ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
«Смелый»
(рассказ)
1
У колхозницы Марии Сергеевны Удовцовой ежегодно на подворье водилась всякая живность, так необходимая сельскому жителю. Ухоженные индейки важно прогуливались с утками-прожорами, легорными курочками-несушками. Элегантные и хорошо кормленые, они привлекали любопытный глаз, отличавший всюду обустроенность, ухоженность двора.
И в эту затяжную, скудную на тепло, весну снова пришла прибыль во двор: несушка Аса вывела в свет пушистые писклявые жёлтые комочки жизни - цыплят.
А день-то, день весенний - как по заказу! Безветренный, звонкий! У стены, в затишье, тепло, сухо, светло. От глиняной стенки хаты восходит пар. По беленой и перебеленной поверхности стены ползают букашки - кто медленно, кто торопливо. Держатся осторожным, шевелящимся пятном.
Тут, у стены, курочка и облюбовала место: подвела питомцев, поквохтала и подгребла под крылья «детишек». Цыплята поначалу протестовали, пищали, но затем умолкли, повысовывали из-под пуха клювики, осматривая вещий мир, вслушиваясь в его шорохи и звуки.
- Ах, вот вы где устроились! - Увидев их, обрадовалась Мария Сергеевна,
- Молодцы, хвалю!
Поставила рядом с ними тарелку с мелконарезанным яичным белком. Курица, кудахча, привстала, ватага побежала к тарелке.
- Что, наголодались, родимые? Ешьте! - Полюбовалась пиршеством и ушла по своим делам.
2
Расторопное цыплячье племя усердно «стучит» о дно тарелки, извлекая оттуда отрывистые, короткие звуки: Весна! Весна! Обновление жизни!
«Ты кто? - удивился самый непоседливый цыплёнок. Отошёл в сторонку, клюнул упругий зелёный листочек. Листик раскланялся цыплёнку и вновь привстал, как вкопанный...
«Интересно, - подумал егоза, оглядываясь на мать, -А это что?». Но тут шевелящееся жёлтое пятно зажужжало, и Смельчак бросился наутёк, под крыло курицы. А шмель, тем временем, поднялся и взлетел вверх.
С того момента, как цыплёнок испугался, прошёл, наверное, час. Но его любопытство было ещё велико. Вдруг он заметил ползущего жука-долгоносика. Толкнув его клювом, успокоился. А жук, перевернувшись, отполз подальше от жёлтого разбойника.
Цыплёнку стало скучно и неинтересно. Он взобрался на лозинку винограда, стал раскачиваться, как обычно делают малыши. Слетел, клюнул проволоку, словно испытывая её на прочность.
«А это кто?» - сердечко забилось как у пойманного воробышка. Рядом прошла кошка, растягиваясь, изгибаясь, мягко и торжественно, играя мускулами, подтягивая впалый живот. «Подумаешь, не замечает! Вот вырасту...» - подумал цыплёнок, вернулся к тарелке и как дятел застучал по её краю.
3
...А дни катились - разные, усталые и беспокойные, радостные и с горчинкой. Цыплёнок окреп, заметно набрал в весе, и был уже на голову выше своих собратьев.
Непоседа заметно освоился в окружающем мире, постоянно подолгу отлучался. Сдружился, не сразу, но основательно, с собакой, которая жила в красивой деревянной будке. Вошёл к ней в доверие, иногда даже грелся у её лохматой головы.
...Однажды цыплёнок пробрался в собачью будку, чтобы досконально её изучить. И в тот момент, когда вышел из будки, увидел чужого пса.
Трезор (так звали собаку, с которой дружил цыплёнок) зарычал на незнакомца. Тот, как будто раздумывая, куда бы податься от такого неласкового приёма, остановился.... И вдруг произошло невероятное! Навстречу ему выскочил цыплёнок. Обошёл непонятно от чего присмиревшего гостя и уселся у его лап. Словно решил помирить животных. Вскоре пришлая собака ушла, а Трезор, виляя хвостом, полез в будку.
Всю эту сцену наблюдала хозяйка. Она оценила храбрый поступок цыплёнка и нарекла его «Смелым». И он, оправдывая своё имя, ел из хозяйских рук крошки. Презирая страх, сдружился с утками, слегка объедая их стол. Они его не гнали, считали своим постояльцем. Бродил он и в кругу индеек.
4
Пришло время, и «Смелый»... снёс яйцо. Надо же, курицей оказался! «Это к добру», -улыбалась хозяйка.
Жёлтая, крупная в кости, курица вывела своих цыплят. Удивляла она своими поступками не только хозяйку, но и внучку Свету. Крикнет Светланка: ««Смелый», айда со мной на тютину!». И курица, взмахнув сильными крыльями, взлетает на шелковицу, шлёпая по веткам. Спелые плоды плюхаются в пыль, а дружная семейка благодарно завтракает.
Если подойдёт кто-то к её семье - гусак ли, индюшонок-ли, - курица тут же слетает кубарем вниз и разгоняет «обидчиков»: знайте, мол, наших! И так приучила всех к порядку, что побаивался её даже соседский щенок.
Хозяйка на курицу всегда надеялась. «Она-то и выпестует, и слабеньких приголубит, отогреет,» - рассказывала соседям Мария Сергеевна. И недаром хвалила курочку: та исправно, два раза в год, высиживала потомство, девять лет кряду.
Однажды, когда пришли из ветпункта прививать птиц, хозяйка сказала, что «Смелый» - ровесница её внучке.
- Мне девять лет, и «Смелому» - тоже! - с гордостью похвасталась Света, потом крикнула: «Смелый!». И Смелый, кудахча, отозвалась, подошла. Светлана подала её ветврачу, которая, сделав укол, ласково погладила курицу рукой и произнесла: «Живи долго, «Смелый!»»
5
Шли годы. Курица исправно пестовала цыплят, хорошо неслась. Но перестала нестись, всё больше питалась около хозяйского стола. Мякиши ещё клевала, а зерно - нет. Наверное, грубая пища уже не шла в горло.
Не имея своих «детей», курочка с удовольствием брала под крыло подкидышей утят, гусят, индюшат. И всех доглядывала. Добротно. Кудахтала в «родилке», если подкладывали яйцо. Но вывести хоть одно «дитя» не получалось - часто вставала, уходила, возвращалась.
Так «при столе» и столовалась. Надоела: то клюнет в босые ноги, то крыльями хлопнет, - пыль столбом!
Ещё одно лето прошло....
Удовцова подбросила по весне ей индюшат - выхаживай!
Приняла . Повеселела, обиходила. И так незаметно индюшата выросли, стали ходить вместе с курицей, радовать душу! А мать приёмышей не забывала. Нет-нет, да подаст голос: «Квох, квох!». А они и рады. Обступят, носы в землю приткнут, дескать:
«Спасибо, мама, за ласку!». А, может, так кланялись своей родительнице? Тем не менее, почитали. И это было вполне очевидно и трогательно.
Незаметно наступила четырнадцатая весна. Стало курице совсем невмоготу, но она крепилась, жила за сеткою. А сетка - метр двадцать. Но находила силы даже её перелететь.
«И как она летает?» - однажды задала себе вопрос Удовцова. И подсмотрела «технологию взлёта»: курица, распластав крылья, резко отталкивалась и ... поднималась на высоту сетки, планировала в огород, на щавель. Затем тяжело квохтала, отдыхала, набирала сил. Выпутывалась из сухих стеблей щирицы, затем проползала лазом в штакетнике, добиралась до стола, ждала, что подадут.
За долгие годы курица так надоела всем, что хозяйка решила подрезать ей крылья: «Снести бы тебя к ветврачу, узнать, что за курица этакая, живучая, необыкновенная, одно удивление!»
Обрезав крылья, впустила в баз. И как-то за домашней суетой забыла о ней. Кинулась на третий день искать: туда, сюда - нигде нет! Завернула за угол свиного база, а она там -бездыханна... . Муравьи по глазам ползают.
Навернулись слёзы у хозяйки: «Спи, родимая... . Если б я знала, если бы не подрезала крылышки... Может, ещё годик протянула бы... горемычная ты моя... «Смелый», прости меня!..».
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 13.08.2016 21:36
Сообщение №: 154598 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
Орлица.
рассказ
Я - покупатель, она - продавец. Разговор наш начался обычно: "Сколько стоит? Откуда товар?.." Разговорились.
У молодой женщины красивое лицо. Словно камень-окатыш, обласканный волнами, округлое, гладкое, с розовым блеском... Зрачки жёлтого цвета - цвета бабочки-махаона. Рыжие волосы, точёная шея. Одета в просторный, не по фигуре, чёрный плащ, ступает мягко, по-русски основательно, зная цену шагу и времени... Взгляд - острый, как кинжал. До дна души, кажется, проникает. Орлица. Мне показалось - такая - взлетит на вершину тополя, оглянется, высмотрит, что надобно и - камнем вниз - на жертву...
Что-то я купил, мы распрощались.
- Приходите ещё за покупкой! - сказала она на прощанье.
Прошло месяца три. Мне опять что-то понадобилось купить, и я пошёл в торговый ряд на улице Горького.
Она узнала меня, улыбнулась. Я же вспомнил её по копне рыжих волос и по цепкому взгляду. Но лицо изменилось, жёлтые зрачки поблёкли, осели внутрь, - женщина основательно похудела, как говорят в народе "сдала".
- У вас горе? - спросил я.
- Да, это длинная история... - махнула она рукой.
Я сказал, что располагаю временем и готов её выслушать. Она стала рассказывать....
- В нашей многодетной семье было двенадцать ртов. Шесть сопливых девчонок, да столько же пацанов - разбояк... Мать пила до упаду, отец тоже не отставал... Мать, бывало, ляпнет: "Гей, орава босоногая, топайте на поля, тащите столько, сколько донесёте... Припрёте в дом, - жарьте, парьте и едайте. Ну, хай, хай - полетели, орлята-ребята, орлицы-девицы..."
- Родители не работали?
- Чего? Нас воспитывал, кормил колхоз. Всем гамузом. Выделили нам - как многодетным, хату - в ней раньше контора табачной бригады находилась. Ну, мы её кое-как.. дети.. обмазали, побелили,... Колхоз помогал, но разговоры о родителях нехорошие шли. Да и о нас тоже...
- А потом?
- Батя сгорел. Курил, матрац загорелся, а он пьяный... Умер. Один брат погиб в тайге. Двое в тюрьме срок тянут. Четвертый спился, алкаш. Два брата женились, девки тоже замужем. Все живут по-разному. Счастливых не получилось. Мать попеременно на дочерних харчах - то у одной, то у другой...
Да, один из братьев "на иглу сел", скоро умрёт. Сегодня письмо получила. Совсем плохой. Поехать бы к нему, проведать, да очень далеко.
- А где вы живёте?
- Раньше жила в Крыловском районе, теперь в Анапе. Воровала, сбила капитал... Стала торговать. Суну проводникам сколь надо и - в Сочи. Рынок гудит - распродаёмся. Увижу знакомых корешей, сгоняем на море, посидим за бутылочкой, то да сё и -домой. Деньжата водились. Пацаны блатные меня знаете, как звали?..
- Орлицей?
- Да! Как это вы догадались?
- Я промолчал.
- Да, бойкая я была. Сгорела!
... Теперь я за третьим мужем. Дети есть. Один - от грузина, он был строителем, сорвался… на стройке. Второй муженёк шоферил. Что-то там с домкратом не получилось. Придавило его, схоронила. Третий - добрый, хороший, но до ужаса честен. Это уже большая слабость в наше время. Терплю. Кручусь. Улица Горького - как второй дом. Я, собственно, здесь и живу...
Больше она ничего не успела рассказать, - подошли покупатели, она стала показывать товар и про меня забыла.
Я ушёл в непонятной тревоге за эту женщину...
Время шло. И опять что-то надо было купить, подарок кому-то из родни... Знакомая палатка. Орлицы не видно. Другая женщина на её месте. Решил полюбопытствовать, где хозяйка
- Нет ее на свете, мил человек.
- Как так?
- А так...
Поехали мы поездом за тряпками на московский толчок, что у стадиона. Скупились. Потащились к вокзалу. Подходят два жлоба: "Девочки, с вас по 50 тысяч рэ за въезд в Москву". Оглянулись мы, поблизости никого. Второй: "А ну, крашеные губки не дуть, деньги доставайте живее!" Валентина ему: "Да пошёл ты, пёс..." Газовый пистолет вынула и на него навела. Тот оторопел: "Лады, идите! ".
Мы пошли, а у меня дрожь в коленках. И вот уже на перроне. Скорый идёт... А Вальку кто-то толк под вагон. Я даже не увидела, кто толкнул. Люди вокруг с мешками, сумками, набитыми под завязку. Думаю, кто-то из тех, кто требовал деньги...
Я забыл про покупки. Тяжело было слушать, а потом еще тяжелее…
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 13.08.2016 21:39
Сообщение №: 154599 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
Засуха
(рассказ)
Лето 2010 года - на редкость – выдалось предельно жарким. В тени, по капилляру градусника, ртуть заползала за черточку – волосинку 400. Такого, на своем веку, еще не помнили старожилы села. «За какие грехи такая сверх благодать?» - сетовали они.
Свёкла и морковь на грядках – тоньше мышиного хвоста. Кочанчики капусты с белесой плёнкою. Щёки помидор – запечённые. Пёрышки лука – дряблые. У пониклых шляпок подсолнухов, унылы, черные глазки семян, неприветливо колючки, не шляпки, а ёжики, ей богу!
В лугах, и на выпасах, кончилась трава. Ту, что, щёткою топорщилась весной, до основания корешков, съела живность. Новая, желанная травушка, не отрастала. Голодали даже, непритязательные к еде, козы. С непреодолимой жадностью хватали, трясущими, горячими губами, увядшие листики у тополя. Бурёнки – кормилицы тоже голодали. Молока давали мало. Подскочила его цена и на базаре.
Обмелел, зелен тиною, по урезу воды, пруд на окраине села. Зато, на песчаных барханах, у кромки черного моря, образовался «затор» из загорелых тел. Словно бронзовые валуны, расселились тут издавна.
Много недель стояла сушь, словно пылающий тотем, привнесенный из пустыни Сахары.
Где-то погода одаривала дождями местность, но не у нас. Иногда сине-чёрные, дождевые тучи, проплывали в дали.
- Прямо господнее наказание, - говорили люди.
- Хоть плачь…
И только однажды приплыло сине-чёрное облако, со стороны крымского полуострова, и к нам в село. Оно было зловеще большое, набухшее, как опара. Оно закрыло, слепящее, солнце. Повеяло спасительной прохладою. Зашевелились, о чем-то лепеча, листики тополей , вышедших к дороге. Зависшая, косматая борода облака накрыла поля, придорожные чахлые кусты, дома. Пробежал ветерок, продувая пространства, наморщил гладь воды в реке, внутри облака кто-то ерзал, ворочался, бурчал угрожающе. Над селом, в нём, сверкнула ослепляющая гроздь молнии. Выстрелил из пушки гром. В ту же минуту пошел дождь, вначале осторожно, изредка, как бы стесняясь, шлёпались прохладные капли, величиною с просо, затем застучали по крышам капли, поднимая пыль. Мельчайшие брызги у земли сверкали, превращаясь в лёгкую дымку тумана.
-Ура! – прокричала хором детвора, из ограды садика.
- Спасибо, - перекрестилась в небо старушка в шляпке.
- Благодать, обтирал платочком щеки, шедший рядом со мною, старик. С его счастливого лица лучилась улыбка детства.
…Земля пищала, глотая в трещины воду, вода в них пенилась, не успевая заполнить глуби.
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
май 2016 год Конарев В. И. 74 года пос.Цибанобалка, г-к АНАПА. Краснодарский край.
Благодарю всех серебровцев за отзывы и поздравления с днём рождения в июле. с искренним уважением и просьбою извенить меня за некоторые погрешности общения на сайте.
Прикрепленные файлы:
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 13.08.2016 22:41
Сообщение №: 154601 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
Бабушка.
(рассказ)
Осень накатилась, как старость, не сразу, будто поджидала, когда соберётся весь урожай с огорода, когда его очистят до последней тыквенной плети.
...Мужа своего она уже не упомнит. Размыты временем черты дорогого лица. Фотография в древней рамочке, под стеклом, и та постарела. Выцвела краска, пообносилась.
Сыну-то, Василию, тоже какие силы надо иметь: болеет, не «вылазиет» из тубдиспансера. Проклятая война зацепила лёгкие. Пока есть телесная мощь, он выпутывается из сетей болезни. Но с каждым годом труднее, Особенно тяжко, просто невмоготу, весной и осенью. Тянет она «лёгошников» в сети люто и бесстрастно. А он, Василий, ухитряется: держится за край жизни. И уже умаянный и исхудал , остались только кожа да вымученные болезнью глаза. Такая досталась доля. И жить-то не жил! Детей трое, мал мала меньше. Радоваться бы вместе. Ан нет!
Василий очень уважает мать, мою бабушку, и потому ради неё и деток старается дольше тянуть свой век, меченый пулей.
Бабушка моя работящая. День-деньской пропадает в огороде, то мотыжит, то подсаживает рассаду. Заодно и нас приучает к земле.
Как-то уважаемый в селе сосед удивился:
— Как это ты, Митрофановна, всюду поспеваешь? Случаем, ты не метеор? А?
А бабушка в ответ:
—« Дзибаю,» и слава богу! Старое дерево — долго скрипит, Ванюша!
И действительно» дзибает, « то есть ,помаленьку ходит и работает, как может, сколько есть силёнок в ее немолодом теле.
Любит бабушка рассказывать разные истории о жизни. Тогда глаза её сразу молодеют. Особенно когда о колхозной жизни рассказывает.
— Бывало, посыльный на коне стукнет о забор кнутовищей кличет: «Поди-ка сюда, Митрофановна! Дело есть».
— Знаю я ваше дело, подсобщики нужны, не криви душою — куда идти завтра?
— На перевеску зерна, на ток. Митрофановна!
— Коли надо — буду поутру.
— Вот и ладненько, договорились.
Сколько в её жизни было таких горячих дней. Не отказывала никогда колхозу, напротив, дажеждала тех дней, когда сойдутся на ток бабы, знакомые и незнакомые, когда закипит работа — артельная и весёлая Вечером дома говорила обычно:
— Хоть и устала, а жизни прибавилось!
Из всех домашних дел любила она за цыплятами ухаживать. Это была её страсть.
Давно я уже повзрослел, агрономом работаю в соседнем колхозе. Телеграмма нашла меня в поле: «Умерла бабушка, приезжай».
Хоронить её вышла вся улица. Ушла бабушка из жизни. Глядит на меня с иконы святая богородица. Глядит и помочь ничем не может. Пламя медленно выедает тело воскового карандашика. Время отхода в небытие томно. Гулко стучит сердце. Трогаю бабушкины узловатые пальцы холодных рук. Вот он, знак ухода в небытие. Гулко застучали комья земли по крышке гроба. Прощай, бабушка.
Я вновь у ее могилы. Почему я здесь у фамильных крестов? Зачем мы ходим на кладбище? Наверное, чтобы очиститься, подняться над своими слабостями. Разве не здесь жизнь воспринимается соразмернее, становится зримее?
Никуда от нас не уходят бабушки. Обозначив своё место крестом, они остаются в нас! Остаются в сердцах навсегда.
В моей груди тихо звенят колокола памяти...
Станица Петропавловская
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 15.08.2016 17:04
Сообщение №: 154691 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
За глиной.
рассказ
В один из праздников гостила у нас мама. Уж наговорились вдоволь. Но чего-то не хватало. Пользуясь спадом в беседе, попросил маму:
— Расскажи про то, как ездила с подругой Клавой за глиной.
— На чем? На "Жигулях"? — интересуется мой сын. Он, хоть и
мал, человек технического склада мышления, любит точность. Бабушка шутит в ответ:
— "Жигулях" старой марки.
— Какой? — не отстает сын.
— А такой: "цоб" и "цобе". Знаешь? — ошарашивает его бабушка.
— Нет! — растерянно отвечает наш "технарь".
— Тогда слушай,— улыбается бабушка.
...Сколько раз слушал я эту историю, знаю все до мельчайших, подробностей. Но каждый раз воспринимаю с волнением, вижу маму молодой, переживаю остро — спустя столько лет! — ее трудности, горести военных лет,
— "Цобе" и "цоб" — быки, значит— отвлек меня от этих мыслей мамин голос. — Двое быков. Впрягаешь их — вот, тебе и "Жигули". Понял, внучок? Твой покойный дедушка Ваня после окончания войны дослуживал.
Вот отписал он письмо — мол, жди. А когда? Допытывался в том письме: как дома дела? Как дети? Огород, колхоз, соседи?..
Известные дела — сразу после войны-то. Но я ему прописала: "Хорошо живу". Только где там хорошо? Небось, ахнул бы, доведись увидеть. Хата валится, забор сгнил... Все пообносилось, обветшало. Разор один после оккупации: война ни людей, ни лошадей не оставила. На хату гляну — волосы дыбом: совсем ее дела под откос.
Иду я к бригадиру просить тягло — съездить за глиной да обмазать хату.
Иван Иванович — фронтовик, под чистую списанный с войны. Строгий был.
— А рулить могёте, Васильевна? — пытает он меня.
— Чего не мочь? — отвечаю бойко. – «Цоб» - влево, "цобе" — вправо.
— А повертеть ежели?
— А и это могу.
— Хорошо тогда. Но глядите, водители, чтоб и сами целыми вернулись, и быки! — итожит бригадир.
Мы с Клавой с вечера собрались. Утром затемно выехали. Путь до глины - километров шесть. Шагом быстрее пройдешь. А быки — они не торопятся. Только к полудню туда добрались. Распрягли быков— пусть пасутся, накидали глины с верхом, чуток полюбовались природою — а то все некогда... Впрягли рогатых - и тихо-мирно в обратный путь тронулись.
Проехали с полпути благополучно. Вижу — пылит трактор навстречу, дымом фыркает. Толкаю подружку:
— Клав, сворачивать надо бы правее. Испужаются наши нехристи.
— Да не-е,— успокаивает она. — Они же свычные, бригадные.
Но я все же скомандовала: "цобе, цобе!" Вроде правее взяли быки. А трактор приближается по нашей стороне. Совсем перепугались мы — командуем, а быки — черти рогатые! — потянули так, что... встретились
мы с трактором глаза в глаза! Спины дрожат... И тракторист ошалел — видно, на нас, молодаек, засмотрелся, трактор прямо на быков прет...
И тут они понесли! Боже ж ты мой! Что глина — телега рассыпается! Мы еле держимся.
Клавка — обезумела будто; вопит не своим голосом:
— Давай прыгать! Убьют, звери! Спасите!
Подлетая в очередной раз, прикусываю язык. Думаю: "Осиротят деток моих ироды рогатые!" И тут что-то хрястнуло Я — лечу.
Поднимаюсь, смотрю — телега наша на две части развалилась. На одной я, на другой – подруга. Наревелись, намаялись, насмеялись. А глины хоть-хоть бы лопата осталась!
К полуночидобрались до колхоза. Только во двор — бригадир к нам:
— Бабы, это вы?
— Мы, Иван Иванович.
— Слава Богу,— вздыхает. Тишина такая! Звезды мигают... А он опять:
— Глину загрузили?
Молчим. А потом все выложили, как на духу. И заголосили.
— Ну и девки, ну и механики! — язвил он. И в то же время успокаивал нас. — А говорила Манька: рулить умею! Хорошо, что живы! Ладно, бабы,— потеплел его голос.— По домам. Завтра рано в поле...
И увел быков сам. А мы поплелись домой. Звезды падали нам на счастье. Родное окошко светилось. Там ждали дети. Нахлынули заботы: дети - день не евши.
Едва зашла на порог — вы втроем на шею.
Какая там глина!
...Слушаю маму — и прошлое надвигается. Так понятно мамино состояние в ту далекую ночь, что в горле что-то сжимается, и хочется сказать ей самые теплые слова благодарности. Так понятно мамино состояние в ту далекую ночь, что в горле что-то сжимается, и хочется сказать ей самые теплые слова благодарности.
— А хату я потом помазала,— продолжает мама. — Бригадир подвез нам глины. А все говорили: злой, злой! Злой с деревяшкой, вместо ноги — выручил. Пожалел нас. Вас...
...Отца давно нет. Умер. Отняла все война проклятая. Свое не дожил, мы живем и за него. Хата?.. Хата стоит до сих пор. Мама в ней живет.
Станица Петропавловская. 1975 год.
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 15.08.2016 17:08
Сообщение №: 154692 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
Христославщики.
рассказ.
Я и мой лучший друг детства Борька в те далёкие годы решили на рождество Христово оригинально похристославить... со звездою.
Уговорили борькиного деда смастерить нам звезду. Купили красной бумаги в рулоне. Дед, а он был дюже мастеровой, настрогал планок своей волшебной рукой, вручил мелкие гвозди, сказал:
- Вот что, казачки, берите молоток, вот это всё, - и он придвинул нам заготовки, и сами, батеньки, сами, ручками, ручками да и смастерите задумку.
Закипела работа. Я держал реечки, а Борис сбил звезду. Обтянули красной бумагой, закрепили звезду, нашу гордость, на шесте.
Поставили внутрь свечку. Зажгли. Таинственный свет озарил темноту сарая. Пламя плясало на стенах загадочно. Очарованные, притихшие сидели и молчали. Не слышали, как тихо вошел дед.
- Вот что, вихрастые, это дело сделано. А стихи христославные не забыли?
Борис встал и торжественно начал: Рождество, твоё, Христе Боже наш..."
... Рождественская ночь выдалась снежной, метельной. Когда вышли за порог дома, ветер рванул нашу звезду, затухла свеча, а Борис оступился с порога, упал в сугроб. Я подал руку. Отряхнули снег с пальто и шапки и, хохоча, пошли к калитке. На улице уже перекликались христославщики.
- Эй, Вовка, - узнал меня Толик Лавров, - поздно идёте! Я уже пять рублей нахристославил. Одарила Ксенька: аж три рубля. Сапежиха -рубль, остальные кто дисюнчик (гривенник - В. К.), кто двадцать копеек – хвалился взахлёб Толька.
- Ничего, и у нас будет немало, - сказал за меня и себя Борис.
Ребята, шедшие с Толиком, закрыли нас от ветра. У забора мы вновь зажгли свечу. И со звездою пошли к Курбатовым. Шли мелкими шажками, еле вытаскивая ноги из сугробов у плетня. Переметённые сугробы снега, косые и от забора наиболее высокие, здорово нам портили желание отличиться, да так, чтобы о нас потом говорили: 'Молодцы!"
- Теть Анфиса, пусти похристославить! - закричал я, что есть мочи. Поколотил палкой о забор. Неистово залаяла собака. Вышла хозяйка на крыльцо, ахнула, увидев звезду на шесте (не хуже кремлевской).
- Володя, Боря - заходите... Какие молодцы... Мы вошли в сени, потом обметя снег с обувки, ступили в хату.
Поклонились в угол, где у иконы горела лампадка, запели торжественно: "Рождество, твоё, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума... Здравствуйте, хозяин с хозяйкой, с Рождеством Христовым, с праздником!" - закончили в один голос. Воцарилась тишина. Слышно было, как трещала свеча внутри звезды. Тетя Анфиса вытирала платочком слёзы.
- Мы пошли, - вымолвил Борис.
- Вы куда же, постойте! - забеспокоилась хозяйка и начала совать то в мой, то в Борисов карман конфеты, пряники, - а это вам на тетради, книжки, - и додала каждому по пять рублей, по целому состоянию (как потом подытожили мы).
...Давно это было. Но в глазах: и сугробы, и звезда, и мальчишки, сосущие конфеты, и что-то теплое, согревающее душу потом многие годы. Борис стал "новым русским", богатым человеком, я оказался, наоборот, безработным агрономом. Друг детства Толик Лавров случайно застрелился, стреляя в ворон. И вот снова Рождество, оно соединяется с той рождественской ночью из детства. Та ночь, словно луч из туманности века, освещает путь, длиною в жизнь…
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 15.08.2016 17:12
Сообщение №: 154693 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
ЗНАМЯ СНА
Мне приснилось небо. Чистое, пречистое. Словно отбеленное полотно. Без единой чёрной пушинки. Такое необыкновенное небо, я видел, во сне, впервые. До этой ночи тоже снились сны, но такой…
Неужели на этом белом полотне неба я не увижу ничего, кроме этой всепоглощающей белизны? Так не бывает! На небе бывают всякие рисунки. Почему же сейчас ничего? Кто стёр то, что было вчера на этом
полотне? Что художник неба потерял свои кисти? Или, быть может, краски закончились? Или…
Тогда сам нарисую тучку, размером с ноготок. Это моё желание. Почему я буду рисовать? Ну, наверное, потому что оно моё желание. А
раз моё, то забывать, в таком случае, её нельзя. Тем более оно всегда при мне.
Всюду и всегда!
Сперва я тучку залью зелёным цветом. Зелёным потому, что он любимый цвет. Самый - самый: бодрит, успокаивает.
Но что это? Насыщенный цвет зелени «притянул и поглотил» мой взор. Он не успел даже взбодрить его. Наоборот расстроил.
Мне это показалось весьма странным действом! Ведь я подразумевал скрасить свой сон,- уж очень докучала мой ум белизна.
Я стёр, что было.
И сразу залил тучку жёлтым цветом. Тучка вспыхнула. Пространство вокруг меня засияло. Желание моё ликовало. Ощутил некоторый прилив тепла.
- Хе – хе - хе…
Я вздрогнул и увидел старика с чёрной бородой.
- Хе-хе - хе, - повторился глуховатый голос.
Старик пальцем ткнул в тучку, спросил:
- Ты ищешь цвет неба для своего желания?
«Откуда старик знает, что у меня есть личное желание?»
Я ничего не ответил. Но он, видимо, и не ожидал ответа.
- Ищешь?- повторил он вопрос. Это хорошо. Я тебе советую: залей половину полотна неба красным цветом – символ труда, мужества, красоты и жизни. А вторую половину зелёным цветом - весны, радости,
надежды, природы и здоровья. То, что получится, будет твоим знаменем сна!
Сказал так старик и растворился.
Следом исчезла жёлтая тучка. Блеснула и тоже пропала белизна. Потом я вижу - закачалось небо, и… неожиданно брызнули лучи солнца…
Не по совету желания - так вышло…
…. Я раскрыл веки. Огляделся. Около меня сидит врач в белом халате. Улыбается:
- Вот и всё: вы вернулись к жизни. Как долго вы шли к ней!
- А где моё знамя?- спросил я, оглядывая больничную палату.
-?- испугался врач, трогая мою руку. Пристально всмотрелся в глаза.
Я что ото сна помнил, то рассказал врачу.
А я рассказал всем вам. Вот так. Доброго вам здоровья!!!!
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 15.08.2016 17:15
Сообщение №: 154694 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД
В город приехал театр. Португизер, из села Балаково, уже и не упомнит, когда он бывал в театре, а тут - нате вам – такая редкая радость: приехал театр.
Радость - она и есть радость, но как это часто бывает, она скоротечна. Весьма скоротечна! Вот и сейчас она вспыхнула и потухла, словно метеорит в небе, - в просьбе родительницы:
- Портик, (так обычно кратко и ласково обращалась она к сыну) спустись в подвал и принеси на стол солёных помидор.
Португизер хотел сказать:
«Мне бы побыть на представлении театра». Но отказать маме в такой пустяковой просьбе, это было, просто, неприлично. Просит мама!
Тем более побыть в подвале, где ещё с детства было интересно, совсем кстати.
… Подвал ему казался подземным театром. Можно было послушать подвальную, особую тишину, помечтать, представить будто ты - капитан Немо. Немо потому что ещё живы и не угасли подводные картины путешествия в океане. Подвал, конечно, не океан, но всё таки что-то , вроде капитанского, театрального кубрика.
Да мало ли чего можно было в нём напридумать? Там зимой тепло, а летом прохладно. Чем не театр подземелья?
***
… А история его возникновения довольно проста. Подвал соорудил, в бытность, дед, в свои молодые, далёкие годы. Место, по его рассказам, он долго подбирал. Мечтая, в своё время быть геологом и зная туф, он принялся за дело таким образом. Вырубил яму в туфе, так как их поместье, в конце участка, располагалась на бывшем извержении вулкана. Это то и стало главным в выборе места подвала.
Дед иногда обычно хвалился , по случаю:
« Я – богач: у меня собственное туфовое поместье!» - и, при этом он улыбался.
Но как - то странно тогда казалась внуку его улыбка. Она что - то явно означала. Но что? Португизер, при этом иногда, спрашивал деда:
«Дедусь, отчего улыбаешься? Что там, в подвале интересного? Там кроме картошки, кроме закатки не на что смотреть. Или что там лук с
морковкой артисты? Я вот, там люблю, особенно в жару, сидеть и мечтать, но теперь там почти пусто ».
Дед, как обычно, улыбался и молчал. И вот теперь, сейчас, внуку лезть в подвал.
« А что пусть,- думал он, опускаясь по дробине в подвал, - театралы едут в город, а я в свой «театр». Быть может, наконец- то, рассмотрю стены, потолок, да прослушаю стены и пойму, отчего деда улыбался, всегда таинственно».
Португизер до того доразмышлялся, что чуть не соскользнул с планки лестницы. Благо до уровня пола оставалось три поперечины, ладно прибитые дедом. И это спасло его от падения. Ступил на пол. Осмотрелся. Распрямил спину. Поднял голову. Над головой зиял лаз - квадрат света. Квадрат света из подземелья. Включил лампочку, потом выключил.
«Пещера с единственным выходом наружу к свету, к людям».
Снова осветил подвал. Стал рассматривать стены, потолок, как и планировал, сюда влезая.
«А что чем не сцена? пол - подмостки. Я – артист! Картофелины - зрители! А что если…» - и он приложил двухлитровую кружку, взятую для солёных огурцов, по наряду от мамы, к туфовой стене.
Ко дну кружки, прислонил ухо. Обратился вслух, затаив дыхание. Подержав так пару минут ухо, при кружке, или того больше, он услышал отдалённый глухой стук.
«Показалось!» - пришлась первая мысль.
Но глухой стук возобновился. Португизер кружкой постучал об стенку. За стенкой отозвались тоже стуком, но почему – то тройным стуком.
«Что за театр»?- заговорил внутренний страх самосохранения. « Да не может быть этого? Чудится»!
Вновь троекратный стук. На стенке обозначились линии квадрата и … тут же они образовали лаз в туннель.
Затрепетала душа. Неизвестный лаз пугал и манил. Но, переборов страх, Португизер пополз дальше, внутрь. Почему- то дышалось легко, чувствовалось, что под землёй туннель вентилируется, но кем и откуда, было неизвестно.
Это ещё больше завораживало и манило неизвестность. Сбывается: он капитан Немо в океане неизвестностей. Пусть в подземелье, какое
это значение. Вперёд туда, где таинственность окажется чем - то явным и необычным!
Но удивляло Португизер ещё то, что, издали лаз осветился. С каждым метром ползания ярче и ярче. Вскоре - вспыхнул ослепительный луч.
Португизер закрыл глаза, а когда открыл, то он увидел перед собою …карлика, в обличии человека, молочно - белого цвета. Тот сидел на
выдолбленном каменном ложе из туфа. Внимательно осматривал пришельца. Осматривал и молчал. Молчал и Португизер, еле сдерживая волнение души.
«Вы,… оттуда сверху? - поднял вверх тоненький пальчик человек - карлик».
- Да,- тихо ответил Португизер.
– Откуда вам известно. А Вы кто?
«Подземные жители планеты!- гордо произнёс человек- карлик. Вся моя семья живёт тут. Я пока один. Дети в церкви на пятом уровне города»
- Города! - удивился Португизер,- значит я в подземном городе.
« Да, город наш многоуровневый. Уходит спиралью вниз. Пока что на глубину 80 метров. Есть церковь, школа, площадь танцев. Светлый рай правителя. Тут живём, размножаемся. Тут жили предки. Много веков назад. Они, как и мы содержим лошадей, коров. Есть колодцы, есть склады продовольствия. Входы в этажи закрыты каменными дверьми от врагов»
- А что есть и враги? – вновь удивился Португизер.
«Да! наши враги - люди! Те, что наверху! Но ты не враг – ты наш сосед через стенку. Твоё жилище рядом! Только ты другой: очень высокий и цвет кожи не белый, как у нас тут у всех. Хорошо, что тоже имеешь подземное стойло»
- Я там не живу. То - подвал!.. Потолок высокий!
«О, так вы правитель! – и человек – карлик склонил голову. У вас много в подчинении людей?
- Нет! Я - сын отца и матери. Нас в семье трое!
« Ваше племя выродилось? Сожалею! Чем помочь! Завтра пойдём к царю нашему. Его жильё - светлый рай. Там ярко пылают факелы. Лишь внизу слышится журчание воды, да ощущается приток свежего воздуха. Приходи завтра», - сказал карлик- человек и хлопнул туфофой пластиной по стене. Стена отозвалась глухим звуком.
****
«Люди – враги карликам? По какой причине? Есть ли этому вопросу ответ? Уйти под землю и жить! Конечно, понятно : органический мир
изменялся. Запад с востоком тоже менялись своими местами четыре раза.
И экватор был по линии: город Грозный – город Якутск. И люди были 4 метра росту. Много чего было на планете Земля.
Можно предположить такое. В результате повышенного фона земли, очень быстро расплодились гиганты животного мира и потеснили людей того мира. Погибли или были съедены миллионы. Остались лишь те, кто был лилипутского роста. А выживали они в пещерах. Постепенно переселились в Подземелья разломов земли. Так возникла новая раса карликовых людей.
А, быть может, ввиду внутриплеменного «опыления», т. е инцухта, гиганты вырождались и превратились в карликов.
Или, быть может, это поселяне иных цивилизаций вытесняли людей планеты, по подобию искоренения североамериканских индейцев пришлыми воителями огня.
Быть может! Тем более что люди – карлики расселены по планете в разных её точках.
Предположу рискнуть и высказать такое мнение. Всего лишь мнение. Во времена великих и необходимых расселений народов, аборигены, тёплых и благодатных мест выживания, жестоко истреблялись, когда переселенцы оседали в этих местах. А местные люди уходили под землю.
Известили же нас недавно о том, что был зафиксирован гул планеты: в Ростовской области, в Канаде и других местах одновременно. Не это ли « плач Духа», ушедших в подземелье планеты, живущих там поныне? А?
…Люди и сейчас век захвата рынков сбыта товаров, в «век мести» цивилизации человеку, в век новых болезней и отношений меж людьми, уже не братья, а враги.
Исчезли лавочки в станицах, капитал правит своё дело даже в туалете, а у врача тем более. Галстучников множатся ряды и бездомных, бомжей тоже.
Уходят люди не под землю, а в землю по миллиону в год и более. Свирепствует вражда: военная, экономическая, психологическая и весь сказ моего несюжетного отступа.
Помилуй, Боже, аборигена Земли!»
***
Тартак - человек карлик, свесил ноги с каменной лежанки. Короткие, но довольно развитые. Он намеривался встать на гладкий пол, отшлифованный ногами, за много лет. Глядя на пол, он прищурился, по привычке, потому что в помещении пылал факел.
Свет факела обозначил рельефное пространство стен. На них были видны фигуры: подобие коров, извилистых растений, фигур, кругов и выпуклостей .
На потолке был огромный круг – подобие Солнца. Этот круг, по всей вероятности, о памятном дне, взволновавшем Душу подземного жителя.
Он, Тартак, только раз, за свою 30 летнюю жизнь под землёй, выходил на поверхность. И то благодаря милости правителя.
Тот наружный, ослепительный свет был удивительно тёплым. Над головой горел яркий факел большой, пребольшой. Мир природы был сочен и разнообразен. Вот он что запомнил. И эта память, от наружного мира, грела его сердце, почти старика. Это было давно.
« Увидеть бы сей факел ещё раз. Жизнь закончиться в 35 лет. Тогда я буду уже глубоким стариком»,- вздохнул он и прослезился. Как горько осознавать!»
Опустил ноги на прохладный, каменистый пол, и неспешно прошёл к каменной, округлой запорной двери. Поднатужился и приставил её к стене.
Хлынул поток воздуха, поколебав пламя факела.
Спустился ниже. Вглубь этажа.
Вскоре подошёл к подземному ручью. Омыл руки, шею. Вода взбодрила мысли.
Он вспомнил о том, что надо уже встречать вчерашнего гостя, живущего через стенку. Так он предполагал. Иначе откуда бы ему догадаться о том что, Португизер явился из подвала.
Вспомнил и решительно начал двигаться к месту встречи.
«Интересно как долго живут его родичи, в том подземном городе. Что - то там, в городе, непорядок: всего несколько человек живут. Что означают слова: мать, отец, сын? Надо гостя встречать! Провести его по тропам своего подземного города, сам город показать».
****
…Каменные, второстепенные тропы от одного жилища к другому. Главные же тропы широкие. Потолки выше роста карликов: в полтора метра. Жилища ярусные, но можно пройти: от одного к другому.
Главные тропы ведут к местам подземного ручья, молельне, к площади танцев и игр. Воздух подаётся по вертикальным шахтам. В особых местах, в те времена, содержались карликовые животные: лошади , коровы.
Этилированные растения служили пищей.
****
… Знакомый лаз осмотрен, благодаря яркому лучу фонаря.
« Лаз как лаз, ничего особенного, кроме вьющихся выбитых двух линий по низу лаза. Они, эти линии, указывали путь вглубь. Это понятно, но кем и когда проделан этот штрек ? Кем очерчены линии на стенах»? – думал так и полз, и полз в город познания, в город другого мира человек наружного мира .
Когда световое «бревно» его фонаря «схватило и прижало» силуэт на стене и ослепило карлика, тот, закрыл глаза, истошна закричал:
« Огненный шар закатился в город! Спасайтесь!».
- Тартак,- понимаешь,- выключил фонарик Португизер,- это прибор- фонарик, не шар солнца. Не бойся, он не обожжёт.
Успокаивая карлика, он протянул руку с фонарём Тартаку. Тот попятился от него на шаг, остановился. Не отрывая взгляд от руки с фонарём, замахал ладонью, защищаясь от протянутой руки:
«Шар спрятался! Он « пробежал по глазам». Им больно! А я и так плохо вижу из-за постоянного сумрака. Он заразит моё тело, а оно уже старое, дряхлое. Шар надо бросить в подземную реку!»
Вокруг них стали собираться карлики. На их лицах, даже при свете настенных факелов, «жил» испуг от крика Тартака. Португизер, подбирая слова, добросердечно успокаивал собравшихся карликов:
- Этот свет вас не заразит. Это не огненный шар. Его свет холодный. Он просто освещает темноту. Он лучше, чем факел. Он не дымит. Запаха не издаёт. Понятно? Он полезный тут , у вас. Он помощник человеку.
Карлики, слушая спокойную речь, тихо шептались о чём - то своём. Видно, что они поверили «лекции» Португизера.
Успокоил свой испуг и Тартак.
Португизер предложил убедиться в безопасности шара. Включил фонарик. Округлый зайчик света выскочил и прилип к стене. Он погладил пятно ладонью и затем поднёс её для осмотра Тартаку.
- Смотри, Тартак, ожога нет, а от солнца, там, на поверхности тело человека обжигает. Это правда!
Тартак коснулся ладошкою светового пятна.
«Да! - громко подтвердил его слова Тартак,- свет прибора не обжёг! Значит он безвредный для всех нас».
Гномы закивали головами в знак согласия.
А тут послышался гуд. Это было оповещение ко сну в подземном городе, которому надо было немедля действовать. Группа карликов спешно стала уходить вверх по каменной лестнице. Португизер смотрел на ступеньки каменной тропинки до тех пор, пока не исчезли карлики.
« Вернуться в подвал?
И тут…его шаг остановило свечение то, которое видел в первое посещение.
Появилось, словно, из стены. И плыло к нему. Плыло и пульсировало, а когда оно приблизилось на уровне глаз Португизера, остановилось. И, к его удивлению, заговорило:
«Я - информационное поле Земли. У вас, там наверху, обо мне не оповещены в такой степени известности как тут, на глубине 80 метров. Тебе повезло . А посему можешь задать мне любой вопрос,- и
свечение заколебалось, и внутри обозначились точки - пуговицы: красная, чёрная, белая.
«Это что услуги в подземном городе?»
При этой мысли вновь подала звук поле, уже более требовательный, чем несколько минут назад.
«Оно что сердится на меня за моё непонимание возможности узнать новое о подземном мире?»
Последовал густой, встревоженный гуд.
« Явно сердится».
- Хорошо, Поле Земли, объясни: зачем прятаться карликам от людей? Кто и когда тут вырыл глубокие колодцы? Кто выдолбил туннели, по которым можно протащить даже слона? Есть и другие вопросы. Узнать бы ответ об одном вопросе.
« Понятно»,- послышался голос сверху.
Португизер вверх голову, а там только глаза потолка.
«Чудеса!»
А голос :
«Человек Земли, слушай ответ. Материки планеты движутся. Я так говорю, потому что знаю: Вы студент физфака. У вас каникулы. Так вот Вам уже, думаю известно об этом движении материков. И о платформах Земли, думаю, имеете понятия. Они ни на минуту не останавливались в своём движении. Они и в эту минуту в движении. Так вот, давно - давно были Времена карликовых рас. «Подземные горожане», с которыми Вы сегодня встречались, имеют странную свою родословную: среди их особей были гиганты со стальной силой мускул.
Они могли трансформироваться в текучее состояние, как вода, потом проникали в глуби Земли. И там расщепляли любую породу. Рыли колодцы, каналы, реки, которые есть в этом городе. Обустраивали помпезные залы для торжественных встреч, склады. Да, вы уже о многом, узнали об этом у Тартака».
- Да, это правда!
«Это была великая цивилизация. Можете обозреть только их следы. А вы, Студент, случайно бы, поинтересовались бы о «книге Ксенофона» (римская летопись 4 века до н. э.). Раса, не похожая на вас, как вам уже известно, никогда не поднималась на поверхность Земли».
- При случае, в Москве зайду в главную библиотеку страны!- согласился Португизер.
« Уважаемый, может быть, помните, была жестокая личность - император Нерон. Так вот в этом городе, где сейчас беседуем, со времён императора Нерона скрывались христиане, преследуемые
римлянами. .. Прощайте, я в пространство Времени…погружаюсь. Время прогулок зовёт на предмет совершенствования разговора с хомосапиесами этой эпохи».
****
… На лежанке досматривал необыкновенный сон Тартак. Умостившись в своей каменной кровати, похожий на топчан, Тартак так погряз в видениях, что совсем позабыл о встрече. Он, конечно, не
запьянцовский. Просто обуянил сон.
Приснился огромный - преогромный шар, из которого оробело, смотрели глаза земного человека. Они двигались туда- сюда, будто бы что заметили, а сказать не могут.
«Бр-р!» - вздрогнул Тартак и проснулся.
Протёр пальчиками глаза. Недалеко от каменной кровати пылал костерок. На железных рогатках котелок. В нём булькала съестное. Помещение заполнял запах снеди. Его вторая половина улыбалась, расчёсывая густые волосы. Она советовал:
- Торопись умыться, скоро появится гость.
И надо же в каменную дверь, похожую на плоский камень, постучали.
Тартак откатил «дверь» и увидел пред собою гостя. Это был Португизер.
- До вас, Тартак, пока доползёшь, голову расшибёшь. Хорошо что, сразу, как кончилась туннель, можно было распрямить ноги и
идти. И, ещё вот что. Если бы не нарисовал мне маршрут дороги, то я бы заплутал бы в другой ярус вашего поселения.
Он, как полагается, поприветствовал обитателей. Хозяйку Киренну, сына Анпила. Семейство собиралась кушать. Пригласили гостя. Он сказал:
- Спасибо!
Но чтоб не обидеть, взял лопаточку, похожую на нашу, земную, чайную ложечку.
– Отменная каша,- улыбнулся Португизер, облизывая ложечку. Киренна кивнула головою, в знак согласия его словам.
Сын Анпил глаз не сводил с гостя. Жался к маме. Слегка дрожал.
- Это наш гость, - сказал Тартак. Я с ним - согласно разрешению правителя - выйду на поверхность. Посмотрю что над нами. Ночью, сверху слышал гул.
- Ой, как интересно, качнул головой Анпил, и потупил взор, глядя на отца.
Ему тоже хотелось выбраться на пов
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 15.08.2016 17:26
Сообщение №: 154695 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
****
… На лежанке досматривал необыкновенный сон Тартак. Умостившись в своей каменной кровати, похожий на топчан, Тартак так погряз в видениях, что совсем позабыл о встрече. Он, конечно, не
запьянцовский. Просто обуянил сон.
Приснился огромный - преогромный шар, из которого оробело, смотрели глаза земного человека. Они двигались туда- сюда, будто бы что заметили, а сказать не могут.
«Бр-р!» - вздрогнул Тартак и проснулся.
Протёр пальчиками глаза. Недалеко от каменной кровати пылал костерок. На железных рогатках котелок. В нём булькала съестное. Помещение заполнял запах снеди. Его вторая половина улыбалась, расчёсывая густые волосы. Она советовал:
- Торопись умыться, скоро появится гость.
И надо же в каменную дверь, похожую на плоский камень, постучали.
Тартак откатил «дверь» и увидел пред собою гостя. Это был Португизер.
- До вас, Тартак, пока доползёшь, голову расшибёшь. Хорошо что, сразу, как кончилась туннель, можно было распрямить ноги и
идти. И, ещё вот что. Если бы не нарисовал мне маршрут дороги, то я бы заплутал бы в другой ярус вашего поселения.
Он, как полагается, поприветствовал обитателей. Хозяйку Киренну, сына Анпила. Семейство собиралась кушать. Пригласили гостя. Он сказал:
- Спасибо!
Но чтоб не обидеть, взял лопаточку, похожую на нашу, земную, чайную ложечку.
– Отменная каша,- улыбнулся Португизер, облизывая ложечку. Киренна кивнула головою, в знак согласия его словам.
Сын Анпил глаз не сводил с гостя. Жался к маме. Слегка дрожал.
- Это наш гость, - сказал Тартак. Я с ним - согласно разрешению правителя - выйду на поверхность. Посмотрю что над нами. Ночью, сверху слышал гул.
- Ой, как интересно, качнул головой Анпил, и потупил взор, глядя на отца.
Ему тоже хотелось выбраться на поверхность. И мало ли что желал бы, чтобы взглянуть на неизвестный мир снаружи. Разрешения от правителя города было только одному. И то досталась в благодарность особого расположения правителя к Тартаку.
- Выходим наружу,- сказал гость и встал из-за каменного столика. Спасибо вам,- поклонился хозяйке.
Пропустив вперёд хозяина жилища, двинулись к выходу на поверхность.
Тут следует заметить, что выхода было только два.
Двигались к №1.
Отодвинув тяжёлую выходную «дверь», выползли и ступили на поляну, на которой росли какие- то кустарники. Отряхнулись. И тут заартачился Тартак:
- Боюсь! Хочу вниз! Ой, вон твои соплеменники, вдали! Убьют! Боюсь! Сказал и дрожит.
– Хорошо, хорошо, - спокойно и дружелюбно сказал Португизер, и взял карлика за руку.
Тартак успокоился, озираясь на кусты. Почувствовав некоторую защиту, стал осматриваться, задавать вопросы:
- Это что,- он присел на корточки,- провёл по траве пальцами.
- Ой! живые! У нас там, внизу,- и он ткнул палец в траву, этого нет.
– Правильно, там у вас полумрак, траве нужно солнце,- и Тартак взглянул в небо. - Что - то оно нас не приветствует.
Не отпуская ладонь Португизера, Тартак с осторожностью и недоверием к своим ощущениям, касался то побега, то дерева. Проходя мимо кряжистого тополя, он прижался к спутнику. Он поспешил умиротворить карлика:
- Это дерево! Оно не упадёт на нас. Оно держится корнями за землю. – Тронь рукой – не собака оно.
Тартак коснулся до коры. Руку не отдёрнул - совладал с собой.
Улыбнулся:
- Оно меня приняло за земного жителя.
Посигналила машина. Тартак – за спину Португизера. Дрожит, как осиновый лист. Закрыл глаза. Вцепился в штанину и ни с места. Пришлось Португизеру объяснять о том, что эта машина и почему она
сигналит и что она не опасна на тротуаре. Он внимательно слушал, кивал головою. Португизера это внутренне смешило, но он улыбку, усилием воли прятал за складками губ рта.
Карлик молчал. Ему явно уже хотелось к себе – под землю. Вокруг кипела, гудела, разговаривала жизнь поверхности земли, по сути, ему неизвестная, непонятная, шумная. Он машинально переступал ногами, жмурясь от солнца.
Вскоре солнце выпросталась из объятий серых туч и ослепила мир природы. Тартака ослепительные лучи раздражали, даже злили.
«Как Португизер их терпит?»
- Хочу домой! – простонал карлик и потянул спутника к ближайшему пеньку. Сел. Потом вздохнул:
- Веди меня домой! Трудно тут жить!
Подошли к подземному лазу. Постучали. Им отодвинули камень - крышку. Карлик Тартак влез в внутрь подземелья.
Португизер направился домой.
****
… Над карликом, зависло бледно- белое облачко. Оно приподняло его, и увлекло в сторону каменной двери.
Оттуда слышалась тихая, ласкающая слух музыка. Её мелодия, словно тёплая морская волна, удаляясь, тянула его в щель, между каменной дверью и стеной его обители. Затем облачко приподняло каменную задвижку, и через неё вынесло Тартака наружу. И ему предстала бездна ночи. Из её глубины мерцали искры звёзд. Таким образом, Тёмная Даль приветствовала выходца подземелья. Это был, своего рода ритуал. Мерцание прекратилось. Вспыхнула облако, полукруглой формы. В её центре светилось оранжевое пламя. И сразу навстречу, ввысь, понеслось облако. Тартака оно несло с такой скоростью, что окружающий ночной мир был похож чёрное полотно. Он попытался пошевелиться, но не смог. Хотел спросить: «куда мчит его неведомая, властная сила». Но язык не слушался. Внутри тела пробудился испуг. И, вдруг, движение прекратилось, и его, на мгновение, ослепил шар, похожий на солнце, которое видел наружи, когда они были на прогулке с Португизер. Но это солнце-шар только ослепил, но не грел, а даже пригасился, будто о чём - то сообщал Тартаку. Но о чём? Житель подземелья понять не мог. И тут вновь ослепил карлика Тартака, на какие – то доли секунд, и исчез. Но, что это? По, светлеющему, полотну неба пронеслось великое множество воинов на лошадях, и, просто, пеших со щитами, копьями. Вся эта картина длилась довольно долго. Они идут и идут, а вместе с ними движется топот тысячи ног. Несметные полчища воинов. Шествие неожиданно исчезло»
Тартак проснулся. Огляделся.
Над потолком висело облачко пара. Рядом горел костёр.
День был на земле, или ночь никто не знал. Ни Тартак, ни жена, ни сын. Шли энные сутки подземной жизни.
***
« Если Земля - тёмный уголок Вселенной между Луной и Планетами то, что такое Земля? Из книг, которые прочёл известно, что я и растения живём в нескольких мирах, а мы - органическая жизнь на Земле. Хорошо, понятно пока… А вот уже стало известно о том, что Луна отходит от планеты Земля. Когда удалится то, что будет со мной? Оледенение покорит живой мир? Трудно представить! А улететь на другие планеты не можем. И нужны ли мы им там, и в качестве кого будем там? Вот, недавно на днях, стал известен такой факт. В одном, из районов Кубани, были примяты посевы в форме часов. Стрелки часов показывали пол - седьмого утра. Кто послал эту нам информацию с точным указанием время? О чём предупреждение? Никто не может объяснить. И возможно ли приблизится к этой загадке ни на пол - миллиметра? Пока что нет и нет!»
От длительного размышления устала голова. Организм погрузился в иное состояние, состояние второго сна. Увидел себя в горизонтальном положении, движущемся к ярко светящемуся образу Абсолют.
Мозг напрягся, философически оповещая все клетки, о входе новой информации. Вначале послышался запрос о том, каким водородом, в данный момент бодрствования, он, мозг, питается. Оказалось что земным, самым низким, обычным для нас всех землян.
Но что бы вдыхать водород Абсолюта, то надо человеческому телу с его духом пролететь все планеты, ныне обозримой, Галактики. Оказалось, совершить полёт дело абсолютно невозможное.
Тогда голос Абсолюта стал снижать уровень информации, и оповестил о том, что несколько дней с планеты земля будет видна Луна, необычного жёлтого цвета. Намекнул о том, что там намечается передел её аэродромной территории.
….Португизер увидел жёлтую Луну. Поразился тому, что на ней ни одного чёрного пятна. И тут он понял смысл информации в форме часов. Однако, почему часы показывали пол - седьмого утра. Стал размышлять далее о самой цифре семь.
«В самом деле, если отключить логику; затем включить воображение, то можно её представить, как виселицу. На, накренившем, столбе. А это жуткий её вид! А вот самое слово семь, с мягким знаком, тоже читается» любопытно! Слова с мягким знаком это: тьма, ночь, тень. Плетень имеет тень. Боль - тьма мучений! И так далее! Всё это суммируя, можно предположить, что живому миру предстоит что-то испытать, довольно невероятное, а что – время покажет».
***
…От жёлтой Луны отделилось облако и стало наплывать на лицо Португизер. Её странная сущность, захватив взгляд, двигалось и двигалось . И в вот его оно, облако, щекочет лицо.
Португизер распахнул глаза. Увидел поседевшего майора.
- Пора заступать на пульт управления, товарищ капитан. Капитан Португизер присел на кровать и майору Грекову:
-Я такое видел, такое! Такой город подземный …чудеса. Люди там - карлики. Подвал, наш видел, мама что-то говорила и многое другое.
- Вот, вот не то приснится, если на ночь читать разные приключения. Мы, с тобою где? Тоже в подземном, электронном подвале товарищ капитан.
…Через десять минут указательный палец капитана Иванова, с довольно странным именем Португизер, лежал на кнопке «пуск» ядерной межконтинентальной ракеты «Домен-х77».
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 15.08.2016 17:31
Сообщение №: 154696 Оффлайн
СергейАнтипов, Добрый день! Сергей, спасибо за посещение страницы и отзыв. Будет возможность - напишите резюме о россыпе эссе в "Философии жизни-4" стр.92. хочу знать ВАШЕ ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ КАК ПИШУШЕГО ДАВНО И МНОГО. С ТЕПЛОМ ВЛАДИМИР. АВГУСТ 18-ГО ДНЯ.
Поэт
Автор: АНАПСКИЙ
Дата: 18.08.2016 13:10
Сообщение №: 154818 Оффлайн
ЕСЛИ БЫ, ДА КАБЫ, ВЕРШИ РОСЛИ ЯК ГРЫБЫ, НО, ЖЕЛАТЕЛЬНО, БЕЗ "Ы"....
АНАПСКИЙ, Да, Владимир, сборник "Философия жизни - 4" у меня лежит на рабочем столе! С удовольствием читал Вашу "россыпь эссе" - люблю мудрые мысли, выраженные чётко и кратко! Спасибо, что Вы с нами!
Мы в соцсетях: