"Российский писатель", 30 июля 2015 газета Союза писателей России
Наталья БЕДНАЯ (Краснодар)
«НЕ ДОГОРАЙ, МОЯ ЛУЧИНА!..» Отклик на книгу стихов Николая Зиновьева «Дождаться воскресения», Ростов-на-Дону, 2013
«Не догорай, моя лучина!..» – поэт Николай Зиновьев молит Бога об этом день и ночь: «Хожу, как будто в темноте,//И Муза мне моя не внемлет.//Остались чувства только те,//Которых слово не объемлет».
Николай Александрович Зиновьев – поэт, наш современник, член Союза писателей России, член правления Союза писателей России, лауреат многих литературных премий, автор более двадцати поэтических сборников.
Николай Зиновьев родился на Кубани в станице Кореновской (ныне город Кореновск). Учился в ПТУ, станкостроительном техникуме и на филфаке Кубанского государственного университета.
В художественно-литературном издании Николая Зиновьева «Дождаться воскресения» раскрывается глубина русской души поэта. Даже если речь идёт о мраке жизни – в чистых мыслях ясные добрые чувства:
Ночи тьма сменилась светом, На глазах сменилась власть. Но заметьте, что при этом Кровь ничья не пролилась.
Только песни птичьи льются И в саду, и на лугу. Я – поэт – из революций Только эту чтить могу.
В произведениях автора брезжит свет надежды и неутолимое желание помочь: «А в моей душе для шалости//Нет ни желания, ни сил.//Она вся соткана из жалости//Ко всем, кто бед земных вкусил…». И это желание берёт своё начало в детстве, воспоминания которого преследуют автора как видение («Мистика»): «Всем счастья и здоровья!//В степи встаёт рассвет.//Гоню пасти коров я,//И мне двенадцать лет…».
Родители поэта: мать, Лидия Александровна Зиновьева – бывшая учительница начальных классов, отец – Александр Дмитриевич – был рабочим. Когда в душе есть искреннее чувство благодарности своим близким, возникает ощущение помощи с небес, возникает понимание тайны чуда:
Когда от боли никуда не деться, Я вспоминаю своё детство, Отца живого, его маму – Родную бабушку мою. И боль уходит мал-помалу. Они давно уже в раю И помогают мне оттуда. Непостижима тайна чуда, Не понаслышке говорю.
Видения из детства посещают поэта, и боль безжалостно пронзает его сердце, незатихающая боль потери отца («Видение»):
Вот старый пруд с рекой в соседстве, Пищит кулик среди куги. А по воде бегут круги От камня, брошенного в детстве.
Слеза скользит по подбородку, И вижу я – О, Боже мой! – Под старой ивой нашу лодку, И в ней стоит отец… живой.
Родители для Николая Зиновьева – это святое, и чувство сыновьей любви переполняет строки в стихотворении «Матери»:
Среди судьбы крутых излучин, Блужданий духа и ума, Я не скажу, что я измучен, Но так устал я, слышишь, ма? « Конечно, слышу», – отвечает, С вязаньем сидя на скамье. Она души во мне не чает. Одна. Одна на всей Земле.
На сложный вопрос, что же такое счастье, поэт даёт простой ответ («На родине»): «Пресловутого ждёшь счастья,//А оно в том, что ты жив,//И глядишь небеспричастно//На родные кроны ив…». Автор ощущает помощь и от ангела-хранителя: «Когда бессонными ночами//Пишу о том, как жизнь мудра,//Стоит мой ангел за плечами//И терпеливо ждёт утра…».
У Николая Зиновьева – самобытный голос. Это свидетельство недюжинного таланта. Уникального. Необыкновенного. Он твёрдой поступью идёт по земле: «…Я шагаю полем Диким –//Ничего себе пустырь!//Быть народу не великим//Не позволит эта ширь». Поэт в единении с русской природой: «Вот и осень собственной персоной//Серебром явилась на траве…» или «В осеннем парке»: «Золотой, багряный, рдяный//Парк сегодня. Скоро снег…».
Ощущая себя неотъемлемой частицей природы, его душа не соглашается с тем, что мир стал другим («На Родине»):
Висит вязанка чеснока На старом дедовском гвозде. Безмерной жизни – на века – Запаса больше нет нигде.
Он только здесь, в родном краю, Где я хоть что-то, может, значу, Но я об этом не пою, А, как ни странно, – плачу…
И поэт ищет успокоения: «Луна на ущербе и жизнь на ущербе.//Пойду расскажу свои беды все вербе.//Своими ветвями обнимет мне плечи,//Глядишь, и немножечко станет полегче.//Обоим: и вербе дуплистой, и мне…//А может, и даже ущербной луне».
Тёплым воспоминанием в душе автора осталась чистота юношеских отношений («Из былого»):
Мы с ней в тени акаций Пьём тёплое вино. Нам надо целоваться И мы идём в кино.
И ветра дуновенье, И наш поход в кино, И каждое мгновенье Навек освящено.
Стихи Николая Зиновьева о любви – отличаются нежностью, бережным отношением к женщине («Ещё раз про любовь»):
Халат накинула ты мой, Тебя слегка знобило. А то, что мне казалось тьмой, Слепящим светом было. На чашку кофе тень легла, Дымилась сигарета. А в синем сумраке угла Дремала страсть, струилась Лета…
«Ещё раз о себе»: «Давно пишу стихи уже,//Навек прикован к лире.// И не душа темна – душе//Темно в подлунном мире», – каждый новый день волнует поэта непредсказуемостью, стихотворение «Новый день»: «Выйдешь на рассвете на крыльцо,//Небо в облаках, как в образах,//И увидишь Родины лицо//Милое до слёз и всё в слезах». Душа не соглашается с тем, что в мире всё «так»:
В зарослях орешника, Там, где ветер спит, На ладони грешника Бабочка сидит.
Крылышки расправила, Всё ей в мире так. Что меня заставило Резко сжать кулак?
И душа поэта ищет путь к свету («Я весной пишу об осени…»): «Чтобы с радостью исконною//Жить, а не существовать, //Обнести что ль дом иконою?//Да поможет Божья Мать».
Я не обман и не подделка. Да, пусть не знамя я, Пусть древко. Но можно каждому понять: Без древка знамя не поднять.
Николай Александрович глубоко верующий человек. О православии он говорит, что до революции Россия была безграмотна, но она была образована. То есть каждый человек вплоть до безграмотного крестьянина, имел образ. Образ Божий. То есть – образование – это не сумма знаний. Это стержень.
Поэт не сдерживает недоумения, и сердечная боль выливается в строчки: «Сотворил Господь мир Словом,//Под Его и жить покровом.//Но разрушили мы сами//Мир пустыми словесами».
В одном из интервью на вопрос о душе Николай Александрович поведал о том, что учёные каким-то образом высчитали: средняя человеческая жизнь – 70 лет – в сравнении с вечностью длится всего лишь 0,2 секунды. И автор считает, что задача поэзии – хотя бы задуматься, зачем мы здесь. У верующих людей есть одно дело – спасение души. Спасая свою душу, ты спасаешь и окружающих тебя. Это не дословное цитирование из Библии. На твоём примере люди видят, как надо жить. Поэт находит утешения в церкви, в молитве («На воскресной службе»):
Дыханье чьё-то на плече, Сегодня полон храм. И воск стекает по свече, Как слёзы по щекам. С икон Спасителя глаза Глядят в меня, как наяву. В неделе эти два часа Я, может, только и живу.
Быть поэтом признаётся Николай Зиновьев – это очень тяжёлый труд. Когда пишешь, и видишь, и чувствуешь, и снятся тебе стихи со всеми подробностями, даже паранормальными – это очень тяжело. Поэт за словом лезет в душу, но не в чью-то, а в свою:
Стихи должны быть с тайным смыслом, Чтоб строчка каждая в них жгла. И чтобы баба с коромыслом К колодцу с песней тихо шла. И чтоб в них не было печали, И чтоб печалили до слёз, И чтоб стояли за плечами И смерть сама, и сам Христос, Чтоб в них и плакалось и пелось, И чтоб шумела в них листва, И чтоб была в них неумелость – Та, что превыше мастерства.
Каждое произведение поэта озарено Божьим светом. В строчках автора случайного нет ничего – в них вера в русский народ («Ген Победы»): «И всё ж, несмотря на все беды//И множество грустного,//Таится в крови ген Победы//У каждого русского…» – Николай Зиновьев верит, что таившийся в нас ген Победы опять загорится в сердцах. Поэта не покидает вера в русский народ.
Ты меня безрассудным не числи И безумие мне не пророчь, Если поиск спасительной мысли Занимает и день мой, и ночь. … Ночь глядит сквозь квадратики стёкол. Полетав со звезды на звезду, Мысль, как на руку ловчего сокол, Возвращается снова к Христу.
Вера в Бога даёт свободу. Свобода духа. Свобода духа нужна человеку. Внутренняя свобода. Дисциплинирующая свобода. Поэт верит в то, что его взгляд всё же встретит ответный свет любви живой:
Пишу стихи свои я, чтоб Стал русофилом русофоб. Я знаю, это очень сложно, Но если в принципе возможно, Готов писать я день и ночь С тем, чтоб стране своей помочь. Готов собою пренебречь, Чтоб только Родину сберечь. Об этом, собственно, и речь.
Строчки стихотворения «Обращение к Богу» меняют обычное понимание. Отчего у автора возникает чувство радости в себе:
Мир занят блудом и собой И на Тебя взирает косо. Но Ты, пожалуйста, не бойся. Не бойся, я всегда с Тобой. Сказал я это в тишине, И мысль по свету полетела: «Господь нуждается во мне, Не только я в Нём». Вот в чём дело! Вот отчего душа запела.
Жизнь подарена человеку – и радость от этого, и бесконечная боль («Православие»): «На планете меж людьми//Богом данной нет любви,// Всю безбожием скосили,//Нет её под облаками…//Разве только что в России,// Да и то лишь островками…». И пусть Богом данная любовь – лишь островками. Надежда на воскресение в России – есть. Будущее России станет таким, каким сможем сделать его мы сами. И поэт оставляет «Завет сыну»:
Пусть твой путь пройдёт по рытвинам, Это, сын мой, ничего. Бойся только одного: Трещин на щите молитвенном. В жизни страшные есть вещи – Сам поймёшь с теченьем лет. Но страшнее и зловещей Этих трещин в жизни нет.
На одной из творческих встреч в Краснодаре мне посчастливилось познакомиться с Николаем Александровичем Зиновьевым. Кроме стихов, которые оставили глубокое неизгладимое впечатление, поэт запомнился мне своей светлой улыбкой.
Лучина Николая Зиновьева горит ярким светом. Погружение в его стихи преображает нас, читателей, вселяет надежду на то, что и наши лучины будут гореть и гореть.
(Отклик на книгу Владимира Скворцова «Избранное. Стихи», Санкт-Петербург, 2014)
«ПОКА В РОССИИ ЕСТЬ ПОЭТЫ…»
В одном из интервью Владимир Скворцов говорит о себе: «Я живу в реальном мире и пишу не по заказу и не для того, чтобы понравиться кому-то. Стихи приходят сами нежданно-негаданно, порой застают меня врасплох – и просятся на бумагу. Я притормаживаю машину, прижимаюсь к обочине – и записываю, или выхожу из поезда метро на ближайшей станции, чтобы срочно «зафиксировать» поэтические строки, иначе не вспомню о них никогда. Я внезапно просыпаюсь ночью и бегу к письменному столу, чтобы записать неуловимое…». Благодаря неутомимости автора, мы можем познакомиться с его произведениями и не только.
Владимир Степанович Скворцов родился 25 марта 1954 года в деревне Климовщина Пестовского района Новгородской области. После окончания Богословской средней школы работал на лесопильно-мебельном комбинате в городе Пестово. С мая 1972 г. по май 1974 г. служил в Советской армии, награждён медалью «За отвагу на пожаре». В 1975 году поступил на факультет журналистики Ленинградского Государственного Университета, много времени уделял спорту и общественной работе.
После окончания ЛГУ в 1980 году, пять лет работал в городе Выборге редактором Выборгской редакции радиовещания. С мая 1985 года по август 1988 года В. С. Скворцов – директор подготовительных курсов ЛГУ, на которых в те годы обучалось около двух тысяч абитуриентов, подготовка велась на 16 факультетах. Затем переходит на работу в международную фирму «Информпрессервис» и работает заместителем директора.
С 1984 года – член Союза журналистов, с 1994 года – член Союза писателей России. Владимир Скворцов лауреат различных литературных премий и конкурсов. Его многолетняя плодотворная творческая деятельность отмечена почётными грамотами, дипломами и наградами.
В настоящее время Владимир Степанович Скворцов – главный редактор журнала писателей России «Невский альманах», член правления Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России, член правления СПб отделения Литературного фонда России, президент некоммерческого партнёрства поддержки литераторов «Родные просторы», автор более десяти книг.
Книга Владимира Скворцова «Избранное. Стихи» состоит из восьми разделов, каждый из которых демонстрирует новую грань таланта самобытного автора.
Его язык понятен и доступен читателю, и в то же время в кажущейся простоте содержатся глубокий смысл, образность и афористичность. Стихотворения наполнены любовью, мудростью, душевностью, тонкой иронией и патриотизмом.
«Выбрал себе я дорогу – нетленную, долго пришлось мне плутать и страдать, только я знал, что мой мир и вселенную можно трудом и любовью создать…» («Осень нагрянет и роща нарядится…»).
В книге поэт открыто и правдиво поведал о своих чувствах, о переживаниях не только личных, но и о судьбах людей и России. И какие бы испытания не преподносила жизнь, автору хочется верить во всё хорошее:
«И пусть порой слепит пороша, но чтобы солнечней был май, ты думай только о хорошем и всем хорошего желай!» («Желать и верить»).
Владимир Скворцов убеждён, что мысли формируют судьбу. Светлые мысли помогают разглядеть в обычных серых днях и солнечный лучик, и яркие краски, дают возможность ощутить радостные мгновения, и оберегают от ощущения себя
«…обычным рабом городской суеты, позабытой иголкой в стогу» («Обещал я родителям, в мир уходя…»).
В книге восхищает уважение автора к нашему прошлому, духовность, бесконечная привязанность к родной земле, дорогим сердцу людям. Уходя из родительского дома, как важно осознание того, что детство остаётся с тобой:
«Как сладко знать, что сельский дом меня, как солнышко, встречает! Глядит негаснущим окном и веткой слёзы утирает» («Весенний вечер»).
И это понимание дарит силы идти дальше по жизни, «которая порой длиннее, чем любовь», и в которой случаются потери. «Но сердце нельзя потерять – восклицает поэт: Я верю сердцу!» («Расчёт и сердце»). Вера даёт возможность почувствовать себя счастливым:
«Пусть не пришёл к своей мечте, я – терпеливый, ведь каждый, сильный во Христе, в душе – счастливый!» («Бомж»).
Хотя в России жить совсем не просто («Жить в России»):
«Жизнь – как надпись на заборе из простых известных фраз, а Россия вечно спорит и по кругу водит нас…».
Но у автора отношение к Родине – неизменное: «У меня одна царица –//это русская Земля!» («Я не вашего разлива»). И то, что пережито в 1990-1992 годах, казалось непроглядной тьмой («Себе не найду я места…»):
Иудушки были рады: в России кругом потеха: пьяные ищут правды, пропавшие ждут успеха…
Горько – лишиться веры… Я под галдёж помпезный сломанной веткой вербы падаю в дёготь бездны…
Оставалось только верить и надеяться на лучшее, оставалось – молиться («Печаль и счастье»):
«И когда иду я в храм к причастью, то в душе моей светлым-светло: пусть сбылось немногое, я счастлив, что не сеял ненависть и зло…».
Душа поэта воскресает в стихах («Рождение стиха»):
Бегут слова из-под руки, и я ценю их больше – втрое, ведь появление строки – почти рождение второе!
Рождаться часто – не порок, когда тебя рождает слово! И сколько есть удачных строк – я столько раз родился снова.
Но без воспоминаний «светлого вчера», которое очищает душу, порой не достаёт душевного тепла («Мне в России Руси не хватает»): «Не хватает черёмухи русой//и заботливых маминых рук,//возле печки побеленной русской//задушевной беседы старух…», – деревенская жизнь впиталась с молоком матери и постоянно напоминает о себе:
Мне всё снятся стрекозы у речки… И как там ни крути, ни верти, возле русской натопленной печки я мечтаю покой обрести.
Не случайно терзает истома, и свербит в голове: Боже мой! Ведь была же дорога из дома, значит, где-то должна быть домой…
Но покой и благополучие надо ещё создать и суметь его сберечь: «Не удержат счастье руки//без участия души…» («Показушная любовь»). Душу надо закалять: «Я невзгоды терплю для духовного роста…» («В больнице»). И чтобы понять себя поэт идёт по жизни, познавая тьму, познавая мира красоту («Да разве я ходил бы по пирушкам…»):
Но если б не ходил я по пирушкам, то где познал страдания души!? И деньги б не раздаривал старушкам, пока их не пропили алкаши.
И если б не ходил я за грибами, то где узнал о прелести земной: как муравьи струятся под ногами, и белка пролетает надо мной?!
Светлой тоской в глубине стихов, посвящённых жене и сыну, – недопонимание, недосказанность и несбывшиеся надежды:«Вздыхает горько комната пустая,//и кто-то тайно плачет в тишине…» («Наедине»). А «жизнь нельзя оставить на потом» – жить надо здесь и сейчас.
Владимир Степанович утверждает, что русский дух и русская природа – матрицей таятся в языке («Русская матрица»):
Как звучат слова неудержимо: благородство, родина, народ! Совесть не зависит от режима, гордость не родится в недород.
У великих слов – единый корень, в них фундамент из одних пород! Триедины в радости и горе благородство, родина, народ!
Даже слово русское – природа с тем же корнем, в том же узелке! Русский дух и русская порода матрицей таятся в языке.
Но каково же быть поэтом: «Я сам страдаю и томлюсь,//мой дар всю жизнь меня терзает,//приносит радость мне и грусть,//жестоко губит… и спасает!» – стихотворение «Порок», которое начинается пронзительными строками:
Свои пороки до седин я изживал… Но смысла нет! Во мне один порок! Один! – Умом и сердцем я – Поэт!..
Владимир Скворцов говорит, что он как живёт, так и пишет, как пишет, так и живёт, и что, главное, надо научиться радоваться жизни. И эти прописные истины в произведениях автора. Он готов пережить невзгоды и, спасаясь верой родиться заново, в новом свете: «Я весь в стихах берёзовых, как в ситце,//жить по-другому? Лучше я умру!..».
«Писатель – зеркало природы,//Предназначенье – отражать…» («Писатель»). Но автору недостаточно «отражать», его волнует и своё предназначенье: «Мне мало просто сочинять стихи,//я вижу в них духовное служенье.//Простятся мне бескровные грехи,//когда у музы будут достиженья…». А достиженья возможны при большом трудолюбии и старании. Владимир Скворцов трудится не покладая рук и надеется:
«Когда все нации сольются, перемешаются цвета, стихи мои лучом пробьются сквозь наши смутные года – и скажут через бездну лет: он очень русский был поэт!».
«Я начинаю с чистого листа свою судьбу и мысли кружевные. Как хорошо, когда душа чиста! Когда во мне отец и мать – живые!».
И не случайно в конце сказки в стихах «Снеговики», которая была написана в 1977г., а опубликована впервые в 2009 г., автор указывает полный адрес счастливого детства: Новгородская область, Пестовской район, село Климовщина. «Был я маленьким когда-то,//…Жил беспечно и светло,//Так бы каждому везло!».
Да и как может быть забыта родная деревня – «незабудочка моя»?! Об этом в стихотворении «Ранняя весна. Масленица»:
Деревня тихая моя весной прозрачна и лучиста, ещё заснежены поля, а в небе – солнечно и чисто!
Шагаю к дому по тропе, на крыше – снежная перина, дымок танцует на трубе, как в лёгком платье балерина…
Владимир Скворцов любит свою деревню, она для него и «обетованная и поднебесная». И эта любовь распространяется на всю родную землю:
«Какое сладкое томленье! Блаженный в небе я кружу и, как моёстихотворенье, России всей принадлежу».
И это не просто слова.
Выдающейся заслугой Владимира Скворцова является возрождение журнала «Невский альманах». Журнал с таким названием впервые увидел свет в 1825 году в Петербурге. Издателем его был литератор, предприниматель и меценат Егор Васильевич Аладьин. Уже на следующий год в нём появились знаменитые пушкинские строки: «Примите «Невский альманах»,//Он мил и в прозе и в стихах». Журнал печатался в России почти сто лет! – до 1915 года. В СССР «Невский альманах» не издавался. И только в 2003 году – юбилейном году Санкт-Петербурга! – Владимир Степанович Скворцов возобновил издание этого журнала в городе на Неве.
«Невский альманах» награждён Орденом «Звезда Ветеран Спецназа» II степени, имеет множество почётных грамот и дипломов. И вот новое достижение – журнал стал победителем всероссийского конкурса на лучшее освещение в СМИ темы патриотического воспитания «Патриот России»-2015, проводимого в Нижнем Новгороде. Владимир Скворцов считает, что награды издания – это заслуга всех авторов публикуемых в журнале.
И уже безоговорочно соглашаешься со строками автора («Пока в России есть поэты»):
Новорождённая свобода плетётся из последних сил… Но грянет песня из народа – и весь народ опять ожил!
И запоёт под небом птица, и зацветут вдоль рек луга… Народ поющий не боится любого лютого врага.
Да будет мир от песен тесен, чисты, как правда, русла рек! В стране, где много добрых песен, родится светлый человек.
Пока все песни не допеты, Нам не приходится тужить! Пока в России есть поэты, Россия будет жить и жить…
23 марта 2016 год
Поэт
Автор: Наталья
Дата: 23.03.2016 15:13
Сообщение №: 142436 Оффлайн
Сборник произведений о кино и театре, "Серебро Слов", Коломна, 2016
Наталья БЕДНАЯ
«ПУСТЬ САДЫ ЦВЕТУТ»
Евгений Владимирович Туренко – актёр Краснодарского музыкального театра, заслуженный артист Кубани. Однако его талант заключается не только
в этом, он хороший чтец и композитор, блестяще владеет гитарой, его голос, голос поющего актёра, звучит искренне и нежно. А ещё он пишет стихи.
«Я перестану жить, если перестану восторгаться друзьями» – эти слова Евгения Туренко подкреплены выпуском сборника «Пусть сады цветут…»,
в котором собраны поздравления друзьям-артистам и близким людям, их фотографии и немного стихотворений. Сборник скорее напоминает архив
с тесным переплетением судеб и неиссякаемой потаённой тоской по далёкому детству, опалённому войной, по юности, полной открытий, по трудному, но удивительному времени познания актёрского мастерства. А ещё – по вырубленному саду на ул. Тургенева в краевом центре, который до сих пор неизменно цветёт в его душе.
Евгений Владимирович Туренко родился в Крымске. От детских лет
в памяти остались шумные игры у обрыва, белёная хата на берегу реки Адагум, где «на ракушечном дне раки ловят луну». Когда в семилетнем возрасте он впервые услышал игру на баяне и был поражён, заворожён волшебными звуками, тогда и родилась любовь к музыке. В третьем классе у него уже была балалайка, затем мандолина, позже – баян. На инструментах учился играть самостоятельно, подбирая мелодию к песням, услышанным по радио и в кино. Он любил петь, с удовольствием посещал танцевальный кружок, виртуозно выполнял различные трюки.
После восьмого класса Евгений Туренко приезжает в Краснодар, чтобы
продолжить обучение. У него две мечты – стать лётчиком или артистом. Но
по стечению обстоятельств поступает в станкостроительный техникум, на
артиста – не решился, а лётное училище к тому времени закрыли. Получив специальность «техник-механик», он долгое время работает в конструкторских бюро сначала в Крымске, затем в Саратове. Однако увлечение творчеством не оставляет – продолжает заниматься танцами. Совершенно случайно знакомится с ребятами из ансамбля песни и пляски, которые приглашают Евгения в свой коллектив. В 1965 году с ансамблем выезжает на гастроли в Венгрию, откуда возвращается полный неизгладимых впечатлений от встреч с восторженными зрителями.
Занимаясь в театральной студии при Доме культуры, Евгений Туренко
в 1966 году сыграл свою первую роль – Андрея Федулкина в спектакле «Улыбнись, Света!». Первый выход на сцену запомнился аплодисментами.
Работая инженером-конструктором, Е. В. Туренко не оставляет мечту
стать артистом. И в 1967 году, в двадцатишестилетнем возрасте, резко изменив
свою жизнь, поступает в Саратовское театральное училище им. И. А. Слонова.
Студенческие годы Евгений Туренко вспоминает с благоговейным трепетом:
в училище были удивительные традиции, сценическое искусство преподавали
высококвалифицированные педагоги и, конечно же, дружба с однокурсниками, с которыми до сих пор поддерживает тёплые отношения.
Актёрское мастерство Евгений Владимирович совершенствовал на
сценах театров Саратова, Оренбурга, Йошкар-Олы. Труд артиста не остался
незамеченным – он стал лауреатом премии Ленинского комсомола Марийской
АССР.
Но Евгения Туренко постоянно тянуло домой, на Кубань. И с 1982 года
он артист Краснодарского театра оперетты. И даже восемнадцатилетнее
проживание в общежитии не стало поводом усомниться в правильности
принятого когда-то решения. В спектаклях Краснодарского музыкального театра Евгением Туренко сыграно более семидесяти ролей, в том числе Рахмета
(«Севастопольский вальс»), лётчика-цыгана Сергея («Требуется героиня»),
В этом жанре его репертуар достаточно широк и многообразен, например, сценические композиции: «Я вас люблю» (на стихи А. С. Пушкина), «Сплошное солнце» (на стихи В. В. Маяковского), «Ты же выжил солдат», «Нам дороги эти позабыть нельзя», «Песня летит над Кубанью». «Верю в солнце Завета» (на стихи А. А. Блока) и другие.
Д. П. Вайль, директор Театра ветеранов сцены, где также играл
Е. В. Туренко, в статье «Есть такой артист» писал о его творчестве: «Каждое
выступление на любой зрительской аудитории, независимо от возраста
и социальной принадлежности, проходит с неизменным успехом. Его
выступления отличаются высокой культурой исполнительского мастерства».
После одного из моноспектаклей меня познакомили с Евгением Владимировичем. Оказалось, что мы живём на одной улице, более того,
в соседних домах. Мы поговорили о вырубленном саде, о котором с нежностью и горечью он написал в своей книге. Я выразила искреннее восхищение спектаклем. Поблагодарила Евгения Владимировича за мастерство, ведь моноспектакль, это то, что даёт артисту возможность выйти на сцену свободно, сбросив иго режиссуры, и рассказать о чем- то своём сокровенном.
Заслуженный артист Кубани, актёр музыкального театра Евгений Туренко на сцене около пятидесяти лет. Он по настоящее время радует зрителей незаурядностью своего таланта.
И пусть строчки в сборнике «Пусть сады цветут…» не претендуют на высокую поэзию, они заслуживают внимания уже потому, что написаны
с добрыми чувствами к нам, читателям.
Я мог бы много написать
Стихов, и басен, и поэм
Себе любимому на память.
Но кто же будет их читать,
Когда меня не станет?
Поэтому и не пишу
Стихов, и басен, и поэм…
Пишу я больше поздравленья.
Но, может быть, когда-нибудь
Я напишу стихотворенье.
Фото: «Пенелопа», Телемак – сын Одиссея. Евгений Туренко
Прикрепленные файлы:
Поэт
Автор: Наталья
Дата: 07.10.2016 20:14
Сообщение №: 158294 Оффлайн
В одном из интервью Владимир Скворцов говорит о себе: «Я живу в реальном мире и пишу не по заказу и не для того, чтобы понравиться кому-то. Стихи приходят сами нежданно-негаданно, порой застают меня врасплох – и просятся на бумагу. Я притормаживаю машину, прижимаюсь к обочине – и записываю, или выхожу из поезда метро на ближайшей станции, чтобы срочно «зафиксировать» поэтические строки, иначе не вспомню о них никогда. Я внезапно просыпаюсь ночью и бегу к письменному столу, чтобы записать неуловимое…». Благодаря неутомимости автора, мы можем познакомиться с его произведениями и не только. 
Книга Владимира Скворцова «Избранное. Стихи» состоит из восьми разделов, каждый из которых демонстрирует новую грань таланта самобытного автора.
Мы в соцсетях: