Нудный стих, где дни – как строчки. Снег. Февраль. Излет зимы.

В ежеутренней толкучке, где минуты – так тягучи,
Грусть – единственный попутчик. Мертвый пруд. Сухой камыш…

Белый снег, как покрывало, город выстелил устало:
Утра нового начало, щебет радиоволны…

Недвижим, затертый льдами, мой фрегат. Пустая гавань,
Ванты в снежных оригами – от бушприта до кормы.

Только – верю: льды растают, грянут с юга птичьи стаи,
Выйду в море – курсом к маю, прочь из ледяной тюрьмы…

…В Час Быка – перед рассветом – мерзнет небо. Бредит – летом
Иль – сиреневым букетом томных сумерек весны,

Но пока что – серый ветер треплет ветки, будто плети.
Серый холод в целом свете. Снег. Февраль. Излет зимы…

Рифмами жить, разрываясь на строчки? Хватит! Довольно! Огромная ТОЧКА!
Мне ли Пегаской не прыгать по кочкам? В рейтинг иду!

Лунные руки? Смурные русалки? Баночка водко-лимонного «Алко» - 
И защебечут печальней, чем галки рыбки в пруду.

Техника? Смыслы? К чему сожаленья! Проще озвучить простые стремленья,
Да присобачить к «творенью» «паренье» - буду в меду.

Буду купаться в умильненьких рецках, буду тогда знаменит не по-детски,
Буду смолить наргиле по-турецки в милом саду.

«Милый мой садик» - отдельная тема. Нафиг в стихах, да еще про проблемы?
Буду про садик, про то, что я – Гений! Не пропаду.

Будет Луна, что красна, как девица, за мотыльками по небу носиться,
Будут поклонниц умильные лица в полубреду.

...Ежели кто-то и скажет «Бестужев! Ты или пьян или сильно простужен!»,
Я и отвечу: никто мне не нужен! В рейтинг иду!

Утро – с томиком Хафиза. Отключенный телевизор,
Аромат кофейный – бризом новых партитур.

Судный день, наверно, близок, коль от тундры до Табриза,
От Чукотки до Бриндизи – властвует гламур.

Опоен рекламным банджем, ест с улыбкой магараджи
Грязный бомж с верховьев Пянджа тухлую икру,

Вместо Моцарта и Глинки – пустоглазые блондинки,
Что похожи, как икринки, рвутся в новый клуб.

Я – блевал рекламной жвачкой, как дворовый пес – подачкой.
Обезьяны влезли в тачки, в тряпки «от кутюр».

Мне ль – казаться балагуром, улыбаясь встречным дурам?
Ночи жечь в пустых амурах? Я ль – не трубадур?

Мир – смердит гниющей раной. Развалившись по диванам,
От Югры до Тегерана – царствует гламур.

Подлиза-вечер ублажает Осень.
Захлопнулся китайский пёстрый зонт,
А впереди - Коцит да Ахеронт,
И бесконечность в падшей цифре "восемь".
Опять циклон. Опять - холодный фронт,
И ночь - длиннее сотни анаконд - 
Ползёт туманом по верхушкам сосен.

Туман. Дурман. Прокуренная ночь
Осколки лета осыпает в Лету,
Где месяц в синеве - Харонов коч,
Где свету тьмы уже не превозмочь,
Где острова - планеты и сонеты - 
Холодным блеском славят... Ту же ночь.
И не войти. Да и не выйти прочь,
Поскольку все распроданы билеты.

Финал банален: быть или не пить?
В сердцах нарезать ночь на силуэты
И безысходно на луну завыть,
Костяшки сбить. Закашляться. Застыть,
Вздохнуть, достать из пачки сигарету,
И море, что уже не переплыть - 
Понять, принять, проклясть, простить, забыть
И прикурить от уголька рассвета.

Ах, полынные фемины, что в смущении карминны,
Ваша нежность столь невинна, сколь лилейна и нарциссна.

Плачут музыкою сферы, Зодиак плетёт аферы.
Утомлённым Люцифером у камина вновь зависну.

...Бросить патоку Палермо, раствориться в лунных стервах
И утратить чувство меры на губах - пьянее вишен.

Под луной ничто не ново. Томным вечером лиловым
Из эклектики алькова - за луной уйти по крышам,

Птиц подманивать на слово песней мацуобасёвой - 
И закатом, как любовью, будет вечер свит и вышит

Спят фемины. Что им снится? Чуть дрожат во сне ресницы,
В сладких грёзах - парки Ниццы, танцы звёзд в небесной выси.

Закурю перед камином, брошу в пламя лист полыни,
И опять явлюсь феминам в снах - лилейных и нарциссных.

Пряну в небо шизокрылым самолётиком,
Табаком нафигуряю в тучах росчерков,
Напишу - пяток экспромтов и пародию.

На полянке, над рекой-Литературою
Разведу костёр. Украшу ветки птахами.
Сяду строчки вышивать, чуть-чуть прищурившись,
Через день питаясь супом черепаховым.

Я закину в речку сети социальные,
Наживлю стишок-другой - на клёв русалочный.
...Листопады осыпаются окалиной,
Да и небо перед осенью - хрустальное.

А добычу - положу в ведро мобильное,
Выйду в город - за вином и сигаретами.
...Нынче улочки пестрят ретромобилями
И корявой поэтической эстетикой.

У костра - оно, как водится, под водочку - 
Буду снова нагло хвастаться товарищам,
Полируя рукавом колонки звёздочек,
Налепив - по красной звёздочке за барышню.

...Рифмы снова, словно кролики, размножатся,
Томный вечер настругает в тучах розочек.
Я из ящика стола достану ножницы
И нарежу из бумаги красных звёздочек

Небо – моя обитель…"
В.С.Высоцкий
***

Год – сорок первый. Я – дракон.
Летел над пропастью,
И смесь тумана с молоком
Рубили лопасти.

Тянулся к солнцу, в синеву,
Хрипел компрессором…
Да… Я был – Богом наяву.
А может, кесарем…

Я помню… Рваный небосвод,
То снег, то солнышко,
И бился в кашле пулемет – 
Взахлеб. До донышка.

Четыре паруса-крыла,
Вы слишком медленны…
Пушистый шнур – навстречу. Мгла
Да – трубы. Медные?

Нет. Хоронить меня – не вам,
Тевтонским рыцарям!
Я – слишком верен небесам,
В которых биться мне.

…Рычит в предсмертии мотор,
Плюется гайками.
Мне ль – проиграть жестокий спор?
Крещен ведь – Чайкою.

Крещен… Все ближе – тень креста
Сквозь перекрестие.
Прости, последняя мечта.
Привет, созвездия!

…Лет через …дцать меня найдут
В болотах мурманских,
Поднимут…. Жиденький салют,
Да водка – русская.

Елейным маслицем с икон
Подмажут лопасти.
И продадут… А был – дракон,
Парил над пропастью…

...Седина в бороде. И глумливо чирикают бесы
Канарейками в клетке изломанных рёберных дуг.
Я бреду по воде, оттесняя табачной завесой
Скороспелых друзей и давно переспатых подруг.

Я бреду по воде, как по маслу топлёных сюжетов,
Типа - жду своё лето, как ждёт восьмиклассник любви.
В недоутренних лужах - так классно бликуют рассветы,
Так и тянет впендюрить банальность про "Спас на Крови"

...Я совсем не Мессия. Не ангел. И даже не Бродский.
Просто - шляюсь по водам растаявших мартовских ид.
Был Марк Юний неправ. И опять - от Москвы до Чукотки
Через губки циклонов весна разлила цианид.

Разлила - соберу.... Докуплю портвешка на вокзале,
Подкормлю своих бесов (в ответе, по Экзюпери).
...Седина в бороде.. Невралгия меж рёбер - кинжалом.
Тупо шляюсь по водам промозглой весенней зари,
Хоть совсем не Мессия....

Обрывки слов и талая вода,
И тянется дорога в никуда
Глухой и влажной предрассветной ранью.

Туманная ипритовая взвесь
Как кислота, сжигает альвеолы,
Февраль заполнен слякотью и солью
На миллионы серых верст окрест.

Заглохли звуки. Стрелки на часах
Завязли в топях городского утра,
И дольше часа тянется минута,
И тонет город в пасмурных слезах.

Осколки утра. Фонари в тумане.
Дорога в никуда по острым граням.

..Тучи бродят над головами,
Небоскрёбы деля на части...
Нам - отмщенье, и нас же - травят,
Дескать - склеим однажды ласты.

Мир таков: не входи - поранит.
Рвёмся к солнышку (не упасть бы),
Кубатурой метро и ванных
Измеряя мгновенья счастья.

А за тучами — светит солнце,
И пьянит тишина, как мокко.
Может, правы и впрямь японцы,
Растворяясь в бездушьи хокку?

А под тучами - бродят тролли,
Все надеясь: уйдём до срока,
По надеждам порхают молью
И трещат на углах сорокой.

Может, впрямь — воспевать цветенье
Вешних сакур над Фудзиямой
Безопасней, чем ток по венам,
И спокойней хореев с ямбом?

А за тучами - солнце светит
В стоэтажную безмятежность.
Солнцу - пофиг. А мы в ответе,
Что толпа не приемлет нежность.

Грязно. Слякотно. Непрестанно.
Свет не терпит простого счастья.
Может, нафиг? Сбежать в нирвану,
Неприметной трефовой масти?... 

Мокрый снег пеленою-спамом
Сторожит от весны ненастье.
Тучи бродят над головами,
Небоскребы деля на части...

Нефиг. Будут еще рассветы,
Будут ВЁСНЫ (вот так - кэпслоком)
Я не верю дурным приметам
И плюю на хвосты сорокам.

март 2012

Замерзала зима октагонами снов на ресницах.
Неслучившийся Зверь, не нашедший свою кобЕлицу,
Белой вьюгой ревел и шипел над притихшей столицей,
Как Грюнвальдес-барон, упустивший свою Рапунцель.

Целый свет - лист бумаги. Пора прилепить апостЕль,
Сдать апостолам труд переводчика времени в грёзы.
Прилетевший рассвет - поядрёней японской шимозы
Заколотит стихи в светло-серую зимнюю прозу,
А соцветья созвучий оставит висеть на кресте.

Пройден апофигей. Может, впрямь отгорела пора
От соцветий к соитьям бродить по мостам многоточий,
Ощущать себя - Богом, скучающим пастырем строчек,
Жечь дровами в кострах мимолётные шалые ночи
И разменивать вечность на мелочь пустых телеграмм?

Всё по кругу - избитый сюжет, промахнувшийся Телль,
ОпостЕлевший танец с извечной игрой в соблазняшки,
Горький утренний вкус коньяка из заначенной фляжки.
Может, хватит?.. Светало. В смирительной снежной рубашке
Наметая сугробы, безумела в парках метель.

Город линяет. 
              Сбрасывает 
                        льдистую чешую,
Солнышком согревает   
                   обшарпанные за  зиму стены
Цимес предвесенья - 
                     это верчение на краю
Или вращение 
             ночей и дней 
                         на шампурах катренов.
Город – это 
           такой необъятный 
                           пресыщенный зверь,
Набирающий силы 
                в утренней синекдохе вздоха,
Выдыхающий 
           вечерние толпы 
                         в чересполосице вер и мер,
Распадающийся в гвалте 
                      полночных постельных охов.
Дважды в сутки 
              накатывающий 
                          часопиковый прибой,
Где пыхтят одышкой, 
                  пахнут парфюмами 
                                  и ломают кости.
Вдох и выдох. 
             Пролонгированный городской запой
Или тихая визуализация 
                      кошмаров Иеронима Босха.
Город тоскует. 
             Плачет, смеется, любит 
                                   и лупит влёт
Всякого, кто в толпе 
                     отрастить осмелится крылья.
В ощущениях даны: 
                асфальт, тротуары да черный лёд,
Мрачное небытие  
                 городских послезимних былей.
Город линяет. 
             Может, и мне 
                         настала пора линять?
Дела-то: 
          закрыть глаза 
                        и молча шагнуть за звёзды.
Если крылья есть, 
                 то совершенно не надо карт,
Есть же остров, 
                где карлики с птицами спорят за гнезда?
…Прежде, чем уйти – 
                  немного еще постою,
Осенив напоследок печаль 
                       предвесенней 
                                    мелькнувшей тенью.
Город линяет. 
               Сбрасывает льдистую чешую.
А упоенье весной 
                 приходит 
                          в верчении дней на катренах.