«Жалко бабушку — он её ни во что не жалеет. Несчастная, многострадальная. При свидании всё расскажу. И ежели бы не бабушка, давно бы пропал… <...> И что ещё несносно, — что в его делах замешает других, ни об чем не думает, только об себе, и об себе неблагоразумно. Никого к нему не пускают, только одну бабушку позволили, и она таскается к нему, и он кричит на неё, а она всегда скажет — желчь у Миши в волнении». Из письма Елизаветы Верещагиной её дочери Саше по случаю пребывания М.Ю. Лермонтова на гауптвахте.
Не знаю, по какой причине, но сегодня посетителей в музее Лермонтова совсем немного. Перехожу из комнаты в комнату в одиночестве. Вчитываюсь в развешенные по стенам документы канувшей в прошлое эпохи. О Михаиле Юрьевиче кто только не писал (даже меня за один из рассказов наградили памятной медалью — 200 лет поэту!). Если не ошибаюсь, есть даже отдельная часть в литературоведении — Лермонтоведение. И в этом прекраснейшем провинциальном музее каких только артефактов не сыскать! А вот о Елизавете Алексеевне материалов там, увы, мало.
Домик Лермонтова
Ночь с 1 на 2 января 1810 года село Никольское, позже ставшее именоваться — Тарханы. Пензенской губернии.
В Новогоднюю ночь хлебосольные хозяева решили собрать в своём имении соседских помещиков, дабы порадовать их маскарадом с разыгрыванием сцен из «Гамлета». Однако представление пошло не по тому сценарию, ибо отставной капитан лейб-гвардии Преображенского полка Михаил Васильевич Арсеньев, облачённый согласно роли в костюм могильщика, произнёс фразу, не сочинённую великим Шекспиром: «Ну, любезная моя Лизанька, ты у меня будешь вдовушкой, а ты, Машенька, будешь сироткой». В тот момент хозяйка дома не уделила этой фразе должного внимания, мало ли что в сердцах может ляпнуть муженёк, принявший на грудь пару, а то и тройку бокалов дорогого французского коньяка. Ну да — настроение у суженого сегодня — хуже некуда, и причина тому более чем понятна: отсутствие на празднике соседки, а заодно и любовницы помещицы Мансыревой. [Как выяснилось позже, супруга Елизавета, будучи старше мужа на целых восемь лет(!), узнав о похождениях мужа, отправила к ней своего человека с письмом, в котором запретила Мансыревой не только появляться в её доме, но даже появляться вблизи усадьбы Арсеньевых! Существует и иная версия, приведённая в записях П. К. Шугаева: под Новый год к Мансыревой из заграничной службы вернулся супруг, и посему ей Михаил Васильевич стал более не нужен!]
***
Меж тем глава семейства, махнув рукой всем присутствующим, поспешно покинул зал, «достал из шкафа пузырёк с каким-то зелием и выпил его залпом, после чего тотчас же упал на пол без чувств». — Слух о его кончине мгновенно разнёсся по всем комнатам, и помещики поспешили сию же минуту разъехаться по домам. Елизавета же, придя в себя после глубокого обморока, велела тотчас «заложить зимнюю карету и ехать в Пензу». По прибытии в губернский город приказала похоронить мужа на кладбище (Арсеньевой понятно каким образом удалось скрыть факт самоубийства. Иначе покойника не отпевали бы в церкви! И предали земле исключительно за оградой погоста!), произнеся при этом: «Собаке собачья смерть». Пробыла она в Пензе шесть недель, не делая никаких поминовений...
***
Как гласит народная мудрость, «беда не приходит одна».
Четыре года спустя...
Родная кровинушка — дочь, пятнадцатилетнее «хрупкое, нервное создание» на балу в Орловской губернии, где Мария была в гостях, влюбилась в отставного офицера Юрия Лермонтова, лечившегося там от ранений, полученных в битвах с ненавистным французом. После чего безапелляционно заявила, что намерена выйти замуж, ибо жить без этого человека более не может! Неизвестно, как на это заявление отреагировал отец, но мать выбор дочери не одобрила, ибо ясно же как божий день — неровня он, однако перечить не стала. Понимала, что её кровинушка своего решения всё равно не изменит. — Значит, так! — Елизавета Алексеевна демонстративно скрестила руки на груди: — Свадьбу устоим здесь, в Тарханах! И не спорь с матерью. У твоего капитана, насколько мне известно, средств на покупку собственного дома не имеется. Посему жить тоже будете здесь. Имение большое, как-никак более четырёх тысяч десятин земли — всем места хватит! А вздумаете возражать — оставлю без копейки! Ты меня знаешь!
Тарханы. Дом, где жил Лермонтов, и церковь (построена в 1839), где он похоронен. Рис. А.Бильдерлинга, ок. 1880-х гг.
***
В положенный срок Елизавета Алексеевна стала бабушкой. Имя для внука выбирала долго и тщательно. Капитан Лермонтов хотел назвать сына Петром, однако затевать очередной спор с властной тёщей не решился. Елизавета Алексеевна не раз утверждала, что её Мишенька получил не только имя деда, но и прихватил вдобавок его характер: «Нрав и свойства совершенно Михаила Васильевича».
***
А три года спустя помещица безутешно рыдала над гробом единственной дочери.
***
Мария Лермонтова скончалась 24 февраля 1817 года от неизлечимой в то время чахотки на двадцать втором году жизни и нашла последнее упокоение в родовом склепе Арсеньевых:
«Под камнем сим лежит тело Марьи Михайловны Лермонтовой, урождённой Арсеньевой, скончавшейся 1817 года февраля 24 дня, в субботу; житие её было 21 год и 11 месяцев и 7 дней».
Из завещания Елизаветы Алексеевны:
«Оной внук мой будет по жизнь мою до времени совершеннолетнего его возраста находиться при мне, на моём воспитании, попечении, безо всякого на то препятствия отца его, а моего зятя» .
М.Ю.Лермонтов в возрасте 3-4 лет и 6-9 лет
***
О Михаиле Юрьевиче написаны сотни книг. Полагаю, что тщательно изучен каждый день его жизни, но мне, чтобы продолжить своё повествование, всё же придётся вам кое-что поведать. Иначе рассказа может и не получиться.
1827 год. Москва
В этот год Миша, успешно сдав экзамены, был зачислен в Московский благородный пансион на «Нравственно политическое отделение»! (За собственный кошт. С весьма дорогой стоимостью обучения!) Учился хорошо, но своеобразно. — Лермонтов, что вы читаете, и почему не слушаете мои лекции, — преподаватель склонился над учеником, сидевшим у окна и с упоением читающим модный роман на французском языке. — Я и так всё знаю. На экзамене отвечу. — Ну, это мы ещё поглядим, — недовольно проворчал учитель, возвращаясь на свою кафедру.
На экзамене
— Лермонтов, извольте взять билет и отвечать на вопросы, в нём обозначенные! — Не собираюсь и не буду. Я уже давно изучил весь курс, если желаете, могу его целиком изложить! Зачем же мне отвечать на какие-то отдельные вопросы! За год до выпускных экзаменов, и утверждая, что учат плохо и не тому, Михаил покинул стены этого элитного учебного заведения и перебрался (конечно, вместе с бабушкой!) в столицу. Подал заявление сразу на третий курс Санкт-петербургского университета. И… получает отказ. Два года обучения в Москве ему засчитать не желают. Ответ короток: — Хотите у нас учиться, извольте пожаловать на первый курс, и никак иначе! — Ну, раз так… тогда я в армию! Буду служить как отец и дед! Где здесь училище, в котором самое быстрое обучение на офицера? Незамедлительно отнесу документы туда! Через некоторое время, успешно сдав экзамены, Михаил Лермонтов был зачислен в «Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров»! Обучение в школе всего два года. Затем выпускные экзамены, присвоение чина офицера и направление для дальнейшего прохождения службы в одном из гвардейских полков, ибо это элитное военное училище, созданное по инициативе самого Николая Павловича (будущего самодержца Всея Руси!)
***
Обучение, конечно же, платное, и стоит… в десять раз дороже(!), чем в Московском благородном пансионе — тысяча двести рублей в год! Нет сомнения в том, кто платил за обучение будущего офицера?! Бабушка мгновенно сняла квартиру поблизости от школы и выделила внуку (на первые полгода обучения!)… пять тысяч рублей! (По приблизительному условному курсу — один тогдашний рубль — наша нынешняя тысяча!) Прислуга для мальчика: повар, кучер, горничная, лакей, а также продукты, масло, мясо, фрукты и овощи, мука и крупа, ну и, конечно же, отборный овёс для лошадей — собственные, доставленные в Санкт-Петербург из родных Тархан.
***
Елизавета Алексеевна в письме к приятельнице Прасковье Крюковой: «Нет ничего хуже, чем пристрастная любовь, но я себя извиняю: он один свет очей моих, всё моё блаженство в нём».
***
А теперь давайте, хотя бы вкратце, изучим источники финансовой состоятельности «бабушки строгого режима»:
Ежегодный доход от имения — двадцать тысяч рублей. Три четверти принадлежащих ей земель — это пашни.
Семьсот двадцать шесть десятин сенокосных лугов и пастбищ! Следовательно — кормами лошади и другие животные (разведение овец было весьма прибыльной статьёй дохода, так как цены на баранину, шерсть и кожу из-за повышенного спроса были весьма высоки. За один пуд «шерсти овечьей русской мытой» можно было выручить в базарный день до пятнадцати рубликов!)
Собственный винокуренный завод!
В интернете можно отыскать документы, о том, что хозяйка Тархан направляла своих крепостных на заводские работы, имея за их труд неплохое финансовое вознаграждение.
И наконец, самое интересное. Оригинальное коммерческое мероприятие: губернский город. Ярмарочные дни.
— Пётр Игнатыч, — Арсеньева, бесцеремонно опустилась на кресло, стоящее в углу кабинета, — и не надоело тебе в бобылях ходить?! Хозяйство у тебя вон какое большое да хлопотное, хозяйка ой как нужна. — Твоя правда, но сама же знаешь, ещё покойная Екатерина Великая издала указ, согласно которому право приобретения заселённых имений, равно как и крепостных, имеете только вы, дворяне. Вот и приходится мне всё самому денно и нощно… — Так я тебе подсоблю, за этим дело не станет. Есть у меня в Тарханах девка на выданье, и грамоте обучена, и на все домашние дела спорая, да и лицом бог не обидел. — Так ведь крепостная же… — Не перебивай, дай досказать, зачем к тебе прибыла, — Елизавета Алексеевна поднялась с места и, подойдя вплотную к Филимонову, зашептала ему на ухо: "Дам ей вольную грамоту, не за так, конечно, а рублей этак за пятьсот. Шепну ей, что приглянулась она одному богатому ухажёру, готов взять её в жёны без большого приданного. А дальше — твой черёд. Ухаживай за вольной дамой как полагается. Букеты, конфеты, платья да украшения покупай. Уговоришь, так станет твоей навеки. Ну, а на нет, не серчай, и суда нет". (Историкам известно более тридцати случаев продажи крестьянок путём выдачи «вольных документов», деньги за которые платили купцы-покровители.)
***
В этой бизнес-идее не было потерпевших, — девушки получали вольную, состоятельные граждане — невест, а помещица — имела со всего этого неплохой гешефт! Который без счёта тратила на своего любимого внука.
***
Увы, но мне не попадалось ни одного стихотворения Михаила Юрьевича, посвящённого бабушке. А она его творения читала, да ещё как!
***
«Стихи твои, мой друг, я читала бесподобные, а всего лучше меня утешило, что тут нет нонишней модной неистовой любви. <…> Стихи твои я больше десяти раз читала». Из письма Елизаветы Алексеевны офицеру Лермонтову, 18 октября 1835 года
Пятигорск. Музей М.Ю. Лермонтова
Авторские фото музея и картины бабушки Лермонтова
Четверть часа не могу оторвать взгляд от портрета этой удивительной женщины, одновременно сильной, находчивой и в то же время... бесконечно любящей и заботливой. И почему-то на ум приходят строки его секунданта — князя А. И. Васильчикова:
«В Лермонтове было два человека: один — добродушный, для небольшого кружка ближайших друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение; другой — заносчивый и задорный для всех прочих знакомых».
В это утро домовой Даше просыпаться в такую рань не хотелось… совсем.
С усилием, открыв один глаз, девушка поглядела на изящные импортные часики, подаренные ей олигархом Силуяновым.
— Боже! Ну, разве можно так шуметь, да ещё, всего лишь, в пол восьмого утра?! Вот сейчас совсем сильно-сильно разозлюсь, слетаю, на кухню и нисколечко не жалея, сотворю для них какую-нибудь, особо изысканную, пакость! — пронеслось в голове у Даши, и она улыбнулась, перебирая в уме мыслимые и немыслимые чудачества и мелкие неприятности, на которые способны все домовые, причём, с самого раннего детства! И это ещё не считая тех, которым, такие как она, учатся в знаменитой школе ЧАВО[1].
Посчитав, что не умывшись и не причесавшись, приступать к задуманному - это есть, ни что иное, как моветон, домовая быстренько, прямо сквозь стены метнулась в ванную.
Между тем, спор двух мужчин, на огромной кухне дома владельца «заводов, газет, пароходов»[2] Александра Ивановича Силуянова набирал обороты.
— Яша, ну ты пойми, — олигарх подошёл к стоящему на каминной полке фотоснимку и взял его в руки. Ему вдруг показалось, что лицо запечатлённой на нём женщины в форменной пилотке, подмигнуло. Хозяин виллы, быстренько поставил фотографию на место и тряхнул головой, отгоняя то ли дурные мысли, то ли невидимых духов.
Ты мою Иришку, стюардессу помнишь? — обратился он к гостю.
— Ну, разве такую кралю забудешь. Забыл что ли, я ведь тогда в девяностых за ней тоже приударял, но она тебя — бандита, предпочла. Жаль, что в тот же год, вместе со всеми своими пассажирами не небо, навсегда ушла. Сейчас бы у вас двоих уже внуки могли бы по этому дому бегать, в индейцев играть.
— Ага, как же, держи карман шире! Нашему с ней оболтусу, вот-вот тридцатник стукнет, а он, паразит, и не думает жениться. Носится, как угорелый, на своём «Ферари» по кабакам, да ночным клубам, возвращается по утро… и … что странно, всегда один, — при этих словах олигарх многозначительно поднял палец вверх.
— Саня, скажи мне как другу, только честно. Может он того, по нынешней моде, как это сказать, поприличней, — поголубел, что ли? — брякнув такое, компаньон олигарха Самуил Яковлевич Эйлер, вскочил с места, метнулся к бару, вытащил оттуда марочный французский коньяк, поглядел на изысканные фужеры, но наливать в них благородную жидкость не стал, сделал большой глоток прямо из горла.
— На Валентине твоей его женить надо! И как можно быстрее, пока действительно беды не случилось, — нисколько не обидевшись на слова Эйлера, пробурчал хозяин виллы, — капиталы мы с тобой объединили, вот и породниться должны, как цари или императоры, в стародавние времена. Чтобы, значит, всё в семью, в общую, понимаешь, копилку.
— Да, я, что ли, против?! Двумя руками и одной ногой, за! Но моя дурында, того, втюрилась в своего фитнес тренера. И уже того…
— Чего того? — Силуянов рывком поднялся и, вырвав у компаньона бутылку, тоже отхлебнул из горла.
— А то ты не понимаешь? Икряная она уже. Узи мне позавчера подсунула… двойня будет. Так уж извини, как говорится, против природы не попрёшь. Вот с тобой базар перетру, то есть, аудиенцию закончу и поеду будущему зятьку навороченный спортивный центр покупать, сам понимаешь, без этого никак нельзя. В нашем с тобой обществе не поймут, осудят, и за спиной, освистают.
— А мне, что прикажешь делать? — Александр Иванович устало опустился на резную табуретку. Как в стародавние времена, невест из дальних стран приглашать, да смотрины устраивать? Нет у меня на это времени, да и сил, тоже.
— Зачем же смотрины, просто надо красивый спектакль сыграть, — наклонившись к уху олигарха, прошептала прилетевшая из ванны, умытая и причёсанная Даша. Доверься мне! Я всё организую в лучшем виде, ты только мне не мешай, ничего не расспрашивай и делай всё только так, как я скажу.
