то Франциск Первый отстранил его. 

- Что с тобой, сын мой? - спросил Папа, пытаясь казаться удивлённым.

Камерарий, не поднимаясь с пола, ответил:

- Ничего страшного не приключилось, Ваше Святейшество. Это я просто так радуюсь Вашему чудесному выздоровлению. Хвала Тримогучему, освободившему Вас от неведомой хворобы!

Понтифик, сдерживая порыв тотчас же освободить несчастного от чужой воли,  произнёс:

- Корнелий, поднимись и приведи себя в порядок. Скоро подойдут кардиналы, а у тебя вся одежда помята.

Услышав это, камерарий нехотя поднялся и отправился выполнять просьбу Папы. А сам понтифик устремился в Папскую библиотеку, где по обычаю проходили все аудиенции.  Когда подошли кардиналы, Франциск Первый встретил их в полной задумчивости. Не желая помешать размышлениям понтифика, отцы церкви окружили его и смиренно приготовились ждать. Только когда в библиотеку вошёл камерарий, Папа вернулся к реальности и тут же повелел двум самым крепким кардиналам схватить вошедшего. Отцы церкви, не задавая лишних вопросов, выполнили приказ. Корнелий, не ожидая подвоха, на мгновение растерялся, но после пришёл в себя и попытался вырваться, но безрезультатно. 

- Слушайте все! - вдруг воскликнул понтифик - Тот, кого вы видите перед собой совсем не тот, кем кажется! Само Зло, незаметно прокравшись в Апостольский дворец, завладело телом моего секретаря! Молитесь же, братья, во имя спасения души несчастного!

Сказав это, Франциск Первый, поцеловав серебряный крест, приложил его ко лбу камерария. В тот же миг послышалось шипение и появилась крестообразная отметина, в одно мгновение засиявшая алым светом.  

- Именем Тримогучего, - произнёс понтифик, крестя камерария, - изыди нечистый дух! Тебе не место в теле божьего человека! Изыди, именем Святой Церкви, я повелеваю тебе!

Он повторил формулу изгнания трижды и после этих слов тело Корнелия, поднявшись  высоко в воздух, начало так ужасно извиваться, что со стороны казалось полностью лишённым костей. Затем понтифик  достал пузырёк со святой водой и  стал прыскать на своего секретаря, произнося заклинания на древнем языке. Капли, попадая на тело несчастного, вызывали ужасные судороги. Но Папа, не обращая на это внимание,  вытянул перед собой правую руку и плавно стал водить ею. Прошло мгновение и невидимый аркан обхватил шею Корнелия. Франциск Первый чуть сжал пальцы и тут же послышался хрип, исходящий из горла камерария. Прошло ещё несколько мгновений и Папа вновь повторил формулу изгнания. На этот раз тело папского секретаря завертелось юлой, постепенно меняя очертания. Понтифик ещё трижды прыснул святой водой и приготовился ждать. Прошла минута и обмякшее тело Корнелия мешком упало на пол, а Перникиоза остался в подвешенном состоянии, не имея возможности двигаться. Кардиналы, наблюдавшие за происходящим, поначалу не верили своим глазам, а потом просто смотрели, ожидая конца, веря в силу Папы. Как только камерарий освободился от влияния тёмной сущности, понтифик тут же окутал его тёплым одеялом, попросив кардиналов отнести несчастного к нему в покои. 

- А теперь, - произнёс он, когда ушедшие вернулись, - мы допросим лазутчика.

Перникиоза до сих пор висел в воздухе, даже не пытаясь сопротивляться. Он понял, что проиграл и решил купить себе спасение, отвечая на все вопросы. Да даже если бы он решил сопротивляться, то у него всё равно ничего бы не вышло, так как понтифик произнёс заклинание, развязывающее язык. Прошло пятнадцать минут и Папа знал всё. Рассчитывая на снисхождение, Перникиоза, распластавшись на полу, начал клясться в вечной верности понтифику. Но Франциск Первый решил навсегда обезопасить мир от  негодяя. Он  мысленно призвал Тримогучего и через мгновение прихвостень Чёрного Властелина растаял в воздухе. А затем, пристально посмотрел на застывших от удивления кардиналов  и,  громко хлопнув в ладоши, начисто лишил  их памяти о произошедшем. Только Корнелию, которого любил как сына, Папа решил оставить воспоминания    - надо ведь с кем-то вспоминать былые годы.  Довольный проделанной работой, Франциск Первый отпустил кардиналов и,  вернувшись в свои покои,  заперся изнутри. Нажав на руку рыцаря, понтифик вновь оказался в потайных переходах, но на этот раз пошёл в сторону Виа-дель-Корсо.

Договорившись о часах дежурства, рыцари  Святой Матери и Агнислав плотно отобедали, прославляя виллу Боргезе, откуда в приют доставлялось отличное вино. Благословенный, переодетый в свежие ползунки, быстро заснул, блаженно улыбаясь. Верум, расположившись на стуле у входа, достал оселок и принялся точить нож. А Потенс и Агнислав, растянувшись на полу, придались послеобеденному сну. Прошло полтора часа и кто-то тихонечко постучал в двери. Верум, вынув меч из ножен, открыл дверь - там стоял преподобный Мариус, держа под руку старца в кардинальских одеяниях.

- Позвольте нам войти, - тихо произнёс директор приюта.

Не чувствуя опасности, Верум впустил святого отца и незнакомца. 

- Перед тобой, мой друг, Его Первосвященство, Папа Римский, Франциск Первый, - так же тихо представил Мариус.

Услышав это, Верум припал на правое колено и поцеловал Перстень Рыбака. 

- Я полагаю, - начал понтифик после небольшой паузы, - что вам необходимо разбудить остальных, ибо дальнейшее пребывание в приюте может закончиться нападением слуг Чёрного Властелина. 

Верум и Мариус преглянулись, а Папа продолжил:

- Только сегодня мной было предотвращена попытка захвата папской власти неким Перникиозой. Скажу я вам, отвратительнейший тип. Слава Тримогучему, он больше никогда уже не сможет никому причинить вред.

Услышав знакомое имя, Верум насторожился. Как будто бы почувствовав это, понтифик, лучезарно улыбнувшись, преобразился в голубоглазого рыцаря с пышными волосами цвета вороньего крыла. 

- Позвольте представиться, Деус Сунеум, что значит божий клинок, рыцарь Ордена Тримогучего, - раскланявшись, произнёс Папа, - но вы можете меня называть Франциском. Это преображение не ускользнуло от глаз Потенса и Агнислава, разбуженных Мариусом.

- Я никогда не смогу привыкнув к этим вашим фокусам-мокусам, - вздохнув, сказал Петров.

На что Потенс хитро улыбнулся. Увидев, что все в сборе, понтифик, вновь приняв вид восьмидесятилетнего старца, произнёс:

- Только в Апостольском дворце Благословенный  вместе с отцом будет в полной безопасности. Кому придёт в голову в резиденции Папы Римского искать легендарное Дитя. Поэтому я предлагаю вам тотчас же проследовать за мной.

Попрощавшись с отцом Мариусом, Агнислав и рыцари Святой Матери отправились следом за понтификом, еле поспевая. 

Благословенный

Чёрный Властелин рвал и метал. Он был так раздражён, что по всему мрачному дворцу летали молнии, так и норовя что-нибудь или кого-нибудь поджечь.

Всё, к чему стремился Князь Зла, было поставлено под удар. А этого он никак не мог допустить, ибо был чрезвычайно честолюбив и тщеславен, намереваясь стать,  ни больше, ни меньше,  Вселенским Владыкой. А для достижения этого требовалась абсолютная капитуляция всех государств Вселенной. Ему уже давно осточертело править, затерянным среди тысяч звёзд, астероидом. Да, его называли тираном, но только из-за  коварства и нелюбви ко всему живому.   Чёрный Властелин  похищал дитей древних фамилий, требуя признания своей абсолютной тирании. Он посылал своих магов, чтобы они вселялись в тела нужных ему людей. И таких уже накопилось очень много. Несчастные подданые этих правителей и не подозревали, что находятся  под властью Князя Зла. Но всё это были лишь крохи, по сравнению с абсолютным господством во Вселенной.

Чёрный Властелин дорого бы отдал за то, чтобы кто-нибудь избавил его от появившихся из неоткуда проблем. Во-первых, Зеркало Истины до сих пор не могло увидеть Благословенного. И Князь Зла никак не мог понять причину этого. Ребёнок пока что не обладал Силой, а значит не мог создать скрывающую пелену. Да и отец Благословенного всего лишь хлипкий смертный. Скорее всего во всём виноваты эти блаженные слуги Святой Матери. Ну ничего, долго они скрывать младенца не смогут. А уж когда пелена спадёт, вот ту-то и конец придёт Дитю.  Во-вторых, куда-то запропастился этот негодяй Перникиоза. Причём, так неожиданно, что Чёрный Властелин, поначалу, заподозрил предательство. Только что Перникиоза  был виден в Зеркале Истины, но уже через мгновение как в воду канул. А что, если он и впрямь продался врагам? Тогда его, во что бы то ни стало, надо было отыскать и отправить в Башню Боли, ибо трус слишком много знал, являясь главным советником. Да ещё с этим дряхлым  Папой что-то не так. Сколько бы ни пытался   Князь Зла открыть сущность понтифика,  какая-то пелена мешала ему сделать это. И, наконец, в-третьих, что-то странное начало происходить с Малумом. Когда-то, дабы обезопасить себя от природных катаклизмов, Чёрный Властелин сковал основу астероида древним заклинанием, благодаря которому ни землетрясения, ни наводнения, ни извержения вулканов были не возможны. И вдруг случилось невероятное - какая-то сила стала изнутри подтачивать Малум. Подданные уже сообщили об обрушениях вековых зданий и появлениях гигантских провалов. Эти три проблемы так заняли голову Чёрного Властелина, что ни о чём ином он и слышать не хотел. Теперь, когда Перникиоза исчез, некому было внимать злодею и давать коварные советы. 

"Ну, ничего, я ещё покажу, кто самый непобедимый во Вселенной", - пронеслось в голове у Князя Зла. 

Франциск Первый так быстро передвигался, что казался парящим над землёй. Несмотря на тысячелетнюю подготовку, Верум и Потенс заливались потом, пытаясь от него не отставать. Что уж говорить о Агниславе - он уже неоднократно молил об отдыхе. Да и Благословенному было явно не по себе - всю дорогу он ревел, не переставая. Наконец Папа сжалился и объявил пятиминутный привал. Он подошёл к Благословенному, поцеловал его в лоб и через мгновение младенец успокоился. Пять минут прошли быстро и снова началась гонка. Агнислав уже сбился со счёта многочисленных поворотов, когда Франциск Первый, наконец-то, остановился у невзрачного дома. 

- Входите за мной по одному и очень осторожно. Никак  нельзя пробудить к нам нездоровый интерес, - сказал понтифик и скрылся в темноте.

Как оказалось, целью был подвал дома. Когда все очутились внутри, Папа нажал на выпирающий кирпич и стена отъехала в сторону. Он первым прошёл в кромешную тьму, а последним вошёл Агнислав, крепко прижимая сына к груди. Верум и Потенс зажгли факелы, отчего в подземелье стало сравнительно светло. 

- Идите за мной шаг в шаг, - предупредил понтифик, - ибо эти катокомбы очень коварны. На моей памяти шесть человек навечно затерялись в здешних лабиринтах. 

В подземелье было очень сыро и Агнислав вскоре начал надрывно кашлять. Чем дальше они шли, тем прохладнее становилось. Вскоре Петров и чихал, и кашлял, рискуя выронить Благословенного. 

- Потерпи, сын мой, - ласково произнёс понтифик, видя мучения смертного, - ещё восемь поворотов осталось. 

Агнислав кивнул головой и продолжил путь. 

- По этим катакомбам понтифики скрывались от преследования, - сказал Франциск Первый, - можете себе представить, но даже у Пап были враги, несмотря на их вселенскую отрешённость.

Агнислав шёл и считал повороты, понадеясь на честность Его Святейшества. Когда они прошли восьмой, понтифик остановился и нажал потайной рычаг. Послышался еле слышный шум и перед путниками открылись папские покои.

- Проходите, прошу вас, - предложил Франциск Первый, пропуская остальных.

Когда все вошли, он нажал на руку железного рыцаря и проход закрылся.

- Если вы голодны, то я сейчас же прикажу подать еды и вина, -произнёс Папа, улыбаясь, - повара всё равно готовят столько всего, что мне и не съесть одному. 

Потенс, просительно посмотрев на Верума, сказал:

- Ну что же, поесть засвегда можно.

На что его соратник лишь кивнул головой. А Агнислава и спрашивать было не за чем - проголодался как волк. Когда с ужином было покончено, понтифик, позвав камерария, запер свои покои изнутри.

- Вы можете доверять Корнелию как мне самому, - сказал Папа, представляя секретаря остальным.

- А теперь, когда вы сыты и довольны, можно приступать к делу, - продолжил Франциск Первый, обведя присутствующих пристальным взглядом, - я воспользуюсь силой Тримогучего и сожму реальность, благодаря чему день  Благословенного будет равен трём годам.
Он посмотрел на соратников, проверяя эффект от сказанного, и продолжил:
- Это означает, что Дитя через три дня  станет девятилетним, причём эта метаморфоза никак не скажется на его здоровье. Это будет большим ударом для наших врагов, ведь они будут думать о Благословенном, как о младенце.

 Папа посмотрел на Агнислава и спросил:

- Ты не против этого, сын мой?

- Если только это действительно не принесёт никакого вреда, - кивнув, ответил Петров.

Иного ответа и не ожидая, понтифик позвал камерария и попросил его помочь в приготовлении ритуала. Прошло пятнадцать минут и середина спальни Папы была освобождена от мебели. Понтифик, достав красный мел, начертил на полу трёхкружье.  Затем в первом изобразил по сторонам света стихии, во втором - зодиакальные знаки и в третьем - имена святых дня и часа. После чего открыл одну из бутылочек, стоявшую на прикроватной тумбочке, и разбрызгал  её содержание  в трёхкружье, отчего оно испустило матовое свечение, обдающее первозданным теплом.
- Отойдите от кругов на пять шагов для вашей же безопасности, - попросил понтифик и, преклоняя колени, воздал молитвы на древнем языке по всем сторонам света, что привело к образованию временного коридора между кругами.

- Сын мой, - обратился Папа к Агниславу, - возьми ребёнка  и встань внутрь первого круга.

Петров, всецело доверяя понтифику, выполнил указание.  Франциск Первый, изобразив маслом на лбу Благословенного крест, вознёс руки над собой и произнёс:

- О, Тримогучий! Яви свою силу и сожми реальность! Пусть же день  Благословенного будет равняться трём земным годам!

Ещё не успели слова утихнуть, как тело младенца  выскользнуло из рук отца и, повиснув в воздухе, скрылось в лучезарном сиянии. Прошло несколько мгновений и к изумлённому  Агниславу вернулся сын, повзрослевший на три года.  Он уже смирился, что  не увидит первые шаги ребёнка, но вот услышать первые слова ему ещё предстояло. 

- Теперь, когда дело сделано, мы можем немного передохнуть, - улыбнувшись, сказал Папа, - пройдёт ещё два дня и Благословенный сможет сам за себя постоять. 

Благословенный

Перникиоза, пойманный в пространственную ловушку Тримогучего, уже вконец распрощался с жизнью, как вдруг некая сила схватила его и потащила в неизвестность. Бывший прихвостень Чёрного Властелина и не знал, радоваться этому или опасаться. А вдруг он, просто напросто, попал из одной ловушки в другую, и какая из них ужаснее было пока не ясно. Перникиоза уже и счёт времени потерял, находясь в кромешной темноте, когда вдруг впереди забрезжил свет. Радуясь этому, негодяй готов был ноги целовать тому, кто его спас. И вскоре это ему представилось в лице исполина, сидящего на таком же огромном троне. Незнакомец был облачён в жёсткую войлочную куртку, обшитую серебряными кольцами и пластинами, просторные кожаные штаны из шкуры буйвола, перепоясанные таким же кожаным ремнём с золотой пряжкой в виде двуглавого змея. На ногах у исполина  красовались кожаные башмаки с медными пряжками. А его огненно-рыжую голову венчал золотой венец с головой волка на конце. Исполин, увидев, трясущегося от холода и страха  Перникиозу, поднялся с трона и громогласно захохотал, содрогая своды замка. Бывший прихвостень Чёрного Господина, не переставая дрожать, пав на колени,    пополз по каменному полу и,  достигнув башмаков гиганта, принялся целовать их носки. Наблюдая за этим актом подобострастия, исполин поморщился от отвращения. Он резким пинком отбросил Перникиозу, да так сильно, что негодяй взвизгнул от боли. 

- Эй, ты,  - громогласно произнёс исполин, - сейчас же перестань скулить и поднимись на ноги, а не то я добавлю.

Перникиоза, пытаясь не смотреть на гиганта, поднялся на не нувшихся ногах, не смея  двинуться с места. Исполин, с не проходящим отвращением, посмотрел на негодяя и спросил:

- Кто ты и как оказался в вихре Тримогучего?

Перникиоза, по-прежнему не смотря на гиганта, ответил, заикаясь:

-Я-а-а бы-ы-л гла-а-вным с-с-оветником Ч-ч-ёрного В-в-ластелина....

- А-а, тогда понятно, как ты оказался в вихре Тримогучего, - не дав ему договорить, произнёс исполин, - и почему мне по жизни попадаются отъявленные негодяи. А я так обрадовался, когда увидел тебя. Думал, вот он мой желанный гость и добрый собеседник. А то мне так тут тоскливо в полном одиночестве. И что в итоге - спас никчемное существо. Ну вот на что ты мне можешь сгодиться? 

Он ещё раз смерил презрительным взглядом негодяя и закончил:

- Думаю, что ни на что. Не верю я льстецам и лжецам, хотя меня и называют Богом хитрости и обмана. А значит пошлю-ка я тебя в Нифльхель к моей дочери Хель, она давненько себе жениха ищет. А не понравишься ей, скормлю одному из сыновей, Фенриру или Ёрмунганду. Впрочем, надо бы дать тебе шанс, а вдруг окажешься мне полезным. Во всяком случае, так говорит Один, а к его мнению лучше прислушиваться.

Услышав про Хель, Фенрира и Ёрмунганда, Перникиоза сразу смекнул, кто перед ним. Негодяй прекрасно знал, что Локи, а это был именно он, не совсем в ладах с повелителем Асгарда одноглазым Одином и его старшими сыновьями,  Тором, Бальдром и Хеймдаллем.  Подумав об этом, Перникиоза решил  предложить свои услуги в плане мести. Он на глазах преобразился, перестав трястись и заикаться.

- О, Локи, сын ётуна Фарбаути и асини Лаувейи, - преклонив правое колено, произнёс негодяй, не отрываясь, смотря в чёрные глаза исполина, - я ничтожный червь, недостойный грызть гнилое яблоко, выброшенное тобой. Ты вправе уничтожить меня, но позволь предложить тебе мою никчёмную жизнь во славу  твоей справедливой борьбы за трон Асгарда. 

Услышав последние слова, Бог хитрости и обмана насторожился, что не скрылось от Пернникиозы. Негодяй понял, что задел божество за живое. Ему никогда раньше не приходилось общаться с Богами, разве что Чёрный Властелин заставлял так думать о себе. И теперь, встретившись с живым Асом, он решил выжать из этого как можно больше выгоды. 

- Ты много сделал для Асгарда: достал всемогучий молот Тора Мьёлльнир;всёразящее копьё Одина Гунгнир;корабль Скидбладнир, способный вместить всё воинство Асов и плыть как по воде, так и по воздуху; кольцо Драупнир, владелец которого становился полностью неуязвимым и вепря Гуллинбурст, что передвигается быстрее света. И что получил взамен? Неблагодарные Асы отправили тебя в вечное изгнание и ты теперь обречён вечность проводить в этом, трижды проклятом всеми, мрачном замке, копя злобу, - почти шёпотом произнёс Перникиоза, делая ударение на последние слова.

И стрела попала в цель - Локи, сжав кулаки с такой силой, что ногти, впившись в плоть, выдавили капли крови, вскочил с трона и воскликнул:

- Они изгнали меня, рассчитывая, что я убью себя в порыве скорби! Но нет же, этого когорта Одина не дождётся! Клянусь своей любовью к Сигюн и моими детьми, я ещё покажу Асгарду истинную  силу мести!

Поздравляя себя за хитрость, Перникиоза, поцеловав руку Аса, торжественно произнёс:

- Клянусь своей никчёмной жизнью, что отдам последнюю каплю крови во имя твоей победы и пусть меня разорвёт Фенрир, если я отступлю.

Сказав это, негодяй тут же ощутил былую уверенность и полностью обрёл себя. 

- А ты не такой уж и безнадёжный, - произнёс Локи, улыбаясь, - и если будешь мне верен, то гарантирую, в случае захвата Асгарда, место по левую руку от себя. А нежели предашь, то мои сыновья полакомятся тобой. 

- Я уверен, что ты, в скором времени, захватишь вотчину Одина Валаскъявль и воцаришься на Хлидскъявле, престоле Асов, - продолжил льстить Перникиоза, видя, как  это нравиться его новому господину.

-Ладно, не будем предрекать, ибо, мы предполагаем, а вёльвы располагают, - сказал Локи, которому этот подлец начинал не на шутку нравиться, - время битвы впереди, а сейчас пришла пора хорошенько откушать. Что ни говори, а Рефр, кухарка моей жены Сигюн, отлично готовит. Такого даже в Асгарде не отведаешь.

Перникиоза, услышав о еде, тут же почувствовал волчий голод. Локи ударил три раза в ладоши(от такого грохота у негодяя аж уши заложило) и вскоре в зал вошли слуги: двое из них несли дубовый стол, а остальные разнообразные кушанья. У Перникиозы разбегались глаза, но увидев, как его новый господин, громко чавкая и повсюду разбрасывая куски, с жадностью волка рвёт зубами кабанов и куропаток, стал пробовать всё по очереди.

- Вот, выпей мёда - он вытекает из вымени козы Хейдрун, гуляющей по крыше Вальгаллы и объедающей листья священного ясеня Иггдрасиля, - предложил Локи, наливая напиток своему новому слуге, - ты почувствуешь себя Асом. 

Перникиоза послушно отпил немного итут же почувствовал себя самым могучим во Вселенной. 

- Я бы угостил тебя "источником поэзии", который выкрал Один у ётунов, - продолжил Локи, еле шевеля языком, - да боюсь, что ты вместо всесторонней службы мне станешь сочинять никому не нужные стишки.

Прошло ещё полчаса и исполин, откинув голову назад, заснул на троне, сотрясая стены замка громогласным храпом. Перникиоза, не столь много выпивший мёда, решил как следует обследовать владения нового хозяина и в первую очередь отправился на поиски кухни. 

Прошло два стремительных дня и Благословенный преобразился в девятилетнего непоседливого мальчугана. Ему постоянно хотелось узнать что-то новое и Веруму с Потенсом приходилось держать ухо востро, а око в прищуре. Агнислав же, как искренне любящий отец, окружил Благословенного всесторонней заботой и лаской. Он часто не находил общего языка с рыцарями Святой Матери и понтификом, считая их чересчур предвзятыми. А те, порой, были готовы придушить его, считая недопустимыми любые поблашки в воспитании будущего избавителя.  Благословенный, пытаясь как-то примирить отца со своими защитниками, выполнял все их просьбы. И наконец настал день, когда Агнислав с одной стороны и рыцари Святой Матери вместе с понтификом с другой заключили мирное соглашение. Из него следовало, что: отец имеет полное право на заботу и воспитание сына, но он не должен вмешиваться в дела, касающиеся обучения наследника для будущей битвы. А Верум, Потенс и Франциск Первый были вольны использовать любые стредства, ради помощи Благословенному в преддверие сражений, но не должны пытаться заменить собой смертного. К всеобщему удовлетворению, принятое соглашение тотчас же принесло благодатные плоды, прервав, затянувшуюся и поднадоевшую всем, распрю. 

Благословенный 

Негодяй, дабы охмурить несчастную, преобразился в  широкоплечего голубоглазого атлета с огненно-рыжими волосами, ибо предстань он в своём истинном облике, то не то что кухарка, а даже половая тряпка в её руках отторгла бы его.   Рерф, которую мужчины доселе в  упор не замечали, растаяла в одно мгновение и была готова сделать  всё, что угодно, ради внимания такого красавчика. Довольный Перникиоза, одарив кухарку смачным поцелуем, отправился назад в тронный зал,   потирая руки. Теперь он сможет быть всесторонне полезным своему новому господину. Негодяй даже и думать перестал о Чёрном Властелине. Больше того, Перникиоза его просто ни во что уже не ставил. Кто такой этот ненормальный выскочка, по сравнению с Асом? Да так, никто, мокрое место. Перникиоза уже воочию видел себя главным советником Локи - короля Асгарда, помогающим  властелину управлять всеми девятью мирами и вершашим суд над непокорными Асами. О, как же он похохочет, терзая тела небожителей, мстя за свою неудавшуюся судьбу - почему одни в масле катаются, а другие влачат жалкое существование всеми отвернутых негодяев. А так как Асы бессмертны, то и пытки продлятся целую вечность. Уж, что-что, а пытать Перникиоза умел превосходно. Вспомнив про небожителей, негодяй  припомнил и историю жестокого прародителя великанов Имира.  Когда-то Один вместе со своими братьями Вили и Ве убил  его, создав из  тела земную твердь, из крови - океан, а из черепа небосвод. И это несмотря на то, что сами были детьми великанши Бестлы. 
"Ох, какие же они неблагодарные", - усмехнувшись, подумал Перникиоза, подходя к тронному залу.
К его удивлению, на престоле, вместо исполина, свернувшись калачиком, спал самый обыкновенный человек. Негодяй даже глаза протёр, посчитав увиденное обманом зрения. Но ничего не изменилось - перед ним по-прежнему лежал человек.
"Неужели я опростоволосился, - пронеслось в голове Перникиозы, - и поступил на службу к простому смертному, прекрасно владеющему Силой.  Нет, этого не может быть. Ведь обычный смертный не смог бы противостоять власти Тримогучего. А это означает, что передо мной Ас, принявший облик человека".
Убедив себя в этом, негодяй прилёг на одну из лавок и тут же провалился в сон. И приснился злодею  Чёрный Властелин, исторгающий ужасные проклятия в его сторону и обещающий  навечно заточить в Башню Боли за провал с  Благословенным. Видение было столь ярким, что Перникиоза тотчас же проснулся. Он даже почувствовал нестерпимый жар, заставляющий кипеть кровь, что исходил от ужасной Башни Боли. 
"Фу ты, чёрт, - про себя чертыхнулся негодяй, - о Благословенного-то я совсем позабыл. Надо бы сообщить обо всём  Локи. Ведь если Дитя явная  угроза Злу, значит и Отцу Лжи следует обезопасить себя. А за одно и отомстить этому ничтожному понтифику, пославшему меня в ловушку Тримогучего".
Только к вечеру Локи проснулся и, увидев Перникиозу, воскликнул:
- А, это ты, мерзавец! 
Пропустив, по обыкновению, оскорбление мимо ушей, негодяй, одев на уста подобострастную улыбку, низко поклонился и сказал:
- Мой великий господин, надеюсь, что ты прекрасно выспался, ибо нас ожидают неотложные дела.
Локи  смерил его презрительным взглядом и произнёс:
- Дела могут и подождать, а вот еда никогда. Я очень проголодался и не сдвинусь с места, пока не набью своё брюхо. У меня сейчас волчий аппетит, совсем такой же, как и у Фенрира. 
Перникиоза, обозвав про себя Аса обжорой, вновь низко поклонился и сказал:
- Твоя воля, мой добрый господин. Я подчиняюсь ей. 
Ухмыльнувшись, Локи хлопнул трижды в ладоши и тут же в зал принесли еду. Перникиоза не стал себя долго упрашивать, а  тотчас же приступил к обильному ужину. Когда на столе остались лишь кости и пустые кувшины из-под вина, Локи, зычно рыгнув и покопавшись костяною иглою в зубах, изрёк:
- Итак, о каких таких неотложных делах ты хотел поговорить со мной?
Перникиоза, не снимая с лица подобострастной улыбки, напомнил:
- Вчера мы с тобой обсуждали возможный захват Асгарда и твоё воцарение на Хлидскъявле. Ты пообещал, что в случае победы сделаешь меня своим главным советником.
Локи, запустив пятерню в огненно-рыжие волосы, произнёс:
- Да, я что-то такое припоминаю. Но совершенно не собираюсь завоёвывать Асгард. Мне и так неплохо живётся.
Эти слова так поразили Перникиозу, что он на несколько мгновений потерял дар речи.
"Как? Почему? Он же сам вчера был готов дать бой когорте Одина, а сейчас в кусты?"- пронеслось в голове негодяя.
Увидев  это замешательство, Локи громко расхохотался, а когда успокоился, то сказал:
- Да уж, тебя так легко поставить в тупик. И после этого ты собираешься стать моим главным советником? 
Перникиоза понял, что попал впросак второй раз за вечер, и попытался тут же вернуть пошатнувшееся доверие Аса:
- Мой господин, прости неразумного слугу своего,  который  усомнился в твоих незыблемых словах. Наверное, я просто не очень хорошо выспался. Но прежде чем ты что-нибудь предпримешь, хочу предостеречь тебя. Дело в том, что на свет появился необычный младенец, рождение которого было предсказано пять тысяч лет назад слепым оракулом. Ему предначертано искоренить вселенское Зло, уничтожив тиранию Чёрного Властелина. А так как и ты занимаешь тёмною сторону, то и тебе следует призадуматься. Я уже трижды пытался уничтожить Благословенного, но всякий раз кто-то вмешивался. Как ты знаешь, последняя моя попытка окончилась ловушкой Тримогучего. 
Выслушав до конца, Локи, почесав подбородок, сказал:
- А ведь ты прав, этот Благословенный и для меня может представлять опасность, а значит надо от него, как можно скорее, избавиться. И только потом идти войной на ненавистный Асгард. Вот что, я завтра с утра отправляюсь в Ётунхейм, дабы заручиться поддержкой великанов. А ты снова попытаешься уничтожить младенца. Да не бойся, на этот раз никто не сможет тебе причинить никакого вреда - наденешь моё кольцо, способное разрушить любые чары. Даже Тримогучий не сможет снова заточить  в свою ловушку. А теперь спать.
Вскоре Перникиоза, довольный тем, что смог повлиять на решение нового господина, преспокойно заснул и на этот раз без мучительных кошмаров. А Локи, немного поворочавшись, поднялся с трона и направился в спальню. 

Поздней ночью Одина разбудило воронье карканье, раздававшееся с улицы. Гери и Фреки, верные волки отца Асов, сквозь сон недовольно заворчали.
- Да тише вы, бестии, - тихо прикрикнул повелитель Асгарда и открыл окно.
Тотчас же во дворец влетели Хугин и Мунин - его верные вороны, благодаря которым он знал обо всём в девяти мирах. 
- Ну, и ради чего вы подняли меня среди ночи с постели? - грозно спросил Один.
- О, повелитель, - поклонившись, начал Хугин, - беда надвигается на Асгард. 
- Об этом нам поведал старый Мимир, что сидит у Источника Мудрости в корнях Иггдрасиля, - продолжил Мунин, - он сказал, что Рагнарёк близок. Никто не сможет избежать беды.
Услышав это, Один погрустнел. Он глубоко надеялся, что никогда не увидит конец Асгарда. Но беда обычно приходит тогда, когда её совсем не ждёшь. 
- Ты должен, как можно скорее, посетить мудреца и, испив из Источника Мудрости, узнать, как предотвратить Рагнарёк, - произнёс Хугин.
Один не стал медлить ни минуты, оделся и, поцеловав свою Фригг, направился к Иггдрасилю. 

Чёрный Властелин чуть костью не поперхнулся, когда увидел в Зеркале Истины вместо месячного младенца девятилетнего юнца. 
"Этого просто не может быть, - пронеслось в голове у Князя Зла, - если только не вмешался сам Тримогучий. Но кто мог его призвать? Только рыцари Тримогучего обладали подобной силой, но их уже как три тысячи лет нет на свете. Но ведь преобразование Благословенного на лицо, а значит...Ничего не понимаю...". 

Благословенный

Франциск Первый был настолько любезен, что предложил Агниславу с сыном отдельные покои, недалеко от своей опочевальни. Понтифик очень надеялся, что Тримогуий, чей алтарь находился в катакомбах, сможет сделать жизнь Благословенного более безопасной, что, в свою очередь, сделает  Апостольский Дворец будет самым безопасным местом во Вселенной. Но не только поэтому Папа оставил при себе смертного с сыном - рядом с Дитя он ощущал, неведомую доселе, абсолютную непобедимость. Поначалу Франциск Первый пытался бороться с этой необузданной Силой, считая  богопротивной, но потом, из  посетившего  видения,  узнал, что она является даром Тримогучего и решил  её покорить. Противоборство длилось три дня и понтифик вышел победителем, поклявшись воздвигнуть Храм со сводами, упирающимися в небесную синь. Но несмотря на приобретённую Силу, Франциск Первый решил как следует укрепить личную охрану, назначив Верума и Потенса капитанами швейцарской гвардии. Ведь лазутчиками могли быть и самые простые люди, не обладающие никакими сверхспособностями, против которых меч стал бы оружием справедливой кары. Хотя, если положить руку на сердце, то главной причиной усиления  был Перникиоза, о котором понтифик никак не мог забыть.

Верум и Потенс, смиренно приняв назначение(рыцари Тримогучего исторически были намного древнее рыцарей Святой Матери, а значит одни обладали незыблемой властью над другими), попросили  лишь разрешения обучать Благословенного воинскому ремеслу. Папа дал им  своё высочайшее согласие, ибо собирался это им предложить. А сам, в отсутствии рыцарей, длинными вечерами и лунными ночами, обучал Дитя алхимии и магии. Ибо никто не знал наперёд, что может пригодится будущему герою в предстоящих битвах. Благословенный рос как на дрожжах, на лету впитывая всё, чему его учили. Не прошло и четырёх месяцев, как он сдал свои первые в жизни экзамены, очень удивив  учителей. Верум и Потенс, растрогавшись до слёз, ибо любили Благословенного как собственного сына, подарили ему кожаный пояс, шитый золотом. Благодаря подарку Дитя никогда не будет нуждаться в деньгах. А понтифик преподнёс своему ученику, освещённые на алтаре Тримогучего, рыцарские доспехи и меч. Благословенный, несмотря на юный возраст, принял решение довести полученные знания до абсолютного совершенства. Наблюдая за его тренировками, Верум и Потенс вспоминали юные годы, а Папа заряжался Силой, становящейся могущесвенней с каждым разом.

Что же касется Агнислава, то он, всеми позабытый, проводил всё своё время в Папской Библиотеке, изучая труды древних. Он совсем не обижался на Верума и Потенса, понимая, что они загружены выше головы. А вот к понтифику относился настороженно, считая, что занятие магией неподобающе для священного лица.  Только за завтраком, обедом и ужином Агнислав  мог видеть сына, перекидываясь с ним парой-тройкой фраз. Дело в том, что Папа решил оградить Благословенного  от смертного отца, опасаясь, что последний может лишиться Силы. Но Агнислав верил, что и его час пробьёт. Благословенный, выкраивая драгоценные минуты, тайно навещал отца, доставляя тому неописуемое удовольствие. Однажды Верум проследил за ним, но не доложил понтифику, считая, что тот слишком уж строг к смертному. Ведь сыну очень нужна отцовская любовь и поддержка. 

Абсолютное спокойствие продлилось ровно год и понтифик было подумал, что так будет всегда. Благодаря Веруму и Потенсу были предотвращены попытки лазутчиков Чёрного Властелина проникнуть в Апостольский Дворец. Даже вездесущий Перникиоза вновь потерпел фиаско. Сам Папа еженощно просил Тримогучего продлить спокойные времена. Но беда пришла оттуда, откуда её не ждали.

Однажды вечером понтифик, как обычно, спустился к алтарю и призвал Тримогучего. Однако секунды ожидания перешли в минуты и по истечение часа ничего не произошло. Тогда Папа объяснил случившееся ужасной занятостью своего покровителя и снова призвал его. На этот раз ожидание продлилось полтора часа, вызвав у понтифика непонимание. Выждав ещё полчаса, Франциск Первый призвал Тримогучего в третий раз. И, к его радости, воздух знакомо поколебался. Однако через мгновение перед изумлённым понтификом предстал ни желанный Тримогучий, а всеми презираемый Локи.

- Ну что, не отвечает тебе покровитель, - ехидно усмехнувшись, сказал Ас, - быть может ты ему просто ужасно поднадоел. Да и кому бы понравилось прерывать свои дела и мчаться в неизвестность по зову какого-то выжившего из ума старикашки. Я бы ни за что этого не сделал. Да и кто, собственно говоря, этот твой Тримогучий? Самое древнейшее, из ныне живущих, божество. Не уверен, есть ли у него Сила? Ну даже если она  и в наличии, то сможет ли он совладать с нею? Тримогучий, лично мне, представляется этаким высохшим от времени беззубым стариканом, еле стоящим на кривых ногах. Я бы на твоём месте, священник, сделал более правильный выбор покровителя. Только представь себе молодого, полного Сил, нового Бога. Ты мог бы сослужить мне неплохую службу...

Но Папа не стал более слушать словоблудие Аса и произнёс:

- Отец Лжи, тебе до Тримогучего расти и расти, но так и не достигнуть! Кто-ты по сравнению с ним? Не оперившийся птенец, пытающийся спрыгнуть с высокой скалы. Что у тебя есть супротив его? Ужасное тщеславие, раздирающее на куски ничтожное тело; не полностью усвоенное колдовство; великаны, жаждущие погибели Одина, ставшего тебе приёмным отцом и сомнительные услуги предателей рода человеческого. И с этм богатством ты хочешь стать Великим? Да никогда этого не будет, покуда живы носители Предвечной Правды. Что же до меня, то ты никогда не дождёшься моего коленопреклонения. Лучше я прыгну в огненную лаву, чем стану твоим слугой!

Услышав это, Локи пришёл в бешенство. 

- Так умри же, ничтожный червь!- брызжа слюной, воскликнул Ас и, вытащив меч, набросился на Папу.

Но понтифик в одно мгновение преобразился в рыцаря и, начертив в воздухе окружность, словно ребёнка оттолкнул Локи. Ас отлетел к противоположной стене и сильно ударился, вскрикнув от боли и неожиданности.  Франциск Первый хотел было послать очередной шар вслед попавшему в цель, но Локи вскочил и, щёлкнув пальцами, растаял в воздухе. 

- Я знаю твой секрет, священник, - донеслось откуда-то издалека.

Верум и Потенс, услышав подозрительный шум в подземелье, немедленно бросились к понтифику, но застали его сидящим на полу, целым и невредимым. 

- Представляете, - сказал Папа, - мне сейчас удалось прогнать самого Бога Лжи, Локи.

Услышав знакомое имя, Верум помрачнел и произнёс:

- Худо дело. Там, где появляется Локи, обязательно случается что-то ужасно плохое. Этот Ас-недоучка способен на любые коварства и я думаю, что нам надо отправиться в Асгард. Только Один способен как-то обуздать своего приёмного сына. 

Понтифик, полностью придя в себя после необычного сражения, кивнул головой в знак согласия и сказал:

- Ты абсолютно прав на счёт Локи. Но кто отправится в Асгард? Если мне не изменяет память, то он находится в седьмом  измерении и  чтобы попасть туда   необходимо переместиться через Коридор Пространства и Времени. Никто ещё из ныне живущих не возвращался из этого опасного путешествия. 

Верум немного помолчал и, посмотрев на Потенса, произнёс:

- Ваше Святейшество, думаю, что только мы можем отправиться в Асгард. Вы нужны здесь для защиты Благословенного и Вселенской паствы. Агнислав смертен и не выдержит временного перехода. Сам Благословенный слишком юн. А значит остаёмся лишь мы.

Понтифику очень не хотелось отпускать от себя столь могущественных рыцарей, но иного выхода не было. 

- Решено, вы немедленно оправляетесь в Асгард и попробуете сговориться с Одином. Да прибудет с вами Тримогучий, - сказал Папа, осенив рыцарей крестом.

Верум, вытянув правую руку, щёлкнул большим пальцем с перстнем в виде головы орла об указательный с золотым кольцом и перед ним с Потенсом открылся Коридор Пространства и Времени.

- Ни пуха вам ни пера, - крикнул вдогонку рыцарям Папа.

Перникиоза, вернувшись в замок, весь трясся от страха, представляя гнев своего нового господина. Чего только он не передумал, пытаясь найти лучшее из оправданий. Наконец, измучавшись, негодяй решил сбежать, да не успел. Раздался ужасающий вопль и из воздуха появился взбешённый Локи. Ас посмотрел на прячущего глаза Перникиозу, схватил его за шиворот и, сильно встряхнув, бросил на пол. Негодяй, чувствительно ударившись головой, охнул и потерял сознание. Локи, брезгливо сплюнув, сел на престол и задумался:

"Неужели этот преподобный, скрывающий под сутаной рыцарские доспехи, действительно прав насчёт меня? Я самый обыкновенный гордец, брызгающий слюной от неимоверного тщеславия? Если это действительно так, то не лучше ли мне сдаться на милость Одину, избрав вечное изгнание и лишение Силы..."

- Господин, - прервал раздумия Аса Перникиоза, пришедший в себя, - к тебе посланник из Ётунхейма.

Благословенный

Спустившись к корням Иггдрасиля, Один нос к носу столкнулся с вещей Урдой, чуть не сбив её с ног. Пророчица с негодованием на него посмотрела и воскликнула:

- Чего это ты, Вседержитель, носишься как бешеный! Так и убить кого-нибудь можно ненароком! 

Один,  улыбнувшись своей самой обворожительной улыбкой, примиряюще сказал:

- Извини, я просто тебя не заметил,  ибо очень и очень спешу.

Он уже хотел было проскользнуть мимо надоедливой вёльвы, но Урда, цепко схватив его за локоть, спросила:

- Уж не к Мимру ли ты торопишься?

Один, утвердительно кивнув, предпринял новую попытку прорваться, но вёльва как ошпарила, сказав:

- Охолонись, Вседержитель, Мимир ещё вчера вечером исчез в неизвестном направлении, даже не прочитав охранительное заклинание над Источником Мудрости. Это было на него совсем не похоже. Причём, он так спешил, как будто бы кто-то  за ним гнался. Даже свой  посох  оставил, без которого никуда никогда не уходил. Как же теперь он передвигается, ведь слепой совсем. Верданди и Скульд попытались было его остановить и обо всём расспросить, но мудрец  так  на них злобно шикнул, что они предпочли освободить ему путь. Жаль, что меня не было, а то бы я показала этому выскочке, как пугать моих сестёр. Мимир мне ещё вчера утром показался каким-то уж очень странным - сидел без единого движения у Источника Мудрости и молчал, как будто бы к чему-то внимательно прислушиваясь. Затем вдруг вскочил стал мерить гигантскими шагами свою узкую пещеру. А после вновь вернулся к Источнику Мудрости и замер, как не живой. Я немного за ним понаблюдала, пытаясь понять причину столь странного поведения, но ближе к полудню отправилась в Мидгард, где навещала смертную, родившую полубога. А когда вернулась, то было уже поздно. Теперь вот очень жалею, что не смогла сразу расспросить мудреца.

Услышав это, Один приуныл:

- Мимир вчера послал Хугина и Мунина с вестью, что только Источник Мудрости сможет дать ответы на все вопросы и предотвратить Рагнарёк. И что же мне делать теперь? Ведь никто, кроме мудреца не способен правильно истолковать то, что вещает Источник Мудрости. Даже я, когда-то хлебнувший из него, так и не научился толкованию. 

Урда, похлопав Вседержителя по плечу, сказала:

- Не унывай, Отец Богов, я с сёстрами по рунам предскажу тебе будущее. 

Один, тяжело вздохнув, отправился следом за вёльвой.

Когда Коридор Пространства и Времени сомкнулся за Верумом с Потенсом, Папа, воздав хвалу Тримогучему, вернулся в свои покои и призвал камерария. Корнелий не заставил себя долго ждать.

-Сын мой, - спросил понтифик, - скажи мне, о чём сейчас говорят простые люди?

Камерарий откашлялся и ответил:

- Большинство судачат о небывалом граде, побившем виноградники. Многие виноградари понесли огромные убытки, а вино тотчас же взлетело в цене. Кому-то не нравятся новые налоги, введённые правительством, что отбросили людей за черту бедности. Кто-то недоволен пробками, в которых граждане торчат по нескольку часов, опаздывая на работу и теряя клиентов, срывая многомиллионные сделки. А кое-кому вообще всё равно, что происходит. Но таких, к счастью, не так много. Вот  в общем-то и всё.

Папа, выслушав Корнелия, задал новый вопрос:

- Ну а как люди относятся ко мне?

Камерарий, широко улыбнувшись, ответил:

- Ваше Святейшество почитают как мудрого пастуха. 

Довольный услышанным, Папа отпустил Корнелия и направился к Благословенному.

Приняв облик исполина, Локи удобно устроился на троне и приготовился ждать. Но когда в тронный зал вошёл его брат Бюлейст, пришёл в бешенство.