Форум

НЕЗАКОННОРОЖДЕНЫЕ

25.04.13г.

Без компаса, без карты,

Не прямо, а в обход.

Не принцы, а бастарды,

Пошли себе в поход….

Идут по бездорожью,

Пусть по колено грязь.

Забыв про искру Божью

Идут не помолясь.

У них стальные когти.

И зубы их остры.

В решимости и злости,

Горят глаза-костры.

Они в удачу верят.

Удача им нужна.

Своим аршином мерят,

Всё в поисках рожна.

А вы, братья и сестры,

Нашли, что ли своё?
Едины вы, как персты.

Молчите, как жлобьё!

                                                       Предисловие.

      Прототипом зубастой героине романа послужила реальная, большая белая акула. Вот выдержка об этих монстрах морских глубин: «На протяжении нескольких десятилетий, многие работы по ихтиологии, а также Книга рекордов, называли самыми большими, два экземпляра. Акулу длиной 10,9 м, пойманную в южных австралийских водах близ Порт-Фейри в 1870-х годах. И акулу длиной 11,3 м, пойманную в ловушку для сельди у плотины в провинции Нью-Брансуик, Канада в 1930 году. Сообщения о поимке экземпляров длиной 7,5-10 метров были обычным явлением, но указанные выше размеры остались рекордными».

      Именно этот факт и подтолкнул автора, немного приукрасив размеры рыбины, то есть, немного пофантазировав, написать этот роман. Роман со знаменитыми "Челюстями" ничего общего не имеет….

На весах жизни и смерти.

-Наяву ли, иль во сне,                          

                     Увидел меч я над волной.

Как ищет истину в вине,

                     Моряк угрюмый и седой.

Туземцев, что людей едят.

                     И как в сердцах цветёт любовь!

Что жемчуг в роме, это яд!

                     И как рекою льётся кровь!

А пластилиновые чувства,

                     Не могут душу нам согреть!

Они чадят, мерцая тускло!

                     Им ярко не дано гореть!

Как одноглазый монстр – акула,

                     Матросу за увечье мстит!

И как свинцом плюётся дуло,

                     Каким амбре, война смердит!

Как человек, судьбе покорный,

                     Однажды может и восстать!

И про туземский, столб позорный!

                     И как вождя можно избрать!

Тебе, читатель мой, судить!

                     То фентези, или обман?

Умрёт, иль будет вечно жить,

                     Мой фантастический роман?-

                                                               Алексей Пономарёв.

                                                      Часть первая.

      Океан был спокоен. Его воды около самого берега прозрачны, как стекло. Но по мере удаления цвет океана меняется. Неровные прибрежные отмели, как плеши, оттеняют воды

бледно-голубым цветом. За этими отмелями, с нарастанием глубины, океан  становится темнее, зеленовато-голубым, светло-синим. А там где он соединяется с голубым небом, цвет его становится тёмно-синим, почти чёрным. Линия горизонта светится узкой, белёсой полоской. Лёгкое колыхание вод создаёт впечатление, что океан, живое, мифическое существо, и оно дышит. Изредка вода у берега вдруг приподнимается, и стеклянным, тугим валиком наползает на белый песок берега, как будто хочет оттолкнуть его от себя. На небольшой высоте, над водой, одиноко парит олуша. Периодически складывая крылья, она стрелой вонзается в воду. Пробыв какое-то время под водой, она с шумом, разбрасывая сотни алмазных брызг, которые, переливаясь на солнце, блестят всеми цветами радуги, взлетает, держа в клюве серебристую рыбёшку. Береговая полоса белого песка, дикого пляжа, кажется безжизненной, только торчащая из песка, узкая, высохшая буро-зелёная  полоска морской водоросли, шевелится от лёгкого бриза, да маленький краб, периодично приподнимаясь на своих игольчатых ножках, бегает по мокрому песку, помахивая неестественно большой клешнёй. Вот, песчаный холмик вдруг оживает. Издавая сопящие звуки и, раздвинув кожаные крылья лап-ласт, медленно ползёт к воде. К берегам этого большого острова, спокон веков морские черепахи приплывали, чтоб отложить здесь, в этот белый песок яйца, да дельфины приплывали на эти мели, чтоб произвести потомство.  Был час прилива, когда океан, по мере своих сил, пытается захватить в свой плен, как можно больше суши. У самой воды, на большом валуне, сидит человек. Его ноги по щиколотку в стекле воды. Парусиновые штаны, которые были когда-то белыми,  закатаны почти до колен. Длинные, седые волосы, нечёсаными космами падают на покрытые бронзовым, присущим только белому человеку, загаром плечи.  Человек сидит лицом к горизонту, его выцветшие голубовато-зелёные глаза не выражают ничего. Кажется, что он спит, с широко открытыми глазами. Вдруг он вздрогнул, зрачки его глаз сузились, и он стал внимательно всматриваться в ту зелёно-голубую часть океана. Там, вдали, под водой, что-то происходило скрытое от человеческих глаз.

      Крупный дельфин, самка, приплыл к берегам этого острова, чтобы дать жизнь своему малышу. В толще воды, небольшой стайкой, постоянно меняя направление, плавали маленькие, узкие, полосатые рыбёшки. Морские ежи, уже убрались с песчаных отмелей, и спрятались меж камней и кораллов. Черепаха, похожая на птицу, которой на спину прикрепили таз, лениво махая длинными, узкими ластами, уплывала от берега в океан. Утренний, подводный мир был спокоен. Набрав побольше воздуха в лёгкие, самка стала, ныряя, с силой тереться о песчаное дно, чтобы помочь малышу покинуть её чрево. Наконец, после непродолжительных усилий, появился маленький  детёныш. Судорожно дёргая хвостом, он стал медленно идти на дно, когда его мать, поднырнув снизу, стала подталкивать его к поверхности воды, чтобы он мог сделать свой первый вздох. Малыш был почти у поверхности, когда, вдруг огромная тень молнией понеслась к дельфинам. Тугой бурун воды откинул самку на самое дно, и она, ударившись о камни, потеряла сознание. Придя в себя, она, издавая свистящие звуки, стала метаться по воде туда, сюда, ища своего детёныша, но его нигде не было.

      -Ну, вот ты и нашла меня…!- произнёс седой человек, вставая с камня:

      -Но на этот раз всё будет по-другому…! Я с тобой разберусь, и не будет тебе, никакой пощады!-                                                                                                                                 

Словно отвечая этим словам, почти на самом горизонте, из воды показался огромный, чёрный треугольник плавника и, покачиваясь, снова погрузился под воду.

      Хотя остров, вернее один из островов, был довольно-таки большой, жизнь на нём кипела только на северной его части. Аборигенами острова были туземцы, которые жили здесь с незапамятных времён. Они занимались рыбной ловлей, сбором съестных плодов тропического леса и выращивали, какой-то злак, похожий на просо. Цивилизация добралась до этого острова лет пятьдесят, шестьдесят назад. Самыми полюбившимися достижениями цивилизации у туземцев, были виски и табак, европейская одежда у них особого восторга не вызывала. Таверна хромого Джона пользовалась здесь большой популярностью не только у белых людей, которые поселились на этом острове по разным причинам, но и у аборигенов. Деньги, на которые можно купить всё, включая ром, зарабатывались только ловлей жемчуга. Рыбная ловля, постепенно отошла на второй план, хотя и торговля рыбой тоже приносила кое-какие доходы, жемчуг ценился, куда больше. Добыча жемчуга была весьма примитивна. Ловец, редко вдвоём, выходил в море на долблёнке и, взяв в руки увесистый камень, и набрав побольше воздуха, погружался на дно, чтобы наловить в сетку жемчугоносных раковин. После, в лодке, раковины вскрывались ножом, жемчуг извлекался, а мясо моллюска вместе с раковиной выбрасывалось за борт. Именно это мясо и привлекало разнообразных акул, которыми и без того кишели здешние воды. Среди этого разнообразия хищных рыб, самой опасной являлась тигровая акула. Она была довольно крупных размеров, и вела себя весьма агрессивно. Опытный ныряльщик, конечно, мог отразить нападение тигровой акулы острым ножом. Но с кузнечным делом  туземцы знакомы не были, поэтому хороший нож на острове очень ценился. Седой, мускулистый мужчина, как раз и был кузнецом, который мог выковать не только крючки, цепи и наконечники для гарпунов, но и хороший высокопрочный нож, которым, при желании можно было перерубить даже стальную скобу. Кузнеца звали Ол. В Европе и в Новом Свете не любили длинных имён, поэтому его и звали Олом, полное его имя было Олеша. Он был русский. Но так как дом свой кузнец покинул давным-давно, родной язык он почти забыл. Ол, медленно брёл по влажному песку в сторону лодок на половину вытащенных из воды, около которых копошились туземцы. Подготовка к выходу в море шла полным ходом. Тут подносились и валуны, для груза. Поправлялись противовесы на долблёнках. Распутывались, и по новой укладывались верёвки, осматривались вёсла, сетки и гарпуны. Каждый на берегу был занят своим делом. Слышалась своеобразная, гортанная речь аборигенов. Поодаль, стоя на одной ноге, опираясь на палку с рогатиной на верху, пожилой туземец  наблюдал за сборами. Завидев приближающегося Ола он, заулыбавшись, замахал свободной рукой, и на ломаном английском языке пожелал ему доброго утра. В отличие от ловцов, которые были одеты лишь в набедренные повязки, да бусы из ракушек, на нём были европейские штаны, оборванные чуть выше колен. На бусах висели две стреляные латунные гильзы от охотничьего ружья, а на поясе сделанного из кожи морской змеи, висел длинный, широкий нож.

Ол понимал несколько языков, а на некоторых даже мог свободно говорить. Правда, по натуре своей он был угрюм и не разговорчив. Подойдя к одноногому, старый моряк попросил, чтобы тот поостерёг ловцов. Что, мол, он в море видел  большой акулий плавник. И это была не тигровая акула. Одноногий перевёл предупреждения Ол своим соплеменникам. Выслушав старого Пиму, ловцы оживлённо затараторили, показывая острые гарпуны и ножи. Пиму в ответ закивал и, повернувшись к Олу, сказал:

      -Всё будит-о осинь хоросё!-

      Когда флотилия из долблёнок, пеня вёслами воду, отошла то берега, Ол, повернувшись к ним спиной, пошёл в сопровождении одноногого туземца в сторону таверны Джона. Мужское население острова, так, или иначе, было связано с морем. Вдобавок ко всему, туземцы поклонялись акульему Богу, «Макуа» и повадки акул им были хорошо известны. По изменениям поведения морских обитателей, они чётко могли определить приближенье полосатой хищницы. Два года назад, так же были жемчужные торги, и на остров прибыло много покупателей с большой земли. Ол, по просьбе одного знакомого капитана устроил рыбалку двум, не молодым, но ещё не очень старым леди. На своей шлюпке кузнец вышел в море. Рядом с местом их рыбалки, ловил жемчуг Пиму. Лет ему было много, и зренье подвело ныряльщика. Ол заметил, как к долблёнке, рассекая волны, несётся спинной плавник  крупной рыбы. Недолго думая, старый моряк, выхватив свой нож, бросился в воду. Под водой он видел, как полосатой тенью, акула устремилась к ныряльщику, который, не чуя опасности, продолжал собирать раковины. Акула, не делая никаких разворотов, с ходу схватила человека за ногу. Ловец, бросив сетку с моллюсками, отчаянно забил руками и свободной ногой. Вода вокруг него стала красной от крови. Интенсивно гребя сильными руками, Ол приближался к месту нападенья. Акула, зависнув на месте, мотала головой из стороны в сторону, не выпуская ногу жертвы из своей пасти. Тогда моряк, что было сил в его могучей руке, ударил рыбину ножом по жабрам. Хищница, выпустив жертву, и завалившись на бок, оставляя за собой кровавый шлейф, стала кругами подниматься вверх. Ол втащил раненого ловца в свою шлюпку, и стал перетягивать огрызок его ноги верёвкой, чтоб остановить кровь, а жёлтое брюхо издыхающей рыбины качалось на волнах рядом со шлёпкой, судорожно подёргивая плавниками. Леди сидели на своих местах с широко разинутыми ртами, не в состоянии произнести ни слова. После этого случая Ол, на английском языке, и жестикулируя руками, объяснил туземцем, как нужно действовать, при нападении акулы, и после очередной атаки, когда ныряльщик, благодаря его советам вышел из боя победителем, аборигены сильно зауважали старого моряка. Уваженье, уваженьем, но заказы на прочные ножи, кованные Олом, посыпались, как горох.

    Сидя в прохладной таверне за столиком возле окна, Ол потягивал тёплый ром, и поглядывал в сторону океана. Вот зоркий глаз моряка заметил белый всплеск на горизонте, это был парус судна, спешившего к острову. Сегодня был день, начала торгов. Вслед за первым парусом, показался второй, третий, и скоро не менее десятка судов уже спешили к острову. Пиму, которого Ол угостил выпивкой, без умолку болтал, коверкая английские слова. Перехватив взгляд моряка, и увидев приближающую эскадру, потирая ладоши и слюнявя пальцы, улыбаясь во весь рот, он сказал:

      -Жемчуга будим-о прадовати, деньга немного будит-о!- и щёлкнув себя по горлу, добавил:

      -Рома будит-о! Хоросё!-

Ещё парусники, не доходя до берега ста ярдов, вставали на якоря, а к берегу уже устремились первые шлюпки. Махая длинными, тонкими вёслами, эти шлюпки, похожие на большие водомерки, рассекая волны, плыли наперегонки. Минут через десять, двустворчатые двери таверны распахнулись, пропуская первых гостей. Коренастый, среднего роста мужчина, с шотландской бородкой, и трубкой во рту, уверено переступил порог. На мужчине были чёрные брюки, заправленные в начищенные до зеркального блеска хромовые сапоги. Белая, широкого покроя, рубашка, которая была расстёгнута, почти до пупа,  обнажала широкую, волосатую грудь. На мощной шее капитана, на золотой цепочке висел медальон. На нём была отчеканена, зубастая морда акулы, высунутая из морских волн. Весь, этот великолепный наряд, завершала капитанская фуражка, лихо заломленная на правый бок головы. В полушаге за гостем шла молодая красивая леди.  Спутница, державшая капитана под руку, была в красивом, длинном, белом платье. Белые перчатки доходили ей, аж до локтей. На ногах были в маленькие, розовые туфельки. На голове широкополая, розовая, кружевная шляпа, из-под которой водопадом лились на плечи женщины темно-каштановые кудри волос. Завершал её туалет, розовый, кружевной зонтик, на бамбуковой ручке. Повернувшись к людям за столиком капитан, подняв два пальца правой руки к козырьку, и широко улыбаясь, воскликнул:

      -Привет, Ол! Ещё не всех тунцов ты выловил в здешних водах?-

Не дожидаясь ответа, он повернулся к хозяину таверны и, стерев с лица приветливую улыбку, явно не довольным голосом сказал:

      -А ты, старый лис, поди, все крупные жемчужины давно уже скупил у этих обезьян, за бесценок?-

Услышав последние слова капитана, Пиму, зло сверкнув глазами, схватился за свой нож.

      -Мой, сичас выпустить кишка, этот жирный кошелёк с деньгом!-

Ол перехватил руку туземца, не дав тому выхватить ножа.

      -Не стоит, Пиму! Что возьмёшь с проклятого янки? Все они такие и всех, их ножами не перережешь! К тому же, если ты начнёшь войну, у этих белых волков, найдутся и ружья, и пистолеты, и даже пушки, и нам этой войны не выиграть…!-

      -Твой, Ола, не я! Хотья, твоя не похожа на этот белий свинья, всё жа, этот война не твой…!-

Пиму одним глотком осушил свой стакан и, отвернувшись, уставился в окно. В таверну заходили всё новые и новые капитаны, приветствуя Ола, они проходили к стойке за стаканчиком виски, или рома. Таверна наполнилась шумом голосов, звоном монет, и звяканьем стаканов. По всему помещенью плавал плотными перьями крепкий, табачный дым. Последним, распахнув створки дверей, вошёл высокий, восточного типа, молодой мужчина. Для капитана он был молод, хотя и для помощника тоже не стар. Его наряд, широкие шаровары, заправленные в красные с загнутыми мысами сапоги, на поясе были туго замотаны красным шарфом, из-под которого торчал кривой, турецкий нож. Поверх белой рубахи был надет чёрный жилет, а на голове красовался ведрообразный, бордового цвета, тюрбан с кисточкой. Смуглое лицо, обрамляла бородка и тонкие усы. Всё это говорило, что вошедший был турок.

      -Я вас приветствую, джентльмены…!- произнёс он на английском, почти без акцента языке.

      -А вот вас, русских, мы резали, и будем резать, как свиней! Ты меня понял? Урус…?- уже на русском сказал он, обращаясь к Олу. Это был явный вызов. В таверне воцарилась гробовая тишина, в которой можно было услышать жужжанье мухи по стеклу.

      -Ну, что ж, я могу тебе предоставить такую возможность!- невозмутимо произнёс старый моряк, вставая из-за стола. Все посетители таверны, и даже сам хозяин, вышли на берег. Образовался большой круг из моряков, в центре которого стояли друг, против друга, русский и турок, который уже вытащил свой нож и держал его двумя пальцами, три, остальные, были оттопырены в сторону веером, рука турка явно подрагивала.

      -Вынимай свой нож, урус! Что стоишь? Или струсил?- брызгая слюной, визжал турок.

      -Драться с тобой на ножах, много чести! Я не хочу пачкать свой нож об такое дерьмо, как ты!- с призрением сказал кузнец.

      -Что ж, урус, я не стану корчить из себя благородного, как ты, и зарежу тебя, безоружного, как свинью!-

Нагнув голову, с криком:

       -Аллах, Акбар!- турок сделал быстрый выпад в сторону Ола. Но тот перехватил левой рукой, руку противника, сжимающую нож, а кулаком правой, без замаха, ударил в солнечное сплетенье. Удар был такой страшной силы, что турок, переломившись пополам, отлетел к ногам людей, стоявших на противоположной стороне круга.

      -Вставай! Вставай! Ну, что же ты, Бахор?- загудел круг, но Бахор лежал, держась обеими руками за живот, ловя открытым ртом воздух, по его щекам текли слёзы.

      -Э-е-е! Какой ты аскер? Ты и в самом деле, дерьмо…!-

Круг распался на маленькие группки. Так как все моряки были мастерами ножевого боя, эти группки оживлённо обсуждали поединок, явно восхищаясь силой и ловкостью старого Ола.

      -Ола! Ола! Смотреть туда!- закричал Пиму, показывая рукой в сторону океана. Там, вдали, поднимая горы брызг, по направлению к берегу, быстро работая вёслами, плыла флотилия долблёнок, со скоростью, слишком большой, особенно для возвращения.

      -Да, что-то случилось!- с тревогой в голосе, заговорили все на берегу, направляясь ближе к воде. Долблёнки, одна за другой врезались в береговой песок. Из лодок, что-то крича на своём языке, выскакивали туземцы. Их лица, перекошенные от ужаса, были серого цвета. Два, последних несли, что-то в руках. Подойдя поближе, все разглядели, что это было мёртвое тело одного из ловцов, вернее всё, что от него осталось. Толпа в глубоком молчании обступила окровавленные останки, лежащие на песке. Голова, с широко открытыми глазами, в которых застыл смертельный ужас, и перекошенным от боли ртом, была, как-то неестественно запрокинута. Руки, поскольку тело чуть ниже грудных мышц отсутствовало, казались очень длинными. Края раны были похожи на бахрому, сделанную большим, широченным и очень острым ножом. Туземцы обступив одноногого Пиму, что-то рассказывали ему, показывая в сторону океана. Один ловец, сделав на песке полосу, отсчитав от неё семнадцать шагов, провёл вторую. Одноногий подковылял к Олу и стал ему переводить всё, о чём ему рассказали соплеменники.

      -Они, в один голоса говорята, чето это была Макуа…! Это она наказал их…! Хетт сама видел, эта акула – Бог! Она был от, здесь…!- Пиму показал на одну черту:

      -До, здесь…!- закончил он, показывая другую черту. Капитаны, увидев габариты акулы, стали  поочерёдно утверждать, что таких акул просто не бывает. Да и по описанию, это была большая белая акула, но здешние воды слишком тёплые для неё. Да и морских слонов, которые служат этим акулам основной пищей, здесь нет.

      -Джентльмены, я считаю, что большой опасности нет…!- начал капитан, чья шхуна первой подошла к острову:

      -По всем приметам, это большая белая акула, и судя по следам её зубов, это экземпляр, весьма внушительных размеров…!-

До того, как стать торговцем, он долго промышлял добычей китового уса и жира, и очень много знал про обитателей океанов, в том числе и про акул.

      -Однажды, когда мои молодцы забили очередного полосатика, на запах его крови приплыла большущая рыбина, и стала выгрызать из туши нашего кита, огромные куски. В акуле было не менее одиннадцати ярдов. Когда кит был поднят на борт, я сам, лично рассмотрел её укусы. Следы от зубов, оставленных той акулой, были аналогичны этим. Хотя не скрою, они были значительно меньше. Я считаю, что этот монстр, заплыл сюда чисто случайно, и поэтому из-за отсутствия пищи он, не сегодня-завтра уберётся восвояси…!-

      -Пиму, скажи своим друзьям, чтобы они пару дней не выходили в море!- сказал  хозяин таверны, одноногому. Моряки, тихо переговариваясь, стали возвращаться в таверну. Увиденное, в душе каждого оставило неприятный осадок. Но ром и виски уверенно делали своё дело, и по этому, постепенно в таверне стало опять шумно. 

      -А, как Ол, турку-то смазал…?-

      -Да, рука у него тяжёлая…!-

      -А у меня рука тоже не из ваты…!-

      -И моя рука, не из пеньки! Ну-ка садись-ка за стол! Мы сейчас посмотрим, из чего сделаны твои руки…!-

Почти все капитаны начинали свою службу на море, чуть ли не с юнг. А плаванье на парусных судах было очень тяжелым ремеслом. Постоянное перетягивание канатов и лазание по верёвочным лестницам, делали руки моряков мозолистыми, и сильными. Вот два обнажённых по пояс моряка сели за стол друг против друга, и под одобрительные крики остальных, взявшись крепко за руки, стали неистово бороться. Каждый пытался завалить руку противника. Когда проигравший, покидал стол, на его место тут же садился новый противник. Так в течение часа за столом побывали все здесь присутствующие, пока за ним не остался сидеть самый сильный. Этим, самым сильным, оказался ирландский капитан, Стив.

      -Ол, а ты, что…? Разве не хочешь попытать счастье?- смеясь, предложил ирландец, русскому побороться.

      -Как-нибудь в другой раз!- отмахнулся Ол.

      -Я не хочу сказать, что ты трус! Но что могут подумать остальные?- не унимался Стив.

      -Ну, хорошо! Сдаюсь…!-

Подняв вверх руки, сказал русский, подходя к столу и садясь напротив ирландца. Чтоб не пропустить ни малейших подробностей поединка, присутствующие плотно обступили стол. Противники, глядя в глаза, друг другу, крепко взялись за руки, и на счёт «три» начали борьбу. Лицо ирландца стало багровым от напряжения. Лицо русского не выражало  абсолютно ничего. Со стороны даже могло показаться, что Ол просто о чём-то задумался, держась за руку Стива.

      -Послушай Ол…! Кончай ломать комедию!- подойдя к столу, сказал старому моряку капитан, с акульим медальоном на шее:

      -У меня к тебе есть одно, очень важное дело…!-

Эти слова, словно разбудили дремавшего моряка, мышцы его предплечья напряглись, раздался сухой хруст и, разрывая мышцы, острая, окровавленная кость вылезла из предплечья ирландца. Вся таверна ахнула. А Стив упав, с дикими воплями, катался по полу, прижимая сломанную руку к груди.

      -Видишь ли, Ол, я прибыл на остров не только для того, чтобы купить жемчуг!- начал кэп, выходя из таверны вместе с русским, и направляясь в сторону океана. Подозрительно посмотрев по сторонам, и убедившись, что их никто не подслушивает, он продолжил:

      -Ты же видел ту, очаровательную леди, которая была со мной? Это крошка Лу. Её полное имя Луиза, она француженка. Лу, длительное время занималась йогой, и может запросто не дышать, минут семь, восемь…!-

      -Что-то я не пойму, куда ты клонишь?- Ол вопросительно посмотрел на капитана.

      -Всё очень просто…!- улыбаясь, продолжал тот:

      -В прибрежных водах острова, на большой глубине, растёт чёрный коралл-гагат! а чёрный коралл на мировом рынке сейчас, на вес золота! Местные обезьяны не смогут опуститься на такую глубину…! А Луиза, с грузами из свинца на поясе, и в тапочках с перепонками, сможет это сделать!-

      -А как же монстр…? Эта акула проглотит её хрупкое тело целиком…!- начал было Ол, но капитан перебил его.

      -Дорогой друг! Именно поэтому, я хочу предложить тебе работу! Она будет заключаться в том, чтобы ты, как можно скорее обучил Лу! И довёл до автоматизма её приёмы защиты от морских хищников, ножом! А монстр, через пару дней, максимум, через неделю, уберётся из этих мест…!-

      -Никуда эта акула не уберётся! И ей плевать на тёплую воду! А отсутствие морских слонов…! То есть, пищу ей спокойно заменят ловцы жемчуга, да глупые француженки, умеющие долго не дышать, и не умеющие думать…!- с жаром выпалил Ол, глядя на красивую фигурку Луизы, которая, стоя у самой воды, изредка нагибалась, чтобы поднять и бросить в воду камешек. 

      -Почему этот монстр здесь, известно только мне! И что он отсюда не уплывёт, я заявляю с полной уверенностью!-

      -Э-э-э! Ол! Не знал я, что ты, как и эти пигмеи, веришь в акульего Бога! Никакого Бога Макуа нет…! Кроме Всевышнего, конечно! Ведь ты крещёный? Вон у тебя православный крестик на шее…!-

      -Причём тут Боги…! Пиму мне на ухо сказал, что из морды акулы, что-то торчит! Это, что-то, обломок самурайского меча…! И этот обломок ей в глаз всадил, когда-то давно, именно я! Акула нашла меня, чтобы свести со мной счёты, поэтому смерти людей от зубов этого монстра, будут на моей совести!-

      -Ол, успокойся…! Обучение Лу займёт какое-то время, а я за это время, что-нибудь придумаю! Да, у меня есть один знакомый, чокнутый китобой! Он просто помешан на тварях огромных размеров, и будет только рад, по моей наводке, ухлопать эту рыбину! А, что касается ловцов, так их предупредили, не соваться в воду…!-

      Остаток дня прошёл пресно. Аборигены, были заняты приготовлениями к похоронам, им было сегодня не до торгов, поэтому покупатели, в изрядном подпитии, стали возвращаться на свои суда. Опустевшую таверну, хозяин закрыл, и Олу ничего не оставалось делать, как отправиться домой, в сопровождении Лу. Дверь дома, если можно было так назвать эту халупу, покачивал ветерок.

      -Милости просим, в наши хоромы! Вы, сударыня будете спать здесь!- хозяин показал на  нечто, похожие на кровать:

      -А я, буду спать на улице, в гамаке!-

      -Ол! А, сколько вам лет?-

Женщина смотрела на моряка пристальным взглядом, по которому было видно, что её интересовал не только возрастной вопрос, но и всё остальное, что касается этой личности.

      -Сколько лет? Не знаю…! Я только помню, что родился весной! Если первый месяц весны на севере можно считать весенним! А вообще, я бы хотел прекратить этот разговор обо мне, и ознакомить Вас, сударыня, с рядом правил, от безукоризненного выполнения которых будет зависеть наше дальнейшее с Вами сотрудничество!-

Ол, жестом пригласил даму сесть и, широко расставив ноги, встав напротив её, стал, загибая пальцы, перечислять те самые условия.

      -Во-первых! Семи минутное затаиваниье дыхания, это очень хорошо, но для погружения в здешние, опасные воды этого мало! Судя по вашей миниатюрной, пусть даже и красивой фигуре, силёнок в ваших руках маловато, и оказать должный отпор хищнику под водой Вы не сможете!-

      -Да! Но я…!-

      -Я бы попросил не перебивать меня, когда я ставлю условия! Это тоже одно из правил!-

Грубо перебив свою ученицу, которая, вздрогнув, как-то вся съёжилась от испуга. Ол войдя в хижину, тут же вышел, неся в руке большой нож.

      -Вот, держите и идите сюда!-

Подойдя к толстой пальме, он, вытянутой вперёд ладонью, показал, куда надо воткнуть его. Молодая женщина, без особых колебаний, взяв тот нож и размахнувшись, воткнула его почти на четверть в ствол.

      -Ого! Не плохо, не плохо…!- видно не ожидая та

Прикрепленные файлы:

ПРИЗРАК  РУСИ

28.02.13г.

Ржавеют кованы кресты,

И не блистает позолота.

Величавый храм  пустой….

Над погостом простым,

Что похож на болото,

Десница чёрная ветлой….

На ветле зрачком сверкая,

Зловещий ворон седокрыл,

В ночную высь хрипло карая….

Росу-слезу с ветвей стрясая,

Клюв о ствол ветлы точил,

Кочевником с чужого края….

И эхом вторил храм ему.

Не совладал он с атеизмом.

Поникший  витязем в плену….

Он в тумане, как в дыму…,

Увидел призрак коммунизма,

Что церкви объявил войну!

И пала князя голова….

Вещатель вечевой молчит.

В полынь рассыпалась молва,

И серебром блестят едва.

О землю колокол разбит.

Грубы антихристов слова.

Ведь краснозвёздные драконы,

Нещадно руша старый Мир,

Твердят, что воля гегемона,

Покрепче Божьего закона.

И на костях устроив пир,

Убили храмов перезвоны.

БЕЛОЙ ГВАРДИИ

25.03.13г.

Почему Вы, ваши благородия,

Русские покинули края?

Бросили дома свои, угодья,

Убежав далёко, за моря!

Испугались гнева пролетария?

Или приустали крови лить?

А была же  крепкой, бела армия.

Только «хама» не смогла побить.

Вам приютом Турция с Китаем.

Не для многих домом стал Париж.

Кием мы теперь шары гоняем.

Уронив армейский свой престиж.

Пристрелив любимых Янычаров,

Сели вы в Крыму на пароход.

Он увёз вас в край зурны с дутаром,

Красно-флажный месяца восход.

И имён российских не осталось

От Петра остался только Пьер.

Канули Иваны, эка жалость.

Жив Наган, системы револьвер….

Атрибут рулетки эмигрантской.

В барабане лишь один патрон.

В памяти о службе залихватской.

У виска осечку выдал он….

А рука крепка. Совсем без дрожи.

Улыбнулся дерзкий фаталист.

И «Наган» обратно в стол положил

Поживём, ещё…!- сказал «артист». 

ДВОРОВЫЙ ДРУГ

15.03.13г.

Барак дощатый. Двор большой. 
С небес снежок идёт…. 
А под крыльцом с большой душой, 
Дворовый пёс живёт. 

«Султан». Каштановый окрас. 
Нос розовый, смешной. 
Свет голубых собачьих глаз, 
Дворняги той простой. 

Для пацанов он нянькой был. 
Футбол, рыбалка и костёр. 
Повсюду с ними пёс бродил. 
Как рыжик всякий, был хитёр. 

Нет, он не хитрый, умный был. 
В свою забравшись конуру, 
Погрызть он косточки любил. 
На двор весь лаял, поутру. 

И как-то тёплою весной, 
В лес пацаны гурьбой идут. 
Пророс строчок, грибок лесной. 
«Султан», за ними тут, как тут. 

Ещё в тумане дремлет лес. 
С весёлой сворой пацанов, 
Уже «Султан», «дворовый бес», 
Гоняет в поиске строчков. 

Вдруг на мальца, годов семи, 
Ветвистые нагнув рога, 
Лосяра, чёрт его возьми, 
Идёт. Идёт, как на врага…. 

И свой презрев животный страх. 
«Султан», дворовый пёс, 
Залаяв с пеной на клыках, 
В курьёз разрядку внёс. 

Лось развернулся, неспроста. 
Рога массивные остры. 
Смял пса от носа до хвоста, 
Прижав его к стволу сосны. 

Когда сохатый убежал, 
На зов лосихи в лес. 
«Султан» тогда, ещё дышал, 
Дворовый, «рыжий бес». 

Но вот вздохнув в последний раз, 
Пёс замер, будто бы уснул…. 
Потух вдруг свет собачьих глаз. 
Обмяк желвак собачьих скул. 

Пса хоронили всем двором. 
Никто не прятал слёз. 
Память о друге дворовом, 
Я сквозь года пронёс…. 

НИ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ

26.03.14г.

В разбитой душе пусто.

Душно в ночи. Не спится.

Лето, но замёрзли чувства.

Иней блестит на ресницах.

Рифмы замёрзли тоже.

Льдинка скрипит под пером.

Лик не живой стал строже.

Губы синие шепчут Псалом.

Вера. Жива она в сердце.

Разум не верит в Бога.

След от военного берца,

Пыльная помнит дорога.

Помнит закатное небо,

Влагу ливней-дождей холодных.

И стих, как краюха хлеба,

Накормит морально-голодных.

Пули, войны злой дети,

Шьют трассами мирное небо.

Хочется, чтоб на свете,

Было больше стихов и, хлеба.

Чтобы в лазурной выси,

Только птичьи звучали трели.

И мирными были мысли.

А мечи на стенах висели.

ЕРМАК

22.11.13г.

Скользят лихие струги,

По Яику-реке.

Колчаны, луки-дуги,

Дымится трут в руке.

Свинцовыми зрачками,

Пищали смотрят вдаль.

Идёт в Сибирь с братами,

Лихой, казачий царь.

Усталости не знают,

На вёслах казаки.

Кучумцы провожают,

Их струги вдоль реки.

Но залпы пушек с борта,

Остудят пыл атак.

Не в Бога и не в Чёрта

Не верует Ермак.

Вернее только в Чёрта.

Есть под кольчугой крест.

Об меч рука опёрта,

Лежит Сибирь окрест.

Потомок Тэмуджина,

Седой Кучум суров.

Сибирь росам, чужбина,

Как пришлым с за бугров.

Положено начало….

И пусть погиб Ермак.

Сибири не пристало,

Сдаваться просто так….

Да только снова струги,

По Яику скользят.

Пришли царёвы слуги.

Восход пал под Закат.

ОСАДА

15.01.13г.

Мазок, мазок, ещё мазок.

И вот уже заря.

В пурпур окрасила восток,

А он цвет короля.

И в первых солнечных лучах,

Блестит булат мечей.

Цикад умолк стрёкот в садах,

Не слышен соловей.

Храп лошадей и звон брони.

Шуршание кольчуг.

Тепло руки стрела хранит.

Гербы на спинах слуг.

Мятежный замок взят в кольцо.

Его дозоры бдят.

Враги стоят к лицу лицо.

Не скор осады яд.

Подкоп ведёт ночной сапёр,

Под замковой стеной.

Сам Тюдор жесток, хитёр.

И он пришёл с бедой.

Мятеж в крови утоплен был.

Владыкою судьбы.

Угас баронов буйный пыл,

Упрятанный в гробы.

ЭТА СЛАДКАЯ ГОРЕЧЬ ПОЛЫНИ

20.08.12г.

Полынь бела, как в инее….
Крепка дурманом стойким.
Пьянит закаты синие…,
Плеснув абсентом горьким.

И пьют абсент влюблённые,
Из уст подруг любимых.
И тонут вздохи томные,
В тех зарослях полынных.

А утром словно пьяные,
Влюблённые расстанутся.
А запахи те пряные,
На их телах останутся….

Придут домой усталые,
Рассвет в полынях алый.
Блестят глаза их шалые.
Им ласк тех видно мало….

Абсент полынный, горький,
Опять влюблённых, манит.
Хрустальный месяц тонкий,
Над млечным полем встанет.

И серебром засветятся.
Травы резные листья.
Где молодые встретятся,
Чтоб в поцелуе слиться….

"НА ВЕСАХ ЖИЗНИ И СМЕРТИ-3"
Потерпев неудачу, акула, отплыв от скалы, стала плавать вдоль берега, будто бы сознавая, что судьба пошлёт ей, не сегодня-завтра, того, кого она так долго ищет. И вовсе не голод, желудок рыбины был наполовину полон, а нечто иное, удерживало её на тропе войны. Чтобы лучше был обзор, акула держалась по отношению к поверхности воды под некоторым углом, у неё был один глаз, а из второго, вернее из его пустой глазницы, так как сам глаз давно вытек, торчал проржавевший, большой обломок самурайского меча. Когда акула так плыла, её плавника не было видно, и только меч, словно паря в воздухе, рассекал воду, как перископ подводной лодки. Рыбина осознано, неустанно искала того, кто нанес ей это увечье. Её внутреннее чутьё подсказывало ей, что этот обидчик находится именно на этом острове. Прошла неделя, как акула приплыла к острову и неустанно рыскала в прибрежных водах. Но все её усилия не приносили ей никакого результата. Вот и этот день прошёл впустую. Вдруг хищник, уже в полной темноте, уловил слабый запах крови, но к этому запаху был примешан ещё один, очень, очень знакомый запах. Акула нырнула почти на дно, и оттуда, набирая скорость, поплыла на запах.

      *                                               *                                          *                        

      Страстные слияния двух тел продолжались около часа, может чуть больше. Наконец, юноша, весь мокрый от пота, устало соскользнул с Хеки, и лёг рядом. Так они, молча, лежали, держась за руки и смотрели в тёмное, звёздное небо. Утомлённый любовными играми, Ню вскоре крепко заснул, а девушка продолжала лежать, не смыкая глаз. Она чувствовала, как нервно подёргиваются пальцы спящего партнёра. Ей было так легко и хорошо, что неохота было даже пошевелиться. Наконец, глубоко вздохнув, молодая женщина села и проведя рукой по своему телу, поняла, что ей надо обмыться, и привести себя в порядок. Вода ласкала ноги приятной прохладой, и Хека бросившись в океан, поплыла, оставляя за собой фосфорирующую дорожку. Мурлыча, себе под нос, непонятные слова песни, которую часто пел старый Ол, она уплывала то берега всё дальше и дальше.

      -Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Я хо-хо! И бочонок рома!- тихо неслось над мелкой, ленивой волной. Из всех, тех звуков она понимала только слово «ром». Старину Ола, Хека любила всей душой, как второго отца. Принося ему еду, она часто оставалась у него понаблюдать, как он, похожий на колдуна, нагрев в горне метал, куёт, напевая при этом эту песню. Вдруг, большой палец её правой ноги наткнулся на острый шип коралла, и под грудью полосой резанула острая боль, словно там по телу провела  своей ядовитой щупальцей, медуза. Женщина опустила руку, что бы скинуть эту мерзкую, скользкую тварь, но никакого тела под водой не было. Она, было, открыла рот, чтобы закричать. Но голова, плечи, руки, всё, что осталось после атаки акулы, запрокинувшись назад, исчезли под водой. Сознание, вместе с жизнью, словно солнце, потухало в голове, которая, с широко открытыми от удивления глазами покачиваясь из стороны в сторону, шла ко дну.

      Проснувшись и поёживаясь от утренней прохлады, Ню, крутя головой, глазами искал любимую девушку. Не увидев никаких признаков её присутствия, он, вскочив на ноги, громко позвал, но кроме глухого эхо, никто ему не ответил. Испуганный юноша, было, помчался по берегу, но, одумавшись, вернулся на прежнее место и стал внимательно рассматривать следы на песке. А следы, оставленные маленькими, красивыми ножками, говорили, что девушка вошла в море, но не справа, не слева обратных следов не было. Ню долго ходил взад, вперёд по урезу воды, внимательно вглядываясь в спокойные воды океана.  Но на поверхности, сколь охватывал взгляд, ни чего, что напоминало бы голову пловчихи, не было. Вдруг страшная догадка больно кольнула парня прямо в сердце.

      -Неужели Хека стала очередной жертвой проклятой акулы, и он никогда уже больше не увидит своей любимой девушки!-  вихрем пронеслось в его голове.

      -Да нет же! Нет! Она наверняка спряталась в джунглях, и теперь, наблюдая из укрытия, тихо посмеивается над ним!-

Он, сложив ладони рупором, выкрикивая её имя, просил, чтобы Хека не шутила так с ним и вышла поскорей к нему. Но все его попытки были безрезультатные. Наконец, осипнув от долгого и громкого крика, со слезами на глазах Ню побрёл прочь от берега. Ноги сами привели обезумевшего от горя юношу к хижине старого Ола. Спросони, и с похмелья старый моряк никак не мог понять, что плача, лопочет молодой туземец. Наконец, гортанные звуки и жестикуляция дошли до его сознания.

      -Постой! Постой! Не стоит паниковать!- скорее самому себе, нежели Ню, проговорил Ол:

      -Ты давай, беги в деревню! Поднимай на поиски всех своих, а я скоро буду на берегу!-

Туземец уже скрылся в листве, когда, сладко потягиваясь, на порог хижины вышла француженка. Увидя, что её учитель куда-то спешно собирается, она с тревогой в голосе спросила:

      -Что случилось, Олеша?-

Услышав своё полное имя, да ещё на французский лад, Ол не сразу понял, что это она обращается именно к нему.

      -Случилось? Да неверное случилось! И что-то очень страшное! Но может я и ошибаюсь! И дай Бог, чтобы это было так!- помолчав, он добавил:

      -Сегодня все тренировки отменяются, ты можешь отдохнуть и позагорать, но в воду не соваться! Это мой, строжайший приказ!-

Ол, взяв толстую верёвку и свой нож, сунул пресную лепёшку в карман, быстрым шагом направился на побережье. Тревожная интонация в голосе старого моряка не позволили девушке тот час побежать за ним. Она села в гамак и уставившись в одно место, отчуждённо стала качаться.

      На берегу было людно. Большая толпа гудела, как улей. Тут было всё мужское население деревни. Так же европейские поселенцы, турецкие моряки, капитаны всех судов стоявших на якоре, и даже хозяин таверны, одетый в охотничий костюм, тоже был тут. Когда Ол вышел к берегу, туземцы, покидав в свои долблёнки гарпуны, собирались выйти в море, даже Пиму, серый, от досады и злости тоже порывался сесть в одну из лодок.

      -Стойте! Табу! Выход в море, табу!- раздался зычный голос. Все повернулись на этот голос. Подойдя к одноногому, русский убедительно сказал несчастному отцу, что сначала надо тщательно обыскать прибрежные джунгли. Пиму перевёл его слова, все туземцы тут же, оставив свои лодки, направились в джунгли.

      -Ол, пока они прочёсывают лес, нам надо внимательно обследовать берег. Ты мудро поступил, спровадив их отсюда! Эта толпа затоптала бы все малейшие признаки место нахождения бедной девушки. Я когда-то был неплохим следопытом, и метким стрелком,- сказал хромой Джон. И вот троица, хромой следопыт и одноногий отец, возглавляемые Олом, направилась к высокой скале. Помощник капитана, турок нагнал их и, обратившись с уважением в голосе к русскому моряку, спросил, что им делать.

      -Если твоя команда будет держать парусник в готовности, он нам может понадобиться в любое время, то я был бы очень признателен за это команде!- таков был ответ.

      -Зачем нам турецкая шхуна под парусами? Может, всех капитанов мобилизуем, и будем играть в морской бой? Этого я не могу понять! Нет, я не настаиваю, можешь не говорить ничего!- бубнил Джон, словно говорил сам с собой. Подойдя к скале, троица разбрелась по берегу. Пригнувшись, аккуратно ступая, чтоб не пропустить ничего, и не затоптать следы, следопыты начали кропотливо обследовать дикий пляж.

      -Ол! Пиму! Скорее сюда! Глядите, чего я нашёл!- закричал Джон, держа, что-то в руке высоко над головой. Подойдя поближе, те увидели знакомую пеньковую верёвочку завязанную, как венок, с пером и жемчужиной на ней.

      -Где ты это нашёл?-

      -А вот, видите следы морской черепахи! Рядом с ними и лежало это украшение!-

      -Мужайся Пиму! Эта находка только подтверждает мои опасения!- сказал Ол несчастному отцу, у которого в глазах и так стояли слёзы.

      -Это верёвочный поясок Хека обронила не здесь, а в море, в тот момент, когда на неё напала акула. Верёвка какое-то время плавала на поверхности, пока не намокла. Проплывающая мимо черепаха зацепила его панцирем, или лапой, а на берегу поясок, соскочив, упал на песок.-

Лица всех, троих мужчин стали суровыми, а у Пиму дёргались плечи, он беззвучно рыдал.

Вдруг со скалы донёся слабый, женский голос. Ол задрал вверх голову и замер. На скале, на самом краю стояла Луиза и что-то крича, показывала в сторону океана. Лёгкий ветерок и большая высота делали крик не разборчивым. Видя, как мужчины разводят руками, девушка поняла, что они не слышат её. Тогда она, сделав полшага назад, с силой оттолкнулась и, описывая плавный полукруг, ласточкой полетела вниз. Трое следопытов, затаив дыханье, следили за этим полётом, не смея пошевелиться. У самой воды Луиза свела руки и без всплеска вошла в воду. Спустя пару секунд она вынырнула и быстро поплыла к берегу. И вот уже поднимая высоко колени, и по-мальчишески махая руками, девушка бежит к следопытам. Намокшая одежда, прилипнув к телу, обрисовывала красивую фигуру. Первым из оцепенения вышел Ол и, шагнув ей на встречу, по-отцовски, не сильно, хлопнул ладошкой озорную девушку по мокрой заднице.

      -Ты с ума сошла! Прыгать с такой высоты! Да ещё вниз головой!- закричал он на Луизу.

      -Она там! Я видела её сверху! На светлом фоне отмели было хорошо видно, как она плыла вслед за шлюпками! Размер её превышает самую большую из лодок!- не обращая никакого внимания на сердитый крик старого моряка, на одном дыханье выпалила девушка.

      -Но при таких размерах, акула вела себя весьма безобидно! Может она вовсе и не нападала на Хеку? И девушка сейчас находится где-нибудь в океане, унесённая течением? Надо срочно прочесать окрестные воды!-

      -Да! Да! Надо срочно прочесать…!- словно эхо, повторил её слова моряк.

       К вбитому в землю толстому, железному пруту, была привязана большая шлюпка кузнеца. Был прилив, и она покачивалась на мелкой волне. По её состоянию было видно, что хозяин следит за своей лодкой. Вся она была, проконопачена и просмолена дюймов на пять выше ватерлинии. Борта, с наружи и внутри, а так же полики и сиденья, были тщательно прокрашены коричневым суриком. Вёсла и мачта обработаны олифой, уключины смазаны жиром. Рея, с собранным и подвязанным к ней косым парусом, заправленная в чехол, лежала на сиденьях по центру шлюпки. На мысу лежал небольшой кованый якорь, привязанный к нему канат, смотанный в бухту, находился рядом. Довершал эту экипировку, короткий, но острый наконечник гарпуна, насаженный на толстую ручку.

Когда Ол с двумя калеками подошёл к шлюпке, в море уже вышли три долблёнки. На передней, с копьём в руке, стоял Ню. Боясь гнева своего учителя, Луиза, стоя поодаль от воды и приложив ладонь козырьком к переносице, всматривалась в море. Ничто  происходящие в прибрежных водах, не могло ускользнуть от зорких глаз девушки. Туземцы, выстроив свои лодки в шеренгу, с интервалом в сто ярдов, просматривали прибрежье. Кузнец, который уже отвязал шлюпку и взобрался в неё, ругался со своими напарниками. А те барахтались по пояс в воде, вцепившись в борт, тоже пытались сесть в лодку, но хозяин басистым голосом убеждал их, что они, из-за своих увечий, будут только мешать ему. У долблёнок, вытащенных на берег, стоя покалено в воде, выстроилось в цепь почти всё племя. Они, тоже молча, смотрели в сторону океана. На судах матросы, собравшись вдоль бортов, следили за поисковой группой, готовые в любую минуту спустить шлюпки на воду. Турецкая яхта, под малыми парусами, медленно двигалась вдоль берега. Три трагедии, которые произошли на острове за последние сутки, сплотили людей, заставляя их, невзирая на страх перед морским чудовищем, идти на поиски девушки, в надежде найти её живой. Вдруг лёгкий ропот пошёл от стоявших на берегу людей и отзвуком отозвался от тех, которые были в море. На поверхности океана появился, не весть, откуда, огромный плавник и понёсся прямо на лодки туземцев. Гребцы, побросав вёсла и вскочив на ноги, кидали в чудовище свои гарпуны, но видно сил в их руках не хватало, чтобы пробить толстую шкуру рыбины. Не обращая внимания на эти комариные укусы, акула как торпеда, своей острой мордой ударила одна за другой, все три лодки, которые тут же перевернулись. Гребцы, находившиеся в них, оказались в воде. Их головы с завязанными на затылках пучками волос, дёргались на поверхности воды, как поплавки. Акула, протаранив лодки, поплыла дальше, не предпринимая никаких действий для нападения. Казалось, что она так предупреждала людей, чтобы те поняли, с кем они связались. Но разве могла знать эта холоднокровная тварь, что люди доведённые страхом до отчаяния, способны на весьма дерзкие поступки. И в самом деле, с ближайшего парусника, моряки, спустив две шлюпки на воду, налегая на вёсла, спешили на помощь туземцам, которые находясь в воде, были в большой опасности. А с турецкой яхты, не смотря на отсутствие на ней военного вымпела, глухо ударила небольшая пушка. Ядро подняло высокий дымящийся столб воды, похожий на гриб, в том месте, где минуту назад рассекал волны плавник акулы. Выстрел был, скорее психологический, нежели прицельный, для самоуспокоения. Глядя на ту войну, никто не заметил, что большая шлюпка, в которой Ол неистово работал вёслами, быстро шла к турецкой яхте. Взойдя на её борт, он сам, встав к штурвалу, развернул парусник и направил его к судам, стоявшим на рейде. Подойдя к ближайшему из них, новоиспечённый капитан пригласил капитана того корабля подняться на свой борт. И вот в капитанской каюте прошёл небольшой совет, на котором старый моряк предложил свой план действий. План был прост, но вместе с тем,  гениален. Два судна, на небольшом расстоянии друг от друга должны встать так, чтобы между ними получился небольшой проход, ярдов в пятьдесят. Толстый канат, протянутый между ними, концы которого будут закреплены на якорные барабаны, должен находиться в воде, на метровой глубине. Сам Ол, как живец, в своей шлюпке заманит акулу в западню, где она, зацепившись открытой пастью за канат, хоть ненадолго, но превратится в обездвиженную  мишень, в которую будет легко попасть. Весь совет закивал головами, одобряя смелый план. Только турецкий помощник, с горечью в голосе сказал:

      -Да, план хорош! Но моя пушка, старя, абордажная…! Она не приспособлена к стрельбе по целям, находящимся почти целиком под водой! Да и меткого канонира у меня в команде нет!-

      -Что ж! Нет канонира, это плохо! Но ты, сам разве не постараешься попасть в эту гадину? Причём с небольшого расстояния…?-

Ол знал людей и, возвышая турка в глазах маленького совета надеялся, что эта похвала заставит старпома постараться не промахнуться.

      Вначале всё шло как по маслу. Суда, заняв свои места и с перетяжкой из каната, застыли в ожидании. Старпом, подставив под задние колёсики лафета брусок, взял приблизительный прицел. Уже в своей шлюпке Ол, оттолкнувшись от борта яхты, похлопав рукой по воде, стал потихоньку грести, двигаясь по проходу. Но даже гениальный план может пойти не так, как надо. Акула внезапно появилась, почти на половину выскочив из воды. Хотя своеобразная свечка и замедлила её скорость, но, энергично работая большим хвостом, она быстро стала сокращать расстояние со шлюпкой. А человек, играющий роль живца, обладал огромной силой и, работая вёслами, тоже быстро поплыл, уходя от преследования. Уже оставалось до кормы ярдов пять, когда канат, попав в акулью пасть, резко натянулся, подняв оскаленную морду рыбины над водой. Под её тяжестью оба корабля накренились, сдерживая мощные атаки монстра, который, пытаясь перекусить канат, мотал головой и бил по воде хвостом.

      -Огонь, старпом! Огонь!- кричал Ол турку. Но у помощника, при виде такой огромной акулы, руки заплясали такой канкан, что жерло пушки стало само направляться, то на акулу, то на шлюпку.

      -Нет! Ол! Я не могу! Я боюсь попасть в тебя!- заверещал турок, закрывая лицо руками.

Видя, что помощи ждать не откуда, бывалый моряк не растерялся. Он, подгребая поближе, встал в своей шлюпке, широко расставив ноги, замахнулся острым гарпуном. Акула, несмотря на свои размеры, почуяла опасность. В момент броска, она, перекусив канат, резко изогнулась, убирая голову и жабры из опасной зоны. Гарпун, словно плуг, вспахал бок рыбе, оставив в ярд длинной, глубокую рану. Последний раз ударив хвостом, акула, оставляя огромное, кровяное кольцо на воде, ушла на глубину.

      -Ура! Ура! Ура!- неслось со всех сторон. Даже туземцы, надрывая свои связки и лёгкие, кричали:

      -Уа! Уа…!-

       *                                           *                                          *                            

       Подводный мир морей и океанов сказочно красив, но вместе с тем и ужасно опасен. Обитатели морских глубин находятся в постоянной борьбе за выживание, в этой прекрасной, и жестокой водной стихии. Каждое живое существо должно постоянно искать, чего или кого съесть, одновременно избегая опасности, быть съеденным другими, более крупными и сильными существами. Инстинкт самосохранения, за многие миллионы лет медленно, но верно, изменял обитателей подводного мира. Некоторые из них выросли до колоссальных размеров. Некоторые научились в себе концентрировать очень сильный яд. Некоторые, даже, научились вырабатывать электрический ток. Одни, приобретя большую гибкость тела, способны прятаться в любой расщелине морского дна. Другие надели на себя крепкие раковины и костяные панцири. Многие обросли колючими шипами и иголками. Многие научились маскироваться под водоросли, камни, под других, опасных обитателей морских просторов, принимая их формы и окраску. Одни, в момент опасности, вбирая в себя воду, становятся круглыми, как шары, другие же, зарываясь в донный песок, стали плоским, как блины, и даже глаза у них расположены на одной стороне тела. Но лучше других к жизни в морях и океанах приспособились акулы. Торпедовидное, обтекаемое тело акулы снабжено сильным хвостом, подвижными плавниками и большой, зубастой пастью. Обладание тонким чутьём, высокой чувствительностью к колебаниям воды и способностью улавливать биотоки, которые исходят от живых существ, превратили акул в самых удачливых охотников в океане. У раненого, или больного животного, или рыбы, тем более, человека, нет ни малейшего шанса спастись от этих безжалостных морских убийц. Часто рыская в поисках пищи, акулы могут проглотить, совершенно не съедобные вещи, случайно попавшие в воду. Самым сильным раздражителем для них является запах крови, идущий из открытых ран. Даже акула, получившая ранение, будет немедленно атакована и съедена другими акулами, так как каннибализм среди рыб очень сильно развит.

      Получив хороший удар острым гарпуном от своего заклятого врага, хоть рана для её размеров была не очень серьёзная, одноглазая хищница поспешила ретироваться. Милях в четырёх южнее этого острова находился другой остров, примерно таких же размеров. Вдоль него на расстоянии полумили проходила подводная гряда кораллового рифа. В этом природном створе, океаническое течение было очень сильным, поэтому и риф, и течение были серьёзным препятствием для парусников. Все капитаны, боясь посадить свои корабли на мель, не рисковали подойти к тому острову. Лишь дикие туземцы-людоеды на своих лодках-долблёнках, в дни больших приливов, и когда встречные ветра замедляют скорость сильного течения, могли преодолеть эти препятствия. Именно к этому острову, в одну из его спокойных бухт, отправилась раненая акула. Так сказать, «зализывать свои раны». Мелководье коралловой гряды было богато всевозможными живыми организмами, служившими отличным кормом для рифовых акул. Эти акулы отличались большой подвижностью и хорошим аппетитом. Охотятся они небольшими стаями и при своих не больших размерах, не более полутора ярда, они могут напасть на более крупную жертву. И вот, небольшая стая, из шести акул, почуяла приближение раненого монстра. Эти небольшие, зубастые рыбёшки особого опасения у раненой акулы не вызывали, хотя рана была довольно глубокой и мешала ей полноценно двигаться. Поворачивая разинутую пасть в сторону чересчур осмелевшего противника, рыбина делала обманное движение, обозначающее контратаку. Этот манёвр отпугивал мелких, агрессивных собратьев. Те в испуге бросались в разные стороны, но тут же, не видя преследования, возвращались, возобновляя бешеную, голодную пляску. Вот одна из рифовых акул проплыла в опасной близости от огромной пасти. Акула-гигант, тотчас сделав резкий рывок вперёд, одним движеньем челюстей перекусила пополам обнаглевшего, маленького собрата. Два огрызка акулки забились в кровавых разводах. Пять остальных участников этой свары, тут же набросились на них, поедая останки погибшего члена своей шайки. Минуту спустя ни что, кроме розовой мути, не напоминало о существовании шестой акулы. Аппетит приходит с едой, и вот одна из акул, доведённая до безумия голодом и запахом крови та, которой наверное мало досталось добычи, всё-таки вцепилась в раненый бок гиганта. Треся головой, она пыталась вырвать кусок плоти из огромного тела монстра. Большой краб вылез из своего укрытия и, выпучив свои телескопические глаза, с интересом наблюдал, как его злейшие враги, рифовые акулы, ожесточённо нападают на большущую рыбину. Вдруг вся эта огромная масса, с большой скоростью, понеслась прямо на него, и телескопы глаз краба навеки заволокла чёрная пелена. Что бы скинуть с себя вцепившегося паразита, акула-монстр на большой скорости, пошла прямо на риф и по касательной, прижала маленькую акулку к острым коралловым шипам, которые, врезавшись в её тело, порвали плоть в клочья, заодно размазав и любопытного зрителя. Четыре акулы, тут же набросившись, пожрали эти ошмётки. И, может потому, что удалили голод, или решив, что вчетвером они не одолеют большего противника, они отступая, растворились в синеве водной толщи.

      Старого Ола,  весь день чествовали как победителя. Каждый хотел пожать руку герою, похлопать его по плечу, сказать слова восхищения. Ол глупо улыбаясь, кивал головой, объясняя, что акула не всплыла вверх брюхом, а значит уверенности, что она убита, нет. 

      -Да ладно скромничать Ол! Монстрюга поплыла подыхать!- успокаивали его островитяне и покупатели жемчуга, Так или иначе, а в таверне хромого Джона была организована грандиозная попойка, после которой, старый моряк, если бы его не поддерживала Луиза, вряд ли бы дошёл до дома. У входа в ветхую хибару женщина вдруг резко повернулась.

      -Ты, что себе возомнил, старый морской волк? Тоже мне герой нашёлся! Акула жива, она только и ждёт случая, чтобы ещё кого-нибудь сожрать! Я сама выйду в море на шлюпке и лично, вот этим ножом отсеку ей, её зубастую голову!-

Ол попытался удержать девушку, но она вдруг, с огромной силой оттолкнула его и быстро побежала к берегу. Когда, спотыкаясь и падая, моряк добрался до взморья, шлюпка с Луизой была уже далеко.

      -Стой, Луиза! Стой! Ты не должна этого делать! Акула очень опасна, и тебе не справиться с ней!- упав на калении в воду и заломив руки, кричал Ол в след уплывающей шлюпки. Девушка повернулась, кривая усмешка исказила её красивое лицо, а в глазах опять плясали дьявольские огоньки.         

      -Нет, Луиза! Нет…!- шептал моряк, охватив голову руками. Вдруг сбоку от лодки, из воды, выскочила вверх, почти на всю длину своего тела та самая акула и завалившись на бок, упала прямо на шлюпку, разбив её на сотни мелких щепок, которые, кружась, плавали в пенистых водоворотах чёрной воды. Среди этих обломков, пытаясь плыть, барахталась и бедная девушка. Неожиданно она, вдруг поднявшись из воды по пояс, быстро понеслась к берегу, не огребаясь при этом руками. На расстоянии двадцати ярдов от берега из воды поднялась голова акулы, челюсти которой сжимали бёдра жертвы. Большой глаз монстра, словно, подмигивая моряку, говорил:

      -Что! Держишь удар? Но это только начало! Я стану бить тебя, таким образом, в самые твои больные места, до тех пор, пока ты не сдохнешь, корчась от нестерпимой, душевной боли!-

Потом акула сильней сдавила свои челюсти, её огромные, похожие на треугольные куски шифера зубы глубоко вошли в тело несчастной жертвы. Кровь, струями потекла по бёдрам, падая в воду. В то же мгновенье Луиза исчезла в пучине, увлекаемая огромной рыбиной, и её предсмертный вопль захлебнулся в багровых волнах.

      -Всё кончено…!-

Ол стоя на коленях, зажмурился. Его руки безжизненно упали, по его щекам текли слёзы, а ужас, как сильный мороз, сковал всё тело.

      -Луиза, Луиза…,- шептали бледные губы.

      -Я здесь, Олеша! Я с тобой!- донёся откуда-то сверху, ласковый женский голос.

      -Наверное я умер, и моя душа слышит голос души, любимой женщины!- пронеслось в голове у моряка. Но открыв свои глаза, он с удивленьем обнаружил, что лежит на своей постели, в своей хибаре, а голова его покоится на коленях у Луизы.

      -Тебе, наверное, приснился кошмарный сон? Ты рвался кого-то спасать?- гладя тёплой, ласковой рукой спутанные космы старого моряка, успокаивающе произнесла женщина.

      -Да-да! Мне приснилось, что проклятая акула отняла у меня человека, который мне очень дорог! Даже я бы сказал, которого я очень люблю!-

      -И мне очень жаль Хеку!-

      -Да нет же! Я очень переживаю её трагическую смерть! Но я имел в виду другого человека…! Я во сне потерял тебя, и очень, очень испугался!- не стесняясь своих слёз, с жаром проговорил Ол.

      -Ты сказал, что ты любишь…! Любишь меня?- женщина внимательно посмотрела в глаза пожилому мужчине.

      -Да! Чёрт возьми! Я люблю тебя! И…!- но Лу не дав ему закончить, нагнулась и поцеловала его в солёные от слёз губы. Конечно, как истинная француженка, Луиза рано познала мужскую любовь. Только все мужчины, после физической близости, становились ей неприятны. То есть удовольствия она от них не получала ни какого. Да и как люди, они были ей скучны и не интересны. А вот за эту жаркую ночь любви, Лу не могла припомнить точнее, она и не считала, сколько раз она была на вершине блаженства. Потом, лёжа в объятьях этого старого,  морского дьявола, она чувствовала всем своим телом, как он проникая в неё прямо сквозь кожу, заполняет собой всю её душу и сердце, а она, распахиваясь ему на встречу, очень сильно любит его, всей своей душой.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

ЛЮБОВЬ БЫВАЕТ…

12.05.12г.

Любовь бывает первая,
Наивная, не смелая…
«Клубничка», недоспелая,
С ногами загорелыми.

И с губками припухшими.
С ромашками измятыми.
И с нараспашку душами,
И в долг стихами взятыми. 
 
Она ж бывает детская.
Наивная…, со вздохами.
С бессонными беседками,
С рассветными всполохами. 

Любовь бывает чистая,
До поцелуя первого.
Хмельней вина игристого,
И слаще мёда пенного.

Всё сердце заполняющей.
И голову кружащею…,
И много обещающей…,
Ночной звездой слепящею.

Бывает и случайною.
С постелью не желательной.
Немножечко печальною,
Совсем не обязательной….

А крепче всех, последняя,
Когда уже все старые.
Тревожная и бледная….
С шампанским и с гитарою.

С букетами огромными.
С глазами от слёз мокрыми.
С мечтаньями не скромными.
С реальностями блёклыми.

ИНТИМ С ЛЯГУШКОЙ
                  25.11. 12г.

Как у старого царя,

Три сыночка жили.

Откровенно говоря,

Жили…, не тужили.

Царь дряхлеет год от года,

Иссыхает, как цветок.

Такова уж Мать-природа.

Ведь у каждого свой срок.

Видит дед, кончина грезит.

Да, уж мать её ятить….

В его ум вопросик лезет:

- А кого ж на трон садить?-

Короной плешь свою прикрыв,

Царь сзывает сыновей.

И пыль слетает, как призыв,

Прям с нахмуренных бровей:

- Хватит дурака валять!

Стрелы вон, вон и лук….

Вам пора, «японска мать».

Забыть про свой досуг!

Тугого лука тетиву,

Каждый натяните….

И ту стрелу, свою судьбу,

В тишину пустите….

И куда падёт стрела,

Там вам и жена.

На стрелу, одна «gerla»,

Чтоб милей рожна…-

Кто ж протИв царя пойдёт?

Кончен разговор.

Старший сын стрелою бьёт,

На купчихи двор….

Средний, хохотнув в усы,

Выстрелил без метки…

И дворянские трусы,

Прострелил нимфетке.

 

Хвалит сыновей отец:

- Невесты хороши….

А ты, Ваня-молодец,

СтрЕлить же не спеши.

Как восемнадцатый годок,

Стукнет по челу.

Вот и тогда-то ты, сынок,

Выпустишь стрелу….-

Но Иван, не лыком шит,

Да и сил не впроворот.

Бац…. Его стрела летит,

В край не хоженых болот.

И побрёл дурак искать,

КАлену стрелу.

Стал рогоз его хлестать.

Прямо по «мурлу».

Долго ль, коротко ль бродил.

Глядит, лежит стрела.

Вот ведь куда, блин угодил….

К лягушке…. Во дела.

Делать не чего, лягушку,

Ваня завернул в платок,

И пошёл, чеша макушку,

Прямо к дому, со всех ног….

Только если не везёт,

То не везёт во всём.

Сыновей папаша ждёт,

Всех во дворце своём.

И сыны поближе к ночи,

К бате  заявились.

Пред царёвы ясны очи,

Во дворец ввалились.

Подбоченившись на троне,

Царь-Горох кричит сынам:

- Послужить должны короне,

Ваши милые «мадам»…

В общем так! Мои «орлы»!

Слухайте приказ!

Ваши жёнушки должны,

Мой потешить глаз.

Как не знаю, а к утру,

Они должны соткать,

И чтоб был мне по нутру

Ковёр, «японо-мать»!-

Старшой, и средний бодрячком.

Ванёк же слёзы льёт.

Принёс же ведь лягушку в дом.

Ну, что она соткёт?

Пришёл. Вздыхает тяжело.

Лягушка тут как тут.

- Что смотришь так не веселО?

Ответь мой милый друг?-

- А с чего мне хохотать…?-

Ей в ответ Иван:

- Ты ковёр должна соткать,

Хочет  Царь-тиран.-

- Я-то думала, беда…?

Но лужа-то не море!

Ковёр «сбацать»? Ерунда!

И мне оно не горе!

Утро ночи мудреней….

Завтра всё случится.

Ты вон спать ложись скорей.

Я ж начну трудиться….-

Как  царевич стал храпеть,

Лягушка шась из кожи.

Над ковром давай «карпеть».

С ткачихой стала схожа.

Петух солнце сторожит.

Пробудился Ваня.

Глядь, краса-ковёр лежит,

Прямо на диване.

Княже бдит, ковёр берёт.

Радостный дитятя.

Во дворец ковёр тот прёт

Он, на радость бате.

В тронном зале шум и гам,

Батья-царь бушует.

Сынам старшим по шеям,

Знай себе милует.

- Твой ковёр, сынок Мишаня,

На ковёр-то не похож.

Ковриком у входа в баню,

Ты его поди, положь!

Ковёр среднего, Гришутки,

Тоже царь забраковал.

Приказал, за-ради шутки,

Отнести на сеновал….-

Так тоскою удручённый,

Повернулся к Ваньке царь.

- Что стоишь, как отрешённый?

Свой ковёр клади на ларь!-

И младшой на ларь кладёт,

Супругино изделие.

А с него красою прёт,

Прям всем на удивление.

Как узрел Горох шедевр,

Вмиг с торна встал, сидеть не смог.

И вскричав: - «О-о! Mon Cher!»

Бежит к ларю он со всех ног.

- В тронном зале на стене

Место вот этому ковру!

Удалось твоей жене…,

Угодить мне! Я не вру!-

И братья стоят, презлые.

- У твоей лягушки,

Видно лапки золотые!

Повезло…, Ванюшке!-

А Горох: - Молчать, «пижоны»!

Что раскурлыкались, «телки»?

Я хочу, чтоб ваши жены,

Пирог на завтра испекли!-

И опять Иван, как туча,

А лягушка ведёт спрос:

- Не грусти! Поведай лучше,

От чего повесил нос?

Расскажи, что приключилось?

Отчего ты паря сник?

Аль ковёр царю не в милость?

Не доволен чем старик?-

 

- Да с ковром-то всё в порядке!

Но взбрыкнул Горох опять!

Он кричит: - Хочу ребятки,

Ваших пирогов пожрать!-

- Я-то думала, беда…?

Но лужа-то не море!

Пирог «сбацать»? Ерунда!

И мне оно, не горе!

Утро ночи мудреней….

Завтра всё случится.

Ты вон спать ложись скорей.

Я ж начну трудиться.-

Только Ванька захрапел,

Она из шкурки прыг, да скок.

Разрумянилась от дел.

Ан, для царя печёт пирог.

А на утро, в тронном зале,

Батя-царь свершает суд.

Тут он рвёт всё, и метает,

От сыновних чудо-блюд….

Первый торт послал он свиньям.

Мужикам отдал второй.

- Ну а ты, Ванюша? Сын мой!

Чем потешишь, дорогой?-

Ванька свёрток драгоценный,

Пред отцом на стол кладёт.

Развернул пирог отменный.

Батя молча слюни льёт….

- Вот! Глядите дубо-ломы,

Как торты нужно печьти!

Без отрубей, и без соломы.

Всех в загривок вас трясти!

Ладно! Хрен на ваши сдобы!

Я хочу устроить пир….

Ваши ж, княжие особы,

Пусть себя выводят в Мир….-

И опять чернее тучи,

Князь Иван бредёт домой.

Там лягушка лапки сучит:

- Что печален друг ты мой?-

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

ИНТИМ С ЛЯГУШКОЙ-2
- Скалить зубы тут негоже…!-

Слёзно ноет князь опять:

- Лягушачью твою рожу,

Царь желает увидать!-

- Я-то думала, беда…?

Но лужа-то не море!

Видеть рожу? Ерунда!

И мне оно, не горе!

Утро ночи мудреней….

Завтра всё случится.

Ты вон спать ложись скорей.

А я пойду рядиться….-

Рано утром Ванька встал.

Трусятся поджилки.

Ту ж лягушку увидал,

Вместо любой милки.

Княже в крик, лягушка квокчет:

- Ты не кручинься господин!

Царь получит всё что хочет.

На пир иди пока один….

А как гости перепьют,

Мёдов на той пирушки,

Тут и будет мой дебют…,

«Явление лягушки»!

И  как грянет сильный гром,

Ну, как пальба из пушки.

Успокой ты царский дом.

Эт мол, визит лягушки….-

Ванька в дверь, жена-квакуха,

Кожурку сбросила в момент.

Ох красива…, бляха-муха!

Не девка прям, а Маков цвет….

Мамки-няньки ей наряды,

Прям с иголки подают.

Видно тоже мамки рады.

За лягушечий дебют.

Пир в разгаре. Гости пьяны.

Во главе столов Горох.

Жёны старшие румяны…,

И вдруг, бах. Переполох.

Гром гремит. Земля трясётся.

Гости прячутся под стол.

А Иван стоит, смеётся.

Разрезвился наш «Сокол».

- Не пужайся, люд частной.

Енто  вовсе не гроза.

Едет лягушонок мой…,

Лопнут пусть мои глаза….-

В подтвержденье слов Ивана,

В тронный зал царевна входит.

И пригожа…, и румяна….

Ясным взором зал обводит.

Мишка, Гришка, царь-Горох.

«Варежки» раскрыли….

- А Иван-то наш, не «лох»…!-

Про себя решили.

Царевна  рядом с мужем села.

Пчелой пир дальше загудел….

Княжна попила и поела.

Дуэт двух жён, ей в рот глядел.

Объедки Вася в рукав лОжит.

Опивки льёт она в другой….

Соперниц любопытство гложет.

И те сидят. Не в зуб ногой.

Суют, как младшая подружка,

В один рукав мослы от кур.

В другой льют мёды прям из кружки.

Ну, кто же остановит дур.

В разгаре царская пирушка.

Элита пела и резвилась….

Плясать Иванова подружка

Подбоченившись пустилась…

И в ритме танца Василиса

Ну, размахивать руками.

Да так красиво, как актриса.

Так и сыплет…, чудесами.

От взмаха левым рукавом,

Вся зала озером вдруг стала.

Из правого, при всём притом,

Уж пара лебедей слетала.

И те плывут, по лону вод.

Круто изгибают шеи….

А снох не стройный хоровод,

Тайком следит только за нею.

Лишь только фокусы прошли,

Невестки ну махать руками.

И кости цели в раз нашли,

Гостям на лбах и под глазами.

В довершении к истязаньям,

Облили мёдом всех вокруг.

И гости с сильным заиканьем,

На выход ринулись не вдруг….

Пока эксцесс решал Горох,

Иван домой «свалить» решил.

Решил сжечь кожу этот «лох».

И вот теперь домой спешил….

Как решил он, так и сделал

Шкурка съёжилась, горит….

Что же ты, Иван наделал?

Мужу Вася говорит:

- Завтра я б была навеки,

Твоей, князюшка женой!

За леса, поля, за реки….

Мне лететь теперь родной!

И что воля? Что неволя?

Без тебя мне всё едино….

Раз такая наша доля,

Прощай навеки мой любимый.

Про Бессмертного Кощея

Ты, мой милый, не слыхал?

Хоть худа его, блин шея….

Злой он в жизни, как шакал.

«Кош» на мне хотел жениться.

Так, и этак клинья бил….

Мне ж такой муж не годится.

Пусть Бессмертный, но дебил.

Послала я его на х… хутор.

Чтоб там бабочек ловил.

А Яга, «mein liebe mutter»…,

Меня в лягушку! Он просил.

На три года колдонула.

Завра б было ровно три….

Кожу, фьють…. Как ветром сдуло.

Так, что сопли-то утри.

Мне пора лететь в неволю.

К «liebe mutter», в тёмный лес.

Не помочь слезой тут горю.

Соплями не решить эксцесс….-

Так сказав, о землю бряк.

Серой горлицей, в улёт….

Ванька вьётся, как червяк.

Крокодильи слёзы льёт.

Проревев три дня, три ночи,

Собираться стал он в путь.

За женой, если короче…,

Но ведь не в этом сказки суть.

С батей, с братьями простился,

Наш Иван, пресветлый князь.

И в не близкий путь пустился.

Рано утром…, помолясь.

Он едет вовсе не гулять.

Миссия его важна.

Он едет «вора» наказать….

Да и жена ему нужна.

По лесам, горам, долам,

Едет Ванька, путь далёк.

Заучил он лишь - «салам»!

Едет парень на восток….

Но восток ещё далёко.

На пути дремучий лес.

Прячет лес от князя ока,

Сто прикрас, и сто чудес.

Но Иван не унывает.

Знай всё Бурке, шпоры бьёт.

Тихо песню напевает…,

Всё о Родине поёт.

В центре леса, на полянке,

Князь избушку увидал.

Меж халупой и землянкой,

Был тот чудо-терминал.

Хочешь, зри, чеша макушку!

А смеяться не моги…,

Дополняли ту избушку,

Две куриные ноги….

И на них изба крутилась.

Хошь назад, а хошь, вперёд.

В ней Яга лет …сот ютилась.

Ведьма! Да и брат ей – Чёрт.

Как запахло Русским духом,

Ведьма вышла на порог.

Длинным когтем чешет ухо,

Громыхает костью ног.

- А-а?  Явился зять «любимый»!

Мою дочурку уморил?

Что молчишь, зятёк постылый?

Аль стыд в тебе заговорил?-

- Ах ты, старая карга…,

Прикуси-ка свой язык….

Или жизнь не дорога?

За «базар» получишь втык.

Ты, чем лаяться на зятя,

Накормила бы сначала….

Раз решил жену искать я

А где, ты б мне подсказала.-

- Что ж? Пожалуй ты, зять прав.

И тебе я помогу.

Я уйму крутой свой нрав…,

Будешь помнить ты Ягу.

Сейчас дочка у Кощея.

А ты, зятёк учти момент….

Пусть и вечна жизнь злодея.

Но он в ней, полный импотент.

Да не так он и бессмертен.

Смерть запрятал гад в яйце.

На востоке, где Мир светел,

Прячет он яйцо в ларце.

А ларец привязан к дубу.

Дуб на острове растёт.

На, возьми-ка Ваня шубу.

Будет долог твой поход…!-
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

ИНТИМ С ЛЯГУШКОЙ окончание
Отдохнул у тёщи зять.

Собираться стал он в путь

Что с такого зятя взять?

Но не в том же сказки суть.

Вот и с тёщею простился,

Наш Иван, пресветлый князь.

И в не близкий путь пустился.

Рано утром…, помолясь.

Едет к морю-океяну.

Едет, песенку поёт.

Про царевну, Несмеяну,

У которой жизнь, не мёд.

Своим пением «дебил»,

Всех в лесу перепугал.

Даже злобный крокодил,

Прочь из леса убежал.

Убежал бы и медведь.

Да капканом сжата лапа.

Остаётся лишь реветь.

Вот и слёзы льёт лохматый.

Ванька видит медоеда.

Тут же лук свой достаёт.

Он, лесного дармоеда…,

С лука гнутого убьёт.

Мишка замер, словно помер.

Только трусится кадык.

И без слов косматый понял,

Что пришёл ему «кирдык».

Но надежды не теряя,

Стал Мишутка причетать:

- О-о-о! Маманя дорогая!

Помоги…, Ядрёна-мать!-

И Иван насторожился…,

Лук кривой он свой убрал.

Вместе с Мишкой прослезился.

И так, хлюпая, сказал:

- Все считают меня «лохом».

Только я совсем не «лох».

Жить без матери так плохо.

Мне был мамкой царь-Горох.

Померла моя маманя…,

Когда был я сосунком.

Стал маманей мне, папаня

Хоть царём он был притом….-

Отломив от дуба сук,

Ванька им капкан разжал.

Без печали и без мук,

Мишка вновь свободным стал.

Бьёт поклон земной Ивану.

Шерсти клок ему даёт.

И князь к морю-океяну

Продолжает свой поход.

Едет. Песенки поёт….

С песней веселее путь.

Ест подарок Мишкин, мёд.

Но не в том же сказки суть.

+ + +

Близко ль ехал, далеко?

Перед ним большой овраг.

С мёда лупится брюшко.

ДизентЕрии очаг.

Вроде всё, зело борзо.

Да пора на «двор» сходить.

С мёда князя пронесло…,

Он решил «конька слепить».

Только снял в кустах штаны,

А к нему из чащи волк.

Ну, цыган прям: - Ай, на-ны!-

Волк в напевах знает толк.

Князь за лук. Волк лапки вверх.

Но не к ушкам, а к глазам.

- Ты у дам имей успех….

А сейчас прикрой свой срам.-

Ванька понял – «лоханулся»!

Лук убрал. Штаны надел.

Волку мило улыбнулся,

Я стрелять, мол, не хотел.

- Ну, конечно! Не хотел…!-

Волк вздыхает тяжело:

- Не по сану беспредел….

Но и то, зело борзо.
 

Вижу я, ты, князь не злой.

Вон и свой лук кривой убрал.

Подружусь-ка я с тобой….-

Сказал, и дальше побежал.

Ванька тоже в путь пустился.

Хоть «коня и не слепил»

То есть он не облегчился…

Сивка дальше потрусил.

Едет дальше. Мёд не жрёт.

Видит Соколец-колдун.

Селезня у тучи жмёт…,

Словно злобный Гомаюн.

Селезня Ивану жаль.

И он слазает с коня…

Достаёт свою пищаль.

Ею Сокольцу грозя.

Испугался Соколец…,

На утка махнул крылом.

Коль прицелился стрелец,

Полетел голодным в дом.

Из-за туч, с за облаков,

К Ваньке селезень летит.

- В небесах закон суров….-

Он Ивану говорит:

- Ты меня от смерти лютой,

Ноне «прынц заморский», спас.

Что возьмёшь, Иван? Валюту?

Или перья на матрас?

А воще, настанет время…,

И тебе я пригожусь.

Утка, Кошина Тетеря,

Свалит…. Я с ней разберусь.-

Уток же  влёт, князь дальше едет.

Путь не близок, не далёк.

Интимом всё с лягушкой бредит,

Царской крови паренёк….

Вот уже и лукоморье,

Видит Ванька вдалеке.

Дуб на нём стоит подспорьем.

Ввяз корнями он в песке.

Подошёл царевич к дубу.

Видит, в кроне ларь висит!

Доставать его, как буду?

В слух Ванюша говорит.

Только вымолвить успел….

Бац, уже медведь бежит.

Видеть ты меня хотел?

Хрясть. И дуб уже лежит.

Разлетелся ларь в осколки,

Заяц выскочил оттуда.

Зайцев ловят только волки.

Был бы волк, и было б чудо.

Ну, а чудо, в волчьей шкуре,

За косым уже спешит.

И рвёт ушастого, «в натуре»,

И тот порванный лежит.

Из зайца…, кряква-утка,

Полетела тот час ввысь.

-Вот те на! Вот это шутка!-

Вскрикнул Ванька: - Зашибись…!-

А на утку из-за тучки,

Сизый селезень спешит.

От его, «козЫрной» взбучки,

В море бац, яйцо летит.

И пошло ко дну яичко.

Море очень глубоко…

Побледнело князя личико.

Стонет Ваня: - О-хо-хо!-

Глядь, уже по лону вод,

Так бывает только в сказке.

Лягушка с тем яйцом плывёт.

Дело движется к развязке.

Иван об лоб яйцо шарах.

Из яйца, игла златая.

А в той игле Кощея крах….

Ванька пляшет, подвывая.

- Ну, прощай Бессмертный «лох»!-

Крикнул князь, иглу ломая.

- Возомнил, что он мол, Бог!

Жить нельзя, любви не зная….-

Как Бессмертный Коша сдох.

Ясным Мир обратно стал.

И взапале Ванька-«лох»

Всё лягушку целовал….

Вдруг толкает его кто-то.

Пробуждается Ванюшка.

Глядь, вокруг его, болото.

А в руках его, лягушка.

- Извращенец ты, Иван…!-

Пастух со злости говорил:

- Стадо гнать пора, «баран»!

Ты долбозавр и…, зоофил!-

ВОТ И СКАЗОЧКЕ КОНЕЦ,

ПРО ИВАНА И ЛЯГУШКУ.

А СЕКС? ТАК ОН ЛЮБВИ ВЕНЕЦ!

РАСТУДЫ МЕНЯ В МАКУШКУ.

      Вернувшись после рейда на соседний остров, Денди, в знак лихой победы над племенем людоедов, потребовал у хромого Джона выставить целую пинту рома, и угощать им всех, желающих выпить за эту победу, бесплатно. Но так-как в таверне, кроме Пиму и самого хозяина, никого больше не было, то эту пинту, на радость одноногого туземца, пришлось выпить на троих. И, когда Ню, посланный за вождём, заглянул в таверну, он увидел там печальную картину. Мертвецки пьяная троица спала прямо на полу, в таких неестественных позах, что если бы не их сильный храп, можно было подумать, что все, трое, покойники. С трудом, растолкав вождя, юноша стал объяснять ему, что дома его ждёт Ол, вместе с вождём с соседнего острова, который прибыл к ним на остров, чтобы заключить мир. Парламентёры доедали жаркое из рыбы, когда, опираясь на свой костыль, поддерживаемый за талию юношей, покачиваясь, точнее болтаясь из стороны в сторону, явился Пиму. Глядя на, красные, слезящиеся глаза, на его нос, похожий и формой, и цветом на спелый баклажан. Глядя на трясущиеся, тонкие морщинистые руки, Ол понял, что вождь племени, и его большой друг, попросту спивается.

      -Пиму! Я, по просьбе наших соседей, в качестве мирового судьи, пришёл к тебе и твоему племени, чтобы наконец-то помирить ваши враждующие племена!- начал, было, кузнец, но, видя, что одноногий не совсем его понимает, он, взяв Пиму за руку, и отведя его чуть в сторону, стал с жаром шептать ему на ухо:

      -Ты, что же это творишь, проклятый пьяница? В твоём племени уже троих убила акула, троих, вместе с твоей дочерью, а ты? А ты…? Ты вместо того, чтобы объявить войну убийце, наливаешься каждый день ромом под завязку!-

      -Всё! Ола! Всё!- морщась от боли, заговорил одноногий по-английски:

      -Моя всё понял! Моя больше не будет пить! Ты скажи моя, что надо делати?-

      -Что делать? Что делать? Вот, с Зесом, посидите и подумайте, что можно сделать, чтобы прикончить монстра! А я пойду, надо починить своё крыло!-

На побережье было безлюдно, долблёнки туземцев оттащены подальше от воды, чтобы их не унесло приливом в океан. Белоснежная яхта англичанина одиноко покачивается на волнах. Тёплый ветерок с океана чуть слышно поскрипывает дверной створкой таверны.

      -Что? Здесь все вымерли, что ли? Эй! Есть кто живой?-

      -Честно говоря, я думал, что я уже умер!- отозвался на вопрос Ола, Денди. Он вышел на порог таверны, прикладывая свой пистолет к виску.

      -О-о! Голова сейчас расколется, как тот кокос от выстрела!- объяснил Ройс кузнецу:

       -И не предлагай мне похмелиться, Джон! От одного вида бутылки с ромом, меня того и гляди, вывернет на изнанку!-

      -А ты, мокнись! Мокнись! Прохладная вода для тебя самое, что ни наесть лучшее лекарство!- с улыбкой предложил больному Ол.

      -Вы, сэр, предлагаете мне нырнуть туда?- Денди показал пальцем в океан:

      -А как же монстр? Один верхний плавник его, с парус моей яхты, будет! А пасть? Меня он, наверное, проглотит не жевавши! А вообще-то всё правильно! Чмок! И мученьям конец!- Ройс запрыгал на одной ноге, стягивая со второй брючину.

      -Ты что это надумал, дружище?- хромая так быстро, как только можно, и размахивая бутылкой с ромом, кричал бармен другу:

      -Ол! Да скажи ты ему!-

      -Успокойся Джони! Мне кажется…. Нет! Я просто уверен, что акула уплыла! Пускай парень освежится! Опасности нет! Я сегодня с Луизой тоже планирую сделать пробное погружение! Вот жаль, что подводных очков нет! Ну, ничего и так сойдёт!-

      -Сэр! Очки для плавания под водой? У меня на яхте как раз такие очки имеются! Я в них собирался понырять у берегов Австралии!- Денди абсолютно голый, старясь стоять по стойки смирно, но всё равно шатаясь, отдавая двумя пальцами честь, приставил их к непокрытой голове:

      -Ain moment! Я сейчас за ними и сплаваю! А что? Акулы и в самом деле нет, а?-

Зайдя по пояс в воду, Ройс остановился.

      -Быр-р-р! Водичка, вообще-то холодновата! Ну, да, ладно! Раз сам Ол, человек-легенда, утверждает, что монстр убрался то сюда, значит, так оно и есть! Джентльмены! Если, всё-таки, мной позавтракает акула! Не сочтите за труд! Черкните моему отцу несколько строк!-

Повернувшись к джентльменам спиной, сверкнув голой задницей, Денди скрылся под водой.

       -Раз – Миссисипи! Два – Миссисипи!- машинально начал считать Ол. Он насчитал сто пятьдесят Миссисипи, когда голова молодого человека показалась из воды, далеко от своей яхты.

      -Ого! Две с половиной минуты! Неплохо для заядлого курильщика, причём, нырнул он бесцельно, просто так!- отметил про себя кузнец. Откуда он мог знать, что англичанин, специально, чтобы произвести впечатление, держался как можно дольше под водой. Подплыв к корме своей яхты, Денди взобрался на борт. Вода действительно действовала отрезвляюще. Найдя в кубрике очки и прихватив полотенце, Ройс вышел на палубу. Он вытирал мокрые волосы и не видел, что на берег вышла Луиза. Ол, как раз приводил в порядок свою шлюпку, бармен Джон, отпив из бутылки добрую четверть, теперь лежал на песке, у него голова шла кругом. В общем, никто женщине не мешал рассмотреть молодого англичанина во всей его красе. Увидя, что дама, безо всякого стеснения рассматривает его, Денди стыдливо прикрылся полотенцем, а Лу, резко повернувшись, пошла к шлюпке Ола, думая про себя, что Денди-то, ничего, мужчина.

      -Лу, ты готова, испытать на практике, всё то, чему ты у меня научилась? Сейчас англичанин принесёт очки, и мы пойдем, поныряем! Лу-у! Ты меня слышишь?- Ол, набрав в горсть воды и, в шутку, обрызгал задумавшуюся Луизу.

      -А! Что? Ты чего это брызгаешься? Вот я тебя тоже, баловник!- и она, грациозно подняв точёную ножку, её мыском, сбивая гребень небольшой волны, послала сноп искрящихся брызг, в сторону старого проказника. Разрезвившаяся парочка была с головы до пят мокрой, когда к ним подошёл Денди. Вид его не мог не вызвать задорного смеха. Поверх красивого, полосатого, купального костюма, напоминающего борцовское трико, был нацеплен широкий пояс с кобурой, из которой торчала рукоятка большого кольта. На голове Ройса красовалась широкополая шляпа.

      -Сэр! Вот очки для нырянья! И вообще! Пора прекратить брызгаться и, отчалить в море!-

      -Что у тебя за вид, Ден? Ха! Ха! Ха! Без штанов, но в шляпе! И какого чёрта ты нацепил эту, дурацкую кобуру? Все акулы в округи просто сдохнут от смеха, едва завидя тебя в таком виде!- пошутил моряк, обнимая за талию Луизу, которая тоже смеялась звонким смехом. Ден, как обиженный, маленький ребёнок, выпятив нижнюю губу, часто, часто захлопал ресницами.

      -Вы зря смеётесь, сэр! Идти в море, в котором водятся огромные монстры, без оружия, это верх легкомыслия!-

      -Извини, приятель! Я вовсе не хотел тебя обидеть! И потом! С чего ты взял, что мы без оружия? Мой нож всегда при мне, и у Луизы тоже! Огнестрельное оружие, я не люблю с войны! Да и под водой из него много не настреляешь! А ты! Если тебе так нравится твой кольт, сунь его просто за пояс, так он будет смотреться гораздо солидней! Со шляпой, так это вообще перебор! Ты что? В ней станешь нырять? Вот! Платок! Самый надёжный головной убор моряка! Море, не ранчо, а ты не ковбой, а моряк! Ну ладно! Давай очки! Нам и в самом деле пора идти в море, а то солнце уже высоко! Ты уж извини, Ден, но с собой я тебя взять не могу! У Луизы ведь нет такого замечательного купального костюма, как у тебя и ей, сам понимаешь, придётся нырять в одной набедренной повязке, как  японским женщинам, которые, ныряя на большую глубину, ловят жемчуг и съедобных моллюсков. Их, по повелению самого императора,  приравнивают к высокому сану – Ама, и почитают как самураев! Только эти Ама – дикарки- азиатки, не стыдятся своей наготы, в отличие от нас, европейцев!- Ол виновато пожал плечами.

      -О, сэр, на этот счёт можете не беспокоиться! Когда я собирался в Австралию, моя невеста хотела поплыть вместе со мной, но в последний момент, её отец запретил ей это сделать. Чемоданчик с её некоторыми вещами остался на яхте, там имеется и купальный костюм. И если Вы не возражаете, сэр, то Луиза может его примерить!- Денди, сверкнув ослепительной улыбкой, сделал широкий жест рукой в сторону своей яхты.

      -Я, конечно, не возражаю! Лу обязательно примерит костюмчик, но я тебя умоляю, Ден! Что ты заладил? Сэр, да сэр! Зови меня просто – Ол! И давай перейдём на «ты», для простоты общения! Ну, что, идёт?- Ол протянул англичанину руку.

      -Идёт! Идёт!- затараторил Ройс, пожимая протянутую руку:

      -И не будешь ли ты так любезен Ол, на своей шлюпке, подбросить меня на мою яхту! Я вполне трезв, и добираться до нее вплавь, что-то не очень-то и хочется!-

      -Подброшу! Подброшу! Только ты, Ден подтолкни шлюпку и запрыгивай на корму!-

Старый моряк давно заметил, как Луиза посматривает на молодого англичанина, вот и не упустил возможности выставить его в её глазах слабаком. Ничего не подозревающий молодой человек, уперевшись в корму, стал отчаянно толкать тяжёлую шлюпку, но как он не жилился, она не двигалась с места. Покраснев от натуги и стыда, пыхтя как паровоз, обливаясь потом, Ройс продолжал толкать, когда, дыша крепким перегаром прямо ему в лицо, хромой Джон стал подсказывать Дену, как столкнуть лодку с мели, и по мере возможности помогать:

      -Не надрывайся зря! Дождись, когда волна приподнимет её! Во! Во! Давай! Давай! Пошла! Пошла!-

Так, совместными усилиями двух приятелей, шлюпка была сдвинута с отмели. Взобравшись в неё, весь мокрый от пота и брызг, Денди, сев на корме, стыдливо опустил глаза, боясь поднять их на Луизу и Ола.           

      -Эй! Веселей, разворачивай парус!

                        Я! Хо! Хо! И крутись как чёрт!

                                      Одних убила пуля! Других убила старость!

                                                                                           Я! Хо! Хо! Ты ж пока не мёртв!- запел Ол, вставляя вёсла в уключины.

      -Я, вот, чего думаю!- ни к кому не обращаясь, произнесла громко Лу:

      -Эти Ама! За какие, такие подвиги им в Японии почёт и уважение? Чего такого могут они? Чего не могу сделать я?-

      -Как? Мадмуазель Луиза!- удивлённо воскликнул Ден.

      -Между прочим – мадам!- поправила его женщина, не однозначно взглянув на Ола. А он в  знак согласия кивнул головой.

      -Ну, хорошо! Хорошо! Мадам! Разве Вам неизвестно – мадам, что женская физиология устроена несколько иначе, чем мужская? И, несколько дней каждого месяца, женщине лучше не соваться в воду, где водятся акулы! А в водах Жёлтого моря, обитает большая, голубая акула! Так вот она, является весьма агрессивной акулой, и довольно часто нападает на людей!-

      -Совершенно верно Ден! Именно, за каждодневный риск, быть убитыми акулами, за долгое пребывание в холодной воде, за выматывание своих лёгких частыми затаиваниями дыхания и за многие другие вещи,  опасные для здоровья и даже самой жизни! Вот за всё это и присвоили этим женщина высокий сан – Ама! Но ты, Луиза достойна звания королевы, среди этих японских ныряльщиц! Это я тебе заявляю с полной ответственностью, как твой наставник и учитель! Ты, за столь короткий срок смогла достичь таких успехов, каких не всякий мужчина сможет достигнуть! И вот сегодня тебе предстоит сдать последний экзамен, и экзаменатором твоим сегодня, буду не я, а сам, его величество, океан!- старый морской волк говорил искренне, заметив при этом, как заалели щёки у его любимой. Видимо, даже с таким твёрдым характером, Лу оставалась скромной и застенчивой. Между тем шлюпка пришвартовалась к яхте, и Ройс перебрался на неё. Пока молодой человек громыхал чем-то тяжёлым в кубрике, видимо разыскивая чемоданчик своей невесты, Луиза подсела к Олу, и, заглянув в его глаза, тихо спросила:

      -Ол, всё, что ты сейчас сказал, правда? Или ты нахваливал меня только для этого лощёного англичанина?-

      -Ну, что ты дорогая! Я говорил чистую правду! И хотя я с самого начала не одобрял этой затеи с глубоководными погружениями, но только благодаря тебе, я, сам решил бросить вызов такой грозной стихии, как океан! До сегодняшнего дня ты ныряла на глубину не более тридцати ярдов, сегодня же, тебе предстоит погрузиться на шестьдесят-шестьдесят пять ярдов. Ответь мне, девочка моя, ты готова к таким испытаниям? Ведь если у тебя есть хоть капля сомнения в своих возможностях и силах, то это мероприятие я немедленно отменю! Кстати, видно сам Бог послал нам, как ты говоришь, этого лощёного англичанина! А как иначе можно объяснить то, что он попал именно на наш остров? Случайно? И у него, как бы случайно, нашлись подводные очки, купальный костюм, пусть и его невесты, но всё-таки! Нет! Нет! Ты не смейся! Я говорю серьёзно! Дело в том, что японки, смазывают своё тело специальным бальзамом, сделанным на основе гусиного жира, который изолирует их кожу от прямого контакта с морской водой, и предохраняет организм от переохлаждения! Поэтому тебе, купальный костюм, будет как нельзя кстати! Какая никакая, а тоже, защита!

      -Янсон! Дьявол тебя возьми!- раздался раздражённый голос Ройса из кубрика:

      -Какой ты, к чёрту капитан? У тебя такой бардак на судне, что ничего нельзя найти, днём с огнём!-

      -Вы правы! Сэр! Я – шкипер, а не капитан! И потом, во время шторма, мне так саданула стеньга по голове, что она у меня до сих пор болит, и я не успел навести порядок на яхте!- плаксивым голосом оправдывался Янсон

      -Что, что? Маленький, розовый чемоданчик Джонетты! Но среди этого хаоса, мне кажется, невозможно найти даже слона!-

      -Конечно, сэр! Слона Вы здесь не найдёте, потому, что его здесь попросту нет! А чемоданчик вашей невесты, вот он, смотрит прямо на вас! Правда, во время шторма, когда вещи бегали по кубрику как живые, на него упала жестянка со смоляным варом, и он теперь розовый, только местами, да и вещи которые находились в нём, тоже прилично испачканы! Но Вы не волнуйтесь, сэр! В морской воде их можно будет отмыть!-

После этих слов в кубрике воцарилась тишина. Наконец на палубу, с видом напроказничавшего ребёнка, вышел Денди, в руках он нёс розовый, купальный костюм, костюм был сильно измазан смолой.

      -Прошу меня извинить, мадам Луиза! Но во время проклятого шторма, разлилась банка со смолой! И вот, сами видите, что случилось! Я, к большому моему сожалению, не смогу сегодня пойти с вами, по понятным вам причинам!-

      -Ну-ну! Ройс! Не стоит так расстраиваться! Мы с Олом, теперь будем, довольно часто выходить в море! И ты ещё успеешь с нами прогуляться! Я правильно говорю, Ол?-

      -Совершенно верно!- отталкиваясь от яхты веслом, отозвался моряк:

      -Нам охрана нужна будет! Потом ныряешь ты тоже не плохо, будет кому подстраховать Лу при погружении, и при всплытии! А пока – auf fiderzein!- продемонстрировал знание немецкого языка Ол, налегая на вёсла.

      -До свиданья, до свиданья!- ворчал Ден, спускаясь в кубрик:

      -Да! И что же мне так не везёт-то, а? Вот она – Луиза! Только руку протяни, ан нет! На тебе! Проклятая смола…!-

      -О! Ля-ля! Какая красота! О! Ля-ля!-

Услышав эти слова восхищения, Ройс как ошпаренный, выскочил на палубу. На корме он увидел своего горе-капитана, смотрящего в подзорную трубу, в сторону уплывшей шлюпки.

      -Ну-ка, прекратить немедленно подсматривать! Как тебе не стыдно? Вон, лучше отмой смалу с купального костюма!- отнимая трубу, заорал на Янсона, Ден.

      -Стыдно! Стыдно! А чего я там увидел-то! Ровным счётом, ничего!- ворчал Янсон, замачивая костюм в ведре с морской водой:

      -О! Самому, вон, можно подсматривать! Тоже мне – джентльмен!-

А джентльмен, не слыша упрёков своего капитана, поудобней разместившись на рубке, во все глаза, то есть в один глаз, второй он плотно зажмурил, смотрел в подзорную трубу.

      -Вот она, Луиза. Только протяни руку…!- думал Ден, любуясь полуобнажённой женщиной, которая готовилась к погружению. Благодаря десятикратному увеличению подзорной трубы, можно было увидеть даже закрашенные гвозди в борту шлюпки, и латунную табличку «six plase» на её корме, а уж, чтобы рассмотреть каждую чёрточку, каждый изгиб, красивой фигурки Луизы, тут труба давала наблюдателю, огромную возможность. Ол же, словно дразня Ройса, стал наливать из бутылки, в горсть, оливковое масло, и растирать им загорелое тело Амы, французского происхождения, не забывая при этом проводить эротический массаж груди, животика и бёдер плавчихи, пробуждая этими действиями у наблюдателя, сильное чувство ревности.

      -Ну, вот, часа на три оливковое масло изолирует твою кожу от морской воды! А потом, мы повторим процедуру!- закончив растирание, сказал Ол, Луизе, ласково похлопывая её по ягодицы. Надев пояс с грузами, и приторочив нож к правой ноге, молодая ныряльщица, обмакнув очки в воду, стала протирать их платком.

      -Хотя я абсолютно уверен, что акула уплыла, но всё же как-то тревожно у меня на душе! Давай-ка мы с тобой, ещё раз повторим весь порядок твоих действий при погружении! Значит так! При опасности, какой ты подаёшь мне сигнал верёвкой?-

      -Если возникнет какая-нибудь опасность! Я, потяну верёвку два раза! По истечению первых трёх минут, если всё хорошо, дам одну потяжку! У узла с петелькой, на контрольной верёвке, при всплытии, я дам три потяжки! Всё!-

      -Всё! Да не всё! Ох уж мне эти женщины! Вечно они всё перепутают! Опасность! Одна потяжка! Одна! Второй раз дёрнуть верёвку, ты можешь и не успеть! Ну, ладно! С Богом!- Ол, по-отцовски, поцеловал Луизу в лоб:

      -Всё! Пошла!-

Заправив волосы под платок, и надев очки, блестя на солнце, словно, в самом деле, отлитая из бронзы, пловчиха, перевалившись через борт, спиной упала в воду.

      Те, шесть, или семь минут, которые женщина пробыла под водой, показались Дену вечностью.

      -Что же она не выныривает!- думал он, глядя в подзорную трубу:

      -А этот Ол, сидит себе, как ни в чём ни бывало! Она, наверное, захлебнулась и утонула, а он даже бровью не поведёт! Надо же нырять! Спасать её! Кричать? Он не услышит! Плыть туда…? Лодки нет! Что делать? Что делать? Фу! Наконец-то она вынырнула!-

Утирая с лица пот, Ройс поймал себя на мысли, что очень сильно испугался за Луизу, и что она ему очень дорога, и что он её очень сильно любит. Вот за Джонетту бы он бы так не переживал бы, хотя она и его невеста, но невеста не жена. А жениться он только на Луизе, пусть она этого ещё не знает, но это будет именно так. Чтобы так больше не нервничать, Ден решил спуститься в кубрик, хотя утреннее купание и освежило его, но, побыв под палящим солнцем, он опять почувствовал себя неважно, да и спина вся горела огнём, видимо он получил солнечный ожог. Лежать на спине не было никаких сил, и, повернувшись на живот, не заметно для себя, молодой человек задремал. Когда, проснувшись, Ройс вышел на палубу яхты, красное, как кровь солнце, на западе, уже касалось океана. Жара спала. Взглянув в ту сторону, где ныряла Луиза, он не увидел шлюпки.

      -Чёрт возьми! Я всё проспал! Удалось им наловить кораллов, или нет? Надо срочно спешить на берег! Но как?- Ден стоял в растерянности.

      -Эй! Джон!- крикнул он в сторону таверны, но из неё никто не вышел.

      -Сэр! Мне кажется, что Вам нужна лодка!- донеслось с другого борта яхты. Это был голос Янсона. Подойдя к тому бору, со стороны которого шёл голос, Ройс увидел своего капитана, который, сидя в небольшой туземской долблёнке, в трусах и капитанской фуражке, и махал ему рукой.

      -Лодка мне и в самом деле нужна! А купальный костюм ты, конечно, не отмыл от смолы?-

      -Видите ли, сэр! Я мыл! Но чёртова смола очень плохо отмывается! Я её, даже одеколоном пробовал оттирать, результат тот же! Костюмчик, конечно, утратил свой ярко розовый цвет, но уже просох, и совсем не пачкается! Вот, поглядите сами!-

Взойдя на палубу, и привязав лодчонку, Янсон сходил на корму и принёс купальник. Цвет его стал серо-розоватый.

      -Ну, ладно, не отмывается, и чёрт с ним! Главное, что смола не пачкается! А теперь, шкипер, доставь-ка меня на берег!-

Пока Денди переодевался, уже совсем стемнело. Сидя в лодке, Ройс не упустил случая, поиздеваться, как он считал, над никудышным, своим капитаном.

      -Шкипер! Шкипер! А ты в правильном направлении гребёшь-то, а? Наша яхта стоит мысом к берегу! В лодку-то мы вели с кормы! Ты не забыл развернуться-то? А-то, уплывём с тобой в открытый океан!-

      -Ну, что Вы, сэр!- без малейшего оттенка обиды в голосе отвечал Янсон:

      -Вот, именно, я шкипер, и ориентируюсь в прибрежных водах просто отлично! Не пройдёт и пяти минут, сэр, и мы будем на берегу!-

И действительно, пару минут спустя, лодка, шурша днищем об песок, уткнулась в берег.

      -Всё, Янсон, ты на сегодня свободен! Тут, где-то на берегу, Джон оставил, почти, что полную бутылку рома, можешь её забрать, выпивка за мой счёт!- выпрыгивая из долблёнки, дал Ден последнее распоряжение своему капитану.

      -Спасибо, сэр! Я всегда знал, что Вы, сэр, ужасно добры! А найти бутылку на берегу, для меня не проблема! Я в темноте вижу лучше любой кошки!- отозвался шкипер, тоже выпрыгивая на берег.

      -А вот и бутылочка! Только, сэр! Она пустая!-

      -Ну, значит, мой дорогой друг, тебе сильно не повезло!- с грустью в голосе, пожалел Ройс, капитана:

      -Но ты не расстраивайся! Таверна у Джона не закрывается до глубокой ночи! Зайди, и возьми ром, а я, потом, расплачусь с хозяином! Ладно, всё! Пойду, отнесу Луизе купальник!- 

Имея примерные ориентиры, почти на ощупь он двинулся в направлении хижины Ола. Чуть углубившись в джунгли, Ройс встал, не решаясь идти дальше, в джунглях было гораздо темнее, чем на песчаном пляже.

      -Как назло и хозяин таверны куда-то запропастился, Уж он-то меня бы проводил!- подумал молодой человек, закуривая сигару:

      -Кстати о провожатых! Мой же шкипер хвастался, что видит в темноте, как кошка!-

Прохладный, ночной воздух джунглей приятно холодил сожжённую солнцем спину, поэтому, Ройс решил постоять немного, покурить. Толстая сигара тлела примерно минут двадцать, не более, выбросив окурок, Ден зашагал к таверне, очертанья которой, чётко были видны на более светлом фоне неба. На пороге питейного заведенья его, к большому разочарованию, ожидала печальная картина. Шкипер, который каких-то полчаса назад, провожавший хозяина, трезвый как стекло, сейчас был мертвецки пьян. Он сидел прямо на песке, поджав колени к груди и прижавшись спиной к стене таверны. Голова его покоилась на коленях и издавала громкий храп. Рядом, на песке, стояли ровным рядком четыре пустые бутылки из-под рома.

     -Янсон! Янсон!- попытался разбудить Денди, шкипера:

ПРИВЕТ АПРЕЛЬ

08.04.13г.

Апрельский день Солнцем согрет.

Звенит капелью и ручьями.

Он в шапки и шарфы одет…,

Блестит литыми сапогами.

Собачьих свадеб слышен лай.

Дробь дятла по стволу сухому.

Грачи, покинув тёплый край,

Спешат назад, к родному дому.

Коты притихли, не орут.

На Солнце греют свои спины.

Неспешно снегири снуют,

В ветвях обклеванной рябины.

Ещё денёк, и красной стайкой,

Порхнут на Север, вслед Зиме.

Бомж лезет в душу балалайкой.

Сыграв «Калинку» во дворе.

«Малинкой» эхо вторит с крыши.

Вспугнув намытых сизарей.

А двор Весной пьянящей дышит.

День ото дня, он всё бодрей…

Маленький, одномачтовый кораблик, весь заросший водорослями, лежал на дне, завалившись на правый бок. Слева, в днище, около носовой его части зияла большая пробоина. Затонувшее судно напоминало собой мёртвый могильный памятник, и вызывал у Луизы чувство страха и тревоги, она очень боялась кладбищ. Когда она откровенно поведала об этом своим компаньонам, моряки успокоили её, сказав, что вся команда осталась жива, и никто не пострадал при этой катастрофе. К тому же Рекардо оказался неплохим психологом. Взяв руку женщины в свою руку, он с жаром убеждал её в том, что она выполняет работу учёного археолога, а то, что она найдёт на дне морском, это всё можно считать оплатой-вознаграждением за её нелёгкий труд. Панчес в поддержку друга, тоже убеждал Луизу, что надо поднять капитанский рундук, в котором должен находиться судовой журнал, журнал он отдаст городским властям, как бы в отчёт о проделанной работе. Понемногу успокоившись, молодая женщина продолжила свои погружения. Так, каждый день ныряя на глубину в пятнадцать ярдов, время нахождения плавчихи под водой, постепенно стало  увеличиваться. Вскоре весь груз и капитанский рундук были подняты на борт «Мечты». В рундуке находились какие-то бумаги и несколько золотых монет. Бумаги от воды сильно пострадали, монеты же оказались в хорошем состоянии. Кувшины с вином, за исключеньем двух разбитых, оказались все целыми, и портвейн, который был в них налит, оказался действительно отменным. Вся операция по поднятию груза заняла около двух с половиной недель и, как и говорил Хосе, послужила отличной тренировкой. Да и компаньоны Луизы, за это время очень многому научились, страхуя ныряльщицу. Продав всё вино перекупщикам, пополнив запасы продовольствия, капитан, с одобрения своих друзей, приказал поднять якорь, и взял курс на город Ла-Корунья. Ведь если верить карте, именно в этот город шли галеоны из Америки, и потерпели крушение. Расстояние до места было не маленьким, и было решено идти днём на всех парусах, а ночь, приблизившись поближе к берегу, решено было проводить на якорной стоянке. Шхуна летела по волнам, а Луиза, сидя в кубрике, думала, что за время тех погружений по спасению португальского вина, она даже не заметила красоты подводного мира, и пришла к печальному выводу, что нет в этих погружениях никакой романтики, а есть только одна тяжёлая, изнурительная работа.

       *                                        *                                        *

      Любое горе со временем забывается, а люди, чья жизнь связана с постоянным риском про неприятности, произошедшие в процессе работы, забывают в два раза быстрее. Служба на флоте связана с постоянным риском, и поэтому те неприятности, связанные с несчастными случаями матросы переживают не сильнее, чем попадание соринки в глаз. Немного прослезился, потом проморгался и забыл. Команды с «Авроры» и с «Марса» не являлись исключением. Позабыв о том несчастном случаи, матросы продолжали свою не лёгкую службу, и только отцы-капитаны, сидя в своих каютах, думали думы, думы которые добавляют морщин на лбу и седин у висков.

      -Да! А ведь Йорк не так уж и не прав! Эта акула была по близости, но наживки не взяла! Обязана была взять, но не взяла! Что она соображает – бред конечно, но всё-таки факт есть факт! Хитрая бестия! Но ничего! Мы всё равно, что-нибудь придумаем! А ведь ты боишься её, Мак! Ну, ладно, ладно! Не боятся, когда страшно, только дураки! Ты всегда боялся, но всегда шёл вперёд наперекор тому страху. Помнишь ту девчонку, из твоей далёкой юности! Ты любил её, да и она, кажется, любила тебя тоже! Да! Но у неё был воздыхатель, один из братьев Бушей, Рони! Семейка Буш, те ещё сволочи! Их было четыре брата, от них никому не было покоя! Да! Жизнь – как игра в покер с шулером! Никогда не знаешь, какие у неё козыри в рукаве! В тот вечер ты пошёл провожать Нют домой! И был твой первый поцелуй, такой неумелый, короткий! Ты шёл домой не чувствуя земли под ногами! И вдруг, Рони! Он был один, но держался нагло, значит, его братья были где-то рядом. Рони грозил расправой, если ещё раз увидит тебя с Анной. Тогда ты не был ещё «Акульей смертью», ты был семнадцати летним сопляком. Ты не боялся Рони, ты боялся семейки Буш, и всё равно пошёл на свиданье! Тебе не было страшно, когда вся четвёрка преградила тебе путь! Ты был спокоен, сжимая в руке «костет», а испугался лишь тогда, когда увидел лежавшего на земле Рони с чёрной дырой в виске, из которой тонкой струйкой текла кровь. В жизни очень тяжело держаться золотой середины! Всегда – или, или! Ты убежал тогда из родного города! Ведь если не тюрьма, то смерть от братьев Буш! А монстр и в самом деле очень опасен! Монстр это тебе не Буш, а опасность куда серьёзней! Но ты же «Акулья смерть», «Чокнутый капитан», и ты не побежишь, хотя тебе и вправду страшно! Страшно, вообще-то, одному! А с тобой твой старинный друг – Джимми! А там, на далёких островах – Ол! Ол уже имел дело с этой акулой, и у них пока ничья! Но это, пока! Раз ты, акула – рыба, хочешь драки, ты её получишь!-

      -Хорошо Маку, он чокнутый! А тут ситуация! Не кажется тебе Йорк, что ты взял груз, который тебе не унести? Да, груз действительно тяжёл! Но он стоит хороших денег! Опять ты про деньги! Можешь ты хоть раз в жизни сделать, что-нибудь бесплатно? Поквитаться с акулой, например? За моряков своих поквитаться! Ага! С акулой! Тут не акула, а акулище! При мысли об её челюстях, мороз по коже идёт! Хорошо Маку, он чокнутый, и не верит в то, что монстр, что-то затеял! А у него вон башка какая, вот чего-то он этой башкой и удумал! А может послать всё, как говорят турки, к Аллаху, и ночью развернуться на сто восемьдесят градусов! Нет! Нет! Ты, что Джимми, трус? Конечно я не трус! Но, честно говоря, боюсь этого монстра! Нет, ты кончай! Месяц, как его увидел, а уже поджилки трясутся! Вон, Ол! Полжизни акула за ним гоняется, а ему хоть бы хны! Хорошо Олу, он здоров, как чёрт! Что ты заладил, хорошо Олу, хорошо Маку! А тебе-то что плохо? Ты же не трус, и не слабак…! Ты, просто в меру смел, и в меру осторожен! Ладно, давай попытаем судьбу! Вот твой кулон! Если акулья морда,  значит война! А если акулий хвост, то извиняйте меня други! Придётся показать вам свою корму! Раз! Ну, чего дрожишь? Открывай! Акулья морда! Да ты я гляжу рад этой морде! Ещё бы! Страх, страхом, но его не должен видеть никто! Так, что вперёд к островам! Кстати, там тебя ждёт Луиза, и чёрный коралл! Да и потерять таких друзей, как Ол и Мак, в мои планы вовсе не входило! Они мои лучшие друзья! Да! А если свести их вместе? «Чокнутого» Мака, и умного Ола, они вместе обязательно, что-нибудь, да придумают! Стоп! А вдруг акула и в самом деле убила Ола! Ведь уплыла она от островов! Да, нет же! Не мог такой человек, как Ол отдать свою жизнь за понюшку табака, какому-то монстру! Небось, пока я здесь, они с Лу, наловили кораллов! Кораллы, это ещё один повод вернуться! В крайнем случае, можно и оттуда, с островов, наладить паруса!-

Попутный ветерок погоняет шхуны, и они весело бегут к заветным островам, под тайным конвоем огромной акулы-монстра.

      *                                *                                               *

      Молодой англичанин не переставал удивляться, сколько же всего знает и умеет Ол. За световой день он умудрился сделать столько разнообразных дел, начиная от прорезинивания купального костюма, кончая отковкой крепких металлических скоб для плота. Денди не раз пытался помогать старому моряку, но не смотря на его усердие, кроме как мешаться в работе  у него ничего не получалось, по этому он решил просто наблюдать за Олом, чтобы запомнить теорию, как и, что он делает. Прорезиненный купальный костюм, к большому огорчению Дена, Луизе не понравился, слишком сковывает движения, за то, как его изготовил Ол, привело Ройса в восторг. Сначала купальник был замочен в соке молочая, потом, внутрь его были помещены листья пальмы.

      -Это, чтобы он не сварился меж собой!- пояснил каучуковых дел мастер. Потом он костюм, разложив на широкой доске и, аккуратно разгладив его, сверху накрыл теми же пальмовыми листьями. Ден не раз видел у себя дома, как прачка гладит бельё. Тяжёлый утюг, сделанный из цельного куска металла, просто нагревался на печки. У Ола же утюг, сам представлял собой своеобразную печку, его не надо было где-то нагревать, угли находились у него внутри. Так, через литья, пропитанный гумми-эластиком купальник, прогревался утюгом до тех пор, пока этот сок, сварившись от высокой температуры, не превратился в каучук. Отправив  плавчиху испытывать своё изделие в воде, Ол немедленно занялся ремонтом своего летающего детища. Вот тут-то и пригодилась мастеру помощь, в лице англичанина. Дену была доверена ответственная работа, варить клей, то есть, просто помешивать его. Когда сломанные бамбуковые прутья были заменены, и «Крыло чайки» было поставлено в тень для просушки, преобразившись в кузнеца, Ол направился в кузню.

      -А для чего нужны эти скобы?- полюбопытствовал Денди.

      -Видишь ли, дорогой друг! Туземцы уже сделали один плот, связав брёвна лианами, но они могут лопнуть по множеству причин! А металл есть металл! Да и возни с этими лианами больше! Та тварь, с которой мы имеем дело, хитра и изворотлива, а при таких её размерах, противостоять ей, весьма и весьма опасно! Даже я не могу предугадать, что может выкинуть этот монстр, хотя и знаю его я очень давно! Сейчас, по непонятной мне причине, акула уплыла, но она непременно вернётся! Скупщики жемчуга, напуганные появлением этого монстра, не придут сюда, пока не будут точно знать, что монстр мёртв! Даже Джимми Йорк, как мне кажется, не вернётся! И не приведёт с собой того охотника за редкими экземплярами! Так, что, мой друг, нам самим надо усилено готовиться к войне, причём, рассчитывая при этом, только на свои силы!- с жаром выпалил Ол, в присущей ему манере напугать собеседника, и теперь, присев на лавку, и делая вид, что он сел отдохнуть, незаметно наблюдал за реакцией Дна. В кузне воцарилась тишина, только слышно было, как потрескивает уголь в горне. Такое откровенное предупреждение о смертельной  опасности, которой грозили прибрежные воды океана, причём из уст такого бывалого моряка как Ол, кого угодно напугало бы, и молодой англичанин не был исключеньем. Сказанные кузнецом слова подействовали на Ройса, как холодный душ. Но  он не испугался, вернее, испугался, но не сильно. Молодые парни как он, оптимистично считают, что смелей их нет никого на целом свете. Легко считать себя героем, не заглянув смерти в глаза, не побыв хотя бы одно мгновенье на волосок от неё – от костлявой. Лишь когда холодное дыханье смерти пахнёт тебе прямо в твоё вспотевшее лицо, и ты услышишь её тлетворный запах. Когда пуля, взвизгнув, собьёт с головы шапку, и оставит на темени узкую, выбритую дорожку в твоей шевелюре, а ноги вдруг, став ватными, подогнутся, вот тогда ты поймёшь, что то чувство, которое ты при этом испытаешь, вовсе не трусость, а инстинкт самосохранения. Молодой аристократ, за те прожитые им беззаботные годы ни разу не висел на таком волоске, и поэтому он был слегка шокирован, поняв, что старый моряк боится. Как ему теперь относиться к Олу, всё с тем же восхищеньем, или всё-таки, с призреньем. Затянувшуюся паузу прервала вошедшая в кузню Луиза. Она была одета в свои неизменные парусиновые штаны и голубую кофточку, которая была не застёгнута, как положено, на пуговицы, а просто завязана узлом на талии. Мокрые волосы были скатаны на затылке в большой, похожий на тёмно-каштановый, с рыжими полосками мяч, проткнутый деревянной спицей. В руках она держала прорезиненный купальный костюм.

      -Мальчики! Что за тишина у вас тут? Мёртвая!-

И не дожидаясь ответа, подойдя к кузнецу, продолжила:

      -Вот! Сделано всё на высшем уровне! Только на дне и без него холодно, а с ним…. В общем, Ол, не греет он ни чёрта! Да и давленье в нём становится ещё сильнее! Короче, лучше я в своей тельняшечке нырять буду! Ладно! Да! Там на берегу, у таверны оба вождя! Они требуют у Джона огромное количество рома, а на палке у них, как знамя, вывернутая шкура обезьяны болтается! И сами они как два клоуна, которые из бродячего цирка убежали! Умора, да и только!-

И она прыснула весёлым, громким смехом.

      -Надо идти, спасать вождей! Иначе Джон поколотит их палкой! Я сам просил его не наливать им больше ром! А, что ром нужен для меня, предупредить его об этом забыл!-

Кузнец омыл потное лицо, слив из чайника, который был подвешен к потолку, так же как был подвешен чайник в кузнице его отца. Промокнув лицо рубашкой, он поспешно вышел, а два молодых человека так и остались стоять друг против друга, не смея отвести в сторону своих глаз.

      -Ол! Эти дикари требуют два ведра рома!- закричал хозяин таверны, едва переступившему порог моряку.

      -Они, наверное, решили напоить свои племена, вдрызг! И с оплатой у них всё в порядке! Целая горсть крупного жемчуга! Нет! Деньги мне конечно нужны! Но ты же сам меня просил этим больше не наливать! А они, того и гляди, поколотят меня! Вот, приходится держать оборону!-

      -Успокойся дружище, и извини! Моя вина! Я забыл предупредить! Они, действительно хотят напоить вдрызг, только не свои племена, а зубастую гостью! Двух вёдер может даже не хватить! Идея, накачать акулу спиртным целиком принадлежит им! Они даже денег не взяли у Дена!-

      -Ол! Ол! Отдать весь ром акуле? А сами чего пить-то будем? Шхуна с провиантом придёт только в конце месяца!-

      -Придётся, ради такого дела пострадать немного, Джон! Я ещё хочу настоять ром на миндале, чтобы получился яд! Глядишь акула-то, и завернёт свои плавники!-

      -Значит, говоришь, завернёт плавники! Ты смотри! Вот тебе и дикари! Я бы, ни за чтобы не додумался, напоить акулу ромом! А ведь и в самом деле с ней, пьяной в стельку, можно будет делать всё, что угодно! Но постой, постой! А как она пить-то его будет? Прям из ведра, что ли? Нет, брат! Шалишь! Чёрта лысого она сама пить будет! Это же рыба, а не алкаш какой-нибудь! Э-хе-хе! Пустая затея! Хотя не скрою…! Очень красивая!-           

      -Что ты Джон лапки вверх раньше времени поднял? Ты же боец! Заладил, не выпьет, да не выпьет! Ещё как выпьет! Вон! Видишь шкуру обезьянки! Это бурдюк-приманка! Намажем кровью, и она этот бурдюк с ромом отравленным, не жевавши, проглотит!-

      -Ол! Скажи честно! Бурдюк с ромом, тоже эти пигмеи придумали? Что-то мне не верится, что до этого  они своим умом дошли!-

      -Да, ты прав! Бурдюк придумал я…. Но это не самое главное! Главная идея, вон! Этих, двух джентльменов!- с довольной улыбкой подвёл итог разговору Ол, и, повернувшись к вождям, добавил:

      -Можете забрать ром! А ты, Пиму, пришли-ка мне одну девочку, надо заштопать «крыло»! Ну, что? Пока всё! Я вас покидаю! У меня ещё есть кое-какие дела!-

      Над островом уже стали сгущаться сумерки, когда кузнец подошёл к своей хижине.

      -Лу! Девочка моя! Я пойду в кузню, мне надо ещё кое-что отковать! Принеси мне ужин туда!- не заходя в дом, крикнул он.

      -А может, завтра пойдёшь в свою кузницу?- тоном маленькой, капризной девчонки, ответила Луиза, внезапно появившись в дверном проёме:

      -Сегодня я хотела бы послушать продолжение рассказа! Мне очень интересно, как сложились твои отношения со сводными сёстрами? Я бы даже сказала, что я просто сгораю от нетерпения услышать продолжение!-

Подойдя к Олу, она нежно обвила руками его шею, и нежно поцеловала. Прикосновение горячих губ девушки подействовали на мужчину как-то расслабляюще. Он, почему-то, вдруг почувствовал лёгкую усталость во всём теле, и огромное желание остаться дома.

      -Ну, хорошо, хорошо!- ответил он, освобождаясь из объятий:

      -Хочешь продолжения? Ты его сейчас получишь! Только дай мне что-нибудь съесть! А то я очень голоден!-

      -Мой лев голоден!- с притворной строгостью приказала Лу:

      -Тогда марш на кухню, там всё давно накрыто!-

Сев напротив ужинающего Ола, она, подперев подбородок руками, стала смотреть, как он ест.

      -И так! Я полна внимания! Начинай!-

      -Ты хочешь знать про мои отношения со сводными сёстрами?- начал Ол: 

      -А ни каких отношений не было! Агнесса с Юсикой рассорились, и разговаривали друг с другом только в присутствии родителей! В мою комнату больше ночных визитов не было, чему я был сильно рад! Встречаясь с сёстрами случайными взглядами, я спешил отвести свои глаза в сторону, сжигаемый сильным чувством стыда, и поэтому я старался с ним встречаться как можно реже. Очень мне в этом помогали мои ежедневные тренировки. Чтобы быть как можно меньше времени дома, я специально увеличил тренировочное время. Я старался улизнуть из дома как можно раньше, пока сёстры ещё спали, а возвращался домой тогда, когда они уже ложились спать. За неделю я встречался с ними не чаще двух, трёх раз, и при общении произносил не более двух, трёх фраз. Когда мне исполнилось пятнадцать, мои норвежские приятели, заметя моё бурное физическое развитие, уговаривали меня принять участие в праздничных соревнованиях. Помнишь, я говорил, что у нас в деревне казак жил? Да…! Так вот, этот казак…, звали его Ничай, он хлипкий был на вид, не чета нашим поморам. Хлипкий-то хлипкий, но он был потомственный казак! И отец его, и дед, и прадед, были казаками. Казаки – это сугубо военные люди. Когда рождался в казачьей семье сын, отец его, сразу же приобретал и вешал на стену шашку, это такая казачья сабля, хозяином которой и становился потом его сын, ну, когда вырастет, конечно. А было всё так потому, что жили казачки-то в приграничных землях России, и были всегда готовы к войне. Ну, понятное дело, у мальцов казацких, любимой игрой была, игра в войну! А взрослые казаки, с сознанием дела, подсказывали своим сынам, как лучше воевать! Вот и учились казачата бороться, рубиться на шашках, скакать верхом, и стрелять, с младенческого возраста. И когда,  достигнув совершеннолетия, молодой парень зачислялся в сотню, он был уже отлично обученным военным – казаком.-

      -Да знаю я Ол, кто такие казаки! Мне про них моя бабушка рассказывала! Она, тогда ещё сама была маленькой девочкой, когда казаков в Париже видела! Бородатые, в лохматых, чёрных шапках, надвинутых на глаза, они были похожи на злых колдунов. Все, они ехали на конях, с длинными пиками в руках, громко смеялись и разговаривали на непонятном ей языке. Вот какие были русские казаки, так говорила она!-

      -Да, да! Именно таким был и Ничай! Несмотря на свою невзрачную внешность, в борьбе и драке ему, среди поморов, не было равных. Он любого рыбака мог запросто поколотить, кроме моего отца, конечно! Владел Ничай приёмами старой, казачьей борьбы, и мог любую палку, любую верёвку, даже маленькую иголочку, в смертельное оружие превратить. Не знаю почему, но я ему нравился, и он мне часто показывал некоторые приёмы той борьбы. А мой организм, понимаешь, Луиза, он так устроен, если, ну там какие-нибудь движения я несколько раз сосредоточенно сделаю, то эти движения я запоминаю на всю жизнь. Ну, у меня абсолютная мышечная память, понимаешь? Да и саг я разных про викингов начитался, про их подвиги разные. И вот весной, на большой праздник, я всё же согласился принять участие в соревнованиях. Чтобы не обидеть здоровых мужиков, выиграв у них, поднимая тяжести, я решил выступить в боях на палках. Вот и выступил! Концы палок, для безопасности, были обёрнуты войлоком, а на руках, ногах и груди бойцов были щитки, сделанные тоже из войлока. Короче особой опасности получить увечье нет,  не считая того, что биться-то надо, на скользком бревне. Мужское населенье города отдавало предпочтение соревнованиям по поднятию тяжестей, метанию брёвен, и метанию топоров, а поединки на палках, почему-то, нравились в основном прекрасному, слабому полу. Позже я, конечно, понял, почему именно бой на палках интересовал женщин. Меня записали как семнадцати летнего, я выглядел несколько старше своих лет. Моим первым противником вышел высокий, рыжий детина, Кемпи. Он жил в другой части города, и я его плохо знал, точнее, я его вообще не знал. Ему было восемнадцать, и дружил он со своими сверстниками, а три года, это серьёзная разница в возрасте, особенно среди парней. Перед началом боя, он подошёл ко мне, поправляя щиток на груди, нагнулся и прорычал мне на ухо:

      -Сейчас, русский ублюдок, ты узнаешь кто такие – викинги!-

Я ему тогда ничего не ответил, лишь про себя подумал:

      -Чего хвалиться, со двора едучи! Хвалиться надо, ко двору подъезжаючи!-

      -Едва ступив на бревно, я почувствовал лёгкое волнение, почувствовал, как кровь в моих жилах побежала быстрее. На мой выход на площадку для поединков, зрители никак не отреагировали, но за то, когда Кемпи вскочил на бревно и, повернувшись к зрителям, поднял вверх палку, издал громкий вопль, напоминающий рык льва, вся толпа, радостно крича, захлопала в ладоши. Повернувшись ко мне, молодой викинг, сделав злое лицо, принял боевую стойку. Я стоял, опустив свою палку, и ждал нападения, которое последовало незамедлительно. Викинг, в два прыжка сократив расстояние, стал наносить град ударов. Видя начало и направление движения оружия противника, я, не задумываясь, автоматически, отбивал эти удары. И, в тот момент, когда Кемпи чуть сбился с ритма, коротким ударом по правой ноге, выставленной вперёд, я вывел его из равновесия. Подбитая нога соскользнула со скользкого бревна и мой соперник с высоты своего роста, жёстко ударился пахом об то бревно. Глухо охнув, он выронил свою палку, и, поджав ноги, завалившись на бок, пал на землю, держась обеими руками за пах. Толпа зрителей притихла, не понимая, что произошло.-

      -Кемпи! Что ты разлёгся? Вставай! Надери ему задницу!-

Но едва я взял тот приз в руки, как из толпы выскочил рыжий бугай с мечём в руке, и начал им яростно махать, пытаясь изрубить меня на куски. Чтобы избежать смертельных ран от меча, мне пришлось защищаться своим призовым шлемом, так как у меня ничего больше не было под рукой, кроме этого шлема. Не знаю, сколько времени мне пришлось бы так защищаться, если бы не прозвучавшие громом средь ясного неба, выстрелы. Стрелявшими в землю, из своих револьверов, перед ногами нападающего, оказались те самые, мои знакомые, английские моряки. Как только прозвучали первые выстрелы, детина с мечём и большая часть зрителей бросились врассыпную. Я чистосердечно поблагодари англичан за услугу, на что они ответили, что этот их поступок, не стоит благодарности. Посещая стапеля Райнера, я часто сталкивался с английскими моряками и рабочими, и, общаясь с ними, понимал и даже сам мог немного говорить на английском языке! Сейчас я владею многими иностранными языками, но милей и краше своего родного, русского языка для меня нет! Жаль, что поговорить на родном языке не с кем, честно говоря, я даже стал его, понемногу, забывать! Рассматривая посечённый, помятый мечём приз, комбинируя английские и норвежские слова, с большим трудом, я всё же разговаривал со своими новыми друзьями. Они признались, что ни сколько не удивились, увидав меня на соревнованиях в качестве участника. Их удивило другое, они не могли понять, почему я выступаю здесь, а не на более серьёзных соревнованиях, например, по поднятию и переноски огромных валунов. Услышав мои объяснения, и оправдания, они, по-дружески похлопав меня по плечу, сказали, что берутся помочь мне побороть свои стеснения и занять достойное, призовое место. Конечно, мне, пятнадцати летнему пареньку льстило, что два бывалых английских моряка, взялись помогать  мне, считая, что в моей будущей победе нет ничего предрассудительного. Но те соревнования подходили к своему финалу, и допускать меня к участию в них никто не собирался. Однако моряки не собирались отступать, они отвели бургомистра в сторону и, что-то перебивая друг друга, с жаром объясняли ему, энергично махая руками. В конце концов, кивнув головой в знак согласия, бургомистр, покинув англичан, которые, потирая руки, заговорчески подмигивали мне, быстро пошёл к судье. Конечно, с самим бургомистром, судья спорить не стал, поэтому меня без особых проблем допустили выступить в финале. Правда, судья, всё-таки поговорил с двумя финалистами, и те, взглянув на меня, пожали плечами и, виновато улыбнувшись, дали своё согласие. К тому же судья оказался человеком не лишённым чувства юмора и поставил меня справа от финалистов, перед самым тяжёлым валуном, чтобы моё участие в тех соревнованиях закончилось, даже не начавшись. К тому же нельзя было упускать такую возможность, повеселить праздную толпу зевак. Я, оценив свой валун, ни сколько не смутился, он был не намного тяжелей моего тренировочного валуна. По свистку, мы, участники финального забега, подняв каждый свой камень, побежали к финишной черте. Я пересёк финишную линию, одновременно с высоким и плотным кузнецом с соседней верфи, по имени Лепмаа. Бросив свой валун, я, тяжело дыша, стоял, опершись на калении. Поражённый увиденным, тяжеловес Лепмаа подошёл ко мне. Горячо пожав мне руку, он откровенно заявил, что не мог и предположить, что человек моего возраста, и моих габаритов сможет поднять, не говоря уж о возможности нести, тот валун. Как оказалось, этот валун находился на старте чисто символически, и является своеобразным рекордом прошлых лет, рекордом, который не мог никто побить, до сегодняшнего дня. Зрители, по началу стали шуметь, требуя повторного старта. Смущённый и растерянный судья, перекрикивая галдящую толпу, объяснял зрителям, что камень, который нёс я, вдвое тяжелей камней моих соперников, и победа, чистая победа, остаётся за мной. Ликованию зрителей казалось, не будет конца. Под бурные аплодисменты мне вручили приз, отличный финский нож. Вот так, в один день я стал национальным героем города.  Мои новые знакомые, англичане, тоже от всей души поздравили меня, и пригласили отметить мою замечательную победу в одну из таверн. Они, поставив на меня, сделали тогда не плохие деньги, так как на меня больше никто из всей толпы зрителей, не поставил, и теперь хотели угостить победителя пивом. В таверне, за кружкой пива, выслушав мою краткую биографию, моряки стали в один голос объяснять мне, что отсюда я никогда не смогу вернуться на родину, в Россию, и что они по дружбе, берутся мне помочь. Расставаясь, моряки заверили меня, что в следующий свой визит в городок Вадсё, они привезут с собой бумаги, подтверждающие мою личность, и помогут мне добраться до Англии, а уж оттуда-то до России, рукой подать.-

      Как бы не была Луиза полна внимания, всё же под воркующий голос Ола, задремала. Видя, что она заснула, Ол поцеловав её в лоб, и заботливо укрыв женщину одеялом, тоже прилёг. А Луиза в этот момент видела во сне, как наяву, те самые соревнования силачей, только соперником Ола был не Лепмаа, а Денди. Мужчины, с обнажёнными по пояс телами, подняв огромные валуны, устремились к финишной черте. С замиранием сердца глядела женщина, как играют мускулы у соперников, напрягаясь в такт бегу. Когда вырывался вперёд Ден, Лу молила про себя:

      -Давай, Ол! Давай! Нажми…!-

А когда кузнец, поднажав, вырывался вперёд, она тут же начинала причитать за Дена. До финиша оставалось не более пяти ярдов.

      -Кто же будет победителем? Кому отдать предпочтение?-

К большому своему разочарованию, Луиза так и не увидела, кто же победил, потому что, почувствовав, что кто-то её тормошит за плечо, женщина проснулась. Приоткрыв свои глаза, она увидела пред собой подругу Хеки. Девушка, улыбаясь, приглашала хозяйку хижины выйти на улицу.

        *                                       *                                          *

      -Пора винтить с этого грёбаного кораблика! Они решили поймать эту огромную акулу! Ну, уж нет! Дудки! Такие мероприятия…, без меня! Видел я, как она четырёх моряков…. И не подавилась! Ночью надо будет нанести визит «вежливости» в каюту капитана! Цацки, в виде золотых монет и жемчуг лишними не будут! А потом спущу шлюпку…. Когда рассветёт, я буду уже далеко! Ладно! Сказано, сделано! А теперь надо немного вздремнуть!- думал ворочаясь, Фрэнк.

      А в кубрике моряки, после тяжёлой вахты спали не видя снов, не чувствуя лёгкого покачивания судна на волне, не слыша плеска воды вдоль борта. Только бессонный рулевой, поигрывая штурвалом, крутил его туда, сюда, удерживая шхуну на нужном румбе, да вперёдсмотрящий, сев на дно наблюдательного гнезда, дремал в пол глаза, изредка посматривая на полную луну.

      Поутру, когда сон достигает своего апогея, делая вид, что он идёт в гальюн, по кубрику пошаркал Фрэнк. На лестнице, наступая на ступеньки как можно ближе к стенке борта, чтобы они предательски не скрипели, он вышел на палубу. Тенью скользнув к корме, матрос, в первую очередь, проверив съестные запасы, заранее припрятанные в капитанской шлюпке, потихоньку спустил её на воду. Потом достал железный крюк с привязанной к нему верёвкой с навязанными на ней узлами. Закрепив крюк на борту, спустил верёвку за борт, и стал по ней спускаться вниз. Иллюминатор капитанской каюты был приоткрыт. Ловко, как змея, не смотря на свои, далеко не маленькие габариты, Фрэнк бесшумно пролез через иллюминатор, в каюту. С кровати кэпа доносилось безмятежное сопение. Капитан, выпив вечером со старпомом изрядное количество бренди, крепко спал.

      -Дрыхнешь! Ну, дрыхни, дрыхни! Завтра проснёшься, тебе сюрприз будет!- думал ворюга, выгребая содержимое капитанской шкатулки. Обчистив «любимого» кэпа, моряк также, бесшумно, вылез наружу.

      -Так! Мы усилено гребём на юг! Нет! Нет! Они, эти дураки, усилено гребут на юг! А мне надо усилено грести на запад! На западе проходят оживлённые торговые пути! И если повезёт, суток через двое, я буду уже на борту какого-нибудь судна!- уже сидя в шлюпке, рассуждал Фрэнк. Поплевав на ладони, со словами:

      -Ну! С Богом!- он налёг на вёсла.

     -Ох! Как голова-то болит! И чего это я вчера так нарезался, со старпомом? Надо срочно выпить рюмочку бренди!-

Сев на своей кровати, свесив босые ноги, сжав больную голову руками, ворчал Джимми Йорк. Блуждающий взгляд капитана остановился на своём письменном столике.

      -Что-то не то! Почему это выдвижной ящик приоткрыт? Я вчера в него, вроде не лазил! Хы! Чудеса, да и только!-

Кряхтя, и охая, он подошёл секретеру. Выдвинув выдвижной ящик, кэп, к своему удивлению обнаружил, что и шкатулка стоит не так, как стояла. С нешуточной тревогой Йорк открыл шкатулку. В ней лежал увесистый замшевый кошель, стянутый кожаным ремешком. Взяв кошель в руку, капитан ощутил его тяжесть.

      -Старпом! Вот заботливая душа! В какой кошелёк мои «сокровища» убрал!- развязывая замшевый мешочек, и запуская в него руку, подумал он. Только вместо ребристых монет и круглых шариков жемчуга, его пальцы нащупали какую-то вязкую, липкую массу.

      -Что это?- мелькнуло в голове у капитана, и словно в подтвержденье его догадки, его нос уловил противный запах. Судорожно выдернув руку из кошеля, Джимми брезгливо осмотрел ладонь, пальцы её были испачканы в натуральном дерьме.

      -А-а-а! Сволочи!- прорычал капитан, облокачиваясь на стол. Его взгляд упал на сложенный пополам, листок бумаги лежащий на дне ящичка. Развернув чистой рукой листок, он прочёл написанное карандашом послание:

      -Прощай навеки капитан! Спасибо за сокровище, сбережённое для меня! А за мой сюрприз, сэр! Можешь не благодарить! Искренне Ваш, Фрэнки!-

      -А-а-а! Фрэнки! Я лично вырву твоё сердце и съем его сырым!- вырвался львиный рык из груди капитана.

      -Ну, как Вам, сэр, мой сюрприз?- смеясь, промолвил Фрэнк, представляя лицо капитана, налегая при этом на вёсла.

      -Да! Смешно! А вдруг Йорк в погоню кинется!- стирая с лица улыбку, подумал моряк.

      -Не, не кинется! Пойди, найди меня в океане-то! Океан-то вон, какой огромный!- уже упавшим тоном произнёс он вслух, озираясь по сторонам, и мерея взглядом безбрежие вод.

      -Огромный…! И я посреди этого океана как песчинка! Нет! Не песчинка, гораздо меньше песчинки! Вообще, я пшик! Я ноль, по сравнению с океаном-то!- уже с дрожью в голосе прошептал Фрэнк.  Бросив вёсла, он задумался. Неожиданно в сердце закрались тоска и страх. Расслабленное, крупное тело осунулось, сильные руки задрожали. Ещё высокая, но уже, пологая волна, прошедшего ночного шторма, плавно качала утлую шлюпку, и словно в подтверждение слов матроса, тихо шептала ему:

      -Да, да! Морячёк, ты весь, целиком в моей власти, вместе со всеми, своими потрохами! Дрожи всем телом! Отчётливо дрожи! И, быть может, я сжалюсь над тобой и оставлю твою никчемную жизнь, тебе!-

      -А! Ерунда! Шхуна не многим больше шлюпки! По сравнению с океаном конечно! А вон, какие шторма переживали! Ага! Переживали! Все вместе переживали! А тут один, как перст! Жутковато! А может вернуться? Не-ет! Кэп меня не простит! Застрелит, собственноручно застрелит! И кишки мои, за мой сюрприз, на руку себе намотает! Это точно, намотает! Так, что не раскисай Фрэнк! Лучше, вон! Греби, и греби!- и моряк, подсобравшись, снова налёг на вёсла.

    -Свистать всех наверх! Бешем! Построить команду! Послать на «Аврору» сигнал «стоп»!-

Капитан, подавая команды, стоял у грот-мачты, лицо его было пунцовым от напряжения и ярости. Минуту спустя, десяток босых ног зашлёпали по мокрой от утренней росы, палубе. Выстроившись на баке, вдоль борта, матросы шёпотом переговаривались, пытаясь выяснить, в чём дело.

      -Братва!- старясь быть спокойным, начал Йорк:

      -Фрэнки, предатель! Ночью он свалил с корабля! Обчистил мою каюту, и свалил! Догоним подлого змея, и утопим, как котёнка! В вашей честности, братва, я ни капли не сомневаюсь! Пока подойдёт «Аврора» посмотрите, всё ли ваше имущество цело!-

Осмотр имущества команды показал, что Фрэнк оказался весьма «вежливым», и никого своим вниманием не обошёл, а у Бешема он прихвати его любимый кольт.

      -Ну, что  у вас опять стряслось?- с издёвкой в голосе, покричал Мак с подошедшей к «Марсу», «Авроры».

      -Да, «Ч.П.» у нас! «Крыса» завелась! Вовремя ей шею не свернули, она и нагадила! Надо бы догнать, и наказать «крысу»! Ты как, Мак? Со мной, или нет?-

      -Да, с тобой я, Джимми! С тобой! Только ярость, и злость плохие советчики! Я готов кинуться в погоню! Но куда? В какую сторону?-

      -В какую сторону, говоришь? Ясно в какую! Он погрёб на запад!-

      -Уж не в Австралию он направился? А как зовут-то «крысу»? Вроде в твоей команде нормальные мужики-то!-

      -Да, Фрэнк – тварь! Он всегда воду баламутил!-

      -Йорк! Йорк! – Фрэнки, хоть и «крыса», но моряк-то он опытный! Сам дьявол не знает, куда он может пойти! Мы можем в море пройти в миле от него и не заметить шлюпки! А если его подобрала какая-нибудь шхуна, или, того хуже, пароход! То, тогда ищи ветра в море!-

В ответ Джимми молчал, судорожно перебирая в голове варианты погони.

      -Вообще-то Мак прав! Ни один штурман не проложит, даже примерного курса, по которому двинул вор! А просто так прокатится по морю, пользы мало!-

       -Джим! А много увёл-то Фрэнк?-

Сделав кислую мину, Йорк провёл большим пальцем по горлу.

      -Да! Не слабо он тебя нагрел!- с сочувствием в голосе пробурчал Кой:

      -Но ты, особо не расстраивайся! Так или иначе, а крысы всегда оставляют след! И я тебя смею заверить, что мы обязательно его найдём! Пусть он и крыса, но он моряк, и на берегу он жить не сможет! А это значит, что на те, твои сбережения, он приобретёт себе шхуну, а капитана Фрэнка, даже если он и имя поменяет, мы найдём легко! Так, что круче к ветру, дружище, и вперёд к островам!-

       Оптимистические рассуждения, настроения Фрэнку не подняли, и когда за кормой шлюпки, ярдах в десяти от неё, возник небольшой акулий плавник, настроение у беглеца упало ниже ватерлинии.

      -Ещё гостей таких мне только не хватало!-

Фрэнк достал кольт и положил его рядом на сиденье. А плавник, хоть и медленно, но всё же, неумолимо приближался.

      -Ну, подплыви поближе, и я прострелю твою пустую голову, бестолковая рыбина!- бросая вёсла и беря револьвер, прорычал матрос. Взяв приблизительный прицел, Фрэнк стал ждать. От увиденного далее, глаза, будто бы они самостоятельные, не зависящие от их владельца, органы, полезли на лоб матроса. Акулий плавничок, вдруг начал, поднимаясь из воды, расти, и рос он до тех пор, пока не превратился в огромный плавничище. А в двух ярдах от шлюпки, из воды появился проржавевший обломок клинка, не то сабли, не то меча, а за ним всплыла огромная, заострённая, мода монстра.  С чайное блюдце глаз, на блестящей чёрным лаком морде, злобно глядел на матроса, видя в нём, пусть и не деликатес, но всё равно, желанную пищу. Сквозь прозрачную воду было видно край огромной пасти с торчащими из неё огромными, и острыми зубами. Охваченный ужасом, Фрэнк, шарахнулся к противоположному борту шлюпки. Палец его руки, при этом судорожно нажал на спусковой крючок. Куда попала пуля, и попала ли она вообще в акулу, он не видел, только монстр после выстрела, поводив мордой, словно нюхая шлюпку, исчез под водой, махнув напоследок огромным, острым хвостом так, что она наполовину наполнилась водой. Бросив кольт, бедняга начал поспешно, горстями, вычёрпывать воду из шлюпки. Он, не видя, что сзади, опять возник огромный плавник, продолжал отчёрпывать воду. Акула, сделав разворот, с небольшим ускореньем пошла на шлюпку. Неожиданный удар в шлюпку, выел Фрэнка из равновесия, и он, завалившись на бок, упал на правый борт. Его вытянутая вперёд правая рука нависла над водой. В тоже мгновенье из воды возникла раскрытая пасть монстра, в которую и угодила кисть бедняги. Монстр, подобно дворовому Бобику, который, смакуя, грызёт кость, так же лениво двигая челюстью, острыми, как бритва зубами, отгрыз ту кисть. Взвыв от боли, моряк отдёрнул окровавленную культяпку, из которой сильно хлестала кровь. Вытащив брючной ремень, чтобы остановить кровь, превозмогая боль, Фрэнк наложил крепкий жгут, чуть ниже дельтовидной мышцы плеча. Кровь хлестать перестала, но болевой шок усилился на столько, что моряк потерял сознание.

      На палубе белоснежного парохода, идущего из английского порта Портленд в Австралию, в город Перт, стояла красивая девушка. Помощник капитана, Томми Свивт, не отходил от молодой англичанки ни на минуту. Девушка ему очень нравилась, и он имел твёрдое намерение понравиться ей, чтобы в дальнейшем сделать ей предложение, выйти за него замуж. Старый, опытный капитан, питал к Свивту почти отцовские чувства, и поэтому не очень-то сердился на Тома за то, что он слегка забросил свои обязанности помощника.

      -Джонетта! Я бы посоветовал бы Вам уйти с открытой палубы под тент! Солнце в этих широтах, причём в это время суток очень, очень злое! И Вы рискуете получить солнечный ожог вашей нежной кожи!- не скрывая своих восторженных чувств, ворковал на ухо англичанки, Томми.

      -Не стоит Вам так переживать, Томми, по поводу моей кожи! Хоть я и родилась в туманной Англии, но при этом я, дочь известного в Англии капитана! Папа, конечно, хотел сына! Он и имя ему хотел дать, Джон! А родилась я! Папа, бесспорно, меня сильно любит, и я, став постарше, чтобы как-то утешит его, росла как мальчишка! Я плаваю лучше многих парней! На яхте под парусом, тоже пойду, почти как заправский матрос! Я умею неплохо стрелять, ездить верхом, да и имя у меня почти мужское, Джонетта! Так, что кожа у меня только с виду нежная, а на самом деле, дублёная и просоленная морем! И потом, не очень-то увлекайтесь мной, ведь я еду к своему жениху! Он сейчас у своего друга, в Австралии!-

Девушка кивнула в ту сторону где, по её предположению находилась Австралия. Она, непринужденно улыбаясь, стала вглядываться вдаль, словно пытаясь увидеть там, за лёгкой дымкой, австралийский берег, а на берегу, своего жениха, который также вглядывается вдаль, пытаясь увидеть её, стоящую на палубе. Но вдруг её лицо стало серьёзным, а взгляд более сосредоточенным.

      -Там! Том, там! Что-то плавает, на поверхности океана!- девушка, забыв про этикет, стала указывать пальцем, туда, где она, что-то заметила.

      -Что там может быть?- с удивлением молвил Свивт, поднося к глазам бинокль. Разглядев шлюпку и человека в ней, помощник тут же дал приказ:

      -Машинное отделение, стоп! Шлюпку на воду! Человек за бортом!-

      -Что там стряслось, Томми?- спросил помощника капитан Ник Мак-Нил.

      -Прямо по курсу, шлюпка, сэр! Должно быть, во время шторма, какое-то судно потерпело крушение! Шлюпка, сэр, почти до краёв залита водой! В шлюпке человек, он или без сознания, или же, мёртв! Так или иначе, но я дал указание, спасательной команде доставить его на борт! Если он жив, то наш судовой врач окажет ему помощь, как положено, а если мёртв, то тогда, хоть, похороним беднягу, по-человечески!-

      -Ты всё правильно сделал, мой мальчик! Первый закон моря гласит! Всегда окажи посильную помощь человеку, попавшему в беду! А что касаемо Вас миссис Джонетта! Я просто поражён вашей зоркостью! Увидеть человека в открытом океане, на таком расстоянии, даже в бинокль, или в подзорную трубу это тяжело сделать, а не вооружённым глазом и подавно!-

      -Ну, что Вы, господин капитан! Это произошло, совершено, случайно!- ответила смущённая девушка, краснея. Спасательная команда, пострадавшего, подняла на борт. Перед взором девушки, капитана с помощником и подошедшего судового врача, предстала жуткая картина. Моряк был жив, но без сознанья. Его роба была изорвана и испачкана кровью. Правой руки не было, и всё, что от неё осталось, это была рваная рана чуть ниже жгута, сделанного из ремня, и острая окровавленная кость, торчащая из той раны. При виде таких увечий, девушка, лишившись чувств, упала в глубокий обморок, и если бы её вовремя не подхватил Том на руки, она бы не минуемо свалилась бы в воду.

     -Томми! Отнесите девушку в каюту и дайте ей понюхать соли! Обморок, это не так страшно! С молодыми девушками обмороки случаются часто! Ну, я не знаю! Сбрызните её лицо водой, что ли!  Ослабьте, там, корсет! Откройте по шире иллюминатор! Я позже, позже зайду к ней! Измеряю пульс, и сделаю небольшой осмотр! Всё! Всё! Несите! Несите!- почти крикнул врач Тому, даже не глядя в его сторону.

      -Капитан! Этому матросу надо немедленно сделать операцию! Сначала, обезболивающий укол, потом ампутируем огрызок кости, окультурим рану, обрезав рваные ошмётки плоти, наложим швы, и, полагаясь на Бога, будем ждать выздоровления! Матрос, с виду, парень крепкий, и я думаю, что он выживет! Так! Ребятки, несите-ка его быстренька в лазарет!-

      -Док! Судя по ране, на него напала акула! Причём она была не больше трёх ярдов, ведь если она была крупней, то не ограничилась бы одной рукой, а сожрала бы его, всего!-

      -Не знаю, не знаю, сэр! Может быть Вы и правы, хотя я в этом сильно сомневаюсь! Да, видно досталось моряку! На вид, даже беря во внимание, что его лицо искажено страданиями, ему не больше тридцати лет! Но обратите внимание, капитан, как поседели его волосы! Они у него напоминают цвет хлопка, только сильный ужас может так перекрасить человеку волосы! А теперь, извините меня, сэр, пойду делать операцию!-

      Том, держа в руке соли, смотрел на лежавшую, на кровати девушку, и не мог отвести глаз. Джонетта, подобно едва раскрывшемуся, нежному бутону чайной розы, благоухала энергией молодости и ослепляла блеском красоты. Длинные, чёрные ресницы закрытых век девушки слегка подрагивали, её большая, упругая грудь сексуально вздымалась при тихом дыхании. Она, словно спящая царевна, лежала, ожидая своего принца, который страстным поцелуем развеял бы колдовские чары, и вернул бы её к жизни. Зачарованный девичьей красотой, не сознавая, что он делает, словно под гипнозом, Том нагнулся и припал к нежным губам Джонетты. Тепло девичьих губ, электрическим током  пробежав по всему телу моряка, и возбудив его, вернулось откатной волной, пробудив спящую красавицу. Она же, ощутив сладость страстного поцелуя, не открывая глаз, обвила своей рукой шею мужчины, плотней прижалась к нему, отвечая на его страстные ласки. Сколько времени любовники пробыли в объятьях друг друга, они не знали, да и не хотели знать, ведь время для них тогда остановилось. Переведя немного дух, Том, поцеловав девушку в раскрасневшуюся щёку, поспешно оделся и вышел из каюты, любовь, любовью, но нельзя забывать, что ты на службе. Капитана он нашёл на своём мостике, курящего свою любимую трубку.

      -Томми! Мой мальчик! Как себя чувствует мисс Джонетта? Всё ли с ней в порядке?- давя понять, что он догадывается, что меж ними произошло, спросил капитан.

ВЕСЕННИЙ ПРОМИНАТ

19.03.13г.

Апрельский день. Весна-шалунья,

Пригреет солнечным лучом.

И пива тёмного возьму я,

И пью с завяленным лещом.

А мимо мчат в авто девицы.

Шумахеру их не догнать.

Я пешеход. Мне так сгодится,

Рукою дамам в след махать.

Пока махал, котяра рыжий,

Леща сушёного упёр.

Сидит, и жрёт его, бесстыжий.

Мурлычет, как Багдадский вор.

Да, жизни жёсткие законы.

Не мне законы те менять.

Цветут геранями балконы….

Весна-красна! Ядрёна мать!

Мурлычет кот, лещём наелся.

В коленку когти запустил.

На лавке рядышком уселся.

Прогнать его не хватит сил.

Вернулись дамы. Губы красят.

А мутью вод ручьи журчат.

«Три топора» бабульки «квасят».

На солнце щурятся, ворчат….

Бабайка-дворник свою шапку,

На тюбетейку поменял.

Остатки льда колет лопаткой.

Российский снег его достал.

Несёт ручей кораблик-щепку.

За ним малыш. Давно промок.

И мать кричит на горе-детку.

Домой бежит тот со всех ног.

Насест, антенна для вороны.

Ругает каркая, Апрель.

А рейтеры, покинув схроны,

Льют на заборы акварель….

Стаял снег ещё не весь,

Хотя нещадно солнце жарит.

Взялась… не откуда весть,

Стрекоза. Глаза, как шарик.

Сидит на жёлтеньком цветке.

Дрожит прозрачными крылами.

В муаре тонет, как в реке,

Что вверх пустил мини цунами.

Мокрый асфальт парит слегка.

Прошёл на речке ледоход.

Инстинкты гонят рыбака.

И тот к седой реке идёт….

А в ней, худые караси,

На дне ручейников жуют.

В кленовых ветках воробьи,

Чирик, Весне, хвалы поют.

Щетинкой острой зеленеет,

Кювета мелкий бугорок.

Крестьянин-ветер мелко сеет,

Капели брызги, на порог….

      -Сэр! С девушкой всё в порядке! Женщины её возраста, очень склонны к обморокам!- краснея, ответил помощник:

      -Полежав пару часов в постели, она полностью придёт в себя! Я хочу попросить у Вас, сэр, немного португальского портвейна! Он без сомнений поднимет настроение юной леди!-

      -Томми! Я понимаю тебя! И с радостью дам тебе бутылочку! Но, мой мальчик, сейчас я хотел бы, чтобы ты сходил в лазарет! Надо разузнать, кем является тот моряк, которого мы спасли! Что случилось с его судном, как оно называлось, и куда шло! Матросы, переносившие беднягу в лазарет, раздевая его, обнаружили при нём, целое состояние! Глядя на те ценности, можно подумать, что он, в одиночку, нашёл клад самого Моргана, а потом, когда моряк плыл в направлении торговых путей, вот тогда-то на него и напала  акула! Только я не могу понять, почему он остался жив? Допустим, что напавшая на него акула была не велика! Ладно, пусть! Но ведь из него вытекло столько крови, что это не могло не привлечь более крупных хищниц, а они-то наверняка бы доели бесчувственное тело!-

      -Сэр! Я родом из Австралии, коренной житель города Аделаида, так сказать! Будучи австралийцем, я с раннего детства видел различные раны оставленные зубами акул! Судя по тем лохмотьям плоти на культяпке бедняги, руку ему отхватила не просто акула, а огромная, чудовищно огромная акула! Но она не просто оттяпала руку, она, своими острыми как бритва зубищами, как бы соскабливала мясо с кости, словно, таким образом кого-то предупреждала о своих намерениях! Честно Вам скажу, я таких ран доселе ни разу не видел! И вот ещё, что! Сэр, я считаю, что моряка допросить можно будет завтра! И про его корабль, и про сокровища тоже! А сегодня пусть бедолага отдохнёт!-

Капитан с помощником были на мостике одни, и разговаривали довольно громко, им и в голову не могло придти, что этот, их разговор кто-то подслушивает, жадно ловя каждое слово.

     *                                          *                                        *

      -Арчи! Тебе надо сваливать из города, и как можно быстрей! Вся полиция на ногах! Ещё день, два и они тебя схватят!- худощавый паренёк, говоривший с жаром, с таким же жаром в глазах, смотрел на своего кумира, отчаянного вора и налётчика, за спиной которого, было не одно дерзкое ограбление, и не один многолетний срок, тюремного заключенья. Арчи держался спокойно, но пляшущие желваки на скулах выдавали его волнение.

      -Кто? Кто слил меня фараонам?- беря за грудки паренька, прорычал он:

      -Я, «Чертила», рано или поздно это узнаю! И клянусь Адом! Месть моя будет скорой и жестокой!-

      -«Арчи…!»- освобождаясь из цепких рук, заикаясь, закричал урка:

      -В Лондоне тебе нельзя оставаться! Твоя, заработанная на австралийской каторге, походка, известна всем английским «фараонам»!-

      -Точно! Скрываться надо там, где тебя никто не станет искать…!

      -Что? Что, точно?- не понял бандита, урка:

      -Что-то я никак не вкурю, Арчи! Где это тебя не станут искать!-

      -Где? Где? На звезде!- заржал громила:

      -Ладно! Ладно! Тебе, скажу! Ответь! Ну, какая сука, станет меня разыскивать на каторге? А…? Там, в Австралии, у меня осталась целая стая хороших друзей! Уж они-то меня встретят! Обогреют! А…?-

      -Да! Арчи! Ты самый, самый, вор во всей Англии!- с нескрываемым заискиванием и уваженьем в голосе, залепетал «Чертила»

      -Так! Мне нужно, на поезде добраться до Портленда! А там! «Lya kykish!», они меня возьмут!-

Жулики не ездят в купе, и вор вместе со своей шестёркой, добрались до Портленда, под вагоном, в багажной клети. Приезд в портовый городок, казалось, удалил Арчи от «фараонов» Лондона, но не тут-то было. Первый же полицейский, едва завидя гангстера, выхватив револьвер, засвистел в свисток, вызывая своих коллег на помощь. Чтобы сбросить полицию с хвоста, жуликам пришлось полдня мотаться по городу, прежде чем они просочились в порт.

      -Ну, какой пароход идёт в Австралию?-

      -Арчи! Чтоб мне на каторге сгнить! Не знаю!- «шнырь» виновато моргал своими покраснелыми веками.

      -Давай! Прошвырнись-ка по причалу! Узнай, какой тазик до кенгурятников гребёт! Вон! Белый пароход стоит под парами! Может, этот пароход идёт в Австралию! Вон, грузчики спускаются с него, они-то наверняка знают! Иди, и узнай! Живо! Кто здесь шаха? Ты! Или я?-

Хиляк, озираясь, покинул своё убежище, и пошёл к причалу, у которого был пришвартован белый корабль, по сходням которого спускались грузчики. Потолкавшись среди подёнщиков, «Чертила», получив нужные сведения, вернулся к жигану.

      -Арчи! Ты бьёшь, прямо в глаз! Этот черотрубный, белый пароход, и плывёт как раз в твою Австралию! Давай! Быстренько! Он вот-вот отвалит!-

      -Ну-ка! Ша! Ты «Чертила», «шнырь» пока! Вон лучше пригляди…! «Фараонов» покарауль!-

Дождавшись, когда грузчики разойдутся, с опаской озираясь, жулики подошли к кнехту, за который был зачален корабль.

      -Арчи! Возьми меня с собой!-

      -Хорош чепуху молоть! Следи лучше за «шухером»…!-

Гангстер почти долез по швартовому канату до носа корабля, когда на причал с двух сторон выбежали полицейские. «Чертила» вынув револьвер, начал беспорядочно палить в разные стороны. Полицейские ответили дружным залпом. Изрекошеченый пулями «шнырь» рухнул на причал. Истекая кровью, превозмогая сильную боль, паренёк, собрав остатки сил, приподнялся, чтобы увидеть, всё ли в порядке с его кумиром. Увидя, как Арчи, чёрной тенью юркнул в круглое якорное отверстие, «Чертила», закрыв глаза, улыбнулся. Голова его безжизненно завалилась набок.

      -Шеф! Этот готов!-

      -Чарли! Чарли! Их было двое! Где второй?-

      -Шеф! Второй, похоже, упал в воду!-

      -Я не поверю, что знаменитый налётчик, Арчи Гвал, мёртв. Пока я не увижу его труп, своими глазами! Ни за, что не поверю! Икать труп! Это приказ!-

      -Эй, на причале! Что за пальбу вы там устроили, легавые ищейки? С вами говорит помощник капитана, Томми Фокс!-

      -Я комиссар, Бони Шин! У меня есть подозрение, что опасный преступник, Арчи Гвал, проник на ваше судно! Я требую, чтоб капитан позволил моим людям обыскать судно!-

      -Комиссар, капитан сейчас очень занят! Через несколько секунд корабль отчаливает! Вахтенный! Убрать сходни! Швартовая команда! Отдать швартовы!-

      -Ладно, умник! У меня будет одна просьба! Передай мою записку в любой полицейский участок, в том городе, куда вы придёте!-

Комиссар вырвал листок из записной книжки, написал на нём несколько строк, потом, вынув из револьвера несколько патронов, завернув их в тот листок, и бросил его  помощнику.

      -Это я вам обещаю, комиссар! Будьте спокойны!-

Полоса пляшущей воды между судном и причалом, увеличиваясь, становилась всё шире и шире. Пароход, малым ходом направился в открытое море. Тугие волны от его винтов, с шумом разбивались о причал.

      -Проваливаем от сюда, Чарли! Мы с тобой сделали всё, что было в наших силах! Теперь это их головная боль! Этот Арчи…!-

Белоснежный пароход, набирая скорость, лёг на нужный курс, а Бони Шин и его помощник Чарли, как-то вдруг ощутив всем телом сильную усталость, тихо побрели прочь из порта.

      В капитанской каюте, капитан Ник Мак-Нил сидел за своим столом. Он не рассматривал  карт, не проверял курса, не проверял и записи судового журнала. Он просто сидел в кресле со стаканом шотландского виски в руке, и грустил. Пятьдесят пять лет Ник бороздит моря и океаны, двадцать лет из них, капитаном. Сегодня Мак-Нил отправился в свой последний рейс. Он впервые, за двадцать лет, даже не появился на мостике, при отчаливании. Всё командование судном взял на себя его помощник, Томми. Этот молодой, энергичный парень, напоминал капитану, его, самого в молодости, поэтому-то Нил и проникся к Тому большой отцовской любовью. Когда все пассажиры поднялись на борт, и погрузка грузов была завершена, Том доложил об этом капитану. Мак-Нил, взяв фуражку, собрался выйти на мостик, чтобы руководить отплытием, но помощник остановил его.

      -Сэр, позвольте мне проконтролировать отход! Ваш вид, сэр, говорит мне, что Вы не совсем здоровы! И я позволю себе, сэр посоветовать Вам, выпить немного виски, и посидеть, расслабившись в вашей каюте!-

Такая забота о нём вызвала у Ника, внезапно нахлынувшую волну нежных чувств, от которых у капитана, на глазах, навернулись слёзы.

      -Да-да! Мой мальчик, я сегодня, должно быть, немного устал!- смущённо ответил кэп помощнику, смахивая с ресниц скупую слезу:

      -И мне очень приятна твоя забота о старике! Да! Как быстро летит время…!-

Буд-то бы вчера, он, сам, будучи помощником, просил своего капитана позволить ему командовать швартовкой! А сегодня, он, сидя в своём кресле, понимает, что стал стар, и что ему пора на покой, уступая дорогу молодости.

      -Э-хе-хе! Старость не радость!- горестно вдохнул капитан, делая маленький глоток крепкого напитка. Эти грустные мысли прервал стук в дверь.

      -Извините сэр! Я не хотел Вас беспокоить…!- Томми, виновато улыбаясь, и в то же время вполне серьёзным тоном продолжил:

      -Но всё-таки счёл необходимым поставить Вас в известность, сэр! Там, на причале, полицейские устроили пальбу! Комиссар утверждает, что на наш пароход проник опасный преступник! Они  одного убили, но он всего лишь подручный матёрого бандита! А, сам гангстер, вроде бы взобрался на наше судно, по канату! Я дал приказ, провести тщательный досмотр судна! Досмотр никаких результатов не дал! Мне кажется, что комиссар ошибся, сказав, что Арчи на нашем борту! Но, всё же я  Вам сэр, настоятельно советую держать свой револьвер наготове!-

      Гвал, едва ступив на палубу судна, пригнувшись, тут же юркнул под брезент, которым были укрыты какие-то ящики. Затаившись, он стал ждать, когда корабль отчалит. Убитого «фараонами» «Чертилы» ему не было жалко, своя рубаха к телу ближе. Забраться на судно, полдела. Как остаться не замеченным на протяжении всего рейса? Вот проблема. Выход из затруднительного положения пришёл сам собой.

      -Ну, что ты здесь шаришься? Салага…! Бывший каторжник не станет прятаться на палубе! Я, сам пару раз, чудом избежал каторги! Мои друзья сплошь и рядом, каторжане! Кому, как не мне, знать жиганские повадки? Иди, и шмонай трюм, шестёрка!- читал нотацию бывалый моряк, молодому. Когда юнга убежал с палубы, бывалый моряк, закурив, сел на ящик, накрытый брезентом. Внезапно, что-то кольнуло его в бок, в области печени.

      -Тихо, сявка! Не то сейчас разбросаешь свой «ливер» по палубе!-

      -Не! Я не дёргаюсь!- трясясь всем телом, залепетал бывалый:

      -Я всегда рад помочь брату, жулику! У меня, у самого, душа жигана!-

      -Душа жигана? Это хорошо! Тогда слушай меня внимательно! Вор-лимон! Для начала, скажешь старпому, что палуба чиста! А потом, мы с тобой придумаем, что будет потом!-

      -Всё будет в ажуре, «пахан»! Я за всегда готов помочь, «пахан»!-

Лучшего места для схрона, чем воздухозаборная труба, на корабле не нашлось. По ночам Арчи вылезал из укрытия размять занемевшие конечности и пожрать «хавки», которую приносил «бывалый». Именно Арчи Гвал, по иронии судьбы, и подслушал разговор капитана с помощником. Бабы его не интересовали. Не в его положении, думать о бабах. А вот сокровища, спасённого моряка, вызвали у бандюги большой интерес.

      -В Австралии у меня не мало «корешей», но с деньгами их у меня, будет ещё больше!- решил жиган, обдумывая услышанное. Очередной раз, ночью, принеся гангстеру еду, «бывалый» с жаром в шёпоте, начал рассказывать про случившееся сегодня происшествие.

      -А что, сильно акула, морячка-то пожевала?- не дослушав рассказа, перебил Арчи рассказчика.

      -Правую руку отъела по самое плечо! Он крови потерял, ведро! Как только жив-то остался? Доктор сказал, что выживет! Молодой, вот и выживет! Да и не матрос он вовсе, а богатющий магнат! Денег при нём, видимо, не видимо! Деньги, золотом! И жемчуг…! Крупный, с вишню, а может и больше…!- 

      -Ладно, сявка! Глохни! Скажи лучше, сколько нам ещё до Австралии пилить?-

      -Старпом говорит, что через два дня на месте будем!-

      -Ладно! Исчез, по быстрому! Мне подумать надо!-

      Джонетта была в растерянности:

      -Как тут поступить? Том из головы не идёт! Том! Том! Уж больно он ей пришёлся! А как же Ден? Ден – джентльмен! Он – жених! Она с ним помолвлена! Его отец с её отцом, друзья! Что делать? Что делать? Жить! Но Тома она любит! Любит по-настоящему! Любит! Ну и, что? Ден, это – партия! Это богатство, положенье в обществе! В высшем обществе! А любовь? Она пройдёт!  Ведь Том, моряк! Отец – тоже моряк, мать с ним была счастлива? Нет! Несколько дней пылкой любви, а потом, месяцы слёз в подушку! Такая любовь не по ней! А потом, мать была тоже не святая! Денди хочет открыть дело в Австралии, что ж, это хорошо! Дом в Австралии сулит встречи с Томом…!-

Настойчивый стук в дверь прервал мысли.

      -Джонетт! Я пришёл узнать, как вы себя чувствуете? Я очень переживаю за Вас! Да и капитан! Он тоже в большой тревоге!-

Том стоял в нерешительности у двери. Не имея большого опыта в любви, он не знал, как к нему относится девушка после того, что меж ними было, и как ему теперь с ней себя вести. Видя его замешательство, кокетка загадочно улыбнулась, отбрасывая одеяло и обнажая своё великолепное тело:

      -Ты знаешь, Том! Так, вроде бы всё хорошо! Но я чувствую какой-то лёгкий озноб! И в данный момент мне нужна грелка…! Грелка на всё тело!-

      *                                       *                                         *

      Когда «крыло» было починено, Луиза, поблагодарив темнокожую девушку, направилась к кузнецу, откуда доносился весёлый звон молота.

      -Олеша! Твой «воздушный змей» готов к полётам! А что ты куёшь? Если это не секрет? Что-то большое, и смертельно опасное! Это что? Меч викингов?-

      -Да, это меч, только он не меч скандинавских воинов, а русский, булатный меч! Для чего я его кую, я пока и сам не знаю! Но простым ножом с нашей акулой не справиться! Даже гарпуном я ей серьёзного ранения не нанёс! Вот я и решил отковать оружие помощнее!-

      -Ол! Меч не нож, им в воде особо не помахаешь! Мне кажется, что даже тебе это будет не под силу!-

      -Да, ты права! Но ежели его приладить к деревянной рукояти, получится неплохое копьё!-

Ол поднял добела нагретую заготовку, и ловко рубанул ей воздух, продемонстрировав своё умение фехтовать.

      Так, внезапно помирившись и сблизившись, два вождя стали просто неразлучными друзьями. Умелое использование авторитета этих вождей, причём каждого в отдельности, Ол сумел развернуть на обоих островах кипучую трудовую деятельность. Наспех сделанными кирками и ломиками, туземцы пробивали в гребне коралловой гряды безопасный фарватер, заранее обозначив его вешками. Работа по его устройству хоть и медленно, но верно двигалась к своему завершению. Это проход обеспечивал безопасное сообщение по воде, двух островов. Бригада посноровистей, под руководством Ню, делала прочные, надёжные плоты, скрепляя их металлическими скобами. Хотя Ню и добросовестно относился к этому порученью кузнеца, но всё же, был не совсем доволен этим заданием. Ему очень хотелось полетать, как чайка, над морем. Видя сильное желанье туземца, Ол пообещал, что обязательно научит его летать. Окрылённый этим обещанием, молодой парень, уже, почти парил над землёй, хотя сам, просто бегал по ней. Лов жемчуга возобновился с прежней силой, под неусыпным наблюдением за хищными тварями, со скалы, и с лодок. В море ловцы стали выходить только парами. По наблюдениям самих ловцов, крупных морских хищников по близости не было, не считая двух тигровых акул, которые периодически наведывались к островам. Одна из них, даже попыталась напасть на туземцев, работающих на проходе через риф, но, получив достойный отпор, быстренько убралась восвояси. В общем, жизнь на островах текла в нормальном жизненном ритме, когда бармен увидел на горизонте два белых паруса, идущих к острову шхун. Прибытие европейских моряков привело хромого Джона в неописуемый восторг, который, правда, сменился потом грустным настроением. Все спиртные запасы, приносящие основной доход торгашу, практически ровнялись нулю, а шхуна с провиантом, как назло, почему-то задерживалась.

      Поняв, что Ол, занявшись своим любимым делом, до вечера вряд ли освободиться, Луиза решила пройтись к берегу. На берегу было пустынно. Все долблёнки ушли в море, и далеко, далеко они покачивались на волнах чёрными полосочками. Одна только белая яхта англичанина одиноко поблёскивала близь берега. Был отлив, и шлёпку кузнеца столкнуть с мели, можно было даже и не пробовать, а маленькой долблёнки, на которой Денди добирался до яхты на берегу, не было. Недолго думая, молодая женщина зашла в воду. Донырнуть до судна, для неё особого труда не составляло. Взобравшись на палубу яхты, Луиза   перед дверью каюты, остановилась в нерешительности. Только остановилась она лишь на мгновение, какая-то неведомая сила тянула её в каюту, как магнит. Стараясь ступать как можно тише, женщина спустилась в тёмное чрево яхты. Сквозь деревянные жалюзи на иллюминаторе в каюту пробивался слабый, дневной свет. Хозяин, разметавшись на постели, безмятежно спал. Его пухлые, цвета спелой малины, губы, были слегка приоткрыты. Луизе даже показалось, что она уловила слабый малиновый запах тех губ. Забыв, что она с головы до ног мокрая, женщина нагнулась над Деном. Крупные капли с мокрых волос тут же часто закапали на лицо спящего. Машинально закрыв лицо руками, с грубым криком:

      -Ты, что Янсон? Сдурел …?- но последнее, бранное слово застряло у Ройса в горле. Не веря своим глазам, он так и замер, не смея отвести взгляда от любимой женщины.

      -Ну, что ты испугался-то мой родной?- гладя покрытую золотистыми волосками, щёку, прошептала Луиза. Часто, стремясь к своей мечте, ты не чувствуешь душевной боли, причиняемой терниями жизни, не обращаешь ты внимание и на боль ушибов, полученных при падениях. Ты идёшь к заветной цели, как одержимый. И вот когда мечта становится явью, а до заветной цели остаётся расстояние вытянутой руки, какое-то, не ведомое тебе ранее чувство, чувство страха вперемешку с чувством сомнения, внезапно останавливает тебя, сковав твои движения и мысли. Вот и Денди Ройс, замер в нерешительности пред женщиной своей мечты, раздираемый желанием обладать ею, и совершенно не желательным чувством сомнения, а правильно ли он поступает. Женщины в таких случаях, очень редко робеют, потому, что всегда точно знают, чего они хотят, и как это хотение удовлетворить. Видя замешательство Дена, Луиза сама сделала первый шаг к обоюдножелаемой близости, страстно поцеловав пахнущие малиной губы.

     -Прямо по курсу земля!- почти одновременно прокричали вперёдсмотрящие на обеих шхунах. Оба капитана, вооружённые подзорными трубами, тут же вышли на палубы и стали внимательно всматриваться в сторону далёких островов.

      -А остров-то просто картинка! Не остров – Рай!- думал Мак Кой, рассматривая остров в подзорную трубу:

      -Понято теперь, почему эта акула навела тут такой переполох среди дикарей, поедающих манну небесную! Да нет! Не манну, а друг дружку проедающих! А когда кто-то, или что-то поедает то, что по праву принадлежит тебе, волей неволей станешь паниковать и злиться…!-