Чтобы заставить человека работать против собственной культурной парадигмы в рамках любого психоисторического процесса нужно не много по меркам настоящего времени: лишить его памяти о прошлом, понимания настоящего и предложить тусклую картинку небытия вместо будущего, обозначив ее как неизбежность исторического процесса. Метафизика времени в этом случае сузится до инстинктов сиюминутного выживания. Человек, лишенный человеческого, займет уготованное ему место обезьяны. Кто-то, хитро улыбнувшись, скажет, что так и было. Собственно говоря, так всегда и происходило. Сложная комбинация уровней управления дополнялась краткосрочными задачами капитала по сохранению сложившегося паритета сил или его изменения. Но парадокс заключается в том, что и в этом демоническом пространстве сложной, многоуровной лжи, завязанной на метафизику сохранения главного инфернального статуса элиты - безнаказанности беззакония, человек может оставаться человеком, в свете чего и человеческое в человеке так пугает тех, кто хотел бы превратить людей в обезьян.
У вас никогда не возникало ощущения абсурдности бурлящего вокруг вас мира?  Эпоха постмодерна, поместив человека в виртуальную среду планшета и парализовав его разум декларацией прав человека, где витиевато-расплывчатыми фразами-мантрами утверждается неизбежность тотального освобождения от всего, кроме права человека оставаться Божьим человеком, показала свой оскал: сетевые революционные технологии погружают мир в хаос, декларируя примат права силы над правом выбора. Право выбора становится разменной монетой в политических играх, теряя независимость разума в хитрой сети подмен. Но высший пилотаж хитрости - дать игроку почувствовать самостоятельность принимаемого решения, умело ограничив его шаги алгоритмами внешних переменных, чья функция при любом раскладе отражает лишь одну константу игры - стратегию невидимого хозяина. Но любая стратегия любого революционного процесса не учитывает главную переменную - ни одна система не может быть замкнутой и защищенной от возможности подхвата игры новым революционным хозяином. Так может продолжаться бесконечно. Этот иррациональный фактор часто оказывается неучтенным. Но главное, поле игры всегда остается лишь полем человеческих ангажированных интересов. Привязать игрока к стратегии манипулятора можно по-разному, иногда, когда речь идет о больших игроках, достаточно получить ключики к финансовым резервам битой фигуры: счета в банковских структурах врага выполняют роль рычага. Примером подобной стратегии управления служит нынешняя Украина: олигархический каганат лишь играет в рамках предложенных ему Западом правил, наивно полагая, что выделенное поле для ходов – его собственное. Для него главное – сохранить свой капитал, приумножив его политической значимостью собственной фигуры в чужой игре.
Можно смело утверждать, что мы живем во времена химер: обличенные в тлен, они говорят нам о смерти, нарекая ее именем великой свободы. Их правда заключена только в собственную выгоду, выгода мостит им путь, ввергая народы в путы долговых обязательств. Кто-то скажет, что долг – это признак финансовой несостоятельности. На определенном уровне это так и есть. Но если капнуть дальше и глубже, можно понять, что в условиях постоянного наращивания национальных и частных долговых обязательств долг превращается в хитрость, структурированную в данность на нескольких основаниях: ложь о благе, ложь о жизни и ложь о лжи. Да, именно так. Более всего именно ложь прячут от взгляда пытливого свидетеля. Ложь о лжи делает ложь "правдой", примеряя ей одежды вечности, разукрашенные в самый яркий глянец удовольствий. Так самый великий порыв ловят на сиюминутность. Так вечность втискивают в тесные оковы выгоды и ангажированного интереса. Лишенные широты обзора, обманутые принимают конъюнктуру за путь, следуя уготованной им роли должников химер. Химеры услужливо предлагают выход: кредитование не ограниченного желания потреблять, но логика разума, освобожденного от мантр либерализма, однозначно вскрывает тайну и этой игры: превращение собственного пространства выбора в поле зависимости от внешнего капитала. Идет война, и война финансов за новые рынки, в том числе и рынки революций, – лишь война процента за пространство закредитованных стран и душ. И эта война становится инструментом управления сразу на нескольких уровнях: внешний уровень потребления, внутренний уровень зависимости от привычки потреблять и метафизический уровень духовного рабства.
Чтобы подменить подлинные ценности ложными, не нужно скрывать правду, достаточно предложить альтернативные пути, раскрасив их в заманчивые цвета свобод и объявив всем, что каждый новый выбор – это лишь этап познания истины. Снабдив идущего магическими мантрами значимости происходящего, можно смело отпустить его в свободное плавание. Но правда заключается в том, что клоны истины ведут лишь к послеобеденной неге переставшего размышлять потребителя информационного и материального шлака. Так заканчивается время героев, и наступают темные века разума. Так великое историческое прошлое теряет собственную значимость в глазах идущего, даже не замечающего, что его тем самым лишили и будущего, предложив альтернативу истине в виде дивидендов глупости.
        Чтобы человек добровольно согласился стать обезьяной, достаточно назвать обезьяну человеком. Рано или поздно граница лжи станет невидимой, а игра в подмены спутает мысли. И снова кто-то, хитро улыбнувшись, скажет, что так и было. Память великих героев растворится в многочисленных подделках, умело замазанных глянцевым лаком лжи. Ложь нарядят в модные одежды, объявив все происходящее торжеством достижений современной цивилизации. Такие дивиденды получит разум, переставший думать. Но и в этом фантасмагоричном пространстве кукол и кукловодов останется место человеку, но только с твердым упованием на Христа.
Наше время распадается на сиюминутность интересов, интересы сиюминутности структурируют желания толпы, заключая их в плен обещаний для битых игроков линейного времени. Но линейность не что иное, как рассеивание. Рассеивание правды по закоулкам лжи. Так направляют толпу, втискивая ее сиюминутность в конъюнктуру чужих интересов. Так толпа выходит на площади, наивно полагая, что защищает собственные интересы. Ее интересы не волнуют никого, интересы толпы – порох очередных «карманных» революций. Этот порох подожгут, и участники шабаша станут первыми битыми фигурами, поняв это уже после. Приведу цитату писателя Олега Маркеева: «Правящая идеократия в США не занимается изготовлением проповедей и фетишей государственной религии, она генерирует идеологический субстрат, называемый "общественным мнением", манипулирует им, апеллируя не к индивидуальному сознанию, а к коллективному сознанию и подсознанию управляемых и подвластных». Поле плюрализма, распаханное лозунгами лжи, открывает огромные пространства для проповедей подмен. Еще одна цитата из Олега Маркеева: «Свободные и независимые СМИ как идеократия в Триаде Власти США играют роль церкви, порождая сонмища святых, грешников и великомучеников и выплескивая их образы в коллективное сознание через электронные, печатные и иные средства передачи информации. Но делает это высокоэффективно и масштабно. Идеократия США внедряет свой информационный продукт не только в сознание американских граждан, но и успешно экспортирует его по всему миру. Астрономические доходы лишь одного производственного комплекса идеократии США - Голливуда, по точному определению - "Фабрики грез" - обусловлены глобальным масштабом системы сбыта». Эта система сбыта «грез» - отражение размытости духовных устремлений потребителей. Лишенные главного ориентира – веры, любви и надежды на Господа, потребители информационного шлака цепляются за любую соломинку, декларирующую их права на свободы и обещающую цветущий рай бесконечного потребления. Но свободы мира – это несвобода духа, самая страшная из всех несвобод. Плененные сиюминутностью комфорта, люди перестают слышать вечный призыв Господа, освобождающий дух от тисков мировой игры.
Не удивительна ожесточенность Запада, всеми силами рвущего пространство бывшей Великой Державы - СССР на лоскутное одеяло. Хитрость и проработанность стратегии дезинтеграции через плюрализм головного мозга поражает. Основа войны - клонирование информационных вирусов на основе особого языка пропагандистских мантр, поразительным образом преломляющихся в сознании потребителя в самодостаточную схему жизни. Спросите любого участника «революции», за что он борется? Ответ прозвучит один: "свобода". При этом точно определить для себя, что такое свобода, не сможет и треть борцов. Вы услышите выжимки из западной риторики и не больше. ГРОМКИЕ СЛОВА становятся самодостаточным экзистенциальным пространством - эта самая виртуозная подмена жизни смердящим суррогатом виртуальности. Почему-то возникает перед глазами страшная футуристическая картинка: сотни безродных кочевников бороздят полузаброшенные города и деревни в поисках этой самой мифической свободы, безработица и нищета, но одичавшие люди продолжают бороться за обещанную им свободу, не понимая того, что "сон разума" давно погрузил их в хаос.
Я думаю, что у любой цивилизации есть точка невозврата, и эта граница наступает тогда, когда разум теряет собственную историческую память. Когда национальная культура садиться на предложенный ей остов враждебных ценностей, причем, чем больше намешано в этот коктейль, тем легче будет управлять. Рано или поздно "ценности-вирусы" сметут любую защиту, и государство перейдет в фазу распада, а народ в стадию деградации. Лакомые куски ухватит самый хищный игрок. А остатки людей пустят по десятому кругу "свобод". Это уже было: Белград, Тбилиси, «арабская весна», теперь вот и Украина, но уже по второму кругу. Но что самое поразительное, даже прямое вмешательство европейских интеграторов, озвученное недавно, каким-то странным образом не наталкивает людей на мысль, что вся это возня - это не их поле битвы.

Стратегия глобального обмана (часть 2)