Форум

Не стерпел и приехал до срока,
Повидать постаревший мой дом.
Вот те на! – супермаркет «Сорока»,
Как же так, старина Гастроном?!

Променял своё имя на… это,
На крикливую птичью байду!
Понимаю, вины твоей нету,
Ну, бывай! Я попозже зайду!

Старый дом, я пришёл к тебе снова.
Ох и длинным же был этот путь!
На скамье, у подъезда родного,
Ты позволь мне чуть-чуть отдохнуть.

Вон, подъезд твой - в железной рубашке.
Дверь, как в сейфе, ей всё нипочем.
Ну а наша, была нараспашку
И подпёрта всегда кирпичом.

Помнишь, мы никогда не скучали,
Ты был очень богат детворой.
И из окон частенько кричали:
« Сашка (Танька, Серёжка) – домой!»

А лото – три копейки за карту,
Мужики – в домино, за пятак.
Сколько бабьего было азарта
И мужицкого – так-перетак!

Мне пора, передай всем приветы.
Я приеду, когда-то, потом.
И ещё, на фасаде там…это
Ты сними и повесь – ГАСТРОНОМ.

Стук в окно – Что там ещё за дятел?
Но в ответ ни звука – тишина.
- Ты, похоже, дорогой мой спятил-
Нежно промурлыкала жена.

А сама сидит за рукодельем,
Бисера песчинки разложив.
Может ляпнуть – Брось своё безделье-
Но не факт, что после буду жив.

В этот вечер до зевоты пресно.
Как его сегодня раскачать?
Мне уже по опыту известно-
Нужно хорошенько лишь начать!

Можно дунуть в бисерную кучу
И стремглав наушники надев,
Лицезреть глухонемую бучу,
От своей отваги опьянев!

Или спеть – гнусаво, безголосо,
На соседей нагоняя жуть,
Чтоб жена слетела, как с откоса
На меня, спеша быстрей заткнуть.

Длинный вечер до безумья скучен,
Тянется бездушным палачом.
Я уже сижу, чернее тучи,
На жену уставившись сычом!

Но придёт ко мне пора веселья,
Затрясутся стены, мебель, пол!
То моё начнётся «рукоделье»:
В ноль часов – по телеку футбол!!!

В ПАРЕ ШАГОВ ОТ НЕБЕСНЫХ ВОРОТ

Звёзд равнодушных холодные взоры
Будто бы знают про всё наперёд.
Клацают звонко винтовок затворы
В паре шагов от небесных ворот.

- Отче, вглядись в просветлённые лица,
Видишь, стоим пред тобою чисты.
Время даруй, чтоб успеть помолиться
Сжав под рубахами крепко кресты.

Честно прошли испытание веры,
Что, кроме жизни у нас могут взять?
- Слушай последний приказ офицеры!
Плечи расправить и смирно стоять!

Скоро закончатся наши мытарства-
Замер на "Товсь!" в ожидании взвод.
В паре шагов от небесного царства,
Недалеко от раскрытых ворот...

Посмотрите, как бойко торгуют фальшивыми лицами!
Моментально сметают с прилавков товар ходовой
И стоит, как всегда в стороне безразлично, полиция,
А народ набивает пакеты и тащит домой.

Наземь сброшены лица, как маски, свои, настоящие,
Примеряют фальшивки дешёвые - этак и так,
И глядят из зеркал - равнодушные, злые, хамящие,
Но довольные скидкой - купили всего за пятак!

Мне однажды укажут  то место, где свалены лица,
Непременно пойду, как бы не было трудно в пути.
И ещё, по дороге  начну неустанно молиться,
Ну, а вдруг не сумею своё в этой груде найти!

СТРАННЫЕ СНЫ

Сны
А мысли лезут до рассвета,
Пытаясь сна совсем лишить.
Всегда старинная монета
Проблему сможет разрешить.
Её подбросил я, с подкруткой,
Сверкнуло хищно серебро!
Послушна, чьей-то воли жуткой,
Монета встала на ребро.
Ну, хорошо, берусь за кости.
Пусть будет чёт или не чёт.
От недосыпа или злости
Влетают кости под комод!
Что ж, так бывает, хоть и редко
И в этом, непонятном сне
Похоже, старая рулетка,
Поможет выбор сделать мне.
И я взвожу курок устало,
Подвесив всё на волосок.
Последний жребий мой, металлом,
Волнуя, холодит висок.

Осталась маленькая метка
От револьверного ствола
Сегодня, русская рулетка,
Мне индульгенцию дала.
Рванул, в сердцах, за ворот китель,
Сердито звякнули кресты.
Последний жребий-искуситель,
Щелчком, порожним, сжёг мосты.
"Эй, капитан, плеснул бы водки,
Сегодня будем пить не зря.
Вольём-ка, огненную, в глотки,
Во здравье батюшки Царя!
Что, морда пьяная, скривилась?
Неужто, за царя, не рад?
Тогда давай, чтоб не пролилась,
За наших, гвардии солдат!
Вчера к окопам опалённым
Пять раз ходили мы в штыки!
И половина батальона
Лежит, безмолвно, у реки!
Что у тебя? Бутылки мелки?
Или уже не лезет в рот?
Нас, Петр сердитый, с опохмелкой,
Уже заждался у ворот!"

Я честь свою не продал за кресты
И совесть на торги не выставлял.
Небесной канцелярии листы,
В окопах, регулярно заполнял.
И вот, однажды, получил ответ,
Когда в атаку рота поднялась:
"Не принят, направляйте в лазарет"
И точка красной кляксой расплылась.
Позднее, госпитáльная сестра,
Сказала, что я нёс ужасный бред
И всё просил, какого-то Петра,
Прислать бутылку водки в лазарет.
Немало  изнуряющих ночей,
В палате, я атаки поднимал.
Пока, на днях, консилиум врачей,
В чистую, по раненью, не списал…
А дальше был уездный городок,
Старинный дом  с лепниной на стене,
Где я, поспешно сбросив вещмешок,
Губами, слёзы промокал жене.

ЯВЬ
Уже за полночь, спит моя семья.
Сижу один, в объятьях тишины.
Так, кто же был, тот предыдущий «я»?
Коль, до сих пор, такие вижу  сны!

А я не снят с военного учёта,
В военкомате мне сказал майор:
"Ты заместитель командира роты,
Таких, у нас в районе, недобор.
Мы призовём тебя сейчас на сборы,
На сорок дней, в пехоту, жить в степи."
И я спросил товарища майора:
"А помоложе не могли найти?
Ведь я служил ещё в семидесятых
И мне сейчас уже за пятьдесят,
А ты мне предлагаешь аты-баты.
Для игр таких я явно староват.
Конечно, если Родина прикажет
И кто-то вновь пойдёт на нас войной,
Меня просить не надо будет дважды,
Поверь, тряхну не слабо стариной!".
Сказал майор с улыбкой: "Что ж, похвально!
Не призовём тебя мы, так и быть".
Потом добавил тихо и печально:
"Поверь, сегодня некому служить.
Одни в бегах, другие "инвалиды",
А третьи, только, что не носят бант.
Вся молодёжь - сплошные неликвиды.
Иди домой, свободен  лейтенант!"
Слова майора зацепили душу
И мне сейчас уже под шестьдесят,
Но призовут на сборы, я не струшу
И в тот же день приду в военкомат.

Всё расскажу, подруга, без утайки -
В краю далёком необычно жить,
Мы, на медведей надеваем майки,
Что бы своих, от диких отличить!
У нас совсем отсутствуют дороги,
А значит, на машинах не пройдёшь.
Медведи, в обращении не строги,
Запряг в прицеп и тонны две везёшь!
Хотя мы грузов не видали сроду!
Здесь даже рыба знает наперёд,
Что лучше нереститься на заводах
И по весне сама туда плывёт!
Её едим мы на обед и ужин,
Не видим ни колбаски, ни сальца.
Нам рацион другой совсем не нужен,
Здесь и варенье варят из тунца!
Зимой, в снегу, капаем мы тоннели,
Где запускаем местное метро,
Там тянут нарты белые олени
И станции устроены хитро.
Здесь не в ходу обычные монеты,
Их ни когда в кармане не носил.
Купить всё можно только за «Приветы»,
Сказал раз десять и считай – купил!
В роддоме, детям, выдаются лыжи,
Их даже летом велено иметь!
И будет каждый камчадал пристыжен,
Когда ботинки вздумает надеть!
Отыщешь нас на карте – справа, с краю.
Не зря мечтала в гости, столько лет
Постой, постой! Что значит убегаю?
Ведь я купил тебе уже билет!

Ой, я спешу, уж лучше ты к нам в гости,
У нас медведь, на всю Москву, один,
Он в зоопарке объедает кости,
Какой-то тощий доходяга, блин!
Дорог у нас полно, но не пробраться,
Я слышала, что есть ещё метро!
Но если честно, я боюсь соваться,
В подземное, гудящее нутро.
Ну ладно, расскажу тебе, как другу -
Большие плюсы, в пробках для меня:
Ведь на вопрос ревнивого супруга,
Всегда отвечу, что застряла я.
Твои сугробы, лыжи и тоннели
Мне интересны, но боюсь, в пути -
Зароюсь, где-нибудь на две недели
Так, что с собакой будет не найти.
Бегу, бегу! Мне надо торопиться,
Стилист, солярий, фитнеса урок…
Так много дел...Боюсь со счёту сбиться.
Пока, пока! Привет медведям… Чмок!

И убежала, в ужасе немея.
А он остался увальнем стоять,
В медвежью шкуру кутаясь сильнее
Да так и не решившись лыжи снять…

Возможно, кто-то перепутал квоты,
Не получив награды за труды,
И я родился маленьким вельботом,
За много километров от воды.

Но смастерив из старых лыж салазки,
Скроив из одеяла паруса -
Поплёлся к океану, без опаски,
Через луга, овраги и леса.

Хватило, кое-как, моих силёнок.
Но был я горд и несказанно рад-
Сменить вельбота тесные пелёнки
На старенький, заштопанный бушлат.

Штурмует берег океан накатом.
Солёный хлыст наотмашь больно бьёт!
Не яхтой белоснежной, не фрегатом –
Баркасом тихоходным стал вельбот.

Не раз в сухие доки зазывали,
Приманивая новым дизельком.
Но, несмотря на толстолобость стали,
Я всякий раз отчаливал тайком.

Вот и сейчас, пыхтя трубой сварливо,
Чешу о пирс свой заржавелый борт.
И перепутав вновь отлив с приливом,
Кряхтя, с натугой покидаю порт.

Размышление о лете, 12 апреля, на Камчатке,
во время пурги в сугробе.

Бредя по колено в снегу,
В костюм неуклюжий одетый,
Я вспомнить ни как не могу,
А, что же такое есть лето?

Устало штурмуя сугроб,
Армейским ботинкам на горе,
Припомнить лишь смутно я смог,
Какое-то теплое море.

Но стыдно мне стало в тот миг,
Ведь каждый малец у нас знает
(Порукой тому этот стих),
Что теплых морей не бывает!

Но тут надо мною смеясь
Мне память подсунула снова,
Словесную странную вязь,
Арбуз – непонятное слово!

Откуда-то вылезли сразу
(О Господи! Дай мне стерпеть!)
Фруктово-душистые фразы -
Какая-то дикая снедь.

Но разве такое бывает?
Ведь это у нас не растёт!
Всё тот же малец точно знает,
Что всё из Китая плывёт!

Опять прорвало, мне на горе.
Виденье одно за другим.
Назойливо - тёплое море,
Цветов абрикосовый дым.

И все почему-то раздеты,
И всем почему-то тепло.
И все разговоры про лето,
Кому и чего напекло.

Про сочные дыни и груши,
Что в море вода – двадцать пять…
Забылся и ухнул по уши
В сугроб, вот опять вылезать.

Нет! Мне не понять это, право!
Про фрукты, цветы, птичью трель.
Сугробы налево, направо
(напомню, сегодня апрель).

Опять же малец точно знает:
И в мае достанется нам!
А лето наверно бывает,
Когда-нибудь, где-нибудь там!

           АЛАИД
( По ительменской легенде - «Сердце Алаида»)

Века здесь власти не имеют,
Сей край суров и не обжит,
Вершины горные белеют,
Под ними озеро лежит.

Лениво с волнами играя,
Безмолвно в озере стоит,
Вершиной небо подпирая,
Вулкан – красавец Алаид!

Кольцом вокруг теснятся горы.
Громадна каменная рать!
Они ведут веками споры,
Как лучше выскочку прогнать.

«Неужто места было мало?
Зачем он в озеро залез?!»
И распалённые скандалом
Огнём плюются до небес.

Не вынес исполин невзгоды,
От злых завистников устал.
Он сердце вырвав - бросил в воду,
И прочь, по тундре, зашагал.

Остановился только в море,
Там и остался великан –
Седой гордец, со всеми в ссоре,
Не покорившийся вулкан.

Как только сердце вниз упало -
Застыло камнем среди вод.
Напоминаньем - злобным скалам,
В Курильском озере живёт.

МОЯ  ДЕРЕВНЯ

Деревенская толерантность

Растудыт твою печёнку!
К нам сегодня, в летний день,
Прехорошенький мальчонка
Притулился на плетень.
Он с загадочной улыбкой,
Молча семечки грызёт,
На плетне, с фигурой гибкой.
«Девки, кто он, ёшкин кот!»
И в волнении, девчата,
Несмотря на будний день,
Словно курицу, цыплята,
Облепили тот плетень.
Все красивы и румяны,
Подтянулись мужики,
Но не все, мертвецки пьяных
Побросали у реки.
«Неужели иностранец?
Поспрошал бы, дед Матвей!»
«Нет, девчата, наш засранец,
Но зовётся странно – гей!»

                  ---

Деревенская резолюция (18+)

Растудыт твою печёнку!
По деревне шум идёт,
Все, до малого мальчонки,
В клубе собрались, на сход.
Дед Матвей залез на сцену
И сказал: « Ядрёна мать!
Нам давно бы Крым из плену
Надо было вызволять!
Не желаю жить во сраме
И приниженно молчать,
Надо нам сейчас Обаме
Резолюцию послать!
Дескать, кабы, что не вышло,
Не веди себя, как тать.
Заворачивай-ка дышло,
Хватит голову терять!
Мы по случаю узнали,
Уж сознайся старина,
Ведь твои же рассказали-
"Не даёт" тебе жена!
Не тяни-ка ты с ответом,
Если уж, совсем невмочь
И твоя говнистость в этом,
Сможем мы тебе помочь!
Есть у нас одна мыслишка,
Старый дедовский приём:
На замену твоей Мишке,
Машку мы свою пришлём!
Ух, сильна её «машина»!
Крепко держится за «руль»!
А когда увидишь «шины»
Сразу вылетит вся дурь!
Вот пойдёт тогда житуха,
Заживёт везде народ!
Всё, бросай свою старуху,
Шли скорее самолёт!»

Расскажу большую тайну,
Как спустя неделю, вдруг,
Звёздно-полосатый  лайнер,
Сел на деревенский луг!

            ---

Деревенский интернет (18+)

Растудыт твою печёнку!
Подключили интернет!
Дед Матвей продал телёнка,
Комп купил и стал «Валет».
А страничку бабы Вали,
Что под ником «Егоза»,
Всей деревней оплевали,
Как обычно – за глаза!
Порешил народ, однако –
Интернету, знамо, быть!
Началась такая драка,
Ники принялись делить!
Дед Матвей забросив грядки,
Прокричал: «Ядрёна мать!
Избегая беспорядков,
Клички будем раздавать!
Знает каждая собака –
Есть давно они у нас:
Повар Дуська – «Забияка»,
Конюх Васька – «Тарантас».
Петька, дурень бестолковый,
На дрова, продав сарай,
Как полтинник ходит новый!
Он с пелёнок «Шалопай».
Алкоголик Сева – «Пойло».
Но возник один вопрос:
Скотник Фрол, что чистит стойла,
Лет пятнадцать – «Гов...воз»!»

Трудно передать словами
Разразившийся скандал.
Фрол сердитый, с матюгами,
По деревне деда гнал!

Мне стало трудно удивляться,
Известно всё, что будет впредь.
Я начинаю повторяться,
Тупить, а может и тупеть!

Нет ожидания "чего-то",
И между нами говоря,
Год молодой, беспутным мотом
Транжирить начал с января

Мне всё знакомо до икоты,
Постыло слушать ерунду...
Однажды я, грошовым лотом,
Бездарно с молотка уйду.
 Январь 2014

Утонула весна в снежной замети,
За окном откровенный разбой,
Я стихи почитаю по памяти –
Посиди в полумраке со мной.

Не чужие – свои, самопальные,
Про любовь, офицерскую честь.
Ничего, что немного нахальные,
Извините, какие уж есть!

Про снега и вулканы дымящие,
Необычный, диковинный мир.
И про шахматы не настоящие,
Где в гроссмейстерах  пёс Антимир!

Хохотать будешь ты над героями,
Иногда, вместе с ними грустить.
И чертовски приятно, не скрою я,
Мне твой взгляд восхищённый ловить.

И квартира, из скучной обители
Станет сценой сегодня для нас.
Ты одна мне заменишь всех зрителей -
Пару сотен восторженных глаз!

Утонула весна в снежной замети,
Осторожные сделав шаги.
Я читаю, читаю по памяти,
Под басы ошалелой пурги.

Взмахну крылами и взлечу!
Вокруг поднимут крик: «Мы знали!»
И станут хлопать по плечу,
Но улететь дадут едва ли.

Трибуна, пламенная речь,
Перемешают небыль с былью.
А сами, втихомолку, с плеч
По пёрышку растащат крылья.

Чтоб было неповадно впредь,
К земле, притянут небо ближе.
И станет некуда лететь,
Да и зачем, коль рядом лыжи.

Лыжня струится где-то там.
Уже и крыльев мне не жалко.
Всё реже я по небесам
Стучу, в надежде, лыжной палкой