Форум

В ту самую пору по всей Руси-матушке слава семимильными шагами про чудо-витязя одного шла.  Ударится, мол, он оземь и тотчас же зверем зарычит али птицей вольной в небо взлетит. Всех тварей божьих язык понимал. Мог даже и камень разговорить. Лук его всегда стрелу точно в цель посылал. Меч разил без отдыху. А голос зычный за триста вёрст слышно было. Не раз чудо-витязь людей спасал, загодя о беде предупреждая. Даже самый малый писк мышиный за семьсот вёрст слышал. Погоду ненастную одним щелчком пальцев испралял. Мог как по земле перемещаться, так и по воде, даже сапог не замочив. Гусли в его руках как живые были, всех в пляс пускаться заставляя. На любом празднике ему рады были. А уж как за дудочку возьмётся, так все птицы петь перестают и слушают. Золотые его руки могли всё, что угодно, смастерить да починить. Он и кузнец был справный, и плотник со столяром кудышный, и и пекарь, и лекарь. Словом, всё умел на свете делать. В руках его крепких любой младенец плакать переставал. А как чудо-витязь былины сочинял да пел потом их  люду разному про то, о чём деды-прадеды помнили да сам видел - все  слушали и заслушивались. Глаза его бездонные голубые любого насквозь видели, неважно, зверь, ли птица, ли гад какой,или человек. Говорили даже, что герой этот славный праправнук самого Волхи Всеславьевича, деда царя Ивана. Кто-то не верил, а кому-то это по душе было. Но никто ни разу имени богатырского не слыхивал. То ли забывали спросить, то ли ещё из-за чего. Да только и продолжали звать то чудо-витязем, то богатырём. А на самом-то деле герой этот сам не хотел имени своего, при рождении данного, говорить никому. Ибо считал, что тогда власть над ним лютая будет.
Чудо-витязь всю землю обошёл вдоль и поперёк, всем  помогая, себя не выставляя. Побывал и в Подземном Царстве, что  меж корней дуба Карколиста находился, посреди Моря-Окияна, на острове чудесном Буяне.  Там с  Вием Змееевичем, правителем тамошним,  договор вечный заключал. Дабы  тот души окаянные грешников и сам не неволил, и сёстрам своим, Горыням, да матушке Параскее с мороками ужасными не давал. Поначалу Вий Змеевич, средний сын Индрика Змея, что правил Подземным Царством триста лет назад,  хорохорился. Мол, что хочу, то и делаю. Но чудо-витязь его за грудки схватил да как пушинку над собой поднял, сказав сурово:
-Будешь артачиться, как отца твоего оземь грохну и дух сразу свой нечистый испустишь.
Испугался страшно тогда Вий Змеевич и тотчас же договор подписал.
-То-то же, - улыбнулся тогда чудо-витязь, - коли попробуешь слово своё обратно взять, накажу сильно.
-Да как же это, богатырь, я супротив тебя-то  пойду? Чай, не враг себе какой, - пытаясь улыбнуться, ответил Вий Змеевич.
Чудо-витязь усмехнулся в чёрные усы и на свет божий вышел. А сын Индрика Змея, оставшись наедине с  собой, стал волосы рвать, всё и вся проклиная громко. Даже матушка его, Параскея, не смогла сына успокоить, как обычно это делала. А Горыни и мороки  сразу по тёмным углам попрятались, очень гнева Вия Змеевича опасаясь.  Индрика Змея, отца злыдня,  когда-то жизни лишил сам Волха Всеславьевич.  И сделал это не только потому, что кровожадный правитель Подземного Мира  когда-то мать его, Мать-Сыру-Землю очень сильно обидел, желая её всем своим чёрным сердцем. Она отдыхала в Ирейском саду Небесного Царства  и случайно наступила на гада ползучего. А тот Индриком Змеем и оказался. Набросился на Мать-Сыра-Землю, родную дочь Сварога, правителя Небесного Царства, и боль лютую ей причинил. Как подрос Волха Всеславьевич, так и узнал обо всём, поклявшись отомстить обидчику матери своей доброй. А  Индрик Змей, думая, что уж в Подземном-то Царстве его никто не достанет,  как-то взял да  и щит поставил перед душами праведников по пути в Ирей. Мол, все теперь мне служить будут. Сам Сварог, отец всего сущего, попросил Волху Всеславьевича, внука старшего и любимого своего, разобраться с извергом. Ну богатырь взял и оземь Индрика Змея со всех сил своих небывалых грохнул, хотя тот и отцом его родным был. 
И в самом Небесном  Царстве, что в самой кроне дуба Карколиста находится, побывать успел, со Сварогом и детьми его совет держа. Тогда беда страшная на Руси-матушке приключилась. Повадился кто-то, душой и помыслами нечистый, дев молодых похищать да в нежить всякую и чудищ ужасных обращать. Царь Иван сразу к ведунам древним, что и в прошлом, и в настоящем, и в будущем жили, обратился за советом мудрым.  Самый старый из них, Феофан, и поведал об изверге окаянном. Мол, тот из мира иного, чуждого нашему Тридевятому,явился. Ни зверь, ни птица, ни гад, ни человек. Сила у него могучая, колдовством как самая древняя колдунья владеет, невидимкой по Руси-матушке ходит. Лишь сам Сварог знает, как с ним справиться. Вот чудо-витязь, соколом обернувшись, и отправился в Небесное Царство. В чертоге своём золотом встретил его как родного Сварог. Накормил до отвала, напоил мёдом сладким до хмели лёгкой, а потом и расспросил обо всём. Ведь не всегда Белка по ветвям дуба Карколиста новости приносила, о которых ей Волк да Сокол рассказывали, по земле бегая да в небе летая. Выслушав, сказал Сварог:
-Помогу я тебе Русь-матушку, сердцем моим горячо любимую, спасти от изверга этого окаянного. Да матерей и отцов от гоя лютого избавить. Есть у меня меч-кладенец, что и камень, и металл всякий словно масло мягкое нарезает. Только с его помощью победить ты сможешь, богатырь. Да сапоги-скороходы, дабы быстрее ветра как по земле, так и по воде да по воздуху, передвигаться смог. А вдовесок - шапку-невидимку подарю. Злыдень этот Асмодеем зовётся. Он из самой Геенны Огненной явился, что за Великой Стеной Вечности, охраняющией миры наши от пришельцев злобных,  находится. Говорят, Асмодей этот самый могущественный там. Ненавидит всё и вся до жути. Очень мстительный, завистливый, ревнивый и спесивый. Хитростью какой-то, про которую мне неведомо,  смог он миновать Стену Вечности волшебную. Хотел было, злыдень, повелителем Небесного Царства стать, меня и детей моих со всету сживя, да только зря к нам явился. Даже под личиною нищего странника Перун, старший сын мой, Бог княжеский, его сущность  звериную разглядел. Бежал окаянный со всех ног. Думал я, он к себе возвратился в Геенну Огненную, да нет, к вам, в Поднебесное Царство направился, творя безобразия всякие ужасные. Как справишься с Асмодеем, богатырь, так сразу или с белкой весть пошли, или сам появись. 
Поблагодарил его чудо-витязь и взяв подарки ценные, назад, в Поднебесное Царство, отправился. А там его уж царь Иван с нетерпением дожидался.
-Ну, богатырь, - спросил, -  как сходил к Сварогу великому?
Чудо-витязь ему обо всём и поведал тогда. 
-Да-а, - сказал царь Иван, - непросто будет с Асмодеем окаянным совладать-то. И как его, злыдня, и найти-то? Ведь невидимкой по Руси-матушке ходит. 
-Не беспокойся, твое величество, - улыбнувшись в свою чёрные усы, молвил чудо-витязь, - я же тоже не лаптем щи хлебаю.
-Ну, тогда на тебя вся надёжа, - вздохнув тяжко, сказал царь Иван, - победишь зверя лютого - почесть тебе и слва в веках. Падёшь в битве ежели - беда будет ужасная. 
Поклонился ему чудо-витязь и на поиски Асмодея отправился. Долго ему злыдень этот не попадался. Да только у богатыря терпение железное было. Как-то попал он в деревеньку одну и на ночлег к купцу тамошнему напросился. Тот и пустил к себе в дом. Накормил, напоил да обо всём расспросил. Узнав, что чудо-витязь супротив изверга лютого идти хочет, рассказал о горе своём:
-Дочку мою старшую, Авдотьюшку, этот супостат увёл силою, в прошлом году. Пытался я ему противостоять, да только тщетно. Околдавал меня он, в камень обратив. Хорошо, ведунья наша, Никифоровна, толк в колдовстве знала. Мигом мне облик прежний вернула. И стал я тогда думу думать, как дочь спасти старшую да младшую уберечь. Ничего путнего в голову не приходило. Совсем отчаялся. Но на счастье моё ты объявился. Спасёшь дочь мою, зятем любимым станешь. 
Ночь уж была и купец, дочь младшую, Наталью, поцеловав, спать пошёл. А чудо-витязю никак не спалось. 
"Смастерю-как я что-нибудь", - подумал и стал игрушку чудную делать, чтобы дитя, играя с ней, уму-разуму набиралось. 
Делал, делал, да и  носом клевать стал. 
"Надо бы и поспать маленько", - решил, да вдруг кто-то мимо него прошёл, глазу невидимый.
"Никак, сам Асмодей окаянный пожаловал?",- спросил себя чудо-витязь и, надев шапку-невидимку, замер на месте.
А изверг, это был имеено он, подкрался к Наталье спящей и, закрыв ей рот, чтобы не кричала, попытался выкрасть.
-Стой, нехристь! - громко крикнул чудо-витязь.
Асмодей обернулся - никого.
"Померещится же всякое", - решил злодей и взял Наталью на руки.
-Выходи на бой, Асмодей проклятущий! - крикнул богатырь, меч-кладенец из ножен серебряных выхватив.
Обернулся изверг - опять никого.
"Я что, рассудка что ли лишился?", - спросил себя и попытался унести Наталью.
Но чудо-витязь, сняв шапку-невидимку, встал на его пути стеною неприступной. Асмодей, озверев от злости, стал вдруг видимым и, вырасши до потолка, навис над богатырём, зарычав грозно:
-Жизни сейчас лишу тебя, прыщ никчёмный!
И стал что-то быстро-быстро лепетать на незнакомом чудо-витязю языке. Тут же богатырь сильно затосковал, чуть не заплакав. А Асмодей, видя это, громко захохотал. 
- Что это со мной?! - воскликнул вдруг герой и наваждение тотчас же исчезло.
Асмодей, с удивлением на него посмотрев, взмахнул рукой и перед чудо-витязем стена огненная непреступная возникла, а из неё понавылазивали чудища разные, пытаясь  рассудка лишить. 
-Эка невидаль - крикнул богатырь и мечом-кладенцом, крест-накрест, ударил по огненной стене, она и исчезла. 
Покраснел от гнева Асмодей и, забыв про Наталью, хлопнул в ладоши. Тотчас же в его левой руке щит появился, а в правой - огромадный пятипудовый меч.
-Берегись, смерд! - закричал злыдень и хотел было с одного взмаха снести противнику храброму голову.
Да только сломался, словно прутик, меч огромный о сталь закалённую. Испугался тогда Асмодей и, плюнув под ноги, облаком обернулся и в окно вылетел. Чудо-витязь сапоги-скороходы на ного натянул и в погоню. Словно от ветра сильного  быстро удалялось облако. Но богатырь нагнал его и, взмахнув мечом-кладецов, порубил на самые мелкие кусочки. 
-Победил ты меня, смертный! - крикнул Асмодей, истекая чёрной кровью, став прежним - Мои братья кровные тебе отомстят!
Схватил его за грудки чудо-витязь и спросил громко:
-Где ты, злыдень проклятущий, пленниц своих держишь?!
Громко застонав от ужасной боли, Асмодей крикнул:
-Тебе никогда не найти моё логово!
И тут же растаял в воздухе, словно его и не было вовсе. А чудо-витязь пригорюнился. Ведь не спас же он Авдотьюшку да дев остальных. Вдруг сокол к нему с небес опустился.
-Знаю про печаль твою, богатырь, - подмигнув правым глазом, сказал он, - покажу логово этого изверга. Лети за мною следом.
Принял чудо-витязь облик воробушка малого, даже саоги-скороходы не сняв.
"Помогут мне как ветер быстрым стать", - подумал богатырь.
Долго летели они. Уж и леса миновали все Тридевятого царства. И Море-Окиян перелетели. А конца-краю пути не видно. Лишь к ночи следующей долетели.
-Вот оно логово изверга, от глаз чужих заклятьем спрятанное, - сказал сокол и улетел по делам своим.
Облик человеческий приняв, моргнул богатырь трижды и слеза, появившись, тут же с глаз и сняла пелену заклятья. Перед чудо-витязем пещера показалась тёмная-претёмная. Дважды хлопнув в ладоши, богатырь создал пламя негаснущее и пошёл искать пленниц. От света волшебного светло как днём стало. Долго шёл чудо-витязь. Трижды с чудищами бился, поборов их. Четырежды с Обротнями встретился, пытавшимися сожрать его. Сразил мечом-кладенцом. Дважды мороки, призраки тёмные, нежитью обратить хотели. Да только меч-кладенец и их со свету сжил. Вдруг негаснущее пламя заколебалось, как будто  ветром повеяло. Чудо-витязь ещё немного прошёл и наконец увидел впереди свет. А когда и  до него добрался, то увидел девицу-красавицу, томящуюся за пудовой решёткой. Взмахнув мечом-кладенцом, чудо-витязь перерубил, словно прутик, металл. Девушка, став свободной, бросилась к нему и стала горячо целовать.
-Не Авдотьюшка ли ты, дочка купца Еремея? - улыбнувшись, спросил богатырь.
Она самая, - ответила девушка, не переставая целовать спасителя.
-А ты, случайно, других пленниц не видала? - вновь спросил тот.
-Они в чудищ обращены всяких страшных, да нежить лютую,  - вдруг погрустнев, ответила Авдотьюшка, - их изверг окаянный под замком волшебным держит и лишь по ночам выпускает. Горемычные ему смертных приводят на пытки страшные. 
-Проводить сможешь? - спросил богатырь.
Девушка кивнула и пошла вперёд. Вскоре перед чудо-витязем ещё одна пещера тёмная открылась, из которой, то ли рычание, то ли мычание доносилось.
-Я тут останусь, - сказала Авдотья, - страсть, как их боюсь.
Богатырь кивнул головой и вошёл в темноту. Вскоре он увидел чудищ да нежить всякую. 
"Несчастные", - подумал чудо-витязь, всем сердцем их пожалев.
И тотчас же чудища да нежить снова в девушек обратились.
-Спасибо  тебе великое, спаситель наш, - сказала, поклонившись до самой земли, самая старшая из них, - лишь только сердце чистое да душа  светлая могли нам прежний облик человеческий вернуть. Мы тебе теперь по гроб жизни благодарны будем!
-Идите домой, - ответил богатырь, покраснев как маков цвет(не любил он похвалы), - живите долго и счастливо.
Девы, все вместе поклонившись ему до самой земли, тотчас же разошлись по всем сторонам света. А чудо-витязь, взяв под руку Авдотью, которую уже полюбил всем своим сердцем, пошёл в деревню к отцу её. Еремей от радости на двадцать лет помолодел. Пир на весь мир устроил да про свадьбу речь завёл.
-Ежели Авдотьюшке я люб, то и справим свадебку, как только начатое доделаю, - сказал герой.
Купеческая дочь, услышав это, бросилась ему на шею:
-Люблю больше жизни!
-Вот и ладно! - сказал Еремей - Быть пышной свадьбе!
Переночевав, собрался богатырь к Сварогу на поклон. 
-Возьми меня с собой, друг милый, - попросила Авдотьюшка.
Чудо-витязь и отказать не смог. 
-Только туда, кудая я путь держу, ни конному, ни пешему, ни в ступе, добраться нельзя.  Лишь птица долететь может, -  сказал он, - обращу-ка тебя  в лебёдушку, а сам воробышком малым стану.
Сказано-сделано. Как добрались они до чертога сварожьего, так и на пир великий попали сразу. Все дети создателя всего сущего за столами сидели рядом с воинами, что жизнь свою ради счастья других отдали.
-Знаю, знаю, - сказал, улыбнувшись, Сварог, - победил ты Асмодея проклятущего. Да дев спас из логова его. За то тебе слава вечная во всех мирах и мой почёт. Дары себе может оставить, пригодятся ещё не раз. Сейчас пируй вволю, а завтра разговор к тебе важный будет.
Сел чудо-витязь за стол подле него и вскоре захмелел от мёда, рекой льющегося. А Авдотья была  рядом с ним, квас попивая да пряники медовые поедая. Всё ей в диковинку было. Как-никак, с самими небожителями за столом пировала. Дети Сварога за ней ухаживали, как за родной. Лишь к утру угомонились, разойдясь по палатам. Авдотья, растолкав чудо-витязя, сказала:
-Пора и нам поспать немного.
Но тот, нежно  погладив её по голове, произнёс:
-Ты, любимая, иди. А мне ещё со Сварогом повидаться надо.
Девушка, сладко его поцеловав, ушла вслед за служкой. А богатырь пошёл к Сварогу.
-Вот, что я хотел тебе сказать, - произнёс создатель всего сущего, - ты прапрапраправнук мой. 
Услышав это, чудо-витязь не поверил ушам своим. 
-Да, это чистая правда, - прочтя его  мысли, сказал Сварог, - Волха Всеславьевич, богатырь былинный, твой прапрадед.
-Это что, значит Вий Змеевич мой дядя?! - вопросил тут чудо-витязь.
-Да, к несчастью это так, - вдруг погрустнев, ответил небожитель, - а Мать-Сыра-Земля твоя родная прапрапрабабушка. 
Никак не мог поверить богатырь в это. Но ведь Сварог-то врать не станет. Как-никак правитель Небесного Царства и повелитель всех миров. 
-А раз  тый мой родич, то  имеешь все права занять мой чертог, как только я уйду в Вечность, устав от дел праведных, - продолжил небожитель, - поэтому есть у меня к тебе просьба одна великая. 
Сварог поближе к прапрапраправнуку наклонился и тихо сказал:
-Стань исполнителем воли моей во всех мирах, даруя счастье и справедливость. 
Чудо-витязь посмотрел на родича и кивнул. 
-Вот и хорошо, - улыбнувшись, молвил Сварог, - в помощь тебе будут и белка с волком да соколом, и слуги ловкие да сильные мои, все силы природы да знахари с ведунами и колдуньями. Дети мои по первому же зову твоему являтся будут. Как-никак, ты их племянник прапраправнучатый. Да, чуть не забыл, Авдотья тебе самой судьбой завещена. Проживёшь с ней в достатке и счастье триста лет. Потомки ваши до скончания веков все миры прославлять будут своими делами чистыми, способностями волшебными умы поражая. А как срок придёт Авдотьи твоей, к себе её заберу. Пусть бессмертной до последней зорьки будет. 
Сварог поднялся с лавки и, обняв богатыря, тихо сказал  ему:
-Отныне ты можешь не бояться имя своё, при рождении данное, вслух произносить, боясь под волю чужую попасть. Ибо я тебе новое скажу, силу могучую имеющее. 
Он, воздев над внуком длани свои, что-то начал говорить на древнем языке. Вдруг богатырь ощутил силу великую, по всем членам его разливающуюся. 
-Нарекаю тебя Белозаром, что просветлённый означает, - еле слышно шепнул Сварог, - помни, что никто не должен знать твоего тайного имени. Сам знаешь почему. А теперь иди поспи хоть немного. Вечером в путь обратный отправишься с невестой своей.
Поблагодарив родича, чудо-витязь пошёл к любимой в палаты. А как вечер настал, попрощался со Сварогом и дядьями своим.
-Помни, мы всегда рядом, - сказал Перун, улыбаясь.
Снова обернулись они птицами и молнией в Поднебесное Царство спустились. 
-Авдотьюшка, - сказал чудо-витязь, очутившись в доме купца Еремея, - мне надо к царю Ивану сходить. А вернусь, свадьбу сыграем.
На том и порешили. Стоило герою только войти в главные ворота дворца, как отовсюду трубы зазвучали, его прославляя.
-Ай, да молодец! - трижды расцеловав богатыря, сказал царь Иван - Ты отныне генерал и командующей всей армии. Прокоп-то совсем стар стал. Я его советником твоим сделал. Так что, друг любезный, как попируешь вдоволь, так и принимай дела.
Три дня подряд столы от кушаний ломились да мёд с квасом рекой лились. А на четвёртый богатырь стал командующим армии всей могучей Тридевятого царства. Даже дядька Черномор со своей дружиной у него под началом был. А ещё через три дня к Авдотье милой собрался.
-Приглашаю тебя, твоё величество, на свадьбу, - поклонившись, сказал чудо-витязь.
-Обязательно буду, - улыбнувшись, сказал царь Иван.
Богатырь уж было собрался из дворца выйти, да только не успел.
-Слушай, друг ситный, - вдруг произнёс  царь Иван, - а имя-то у тебя есть? А то всё богатырь, да богатырь. Не по-человечески как-то.
-Чудомилом меня кличут, - с улыбкой ответил чудо-витязь, теперь не опасаясь совсем.
-Какое правильное имя! - воскликнул царь Иван.
Как только богатырь добрался до деревеньки, то сразу же  и о свадьбе завёл разговор. А через недельку на торжество пышное съехалось почти всё Тридевятое царство, во главе с царём Иваном. Даже Сварог с сыновьями вниманием своим почтил, всей душой своей светлой за внука радуясь.

Прознал дед Николай, что богатырь этот в Муром приехал, и решил к нему на поклон пойти. А вдруг, сжалится чудо-витязь, и Ивашку вызволит. Попросив старую Дарью соседку его, за живностью присмотреть, запряг Буцефала и в Муром поехал.


Продолжение следует))))

Оказавшись в тёмном логове, Ивашка тотчас же закрыл рукой нос. Повсюду лежали кости с гниющим мясом, издававшим отвратительную вонь.
-Ничего, привыкнешь, смертный, - оскалившись в улыбке, прорычал Волкодлак,принюхавшись,  - тебе же век теперь здесь куковать. 
Он посмотрел по сторонам и продолжил:
-Вот что, пастушок, возьми-как ты да и приберись тут как следует. Сам видишь, недосуг мне. Сейчас сосну часок-другой, а после на охоту отправлюсь к тебе в село. Славные у вас девы, так и просятся в пасть. 
Оборотень вдруг завыл и обратился в невысокого седобородого старика со злющими глазами и длакой(волчьей шерстью) на голове.
"Вот те на! - подумал Ивашка - А ведь он-то таким на свет уродился! Что там отец про таких говорил? Ах, да. Самые лютые из Волкодлаков. Пощады вообще не ведают. Когда хотят - люди. Ходят меж нас и пакости творят. Захотят, в волков обратятся. Скот режут, люд пугают. Нет от них никакого спасу. Даже серебром со свету  не изжить".
Попривыкнув к темноте, он увидел в самом дальнем углу пещеры солому и сел на неё, скрестив ноги. Волкодлак, увидев это, грозно зарычал:
-Тебе что, непонятно что-то?! Сказал же, убирайся в логове! 
Но пастух, вытянув, уже упевшие отечь, ноги, лишь усмехнулся. Мол, нашёл тоже дурака. Сам уберёшься, проклятущий. Хоть и стал оборотень человеком, да только сущность его звериная так и не исчезла. Он даже не просто сидел, а в стойке волчьей стоял, как будто бы к прыжку приготовясь. И сила злая от него исходила, превращая всё вокруг в нечто ужасное. Даже обычный свечной огарок, стоявший на сосновом пеньке, выглядел как скрюченный палец мертвеца. Но Ивашка-то был не  робкого десятка. Чего ему какого-то старичка безумного опасаться? Пусть и Волкодлак он окаянный. Оборотень хотел было ударить парня, да махнув рукой, как куль свалился на землю и вскоре заснул.
-Ух, изверг! - не боясь его разбудить, громко крикнул пастух - Дать бы по твоей мерзкой морде кулаком! А ещё лучше дубиной! Не прибью, так хоть покалечу!
Но Волкодлак даже и ухом не повёл, перевернувшись на другой бок. 
-Ничего, - уже потише произнёс парень, - пробьёт и мой час. За все дела свои пакостные ответ держать будешь. А коли  погибну, так другие со свету сживут.
Он вновь скрестил ноги и стал выдумывать план бегства:
"Может, пока изверг спит, я его по голове чем-нибудь тяжёлым огрею и сбегу? Нет, не годится! Во-первых, дубины рядом нет. А если захочу выйти из логова, то злыдень это тут же и почует. А, может быть, как снова волком станет, ему шерсть подпалить? Тоже нето! Не издохнет, а лишь злее станет. Совсем котелок варить не хочет!"
Устав сидеть, пастух решил, всё-таки, повыбрасывать гнильё, а то дышать очень трудно было. А сделав это, снова сел на солому и стал вспоминать всё, что говорил отец о Волкодлаках:
"Оборотни - это полулюди, полузвери. Но, в отличие от волков обычных, намного беспощаднее. Ибо в них не только звериная, но и человеческая сущность. Волки-то они что, из-за голода лютого зайцев да коров режут. А оборотни ради выгоды своей. Напугать там кого или со свету сжить.
Кто-то становится Волкодлаком после укуса такого же Волкодлака. Таких очень и очень жаль. Ибо  не по  своей воле доброй оборотнями-то стали. Они   слоняются душами неприкаянными до самой погибели по свету белому. Вреда от них немного. На людей совсем не нападают, скот лишь пожирая. Кто-то, став после укуса Волкодлаком, до самой гибели от голода отказывается есть сырое мясо. Но это лишь сильные духом. Остальные же на шестой день всё человеческое теряют.
Кого-то в оборотня ведьмы всякие да колдуны обращают, надев пояс волшебный, заклятьем страшным проклятым. Зачем это лиходеи делают? Из зависти да ненависти ко всему роду человеческому. Обротничество такое либо вечно, либо длится какое-то время. Заколдованные люди не теряют память человеческую и очень страдают от тоски. Они даже логова свои вырывают поближе к жилью. Облик прежний им можно вернуть двумя способами. Во-первых, накинуть сверху отцовский старый кафтан. Говорят, что пропитавшись потом людским, он заклятье-то и снимает. Или надо просто накормить горемык пищей, благословенной в пяти храмах. Знавал я одного такого Волкодлака. Он каждую ночь приходил к родителям в амбар и те, жалея очень, кормили сына. Через семь лет человеком снова стал. Но...повадки звериные так и не смог забыть. Как-то ночью в горло к корове соседской вцепился, так его, насилу отрвав от бедной скотины, палками и забили на  смерть.
Кто-то превращается в оборотня просто надев шкуру волчью. Не понимаю я таких. Баловство да и только. Лучше бы пугалом обрядились  и на на поле ворон пугать. Пользы-то больше  было бы. 
Колдуны да ведьмы добровольно в Волкодлаков обращаются. Они перекидываются через нож заговорённый в землю или пень воткнутый. Зачем? Ради мести или чтобы как следует запугать несговорчивых. Захотели - волками стали. От обычных-то зверюг разве только самый востроокий и отличит. Захотят, обратно людьми станут. Ходят меж нас  да пакости всякие творят. Знавал я одну такую колдунью, что через коромысло перекидывалась, Волкодлаком станвясь.  Каждую ночь коровы да овцы смерть лютую от неё принимали. Люди даже облаву на волков устроили, да только без толку. На следующую же ночь  снова скотина горемычная пала. Ну сельчане руки и опустили. Делать-то не знали чего. А как кто-то повадился младенцев кровь пить, так люди вообще рассудок потеряли. Пошли в лес и всех волков повывели. Но...младенцы продолжали страдать. Как-то раз ведунья наша Никифоровна у внучки старшей, Меланьи,  гостила, с правнучкой нянькаясь. Сидит она, значит,  ночью у колыбели, убаюкивая девочку, и носом клюёт. 
"Пора бы и на боковую, - подумала, - малая-то уж давно как угомонилась".
И на печь полезла. Да только заснуть и не успела. Вой волчий под окном послышался и зверь тут же  возник кровожадный. Никифоровна прекрасно помнила, что дверь на засов закрывала. 
"Что-то неладное творится, - подумала, - а ну-ка попристальнее пригляжусь к непрошенной гостье".
Слезла с печи и к волчице. А та, увидев её, грозно зарычала и в горло вцепиться захотела. Да только старушка-то половчее оказалась. Схватила сковороду и по морде четырежды окаянную ударила. Волчица, взвизгнув громко от боли, как подкошенная и упала. А Никифоровна ей в глаза пристально и посмотрела.
- Да это же Волкодлак! - крикнула она, перебудив всех домочадцев.
Те вскочили и, увидев волчицу, оторопели. А ведунья, всплеснув руками, прикрикнула на них:
-Чего смотрите-то, взбалмошные?! Никогда, что ли, Волкодлака не видели?!
И  мужу затем внучкиному, Егору, сказала:
 - А ну-ка быстро топор в руки и голову извергине сруби!
Тот взял да и, не задумываясь вовсе, это и сделал. Тотчас же на месте волчицы баба соседская  оказалась. 
-Я всегда знала это! - воскликнула Меланья -Мне Агафья эта никогда по сердцу не была!  
-Ай, да, и стерва! - вторил ей Егор.
-Вот что, дорогие мои, - сказала тихо Никифоровна, дождавшись пока они успокоятся,  - положите-ка проклятущую   в мешок да сожгите, чтобы возродиться не смогла. 
Так муж внучкин и сделал. Долго не хотела гореть извергиня, да Никифорна травы какой-то подбросила и пламя тотчас же чуть ли не до небес самих полыхнуло. Дым чёрный поднялся, мигом всё вокруг закрыв. Видать, окаянная хотела ускользнуть. Да только Никифоровна что-то громко крикнула и дым как ветром сдуло. И вдруг вой волчий послышался со всех сторон сразу. Это колдуны да ведьмы сестру свою оплакивать стали. А как сгорело всё, ведунья прах в коробочку собрала и на кладбище закопала, водой святой землю освятив.
Но в Волкодлака обратить может и простой человек, если глаз да язык у него дурные. Жила у нас лет сто назад Параскея. Не поверите, точь-в-точь как правительница Подземного Царства была. Такая же злобная да завистливая. Всё ей не так было. И птицы поют громко, спать мешая; и дети соседские хуже мух надоедливых; и собаки дюже громко лают, дом сотрясая. Но больше всего баба эта Авдотью Смирнову ненавидела. У той и дом полная чаша, и муж любимый да работящий, и дети здоровые да добрые. Казалось бы, зачем завидовать? Возьми сама да и построй своё счастье. Но Параскее это вовсе и не нужно было. Мол, зачем я буду с кем-то ещё крышу делить да еду? Самой тесно да голодно. Однажды дети Авдотьи заигрались и нечаянно толкнули злобную завистницу, тут же  извинившись. Но Параскея от злости пятнами пошла. Схватила рукою левой горсть песка и бросив  по ветру, крикнула:
-Кула! Кула! Кула! Станьте ж волками собачьи дети!
Тотчас же мальчишки шерстью волчьей обросли. Захохотала, словно безумная, злобная баба и домой спокойно пошла. А мальчики к  матери своей побежали. Как увидела Авдотья волчат, так сразу же  за вилы-то и схватилась.
-Прочь, проклятущие! - закричала - Нето насквозь проткну!
-Не надо этого делать, - вдруг сказал кто-то.
Авдотья обернулась и странницу древнюю увидала.
-Мир тебе, бабушка, - сказала женщина, - зачем остановить пытаешься.
-Не волчата это, а дети твои околдованные злым сердцем, - отсветила странница.
Как услышала то Авдотья, так и села на землю, чуть рассудка не лишившись. А  странница достала из котомки своей порошок какой-то да и на волчат его  и бросила, крикнув:
-Как зверьми были, так и людьми станьте!
Тут же дети Авдотьи прежний облик и приняли. 
-Спасибо тебе, бабушка,сердечное, - поблагодарила её счастливая мать, - чем я тебе отплатить смогу.
Странница улыбнулась и ответила:
-Накорми да напои, красавица.
Авдотья старушку как родную и приветила. 
-Вот что, милая, - откушав, сказала странница, - надо поскорей найти эту злобную извергиню, что Кулу на детей твоих наслала, да ко мне привести.
Сказано-сделано. Позвала Авдотья соседей и, всё им рассказав, попросила помочь.
-Никак, это Параскея наша постаралась! - воскликнул вдруг дед Андрей.
-Похоже на то, - вторила ему его жена Марфа, - я давно почуяла, что глаз да язык у неё дурные.
-Так пойдёмте к окаянной и сюда приведём! - крикнул кузнец Ммкола.
Ну соседи взяли да и пошли к злобной бабе. А странница, взяв Авдотью под руку, прошептала:
-Пока люди добрые за зловредной извергиней пошли, мы с тобой отвар один приготовим. Кто выпьет его, всегда Волкодлаков да нечисть всякую разпознать сможет. А если отваром в глаза дурные плеснуть, то они тут же  силу свою ужасную и  потеряют.
Пришли соседи к дому Параскеи, а та, увидев их из окна, крикнула:
-Никак, в гости решили зайти?!
-Не дождёшься! - погрозив кулаком, ответила бабка Марфа.
-Ведьма проклятущая! - вторил ей Андрей. 
-За все пакости свои ответ держать будешь! - не отставал от них Микола.
Но злобная баба лишь рассмеялась в ответ. Соседи вошли в дом да  купец и связал проклятущую крепко-накрепко. 
-Зачем это? - вдруг испугавшись, спросила Параскея.
-Судить тебя будем! - ответил дед Андрей.
Взяли Параскею и повели к дому Авдотьи. А та уж давно отвар волшебный приготовила, слушая поучения мудрой странницы. Как злобную соседку привели, так  Авдотья, отпив немного из кружки глиняной, прыснула ей остальное в дурные глаза. Благим матом закричала Параскея, закрыв пылающие глаза руками. И  вокруг неё дым чёрный вдруг появился. 
-Это злая сила никак не хочет покидать тело соседки твоей, - пояснила странница, - сыпани-ка соли поскорей.
Авдотья так  и сделала. Тотчас же дым и исчез, как будто его не бывало вовсе. Параскея успокоилась и, открыв глаза, воскликнула:
-Как же всё вокруг прекрасно!
С тех самых пор добрее её никого на всём белом свете не было.
Но Волкодлаком может сделать и проклятье материнское. Правда, ни разу ещё не слышал я, чтобы хоть одна женщина решилась на такой великий грех. Ведь свою кровиночку она  под сердцем когда-то носила".
Волкодлак вдруг открыл глаза и закричал:
-А ну-ка, смертный, почеши-ка мне за ухом!
-Не дождёшься! - отаетил Ивашка.
Оборотень вскочил и тут же волком стал. Хотел было уже горло наглецу перегрызть, да передумал и из логова выскочил.


Приехал дед Николай в Муром и на том  самом  постоялом дворе остановился, где когда-то купец Авдей Фролыч с богатырём Ратибором встретился. О том даже былина была людьми сложена. На  счастье деда Николая, хозяин постоялого двора сказал, что богатырь Чудомил у него остановился.  
"Вот и славно"! - подумал отец Ивашки.
-Но сейчас   его нет, - добавил хозяин, - как утром ушёл, так до сих пор и не появлялся.
Сел дед Николай на лавку да пригорюнился: 
"Зря, что ли, ехал? Думал, поможет богатырь горю моему. Ан нет. Не получилось свидиться".
Хотел было он уже в комнату свою спать пойти, как вдруг Чудомил и появился. Пригласив героя былинного к себе за стол, дед Николай подозвал полового и заказал почек заячьих, голов щучьих, баранины с чесночком, блинов с сёмгой да квасу с мёдом хмельным.  Не жаль было грошей ради сына. Чудомил, улыбнувшись, спросил:
-За что мне честь такая?
Тут дед Николай обо всём ему и поведал. Богатырь задумался и вскоре сказал:
-Помогу тебе сына из беды выручить. Но только ты со мной пойдёшь. Вдвоём-то оно как-то сподручнее будет.  
На том они и порешили.


Продолжение следует....

Но не в село Кукуево  побежал проклятущий оборотень, как пообещал Ивашке, а к самому ужасному из злодеев Заповедного Леса, Кощею Бессмертному. Тот за ним Ворона старого послал с повелением срочно к нему бежать.

Триста лет назад Волкодлак  поклялся Кощею Бессмертному  самой сильной из клятв, клятвой на крови, в верности вечной и ни разу ещё не нарушил данное слово. Во-первых, очень боялся вздорного характера проклятущего злыдня, что аж пятнами покрывался от  негодования.  Не раз уж свидетелем был того, как тот расправлялся с нерасторопными слугами своими, то в нежить чёрную обращая, то в камень безмолвный, а то и вовсе со свету сживая взглядом одним, в прах обращающим.   Во-вторых, верил в бессмертие хозяина. Мол, деваться-то некуда, вечность впереди. Хотя даже младенцу была известна тайна Кощеева. А в-третьих, просто-напросто, не любил думать своим умом, дабы потом не отвечать за поступки свои. А так во всём Кощей Бессмертный виноват вечно будет.

Волкодлак рыскал по белому свету в поисках детей некрещёных(и такие на Руси святой были, к несчастью, то ли родители их невежами были, то ли просто не хотели крестить по всем, принятым ещё князем Волхой Всеславьевичем,  обрядам) да дев молодых,  замуж не вышедших. Старики говорили, что в  таких незамужних сила огромная волшебная таилась, способная везде: и под землёй, и под водой, и даже в тучах грозовых злато да серебро находить. Порой, по три года к хозяину своему не возвращался.  То ли от страха, кровь леденящего, то ли от лени своей огромной, то ли, просто-напросто, решил отдохнуть от постоянных желаний проклятущего.

Кощей Бессмертный из  детишек  слуг себе преданных делал, всего человеческого злобным проклятьем лишая. А крещёными бы они были, то сам Господь бы за них вступился, молнией огненной изверга испепелив. Горемыки   во всех  чёрных делах Кощея Бессмертного треклятого   помогали, не зная ни жалости, ни страха. А девы незамужние, околдованные злодеем былинным, богатство искали. Хотя от злата с серебром да каменьев драгоценных итак все кладовые дворца были заполнены. Самых красивых Кощей Бессмертный замуж за себя звал, обещая жизнь вечную да богатсва нескончаемые. Но никто из дев по доброй воле не хотел делать этого. Тогда изверг зловредный несговорчивых в тёмное подземелье прятал. Мол, посидят, поплачут, да и выйдут за него. Да что-то только за тысячу лет так  никто и не согласился. Но совсем без жены  дев Кощей Бессмертный не мог жить. И скучно одному-то вечность коротать, и готовить кому-то надо(своим слугам  не доверял, хоть и не умер бы от ядов всяких, но помучился бы наверняка от желудочной боли),и детишек больно охота, дабы его дел чёрных продолжение было.

Правда, все наследники его не очень-то умными выходили. А вот Зависти да Злости в них было хоть отбавляй. Кощей их самолично всемву, что сам  знал, учил. А как детям по сто лет исполнялось(они, как и папашка, бессмертными были(хотя и смерть имели)), злыдень их по  свету белому оправлял зло да беззаконие творить. Они потом родителю воронов да волков с вестями посылали.

 Дурман-травой Кощей Бессмертный дев опаивал и несчастные, обо всём на свете позабыв, жёнами его становились. Таких за всю жизнь злыдня тьма тьмущая была. Ведь Кощей-то бессмертный, а девы нет. Хоть и обещал он вечной жизнь пленниц сделать, но никогда бы слово своё коварное не сдержал. Незачем вовсе. Мол, надоело бы ему вечно одну и ту же жену видеть. 

Прибежав во дворец мрачный, из скалы огромной вытесанный, Волкодлак сначала принюхался да прислушался.

Во-первых, всё имеет свой запах. Страх просто воняет желчью. Злоба лютая отдаёт серой. Радость светлая пахнет фиалками. Печаль горькая издаёт аромат багульника. От дурманящего запаха болиголова, которым известна Зависть,  можно потерять рассудок. Грусть и Тоска одинаковы - аромат лаванды. Любовь чистая пахнет розами. Ужас леденящий - перегнившими яблоками.  Счастье беспредельное - сразу и подснежниками, и ромашками. Сомнение может лишь самый острый нюх распознать, ибо оно как сныть пахнет. Разочарование - лютиком ядовитым. Любопытство издаёт аромат ландыша. От Гнева несёт гнилым мясом. От  Совестливость исходит запах цветущей сирени. Лесть - бузиной воняет. От Сонливости исходит аромат балоболки озёрной. Удача пахнет смолой сосновой. А Горе огромное - перебродившим вишнёвым вареньем.

Да и звук у всего свой. Злоба лютая как вулкан извергающийся. Гнев как вьюга воет. Радость светлая жаворонком поёт. Счастье беспредельное соловьём заливается. Совестливость кукушкой кукует. Любовь чистая как  звонкие колокольчики. Страх как  камень, в воду брошенный. Ужас леденящий как камень о стену ударенный. Зависть как пузырь лопнувший. Печаль горькая как медведь ревёт. Грусть и Тоска волком воют. Разочарование ослом иакает. Лесть - козлом блеет. Сомнение как капли дождя по крыше. От Любопытства исходит перезвон бубенчиков лошадиных. Сонливость тихо-тихо зевает, как волк. А Удача ручейком звонким заливается. Горе огромное колоколами бьёт. 

"Хозяин в хорошем настроении", - решил оборотень и спокойно направился в тронный зал. 
Кощей Бессмертный, держа в левой руке  огромный, ярко сияющий в свете тысячи свечей, изумруд,  громко смеялся. Увидев Волкодлака, он кивнув головой и презрительно спросил:
- Чего явился-то, червь? 
Оборотень, приняв человеческий облик(Кощей просто терпеть не мог его волчью сущность), заискивающе улыбнулся и ответил:
-Хозяин, ты же сам послал за мной Ворона.
-А-а, - протянул Кощей Бессмертный, - помню-помню. Прознал я, что в Подземном Царстве у брата моего кровного Вия Змеевича хранится в ларце золочёном Яблоко волшебное, что вечную жизнь любому даёт. Беги со всех своих ног иль лап, не знаю, что там у тебя, да достань мне эту диковинку.
"Так ты же итак бессмертен, хозяин", - хотел было сказать оборотень, да вовремя прикусил свой язык.
-Ты ещё здесь?! - грозно спросил Кощей Бессмертный.
И Волкодлак, не переставая низко кланяться, вскоре скрылся за высокими дверями.
-Дурак, но исполнительный до жути, - с улыбкой произнёс злыдень треклятый, переложив изумруд из  левой в правую руку.

А оборотень, вновь став волком, стрелою бросился бежать к логову. Оказавшись там,  сказал Ивашке:
-Вот что, смертный, пора тебе служить мне верно начинать. Пойдёшь со мной в Подземное Царство.
Пастух и рад был отказаться, да только оборотень щёлкнул большим и указательным пальцами левой руки и лишил его всякой воли. 

Когда-то и Баба-Яга была Кощею Бессмертному  под стать. Поедала гостей, которые  или случайно забредали в самую чащу, или за надобностью какой, как например, былинные Иван-царевич и Иван-дурак. Могла в сердцах в нежить всякую превратить или зельем, памяти лишающим да в покорного слугу обращающим опоить. Но, встретившись с богатырём былинным Ратибором, пообещала впредь позабыть свою жизнь прошлую. И о доброте её по всем мирам слава пошла. Гости  денно и нощно в избушке были(хотя раньше и в прах могла обратить непрошеных). Баба-Яга их и в баньке попарит, и накормит до отвала, и напоит до хмеля лёгкого. А  зверей  да птиц и гадов разных ещё больше любить стала. Я уж про деревья и цветы с травами не говорю.  Леший, муж Бабы-Яги благоверный, ворчать вовсе перестал, на неё не нарадуясь. 

Так быстро бежал по лесу заповедному Волкодлак, что ничего и никого по пути не видел. Баба-Яга, сидя у окошка, его сразу заприметила.
-Опять этот гад куда-то побежал! - возмущённо сказала она Лешему, чего-то мастерившего - Наверняка Кощей Бессмертный какую-нибудь пакость новую затеял! Житья от него никакого! Ух, не будь он братом моим кровным, давно бы со свету сжила, благо, знаю куда смерть свою перепрятал, окаянный!
-Ты как всегда права, моя милая, - не отвлекаясь от дела, ответил муж благоверный.
Баба-Яга и хотела было поворчать немного, да только очень сильно  любила Лешего. Вдруг послышались взмахи сильных крыльев и перед избушкой приземлился Змей Горынович.
-Привет, бабуся, - поздоровалась правая голова.
-И тебе не хворать, Леший, - добавила средняя.
-Слыхали?! - воскликнула, негодуя, средняя голова -У деда Николая, что в селе Кукуево живёт, внука проклятущий Волкодлак утащил!
-А ты откуда, родимый, про то знаешь?- спросила Баба-Яга, всплеснув руками.
-Богатырь былинный Чудомил, у которого Волха Всеславьевич в пращурах, в Муроме объявился, - ответила правая голова.
-Вот дед Николай и пришёл к нему на поклон, - добавила левая.
-Мы сами видали, как они вдвоём из постоялого двора выходили, переговариваясь, - произнесла средняя голова, - чудо-витязь и предложил стать сотоварищем в трудном походе. Ну мы и пообещали ему. Но сначала сказали, что нам надо до тебя, бабуся, да до деда твоего слетать. Ведь мудрее вас обоих нет никого на всём белом свете.
Услышав это, Баба-Яга улыбнулась, но тут же сразу погрустнела.
-Видела я сегодня Волкодлака этого проклятущего. Бежал куда-то во всю прыть, - произнесла  старушка, - а помочь-то мы всегда рады. Ведь правда же, Леший?
Муж её благоверный, как услышал рассказ Горыновича, так сразу и отложил поделку свою. 
-Да, милая, поможем, - ответил он, - зло не должно побеждать добро.


Продолжение где-то рядом)))

Смотрю, уже повечерело,
"Пора идти в трактир", - подумал.
Взяв плащ и шляпу, вышел смело,
Немного вправо и за угол.

Трактир людьми был переполнен,
Велись хмельные разговоры.
Услышал вдруг совсем случайно:
"Конец всем скоро мушкетёрам!

Сбежала птичка золотая,
Оставив с носом кардинала.
Возьмёт и всех пересажает,
Но это сказки лишь начало.

Стремится Ришелье наш к трону
Людовика низложит вскоре.
Пропишет новые законы,
Во Франции наступит горе".

"Ах, так, - подумал я, - спесивец,
Скрываешь  под сутаной беса.
Ты веры должен быть ревнивцем,
С утра до ночи Творцу молясь".

Найдя друзей, к ним поспешил я,
Они сидели в центре зала.
Атос и Арамис смеялись,
Партосу дичи  было мало.

"Мой друг, - толстяк сказал  с улыбкой, -
Давно уж ждём прихода твоего".
"Забыть всё  было бы ошибкой", -
Ему в ответ  и больше ничего.

Пошли неспешно  разговоры
О службе, о любви, о долге.
Вломилась тут  гвардейцев свора,
Сбивая с ног всех у порога.

"Бургундского, да побыстрее!" -
Они потребовали громко.
Увидев служку:"Смерд, живее!"
С невежами одна морока.

Хмельных увидев мушкетёров,
Воскликнули:"Конец вам скоро!"
Партос смотрел на них с  укором,
Терпеть не мог такого вздора.

"Сегодня в дом пришли гвардейцы,
Констанцию пытать хотели.
Умом похожи на  младенцев,
Томящихся во взрослом теле.

Их быстро выпинал из дома,
Любимую свою  спасая.
По телу разлилась истома,
Любовь в груди не знала края".

"Врагом быть Ришелье ошибка, -
Сказал, на миг задумавшись, Атос, -
Оскал Волкодлака улыбка
И полон зловредности голос".

"Быть рядом с ним  опасно очень,-
Продолжил Арамис за другом, -
Любого он отправит в вечность,
Лишив всеблаженства земного".

"В Бастилию живо запрячет, -
Промолвил Партос,  погрустнев вдруг, -
Там зрячий проснётся  незрячим
И безумие бродит  вокруг".

"Спасибо, друзья, за заботу,
Я  буду всегда осторожен.
Попасть  в тюрьму мне неохота,
Пусть храбрость  остаётся в ножнах"

Сказал и посмотрел на лица,
Понять пытаясь настроенье. 
Партос, гвардейцев видя, злится,
От всех бед  битва панацея.

Атос поддерживает друга,
Готов внезапно вынуть шпагу.
Молитву не  считая благом,
Проявит Арамис  отвагу.

"Друзья, настала ночь в Париже, -
Сказал Атос, - пора прощаться.
Во сне пусть звёзды будут ближе,
А завтра встретимся в двенадцать",

Домой я поспешил тотчас же,
Усталость просто с ног валила.
"Люблю до самой крупной дрожи", -
Услышал вдруг, святая сила.

Констанции то голос нежный,
Встречалась ночью с незнакомцем.
Подкравшись сзади осторожно,
Решил сразиться с тьмы питомцем.

"Постойте, сударь, Вы мерзавец, -
Ему я крикнул, - и развратник!
Шакала подлого трусливей!
Обидчик девы беззащитной!"

"В чём дело? - молвил  незнакомец, -
Зачем кричите, сударь,  на меня?"
"Святая сила, иноземец! -
Подумал  я - Боится как огня".

И шпагу выхватив, встал в стойку,
Рукой свободной зазывая.
Смотрел враждебно  франт английский,
Как  на добычу волчья стая.

"Одумайтесь, прошу, скорее!" -
Воскликнула любовь всей жизни, -
Всю правду расскажу позднее,
Сейчас забудьте про капризы!".

"Милорд, - сказала иноземцу, -
Проводит юноша до места".
Забилось вновь любовью сердце,
За мной идти велел я жестом.

Пустынны улицы Парижа
Ночной порою абсолютно.
Но вдруг металла лязг услышал,
"Засада!" - крикнул, вышли люди.

Нас только трое, их же девять,
Глаза все красные от злобы.
Мерзавцев  по земле рассеяв,
Молитву вознесли мы небу.

"Спасибо, сударь, вот Вам шпага,-
Сказал мне иноземец славный, -
Сражались Вы любви во благо,
Помощник вышел идеальный".

"Вот и дворец, - потом продолжил, -
Пора прощаться, сударь, с Вами.
Я герцог Бекингем, глас божий,
Всю власть не описать словами".

"Милорд, вот королева Анна, -
Констанция сказала тихо
И мне потом, - всё это тайна,
Молчите, сударь, будет лихо".

Продолжение следует)))

-Ну и что мы, Чудомил, сперва сделаем? - спросил дед Николай, когда вместе с чудо-витязем оказался на самой окраине села Кукуево, прервав слишком затянувшееся молчание.
И не потому, что  был ужасным болтуном или просто  решил начать разговор от скуки смертной. Хотя любой другой на его месте давно бы уж не удержался. Ведь последний раз сотоварищи  разговаривали полдня назад со Змеем Горыновичем. Дед Николай   уважал и себя, и других и никогда попусту не сотрясал воздух. Слово ведь оно не воробей - вылетит, на хлеб уже  не поймаешь. И исцелить от страшного недуга может, и со свету сжить. Дед Николай всегда говорил только по делу. Коротко, но ясно. Многие его за это не любили. Люди считали, что тихая беседа о том, о сём просто очень необходима. Ведь  можно и о чём-то случившимся рассказать, и похвастать, и услышать что-то интересное. Да и от скуки разговор всегда спасти  может. А старик слушал гостей, чем-то всегда занятый, да "да" или "нет" говорил, даже не поднимая головы. Неинтересно, что ли, было?!
 - Скучный ты человек, - говорили ему и  люди, - совсем не можешь беседу-то поддержать.
Но, несмотря на это, никогда не отказывались от мудрого совета деда Николая, не раз спасавшего их из ужасных бед. Хотя было очень трудно поверить, что такой талантливый рассказчик молчун.
Да и не из-за огромного желания услышать о приключениях богатыря из его уст дед Николай разговор этот начал. Хотя многие давно бы не сдержались бы и пристали  со своими  расспросами. Причём совершенно не думая, хочет этого чудо-витязь или нет.  Ну не любил дед Николай  совсем в душу к людям лезть. Захочет богатырь, сам про всё и расскажет.
Чудомил обернулся к сотоварищу и сказал, тяжко вздохнув:
-Чует моё сердце, попал твой сынок в беду лютую. Слыхивал я, что Волкодлак этот самому Кощею Бесмертному служит, поклявшись страшной клятвой на крови до гроба служить. Он приводит к хозяину детей некрещёных да дев незамужних. Из одних Кощей Бессмертных слуг для себя делает, всего человеческого лишая страшным проклятьем. А из дев жён выбирает. Хочет сильно, чтобы девы за него по доброй воле замуж шли, но этого ещё никогда не было. Вот злыдень треклятый  памяти их и лишает.  Горемычные до самого последнего часа своего пленницами остаются. Ведь он-то бессмертный, как-никак, а девы нет. А раз твой сынок у Волкодлака, то тут, как пить дать, без Кощея   не  обошлось. О коварстве бессмертного злыдня  уж как тысячу лет чёрная слава по всем мирам идёт. И нет на Кощея  проклятущего никакой управы.
-Так даже младенец знает, - внимательно выслушав сотоварища,  сказал дед Николай, - смерть его в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в ларце.
-Когда-то я решил избавить миры от Кощея и отправился на ладье по Морю-Океяну к  острову Буяну, где   растёт священный Карколист. На дубе-то этом, как люди сказывали мудрые, и висел  ларец заповедный. Да только зря приехал. Успел Кощей Бессмертный свою смерть перепрятать куда-то. 
Богатырь замолчал ненадолго, внимательно к чему-то прислушиваясь, а потом ответил на вопрос деда Николая:
-Вот что мы сделаем. Сначала зайдём к Бабе-Яге и Лешему. Может они согласились нам помочь? Да и Змея Горыновича там обязательно найдём. А потом пойдём логово Волкодлака этого искать. Ведь сын-то твой там, наверное. Чую, не простое дело нам предстоит совершить. Но мы сильны и телом, и духом. Ты горишь желанием сына своего спасти из лап оборотня. Я же просто хочу миры избавить от зла. 
Он снова замолчал, прислушиваясь.
-Что-то неладное творится в Заповедном Лесу, - сказал богатырь наконец, - птицы не поют, звери по тропам не бегают, даже ветра нет. Ох, чует сердце моё, что это Кощея окаянного проделки.
Дед Николай понимающе кивнул.
-Ну, отдохнули малость и в путь пора, - сказал Чудомил.
Вдруг откуда-то сверху раздалось воронье карканье:
-Никак хозяина моего со свету сжить хотите?! Да куда уж вам, глупые, с самим Кощеем-то тягаться! На одну руку положит да другой так прихлопнет, что даже  места мокрого не останется!
-Кышь отсюда, болтунья! - прикрикнул на ворону чудо-витязь и бросил в неё шишку еловую.
Птица очень испугалась и улетела, крикнув на прощание:
-Всё Кощею Бессмертному расскажу!
Чудомил, сильно пригорюнившись,  и сказал:
-Теперь про нас каждый пень лесной знать будет. Не хорошо это.


Оборотень обратил Ивашку в кость и став волком, помчался со всех лап до Моря-Океяна,крепко  держа  пастуха в зубах. Он снова никого и ничего не видел.
-Смотри-ка, - сказала правая голова Змея Горыновича, - Волкодлак опять куда-то  торопится.
-Так бежит быстро, что даже листья на деревьях да цветы с травами колышатся, словно от ветра, - добавила левая.
-Ой, смотрите, он что-то в зубах крепко держит! - воскликнула средняя голова.
Баба-Яга  прошептала заклинание на древнем языке и тут же Ивашку-то и увидела, в кость обращённого.
-Врёшь, злыдень! - крикнула старушка.
Затем свистнула и метла тотчас же прилетела к ней.
-Полечу быстрее ветра, - сказала колдунья, - надо Ивашку выручать из беды лютой.

-Ну и дела! - воскликнул Кощей Бессмертный, услышав рассказ Ворона - Сам богатырь былинный собрался войной на меня пойти! Ух, и позабавлюсь же я с ним!
Злыдень треклятый позвонил в колокольчик и перед ним появился слуга.
-Вот что, - приказал Кощей Бессмертный, - велите волкам догнать гостей непрошеных и растерзать.
Слуга низко поклонился и ушёл. А злыдень проклятущий взял яблоко и стал грызть его золотыми зубами, посмеиваясь. Не увидел Кощей Бессмертный мышку махонькую, что в уголочке тёмном стояла да всё очень внимательно слушала. А как тихо стало, хвостиком махнула и...исчезла, как будто и не было её вовсе.

Продолжение следует)))

Войдя в лес, сотоварищи первым же делом поклонились до самой Матери-Сыра-Земли  всем четырём сторонам света, чтобы их приняли как родных и звери с птицами да гады всякие, и деревья с цветами да травами. Раньше люди и Лешему оставляли подарочки, дабы он их не запутал, с пути верного сбив,  и  в лешаков не обратил, помощников своих верных. А сейчас, когда лесной дух с Бабой-Ягой обженился, про этот обычай и позабыли как-то. Теперь Леший сам гостей дорогих угощает с превеликим удовольствием. Остановившись, Чудомил очень  внимательно  прислушался. Опять кругом тишина была гнятущая, будто бы всё и вся повымерло. Даже сучки  под ногами деда Николая не хрустели, ломаясь.  Чудомил-то всегда как тень шёл, еле заметно. Этому богатырь у волков научился. 
"Да, - подумал он, - словно я снова попал в Подземное Царство. Только там тьма была вечная, хоть глаз выколи, а здесь пока что ещё светло. Но то ли ещё будет, если зло возьмёт да и одержит победу над добром. Тогда всё живое будет в ужасной опасности. Ведь во тьме лишь те, у кого душа и помыслы тёмные, жить могут. Остальные же недугом страшным заболевают, немощью чёрной. Нет от неё никакого спасения. Она до самых косточек пробирая со свету горемык сживает. Говорят, что немощь чёрную Кощей Бессмертный и придумал. А что, за ним не заржавеет. 
-Вот что, друг мой, - сказал наконец чудо-витязь, - скоро ночь начнётся и нам бы надо поскорей к Бабе-Яге с Лешим прийти. Здесь в Заповедном Лесу в тёмное время суток лучше зря не шастать. Мало ли с кем встретиться можно. И духи всякие злобные, в тёмные уголочки утром и днём попрятавшиеся, в темноте сразу же смелыми становятся. И призраки тех, кто в трясине болотной да в озере лесном утонул. Ох, и неспокойный же это народ. Всё как и у живых, кроме самой жизни. И, гады всякие с птицами темноту любящие. Сова, к примеру, хоть и очень мудрая, но иногда такая злобная, что себя саму боится. А филин, брат её, и  ни то,  и ни другое. Так, тень совы. Бывает, он,охотясь, добычу ей приносит. Уважает, что л? Или боится? Как-то никогда его об этом не спрашивал, хотя встречаться приходилось ни один раз.  Волки ведь тоже не утром или днём на луну воют. Так что поторопимся-ка мы с тобой. Идти куда я знаю. Чай не в первый раз  Бабу-Ягу навещаю.  А ты  за мной следуй, да смотри, не отставай.
Дед Николай, кивнув головой, ускорил шаг. Да-а-а. Не тот он ноне, не тот. Раньше-то живчиком был. Всё время куда-то спешил. А сейчас еле за чудо-витязем поспевает. Чудомил будто бы и не замечает этого вовсе. Идёт быстрой походкой на гибких ногах да думу думает обо  всём, что происходит. И это в его-то триста двадцать три года? Чем дальше шли сотоварищи, тем всё трудное и труднее было. Одно дело по солнечной тропинке с песней идти. И совсем другое по ней же, но только совсем без света. Даже луна сегодня какая-то не такая как всегда. Обычно её тусклый свет, придаёт всему причудливые формы и хоть немного, да освещает путь. А сейчас она за тучами чёрными спряталась. Чем дальше шли сотоварищи, тем больше то коряги с   кочками  под ноги бросались, уронить норовя, то ветви деревьев остановить пытались, цепляясь за одежду. Выматался весь дед Николай, но молчал и упорно шёл вперёд. Не хотел слабоком быть. А вот и избушка на курьих ножках уже  из-за еловых лап выглядывает. Значит, до чащи  они, всё-таки, с грехом пополам добрались. Змей Горынович, увидев друзей, оскалился всеми своими тремя головами в улыбке.
-Мы так рады видеть тебя, чудо-витязь былинный, - сказала правая.
-И тебе ещё раз здравствовать, дед Николай, - добавила левая голова.
-А мы уж вас обоих заждались, - продолжила средняя голова, - как-никак, ночь на дворе уже. Правда, такой пугающей тишины мы ещё никогда доселе не знали. Хотя...Постойте-ка, вспомнили! Такое же было лет триста тому  назад. Тогда Кощею Бессмертному один злобный колдун помогал. Решили изверги окаянные свет белый чёрным навеки вечные сделать да и управлять всем и вся безраздельно. Только колдовство дворцового чародея  Евпатия тогда и спасло все миры от  большой беды. Правда, сам горемыка исчез, как только его сильное заклятье свершилось. Одни говорят, что чародея сам Сварог за дела светлые призвал. И это вполне может правдой быть. Собирает отец всего сущего армию свою для защиты всех миров. Другие, что Кощей Бессмертный к этому руку свою приложил. И это тоже правдой может быть. Ведь злыдень-то этот окаянный  очень и очень коварный. Наверно, как почуял, что проигрывает, так и наколдовал что-нибудь  злобное. А третьи считают, что Евпатий, это   выдумка какого-нибудь очень сильного чародея. Сделал дело своё и не нужен сразу стал. Не нам судить. 
Вдруг Горынович взял да ударил себя по правой голове лапищей своей тяжёлой:
-Совсем позабыли! Баба-Яга-то наша любимая как увидала Волкодлака проклятущего, так и прлетела на метле за ним вдогонку. 
-Что-то она сказала...-задумалась левая.
-Ах, да, - продолжила средняя голова, - бабуля крикнула, что видела Ивашку. Но где - не сказала. Я ведь прав, Леший?
Лесной дух, не поднимая головы(как всегда был работой занят), ответил:
-А как же, оно ведь так всё и было. 
Чудомил посмотрел на него и Горыновича и спросил:
- А не показалось ли вам странной царящая в Заповедном Лесу тишина? Ни одного шороха не слышно. 
Все головы Горыновича переглянулись. 
-А мы что-то  этого  и не заметили вовсе, - ответила правая.
-Ну, правду говорим, как пелена какая на глаза пала да затычки из серы уши заложили, - добавила левая. 
Только сейчас мы это поняли, - продолжила средняя голова, тщательно прислушавшись. 
-А я вот это сразу же подметил, - наконец-то оторвавшись от своей любимой работы, сказал Леший, - да только меня об этом никто и не спрашивал. Вот и молчал. 
В этот момент вдруг ветер принёс запах ужасный тины болотной.
-Никак, сама Кикимора к нам пожаловала, - пытаясь двумя лапами зажать сразу же все три носа, сказал Горынович, - а ну-ка, красавица, стань видимой.
Тотчас же дева болотная и сняла с головы шапку-невидимку. Нос длинный, глаза как бусинки, ноги кривые, руки короткие, волосы всегда растрёпанные да тиной болотной ужасно пахнет. И что в ней хорошего муж благоверный, Шишкович, нашёл. Только ему и  ведомо это. 
-Я что явилась-то, - чихнув, сказала Кикимора, - Баба-Яга  ждёт вас подле Алатырь-камня, вход в Подземное Царства охраняющий. Это на острове Буяне посреди Море-Океяна. Она об этом мне через волка, что рыщет повсюду, да потом доставляет вести белке, передала. Ну, я пошла домой. Шишкович поди уж заждался. Мал золотник, да всему моему сердцу девичьему дорог.
-А что она его ко мне не послала? Ведь, как-никак, знакомцы мы с ним, - спросил чудо-витязь.
Кикимора с удивлением посмотрела на Чудомила и ответила:
-Дак стар волк стал совсем. Ведь с самого сотворения Сварогом мира по всему Поднебесному Царству рыщет. Вот и пожалела его Баба-Яга, ко мне послав. Я же повсюду, где болота есть.
И хотела было уйти, как вдруг из-под земли появилась
мышка махонькая. Кощей Бессмертный недоброе задумал, - пропищала она, - послал Волкодлака, пса верного своего, за Яблоком волшебным, что обладателя вечным делает, в Подземное Царство. 

- Вот он что окаянный надумал! - воскликнул Чудомил.
-Чует, злыдень, что смерть-то его близка! - вторила ему правая голова Горыновича.
-Ну и хитёр! - добавила левая. 
-Мы  об этом уже давно догадывались! - закончила средняя голова.
-Ну, и что сначала сделаем? - спросил дед Николай - Логово искать будем? К Бабе-Яге на подмогу отправимся? Или Кощея усмирять пойдём?
Задумался Чудомил и ответил вскоре:
-Все три дела очень важные. Но, логово нам бы нужно было, если бы Волкодлак там оказался. К Кощею я бы не советовал идти вот так с бухты-барахты. Как-никак, отец зла. Так что поспешим к Бабе-Яге. Чует сердце моё, что беда с ней приключится лютая. 

Оказавшись у Моря-Океяна, Волкодлак принял облик молодого да крепкого красавца и трижды  призвал дядьку Черномора. А Ивашку так костью белой и оставил пока, от глаз чужих подальше.  Вздыбилось волною Море-Океян и вышел к нему высокий старик с чёрною покладистой бородойй.
-Зачем потревожил, парень? - спросил дядька Черномор.
-Да, видишь ли, послал меня царь наш Иван к племяннику своему, славному богатырю Гвидону, за пёрышком волшебным его прекрасной жёнушки, царевны Лебедь, что любому радость великую приносит. Да только я же не рыба, чтобы Море-Океаян переплыть. Да и не птица какая, дабы перелететь. Помоги, дядька Черномор. Возьмёшь меня на руки свои могучие да и перенесёшь прямо на остров Буян. В долгу не останусь. 
И посмотрел заискивающе на старого воина. Дядька Черномор на дух не переносил подхалимов. Но парня ему отчего-то сильно жалко стало(это Волкодлак на него заклятье доверия наложил). Взял "горемыку" на руки да и перенёс через Море-Океян. Оказавшись на месте, оборотень поклонился до земли и поблагодарил былинного богатыря. А как дядька Черномор ушёл, вновь принял облик волка и, зажав зубам белую кость, побежал к дубу Карколисту. Он, как всегда, очень спешил и совсем не заметил Бабу-Ягу, парившую прямо над ним на  метле. 
"Беги, беги, касатик! Всё равно от меня не убежишь!" - подмала колдунья, полетев следом. 

Кощей Бессмертный, как обычно,сытно поев, сел на трон  и стал думать о своей небывалом могуществе:
"Никто и ничто меня не одолеет. Это раньше сто двадцать ларцев моих похищено наглыми людишками, пытавшимися убить меня, сломав иголку волшебную. То Иван-дурак счастье пытает, то Иван-царевич с жиру бесится. И всем мою смерть подавай.  Ух, лиходеи" Удачно же я  её  перепрятал! Никто  никогда  не узнает!"


Продолжение следует...