Услышав это, олигарх повеселел и, улыбнувшись, кивнул «собутыльнику»:
— Ты, Самуля, друг мой из лихих девяностых, ступай. Покупай свой центр, да смотри не бери первый попавшийся, иначе мой сынуля со своей будущей половинкой туда карту ВИП-клиентов ни за что приобретать не станут.
— От такой мгновенной перемены настроения своего компаньона Эйлер чуть не поперхнулся элитным алкоголем, и, не поворачиваясь к хозяину дома спиной, бочком, бочком засеменил к выходу.
Две недели спустя
Внебрачный сын олигарха Семён, вернулся домой, как обычно, то ли с третьими, но скорее всего уже с пятыми петухами. Вечеринка в ночном клубе не задалась. Симпотных девок было мало, да и все знакомые, а хотелось чего-нибудь нового, скажем так, приятного на ощупь, но не вульгарного, а интеллигентного.
Решил побыстрее прошмыгнуть в своё крыло (выделенное отцом) виллы, но неожиданно замер на месте. Что-то или, вернее, кто-то невидимый мешал ему поднять ногу и сделать очередной шаг. Нахально отталкивал её назад! Более того — толкал в грудь и даже несколько раз ущипнул, пребольно...за… мягкое место!
Размышляя над этим непонятным и невероятным феноменом, он был вынужден остановиться у приоткрытой двери, ведущей в комнату прислуги. Нечаянно стал прислушиваться к разговору трёх девушек, сидящих в комнате, за дымящимся электрическим самоваром.
Высокая и стройная Алёна, в накрахмаленном передничке и белоснежном кокошнике, в светлых волосах жаловалась своим подругам:
— Я, между прочим, по профессии экономист, красный диплом МГУ имею. После его окончания создала в городе свою фирму, и всё было бы классно, но Александр Иванович, он же как медведь или скорее, как бульдозер! Всё на своём пути сметает! В общем спасибо ему, что после банкротства, вот эту работу дал, и главное, платит не меньше, чем я там имела. В деньгах я ничегошеньки не потеряла, вот только иоим знаниям здесь применения, увы нет.
— Ой, девоньки. Коль у нас такой разговор, начистоту, зашёл, то признаюсь и у меня диплом, и тоже красного цвета имеется. Флористка и по первой профессии, и по призванию, — Оксана поднялась с места и, взяв в руки кувшин, начала поливать цветы, стоящие на подоконнике, — Люблю это дело больше жизни, так бы и возилась с цветочками да горшочками. Только кому они в нашем облцентре нужны?! Импортные розы да тюльпаны целыми самолётами завозят и тут же оптом распродают. Бизнес, одним словом. Спасибо нашему Силуянову. Вилла большая, комнат много, и в каждой надо, чтобы цветы свежие всегда стояли. А ещё, по второму образованию, я ландшафтный дизайнер. Надеюсь, вам не надо объяснять, что это за профессия, а то могу, мне нетрудно…
— Ну а я подруженьки, — перебила её третья девушка Таня, здесь исключительно по любви. Втюрилась в Сёмку, сил нет как! Бросила фирму свою процветающую и устроилась сюда простой горничной, чтобы только к нему поближе. Хочу одним с ним воздухом дышать. По одним этажам ходить. Видеть его, пусть даже и подшофе[3] нетвёрдо шагающим, зато каждый божий денёк!
Вечер того же дня. Кабинет олигарха
Нерешительно ступая, в святая святых вошли все три приглашённые гувернантки. За огромным столом сидели Александр Иванович и его наследник.
— Значится так, дамы! Я пригласил вас, чтобы сообщить…
— Вы нас увольняете? — бесцеремонного перебила олигарха Татьяна и покраснела до кончиков волос.
— Отец, можно я скажу, — Семён поднялся с места и подошёл к девушкам:
— Мы тут посоветовались, но одно, и самое важное решение принял я сам, без папиной помощи. Итак, только не перебивайте меня, а то… — при этих словах от тоже, почему-то покраснел, но, набрав полные лёгкие воздуха, продолжил, — с сегодняшнего дня Алёна будет уволена отсюда...и… переходит на работу в банк «СилуяновКредит»! Далее. Вы Оксана! Тоже покидаете виллу и отныне будет руководить трестом «СилуяновДизаин»…
— Ну а я? Со мной что будет? Я тут останусь? — переминаясь с ноги на ногу, еле слышно пробормотала Татьяна.
Услышав это, Семён почему-то тяжело вздохнул и посмотрев на отца выпалил:
— Да! Ты тут остаёшься! Но только не в качестве горничной, а в статусе моей законной супруги. И мы, сейчас же едем подавать заявление в ЗАГС.
***
После того как «Ферари» с молодыми покинули территорию виллы, заторопились по своим прежним рабочим местам работы — в банк, и трест Оксана и Алёна.
А Даша, невидимо паря в воздухе, спешила проводить каждую, шепча одно и то же:
— Девочки, дорогие, спасибо за помощь. Вы обе, не только превосходные бизнесвумен, но к тому же ещё и прекрасные актрисы!
Такой классный спектакль разыграли. Теперь я ваша должница, обращайтесь если чё. И на свадьбу уж будьте любезны, не опаздывайте. Для наших милых «горничных» работы будет, ой, сколько... много!
Ну а нам с вами только и остаётся, что приготовить салат под названием — «невеста»!
по материалам интернета
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) филе куриной грудки — 1 шт.;
2) картошка в мундире — пара штук.
3) яйца — четыре.
4) плавленый сырок — два.
5) лук репчатый — одна штука.
6) майонез — грамм двести.
7) уксус 9 % — одна ст. л..
8) вода — то же самое.
9) сахар — одна ч. л.
10) соль — половина ч. л.
11) зелень — на ваш вкус.
ГОТОВИМ:
Перво-наперво варим: яйца вкрутую, картофель в мундире и филе куриное (его надо варить в подсоленной воде!)
Затем всё это остужаем.
Сырки за час до начала приготовления кладём в морозилку.
После чего лук режем на кубики. Затем маринуем в смеси воды, уксуса, соли и сахара. Таймер на десять минут.
Затем филе режем на мелкие кубики.
Выкладываем салат:
Первый слой. Курица, промазанная майонезом.
Затем маринованный лук и натёртый на крупной тёрке картофель. Также смазываем майонезом.
У яиц отделяем белки от желтков. Трём желтки и выкладываем следующим слоем.
Далее трём подмороженный сырок. Тоже смазываем майонезом.
И только после этого посыпаем наш салат натёртым яичным белком.
Всё это отправляем в холодильник. Таймер на 1 час.
После чего подаём наше блюдо на стол, не забыв украсить зеленью!
[1]— Чародейства и волшебства. Абвеатура, нахально позаимствована у Братьев Стругацких.
[2]— из стихотворения С.Я. Маршака «Мистер Твистер».
На основе реальных событий. Из цикла «Екатеринодар. Дела давно минувших дней»
Екатеринодар1апреля по старому стилю(14-е по-новому)1917 года. Отель «Европа»
— Мань, глянь, как опять наш коммивояжёр кудать намылиси, — горничная Клавдия кивнула в сторону удаляющегося постояльца из третьего номера, облачённого в тройку из дорого английского сукна.
— По всему видать, неплохо енти коммивояжёры зарабатывают, коль ужо второй месяц в самом дорогом номере обитат, — при этих словах Маня тяжело вздохнула и начала с усердием тереть большое окно, выходящее на шумную торговую улицу.
— Ой, глянтика на неё? — подружка всплеснула руками, — никак по нему сохнешь, что ль? Да кто ты, станишница недавняя, и кто он из самой столицы в нашу Кубанскую глухомань приехавший! Тоже мне ровню себе сыскала. Я тебе как лучшая подруга гутарю, брось ты это дело, вишь, какие времена настали, самого царя-батюшку законного трона лишили, не ровён час, что и втора революция может случиться, а ты всё туда же, возле богатенького жильца крутишься, да глазки строишь.
Маня с силой швырнула тряпку на подоконник:
— Революция там или ещё какая напасть, но не наше бабское дело. Пусть у мужиков на то голова болит, а я сюды специально устроилась, чтобы меня в станице за какого-нибудь никудышного казачишку батька с мамкой не сосватали. Как ты не поймёшь, не желаю я весь свой век, коровьи лепёшки нюхать, да с утра и до вечера, по жаре в поле или на току… — девушка недоговорила, а, стерев с лица выступившие слёзы, побежала в подсобку.
***
Между тем обсуждаемый девушками постоялец, совершал свой обычный моцион. Не спеша прошёлся по Красной, свернул к базару, покрутился у здания театра, потом вернувшись к «Европе», зашёл в расположенный в этом же доме, но на первом этаже ювелирный магазин господина Багирова, с интригующим названием — «Уральские камни».
Но вместо того, чтобы рассматривать витрины с товаром, клиент почему-то пялился на расписной потолок.
— Любезнейший, может вам чего подсказать? Мы ведь скоро, того, закрываемся, сами понимаете, канун великого праздника! Целых три денёчка торговли не будет, так что сделайте милость, поспешайте, — приказчик магазина был сама любезность.
— Да я уж давно готов, вот на ту брошь, с изумрудами давненько глаз положил, подарок невесте желаю сделать…
— Так в чём же причина? Хотите, я прямо сейчас распоряжусь, чтобы её доставили, с надёжным сопровождением, прямиком к вам домой. Время сами видите какое, лихое, с этакой ценностью вам лично ходить ой как боязно. Местных за гроши грабят, а уж вашего брата — приезжего, так раз плюнуть! — приказчик потянулся было за колокольчиком, чтобы позвать кого-то, но посетитель его остановил.
— Не стоит беспокоиться. Проблема в том, что у меня на сей момент нет таких денег. Заказал в здешнем банке перевод из Москвы, да вот никак не поступит. Каждый божий день хожу, наведываюсь, а они твердят одно и то же — ждём с! После пасхи точно прибудут. Никуда не денутся.
— Ну так оставьте задаток, сколько у вас на сей момент имеется, и я его с глаз уберу, в сейф закрою, будет вашу любезность дожидаться, — тут же предложил продавец, лихорадочно подсчитывая свой процент, от столь выгодной торговой операции.
— А вот этого делать и не стоит. Вы же вот-вот закроетесь, на все праздники, а я в первый же будний день прямиком сюда, буду наипервейшим покупателем. Тем более что и оставлять вам сейчас деньги мне совсем резона нет. Увы, поиздержался я в вашем городе, уж больно вкусно в здешних ресторациях потчуют, да и других соблазнов пруд пруди.
***
К удивлению и разочарованию Мани и Клавдии, симпатичный жилец из третьего номера, на следующее утро неожиданно съехал несмотря на то, что за третий номер у него было уплачено ещё за двое суток наперёд.
Убирать освободившийся номер не стали. И на то было две причины. Первая — работать на пасху грех превеликий, потом век за него не отмолиться. Вторая — ну кто на праздники в Екатеринодар приедет, да ещё такой номер пожелает арендовать. Благо ни хозяина «Европы», ни управляющего, в городе не было. Оба накануне отбыли куда-то на побережье. То ли с жёнами, толи с любовницами. Гостиничный кучер по секрету проболтался, сам, давеча, их до станции на вокзал, к новороссийскому поезду отвозил.
***
Тишину утреннего дня, после светлого Воскресения Христова улицу перед «Европой» разорвал вопль господина Багирова:
— Разорили! Убили! Без ножа зарезали! Обокрали дочиста!
К приезду полицейского начальства хозяин «Уральских камни» совсем сорвал голос и только молча тыкал в пустые витрины и в дырку на потолке, умело проделанную из находящегося этажом выше гостиничного номера.
Как и полагается, описание грабителя раздали всем городовым и околоточным. Да разве его сыщешь, когда куда ни глянь, везде только митинги да стачки.
***
Дело решили передать в архив, в связи с невозможностью отыскать преступника в установленный срок, а потерпевшему выдали справку, по всей форме, для обращения в страховую контору.
***
Судебный следователь Иван Иванович Лыткарин, был занят важным занятием — подшивал многочисленные показания свидетелей ограбления в папку, дабы затем её прошнуровать, составить опись и отнести в хранилище, как в дверь тихо… поскребли.
— Кого там ещё черти, — чиновник с явной неохотой отложил незаконченную работу и рывком распахнул дверь.
На пороге стояла гостиничная горничная Маня и мяла в руке газету.
— Ну, чего тебе? Иль опять кого-то из постояльцев того, ограбили или обокрали? В таком случае пусть сам сюда явится и заявление пишет, неча вместо себя прислугу посылать.
Девушка от испуга онемела, только отрицательно качала головой и протягивала Лыткарину пожелтевший от времени листок.
Иван Иванович посмотрел на девушку, достал из кармана чистый носовой платок и вытер с её лица слезинку.
— Вы, вы должны… обязаны вот это прочитать, — Маня, наконец, обрела дар речи и буквально всучила следователю злосчастную газету:
— Я давеча в третьем номере прибиралась, ну и нашла её в корзине для бумаг. Кажись важная, очень.
— Кажись, кажись, сменяя гнев на милость, мужчина усадил девушку на стул и стал читать вслух:
Газета «Рижский вестник» 22 апреля 1890 года.
«Праздники Пасхи не обошлись без происшествия – ловкого похищения из кассы купца Богарсукова до 20 т[ысяч] р[ублей] кредитными билетами и звонкою золотою монетою.
Кража эта случилась при следующих обстоятельствах. На Страстной неделе, в четверг, в «Центральной Гостинице» в доме Богарсукова остановился приезжий, потребовал номер 17, который был занят, но скоро должен был освободиться. Никто к этому постояльцу в номер не заходил, но он ежедневно отлучался из гостиницы и приходил вовремя, никем не замеченный в каких-либо неблаговидных целях. При нём был небольшой чемодан и маленький сундучок, а также вид на жительство, который заявлен был в полиции установленным порядком. Дождавшись вечера субботы, когда магазин закрыли на три дня до средыСвятой недели – всё утихло, и каждый христианин начал приготовляться к встрече Воскресения Христа – ловкий вор, посредством взлома пола и потолка, проник в магазин Богарсукова, разбил кассу, выбрал из неё деньги и на второй день Пасхи вышел из номера, замкнув его и оставив в нём все орудия преступления: чемодан, сундучок и проч. Так, злоумышленник скрылся»[1].
— Так это же один и тот же ворюга! — воскликнул Иван Иванович, что есть силы хлопая ладонью по столу.
— Не-а, — парировала посетительница, — с той первой кражи уже двадцать семь годков прошло, а нашему хлыщу-коммивояжеру может быть чуточку за тридцать. Никак не сходится. Но то, что он эту газету от корки до корки прочёл, факт, как говорится, на лицо.
*** Возобновили ли дело о краже в магазине «Уральских камни», по вновь открывшимся обстоятельствам и поймали ли грабителя, то мне не ведомо.
Но вот люди сказывают, что уже в переименованном Краснодаре служили в советских следственных органах некий Иван Иванович и девушка Маня, и вроде бы носили они одну на двоих фамилию — Лыт-ка-ри-ны!
1798 год. Зимний дворец. Кабинет императора Павла Первого
— Значит, так! — Скрестив руки на груди, самодержец расхаживал по кабинету, то и дело поглядывая на стоящего с папкой в руке начальника Коллегии иностранных дел Никиту Ивановича Панина, — отпишите в Великобританию, что государство Российское согласно принять участие в новой европейской коалиции против Французской республики.
— Будем вместе с ними, а также с союзниками нашими: Австрией, Неаполитанским королевством... и… Портой Оттоманской громить революционеров французских. Станем с божьей помощью наступать на них по всем фронтам! Поперву предлагаю изничтожить созданную ими систему малых «республик». Для решения оной задачи предлагаю без всякого промедления послать в Южную Италию против Римской и Парфенопейской республик нашу эскадру под командованием адмирала Ушакова, а они, как зачинатели сей... авант…, я хотел сказать... баталии, пусть шлют корабли своего Нельсона. Граф, подготовьте документ и сей же час отправляйте его на их остров!
[Тут необходимо заметить, что наша страна не всегда воевала с соседней Турцией. В восемнадцатом веке обе наши державы, объединившись, послали свои корабли в Средиземное море, дабы освободить от французов Ионические острова. В течение трёх лет этой русско-турецкой эскадрой успешно командовал прославленный флотоводец адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков!]
Первое августа 1798 года. Залив Абукир
Капитаны французских судов находились на совещании на борту флагманского линейного корабля L'Orient. Три тысячи матросов этой эскадры были посланы на берег с задачей — запастись пресной водой. На всех французских кораблях вдоль батарейных палуб были выставлены извлечённые из трюмов пустые бочки. На закате смотрящие вперёд заметили приближение английских кораблей. Однако команды «к бою» не последовало. На L'Orientе наивно полагали, что ни в сумерках, ни тем более ночью Нельсон на атаку не решится. И зря! В 18:30 сигнальщики английского корабля передали сигнал «Огонь открыть!»
***
После блистательной победы над французским флотом адмирал Нельсон приказал линкору «Леандр» взять курс на Великобританию, дабы сообщить королю весть о том, что отныне французская армия, лишённая своего флота, прочно закупорена в песках Египта. Однако добраться до туманного Альбиона корабль не смог, ибо вскорости был перехвачен французами и отконвоирован на остров Корфу.
Стоянка кораблей русской эскадры близ Корфу (Керкира)
— Прибыли! Все живы?! Молодцы. Вольно. Садитесь, хлопцы-разведчики. Почитай, суток двое на ногах?! — Фёдор Фёдорович развернул на столе большую карту острова, — давайте двигайтесь поближе, да сказывайте, чего у неприятеля высмотрели. — В самой крепости гарнизон невелик, чуток поболее шести сотен будет. Однако к ейной главной крепости примыкает ещё парочка. Та, что на восток — старая, а на западе — по всему видать, новая. А на оконечности мыса, того, что с высоким утёсом, ещё имеется отдельная цитадель, от города отделённая рвом широким, — разведчик ткнул в точку на карте. — И ещё видали мы там, со стороны моря, боновые заграждения с железными цепями, — второй матрос поднялся с места и провёл рукой по карте. Сходу туда ну никак не подойти. Заметят и расстреляют за милую душу. — Ну, а с кораблями что? Посчитали, сколько их в гавани скопилось? — Ушаков обошёл вокруг стола и склонился над картой. — Видали там их семидесятичетырёхпушечный корабль «Женере» да пятидесятипушечный «Леандр», у англичан отбитый, пленный, значит, да ещё одни — фрегат «Брюне», бомбардирский, — Да ещё две галеры и четыре полугалеры. — Перебивая друг друга, докладывали разведчики.
***
Через несколько дней русские моряки освободили от французов все Ионические острова, в том числе и Корфу. — По традициям флота морского захваченное у неприятеля судно есть законный приз победителя, — Фёдор Фёдорович похлопал по плечу капитана первого ранга Литвинова, — приказываю поднять на мачте линейного корабля «Леандр» Андреевский флаг! Опосля вместе подумаем, как его на русский манер переименовать!
Санкт-Петербург. Зимний дворец
— Никак мы переименовывать не станем. Англичанин Нельсон его захватил, значит, это есть его законная добыча, — Павел Первый стукнул кулаком по столу, — повелеваю:
Первое. Проявить по отношению к союзнице нашей — Англии — истинное рыцарское благородство и незамедлительно возвратить ей этот «Леандр» точно в том виде, в коем он Ушакову достался.
Второе. Капитану Литвинову передать корабль сей лично... э... капитану Стефенну как полагается по протоколу, всенепременно с подписями и печатями.
Великобритания. Резиденция Английский короля Георга Третьего
— Кто-нибудь может мне объяснить, что это всё значит? — монарх размахивал стопкой бумаг, всматриваясь в лица лордов и адмиралов. — Ваше высочество, Россия — безмерно богатая страна, и их правитель может себе позволить вот так запросто подарить нам корабль. Полагаю, это такой рыцарский жест, рассчитанный на нашу дальнейшую признательность, — молвил один из присутствующих. — Все так считают?! — король положил бумаги на стол и, достав платок, вытер пот со лба: — Они там все сплошь... рыцари, а мы с вами джентльмены! И тоже до последней буквы чтим международное морское право. А оно гласит, что каждая страна имеет право выкупить захваченное судно по цене его реальной стоимости. Будем же благородны и отошлём в Петербург десять тысяч фунтов стерлингов. (120 000 рублей по тогдашнему курсу. Баснословные деньги для простого офицера!) Пусть император Павел отдаст их в качестве приза тому капитану, команда которого овладела «Леандром». И проследите, чтобы наш посол Уитворт всё исполнил в точности и ничего не напутал и, главное, не присвоил!
1800 год. Российская империя
Всем известно, что внешняя политика во все времена — дама капризная. Вот и самодержец всероссийский взял да и рассорился с Англией, повелел, что их посол Уитворт как можно скорее покинул столицу. После чего велел спешно готовить новую военную кампанию, на этот раз против заносчивых и чопорных островитян!
***
Ну, а бравый капитан Литвинов по завершении битв на Средиземном море вернулся на Родину и узнал, что ему, как офицеру, захватившему вражеский «Леандр», положена весьма кругленькая сумма, которую он сможет получить, но только после того как принесёт бумагу, самим государем подписанную! Бравый капитан умел штурмом брать не только вражеские крепости и корабли, но и дворцовые кабинеты. Через год почти ежедневной осады бравый офицер был принят лично императором, который и УСТНО(!) подтвердил, что денежный приз за захваченный корабль принадлежит капитану Литвинову и его команде! Более того, обещал послать людей, способных отыскать нужные бумаги в доме, некогда занимаемым английским послом. Возможно, поручение самодержца было бы исполнено в точности, но вот незадача, пару недель спустя императора заговорщики ударили табакеркой, после чего задушили офицерским шарфом.
Два года спустя
В Российскую столицу прибыл новый посол Великобритании. И, не откладывая дела в долгий ящик, перевел на расчётный счёт российского Министерства морских сил полагающуюся за «Леандр» сумму. Министр Павел Васильевич Чича́гов, увы, не имел понятия ни о каком устном обещании убиенного императора. Краем уха он слышал, что существует некая сумма английских денег, которую надо бы кому-то выплатить. И, не мудрствуя лукаво, он распорядился разделить деньги между всеми адмиралами и офицерами, отличившимися при штурме острова Корфу. Литвинову опять не повезло. Он, выполняя приказ, был откомандирован для участия в очередной коалиции, и снова против Франции. В России его в ту пору не было — он принимал участие в очередной антифранцузской коалиции. На этот раз ему и его матросам предстояло спасать Неаполитанское королевство.
***
По возвращении домой бравый офицер вновь обратился к императору, на это раз к Александру Первому. Новый самодержец тщательно изучил вопрос и уяснил, что выдавать уже нечего, ибо деньги уже розданы и потрачены! Но оставить офицера без заслуженного вознаграждения царь не пожелал!
***
— Ваше высочество, так ведь того, деньги заморские уже того потрачены, всё как есть, до последнего ихнего фунтика, то есть я хотел сказать — нашего рублика, — потея и переминаясь с ноги на ногу, оправдывался Чича́гов. — Павел Васильевич! Вы понимаете, что я не могу отказать храброму капитану в его совершенно законном праве получить свои призовые! Это просто недопустимо. Что обо мне подумают на флоте?! Царь наш не почитает вековой морской закон! — Но… где… — попытался возразить министр. Но самодержец глянул на него так, что тот посчитал за лучшее промолчать. — Выдайте Литвинову двадцать пять тысяч рублей, а остальные оформите как долг вашего ведомства перед ним! Всё, ступайте. Более поручений к вам у меня на сей день не имеется!
***
— Ну что же, долг морского министерства — это всё же лучше чем совсем ничего, — капитан покрутил в руках официальную бумагу, затем спрятал её в сундук и стал терпеливо ждать.
Несколько лет спустя
Так уж распорядилась судьба, что бравый капитан вынужден был сменить морской китель на общеармейскую форму, но с сохранением чина полковника! Однако деньги ни с морского, ни с какого другого ведомства так и не приходили.
1812 год
Уезжая в действующие войско, Литвинов оставил своей жене Авдотье заветную бумагу, присовокупив к ней оформленную по всем правилам доверенность на получение причитавшейся ему суммы долга. Офицерской жене не было времени на оббивание порогов чиновничьих кабинетов, на её руках осталось пяток детей, мал-мала меньше. Но деньги были ох как нужны. Зарплаты мужа не хватало. И женщина написала письмо всемогущему канцлеру Румянцеву. Тот наложил свою резолюцию и переадресовал её просьбу военному министру Вязмитинову.
Прошло ещё три года
Весь израненный вернулся домой полковник Литвинов. Ему уж точно было не до кабинетных вельмож. Кое-как протянул три месяца, да и предстал перед Господом. Вдова поняла, что отныне призовые деньги ей самой ни за что не получить. Посмотрев на пожелтевшие свитки, переуступила их купцу первой гильдии Ф. И. Юдину.
***
Поднаторевший в торговых делах купец тоже не смог победить бюрократические препоны. — Господин Юдин, я вам уж в какой раз повторяю, — чиновник подошёл к просителю и смахнул с плеча того невидимую пылинку: — Вы же сами прекрасно осведомлены, что адмирал Чичагов после упущения самого Наполеона на реке Березине более не мог оставаться в нашей империи и убыл в неведомые мне края. И посему кому и сколько он выплатил призовых денег установить крайне сложно, ежели вообще возможно.
Прошло ещё десять лет!
Теперь в борьбу за законные призовые капитала Литвинова включился его выросший сын, отставной подпоручик лейб-гвардии Семёновского полка. Пару лет он потратил на тяжбу, нет, не с военным ведомством, а с купцом Юдиным. Тот никак не желал переуступать назад доверенность, подписанную Авдотьей. И таки победил. Добился своего. Решил сам, не жалея времени и сил, обивать пороги властных кабинетов. Однако уже в тридцатом году, в сердцах и прилюдно, разорвал все бумаги, подписанные самим царём и его министрами. Дело в том, что в одном кабинете вместо полагающихся ему как наследнику денег с него самого потребовали аж восемь рубликов за изготовление очередной копии какой-то там крайне необходимой справки.
***
Вот и выходит, что захватить вражеский корабль гораздо проще, чем добиться от чиновников причитающихся по международному морскому закону призовых денег!
Прозаик
Автор: paw
Дата: 11.10.2024 16:29
Сообщение №: 197136 Оффлайн
«А причинение бороде и усам любого ущерба (раздирание ли на клочки, жечи ажно таскание) полагался крупный штраф — Двенадцать гривен!»
(Такой же, как за убийство смерда — простолюдина!)[1]
«Русская правда»
***
Отец Петра — Царь Московский Алексей Михайлович, своим указом запрещал стричь и резать волосы по иноземному обычаю, под страхом монаршего гнева!
Негоже русскому люду стричь волосы «по иноземному обычаю», и всё тут!
— Европа, всякая нам не указ! Без бороды, аки — без одежды! Срам, да и только!
26 августа 1698 года (7206 год по старому календарю)
Только что возвратившийся из-за границы после завершения Великого посольства, Пётр Первый велел всем придворным, а так же приказным дьякам, без всякого промедления, явиться в подмосковную царскую резиденцию — село Преображенское.
То, что увидели приехавшие, повергло их в шок! Самодержец самолично отрезал у бояр и людишек из столичной знати их пышные и хорошо ухоженные бороды. Следовавший за ним шут-карлик, подымал с пола клочья волос и протягивал их царю, а тот, никого, не стесняясь горячо их, целовал.
— Подменили царя нашего, батюшку, — шептались в толпе.
— Как есть подменили.
— Нашего в смоляную бочку упрятали, да в море-океан бросили.
— А этого, антихриста, прости Господи, нам прислали.
— Какой срам творит.
— И прилюдно.
— Как есть, оскорбление деяний Руси-матушки.
— Как же теперь на людях-то показаться?
— Ведь засмеют, иль того хуже, грязными каменьями кидаться станут.
— Раньше то, как бывало? Осерчаешь на холопа, да и отрежешь у него клок волос с бородёнки, так разбирательство учинят, на полгода, не меньше. А уж кто посмеет к боярской бороде прикоснуться, так тут же на обидчика штраф агромаднейший наложат. По миру пустят! — Ой, что енто творится?!
— И куды теперича наша Россия-матушка катится?!
— Ваша правда. На вековые устои нашей жизни, кусился.
— Неужто и служителей церкви, того…
— Да быть того не может! Кто же к безбородому батюшке на исповедь пойдёт?
— Правы были старообрядцы, запрещающие сбривать бороды, ибо это искажает изначальный облик человека, богом созданного «по образу своему».
***
— Что вы там за моей спиной шепчетесь? Коль не нравятся деяния мои, так вслух глагольте!
Полагаю, бородёнки свои жалкие сберечь желаете?! Так, то можно!
— Князь Михаил Черкасский? — обратился Пётр к московскому губернатору московскому, и ты Тихону Стрешневу, — желаете свою поросль сохранить? Так или нет?
Оба дружно закивали, мол, желаем, да ещё как.
— Ну, что же это можно. Казна нынче пуста и пополнения требует, — самодержец потёр чисто выбритый подбородок и продолжил:
— Вскорости издам указ «О бритии бород и усов всякого чина людям, кроме попов и дьяконов, о взятии пошлины с тех, которые сего исполнить не захотят. И о выдаче заплатившим пошлину знаков». В ём прописано будет, с кого и какую пошлину брать. Люди состоятельные, царедворцы, дворяне да чиновники станут платить по шестьсот рублей с бородёнки в год.
Купчишки… этак рубликов по шестьдесят. Не разорять же люд торговый. Ну а ежели слуги, извозчики, мелкие чиновники дюже своей порослью, дорожат, то пусть несут в казну, — по тридцать рублей.
С крестьян не будем брать ничего, но для въезда в город пусть выкладывают разовый сбор по две деньги (Одна копейка).
Попов, так уж и быть, трогать не станем. Всё-таки божьи люди, пусть живут, как жили.
Неужели вы все не понимаете, что воны времена нынче будут иные. И любого ратника могут за его бороду схватить, да и мордой об камень!
Апрель 1722 года
Из царского указа.
«Чтобы оные бородачи и раскольники никакого иного платья не носили, как старое», а именно: зипун со стоячим клееным козырем (воротником), ферязи (верхняя одежда с длинными рукавами) и однорядку с лежачим ожерельем. С тех, кто был замечен с бородой и в неподобающем платье на улице, брали штраф, половина которого уходила в казну, а половина тому, кто доложил.[2]
***
Царские указы выполнялись с «ревностью превеликой».
Сохраняли поросль на лице лишь очень обеспеченные люди, (ну и раскольники, и это несмотря на то, что с них, в отличие от остальных православных, за ношение бороды брали двойную плату!)
***
Для пополнения казны молодой царь вводил и другие, малопонятные нам ныне живущим налоги и сборы: с пчелиных ульев, с арбузов и орехов, с коромысел, бань, печных труб, с сапог и хомутов и тому подобные.
Ну а как быть, ежели у владельца сапогов, печи, дров или баньки деньги не было?
Тогда ступай на каторжные работы. И уже там отрабатывай свои долги.
Вот и приходилось решать, что проще, сбрить бороду, топать по московской грязи, в заморских туфлях с пряжками, давиться импортным горьким кофием, кашляя и задыхаясь, курить ненавистную трубку, или, (дабы всего этого избежать) платить солидную деньгу.
***
То там, то сям, в стране вспыхивали стихийные бунты.
Старообрядцы совершали обряды самосожжения. Однако государство Петра день ото дня крепло, росло, превращаясь в могучую Российскую империю, без дозволения которой «Ниоднапушка выпалить не смеет![3]»
***
Взойдя на престол, Екатерина Великая законы «О бороде» отменила. Посчитала, что нынче он утратил силу, ввиду того, поголовное ношение бород кануло в прошлое.
Лишь при царствовании Александра Третьего, «мода» на бороды, вновь вернулась в российский высший свет и лишь потому, что бороду носил сам самодержец.
НУ А НАМ С ВАМИ ТОЛЬКО И ОСТАЁТСЯ, ЧТО ПРИГОТОВИТЬ ИЗВЕСТНОЕ БЛЮДО, КОТОРОЕ называется "борода Амана".
(по материалам интернета)
Его приготовить чрезвычайно просто.
Для начала мы берём манную крупу и круто замешиваем её в воде.
После чего добавляем немного соли, и вымешиваем тесто.
Затем его делим на порции, каждая размером примерно с яйцо.
Поочерёдно раскатываем на столе толщиной миллиметра два.
Нарезаем ножом на параллельные полоски. На каждой делаем надрезы.
(На каждой делаем ровно 12-ть надрезов).
Кладём наши лепёшки на разогретую сковороду с оливковым маслом, сверху посыпаем крупной солью и обжариваем с двух сторон до хруста.
Начну, пожалуй, с того, что нам несказанно повезло. Снятое нами жильё оказалось в трёх минутах от станции Метро и в стольких же от местного базара (рынком это назвать трудно — именно восточный базар, с его крикливыми торговцами, неповторимыми запахами, чего-то невообразимо вкусного и пестро-дешёвого!)
— Эй, женщин иды сюда, — пожилая татарка, сидящая на складной скамеечке, подняла со стоящего перед ней пластмассового ящика большой кусок творога и протянула моей супруге, — с дороги, видать, умаялась. Бери, кушай эремчек (творог. татарск.), он у меня свежий, сильно силы восстанавливает, и настроение поднимает.
Я потянулся за кошельком, чтобы расплатиться, но торговка меня остановила:
— Денег нэ надо. Сапсем. Подарок это. От меня. Гостям. Вы же наши гости, только, значит, приехали. Будет вам первое впечатление о Казани и о Татарстане.
— Откуда к нам? — поинтересовалась её соседка, - с Юга или Севера?
— С самого Юга. Из Краснодара, — с неохотой пробурчал я, не без основания полагая, что, задержавшись здесь, хоть ненадолго, нас таки вынудят купить самодельные продукты или ещё какую-нибудь сувенирную ерунду.
— У нас там море Чёрное, хорошо.
— Круглый год лето, зимы сапсем нет!
— А у нас тоже оно есть, только рукотворное. Волгу перерыли, водохранилище сделали. Наша река Казанка сапсем маленький была, а стала огромный, как ваше море!
— Много хороших деревень и посёлков под воду навсегда ушёл. Жаль ошень!
— На! Бери! Угощайся — мне с разных сторон протягивали местное лакомство чак-чак, кусок говяжьей колбасы, бутылочку чего-то кисломолочного.
***
В общем, ужин у нас был обильный и… бесплатный!
***
На следующее утро, по дороге к станции Метро нас ждало новое УДИВЛЕНИЕ!
Бабушка-старушка, божий одуванчик, более чем преклонного возраста сидела у входа и продавала цветы. Вы скажете: «Ну и что тут такого, в каждом городе сидят бабушки и торгуют букетиками. Эка невидаль!»
И будете неправы, ибо на куске картонки, стоящей рядом с продавщицей, неровным старческим почерком было выведено: МОЖНО ПЕРЕЧИСЛЕНИЕМ НА СЧЁТ БАНКА…, ПРИВЯЗАН К НОМЕРУ ТЕЛЕФОНА — 8…
Вот и выходит, что, в Татарстане, современная цифровизация проникла даже в самый малый частный бизнес.
***
Улица имени Чак-чака
Чак-чак — восточная сладость из полосок или шариков обжаренного теста с медовым сиропом. С татарского название блюда переводится как «капелька».
Чак-чак является традиционной сладостью в Татарстане, Башкирии, Казахстане, Киргизии, Узбекистане, Таджикистане и соседних регионах.
По одной из версий, название десерту дали по имени татарского духа женского пола Чакчак, жёны духа Мардукана. Переводится её имя как «цветок» или «роса».
Чак-чак известен со времён Булгарского царства, существовавшего в X–XIII веках. В те времена это было свадебное угощение тюркских народов[1].
***
По какой уж причине пешеходный Казанский Арбат — улицу, протянувшуюся от Кольца до Кремля, назвали в честь революционера, активиста большевистской партии и, по совместительству, ветеринарного врача — Николая Эрнестовича Баумана? (Партийные клички: Грач, Полетаев, Сарафский, Сорокин, Балерина). Скорее всего по той причине, что он, как и многие другие родился в этот замечательном городе. Я бы предложил властям города переименовать её в более понятное и вкусное — улица имени Чак-чака!
— Тоже мне советчик! — возразят жители столицы Татарстана, — хватит нам переименований. Её и без тебя сколь уж раз переименовывали:
Перо наперво это была Ногайская дорога. Затем после штурма Казани Иваном Грозным, когда его воины взрывами проломили стены Казанского кремля, её стали именовать... Проломной! (До сих пор на ней стоит старинная аптека, которая так и называется «На Проломной»), затем статус улицы повысили, до Большой Проломной и снова переименовали в Большую Богоявленскую, в честь построенного здесь собора.
— Всё так, — продолжаю наставать я, но ведь на этой улице и справа, и слева одни «Чак-чакные»! К тому же местные жители (я уже не говорю о многочисленных туристах) в один голос утверждают, что самый вкусный и разнообразный чак-чак можно купить исключительно на этой на улице! Захожу в магазин с лесенкой, ведущей как бы на второй этаж.
Там продаётся удивительный и неповторимый татарский чай, (и это притом, что он здесь не растёт, а в моём Краснодарском крае — да!) плюс вкуснейшее местное варенье, и мёд, и, конечно, Его Величество… чак-чак.
В этом, так и в других магазинчиках, да что там говорить, на всей этой улице царит удивительная атмосфера уюта и какой-то теплоты. В общем, если одним словом — масса положительных эмоций!
Ой, а это ещё что за «зверюга» разлёгся посередине улицы?
Порадовало то, что жители города, создавая памятник усатому — хвостатому, проявили удивительную самоиронию, ибо надпись под скульптурой гласит: «Кот казанский: ум астраханский, разум сибирский…»!
***
В общем, гуляя по улице Чак-чака, начинаешь понимать, что старик Киплинг, воскликнувший:
«О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдутся! Пока не предстанет Небо с Землёй на Страшный господень суд.», - был неправ! В Казани Восток и Запад, запросто соединяются и переплетаются! Современная архитектура и исторические памятники, национальная татарская кухня и западные гастрономические изыски и эксперименты. А по уровню комфорта и культурной жизни город (тут я тяжело вздыхаю) давно конкурирует с обеими нашими столицами (я уже не говорю о Краснодаре).
***
И хотя Татарстан входит в состав России, осмелюсь утверждать, что это хорошо развитая, небольшая страна, с собственной культурой, и мирно уживающимися обеими религиями. Одни словом — третья столица нашей великой России.
Продолжение следует.
Фотографии предоставлены автором рассказа из его семейного архива
[1]— материал взят из открытых источников в интернете.
Прозаик
Автор: paw
Дата: 23.10.2024 16:08
Сообщение №: 197158 Оффлайн
На Бородинском поле шло сраженье. Картечи визг, как по стеклу ножом, И вот французов лёгкою мишенью Стал наш обоз с мукой и фуражом.
***
Ну а солдат кормить-то чем-то надо? Негоже продовольствие бросать! Ведь с тмином та мука, поди, не с ядом… Так стали «Бородинский» выпекать. Александр Симонов[1]
*** Бородинское сражение, или Бородинская битва в ста двадцати пяти километрах от второй столицы Российской империи. Погибло около ста тысяч солдат и офицеров с обеих воюющих сторон.
***
Генерал Александр Тучков
В этом году бригада генерала Тучкова отчаянно сражалась с противником и под Витебском, и под Смоленском, и под Лубином. На Бородинском поле он, видя, что дрогнувший под ураганным неприятельским огнём, Ревельский полк, готов отступить, развернул знамя и с ним в руках бросился вперёд!
Вражеская картечь настигла его у средней Семёновской флеши.
***
13 октября 1812 года генерал-майор А. А. Тучков был исключён из списков личного состава и признан погибшим в сражении 26 августа 1812 года!
***
Маргарита Михайловна Тучкова
Получив это страшное известие, его вдова Маргарита Тучкова, забрав все имеющие в доме средства, отправилась на Бородинское поле. Хотела отыскать тело любимого и предать земле по христианскому обычаю. По дороге вспоминала.
***
Её Сашенька был родом из старинного дворянского рода. Жених хоть куда, одно слово — писаный красавец. Да к тому ещё, на удивление скромен и по-рыцарски, благороден. Знались они с самых ранних лет, но прежде чем пойти под венец пережили немало трудностей.
Дело в том, что её, Маргариту Нарышкину, по достижению восемнадцатилетия родители, почитай что насильно, выдали замуж. Слово родительское — закон! Как сказали, так и будет, но жить с мужем, горьким пьяницей, игроком, да к тому же ещё мотом — сущий ад. И она решилась, совершила дерзкий по тем временам поступок: взяла, да и подала документы на развод.
Редчайший для девятнадцатого века бракоразводный процесс затянулся на годы. Более того, женщина-разведёнка — это, по сути, полное крушение всех жизненных надежд! Несмываемое пятно на всю оставшуюся жизнь! В обществе таким дамам руки не подают и даже не здороваются. Так, оно и было бы, если бы ничуть не испугавшись кривотолков и слухов, её Сашенька, прилюдно, не предложил ей свою руку и сердце!
Венчались семь лет назад, в благословенном 1805 году! И жили необыкновенно счастливо, можно сказать — душа в душу. Как верная жена русского офицера, ездила с ним повсюду. Маргарита оказалась на редкость верной женой: она постоянно сопровождала своего мужа во всех военных походах.
И вдруг однажды во сне услышала страшный шёпот: «Участь твоя решится в Бородине». Бросилась к Сашиной карте, искала название этого места на карте. Да разве его отыщешь на исчёрканной красными и синими карандашами, бумаге?! Сколь ни пыталась, так и не сыскала, а посему, сразу туда и не поехала. И вот теперь она точно знает, куда ехать и главное, зачем?!
***
Чудесным образом она, на огромном поле смогла отыскать его обручальное кольцо. Вытерла его о край платка и решила, что продаст всё, но построит на этом месте храм Спаса Нерукотворного. Не торгуясь, продала все свои драгоценности, выкупила землю и начала строительство.
Сама жила здесь же, вместе с маленьким сыном и прислугой, в сторожке около будущего храма. Она и не заметила, как ещё в недостроенный храм с разных концов, стали приходить люди. Все они, как и она, искали на Бородинском своих близких. В 1826 году от скарлатины умер сын, в этот же год отправился в ссылку родной брат декабрист — Михаил Нарышкин.
Прошло ещё четырнадцать лет
И Маргарита, наконец, решилась. Приняла монашеский постриг. Стала матушкой Марией, основательницей Спасо-Бородинского женского монастыря.
Матушка Мария - Маргарита Тучкова
В нём и стали, в память о погибших в Бородинском сражении выпекать хлеб, из местной ржаной муки грубого помола с добавлением тмина. Чуть позже этот необычный, кисловатый хлеб с особым вкусом стали именовать... «поминальным». А потом, с лёгкой руки, какого прихожанина он стал назваться… просто... «Бородинским»!
ЕГО СЕГОДНЯ МЫ И БУДЕМ ГОТОВИТЬ.
по материалам интернета
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Мука пшеничная (второй сорт лучше. В ней клейковины больше!) грамм двести.
2) Мука ржаная - триста гр.
3) Дрожжи сухие — грамма три.
4) Подсолнечное масло — пара столовых ложек.
5) Вода — пара стаканов.
6) Ржаной солод - парочка ст.л.
7) Соль - одна ч. л.
8) Мёд — то же самое.
9) Кориандр сухой — на ваш вкус.
ГОТОВИМ:
1) Для начала заварим солод. Для чего заливаем его 150 мл кипятка и тщательно размешиваем. Отставляем. Таймер — минут на 10-15.
2) Остальную воду смешиваем с мёдом.
3) Перемешиваем оба вида муки, плюс к ним: дрожжи, добавим соль, наш солод и воду с мёдом, и наше масло.
4) Замешиваем тесто.
5) Выкладываем его в большую касу, предварительно смазанную подсолнечным маслом. Накрываем плёнкой, кладём в тёплое место. Таймер ставим на один час.
6) Затем тщательно обминаем тесто, выкладываем в форму, (предварительно смазанную маслом).
7) Немного сверху смажем водой и присыплем кориандром, вдавливая его в тесто. Оставляем под полотенцем. Таймер на сорок минут.
8) Разогреваем духовку до 180 градусов. Выпекаем наш хлеб. Таймер примерно минут на 40-45. Время выпечки сильно зависит от вашего духового шкафа.
9) Хлеб вытаскиваем и кладём на решётку, чтобы он медленно остывал.
10) ГОРЯЧИЙ ХЛЕБ ЕСТЬ НЕЛЬЗЯ, ЭТО ВРЕДНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ.
Иннопо́лис — город в Верхнеуслонском районе Республики Татарстан, город-спутник Казани, входящий в её агломерацию. В нём расположены Университет Иннополис и особая экономическая зона «Иннополис». Является одним из трёх наукоградов в Российской Федерации (наряду с подмосковным центром Сколково и новосибирским Кольцово), созданных для развития информационных технологий и инновационных высоких технологий.
Один из немногих построенных с нуля городов постсоветской России.
Из Википедии
Ещё в поезде «Новороссийск — Казань» мы, путём поимённого голосования» составляли маршруты нашего путешествия по Татарии.
— Перво-наперво их кремль! — безапелляционно предложила супруга, — с него все начинают, и он на всех открытках и буклетах изображён. В московском нам так и не удалось побывать, так хоть казанский обойдём.
— А я бы в Свеяжк смотался, — отпивая удивительно вкусный железнодорожный чай, посоветовал я, — посудите сами, путешествие сразу по трём рекам: Казанке, Волге и Щуке. Кто-нибудь из вас плавал по Щуке?
В этот момент наш состав въехал на станцию и в вагоне появился долгожданный интернет.
Сын — по профессии, программист, мгновенно слез с верхней полки и положил перед нами смартфон, на экране которого было изображено что-то удивительное и манящее.
— Иннополис, — город будущего и место обитания моих коллег. Вы как хотите, а я первым делом — туда! Там в кафе заказы приносит робот, а по городу ездит беспилотное и главное...совершенно бесплатное такси!
Вот этот последний аргумент и перевесил все наши прежние предложения. Тут же пока поезд не покинул зону цивилизации, то есть не пропал, ставший жизненно важным, интернет, мы заказали экскурсию в это чудо двадцать первого века. И, странное дело, при оформлении сайт туристической компании потребовал с нас, кроме обычных формальностей (паспортных данных, предоплаты), ещё и сельфи-фото. Ну, раз надо, так надо. Щёлкнули друг друга и отправили по указанному адресу. Едва успели, так как локомотив уже трогался с места.
***
— Здравствуйте Александр, Сергей и Ольга, — раздалось откуда-то сверху, — сейчас к вам подойдёт девушка-экскурсовод и всё вам покажет и расскажет.
Я и супруга вертели головами из стороны в сторону, не понимая, каким образом нас вычислили, ведь никаких документов на входе в здание мы никому не предъявляли?
Отвечая на наш немой вопрос, сын указал на камеру, — помните, ещё в поезде нас просили прислать фото. Они внесли их в базу, и программа распознала наши физиономии, так что предъявление, где надо и, где не надо, «краснокожих паспортин», отменяется![1]
Ожидая экскурсовода, мы с широко открытыми глазами, рассматривали фойе огромного светлого здания. Удивляло буквально всё! Непонятные глыбы, свисающие с потолка, длиннющая деревянная скамья, в форме извивающейся змеюки, и главное, стена, состоящая их штрихкодов. Я не удержался и навёл на один из них сканер. В тайне надеялся, что это всего лишь ничего не значащее оригинальное дизайнерское решение, оказалось, что нет. Каждый штрихкод таил в себе послание или пожелание.
— Тут никто ничего просто так не делает. Каждый элемент декора имеет своё значение, — раздался за моей спиной звонкий девичий голосок.
— Я Настя. Студентка местного университета и по совместительству ваш сегодняшний гид, по городу будущего. Можете спрашивать меня о чём угодно. Не смогу ответить я, городской разум нам поможет.
И, выпив для поднятия тонуса удивительного морковного фреша (а как не выпить, когда вас обсуживает симпатяга-робот!), мы двинулись в путь.
***
План нашего города создавался под руководством архитектора Лиу Тай Кера — создателя современного Сингапура, — щебетала Настя, увлекая нас в учебный корпус местного университета:
— Скажу без всякого хвастовства, наш Иннополис — первый в стране город, целиком построенный для специалистов в области информационных технологий: основной наш контингент — это айтишники, ну и мы, студенты, будущие программисты. Между прочим, у нас тут расположены офисы более трёхсот тридцати ИТ-компаний! И стоят ещё два новых технопарка! Фирмы выбирают наш город, так как он имеет статус особой экономической зоны, с низкими налогами.
— И сколько же всего здесь жителей? — поинтересовалась супруга, — чистота кругом идеальная, наверное, потому, что тут бумагой никто не пользуется, всё на виртуальных носителях.
- Пока что чуть более восьми тысяч человек: в вашем Краснодаре это был бы небольшой микрорайончик, зато у нас всё своё и целых два детских сада, (сами понимаете, пенсионеров тут нет, одна молодёжь, ну и всё такое, с этим связанное) две школы, лицей, медицинский центр и, сами видите, красивый сквер. А вот это наш спорткомплекс. У здешних студентов нет в расписании обычных уроков физкультуры. Но каждый обязан набрать за семестр (у нас они тоже необычные, не такие, как в других ВУЗах) определённое количество спортивных баллов. В удобное для студента время он приходит сюда и занимается любимым видом спорта, бегом, плаваньем или художественной гимнастикой.
Все горожане поддерживают здоровый образ жизни. Бассейн, скейт-парк, уличные тренажёры, многокилометровые беговые маршруты почти что круглосуточно в их распоряжении. Ещё есть вопросы? — девушка почему посмотрела на меня.
Ну и я выпалил давно вертевшееся на языке:
— А кому всё это сокровище принадлежит? Кто владелец, так сказать, контрольного.
Настя замешкалась, но лишь на секунду, после которой ткнула в экран смартфона и включила громкую связь:
— Акционеров «Иннополис Сити» несколько, — вещал металлический голос, — прежде всего это «Управляющая компания ПромИнвест». Ей принадлежит ровно треть всех акций, вторая треть принадлежит Министерству земельных и имущественных отношений Республики Татарстан, оставшийся акции находятся в распоряжении ОАО «Центральный депозитарий Республики Татарстан». Город Иннополис является держателем основного Земельного банка.
— Если вы удовлетворены этим ответом, то можно я продолжу? Мне надо вам ещё много чего показать, а потом ещё и на лекцию успеть. У нас их читают ведущие специалисты со всего мира.
— И на каком же языке? — поинтересовался сын.
— На общепринятых. Прежде всего, конечно, на английском, ну и на китайском, иногда и на русском. И зачёток, в общепринятом понимании у нас нет. Каждый студент не экзамены сдаёт, а итоговые работы пишет и защищает.
— И сколь же стоит обучение в вашем универе? Наверное, не каждые родители осилят?! — вставила свои пять копеек[2] супруга.
— У нас, как и везде в России, двоякое: и бюджетное, и платное. Каждый год Университету выделяют несколько десятков бюджетных мест на программы бакалавриата, и на программы магистратуры, и совсем немного на программы аспирантуры. В прошлом году стоимость одного года обучения по программам бакалавриата, магистратуры и аспирантуры составляла восемьсот тысяч рублей.
Но, как правило, абитуриенты, в том числе и я, выигрывают грант, полностью или частично покрывающий стоимость обучения и даже дающий возможность получать стипендию… скажем, рублей этак тысячу, в месяц, ну и единоразовое пособие на всякие нужды в размере сто пятьдесят тысяч рублей.
Кстати, живёт мы в общежитии в комнатах по два или три человека. И если мальчик и девочка не против жить в одной комнате, то никто им этого запрещать не станет. Уборку и стирку осуществляет специально нанятая компания. И да, ещё вот что, нового поселенца встречает и провожает до места его обитания дон-проводник. Чтобы, часом, не заблудился.
Все наши общежития соединены с учебным корпусом тёплыми переходами, поэтому студенты могут приходить на занятие в домашних тапочках. Никто им этого также не запрещает. Более того, — один из символов здешнего Нового города - это фестиваль Slippers of the year. Он завершает наш учебный год. И победитель премии «Тапочки года» всегда получает памятный слепок ступни ректора (не меньше 46-го размера).
Настенька улыбнулась, взмахнула рукой, и возле нас, тотчас остановился совершенно пустой автомобиль. За рулём никого. С некоторым опасением садимся в это электрическое чудо.
Беспилотное такси бесшумно везёт нас к центру города. Гляжу в окно.
На улицах ни души. Город вымер. Лишь большие строительные краны медленно ворочают своими стрелами-руками.
— Все работают или учатся, — еле слышно говорит сын. Зарплаты у них, тут о-го-го, дай бог каждому. Сеньоры, то есть программисты высшей категории, меньше двухсот тысяч в месяц не получают.
— Ну, за создание нашего светлого будущего таких денег не жалко, — констатирует супруга беспрерывно нажимая на кнопку фотоаппарата, стараясь запечатлеть всё увиденное, — вот закончится отпуск, выйду на работу, покажу коллегам. Пусть увидят, как наши дети и внуки будут жить в будущем!
[1]— сын имеет ввиду стихотворение В.Маяковского «Советский паспорт».
[2]— Выражение родилось на основе старинной фразы «внести свою лепту». Лепта — это греческая мелкая разменная монета. Популярность она обрела благодаря евангельской притче о бедной вдове, которая во время сбора пожертвований в храме отдала всё, что у неё было: две последние лепты.
Фотографии предоставлены автором рассказа из его семейного архива
Прозаик
Автор: paw
Дата: 30.10.2024 08:37
Сообщение №: 197166 Оффлайн
Дагестан — край древних гор, Здесь обычаи крепки. Наши предки с давних пор, Ценят дружбу и клинки! Дагестан — земля родная, Расцветай из года в год! Пусть «Лезгинка» удалая,
Радость в жизни нам дает. Для гостей открыты двери, А врагам пощады нет. Мы в друг друга свято верим И как братья много лет.
Признаюсь честно, к поездке в Дагестан я готовился тщательно. И на то были веские причины. Во-первых, объездив полмира, на родном Каспии до сей поры не удосужился побывать ни разу! Во-вторых, знал, что за предстоящие дни, мне представится возможность познакомиться с представителями аж ста национальностей! В-третьих — погода. На вопросы, как там, в ваших крах с октябрьской температурой и влажностью, приехавшие из тех краёв люди, неизменно отвечали: — по-разному! То тепло, то ветрено и холодно.
Пришлось положить в дорожную сумку одежды на все температурные случаи жизни. И, как оказалось, позже — не зря.
Перед самым отъездом позвонил хозяйке забронированной мною квартиры:
— Фатима, скажите, пожалуйста, сколько времени займёт дорога от вокзала до вашего дома.
— Ой, да он совсем рядом. Если на такси, то минут десять, может быть пятнадцать!
***
Я добирался целых… полтора часа, ибо пробки в Махачкале, в час пик… АБСОЛЮТНЫЕ! Навигатор у водителя однозначно показал, что маршрут из точки А – Ж.д. вокзал до точки Б - моё жильё не просто красный, а… бардово красный! (Что означает — дарагой гость нычего нэ могку паделать! Каждый уважающий сэбя горец должен иметь каня! Нет простого — ездит на железном! А наши дароги только на живых четвероногих рассчитаны, паэтому стаим-ждём, пакамесь все спешащие джигиты праедут!)
Двор махачкалинской многоэтажки так был весь утыкан «Бибиками» всех цветов, размеров и марок. Сдаётся мне, что каждый джигит, да и дишегьли[2] просто обязаны иметь, в своём распоряжении не только железного коня, но и железного ослика, и ещё цельнометаллического мула!
Зато я не видел в городе - наверное, просто не попадались - ни одного электросамоката, моноколеса или скутера. Поэтому по здешним тротуарам можно передвигаться не опасаясь, что тебя собьёт вечно спешащий доставщик пиццы. Да и курящих в общественных (и не очень) местах, в отличие от моей Кубани, попадалось крайне мало! Я уже и не говорю о пьяных или хотя бы подвыпивших!
Удивление второе. Местный маркетинг
Не знаю у кого как, но у меня после “черепашьего” перемещения в огромной автопробке разыгрался аппетит.
— А у нас тут, неподалёку, хороший супермаркет имеется. Допоздна работает. Там всё есть, и готовая еда, и полуфабрикаты, и даже одна четвёртая фабрикаты – пошутила Фатима, указывая рукой на светящуюся красивую неоновую вывеску.
И оказалась права. В магазине нашлось всё. Основательно загрузив тележку, я двинулся к кассе. Но вдруг, остановился, уставившись на удивительный ценник, прикреплённый к боку большой бочки.
«Огурцы жаренные М – 150 рублей/килограмм».
Много, где побывал я побывал на своём веку и видел всякое. К примеру, в подмосковной Коломне из этого овоща изготавливают совсем недурственное варенье. С удовольствием раздаривал баночки с этим сувениром друзьям и знакомым. Но чтобы их жарить!?
Отрыл деревянную тару. Принюхался. Пахло вкусным маринадом. Но не купить это (!) я уже не мог. Дома, за ужином попробовал. Отличные маринованные огурчики. Пальчики оближешь. Слопал всё, что купил, в один присест.
— И нечему тут удивляться, — рассмеялась хозяйка квартиры, — у нас и не такое увидеть можно. Вот, к примеру, на местном рынке нарасхват идут «Бананы местные, горные. Экологически чистые. Без ГМО». И что удивительно, Южноамериканские бананы, от такой наглости даже не краснеют!
Позже по дороге в самый старый город нашей страны – четырёх тысячелетний Дербент, я увидел магазин, гордо именуемый себя «П-е-тёрочка».
Туристы останавливаются, удивляются и заходят, поглядеть, что к чему и чем эта торговая точка отличается, от всем известной «Пятёрочки».
***
Иду по улице и вдруг вижу надпись: «Ментально вы в Париже, но физически в Махачкале». Удивился. Остановился. Присел возле этакой надписи. И, конечно же, не мог не зайти в это замечательное кафе. Ну, вот вам крест, всё точно так, как и в далёкой Франции. А кофе, на мой взгляд, даже вкуснее! (Чес. слово!). Зайдите и сами убедитесь!
***
Что и говорить, местные бизнесмены в своём деле — большое доки!
Удивление третье. Море
Я люблю твоё лицо, Махачкала, Отражённое в воде каспийской, Ты, как первая подруга, мне мила, Что навек мне стала близкой. Я к домам твоим не в силах скрыть любви, К этим окнам,к морю обращённым, Я люблю прямые улицы твои, С шумом их неугомонным. Уплывают вдаль могучие суда, Чайки машут белыми крылами, Днём и ночью пролетают поезда Между морем и домами.
Расул Гамзатов
***
— Фатима, я уже три часа как в Махачкале, а ещё моря не видел. Подскажи, как к нему пройти?
— Ты прямо сейчас хочешь пойти на берег?! – хозяйка всплеснула руками, — вай ме! Точно хочешь?!
Я кивнул, подтверждая свои слова.
— Канечна ступай. Обязательно сха-ди. Всем туда на-да! А приезжим, вроде тэбя, так в первую очередь! Туда ступай, или туда ступай. Или вот туда. Обязательно к нашему седому Каспию выйдешь.
— А какой путь самый короткий? – я рассматривал в окно, видневшуюся вдали береговую кромку.
— Карочэ, нэ лучше. Но ты сильный тэ-бе можна! Ступай.
И я пошёл. Напрямик. Через пустырь, заросший неизвестной мне травой, через тяжеленную (после дождя) и прилипающую к подошвам туфель, глину, то и дело отбиваясь от нахальных чаек, то и дело пытающихся приземлится на мою фуражку или, соревнуясь друг с другом, сбить её с головы. Но моё “путешествие” того стоило.
Удивительно красивый берег, с огромными волнами, с завидным упорством, атакующим его. А местные рыбаки, одетые во что горазд, несмотря на непогоду, то и дело вытаскивали на берег, увесистых кефалин, небрежно бросая их в плетённые корзины и продолжая заниматься своим промыслом. Если бы в моём Краснодаре, рыболов вытащил что-то, по размерам, подобное, то он точно минут пять, а то и все десять, танцевал бы возле своей добычи, самую настоящую лезгинку. Жестами, призывая всех окружающих прийти и полюбоваться на пойманную им рыбину.
— И нечего на них смотреть. Мы рыбой не торгуем. Поезжай на рынок, там и не такое увидишь и купишь, — буркнул высокий рыбак, даже не поворачиваясь в мою сторону.
И я последовал его совету. То, что я увидел там превзошло мои самые смелые ожидания:невероятных размеров лещи, жерехи, уклейки кавказские, густеры, голавли, терска-усач, судак, чехонь, линь, верховодка, быстрянка, рыбец и о чудо… некогда водившаяся в наших краях, но полностью выловленная… шамайка!
И я не утерпел. Купил пару десятков. Отвезу домой. Покажу детям. Пусть увидят и попробуют, то, чем, частенько, лакомились их деды и прадеды.
Ну а нам только и остаётся, что приготовить самое известное национальное блюдо... Чуду!
по материалам интернета
Я заметил, что местные повара умудряются при минимальном наборе ингредиентов приготовить не один десяток удивительно вкусных и питательных блюд. Но главное из них, это, конечно же… чуду! Или, если по-нашему -- тонкий закрытый пирог.
Говорят, что его придумали даргинцы - коренной народ Кавказа, но сейчас это кулинарное ЧУДО можно встретить в любой точке общепита, по всей республике.
9) сахар, соль и острый красный перец — на ваш вкус
10) растительное масло — 50 миллилитров
11) масло сливочное — сто грамм.
ГОТОВИМ:
Для начала смешиваем нашу муку с солью и содой, затем подливаем сметанно-кефирную смесь. Замешиваем тесто. Накрываем его пищевой плёнкой. Таймер на полчаса. Затем делим тесто на 20 равных частей. Раскатываем овальные лепёшки (толщина — пять миллиметров).
Приступаем к начинке:
Садж
Очищаем тыкву и трём на тёрке. Орехи дробим удобным способом. Растапливаем сливочное масло и смешиваем с растительным. Выливаем на садж[3] (на вогнутую сторону), - вполне подойдёт и наша родная сковорода, - нагреваем. Обжариваем нарезанный лук. Таймер на пять минут. Добавляем нашу тыкву и орехи. Таймер на 10 минут. Не забываем перемешивать! Снимаем с огня.
Присыпаем сахаром, перцем и солью. Тщательно перемешиваем и даём остыть.
После чего кладём начинку на одну половинку лепёшки и накрываем второй. Прижимаем края. Лишнее обрезаем. Жарим на сухой раскалённой сковороде (садже). Таймер на 3 минуты.
Готовые лепёшки с обеих сторон обязательно смазываем растительным маслом.
Фотографии предоставлены автором рассказы из его личного архива
[3]— Садж имеет необычную вогнуто-выгнутую форму. На вогнутой стороне можно обжаривать, тушить, пассировать и выпаривать (работает как классическая сковорода).
Прозаик
Автор: paw
Дата: 02.11.2024 18:07
Сообщение №: 197175 Оффлайн
Триста пятьдесят пять лет назад, в селе Серебрено, вотчине дворянского рода Лопухиных, у стрелецкого полковника Иллариона родилась дочь, которой судьбой было предназначено стать последней царицей русского происхождения! (Последующие супруги всех российских самодержцев будут доставлены к алтарю из-за границы.) Девочку нарекали Прасковьей. Так уж вышло, что ей пришлось разом поменять не только фамилию, но ещё и имя (дважды!) и даже отчество!
***
Вьюга зимняя пуржила За окном монастыря, Свечка тонкая чадила, Перед образом горя. В келье бывшая царица Неутешно слёзы льёт, То пытается молиться, То судьбу свою клянёт. Анастасия Батряк
«И была принцесса лицом изрядная». Князь Борис Куракин. Был женат на Ксении Лопухиной, родной сестре Евдокии.
***
«Она сейчас в годах и очень полная, но сохранила следы красоты». Леди Джейн Рондо, жена английского посланника в России.
***
«Забывать службу ради женщины непростительно. Быть пленником любовницы хуже, нежели быть пленником на войне. У неприятеля скорее может быть свобода, а у женщины оковы долговременны». Пётр Первый
1692 год
— Матушка-царица, свет Наталья Кириловна, послушай слово наше верное. — Петруше нашему ненаглядному семнадцатый годок пошёл. — Женить бы его надо. — И желательно без всякого промедления. Близкие сановники, окружив царскую вдову и не давая той вставить хоть слово, приводили всё новые и новые аргументы, одни весомее другого: — Сама же видишь, ситуация во власти что ни на есть сложная и запутанная. — Регентша двух царевичей, их старшая сестра Софья, властью, богом данную, никак делиться не желает. — А коль Петруша под венец пойдёт, то, знамо дело, совсем иной статус обретёт. — Всем же известно, что на нашей Руси-матушке во все времена юноша опосля свадьбы-женитьбы зараз абсолютно взрослым становится. — Вот и выходит, что регентству над ним конец будет положен. — Окромя этого женатый наследник поимеет полное право — из опостылевшего Преображенского в палаты кремлёвские на веки вечные перебраться, ну и ты с ним заодно. — Чем плохо. — К тому же заметь, напарник Петруши нашенского по трону, Иван, ужо женатый. — И более того, ждёт пополнения в своём семействе. — Уговори сына жениться, и мы с божьей помощью погоним Софью ненавистную со двора, аки… Наталья Кириловна, подняв руку, заставила советчиков замолчать: — Сама о том день и ночь думаю, всю подушку как есть насквозь проплакала, но невесту для сыночка всё же ужо выискала: «Лицом изрядную, токмо ума последнего и нравом несходного своему супругу...»1.
***
Царевич Пётр, раздосадованный бесконечными разговорами матери о необходимости скорой женитьбы на девице Прасковье из худого, но зато многочисленного рода Лопухиных, в сердцах хлопнув дверью, помчался прочь от опостылевшей усадьбы. Добравшись до берега реки, споро отвязал лодку и упал на холодное, мокрое дно. Доверившись течению, не заметил, как задремал. Неширокая речка Яуза вынесла утлое судёнышко к удивительному месту — немецкой слободе, в простонародье именуемое — Кукуем. Иностранцы, издавна селившиеся здесь, не платили торговых пошлин, имели право «курить вина» и варить пиво.
***
(Согласно царскому указу, иностранцы, не перешедшие в православную веру, были обязаны перенести свои дома на специально выделенную территорию за городской чертой. Через некоторое время Кукуй стал оазисом европейской жизни. Состоятельные москвичи зачастили сюда, дабы за большие деньги приобрести у местных мастеров мебельные гарнитуры, сработанные из заморских сортов дерева. Здесь же можно было обзавестись большими зеркалами, а также иностранными часами различных форм и размеров. Открылась первая в столице мануфактура — Альберта Паульсена.)
Кукуй или Немецкая слобода
***
Качество построенных домов, удивительная чистота, необычная одежда обитателей слободы привели Петра в неописуемый восторг. Там же швейцарец Лефорт познакомил Петра Алексеевича с дочерью виноторговца Анной Монс. Узнав, что этот долговязый юноша и есть будущий правитель огромной страны, ничуть не смутилась, а сделав книксен, подала «незваному гостю» чашку кофе (диковинного в России того времени, напитка). Понаблюдав за её реверансами и заглянув в более чем откровенное декольте, Пётр решил, что сегодня назад ни за что не поедет и заночует в этом тёплом и уютном европейском доме. Да и причина на то сыскалась веская — «как назло» непогода разыгралась! (Об истории их знакомства подробно описано мною в рассказе «Загадка от Анны Монс».)
Неизвестный худ. Предполагаемый портрет Анны Монс. Конец XVII—начало XVIII вв.
Несколько дней спустя
Мать гладила своего сына по голове, раз за разом повторяя: — Петруша да уразумей ты наконец! Честные люди, нам преданные, не раз уж докладывали, что змеюка эта, подколодная, сестрица твоя — регентша Софья всё делает, чтобы отстранить род нарышкинский от престола, а коли возможность выпадет, так может и вовсе со света изжить. С неё станется. А с Иваном и его семейством она ужо как-нибудь да поладит. А посему помощь нам требуется и защита. Вот и выходит, что придётся нам с родом Лопухиных породнится. Их много, чай в обиду своего зятя никому не дадут! — Но я же её не знаю, — Пётр поднялся с низкой скамеечки и подошёл к окну. Посмотрел на Яузу. Где-то там, за поворотом Немецкая слобода и она, его Аннушка Монс. — Сынок, да это и неважно. У нас, цариц, какое самое важное предназначение?! Наследников на свет производить! Династию поддерживать да укреплять. Вот подарит она тебе сына, да мне внука и исполнит дело особой государственной важности. А без этого рухнут все устои России, начнётся смута похуже той, что в шестьсот двенадцатом году приключилась! Так я назначаю дату? Ты же не станешь родную мать огорчать? Даёшь своё согласие?! — Пётр ещё раз кинул взгляд в окно, затем молча кивнул и почти бегом покинул дом.
***
Через несколько дней специально назначенные люди прибыли с кратким отчётом: «Здоровье будущей супруги наследника престола отменное, да и девичья красота изрядна». — Не откладывая дело в долгий ящик, Наталья Кирилловна дала согласие на брак и назначила день свадьбы.
Январь 1689 года
Во время церемонии венчания у невесты отобрали её прежнее имя и нарекли Евдокией. И причина тому была веская — имя Прасковья совпадало с именем супруги Ивана Пятого — соправителя и единокровного брата Петра. Заодно изменили и отчество. Отныне она стала зваться — Фёдоровной, в честь святыни дома Романовых — Фёдоровской иконы божьей матери.
***
Царевна Софья не находила себе места. То усаживалась на пустующий двойной трон2, то вскакивала с него и металась по палатам. И было отчего. Свадьба младшего из братьев стала болезненным ударом для амбициозной регентши. Теперь оба её брата считались совершеннолетними. Следовательно, её регентство подходило к концу. Но вот только кто же в здравом уме отдаст то, к чему уже так привыкла? И куда ей теперь? В терем? Как же больно падать с вершины власти… Может быть, организовать новый бунт?! А как народ не поддержит? Что тогда?! Монастырь, а может быть и того хуже — плаха или яд.
И.Репин. Царевна Софья в Новодевичьем монастыре
Август того же года
Набирающий силу Пётр при помощи своих верноподданных отобрал у Софьи бразды правления.
***
Вскорости поместили старшую сестру, под строгий надзор в Новодевичий монастырь. И вся реальная власть сосредоточилась в руках Петра и его матери.
***
Да и с молодой супругой поначалу жил душа в душу. Но семейная идиллия просуществовала совсем недолго: «Любовь между ним была изрядная, но продолжался разве токмо год» .
***
По завершении медового месяца молодой муж умчался на Плещеево озеро, воплощать свою мечту — строить свой ботик.
***
Как и предполагала Наталья Кириловна, вся семья и челядь перебрались из Преображенского в Кремль. Но молодого и энергичного царя видели там редко. Евдокия продолжала любить ветреного мужа. Регулярно писала ему письма. Подписываясь: «Лапушка свет Петрушенька. Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости — пожалуй, государь, буди к нам, не замешкав. А я, по милости матушкиной, жива. Женишка твоя Дунька челом бьёт». — Пётр на письма не отвечал. А заодно и крепко поссорился со своим шурином. Прилюдно надавал тому оплеух за то, что тот нелестно отзывался о главе Немецкой слободы Лефорте. Супруга ревновала мужа к его увлечению, а заодно и к окружающим его женщинам. Семейные ссоры сыпались как из рога изобилия. Она категорически отказывалась поддерживать любые идеи мужа. Наоборот, как могла, отговаривала его ни в коем разе «не порушить патриархальные устои». Раздражение самодержца ко всем Лопухиным росло день ото дня. Отныне они были в опале, а некоторые «царские родственнички» даже угодили в ссылку.
***
Между тем у Евдокии испортились отношения не только с мужем, но и со свекровью. Последняя возненавидела ту, что сама же и выбрала. Считала, что во «всех чудачествах царя» виновата лишь невестка — Евдокия, ибо не сумела привязать к себе мужа накрепко!
***
От многочисленной хвори скончался сводный брат, царь Иван Пятый. Отныне Пётр — единоличный правитель огромной державы. Всё бы хорошо, но Евдокия, словно тяжёлое ядро, прикованное к его ноге. Не даёт идти споро, вечно тянет назад! Для начала велел верным людям намекнуть ей о постриге в монахини. Ответ был ожидаемым: категорически нет. Менять палаты царские на монашескую келью, да ещё и расставаться с любимым сыном Лёшенькой, женщина не желала! — Ладно. Пущай, пока во дворце поживёт. Поцарствует. Недосуг мне на неё время тратить. Великое посольство уже почти собрано. Со дня на день с богом тронемся. Поглядим, как там в иных странах всё обустроено, да лучшее себе переймём, — и, не попрощавшись с женой, Пётр уехал. Переезжая из страны в страну, о супруге даже не вспоминал, и писем ей не писал.
***
По возвращении «Великого посольства» и со всей жестокостью расправившись с ненавистными стрельцами, самодержец не пожелал увидеться с венечной супругой, а укатил к своей Аннушке Монс. Лишь на третий день прибыл в Кремль, да и то для того, чтобы огласить Евдокии волю царскую: — Собирайся, Дуня, поедешь в монастырь! Жить как с женой я с тобой более не буду! — А как же сынишка Алёшенька без меня расти станет? — зарыдала женщина. — Ничего, и без тебя воспитаем царевича! И не спорь с государем. Хуже будет!3 Но царица проявила характер, обратилась за заступничеством к патриарху Всея Руси Адриану. Тому бритьё бород и петровские новшества тоже не нравились, и он не колеблясь стал на сторону Евдокии. Узнав об этом, самодержец пришёл в бешенство.
Петр I и Евдокия Лопухина, худ. Е.Демаков, 2000-е гг.
Сентябрь 1698 года
— Повелеваю супругу мою бывшую доставить в Суздальский монастырь, без всякого промедления и под усиленным конвоем!
***
Там некоторое время её, новую послушницу, отказывались стричь в монахини, но узнав о том, что Пётр Первый велел принять постриг двум своим сёстрам, заподозренным в связи с царевной Софьей, царскую волю всё же исполнили!
***
«Здесь ведь ничего нет: всё гнилое. Хоть я вам и прискушна, да что же делать. Покамест жива, пожалуйста, поите да кормите, да одевайте, нищую». <…> Из царского указа: «На содержания Евдокии Романовой из царской казны ни копейки не выделять! Род Лопухиных многочисленный, вот пусть её в монастыре и содержат, как захотят».
***
Десять лет спустя
Отвергнутая жена находилась в монастыре в полном затворничестве, но жизнь, как известно, очень похожа на зебру. И затянувшая чёрная полоса в жизни женщины вдруг в одночасье сменилась на белую. И виной тому стал прибывший из Москвы в Суздаль бравый майор Глебов, дабы провести рекрутский набор во вновь формируемые царские полки. Повстречав Евдокию, бравый офицер влюбился… с первого взгляда! Истосковавшаяся по мужской ласке женщина ответила взаимностью. И начавшаяся на бумаге любовная переписка незаметно для обоих переросла в нечто большее. Как известно, «Шила в мешке не утаить!» — Нашлись доброхоты и донесли царю, что, мол, бывшая жёнушка очень даже неплохо время в Суздале проводит и даже позволяет себе миловаться с одним из твоих офицеров.
***
Дознаватели изъяли при обыске у Глебова любовные письма, рукой опальной царицы писанные. Узнав о том, Пётр Первый велел подвергнуть бывшего майора самым страшным пыткам: «Повелеваю. Перовое — привязать к дыбе и нещадно бить кнутом тридцать четыре раза! Второе — на раны класть горящие углями, опосля этого виновника привязать к доске, сплошь утыканной гвоздями!» — Мужественно приняв все истязания, он в страшном своём деянии сознался, но вину своей возлюбленной отрицал до конца, даже несмотря на то, что ему показывали письма, ею писанные! После пыток ему зачитали приговор: «Смертная казнь за превеликую государственную измену». — Исполняя волю царя, палачи старались из всех сил. В Москве на Красной площади для несчастного вкопали кол, но не простой, а с перекладиной. Она позволяла острию проколоть тело насквозь и продлила мучения. Опальный майор умер только на вторые сутки, не проронив при этом ни звука. Присутствующие на казни священники, боясь монаршего гнева, причащать грешника не решились.
Казнь майора Глебова
***
Лопухину также доставили на площадь. Упрятали в толпе в крытом обозе. Окружили надёжной стражей. Велели в оба глаза смотреть на мучения своего любовника!
***
На этом царь не успокоился. Прошло три года, и Пётр велел Святейшему Синоду предать имя «этого злодея» анафеме.
***
Пётр вспомнил о своей бывшей лишь тогда, когда прочёл её имя в деле их сына, Алексея, обманом привезённого из-за границы. Тот, подвергшийся пыткам, в числе прочих «заговорщиков» против Петра назвал собственную мать!
***
Евдокию приговорили к наказанию кнутом. Бывшую царицу наказывали публично, после чего отвезли в Ладожский Успенский монастырь на Ладоге. Там она и обитала под строжайшим надзором до самой кончины своего сурового мужа.
***
Сменившая его на престоле вторая жена Екатерина Первая упрятала Евдокию ещё дальше, в Шлиссельбургскую крепость, ибо прекрасно осознавала, что прав на престол у первой жены поболе, чем у неё. У пленницы отобрали даже имя. В служебных бумагах она числилась под псевдонимом — «Известная особа»!
***
Настало время, когда судьба вновь повернулась к царской вдове своей белой стороной. К власти пришёл её родной внук Пётр Второй.
Из письма Петра Второго к бабке монахине Елене:
Дорогая и любезная государыня бабушка! Понеже мы уведомились о бывшем вашем содержании и о нынешнем вашем прибы-тии к Москве, того ради не… оставим чрез сие сами к вам, моя… бабушка, писать и по вашем нам весьма желательном здравии уведомиться. А мы от всего нашего серд-ца желаем от всемогущего Бога постоянного и многолетняго здоровья и просим вас дорогая государыня бабушка не оставить меня в празнейших писаниях о своем многолетнем здравии, которое я желаю от Господа Бога, дабы во многие лета постоянно содержано было. Только де, любезнейшая государыня бабушка, прошу ко мне отписать, в чем я вам могу услугу мочь или чем послужить ежель верно исполнять [обещаюсь] не примену, яко же я непременно пребуду, дорогая и любезнейшая моя бабушка.
***
Юный самодержец приказал бабушку из крепости освободить и с особыми почестями в Москву поставить, при этом полностью реабилитировав! Став одним из ближайших советников своего внука, Евдокия с его помощью смогла добиться самого сурового наказания для князя Меншикова, некогда познакомившего её ненаглядного Петрушу с Мартой Сковронкой, ставшей позже его второй супругой. Молодой император даже пытался учредить для неё почётное звание — «государыня бабушка», но не успел, умер, заразившись неизлечимой в то время оспой.
***
Неожиданно для самой себя она в одночасье стала одной из главных кандидаток на Российский престол. Но, всё хорошенько взвесив, отказалась в пользу племянницы своего мужа — Анны Иоановны.
1730 год
Новая императрица добро не забыла. Велела к родственнице относиться «со всяческим почтением». Казалось бы, жить да жить, ан нет. Год спустя Евдокия Фёдоровна тихо скончалась. Произнеся на смертном одре: «Бог дал мне познать истинную цену величия и счастья земного».
***
Есть в нашем православном календаре неделя жён-мироносиц. В этот период мы вспоминаем русских женщин, служащих примером любви и милосердия. Мне почему-то кажется, что Евдокия Фёдоровна Лопухина, забытая нами, её потомками, тоже достойна того, что бы её нет-нет, да и вспомнили!
Примечания:
1Из воспоминаний современников о Евдокии Лопухиной. 2Изготовлением этого предмета занимались лучшие ювелиры Москвы. Трон для двух подростков сделали из дерева, после чего покрыли серебром (израсходовав на это аж двести килограмм) и позолотой. К спинке — прикрепили покрывало с серебряными нитями и жемчугом, а в центре — поместили герб с двуглавым орлом. По по его сторонам прикрепили эмблемы царств и областей страны. 3Что поделать, такие в то время были нравы. Если правитель разводился со своей супругой, то последней была уготовлена келья в монастыре, причём — пожизненно!
Прозаик
Автор: paw
Дата: 03.11.2024 18:06
Сообщение №: 197176 Оффлайн
Послужил основой для разработки и создания экраноплана-ракетоносца «Лунь» 1987 год.
Из Википедии
1986 год. США. Округ Колумбия. Пентагон
— Сэр, вы обязательно должны это видеть! — дежурный офицер, нарушая субординацию, влетел в кабинет начальника и бросил на стол кипу фотографий, только что полученных при помощи новейшего спутника-шпиона, — советы создали самого настоящего монстра и испытывают его на Каспии!
— Почему вы решили, что это монстр, — не теряя хладнокровия, хозяин кабинета достал из стола лупу и стал внимательно рассматривать нечёткое спутниковое изображение какого-то летательного аппарата.
— Так, они его так сами обозначили. Вот посмотрите, — на стол начальника легла бумага с грифом «Совершенно секретно», — наши разведчики сообщают, что русские дали этому изделию название КМ[2], что можно трактовать исключительно и однозначно — “Каспийский монстр”.
— Пожалуй тут вы правы, это чудовище по-иному и не назовёшь! Надо будет принять самые срочные меры, чтобы это ни за что и ни при каких обстоятельствах не было у них там запущено в серийное производство!
***
И нашим недругам это удалось в полной мере. Творение наших гениальных конструкторов — экраноплан — успешно прошедший все испытания и могущий стать многообещающим техническим прорывом, нашёл свой приют на берегу Каспийского моря, близ старинного города, с красивым именем — Дербент.
***
Создателем «Каспийского парящего чуда» считают Ростислав Алексеева. С юных лет он был без ума от парусного спорта и высоких скоростей, и, наверное поэтому, ещё учась в Горьковском институте, разработал проект быстроходного катера на подводных крыльях.
Став дипломированным инженером, проект доработал и, набравшись смелости, отправил его наркому Военно-морского флота Николаю Кузнецову. Ответ был лаконичен и отрицателен. «В военное время стране нужны надёжные танки, а не «фантастические» катера!»
— Отрицательный результат тоже результат, — буркнул изобретатель и по ночам продолжал конструировать модели своих скоростных катеров. Испытывал их на заводском затоне. Устранял недостатки и пришёл к выводу, что от корабля на подводных крыльях, можно перейти к новому, невиданному виду транспорта – экраноплану! Машина вообще не будет касаться поверхности воды, и станет скользить над ней, причём очень быстро. Стал рыться в зарубежных изданиях и ничего подобного не находил, ибо на тот момент в мире ни чертежей, ни аналогов не существовало! Никто не высказывал даже идеи экраноплана!
***
Испытания «КМ» проходили около острова Чечень. Чудо-махину везли туда по Волге целый месяц, тщательно замаскировав маскировочной сеткой. Но испытания от всевидящих спутников, увы, не утаить.
***
Снимки «Русского монстра», для устрашения заокеанских обывателей были опубликованы в журнале Time. КМ представляли как новую военную угрозу от СССР.
Из газеты в газету перепечатывали:
«Каспийский монстр» перемещается над поверхностью воды с той же скоростью, как и наши новейшие самолёты-истребители, однако ни одна современная противосамолётная ракета или снаряд его поразить не может, по причине того, что он осуществляет свой полёт всего в нескольких метрах от поверхности»! Кроме этого, заметить это... на радаре практически невозможно!
Октябрь 2024 года. Трасса Махачкала — Дербент
— Ой, кажется, мы сворачиваем не ту сторону, — самый активный член нашей творческой делегации, литературный критик Мария Птицины удивлённо вертела головой и показывала рукой, в сторону видневшейся вдали башни старинной Дербентской крепости.
— Хачу показать вам ещё одно нашэ чудо. Нигдэ в миреэ такого нэт. Только у нас. Двести сорок три тонны чистейшего алюминия, при взлётной массе — триста восемьдесят! — гид-водитель многозначительно поднял палец вверх:
— Если бы нашего «Луня» в серию запустили, ох бы он шороху на всех врагов навёл! Нэ дали! Пэрестройка и распад СССРа, и всё такоэ!
— Подождите. Если вы об экраноплане, то «Каспийский монстр» затонул в море, помнится, где-то об этом читал — вмешался я в разговор.
— Ты прав и не прав... однавременна! Монстр затонул, это точна. А вот его сын-Лунь жив. Успешно прошёл все испытания, да так и застыл на нашем Дагестанском берегу. Вон туда глядитэ. Все приезжие его увидеть хотят, а мы, местные житэли, проста обязаны показать, — гид остановил автомобиль, — туда идитэ, полюбуйтесь... и сувениры по дороге купите. Здеся они сильна дэшэвле чем в Дербенте.
— Так, ветер и дождь, может быть, как-нибудь в другой раз — канючила Мария, не желая покидать уютную машину.
— Там тёплые наски купишь и ещё шаль, и шапку нашу барашкавую красивую. В Маскве пригадится ошень, — улыбнулся гид и, выйдя наружу, галантно открыл даме дверцу.
***
— Сейчас для этого уникального экраноплана готовят бетонный постамент, на него и водрузят — перекрикивая порывы ветра, вещала местная девушка-экскурсовод:
— Представляете, до берега этакую махину, тащили на буксире несколько кораблей Каспийской флотилии! А для того, чтобы вытащить экраноплан на сушу, сюда пригнали множество тракторов с тросами. Кроме этого, использовали специальные воздушные подушки. За первый день сдвинули «Луня» лишь на несколько сантиметров…
— Однако всё же справились, — оборвал её нетерпеливый турист и поспешил к стоящим поодаль ларькам, торгующих тёплыми вещами.
Я же, несмотря на непогоду, остался, чтобы сделать несколько фотографий на память. И ещё раз полюбоваться на чудо человеческой мысли, из-за происков врагов так и не ставшее популярным военным, да, чего греха таить, возможно и гражданским средством быстрого передвижения, на дальние расстояния.
Фотографии предоставлены автором рассказы из его личного архива
За несколько дней до Нового 190... года. Екатеринодар. Городское отделение полиции
Шикарно разодетая дама бальзаковского возраста, - нет, не вошла, и не влетела, а буквально...впала в полицейский участок и, не здороваясь, завопила:
— Караул! Убили! Без ножа зарезали!
— Позвольте поинтересоваться кого? — вставая из-за своего стола, поинтересовался дежурный пристав Игнат Семёнович Пустовалов.
— Как кого? Разве не понято, — женщина на минуту осеклась, — меня, конечно, кого же ещё?!
— Но ведь вы живая, и насколько я вижу, совершенно целёхонькая, — усмехнулся в свои роскошные усы, служитель закона.
— Экий вы непонятливый, — дама в сердцах топнула ногой, — не узнаёте меня совсем, что ли? Это же я, можно сказать, собственной персоной…
— Отчего же! Ещё как узнаю… на свою голову, — бесцеремонно оборвал её Игнат Семёнович и усаживаясь на место и тяжело вздохнув, продолжил:
— Вы хозяйка трёх кондитерских заведений, расположенных: на Красной, в доме господина Кравченко, чуть дальше, но всё ещё на этой улице, арендуете помещение в доме купца Фабриченко, и ещё одно ваше заведение находится на углу Базарной и Красной, аккурат против Азовско-Донского банка. Я всё правильно изложил... э... госпожа Эмилия Гезе, из мещанского сословия и прибывшая в наш город, аж из Кишинёвской губернии?
Услышав всё это, женщина открыла было рот, да так и застыла с ним. Простояв в такой нелепой позе минуты три, она всё же пришла в себя и уже еле слышно молвила:
— Но откуда...вы... же... простой полицейский.
— Вот именно, мадам, что полицейский, да к тому же счастливый отец трёх малолетних сорванцов, вечно клянчащих у меня денежку, чтобы купить, в ваших кондитерских пирожных с кремом. Ладно, не будем о грустном, что вас сюда привело, аккурат под самый Новый год?
— Так ведь того, ограбили. Вынесли всё, можно сказать, подчистую…
— Ну, это вряд ли, — в очередной раз оборвал её Пустовалов, — чтобы всё ваше добро из точек вынести и ста подвод мало будет! Вот вам бумага и пишите точно, что похищено и когда, конкретно, вы это установили.
Из заявления Эмилии Сергеевны Гезе
«В моей центральной кондитерской, ну той, которая на Красной, пропало, то есть — нахально украдено, а попросту… похищено... целых два мешка сахарного песка, общим весом тринадцать пудиков[1]!»
***
Воришку Кузьму Катаргина городовые сыскали быстро. Он нисколько не прячась торговал сладким товаром на Сенном рынке.
Но странное дело, получив назад своё добро, госпожа Гезе не выказала должного удовольствия. Расписываясь в получении нераспроданного товара, ворчала:
— Надо же, я ему жалование положила, целых восемнадцать рубликов в месяц, и это ещё при том, что столовался совершенно бесплатно, да и за жильё ни копейки не платил. Всё это из моего кармана шло. Неужто мало было ему...э… холостому. В том моя вина есть, я, бедная вдова, вовремя не разглядела в ём воровские наклонности.
Игнат Семёнович подумал было, что хозяйка кондитерских, не за просто так, фактически взяла на полное содержание своего работника. По всей вероятности, были у неё на то, веские, амурные причины. По вслух эту версию озвучивать не решился. Ибо сия версия к уголовному делу отношения не имела, а вот деликатные свойства как раз, наоборот.
— Господин сыщик, — ворковала бывшая потерпевшая, — а может быть, в того, так сказать, без всяких бумаг, отпустите бедолажку, на мои поруки. Ну оступился Кузенька, то есть Катаргин, с кем не бывает. Но он больше не будет. Я буду за ним приглядывать. Денно и нощно. Ну, как по рукам, что ли, и по домам? Праздник, праздновать!
Пустовалов в очередной раз усмехнулся в свои усы, довольный тем, что его догадка оказалась верной, и вынес свой вердикт:
— Катаргин, он Катаргин и есть! Опосля Нового года, поедет на неё самую, а вот насколько, то суд Екатеринодарский определит! Воочию познакомится с местами, куда пастух Макар телят не гонял!
*** Сдаётся мне, что Кузьма, по дороге в места, не столь отдалённые, взял да проклял, свою бывшую благодетельницу, ибо вскорости, на неё обрушился шквал серьёзных непрятностей.
*** Перво-наперво за нарушение обязательных постановлений[2] госпожу Гезе привлекали к ответственности. По постановлению Временного генерал-губернатора Кубанской области даму оштрафовали «за позднюю торговлю»[3] на двести пятьдесят рублей, с заменой, в случае несостоятельности, арестом при полиции на целых десять суток! Дама под арест идти никак не хотела, а потому, проплакав всю ночь, выплатила означенный штраф.
Но неприятности на этом не закончились.
Через пару лет госпожу Гезе вновь оштрафовали. На этот раз, на сто рублей, или с заменой на арест, сроком на два месяца, «за антисанитарное содержание кухни и пекарни».[4]
Уж не знаю, плакала ли вдовушка на этот раз, расставаясь с деньгами, но деньги в городскую казну, аккуратно внесла.
*** 18 мая 1912 года профессиональное Общество кондитеров и булочников Екатеринодара обратилось в Городскую Управу с прошением о защите интересов, нарушаемых некоторыми владельцами этих заведений[5] ибо, они, регулярно заставляли своих служащих работать в праздничные дни, не соблюдая существующие законы «О режиме труда»!
И городская полиция реагировала. Регулярно составляла протоколы и привлекала виновных к мировому суду.
Доставалось и Эмилии Сергеевне. На заседания суда ни она, ни её доверенные лица приходить не изволили. А получаемые по почте трёхрублёвые штрафы, заносила в графу «прочие финансовые убытки» и более о них не вспоминала.
***
Весной, летом и ранней осенью, по распоряжению госпожи Гезе, перед входом в её «центральную» кондитерскую[6], прямо на тротуаре делали выгородку, и там под навесом, создающим тень, ставили столы и стулья, для фланирующей публики.
Городская власть не могла не обратить внимания на ещё одну возможность получить дополнительные средства в свой скудный бюджет.
***
26 июня 1909 года Городская Управа приняла решение «обложить арендной платой в пользу города» места, занимаемые на тротуарах против кондитерских
и прочих мест, общего пользования.
Из воспоминаний жителя Екатеринодара тех лет:
«Профессиональные нищие ходили по Красной и приставали к горожанам, прося две копейки. Больше не просили, поскольку обыватели могли и не дать, а одной копейки для нищих было мало. Особенно часто нищие осаждали публику за столиками у кондитерской Гезе».[7]
***
Однако кондитерша и тут нашла выход. Быстренько договорилась с участковыми-городовыми, и те (конечно же, не бескорыстно) отгоняли попрошаек от её выносной торговли. Причём, весьма ревностно, с применением грубой физической силы.
***
Прошло сто лет, но на нашей любимой улице Красной, мало что изменилось. Как говорится, «Маленький Париж» он всё же… — Париж[8].
***
О дальнейшей судьбе Краснодарских кафе и кондитерских я поведаю в следующий раз.
А сейчас, коль у нас повествование началось с Новогодних праздников, то предлагаю вам собственный рецепт самого традиционного блюда имени известного французского кулинара.
Итак, сегодня мы будем готовить…
Не совсем традиционное оливье от Александра Ралота, или «творчески» переработанный — классический
НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ:
1) Картофель - 400 грамм, заменяем на такое же количество мелко нарезанных ржаных сухариков.
2) Мясо курицы (как в классическом рецепте) - 600 грамм, оставляем, ибо заменять его на банальную колбасу, это, извините, моветон.
3) Креветки очищенные, весьма желательно, сахалинские «Чилимы» - грамм двести будет достаточно.
4) Огурцы, желательно бочковые — солёные (прекрасно, если удастся отыскать у нас в Краснодаре, на рынке ещё продаются!) — грамм двести.
5) Морковь — парочка больших или штуки три маленьких.
6) Пяток яиц.
7) Горошек зелёный консервированный — полторы банки. Самый лучший для этого блюда — наш кубанский «Бандюэль!
8) Луковица одна большая. Это ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ ИНГРЕДИЕНТ, ибо надо ОБЯЗАТЕЛЬНО (!) использовать фиолетовый ЯЛТИНСКИЙ. Он не даёт горчинку!
9) Соль — на ваш вкус.
10) Перец чёрный молотый — то же самое. Кто как любит.
11) Майонез — ложек десять. Я заменяю его на оливковое масло, только первого отжима. Но это уже, кто как любит.
ГОТОВИМ:
1) Для начала отвариваем курицу, креветки (если купили их сырыми), морковку и яйца. Мелко нарезаем ржаной хлеб и сушим сухарики.
2) Яйца остужаем проточной воде.
3) Важно! Морковь опустить в кипяток! Это значительно уменьшит распад питательных веществ и витаминов. Таймер ставим на полчаса. Даём остыть.
4) Параллельно, в другой кастрюле кипятите воду. Пока вода закипает моём нашу курицу под краном, удаляем плёнки и. т. д.
Затем мясо в кипящую воду. Таймер также на полчаса. Солим на двадцатой минуте. Опять же, для того чтобы сохранить побольше полезных веществ. Вытаскиваем, кладём на тарелку. Даём остыть.
5) Настал черёд креветок. Кипятим один литр воды, кладём креветки. Огонь на минимум. Таймер строго на семь минут! Не даём воде закипеть! Не держим креветки в горячей воде больше этого. Иначе станут жёсткими. Остужаем.
6) Всё, что у нас есть, режем, желательно на кубики одинакового размера. Тщательно перемешиваем в большой салатнице. При этом не забываемудалить кончики огурцов.
7) Ни в коем случае не допускайте того, чтобы жидкость из банки с горошком, попала в наш салат!
8) А креветки не забываем избавить от хитина, если, конечно, варили их ещё не очищенными.
9) Наконец — самое важное! Посолить, поперчить, как я уже говорил, по вкусу. И заправить майонезом.
Если заправляете майонезом, то ложек восемь будет достаточно, а если, как я, оливковым маслом, то можно на пару-тройку ложек больше.
10) Да, совсем забыл — всем приятного аппетита!
Продолжение следует.
[1]— Для справки это более ста килограммов каждый!
Заведующему Кубано-Черноморской областной Рабоче-крестьянской инспекции Г.И. Гук:
«Нами, по распоряжению городского партийного органа, была произведена работа по проведению ревизии на «Центральном складе конфискованного имущества», оборудованном в бывшем Летнем театре, и находящимся в ведении «Комиссии по изъятию вещей у буржуазии», конторы «Ущемления буржуазии».
Выявлено нижеследующее:
1) В течение ноября текущего года на вышеозначенный склад, свозилось со всех районов, и улиц города изъятые у вражеского сословия различные предметы, высокой и повышенной ценности.
2) В нарушение выданной строгой инструкции, после доставления на склад, изъятое имущество никак не описывалось, акты приёма-передачи не составлялись.
3) Конфискованные вещи не сортировались, и, работниками склада, сваливались в«различные кучи в самом хаотическом состоянии».
4) В этой куче валяются, в полном беспорядке:
— битая посуда,
— мраморные и гипсовые статуэтки,
— Остатки дорогих иностранных и нашенских граммофонных пластинок,
— лампы, стёкла, тарелки, вазы, стаканы, графины
— А также и другая домашняя посуда,
Всё это общим объёмом в несколько возов.
Далее. Комиссией выявлено:
…Помимо, перечисленных упущений было также установлено, что такие предметы, как швейные машины и разные технические и больничные принадлежности:
— примусы,
— термометры,
— и другие вещи,
Вследствие неупаковки и небрежного, к оным предметам, отношения, и совсем пропали!
Зато на складе наличествуют вещи, конфискации не подлежащие, как-то:
— старые женские шляпы,
— гребёнки и булавки, нужные для этих шляп,
— другие мелкие хозяйственные вещи.
Опять-таки из-за халатного отношению к порученному государственному делу, всё вышеперечисленное свалено в общую кучу мусора, и многое уже безвозвратно погибло.
И это притом, что на складе в должном достатке имеются, конфискованные у чуждого революции элемента:
— Сундуки,
— Большие баулы,
— деревянные и металлические лари.
(некоторые из них находятся всё ещё в не отрытом виде!)
Актов или описей таким сундукам в складе при вскрытии их, нами не обнаружено!
И главное!
В ходе работы комиссии обнаружена недостача:
— золотых браслетов,
— колец,
— иных ювелирных изделий,
— денежных средств на трудно подсчитываемую сумму.
Руководитель ревизионной группы,
инспектор Отдела летучих ревизий А.Г. Ларский
***
К данному документу прилагалась секретная записка, следующего содержания:
«В ночь на 23 декабря в складе было произведено хищение мануфактуры, посредством выемки окна из комнаты, где находилась последняя. О хищении было сообщено в уголовный розыск и в Областную Чрезвычайную Комиссию»[2].
Обшарпанный кабинет срочно организованного отдела по борьбе с хищениями государственной собственности
— И ведь что интересно, — Игнатыч, бывший слесарь одного из заводов, а ныне сотрудник, советских органов правопорядка, скрутил самокрутку, затянулся, выпустил в потолок струю сизого дыма и продолжил:
— Я сходил на ентот треклятый склад, чёрт бы его побрал! И узрел, что двери театру завсегда, опечатываются аж двумя печатями: заведующего складом, и уполномоченной Облинспекции!
— И у меня сплошные непонятки, — бывшая курсистка Маша Окунева, взяла со стола папку и стала её отгонять от себя табачный дым:
— Никто из нашенских милиционеров, мне так толком не объяснил, почему люди, стоящие в ту ночь на посту, в ту ночь, до сих пор не арестованными и даже, как следует, со всей пролетарской принципиальностью, не допрошены!
И ещё почитайте это, — она открыла папку и протянула её Игнатычу, — на мой взгляд, имеет место самая настоящая контрреволюция.
Но старик от предложенного документа отмахнулся:
— Дочка, ты уж того, сама... вслух, я очки-то, отродясь не носил, интеллигента из себя нисколечко, не корчил, и буковки эти, ручкой нацарапанные…
Окунева не стала дожидаться окончания его монолога и вслух затараторила:
— «Объяснительная записка.
На сегодняшний день, состояние, до недавнего времени, вверенном мнетеатре, никак не приспособленным подсклад, для хранения отобранных у классового врага вещей, мне не известно.
Вследствие того, что я, утромдвадцать седьмого декабря был грубо арестован, и с того момента, и по сегодняшний день, содержался поперва в подвале нашего революционного ЧК, а потом переправлен в Екатеринодарскую тюрьму.Где и буду находиться, аж до самоговынесения мне приговора нашего справедливого пролетарского суда.
Бывший заведующий складом Евлапий Панюшкин».
***
Читая это, девушка не заметила, как в кабинет вошёл недавно прикомандированный к их отделу, бывший следователь царской полиции Аслан Юсупович Аутлев:
Кивком головы, поприветствовав Игнатыча, обратился он к Маше:
— Я погляжу, папка у тебя толстенная, и кроме этой галиматьи, там наличествуют и стоящие документы.
— Ой, дядь Аслан, да там ерунда всякая, к делу не относящаяся.
Я просто не знала, с какого боку начать, вот и пошла в наш городской архив,
взяла, да и подшила сюда, всё, что у них было об этом театре, — девушка, хотела было положить папку на место, но следователь её забрал и усевшись на колченогий стул, стал внимательно изучать.
Десять минут спустя
— Юсупыч, ты там того, часом, не уснул, — буркнул Игнатыч, с силой вдавливая окурок в изящную мраморную пепельницу, подобранную им и принесённую сюда со склада конфиската.
— Понимаете, господа и дамы, — Аутлев оторвал взгляд, от аккуратно подшитых бумаг:
— То есть я хотел сказать… товарищи — коллеги. Опыт прошлой работы шепчет мне, что прежде всего надо досконально изучить место совершения преступления...
— Да там же одни вырезки из газет царского периода, что толкового можно из них узнать?! — бесцеремонно перебила его девушка, — ну, играли спектакли, артисты гастролировали, в общем, ерунда…буржуйская.
— Маша, мягко скажем, ты не права, — Аслан Юсупович ткнул пальцем в пожелтевшую от времени заметку:
«Перед Февральской революцией в городе работало тридцать три (!) театральных коллектива, как профессиональные, так и любительские.
В Екатеринодаре было целых три стационарных театра:
Летний, в Городском саду. («Парк культуры и отдыха имени Горького»),
Зимний (на его месте сейчас расположилась филармония)
и Северный (впоследствии переделанный под кинотеатр «Россия»).
После завершения представления в Зимнем театре, по заявке дирекции к зданию театра подавались трамваи!
Запроектировал зимний театр известный московский архитектор Ф.О. Шехтель.
При строительстве всё здание целиком покрыли цементной штукатуркой.
Из просторного фойе почтенной публике предстоит подниматься по парадной лестнице, в зрительный зал, рассчитанный, аж на тысячу триста мест, и освящённый тремя люстрами, вместивших в себя семьсот пятьдесят ламп накаливания!
А сцена установлена на передвигающихся станках, что позволяет вовремя избежать ненужного шума.»[3]
***
— Или, вот послушайте — Аутлев перевернул страницу.
1893 год. Газета «Кубанские областные ведомости».
Наша публика ищет в театре «не идейных наслаждений, а пикантных развлечений легко-музыкального характера». При этом консерваторы, в частности, представители духовенства, видели в театре угрозу нравственности, утверждая, что «нынешние пьесы сложные, пропитанные эротизмом и психологией ненормальных людей»[4].
— А мне понравилась вот эта заметка, — Маша отобрала у следователя папку и со смехом прочла:
«Цензура театрального репертуара находилась в ведении городского полицмейстера. Все афиши, либретто и тексты просматривались, чтобы получить обязательную подпись «С дозволения начальства». Цензура проявляла себя и в кинематографе.
— Или вот это:
Журнал «Театр и искусство» — В Екатеринодаре по настоянию духовенства была запрещена к демонстрации кинокартина «Жизнь и страдания Христа»: было указано, что у ангела в картине «бюст до неприличия большой», а Мария похожа на буржуйку-парижанку!»
— А эта заметка, уж точно, и обязательно, поможет нашему следствию — девушка хотела было показать язык, но передумала и, став в позу артистки театра, громко продекламировала:
«Рост цен в 1917 году привёл и к подорожанию театральных билетов: так, на выступление поэта-футуриста Василия Каменского билеты стоили от 50 копеек до 2,5 рубля (в то время как билет на трамвай в 1910-х стоил 3 копейки).
Выступление во вместительном Летнем театре (1449 мест) приносило труппе 700–800 рублей»[5]
Через несколько дней на стол начальства лёг короткий доклад следующего содержания:
«В ходе досмотровых действий было установлено, что означенное злодейство совершено ночью, причём, при весьма загадочных обстоятельствах.
Ибо бывший летний театр охранялся усиленным караулом!
Это даёт основание считать, что хищение могло быть произведено только при условии его... соучастия!
Полагаем, что следует:
— Первое. В кратчайшие сроки, всех причастных арестовать, и на принадлежащих им жилплощадях произвести тщательные обыски и изъятия.
Второе. Увеличить состав Отдела по борьбе с хищениями государственной собственности, как минимум втрое.
Третье. При помощи новых сотрудников регулярно осуществлять рейды на местные рынки, с целью выявления продаж украденных вещей».
***
Что ответило партийное начальство, и чем завершилось данное следствие я, (роясь во Всемирной паутине) ответа так и не нашёл.
Полагаю, что гипотеза, высказанная первыми ОБХССовцами[6], была верна.
Ибо революционный лозунг «Грабь награбленное» был воспринят людьми, назначенными в ту ночь, в караул...буквально!
Окончание. Начало читайте в газете за 9 ноября 2024 года.
— Это чёрт знает что такое! — городской глава потрясал кулаками и топал ногами, — эти владельцы кондитерских да новомодных кофеен обнаглели! И не просто так, а смело можно сказать, что вконец! — при этих словах хозяин кабинета взял со стола пачку писем и стал совать их собравшимся членам городской думы:
— Это всё жалобы наших горожан! Без всякой совести раздвигают вширь «решётки» своих летних забегаловок, до такой степени, что и тротуаров, на улицах совсем… нема, то есть — не остаётся!
Вот и приходится прохожим, топать по мостовым, а там повозки, кареты, автоэкипажи и всякие прочие опасности! С этим, господа хорошие, надо срочно что-то делать…
— Но ведь они же, то есть я хотел сказать, кондитеры, за летние веранды деньги нам платят, и, между прочим, немалые, — попытался возразить казначей Городской Управы. Неужто мы, прямо сейчас зарубим курицу, несущую нам золоты…
— Да именно так, возьмёт и зарубим! Ибо здоровье, да и сама жизнь наших горожан, ваших и моих избирателей, между прочим, дороже денег! — оборвал его начальник. - Всё! Хватит этих, как их...вспомнил...дебатов! Голосуем!
***
31 марта 1916 года городская управа приняла «Соломоново решение»:
«Отныне разрешается кондитерским и кофейням «устраивать на тротуарах решётки, но не шире двух аршин»[1]
Шесть месяцев спустя
Эмилию Гезе приставы под конвоем доставили в городской суд, где ей, под расписку был вручен иск «О неуплате аренды за часть тротуара, занимаемого навесом кондитерской, и его сносе».
С этого дня заведения, принадлежащие госпоже из Молдавии, перестали приносить ощутимую прибыль, ибо, почти вся она уходила на погашение долгов и штрафов.
Годы Первой Мировой войны
Из охваченных войной регионов в город потянулись спекулянты всех мастей.
Здесь они скупали дешёвые продукты и отправлялись назад, навариваясь на дефиците съестного в прифронтовых губерниях.
Городская полиция препятствовала этому, как могла.
16 октября 1916 года около 12 часов по полудни
— Имею желание, прямо здесь и сейчас проверить имеющуюся у нас информацию, о том, что в вашем заведении производится незаконная торговля! — пристав Первой полицейской части Андрей Иванович Попов, ткнул в лицо ошалевшей Эмилии Гезе казённую бумагу, с синей печатью и пошире распахнул дверь, пропуская наряд городовых.
Окинув взглядом толпу посетителей, что есть силы гаркнул:
— Усем оставаться, иде стоите, и предъявив документ, быть готовым к личному досмотру!
Услышав эти слова, многочисленные спекулянты, прячась друг за друга, стали спешно уничтожать улики: рвали поддельные письма и телеграммы, бросали под столы образцы муки, зерна, сахара, масла и иного дефицита военного времени.
Дабы пресечь этакое безобразие, Попову пришлось достать наган и пальнуть из него пару раз в потолок!
Задержав более двух десятков наглых «коммерсантов», отправил их, нестройной колонной, в Первую полицейскую часть, ту, что располагалась на улице Базарной. Хотел присовокупить к ним, так сказать, для полной коллекции и саму госпожу Гезе, да не решился. Справедливо полагал, что у этой дамочки наверняка отыщутся высокопоставленные покровители.
На прощание сделав дамочке грозное внушение, Андрей Иванович, прихватив с собой нескольких городовых, потопал к следующему адресу. В кофейню «Швейцария», которая располагалась на улице Красной, в доме номер сорок.
Здесь ему предстояло решать более сложную задачу. Дело в том, что намедни труп владельца этого заведения, купца Ивана Прокофьевича Добровольского был обнаружен близ станицы Ладожской. Складывалось впечатление, что это смертоубийство также связано с действиями заезжих барыг.
Екатеринодар. Первая полицейская часть
Служители правопорядка трудились не покладая рук. В ходе многочасовых допросов и повторных, тщательных обысков, у арестованных были найдены пробы «разных предметов первой необходимости и различные телеграммы с зашифрованным текстом», например: «Обожди неделю. Цены ровно повышаются. Деньги скоро. Товар в ходу»[2].
***
Многочисленных спекулянтов надо было куда-то определять.
Сначала их разместили в кордегардии, при полиции города, но потом, высвободили для них нужное количество камер в Екатеринодарской тюрьме.
Декабрь 1917 года
Из заметки в газете «Криминальный репортёр»
«Не так давно кондитерская Гезе перешла в собственность А. Джибладзе. Пока кондитерская была в ведении госпожи Гезе, больших инцидентов у неё с милицией не происходило. Новый же хозяин оказался очень строптивого характера. В десятых числах декабря милиция усмотрела нарушение Джибладзе обязательного постановления о выпечке сдобного хлеба. Когда милиция указала ему на это обстоятельство, он заявил, что никаких законов и постановлений власти не признаёт и поступает так, как ему выгодно...»[3]
***
Новая власть боролась с непокорными, ещё решительнее, чем прежняя.
На основании первого милицейского протокола гражданин Джибладзе был приговорён месячному аресту, причём без возможности замены его штрафом. А по второму… угодил под арест, уже на два месяца, с формулировкой, что эта мера, «смягчит его характер и научит уважать законы»!
*** Справедливости ради отмечу, что протоколы на «наглеца» составляла ещё не рабоче-крестьянская милиция, а правоохранительный орган, созданный по распоряжению Временного правительства.
***
Что же сталось с госпожой Гезе, я, на просторах интернета, так и не отыскал. Скорее всего, она смогла покинуть, «становящуюся на дыбы», страну и осесть в спокойной Европе или даже найти себе пристанище... за Тихим океаном.
Ведь любители вкусных пирожных встречаются, в большом количестве, во всех странах.
***
Много лет тому назад, моя старенькая бабушка, вела меня - пятилетнего карапуза за ручку и приговорила:
— А вот здесь, когда-то, была кондитерская Гезе, очень вкусные пирожные продавали.
А сейчас туточки, наша, советская кулинария. Давай зайдём, куплю тебе пирожное «Картошка», за двадцать две копейки. Конечно, не гезейские, но тоже сладкие... и для деток малых, очень даже полезные.
ВОТ ЭТУ САМУЮ «Советскую картошку» мы сегодня и попробуем приготовить, в домашних условиях.
по материалам интернета
Нам потребуется:
Простое печенье в пачках (На мой взгляд «Юбилейное» — самое то!) — грамм триста.
Вынимаем его из пачек и отправляем в блендер. Таймер на полминуты.
«Печеньевую» массу выкладываем в глубокую касу, затем добавляем туда, разогретое до 20 градусов сливочное масло, (полпачки) и
какао-порошок, (нам понадобится четыре столовых ложки. Две в тесто и две на обвалку), а также сгущённое молоко. (полбанки будет достаточно) (Наша местная «Коровка из Кореновки» — прекрасно подойдёт)
4) Теперь очень важная операция: всё тщательно перемешать до получения однородной массы. Я использую для этого блендер, но полагаю, и руками будет не хуже!
5) Из того, что получилось, формируем шарики или продолговатые эллипсы.
6) Каждое наше изделие обваливаем в какао и выкладываем на чистую разделочную доску или сразу на красивое, плоское блюдо.
7) Всё это отправляем в холодильник. Таймер на один или, лучше, на полтора часа. Если среди вас есть гурманы, то, для них, можно взять, да и добавить в «Печеньевую» массу немного ликёра или несколько капель коньяка.
.jpg)
Мы в соцсетях: