Форум

Посвящается поэту, Сергею Антипову

4.

КРАЙ ЧУДЕС, ЛЮБВИ  И СЧАСТЬЯ

Посвящается поэту, Сергею Антипову

*Потухший вулкан «Спящая красавица»

7.

Не будет ни ада, ни рая...

8.

Володе Высоцкому

               стих-посвящение

9.

Разыгралась декабрьская вьюга...

10.

          Дама с собачкой

Стояли, прощались до позднего часа…
Мерцал равнодушно фонарик баркаса,
Смотрел полусонно: ему надоело –
Опять кто-то плачет. Обычное дело.
А сколько их было – курортных романов,
Надежд, обещаний, беспечных обманов!
Мужчина, целующий женщине руки,
Смычок, что поднялся над скрипкой разлуки, –
Так было, так будет, – луны безмятежность,
Прибой и его исполинская нежность…
Но двое боялись и ждали развязки,
Воруя у счастья последние ласки.
И были безумье, тоска и отрада,
Познание неба, предчувствие ада.
Пустые мечты и печальная кода 
В темнеющем небе, в гудке парохода…
Но люди, решаясь, тянули невольно –
Рвануть по живому и страшно, и больно…
Шпиц слушал хозяйкины вздохи и охи
И думал: «Пустое! Вот если бы… блохи!»
Пушистый, весёлый, носился у моря,
То чаек пугая, то с крабами споря, –
Пёс, чистый душою, пёс, белый, как пена,
Не знавший сомнений и слова «измена».
С хозяйкою милой он будет навеки:
«Зачем расставаться? Эх, вы, человеки…»
А люди прощались, округа дремала.
Собачка смотрела и не понимала…

11.

                 Чужая пища

                                      «И душа моя не приняла этого кушанья…»
                                                    «Рассказ о четвёртом путешествии Синдбада»

…Маг похвастался куклой из полусукна:
«Посмотри, на тебя так похожа она.
Я кольну её в сердце, опустится мгла,                        
И почувствуешь ты, что любовь умерла».

Маг подкидывал в пламя остатки святынь,
Предлагая плоды и лукавых рабынь.
Оживали драконы на ручке ковша,
И от пищи чужой отвернулась душа.

Нет, не смог я отведать тех странных плодов,
Испугала прекрасной рабыни любовь.
Маг чертил пентаграммы, в них воздух алел,
Набухая от яда языческих стрел.

Я увидел, как в танце рабыня моя
То уходит в огонь, то летит из огня,
Как дрожат её бёдра, томя и маня,
А коснусь – по ковру ускользает змея.

В чашах чёрного дерева пенился яд,
И бессмысленно плавал друзей моих взгляд.
Чёрный маг расплескал чёрный смех конопли,
И друзья мои, чавкая, ели с земли.

Чёрных молний гнездо растревожила ночь.
Шерсть покрыла друзей. Им не мог я помочь.
Погибали они, одержимы едой.                                    
Ждали их вертела и ножи поварской.

Кровь сочилась из книг, но на липком полу
Я задумал сломать колдовскую иглу.
Как смотрел я в беззвёздную душную высь,                  
Как я душу свою умолял: распрямись!..

Из распухших, пульсирующих пентаграмм
Мерно капала кровь на разгромленный храм,
Закипала в траве, в ярой меди ковша,
Но… густела трава! Возрастала душа!            

12.

             Путь

                                      Так и душа моя идёт путём зерна…
                                                             Владислав Ходасевич

Зерна удивительный путь,
Путь бабочки, путь стрелы…
Август, густея, течёт
Душистой полоской смолы.
Наша любовь – янтарь,
Пойманный солнечный свет.
Биение неба унять 
Вы можете?  Мы – нет.

Зерна удивительный путь, 
Да не оскудеет рука.
Бабочка бьётся в груди,
Песнь Песней поют облака.
Осколками тишины
Изранена чья-то душа.
Беспечный трамвайчик ночной
Гудит, что жизнь хороша.

В тесных снах горожан
Город измучен, помят.
Под циферблатом луны
Пасынки неба спят.
Мы же с тобою родня,
Бледный мой городок.
Крови моей хлебни, 
Да будет щедрым глоток.

Трамвайчик «Желанье» спешит
И будит влюблённых в ночи.
Меж небом и сердцем искра.
Библейской звезды лучи.
Лишь нежностью неземной
Земное преодолеть.
Счастливо, приятель ночной!
Качай проводов медь.

Бёдер томительный блюз,
Цветок, потянувшийся вслед…
Когда трамвайчик стучит,
Нельзя говорить «нет».
И ангел отводит глаза,
И зверь отводит глаза.
Наша любовь – янтарь
И новой волны бирюза.

13.

"Надвинулся последний вечер"  http://www.stihi.ru/2010/01/17/3338   Диана Беребицкая

14.   По улице своей.  

«По улице моей который год

звучат шаги – мои друзья уходят.

Друзей моих медлительный уход

той темноте за окнами угоден…

…О одиночество, как твой характер крут!

Посверкивая циркулем железным,

как холодно ты замыкаешь круг,

не внемля увереньям бесполезным…»

(Б. Ахмадулина «По улице моей…»)

По улице своей из года в год

полвека уж хожу и продолжаю

свой долгий утомительный поход

длиною с жизнь. Давно уже шагаю,

уже своих родных похоронил,

в сиротстве обретя освобожденье,

ровесников немало пережил,

в семье не смог найти предназначенья,

не выдержал, теперь совсем один.

Куда б ни уезжал, вновь возвращался

на улицу мою, как блудный сын,

любил и был любим, и вновь влюблялся.

Нелепо время на ветер пускал,

транжирил дар свой, чувства мелко, пошло,

но день прозренья всё-таки настал:

былого груз и хлам оставил в прошлом,

пустился налегке к своей мечте

как перст один, без «преданных», без «верных»…

Лишь улица родная в темноте

нашёптывает стих мне соразмерный.

У одиночества и впрямь «характер крут»,

сжимает, будто обручем железным,

но я дышу, пока ещё не труп,

и верю, что живу небесполезно,

маршрут избрал, в другой не съеду ряд,

хватило б только воли, сил, терпенья,

ещё чуть-чуть и стукнет шестьдесят –

предзимье, а за ним – оледененье

и вечное безвременье, ничто,

где боли нет, нет славы, нет забвенья.

Нет ничего!.. Зачем тогда, за что,

чего во имя творчества мученья?..

15.   Думы.  

«Печально я гляжу на наше поколенье!

 Его грядущее — иль пусто, иль темно,

 Меж тем, под бременем познанья и сомненья,

      В бездействии состарится оно.

      Богаты мы, едва из колыбели,

 Ошибками отцов и поздним их умом,

 И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,

       Как пир на празднике чужом…»

(М. Лермонтов «Дума»)

Печально я гляжу на наше(!) поколенье

пропойц, мещан-совков, воришек и воров, 

известных некогда деяньями отцов, 

но разбазаривших их славу, достиженья.

Да, были бедными от самой колыбели,

но жили славно в коммунальной тесноте,

душой богаче были в этой нищете

духовных нищих нуворишей Куршевеля.

Но незаметно очерствели, оскудели,

достаток, сытость и довольство обрели,

Союз не стали защищать, не сберегли –

богатства, роскоши, свободы захотели.

И что в итоге получили в заключенье?

«Хозяев!» жадных и чиновный беспредел,

народной собственности воровской раздел,

простого люда обнищанье, вырожденье.

Да ну и чёрт бы с нами, старыми! Тревожно,

детей грядущее неясно и темно,

их жизнь неправедна, а цели пошлы, ложны.

Титаник-Русь ещё несётся резво, но...

Что ожидает нашу матушку-Россию?

Не разорили б заграничные «друзья»,

не раскололи б на кусочки лжемессии,

не утопили бы невежды-сыновья!..

Так тяжко жить под гнётом старости и страха,

обуреваемым отчаяньем бессилия

перед обвалом экономики и крахом

надежд на счастье и на жизнь без войн, насилия

в конфликтах классовых грядущих, неизбежных

при конфронтации масштабно-социальной,

вражды этнической и конфессиональной,

всегда бессмысленной, кровавой, безнадежной!..

Надежды светлой луч, грядущего богини,

во мрак души моей совсем не проникает,

святое чувство веры тихо умирает,

желанья страстные покрыл холодный иней…

Единственный исход из ледяной пустыни,

где похоронены мечтанья и любовь, –

найти в блокнотике твоё родное имя,

набрать совсем уж позабытый номер вновь.

16.   Иуда тоже жертва.  

«Мне Аббатиса задала урок –

Ей карту Рая сделать поточнее.

Я ей сказала – я не Сведенборг.

Она мне: будь смиренней и смирнее.

Всю ночь напрасно мучилась и сникла,

Пока не прилетел мой Ангел-Волк,

Он взял карандаши, бумагу, циркуль

И вспомнил на бумаге все, что мог.

Но Аббатиса мне сказала: «Спрячь.

Или сожги. Ведь я тебя просила,

Тебе бы только ангела запрячь,

А где ж твои и зрение и сила?»

(Е. Шварц «Уроки Аббатисы».)

Звучит в эфире детский голосок

редакторши, а, может, и актрисы:

«Мне Аббатиса задала урок...».

Весь смысл уроков старой аббатисы –

вдолбить девчонке, будто ржавый гвоздь

в Христово тело, кротость и смиренье.

Ком в горле, плакать хочется, и злость

от жалости бурлит и возмущенья:

не пить, не есть неделю!!.. Чёрт-те что!

А где же христианское прощенье?

Любовь где, сострадание? За что

ребёнку это адское ученье?!..

Зачем же быть «смиренней и смирнее»?

Раба нужна послушная, немая

чертить ночами карты Ада, Рая?!

Что может быть бессмысленней, дурнее?!!..

Пощёчин – разве только – нахлестать,

да за косы по полу потаскать...

Зачем «умом» молоденькой деви′це

на вечерю лететь в Ершалаим?

Смотреть, как пьёт Христос и подивиться,

что пьют «мужей двенадцать» иже с ним

под праздник в пост, когда честной народ

не пил вина, скоромного не кушал?

И как Сын Божий веру предков рушил,

нёс ересь и разлад, раскол, разброд?..

И бедную метущуюся душу

Иуды Иисус спасти бы мог,

когда бы прямо всё открыл заранее

ему в глаза!.. Но не-ет, не уберёг

от страшных двух(!) грехов, он на заклание

отдал его во имя славы Жертвы,

Страдальца и Спасителя людей!

Подумаешь, душа и жизнь, и нервы

какого-то Иуды. Тьфу-у, еврей,

поверивший Христу, что Царство Божье

тот сможет на земле установить,

польстился на посулы сладки... ложны,

а глуп коль, алчен, что тут говорить,

кого жалеть, – ничто-ожество, преда-атель...

И жертва в тоже время!.. Нда-а, Создатель

людишек не привык жалеть, хранить.

         МАРИОНЕТКИ

Мы все рабы.

В руках судьбы -

Её марионетки.

Считаем, что свободны мы,

А сами в прочной клетке.

Судьба по жизни нас ведёт

Подёргивая нитки.

Потянет вверх –

Идём на взлёт,

Опустит –

Мы улитки.

Паденье – взлёт,

Паденье – взлёт,

А иногда нас так прижмёт….

Ведь для судьбы, мы все рабы,

В её руках игрушки.

Случайно нитку

Оборвёт. И всё –

Капец придёт…

                             ***

Я знаю истину: не надо враждовать!

Дышать не надо злобой друг на друга.

Мы люди, только нам дано понять,

Что звёздная кружит над миром вьюга.

Проходит день и наступает ночь,

И ветер смерти жизнь уносит прочь.

Земное превратится в тлен и прах,

А как душа, погрязшая в грехах?

Я знаю истину - ей маяться в веках….

ЧТО ВЗЯТЬ С СОБОЙ?

Нужна ли мне поэзия моя?

Зачем в стихи я вкладываю душу,

Когда не в силах без строфы ни дня

Прожить?

…Мне жажда сердце сушит,

Коль не глотну из чаши бытия,

Хмелея от познанья вечных истин…

Кому нужна поэзия моя?

Гоню из головы такие мысли…

А что смогу я взять на небеса,

Когда настанет время распрощаться

Со всем земным,

И острая коса

Отделит тело от души?

Цепляться

За то, что станет прахом?

Груз грехов?

Нет…

Строчки недописанных стихов

Возьму с собой я, в вечность отправляясь!

Сольюсь с единым разумом…

Пусть свет,

Который мысль на землю посылает,

Уловит начинающий поэт…